До Михайловского не дотягивает. Тема интересная, но язык тяжеловат.
2 Potapych
Хрюкнула свинья, из недостраны, с искусственным языком, самым большим достижением которой - самый большой трезубец из сала. А чем ты можешь похвастаться, ну кроме участия в ВОВ на стороне Гитлера, расстрела евреев в Бабьем Яру и Волыньской резни?.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
не жгло, а лишь разливало живительное тепло по сверкавшим весенней свежестью лугам, усеянным ромашками, лютиками, мятой и горечавкой.
Монашку нравилось бродить по дорогам, и он радостно, как ребенок, приветствовал всех, кого встречал на своем пути. Иногда, отпустив лошадь пастись, он бросался в высокую теплую траву и долго лежал без движения. Он чувствовал во всем теле сладкую и мучительную истому, похожую на восторженное изнеможение, которое он испытывал, когда во время молитвы ему являлись видения рая.
Так он шел и забрел в незнакомую деревню. Ночь стояла совсем летняя: теплая, светлая, полная неги и благоуханий. Брат Топес охотно переночевал бы под открытым небом, но переметная сума у него была уже набита доверху и он побаивался воров. Время тогда было неспокойное: много на свете добрых людей, но немало и дурных. К тому же он чувствовал себя таким утомленным и так давно не высыпался, что ему захотелось отдохнуть под крышей.
Он постучал в первую попавшуюся дверь. Ему открыла женщина, высокая и красивая, с темными волосами и голубыми глазами. Чем-то она была похожа на ту, которую брат Топес встретил в самом начале своего пути у ручья под старым падубом.
— Что вам нужно? — резко спросила она, подняв на него изумленный взгляд.
Монах объяснил ей, в чем дело.
Молодая женщина нахмурила густые черные брови и, казалось, о чем-то раздумывала. Потом, решившись, ввела монаха и его нагруженную лошадь в маленький дворик.
— Я женщина одинокая, — сказала она с какой-то странной усмешкой, помогая ему снять с лошади переметную суму, — но, думаю, никто ничего не скажет, если вы у меня переночуете.
— Конечно, — улыбнулся брат Топес. — Тем более что уеду я рано, до света. А спать могу хоть здесь, во дворе.
— Боже упаси! Слуге господню всегда принадлежит лучшее место в доме. Однако нелегок этот мешок… Видно, поездка была удачной.
— Да. В каждой овчарне мне давали головку свежего сыра, да умножит господь стада овец! А хозяйки не скупились на оливковое масло, Да будет благословенно их доброе сердце!
— Аминь! — сказала женщина и рассмеялась.
В ее поведении было что-то странное: монаха смущал горящий взгляд и насмешливый тон. Он даже подумал, что она немного не в себе.
Женщина ввела монаха в красивую голубую комнату и стала угощать его печеньем, вином и ликером.
— Нет, нет, — отказывался он, но хозяйка так мягко, так ласково и в то же время так настойчиво уговаривала его, что монах сдался и съел одно печенье. Потом выпил стакан вина — оно было крепкое, сладкое и пахло, как роща, которая окружала его родной монастырь. Затем он выпил еще стакан, а потом рюмку ликера, отливавшего красным огнем, как небо в последних лучах заходящего солнца. Потом он выпил еще одну.
— Ну, расскажите теперь, из какого вы монастыря. Где побывали? — спрашивала женщина, стоя почти вплотную к нему.
Она была очень нарядна. На лифе красивого платья сверкали золотые блестки и бисер. Черные волосы, разделенные пробором и уложенные над ушами, блестели от ароматных масел. От ее тела исходил дурманящий запах фиалки.
Брат Топес ощущал беспредельное блаженство, какую-то странную, неведомую ему до сих пор сладость. Он сидел на стуле возле постели и чувствовал себя совсем разбитым. Ему казалось, что он не может шевельнуть пальцем, и эта расслабленность, эта неспособность двигаться доставляла ему неизъяснимое наслаждение. Он рассказывал женщине о своей жизни, а та внимательно его слушала.
— Как? — сказала она вдруг с изумлением. — Вы сын того самого бандита? А почему вы пошли в монахи?
— Чтобы искупить грехи отца, — ответил брат Топес и сразу же почувствовал невыносимую боль, еще никому, никогда не делал он этого признания.
Женщина расхохоталась.
— Почему ты смеешься? — оторопел он.
— Потому что ты глупый, — ответила она, наклонившись к нему и нежно его лаская. — Ты невинное дитя, ты невинен, так ведь?
— Да, — произнес он, бледный и жалкий, и сделал слабую попытку оттолкнуть ее.
В это время в дверь постучали, но женщина притворилась, будто не слышит. Она опять склонилась над ним, обвила его руками свою шею и поцеловала в губы, бледного и растерянного.
Он закрыл глаза, и по щекам его покатились крупные слезы.
— Поцелуй меня, — говорила она в упоении и восторге. — Ну не плачь, не бойся, греха нет. Что такое грех? Ну поцелуй меня.
И он поцеловал ее.
Он оставался в этом роковом доме две ночи и два дня. В дверь часто стучали, и он каждый раз вздрагивал, но женщина успокаивала его.
— Если я не отпираю, все понимают, что у меня гость, и уходят, — объяснила она без тени стыда.
На третью ночь она отправила его домой.
— Иди, — сказала она. — Вернешься в другой раз. А теперь иди.
Он оставил ей все, что было у него в суме.
По правде сказать, сначала она отказывалась, но уговорить ее оказалось легко, и она взяла все.
Брат Топес вернулся в монастырь к вечеру следующего дня.
Увидев его, падре Кирку
Последние комментарии
2 дней 7 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад