Течёт река… [Нина Павловна Михальская] (fb2) читать постранично, страница - 4

слободой Новинского монастыря

Б. Молчановка — XVIII в. Жил полковник Молчанов, сражавшийся с поляками у Арбатских ворот.

Проточный пер. — XIX в. — ранее Водопроточный пер. На месте ручья Проток — сток талых и дождевых вод в Москву-реку. В XIX в. был заключен в трубу.

Прямой пер. — ранее Прогонный пер. По нему прогоняли скот на водопой к торговой Смоленской-Сенной площади.

Панфиловский пер. — XIX в. — ранее Кривой пер. По фамилии домовладельца начала XIX в.

Песковский пер. — XIX в. Назван по характеру грунта в этом районе.

Наш дом (дом, где прошли мои детские годы) состоял из двух кирпичных двухэтажных флигелей, значившихся под одним номером — номером четыре. В каждом флигеле было по четыре квартиры, все за исключением одной — коммунальные. Почти все они были населены людьми, связанными так или иначе с работой с детьми — учителя, воспитатели в детском доме, библиотекарь в школе, врач в детском приюте. Жил здесь врач-психиатр Проскуряков Владимир Андреевич, воспитательница приюта для слепых детей Агнесса Иосифовна Штейнер, учителя вспомогательной школы (для умственно отсталых детей), жил дворник из соседнего с нашим домом приюта. Этот приют предназначался для девочек — сирот, страдавших недостаточным умственным развитием. По Горбатому переулку шёл этот приют — большое четырёхэтажное здание — под номером шесть и был тесными узами связан с домом четыре, с нашим домом, потому что многие его жители там и работали. Окна приюта, заделанные железными сетками, выходили частично и в наш двор. Из них смотрели на нас лица томившихся там девиц, а мы изредка подкармливали их чем-нибудь вкусным: подвешивали к веревкам, которые они спускали, пакетики с гостинцами — конфетки, пряники, если были, иногда яблоко или ещё что-нибудь.

Двор на Горбатом переулке летом

На нашем дворе было хорошо — обширные сараи для дров, на каждую квартиру — свой сарай. Все вместе они составляли длинное каменное строение, отгораживающее нас от приютского двора. Два садика — каждый у одного из флигелей. В них — яблони, сирень, несколько лип и дикий виноград, вьющийся по стене. Стояли столики, скамейки, волейбольная площадка, и игра в волейбол шла не только между детьми, но и между взрослыми. В одном из садиков некий Сергей Сергеевич в летние дни конспектировал «Краткий курс истории ВКП(б)», являя собой пример, достойный подражания. Но никто ему не подражал, хотя никто и не мешал. Относились друг к другу уважительно. Если кто заболевал, врачи-соседи помогали советом; если у кого что ломалось, дворник Фёдор оказывал помощь. Бели родители кого-нибудь из ребят где-то задерживались, соседи их кормили. А по большим праздникам для ребят устраивали угощение. Это всегда происходило на майский праздник, и, если погода позволяла, на дворе накрывали стол и на ноябрьский. Пили ситро, ели бутерброды, печенье и конфеты.

В приютском дворе (в одной части этого большого двора) находился свинарник. Свиней выращивали для приютской столовой. И всё шло своим чередом, как вдруг понаехали разные машины, стали что-то измерять, потом буравить землю, и, наконец, пронёсся слух, что как раз рядом со свинарником открыт источник минеральной воды. Бутылки с этикетками «Московская минеральная» стали целыми машинами вывозить со двора дома шесть. Они появились в магазинах, но жители Горбатки воду эту и даром не пили. Минеральных свойств её не признавали. Был на Горбатке ещё один дом — номер восемь, но стоял он в самом конце переулка, окнами смотрел на Горбатый мост и как-то с нашей жизнью связан уже не был.

Наш дом на Горбатом переулке у Москвы-реки. Зима.

Зато никак нельзя обойти молчанием ещё один интересный и для всех окрестных ребят очень важный дом — Персюковский. Он стоял за бензоколонкой, к Горбатке прямого отношения не имел, но всех притягивал своими удивительно приятными запахами. Жили в нём смуглые люди (их считали персами, прозвали «персюки»), занимавшиеся изготовлением гуталина для чистки обуви и приготовлением разного рода восточных сладостей — маковых ирисок, петушков на палочке, орехов в сахаре, нуги, каких-то пронзительно голубых и розовых, почти воздушных шаров из сладких нитей. Все эти богатства персюки продавали с маленьких лотков, которые они носили подвешенными на шее, на уличных перекрестках и около зоопарка, находившегося от наших мест совсем недалеко. Мы любили, просто упивались всеми этими изделиями: покупали их около зоопарка, а иногда они перепадали нам даром в персюковском дворе. Добр был старик по имени Дуда, снабжавший ребят и со своего двора и с Горбатки обломками маковых конфеток и деформированными «петушками», смахивавшими на извивающихся коротких змеек. Мы любили Дуду и всегда старались помочь ему, в чём могли: приносили щепки для костра, на котором он изготовлял в жаровне необходимые ему сиропы и смеси, подтаскивали тяжёлый лоток, который