Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
можете?
Хорошим наездником Ален никогда не был, но в седле удержаться сумел бы и сейчас.
— Могу. Куда вы собираетесь меня отвезти? — встревожился он; ответ англичанина решал его судьбу.
— К себе домой. Вернее, к леснику. Дома у меня народу много, прислуга начнёт болтать… Лучше вам побыть у лесника. А глаза надо завязать, по-моему, яркий свет в таких случаях вреден.
Он достал платок, сложил его наискось и наклонился к Алену:
— Так не туго?
У Алена мелькнула мысль, не завязывают ли ему глаза, чтобы он не видел, куда его везут. Но потом он решил, что если б англичанин намеревался сдать его полиции, то спокойно сделал бы это в открытую, ведь оказать сопротивление он не мог.
— Но так мне будет трудно сесть на лошадь, — растерянно сказал Ален, когда повязка закрыла ему глаза.
Ничего не видя, он сразу почувствовал себя совершенно беспомощным.
— Я вам помогу. Дайте мне руку.
Англичанин заставил лошадь лечь, и Ален с его помощью сел в седло. Конь недовольно фыркал, но терпел чужого седока, поскольку хозяин держал поводья и шёл впереди. Мягкое покачивание убаюкивало. Ален ничего не ел уже третий день, голова у него кружилась и болела, временами резкая, пульсирующая боль появлялась и в плече; рана ещё не зажила, и ночёвки под открытым небом давали себя знать. Дорога, однако, оказалась недолгой.
— Приехали, — вскоре услышал он. — Слезайте, тут ровно. — Твёрдая рука англичанина поддержала его. — Идёмте. — Он пошёл первым, продолжая держать Алена за руку и приноравливаясь к его неуверенным, медленным шагам. — Здесь три ступеньки, осторожнее. Теперь порог. Всё, пришли. Садитесь, вернее ложитесь. — Он мягко подтолкнул его к кровати. — Я пойду поищу Джона.
Вскоре Ален услышал, как он с кем-то разговаривает. Сначала слов было не разобрать, потом говорившие приблизились.
— …приведу вечером. И покормите его, только смотрите, чтобы ему плохо не стало.
— Да, сэр.
Второй голос был очень низкий, и его обладателю было явно за пятьдесят.
— Надеюсь, никто сюда не сунется. На всякий случай поищите какую-нибудь одежду, а я вечером прихвачу что-нибудь подходящее. Лучше, чтобы никто его здесь не видел.
— Я всё понял, сэр.
— Разговаривайте с ним помедленнее, он английский знает не очень хорошо.
Звонко заржала лошадь, и Ален понял, что его новый знакомый уехал. Оставшийся, лесник Джон, накормил его, закрыл толстым одеялом, и Ален тотчас куда-то провалился. Сон был беспокойным, мешала резь в глазах. Когда его разбудили и сняли повязку, он увидел, что в комнате, кроме него, находятся трое: возле двери стоял высокий и широкоплечий пожилой мужчина, лесник, у стола сидел тот, кто привёз его сюда, а повязку снимал третий, лет шестидесяти, с точными и быстрыми движениями. Чутьё сразу подсказало Алену, что это врач. Обследовал он его глаза очень долго.
— Почему вы не обратились ко мне раньше? — ворчливо спросил он сидящего у стола молодого человека. — Запущенный случай, вот что мы теперь имеем, очень запущенный случай.
— Но что-нибудь можно сделать?
— А иначе зачем я здесь нахожусь? — по-прежнему ворчливо сказал доктор. — Если вы, сэр Этвуд, считаете, что я не в состоянии ничего сделать, то зачем, спрашивается, меня сюда привезли?
— Я вас сюда привёз, потому что вы прекрасный врач, — сказал тот, кого назвали сэром Этвудом, — хотя и ворчите по любому поводу.
Доктор фыркнул и вновь занялся своим пациентом, а потом спросил:
— Кому мне объяснять, что надо делать?
— Объясните мне, а я запишу для Джона.
— Во-первых, никакого света, свет его погубит. Во-вторых, точно соблюдать все мои инструкции. Я вам оставляю пять баночек, смотрите, — он достал из чемоданчика картонную коробку. — Хорошо, что вы заранее сказали, в чём дело, я захватил почти всё необходимое. Дайте, я сам напишу, чего и сколько, — он отобрал у Этвуда лист, на котором тот собирался писать, и заполнил его мелкими, ровными строчками. — Прочитайте. Понятно? — Этвуд внимательно прочитал и кивнул. — Дня через два надо будет его ещё раз посмотреть. А завтра пришлите кого-нибудь за лекарством, одного у меня с собой нет.
— В какое время вам удобнее?
— Утром, от десяти до одиннадцати.
К самому Алену доктор не обращался вовсе, очевидно считая, что тот вообще не понимает по-английски. Когда он собрал свой чемоданчик, Этвуд сказал:
— Джон отвезёт вас на станцию, я пока останусь здесь.
Все вышли, и Ален остался один, потом шум мотора возвестил, что лесник с доктором уехали. Этвуд вернулся в комнату.
— Вы поняли, что вам ни в коем случае нельзя снимать повязку? — спросил он по-французски, чтобы внести полную ясность.
— Понял, — подавленно подтвердил Ален; поведение врача придало его мыслям мрачное направление.
— Не переживайте раньше времени, — мягко сказал Этвуд. — Доктор Браун сказал, что слепота вам не грозит. Только теперь уж не делайте глупостей, помните, что свет вам очень вреден. Джон повесит здесь тёмные шторы, но всё
Последние комментарии
5 часов 55 минут назад
13 часов 5 минут назад
14 часов 12 минут назад
15 часов 17 минут назад
15 часов 39 минут назад
15 часов 45 минут назад