Лидия. Головная боль академии (СИ) [Натали Лавру] (fb2) читать онлайн

Лидия. Головная боль академии

Глава 1. Если расставаться, то эффектно

Лидия

В тёмной кладовке с запасной мебелью недвусмысленно пыхтели двое. Под охи-вздохи и ритмичные влажные шлепки любовники не заметили, как с расстояния двух метров за ними наблюдаю я. Да не просто наблюдаю, а ещё и записываю звуки на артефакт.

Конечно, подробностей я не видела. Двое были в одежде. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что они там не морковку на тёрке трут.

Нет, я не шпионка-вымогательница, просто это мой парень сейчас по-животному торопливо имеет какую-то грудастую девицу, которая прекрасно знает, что Ромери уже почти полгода встречается со мной.

Встречался.

– Что, держит тебя твоя безродная полукровка на сухом пайке? – между томными страстными стонами девица не нашла ничего лучше, как вспомнить обо мне.

– Замолчи-и-и... – пыхтя, прорычал мой бывший теперь уже парень, и влажные хлопающие звуки участились, а вскоре резко оборвались под громкий синхронный стон обоих.

Ну, вот и всё.

Полчаса назад Ромери слёзно клялся мне в любви и предлагал скрепить наш союз постелью. И я бы даже согласилась, если бы не гадкая ситуация с его родственниками. Вернее сказать: ситуёвина.

Когда Ромери заявил родным о желании жениться на девушке без завидного «де» или эльфийского «аль» в фамилии и без богатого приданого, те устроили скандал и пригрозили ему отлучением от рода.

Мой тогда ещё парень, вместо того чтобы отказаться от поддержки захудалого и откровенно поганенького рода де Кальди(1), честно рассказал мне, что отныне я могу претендовать исключительно на роль горячо любимой и желанной... любовницы!

____________________

(1) Ромери де Кальди – родной племянник Гвидо де Кальди, которого мы уже встречали в книге «Демоника и её Голубоглазка».

____________________

Не знаю, на что Ромери рассчитывал. Пытался меня зацеловать и раздеть, ласками превратить моё «нет» в «да», но получил коленом в пах. Не сильно, но достаточно, чтобы я проворно вытолкнула неудовлетворённого негодяя вон из нашей с Катариной комнаты.

А после, чтобы окончательно принять решение о расставании, я накинула плащ-невидимку и проследила за Ромери.

Как оказалось, не зря.

В коридоре Ромери встретил знакомую, и они как-то слишком быстро договорились уединиться в кладовке на первом этаже.

Ага, значит, не в первый раз.

Пока шла за ними, даже пустила слезу, но быстро вытерла её и улыбнулась. Мстительно так, предвкушающе.

Отомщу.

А ещё... Сюрприз-сюрприз! Я, Лия Ферб, на самом деле наследная герцогиня Лидия де Фиарби. Так что Ромери, не добравшийся со мной до постели и выбравший поддержку своего обнищавшего рода, прошляпил по всем статьям.

А как он плакал, закидывая меня любовными клятвами... Весь такой мужественно-печальный, обречённый.

Тьфу, вспоминать тошно.

Полгода назад, когда только поступила на первый курс академии, я была очарована им, а он – мной. В первый же вечер знакомства мы уже вовсю целовались в тёмной нише коридора.

Ромери казался мне идеальным: красивый, чуткий, способный поддержать разговор на любую тему.

Но чем дальше, тем настойчивее он уговаривал меня попробовать это.

Нет, я девушка смелая и даже в чём-то сумасбродная. Мне уже семнадцать, так что я практически взрослая и готовая к экспериментам. Только в отношении Ромери моя интуиция выла сиреной, предупреждая об опасности.

Сегодня я убедилась: интуиция права.

Любовнички зашуршали в темноте одеждой. Ромери, не удосужившись поблагодарить девицу за помощь в столь щекотливом деле, выскочил за дверь первым, а затем, призывно покачивая бёдрами, удалилась и грудастая девица.

Похоже, это у них многократно отточенный ритуал!

Я вернулась в комнату и в задумчивости не сразу заметила, как появилась моя соседка Катарина. Она как обычно допоздна пропадала в своей артефактной лаборатории с нескучными штучками-дрючками.

Нас поселили в одной комнате не просто так. Кэт единственная, кроме ректора, преподавателей и герцогини Брауцвигской, знала, кто я.

Мы с Кэт вместе росли и в академию поступили тоже вместе. Она мечтала стать артефактором, а я – зельеваром и в качестве второй специализации – боевиком.

Катарина – дочь папиного заместителя Альбаргана аль Тикси, эльфийка-полукровка, унаследовавшая магию от отца, но по какой-то неизведанной причине не боевую, а предрасположенную к артефакторике.

Несмотря на скромный магический потенциал, Кэт училась фанатично. Что с учителями в замке, что в академии. Настоящая заучка. Но, как ни странно, мы нашли общий язык, хоть Кэт временами стонала, что со мной она превратилась в настоящую преступницу.

А я что? Я, как обычно, в своём репертуаре. Все знают: если где-то случился большой «бум», то без меня не обошлось.

К слову, чудесный плащ-невидимка – изобретение моей дражайшей незаменимой Кэт. А чтобы смастерить этот артефакт, мы обыскали кабинеты преподов, пробрались в закрытую секцию библиотеки и ограбили обе лаборатории: артефакторную и химическую.

Я уже говорила, что я юный зельевар? Так вот, забудьте. Я – зельевар-изобретатель. И те, кто меня знают, никогда не встанут у меня на пути. Потому что как встанут, так и лягут.

Сегодня один кобель посмел расстроить меня, и я уже придумала пару идей, чем «отблагодарить» негодяя.

А пока пришло время избавиться от вещиц, напоминающих о моих не самых удачных отношениях.

Фотокарточка.

В тот день мы с Ромери праздно шатались по Зоту(2). После кафе и череды лавочек с бижутерией, бельём и простенькими артефактами-амулетами мы натолкнулись на портретное ателье и фото-кабинку в нём.

________________

(2) Зот – город, в котором находится Магическая академия де Таура.

________________

Ромери уломал меня сделать снимок. Мол, будет носить фото в нагрудном кармане возле сердца и любоваться мною перед сном.

Хорошо, если только любоваться, а не... Кхм.

В итоге снимок у нас получился парный, где я, вся такая королевишна, смотрю в окуляр, из которого «вылетает птичка», а Ромери пожирает меня влюблённым взглядом.

Одна копия досталась Ромери, другая мне.

Ох, как я любила этот снимок... До сегодняшнего вечера.

Хрусть! – и карточка разделилась надвое.

– Что, опять Ромери? – догадалась подруга.

– Мы расстались, – как можно более бесстрастно заявила я.

– Точно?

– Точнее некуда. Я видела, как он трахается с девицей из менталисток.

Скромная Катарина покраснела от одного только слова «трахается» и выпучила серые, по-эльфийски слегка раскосые глазищи.

Я рассмеялась, а мои руки осмелели и порвали обе части фотокарточки на мелкие кусочки.

Ну, вот и всё. Даже как-то на душе стало свободнее.

Правда, такая же карточка осталась у Ромери. Но и он, полагаю, скоро от неё избавится. Я же в его глазах безродная полукровка...

Блин! Во дебил! Ну, как так можно? Меня, божественно талантливую и красивую, променять на академскую давалку!

Мерзко даже думать об этом.

Причём Ромери знал, что без злотня в кармане я не останусь. Ибо за полгода я успела заключить договора не только со студентами и владельцами увеселительных заведений, но и с профессором Талисой де Грасс, которая без преувеличения увидела во мне революционера зельеварения.

Только дебил мог изменить мне.

А дебилы нам не нужны!

Даже будь я безродной сиротой-крестьянкой, я достойна лучшего мужчины. В академии подставное имя отлично помогает избежать лести в мою сторону и чинопочитания.

Удобненько. И не нужно строить из себя царственную леди. Не люблю я все эти этикеты и политесы.

Одна из причин, почему при поступлении в академию я получила имя Лия Ферб, – это мои, как говорят родители, «не аристократические манеры».

Бедные мамуля с папулей... Из-за моей бурной деятельности, не раз сотрясавшей герцогский замок, родители так и не отважились на второго ребёнка. Видимо, им хватило «счастья» с одной мной. Особенно папе, от которого мне достался целительский дар.

Где-то два десятка моих гувернанток и учителей магии сбежали, отказавшись иметь дело со мной. В общем, далеко не всем пришёлся по душе мой живой ум экспериментатора и чудотворные зелья.

Однажды, на своё десятилетие, я подлила жёлтое зелье, собранное после взрыва в лаборатории, в суп и десерты. На своё несчастье, поздравить меня тогда прибыли мамина подруга и по совместительству моя наречённая матушка, предводительница демонов Сантана де Грет (для своих тётя Санта) с мужем и тремя сыновьями.

Старшенькому, Габриэлю, который моложе меня на год, не повезло больше всех: от жёлтого зелья силы его и без того необъятный магический резерв буквально взорвался, чуть не укокошив всех сидящих за столом. В последний момент тётя Санта перебросила сына порталом в безопасное место.

Увы, тот мой день рождения стал последним выходом в свет для нелюдимого рогатого мальчишки. Наследником предводительницы переназначили среднего сына – Маркуса, у которого с самоконтролем всё было в порядке и который не успел попробовать десерт.

Конечно, меня заверили, что Гэб жив и здоров, просто зелье спровоцировало всплеск магической силы, которую мальчик не смог обуздать. Как бы я не особо виновата, просто без моего участия это случилось бы когда-нибудь потом, в другом месте.

А так Габриэля сослали в тмутаракань, где он при всём желании никого не укокошит своей неукротимой силой.

Если честно, за тот случай мне до сих пор чуток стыдно. Страшненький он, конечно, был, этот Гэб, но в девять лет быть отлученным от семьи и лишённым наследного титула – это уж слишком.

Жаль парня.

До шестнадцати лет родители пасли меня. Так сказать, вкладывали мою энергию в мирное русло: ежедневные физические тренировки на рассвете, книжки, танцы, этикет...

Увы, вылепить из меня паиньку не удалось. То ли методы у любящих мамы с папой слишком мягкие, то ли я просто уродилась с прибабахом.

В общем, когда я совершала прощальный променад вокруг замка, мне даже показалось, что стены облегчённо вздыхают, мол, наконец-то!

И вот великое «счастье» в лице меня перекочевало в Магическую академию имени де Таура. Туда, где когда-то учились мои родители и отец Кэт.

_________________

Обложка крупным планом, чтобы вам были видны детали.

Те, кто читал "Демонику", – смотрите внимательно и многое поймёте =)

_________________

Дорогие читатели!

В книге будет много юмора, приключений и любви.

Ставьте лайки, добавляйте книгу в библиотеки, комментируйте, чтобы её увидело как можно больше людей. Также, если начало вас зацепило, подписывайтесь на мой профиль!

Всех обняла, ваша Натали Лавру

Глава 2. Всё тайное долетает до любопытных ушей

Лидия

Утром за завтраком я спиной чувствовала, как меня буквально прожигают взглядом.

Я намеренно надела наряд, провокационно подчёркивающий мои длинные ноги и тонкую талию. Кружевная белая полупрозрачная блуза с корсетом и обтягивающие тёмно-синие брюки – пожалуй, моя любимая форма одежды. Сексуально и на грани приличия.

Пускай парни глотают слюни. Мне не жалко.

С Ромери, уже сидящим в столовой со своими одногруппниками, я демонстративно не поздоровалась. Даже до самого мимолётного взгляда не снизошла.

Ибо недостоин.

Но помучить мерзавца хотелось. Ни одна даже самая мелкая душонка не делала мне пакостей безнаказанно.

Всем отзовётся. Никого не минует.

– Смотрит? – поинтересовалась у соседки.

– Угу, – буркнула Катарина.

– Мстить буду, – грозно сжала я кулачки.

– Он даже не ест... – украдкой косясь на стол боевиков-третьекурсников, сообщила мне Кэт. – Сидит над тарелкой и прям не отрываясь... – она вдруг переменилась в лице. – Ой, сюда идёт!

Я коварно улыбнулась и выудила из сумки усилитель звука и записывающий кристалл-артефакт. Тот самый, запечатлевший вчерашнюю возню в кладовке.

– Лия. Привет, – прозвучало мне в затылок.

– Я завтракаю. Не порть мне аппетит, – даже не повернулась к нему и жадно откусила от булочки.

– Мы можем поговорить?

– Говови, – пожала я плечами, не переставая жевать. Нет, мне, конечно, хотелось сказать: «Шёл бы ты отсюда», – но в свободной от булочки руке у меня лежал артефакт, готовый воспроизвести тот самый момент «икс», да к тому же с усиленной раз в десять громкостью.

Ха!

Мне изменил парень? Пусть услышат все!

Безродной полукровке (а точнее, четвертькровке) всё равно.

– Лия, то, как я себя вчера вёл... Прости меня. Этого больше не повторится.

– Ну, разумеется, – не сдержала я улыбки, которую мой бывший истолковал неправильно.

– Я люблю тебя и не готов с тобой расстаться, – этот индюк специально встал в свою коронную позу, чтобы казаться неотразимее. И кудрями своими каштановыми тряхнул. Смотрелось жалко. Больше его обаяние на меня не действовало. – Лия, ты ведь меня простишь?

– Нет, – со смешком выдала ему.

– Но... почему?

– Когда любят, не изменяют. А тебе лишь бы засунуть свой стручок, и неважно в кого! – припечатала я.

Катарина, сидящая напротив меня, подавилась какао, закашлялась и нырнула головой под стол.

– Я тебе не изменял! Да как ты вообще... – тут его голос дал петуха.

А я...

Вот он! Настал час расплаты!

Я коварно улыбнулась, послала энергетический импульс в кристалл и сама же подпрыгнула, не ожидая, что будет ТАК громко.

На всю столовую раздалось:

– Что, держит тебя твоя безродная полукровка на сухом пайке? – задыхающийся томный женский голос.

– Замолчи-и-и... – рычание.

– Ах! Ах! Ах! О! О! О!

– Ох... Ох... О-о-о...

Запись кончилась, и в столовой на пару секунд наступила мертвенная тишина.

Все уставились на нас (ещё бы! Только слепо-глухо-немой в этой академии не знает меня!). А я – на Ромери.

Нет, он не узнает, что вчера я даже всплакнула. Больше он не удостоится моей открытости и искренности. Скоро Ромери люто пожалеет, что вообще родился на свет.

От воспроизведённого доказательства неверности моего бывшего парня перекосило. Задёргался глаз. А потом Ромери будто снесло ураганом прочь из столовой.

– Спектакль окончен! Спасибо за внимание! – тем же усиленным голосом объявила я и вернулась к доеданию булочки с маком.

– Ох, Лия... – потрясённо и сочувственно вздохнула Кэт.

– Ничего, – я многозначительно изогнула брови. – Я уже придумала, как отомщу ему.

– А это что сейчас было? – она взглядом упёрлась в мой артефакт.

– Это-то? Пф! А это, моя дорогая Кэт, только разминка!

– Если мы вдруг станем врагами, – задумчиво изрекла Катарина, – то я, пожалуй, сразу удавлюсь. И я бы на месте парня никогда бы тебе не изменила. Вот прям никогда-никогда... – её тоненький голосок звучал подкупающе искренне, а большие светло-серые глаза невинно хлопали ресницами.

Верю, Катарина, верю!

Ромери

Глава 3. Утомительная свобода и разнообразные не те

Лидия

Я уже говорила, что я – зельевар-экспериментатор? Так вот, я специализируюсь на изобретении комбинированных зелий. То есть выпил зелье – и убил сразу двух зайцев! Удобно, неправда ли?

Конечно, все мы понимаем, что не о зайцах речь, а о мальчиках-зайчиках.

Какой мужчина не захочет усилить потенцию и одновременно поднять свой уровень харизмы? Или нарастить мускулатуру и одновременно улучшить память. Или избавиться от ожирения, запаха изо рта и прыщей на попе. А ещё переваривать в желудке гвозди и перестать заикаться.

В академию я поступила с таким багажом практических познаний в зельеварении, какой редко бывает даже у выпускников и лаборантов. Поэтому профессор де Грасс с первых дней учёбы взяла меня в оборот.

Теперь я знаю, что сытая жизнь мне обеспечена в любом случае. В моём арсенале самые востребованные зелья, которые умею варить только я, так как я же их и изобрела.

Богиня нашептала мне рецепты, ага.

Шучу.

Спасибо папе и деде, которые не озаботились тем, чтобы как следует спрятать от меня свои жутко секретные и запрещённые талмуды по зельеварению, лекарству и артефактам. Или это я такая гениально проворная.

Ох, сколько там всего интересного... и с чем хочется поспорить и переделать по-своему!

В своей подпольной лаборатории я опробовала всё и затем разработала свои авторские рецепты. Помогли мне в этом украденные у тех же папы с дедушкой редкие ингредиенты да пугливая и вечно боящаяся скорой расплаты Катарина.

Последнюю я снабжала материалами для изготовления артефактов. Ради знаний моя совестливая подруга готова была даже украсть. Ибо пытливый ум не ищет лёгких путей и не знает преград.

Собственно, так и родилась наша первая стоящая вещица – плащ-невидимка. Его мы и привезли с собой в академию. Пригодится.

А чтобы не потерять чудо-плащ, мы повесили на него ярко-розовую бирку на тонкой шёлковой ленточке. Когда надеваешь плащ, прячешь бирку в специальный маленький кармашек; когда снимаешь – вытаскиваешь бирку наружу.

Кроме нас с Катариной о плаще не знал никто. И не узнает. Потому что секрет фирмы.

Зато об остальных моих изобретениях...

Стоит ли говорить, что без моего веселящего зелья нынче не обходится ни один сабантуй? А уж эликсир мужской силы и харизмы... Сама не пробовала, но подопытные приходят за ним ещё и ещё.

Так что Лия Ферб – известная на всю академию бизнес-вумен. Денежки текут ко мне рекой. Старшекурсники крышуют нас с Кэт в обмен на бартер.

Так что тот, кто посмел меня обидеть, незамедлительно получит в нос. Ну, или по бубенцам. Это уж как повезёт.

***

Следующим после представления в столовой утром я проснулась бодрая и готовая к подвигам. Шустро привела себя в порядок, надела новое нарядное синее платье по фигуре, которое берегла для особого случая. Заплела себе эльфийские косы по бокам над ушами, а остальные волосы оставила распущенными и зачаровала от запутывания.

Посмотрела на себя в зеркало: красотка!

Честно говоря, я и в картофельном мешке дурнушкой не стану. Но именно сегодня платье глубокого синего цвета по-особенному подчеркнуло мои голубые глаза. А чёрные волосы сделали меня похожей на прекрасную деву ночи.

Ещё раз взглянула в отражение и подумала: «Дурак этот Ромери. Ну, просто клинический идиот! Да меня можно хоть всю жизнь ждать! И от имени-фамилии ради меня отказаться! Мой папа, между прочим, взял мамину фамилию, и ничего. Живут они припеваючи, особенно после того, как я выпорхнула из гнезда. А этот кобель изменил мне с какой-то ш... Неудачник, что тут скажешь».

За дверью нашей комнаты началась какая-то возня, вопли, а затем кто-то громко постучался к нам... лбом.

Когда я открыла, меня встретила картина маслом: Глен Старлок, боевик-пятикурсник, держит за шкирку... кого бы вы думали? Правильно! Разнесчастного, побитого и разукрашенного синяками Ромери.

Бедняга де Кальди не выстоял бы против огромного и мощного, как скала, Глена и минуты. К тому же в общаге нельзя применять магию – запрет.

– Вот, – Глен чуть подтолкнул Ромери в мою сторону, но не отпустил. – Отирался у тебя под дверью. Хочешь, шкуру с него сдеру?

– Не надо. А то я век от его семейки не отделаюсь, – поморщилась я.

Нет, Ромери мне, конечно, не жаль. Но мстить я буду своими руками, а не чужими. И не сейчас, ибо мстя – блюдо холодное. Я бы даже сказала, будоражащее и леденящее душу.

– Ты только скажи, если этот, – он кивнул на Ромери, – снова будет подкатывать к тебе свои кобелиные яйца. Я церемониться не стану, быстро отважу его от тебя.

– Спасибо, Глен, я сама разберусь с ним. Ты что-то хотел?

– Да так, – он многозначительно поджал губы и нахмурил брови. – Не для посторонних ушей разговор. Будешь вечером в лаборатории?

– Буду.

– Зайду, – коротко ответил он, кивнул и широким шагом удалился.

«О-оу... – недовольно заворочалась моя душенька. – Неужели кое-кто собирается подбивать к нам клинья? Вакантное местечко-то освободилось...»

«Этого ещё не хватало!» – мысленно закатила я глаза.

Глен – вполне себе ничего парень, хоть и не красавчик на лицо. Гора его мускул смотрится куда эффектнее кое-чьей аристократической смазливости.

Но он не моего поля ягода. Ему бы крупную фигуристую кобылицу, чтобы было за что пощупать.

А не меня.

Как-то моя тщедушная фигурка совсем теряется на его фоне. Да и я аристократка, как ни крути. А то, что я употребляю в речи крепкие словечки, – так это часть маскировки. Напускное, так сказать, чтобы среди простого люда сойти за свою. (Враньё, конечно. Я и в кругу родных так общаюсь.)

