Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
«мазду».
— Они думают, что они самые умные, — говорит мама.
— Кто, мама Верли?
— Те девчонки. Которые танцевали.
— Вот и хорошо, мама. Отдыхай, мы же на прогулке.
— Веселятся, все у них хорошо. Думают, они такие умные, все знают.
— Кто, мама Верли?
— Те девчонки.
Еще один узкий бетонный мостик — и дорога приводит в тупик. Эмма сворачивает влево.
— Ты уверена, что мы правильно едем? — спрашиваю я.
— Доверься мне.
— А я считаю, это плохая дорога, — повторяет мама, начиная возбуждаться. — Неправильная. — Она трет стекло, а потом от него отворачивается. Не хочет смотреть в окно. И так сильно растягивает свитер, что он меняет цвет: из бордового становится розовым.
Ни я, ни Эмма не обращаем на нее внимания. По длинному склону мы спускаемся к общине Кедрового ручья. Поселок слишком мал, чтобы называться городом. Мама его не узнает, потому что мы подъезжаем не с той стороны. Пусть немного поволнуется, зато будет приятный сюрприз, когда она наконец догадается, куда мы попали.
Хэт-Крик — это всего-навсего пять-шесть домов и два магазина, один из них навсегда закрыт. Двое подростков не спеша выписывают круги на велосипедах вокруг бетонных островков, где в прежние времена была заправка. Я приветливо машу рукой (деревенские жители и сейчас еще не изжили этот обычай) и удивляюсь, когда мальчишка в ответ делает неприличный жест. Девочка просто смотрит.
— Ты видел? — спрашивает Эмма.
Магазин Хочерда, обычно открытый, тоже закрыт. Табличка на дверях сообщает: «У хозяина умер родственник». У Эммы хватает ума не притормаживать, хотя я не думаю, что мама бы заметила. Она теперь не читает объявлений, да и в любом случае семейство Хочердов никогда не принадлежало к нашему кругу.
На склоне горы одиноко высится методистская церковь, нарядная, как картинка в журнале. Кладбищенский двор уже засыпан листьями. На стоянке довольно много ярких японских машин и грузовиков.
— Ну, что я тебе говорил! Так где мы, мама?
— Нет.
— То есть ты не знаешь, где мы?
— Нет. — Она сердится.
— Ну, посмотри туда. Вон труба на том месте, где был дом тети Иды. Помнишь, ты рассказывала мне про золотых рыбок в пруду? Ты еще говорила, что боялась их.
— Они собираются его высечь?
— Высечь — кого?
— Кого высечь, мама Верли?
— Того мальчика, ты знаешь, ну, того. Сейчас я уже не помню его имени. Уинстон, ты должен знать.
— Да нет, это ты должна знать.
— Я не помню. Мне не нравится эта дорога.
— Да почему же?! Это хэт-крикская дорога. Мы просто едем по ней не в том направлении, что всегда. Узнаешь этот дом? Нет, с другой стороны. Вон там.
Это старый дом нашей семьи, мама жила в нем до двадцати пяти лет. Она вышла замуж последней. И умирать будет последней. Она не узнает дома, потому что он не справа, а слева. У старых людей это бывает.
— Посмотри в другое окно, мама, на той стороне.
Пульт управления рядом с Эммой, она опускает левое окно.
— Ну и где мы, мама Верли? Вы знаете, где вы?
— Черт подери это дерьмо!
— Что?! — Эмма шокирована. Она смотрит на меня с кривой усмешкой.
Мама тянется через сиденье, давит на кнопку, поднимая левое окно.
— Не хочу идти в этот дом, — говорит она. — В нем никого нет. Дерьмо, дерьмо!
Она опускает окно справа, отрывает кусочки от булки с сосиской и швыряет их наружу.
— Что вы сказали, мама Верли?
— Сказала, что они все умерли. Вы, дети, думаете, что вы такие умные. Дерьмо, дерьмо! Черт подери все это дерьмо! Я всего-навсего хотела булку с ветчиной, а теперь все они умерли.
Эмма выруливает на подъездную дорожку. В доме кто-то живет. Я вижу, как дрогнула занавеска. Кто-то выходит на крыльцо узнать, чего мы хотим.
— Я же сказала, они все умерли, — говорит мама.
— Думаю, нам пора возвращаться в город, — говорю я. — Мама, подними свое окно. Эмма, сдай назад и разворачивайся, о’кей?
Последние комментарии
12 часов 22 минут назад
14 часов 56 минут назад
15 часов 25 минут назад
15 часов 31 минут назад
9 часов 47 минут назад
18 часов 34 минут назад