Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
— Ах ты, Билли, остряк ты этакий! Значит, если я не вернусь, приедешь и заберешь меня, договорились?
Она действительно приводила меня в ужас. Протянула мне голубую стеклянную миску с арахисом.
— Я просто… — сказал я. Просто что? Я шарил пальцами в миске.
Ее пальцы царапнули мою руку, как сухие мелки.
— Ты просто немножко беспокоишься. Он прелесть у нас, ты согласен, Тед?
На ее кухне с синими крашеными стенами, пока я выливал остатки джина и льда из двух наших бокалов в старинную медную раковину, Гей вылила банку консервированных абрикосов на жареную курицу. Потом наполнила соусник голландским соусом.
Я вошел в очень душную столовую с мебелью красного дерева, где пахло окислившимся серебром.
— Потуши сигарету, Тед, — сказал я и сел за стол. Он был как ребенок: это капризное, ершистое подчинение я хорошо знал по пятидесяти годам преподавания в школе, а впервые познакомился с ним еще раньше — в роли старшего брата. Когда я учился в колледже, преподаватели в больших аудиториях сплошь и рядом курили на лекциях. По этому признаку можно определить мой возраст. Мы все тогда курили — кто «Пэлл Мэлл», кто «Лаки Страйк». Я ставил пепельницу на полочку кафедры, когда декламировал стихи на устном английском. Стихи, сигареты…
Лет с тех пор прошло, прямо скажем, изрядно. Потом стали принимать девушек, которые, конечно же, без ума от Эмили Дикинсон и разных дам-самоубийц. Не понимаю, что в этой поэзии хорошего. Другое дело — Уолтер Сэвидж Лэндор[1] или, к примеру, «Лорд Рэндалл» и «Два ворона». Сгодится даже — в подходящую минуту — Эрнест Лоуренс Тейер![2]
Тед улыбнулся:
— Мне хочется поесть шоколадного мороженого.
— Тед, дорогой мой, разложи, пожалуйста, рис, — прощебетала Гей и поставила около него кастрюлю с ложкой. Тед взял тарелку и начал перекладывать рис. Когда Гей вернулась в столовую с булочками в корзинке, весь рис из кастрюли уже лежал на этой тарелке.
— Ой, Тед, ну какой же ты щедрый! — радостно промолвила Гей. — А ты не думаешь, что надо каждому дать свою порцию?
— Ты рис хотела, — сказал Тед.
— Но тогда, дорогой, что осталось бы тебе и Билли?
Держа в своей руке руку Теда с ложкой, Гей распределила рис по трем тарелкам.
— Мы бы лучше поели шоколадного мороженого, — сказал Тед.
— Мороженое на десерт, милый, — возразила Гей. — Тед, у нас еще есть спаржа с голландским соусом.
Она высыпала на рис кусочки курицы и поставила тарелки перед нами.
— Можно я тогда покурю? — Тед уже вынимал из кармана пачку «Пэлл Мэлл».
— А помнишь, мы договорились: за столом не курить, — сказала Гей.
— Тогда я спать пойду. Спокойной ночи, — произнес он, вставая.
— О Господи, — вздохнула Гей. — Что же нам с тобой делать, Тед?
Он ушел.
Я предполагал, что без Теда мы поговорим откровенно и реалистично. Но Гей достала из серванта две хрустальные ликерные рюмки и принялась сражаться с бутылкой вина.
— По винной стране я не очень большой путешественник, — признался я. — Я лучше еще один мартини, если ты не против.
— Билли, дорогой мой, сделай одолжение! — по-девчоночьи воскликнула Гей.
Она трещала без остановки:
— Мой класс аэробики — это чу-удо! Мы прыгаем, скачем, бегаем на месте — потрясающий тренинг! А люди, люди какие! У нас есть и ветеринар, и биолог. Тебе известно, что перепелки идут на юг зимовать пешком, выстраиваются цепочкой и маршируют по горным склонам? Ну разве это не поразительно? Я Теду рассказала — он изумился.
Говоря, она держала в руке, поставив ее на локоть и расслабив кисть, вилку с несколькими рисинками. По одной они падали, и когда она умолкла, на вилке уже ничего не было. Вилка двинулась к ней в рот, после чего Гей показала пантомиму: прожевала и проглотила пустоту.
— Чу-удо как вкусно, — сказала она, отчасти солгав, отчасти по привычке, но джин и горячая еда помогли мне ее простить.
Она сыпала сигаретный пепел на свой несъеденный ужин и говорила, говорила. Ее руки резали воздух, как ножницы. Курильщица она была не ахти какая, главное — актриса, дряхлая кокетка.
Много позже, после нескольких коктейлей, я, накинув поверх белья плащ-дождевик, потопал наверх искать сортир. Первым, что я увидел, был бельевой чулан. В нем под белой простыней, похожие на трупы, лежали Гей и Тед. По стене скользнула тень, и Гей села.
— Билли, какой восхитительный сюрприз! Подвинь ноги, Тед. Это Билли, он пришел с нами посидеть. Ну прямо как в походе: сидим допоздна, курим, беседуем при луне.
Тед открыл глаза. Я в ужасе отступил.
— Я только балласт сбросить напоследок, — объяснил я. Через коридор за открытой дверью замаячили унитаз и ванна на курьих ножках.
Я виновато уснул на кушетке в швейной комнате Гей. Утром она процокала вниз, готовая к больнице: туфли на каблуках, платье без рукавов. Мы посидели за чашками кофе и разогретыми в тостере замороженными вафлями. Тед весь завтрак курил. Когда Гей красила губы
Последние комментарии
6 часов 15 минут назад
6 часов 16 минут назад
8 часов 18 минут назад
8 часов 20 минут назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 6 часов назад