– Лия... – Ромери, морщась и потирая побитые места, виновато уставился на меня. – Мне тоже надо с тобой поговорить.

– Не сейчас. Мы с Катариной идём завтракать. Как-нибудь потом.

– Можно я провожу?

– Шлюх своих провожай. И чтобы я больше не видела тебя возле нашей комнаты! А то ещё принесёшь нам под дверь какую-нибудь венерическую заразу. Так что сгинь! – я вернулась к себе и бесцеремонно захлопнула перед его носом дверь. Вот так.

Я прижалась спиной к стене и глубоко вздохнула.

– Ты ведь не собираешься его прощать? – спросила Катарина, видимо, обнаружив на моём лице волнение.

– Ха! Богиня простит. А я – ни за что!

– Ох, Лия, что будет-то... – взволнованно простонала Кэт, подозревая, что сегодняшнее столпотворение под нашей дверью – это только начало.

Как же она оказалась права...

***

За обедом к нам подсел Дэниэл де Мортенсон, мой самый крупный заказчик и спонсор творимого мной безобразия.

– Привет, дамы, – он сел рядом, не поинтересовавшись, можно ли. – Лия, в пятницу будет вечеринка в честь начала второго семестра. Ты как? В деле?

Я кивнула.

– Ты заранее скажи, сколько порций надо. И аванс.

– Сотня склянок. Как в прошлый раз, – похвастался белозубой улыбкой он.

Мне в руку под столом вложили десять злотней. Невообразимо огромная сумма для адептки из простонародья. Я пересчитала и больно ткнула Дэна локтем.

– Что? – сунула ему монеты обратно. – Забирай обратно свои жалкие грошики! Я ещё до каникул предупредила тебя, что поднимаю цену!

– Я предлагаю тебе хорошие деньги, – напрягся Дэниэл.

– Тогда ищи другого зельевара, потому что мне это не выгодно, – злобно зашипела я ему на ухо, при этом умудряясь благожелательно улыбаться.

Со стороны мы смотрелись, как мило воркующие голубки. Ну, не дураки же мы, в самом деле, на всю столовую показывать, что ведём деловые переговоры. Бизнес в стенах академии под запретом, а мы его грубо нарушаем.

Спину мне тяжёлым взглядом прожигал разнесчастный Ромери, который ещё не догадывается, какой «сюрприз» я для него готовлю.

В этот момент Дэниэл почуял, что я не блефую и за прежнюю плату работать отказываюсь. Подумал-подумал. Жадненько сжал губы и... озолотил мою рученьку пятнадцатью монетами. Ещё столько же я получу в день передачи товара заказчику.

Вот так-то! Кто бы сомневался.

– Безумно приятно с тобой работать, Лия, – гипнотизирующе сверкнул зубами Дэн и стрельнул в меня потемневшими глазами. – Уверен, с тобой так же приятно иметь дело в остальном.

«Ух ты ж бли-и-ин!» – выругалась я про себя.

– Я бы на твоём месте не была так уверена, – не повелась я на томный взгляд и комплимент. – Бесплатного личного зельевара в моём лице тебе не видать.

Дэниэл рассмеялся.

– Я не настолько мелочен, – ой ли! Ну, заливай-заливай! – А если я начну всерьёз ухаживать за тобой, что ты мне ответишь?

– Отвечу: отвали, – фыркнула я.

– Что, де Кальди был настолько хорош? Или после него все парни кажутся тебе козлами?

– О, нет, всё куда проще: это моя личная жизнь, и я САМА выбираю, кого подпустить к себе, а кого нет. Твоя скупердяйская душонка сгодится разве что для бизнес-партнёрства.

Ха! Дэн и для своей девушки зажилит деньги на подарок, купит что подешевле. Жмот.

– Вот поэтому де Кальди и пошёл по бабам, потому что с тобой-недотрогой, можно покрыться плесенью, – интимно-нежным голосом шепнул мне на ухо Дэн.

– Можешь составить ему компанию, – промурлыкала я в ответ.

Вот ведь гад! Ну, появись у тебя конкурент, тотчас же переметнусь к нему! Будешь знать, как перемывать мне косточки!

Весь день, начиная с завтрака, ко мне, как на огонёк, слетались ухажёры и те клиенты, которые приобретают зелья поштучно, лично для себя.

Глазки строили все. Ибо все стали свидетелями нашего с Ромери разрыва. Я даже подумала, а не устроить ли мне конкурс на самый тупой подкат?

Тут я оценила всю прелесть любовных отношений. Ну, то есть, когда все знают, что у меня есть парень, и не уламывают пойти на свиданку.

– Это уже ни в какие ворота! – возмущалась я за ужином, злобно хлебая ложкой суп. – Мне нужен новый парень! Срочно!

Кэт потрясённо захлопала глазами.

– Но как же ты? Без любви?

– Почему же без любви! Есть у меня бо-о-ольшая такая, прямо-таки преогромная любовь... к себе! И она требует, чтобы ей дали противокобелиную ширму. Ибо как я в таком балагане работать буду?

Глава 4. Мой скромный и коварный гений

Лидия

Свои бесстыжие незаконные эксперименты я проводила в лаборатории, в которой вечерами после факультативов никого не было. Ну, или почти никого.

Зелёный свет на мои бесчинства дала всё та же профессор Талиса де Грасс.

А ещё меня, первокурсницу, которая пока не прошла распределение по факультетам, прикрывали старшекурсники-зельевары. В благодарность я одаривала их продуктами своей работы и тестировала на них новинки. Мне очень льстило, что желающих испытать на себе моё варево всегда было предостаточно, и я даже выбирала счастливчиков по считалочке: «Шишел-мышел...»

А сегодня, несмотря на назойливых кавалеров, на меня снизошло озарение, и я тут же поделилась им с Катариной:

– Основная проблема зелий в том, что они невкусные, и пьют их либо добровольно, либо обманом, либо насильно.

– Ну... да... – не поняла, к чему я клоню, подруга.

– А если мне, к примеру, нужно тайно споить кому-то зелье, которое он пить не станет, то как мне быть?

– Как? – глаза Кэт широко распахнулись. Она уже знала, что я сейчас выдам что-то либо гениальное, либо максимально дурацкое.

– Я придумала сделать концентрированное зелье, чтобы его не пришлось пить!

Кэт скептически сжала губы и выдала:

– Но ведь таблетки уже давно придуманы...

– А у меня будут пластинки! Которые... (запомни этот исторический момент!) мгновенно въедаются в кожу! – торжественно припечатала я и замолчала, любуясь, как у моей подруги сначала отпадает челюсть, а потом азартно загораются глаза.

Вот что творит жажда мести! Какие революционные мысли порождает в моём мозгу!

Всё гениальное просто: для лучшей въедаемости зелья в кожу мы используем сывороточный порошок, который применяют в медицине, добавляя его в мази. Из зелья я выпарю влагу, сделав его густым. Затем гущу смешаю с сывороточным порошком, ровным слоем раскатаю массу по вощёной бумаге и сверну в трубочку. Высохшую пластинку разрежу на одинаковые кусочки – и вуаля!

– Это произведёт настоящий фурор! – поддержала моё ликование Кэт.

И тут я резко посерьёзнела.

– Не произведёт.

– Почему? – удивилась она, а мне только в удовольствие было наблюдать, как живо сменяются такие чистые эмоции на её кукольном светлом личике.

– Потому что я сама буду пользоваться своим изобретением. Тайно.

– На месте Ромери я бы уже со всех ног бежала из академии... – правильно поняла мой намёк Катарина.

Только я успела злорадно потереть ладошки, как с порога лаборатории донеслось.

– Лия?

Как говорится, вспомни...

Стоит, козлина драная, переминается с ноги на ногу, но лицо состроил уверенное, типа мачо-мачо.

– Мы можем поговорить наедине? – спросил он неуместно соблазнительным тоном.

В лаборатории, кроме нас троих, никого не было. Катарина со вздохом собрала свои вещи в сумку, повесила на локоть жакет и ушла.

– Ну? – я вопросительно посмотрела на своего бывшего.

– Что ты как маленькая? Ты же знаешь, что я люблю тебя. А ты любишь меня. Мы не можем вот так расстаться. Пообижалась и хватит. Иди ко мне... – он сделал попытку обнять меня, но я ловко увернулась.

– Не надейся даже! – ледяным голосом припечатала я.

– Что ты строишь из себя принцессу! Носишься со своей девственностью! Да если бы ты согласилась стать моей, я бы не стал...

...трахать других баб.

– Ага. Как всегда, виновата я, – не удержалась и показала ему «класс!», вложив в этот жест весь свой сарказм.

– Я здоровый мужчина, и мне нужна женщина! – принялся доказывать он мне. – Если бы не твои тупые ужимки, у нас всё было бы прекрасно!

– Тупые... – задумчиво выудила я из его словесной диареи слово. Надо же, а раньше был весь из себя такой джентльмен. – Что ж, я рада, что получше узнала тебя, прежде чем раздвинула перед тобой ноги, дешёвый кобель!

– Почему ты не хочешь меня понять? – на его лице отразилась настолько правдоподобная горечь, что, будь мы в театре, я бы аплодировала стоя.

– А ты меня? – отзеркалила его вопрос.

– Когда ты рядом, я возбуждаюсь до боли в паху. Чёрт возьми, Лия, я так хочу тебя, что мне плохо! Крышу сносит! А ты упрямо продолжаешь мучить меня!

Я фыркнула. Нет, ну реально смешно. Мученик выискался.

– Мы – девушки простые. Кроме девичьей чести, нам нечего предложить жениху в качестве приданного. И позволить раздаривать себя всяким похотливым кобелям, которые не готовы на нас жениться, мы не можем, – ласково пропела я. – Всё ясно?

– Ли-и-ия... – то ли прорычал, то ли простонал он.

Да-да, моё поддельное, нежно звучащее и лишённое твёрдых звуков имя можно произнести с рычанием. Зловеще так.

Впрочем, этим меня не удивишь. Мой бедный папуля мучается со мной с самого моего рождения и тоже научился рычать на все лады.

И только я возрадовалась, что свинтила в академию, сняв с родителей тяжкое бремя пестования меня, как и тут лабораторные колбочки дрожат от рычания в мою честь.

Вот-вот готовый слететь с катушек Ромери так и прожигал меня взглядом, плавно подкрадываясь всё ближе, чтобы...

Оп! Я снова ускользнула. Ибо стараниями папули и дедули моё тощепарое тельце натренировано так, что мама не горюй. Эльфийская кровь, знаете ли, – не пустой звук.

– З-з-зараза ты голубоглазая! – вырвалось у него. – Иди сюда!

– А ну, отвалил от неё! – пробасил Глен Старлок, грозной фигурой заняв весь дверной проём.

Вовремя, как всегда.

Ну, чёрный медведь, не иначе. Его короткие чёрные волосы и звериный взгляд прямо-таки вопили, что он дико опасен.

– Сам отвали! Она моя девушка! – огрызнулся Ромери.

– Уже нет! – в тоне Глена прозвучала неприкрытая угроза.

– Только попробуйте устроить драку в лаборатории! – предупредила я. – Ни один из вас больше не получит от меня зелья!

– Лия, я всё равно не отступлюсь! Можешь науськивать на меня своих псов сколько угодно, – проявил идиотизм и отвагу Ромери.

– Ты мешаешь мне работать, – отмахнулась я от него.

Видимо, крупицы гордости в моём бывшем ещё остались, и он, бросив напоследок на меня многозначительный взгляд, отчалил.

– Слушаю, – со вздохом обратилась я к Глену. – Только быстро и по делу.

– Да я тут с девушкой начал встречаться, а у неё до меня был парень, – оу! Такого приятного поворота я не ожидала! – В общем, не больно тот тип чистый был. Гулял налево и направо. Вот мы и хотим что-нибудь такое, чтобы избавиться от заразы, если она есть.

– Хм-м-м... Я подумаю, что тут можно сделать. Только помни, что этот заказ я выполню за отдельную плату.

– Денег у меня мало, но, может, я чем-то другим смогу отплатить? – не стал торговаться он.

В обмен на крышевание я снабжала Глена витаминными зельями для быстрого восстановления после нагрузок и снотворным. У нашего медведя проблемы со сном.

– Покопаюсь в своих записях и завтра скажу тебе, сколько стоит услуга, – пообещала я.

– Спасибо, Лия. А с де Кальди у тебя точно всё? Может, ему доходчивее объяснить, чтобы отстал от тебя?

– Я сама с ним разберусь. Пока ничего не нужно.

Вот так оказалось, что Глен для меня безопасен. Что ж, мне выгодно держать его подле себя. Хороший парень. Жаль, без пяти минут выпускник. Весной он уедет на практику, а вернётся только в июне, чтобы защитить диплом.

Так что мои деньки под его крышеванием сочтены. А там меня атакуют безголовые яйценосцы, если я не придумаю надёжную ширму.

Я, разумеется, разверну ситуацию в свою пользу. Как же иначе? Кое-какие идеи на этот счёт у меня есть.

Глава 5. Про фанатов под окном и тайного умирающего клиента

В моей жизни всегда всё было «слишком».

Слишком непоседливая натура, втягивающая близких в неприятности. Слишком трясущиеся надо мной родители. Слишком длинный список параметров, какой я должна быть и какой становиться не хочу. Слишком высокие требования к окружающим, в том числе избранным в друзья и возлюбленные.

А ещё я слишком красива и умна, но это все уже поняли и так.

Ну, и скромность. Её мне, по мнению знакомых, катастрофически недостаёт. Ха! Да и в бездну! Если скромничать, можно прошляпить своё счастье.

Есть, правда, недалёкие личности, которые отважились пренебречь мной, но вскоре я проучу их. И, да, это будет жёстко. Возможно, даже слишком.

***

Терпеть не могу утро.

На рассвете в нашей с Кэт комнате открывается портал в преисподнюю. Точнее, на площадку, где обожаемый папенька тренирует меня, словно завтра мне идти в решающий бой.

Сонная я, как обычно, раз десять получаю по затылку плоской стороной меча, силясь дать отпор неуязвимому, как тень ласточки, и бодрому папуле.

Длится экзекуция минут сорок. Затем портал выплёвывает пожёванную меня обратно в комнату общаги, где я с завистью смотрю на мирно спящую подругу и тяжко вздыхаю.

Понимаю, что к будущей герцогине больше требований. Дисциплина поможет мне не развалить герцогство и обуздать внутренних демонов, которые у меня, по мнению родителей, бешеные.

Но всё равно обидно, что я люблю спать по утрам, а «спать» не любит меня.

Дисциплина и ещё триста раз дисциплина. Чтоб её...

***

Стоило мне прилюдно расстаться с парнем, как предложения встречаться посыпались на меня, как мусор в урну.

После ужина, когда мы с Кэт и Николеттой решили устроить посиделки в нашей комнате, нас ждал усыпанный бумажными и магическими весточками пол под дверью.

Герцогиня Николетта де Брауцвиг, к слову, в курсе моей конспирации. С ней мы дружим лет с семи. Когда-то в этой темноволосой кудрявой девице меня подкупил вечный дух авантюризма и уверенность в каждом шаге. Даже мне, редкостной оторве, было чему у неё поучиться.

Две маленькие герцогини сблизились с первых минут знакомства и пронесли свою слегка токсичную (а как иначе в высшем свете?) дружбу сквозь годы.

Мы почти ровесницы, но, в отличие от меня, Никки поступила в академию двумя годами раньше, так как за ней опасного и развязного поведения не водилось.

Поэтому Николетта сейчас училась на третьем курсе факультета бытовой магии и втайне жалела, что поступила сюда под своим настоящим именем.

– О-оу! Какая знакомая картина! – воскликнула герцогиня и, соорудив из своего платка узелок, скидала в него бумажки.

– С этим надо что-то делать... – вздохнула я и сгребла магические весточки, которые давались в руки только мне.

Николетта не была бы собой, если бы не зачитала парочку приглянувшихся записок. Одна была сложена в изящную розу на треугольном стебле, а вторая – банально сердечком.

– «Очаровательная Лия! Ты достойна лучшего мужчины на свете! Приходи сегодня в семь в парк к фонтану. Буду тебя ждать... Влюблённый в тебя Энтони», – зачитала Николетта послание из бумажной розы. – Какой практичный и экономный! Сразу после ужина позвал, чтобы на сытый желудок.

Тут посмеялись мы все, даже Кэт.

– А что? Я бы сходила, – высказалась Никки. – Или из окна посмотрела на них. Оно у вас как раз удачно выходит на парк с фонтаном.

– Сходи. Думаю, этот Энтони обрадуется твоему появлению куда больше, чем моему, – пожала я плечами.

Действительно. Ведь никто из адептов не знает, что я тоже герцогиня.

– У меня и своих поклонников хватает, – фыркнула подруга. – Зачем мне твои нищеброды? Отправь Катарину, – она кивнула в сторону скромно сидящей у окна Кэт.

С Кэт герцогиня никак не общалась. Брезговала, а может, считала её моей камеристкой под прикрытием. То ли из-за воспитания, то ли из-за природного высокомерия у Николетты не было друзей среди незнатных родов.

Но меня неконтакт между подругами мало задевал. Не моё это дело. Я-то дружу с обеими. Да и некогда мне переделывать других людей.

Тем временем Никки развернула сердечко:

– «Здравствуй, Лия. Я считаю, что ты поступила смело, проучив де Кальди. Если тебе нужна опора и поддержка, я готов прийти на помощь! Обещаю, со мной тебе не придётся страдать. Буду ждать тебя в семь возле статуи девы с кувшином (рядом с фонтаном). Рой Колетт, 4 курс, фак-т артефакторики», – дочитав, Николетта совершенно не по-герцогски заржала. – Как этот очкастый артефактор собирается тебе помогать? Умора! Конечно, тебе не придётся страдать из-за него, потому ты в его сторону даже не посмотришь!

– Ты его знаешь? – поинтересовалась у Никки.

– Он ухаживал за моей соседкой по комнате, – ответила та. – Дарил ей каждый раз вафельную конфету «Бурёнка»! По одной штуке! Представляешь? Тот ещё душнила и ботан. Да ты его знаешь! Он вечно таскается к тебе за бодрящим зельем, чтобы зубрить всю ночь. Такой высокий, костлявый.

– Возможно. Таких у меня много, всех не помню, – пожала я плечами.

– А, кстати, сколько сейчас времени? – воодушевилась происходящим Никки. – Без трёх минут семь? Давайте смотреть!

Я бегло прочитала оставшиеся пару десятков записок и выбросила их в урну. Разумеется, ни к кому на свидание идти не собиралась.

Тем временем под нашим окном развернулось действо. Парни, разодетые в парадные костюмы, нервно прогуливались вокруг фонтана. Кто в одиночку, кто группками.

С чего это они все назначили мне рандеву в одном месте и в одно и то же время? Если с фонтаном, единственной достопримечательностью, всё было более-менее логично, то почему именно в семь? Подозрительно это... как будто им кто-то подсказал. Интересно, кто?

– М-да, представляю, что творилось бы, если б ты поступила сюда под своим именем, – изрекла Никки.

– Лия у нас и без титула звезда, – неожиданно высказалась Кэт, хотя обычно старалась молчать при Николетте.

– Смотри, а вон тот, в чёрном, ничего так. И держится особняком от остальных, – герцогиня прищурилась, вглядываясь в лицо парня. – Вроде боевик, а утончённый. И волосы густые, что издалека видно.

– Это же Ромери! – воскликнула Кэт, у которой зрение было орлиное, что нехарактерно для адептки факультета артефакторики.

– Тьфу! – замахала руками Никки, открещиваясь от своих слов. – Урод! Как ещё посмел явиться! Лидия, лучше сама выбери себе фаворита! Ну? Скорее! Тебе, что, совсем не интересно?

Странно. Среди записок я не нашла ни одной от Ромери. Это он меня, получается, караулил?

А я вот возьму и приду!

***

Шучу.

Уйти мне всё же пришлось, но не к Ромери и не к женихам, а в лабораторию. Ибо самая большая любовь в моей жизни зовёт!

Иными словами, меня торкнуло. В голове вспыхнула идея экспериментального зелья, для которого уже есть подопытная скотинка.

О, это сладкое предчувствие фурора мне знакомо! Ноги несут в лабораторию, голова выстраивает очерёдность и дозировку ингредиентов... Красота! Кайф!

А посиделки подождут. Подругам не впервой наблюдать моё бегство.

Гениям прощают всё.

***

На следующий день я получила новую порцию записок и личных приглашений на свидание. Даже читать не стала, выбросила в урну.

Зачем читать о том, какая я классная, когда я и так знаю, что им всем хочется получить эликсир бодрости и веселья на халяву. Красотой моей сыт не будешь, а вот зелья – это уже весомый аргумент!

Быть кумиром молодёжи, признаться вам, утомительно. Когда вежливо отказываешь, а в ответ к тебе настырно лезут, чтобы добиться строптивую девицу, хочется жахнуть чем-нибудь увесистым по башке.

Похоже, Кэт права: я и без титула звезда. Вот только как их всех отшить? Я не Ромери, меня на всех не хватит.

Хотя... пожалуй, кое-кто из толпы поклонников мне пригодится. Скоро, очень скоро, даже скорее, чем рассчитывала, я проведу испытания своего нового зелья. Точнее, пластинки. И неплохо бы держать подопытного и ничего не подозревающего кролика перед глазами.

