Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
давал им этого сделать. Его глаза за длинными, почти женскими ресницами отсвечивали ирландской зеленью. Однако в очертаниях твердого подбородка и скул не было ничего женского, а строгая линия рта выглядела почти жесткой, если он не улыбался. На его лице отразилось легкое любопытство, а в глазах вспыхнула ироничная, хотя и доброжелательная усмешка.
Он продолжал улыбаться, пока доставал из выдвижного ящичка стола письмо, посланное ею, и перевел на нее изучающий взгляд.
— Итак, вы — дочь Колина Брента?
Она кивнула, почувствовав смущение от того, что позволила себе некоторую вольность, написав это письмо.
— Я хорошо помню вашего отца, — подбодрил он ее. — Он был замечательным человеком. — Он помолчал. — Я ему многим обязан.
Она испытала огромное облегчение.
— Папа говорил, что он вам многим обязан, — произнесла она своим мягким, застенчивым голосом, — и что все человечество когда-нибудь, когда вы проявите себя, окажется перед вами в неоплатном долгу. — Она осторожно обвела глазами кабинет, и восторженное обожание школьницы, готовой восхищаться всем гениальным, вспыхнуло в ее глазах. — Бедный папа всегда осознавал ограниченность своих возможностей, к тому же, он унаследовал плохое здоровье. У него никогда не было шанса прославиться.
— Но он работал не покладая рук, точно так же, как до этого его отец, и его смерть стала для всех окружающих невосполнимой утратой! Я это знаю, — произнес доктор, и прозвучавшее в его словах сочувствие согрело ее сердце.
Предательские слезы снова затянули ее глаза пеленой, грозя закапать с ресниц. Она глубоко вздохнула.
— Это… это случилась так недавно, — словно извиняясь, проговорила она. — Всего три недели…
— И теперь вы остались одна на целом свете?
— Да.
— И у вас нет ни дяди ни тети, которые могли бы помочь вам?
Она отрицательно покачала головой:
— Папа был единственным ребенком, а оба маминых брата убиты на войне. Но я не слишком рассчитываю на родственников, — с вызовом произнесла она. — Все, чего я хочу, — и мне это просто необходимо, — так это работу!..
— Понимаю, вы пишете об этом в письме. — Он снова улыбнулся своей странной, завораживающей улыбкой, отчего его темные брови немного приподнялись, а взгляд серо-зеленых проницательных глаз смягчился. — Но какую работу? Вы учились чему-нибудь?
— Нет, — призналась Стэси. — Но, — поспешно добавила она, — я умею вести счета, немного печатаю на машинке, могу самостоятельно отвечать на письма и… в общем, все в этом роде. У меня, разумеется, есть опыт работы на телефоне, и я могу точно передавать сообщения…
Она чувствовала себя настолько измученной, что уже не могла продолжать перечень всего того, чему выучилась без посторонней помощи, — не слишком мудреным, но очень важным мелочам: наложить повязку, когда доктор занят, а такое довольно часто случалось у них в приемной, приготовить омлет, когда отец приходил домой поздно, и даже отпустить микстуру или таблетки, если в этом возникала необходимость. Она изучала латинский язык в качестве дополнительного предмета в школе, поскольку ее отец считал, что это по-прежнему один из самых важных языков в мире. И она всегда глубоко интересовалась всем, что могло послужить ближнему, и горела желанием, как и ее отец, всю себя отдавать на благо людей. Все, о чем она сейчас хотела попросить доктора Мартина Гуэлдера, это чтобы он порекомендовал ее — или сослался на рекомендации ее отца — на ту работу, которая будет ей по силам и знаниям и которую он, разумеется, смог бы для нее подыскать. Ее отец питал уверенность, что доктор Гуэлдер непременно ей поможет. «Поезжай к нему, когда меня не станет, — говорил он ей, — и он тебя не оставит в беде. Он постарается сделать для тебя все, что в его силах. Он — необыкновенно одаренный человек, но не заносчивый, работать рядом с ним — большая честь. Его отец был таким же — такого рода качества передаются с кровью».
И теперь, глядя на резко очерченный рот, твердый подбородок и сочувствующие глаза, Стэси поверила в это. Но как она выскажет свою просьбу — ту самую, из-за которой проделала весь этот долгий путь от Херфордшира?
Ее письмо должно было подготовить его, но…
— Когда вы прибыли в Лондон? — неожиданно спросил он. — И где вы остановились?
— Я приехала только сегодня после полудня, — ответила она, — и еще нигде не устроилась.
Его брови вопросительно взметнулись вверх.
— Но вы подумали насчет жилья?
Ее бледное лицо вспыхнуло румянцем — в солнечных лучах ее нежная кожа золотилась, в тени — темнела, на висках просвечивали голубые жилки, а темные шелковистые пряди волнистых волос выбивались из-под шляпки. Ее глаза казались фиалково-синими — скорее фиалковыми, чем синими, из-за крайнего утомления, отчего и слегка опустились плечи, а голос немного дрожал. Мягкий овал лица придавал всему ее облику необыкновенную хрупкость.
— Нет, еще не подумала, не успела.
В его глазах сверкнул озорной огонек.
Последние комментарии
7 часов 43 минут назад
10 часов 17 минут назад
10 часов 46 минут назад
10 часов 52 минут назад
5 часов 8 минут назад
13 часов 55 минут назад