Демидовы [Эдуард Яковлевич Володарский] (fb2) читать постранично, страница - 4
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Прощались они ранним утром. Прежде чем сесть в возок, Петр взглянул на стену сарая, на которой накануне намалевали известкой шведского льва, разинувшего пасть в свирепом рыке, — все пули вошли в самую середину пасти. — Да-а… — Петр невесело усмехнулся. — В сражениях-то пока так не выходит, Никита. А потому по весне буду ждать от тебя с Урала добрые ружья и пушки. — Батюшка! — Никита по-бабьи всплеснул руками. — Так выходит… — Ты, Демидов, дурочку не ломай! — строго перебил его Петр. — Нешто я б в сваты пошел, ежели б не знал, куда ты приданое купеческое употребить собираешься? — Виноват, государь! — Никита низко поклонился. — Благодарен тебе до гробовой доски. — То-то! — Петр обнял Никиту и продолжал тихо, проникновенно: — Еще что сказать тебе хочу, Демидыч. О своей корысти меньше думай. Не жадничай. Об народе, об отечестве более думать надо. Ить я тебя государственным человеком делаю, Демидыч. — Слышу, государь, — шепотом отозвался Никита. — Ведь мало в ком опору найти могу, Демидыч… — в голосе царя зазвучала горькая тоска. — Вон у тебя сыновья какие — завидую. Есть кому доверить дело. Прошу тебя, Демидыч, не забудь слова мои. Работных людей не забижай. И будет тебе не от меня, от всего отечества благодарность. На все времена. Чуешь? — Чую, государь… Потом возок тронулся — взвизгнули колесные оси, застучали по прихваченной заморозком земле копыта лошадей. Отряд конных преображенцев окружил возок. Никита долго махал шапкой, и в глазах у него стояли слезы…
Вновь звенели молоты о наковальни. — Это что, батя, — орал Акинфий, перекрывая грохот кузни, — меня, ровно бычка на веревочке, не спросясь, волокут? У меня тоже сердце есть! Живое! — Не желаешь? — Не желаю! — Запомни, Акишка, — отец опустил кувалду, — в жизни надо делать не как сердце велит, а как башке надобно! Ежли хозяином хочешь быть, а не подпевалой! Акинфий долго молчал, потом ответил упрямо: — Нет, батя! Я хочу жить, как сердце велит. — Поживешь — увидим…
Свадьба гремела на всю слободу. Ломился дом от гостей. Пили, ели в три горла, орали песни, дрались. — Сразу, как отгуляем, на Урал Акинфий двинет, — наклонясь через стол к купцу Коробкову, — кричал Никита, — за дело приниматься! — Бог помочь. — гудел купец. — Ох, и пройдоха ты, Никита Демидыч! Ежели б не царь, Петр Лексеич, шиш бы ты дочку заполучил. Евдокия же, прижавшись щекой к плечу Акинфия, радостно шептала: — Детишек очень хочу, Акишенька. Мальчика и девочку. Акинфий с трудом отстранил ее от себя, пробормотал, пряча глаза: — Духота, не могу. Щас я, по надобности. Щас я… Евдокия встревоженно смотрела ему вслед. — Марья… Марьюшка, прости. Люблю я тебя, Марья, Христос видит, соврать не даст. — Пошто жизнь такая горькая? Чем я перед господом провинилась? — Деньги, Марьюшка… Купец отцу большое приданое дал. Будь они прокляты, эти деньги! Мигающий огонек лампадки. Над ним не лик — лишь глаза сквозь тьму. — Акинфушка, оставь меня… Грех это. У тебя теперь венчаная жена есть. Меня пожалей, Акинфушка… — Ох, Марья, Марья, до смерти не искупить мне греха этого. Батя на Урал посылает. Свидимся ли нет, кто ведает? — Пошто ты меня мучаешь, Акинфушка? Ведь грех… Нельзя… Милый ты мой… — Марьюшка, милая, давай крестиками поменяемся. Чтоб я про тебя, а ты про меня крепче помнили. Я об тебе молиться буду… Медленно наступал
Последние комментарии
8 часов 24 минут назад
17 часов 27 минут назад
1 день 16 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 17 часов назад