***

Хорошо, что мы с Ромери учимся на разных курсах и факультетах. Он боевик-третьекурсник, а я зельевар-первокурсница.

От лицезрения побитого жизнью бывшего в горле у меня встаёт горький ком, будто я выпила прокисшего вина.

И если видеть Ромери в столовой я привыкла, то его молчаливое преследование – это уже перебор. Он реально начал ходить за мной, как маньяк.

– Лия, поговорим? – наконец, настиг меня мрачный Ромери, коронным жестом взлохматив свою густую каштановую шевелюру.

Эх, когда-то я была наивная и глупая и представляла, какими красивыми у нас будут дети.

Конечно, у меня-то дети когда-нибудь будут, причём самые красивые и талантливые. А вот у Ромери – сильно сомневаюсь.

Теперь его обаяние видится мне тухлым, косым и несуразным. Всё потому, что раньше его украшала я. А теперь – нет. Он потерял лучшую половину своего блистательного образа.

– Вряд ли я услышу от тебя что-то новое, – отмахнулась я, а сама левитировала из кармана маленькую концентрированную пластинку зелья и прилепила Ромери под рубашку. Затем ещё одну... Он ничего не заметил.

– Если бы я женился на тебе, родители лишили бы меня содержания. Я бы стал нищим! На что бы мы жили? На твои нелегальные заработки? Так они до первой облавы! – отчаянно защищался он, хотя я и не нападала. – Ты не думала, что тебя посадят за продажу запрещённых зелий?

Ну-ну, конечно же, в его изменах виновата моя нелегальная работа. Отборный дебилизм!

– Это уже неважно,– отмахнулась от него. – Я бы и так за тебя замуж не пошла. Так что вместо того, чтобы бегать за мной, поищи себе родовитую невесту.

– Лия, я думать ни о чём не могу. Спать не могу! Ну, давай забудем? Да, я не сдержался, но только потому, что безумно хочу тебя! Как ты не понимаешь?

– Не понимаю, – сделала вид, что задумалась. – Трахать другую бабу, когда хочешь меня. Нет, однозначно не понимаю.

– Ты сама отказала мне! – и лицо такое обиженное состроил, будто я сама толкнула его в объятия сисястой шлюшки и насильно заставила снять штаны.

Ну, всё. Так можно бесконечно мусолить этот замкнутый бублик.

– И правильно сделала! Так что страдай! Мне всё равно.

– Лия!

Хвать! – но там, где секунду назад была моя рука, остался лишь воздух.

Звонок на занятия спас меня от повторного посягательства.

Ясно одно: с Ромери надо что-то делать. Ему это одновременно понравится и не понравится, но отказаться он уже не сможет.

***

Лидия

В конце последней пары меня срочно вызвали по громкой связи в кабинет профессора де Грасс.

Обычно она требовала меня к себе резким безапеляционным тоном, что остальные адепты бросали на меня сочувственные взгляды. Всё же это не тот случай, когда у преподавателя интрижка с адепткой. Ибо профессор Талиса де Грасс – почтенная дама в возрасте, всеми уважаемая и лично знакомая с императорской семьёй. Никто, даже сам ректор Юнери де Кастеляврест, не смел возражать ей.

Но сегодняшний вызов заставил вздрогнуть самых толстокожих и не эмпатичных.

– Адептка Лия Ферб! На кафедру зельеварения немедленно! – очень и очень зло отчеканил голос профессора.

Можно подумать, меня собираются исключить за незаконную деятельность.

Уверена, если бы это слышал Ромери, он подумал бы, что вот и сбылось его пророчество: дебоширку Лию Ферб исключат и бросят коченеть от холода в темницу с крысами.

Я хаотически скидала писчие принадлежности в сумку и, на бегу попрощавшись с преподавателем истории, скрылась за дверью.

Профессор Талиса де Грасс встретила меня вежливой улыбкой на тонких губах.

– Садись, дорогая, попробуй чай, который мне привезли с горных склонов Индоренги, – сказала она, наливая горячий, исходящий паром, тёмно-коричневый напиток во вторую чашечку.

– Добрый день, профессор, – я привычно плюхнулась в низенькое, похожее на унитаз, но поразительно удобное старое кресло, и взяла чай. Пах он прелыми листьями и молоком. Приятно. – Отличный, но явно выдержанный и с добавками, – похвалила я напиток и перешла к делу: – Мне показалось, или у вас что-то срочное?

И без того узкое, сухощавое лицо женщины приобрело крайне озабоченное выражение.

– Верно, девочка моя. Вопрос жизни и смерти. Если ты справишься, это будет чудо из чудес!

– Выкладывайте... – я заинтригованно подалась вперёд.

Невыполнимые задачки для меня вкуснее самого изысканного чая! Уж кто-кто, а профессор это знает.

– У одного моего хорошего знакомого заражение тьмой. Раньше я лично варила ему нейтрализующее зелье, но теперь... – она растерянно покачала головой. – Оно почти перестало работать. А увеличенная дозировка убивает его.

– Оу...

А наша вечно строгая капрал в платье умеет удивить!

Обычно заражённые тьмой долго не живут и заканчивают свои дни в изоляторах хосписов. После смерти их тела сжигаются, а прах закапывается в специальную яму либо рассеивается над жерлом вулкана. Родные, если таковые есть, не получают ни крупицы останков покойника.

И вот, где-то на свободе разгуливает заражённый.

Если тьма его поглотит, будет у нас по улицам разгуливать неконтролируемая и ненасытная машина для убийств, заражающая хаосом всё вокруг.

– Правильно ли я поняла, что ваш знакомый скрывается от закона? – я должна была об этом спросить. Ибо умышленно подвергать людей опасности не стану ни за какие деньги.

– О, нет-нет! – тонкая желтоватая кожа на высоком лбу профессора сложилась в гармошку, а строгая гулька на голове желеобразно мотнулась из стороны в сторону. – Он не опасен и в каком-то смысле уникален, так как родился с тьмой. Но тёмную силу необходимо сдерживать. Если не найти новое действенное зелье, мой знакомый лишится императорского дозволения жить и работать.

– Так дядя Ард в курсе?

– Ох, сколько сил мне стоила эта протекция! – устало потёрла переносицу профессор. – Да, разумеется, он в курсе, хоть и лично не знаком с моим клиентом, – она достала из ящика стола исписанный каллиграфическим мелким почерком лист. – Этот рецепт мы использовали тридцать с лишним лет подряд, постепенно увеличивая концентрацию и дозировку. И вот, наступил момент, когда зелье больше калечит, чем лечит.

Так-так-так... Раз профессор де Грасс лично просила протекции для заражённого бедолаги, значит, тот ей не чужой. Интересно, кто? Детей у неё, насколько я знаю, нет, внуков тоже.

Рецепт зелья, сложный и многоэтапный, мне был знаком. Сварить-то его я сварю без проблем, но мне-то нужно переделать.

Это будет непросто... И уж-жасно интересно! Люблю, когда мне бросают вызов.

– Мне понадобятся все ингредиенты с запасом. Если вдруг что-то взорвётся, вы спишете это на несчастный случай.

– Ну, разумеется, – махнула рукой профессор. – Значит, ты возьмёшься?

– Какая цена?

– Десять золотых за разработку, а дальше по злотню за каждую порцию, – ответила мадам де Грасс. – То есть около двухсот монет за бутыль.

– Устроит, – вздохнула я.

Цена, конечно, хорошая, но не так, чтобы прям вах! Но главное удовольствие не монеты, а азарт!

Интересно было бы посмотреть на этого заражённого бедолагу. Жаль, профессиональная этика не позволит. Профессор де Грасс получает заказы на сложнейшие зелья и сама же их выдаёт клиентам. Я лишь высокооплачиваемый зельевар-экспериментатор. Вытворяю, но остаюсь в тени.

***

Всю следующую ночь я провела над таблицей с ингредиентами для зелья. Анализировала, какие из них плохо контактируют друг с другом, чтобы заменить на более совместимые аналоги. Сдаётся мне, кое-что придётся выкинуть из рецепта, а кое-что добавить. Ибо составитель рецепта явно перемудрил с формулой.

Конечно, за ночь я не сотворю новый животворящий напиток, но направление задам однозначно.

В кипучей ночной работе есть ещё один жирнющий плюс: с утра не нужно на тренировку. В такие дни я отправляю папуле вестник, что у меня заказ от профессора де Грасс, и заботливый родитель меня не трогает.

Зелья – это святое!

Ах, как же я люблю творить невозможное! Кайф!

Вот что мне непонятно: на хрена в зелье мята? Да-да, мне не привиделось: самая обыкновенная мятная мята. Это вообще не зельевый ингредиент, её добавляют только для вкуса.

Мяту вычёркиваем. Идём дальше.

Аргенда. Эту милую травку обычно кладут в сонные зелья. Она неплохо расслабляет мышцы и убирает гипертонус. При нервных и физических перегрузах аргенда – самое то, но зачем нашему зелью усыпляющий момент?

Тоже вычёркиваем.

Синецвет дикий – выводит токсины. Ну, хоть один ингредиент, который я, пожалуй, оставлю. Он, хоть и горький, как концентрированный черёмуховый древесный сок, но эффект от него мощный.

Расторопша – чистящая травка, но с синецветом «конфликтует» так, что мама не горюй.

Представляю, какие дичайшие побочки словил наш клиент. Уф... Понос и рядом не стоял. Там либо истощение до состояния скелета, либо, наоборот, неконтролируемый аппетит из-за нехватки микроэлементов.

Долой расторопшу! Или всё-таки её оставить, а синецвет убрать?

Так я шла от травки к травке и помечала, что на что можно заменить.

Чую, вариантов зелья будет полсотни, не меньше.

М-да уж, бедные лабораторные мыши...

А ещё мне нужно много... Очень много времени!

Но тут профессор де Грасс подсуетилась и на ближайшие две недели освободила меня от физподготовки, истории и этикета с танцами. Как ей это удалось – отдельный вопрос. Видимо, у неё жгучий личный интерес.

Так что половину учебного дня я теперь торчала в преподавательской лаборатории, порхая от одного стола к другому и усиленно прислушиваясь к своей чуйке.

И знаете что?

Я счастлива! Вот, реально, с этими зельями я забыла про парней и самого неудачливого кобеля на свете. Погрузилась в родную стихию и кайфовала.

На этот раз моими подопытными стали заражённые тьмой мыши и крысы. Тестировать такое на людях – не наш вариант. Ибо полностью излечиться от тьмы пока не удалось никому. Точнее, лечит только смерть.

Первый тест показал, что зелье оттесняет тьму, но жировая ткань у крыс резко преобразовалась в мышечную, а сами они принялись пожирать всё подряд.

Ага, так и запишем: активным мышечный рост и зверский голод.

Тридцать один следующий опыт прошёл примерно с тем же результатом.

И тогда я задумалась: что, если добавить элементы, которых в рецепте не было? Потому что из того, что есть, ничего путного не выходит.

Например, вместо репея фигурного, успокаивающего и слегка дурманящего, добавить порошок гриба жугора, который славится мощным отбивающим аппетит эффектом и по совместительству лёгким нетоксичным наркотиком.

Нравится мне жугор. И девушкам, мечтающим похудеть, он ещё как нравится.

С грибным порошком крысы с мышами перестали ломать зубы в попытках сгрызть всё подряд. И тьма отступила.

Но эффект продержался пару дней. А должен месяц.

Не годится.

Судя по профессору да Грасс, навещавшей меня каждые пару часов и нервно заламывавшей руки, время поджимало.

– Лия, если ты не против, я отправлю клиенту зелье с краткосрочным эффектом. Иначе мы можем потерять... – она не договорила и отвернулась.

Оу... неужели у нашей ледяной Талисы на старости лет появился возлюбленный? Более тридцати лет заботиться о заражённом тьмой... Странно, что он до сих пор не сделал ей предложение. Или он боится, что скоро умрёт? В таком случае, почему бы не пожить остаток жизни в любви?

– Этот клиент... Кто он вам? – не удержалась от любопытства я.

– Мой наречённый сын, – развеяла она моё предположение. – Своих детей у меня нет, но его мать однажды спасла мне жизнь. Вот мы и подружились.

– Благодарю за ответ, – кивнула ей и снова взялась за работу. – Спасу я вашего наречённого, не сомневайтесь, – заявила с полной уверенностью.

Знала бы я, чем мне обернётся спасение неизвестного чувака, то не рвалась бы так рьяно его спасать. Увы, моя вечная тяга творить невозможное вскоре сыграла со мной злую шутку.

Глава 6. Моя семья и иже с ними

Лидия

Две недели назад. Каникулы после зимней сессии

Отлично сданная сессия не отнимала моей тревоги по поводу нашего с Ромери разговора.

Я уехала к себе «в деревню», как думал мой парень (на самом деле нас с Кэт порталом перебросили в замок де Фиарби). А перед отъездом у нас состоялось неприлично горячее свидание, где мы полностью разделись друг перед другом.

Богиня, как же он меня уламывал! Но я – кремень! – была непреклонна: секс только после официальной помолвки. В итоге мы удовлетворили друг друга ручками и кое-как оторвались друг от друга.

Вот уж искушение выпало на мою долю...

Выдержка у меня стальная. Я понимаю, что это всего лишь секс. И я вовсе не девица строгих правил, но... Интуиция вопила, что не надо.

Распалённый дальше некуда Ромери предложил нам пожениться. Но сперва он должен обсудить этот вопрос с семьёй, на чьём иждивении он сейчас находится.

Ну, а мы с Кэт на целых полторы недели вернулись домой. В аккурат на Новый год и на сорокалетний юбилей моей мамули.

Дома мне пришлось позабыть о возлюбленном, так как меня мигом взяли в оборот и усадили разгребать герцогские бумаги.

– Ты наследная герцогиня. Привыкай, – папуля любезно водрузил мне на стол папку с прошениями.

– Но сегодня же Новый год! – я жалобно посмотрела на него.

– Вот именно, – он поднял вверх указательный палец и уселся за свой стол с такой же кипой бумаг. – Будет замечательно, если мы успеем ответить на все новогодние прошения до боя курантов.

– Как ты ещё плесенью не покрылся от всего этого... – тихонько вздохнула я, но папа услышал.

– Мне просто есть с чем сравнивать, – серьёзным тоном ответил он.

– Да? И неужели тебя всё-всё устраивает?

– Не всё, но большая часть. А теперь принимайся за работу. Вечером банкет. Из Лорендейля вернётся Эмиль[1]. А послезавтра на праздничный бал приедут Ард с семьёй и Санта.

Как обычно, основное веселье у нас случалось не на Новый год, а второго января, в мамин день рождения. В этот день к нам в замок стекалась вся правящая тусовка: император Оросской империи (мой почти двоюродный дядя Ард) с тётей Эвелин и правительница Дарата Сантана де Грет[2] (для своих просто Санта и по совместительству моя горячо любимая наречённая матушка). __________________

[1] Эмиль – сын принца Тернариэля и принцессы Беатрис. Также Эмиль – родной дядя Лидии и моложе её на полгода.

Тернариэль – эльфийский принц, родной брат императора Ардантариэля (Арда), неродной дедушка Лидии.

Беатрис – мать Доминики де Фиарби, родная бабушка Лидии.

[2] Подробнее о Сантане де Грет и родителях Лидии можно прочитать в дилогии «Демоника».

__________________

Все приезжали с семьями, и я не помню года, чтобы кто-то пропустил шумное веселье, где мы все на время забываем этикеты с политесами и обращаемся друг к другу по-простому на «ты». А чего мудрить? Родня же.

Единственное исключение – бедняга Габриэль, которого с моего памятного десятилетнего дня рождения, когда я подмешала в суп и десерт концентрированное зелье силы, больше никуда не брали. У парня тогда случился неконтролируемый выброс магии, который едва не погубил всех нас.

Теперь на праздниках все старались делать вид, что первенца тёти Санты не существует в природе.

А мне... Мне его просто жаль. Он же не виноват, что родился таким страшненьким и опасным. Как ему, наверное, одиноко!

Пусть богиня смилостивится над ним и дарует ему новую, наполненную счастьем, жизнь.

В остальном наши праздники были отдушиной для уставших от высоких должностей родителей, моих дядь и тёть.

Так что бумажки на столе я разгребала со злым энтузиазмом, мечтая о послезавтрашнем празднике.

Вдвоём с папой мы завершили работу часам к девяти вечера, намеренно пропустив ужин.

Когда мы уже складывали в шкатулки писчие принадлежности, к нам в кабинет пришла мама с подносом в руках.

– Раз вы оба пропустили ужин, то он идёт к вам, – и мамуля деловито прошагала к папиному столу, так как тот был шире моего. – Я принесла вам перекус. На банкете будут в основном канапе да игристое вино. Там особенно не наешься.

– Спасибо, мам! – под возмущённое бурчание собственного желудка ответила я и поплыла на запах.

– Домми, ты, как всегда, читаешь мои мысли, – расцвёл папуля, впрочем, как обычно при появлении мамы.

Ох уж эта его любовь-судьба... Аж зубы сводит от сладости, хотя я ещё не приступила к трапезе. Пожалуй, надо поскорее набить живот и тикать отсюда, а то я начинаю чувствовать себя третьей лишней.

Стоило мне отправить в рот вафельную трубочку с мясом, овощами и подсолённым сливочным кремом, как мама решила расспросить про мою жизнь в академии:

– Лидия, расскажи, как впечатления после первой сессии?

– Да нормально, мам. Никто не посмел поставить мне отметку ниже «отлично».

– А мальчики?

– Какие мальчики, мам, ты что! – насмешливо изогнула я брови, запихивая в рот остаток трубочки и уже хватаясь за следующую. – У мемя уфёба, мме ме бо эпого.

Ещё позавчера я лежала голенькая в жарких объятиях такого же обнажённого Ромери. Но это секрет! Страшная тайна, которую я скрою от родителей, чтобы не шокировать их. Кажется, для них я навсегда останусь малышкой.

– Да? Странно... – то ли удивилась, то ли не поверила мама. – Обычно девушки в твоём возрасте уже интересуются юношами.

Интересуются. Ещё как. Вот только, пока Ромери не сделает меня официальной невестой, хвастаться мне нечем. Мне важно, чтобы он решил на мне жениться, не зная титула. Это такая проверка: достоин он меня или нет.

Так что простите, мама и папа. Я потом вам всё расскажу. Нет, не всё, конечно, а так, в общих чертах, по факту.

Впрочем, я уже привыкла скрывать свою бурную деятельность от родителей. Это у меня выходит на автомате.

– Ты же меня знаешь, мам. Моя любовь – это зелья, – ответила я и даже не соврала.

– Вот и Эмиль у нас такой же, – продолжила делиться наблюдениями мама. – Все мысли только об учёбе. Даже за ужином сидел витал в облаках.

– А ты разве не хотела бы доучиться в академии? – поинтересовалась я.

– Нет, – уверенно ответила она. – Всё, что мне нужно для жизни, я освоила сама. Тратить несколько лет на учебный график – это не по мне. Мне и герцогских дел хватает.

Тут мы обе посмотрели на впавшего в задумчивость папу и хором спросили:

– А ты?

– Я бы хотел доучиться, – выдал он.

Мама как-то грустно опустила и отвела взгляд.

Папа тут же захватил в плен её кисть, затем обнял за талию и усадил к себе на колени.

– Эй, Домми, ты чего?

– Значит, вот что до сих пор не даёт тебе покоя? Но почему? После всего, что там с тобой случилось, ты ещё хочешь вернуться?

– Я имел в виду исключительно учебный процесс, а не общение с адептами. Всё это ничего не значит по сравнению с моим сегодняшним счастьем, – папа крепче прижал маму к себе, между ними недвусмысленно заискрило, а я бочком-бочком выскользнула из кабинета.

Кое-кому сейчас явно не до меня.

***

К банкету мои дражайшие родители вышли не переодетые и какие-то чересчур серьёзные. Угадать, что за «вопросы» они решали в кабинете, можно лишь по румянцу на щеках у обоих и по блестящим озорными огнями глазам. По-любому они там трубочки трескали. Недаром же у папули такой большой стол.

Все женатики трахаются. Что в этом такого? Мои родители тому доказательство, а я иду в качестве подтверждения. И Катаринины родители тоже скрипят кроватью по ночам, хоть и выглядят малость чопорно.

Прилюдно подкалывать родственников я не стала. Отчасти потому, что на меня налетел блондинистый вихрь и закружил:

– Ли-и-идия-а-а! Я так скучал!

Тут к бабке не ходи – ясно, кто так бесцеремонно сцапал меня, не разбирая, где грудь, где рука, а где талия.

Эмиль. Нежный, как воздушный творожок, и добрый, как будто живёт в мире, где добрые феечки исполняют все-все желания и пукают радугой с клубничным муссом.

– Ну, не обязательно же меня хватать! – возмутилась я и высвободилась из захвата.

– Но мы же так давно не виделись... Или ты тоже не рада меня видеть? – златоглавый чудик расстроился. Вот ведь ранимое создание!

Последний раз мы виделись десятого ноября, в день рождения моего папы. Н-да. Полтора месяца, которые пролетели для меня, как неделя.

А вот Эмилю на чужбине, точнее, у родителей моего дедушки, жилось несладко, раз он стиснул меня в объятиях так, словно и не чаял когда-нибудь ещё повидаться.

– Рада, конечно, – я погладила своего юного дядюшку по плечу. – И что значит тоже? Кто это тебе не рад?

