Акция в Страсбурге [Габриель Веральди] (fb2) читать постранично, страница - 32

— Грустно, да? — тихо спросил Норкотт.

— Немного. Я сжигаю кусок жизни. Не только чужой, но и своей.

— Все верно. Это очень по-человечески. Но поиски минувшего времени — бесплоднейшее из за-, нятий.

Шовель смотрел на разрушенный блокгауз, наивный памятник тем временам, когда Франция надеялась пережить лихолетье за линией Мажино. Маленький костерок у подножия — это завершение половины отпущенной ему жизни, его устремлений, упорной работы, родительских жертв.

— Редко кому так помогали разрушить свое прошлое, как мне.

— Не надо благодарностей, — отпарировал Норкотт. — Знание истины налагает столько же обязательств, сколько дает и прав.

— Знаете, Норкотт, вы будете считать меня неблагодарной свиньей, но мои примитивные мозги не в силах усвоить ваших уроков. Как только вы уедете, я вновь стану тем человеком, которого вы встретили возле магазина ковров в Штутгарте.

— Вы полагаете? Я не буду затевать академический спор, сейчас слишком поздно со всех точек зрения. Если я правильно перевожу вашу мысль, мои смутные рассуждения вас не убедили. Но моя личность, простите за выспренний слог, кажется вам… как бы это сказать… достаточно убедительным подтверждением?

— Перевод правильный.

— Тогда слушайте меня внимательно. Выбор, который вам предстоит, это не игра, хотя она вам и кажется иногда игрой.

— О нет! Ради бога, избавьте меня от церемонии «свободно сделанного выбора». Вы выиграли. Приказывайте мне, давайте директивы, приобщайте — я буду повиноваться, и давайте кончим на этом.

— Очень жаль. Решение, продиктованное смирением или усталостью, весит немного.

— Я не устал. Разве что от себя самого.

— Прекрасно! Дабы поддержать вас, пока вы будете один, постарайтесь сохранить в памяти мой образ. Не спрашивайте себя: как бы поступил Норкотт на моем месте? Вообразите, что вы и есть Норкотт. Вспомните, что одна из главных книг христианской истории называется «Подражание Иисусу Христу». Это просто древний способ идентификации.

Огонь умирал. Все обратилось в серый пепел, из-под которого едва пробивались фиолетовые сполохи.

— Все. Пора в путь.

Норкотт поднял обломок бетона и тщательно растер пепел.

Шовель поставил машину на набережной. Впереди, метрах в ста, вдоль реки медленно шла фигура с чемоданчиком, крокодиловой кожи.

— Простите, месье, вы знаете город?

Умные, глубоко посаженные глаза на костистом лице.

— Лучше, чем Амстердам.

— А я предпочитаю Сан-Паулу.

— Это действительно замечательное место.

Человек сел в машину, и Шовель тронул с места. Краем глаза он оглядел попутчика. Темно-серый костюм, галстук в горошинку, рубашка с едва заметной синевой, перчатки. Аристократ, отметил бы прежний Шовель. Но Шовель — Норкотт больше был занят выбором удобного для разговора места.

— Итак, вы последнее приобретение нашего общего друга?

— Разрешите представиться: Ален Шовель.

— Магнус фон Эттерли. — Инстинкт тут же дал себя знать. — Вы не родственник послу?

— Нет.

— Как прекрасно, что не надо шутливо извиняться, тем самым выдавая смущение. Я польщен, что вы мне оказали доверие, назвав свое настоящее имя, метр.

— Вы очень любезны. У Уиндема удивительный талант очаровывать достойных людей.

— Норкотт — человек исключительный во всех отношениях.

— Безусловно, — согласился Эттерли.

— Вы давно знакомы?

— О, мы уж отметили серебряную свадьбу!

— Значит… с войны?

— Я понимаю, вы удивлены. Будучи швейцарским гражданином, я мог оставаться в стороне… Но у меня были причины воевать с Гитлером. Мои родственники остались в Австрии.

— Понимаю…

— В апреле 1942 года я встретил в оккупированной зоне Франции юного британского лейтенанта разведки. Мне он представился под именем Ясон… Псевдоним в полной мере отражал авантюрный характер этого человека и был, видимо, выбран в память о предвоенных занятиях археологией. Нам часто приходилось контактировать с английскими агентами. Их полное незнание жизни на оккупированной территории доставляло нам немало хлопот. Ясон был не таков. Когда мы сдружились, он сказал, что побывал уже в Австрии и Германии; за его поимку гестапо назначило большую награду. По-видимому, лондонское начальство считало его присутствие во Франции абсолютно необходимым, иначе зачем было посылать «сгоревшего» агента! Вскоре он отбыл через Испанию в Лондон. В июне 43-го нас предупредили, что к нам сбросят возле Буржа капитана Альтамира с важными инструкциями. Несмотря на выкрашенные в черный цвет волосы и видоизмененную внешность, я сразу узнал нашего Норкотта. Мы поняли, что Отдел специальных операций английской разведки готовит серьезную акцию, прислав одного из лучших своих людей…

Эттерли взглянул на Шовеля. Они остановились за городом, где кончались виллы.

— Вы что-нибудь слышали об операции «Фортитьюд»?

— Да, я читал. Это была серия акций британской разведслужбы, направленная на то, чтобы обмануть