Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
толку.
На лице Любимова отразилось горькое удивление. Он откинулся на стульчике, сложил руки на груди:
— И тут я через двенадцать лет объявлюсь и все объясню: «Дочка, наркотики — это нехорошо…» Бросай своего Дениса и так далее… Пальчиком ей погрожу. И она, конечно же, меня послушает.
— Боюсь, уже не поможет. — Короткова обреченно покачала головой.
— Тогда что поможет? — Любимов расцепил руки, чуть не смахнув со стола чашку.
— Ты же милиционер, должен знать! Я потому и приехала… — Марина с надеждой посмотрела на бывшего мужа.
— Любопытно, а своих у вас нет?..
Короткова все-таки сорвалась. Эмоции прорвали тонкую преграду, которую она так старалась выстроить. Разговор перешел в старую добрую тональность взаимных упреков и обвинений. Именно в такой манере они общались двенадцать лет назад.
— А что свои?.. Они сами с этого имеют. И кому прикажешь жаловаться?
Любимов слегка опешил:
— Как это кому?!
— Да как ты не понимаешь?! — повысила голос Марина. — Нам после этого там не жить! Муж, кстати, не в курсе, что я здесь… Пойми, у нас небольшой город. И отношения особые. Это здесь можно раствориться. А у нас все на виду. И все от власти зависят…
Эмоциональную тираду услышала девушка за стойкой. Она с любопытством уставилась на нарушителей тишины. Любимов обратил на это внимание, выставил ладонь вперед, как бы приглашая снизить градус разговора;
— Хорошо. Ну а я-то что могу? Приехать к вам в город и закрыть клуб?.. Кто мне даст?
Марина уже не могла остановиться. Эмоции подхватили ее, словно бурный поток, стремительно несущийся по направлению к водопаду. Она уже ненавидела себя за то, что приехала в Питер, что сидит и просит помочь давно чужого ей человека:
— Ну ты же в Питере служишь. «Вторая столица». У тебя связи… В конце концов, это и твоя дочь!
Последняя фраза вывела его из себя:
— Что?! А когда ты за своим бизнесменом сорвалась, ты об этом помнила?!..
— Жора, разговор сейчас не о том.
Любимов почти кричал. Застарелая обида вновь закипела в его душе, прорвавшись наружу потоком бессмысленных обвинений:
— О том!.. Или когда письма мои ей читать не давала, трубки швыряла! Помнила?!
Марина поступила так, как делала всегда, — просто прервала неприятный разговор своей коронной фразой — типично женским джокером всех времен и народов:
— Мне с тобой все ясно. Зря ехала…
На полном ходу трудно остановиться, адреналин уже вовсю гудел в его крови, хотя где-то в уголке его сознания Жора отчетливо осознавал, что все эти слова, и тем более приступ гнева — так же бессмысленны, как досужее любопытство девушки за стойкой, наблюдавшей за бурной сценой.
— Что тебе ясно?! То что ты дочери меня лишила?!
Марина резко встала и бросила ему в лицо:
— И правильно сделала!..
Схватив сумочку, она быстрым шагом направилась к выходу. Георгий не сделал попытки ее проводить. Он остался за столиком, размышляя на тему своей нескладной жизни, первой жены и единственного ребенка, который вырос в другой семье… Через пятнадцать минут, выкурив одну за другой три сигареты, он уже спокойно допил свой кофе и вышел на улицу.
В небольшом скверике с чахлыми кустиками, зажатом между двух домов в стиле «сталинский ампир», прогуливалась мамаша с коляской. На облезлой скамеечке курили два подростка, между ними стояла наполовину пустая бутылка пива. Жора вспомнил о клубе «Пещера» и таблетках, которыми там снабжают таких вот безголовых пацанов…
Вернувшись в кабинет, Любимов застал привычную картину: Макс старательно разрабатывал пальцы правой руки, правда, используя вместо стакана скоросшиватель.
Несмотря на все усилия, разговор с бывшей женой не выходил из головы — он снова и снова вспоминал обрывки фраз, интонации, выражение ее лица. Наконец Георгий не выдержал.
— И она еще меня обвиняет!.. — гневно произнес он. — Представляешь, Макс?! Сама за деньгами погналась, а после еще с дочкой общаться не давала! Якобы для ее же блага! Даже фамилию поменяла! На этого барыги!..
— Сколько ж ей тогда было? — Виригин оторвался от скоросшивателя.
— Почти шесть, — глухо ответил Жора.
Он вдруг вспомнил, как любил, приходя со службы, дарить дочке шоколадки. Она бросалась ему на шею и заливисто смеялась, словно колокольчик: «Папочка, любимый!..»
Жора сглотнул подступивший к горлу комок. Господи, как давно это было… И как он был тогда по-настоящему счастлив… Он понял всю непоправимость случившейся беды только потом, много лет спустя.
— А сколько ей сейчас? — тихо спросил Макс.
— Восемнадцать.
— И что, с тех пор больше не виделись?!
— Нет…
Виригин покачал головой. Он на мгновение вспомнил свою дочь и мысленно поставил себя на место друга:
— Но ты хоть пытался?..
Любимов сел за свой стол, живо представив себе унизительную ситуацию, в которой он оказался одиннадцать лет назад:
— Мне одного раза хватило. Съездил я через год в этот Северогорск, думал, увижусь. Так моя бывшая
Последние комментарии
19 часов 39 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 3 часов назад