Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
«Воспоминание о монастыре», «Год смерти Риккардо Рейса» (Рейс — девичья фамилия первой жены писателя — еще один автобиографический момент?), «Каменный плот», «Евангелие от Иисуса», хотя до Нобелевской премии еще и оставалась пара лет. Книга эта, как и предыдущие, касалась «вечных» тем и в их числе — вполне традиционного для Сарамаго вопроса жизни и смерти. Пожалуй, именно здесь автор впервые не просто попытался заглянуть за грань небытия, как, скажем, в «Годе смерти…», и не просто признал закономерную неизбежность конца, как в романе «Каменный плот», но бросил смерти вызов, предложил ей ни много ни мало отступить. Эта тема позднее получит свое — более акцентированное и мощное — развитие в великолепном романе «Перебои в смерти», однако именно в «Книге имен» она прозвучала в первый раз.
В остальном Сарамаго верен себе — роман написан в его «фирменном» стиле, который невозможно ни воспроизвести, ни подделать. Трудно представить другого автора, способного позволить себе затянуть предложение на полстраницы, напрочь игнорируя знаки препинания, сваливая диалоги в одну кучу, да еще и отвлекаясь то и дело на совершенно посторонние, рожденные, казалось бы, случайными ассоциациями темы, и только в самом конце фразы вернуться к сути, то есть к тому, с чего она, собственно, началась. И ладно если вернуться, а то ведь возникают еще и сослагательные, вероятностные ответвления, которые, разумеется, ни к чему не ведут, ибо в конце автор непременно напоминает, что так оно было бы, если б… Смысловые акценты при этом можно расставить, ориентируясь по контексту, интонация же и вовсе оставляется на усмотрение читателя. Мол, сами решайте, вопрос это был, восклицание или спокойная констатация факта.
И вот эта-то совершенно немыслимая синтаксическая конструкция еще и читается на одном дыхании. Делая все возможное и невозможное, чтобы превратить текст в неудобоваримый словесный брикет, в бесформенный поток сознания, Сарамаго добивается эффекта прямо противоположного — мысль выкристаллизовывается, суть обнажается и из кажущегося сумбура и хаоса рождается простая истина, готовый афоризм, вроде такого: «Дух никуда не ходит без плотских ног, плоти же невмочь сдвинуться с места без крыльев духа». Согласитесь, красиво, поэтично и… волнующе. Недаром в издательской аннотации жанр книги определен как «метафизический триллер».
Кстати, о метафизике. Автор нимало не сомневается в своем даре рассказчика и даже слегка подтрунивает над коллегами: «что же до метафизических мыслей, дорогой мой, то, по моему мнению, их способна породить всякая голова, а вот способность облечь их в слова дана далеко не каждому». Не каждому, но некоторым все-таки дана. И тут самое время вспомнить о переводчике этой книги, оказавшемся достаточно решительным, чтобы дать ей новое имя.
Именно Александр Богдановский перевел на русский язык большинство романов Жозе Сарамаго, так что его с полным правом можно назвать «главным сарамаговедом» нашей страны. В одном из интервью переводчик признался: «У меня за тридцать лет работы сложилась привычка: я не читаю книжку вперед. Перевожу параллельно с чтением и иногда даже не дочитываю фразу до конца, а угадываю ее. С Сарамаго у меня происходит ‘замыкание контактов’. Он парадоксален, и предугадывания возникают совершенно неосознанно».
В этом — еще одна особенность прозы португальского классика: она обладает безупречной внутренней логикой. Каждая последующая фраза настолько просто и неизбежно вытекает из предыдущей, что, вчитавшись, начинаешь ее предугадывать. Что, впрочем, отнюдь не лишает книгу интриги, так как читательского ясновидения хватает на шаг-два, не больше. Но и такой резонанс дорогого стоит. Читатель как бы включается в увлекательный творческий процесс, предвосхищая очередной поворот авторской мысли и искренне радуясь собственной прозорливости. Тем больше, на мой взгляд, заслуга переводчика, сумевшего подметить эту особенность прозы Сарамаго и передать ее в русском тексте. Заслуга, кстати, по достоинству оцененная: за работу над «Книгой имен» Александр Богдановский был удостоен премии «Мастер» — профессиональной награды переводчиков.
Как уже отмечалось ранее, главная прелесть Сарамаго не в том, что он пишет, а в том, как… Язык его книг сочен, живописен, поэтичен и метафоричен. Свое отношение к его возможностям и назначению писатель однажды выразил следующим образом: «Чудесен и блажен язык наш, который, чем больше выкручивают его и ломают, тем больше способен сказать… О, если бы узаконить выворачивание фраз наизнанку, какой удивительный мир сотворили бы мы». Собственно, именно этим писатель и занимается в своей книге, не дожидаясь какого-либо специального законодательного акта, — ломкой языка, выкручиванием фраз. И предсказанный эффект действительно достигается: созданный Сарамаго мир поистине удивителен.
Удивителен и… забавен. Ибо писатель не был бы самим собой, если б остался совершенно серьезен. Недаром в
Последние комментарии
2 часов 23 минут назад
2 часов 24 минут назад
2 часов 32 минут назад
2 часов 40 минут назад
3 часов 38 минут назад
3 часов 57 минут назад