Blues. Törnfallet. A Song. То My daughter [Иосиф Александрович Бродский] (fb2) читать постранично, страница - 2

сделанный в сторону ушедшего товарища, уместен в эссе, посвященном его памяти, но тут Бродский немного лукавит. Его профессиональное обращение к английскому произошло раньше. Первым «серьёзным» английским стихотворением можно считать написанную в 1974 году элегию на смерть Одена, опубликованную в коллективном сборнике «W. Н. Auden: А Tribute» (1975). (Впоследствии, правда, ни в одну из авторских книг этот текст включен не был.)

Переход Бродского на английский связан с двумя утилитарными факторами. Первый касается эссеистики. Ранние рецензии и эссе, написанные в эмиграции, переводились его друзьями, Карлом Проффером и Барри Рубином. На перевод уходило определенное время, и Бродский поставил перед собой формальную задачу — научиться делать это самостоятельно. И чтобы выдерживать предлагаемые журналами сроки, и попросту чтобы лучше овладеть языком. Обращение же к английской версификации продиктовано было неудовлетворенностью поэта существующими переводами. Притом что ему редкостно повезло с переводчиками, Иосиф Александрович большинством переводов оставался недоволен, предлагал собственные поправки — не всегда, с точки зрения переводчиков, оправданные. Что, естественно, вызывало массу обид. «И поэтому, — вспоминал Бродский, — чтобы не портить никому кровь, я стал заниматься этим сам… поскольку уж я тут живу, я чувствую себя ответственным за то, что выходит под моим именем по-английски… И если уж меня будут попрекать, то пусть уж лучше попрекают за мои собственные грехи, а не говорят, что, дескать, по-русски это, может быть, и замечательно, но вот по-английски звучит ужасно».

Параллельно с автопереводами стали появляться оригинальные стихи, написанные по-английски. Итоговый их объем весьма значителен — свыше двух тысяч строк. Символично, что перед уходом из жизни Бродский подготовил к печати два прощальных сборника: русскоязычный «Пейзаж с наводнением» и «So Forth», в котором оригинальные английские стихи уже вполне равноправны с автопереводами.

Прививка английской поэтики, «нейтральной интонации», сделанная Бродским отечественной изящной словесности, общеизвестна. Ее, в зависимости от вкусов толкователя, неизменно ставят ему в заслугу, либо в вину. Но российский читатель мало знаком со сложным (и не всегда доброжелательным) восприятием англоязычного творчества Бродского в США и особенно в Англии. Вышедшая вскоре после его смерти статья одного из столпов британского поэтического истэблишмента Крэйга Рэйна носила название: «Репутация, подверженная инфляции». Сомнения высказывали даже те, кто в целом относится к русскому нобелиату вполне доброжелательно. Так, оксфордский поэт-лауреат Рой Фишер именует попытку Бродского, «пришедшего в английский язык и сражающегося, в сущности, за то, чтобы вывернуть наизнанку его отстранение», донкихотовской — то есть благородной, но заведомо обреченной на неудачу. При этом англоязычная эссеистика поэта была встречена весьма благосклонно. Достаточно сказать, что его первая книга эссе «Less Than One» удостоилась премии Национального совета критиков США (The National Book Critics Circle).

В чем кроется причина неоднозначного отношения к англоязычному творчеству Бродского? Начнем с того, что Бродский — самим фактом двуязычного существования — был обречен на сопоставление с Набоковым. Он, конечно же, открещивался: «Это сравнение не слишком удачно, поскольку для Набокова английский — практически родной язык, он говорил на нем с детства. Для меня же английский — моя личная позиция. Я испытываю удовольствие от писания по-английски. Дополнительное удовольствие — от чувства несоответствия: поскольку я был рожден не для того, чтобы знать этот язык, но как раз наоборот — чтобы не знать его. Кроме того, я думаю, что я начал писать по-английски по другой причине, нежели Набоков, — просто из восторга перед этим языком. Если бы я был поставлен перед выбором: использовать только один язык — русский или английский, — я бы просто сошел с ума». Здесь, однако, все не так просто. Кажется, никому еще не приходило в голову сопоставить дату начала англоязычного писательства Бродского — лето 1977 года — с датой ухода из жизни Набокова. К сказанному можно добавить, что чуть позже Бродский опубликует перевод на английский стихотворения Набокова «Демон» — что можно считать жестом экстраординарным. Чужие стихи на английский он переводил чрезвычайно мало. Среди редчайших исключений: Мандельштам, Цветаева, Збигнев Херберт, Вислава Шимборская — поэты, которых (в отличие от Набокова-поэта) Бродский ценил высоко.

Неизбежность сопоставления диктовала потребность в оригинальности собственного английского имиджа. В случае Бродского это означало стремление не вписаться — а, наоборот, выступить против устоявшихся в англоязычной поэзии традиций. Прежде всего это касалось нехарактерной для современного английского стихосложения тенденции к строгой ритмической упорядоченности. Число английских верлибров у Бродского ничтожно