Наследство [Артур Чарльз Кларк] (fb2) читать постранично, страница - 3

коммерческих летательных аппаратов дальнего следования, так называемых «клипперов». Так вот, в своей автобиографической книге, названной «История крылатого С», он рассказывает о сне, похожем на сон Данна. Сикорскому приснилось, что он идет по длинному коридору, и по обе стороны от него какие-то двери, над головой горят электрические лампочки, а пол под ногами вибрирует, так что Сикорский чувствовал: все это происходит в воздухе. Между тем тогда никаких самолетов еще и в помине не было и мало кто верил, что они вообще возможны. Сон этот, как и сон Данна, сбылся много лет спустя, когда Сикорский испытывал свой первый «клиппер».

Дэвид, смущенно улыбнувшись, продолжал:

— Вероятно, вы уже догадались, что за сон видел я. Учтите, я не находился бы под постоянным впечатлением этого сна, не будь двух столь сходных случаев. Мне снилось, что я нахожусь в пустой комнатке без окон. Кроме меня, там было еще двое людей в костюмах, которые я тогда принял за водолазные. Я сидел перед странной приборной доской, в которую был вмонтирован круглый экран. На экране я видел какое-то изображение, но в то время оно было мне непонятно, так что я забыл его. Помню только, что я обернулся к своим спутникам и сказал: «Пять минут до старта, ребята!» Впрочем, за точность слов не могу поручиться. Больше ничего не было, так как в этот момент я проснулся. С тех пор как я стал летчиком-испытателем, тот сон не дает мне покоя. Нет, я неправильно выразился. Напротив, он внушает мне уверенность, что со мной ничего не случится... по крайней мере пока я не окажусь в кабине вместе с теми двумя людьми. Что будет потом, я не знаю. Но теперь вам понятно, почему я чувствовал себя в полной безопасности, когда летел вниз в А-20 - так же, как и тогда, когда совершил вынужденную посадку в А-15. Ну вот, теперь вы все знаете. Можете смеяться, если угодно: иногда я и сам над собой смеюсь. Но одно могу сказать: даже если все это чепуха, лично для меня тот сон очень важен, потому что благодаря ему я не испытываю страха в минуты опасности.

Мы не смеялись, а немного погодя Джимми спросил:

— Те двое... ты не узнал их?

Дэвид с некоторым сомнением ответил:

— Я никогда над этим не задумывался. Не забывай, они были в скафандрах и лиц их я хорошо не видел. Но, по-моему, одни из них был похож на тебя, хотя и выглядел много старше, чем ты теперь. Боюсь, Артур, что тебя там не было. Извини.

— Рад это слышать, — сказал я. — Я уже говорил тебе, что предпочитаю оставаться на земле, чтобы потом выяснить причины аварии. Меня эта роль вполне устраивает.

Джимми встал.

— О’кэй, Дэвид, — сказал он. — Пойду займусь этой шайкой репортеров. А ты поспи — со сновидениями или без. Кстати, А-20 через неделю будет готова повторить старт. Мне думается, она будет последней химической ракетой: говорят, атомные двигатели уже почти сконструированы.

Мы никогда больше не говорили о том сне Дэвида, но, думаю, ни один из нас о нем не забывал. Три месяца спустя Дэвид поднялся в А-20 на шестьсот восемьдесят километров - рекорд, который никогда не будет побит машиной такого типа, потому что никто не станет больше выпускать химических ракет. Ничем не примечательная посадка Дэвида в долине Нила ознаменовала собой конец данной эпохи.

Прошло еще три года, прежде чем была готова А-21. По сравнению со своими громадными предшественницами она выглядела совсем крохотной, и трудно было поверить, что она ближе всех них к космическим кораблям будущего.

Надо сказать, что к этому времени мы оба — Джимми и я — уже разделяли веру Дэвида в его счастливую судьбу. Я помню последние слова, сказанные Джимми перед закрытием наружного люка:

— Теперь уже недолго, Дэвид, до полета втроем.

И я знал, что он лишь наполовину шутит.

Мы видели, как А-21 медленно по крупной спирали взбирается ввысь совсем иначе, чем все прежние ракеты. Теперь уже не нужно было беспокоиться о преодолении земного тяготения с помощью подсобных средств — ядерное топливо находилось в самой ракете, и Дэвид не спешил. Машина продолжала еще медленно подниматься, когда я потерял ее из виду и прошел на наблюдательный пункт.

Я вошел туда в тот момент, когда изображение на экране радара уже гасло, а звук взрыва донесся до меня чуть позднее. И на этом жизнь Дэвида оборвалась, несмотря на его вещий сон.

Следующее мое воспоминание относится ко времени, когда вертолет Джимми, оставив справа вдали Сноудон, устремился в Конвей-Вэлли. Мы никогда раньше не бывали в доме у Дэвида, и предстоящий визит совсем нам не улыбался. Но уж это мы обязаны были сделать.

Пока внизу расступались горы, мы говорили о внезапно омраченном будущем и гадали, что теперь будет. Потрясение усиливалось тем, что Дэвид внушил нам свою веру глубже, чем мы до сих пор осознавали. А она оказалась напрасной.

Мы не знали, что будет делать Мэвис, и обсуждали будущее мальчика. Ему сейчас было, должно быть, лет пятнадцать, но я очень давно не видел его, а Джимми и вовсе никогда с ним не встречался. Дэвид говорил, что сын собирается стать архитектором и у него