Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
металлическими инструментами, разложенными на полках, стояли вдоль стен. Четыре стула, низкий широкий книжный стеллаж, уставленный тяжелыми томами, несколько стальных картотечных ящичков довершали обстановку.— Снимай пальто, садись и выкладывай, что тебе нужно, — сказал Минхен, бросив свое тело на крутящийся стул и заложив за голову тяжелые руки с квадратными пальцами.— Только один вопрос, — пробормотал Эллери, бросая пальто на спинку стула и медленными шагами направляясь вдоль комнаты. Он облокотился на стол, пристально вглядываясь в лицо Минхена. — Скажи, существуют ли какие-либо условия, определяющие интервал времени, в течение которого выносится медицинский вердикт «трупное окоченение», если смерть уже наступила?— Существуют. А отчего умер пациент?— От огнестрельного ранения...— Возраст?— Около сорока пяти, полагаю.— Патология? Я имею в виду наличие заболевания... Диабет, например?— Об этом мне ничего не известно.Минхен раскачивался в кресле. Эллери тоже присел, потянулся за сигаретой.— Возьми мои, — предложил Минхен. — Слушай, что я скажу тебе, Эллери. Констатировать «трупное окоченение» — штука весьма рискованная, и обычно я предпочитаю осматривать тело лично перед вынесением такого диагноза. Я спросил насчет диабета в основном потому, что у человека старше сорока с избытком сахара в крови почти неизбежно трупное окоченение после насильственной смерти наступает уже в течение десяти минут...— Десяти минут? Бог мой! — Эллери уставился на Минхена, и сигарета почти выпала из его тонких твердых губ. — Десять минут, — тихо повторил он про себя. — Диабет... Джон, позволь воспользоваться твоим телефоном!— Да пожалуйста! — Минхен откинулся в кресле.Эллери набрал номер и переговорил с двумя лицами, прежде чем соединиться с медицинской экспертизой.— Праути? Эллери Квин... Слушай, вскрытие не показало наличие повышенного сахара в крови?.. Что? Значит, состояние хронического диабета, так? Черт побери!Он медленно положил трубку и глубоко вздохнул. Усмехнулся. Морщины напряженного раздумья исчезли с его лица.— Все хорошо, что плохо кончается, Джон. Ты оказал мне неоценимую услугу этим утром, Джон. Еще один звонок — и я уберусь отсюда.Он созвонился с Главным полицейским управлением.— Квин говорит... Отец? Это О'Рурк... Позитивно. Сломанная нога... Да. Сломана после смерти, но в течение десяти минут... Все верно! Я еду.
* * *
— Не уезжай пока, Эллери, — расчувствованно попросил Минхен. — У меня есть немного времени, а мы с тобой не виделись целую вечность.Они оба уселись в кресла, закурили. Лицо Эллери приняло благостное, умиротворенное выражение.— Если я тебе нужен — хоть на целый день останусь, — пошутил он. — Ты только что оказал мне неоценимую услугу: эта последняя песчинка как раз и была мне нужна. В конце концов, нужно и к себе быть чуть снисходительнее. Не изучив все тонкости медицины, я никак не мог знать, что диабет действует таким роковым образом.— Ничего удивительного, — ответил Минхен. — По правде говоря, и я-то всего не знаю. Но именно на диабет я в первую очередь грешу, рассматривая сегодня ужасный случай — кстати, хронический диабет был диагнозом — с самым главным пациентом нашего госпиталя. Падение с верха пролета лестницы. Итог — разрыв желчного пузыря. Сейчас Дженни готовится к срочной операции.— М-да, отвратительно. И кто же этот ваш «самый главный пациент»?— Абби Дорн. — Лицо Минхена омрачилось. — Ей уже больше семидесяти, и, хотя она хорошо сохранилась для своего возраста, хронический диабет делает операцию весьма рискованной. Одно только компенсирующее обстоятельство облегчает дело: она в коме — а значит, анестезию можно не делать. Ее хотели госпитализировать, чтобы через месяц при благоприятных обстоятельствах сделать ей операцию по удалению ничем не грозящего хронического аппендицита. Но в данном случае Дженни не станет трогать аппендикс вовсе, чтобы не осложнить и без того рискованную ситуацию. Однако я, может быть, сгустил краски: если бы пациенткой была не миссис Дорн, Дженни счел бы случай интересным — и не больше. — Он взглянул на наручные часы. — Операция назначена на 10.45; сейчас уже почти 10.00. Не хочешь ли присутствовать при работе Дженни?— Ну что ж...— Дженни — просто волшебник, ты, наверное, знаешь... Лучший хирург на всем Восточном побережье. И наш главный хирург. Мы ставим его на эту операцию отчасти потому, что он лично знаком с миссис Дорн, а главное — поскольку он гений скальпеля. Почему бы тебе не остаться? Он оперирует в амфитеатре — напротив, через коридор. Дженни божится, что с пациенткой все будет в порядке, а когда он так говорит, смело можно заключать пари.— Думаю, я останусь, — ответил Эллери. — По правде говоря, никогда не присутствовал на операции. Как ты думаешь, меня передернет от этого зрелища? Боюсь, я несколько брезглив, Джон... — Они оба рассмеялись. — Такая пациентка: миллионерша, филантроп, вдова, финансовый воротила в одном лице... где
Последние комментарии
4 часов 23 минут назад
16 часов 55 минут назад
1 день 4 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад