2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
Когда она подошла к Пратту, то увидела, что он еще не притрагивался к своему блюду, поэтому заколебалась было, и тут Пратт заметил ее. Взмахом руки он велел ей удалиться, прервал свой рассказ и быстро начал есть, проворно накалывал маленькие хрустящие рыбки на вилку и быстро отправлял их в рот. Затем, покончив с рыбой, он протянул руку к бокалу, двумя маленькими глотками пригубил вино и тотчас же повернулся к Луизе Скофилд, чтобы продолжить свой рассказ.
Майк все это видел. Я чувствовал, не глядя на него, что он хотя и сохраняет спокойствие, но сдерживается с трудом и не сводит глаз с гостя. Его круглое добродушное лицо вытянулось, щеки обвисли, но он делал над собой какие-то усилия, не шевелился и ничего не говорил.
Скоро служанка принесла второе блюдо. Это был большой кусок жареной говядины. Она поставила блюдо на стол перед Майком, тот поднялся и принялся разрезать мясо на очень тонкие кусочки и осторожно раскладывать их на тарелки, которые служанка разносила. Нарезав мяса всем, включая самого себя, он положил нож и оперся обеими руками о край стола.
-- А теперь, -- сказал он, обращаясь ко всем, но глядя на Ричарда Пратта, -- теперь перейдем к кларету. Прошу прощения, но я должен сходить за ним.
-- Сходить за ним, Майк? -- удивился я. -- Где же оно?
-- В моем кабинете. Я вынул из бутылки пробку. Он дышит.
-- В кабинете?
-- Чтобы он приобрел комнатную температуру, разумеется. Он там находится уже сутки.
-- Но почему именно в кабинете?
-- Это лучшее место в доме. Ричард помог мне в прошлый раз выбрать его.
Услышав свое имя, Пратт повернулся.
-- Это ведь так? -- спросил Майк.
-- Да, -- ответил Пратт, с серьезным видом кивнув головой. -- Это так.
-- Оно стоит в моем кабинете на зеленом бюро, -- сказал Майк. -- Мы выбрали именно это место. Хорошее место, где нет сквозняка и ровная температура. Извините меня, я сейчас принесу его.
Мысль о том, что у него есть еще вино, достойное пари, вернула ему веселое расположение духа, и он торопливо вышел из комнаты и вернулся спустя минуту, осторожно неся в обеих руках корзинку для вина, в которой лежала темная бутылка. Этикетки не было видно, так как бутылка была повернута этикеткой вниз.
-- Ну-ка! -- воскликнул он, подходя к столу. -- Как насчет, этого вина, Ричард? Ни за что не отгадаете, что это такое!
Ричард Пратт медленно повернулся и взглянул на Майка, потом перевел взгляд на бутылку, покоившуюся в маленькой плетеной корзинке; выгнув брови и оттопырив влажную нижнюю губу, он принял вид надменный и не очень-то симпатичный.
-- Ни за что не догадаетесь, -- сказал Майк. -- Хоть сто лет думайте.
-- Кларет? -- снисходительно поинтересовался Ричард Пратт.
-- Разумеется.
-- Надо полагать, из какого-нибудь небольшого виноградника.
-- Может, и так, Ричард. А может, и не так.
-- Но речь идет об одном из самых известных годов?
-- Да, за это я ручаюсь.
-- Тогда ответить будет несложно, -- сказал Ричард Пратт, растягивая слова, и вид у него при этом был такой, будто ему чрезвычайно скучно.
Мне, впрочем, это растягивание слов и тоскливый вид, который он напустил на себя, показались несколько странными; зловещая тень мелькнула в его глазах, а во всем его облике появилась какая-то сосредоточенность, отчего мне сделалось не по себе.
-- Задача на сей раз действительно трудная, -- сказал Майк. -- Я даже не буду настаивать на пари.
-- Ну вот еще. Это почему же? -- И снова медленно выгнулись брови, а взгляд его стал холодным и настороженным.
-- Потому что это трудно.
-- Это не очень-то любезно по отношению ко мне.
-- Мой дорогой, -- сказал Майк, -- я с удовольствием с вами поспорю, если вы этого хотите.
-- Назвать это вино не слишком трудно.
-- Значит, вы хотите поспорить?
-- Я вполне к этому готов, -- сказал Ричард Пратт.
-- Хорошо, тогда спорим как обычно. На ящик этого вина.
-- Вы, наверно, думаете, что я не смогу его назвать?
-- По правде говоря, да, при всем моем к вам уважении, -- сказал Майк.
Он делал над собой некоторое усилие, стараясь соблюдать вежливость, а вот Пратт не слишком старался скрыть свое презрение ко всему происходящему. И вместе с тем, как это ни странно, следующий его вопрос, похоже, обнаружил некоторую его заинтересованность:
-- Вы не хотели бы увеличить ставку?
-- Нет, Ричард. Ящик вина -- этого достаточно.
-- Может, поспорим на пятьдесят ящиков?
-- Это было бы просто глупо.
Майк стоял за своим стулом во главе стола, бережно держа эту нелепую плетеную корзинку с бутылкой. Ноздри его, казалось, слегка побелели, и он крепко стиснул губы.
Пратт сидел развалясь на стуле, подняв брови и полузакрыв глаза, а в уголках его рта пряталась усмешка. И снова я увидел или же мне показалось, что увиден, будто тень озабоченности скользнула по его лицу, а во взоре появилась какая-то сосредоточенность, в самих же глазах, прямо в зрачках, мелькнули и затаились искорки.
-- Так, значит, вы не хотите увеличивать ставку?
-- Что до меня, то мне, старина, ровным счетом все равно, -- сказал Майк. -- Готов поспорить на что угодно.
Мы с тремя
Последние комментарии
20 минут 40 секунд назад
50 минут 8 секунд назад
55 минут 22 секунд назад
58 минут 19 секунд назад
9 часов 10 минут назад
23 часов 4 минут назад