Бесстрашный [Дэйв Смидс] (fb2) читать постранично, страница - 4

исполнилось восемьдесят два. Можно ли уйти более достойно, чем позволить одному из собственных учеников занять свое место?

Я еще не стал его преемником, но мог бы им стать. В следующем сезоне двойной А, затем тройной А, затем сетка мастеров. На моем пути стояло множество бойцов, но я знал, что в конце концов смогу побить их всех.

Входная дверь распахнулась.

— Я здесь, пап, — позвал я.

Погруженный в свои грандиозные планы, мысленно прокручивая в замедленном темпе события матча, я не обратил внимания на шаги в коридоре.

И вдруг моя голова мотнулась в сторону, щека раздулась, и по подбородку побежала кровь. Кресло закружилось вокруг своей оси.

Монго навис надо мной, оскалив зубы; его настоящее тело было столь же устрашающим, как и фантом.

— Ни одному калеке не позволю себя дурачить, — сказал он по-испански и ударил еще раз.

Моя голова вмялась в подголовник. Зубы — настоящие зубы — запрыгали по языку и нёбу.

Мои рефлексы, отточенные виртуальными боями, мгновенно включились. На второй удар Руиза я уже поставил блок. Моя техника и реакция были безупречными, а настоящие руки почти такими же сильными, как у фантома, но это не очень-то помогало. Без ног я не мог отскочить назад, не мог сделать вращение. Я заблокировал два удара, промахнулся, заблокировал четвертый, а потом потерял контроль.

Бум — нос всмятку. Брызги крови ослепили меня. Изо рта вырвался хрип; я не мог удержать его.

Подсознательно я ждал, когда система безопасности отключит меня. Все, что я чувствовал, — это боль, боль, боль… Сквозь нее до меня доходил лишь запах и вкус крови, напоминая, что это не виртуальная реальность. Спасения не было.

— Ну как тебе, калека? — прошипел Руиз. — Думаешь, ты и этот бой выиграешь?

Он продолжал избивать меня. Мои руки бессильно повисли — не осталось сил держать их на весу. Внутри черепа катался какой-то колючий шар.

Я понял, что он не собирается останавливаться. Монго перешагнул границы того мира, где правит разум. Он хотел убить меня и лишь сдерживал силы, продлевая мои страдания, но в его намерения, несомненно, входило бить, пока я не умру.

Не знаю, сколько раз обрушивались на меня его кулаки, пока я не осознал окончательно, в какой опасности нахожусь. Лишь адреналин поддерживал крохотный островок сознания, за который я цеплялся. Наконец я почувствовал, что скатываюсь в какой-то туннель. Вслед за мной прокатилось эхо моих собственных рыданий и отдаленный хлопок, напоминающий выстрел.

Я медленно приходил в себя, прорывая пелену боли. Запах антисептика и чистого постельного белья просочился через тампоны и бинты, закрывавшие нос. Распухший язык неприятно вжимался в обломки зубов. Я разглядел шланг капельницы, входящий в левую руку. Нижняя челюсть была скреплена проволокой.

Я открыл глаза. Со стула поднялся отец и склонился над кроватью. В дальнем углу сидел бледный и худой человек с белой головой, которого я никогда не видел.

— Больница Кайзера, — объяснил отец. — Ты был без сознания почти восемнадцать часов.

Я зажмурил глаза. Чувство ошалелости, очевидно, происходило от анальгетиков, решил я. И все же их было явно недостаточно.

— Монго? — промямлил я. Слова, протискивающиеся сквозь скрепленную проволокой челюсть, распухшие губы и раздутый язык, звучали, как у Джаббы Хутта без субтитров. Старик понял меня первым.

— Твой отец задремал в спальне. Его разбудил шум, — сказал незнакомец. Его голос пробудил во мне какие-то воспоминания. Может, это один из тех сиплых стариков из клиники физической терапии?

— Я выстрелил ему в задницу, — сказал отец.

Я моргнул, недоумевая, тот ли это человек, что вырастил меня.

— У тебя есть пистолет?

— Он остался у меня со времен «Бури в Пустыне». Я никогда не говорил, что насилие лишено смысла.

Век живи — век учись.

— Он… жив? — выдавил я. Мне было не совсем ясно, что я по этому поводу чувствовал.

— Разумеется, — ответил отец. — В тюрьме, арестован за нападение, избиение и попытку убийства. Ты можешь о нем не беспокоиться. Отсидит некоторое время, затем его депортируют в Перу. Он никогда не приблизится к тебе настолько, чтобы проделать это снова.

— А ВСОК уже навсегда дисквалифицировал его по моему настоянию, — добавил старик.

Теперь я понял, где слышал этот голос раньше.

— Сенсей?

— Да. — Мистер Каллахан с усилием выбрался из кресла и выпрямился с артритной неуклюжестью.

Это был действительно он. Сенсей проделал длинный путь от Сан-Франциско до моего дома в Сакраменто. Я не знал, что думать: меня поразил вид его согбенного старческого тела, хотя я и слышал об этом от учеников-ветеранов. И еще я был чертовски горд тем, что заслужил визит такого человека.

— Похоже, мне еще предстоит поработать над тем верхним блоком, — попытался пошутить я.

Сенсей улыбнулся, протянул узловатую руку и пожал мне локоть.

— Возвращайся в турнирную сетку, как только сможешь. Принимай этот инцидент… как вызов.

Его