Два слова [Исабель Альенде] (fb2) читать постранично, страница - 5

творческого пути Альенде рассказывала не однажды. Это случилось в Венесуэле 8 января 1981 года. Она вставила в машинку чистый лист бумаги и написала первую фразу «Дома призраков»: «Баррабас вернулся в дом предков морем...» Так начинался роман, где в зеркале истории нескольких поколений одной семьи виделась трагическая история целой страны.

— Клянусь, тогда я не думала ни о каком романе. Это было началом письма к деду. Он был замечательным стариком, но, дожив до ста лет, решил, что хватит: уселся в кресло-качалку, положил на колени серебряную трость и перестал есть и пить. Он ждал смерти.

А я жила в это время в Каракасе. Мне хотелось проститься с ним, сказать, что он может покинуть этот мир спокойно: я ничего не забыла, все его истории живут во мне. Думаю, начала это письмо еще и потому, что меня душили невысказанные слова, долгое молчание превращало душу в камень. Нужно было открыть шлюзы и дать потоку непроизнесенных слов выплеснуться наружу.

Целый год я писала по ночам — захлебываясь, без передышки, без определенного плана. В результате передо мной лежало пятьсот страниц; я увидела, что для письма это слишком много: скорее, это походило на роман. Я перевязала стопку листов бечевкой и с облегчением вздохнула. И почувствовала себя гораздо лучше.

На этих страницах оказались собранными воедино случаи из прошлого, яркие воспоминания и какая-то часть истории моей страны. Жизнь стала для меня понятнее, а мир приемлемее. Я обрела корни. Ежедневная кропотливая работа над листом бумаги помогла мне найти себя. Не было больше мятущейся, терявшей равновесие женщины. Я снова была человеком.

Альенде предложила рукопись латиноамериканским издателям, но никто не захотел ее даже прочесть. «Потому что в ней было пятьсот страниц, потому что никто меня не знал, потому что я была женщиной», — объясняет Исабель. И тогда она по почте отправила роман в Испанию. Шесть месяцев спустя он был напечатан. И стал сенсацией. Мало кому известная журналистка-эмигрантка в короткий срок превратилась в писательницу с мировой славой. Подобного латиноамериканская литература не знала со времен триумфального шествия «Ста лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса. Достаточно сказать, что за шесть лет книга выдержала десятки изданий, переведена на 27 языков.

— Хороший прием, оказанный «Дому призраков» в Испании и других странах, стал неожиданностью прежде всего для меня самой. Это потрясало — знать, что герои твоей книги гуляют по свету и рассказывают свою историю стольким благожелательным слушателям! И было больно сознавать, что им закрыт путь на мою родину. С этим приходилось смиряться. И кто мог вообразить, что многие чилийцы бросят вызов полиции и все-таки провезут в страну несколько экземпляров романа. Смелые путешественники прятали его в своем багаже; несколько штук было отправлено по почте: без обложек или даже разделенными на две-три части, чтобы при вскрытии пакета книгу нельзя было узнать. Я знакома с одной молодой женщиной, которая пронесла несколько книг через таможню, спрятав их в свертке с пеленками своего младенца. Не думаю, что нелегально через границу проникло много книг. Но внутри страны с них делали фотокопии, они переходили из рук в руки. Как мне рассказывали, составлялись списки ждущих очереди прочитать «Дом призраков». Говорят, кое-кто пускал книгу по читателям за плату.

В конце концов под давлением международной общественности, чтобы как-то обелить свое лицо, военное правительство посчитало необходимым отменить цензуру на книги. Новый закон открыл доступ в страну текстам, пребывавшим под запретом на протяжении десяти лет. Некоторые книготорговцы завезли в Чили «Дом призраков». Он был с любовью встречен моими соотечественниками.

Критики единодушно указывали, что в романе очень сильно ощущается влияние Гарсиа Маркеса. (В Италии книга вышла с красной полосой на обложке, на ней значилось: «Гарсиа Маркес в юбке».) Сама Альенде считает, что колумбийский писатель кардинальным образом изменил направление развития всей латиноамериканской прозы, после «Ста лет одиночества» вся проза континента стала иной. Кроме того, сравнение с Маркесом она воспринимает как высшую похвалу для себя: «Ну, скажем, если бы я была балериной и мне сказали, что я танцую, как Павлова». Действительно, Альенде разделила судьбу многих сегодняшних авторов, оказавшихся в тени этого писателя. Иначе и быть не могло. Однако уже в первой ее книге заложена попытка преодолеть силу притяжения Маркеса, начать самостоятельное движение. Работая над «Домом призраков», она не думала о роде Буэндиа, она вспоминала собственную семью.

— Больше всего в работе над этой книгой мне помогло то, что я — из семьи безумцев, неукротимых чудаков. (Речь идет, разумеется, о семье матери.) Среди моих родственников по этой линии немало совершенно фантастических персонажей.

Дядя героини моего романа поднимается на изобретенной им машине в воздух и улетает за горный