Эмиль вздохнул и скис. Его светлый лик потемнел, а кукольно-загнутые ресницы опустились.

Вот вроде взрослый парень, высокий, красивый, и парадный костюм жемчужного цвета на нём смотрится шикарно. А поглядишь на лицо – дитё дитём.

– Идём, – я потащила его в укромный уголок. – Расскажешь мне всё.

– Но ведь через пять минут фейерверк? – заупрямился он.

– И что? Какая невидаль! В следующем году посмотрим! Давай уже, шевели булками.

В тёмном закутке под лестницей Эмиль признался, что Лориэлла и Закариэль, двойняшки, младшие дети действующего эльфийского императора Ридаготаэля, ополчились против него. Принц с принцессой предъявили кузену, что тот как полукровка не имеет права носить монаршую фамилию аль Дельнаири. На тренировках Лори и Закари размазывают кузена по стенке, унижают его, и эта экзекуция продолжается вот уже полгода.

– Вот ведь задиры ненаследные! – прошипела я сквозь зубы. – Куда твои бабушка с дедом смотрят?

Будь я на месте Эмиля, они бы давно ходили передо мной на цыпочках и искали моей дружбы. Потому что, стоит меня обидеть, и в ответ прилетит стократно.

К счастью, у меня нет кровного родства с дедушкиной роднёй, потому что дедушка Тернариэль, отец Эмиля, – мамин отчим, которого она с детства любила больше, чем родного отца.

Так что мою звёздную персону погостить в Эльфийскую империю не зовут. Стопудово боятся.

А Эмиль – добрая душа, ранимое создание и единственный сын у бабули с дедулей.

– Они считают, что спартанские условия быстрее закалят мой дух и сделают из меня воина, – пожал плечами дядя.

– И как? Помогает?

Эмиль снова дёрнул плечами.

Видать, не помогает. Не тем конягу кормят. Не вырастет скотинка, если закидать её навозом.

– Эмиль, не смей принимать за правду их оскорбления! Ты вправе носить свою фамилию! Между прочим, у тебя папа тоже эльфийский принц, хоть и не претендующий на престол, а мама – принцесса Оросской империи! Тем более, Амавертиэль, Кламириэлла и Азалин тоже полукровки и носят эту фамилию. Чем ты хуже? Правило про полукровок уже давно не действует.

– Спасибо, Лидия, – смущённо улыбнулся Эмиль.

Эх, лучше бы девочкой родился! У него даже улыбка по-женски красивая. И глазюки чарующе зелёные.

Достанется же какой-нибудь прохвостке такая красота... И будет прохиндейка крутить добряком-Эмилем, как заблагорассудится.

Нет. Не подпущу! Лично хвосты пооткручиваю всяким там проходимкам!

– Может, лучше переведёшься ко мне в академию? – предложила ему. – Будешь учиться под чужим именем, никто не станет тебя гнобить. Я присмотрю за тобой.

– Нет, – он покачал головой. – Я хочу получить максимум. Тренировки у эльфов действительно качественные. Я должен стать сильным воином, как они.

– Что, вот прям так мощно тренируют? – переспросила у него. – Утром покажешь мне класс?

– Ну, не то, чтобы класс... – замялся он. – Я только ещё начал учиться. Пока нет больших успехов.

– Да ладно тебе скромничать! Вот уделаешь меня в два счёта, и я тоже начну тренироваться усерднее.

Следующим утром я уложила Эмиля на лопатки. Как и раньше, мне хватило для победы пары минут.

То ли он постеснялся драться в полную силу с девчонкой, то ли поединки – это не его поприще.

Всё-таки не зря папуля тренирует меня почти каждое утро. Хоть мы и не совсем эльфы, а мечом владеем.

После победы строгий родитель погнал меня бегать десять больших кругов вокруг территории замка, чтобы не зазнавалась, а сам остался втолковывать что-то Эмилю. Чуть позже к ним присоединился дедуля.

От тренировок отлынивали только мама с бабушкой. Обе погрязли в делах и с чистой душой признали, что оружие и тренировки – это не по их части.

Эмиль

***

За завтраком собрались все домочадцы и даже дядя Альбарган с женой, дочерью и пасынком.

Брендан, сын тёти Аннабель от первого брака, вернулся со службы в отпуск и очень громко рассказывал о пограничных рейдах.

Смотрел, жучара такой, на меня. Призывно так, соблазняюще.

Мой карликовый пёс Чики-чики, видящий объекты любви повсюду, забрался под стол и бесстыже пристроился к ноге Брендана.

– Эй, Лидия, твой крысопёс опять пристаёт к моей ноге! – возмутился наш будущий герой отечества.

– Чики-чики, фу, кака! – скомандовала я, но животное крепко озаботилось ногой Бренди.

Пришлось прервать трапезу и лично запереть пса в моих покоях. Иначе он пристанет со своей пёсьей любовью к кому-нибудь ещё. Впрочем, за утренним столом Чики-чики выбрал именно брата Кэт, уж не знаю, чем тот его зацепил. Может, рыбак рыбака?.. То есть один похотливый кобель издалека видит другого? Главное, чтобы наш вояка не подумал, что это знак свыше. А то мало ли...

– Чики-чики, ну, вот, что ты творишь, а? – ругала я псинку, пока несла. А он, извернувшись у меня на локте, представлял, что моя рука – это его невеста. М-да. – Я придумаю, что делать с твоей озабоченностью. Сварю тебе такое зелье, что сразу мозги встанут на место.

Нет, мне вовсе не жаль Бренди. Пусть за ним хоть гуси со скотного двора гоняются. Дело в Чики-чики, который, как вступил в пору половой зрелости, так и ищет, к чему бы пристроиться. Прерывается только на сон и еду. Полоумная зверюга.

Его рыжую мелкокалиберную тушку тут и там шугают прочь: то он пристанет к служанкам, то к котейке Кэт, то к несушкам в курятнике...

В общем, наш Чики-чики умеет навести шороху своей любвеобильной персоной.

И если поначалу мы смеялись над ним и подумывали завести ему подружку (ибо из зверья во дворце была только вечно спящая Катаринина кошка Аська), то со временем поняли, что никакая подружка не выдержит столь активного кобеля, даже игрушечная.

Так что Чики-чики остался один и от этого в прямом смысле лез на стену и на всё подряд.

Я, к слову, тоже не намерена становиться подружкой кобеля. Неверности не потерплю. И даже намёка на неё! Единственный кобель в моей жизни – это рыжий той терьер Чики-чики. Пусть так и будет.

Летом Брендан звал меня замуж, но я отказалась выйти за того, кого без труда завалю во время поединка на мечах или саблях, даже не применяя магию, и кто после поражения побежит в распутный дом – показывать куртизанкам своего бравого стойкого солдатика.

В общем, не моих высот голый сокол.

Брендан, в общем-то, неплохой парень. Когда приезжает, помогает маме по хозяйству и отчиму в делах. К Кэт относится по-доброму насмешливо, но никогда не обижает её. Но что касается женщин, тут его глазки-угольки косят то на одну юбку, то на другую.

И вот, стоило мне приехать домой на каникулы, снова здрасьте: Бренди недвусмысленно буравит меня взглядом.

Самое интересное, что он в меня не влюблён. Я нравлюсь ему внешне, но главное моё достоинство, по его мнению, – это герцогский титул.

А теперь кулстори!

Когда-то отец Брендана, Аман де Грийе, был маминым женихом. Да-да! Они чуть не поженились.

Если бы это случилось, Бренди был бы моим братом, а не Катарины. Или я вообще не появилась бы на свет.

К счастью, мама узнала, что её жених живёт на два дома, и заставила того жениться на Аннабель, матери Брендана. Впрочем, тот брак продлился всего несколько мгновений, и мама Кэт тут же вышла замуж за дядю Альбаргана, у которого к ней любовь-судьба.

Моя мама до сих пор прохладно относится к Аннабель, хотя та ежедневно завтракает с нами за одним столом. Зато папа и дядя Альбарган, его заместитель-управляющий, – друзья. Ну, и мы с Катариной вместе с детства.

Вот так у нас всё запутано.

– Лидия, прогуляемся? – выцепил меня Брендан после завтрака.

– Десять минут. У меня много дел, – неохотно ответила я.

– Ты всё такая же холодная. Воительница. Валькирия.

«Ты меня ещё амазонкой назови!» – мысленно закатила я глаза.

– Чего тебе надо?

– Чтобы ты вышла за меня. Моё предложение ещё в силе.

– Мой ответ по-прежнему «нет».

Бренди приосанился и оправил и без того ровно сидящую военную форму. Видимо, приготовился себя рекламировать.

– А ты не думала, что тебя с твоим кошмарным характером никто не захочет брать в жёны? И ты так и останешься одна?

– Ты, значит, готов пожертвовать собой? – я иронично приподняла бровь.

А этот малый высокого мнения о себе! Он ещё в детстве дразнил меня, что я буду бегать за ним.

Ха! Не сложилось.

– У меня хватит сил совладать с тобой, – заявил самоуверенно. – Ты ведь заметила, как я изменился за эти полгода. Многие девушки мечтают заполучить меня.

Брендан хорош собой, чего уж греха таить. Блондин с тёмно-карими глазами и правильными чертами лица. Высокий, мускулистый, статный.

Жаль, бабник и брехун.

– Так не томи девушек! – ответила я. – Исполни их мечту! – и добавила: – Со мной тебе всё равно ничего не светит. Если только фингал...

Про Ромери не стала ему рассказывать. Ибо мои отношения – пока тайна.

– Сразимся? – ещё больше раздраконился Брендан.

– Завтра на рассвете, – уже привычно назначила время встречи я.

Что ж, уложу ещё одного кандидата в женихи. Как ни крути, а я в прямом смысле сногсшибательна.

Примерно так автор представляет Лидию, с поправкой, что уши менее острые и волосы прямые.

***

Лидия

В мамин юбилей Чики-чики выбрал объектом обожания папулю. Пыхтел, чиркал по папочкиному ботинку красным карандашиком, и, стоило его отодрать от ноги, тут же возвращался.

– Чики-чики! Ну, что за несносный пёс? – поругалась я и забрала собачонку. – Ну, всё! Сегодня же сварю зелье и напою тебя.

– А не проще его кастрировать? – предложила мама. – Чик-чик нашему Чики-чики – и всё. А то он тут уже всех достал.

– Нет! – резко возразила я, подивившись маминой кровожадности.

Проще, конечно, отпазгнуть ему бубенчики, но, во-первых, кастрированные собаки чаще болеют и быстро жиреют. Во-вторых, Чики-чики настолько крохотный, что даже кошка Аська вдвое крупнее его. То есть стреляет наш снайпер вхолостую. А раз потомства не предвидится, то зачем отрезать яйца? Варварство!

Так что я снова заперла страдающего от нехватки плотской любви пса у себя. От греха подальше. И надо бы решить вопрос с его поведением как можно раньше, а то мама в моё отсутствие может учинить произвол.

– Кто ещё постоит за мужскую честь, как не Лидия? – когда я вернулась, высказался Амавер[1], наследный принц Оросской империи и по совместительству мой троюродный брат.

– Зачем калечить животное, если вопрос можно решить менее варварским способом? – ответила я.

– Уверен, профессор де Грасс без ума от тебя, – вмешался в диалог дядя Ард.

– О, да! Обычно она вызывает меня по громкой связи так: «Адептка Ферб, немедленно в лабораторию зельеварения!» – я, как могла, изобразила грозный тон профессора.

Все посмеялись, даже мама, которая не любит вспоминать академию.

Мамуля с профессором де Грасс знакома лишь шапочно, так как во времена её учёбы зельеварение преподавал магистр Фенек, мужичок строгих правил и не любящий общение с адептами. Но теперь Фенек перевёлся в другое заведение и его успешно заменили лучшей кандидатурой. Так что мне с преподавателем по профильному предмету повезло.

Мне нравится учиться. И наукой заниматься нравится. Изобретение новых зелий – это прям моё. Не представляю, как я буду выкраивать время на любимое занятие, если возложу на себя герцогские обязанности. Будь моя воля, я отказалась бы от титула и передала бразды правления младшему брату или сестре. Проблема лишь в том, что я – единственный ребёнок в семье, и неизвестно, сподобятся ли мои родители ещё на один подвиг.

***

За столом в нашей разношёрстной компании далеко не все чувствовали себя в своей тарелке. Особенно молодняк.

Катарина, завидев наследного принца Амавертиэля, будто кол проглатывала – ни слова из неё не вытащишь. Впрочем, и детей тёти Санты и дяди Лионеля Кэт тоже сторонилась.

Немногим лучше обстояли дела у Эмиля, которого природа одарила концентрированной девичьей застенчивостью. Он боялся общаться со своими кузеном и кузинами, хотя они родня и по отцу, и по матери[2].

Богиня! Меня окружают интроверты, ковыряющиеся в тарелочках, когда рядом с ними сидят монархи! Что Кэт, что Эмиль... И оба прибились ко мне. Видимо, дружбой со мной компенсируют неуверенность в себе.

С сыновьями тёти Санты я не нашла общего языка. Наверное, потому что они малявки: Маркусу четырнадцать, а Максимильяну одиннадцать. Эти двое вроде нормальные, не дикие, но общаются только друг с другом и с родителями. Как будто и не демоны вовсе, а послушные мальчики-зайчики. Как их так воспитывают вообще? Видимо, батя Лионель их строжит, пока мама занимается государственными делами.

Принцесса Кламириэлла, в отличие от Амавертиэля, мадам строгая, углублённая в науку и избегающая мужчин. У неё, как и у меня, своя лаборатория, где она тестирует новые плетения бытовых и боевых заклинаний. Замуж наша королевишна, двадцати пяти годов от роду, не собирается и называет себя феминисткой, чем немало беспокоит родителей.

Вообще очень странно, что в окружении стольких пар, у которых любовь-судьба, Клами не хочет для себя чего-то подобного. Дядя Ард с тётей Эвелин, мои мама с папой, тётя Санта с дядей Лионелем... Неужели Клами считает такие отношения слишком приторными? Хотя, кажется, тут я понимаю её.

Из всех сидящих за праздничным столом гостей Амавер – моя самая родственная душа, хоть и старше на девять с лишним лет. Вместе мы сварили не одно запрещённое зелье и раздобыли целую библиотеку редчайших книг с рецептами.

В общем, когда нужно провернуть особо секретное незаконное дельце, Амавер – лучший подельник, какого только можно вообразить. И даром, что он будущий император. Для него это способ похулиганить и отвлечься от рутинной рутины, а для меня – двигатель науки.

Наследный принц Амавертиэль

***

В прошлом году на большом летнем балу мы с Амавертиэлем протестировали зелье правды, подмешав его в коктейли.

О, что же там было! Сколько нового мы узнали о себе и многих, казалось бы, приличных людях!

Всё было так:

– Хорошего вечера, Ваше Высочество, – присела в реверансе прелестная на личико дочка какого-то барона (имени не помню, потому что в тот вечер таких было очень много). – Надеюсь, вы обратите на меня внимание, не зря же я полгода уламывала родителей купить это дурацкое тяжеленное платье, расшитое грёбанными камнями, и оно окупится!

– Вы не в моём вкусе, дорогуша, – удержав лицо, ответил наследный принц.

– Ой! Я, что, это вслух сказала? – затикала правым глазом девица.

Я стояла возле них, как припёк сбоку, до боли прикусив щёку, чтобы не заржать.

– Хорошего вечера, леди, – и мы с Амавером переключились на приплывшую в наши сети следующую жертву.

– Ваше Величество, – это была тучная дама в таком же, похожем на ватное облако, пышном платье. – Графиня де Ботт к вашим услугам. Хочу представить вам мою дочь Миранду. Ей семнадцать лет, и хотелось бы поскорей выдать её замуж, пока она ещё не растолстела, как я.

– Желаю вашей дочери найти жениха под стать, графиня, – кивнул будущий монарх, которому благодаря зелью правды «посчастливилось» ближе познакомиться с подданными.

– А вы не хотели бы сделать Мирандинью своей фавориткой? Девочка она чистая, не порченая, воспитанная в строгости. Взамен вы простили бы моему мужу долги по налогам...

– Маменька, но я люблю конюха! – встряла «чистая и не порченая» Мирандинья. – Мы уж полгода как...

– Что-о-о? – басом взревела графиня, а мы с Амавером под шумок переместились в нишу, где разрешено отдыхать только императорскому семейству и избранным гостям.

Сейчас в закутке было безлюдно, хоть и всё равно громко от танцевальной музыки.

– Ну, как тебе откровения? – поинтересовалась у него.

– Приятного мало. Я думал, будет хоть что-то интересное, – скривил губы он.

В который раз убеждаюсь, что богиня Лорена нас слышит!

Просил Амавер интересного, и оно тут же к нему пришло в лице очередной прелестницы, наплевавшей на правила и пробравшейся к нам в зону отдыха:

– Ваше Высочество, – слегка неуклюже поклонилась очередная светская красотка, на этот раз жгучая черноглазая брюнетка, и выдала глубоким низким соблазнительным голосом: – Вблизи вы ещё привлекательнее. Я замираю в восхищении каждый раз, когда вижу вас! Для меня ваше появление – это праздник души. Не подумайте, что я навязываюсь, просто столько всего хочется сказать... – девица говорила как-то странно, то ли с акцентом, то ли у неё просто манера такая.

Эти странности не отпугивали, а напротив, выглядели изюминкой в образе девушки.

– Вы тоже очаровательны, леди... – с дамочкой Амавер знаком не был, но, судя по заинтересованному огоньку в его глазах, кто-то прямо сейчас готов бежать на свидание.

– Изабелла ван Браун, – улыбнулась девица, которая, к слову, оказалась довольно крупной и фигуристой.

Амавер прямо на моих глазах всё глубже и глубже проваливался в чёрные омуты незнакомки со странной приставкой «ван» к фамилии.

Иностранка?

– У вас необычное имя, Изабелла, – Амавер подумал о том же, о чём и я. – Откуда вы?

– Я иномирянка, – улыбнулась она.

Ну, всё. Братец мой попал.

Гости из других миров у нас не просто редкость – исключительнейшее событие! А тут ещё такая уникальная красотка. На ней и жениться не зазорно. Потому что иномиряне обычно знаменуют своим появлением приход новой эпохи, новых веяний и иногда даже войн. Говорят, что попаданцы – избранники богов.

Я отошла в уголок, чтобы не мешать голубкам ворковать, но они и без меня не терялись и стремительно знакомились.

Самое любопытное, что чернявая красотка всё это время попивала коктейль с зельем правды, а значит, в самом деле была влюблена в Амавера. Вся эта чушь про сны с его участием – искренняя! Ха! Романтика...

Ох, неужели иномирянка – откуда бы ей взяться? – захомутает нашего будущего императора? Прям сюжет романа, не меньше.

Амавертиэль – мечта, а не мужчина. Мне бы такого, только волосы ему перекрасить в тёмный. Ну, не нравятся мне блондины и всё тут!

Тем временем кузен мне подмигнул на прощание и вместе с леди ван Браун скрылся в неизвестном направлении. Больше его я в этот вечер не видела, впрочем, как и его спутницу.

Зато утром... Амавер, всклокоченный и помятый, обнаружился у себя в покоях, но не заметил ни как я вошла, ни как поздоровалась с ним.

– Э-эй! – ущипнула его за плечо.

– М? – он, наконец, встрепенулся.

– Ты, что, в трансе был?

От моего невинного вопроса он дёрнулся, всхлипнул и скривился, будто ему в рот запихнули тухлую жабу.

– Так заметно, да? – ответил вопросом на вопрос, а взгляд у него при этом умирающе мученический, обречённый.

– Что именно? Что ты был в трансе? Ну, да. У тебя на лице написано.

– Ох... – со стоном выдохнул Амавер.

– Куда делась Изабелла?

– Она... Он... Оно... О, богиня, неужели это всё со мной?! – забормотал в растрёпанных чувствах брат. – Оно транссексуал! Сверху женщина, а снизу... Я его... А он... О, богиня!

Что я там говорила про женитьбу кузена? Забудьте!!!

______________

[1] Амавертиэль – старший сын императора Ардантариэля аль Дельнаири и его супруги Эвелин. 27 лет, не женат.

[2] Отец Эмиля и император Оросской империи – родные братья. Мать Эмиля – родная тётя императрицы Эвелин. Получается, что Амавертиэль, Кламириэлла и Азалин – двоюродные брат и сёстры Эмиля с обеих сторон.

***

Лидия

После страстных поцелуев с транссексуалом Изабеллой Амавер отходил долго. Лечился в основном работой и иногда, когда совсем припрёт, откровенничал со мной. Куда ж без этого?

Изабель сослали подальше из дворца, но работу странному бедолаге всё же предоставили. А ещё назначили ей (ему) магическое обследование. Ведь должно же быть какое-то объяснение тому, что мужчина чувствует себя женщиной.

Так я стала единственной посвящённой в страшную и постыдную тайну кузена, и это сблизило нас ещё больше.

***

С тётей Аннабель, мамой Катарины, у меня свои дела. Так как она не владеет магией, к сорока с небольшим годам возраст уже оставил на её теле первые отпечатки приближающейся старости. И это угнетало женщину. Ведь её муж-эльф будет молодым ещё пару столетий.

Хотя дядя Альбарган любит её и бережёт, как главное сокровище, ей не хочется чувствовать себя дряхлой старушкой рядом с пышущим здоровьем красавцем-эльфом.

