Вода для пулемета [Геннадий Никитович Падерин] (fb2) читать постранично, страница - 4
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
3
Подступила моя очередь в караул. Пост достался бесхлопотный — у бака с питьевой водой. Ночь прошла спокойно, лишь перед рассветом сильно продрог. Сменившись, приложился к фляжке — глотнул спирта из нашего с Фанькой НЗ. И уснул, точно после похода. …Ничего не могу понять: отпускает, видите ли, нас с Фанькой командование на побывку в родные края. За подвиг, который будто совершили, но подробности которого как бы «за кадром». Главное, что нас доставляют на личном самолете командующего фронтом в дорогой моему сердцу Новосибирск. Мама! Мама, родные, друзья. Застолье… Хлеб — много хлеба, порезанного довоенными ломтями и разложенного на ивовых плетенках; в окружении плетенок — метровое блюдо дымящихся пельменей, рядом, на противне — целиком зажаренный поросюшечка, за ним — артельная сковорода с карасями в сметане, а обочь — холодец, холодец, холодец, холодец. «Ну, брат, — говорю Фаньке, — давай скорее за стол, а то израсходую весь, отмеренный на жизнь, запас слюны!» А он мне: «Разве ты его уже не израсходовал на твои ложко-циклы?» А сам грустный, грустный. Все вокруг прекращают хлопотать над тарелками, смотрят на меня — ждут, что отвечу. Только не успеваю ничего сказать, кидается ко мне мама, заслоняет от глаз людских, плачет: «Не его — меня осуждайте, это я сыночка таким обжорой без стыда, без совести вырастила…» Тут Фанька говорит: «Все мы горазды за матерей прятаться, а ты сам умей ответ держать, поднимись, скажи людям… Поднимайся, поднимайся… Да поднимайся же, черт тебя дери совсем!» И за руку — дерг! Просыпаюсь: надо мною и в самом деле склонился Фанька. — Старшина объявил, — сообщает, — через полчаса выступаем на передовую. Я чуть не разревелся: — Даже холодца из-за тебя не попробовал! Поскорее закрыл глаза, пытаясь хотя бы на минуту восстановить удивительное видение и жалея почему-то не о поросенке или пельменях, не о карасях в сметане, а именно о холодце. Может, потому, что по установившейся традиции с него начинается у нас в Сибири любое застолье. — Дома побывал? — догадался Фанька — Брось, не переживай, наяву котелок с супом ждет. Глянул — возле изголовья наш котелок и кучка сухарей. И моя ложка. — Ну же, — подстегнул Фанька. — А то не успеем собраться. — Без нас не уйдут, — хмыкнул я, склоняясь над котелком. И как обожгло: уровень оставленного Фанькой супа заметно превышал «ватерлинию». Да, заметно. Недаром сразу ударило по глазам. Поднялся я, выловил брошенный в суп кусок сухаря, отложил вместе с ложкой в сторону, отер губы и позвал Фаньку: — Это зачем? — Что именно? — Кончай придуриваться! — Да говори толком: чего тебе? — Суп… Почему столько супа мне? — А, вот ты о чем. Понимаешь, выпросил у повара добавку. Просто повезло. — Ах, повезло-о!.. Все сплелось в один узел: и воспоминание о захлестнувшем половодье, и запоздалое раскаяние, и не успевшее еще до конца развеяться видение роскошного застолья, и наивная, детская обида на Фаньку, который помешал — пусть даже во сне! — в кои веки насытиться, и уже пришедшее, хотя и заглушаемое, понимание того, что друг оказался благороднее, выше меня, — все сплелось в один узел, который ждал, требовал, чтобы его разрубили. И неожиданно для себя, а тем более для Фаньки, я выплеснул суп ему в лицо. — Получай твою подачку! Фанька, конечно, растерялся, — кто
Последние комментарии
22 минут 1 секунда назад
24 минут 6 секунд назад
1 день 22 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 11 часов назад