Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
тонкими губами застыли скорбные складки. Длинное темное платье еще больше подчеркивало ее худобу.
Женщина села в кресло, и следователь увидел, что ее руки дрожат, да и вся она сама не своя.
— Вы не волнуйтесь, рассказывайте, — Сазонов достал из кармана небольшой блокнот и карандаш, приготовившись делать записи. — Как вас, кстати, зовут?
— Марина Андреевна или просто Марина. Сегодня утром, когда я возвращалась с базара и открывала наружную дверь, раздался выстрел.
— В котором часу это было?
— Часов в восемь утра. Муж лежал на кровати с простреленной головой, — и Марина заплакала.
Сазонов налил ей воды из стоящего на столе большого фарфорового чайника.
— Я подняла лежавший на полу револьвер и положила его на столик в прихожей, а раненого мужа переложила вместе с матрацем на пол. Не знаю даже, откуда у меня силы взялись.
— Зачем вы это сделали?
— Ну... думала, что он может упасть и совсем разобьется. Я очень растерялась и не могла ничего сообразить, но затем выбежала на улицу, попросила какого-то мужчину вызвать скорую помощь. Когда приехал врач, Николай Петрович был уже мертв.
— Значит, вы не видели, как он застрелился?
— Нет, я только слышала выстрел...
— Окно все время было открыто?
— Перед уходом на базар я подходила к окну. Оно было закрыто, это я точно помню.
— Профессор ничего не успел сказать перед смертью?
— Николай Петрович хотел что-то произнести, но не смог, язык его начал заплетаться. Затем он приподнялся на кровати и два раза меня перекрестил. На третий, видимо, сил не хватило.
— Почему на замке входной двери царапины?
— Не знаю. Помню только, что, услышав выстрел, не сразу смогла открыть дверь, пока возилась с замком, прошло некоторое время.
— Каких-либо записок, объясняющих причину самоубийства, профессор не оставил?
— Нет... не видела.
— Револьвер принадлежал вашему мужу?
— Да.
— Где он его хранил?
— Днем — в ящике стола или носил с собой, а на ночь прятал под подушку.
Прибыл старший уполномоченный уголовного розыска Маргонин — стройный худощавый мужчина лет двадцати восьми, с проницательным взглядом синих глаз и резкими чертами привлекательного лица. Вслед за ним в дверях появился фотограф с большой сумкой через плечо. С шипением вспыхнул магний — с разных ракурсов были сделаны снимки покойного, а затем и всей комнаты. Пообещав, что отпечатает их к завтрашнему утру, фотограф сложил аппаратуру и ушел.
Судебный эксперт нагнулся над трупом и осторожно откинул простыню. Трупное окоченение еще не было выражено. «Значит, смерть наступила несколько часов назад», — подумал Будрайтис. На левом виске он увидел входное пулевое отверстие, а над правым — звездчатую рану с выступающими наружу краями.
Повернувшись к Сазонову, эксперт заявил:
— Либо профессор стрелялся левой рукой, либо его убили. Выходное отверстие пули на правом виске. Вероятно, выстрел сделан в упор — видите, Георгий Викторович, на левой стороне подбородка разбросаны серовато-желтоватые пятнышки размером не менее спичечной головки. И поверхностные саднения кожи также свидетельствуют о том, что револьвер был приставлен вплотную к виску. С аналогичными случаями приходилось уже встречаться. Но если это самоубийство, то на левой руке должен быть пороховой налет.
Будрайтис внимательно осмотрел левую руку профессора.
— Гм... никакого налета нет. Значит, убийство?!
— Ионас Иакович, взгляните на правую руку, — Маргонин наклонился над трупом, — на большом пальце правой руки какой-то налет. Может быть, это от пороховых газов?
— Да, это что-то необычное, — заключил эксперт.
Он вышел в переднюю, достал из своего саквояжа флакончик со спиртом, затем аккуратно срезал бритвой кусочек кожи с налетом и поместил ее во флакон.
— А где же пуля? — спросил Маргонин, прохаживаясь по комнате и поскрипывая хромовыми сапогами.
— Пуля должна быть где-то здесь, в комнате, — заметил Будрайтис, — рана ведь навылет!
Сазонов аккуратно подстелил газету, опустился на колени и начал внимательно осматривать доски пола. Хлопнула входная дверь, в комнату вошел милиционер.
— Товарищ следователь, — обратился он к Сазонову, — понятые приглашены. Можно им войти?
В дверях стояли пожилой мужчина в белом фартуке с бляхой дворника и молодая женщина в светлом платье — соседка Панкратьева. Они испуганно смотрели на распростертое на полу тело профессора.
Сазонов искоса взглянул на вошедших и слегка кивнул, продолжая исследовать пол. Пули нигде не было.
— Куда же она запропастилась? — пробормотал он и тут же догадался: ведь она может быть в подушке!
Вытащив подушку из-под головы покойного и нащупав что-то твердое, Сазонов достал из кармана перочинный ножик, надрезал наволочку и извлек из подушки продолговатый кусочек свинца.
Будрайтис, буквально выхватив у него из рук пулю, стал вертеть ее в разные стороны, рассматривая нарезы через лупу.
— Вы бы пулю еще на зуб попробовали, — сказал Маргонин, — она явно от
Последние комментарии
37 минут 38 секунд назад
15 часов 38 минут назад
18 часов 12 минут назад
18 часов 41 минут назад
18 часов 47 минут назад
13 часов 3 минут назад