А так как тётя Аннабель дико скромная мадам, ко мне обратилась не она, а её муж, который, несмотря на фанатичную заботу о здоровье супруги, осознал, что не властен над временем.

Итог: вот уже год я промышляю молодильным зельем. По большому счёту никакого чуда здесь нет. Это просто витамины и гиалуроновая кислота, поддерживающая молодость и упругость кожи и внутренних органов. Зелье моментально усваивается в те места, в которых больше всего не хватает нужных элементов. Просто и эффективно.

Конечно, старость всё равно рано или поздно придёт, так как мозг не обманешь, но, по моим прогнозам, если пить зелье, тётя Аннабель проживёт на век дольше. А это уже немало!

К счастью, моим родителям и бабуле с дедулей повезло, что они маги. Им старость в ближайшие сто лет не грозит. Мама с бабушкой у меня вообще выглядят, как две сестры-близняшки, и на вид им не дашь больше двадцати пяти.

***

Вечером, после празднования маминого юбилея, я вместе с Амавертиэлем и Чики-чики закрылась в лаборатории. Примерный рецепт зелья у меня в голове уже вырисовался.

Заодно и молодильный эликсир для тёти Аннабель сварю. Главное не перепутать!

– Как же давно я не наблюдал за твоей стряпнёй, – улыбнулся Амавер, вольготно устроившись на единственном стуле.

– Вот скажи мне, ты хочешь взойти на престол? – сразу в лоб спросила я.

Вопрос наследования власти волнует меня уже давно, и мне интересно, одна ли я такая мечтаю не брать в свои изящные рученьки бразды правления.

– Я не задаю себе такой вопрос, – он дёрнул одним уголком губ и на мгновение сморщил нос. – Просто понимаю, что придётся. Меня к этому готовили с детства. Можно сказать, я заточен под управленца.

– Угу, – понимающе кивнула. – Я тут подумала, что, стоит мне принять управление герцогством, с зельеварением придётся распрощаться. А это моя любовь...

– Тебя пока никто не торопит, – пожал плечами Амавер.

– Перспектива меня всё равно угнетает.

– Найди себе покладистого мужа, который взвалит на себя основные заботы, – предложил он.

– Как мой папа? И что? Они с мамой оба зашиваются. Не, – отвергла я предложение, – принести мужа в жертву – не вариант.

– С родителями говорила о том, что не хочешь наследовать титул?

– Да что толку с ними говорить... Они же растили меня как преемницу, все силы в меня вложили. Папа тоже не железный и вывозит всё это только ради мамы. А я создана для науки, сам ведь знаешь.

– Открой для себя искусство делегирования. Найми проверенных людей, организуй процесс. Всё можно устроить, если постараться.

– Не хочу-у-у... – капризно простонала я.

– Маленькая ты ещё. Вот, повзрослеешь, там и поймёшь.

– Да уж куда мне до тебя! Ты-то сам скоро займёшь трон?

– Я пока не приглядел себе будущую императрицу, – пожал он плечами.

– Принцессы все страшненькие? Или боишься снова встретить Изабеллу?

– Да ну тебя, Лидия! – насмешливо отмахнулся он, а потом резко посерьёзнел и добавил: – Есть такое. Связываться с такими – только генофонд портить.

Ну, Амавер!

Вообще-то дядю Арда тоже красавцем не назовёшь. Эльф как эльф. Деда Терн куда красивее, хоть они и похожи внешне.

А вот полукровке-Амаверу внешность досталась яркая, словно над ней поколдовали боги. Так что я с ним согласна: невеста нам нужна умная, красивая, ну, прям как я! И чтобы у неё не оказалось «сюрприза» под юбкой!

– Не будь мы родственниками, женился бы на тебе, – будто прочитал он мои мысли. – Ты, вон, как расцвела. Наверняка уже с кем-то встречаешься.

– Ну-у... – загадочно улыбнулась я.

– Рассказывай, кто он?

С Амавером, несмотря на его вечную занятость и близкий свет монаршей славы, у нас сложились доверительные братско-сестринские отношения. Вот уж с кем можно поговорить обо всём, не замечая хода времени.

– Его зовут Ромери де Кальди, – рассказала я, уверенная, что он не растреплет об этом ни моим родителям, ни своим.

– Оу... Знаю я этот род, – недовольно скривил он губы.

– Да? Что, нехороший?

– Конкретно про твоего парня ничего сказать не могу, но семья у него – поганенькая. Не думаю, что твои родители согласятся на твой союз с носителем этой фамилии.

– Мама с папой их знают?

– Знают. Один де Кальди учился вместе с твоими родителями и тоже был исключён из академии. Была там тёмная история, связанная со всеми ими. Де Кальди тогда исключили.

– Ромери вроде бы неплохой парень. И от меня без ума, – самой себе ответила я, чтобы успокоить всколыхнувшееся недоброе предчувствие.

– Смотри сама. Можешь спросить у родителей о его семье.

– А ты не в курсе, что конкретно не поделили мои родители и семья Ромери?

– Не поделили твою маму. Де Кальди даже знакомил её со своей семьёй, хотел свататься. Вот у него и вышел конфликт с твоим отцом.

– Плохо, – поморщилась я. – Но Ромери уверен, что я простолюдинка, и всё равно позвал меня замуж. Он не такой, как его семья.

– Зная твою маму, скажу сразу: готовь своего парня, чтобы после свадьбы взял твою фамилию. А лучше до. Потому что иначе брака вам не видать.

– Ох... Ладно, ближе к делу решим. Я что-нибудь придумаю.

– Даже не сомневаюсь, – улыбнулся Амавер. – Что ж, не буду мешать тебе химичить, – он поднялся, чтобы уйти.

– Бодрящий эликсир нужен?

– Точно же! Хотел попросить, но забыл. Спасибо, что напомнила.

Я сняла с верхней полки чуть запылившуюся тёмную бутыль сваренного ещё в августе эликсира.

– Держи. Это последняя с той партии. Будь осторожен. Он настоялся, очень крепкий. Добавляй по чайной ложке в чай или кофе с утра.

– Хорошо, буду выпивать по чашке каждое утро, – просиял этот белобрысый негодяй.

– Сейчас как отниму!

– А! А! – он проворно отвёл в сторону руку с бутылкой и, смеясь, ветром вылетел из лаборатории.

– Вот ведь... – проворчала я ему вслед, махнула рукой и с головой погрузилась в работу, забыв даже про назревающие проблемы в отношениях с Ромери.

Опомнилась я, когда в окно уже вовсю сияло утреннее солнце (в январе оно встаёт в девять), а в коридоре звенел колокольчик, собирающий домочадцев на завтрак. Обычно первая трапеза бывает в восемь утра, но после вчерашнего гуляния всем разрешили спать на час дольше.

– Что ж, отнесём зелёные пузырьки маме Кэт, а коричневые – для тебя, Чики-чики, – посмотрела я на своего мирно дрыхнущего пса и смачно зевнула. – Или наоборот? Упс...

_________________

Историю родителей Лидии вы найдёте в дилогии "Демоника". Там вас ждут интриги, загадки, чудеса, любовь и много интересностей.

Обнимаю, ваша Натали Лавру

Глава 7. Коварная мстя

Лидия

После каникул

В пятницу вечером мы зажгли вечеринку по поводу начала второго семестра.

Я наварила гору веселящего зелья. Мой коронный рецепт, отвернувший адептов от алкоголя. А всё потому, что после моего зелья нет бодуна. Ты просто засыпаешь, а просыпаешься бодрый и здоровый. Ни амбре, ни тошноты, ни синяков под глазами. Разве только сушняк, да и тот лёгкий.

Бонусная прелесть моего чудо-зелья в том, что на вкус оно сладкое, ягодное. Пьёшь и жмуришься от удовольствия. Хочется залезть языком в пузырёк и вылизать его изнутри. Впрочем, многие добавляют в опустевшую склянку воду, взбалтывают и выпивают, чтобы не потерять ни капли.

На праздник Кэт со мной не пошла. Она вообще не любительница сборищ, но тут её захватила сумасшедшая идея создать книгу-артефакт с искусственным интеллектом. И всё: была Кэт и нет её.

А я настроилась зажигать. С каждым, кто ко мне пристанет. Потому что сама выпила склянку своего зелья. Ибо что-то я подзаколебалась с варевом против тьмы. Мне нужен мощный отрыв и яркие позитивные эмоции. Как раз профессор де Грасс забрала у меня первую партию.

Так что... Мальчики! Я иду к вам!

Встречали меня, как королеву местного разлива. То есть всей толпой подхватили на руки и понесли в эпицентр безобразия.

А дальше всё смешалось: танцы, пение до хрипоты и игры на грани приличия. Кажется, во время игры в бутылочку я перецеловала половину парней.

Веселились все.

Кроме Ромери, который уже пару дней был моим тайным подопытным сразу в двух зельях. Первое под кодовым названием «пусть я тебе приснюсь». Второе усиливает амурные чувства.

Что сказать? Испытания прошли успешно, а главное, подопытный козлина даже не подозревал об этом. Мои моментально впитывающиеся в кожу пластинки сработали превосходно!

Правда, не обошлось и без казуса. Кажется, пара пузырьков с «пусть я тебе приснюсь» отправились вместе с зельем, убирающим тьму. Профессор де Грасс прихватила их со стола вместе с бутылью.

Упс...

Половину зелья для Ромери я не успела смешать с супервпитывающейся сывороткой и разлить по формочкам, чтобы получить пластинки.

Пузырьки с добавлением моей, между прочим, крови, отправились к умирающему и заражённому тьмой чуваку.

Надеюсь, бедолага догадается, что мелкие склянки предназначены не ему. Ну, или профессор привезёт мне их обратно.

Несмотря на случившийся казус, Ромери своё получил.

Стоял тенью на вечеринке, подпирая плечом стену, и мрачно наблюдал, как я целуюсь с другими парнями. Пусть это не те глубокие поцелуи взасос, а просто смачный «чмок» в губы, но я даже улыбаться умею так, что все без исключения бравые воины встают по стойке смирно и салютуют.

После танцевального перерыва, где я вытанцовывала знойное танго с Дэниэлом, моим заказчиком зелий, Ромери с лицом смертника присоединился к игре в бутылочку.

– Воу-воу! – заголосили ребята. – Лия, если хочешь, выгоним его.

– Пусть играет, – коварно улыбнулась я и кивнула Ромери, чтобы крутил бутылку.

То ли судьба, то ли злой и кусачий рок, но горлышко с первого раза указало на меня.

– У-у-у-у! – заголосила толпа наблюдавших за нами зрителей.

Кажется, народ даже танцевать перестал – все смотрели на нас.

Ромери встал, протиснулся ко мне, потянул за руку, чтобы я встала, и приник к моим губам.

От него пахло мылом и мягкой мятной свежестью. Ага, значит, помылся, прежде чем идти сюда.

Откуда я знаю? Ромери пользуется дешёвой туалетной водой, аромат которой держится всего лишь час после нанесения.

Теперь же, после измен, кое-кому не видать дорогого парфюма в подарок на день рождения. А он, кстати, скоро: двадцать третьего января.

Мой неверный бывший выпендрился и надел на вечеринку свой лучший костюм из тёмно-синей шерстяной ткани с серебристой оторочкой, который берёг лишь для больших праздников.

Его каштановые крупные кудри в художественном беспорядке торчали в разные стороны. Этакая небрежная привлекательность. Когда-то в сентябре я влюбилась в него такого.

Неужели думает, что я и теперь куплюсь на красивенькую обёртку?

Грудь Ромери ходила ходуном, а ладони обняли моё лицо, будто он держал в руках величайшее сокровище в жизни.

А я? Я позволила ему поцеловать себя и даже ответила. Вовсе не потому, что в сердце ёкнуло. Вовсе не поэтому...

О, как права была Кэт! Лучше бы Ромери бежал из академии!

***

Лидия

Толпа гудела. Парни возмущались, что моему бывшему достался самый настоящий страстный и глубокий поцелуй. Кое-кто даже требовал справедливости.

Эх, знали бы они...

– Лия, – Ромери с трудом оторвался от моих губ и, преодолевая муки определённого характера, произнёс: – Умоляю, идём со мной?

– Идём, – обдав горячим дыханием его ухо и шею, ответила я.

Подсобка обнаружилась сразу за кулисами зала, в котором проходила вечеринка.

Я зажгла тусклый светильник на стене под потолком, в свете которого едва можно различить выражение лица собеседника.

– Лия... Лия... – прижимаясь ко мне, повторял Ромери, как в дурмане. – Будь со мной? Я не могу без тебя... – его губы потянулись к моим, но я отстранилась.

– Стоп! – я старалась придать лицу серьёзности, но моё забористое веселящее зелье всё решило за меня. Поэтому, рассмеявшись Ромери в лицо, я выдала: – У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

– Какое? – ему мой смех не понравился. Не в том плане, что я некрасиво смеюсь, а в том, что за полгода Ромери худо-бедно меня изучил. Даже ему ясно, что моё прощение ещё надо заслужить.

– Я позволю тебе быть рядом со мной. Для всех всё будет, как прежде, будто мы не расставались.

– Но? – он, не моргая, уставился на меня своими светло-карими глазами. Красивые скулы на лице замерли, как у мраморного изваяния.

– Так как новая любовь мне сейчас не нужна, это будет всего лишь ширма против толпы желающих добиться меня.

– Я не хочу быть просто ширмой! – оскорбился Ромери и отступил на шаг.

– Ладно, – легко согласилась я. – Не хочешь – не надо. Сегодня же найду себе другого. Свободен.

– Я понял, Лия! Ты меня так наказываешь, да? Или это проверка, на что я готов ради тебя?

– Нет, это не проверка. Я слишком занята, чтобы заводить с кем-то отношения. Толпы поклонников мне ни к чему.

– Выходи за меня, а? – огорошил меня он, а затем добавил слова, после которых всё встало на свои места: – Лия, я пойду против семьи, мне нужно только доучиться два года, а там устроюсь работать и смогу обеспечить нас.

Ага, как же! Два года подожди, а потом обещания истекут за сроком давности. Знаем мы таких пустозвонов.

– Ты плохо расслышал? – осадила я его. – Ты не нужен мне ни в качестве парня, ни в качестве жениха. Если ты не будешь моим прикрытием, я найду друго...

– Нет! – не дал он мне договорить. – Не надо никого искать! Я буду твоей ширмой. Буду рядом. И добьюсь, чтобы ты меня простила.

– Будешь приставать – я обнулю наш договор.

– Это жестоко, Лия, – не давать мне шанса... – кажется, до него начало доходить, что наш поддельный роман – это вовсе не путь к возрождению отношений.

– Тебе ли говорить о жестокости?

– Я жалею о том, что сделал. Дико жалею. Но обратно уже ничего не вернёшь, – карие глазищи с покрасневшими белками страдальчески глядели на меня.

– Вот именно! – припечатала я. – Будешь встречать меня после пар. Прогулки там всякие, вылазки в город, когда я свободна, непринуждённое общение на людях... И всё. Как только мы остаёмся наедине, наши «отношения» прекращаются. Всё ясно?

Очередной затравленный взгляд в мою сторону.

– Ясно.

– Тогда идём?

– Могу я поцеловать тебя? Ещё раз?

– Мне расценить это как приставание?

– Чёрт, нет...

Я взяла его за руку и вывела из подсобки.

Нас встретили улюлюканьем. Кто-то откровенно не поддержал наше воссоединение, выкрикивая оскорбления в адрес Ромери. Но мне было всё равно, потому что распушившие хвосты парни разом стухли и сдулись.

Что ж, наконец-то от меня отстанут!

***

Катаринины по-эльфийски раскосые серые глаза ошарашенно выпучились на меня.

– Что? Ты снова с Ромери? Но он же... – она даже запыхтела от возмущения. – Он же предал тебя! И ты хотела ему отомстить!

– Хотела. И отомстила, – деловито кивнула я.

– Как?

– Для всех мы снова вместе, – видимо, на моём лице отразилось коварство, потому что Кэт разом перестала хмуриться.

– А на самом деле?

– А на самом деле – он прикрывает меня от назойливого мужского внимания.

– То есть всё понарошку?

– И-мен-но! – отчеканила я.

– Ну, ты даёшь! Но как же ты будешь с ним... целоваться? – на бледных щёчках подруги проступил румянец. – Тебе не противно? Он же с другими... ну, это...

– Нет, не противно, – усмехнулась я. – Уж что-что, а целуется он классно.

– Ох... Но как же любовь? Вдруг ты встретишь того самого, но он, увидев, что ты с другим, отступится? – в Катарининой голове не укладывалась новая информация.

– Значит, это не тот самый. К тому же мне пока не нужны отношения. У меня супермегасложный заказ! Так что после завтрака отправишься на учёбу без меня.

Наивная Кэт, которая в жизни лишь раз целовалась с парнем, тяжко вздохнула. Будь её воля, она снабдила бы теми самыми и себя, и меня.

«Ну, а у меня жаркая любовь к зельям. Наука зельеварения – вот моя самая большая любовь в жизни. В конце концов, не всем же юным девам мечтать о замужестве и выводке детей!» – так думала я, не подозревая, какую свиноматку вскоре подложит мне судьба.

Глава 8. Пусть я тебе приснюсь

Лидия

Зелья, предназначенные для Ромери и уехавшие к умирающему чуваку, не вернулись ко мне.

Более того, после моего вранья, что это укрепляющий эликсир (пришлось утаить от профессора истинную природу экспериментального продукта), профессор де Грасс не просто прихватила три флакона, но и порекомендовала болезному принимать их перед приёмом лекарства против тьмы. Якобы укрепляющее зелье избавит пациента от побочек.

До середины следующей недели я благополучно забыла о трёх пузырьках «пусть я тебе приснюсь», пока Талиса де Грасс не пришла ко мне в лабораторию с разговором.

– Лия, как продвигается работа? – разумеется, профессор имела в виду успехи с зельем против тьмы, а не мои прочие заказы.

– Вот, смотрите, я провела опыты, где в колбочки с молекулами тьмы поместила разные вещества, используемые в зельях, нейтрализующих её, – я достала из холодильного бокса опытные образцы. – А теперь внимание! Это синецвет дикий, который вы добавляли в зелье, – указала на первую колбу с плавающими в грязной жиже ошмётками тьмы. – Это расторопша концентрированная, – во втором сосуде грязи было чуть меньше, но тёмные хлопья всё равно вяленько плавали, не оседая на дно и не всплывая на поверхность. – Третий образец – это концентрированный порошок цинии[1]. Видите? Тьма распалась и осела на дно.

– Странно. Не припомню, чтобы цинию использовали в очищении организма и нейтрализации ядов. У неё больше сорбирующие свойства... – удивилась профессор.

– Я обнаружила её дополнительные свойства не так давно во время предыдущего эксперимента. Пока что опробую разные варианты с этим порошком. Чувствую, что двигаюсь в правильном направлении. Кстати, как ваш заражённый? Зелье действует?

– Действует. Правда, на вкус хуже, чем предыдущее. Он просил, если это возможно, добавить туда какую-нибудь отдушку. Но зато побочные эффекты не такие страшные.

– Рассказывайте!

– Ничего такого. Самочувствие уже лучше, но он говорит, что ему снятся какие-то странные сны, в которых он, словно наяву, разговаривает с кем-то... Точно не знаю, может, это отголоски действия прошлого зелья? Или синдром отмены? Не могла бы ты ещё дать укрепляющего зелья?

Оп-па-па!

Надо срочно что-то придумать, чтобы не спалиться, что бедолага выпил варево с моей кровушкой.

Зелье «пусть я тебе приснюсь» не просто дарит спящему образ меня, а ещё и несёт в себе частицу моей натуры. А так как я варила его специально для Ромери, смысл моего послания во сне будет таков: «Ах ты, козлина драная! Посмел облизываться на кого-то, кроме меня?! Я покажу тебе, как смотреть на других баб! Бревно тебе в панталоны и бельмо на глаза!»

Это я, конечно, утрирую. Всё же я леди. Но бедному заражённому всё равно мало не покажется. Ведь для Ромери я расстаралась, и зелье вышло забористым. Ну, хоть на меня полюбуется, и то хорошо.

Однако больше такой путаницы я не допущу. В следующий раз к болезному поедет уже настоящее укрепляющее зелье.

– Конечно, я сварю ещё, – с готовностью согласилась я. – Это не обязательно, но хуже от него не станет.

– Спасибо, Лидия. Ты даже не представляешь, что делаешь для меня и нас всех!

Лестно, конечно, но меня немного смущает формулировка «для нас всех». Для кого это для всех? Я думала, заражённый только один.

Ненавижу загадки, в которых слишком мало исходных данных, чтобы разгадать их.

– Да ладно. Пожалуйста. А как зовут этого вашего наречённого? – поинтересовалась я чисто чтобы поддержать беседу. Хоть буду знать имя бедолаги, которому снюсь. Или не буду.

– Я не могу ответить, – виновато поджала и без того тонкие губы профессор. – Его личность – строго инкогнито. Могу лишь передать ему твои рекомендации по приёму зелья.

– Передам. Обязательно. Когда приготовлю новую партию, – пора заканчивать этот обмен вежливостью. – Мне пора вернуться к работе.

