Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
Как ни странно, но похоже я открыл (для себя) новый подвид жанра попаданцы... Обычно их все (до этого) можно было сразу (если очень грубо) разделить на «динамично-прогрессорские» (всезнайка-герой-мессия мигом меняющий «привычный ход» истории) и «бытовые-корректирующие» (где ГГ пытается исправить лишь свою личную жизнь, а на все остальное ему в общем-то пофиг)).
И там и там (конечно) возможны отступления, однако в целом (для обоих
подробнее ...
вариантов) характерно наличие какой-то итоговой цели (спасти СССР от развала или просто желание стать гораздо успешнее «чем в прошлый раз»). Но все чаще и чаще мне отчего-то стали попадаться книги (данной «линейки» или к примеру попаданческий цикл Р.Дамирова «Курсант») где все выстроено совсем на других принципах...
Первое что бросается в глаза — это профессия... Вокруг нее и будет «вертеться все остальное». Далее (после выбора любимой темы: «медик-врач», военный, летчик, милиционер, пожарный и пр) автор предлагает ПРОСТО пожить жизнь героя (при всех заданных условиях «периода подселения»).
И да — здесь тоже будут всяческие геройства, свершения и даже местами прогрессорство (куда уж без него), но все это совсем НЕ является искомой целью (что-то исправить, сломать или починить). Нет! Просто — каждая новая книга (часть) это лишь очередная «дверь», для того что-бы еще чуть-чуть пожить жизнь (глазами героя).
И самое забавное, что при данном подходе — уже совсем не обязательны все привычные шаблоны (использовав которые писать-то в принципе трудновато, ибо ГГ уже отработал «попаданческий минимум», да и что к примеру, будет делать генсек с пятью звездами ГСС, после победы над СаСШ? Все! Дальше писать просто нет никакого смысла (т.к дальше будет тупо неинтересно). А тут же ... тут просто поле не паханное)) Так что «только успевай писать продолжение»))
P.S Конкретно в этой части ГГ (вчерашний школьник) «дико щемится» в авиационное училище — несмотря на «куеву тучу» косяков (в виде разбитого самолета, который ему доверили!!!) и неких «тайн дома …» нет не Романовых)) а его личного дома)).
Местами ГГ (несмотря на нехилый багаж и опыт прошлой жизни) откровенно тупит и все никак не может «разрулить конфликт» вырастающий в очередное (казалось бы неприодолимое препятствие) к заветной цели... Но... толи судьба все же милостива к «засланцу», то ли общее количество (хороших и желающих помочь) знакомых (посвященных в некую тайну) все же не переводится))
В общем — книга (несмотря на некоторые шороховатости) была прослушана на «ура», а интрига в финале (части первой) мигом заставило искать продолжение))
груз — уравновешенным. Боль в позвоночнике и восстановленном коленном суставе была изрядная, но Роб уже знал, что движение — каким бы оно ни было неприятным — это его союзник. Настоящая боль, опустошающая и парализующая, приходила тогда, когда ему доводилось долгое время оставаться в неподвижности, а потом выполнять какое-нибудь совершенно простое действие — например, вставать с постели. Можно было подумать, что его тело, отрицающее волшебство хирургии, мазохистски стремится к инвалидности.
Хэссон прошел в вокзал, где он сам и его багаж подверглись нескольким достаточно небрежным досмотрам. Кроме него летело еще около двадцати человек. Это означало, что места для пассажиров в лодке почти полностью заняты. По большей части это были супружеские пары средних лет. У всех был обеспокоенный, взволнованный вид людей, не привыкших к дальним поездкам. Хэссон предположил, что они отправляются за границу навестить родственников. Он стоял в стороне, потягивая кофе и удивляясь, почему это те, кто мог бы спокойно и безопасно сидеть дома, вдруг отправляются в путешествие через перезимовавший океан.
