Ученик орла [Анатолий Маркович Маркуша] (fb2) читать постранично, страница - 2

ярким кружком охвачен Берлин. Маршрутная линия упирается в древко знамени, на котором написано: «Победа».

Я смотрю на карту и не знаю, что сказать девушкам. Разве двадцатипятикилометровку развернули они передо мной на столе? Это ж целая жизнь…

Не сумею передать, как я благодарил Тамару и Люсю. Слов просто не помню — разволновался очень.

А потом, когда девушки ушли, я долго сидел на широком подоконнике, смотрел в молодое весеннее небо и думал.

О чём?

Это были сложные, запутанные мысли, в двух словах их не выложить. Думал я о машинах, которых было так много, что и половины теперь не вспомнить; думал о полётах, о товарищах, о том, что многих нет больше в живых, о том, что многие хоть и живы, но сошли с лётной работы, перебрались в штабы, читают лекции в авиашколах, иные сели на пенсию…

И очень захотелось мне рассказать о воздушном воинстве, о лётной службе, о наших путях-дорогах.

В мире много, очень много дорог. Воздушные пути не всегда широки, просторны и прямы. Такими они кажутся только с земли.

Воздушные дороги — самые длинные из всех путей. На них нельзя ни останавливаться, ни терять скорость.

Высокие дороги трудны. Они не для тех, кого привлекают лёгкие прогулки, красивая лётная форма и болтовня о подвигах.

А подарок девушек я не убрал в стол, не спрятал под стекло. Я сложил карту гармошкой, аккуратно заправил её в свой старый, потрёпанный планшет и решил: пусть полетает, пусть ещё послужит.

«Условная земля»

Вы говорите, настоящий лётчик никогда не бывает доволен собой. Это правильная мысль, очень правильная. Вот Артём Молчанов, например, увидал пилотаж Чкалова — заболел, получил, можно сказать, ранение в самое сердце.

Поразило его не вообще мастерство великого лётчика — Молчанов и сам был сильным пилотом. Не удивили его ни чистота, ни высокий темп, ни своеобразие чкаловской работы. Потрясла ничтожная высота, на которой Чкалов свободно и красиво управлял машиной.

Выходя из пикирования, Чкалов пригибал траву воздушной струёй; в считанных метрах над стартовой дорожкой он пролетал вверх колёсами, переворачивался, брал высоту и снова шёл навстречу земному шару.

Молчанов лишился покоя. Он был слишком опытен, чтобы пытаться повторить чкаловский рисунок, и слишком молод, чтобы не мечтать о нём.

Нет лётчика, который бы не боялся земли. Земля не прощает ошибок пилоту. На того, кто выполняет фигурный каскад в непосредственной близости от лётного поля, вполне распространяется действие известной солдатской пословицы: «Минёр ошибается только один раз в жизни». Лётчик тоже.

На высоте трёхсот — четырёхсот метров Артём пилотировал уверенно и эффектно, но спуститься ниже ему не позволял трезвый расчёт. Нужна была тренировка. Но каким образом убедиться в точности своей работы, как до метра проверить себя? Этого он не знал.

Летал Молчанов много, по-истребительски энергично и дерзко. Искал в каждом полёте ответ, искал, но не находил. А ответ был где-то рядом, протяни руку — бери…

Однажды, разогнав машину, Молчанов крутой горкой полез вверх. Метнулась на подъём стрелка вариометра, на мгновенье пропал горизонт, машину окутало мутно-белое месиво облаков. Но это случилось только на одно мгновенье: истребитель, продолжая набирать высоту, легко вырвался навстречу солнцу.

Артём оглянулся и ахнул. Вот она, «условная земля»! Ровное поле пушистых белых облаков лежало под ним.

Пропадающее с высотой ощущение скорости полёта снова с особенной силой захватило Молчанова. Косая тёмная тень истребителя стремительно перемещалась по облачной равнине.

Не раздумывая, начал Молчанов пилотаж и сразу же убедился, как правильно сделал, начав его именно здесь, над облачным мягким полем, а не над жёсткой планетой: на первой же фигуре машина зарылась в облака. Снова и снова пытался Молчанов повторить чкаловский пилотаж. Но напрасно. То, что удавалось Чкалову, для Молчанова каждый раз заканчивалось «катастрофой».

Молчанов — истребитель. На земле это спокойный, пожалуй даже флегматичный человек с некрасивым, усталым лицом. В воздухе — «зверь», лётчик злой, несгибаемый.

На аэродром он вернулся расстроенный, сказал друзьям:

— Сегодня я шесть раз был покойником. Условно, правда, но всё равно обидно. Главное, не могу понять, в чём дело, в чём секрет, где собака зарыта…

В ответ на такое необычайное сообщение товарищи не преминули окрестить Артёма «условным покойником». Меткое прозвище — как репей: не скоро отстанет…

Прошёл июль, август уже был на исходе. При каждой возможности «условный покойник» летал за облака. Тренировался Молчанов упрямо и настойчиво. Не сразу над облаками начинал он теперь пилотаж. Брал заведомо увеличенное превышение, потом постепенно сокращал его. Он сбрасывал метр за метром. Лётчик приучал себя к малым высотам.

Друзья не забывали его первой неудачи, они с сомнением относились к его заоблачным экскурсиям, при случае посмеивались над ним:

— Жив