Мадам де Грасс чувствовала неловкость после отказа и, чтобы утешить меня, добавила:

– Твоя личность для него тоже скрыта. Я сказала, что работаю с проверенным и опытным зельеваром. Он ни в коем случае не должен знать, сколько тебе лет, и что ты адептка академии.

Да уж, утешила. Плюс намекнула, что мне неплохо бы пока оставаться под её крылышком – для солидности.

Я скрыла усмешку.

– Не переживайте. У меня всего лишь профессиональный интерес, – отмахнулась я.

– Ах, да, чуть не забыла! – профессор де Грасс выудила из сумки увесистый мешочек с монетами. – Здесь двести десять золотых. Зелье действует и Э... пациент чувствует себя прекрасно!

– Рада быть полезной, профессор, – кивнула я, убрала мешочек к себе и вернулась к работе.

Теперь у меня времени до утра. Завтра четверг, и я нагло прогуляю занятия. Вот вернусь в комнату после завтрака и залягу спать на весь день до пятницы.

Увы и ах! Кое у кого оказались совсем другие планы на меня.

[1] Не путать с цветком циннией. Это разные растения.

***

Лидия

Я сонной поступью плыла от учебного корпуса к себе в комнату – спать. Даже есть не хотелось. Пока варила зелье-убийцу тьмы, натрескалась сырного крекера, который заботливо подложил мне в сумку Ромери.

Нет, я вовсе не боюсь, что печенье отравлено или приворожено. Во-первых, у меня на руке браслет-артефакт, который на раз-два распознает любое магическое воздействие на пищу. Во-вторых, крекер этот Ромери вручил мне на виду у всей моей группы, поэтому, случись что, из академии попрут именно его.

После нашего громкого воссоединения Ромери вёл себя, как зайка-лапушка: встречал-провожал, сидел рядом со мной в столовой, дарил милые безделушки и вообще всячески проявлял заботу. Ну, прям образцово-показательный ухажёр, если не принимать во внимание его малодушные измены.

Есть вещи, которые не прощаются, хоть ты в ногах ползай. Но всё же ухаживания я принимала с удовольствием, а Ромери читал в моих довольных улыбках шанс на возврат к прежним всамделишным отношениям.

Пусть думает, что хочет. Пока что нас обоих всё устраивает.

Я, вот, например, всю ночь чувствовала себя всемогущей богиней. Потому что я люблю варить зелья, а травки-склянки-порошки любят меня. Вот она взаимность и счастье!

Ещё печенюшки скрасили моё и без того прекрасное времяпрепровождение.

Опустевший бумажный пакет от крекера сгорел в камине, а я спаслась от голода. Спасибо моему заботливому бывшему.

Ночка у меня выдалась бурной и прогрессивно успешной.

Новое зелье готово! Точнее, я его сварила, дала мышам, и тьма в них отступила, скрылась так, что кажется, будто её и в помине нет и никогда не было. Все зверюшки бодры и веселы, жизненные показатели в норме. Красота!

Впереди ещё блок тестов и испытаний, но это будет уже шлифовка рецепта зелья. Основная работа сделана.

Я даже прислушалась к пожеланиям клиента и добавила мяты в чёрное, похожее на свежий берёзовый дёготь, пахучее варево. Ядрёный горький запах смягчился. Всё-таки мята – хорошая трава.

Ну, неизвестный чувачок, не судьба тебе помереть. Будешь жить, пока платишь мне за зелье. Я прям чувствую себя героиней-спасительницей.

– Лия! – короткий оклик сзади.

Ах, да, я не только спасительница, но и девушка Ромери.

– Привет, – он догнал меня и, обняв за талию, притянул к себе. Поцеловал коротко, нехотя оторвался от моих губ, чтобы я не сочла это за приставание. – Я искал тебя вчера, но Кэт сказала, что ты в лаборатории и что тебя ни в коем случае нельзя беспокоить.

– Верно сказала, – кивнула я. – Что-то случилось?

– Я хотел зайти к тебе, но увидел, что туда направляется профессор де Грасс. Не успел тебя предупредить.

– Всё в порядке, Ромери.

– Да? Я подумал, что ночью ты варишь что-нибудь запрещённое... – выглядел он и в самом деле взволнованным.

Ещё как запрещённое! Даже невозможное!

– Не переживай. Профессор просто проверила мою индивидуальную работу по зельеварению и всё.

– Значит, она не станет тебя исключать? – Ромери слегка отстранился, а его рука скользнула по моей сумке, висящей через плечо. Предательские монеты в мешочке недвусмысленно брякнули. – О, что это? Деньги? – он через ткань сумки нащупал увесистую мошну. – О, богиня! Это же целое состояние! Откуда у тебя столько? Ты, что, украла?

Кажется, я уже начинаю жалеть, что в качестве ширмы выбрала Ромери...

Спать хочется дико, а тут ещё приходится напрягать мозг, чтобы правдоподобно выкрутиться.

– Это не мои деньги. И вообще: нечего ощупывать мою сумку. Профессор де Грасс дала мне их, чтобы я купила ингредиенты для зелий.

– Почему именно тебе? – недоверчиво прищурил глаза Ромери. – Для этого есть специальный человек.

– А сам как думаешь, почему? Потому что я гений зельеварения! Я лучше любого лаборанта отличу качественный синецвет от залежавшегося и окислившегося.

– Ладно, понял, – он заметно расстроился, узнав, что деньги не мои. – Просто я думал, что профессор тебя недолюбливает. Только глухой не слышал, каким голосом она вызывает тебя на ковёр.

Уж что-что, а развивать эту тему мне не хотелось. Даже есть не хотелось – лишь бы скорее доползти до мягкой постельки!

– Проводи меня до комнаты. Я просто валюсь с ног, – и я пошатнулась для наглядности.

– У меня есть идея получше, – и он, блеснув молочно-белой зубастой улыбкой, от которой я когда-то была без ума, подхватил меня на руки и понёс.

А я? Устало уткнулась ему в ключицу и задремала.

Знала бы я, что это будет единственный мой сон за сегодня...

Глава 9. Страшная книга и голая девица

Лидия

Под дверью моей комнаты Ромери поставил меня на ноги и придержал за талию, чтобы я, сонная, не улеглась спать прямо на полу.

Я даже позволила ему ступить следом за собой на порог, как вдруг...

Сон сняло, как будильником по башке.

– А-а-а! Это что, блин, такое? – в ужасе завизжала я.

Пол, стены и потолок нашей с Кэт погружённой в полумрак комнаты облепили огромные чёрные жуки-короеды. Точнее, будь они мелкими, я бы абсолютно точно опознала в этих продолговатых тварюшках короедов. Теперь же это были громадины размером с мой кулак.

Они сожрали в комнате всё: шкаф вместе с одеждой, кровати, обои, стол, стул, книги с тетрадями...

Продуктами их жизнедеятельности было заляпано всё, даже оконное стекло, держащееся на остатках недоеденной рамы. Скоро и оно...

«Дзынь кх-х-х!» – как бы подтверждая мою мысль, разбилось оно, впуская в комнату солнечный свет и январский мороз.

И тут я увидела...

– Катарина! – вскрикнула я и хотела броситься к лежащей без чувств обнажённой подруге, но жуки облепили мои ботинки и принялись их грызть.

Сперва надо разобраться с тварями. Нельзя их выпускать из комнаты. Но как? Магию под угрозой исключения из академии использовать нельзя.

А, пофиг!

Насекомые физически и энергетически устроены гораздо проще, чем животные. Поэтому, чтобы их убить, можно воспользоваться простым, но достаточно энергозатратным заклинанием. Оно универсальное и для растений, и для насекомых. Я пользовалась им, чтобы избавить картофельное поле от жуков-вредителей и сорняков.

– Лия, тебя же исключат! – завопил Ромери, когда понял, что я собралась магичить.

– Заткнись и не мешай! – велела ему. Видимо, мой тон сработал, и мой спутник застыл столбом.

Стоило мне пустить магию в ход, оглушающе завыла сирена. Даже стены вздрогнули и завибрировали.

Но я была бы не я, если б не довела дело до конца. Жуки попадали с потолка и стен, сложили лапки в молитвенном жесте и перевернулись на спины.

Фух!

Я скинула с себя пальто, завернула в него еле живую, изрядно покусанную, Кэт и собиралась скомандовать Ромери, чтобы бегом отнёс её в лазарет, как прямо перед нами вышел из портала ректор нашей альма-матер Юнери де Кастеляврест.

Мужчина быстро сориентировался, просканировал ауру пострадавшей и снова исчез в портале вместе с Кэт, однако спустя пару минут вернулся злющий:

– Адептка Ферб, адепт де Кальди, потрудитесь объяснить, что здесь происходит?

– Мы сами только что пришли, – заявила я. – Сегодняшнюю ночь я с разрешения профессора де Грасс провела в лаборатории зельеварения. Утром Ромери встретил меня на крыльце учебного корпуса и проводил до комнаты. Когда мы открыли дверь, я увидела там вот этих ужасных жуков и Кэт без сознания. Жуки заползли мне на ботинки и принялись их грызть, а другие хотели вылезти в коридор! Мне пришлось применить магию, чтобы спасти подругу и обезопасить остальных адептов от опасных тварей.

– Де Кальди, вам есть что добавить? – грозно зыркнул на Ромери ректор.

– Всё было именно так, как сказала Лия, – отчитался тот.

Уф, суровый мужик этот наш ректор! Вроде бы старик стариком, но энергетикой своей задавит кого угодно! Даже мне стало не по себе. Хотя, казалось бы, куда уж больше.

– Вечно с вашими семейками одни проблемы. Сплошная головная боль... – проворчал ректор, который прекрасно знаком с моими родителями, и он же подписал разрешение, чтобы папуля каждое утро порталом забирал меня на тренировку.

– Господин ректор, – назвала его по должности, чтобы не ошибиться ненароком в произношении длинной фамилии, – Могу я навестить Катарину аль Тикси?

– Нет, не можете, – очень и очень грозно ответили мне.

Ректор отправил кому-то магический маячок, а сам принялся осматривать комнату, не брезгуя наступать в чёрную слизь жучьих фекалий.

– Хм. Артефактная магия, – сделал он заключение. – Однако, странные плетения... Много и... Хаос подери! Сам чёрт ногу сломит!

– Возможно, Катарина всё объяснит, когда придёт в себя? Я могу помочь в лечении. У меня ведь...

– Тихо! – гаркнул магистр де Кастеляврест. – Я и без вас разберусь, что и как делать! Стойте на месте! Я вас пока никуда не отпускаю.

Дальше он опросил соседок, которые, оказывается, слышали ночью крики из нашей комнаты, но не забили тревогу – подумали, что кому-то снится страшный сон.

Потом прибыла целая магическая комиссия, и нас спрашивали об одном и том же на разные лады. Я раз десять воспроизвела свои действия от и до, в том числе заклинание, которым убила жуков.

После процессия переместилась в кабинет ректора, и уже там комиссия решала, исключать нас с Кэт или нет. Ромери тоже попал под раздачу, но отделался выговором за то, что оказался не в том месте не в то время. Так сказать, не помешал мне нарушить правила заведения.

До обеда мы проходили допрос и писали объяснительные, а после в ректорат привели заплаканную Катарину в чужом мешковатом платье.

Информацию из моей подруги выковыривали безжалостно, не давая поблажек в связи с её состоянием.

Кэт, глотая слёзы и дрожа всем телом, рассказала всё как на духу: и про книгу с искусственным интеллектом, и про то, что в качестве умного артефакта опрометчиво выбран сборник природно-бытовых заклинаний, и про то, что книга «ожила», призвала ночью в комнату жуков-короедов и наслала на Кэт паралич.

Самое интересное, что Катарина, в отличие от меня, не нарушала правил академии. Артефактная магия в общежитии разрешена. Ибо почти у каждого адепта есть при себе артефакт.

После допроса с пристрастием нас троих выставили в коридор – ждать приговора.

– Лия, ты не говорила, что твои родители тоже учились в академии, – задал свой полувопрос Ромери.

– Учились, – не стала упираться я.

– Тогда почему вы живёте в деревне? – удивился он. – С дипломом магакадемии можно жить, ни в чём себе не отказывая.

– Мои мама с папой не закончили её, – вздохнула тяжко. Голова гудела от недосыпа и переизбытка информации. – Их отчислили.

– Вот и моего дядю отчислили со второго курса, – кивнул Ромери. – Иначе моя семья не жила бы сейчас так бедно.

– И мой папа тоже учился здесь, – эхом отозвалась Кэт, уныло опустившая голову вниз. – Он получил диплом, а я – не получу, – она всхлипнула. – Я опозорила его...

– Не говори ерунды. Никого сегодня не отчислят! – фыркнула я. – Максимум назначат штраф и отработку.

– Мы ведь теперь вообще без вещей... – напомнила она. – Мне целительница из лазарета одолжила платье и ботинки.

– И у меня нет белья на замену, – тут уж я печально покивала. До зуда хотелось сходить в душ и надеть свежее бельё. – Неприятно это, конечно, но шмотки мы купим. А вот тетради...

С учебниками и лекционными тетрадями вышла засада. Тут уж никакая магия не поможет их восстановить.

– О-ох... – простонала подруга. – Лия, прости! Я так тебя подвела!

– Не оставлять же тебя на съедение жукам, – не слишком-то обольстилась я. – А то ко мне подселили бы Никки, а её титулованную персону я привыкла строго дозировать.

– Лия виртуозно убила всех жуков, – поделился воспоминаниями Ромери. – Очень быстро, – тут на его лице отразилась бурная мыслительная деятельность. – Лия, а... – снова пауза на раздумья. – Насколько я знаю, это энергозатратное бытовое заклинание. У тебя, что, настолько большой резерв?

– Ты многого обо мне не знаешь, пупсик, – игриво подмигнула ему. – Я – сплошной сюрприз!

Ромери как-то печально улыбнулся, поняв, что отныне мои секреты ему так просто не раскроются. Доверие потеряно безвозвратно.

Вскоре нас снова запустили в ректорат. Магистр Юнери де Кастеляврест зачитал нам всем по очереди приговор. Начал с главной звезды – меня:

– Лия Ферб: штраф двести десять золотых, чтобы компенсировать безвозвратно испорченное имущество Магической академии имени Максимилиана де Таура... – начал объявлять он, а мне в голову закрались подозрения: когда этот хрыч успел обшарить мою сумку на предмет гонорара за зелье против тьмы? Я, конечно, рассчитывала на штраф в десять злотней, но ведь не в двести десять! Что за грабёж?

Ромери икнул от удивления и вытаращил глаза.

Катарине поплохело, и она закрыла ладонью нижнюю половину лица.

– ...также вам назначена отработка в лаборатории зельеварения по будням сроком в два месяца, – продолжил ректор. – Сумму необходимо выплатить в течение двух недель, а отработку начать с понедельника следующей недели.

Фух! За две недели я заработаю денег, и нам с Кэт хватит на новый гардероб. А отработка в лаборатории зельеварения – это вообще не наказание, а смех на палочке. Профессор де Грасс нарисует мне максимальное количество часов отработки. Правда, что-то не смешно после двухсот десяти золотых, которые приятным грузом оттягивают сумку.

– Катарина аль Тикси: штраф десять золотых, отработка на кухне по будням в течение месяца. Начнёте с понедельника следующей недели, – и пояснил: – Наказание назначено вам за то, что вы не соблюли технику безопасности и принесли нестабильный вредоносный артефакт в жилое помещение. Штраф – за порчу казённого имущества.

– Ромери де Кальди: мытьё полов в тренировочном зале по будням после ужина в течение месяца.

Ромери мрачно кивнул, но я заметила, как он вздохнул с облегчением, что ему штраф не назначили.

– Пока ваша комната непригодна к проживанию, вас расселят по комнатам, где есть свободные места, – добил ректор. – Одежду и писчие принадлежности на первое время вам выдадут из гуманитарного фонда академии. Приобрести всё необходимое вы сможете в эти выходные.

Отлично. Значит, завтра будем ходить в тряпье, похожем на картофельный мешок.

– Магистр де Кастеляврест, – подала голос Кэт. – Простите, а что стало с книгой?

– Полагаю, её уничтожили жуки, – ответил тот и вдруг нахмурился. – Почему вы спрашиваете?

– Книга парализовала меня, чтобы я не смогла её обезвредить. Отогнать жуков ей ничего не стоило... – трясясь от страха, поведала Катарина.

– Какой энергетический резерв вы встроили в артефакт?

– Примерно десять моих потенциалов.

Да, Кэт долго корпела над своим детищем. А ещё ей помогала я.

– Считайте, что после всех манипуляций у неё осталось не более двадцати процентов мощности, – пожал плечами ректор.

– Если только она не нашла, где можно подзарядиться...

Ректора словно припечатали сзади раскалённым докрасна клеймом. Он резко вскочил, выпучил на нас глазищи, затем открыл портал и торопливо скомандовал:

– Ферб, Тикси, за мной!

***

Лидия

Портал привёл нас троих в читальный зал библиотеки, где, на первый взгляд, всё было обыденно и мрачно.

За одинокими столиками сидели немногочисленные адепты и лаборанты, которые вяло встретили взглядами наше появление и снова уткнулись в свои ботанические дела.

– Вон она! – указала пальцем Кэт.

В магической секции среди справочников со встроенными в них автоматическими поисковиками скромно притулилась наша беглянка. Единственный коричневый с чёрными пятнами корешок среди однотонно-серых.

И заряжалась, зараза!

Книженция с искусственным интеллектом безошибочно нашла, где пополнить резерв. Вероятно, она пролежала на полке-зарядке несколько часов, пока нашу троицу допрашивали.

Ой, кажется, что-то будет...

Как только мы дружненько дёрнулись в сторону, книжица вспорхнула голубем и закатила такой шухер, что библиотека превратилась в бумажный ад.

Все книги слетели с полок и, порхая страницами, принялись кружить в воздухе, временами пикируя кому-нибудь в голову.

Мои догадки по поводу пополненного резерва поганки подтвердились. Зарядилась она досыта.

М-да... Кажется, Катаринин артефакт принёс академии гораздо больше убытков, чем мы думали. Надеюсь, штраф за разгром библиотечного зала не повесят на меня. Тут уж я точно не виновата. А то нашли богатейку.

Двести десять золотых штрафа, ну, надо же! Кровненьких моих... Ух, как я зла!

– Всем поставить щиты! – прокричал ректор, а сам какими-то немыслимыми заковыристыми заклинаниями пытался взять книгу-артефакт под контроль.

Если наша бедовая гадина-книга превратила остальных сородичей в такие же артефакты, это засада! Засада из засад!

Я укрыла своим силовым щитом застывшую в ужасе подругу и зорко следила за манипуляциями магистра де Кастелявреста.

А он хорош! Неспроста занимает пост главы академии.

Интересно, чего такого натворили в юности мои родители, что стали для него «головной болью»? Надо будет на досуге расспросить папулю, а то мама точно не расколется. Как только речь заходит о мамулиной учёбе в академии, у неё тут же портится настроение и начинает болеть голова.

Оп! Кажется, я отвлеклась, будто в дрёму уплыла в самый неподходящий момент.

Тем временем ректор, притянув невидимым лассо книгу и азартно победоносно сверкнув глазами, исчез в портале вместе с ней, а мы с Кэт так и остались стоять посреди погрома.

– К-как д-думаешь, т-теперь н-нас исключат? – дрожащим голосом спросила подруга.

– Напротив! – ободряюще (надеюсь) улыбнулась ей в ответ. – Ректор так довольно улыбался, когда охотился на книгу, что, подозреваю, уже планирует слепить на её базе какую-нибудь боевую штуку.

– Ох, не знаю, Лия... – вздохнула Кэт и обессиленно плюхнулась на библиотечный стул. – Это же всё из-за меня...

Катарина выглядела донельзя потешно в чужом сером платье, печальная и сидящая среди распластавшихся по всему полу книг (к счастью, не оживших, тьфу-тьфу-тьфу!). Тихоня, едва не устроившая нам всем апокалипсис местного масштаба.

Горжусь! Моя школа!

Ректор за нами так и не явился, а мы, худо-бедно объяснив работникам библиотеки, что случилось, поплелись прочь. Поплелись – потому что сил у двух голодных адепток почти не осталось. Да-да! Даже на безобразия! Ибо напроказничали мы сегодня качественно. Пора и на покой. А уж потом, с новыми силами, мы отчебучим что-нибудь ещё.

Еле успели на ужин, где поделились приключениями с друзьями, уже поджидавшими нас за столом.

Ромери намертво прилип ко мне, зарывшись носом в мои несвежие волосы. Да и вообще я вся была изрядно пахнущая разнообразными «ароматами», начиная с горького зелья против тьмы и заканчивая фекалиями гигантских жуков.

Мой влюблённый бывший не замечал ничего, кроме захлестнувших его с головой чувств, даже косых и откровенно брезгливых взглядов герцогини Николетты.

Прости, Никки, но тебя я не посвящу в тайну своих ненастоящих отношений. Смотри и думай, какая же я всепрощающая тряпочка.

– Лия, хочешь переночевать у меня? – шепнул мне на ухо Ромери, воспользовавшись моментом, пока девочки за столом уткнулись в свои тарелки и активно работали челюстями.

– А мыться мне предлагаешь в вашей общей душевой?

– Нет, но можно принять душ у себя на этаже, а потом спуститься ко мне.

– По-твоему я болванчик с бездонным резервом – мотаться туда-сюда? Прошлой ночью я не ложилась спать, – напомнила ему. – Если ты рассчитываешь домогаться до меня, то закатай то, что раскатал.

