Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
только что прочтенного Низана[15]: «Куда же подевался человек? Мы задыхаемся. Нас калечат с самого детства: кругом одни чудовища!» Оставаясь неразлучны, они вместе поступили на филологический факультет, чтобы слушать лекции в Сорбонне и, главное, покупать билеты в кино со скидкой, но поскольку оба друга жили у своих родителей в красивых западных кварталах, по территориальному принципу они, к своему возмущению, оказались приписаны к университету в Нантере, у черта на куличках.
Проходя мимо фонтана Сен-Мишель, загороженного полицейскими машинами, они украдкой, с заговорщицким видом переглянулись. В прошлом феврале над Сорбонной развевались два вьетнамских флага, а на краю этого самого фонтана сожгли куклу, завернутую в ткань со звездочками и изображавшую президента Джонсона. Таблички «Бульвар Сен-Мишель» ненадолго сменились надписями «Улица героического Вьетнама». Далекая колониальная война вызывала у них не меньшее возмущение, чем недавние убийства Че Гевары и Мартина Лютера Кинга. Кадры, снятые Йорисом Ивенсом[16], переносили их из кинотеатра Жит-ле-Кер в деревню Винь-Линь. Они выходили из кинозала, полные решимости, перед глазами у них стояла воронка от бомбы, приспособленная под пруд для разведения рыбы, и железки, оторванные от кабины боинга, сбитого из ружья, теперь служившие велосипедными болтами. «Вот это настоящий урок!» — говорили друзья. А за три месяца до этого они побывали на шестичасовом митинге «За победу Вьетнама», вдобавок приуроченном к «неделе Че Гевары», в переполненном актовом зале общества взаимопомощи. На сцене кубинская делегация соседствовала с американским леваком Диллинджером, однофамильцем известного бандита, и Стокпи Кармайклом из «Черных пантер»[17], который прибыл инкогнито, поскольку въезд во Францию ему был запрещен. Защищая Кармайкла от возможного покушения или ареста, его чернокожие телохранители держали зал под прицелом крупнокалиберных револьверов. В тот же вечер Порталье и Корбьер вступили в Национальный вьетнамский комитет — чистейшая формальность, поскольку перейти к делу они так и не сподобились. «Как вытеснить буржуазию с Елисейских Полей?» — размышляли они, но ответа не находили.
Полицейский Миссон стоял на улице Эколь в ожидании смены. Он едва держался на ногах от усталости после двух тяжелых дней, о которых ему еще долго было суждено вспоминать. Он не привык носить каску, ремень от нее врезался в подбородок, а как прикажете держать полицейскую дубинку, чтобы не выглядеть при этом угрожающе? Вот уже несколько часов досужие парижане, прогуливаясь среди обломков, подходили, разглядывали его, изучали с близкого расстояния. Вот черт! Он для них как зверь в зоопарке, они пришли на него поглазеть, показывают его детям! Конечно, вчера здесь была заваруха, но и сейчас некоторые поглядывали на него подозрительно. Накануне вечером коллеги явно перестарались: в комиссариате рассказывали, что при входе на станцию «Люксембург» были избиты дубинками служащие метрополитена и получили серьезные повреждения посетители летнего кафе, расположенного слишком близко к месту событий. Но надо же понимать: когда на тебя нападают обезумевшие юнцы со штырями и железными прутьями в руках, тут уж приходится защищаться не разбираясь, прорываться и отбиваться.
Сначала операция шла, как предполагалось. Миссон, уже в каске, но все еще в повседневной голубой форме, расположился вместе с товарищами перед входом в университет. В 16:45 полицейские, вслед за возглавлявшим их комиссаром округа, вошли в центральный двор. У постаментов статуй и на ступенях часовни разглагольствовали, распаляясь, сотни молодых людей. Комиссар объявил им, что ректор вызвал полицию, опасаясь серьезных инцидентов. Потом он стал вести переговоры с самыми политизированными студентами, с теми, у кого в руках были рупоры: «Если вы разойдетесь спокойно, мы сопроводим вас к ближайшей станции метро». Стороны пришли к соглашению, чтобы избежать столкновения. Первыми покинули Сорбонну девушки, слившись с толпой на улице. Молодых людей затолкали в машины, Миссон раздавал тумаки, загоняя упорствующих, которые орали: «Сорбонну — студентам!» Видя эту возню и слыша крики, скопившаяся снаружи толпа хлынула к зданиям. Миссон услышал: «Свободу нашим товарищам!»
Разъяренные студенты барабанили кулаками по отъезжающим полицейским фургонам: «Жандармы — эсэсовцы!» Он повернулся к полицейскому, который помогал ему запихивать еще одного не в меру разгоряченного юнца в последний фургон:
— Они нас приняли за жандармов!
— Все-то они знают, только ничего не понимают.
— Маменькины сынки…
Громкий удар прервал его. В бампер фургона угодил булыжник. И вот один за другим последовали разряды, поджоги, слезоточивый газ — настоящая битва, которая к одиннадцати вечера стихла из-за дождя. Каким-то чудом Миссон избежал ранения, в отличие от множества своих
Последние комментарии
2 часов 9 минут назад
2 часов 10 минут назад
4 часов 12 минут назад
4 часов 14 минут назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 2 часов назад