Введение в познание человеческого разума. Фрагменты. Критические замечания. Размышления и максимы [Люк де Клапье де Вовенарг] (fb2) читать постранично

ЛЮК ДЕ КЛАПЬЕ ЛЕ ВОВЕНАРГ

ВВЕДЕНИЕ В ПОЗНАНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА

ФРАГМЕНТЫ КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ И МАКСИМЫ

Издание подготовили

Н. А. ЖИРМУНСКАЯ, Ю. Б. КОРНЕЕВ, Э. Л. ЛИНЕЦКАЯ

ЛЕНИНГРАД «НАУК А» ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ 19 8 8

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ «ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ»

Н. И. Балашов, Л П. Бердников,

И. С. Брагинский, М. А, Гаспаров, А. Л, Гришунин, Л. А. Дмитриев, Н. Я. Дьяконова,

Б. Ф. Егоров (заместитель председателя),

/У. /1 Жирмунская,

Д. С. Аихачсо (председатель), А. Д. Михайлов,

,4. Я. Ознобишин | Д. А. Олъдерогге |,

И. Г. Птушкина (ученый секретарь),

Б. И Пуришев,

А. М. Самсонов (заместитель председателя).

Г. В. Сте/iu.^j, С. О. Шмидт

Перевод Ю. Б. КОРНЕЕВА и Э. Л. ЛИНЕЦКОЙ

Общая редакция, с т а I ь я и примечания

Н. А. ЖИРМУНСКОЙ

Ответственный редактор Н. А. ЖИРМУНСКАЯ

Без объявл.

Q Издательство «Наука», 1988 г. Перевод, статья, примечания

л 4704000000-714 ^В 042(02)-88

ВВЕДЕНИЕ В ПОЗНАНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА

Предуведомление ко второму изданию

«Все правила достойного поведения давным-давно известны, остановка за малым — за умением ими пользоваться», — сказал Паскаль; ¹ но дается это умение очень нелегко. Помянутые правила — плод размышлений не одного человека, а множества людей, непохожих друг на друга и глядевших на один и тот же предмет с разных сторон; вот почему лишь подлинно глубоким умам под силу примирить меж собой столько истин, сперва отделив их от примешавшихся к ним заблуждений. Нам бы попытаться сочетать эти различные точки зрения, а мы развлекаемся болтовней о них и противопоставляем одного философа другому, ибо слишком бедны разумом, чтобы сблизить рассеянные в их трудах правила и потом выстроить в единую систему. Более того, никто, видимо, не смущается своей непросвещенностью, недостатком необходимых знаний. Одни успокаиваются, доверившись общепризнанным пред-

рассудкам, даже самым противоречивым, так как не способны уловить их несовместимость,' другие проводят время в сомнениях и спорах, готовые что угодно оспорить и в чем угодно усомниться.

А я, раздумывая об этих предметах, частенько бывал поражен тем, что не только любой принцип противоречив, но и любой термин из области серьезной философии тоже всеми толкуется по-разному. Порою мне начинало казаться, что в жизни любой шаг чреват последствиями. Если мы живем, не постигнув истины, какая бездна у нас под ногами!

Откуда нам знать, что ценить, а что презирать или ненавидеть, если мы не знаем, что есть добро, а что зло? И как относиться к самим себе, если мы не ведаем, что следует считать достойным?

Никаких принципов не существует, говорили мне многие. Посмотрим, так ли это, отвечал я, ибо подобное утверждение — уже весьма плодотворный принцип, могущий послужить основой для дальнейшего.

Но я не ведал, где тот путь, который выведет меня из круга обступивших меня загадок. Я даже не знал, чего именно я ищу, или хотя бы что может пролить свет на этот вопрос, и среди известных мне людей мало кто был в состоянии прийти мне на помощь. Тогда я прислушался к внутреннему голосу, который раззадоривал мою любознательность и тревогу, и спросил себя: «Что же я все-таки хочу

узнать? Что мне всего важнее постигнуть? То, с чем я всего теснее связан, не так ли? Разумеется, так. А где ж мне искать эти связи, как не в познании самого себя и постижении других людей, ибо в них — смысл всех моих поступков, единственная цель жизни? Мои наслаждения, горести, страсти, дела — все зависит от них. Окажись я единственным обитателем земли, владение ею не доставило бы мне радости: у меня не было бы ни забот, ни наслаждений, ни желаний, даже богатство и слава превратились бы в пустые слова, ибо не станем обманывать себя — всеми своими удовольствиями мы обязаны людям, прочее в счет не идет. Есть ли хоть что-нибудь, продолжал рассуждать я, словно прозрев, чего нельзя постичь, постигнув человека? Взаимные обязательства людей, соединенных в общество, — это и есть нравственность; столкновение интересов нескольких таких сообществ — это и есть политика; наш долг перед богом — это и есть религия».

Увлеченный открывшейся моим взорам перспективой, я принял решение исследовать сперва все свойства нашего разума, затем все страсти и, наконец, все добродетели и пороки, ибо, поскольку они — неотъемлемые свойства человека, познать их можно, лишь исходя из заложенного в их основе принципа. Обдумав эти вопросы, я составил план работы, рассчитанной на длительное время. Страсти, присущие молодости, постоянные недуги, а потом война прервали мои занятия. Я