Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
Как ни странно, но похоже я открыл (для себя) новый подвид жанра попаданцы... Обычно их все (до этого) можно было сразу (если очень грубо) разделить на «динамично-прогрессорские» (всезнайка-герой-мессия мигом меняющий «привычный ход» истории) и «бытовые-корректирующие» (где ГГ пытается исправить лишь свою личную жизнь, а на все остальное ему в общем-то пофиг)).
И там и там (конечно) возможны отступления, однако в целом (для обоих
подробнее ...
вариантов) характерно наличие какой-то итоговой цели (спасти СССР от развала или просто желание стать гораздо успешнее «чем в прошлый раз»). Но все чаще и чаще мне отчего-то стали попадаться книги (данной «линейки» или к примеру попаданческий цикл Р.Дамирова «Курсант») где все выстроено совсем на других принципах...
Первое что бросается в глаза — это профессия... Вокруг нее и будет «вертеться все остальное». Далее (после выбора любимой темы: «медик-врач», военный, летчик, милиционер, пожарный и пр) автор предлагает ПРОСТО пожить жизнь героя (при всех заданных условиях «периода подселения»).
И да — здесь тоже будут всяческие геройства, свершения и даже местами прогрессорство (куда уж без него), но все это совсем НЕ является искомой целью (что-то исправить, сломать или починить). Нет! Просто — каждая новая книга (часть) это лишь очередная «дверь», для того что-бы еще чуть-чуть пожить жизнь (глазами героя).
И самое забавное, что при данном подходе — уже совсем не обязательны все привычные шаблоны (использовав которые писать-то в принципе трудновато, ибо ГГ уже отработал «попаданческий минимум», да и что к примеру, будет делать генсек с пятью звездами ГСС, после победы над СаСШ? Все! Дальше писать просто нет никакого смысла (т.к дальше будет тупо неинтересно). А тут же ... тут просто поле не паханное)) Так что «только успевай писать продолжение»))
P.S Конкретно в этой части ГГ (вчерашний школьник) «дико щемится» в авиационное училище — несмотря на «куеву тучу» косяков (в виде разбитого самолета, который ему доверили!!!) и неких «тайн дома …» нет не Романовых)) а его личного дома)).
Местами ГГ (несмотря на нехилый багаж и опыт прошлой жизни) откровенно тупит и все никак не может «разрулить конфликт» вырастающий в очередное (казалось бы неприодолимое препятствие) к заветной цели... Но... толи судьба все же милостива к «засланцу», то ли общее количество (хороших и желающих помочь) знакомых (посвященных в некую тайну) все же не переводится))
В общем — книга (несмотря на некоторые шороховатости) была прослушана на «ура», а интрига в финале (части первой) мигом заставило искать продолжение))
вовсе не знаком; молва объявляет его злым и опасным человеком, тогда как на деле зол и опасен его читатель.
Как бы то ни было, ничто не должно и не может – так я думаю – помешать автору черпать характеры и портреты своих персонажей в действительной жизни. Поиски прототипов скоро прекращаются: либо это занятие надоедает, либо пресловутое сходство так натянуто, что злостная выдумка отпадает сама собой. И то сказать, в чем не найдешь при желании коварной карикатуры? Самая невероятная фантастическая история, как и самый глубокий трактат о морали, могут дать для этого повод; лишь книги об отвлеченных научных предметах, насколько мне известно, не порождали подобных подозрений.
Допустим, автор выводит в романе светского фата или даму, желающую прослыть добродетельной: это вовсе не значит, что он писал с господина такого-то или госпожи такой-то; но если этот господин – светский фат, а эта госпожа играет в ходячую добродетель, то персонажи романа, естественно, в чем-то с ними схожи: если бы в них не было сходства ни с кем, это значило бы, что роман не удался. Сколько ни уличай друг друга, сколько ни злись на автора, вывод один: нельзя быть порочным или презренным и оставаться вполне безнаказанным. Обычно выдуманное сходство живых лиц с персонажами книги так зыбко, что на одной улице восклицают: «Ах, да ведь это вылитая маркиза!», а на другой улице вы услышите: «Но как верно схвачена наша графиня!», тогда как при дворе будут уверять, что в героине романа все узнали третью даму, – и столь же ошибочно, как двух первых.
