В погоне за ураганом [Владимир Владимирович Аверин] (fb2) читать постранично, страница - 42

пружина, готовая вот-вот разжаться. Конюх решил подойти ближе, он сделал шаг к Цыгану, но остановился, услышав голос Шкуро-младшего.

— Да понял я, понял! — внезапно раздался из шкафчика раздраженный крик Глеба. — Разве ты не видишь — я одеваюсь! Сейчас надену левый сапог, затем правый, потом надену шлем и куртку! И выведу Урагана!

Конюха удовлетворил его ответ. Он так и не понял, что его обманули. Не сказав больше ни слова, он вышел из раздевалки и закрыл за собой дверь.

— Это Геннадий Филинов, мой конюх. Ужасно нудный мужик, просто чума, — объяснил Глеб, вылезая из шкафчика. — Постарайся не попадаться ему на глаза, иначе он задолбает тебя своими идиотскими вопросами. Тебе придется отвечать, и тогда он услышит твой голос и побежит жаловаться начальству. Хотя вы вряд ли встретитесь, Геннадий обслуживает еще двух скакунов, поэтому к Урагану перед скачками уже не подойдет. А кроме него, меня здесь никто не знает.

Цыган надел сапоги, спортивные очки, шлем, застегнул кожаный ремешок под подбородком и поблагодарил Глеба, крепко пожав ему руку.

— Выйдешь из раздевалки и сразу направо, Ураган стоит в четвертом деннике, — сказал Глеб, открывая перед Цыганом дверь. По разработанному Цыганом плану, Шкуро-младший не должен был выходить из раздевалки до окончания скачек, чтобы раньше времени не попасть на глаза конюху.

Цыган закрыл за собой дверь, быстро пошел по длинному коридору и скоро нашел четвертый денник — небольшой отсек, «комнату отдыха» для лошадей, отделенную от других денников деревянными перегородками. Он открыл дверь и увидел Урагана, который заволновался, стал перебирать копытами, узнав своего хозяина. Лошадь была уже оседлана и взнуздана, конюх постелил на пол чистую свежую солому, и в стойле пахло степью.

— Урагаша, друган! — улыбнулся Цыган, подошел к коню и протянул ему кусочек сахара. — Ну, здравствуй, братан.

Ураган отказался от сахара. Он подышал Цыгану в лицо, ткнулся мягкими бархатными губами в его макушку, а потом положил голову Роману на плечо.

— Помнишь меня, — улыбнулся Цыган, обнял коня за шею, погладил, провел рукой по шелковистой гриве. — Узнал меня. Молодец, молодец. — Он снизу вверх посмотрел в глаза лошади, отчего его взгляд стал просящим, и объяснил: — Слушай, Урагаша, у нас с тобой сегодня, чисто конкретно, ответственный день. Ты, типа, должен постараться. Мы должны победить. Врубаешься?

Ураган тряхнул головой, словно понял своего хозяина.

Цыган со знанием дела проверил сбрую, подошел к седлу, немного подтянул стремя, подогнав длину ремня под свой рост, и в этот момент увидел конюха Геннадия Филинова, который заглянул в дверь и поинтересовался:

— Ты уже здесь? Поторопись, Глеб, пора выводить Урагана.

Цыган стоял к нему спиной, он был в очках и в шлеме, из-под которого торчали крашеные рыжие волосы, поэтому конюх не заметил подмену.

— Ты слышал, что я сказал? — спросил зануда конюх.

Цыган молча кивнул.

Конюх со щеткой на длинном черенке в одной руке и с металлическим совком в другой вошел в денник и пристально посмотрел на подростка в форме жокея. Вероятно, он что-то заподозрил.

— Я не понял, ты слышал или нет, что я сказал? Если слышал, то так и скажи. Тебе что, это трудно? Твое молчание говорит о неуважительном отношении ко мне. А мне это не нравится. — Геннадий Филинов направился к Цыгану.

«Бывают же такие уроды, — с досадой подумал Цыган. — Сейчас он все испортит». Сердце у Романа билось, как у воробья. Чтобы избежать встречи лицом к лицу, Цыган обошел лошадь и стал подтягивать второе стремя, стоя к конюху спиной. Но занудство Гены Филинова граничило с патологией, с болезнью. Он направился вслед за Цыганом, возмущаясь на ходу:

— Ты можешь не убегать от меня, когда я к тебе обращаюсь?

Цыган не остановился и не ответил, ему было даже интересно, сколько еще он так продержится. Он снова обошел лошадь с другой стороны, наклонился и, подняв ногу Урагана, стал с поддельным интересом разглядывать подкову, будто заметил на ней что-то особенное.

— Я же сказал тебе, чтобы ты остановился! — крикнул потерявший терпение конюх и несильно ударил Цыгана щеткой по спине. Потом он взял его за шиворот и попытался повернуть к себе лицом. — Ты можешь ответить, когда я с тобой разговариваю?!

Это был последний вопрос, который конюх задал Цыгану. Удар электрошокера свалил зануду Гену Филинова. Цыган оттащил его в угол и полностью, с головой, накрыл соломой. В следующую секунду голос из репродуктора объявил: «Наездники, выводите лошадей на предстартовый парад». Цыган вывел Урагана из денника и закрыл дверь.

В выходной день трибуны были заполнены до предела, некоторым даже не хватило мест, и они стояли внизу возле ограждения. Сияло солнце, играла музыка, у Романа светилось лицо и глаза горели от радости, как неоновые лампочки. Еще вчера он даже представить себе не мог, что будет выступать на главном ипподроме страны. Ему было весело и жутковато — а вдруг заметят подмену, что