Развратный роман [Алистер Кроули] (fb2) читать постранично, страница - 4

наслаждался его пупком. Питер и Роберт содомили его ноги, а Сэмюель и Томас — коленные сгибы. Нелли, Ольге, Полли, Рози и Сибил достались пять пальцев и пятка его левой ступни, а на правой расселись Таис, Урсула, Хильда, Чарити и Шарлотта. Этель и Юна бешено дрочили себя о его чувственные коленные чашечки.

Ульрик, Фрэнк и Хорас оттопыривались по–взрослому между пальцами его левой ноги, а Чарльз, Шон и Эдвард оказывали ту же любезную услугу пальцам правой.

Один лишь Юджин оставался безутешным, но этот нежный и смышленый паренек, сложив ступни вместе, задавал капитальную ебаторию своему перевозбужденному поскребышу.

По команде начался амурный штурм, и по команде же пятьдесят два любовника кончили с одновременным сладострастным воплем.

Неожиданно я обвафлился от всей души. Вот к чему приводит общественное движение! — подумал я, с детства отличаясь остроумием.

— Господи, Галахад, — сказала потом матушка, — как чудесно накрахмалилось твое белье на этой неделе…

CAPITULUM II Жонглирование желе, или Цирк церковнослужителя

— Сын мой, — продолжил почтенный муж, — прежде чем я поведу свой волнующий рассказ дальше, позволь познакомить тебя с ученым хряком. Это животное выдрессировал мой старинный друг лорд Б…, и оно является, пожалуй, самой изысканной жемчужиной моей коллекции. Давай подойдем ближе!

Мы подошли, и скотина, вопреки всем ожиданиям, предоставила мне свой огузок для пристального изучения. Минуту помедлив, хряк громко и недовольно хрюкнул и поковылял к столу, на котором выбрал карточку с надписью: Поцелуй меня в жопу. Я сконфуженно отступил. Тогда это обаятельное животное, по знаку хозяина, взгромоздилось на самую жирную из тех продажных баб, которых Архиепископу нравилось укладывать на пол, и продемонстрировал великолепный мясистый шланг около четырнадцати дюймов длиной. Баба лежала на спине, широко раздвинув и подняв ноги. Одним прыжком скотина засадила свою кувалду в ее податливую киску, аккомпанируя себе на концертино. Похоже, в обоих искусствах хряк был таким докой, что баба под ним начала извиваться от восторга и в исступлении лизать похотливым языком рыло чудища, пока этот откормленный на убой свинтус (экстаз померк уж по краям, как пишет Браунинг о радуге^[9]) не подсунул ей желе вместо сока, и наша идеальная пара повалилась на пол в экстазе восхитительного оргазма. Концертино тоже рухнуло, выдавив из себя протяжный, жалобный вздох, из чего помешанный на ономатопее^[10] платоник, начитавшийся Корнелия Агриппы^[11] и Парацельса^[12], наверняка, заключил бы, что инструмент основательно вздрочнул.

Придя в чувство, животное стало подбирать со стола медные таблички: Фетишист, Садист, Мужелюб, Ураноложец и прочие термины из совершенной классификации Джона Аддингтона Саймондса^[13]. На Мазохисте баба закричала:

— Это я!

Мастер Свинтус поднял переднюю лапу и шарахнул ее по носу.

— Хорошо–то как! — пробормотала она, когда умная тварь села на задние лапы и сплясала непристойнейший кордакс^[14] на ее брюхе, раздутом восьмимесячным младенцем. (Поди, от верблюда, — прошептал Архиепископ, — поживем–увидим.) Поскольку танец, безусловно, оцененный по достоинству, не привел к мгновенному повторному оргазму, хряка осенила блестящая мысль. Он взял табличку с надписью Копрофил. С восторженным воплем будущая мамаша взмолилась, чтобы он вел себя как можно грязнее. Хряк повиновался. Из его мокрого поца с головокружительной скоростью хлынула горячая, пенистая, тугая струя зеленоватой мочи, а из его розовой сраки полились крахмалистые полужидкие фекалии, которые ассоциируются у нас с помойной диетой.

Вонь стояла нестерпимая. Минуты бежали стремительно, а непревзойденный мочевой пузырь нечистого животного семитов и мусульман непрерывно извергал журчащие ручьи. В жадном рту девчушки пенились и вскипали перехлестывающие валы, поскольку ее горло, как она ни старалась (а она изо всех сил пыталась заглотнуть побольше этой слизкой гадости, заметно расширяя просвет), — горло ее оставалось слишком узким для устрашающего потока мочи, которым ее потчевал чересчур услужливый любовник. Ее минжа тоже переливалась через края чемпионского табурета.

— Всю часовню затопили, — прошептал Архиепископ. — Теперь придется проводить дополнительное собрание в сраке.

Разумеется, эта возвышенная девушка сосредоточилась теперь на указанной части тела. Благодаря своему несравненному дару всасывания, которым после многолетней практики и в силу некой врожденной склонности овладела ее прямая кишка, девчурка проглотила бóльшую часть фекалий, ну а всякие неучтенные пустячки застряли в ее пышных и курчавых лобковых волосах. Я не смог сдержать бурный восторг, и мой шип–во–плоти прорвал гульфик: пуговицы были пришиты небрежно, ибо