Я так подробно остановился на этом предмете потому, что книга моя – это история, взятая из частной жизни. Она повествует об ошибках и покаянных мыслях человека с громким именем, и, возможно, это обстоятельство вызовет соблазн увидеть в портретах персонажей и событиях их жизни тех или иных ныне здравствующих лиц. Это может случиться тем легче, что в книге выведены нравы нынешнего общества, действие происходит в Париже, читателю нет надобности пускаться в странствие по фантастическим и далеким землям; ничто здесь не прячется под пышными варварскими именами. О портретах похвальных ничего не буду говорить: добродетельная женщина, рассудительный мужчина – существа разумные, которые никогда ни на кого не похожи.
В Записках моих перед вами предстанет человек, мужчина, какими все бывают в ранней юности: сначала простодушный и чистый сердцем, не знающий света, в котором ему предстоит жить. Первая и вторая части посвящены этой поре неведения и первой любви. В последующих частях он превращается в человека светского, полного ложных представлений и недостойных предрассудков, к чему приходит не сам по себе, а под влиянием лиц, сознательно желавших развратить его сердце и ум. Наконец, в последних частях он вновь станет самим собой, воскрешенный для добрых чувств достойной женщиной. Таков сюжет «Заблуждений сердца и ума». Автор отнюдь не стремился показать своего героя погрязшим в пороках и страстях; здесь надо всем властвует любовь; и если порой к ней примешиваются другие чувства, то они почти всегда порождены любовью.
Автор не обещает быть безупречно аккуратным в выпуске этой книги; публику на этот счет столько раз обманывали, что ей не следовало бы верить на слово ни авторам, ни издателям; однако читатели могут быть уверены, что если первая часть им понравится, то вскоре и без проволочек за ней последуют и все остальные.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Я вступил в свет семнадцатилетним юношей, обладая всем, что требуется, дабы не остаться незамеченным. От отца я унаследовал прекрасное имя, блеск которого он приумножил личными заслугами; со стороны матери меня ожидало большое состояние. Овдовев в том возрасте, когда женщине молодой, красивой и богатой нетрудно заключить новый брачный союз, матушка моя из любви ко мне отказалась от супружеских радостей, чтобы дать мне надлежащее воспитание и по мере сил возместить все то, что я утратил со смертью моего отца.
Редкая женщина способна взлелеять подобный замысел; еще меньше таких, что в силах исполнить его. Но госпожа де Мелькур, как мне рассказывали, не была кокеткой и в молодые годы; на склоне же лет – я сам тому свидетель – и вовсе не помышляла о сердечных делах и потому меньше ощущала тяжесть взятой на себя заботы, чем любая другая женщина ее круга, которая решилась бы на подобное испытание.
Вопреки обычаю, меня воспитывали в строгости. От природы я не был склонен преуменьшать свои достоинства, а в таких случаях нетрудно их переоценить. Если матушке не удалось искоренить во мне самодовольства, то, во всяком случае, она приучила меня сдерживать его проявления. Правда, впоследствии это не помешало мне стать изрядным фатом, но без матушкиных стараний я стал бы им намного раньше и бесповоротно.
В ту пору, когда началась моя светская жизнь, я ни о чем не помышлял, кроме удовольствий. Время было мирное[2], и я всецело предался опасной праздности. Светские люди моего круга и
Последние комментарии
4 часов 10 минут назад
4 часов 26 минут назад
4 часов 39 минут назад
4 часов 44 минут назад
7 часов 16 минут назад
7 часов 20 минут назад