произнести эти слова, как на меня нахлынуло такое волнение, что я даже вскочил. И ничего удивительного, что я так распалился, ведь прежде мне никогда не приходилось слышать, чтобы хоть кто-нибудь в деревне предлагал кому-нибудь стать поэтом.
— А каким поэтом? — спросил я.
— Таким, как Петефи! — ответил старик.
Но он это как-то так сказал, будто и вправду знал, каким был Петефи на самом деле. Будто видел его и говорил с ним, и даже больше — косил с ним вместе, вот как сейчас со мной, пахучую, росистую траву.
— Вы разве знали его? — широко раскрыл я глаза.
Как влюбленный отвечает на вопрос, любит ли он, так и старик вымолвил:
— Да, знал!
Несколько секунд я в изумлении разглядывал его, ибо пребывал в уверенности, что знаю о нашей деревне все, а вот поди ж ты, даже о том, оказывается, никогда не слышал, что дядюшка Лёринц Хаднадь был знаком с Шандором Петефи.
— Вы его видели? — спросил я.
Старик устремил взгляд в пространство и вздохнул, как человек, витающий где-то далеко-далеко. Так далеко, где действительное и воображаемое сливаются воедино. Потом он лег навзничь рядом с ворохом скошенной травы, положил руки под голову. И, блуждая взглядом между ветвями, стал рассказывать:
— В сорок девятом году, когда родина исходила слезами, я сбежал из дому, чтобы стать солдатом. Лето было в самом разгаре, да и в народе кровь бродила; по горам и долинам, словно непоседливый ветерок, летела песня.
— А сколько вам было лет? — спросил я.
Но тут же пожалел, что встрял в рассказ, потому что старик вскинул на меня глаза и с неожиданным укором обронил, что оставил метрику дома.
— Ну а дальше что было? — полюбопытствовал я.
— Дальше стал я всех без устали расспрашивать и очень скоро разузнал, что армия генерала Бема
[1] будто бы находится в районе Шегешвара.
[2] Ну, отправился я туда, и, как прибыл на место, повели меня пред светлые очи великого полководца, который тут же и приказал, чтобы я сражался там, где мне больше по душе. А так как я рвался на передовую, то и пошагал туда без промедленья вместе с другими добровольцами. Как раз на границу с Фейередьхазой, потому что передовая проходила там, пересекая проезжую дорогу. Место, куда я попал, было холмистое, кругом поля да покосы. Там мы и расположились сторожевым лагерем, офицеры и солдаты, все вместе. Однако петь и вообще шуметь было запрещено, не то противник, который был совсем рядом, мог нас заметить. Ну мы и сидели тихонько, прячась за высоченной кукурузой. Один только был среди нас человек, который никак не мог усидеть на месте, так и бегал то туда, то сюда. Он и лошадь оставил, привязал покрепче за нашей спиной, рыжей масти была лошадь. А сам худой, кожа да кости, и почему-то одет не по форме, даже без сабли, к примеру сказать. Я на него только глянул и сразу подумал — ну чистый уголек под ветром.
Сердце у меня так и зашлось.
— Это и был Петефи, да?! — спросил я.
Дядюшка Лёринц даже не ответил, но слово за слово продолжал творить настоящее.
— Иногда он читал стихи, одну-две строчки, а то вдруг рассмеется. А я, уже зная, кто он такой, ну просто глаз с него не сводил, только бы видеть его. Да что говорить, я и сейчас его вижу как живого: как он сидел под старой грушей, прислонившись спиной к стволу. Писал что-то второпях на своей сумке и нет-нет задумается, а глаза так и полыхают. И как раз когда он сидел под этим старым деревом, с тополя, что рос напротив, вдруг запела какая-то птица. И так она красиво пела, будто все земные печали хотела унести с собой в светлое поднебесье. И пока мы слушали эту птицу, поэт вдруг, словно завороженный, поднялся и замер, в изумлении глядя на тополь. Мы тоже пододвинулись ближе, чтобы рассмотреть диковинную птицу, а когда рассмотрели, еще больше поразились, потому что у той птицы была красная грудка, белые крылья и зеленые лапки. И, любуясь в великом изумлении на такое чудо, поэт вдруг воскликнул: «Это птица нашей свободы!»
Тут старик замолчал, потом продолжил:
— Выкрикнув эти слова, поэт не торопясь подошел к дереву и стал забираться на него, чтобы поймать чудо-птицу. Он лез все выше и выше, и враг его, должно быть, заметил, потому что двинул на нас всю свою армию. И так как мы получили приказ сей же час отойти на более удобную позицию, кто-то крикнул поэту, что враг наступает! А он только и ответил, что плевать, мол, я хотел на врага!
Рассказав это, дядюшка Лёринц вдруг сел и на секунду задержал на мне взгляд.
— Ну а дальше что было с Петефи? — спросил я.
— Я думаю, так он оттуда и улетел, — сказал старик.
Тут с дуба упал желудь и поставил на земле точку.
Примечания
1
Юзеф Бем (1794–1850) — польский политический и военный деятель, генерал. Во время революции 1848–1849 гг. командовал революционными венгерскими войсками в Трансильвании. Под его началом служил Шандор Петефи.
(
обратно)
Последние комментарии
18 часов 42 минут назад
18 часов 42 минут назад
18 часов 50 минут назад
18 часов 59 минут назад
19 часов 57 минут назад
20 часов 15 минут назад