Преступники и преступления. Лагерная живопись, уголовный жаргон [Александр Владимирович Кучинский] (fb2) читать постранично, страница - 6

тем, что зло есть зло и от хорошей жизни его не накалывают. В то время мне было 18 лет, хотелось выделиться. Я рассчитывал, что после освобождения знакомые, увидев это слово, подумают: „Этот человек видел в жизни много зла“. Мне хотелось произвести впечатление человека бывалого.

Следующая наколка была сделана на запястье правой руки и представляла собой рисунки: рукопожатие двух рук, скрещенные кинжалы и текст „Руку вору, нож — прокурору“. Ее сделал под влиянием блатных песен и „воров в законе“, хотя сам лично обиды, вражды к прокурору не испытывал. О „ворах в законе“, как „незаурядных“ преступниках, ходили легенды, и они сильно действовали на таких, как я; мы считали их чуть ли не героями. Эта „наколка“ была сделана исключительно для колонии.

Очередная „наколка“, сделанная на предплечье левой руки, изображала факел и олимпийские кольца. Год был в то время олимпийский, и в колонии об этом шло много разговоров и споров. Так что мой рисунок выглядел ко времени.

Последующие два рисунка наколол под влиянием приятеля, который разукрасил себе буквально все тело. Он был в центре внимания, все рассматривали его, как диковинку. Я тоже представлял себе, как покажусь на пляже и все будут любоваться моими татуировками. Модными в нашей колонии были изображения Христа, распятого на кресте. Я не хотел отставать от других и сделал себе подобное на бедре ноги, сопроводив текстом: „И Бог не фраер — все скостит“.

Рисунок на бедре правой ноги изображает человека с львиной головой и с бутылкой водки в руке. Этот рисунок взят из журнала „Крокодил“. Понравился он своей оригинальностью.

Кроме этого на пальцах левой руки выколот год рождения, но вместо последней цифры изображен череп. Я был молод, не хотел, чтобы все видели год моего рождения, хотел быть старше».

Зеки, пристрастившиеся к наркотикам, нередко наносят татуировку специально на тех участках тела, где делают инъекции морфия и других наркотических веществ, для того, чтобы не были заметны следы уколов. Противоестественная, длительная обстановка изоляции от общества лиц одного пола, скука, томительное однообразие повседневной жизни, желание привлечь к себе внимание сокамерников побуждают искать развлечения. Если раньше наколка имела чуть ли не профессиональное значение, то в нынешних колониях (особенно усиленного и строгого режимов) ее делают по менее уважительным причинам: «от нечего делать», «другие делают, и я сделал», «по глупости», «по юности», «по дурости», «хотел быть уважаемым», «для украшения», «понравилось», «для хохмы», «из-за привязанности (любовной, родственной или товарищеской)», «на память о колонии» и т. д. При опросе лишь незначительная часть осужденных заявила, что татуировка была нанесена против их воли.

Итак, основными побудительными мотивами нанесения татуировок можно считать:

— неписаный закон принятия в свою среду лиц, отбывающих наказание, личное самоутверждение в определенной группе;

— тщеславие, бравада друг перед другом, хвастовство, желание показать свою выносливость, некоторую «исключительность», необычность и «превосходство» над окружающими;

— подражание более опытным преступникам, уже имеющим татуировку;

— своеобразное украшение, знак «памяти» пребывания в исправительно-трудовых учреждениях;

— живучесть обычаев, традиций нанесения татуировок.

Личность рецидивиста удачно характеризует профессор А. М. Яковлев: «Особенностью их личности является искусственно создаваемая и усиленно внушаемая ими себе и окружающим идея об их некой исключительности, необычности и превосходстве над окружающими. Решимость идти на риск и опасность, связанные с систематическими совершениями преступлений, а затем показное, нарочито картинное „прожигание“ жизни, которое, по мнению преступника, является доказательством его необычности, его „выдающихся“ качеств. Отсюда — искусственный, противоестественный мир идей, представлений, принципов, где все „вывернуто наизнанку“».

Виды лагерных татуировок

Систематизировать татуировки чрезвычайно сложно. До сих пор не изобрели едимую схему, по которой можно было бы уверенно отнести наколку к тому или иному типу. Первые попытки научной классификации татуировок (преимущественно по тематике, содержанию рисунков) были сделаны профессорами И. Я. Якимовым в 1925 и 1933 гг., М. Н. Гернетом в 1924 г., а также Я. М. Коганом в 1928 г. Указывая на чрезвычайное многообразие мотивов выбора рисунка и тематики, на сложность подсчета татуировок на различных частях тела их носителей и т. д., Я. М. Коган отказался от своего первоначального намерения и заявил, что считает излишним создание какой-либо классификации рисунков татуировок и ограничился их