Сон выдр [Мари-Кристин Шартье] (epub) читать постранично

Книга в формате epub! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]


Посвящается Луизе (наконец-то!)



Однажды любимый человек вручил мне шкатулку, полную тьмы. Лишь годы спустя я оценила, какой то был подарок.

Мэри Оливер



Джейк

Моя жизнь — сплошная серость. Так было не всегда. Когда-то прежде она сверкала, искрилась. А потом меня погасили, и теперь я серый и унылый. Ладно, давайте уточню, я сам себя погасил. К чему приписывать кому-то свои же заслуги.

Я нашел подработку в пиццерии. Ну как подработку. Я посудомойщик. Низшая ступень в пиццерийной иерархии. Я на дне во всех смыслах этого слова.

А ведь мог бы столько всего сделать! Нет, правда. Например, вообще не работать; да, я могу позволить себе такую роскошь, пусть и не задаром. Или подыскать более подходящее занятие — но мне хотелось найти что-то максимально далекое от прежнего моего ремесла. Что-то незатейливое, рутинное, чем можно заниматься, почти не включая мозг. Да, пришлось немного поумерить амбиции. Хотя мне ведь и не работа по сути нужна была, а просто какое-то занятие. И вот я посудомойщик. Уже две недели как. С самого моего возвращения. Это у меня терапия такая. В дополнение к уже существующей.

Я снимаю обувь, поднимаюсь наверх и запираюсь в своей комнате. После нескольких часов в горячей воде руки зудят. Увы, не спасают даже перчатки.

Растягиваюсь на кровати и пялюсь в потолок, в черноту. Она лишь слегка темнее, чем моя жизнь. В последнее время я неоднократно пытался как-то описать ее, но, кажется, серый цвет подходит лучше всего. Нет, я не живу в кромешной тьме, просто моей жизни не хватает красок. Вот что происходит, когда гаснешь.

Одной из первых вещей, которые я сказал своей психичке — так я называю психолога, чем на самом деле не горжусь, — что мне кажется, будто дни напролет я хожу в мокром пальто. Оно тяжелое, сковывает движения и постоянно раздражает. Доктор похвалила мое образное мышление, а я задумался — какой психолог станет восхищаться красноречием пациента? Однако быстро стало понятно, что Кристин не похожа на других специалистов. Не то чтоб я много их встречал, но она какая-то другая. Я всегда умел замечать нестандартных людей. Кто-то бы сказал, это потому, что я сам по сути отщепенец. Понятия не имею, как сейчас обо мне отзываются. Впрочем, я стараюсь не обращать на это внимания.

В нашу первую с Кристин встречу я не то чтобы лучился счастьем. С другой стороны, кто вообще может излучать счастье, когда идет к психологу? К нему от хорошей жизни не обращаются.

Сеанс состоялся через несколько дней после того, как я прибыл в реабилитационный центр в начале мая. Три месяца назад. Я был угрюм, хотя и довольно спокоен. Думал, вот сяду перед ней, она задаст пару вопросов и пропишет антидепрессанты. Думал, что это просто еще один обязательный этап в череде тех, которые должны проложить мне путь к новой жизни. К, так сказать, «воскрешению». Как у Иисуса — если бы, конечно, Иисус вывалился обдолбаным из бара и попытался выблевать свое нутро, а его засняли на радость всему интернету — или, по крайней мере, ради чьего-то развлечения.

Короче. В тот день я сидел в кабинете Кристин и ждал ее вердикта. Не то чтобы надеялся услышать что-то новое. Во-первых, мне уже все высказала Лина, моя мама. Она постаралась проявить снисхождение — все-таки долг матери выступать на стороне своего ребенка, — но случившееся ее потрясло. Затем мне пришлось столкнуться с реакцией своего отчима Андре, потом нескольких друзей, которые у меня еще остались, а также выслушать Марианну, мою теперь уже бывшую.

И конечно же, куда без общественного порицания. Так оно обычно и бывает. Люди обожают тебя ровно до тех пор, пока ты не подкинешь им повод себя ненавидеть. А презирать всегда удобнее, чем любить — так можно высвобождать накопившееся раздражение. Судя по тому, как безжалостно накинулось на меня население Квебека, накопилось его предостаточно.

Итак, раз уж все высказались о моей персоне, не хватало только мнения Кристин. И долго ждать его не придется.

Чтобы отвлечься, я принялся рассматривать абстрактные картины на стенах кабинета. Та, что справа, изрядно смахивала на изображение множества женских грудей. Из чего следовало три вывода: либо на полотне нет ничего подобного и у меня просто едет крыша; либо это тест вроде картинок с чернильными пятнами; либо Кристин и правда чудаковатая, как все психологи.

Пока я изучал стены, она начала беседу:

— Итак, Жакоб.

Странно, а ведь голос у нее совсем не как у психолога. По крайней мере, у врача я его не таким представлял. Вроде бы они должны говорить тихо, вкрадчиво. Как стали общаться со мной все близкие после «того случая». Люди ошибочно полагают, что сказанное тихим голосом звучит не так обидно. Вот только зачастую дело не в тоне, а в самих словах. А иногда тебе просто паршиво, независимо от того, говорят с тобой вообще или нет.

От всех этих заискивающих, сочувственных голосов у меня уже зубы сводило. Надо еще