Афинские убийства, или Пещера идей [Хосе Карлос Сомоса] (fb2) читать постранично, страница - 107

четвертой, философской дискуссии? Для этого явно нужен голос вне текста, голос, который будет рассуждать о том, что читает читатель… персонаж, который будет следить за сюжетом на расстоянии… Персонаж этот не может быть один, ибо для четвертой ступени необходим некий диалог… Так что нужно было, чтобы существовали по крайней мере два персонажа вне произведения… Но кем они могут быть и под каким предлогом их представят читателю?…

Монтал останавливается и смешно поднимает брови. Продолжает:

– Выход Филотексту подсказало его собственное стихотворение, строфа с переводчиком «в безумца заточенье»: добавить несколько вымышленных переводчиков – самый подходящий способ создать четвертую ступень… один из них «переводил» бы книгу, комментируя ее в примечаниях, а все остальные были бы с ним так или иначе связаны… С помощью этой уловки наш писатель смог ввести в текст четвертую ступень. Но оставалась пятая, самая сложная: сама Идея!..

Монтал смолкает и посмеивается, а потом продолжает:

– Сама Идея – это ключ, который мы с самого начала тщетно искали. Филотекст не верит в ее существование, поэтому-то мы ее и не нашли… Но в конце концов она тут тоже есть: в нашем поиске, в нашем желании ее обнаружить… – И улыбнувшись еще шире, он заключает: – Так что Филотекст выиграл спор.

Когда Монтал кончает говорить, я недоверчиво бормочу:

– Ты совсем сумасшедший…

Невыразительное лицо Монтала все больше бледнеет.

– В самом деле, это так, – признает он. – Но теперь я знаю, зачем играл с тобой, а потом похитил и запер тебя здесь. Откровенно говоря, я понял это, когда ты сказал мне, что стихотворение, на котором основано это произведение, написано твоим отцом… Потому что я тоже уверен, что оно написано моим отцом… который был писателем, как и твой.

Я не знаю, что и сказать. Монтал все с большей тоской продолжает:

– Мы – часть образов этой книги, разве ты не видишь? Я – «безумец», который заточил тебя, как говорится в стихотворении, а ты – «переводчик». А нашего отца, человека, породившего нас обоих и всех героев «Пещеры», зовут Филотекст Херсонесский.

По моему телу пробегает дрожь. Я обвожу взглядом темноту камеры, стол с папирусами, лампу, бледный лик Монтала и шепчу:

– Неправда… Я… у меня есть собственная жизнь… У меня есть друзья!.. Я знаком с девушкой Еленой… Я не книжный персонаж… Я живой!..

Его лицо вдруг искажается бессмысленной гримасой ярости:

– Глупец! Неужели ты еще не понял?… Елена… Элий… ты… я!.. Мы все – ЧЕТВЕРТАЯ СТУПЕНЬ!!!

Ошеломленный и обезумевший от злости, я набрасываюсь на Монтала. Пытаюсь ударить его, чтобы сбежать, но мне удается лишь сорвать с него лицо. Его лицо – еще одна маска. Но за ней ничего нет: темнота. Его смятая одежда падает на пол. Стол, за которым я работал, исчезает, кровать и стул тоже. Потом испаряются стены камеры. Я погружен во мрак.

– Почему?… Почему?… Почему?… – вопрошаю я.

Места, отведенного моим словам, все меньше. Я сползаю на поля, как мои примечания.

Автор решает покончить со мной здесь.

(обратно)