Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
своими
руками.
"А если я выздоровлю, – возразил он, – тогда я вновь, что ли,
должен всем заводиться?"
Я ему сказал:
"Тем лучше, что мы всю ветошь спустим, а что вам потребуется, то
выберите в моей келье, как свою собственность".
"Когда так, – сказал он, – тогда делайте распоряжение, какое вам
угодно..."
Со вторника истощение сил стало в нем быстро усиливаться. В среду
я доложил о ходе его болезни митрополиту. Владыка посоветовал призвать
главного врача. Я сказал об этом больному.
"Когда по благословению владыки, – сказал он, – то делать нечего
– приглашайте."
В четверг его тщательно осматривал врач и дал заключение, обычное
докторской манере: и да, и нет – и может выздороветь, и может умереть.
В пятницу больной после причащения Святых Тайн подписал духовное
завещание и тогда же потребовал проститься со всеми своими сотрудниками
и дать каждому из них на память и благословение какую-нибудь вещь из
своих келейных пожитков. Я приказал собрать около кровати больного все
вещи, предназначенные для раздачи, и сам, кроме того, принес из своей
кельи сотни три финифтяных образков. И когда стали допускать к нему
прощаться, то прощание это имело вид, как будто отец какого-то великого
семейства прощался со своими детьми. Этот вечер вся братия лаврская,
каждый спешил проститься с ним и принять его благословение. Я стоял на
коленях у изголовья больного и подавал ему каждую вещь в руку, а он
отдавал ее приходящему. Уже более часу продолжалось это прощание и я
было потребовал его прекратить, чтобы не утомить больного.
"Нет! – возразил он, – пусть идут! Это – пир, посланный мне
милостью Бога".
Только ночь прекратила этот "пир", и он им нисколько не утомился.
Глубокой ночью он обеспокоился о нашем спокойствии и настоял, чтобы мы
шли отдыхать.
Возвратясь в келью, я получил от вас депешу, с которой в ту же
минуту прошел к больному и сказал ему, что я об угрожающей его жизни
опасности известил вас, о.Исаакию каждый день сообщаю о ходе его
болезни. Он тут много говорил со мной и благодарил меня за содействие к
приготовлению его к вечности. Под конец он спросил меня:
"А знаешь ты Власову, монахиню в Борисовке?"
"А что?"
"Да вот, эту фольговую икону перешли ей. Ее имя – Агния. Этой
иконой меня благословила ее тетка, когда я ехал в Оптину Пустынь,
решившись там остаться. Икону эту я всю жизнь имел как дар Божий".
"Приказывайте, батюшка, – сказал я – все, что вам угодно, –
исполню все так, как бы вы сами".
"Да, пока – только!"
"А что чувствуете вы теперь?" – спросил я.
"Да, мне хорошо".
"Может быть, страх смерти?"
"Да и того нет! Я даже удивляюсь, что я хладнокровно отношусь к
смерти, тогда как я уверен, что смерть грешников люта; а я и болезни-то
ровно никакой не ощущаю: просто, хоть бы у меня что да нибудь болело, и
того не чувствую; а только вижу, что силы и жизнь сокращаются...
Впрочем, может быть, неделю еще проживу..."
Я улыбнулся. Он это заметил.
"О, и того, видно, нет?.. Ну, буди воля Божья!.. А скажите мне
откровенно, как вы меня видите по вашим наблюдениям?"
"Я уже сказал вам третьего дня, что вы на жизнь не рассчитывайте:
ее теперь очень мало видится".
"Я вам вполне верю. Но вот досадно что во мне рождается к сему
прекословие... Впрочем, идите же, отдыхайте – вы еще не спали".
"Хоть мне и не хочется с вами расстаться, но надо пойти готовить
телеграмму Федору Ивановичу".
"Что ж вы ему будете передавать?"
"Да я все же его буду ожидать хоть к похоронам вашим: все бы он
облегчил мне этот труд, если бы он застал вас еще в живых и принял бы
ваше благословение".
И много, много мы еще говорили, особенно же о том, чтобы расходы
на похороны были умеренны.
"Да вы знаете, – сказал я, – что я и сам не охотник до излишеств;
а уже что необходимо, того из порядка не выкинешь".
"Да, – ответил он, – и то- правда!.. Ну, идите же, отдохните!"
Я поправил ему постель и его самого, почти уже недвижимого, и
отправился отдыхать.
Отец Гервасий пришел за мной в 7 часов, чтобы я его приготовил к
причащению Св. Тайн. Он его уже исповедовал в последний раз. Когда я
стал его поднимать, он уже был почти недвижим; но когда я его поднял,
он на своих ногах перешел в другую комнату и в первый раз мог сидя
причаститься. После причастия он прилег и около часа пролежал покойно,
даже как будто уснул. С этого часа дыхание его начало быть все более и
более затруднительным; но он все же говорил, хотя и с трудом. В это
время к нему заходил отец наместник. Надо было видеть, с каким
сердечным сокрушением он прощался с умирающим! Со слезами на глазах он
изъявил готовность умереть вместо него... Потом я ходил просить
митрополита, чтобы он посетил умирающего, к которому он всегда
относился с уважением. Не прошло и пяти минут после этого, как
митрополит уже прибыл к изголовью больного, который, при его входе,
хотел сделать попытку приподняться на постели, но не мог.
"Ах, как мне стыдно, владыко, – сказал он в изнеможении, – что я
лежу пред вами! Вот ведь какой я невежа!"
Архипастырь преподал ему свое благословение.
В продолжении дня
Последние комментарии
1 день 3 часов назад
1 день 11 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 6 часов назад