Болеутолитель [Уэйн А Сэлли] (fb2) читать постранично, страница - 81


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

внешняя часть давно уже стала серой, а как-то ночью в дыру залезла крыса и принялась грызть култышку Вика Трембла. Он позволил ей продолжить, дорожа первым подлинным ощущением боли после той битвы в метро.

Настало лето, стояли томительно прекрасные дни; солнце весело расточало свое тепло, таксисты не ругались, и с озера Мичиган наплывала приятная прохлада. Здания, в которых размещались офисы фирм и государственных учреждений, вибрировали от энергии своих обитателей, в нетерпении ожидающих конца рабочего дня. А таксисты не ругались. Или об этом уже было сказано?

Невыносимая голубизна летнего дня сменялась пастельным бархатом ночи, ветер нашептывал жителям города обманные слова. Метро наполнилось запахом соленой воды, а уличные музыканты перешли на грустные мелодии. На углах улиц повис густой аромат пиццы, поп-корна и хот-догов.

Афиша театра объявляла о предстоящей премьере «Бесстыдной кровью» по Трумэну Капоте, где в главной роли дебютировал Бен Мерди. Рив Тауни, Аарон Мэфер и Мик Десмонд стояли в очереди за билетами, но Трембл никого из них не узнал.

Впрочем, так же, как и они его.

Порой он становился необыкновенно разговорчивым, особенно когда ему давали таблетку или монету, или и то и другое сразу. Он мог позабавить вас разными жуткими историями. Как он заявил однажды: «Дарующие Боль приходят в разных обличьях…»

Он мог, например, рассказать вам об американской мечте и страхе господнем. Мог говорить о болеутолителях и целительных мессах, о своих старых друзьях-собутыльниках и о мастерах серфинга на цементных мостовых. Он говорил, пока глаза его не начинали стекленеть. Коронная его история была совершенно невероятной и мало кому хватало терпения выслушать ее до конца. Суть, однако, была совсем проста: битва одного человека с другим с многочисленными деталями и отступлениями медицинского характера.

Вы могли даже поверить в правдивость этой истории, если вас убеждало зрелище, представавшее вашим глазам, когда он принимался крутить лангетку из стекловолокна вокруг обрубка левой руки. Он грубо хватал ее в области запястья и крутил до тех пор, пока вы не начинали думать, что в один прекрасный день он до кости сотрет шишку на бывшем локте.

Один конец лангетки оставался грязно серым, а другой постепенно приобретал ржавый оттенок крови.

Те, кого вид крови зачаровывал, готовы были слушать его рассказ и после того, как в театре занавес опускался в последний раз.

Он же готов был говорить за таблетку или мелочь.

И если вы оказывались одним из тех, кто непременно должен дослушать историю до самого конца, то вам предстояло стать свидетелем момента, когда рассказчик начинал бубнить себе под нос что-то совершенно невнятное, и вы уже слушали одинокий голос в тиши сумасшедшего дома.

Отец Мадсен, воздевший руки
Ну что ж, отправляюсь на Запад, в родные места,
Где коротки дни, зато длинные-длинные ночи,
Где люди гуляют, и я себе буду гулять,
Где люди танцуют, и я буду там танцевать,
Где все полны жизни и даже умеют летать,
Они там летают, а скоро и я полечу,
Туда, к побережью, где веселятся они
Под теплым солнцем Калифорнии.
Итак — к побережью, на Запад, в родные места,
Где девочки, что говорить — высший класс,
Где люди гуляют, и я себе буду гулять,
Где люди танцуют, и я буду там танцевать,
Где все полны жизни и даже умеют летать,
Они там летают, а скоро и я полечу,
Туда, к побережью, где веселятся они
Под теплым солнцем Калифорнии.
Туда, к побережью, где веселятся они
Под теплым
ЗАТЕМНЕНИЕ
ЧИКАГО, ЛУИСВИЛЬ, СИЭТЛ, НЭШВИЛЛ, НЬЮ-ЙОРК-АДСКАЯ КУХНЯ
7 ноября 1987–23 октября 1990

Примечания

1

Неопознанное тело (англ.)

(обратно)

2

И. Христос

(обратно)