– Да я не...

– Вот и славно! Я лучше переночую в выделенной мне комнате.

Ибо папуля в пять утра откроет портал туда, где буду я, и, думаю, вид спящих на заднем плане парней его не обрадует.

К концу ужина Кэт начала приходить в себя и даже расправила плечи и подняла выше подбородок. Правда, «воскрешение» далось ей с трудом. Хоть её и хорошенько подлатали в лазарете, фантомные ощущения после того, как тебя поели жуки, – та ещё дрянь. Но Кэт справится. Мы ещё не из таких передряг выбирались.

Завтра после занятий нас ждёт большой шоппинг, где мы потратим все-все мои заработанные кровью и потом денежки. Печа-а-а-аль!

После вечерней трапезы мы отослали Ромери заниматься своими делами, а сами направились к заведующему общежитием, чтобы распределил нас по комнатам, потом к кастелянше.

По дороге Кэт снова расплакалась.

– Я должна рассказать папе о случившемся... Мы тебе всё компенсируем! – сипела она.

– Не вздумай ни о чём рассказывать! – запретила я ей. – Этого ещё не хватало!

– Но у меня всего одиннадцать золотых... Вещи не на что купить. Да и мама будет спрашивать, что стало с моими платьями...

– У меня хватит денег на новые вещи. Я заплачу. Потом сочтёмся. А маме своей скажешь, что произошло какое-нибудь ЧП.

На этом наш разговор завершился, и мы прибыли к заведующему.

Угадайте, чья комната мне досталась? Правильно! Никки!

Блин... Может, ещё не поздно напроситься к Ромери?

Глава 10. Виражи судьбы

Лидия

Грабительский штраф пришлось платить. Якобы после какой-то там трагедии, случившейся много лет назад, правила академии ужесточились. Меня вообще должны были исключить, но, учитывая мой герцогский титул и тайну имени, «пощадили» и развели на денежки, решив, по-видимому, что от богатейки не убудет.

Но деньги-то были мои кровные! Я с конца сентября обеспечиваю себя сама и ни монеты не беру у родителей! Вот что обидно!

Короче, меня наказали за благородство. Типа: не выпендривайся, деточка, и не отсвечивай, а штраф послужит тебе уроком.

Я, до онемения сжав зубы, протянула магистру де Кастелявресту тот самый мешочек с монетами, который даже не открыла.

С того дня я люто невзлюбила нашего ректора.

Козёл!

Мне в голову даже закралась крамольная мыслишка, что ректор и есть тот самый загадочный заражённый тьмой. Неспроста же он отжал у меня ровно ту сумму, которую заплатила профессор де Грасс. Умно, блин! Получается, я изобрела гениально-невозможное зелье за бесплатно.

Плюс моя любимая Талиса де Грасс подозрительно малодушно не заступилась за меня перед ректором, а лишь велела купить в лабораторию новенькую, зачарованную от поджога и загрязнения, тахту. Лежанка, к слову, была очень в тему, но это ещё не значит, что я простила штраф!

Всё! Подмешаю в следующую партию зелье для икоты и погляжу, он это или нет.

Ну, а то, что наш болезный – названный сын Талисы де Грасс, это, возможно, байка. Либо у магистра де Кастелявреста года бегут быстрее, и он из-за болезни постарел и иссох быстрее.

А с икотой хорошая идея... Надо попробовать!

***

Наглость номер два: Катарине не вернули книгу. Более того, ректор не дезактивировал артефакт, а поместил его в специальную камеру и – не поверите! – общался с ним! Или с ней...

Об этом я узнала случайно, когда нашу группу водили на экскурсию в подземелья академии.

Сдаётся мне, наш ректор со всех выскочек имеет выгоду. Тут оштрафовал, тут изъял и присвоил... Ни поторговаться с ним не вышло, ни договориться о взаимной выгоде. Не люблю я таких.

***

В апреле у Ромери началась сессия. Третий курс боевиков отстреливался раньше всех, потому что после недели каникул их на два месяца забирают на первую в их жизни полевую практику.

Поэтому, пока шли экзамены, мой бывший возлюбленный ходил мрачнее тучи и каждую свободную минуту старался провести со мной.

Я давно привыкла к объятиям и поцелуям. Так сказать, вжилась в роль счастливой влюблённой. А вот Ромери...

– Лия, выходи за меня, а? – в очередной раз с надеждой спросил он.

Сегодня даже сунул мне под нос красную бархатную коробочку с кольцом.

Да уж, мечты сбываются. Когда забываются.

Колечко, к слову, было тонкое, с бриллиантовой россыпьюспереди. Ромери ради него, наверное, залез в долги.

Кое-кто слишком увлёкся игрой в отношения. Или моя холодность его так уязвляет, и Ромери одержим спортивным интересом завоевать меня.

Не выйдет, дружочек!

– Неа! – как обычно отмахнулась я. – Убери. Ты же знаешь, я не люблю цацки.

– Хочешь, я прямо завтра сообщу родителям о своём намерении? Мне плевать, что они сделают!

– Чтобы они потом собак на меня спустили? – озвучила очевидное. – Ромери, ты совсем головой не думаешь?

– А мы поженимся, и тогда они уже ничего не смогут сделать.

– С чего ты взял, что я хочу за тебя замуж? У нас вообще отношения не настоящие, – напомнила ему. Вдруг забыл?

– Да, но... Я думал, ты меня всё же простила. Ведь я давно уже не смотрю на других. Я люблю тебя, – и посмотрел так, словно от моего ответа зависит его судьба.

Впрочем, он и раньше умел разговаривать взглядом. Глаза у него чарующе выразительные. Правда, на меня эта красота больше не действует.

– Ромери... – вздохнула устало.

Мы сидели в академическом парке под тёплыми апрельскими лучами солнца, и нам бы мурлыкать о чём-то счастливом и любовном, но нет, розовые сердечки и милые поцелуйчики – это не про нас.

Отчего-то мне вот прямо сейчас стало ясно: пора вычёркивать бывшего из жизни. Кажется, мы слишком заигрались. Ромери даже поверил в эту игру.

– Ты снишься мне каждую ночь, – говорил он, держа в руках мою ладонь. – Даже когда я пытаюсь готовиться к экзаменам, думаю только о тебе! Богиня свидетельница, я не смогу без тебя!

Оп ля! А это уже не эффект моих зелий! Свои эксперименты над Ромери я прекратила ещё в конце января, да и эффект от них был краткосрочный (надеюсь, ибо на мышах я разработку не тестировала, на людях тоже – только на себе). Так что это он всё сам!

– Ты давай поаккуратнее с громкими заявлениями, – не прониклась его пламенной речью. – Я на такое не подписывалась!

– Что, даже приставка «де» к новой фамилии тебя не интересует? – привёл козырный, как он думал, аргумент.

– Фамилия – пустой звук. Лишь бы человек был верный и преданный, – проехалась я по больной мозоли.

– Лия! – он подскочил, словно по нему прошлись хлыстом, и отпустил мою руку. Вот оно! Сейчас польётся истинное содержимое. – Тебе с самого начала было плевать на меня! То ты меня динамила, вынудив меня... стравливать пар в другом месте, то отказываешься выйти за меня! Почему? – секундная пауза. – Да, я ошибся! Но я уже давно расплатился за свою ошибку. А ты всё никак не можешь забыть о ней!

– Ну, почему же? Я давно забыла. И о тебе в том числе, – отвечаю иронично.

– Вот так, значит, да? – выглядел он сейчас, как человек, оскорблённый в лучших чувствах. Коробочку с треском закрыл и убрал в карман. – Это ты вероломная и жестокая, а не я! Ты никогда меня не любила!

– Пожалуй, пора кончать этот фарс, – заявила ему, ничуть не играя и не припугивая. Всё. Устала притворяться на людях. Устала проводить редкие выходные с парнем, который на самом деле противен мне.

– В смысле?

– Я бы сказала: «Мы расстаёмся», но мы расстались уже давно. Так что говорю прямо: спасибо, но я больше не нуждаюсь в твоих услугах.

– Нет, Лия, так не пойдёт, – покачал он головой. – Ты будешь моей. Я не отступлюсь.

Супер! Лучше не придумаешь!

Я уже начинаю сомневаться, сможем ли мы сосуществовать в одной академии? Выдержу ли я два года осады?

Не хотелось бы мне переводиться из-за какого-то кобеля в другое заведение. Ой, не хотелось бы...

***

Ромери

Настроение уже который день было дерьмовее некуда. Очередная слабая тройка за экзамен, и вся эта сплошная чёрная дыра в знаниях из-за одной стервы, злокачественной опухолью вросшей в мозг.

Вчера они расстались.

Возможно, стоило поговорить с Лией мягче, не давить. Уж что-что, а ласку и ухаживания она любит.

Ромери достал из-за пазухи фотокарточку, вставленную в прозрачный чехол, чтобы не измялась и не обтрепалась.

Лия. Одуряюще красивая. С порой невыносимым характером. Несломимая. И по злой иронии судьбы – простолюдинка.

«Как такое может быть? – мысленно вопрошал он, глядя в голубые глаза той Лии, которая когда-то запросто признавалась ему в любви и крышесносно целовала. – Божественная... Может, она незаконная дочь какого-нибудь знатного лорда, просто не знает об этом? Иначе откуда такая стать и величие? Не от деревенских же родителей...»

Чем больше Ромери анализировал странности, связанные с Лией, тем сильнее убеждался: эта девчонка отнюдь не деревенская простушка.

Во-первых, её поистине огромный магический резерв и явное присутствие эльфийской магии, несмотря на то что она полукровка.

Она прямо на его глазах одним махом убила жуков и даже не пошатнулась. Ни единого признака магического истощения.

Кстати... А кто из её родителей эльф? Лия всегда отшучивалась и уходила с этой темы.

Если рассуждать логически, то, скорей всего, эльфийка – мать. Этим объясняется крестьянская отцовская фамилия Ферб.

У той же полукровки-Катарины фамилия аль Тикси.

Ха! Что же Ромери раньше не подумал заглянуть в архив и поискать по фамилиям? Списки адептов за все года в открытом доступе. Жаль только, личные дела хранятся за десятью замками. Но и списков должно хватить для начала. Ромери завтра же с утра наведается в архив и всё выяснит!

Во-вторых, Лия прекрасно танцует, что подозрительно для деревенщины, и у неё прямо-таки талант к зельеварению, да такой, что она зарабатывает побольше профессоров в этой самой академии. Откуда? Кто вложил в неё столь блестящие знания? Неужели щедрый дар богини?

Ясно одно: нельзя её упускать. Эта рыбка даже не золотая – бриллиантовая.

Да, измены были глупостью, о которой Ромери пожалел. Лия восхитительна и достойна стать его женой, даже не имея этой проклятой приставки «де».

В-третьих, у Лии нет ровно никакого пиетета перед родовитыми особами. Взять ту же Николетту де Брауцвиг. Для Лии она просто «Никки». Самое странное, что та ничуть не против и даже дорожит дружбой с простолюдинкой. Может, из-за полузапрещённых зелий Лии? Или герцогиня в курсе о тайном знатном отце подруги?

В-четвёртых, она подозрительно быстро выплатила ректору огромный штраф, и даже не оспорила его решение, что не в её манере.

Лия никогда не говорила, сколько зарабатывает. Ромери всегда настораживало это её: «Мне на всё хватает». У него-то двух сотен золотых отродясь не водилось. Десяток, и то раз в год ко дню рождения.

Бедняки из деревни не разбрасываются деньгами и уж точно не гребут их лопатой.

Получается, не в такой уж деревне живёт Лия. Узнать бы ещё, где?

И почему Ромери раньше не озадачился этим вопросом?

В-пятых, тесное общение Лии с профессором зельеварения. Ну, не могла эта старая грымза доверить деревенщине-первокурснице мешок золота! Что-то тут не так. Лия слишком многое скрывает.

***

Завтрашний день принёс очередное разочарование: за последние пятьдесят лет в академии не училось ни одного студента с фамилией Ферб. Ни одного! Самая близкая по звучанию – де Фиарби, и то у какой-то там герцогини, которая училась вместе с дядей Ромери. Не подходит. К тому же герцогиня была чистокровной человечкой, да ещё и отчислена со второго курса по причине утраченной магии. Так что отпадает.

Ромери в курсе, что в тот год произошла трагедия, в которой погибло и пострадало несколько десятков адептов.

А вот Альбарган аль Тикси – действительно нашёлся. Чистокровный эльф. Окончил академию.

Был в той группе ещё один чистокровный эльф, Розиэль аль Фаради, но это тоже не то.

Больше ничего интересного. В остальные годы вообще не за кого зацепиться глазу.

Вывод напрашивается один: либо родители Лии по какой-то причине учились под чужими фамилиями, либо у неё самой фамилия ненастоящая.

Если второй вариант, то возникает вопрос: кто такая Лия?

***

Ромери

До окончания сессии Лия воротила от него нос. На попытки помириться отвечала резким отказом.

Да уж, месяцы отработок сказались на их отношениях пагубно. Словно сама судьба развела по разным углам.

Лия буквально не вылезала из своей лаборатории – набрала гору заказов и варила-варила свои зелья. Даже частенько ночевала в лаборатории.

Догадки Ромери по поводу благосклонного отношения к Лии профессора де Грасс подтвердились: вскоре после случая с книгой в лаборатории зельеварения появилась тахта. Хотя раньше грымза строго следила, чтобы там стояло не более пары железных стульев.

План по завоеванию Лии провалился. За три месяца любовного фарса она не оттаяла. Единственные сладкие минуты рядом с ней проходили в столовой либо на редких вечеринках. Это издевательски мало.

И вот, на каникулы после сессии Ромери неохотно возвращается домой. Лучше бы остаться в академии, но он ведь родился в Зоте, а городскому адепту во время каникул общежитие не предоставляется. Так что придётся жить дома и ждать возвращения на два дня в альма-матер, потому что потом – страшно подумать – два месяца практики.

Можно, конечно, приезжать в академию днём и ловить Лию между пар, но она такому вниманию точно не обрадуется. Да и тратить последние грошики на дорогу туда-сюда – не самое разумное решение.

Может, у дядьки Гвидо найдётся на каникулах какая-нибудь работёнка для Ромери? Пусть незаконная, но хотя бы можно заработать золотую монету.

***

За большим столом в гостиной собралось всё семейство де Кальди: мать с отцом, бабушка с дедушкой по материнской линии, оглохшая и ушедшая в глубокую деменцию прабабка и дядя Гвидо.

Марко, отец Ромери, после свадьбы вынужденно взял себе фамилию жены. Они с Мирандой поженились по любви, но у Марко на тот момент были серьёзные проблемы с получением наследства, которые впоследствии решились не в его пользу.

Дед Диметрио и бабушка Зельда выступали резко против малоперспективного брака, но их дочь на тот момент уже была беременна (пошла на этот шаг намеренно, в знак верности любимому). Поэтому, чтобы не позорить дочь опальной фамилией де Кроули, родители выдвинули ультиматум: либо Марко берёт фамилию де Кальди, либо его ненаглядная Миранда отправится замаливать грехи в монастырь. Ибо тащить на своём горбу опозорившуюся великовозрастную дочь с ребёнком – слишком затратно.

У Марко не было другого выхода, и он-таки взял фамилию жены. Однако это не прибавило ему значимости в глазах тестя с тёщей.

Бабку с дедом Ромери не любил с детства, и уж тем более не испытывал удовольствия от совместных трапез. Кому вообще нужны эти сборища за столом, если все терпеть друг друга не могут?

– Ромери, дорогой, – обратилась к нему мама, – почему невесёлый? У тебя что-то случилось?

– Щенок неблагодарный! Скажи спасибо, что у тебя есть кров и еда, и не криви физиономию! И без тебя тошно! – пробасил дед, не дав внуку ответить.

Впрочем, Ромери, уже привыкший к пикировкам с родственниками, проигнорировал оскорбления и выдал:

– Мама, папа, я собираюсь жениться на Лии!

Родители, которые не имели голоса в семье, испуганно переглянулись.

– Только через мой труп! – треснула по столу бабушка Зельда и встала. От её кулака вилка подскочила и свалилась вниз, пробрякав по полу.

– Это моя жизнь и моё решение, – возразил Ромери. Он затеял этот разговор, потому что не может больше позволить бабке с дедом распоряжаться его судьбой. Даже если Лия не станет его женой, он должен уметь отстоять свою позицию как мужчина.

– Вообще-то этот дом содержу я, – обманчиво дружелюбно ответил дядюшка Гвидо, который появлялся дома пару раз в месяц. – Так что прекращаем спектакль и решаем вопросы без криков... КОТОРЫЕ Я ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ! – последнюю фразу он проорал.

В столовой воцарилась звенящая тишина, нарушаемая только шамканьем беззубой и ко всему равнодушной прабабки.

Дед Диметрио с бабкой Зельдой изобразили одинаково кислые мины, но рты послушно держали закрытыми, иначе в следующий раз сын запросто может лишить их содержания.

– А теперь, дружочек Ромери, расскажи, что за невесту ты себе выбрал, что моей матушке захотелось отправиться на тот свет? – ядовито и распевно поинтересовался дядя Гвидо.

Дядю Ромери боялся. Тот зарабатывал на жизнь преступной деятельностью. Когда-то он владел магией, но после того, как его отчислили из академии, ударился в разбой и был осуждён. Наказанием послужило лишение магического дара.

– Её зовут Лия.

– Отлично, – дядя опасно улыбнулся покоричневевшими от нездорового образа жизни зубами. – И чем же примечательна твоя простолюдинка?

Ага. Дядя сразу понял, почему Ромери не назвал её фамилию.

– Лия зельевар. Очень талантливый, – ясно-понятно, что о чувствах говорить бессмысленно.

– Где познакомились? – очередной вопрос по сути.

– В академии.

– На каком курсе учится твоя талантливая ведьмочка? – в каждом дядином слове Ромери слышал неприятную насмешку.

– На первом.

Молчаливые слушатели за столом возмущённо охнули.

– Кхм. На первом... – Гвидо посмотрел на племянника, как на олигофрена.

– Она... Она очень сильный маг! У неё большое будущее! – разволновался Ромери, понимая, насколько жалко звучат его слова.

– Дружочек мой, большое будущее бывает только у родовитых и одарённых. У простолюдинки с милой мордашкой два пути: либо удачно выйти замуж, либо горбатиться на производстве за две серебрушки в день. Уверяю тебя, твоя влюблённость мигом слетит, когда вы окажетесь в полной заднице без гроша в кармане, – дядюшка издевательски запустил руку в карман и побрякал лежащими в нём монетами.

– Я откажусь от фамилии рода! – заявил Ромери и, со скрипом отодвинув стул, пошёл прочь из столовой.

– А ну, стой! – голос дяди заставил застыть на месте. – Куда же ты уходишь? Мы ещё не договорили... Хотелось бы полюбоваться на красотку, вскружившую голову моему племяннику.

– Лия сейчас в академии.

– Неужели у тебя нет её фотографии?

– Есть, – ответил и тут же пожалел. Не хотелось осквернять фотокарточку дядиными пальцами. Но делать нечего...

– Ну, так показывай! Чего застыл? – нетерпеливо бросил тот, а как только взял изображение в руки, замер и даже на пару секунд закрыл глаза. Однако вскоре отмер и громко выругался: – Проклятье!

– Что? В чём дело? – у Ромери в груди неприятно зашевелилось. Захотелось скорее вырвать карточку из дядькиных рук и бежать как можно дальше от дурных новостей. Вместо этого Ромери спросил: – Ты её знаешь?

– Уж поверь, эту голубоглазую рожу я не спутаю ни с чьей другой!

Ромери замер в ожидании объяснения, где это дядя мог познакомиться с Лией, и оно последовало спустя минуту, после того как дядюшка прорычался и помахал кулаками в воздухе.

– Как, говоришь, зовут твою возлюбленную?

– Лия Ферб.

– Кхм. Я абсолютно точно знаю, что её зовут не Лия, и уж точно не Ферб.

– Так вы знакомы?

Дядя ещё раз взял карточку и процедил:

– Мерзкий полукровка! Ты поломал мне всю жизнь! Как же я тебя ненавижу!

– Что? – Ромери подумал, что дядя сходит с ума.

– У меня для тебя плохие новости: ты вряд ли женишься на этой девушке, – припечатал дядюшка.

Где-то в душе Ромери и так это знал. Но что имел в виду Гвидо?

– Почему? – тут голос подвёл Ромери, и вопрос прозвучал сипло и неуверенно.

– Потому что твоя Лия – это наследная герцогиня Лидия де Фиарби, и её родители, скорее, прикопают тебя где-нибудь по-тихому, чем позволят единственному чаду породниться с нашим родом.

Ромери пошатнуло, в ушах зашумело, в груди заухало.

Дядя говорил что-то ещё про свою ненависть к отцу Лии, который разрушил ему жизнь, но всё это было уже неважно.

Лия, то есть Лидия, – герцогиня. Наследница титула.

Вот и ответ на все «почему?», и от этого знания хочется перестать существовать.

Если бы Ромери с самого начала пошёл против воли бабки с дедом и тайно женился на Лии, он мог бы стать следующим герцогом де Фиарби. Он без раздумий бы избавился от своего опороченного захиревшего рода.

Если бы только можно было вернуться назад во времени...

