Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона [Алексей Васильевич Шишов] (fb2) читать постранично, страница - 2

Ростове. Погребен в Екатеринодарском соборе.

Гроб с прахом генерала Дроздовского был вывезен командованием Дроздовской дивизии из Екатеринодара при отступлении в марте 1920 г. и перевезен вместе с дивизией из Новороссийска в Севастополь. Снова тайно погребен в Севастополе. Место захоронения знали только шесть человек.

Рутыч Н. (Рутченко Н. Н.). Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России; Материалы к истории Белого движения. М.: Российский архив, 1997.

От автора

В Белом движении имя Михаила Гордеевича Дроздовского созвучно со словом «человек-легенда». В этом боевом офицере-фронтовике, дважды георгиевском кавалере, удивительно сочетались преданность идеалам старой России, вера в русскую армию, честь и достоинство, личное бесстрашие в бою и умение вести за собой людей, для которых служение Российской державе было осмысленным воинским долгом. И можно утверждать — смыслом жизни.

У убежденного монархиста Дроздовского на глазах рушилась не только 300-летняя империя Романовых, но и русская армия — защитница великой державы. Та армия, служба в которой была делом жизни и чести многих поколений российского дворянства, которое к концу XIX столетия уже никоим образом не подходило под классовое сословие «помещиков и эксплуататоров». Офицерство давно уже было служилым, а не поместным.

Крушение Российской империи как таковой фронтовик Дроздовский воспринял как насильственное действие враждебных Отечеству сил. Когда наступил Октябрь 1917 года, пришел конец старой России, перечеркивая тем самым судьбы миллионов и миллионов сограждан. Хотели они того или нет, но между ними неумолимо встали баррикады Гражданской войны. И общим лозунгом противостоящих сил Красного дела и Белого дела стал тот, который бескомпромиссно звучал: «Кто не с нами, тот против нас!»

Для одной стороны образ полковника, потом генерал-майора М. Г. Дроздовского стал враждебным символом Белой армии на российском Юге, а его бойцы — «дрозды» контрреволюционной силой. Для другой стороны Дроздовский стал романтиком Белого дела, его героическим символом, особенно после его смерти от боевого ранения на «взлете» Гражданской войны, которая еще не успела опалить своим огнем всю Россию.

Судьба Дроздовского трагична, как и большинства офицерства русской армии, волей судьбы шагнувшего из окопов Первой мировой войны в окопы еще более страшной и суровой, непримиримой войны Гражданской. Мир в ней воюющие стороны между собой не подписывали по известным причинам. У красных и белых офицеров были личные счеты, которые с трудом объясняются теорией классовых признаков. В своем подавляющем большинстве они были фронтовиками-окопниками и к имущим сословиям Российского государства не принадлежали.

Те из офицеров, которые попытались отсидеться в стороне от той кровавой борьбы, поплатились жизнью и личной свободой в своем большинстве или в самом начале 20-х годов, или их добили в середине годов 30-х. Иначе говоря, плата офицерства русской армии, не вставших по ту или иную сторону баррикад, оказалась кровавой.

Бесспорно то, что «идейный» белый доброволец МГ. Дроздовский не был «кровавым палачом трудового народа», каким его многие десятилетия изображали противники. Равно как не был он и «архангелом Михаилом» по ту сторону баррикад, равно как нельзя его назвать «рыцарем без страха и упрека». Таким его старались представить в мемуарах и легендах потерпевшего военное (но не духовное) поражение Белого движения.

Тогда естественно напрашивается беспристрастный вопрос каким же был Михаил Гордеевич Дроздовский? Героем или антигероем? Для кого он был таковым? И почему отечественные историки рядят его то в тогу черную как вороново крыло, то в тогу ослепительно-белую, без всяких оттенков и даже серых тонов?

Тогда, естественно, напрашивается еще один вопрос а где же полутона в разрисовке образа этой, вне всякого сомнения, неординарной личности? Ведь не был же он «законченным гадом» или «полным ангелом», годным только разве что для идеализирования. И у «гадов» есть свои святости, а у «ангелов» — свои прегрешения.

Думается, что даже в пламени Гражданской войны монархист Дроздовский был и оставался прежде всего земным человеком. Безусловно, выдающимся, с поразительно цельным характером, охваченным сильными страстями. Страстями, которые в силу бурных событий 1917 года, начиная с февраля, получили политическую окраску. Иначе «цветоделение» личностных черт этого человека, пожалуй, и не назовешь.

Не стоит даже его противникам оспаривать легендарность личности Дроздовского. Как, скажем, легендарность таких людей, творивших свои имена для отечественной истории в огне Гражданской войны, как Буденный и Махно, Щетинкин и Кутепов, Блюхер и Сорокин, Троцкий и Корнилов, Каппель и Тухачевский, Чапаев и барон Унгерн…

Каждый из них был рожден военным вождем, которым он мог стать только на кровавом изломе