Затмение [Николай Владимирович Коляда] (fb2) читать постранично, страница - 7

минут в небе затемнение, забастовка в небе, понимаешь? «Снова замерло всё до рассвета, дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь…» И в газетах написано, и все знают, ты чего такое придумала, перестань, даже собака не лает, спит спокойно, а ты давай плакать, грехи, я же подшутковала, семь минут ровно будет затмение, а сейчас снова пойдёт всё назад, всё будет по-прежнему, как было, никто никак судить не будет, никакого суда страшного, да и Бога нету, живи как хочешь, нету наказания, и все так живут, живи, да и живи, не думай про грехи, сказки слушает, перестань, что ты, перестань. Ну, всё, не реви, надо слёзы сберечь на похороны, чтоб натуральнее было, ладно, я пошутила, наврала, это затмение, сейчас назад всё будет, не плачь, дура ты такая, а то я тоже с тобой буду… (Заплакала.)

МОЛЧАНИЕ.

ВТОРАЯ. Затмение? Ты кто? Зачем наврала так? Ты — дьявол?..

ПЕРВАЯ. Какой дьявол. Человек. (Улыбается.)

ВТОРАЯ. Ну?

ПЕРВАЯ. Чего?

ВТОРАЯ. Я сегодня суп из свинины ела.

ПЕРВАЯ. Да хватит про грехи. Ешь. Из свинины, из котятины, из чего хочешь. Можно. Разрешаю. Шутка была. Сейчас солнце назад. Куда оно денется. И жить мы с тобой будем долго. По похоронам будем ездить долго. Всех перехороним, а сами будем жить. Долго жить. Вечно жить. Жить, не тужить. Слышишь?

ВТОРАЯ. Суп ела. Со свининой. И съела косточку. Маленький такой кусочек косточки. И теперь у меня образовался рак. Потому что нужно всегда бульон через сито. А я без сита. Косточка в теле сидит. Косточка идёт по телу, по горлу, впивается в красное, в мякоть, клубок вокруг неё тканью красной делается, клубок, рак — смерть. И от чего? От маленькой косточки. Не ешь мяса — наказание за это. Мясо нельзя. Они ведь живые. Везде смерть. Трупы животных. А знаешь, что карандаши — это не карандаши, это не грифель внутри, или как его там, нет, не грифель. А туда заталкивают пепел из крематория, да, да, у них договор на поставку. Горелый человек очень маркий, им писать можно. Вот, возьми, напиши слово «человек», а выйдет — «смерть». Вышло?

МОЛЧАНИЕ.

Первая отодвинулась от Второй, платочек поправила, парик, очки надела, пошла к дверям.

ПЕРВАЯ. Ладно, бабушка, пока. Оставайся с миром. Ты совсем сбрендила. Не будет у нас бизнеса. Пошла я. Налягу на дверку, авось выйдет…

ВТОРАЯ. (Улыбается.) Семь минут прошло, вот и страшный суд, темно, врала ты?

ПЕРВАЯ. Как прошло?

ВТОРАЯ. Уже полчаса прошло. Или час. Страшный суд.

ПЕРВАЯ. Ну, ври. Неправда. Не прошло.

ВТОРАЯ. Вот. Не то ты прочитала в газетке, не то. Конец. Смотри в окно, они возвращаются! Похороны наши назад едут! Он, Иван Егорович будет так по улицам с поднятой рукой ездить, смотри! Потому что — страшный суд!

ПЕРВАЯ. Где?

ВТОРАЯ. В окне! Едут вон! Страшный суд тебе!

ПЕРВАЯ. Я в Бога не верю, нету никакого страшного суда, нету ничего, я жить буду, сейчас пройдёт семь минут и снова назад солнце будет…

ВТОРАЯ. Не будет! Час прошёл! Страшный суд! Человек — смерть!

ПЕРВАЯ. Не ври. Всё не так. Не может быть. Не может, потому что не может быть.

ВТОРАЯ. Грехи?!

ПЕРВАЯ. Что?

ВТОРАЯ. Говори грехи свои, ну, быстро?!

ПЕРВАЯ. Нету у меня грехов! Нету Бога! Нету страшного суда! Я жить буду вечно, не пугай меня! Солнце будет, будет солнце для меня, всегда будет солнце, пусть всегда будет солнце, я буду жить, жить, жить, не ври, не ври!.. Человек — не «смерть», не ври! Вечно, вечно!..

МОЛЧАНИЕ.

Налегла на дверцу, открыла её и кинулась в потёмках бежать прочь.

Вторая тётка сидит, оглядывается, не видит ничего.

ВТОРАЯ. (Бормочет.) Человек… Смерть… Человек… Смерть…

Дышит на стекло и пальцем что-то чертит.

А солнце, и правда, побежало по кругу, побежало, вдруг четыре солнца слились в одно и стало на небе одно, красное, тёплое, встало и засияло. Машины постояли, развернулись, пофырчали, обьехали трамвай и поехали.

Пришла водительша, села в трамвай, сказала в микрофон, что двери закрываются и поехал трамвай с перекрестка. Пусто в трамвае, одна тётка сидит, смотрит на солнце, плачет от радости или горя.

И собака из-под сиденья вылезла, подошла к тётке, легла у её ног, да и завыла тоже. Грязная собака, черно-белая. А морда как у моей кошки Манюрки — несчастная.

ТЕМНОТА

ЗАНАВЕС

КОНЕЦ

Март 1996 года