— Прошу вашего внимания, — обратилась к собравшимся стюардесса с короткой мальчишеской стрижкой и резкими чертами лица. — Борт 162 по расписанию улетает на Сент-Джон примерно через двадцать минут. По причине сильного ветра мы были вынуждены установить летательный аппарат несколько дальше обычного и наши катера вынуждены проходить лишний отрезок. Мы можем избежать задержки, если полетим к аппарату. Кто из пассажиров с посадочными карточками на рейс 162 не в состоянии совершить одиночный перелет в полкилометра?
У Хэссона зашлось сердце. Он бросил вопросительный взгляд на группу и увидел, что все остальные кивают, робко соглашаясь.
— Прекрасно, — сказала стюардесса. — Стандартные АГ-аппараты находятся на стеллаже около…
— Извините, — прервал ее Хэссон. — Мне запрещено пользоваться аппаратом.
Девушка быстро моргнула. Другие пассажиры разочаровано забормотали. Несколько женщин смерили Хэссона любопытными и подозрительными взглядами. Он молча отвернулся и заново ощутил как мимо него с убийственной скоростью проносится воздух и он бомбой падает в переполненные людьми пассажирские уровни Бирмингема. Огни города раскрываются под ним гигантским цветком, усыпанным драгоценными камнями…
— В таком случае лететь бессмысленно, — произнесла стюардесса бесстрастным голосом. — Устраивайтесь, пожалуйста, поудобнее, я приглашу вас, как только освободится катер. Мы сделаем все, чтобы свести задержку к минимуму. Благодарю вас.
Она подошла к переговорному устройству в углу зала ожидания и что-то зашептала в него.
Хэссон поставил свою чашку и, почти физически ощущая на себе взгляды других пассажиров, прошел в туалет. Он заперся в кабинке, мгновение постоял, прислонившись к двери, потом вынул свою баночку с пилюлями и отправил в рот еще две. Предыдущие, проглоченные им в машине, еще не начали действовать. Поэтому Хэссон замер в маленькой замкнутой Вселенной перегородок и кафельной плитки и молился, чтобы ему было ниспослано спокойствие. Только сейчас до него дошло, насколько сильным оказалось его нервное расстройство. Ему доводилось и раньше видеть, как другие ломаются под грузом чрезмерной работы, во время слишком долгих ночных патрулирований при неблагоприятных ветрах, когда опасность столкновения с диким летуном заставляла нервы гудеть, как провода в шторм. Но Хэссон всегда относился к этому с каким-то недоверием. За сочувствием и разумным отношением к заявлениям медиков у него всегда скрывалось легкое презрение, убежденность в том, что обладай бедняги его уравновешенностью, эти скуксившиеся полисмены — эти больные голубки — смогли бы отбросить свои горести и жить, как прежде. Самоуверенность Хэссона была столь велика, что он так и не успел заметить тревожные симптомы в собственном организме: чрезвычайно подавленное настроение, раздражительность, быстро растущий пессимизм. Вот почему Роб оказался так уязвим. Именно в столь неустойчивом состоянии души, практически полностью лишенный какой бы то ни было самозащиты, он вышел против ухмыляющегося врага в черном плаще и с косой за плечами…
Неожиданный приступ клаустрофобии заставил Хэссона открыть дверь кабинки. Он подошел к умывальнику, налил в раковину холодной воды и несколько раз плеснул в лицо. И только тогда Хэссон заметил, что рядом с ним кто-то стоит. Это был один из пассажиров его рейса, мужчина лет шестидесяти с красным лицом и набрякшими веками.
— Стыдиться нечего, — сказал мужчина с северным выговором.
— Что? — Хэссон вытер платком лицо.
— Стыдиться нечего. Я им там сказал то же самое. Некоторые люди просто не могут пользоваться аппаратом, только и всего.
— Наверное, вы правы.
Хэссон подавил желание сказать незнакомцу, что он очень много летал, но временно по рекомендации врачей вынужден этого не делать. Однако если Хэссон начнет оправдываться перед
Последние комментарии
5 часов 12 минут назад
5 часов 28 минут назад
5 часов 41 минут назад
5 часов 46 минут назад
8 часов 18 минут назад
8 часов 22 минут назад