Мир в латах [Татьяна Викторовна Полякова] (fb2) читать постранично, страница - 4

тревогу, ни с чем конкретным не связанное беспокойство, возможно, ему приснился какой-то кошмар, но скорее всего его вновь разбудил все тот же назойливый резкий крик ночной птицы… Степан прислушался. Вокруг все было неподвижно и тихо, как всегда бывает в этот последний предрассветный час, лишь из палатки радиста доносилось тонкое попискивание морзянки, эти звуки, невидимые и неощутимые, пробивались сквозь толщу эфира… Степан приподнялся, осмотрелся. Тревога не проходила. Тогда он встал, оделся и медленно побрел к палатке радиста, навстречу известию о том самом окончательном повороте в судьбе, которого он ждал, на который надеялся и которого, не желая в этом признаваться даже самому себе, одновременно боялся…

По неведомым причинам большому начальству вдруг стало ясно, что совместная археологическая экспедиция в глубь мексиканской пустыни, изучающая остатки древних цивилизаций и согласованная уже с мексиканским правительством, не может состояться без участия никому не известного, недоучившегося студента Степана Гравова… Его срочно вызывали в Москву…

В этот момент еще можно было остановиться, вспомнив о том, что за неожиданное исполнение заветных желаний, добытое не совсем обычным путем, цена расплаты может оказаться непомерно высокой. Но слишком шальной казалась удача.

Кое-что Степан все же предпринял. Вернувшись из казахстанской экспедиции, он еще раз навестил кооператив на улице Красикова и, разумеется, никого не нашел в старом доме. Объявление исчезло, жилец съехал, не оставив после себя ни адреса, ни следа.

Наверно, именно тогда Степан решил, что происшедшее можно не принимать в расчет, убедил себя в том, что инсценировка с договором была предпринята ради десятки, оставленной на столе, что все остальное ему почудилось.

А в договоре между тем появился первый пункт, рыжими чернилами вписанный между строк…

Глава 2

Теплоход не спешил, он отползал от пирса медленно, как огромное, только что проснувшееся животное. Постепенно отдалялась кромка берега, ее уже закрывали волны тумана. Одна за другой рвались невидимые нити, протянутые между берегом и теплоходом. Вот исчезла, закрылась башенными кранами вышка маяка, и остался лишь печальный, протяжный звук ревуна. Вот померкли, потеряли четкость огни набережной. Степану казалось, что он слышит в звуках ревуна странные всхлипывающие звуки. Слишком уж определенно и отчетливо отдалялась и исчезала за бортом земля…

Казалось, теплоходу никогда уже не удастся вернуться обратно, и он, Степан, видит родной берег в последний раз. Было ли это предчувствием, или просто сказалась усталость последних дней, заполненных предотъездной суетой, — кто знает?..

Степан стоял, крепко стиснув поручень, и чувствовал, как чужим и далеким становится такой знакомый и близкий берег.

Теплоход отошел от пирса далеко за полночь, пассажиры давно угомонились, разошлись по своим каютам, и Степан был рад тому, что никто не нарушал в эти последние минуты прощания его одиночества.

Мерно рокотали машины, теплоход с трудом разрезал холодную стылую воду.

— Любуетесь родиной? — Вопрос прозвучал слишком неожиданно. В двух шагах от него, небрежно попыхивая сигаретой, стоял завхоз экспедиции Лев Павлович Сугробов. С первого дня знакомства Степану не понравилась в этом человеке его манера говорить о серьезных вещах с непременной иронией и какой-то скрытой издевкой, кроме того, Сугробов умел появляться в самое неподходящее время.

Выглядеть грубым в глазах малознакомого сослуживца, с которым, по всей видимости, придется провести не один день в чужой стране, Степану не хотелось, и потому он ответил сдержанно:

— А вы разве не испытываете хотя бы грусти?

— Я гражданин мира. Я думаю, родина у человека находится там, где ему хорошо, безбедно живется. Вот вы — другое дело. Вы ведь впервые в загранке, если не ошибаюсь?

— Вы правы, но именно поэтому я хотел бы остаться один, вы уж простите. — Довольно сухо Степан попытался наконец избавиться от назойливого собеседника.

— Не обращайте на меня внимания. Вы можете считать, что меня вообще здесь нет. И потом, человеку в вашем положении трудно рассчитывать на полное одиночество.

— Что вы имеете в виду?

— Договор, который вы подписали, ничего более.

Степан почувствовал, как тревожное ожидание всех последних дней, подспудно копившееся в глубине его души, вырвалось наконец наружу.

Итак, его надежды не оправдались, это была не инсценировка, не игра, не шутка… Он попал в какую-то очень скверную историю с далеко идущими последствиями, и теперь его уже не оставят в покое. Оправдывались его самые худшие опасения, оправдывались слишком поздно, когда ничего уже нельзя изменить… Хотя почему, собственно, нельзя?

Прежде всего нужно было узнать, кто они, эти люди из таинственного кооператива “Посредник”, и для чего им понадобился именно он,