2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
в то, чем хотят его видеть другие: в крохотную частицу дерьма, в микроб, вредоносный, а потому подлежащий уничтожению».
Можно проследить, как автор доказывает этот свой постулат на примере трех-четырех совершенно разных судеб. Для этого он использует такие средства, как авантюра, гротеск, цепочки случайных удач и неудач, интригу, сводя их к одной неумолимой закономерности: в том, что происходит с героями, виновата не их «злая судьба», а изначально заданные, «естественные» условия их существования.
Утверждение, что роман Фаллады — лучшая книга своего времени о тюремной жизни, представляется читателю справедливым даже после того, как он убедится, что, собственно, в тюрьме происходит не более одной пятой всех описываемых автором событий. Тюремная жизнь не кончается с выходом на волю: тюрьма преследует бывшего заключенного, принимая всё новые обличья. Он связан с ней невидимым, но прочным канатом. Тюремное «личное дело» Куфальта появляется потом не только на столе у пастора Марцетуса: оно в разных видах сопровождает его повсюду, тянется за ним, как длинная черная тень. Само будущее теперь определяется этим прошлым, которое, как неизлечимая болезнь, делает невозможным его возвращение в общество добропорядочных бюргеров.
Это ощущение безысходности возникает уже в первых двух главах, в которых описывается жизнь в тюрьме. Не только потому, что Фаллада с беспощадной точностью воссоздает гнетущую тюремную атмосферу, но и потому, что постоянно сравнивает ее с жизнью «на воле». При этом тюрьма для него — не просто институт, созданный для изоляции и наказания преступников, но институт, созданный определенным обществом и в этом обществе действующий. И описывает он ее не саму по себе, а как элемент некоей системы, как часть, по которой нетрудно представить себе целое.
И хотя тюрьма, по словам Германа Гессе, это «уродливый мир», но мир настоящий отражается в ней не как в кривом зеркале, а скорее как в зеркале параболическом, собирающем все лучи в одну пылающую точку: тюрьма с особой силой высвечивает основные черты характера человека, его силу и его слабость, его порядочность или подлость, в обычной жизни проявляемые редко или вообще незаметные. Тюрьма, как и вообще любая чрезвычайная ситуация, требует не только полного раскрытия этих черт, но и их максимального развития, служа, таким образом, безошибочным индикатором состояния не только данной человеческой личности, но и данного общественного строя.
Хотя Фаллада и подчеркнул во Введении, что считает своей задачей «писать лишь то, что видел своими глазами», в заявке на роман он не скрыл своего намерения выявить и подчеркнуть проблемы, требующие незамедлительного и кардинального решения. Одним из первых это почувствовал адвокат Бехерт, писавший, как мы помним, что эту книгу должен прочесть каждый юрист, причем не один раз. Ту же сторону романа выделил и рецензент «Дойче Альгемайне Цайтунг»: «Психолог-криминалист мог бы многое почерпнуть из этой книги». «Реформистские намерения» автора также не ускользнули от его внимания.
Что ж, пусть с опозданием, но нам все же удалось установить истинные намерения Фаллады. Его вины в этом нет: он и вправду никогда не ломился в открытую дверь.
А его слова о том, что Вилли Куфальт — «блудный брат Пиннеберга, маленького человека», вынесенные во Введение, показывают, что судьба героев для самого автора не ограничивалась рамками книги: все его «маленькие люди» составляют одну семью, один род. И Куфальт, и Пиннеберг суть варианты одного и того же человеческого типа. И судьбы их обнаруживают гораздо больше сходства, чем различий: «пропасть», отделяющая честного Пиннеберга от жулика Куфальта, не умаляет их внутреннего родства.
Только благодаря жене, Овечке, Пиннеберг не идет с другими воровать дрова. Она понимает, что тюрьма окончательно сломает его. И не исключено, что Пиннеберг мог бы превратиться в Куфальта.
Куфальта судьба уже толкнула на крайний шаг; если бы для Пиннеберга обстоятельства сложились немного иначе, он бы тоже нарушил закон. Тюрьма только кажется «маленькому человеку» последней ступенью падения. Безработному буржуазное общество даст умереть с голоду, а заключенного оно кормило и будет кормить — правда, баландой, но зато ежедневно.
Фаллада однажды назвал себя «описателем». Что ж, в описании с ним и впрямь мало кто может сравниться, особенно когда речь идет о жизни «маленького человека». В этом — его сила: он, по словам Германа Гессе, стал мастером, «к которому нельзя не прислушаться». К этому можно добавить: Фаллада стал мастером, к которому мы прислушиваемся и сегодня.
Примечания
1
Liersch W. Hans Fallada. Berlin, 1981, S. 187.
(обратно)
2
Caspar G. Nachwort zu: Hans Fallada. Kleiner Mann, was nun? Berlin. 1962, S. 370.
(обратно)
3
Бехер И.-Р. О литературе и искусстве. Издание второе. М., 1981, с. 478.
(
Последние комментарии
4 часов 7 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад