Аарон Драйз
Слишком стар для мороженого
Aaron Dries — Too old for Ice-Cream
© 2022 by Aaron Dries — Too old for Ice-Cream
© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2024
https://vk.com/litskit
Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям.
* * *
Папа называл нашу комнату "Норой", а мы были его маленькими кроликами. Там мы ждали, когда мама вернется домой. Как правило сначала появлялся запах, и только потом она.
Бо, был самый старший из нас, и он спал сверху. Круз — на раскладушке под разбитым окном, брезент прикреплен к подоконнику, как холст к раме на уроке рисования. (Когда дул сильный ветер, заплатка шевелилась). А я внизу. Мне нравилось изобразительное искусство. Математика и естественные науки были трудными, к тому же я не любил учителей.
Ночью я слушал, как дышат в темноте мои братья, предвкушая момент, когда кто-то — почти всегда Бо — сломается и скажет, как сильно он ее ненавидит. Затем наступала тишина. Отец в своей комнате или в коридоре, испуганный, взволнованный.
Мама пила "Таула Стронг", импортное самоанское пиво, которое продавали в забегаловке под названием "Феди". Я не знаю, где находится Самоа, но в пиве я разбираюсь, хотя мне всего тринадцать лет. По просьбе папы я много раз забирал пьяную маму из "Феди". Он оставался в машине с моими братьями, у которых была кока-кола и чипсы, завернутые в газету, из "Джеймс Бридж Такеавэй". Я оглядывался через плечо, прежде чем зайти внутрь, и видел отца через лобовое стекло, грызущего ногти и сплевывающего на асфальт. От жары парковка блестела. Я ненавидел "Феди", как там воняло оставленной сушиться одеждой, уксусом и табаком. Маму за барной стойкой с ее друзьями, мужиками с лицами сома, которые никогда не выпрямляли спины, как это делают дети, холодильник, где за ними стояло пиво, все эти этикетки и разные марки. Мытарь с усами, закрученными в вверх, между ними. Он знал мое имя, но называл меня "Синий", что было бессмысленно. У меня были рыжие волосы и лицо в веснушках. А вот старомодный музыкальный автомат в отремонтированной секции — это было круто. Иногда мама сдавалась без боя. Но в основном нам приходилось ждать. Я возвращался к машине с низко опущенной головой, просил папу включить радио, пока она не пересядет к нам, когда у нее будет подходящее настроение. Мы молчали, пока ехали, от нее пахло мочой и алкоголем. После этого мы ели перед телевизором, где слишком громко играла "Семейная вражда", студийный смех был фоном, когда мы жевали, но не улыбались.
Тишина в нашей "Норе" летом после того, как Бо признался в своей ненависти к матери. Пронзительный и монотонный звук сверчков за окном. Бамс! Круз прихлопнул комара. А позже — парад слонов — череда громких стуков, хлопков, грохота. Это мама с папой на веранде. Они то ли занимались этим, то ли ссорились. Трудно было сказать определенно. Узнаешь только потом. Если это был секс, то они быстро засыпали, а значит, и мы могли поспать. Если это была ссора, мама снова уходила — так и случилось в ту ночь. Хлопнувшая дверь заставила меня вздрогнуть. Я заглянул в щель в брезенте и увидел, как она исчезает в темноте за рождественскими огнями, которые мы не выключали круглый год. Наш дом стоял на широкой улице напротив железнодорожных путей. Все дребезжало, когда проезжали грузовики. Прошло два дня, и мама вернулась с мешком через плечо.
Неважно, что я был средним ребенком. В случае чего мои братья обращались ко мне, потому что я был самый храбрый. Я велел им оставаться на месте, когда прокрался на кухню после того, как все стихло, а мамин пьяный храп заставлял стены трястись. Пакет лежал на столе рядом с солонкой и перечницей. Лунный свет делал все вокруг голубым и искусственным. Было очень жарко. В такие ночи я часто брал подушку и спал в ванной. Нерешительно подошел к столу и с дрожью в руках приоткрыл мешок. У меня пересохло во рту.
Задыхаясь от паники, я побежала обратно в "Нору". Я старался не заплакать, когда Круз и Бо трясли меня, шепча — крича, чтобы я рассказал им, что случилось, что я нашел.
В доме хлопнула дверь, и мы бросились к своим кроватям. Звук шагов приближался к нам, как буря, все ближе и ближе.
Один Миссисипи. Два Миссисипи. Три Миссисипи.
БУ-У-УМ!!!
