Спец [Виталий Дёмочка] (fb2) читать постранично, страница - 93

совсем отошедшими ото сна глазами. Действительность возвращалась медленно, постепенно, кадр за кадром.

Он находился в тюремном отстойнике, лежал на расстеленном на голых железных нарах одеяле из дома, под головой большая клетчатая сумка с вещами, напротив окно с небом в клеточку. Окончательно проснувшись, Бандера подошел к этому окну и сквозь решетку выглянул на улицу.

Там за окном на заснеженной улице стояла его жена Ирина и смотрела на окно его камеры большими сухими глазами. Холодный ветер трепал ее волосы на непокрытой голове, кидал колючий снег в ее отрешенное лицо, но ничего этого она, казалось, не ощущала. Она смотрела на окно камеры остановившимся, тусклым взглядом, и, глядя на нее, Виталий ощутил ту неимоверную тоску, которую источал взгляд этих потухших глаз на таком усталом лице. Она не плакала, не пыталась докричаться до него, она стояла молча, не шевелясь, и просто смотрела на то окно, где был он. Она прощалась с ним, прощалась, скорее всего, навсегда и понимала это.

К Бандере подошел Старик, посмотрел в окно и тихо произнес:

— Малява пришла со старухи.

— Че там? — спросил Бандера, продолжая смотреть на одинокую фигурку жены.

— Как нас взяли, — сказал Старик, слегка наклоняя голову к старшему, — крантики раскололись за пляж. На тебя все грузят.

Бандера помолчал, не отрывая взгляда от окна, а потом медленно произнес, будто подводя черту:

— Ну, вот и все! — и, немного подумав, спросил у Старика: — В каких они хатах сидят?

— Да черт ее знает! — ответил тот. — Их из хаты в хату щас кидают.

— По централу прогон: кравчики — суки, — медленно и весомо начал ронять слова Бандера, продолжая все также неотрывно смотреть в окно. — Если в хатах есть люди, пусть поступят с ними соответственно.

Старик согласно покачал головой.

— Шустрого привезли? — вновь спросил Бандера.

— Щас узнаем, — ответил Старик и отошел куда-то в сторону.

Пока Старик узнавал, привезли ли Шустрого, Бандера достал рулончик туго свернутых долларов, плотно запечатанных в целлофан, и сорвал упаковку.

Ана холодной, зловещей и безжизненной улице возле тюрьмы продолжала стоять Ирина, у нее не было сил повернуться и уйти, она даже не могла оторвать взгляд от окна. Так и стояла она, застывшая как памятник, а ветер все трепал и трепал ее волосы и развевал полы ее длинной шубы.

— Виталь, Крантики, вот тут говорят, в девять-пять, в девять-шесть сидят, — крикнул Старик из дальнего угла камеры. — И Шустрого привезли на больничку, в сто семнадцатую.

— Старый! — позвал Бандера, отсчитывая из распакованного рулона пять купюр по сто долларов.

Когда Старик подошел, он потянул ему деньги и сказал:

— Подтяни дубака, кто там на продоле? Пойдем в гости.

— Годится! — довольно улыбнулся Старик, беря деньги. Он пошел стучать в кормушку, чтобы позвать дежурного, и вдруг ему пришла в голову мысль, что пятьсот долларов многовато за простые «гости». Он вдруг сразу все понял и уточнил у Бандеры, желая проявить свою смекалистость:

— Че, идем долбить их?

— Да! — жестко и решительно подтвердил Бандера.

И это «Да» было точкой в его жизни и в жизни еще многих и многих других.

А ведь все могло бы быть совсем по-другому…

Эпилог

Наконец Виталий подтащил тело избитого им парня к развороченному заднему бамперу «Лауреля» и бросил его рядом. Лицо парня превратилось в кровавое месиво, руки были неестественно вывернуты.

Бандера выпрямился и посмотрел на зевак. От этого взгляда толпа замерла и отшатнулась, двое мужчин побежали прочь.

Это был взгляд не человека — зверя.

Зверь тяжело дышал и из подлобья смотрел на людей мутными от злобы глазами.

Постепенно глаза его обрели более-менее осмысленное выражение, он искоса взглянул на лежащего парня и направился к своему джипу.

«Челленджер» сдал назад, отцепляясь от разбитой машины, и, взвизгнув резиной, пулей вылетел на улицу.

Джип, быстро набирая скорость, летел по припорошенной снегом мостовой. Бандера, не убирая ногу с педали газа, лавировал в потоке машин, рискованно меняя полосы. Адреналин в крови не давал ему возможности двигаться с нормальной скоростью, и он, пренебрегая всяческими ограничениями, несся на пределе возможного, проходя повороты с большим заносом.

Но сейчас это не было бессмысленным кружением по городу, он точно знал, куда он едет и что будет делать дальше.

Решение пришло неожиданно, тогда, когда он бросил тело парня на искореженный бампер, тогда, когда посмотрел на лица перепуганных зевак. Решение было не ординарное, даже, как теперь говорят, креативное. Вероятно, оно зрело где-то в неведомых глубинах его подсознания, и вот теперь, в момент наивысшего эмоционального напряжение оно выплеснулось наружу. Он осознал его и принял. И что-то внутри его подсказывало Виталию, что он на это способен, что он это сделает.

Теперь он знал, как изменить свою жизнь и жизнь своих товарищей, хотя идея эта была неожиданной