Тайна скарабея [Филипп Ванденберг] (fb2) читать постранично, страница - 6

Персии. Когда он открыл дверь, перед ним возник Балбуш, в длинной ситцевой ночной сорочке выглядевший как привидение. Балбуш был слугой, поваром и вел хозяйство в доме Камински и Лундхольма.

– Мистер, – испуганно сказал он. – Мистер Лундхольм нет дома. Мистер Лундхольм исчезнуть.

– Да, да, – Камински успокаивающе махнул рукой. – Все в порядке.

2

Желтый грузовик с ревом и грохотом пронесся по Веллей-роуд в направлении больницы, оставляя за собой длинный шлейф пыли. Египтянин в голубом комбинезоне стоял на коленях в кузове, обеими руками обхватив и поддерживая казавшееся безжизненным тело рабочего. Еще от трансформаторной станции – там, где дорога делает небольшую извилину и затем идет строго на север, прямо к больнице – водитель начал бешено сигналить, чтобы привлечь к себе внимание.

Грузовик остановился возле больницы, и санитары в белых халатах выскочили с носилками.

– Его током ударило! – крикнул египтянин, ехавший в кузове.

– Али дотронулся до провода под напряжением в десять тысяч вольт, – пояснил водитель. – Да спасет его Аллах!

Вчетвером они погрузили безжизненное тело на носилки и почти бегом понесли в смотровую комнату слева по коридору. Взвыла сирена – сигнал, означающий экстренный случай, – и через мгновение доктор Хекман, директор больницы, и доктор Гелла Хорнштайн, его ассистентка, были на месте.

– Удар током! – еще издалека закричал санитар. – Пациент без сознания!

– Раздеть! – скомандовал Хекман и, повернувшись к ассистентке, добавил: – Приготовить ЭКГ!

Доктор прослушал несчастного стетоскопом и покачал головой. Затем приподнял его веко.

– Бог ты мой, – сказал он тихо, – помутнение хрусталика, электрическая катаракта.

На теле пострадавшего были четко видны темные прерывистые полосы, проходившие от правой руки до правой ноги.

Ассистентка тем временем включила кардиограф; стрелка лишь вздрагивала. Она посмотрела на Хекмана:

– Мерцание желудочков сердца.

Врач взглянул на бумажную ленту прибора:

– Кислород. Искусственное дыхание.

Один из санитаров протянул кислородную маску, и ассистентка наложила ее на лицо мужчины. Хекман положил руки на грудь пациента, сделал резкий толчок, на мгновение остановился, посмотрел на широкую бумажную ленту, выползавшую из кардиографа, и еще интенсивнее приступил к массажу сердца. Стрелка еще раз дернулась и остановилась: по бумаге поползла сплошная ровная линия.

– Смерть, – констатировал доктор Хекман. Лицо его не выражало никаких эмоций.

Ассистентка молча кивнула и начала отсоединять электроды от безжизненного тела. Она явно приняла смерть египтянина близко к сердцу.

Хекман заметил ее подавленное настроение и, когда они проходили по длинному коридору, сказал:

– Коллега, поверьте, лучше уж так. Такой сильный удар электрическим током повреждает спинной мозг и приводит к параличу и атрофии. В самых тяжелых случаях происходит периферийное нарушение нервной системы и расстройство сознания. Он остался бы недвижимым на всю жизнь, или стал бы идиотом, или то и другое сразу. Не сделаете ли вы мне одолжение, поужинав со мной сегодня вечером?

Гелла Хорнштайн вздрогнула. То, с какой легкостью доктор Хекман перешел к повседневным делам, немного настораживало.

Хекман был хорошим врачом, но относился к работе в каком-то смысле как к рутине. Иногда у нее возникало чувство, что за всем этим скрывается неуверенность в себе. Что не мешало ему при каждой удобной возможности демонстрировать, как он горд собой, доволен своей внешностью и просто неотразим.

– Кофе? – спросила ассистентка, все еще надеясь отделаться шуткой, но он сразу же использовал этот шанс.

– Вы очень внимательны, большое спасибо! Но вы не ответили на мой вопрос!

«Сама виновата, – подумала Гелла. – Теперь он меня так просто не отпустит!»

Она пыталась сварить кофе в допотопной электрической кофеварке, которую привезла из Германии (коричневый египетский кофе и его приготовление заслуживали отдельного комментария), чувствуя, как Хекман, усевшись в зеленое кожаное кресло, просто пожирает ее глазами. Она делала вид, будто ничего не замечает, но знала об этом. Ассистентка была далека от мысли соблазнять мужчину, который так на нее смотрит. Гелла была невысокого роста, хрупкая и худощавая, с короткими черными волосами, смуглой кожей, ошеломляюще большими глазами и высокими скулами.

Она шикарно одевалась, насколько это позволяло пребывание в пустыне, и носила юбки, едва доходящие до колен. Она была бы идеально красивой, если бы не несчастный случай: при родах акушерка уронила ее, и она сломала голеностопный сустав. С тех пор Гелла чуть подволакивала ногу. И даже профессия врача в Абу-Симбел не добавила ей уважения: девушке приходилось терпеть свист местных рабочих, когда они проходили мимо.

Что же касается международной команды, то доктор Хорнштайн вела себя подчеркнуто сдержанно. Она относилась к тому типу женщин, которые могли себе это позволить,