Мама ворвалась в нашу комнату с мешком в руках и опрокинула котят на пол. Я старался не замечать, что их головы были свернуты набок. Мы закричали. Мама посмотрела на меня, и мне показалось, что под кожей ее лица что-то шевелится, как будто внутренние демоны пытаются освободиться. Она молча стояла и наблюдала, а затем ушла. Раздались крики. Что-то разбилось. Мы плакали еще сильнее, обнимая друг друга, когда завыл папа. Мама не вернулась, и я встал, чтобы накрыть мертвых котят своим одеялом с логотипом из "Звездных войн".
Мы втроем втиснулись в койку Круза, соленые и потные, как сардины. Ветер порывами налетал на брезент, вдыхая и выдыхая воздух, хрустел-скрипел. Один из котят не умер и шевелился под одеялом. Он не мог мяукать, но мы наблюдали, как он пытается уползти. Лапы месили ковер.
Я предложил включить радио, чтобы отвлечься от происходящего кошмара.
— Нет, — сказал Бо. — Она нас услышит.
Оставшийся в живых котенок выполз наружу и перевернулся на спину, кровь просочилась между острыми зубами. Бо велел нам не смотреть, когда слез с раскладушки и попросил у меня подушку. Я знал, что он собирается делать.
— Бо, пожалуйста, — сказал я. — Должен быть другой способ.
— Без вариантов.
Это была самая взрослая вещь, которую я когда-либо слышал от брата. Бо был всего на год старше меня. У него начался период полового созревания, на груди появились волоски, и он говорил, что у него постоянно болят голени. Но все это уже не имело значения, потому что он плакал, как все мы, все одинаково. Он положил подушку на котенка и был нежен. Я чувствовал себя частью этого. Как будто я был над подушкой и помогал ее удерживать, но в то же время находился под ней и не мог дышать.
Бо вернулся в постель, когда все было готово, и мы стали ждать утра. Папа всегда приходил к нам первым, потому что мама спала допоздна. Брезент хрустел там и сям до самого рассвета. В нашей комнате пахло сырым мехом. Братья спали. Я вывернулась из постели, стараясь не смотреть на одеяло и подушку, и приложил ухо к двери.
Подозрительно тихо. С папой все в порядке?!
Мимо прогрохотал поезд. Дом содрогнулся. Я слышал, как в кухонных ящиках прыгают столовые приборы, как дрожат на настенных крючках декоративные тарелки, подаренные нам бабушкой Нан перед смертью. Мне часто снилось, как я перебегаю дорогу и прыгаю в один из поездов, который уносит меня прочь, быстрый, как кролик, как любит говорить папа. Место назначения не имело значения, важно было только то, что я сбежал. Но я буду скучать по братьям. Я повернулся и посмотрел на них, устроившихся на матрасе. Они росли, как и я. Я бегал за Бо, а Круз — за мной. Время подгоняло нас. Мне было интересно, кем мы станем когда-нибудь. Пройдут года и все может поменяться.
После рассвета Круз встал, чтобы сходить в туалет, но я остановил его рукой.
— Что-то не так, — сказал я с дрожью в голосе, — Очень тихо.
Круз хныкал. В нашем сундуке с игрушками лежал старый пластиковый стаканчик из KFC. Он был полон зеленых пластмассовых солдатиков. Я высыпал их и сказал Крузу, чтобы он сходил туда. Он попросил нас смотреть в другую сторону. Когда он закончил, я сдернул брезент с подоконника и выдернул скобы, чтобы опрокинуть стаканчик. Мне было грустно за Круза, когда мы слушали плеск. Он всегда был застенчивым и легко смущался.
Бо велел нам держаться вместе и перестать дрожать.
— Я собираюсь проверить, что происходит.
— Нет, — сказал я. — Останься.
Мой голос не был похож на мой собственный.
— Разве ты не видел, как эта штука двигалась под ее лицом?
Бо посмотрел на свою руку, лежащую на дверной ручке. Тогда он показался мне мужественным, словно кто-то из телевизионного шоу.
— Я должен, — сказал он. — Это моя работа, и я не справлялся с ней. Я не должен был отпускать тебя вчера вечером. Мне очень жаль. Можешь взять пасхальное яйцо, которое я хранил в морозилке.
Мы смотрели, как он на цыпочках скрылся из виду, как за ним закрылась дверь. Я затаил дыхание. Казалось, что дом живет в ожидании. Прошло несколько минут, и мы услышали его безумный крик.
