Мэрилин Монро: Блондинка на Манхэттене [Адриен Гомбо] (fb2) читать постранично, страница - 5

покер, женщины болтали или занимались чем-нибудь еще. Эта традиция сохранялась еще и после войны, до тех пор, пока некоторые из нас не начали вступать в браки с гоями, а молодежь не дала ясно понять, что намерена жить собственной жизнью».

27 марта 1944 года Эдвина Файнгерша призвали в армию. Их вместе с братом направили в казарму Аптон-Яфенк. В другом отделе Публичной библиотеки — там, где хранятся военные архивы, — остался соответствующий документ. Офицер записал, что молодой человек умеет «работать по металлу». Только он ошибся с именем — вместо Эдвина поставил Эдвард. Впрочем, какое это имело значение? Эду выдали военную форму и вещмешок и присвоили регистрационный номер 4212 7408. Его определили в пехотный полк, вскоре переброшенный в Европу. Вполне вероятно, что он участвовал в высадке в Нормандии. Из-за беспрерывного грохота орудий он оглох на одно ухо. Впоследствии он предпочитал не распространяться об этом своем небольшом физическом недостатке. Но вот вторая травма, полученная в годы войны, оказалась гораздо более серьезной. Эд был в числе тех солдат, которые первыми освобождали заключенных из концлагерей. Он своими глазами видел то, чему нет названия на человеческом языке: горы трупов, над которыми носился чудовищный запах горелой плоти, газовые камеры. Об этом он почти никогда и никому не рассказывал. Даже ближайшие родственники не догадывались, каково ему было жить с этими мучительными воспоминаниями. Изредка он приоткрывал душу лишь женщинам, с которыми его сводила судьба, и только от них мы знаем, какой глубокий след оставила в нем война. Например, красавице Джулии Скалли Эд как-то признался, что вынужден был убить немецкого пленного, который отказывался ему повиноваться. Прелестной Мими, ставшей его женой, он описывал виденную им страшную картину: мертвые тела депортированных, подвешенные к балке за тестикулы. Может быть, при этом присутствовал другой фотограф, сумевший понять, что это был за кошмар. В 1953 году Эрик Хартманн (1922—1999) сделал один из редких снимков Эда Файнгерша: лицо наполовину скрыто тенью, но все равно видны выпученные от ужаса глаза. После войны Хартманн побывал в Дахау, откуда также вернулся потрясенным. Нам неизвестно, когда они познакомились: в Европе во время войны или позже, в Нью-Йорке, вращаясь в одном и том же узком кругу фоторепортеров. Как бы там ни было, общие впечатления не могли не связать их1.

Среди нью-йоркских газетчиков ходил слух, что свой первый фотоаппарат Эд Файнгерш снял с трупа немецкого солдата. Якобы это была «Лейка» — ну ясное дело, если покойник был немец, — и именно с этим трофеем, добытым из ада, Эд и начал свою профессиональную карьеру. Собственно говоря, почему бы и нет? Не он один вернулся с войны домой с «сувениром». Но даже если это не более чем легенда, то она не случайна. И работа, и все существование Эдди оставались тесно связанными со смертью. И страсть, с какой он отдался фотографированию, была сродни наркотической зависимости.

Успех пришел к нему мгновенно. Напомним, в послевоенные годы Нью-Йорк стал столицей журнальной прессы: «Life», «Newsweek», «McCall's», «Time», «Look», «Vanity

Fair»... Все, что в Америке писалось, снималось и печаталось, было сосредоточено на Манхэттене, в непосредственной близости от крупнейших информационных агентств Associated Press, United Press, International News Service. Кто из нас не видел в кино этих прокуренных редакционных комнат, не слышал стрекота пишущих машинок и гула печатных машин, не наблюдал, как ранним утром к киоскам сгружают кипы газет, как на коврик перед дверью типично американского загородного дома бросают свежий экземпляр! Здесь собиралась та часть молодежи, что чувствовала в себе авантюрную жилку и интерес к новостям. В конце 1940-х город открывал перед ними массу возможностей. Вторая мировая война уже кончилась, война в Корее еще не началась, а сенатор Маккарти еще никого не пугал красным террором и не объявлял охоту на ведьм. О своей встрече с Эдом Файнгершем в феврале 1948 года рассказывает в автобиографической книге Мэрион Джейкобс Кан, тогда работавшая секретарем в редакции журнала «Magazine of the year». Двадцатитрехлетний Эдвин еще не стал профи и работал ассистентом Гьена Мили. Этот знаменитый фотограф мечтал запечатлеть на фотопленке движение и потому обожал снимать спортсменов и танцоров. Позже эту страсть разделит и Файнгерш. А пока Эд с удовольствием ходил на занятия к Алексею Бродовичу в Новую школу социальных исследований. Бродович — одна из ключевых фигур в истории прессы и фотографии — был одновременно и фотографом, и художником. Но в первую очередь он был гениальным художественным редактором, совершившим революционный переворот в эстетике таких иллюстрированных журналов, как «Harper's Bazaar» и «Vogue». Его гламурно-шикарный стиль был изначально очень далек от жесткой откровенности Файнгерша, но как учитель Бродович демонстрировал похвальную широту взглядов. Обучение в основном сводилось к тому, что