Дневник духовный [протоиерей Сергей Николаевич Булгаков] (fb2) читать постранично, страница - 2

21.III/3.IV. 1924

Из глубины воззвах к Тебе, Господи. Когда сердце обуревает печаль и мрак сходит на душу, Ты, Господи, только Ты — утешение мое и прибежище мое. Я хватаюсь за край ризы Твоей, и утихает скорбь, и радость, благодарная радость заливает сердце. И я чувствую, что этой радости ничто не отнимет от меня. Но когда я, по малодушию, выпускаю из своих рук эту ризу, я тону. Господи, услыши глас мой и помоги всем сирым и скорбящим душам. Как высоко служение священства — стоять у скорбных и умирающих, зреть борения их и свет души их, молиться с ними и о них. Я был у постели молодой чахоточной девушки, и душа моя горела, и трепетал я от жалости и умиления пред этим срезанным цветом жизни. Близ Господь всем призывающим Его.

23.III/5.IV.1924

Блаженны кроткие... Слова Господа о блаженстве кротости приходят на сердце, когда искушения некротости, запальчивости, гнева посещают грешную душу, а они всегда ее посещают; и как сладостно не отдаться этим чувствам, какую свободу и радость дает кротость. Недаром Господь о

10

Себе сказал, что и Он кроток и смирен сердцем и дает покой душам нашим.

26. III/8.IV.1924

У одра умирающего... Как высоко и блаженно служение священническое! Господь дает священнику стоять у врат вечности, когда они открываются, чтобы принять отходящую душу, и сам он смотрит в эти отверстые врата, и это созерцание как обличение и вместе как освежающий душу призыв входит в душу. Оно должно бы вносить в нее непрестанное памятование о смерти и сознание близости обоих миров. И особенно, когда в мире отходит праведник в полном сознании и преданности воле Божией, как ныне... «Готово сердце мое», — говорит он о себе священнику, и тот нудит его самого к самоиспытанию: готово ли его сердце и, если нет, почему оно не готово? Иссыхающую душу освежает небесная роса, чувствуешь близость Господа и руку Его над собой, и сердце горит любовию и радостным удивлением. Нет смерти, а есть лишь два мира, вернее один, но пока для нас разделенный.

11

28. III/10.IV. 1924

У одра умирающего о Господе. Нет страха смерти, нет ее раздирающего ужаса, но есть радость, блаженство и готовность послушно повелениям Господа перейти в другой мир, Ему одинаково покорный и близкий, как этот мир. Стояние перед лицом вечности и потеря чувства собственной тяжести... О, как это освобождает душу, как исполняет ее небесного восторга... И как перед этим ничтожны наши земные события. Мы оторваны от России, это духовная наша родина, и, однако,что значит и это, когда пред нами наша общая духовная родина. И ни разу об этом не вспомнил и не почувствовал отходящий друг, ибо пред ним родина по плоти — семья его, и родина по духу — священник, в котором живет эта русская земля и с этой родиной и из этой родины грядет в родину духовную. Все не так, как здесь, иные измерения, иное в%идение. Благословен Бог, сподобляющий меня, недостойного, видеть и переживать все эти чудеса.

5/18.IV.1924

Радость творчества. Перед моими глазами совершилось чудо человеческого творчества о Гос-

12

поде и для Господа: чистыми девическими руками начертались иконы Спаса и Приснодевы, как плод глубокого благоговения и тихой молитвы, а вместе настойчивого самоотверженного труда. Как возвышенно и свято это делание! Господь дает силы. Он посылает вдохновение, Духом Святым печатлеется красота. Ему довлеет искусство человеческое, и блажен тот, кто может и хочет и Ему отдать это искусство. И если в малом, в уголке, неприметном для мира, так благостно это творчество о Господе, какое блаженство наступит, если люди станут все делание совершать в Господе, если вся жизнь станет славословием, литургией. Ей, гряди же, гряди, Господи Иисусе!

18.IV/1.V.1924

Страстная седмица и Пасха Христова — дивные и явные чудеса Божии, каждогодно являемые, как возмущение вод в Силоамской купели. Это высокие горы, к которым ведет долгое восхождение великого поста, высота которых даже не чувствуется во время нахождения на ней. Душа воспламеняется и пылает все разгорающимся огнем в дивные дни Страстной седмицы, и, умирая, блаженствует, и блаженствует, умирая. А затем огонь этот сразу и непосредственно меняется и перехо-

13

дит в райский, светлый и веселящий, нежгущий и нежгучий, белый огонь пасхальный. Если бы люди, чуждые Церкви, знали это, как загорелись бы, как засветились бы души их. И это явное чудо благодати Божией, спасающей и милующей. Все преображается, и это и есть уже заря преображения, все предстает в другом свете, благодатно, изнутри освященном. И такая жуткая и сладкая вместе с тем милость Божия. Порою душа хочет как будто разрешиться от тела в сладостной истоме, отдать себя Богу, замереть... И этот свет Воскресения, об-листавающий