Круз вцепился в меня, просил не оставлять его, когда я подбежал к двери и распахнул ее. Его ногти впились в мою плоть. Он прижался ко мне, пока я крадучись шел по коридору, который тянулся до Т-образного перекрестка. С одной стороны была гостиная. С другой — спальня мамы и папы. Дверь была приоткрыта на дюйм или два, и через щель я увидел тень.
Меня охватило жуткое ощущение неминуемой опасности, будто за мной наблюдают и вот-вот случится что-то плохое.
У тени были серебряные глаза, и от нее пахло "Таулой Стронг". Она вздрогнула, увидев на ковре мелькнувшую фигуру, и бросилась к двери, чтобы захлопнуть ее.
— БЕГИ! — успел выкрикнуть Бо.
Дерево застонало под ее весом. Потом раздались царапающие звуки.
— Блядь, кролик, — услышал я рык матери. — Убью!
Я был напуган как никогда. Круз взвизгнул, когда я потащил его из дома. Я не остановился, чтобы выключить рождественские гирлянды, как полагается, — это была одна из моих обязанностей, помимо стрижки газона и заколачивания забора, когда он расшатывался. Я всегда считал, что именно работа по дому, постоянное выполнение всех обязанностей, заставляет солнце всходить и заходить, как будто это сила, которая заставляет мир вращаться. Все обязанности — не только мои собственные. Миллионы людей ходят на работу, птицы охотятся за своими детенышами. Но я не выполнил свою работу, рискуя всем и вся, и вместо этого мы побежали. Свет остался включенным. Вся энергия ушла впустую. Я ожидал услышать мамин крик или увидеть, как она бежит за нами, хватая и выворачивая нам головы, чтобы запихнуть в свой грязный мешок.
Она так и не появилась. Это было больнее всего.
Идти было некуда, и я повел нас в единственное место, где меня, по крайней мере, могли узнать. Мы прятались за изгородями, когда мимо проезжали машины. Никто не видел нас, босоногих детей в пижамах. Жара уже поднималась над городом вызывая приступы тошноты.
Я сказал Крузу подождать у большого кирпичного здания, потому что он был слишком мал, чтобы войти внутрь — как и я, но ладно. Он снова заплакал, и я обнял его так, как не разрешалось мальчикам. Его лицо прижалось к моей груди. Его дыхание было теплым кошачьим призраком, лапающим мою шею. Я чувствовал, как все дела других людей на Джеймс-Бридж поддерживают время, заставляют меня идти вперед, старят меня. Я ненавидел их. Я ненавидел весь этот мир.
— Пожалуйста, вернись, — прошептал Круз. В солнечном свете он был маленьким. Хрупкий, как птица без перьев.
Я кивнул и подбежал к запертым дверям "Феди", а потом бил в стекло до боли в кулаках. Маловероятно, чтобы кто-то был там в такую рань, и надежда начала покидать меня. Мои жирные отпечатки рук на стекле. Слезы на щеках.
— "Синий"! — сказал мытарь с другой стороны двери. — Какого черта ты здесь делаешь?
Он повозился с задвижкой и впустил меня.
Я рассказал ему, что происходит, про ссору родителей, мертвых котят, и тишину в спальне, но это не имело особого смысла, и после некоторой паузы хозяин попросил меня завести брата внутрь.
— Круз уже вырос и может драться не хуже других! — крикнул я. Впервые я повысил голос на взрослого человека. Это было ужасно.
Мужчина поднял руки.
— Полегче, приятель.
Мы привели Круза в бар и уселись вдвоем на один из кожаных диванов. Здесь все еще пахло, но уже не так сильно. Мужчина опустился перед нами на колени и положил мне на ладонь монеты. Он сказал, что скоро вернется. Солнечный свет в окне заставил доллары засверкать. Я понял, для чего нужны деньги, и спросил Круза, что бы он хотел услышать в музыкальном автомате. Его просьба была искренней. Через мгновение музыка наполнила помещение.
Через несколько минут бармен вернулся и сказал, что полиция уже в пути. Я смотрел, как он ищет, что сказать, как его толстые руки в растерянности перебирают волосы.
— Может быть, вы хотите мороженого, пока мы ждем?
Я снова обнял Круза, который рыдал в немом оскале боли и страха, сосал большой палец и пытался успокоиться.
— Нет, — сказала я, подняв подбородок. — Я слишком стар для мороженого.
Но я очень хотел ванильный рожок, и чтобы все было по другому.
Оглавление
Аарон Драйз
Слишком стар для мороженого
Последние комментарии
10 часов 44 минут назад
11 часов 19 минут назад
12 часов 12 минут назад
12 часов 17 минут назад
12 часов 28 минут назад
12 часов 41 минут назад