Тайна личности Борна [Роберт Ладлэм] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Внезапно сквозь гул грохочущего моря, ветра и страдальческие стоны корабля раздались два оглушительных хлопка. Они донеслись из скупо освещенной кабины, которая поднималась и опускалась вместе со всем судном. Из двери выскочил человек, судорожно хватаясь одной рукой за перекладины и поручни, другую прижимая к животу.

За ним появился второй, он крался следом, он намеревался убить. Остановился, вжавшись в дверь кабины, поднял пистолет и снова выстрелил. Потом еще раз.

Человек на палубе вскинул руки к голове, запрокидываясь назад. Внезапно нос траулера погрузился в гигантскую пропасть между волнами, и раненый упал, перекатился на левый бок, не в силах оторвать рук от головы. Корабль взмыл вверх, нос и палуба вынырнули из воды, человека с пистолетом швырнуло обратно в каюту. Пятый выстрел ушел в молоко. Раненый закричал, пытаясь за что-нибудь ухватиться, ничего не видя перед собой — глаза заливала кровь и морская вода. Удержаться было не за что, руки хватали пустоту. Судно резко развернулось в подветренную сторону, и человек с пробитым черепом полетел вниз, погружаясь в смертельную тьму.

Он чувствовал, как ледяная волна обволакивает его, крутит, как в воронке, затягивает вниз, затем выбрасывает на поверхность — он едва успевал глотнуть воздуха. Один глоток, и он снова погружается в пучину.

И был еще жар, странный влажный жар у виска, который жег и глодал его сквозь студеную воду, огонь там, где не мог гореть огонь. И был ледяной холод, леденящая пульсация в животе, в ногах, в груди, которые чудесным образом согревало мерзлое море. Он ощущал это и, ощущая, осознавал, что его охватывает паника. Он видел, как кружится и выворачивается его тело, как неистово работают руки и ноги, борясь с напором водоворота. Он чувствовал, мыслил, видел, осознавал панику, борьбу — и, однако, им владел покой. Это было спокойствие наблюдателя, стороннего наблюдателя, не участвующего в событиях, знающего о них, но остающегося в стороне.

Затем накатил новый приступ паники, пробившись сквозь жар, ледяной холод и равнодушие наблюдателя. Нельзя отдаваться покою! Еще рано! Теперь это должно произойти с минуты на минуту; он не знал, что именно, но что-то произойдет. Нужно быть наготове!

Он яростно забился, хватаясь за тяжелые водяные стены над ним; грудь его горела. Он всплыл на поверхность, молотя по воде руками и ногами, чтобы остаться на верхушке черной глыбы. Вверх! Вверх!

Чудовищная наступающая волна поддалась: он был на гребне, окруженный провалами пены и тьмы. Ничего. Обернись! Обернись!

И это произошло. Взрыв был огромной мощности; он услышал его сквозь ревущие волны и ветер, и этот грохот почему-то обещал покой. Небо вспыхнуло, как огненная диадема, и эта корона из пламени извергла из своих недр в окружающий мрак фонтан разнообразных предметов.

Он победил. Что бы ни было, он победил.

Внезапно он вновь стал проваливаться вниз, погружаться в пучину. Он ощутил, как нахлынувшая волна обрушилась на плечи, остужая белый жар у виска, согревая пронзенные ледяным холодом живот, ноги и…

Грудь. Грудь мучила жестокая боль! Его что-то ударило — удар был сокрушительным, столкновение — неожиданным и невыносимым.

Потом это произошло еще раз! Оставьте меня. Я хочу покоя.

И еще раз!

Он снова забился, снова стал хватать воду руками… пока не нащупал его. Толстый маслянистый предмет, который шевелился, лишь когда шевелилось море. Он не знал, что это, но предмет был рядом, до него можно было дотронуться, за него можно было ухватиться.

Держись! Он отнесет тебя в покой. В безмолвие тьмы… и покой.


Первые лучи восходящего солнца рассеивали мглу на востоке, придавая блеск спокойным водам Средиземного моря. Шкипер небольшой рыбацкой лодки, с налитыми кровью глазами и руками, обожженными сетями и канатами, сидел на корме и курил «Голуаз». Его младший брат вместе с третьим членом экипажа, переговариваясь, распутывали сеть. Они над чем-то смеялись, и слава Богу, прошлой ночью было совсем не до смеха. Откуда пришел этот шторм? В прогнозах погоды, регулярно передаваемых из Марселя, не было и намека на непогоду, а то они бы укрылись у береговой линии. Он хотел добраться до рыбных мест в восьмидесяти километрах южнее Ла-Сен-сюр-Мер к рассвету, но не ценой ремонта, который недешево станет, да и какой ремонт дешево станет в наши дни?

И не ценой собственной жизни, а ночью были мгновения, когда это казалось весьма вероятным.

— Tu es fatigué, hein, mon frère? — улыбаясь крикнул ему брат. — Va te coucher maintenant. Laisse-moi faire.[1]

— D’accord,[2] — ответил старший, выбрасывая сигарету за борт и пробираясь на палубу по разложенной сети. — Часок-другой соснуть не вредно.

Хорошо, что у штурвала брат.

Семейную шхуну всегда должен вести член семьи, глаза смотрят зорче. Даже если разговаривает он гладко, как грамотей, а не коряво, вроде него самого. Чокнутый! Всего год в университете и затевает compagnie.