Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
Иначе вы можете застрять где-нибудь на промежуточной станции. Кстати, я тоже еду в Сочи. Но, конечно, не отдыхать. Правда, и в Сочи вам будет нелегко сесть в вагон. Оттуда в первую очередь будут отправлять офицеров — им надо немедленно вернуться в свои части. Но вам-то помогут получить место в вагоне — директор санатория Совнаркома сумеет сделать это.
Поезд остановился у станции перед самым Туапсе. Я вышел на перрон и у окна одного из вагонов встречного поезда увидел наркома судостроительной промышленности И. И. Носенко.
— Ты куда направляешься? — спросил он меня.
— В Сочи.
— Сумасшедший! Как ты оттуда выбираться будешь? Знаешь, что там сейчас делается? Сколько вас в вагоне?
— Шесть человек.
— А я от самого Сочи стою у окна — у нас в купе двенадцать.
— Но что же делать? Ведь если я сойду здесь, мне вообще не попасть на поезд.
— Ну, смотри.
Раздались свистки паровозов, и поезда тронулись: один, перегруженный людьми, — на север, второй, полупустой, — в Сочи.
На сочинском вокзале нас встретил сотрудник санатория, и мы быстро прибыли на место. Здесь ничто не говорило о войне. Казалось, все сообщения о военных действиях просто вымысел. Тишина, покой. На берегу моря — никого. Тихо. Только плещет волна. Сияет солнце, на небе ни облачка…
Я попросил директора санатория отправить меня с первым же поездом в Москву.
— Вряд ли я сумею это сделать завтра, но на послезавтрашний постараюсь обязательно устроить… А может, война через несколько дней и закончится? Как вы думаете? — с надеждой спросил он меня.
Как я думаю?.. Что мог я ему на это ответить? А может быть, действительно все быстро закончится? С этой мыслью я и заснул.
Утро было чудесное, синело море. Где-то послышался гул самолетов, и вдруг по ним началась стрельба из зенитных орудий.
— Что это за самолеты? Почему в них стреляют? Неужели немецкие? Здесь, в Сочи!
Это так и осталось загадкой. Одни утверждали, что самолеты были немецкие, другие — что наши зенитчики, растерявшись, открыли огонь по своим.
На следующий день утром директор санатория сообщил, что мы можем ехать и он устроит нас даже в мягком вагоне. Приехав на вокзал, мы обнаружили, что к вагону трудно добраться — весь перрон был заполнен людьми. С большими усилиями мы протиснулись в забитый чемоданами узкий коридор вагона, и вдруг в конце его я увидел знакомого полковника госбезопасности. Он знаками показал, что в его купе есть свободное место.
Жена с детьми устроилась на верхней полке, я сел на поставленный в коридоре чемодан.
Мы возвращались в Москву, не имея никакого представления о том, что ждет нас там…
Тревожные дни
На всем пути от Сочи до Москвы все станции были буквально запружены народом, газет я не мог достать, единственный источник информации — пересказы из третьих уст с многочисленными дополнениями и комментариями рассказчиков. Поэтому составить себе правильнее представление о том, что происходит, было очень трудно.
Помню, что тогда неотступно преследовала мысль: ведь мы строили мощные оборонительные рубежи — сколько туда было направлено одних только броневых амбразур! Мы, кажется, использовали все средства, все возможности для того, чтобы не допустить противника на советскую землю. Из памяти не уходила прочно укоренившаяся в сознании фраза: «Будем бить врага на его территории».
Но где же теперь находится враг? Где происходят бои? На нашей территории или в пограничной полосе?
…В Москву мы вернулись 29 июня. Город изменился, хотя шел всего восьмой день войны. Движение на улицах сильно сократилось. Открыл дверь квартиры, на полу письма, газеты. Почта работала, и газеты регулярно доставлялись. Бросились в глаза заголовки, газетные «шапки»: «Бить врага до конца и без пощады!», «Все — для Родины! Все — для победы!», «Неразрывна связь фронта и тыла».
Ночью почитаю, подумал я, складывая стопкой корреспонденцию и газеты. Сейчас надо спешить в комитет и получить максимум уже вполне достоверной информации.
В комитете какая-то настороженная тишина. Выяснилось, что часть работников уже ушла в народное ополчение. Кое-кто даже из не подлежащих призыву в армию, забронированных за комитетом, не пожелал воспользоваться своей «броней».
Шофер Мельников, обслуживавший прикрепленную ко мне машину, уже на второй день войны, 23 июня, пошел в военкомат, сдал «броню» и уехал на фронт. «Детей у меня нет. Мы вдвоем с женой. Чего я буду сидеть в тылу? Ты уже старик, — сказал он своему сменщику, — ты можешь и здесь находиться, а мне нельзя».
Председателя комитета Зернова не оказалось на месте: его направили в Эстонию эвакуировать оборудование заводов…
— Ждем указаний, — сказал мне заместитель председателя комитета профессор Касаткин. — По всей видимости, некоторые учреждения из Москвы эвакуируют. Я уезжаю в Алексин — готовить завод к эвакуации.
— Неужели Алексину грозит что-нибудь? — немало удивился я: ведь
Последние комментарии
6 часов 33 минут назад
14 часов 33 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад