Тайник [Тоби Болл] (fb2) читать постранично, страница - 2

последние пять лет. Паскис проверил бумагу в более старой папке. Как он и ожидал, на ней имелись водяные знаки. Значит, страницы второго дела были напечатаны через два-три года после того, как был подшит оригинал. Довольно странно.

Странно выглядели и сами страницы: один и тот же титульный лист, одинаковые личные данные, те же свидетельские показания — Граффенрейда судили по обвинению в убийстве некоего Эллиса Просницкого, — тот же вердикт: виновен. Однако приговор был сформулирован как «Пожизненное зак», что выглядело несколько необычно: так сокращать слово «заключение» было не принято. Еще одна подозрительная деталь в этой истории с немыслимым дубликатом. Обнаружилось и другое любопытное отличие. На полях восьмой страницы свидетельских показаний имелась пометка, сделанная от руки: «Не найден — Дерч». Стрелка указывала на некоего Ферала Базу, который, по словам Граффенрейда, познакомил его с Просницким. В правой папке эта пометка была сделана зелеными чернилами, а в левой — синими.

Паскис внимательно рассмотрел пометки. Почерк был похожий, но не совсем идентичный. Буква «н» в синей надписи заканчивалась крючком, а в зеленой палочка была прямая. И наклон стрелок несколько отличался. Словно кто-то старательно копировал надпись, но получилось не совсем точно. Паскис всматривался в пометку, пытаясь разгадать замысел фальсификатора, пока не пришел к выводу, что за недостатком улик это вряд ли пока возможно.

Потом он перешел к фотографиям. Фото из левой (более ранней) папки представляло собой снимок головы и плеч мужчины с запавшими глазами, большим крючковатым носом и редеющими волосами. Рот его был слегка приоткрыт, и в нем виднелись кривые поломанные зубы. Скорее всего это было фото из паспорта. На фотографии из правой папки был совершенно другой человек: с тонкими вытянутыми чертами лица, впалыми щеками, которые он пытался скрыть под пышными баками, и редкими волосами, разделенными прямым пробором. Паскиса поразил его взгляд, совершенно отсутствующий и как бы не замечающий фотокамеры, которая, вероятно, находилась от него не дальше чем в десяти футах. Во взгляде этом было страдание.

В общем, находка оказалась весьма настораживающей. Паскис поднял трубку телефона и впервые за десять лет набрал номер.

В кабинете шефа полиции Паскис чувствовал себя крайне некомфортно. Он редко отклонялся от привычного маршрута, который предусматривал лишь три остановки: его собственная квартира, находившаяся в семи кварталах от архива, продовольственный магазин за углом и, конечно, сам Подвал. В других местах он особенно остро чувствовал, каким смешным и нелепым сделало его почти тридцатилетнее пребывание в Подвале. Архивариус был неимоверно худ и сутулился — последнее было следствием согбенного положения, в котором он вечно находился, пытаясь прочесть номера дел в неверном свете ламп. Лицо его покрывала мертвенная бледность, а выходя на свет божий, он начинал неудержимо потеть. От постоянного чтения Паскис стал близорук и носил толстые очки в проволочной оправе. Ведь в Подвале предел видимости составлял от силы четыре-пять метров.

Шеф полиции был в некотором замешательстве. В первые годы своей службы в архиве Паскис иногда приходил к нему с разными просьбами: перейти на другую бумагу, установить новомодную противопожарную систему с разбрызгивателями, поставить между лифтом и Подвалом запирающуюся дверь, оборудовать туалет, — но у шефа никогда не было на это денег. Со временем Паскис прекратил свои визиты, осознав их полную бесполезность. И вот спустя десятилетие архивариус пришел снова. Но теперь уже совсем по другому поводу.

— Два одинаковых дела? — переспросил шеф, дрогнув подбородком.

— Да, сэр. Два дела в серии C4583R. И оба на Рейфа Граффенрейда.

— А в чем, собственно, проблема?

Шеф начал полировать значок на груди, используя для этой цели собственный галстук.

— Видите ли, сэр, там две разные фотографии. Дела заведены на одного и того же человека, а на фото — совершенно разные люди.

— Я не совсем понимаю, в чем здесь проблема, мистер Паскис.

— Дело в том, сэр, что в городе не может быть двух Рейфов Граффенрейдов с одним и тем же идентификационным номером, адресом и всем остальным. Это совершенно исключено.

В последнем Паскис был не совсем уверен. Но его вера в непогрешимость системы архивного учета была столь велика, что ничего другого он сказать просто не мог.

Шеф тяжело вздохнул.

— Мистер Паскис, для меня совершенно очевидно, что кто-то просто перепутал фотографии.

— Но тогда с какой целью заведено два дела, сэр? За двадцать семь лет своей работы в архиве я не встречал никаких дубликатов, а когда наконец обнаружил, там оказались фотографии двух разных людей.

Шеф покачал головой.

— Даже не знаю, что вам сказать, мистер Паскис.

— Вот и я не знаю, — с отчаянием проговорил Паскис. — В этом все дело. Я тоже не знаю, как это понимать. Поэтому решил доложить об этом вам, чтобы вы