***

В своей комнате Ромери с горечью потери разглядывал давным-давно врезавшиеся в память черты лица любимой девушки.

Кажется, карточка начинает выцветать. Раньше краски были ярче... И это всё, что ему осталось от Лии.

На защитный чехол капнула слеза.

Стыдно реветь, но отчего-то в душе ощущение, что это конец. Лия, которая радостно обнимала его после самого первого предложения пожениться, осталась в прошлом.

Ах, если бы Ромери только знал...

Вдруг дверь в комнату бесцеремонно открылась, и на пороге возник дядя Гвидо.

– Чего ревёшь, сопляк? Вставай, готовься к свадьбе! – скомандовал он.

– Какой ещё свадьбе? – хмуро отозвался Ромери, однако скрыть удивление ему не удалось, и он встал.

– На герцогине своей!

– Она не пойдёт за меня, – покачал опущенной головой. – Мы расстались. Окончательно.

– Это неважно! – дядя был как-то подозрительно бодр и весел. – Сделаешь, как я тебе скажу, и девчонка твоя. Я обо всём позаботился. Ты женишься завтра!

Глава 11. Сюрприз в пододеяльнике

Лидия

Два дня назад

На выходные папуля забрал нас с Катариной домой, и там нас уже ждали ошеломляющие новости.

Сначала я поймала на себе какие-то странные взгляды, потом, когда взяла ласкового и больше не озабоченного Чики-чики на руки, внимание домочадцев переместилось на пса.

– Что все такие загадочные? – поинтересовалась у них.

Можно подумать, кто-то помер по моей милости, и они стесняются мне об этом сказать. Странно. Но антураж столовой по-прежнему светлый, одеты сидящие как обычно, и за столом вроде бы собрались все, кроме Эмиля и Брендана.

– Кхм! – прочистил горло дедуля. – Лидия, скажи, пожалуйста, чем таким ты опоила Чики-чики, что он... стал по-другому себя вести?

– А что, у нас ещё один похотливый кобель завёлся? – по-своему поняла я суть вопроса.

Эх, жаль, сегодня с нами нет Бренди. Был бы ему намёк. Наверняка зелье для Чики-чики помогло бы и ему.

Увы, мою шутку не оценили. Никто даже не улыбнулся. Лишь деда с папой вопросительно уставились на меня.

– Да что случилось-то? Чики-чики ведёт себя примерно. Ни к кому не пристаёт, никого не кусает... – я внимательно посмотрела на своего пса, который попрошайничал вкусняшку у моих ног. – Правда, Чики-чики?

– На позапрошлой неделе Аська принесла приплод... – начал объяснять дядя Альбарган, но не договорил, а предоставил сообщить главную новость моим родным.

Продолжил папуля:

– Родился один котёнок, то есть щенок, или не знаю, как его назвать...

– Гибрид, – подсказал дедуля.

– Оу... – я снова бросила взгляд на беззаботного Чики-чики, как будто тот мог подтвердить или опровергнуть сей выдающийся факт. – Но ведь кошки с собаками несовместимы?

– Потому я и спросил, что за зелье ты ему дала? – спокойно, но чрезвычайно серьёзно спросил дедуля.

– А я говорила, что надо было его кастрировать! – вставила свои три медяка мама.

Бабушка кивнула в знак согласия.

Раньше меня за такое самоуправство наказали бы, заставив зазубрить наизусть энциклопедию трав (так со мной поступили, когда в десять лет я подмешала жёлтый энергетический концентрат в еду и спровоцировала выплеск силы у бедняги Гэба).

Вот и сейчас я нарушила незыблемое правило зельевара: прежде чем давать пациенту экспериментальное зелье, нужно протестировать его на мышах или, в крайнем случае, на себе.

Моя самоуверенность привела к непредвиденным последствиям. Хорошо ещё, что Чики-чики не превратился в ненасытного монстра.

***

От Аннабель я узнала, что Аська родила не то котёнка, не то щенка у неё в пододеяльнике.

Никто вообще не знал, что кошка в тягости: живота за пушистой шерстью не видно. Поэтому сначала котощенка приняли за кошачий «калачик», а когда подхватили туалетной бумагой, чтобы выбросить, новорождённый малыш запищал.

На то, что котёнок какой-то не такой, обратили внимание только вчера. К этому времени он уже открыл глазки и научился несмело, пошатываясь, но всё же ходить.

Хозяев Аськи насторожили не по-кошачьи вытянутая мордашка, закрученный колечком хвостик и ещё пара отличительных «собачьих» признаков.

Правда, и от мамы-кошки малыш унаследовал характерные черты: способность выпускать когти, пронзительное «ми-и-и-иу» и пушистость.

И лишь когда я взяла в руки крохотное создание, окончательно убедилась, что это котопёс. Гибрид, как назвал его дедушка. К слову, красивый и вполне здоровый. И глаза не по-звериному умные.

Вот только почему-то зверёныш абсолютно чёрный и с голубыми глазками – чем-то похож на меня. Видимо, хапнул моей магии из зелья при зачатии, вот такой и получился.

Конечно, со временем голубые глазки котят желтеют, но не в цвете глаз суть. Я всё равно хочу забрать себе это чудо селекции. Какое бы имя ему придумать?

Папа с дедой стояли за моей спиной, как два ангела, молча осуждающие грешника за ошибки.

– Когда подрастёт, заберу животину себе, – сообщила я, будто бы не замечая морального давления.

– Ты так и не сказала, чем опоила Чики-чики, – с трудом выдержав спокойный тон, напомнил папа.

– Да ничего особенного. Лёгкие травки. Безвредные...

– Рецепт, Лидия! – уже строже потребовал дедушка.

Нет, ну, они меня допечь что ли решили?

– А вам для чего? Кого это вы решили оплодотворить? Кобылу? – подозрительно сузила глаза.

Ну, мало ли... Между прочим, у папы с дедушкой тоже порой возникают безумные идеи (а вы думали, с кого я брала пример в детстве?). Может, они загорелись вывести кентавра. Кто их знает? Только ничего у них не выйдет. В лучшем случае получится кракозябра с ладонями вместо копыт.

Нет уж, пусть Чики-чики останется уникумом, сломавшим межвидовой (точнее, межсемейственный) барьер.

Если совсем уж честно, то эффект от зелья получился совсем не тот. Вместо того, чтобы остыть ко всему, что хотя бы отдалённо напоминает суку, Чики-чики каким-то образом обрюхатил Аську.

Непорядок, блин. Подвела меня чуйка. Или я тогда отвлеклась на болтовню с Амавером.

Я, конечно, разберусь, какие ингредиенты устроили мне такую ядрёну вошь. Но, блин, всё же неприятно, когда меня осуждают со стороны.

– В понедельник я приду в академию и поговорю с профессором де Грасс, – а вот и папуля включил режим «суровый».

– Это ещё зачем? – возмутилась я. – Не вздумай рассказать ей про гибрида!

Ой-ёй... Талиса де Грасс разве что не молится на меня, восхваляя мой гений. Если она узнает, что я грубо нарушила правила зальеварения, не видать мне дорогих заказов, коллекционных чаёв профессора и душевных разговоров о науке.

– Лидия, это не шутки! Мало того, что ты дала псу непротестированное зелье, так ещё и оставила нас в неведении. Он вообще мог умереть от твоего варева.

– Нет, – уверенно покачала головой. – Смертельно опасное зелье я не стала бы ему давать. Я в этом абсолютно уверена.

– Всё равно я должен поговорить с профессором и попросить, чтобы внимательнее контролировала твои эксперименты. Заодно послушаю, что она о тебе скажет, – папуля остался непреклонным, и я поняла, что он-таки припрётся в академию. Его туда уже давно как магнитом тянет. А сейчас появился идеальный предлог, к которому даже мамуля не подкопается.

– Я хочу видеть твои наработки, – снова напомнил дедуля. – Ты же понимаешь, что теперь придётся разобраться, какие компоненты вызвали подобный эффект?

– Ой, да покажу я вам рецепт, – глазоньки мои закатились от недовольства. – Сами убедитесь, что зря паниковали. Да и эффект от него кратковременный.

Не успели мы выйти из обиталища Катарининых родителей, как нас поймала взволнованная и перепуганная Кэт:

– Скорее! Скорее! Там Чики-чики... – секундная пауза, вогнавшая мою подругу в густую краску. – Курей топчет!

Глава 12. Разбежался. Разбился. Труп.

Лидия

Напрасно я обрадовалась, что избавилась от Ромери до следующего учебного года.

Припёрся, гад, в понедельник после пар. Ну, почему-у-у именно в этот день? И что ему дома не сидится?

Сегодня не мой день. Точно.

Я огляделась по сторонам, не мелькает ли где-нибудь поблизости белобрысая папулина шевелюра? Вот чую, что он где-то тут, в академии, пытает профессора де Грасс на предмет моих успехов в зельеварении.

Лорена, молю, пусть только Ромери не встретит моего папу... Не то полетят клочки по закоулочкам, а мне устроят очередную беседу на тему: «что такое хорошо, а что такое плохо».

Так, ладно, не паникуем. Просто отшиваем бывшего и дальше живём свою прекрасную жизнь.

Первое, что меня насторожило, – это новый щегольской костюм на Ромери. Что-то дороговато он приоделся. Не в долги ли залез? Второе – глазки так и бегают туда-сюда, что выдаёт его нервозность.

Так-так-так! Что-то тут нечисто.

– Что на этот раз? – закатила глаза и устало посмотрела на него.

– Для начала привет, – улыбнулся он. – Только не убегай, пожалуйста, ладно? В прошлый раз мы не очень-то хорошо поговорили, и мне не хотелось бы расставаться врагами.

– Конкретнее? – моя интуиция неприятно заворочалась, а я пыталась к ней прислушаться.

– Может быть, есть способ мне загладить свою вину? Пожалуйста, ответь? Я поругался с семьёй, заявив, что, кроме тебя, мне никто не нужен. Я спать нормально не могу. Чувствую себя живым только рядом с тобой...

– Бывают вещи, которые никак не загладить. Можешь хоть в монастырь уйти, но это не вернёт моего прежнего отношения к тебе. Так что зря ты... – договорить я не успела, Ромери меня перебил, выпалив:

– И всё же я попробую! – это было последнее, что я услышала от него, одновременно ощутив, как на моём запястье захлопнулся какой-то странный браслет, а всё тело прострелило невыносимой болью. А дальше – тьма.

***

Сознание вернулось ко мне, когда мы ехали куда-то в экипаже.

На удивление, я обнаружила, что сижу, причём сама, без чьей-либо помощи, и глаза мои открыты. Боль ушла, а взамен ей пришло ватное бесчувствие. Тело не слушалось. Даже пальцем пошевелить никак.

Поэтому я могла лишь смотреть впереди себя и слушать разговоры Ромери, сидящего рядом со мной, и отвратительного незнакомого мужика лет сорока пяти с сальными серыми волосами до плеч и гнилыми зубами, у которого изо рта воняло хуже, чем от конской задницы.

Буэ, какой смрад! Заклейте ему кто-нибудь рот!

– Я думаю, что это всё же плохая идея. Мне не хочется потом воевать с её семьёй... – голосом гимназиста, получившего низший балл по основному предмету и ждущего порку, заговорил Ромери.

– За место под солнцем всегда приходится бороться, – ответил ему вонючка.

– Это нечестно. В первую очередь, по отношению к Лии... к Лидии.

Ага! Так вот в чём дело! Ромери как-то узнал, кто я, рассказал родне, и они похитили меня, сковав артефактом, лишающим воли.

Умно. Но на самом деле не очень.

У папули на меня настроен маячок. То есть в любой момент может открыться портал, оттуда выйдет мой родитель и спасёт меня.

Правда, я предпочитаю самостоятельно разруливать проблемы. Надолго артефакта похитителей не хватит. Ибо я уже пришла в сознание и внаглую слушаю их разговоры. Скоро смогу пошевелиться, а там уже сниму с запястья вредную побрякушку. Делов на пару минут.

Так что мне не страшно. Просто интересно, куда и зачем меня везут?

Тут вонючка снова раскрыл пасть, и мне всё стало ясно:

– Почти на месте. В храме нас уже ждут.

Ох ты ж скунс!

– А может, не надо? Я не хочу, чтобы она всю жизнь была вот такой. Это не Лия! – откровенно запаниковал Ромери.

Я не видела его лица, но отлично представляла. Чем-то напоминает растерянность человека, которому срочно надо по большой нужде, а сходить некуда – вокруг громадная площадь и толпа людей.

«О, пупсик, не волнуйся за меня, – мысленно злорадствовала я. – «Такой» я точно не останусь! А вы, умники, у меня ещё попляшете!»

– Её свадебный кубок будет обработан мощным приворотным зельем, так что сразу после церемонии мы снимем с неё браслет, и ты снова получишь свою девчонку, до одури влюблённую в тебя, – вонючка обдал меня новой волной миазмов. – Вот видишь, дорогой племянник, сколько всего я делаю для тебя. Я же говорил, что всё устрою.

О, богиня, меня же сейчас вырвет! Ы-ы-ы... И тогда я выдам себя с потрохами.

Однако бурные эмоции пробили очередной блок артефакта, сковывающего волю, и я смогла пошевелить пальцем ноги.

Карета резко затормозила, и меня впечатало спиной в обшивку.

Отвратительный сервис! Будто дрова везут, а не наследную герцогиню!

Управлял мной дядя Ромери. А недоженишок с пришибленным лицом оконфузившегося на всю площадь неудачника плёлся следом.

Моему взору открылся старенький облезлый храм на окраине Зота, к которому вела вымощенная булыжником мостовая. Однако подход к зданию местами зарос юной апрельской травкой. Видимо, прихожане не балуют это место вниманием.

Нас никто не вышел встретить.

Кошмар! Это называется: «без меня меня женили», точнее, собираются выдать замуж. А на мне из кружевного только бельё. Ни платьица, ни фаты... Скукотища!

Даром мне такая свадьба не сдалась. Какое, вообще, замуж, когда на мне подпаленные фаерболом треники?! Окститесь!

– Дядя, – снова заскулил Ромери, – я уверен, что это плохая затея. Это преступление!

Вонючка, чьего имени я до сих пор не знала, резко остановился. Сейчас мы находились в мрачном малом зале храма, где не горели свечи, лишь солнечные лучи пробивались сквозь мелкие, как бойницы, окошки.

Богиня... Да это же заброшенный храм! Вон, пол усыпан хлопьями старой краски, веточками голубиных гнёзд и засохшими дохлыми птенцами! Бр-р! Так себе свадебный антураж, скажу я вам.

– Преступление? – зашипел дядя, но эхо по храму всё же расползлось. – Она! – он ткнул в моё безвольное (уже нет) тело пальцем. – Наш билет в безбедную жизнь! Ты, что, слизняк неблагодарный, удумал всё испортить? Хочешь, как я, барыжить запрещёнными веществами и скрываться от жандармов? Так я тебе быстро вправлю мозги! – дядька отвесил Ромери унизительный подзатыльник. – Только попробуй сорвать мой куш! Тогда я сам на ней женюсь! Всё понял?

– Да, – повесил голову мой бывший.

У меня в этот момент на языке крутилась одна лишь нецензурная брань. Это с кем же я встречалась... Вот уж отвело так отвело!

Лорена, смилуйся надо мной! Пусть папа не узнает, в какую стыдобищу я попала! Это будет дичайшее фиаско!

Сама разберусь.

– Пойду внесу плату за ритуал. Стереги девчонку! – бросил омерзительный дядька и, наконец, ушёл в главный зал, скрипнув массивной четырёхметровой створкой двери.

Ромери развернулся ко мне, еле сдерживаясь, чтобы не зареветь, и прижался своими губами к моим. Тут же отстранился, всхлипнул, закрыл рот рукой и дал волю чувствам.

– Лия, прости меня... Я не хотел так... – рыдал он. – Так нельзя! Я отпущу тебя, – он подхватил мою руку с блокирующим волю браслетом, но не успел нажать на рычажок, чтобы снять меня артефакт, как тот развалился на две части и пробрякал по полу. – Ох... – только и успел сказать мой бывший, прежде чем получил хлёсткую пощёчину по своей печальной физиономии.

Всё. Можно больше не притворяться.

– А ты думал, эта железяка сделает из меня покорную овцу? – ядовито и сердито усмехнулась я.

– Прости... Я не знал, что всё будет так. Просто мечтал, что мы снова будем вместе. Я так люблю тебя... Лия, прости! Беги отсюда, пока он...

– Что ты наделал, гадкий щенок?! – взревел вонючка, вынырнув из высоких створок большого зала, аки забытый на три дня любовник из мужниного шкафа. Он бросил в меня каким-то на вид каменным шариком.

Я среагировала молниеносно: отбила штуковину силовым щитом. Не на ту напали.

Шарик зашипел-заискрился в углу, затем хлопнул и затих. Даже если бы он попал прямиком в меня, мне от этой пукалки ничего бы не стало. Может, вырубило бы на минуту, да и то вряд ли.

– За такое вам обоим грозит пожизненная каторга, – озвучила похитителям перспективы.

– Это ещё надо доказать! – скривился дядя Ромери, а его рука снова потянулась к карману.

Вонючка выудил портсигар, неспешно сунул в рот сигариллу и ожидаемо обронил пакостливое:

– Ты просто копия своего папаши, жалкого безродного полукровки!

Пф! Вот не ведусь на оскорбления. Тем более от типа маргинальной наружности.

Не дождавшись от меня реакции, он продолжил:

– А характер, как погляжу, достался от матери. Доминика та ещё стерва. И выбрала себе лузера, который станет терпеть все её капризы.

Дядька, не сводя с меня масляного взгляда, полез во внутренний карман жилета за спичками, но вместо них достал самострел и пальнул мне в грудь.

Глава 13. Моё сердце остановилось…

Лидия

Грохотнуло так, что, казалось, потолок осыплется нам на головы. Голуби спорхнули с гнёзд и хаотично закружились в воздухе.

В Оросе есть такой обычай: после бракосочетания отпускать белых, розовых или голубых голубей в небо. И хотя у нас до свадьбы не дошло, голуби всё же полетели. Только сизые, дикие, сорные.

Дядька Ромери целился в меня наверняка. С такого расстояния промазать сложно, особенно в центр груди.

Понял, зараза, что магическими артефактами меня не возьмёшь, и решил: «Не доставайся же ты никому!»

Пальнул и даже не моргнул. Видимо, ему не впервой.

Признаюсь, не ожидала. Не подготовила ни блокирующего заклинания, ни силовых потоков, чтобы выбить оружие из его руки.

– Нет!!! – одновременно с выстрелом послышался чей-то отчаянный крик.

Я сама не заметила, как оказалась в горизонтальной плоскости, а сверху меня придавило чем-то тяжёлым. Точнее, кем-то.

За себя я не боялась. Силовые щиты у меня ого-го какие. Пушечное ядро, может, и не выдержат, но пулю или картечь – запросто.

Мой взгляд встретился с безумным взглядом Ромери. Он хотел что-то сказать, но из горла у него фонтаном полилась кровь. Прямо на меня.

– Ты зачем подставился, дуралей? У меня же щиты! – взвизгнула я, сбрасывая его тушу с себя и переключаясь на магическое зрение, краем глаза отметив, как в сторону застывшего в шоке вонючки размытой тенью мелькнул папин силуэт.

Так и знала, что папуля следит за мной. Чуяла, что неудачную горе-свадьбу не удастся скрыть.

Да что уж теперь! Зато папуля разберётся со своим недругом. А я пока займусь Ромери.

Он захлёбывался собственной кровью, кашлял, бился в судорогах и пытался убрать от себя мои руки.

– У тебя пробита трахея, Ромери, – озвучила ему. – Если не срастить ткани, ты умрёшь.

«Не лечи. Дай мне умереть», – одними губами произнёс он, а мне стало жутко.

Вот же отчаянный!

Усыпила его от греха подальше, чтобы не говорил ерунды и не мешал мне его лечить.

Кровь и так уже залила весь его дорогущий шоколадно-коричневый с золотом костюм. Да уж, зря Ромери так разоделся. На одежде у него теперь две дырки: сзади и спереди. Одежду после такого только выбрасывать.

Впрочем, не это главное. Пуля прошла через рёбра наискосок и прошила трахею в аккурат посередине. Попади она чуть ниже, угодила бы в сердце, и тогда Ромери труп. Хотя... не будь у меня эльфийской целительной магии, он окочурился бы за минуту.

На прошлой неделе наш поток проходил распределение, где сфера показала у меня двойную предрасположенность: к целительству и боевой магии. Ясень пень, я пойду на факультет целительства, кафедру зельеварения, но и от физических тренировок мою тушку никто не освободит. Вот оно как в жизни пригождается! Неровен час, меня снова похитят или организуют нападение.

Сегодня я впервые спасала человека от смертельного ранения. По иронии судьбы это оказался Ромери, заслонивший меня собой от пули. Почти герой.

Похоже, Ромери в самом деле меня любит. Ну, или влюблён, одержим мной.

Но я уже говорила: некоторые поступки никак не загладить. Моих чувств уже не вернёшь.

Я давно уже не жажду отомстить ему. Кончится эта история, и я оставлю его в покое. Даже дам показания в его пользу, если понадобится, чтобы не ломать парню жизнь. Прощу ему, что он поддался влиянию своего родственника и пошёл на преступление. Всё-таки семейка у них ещё та.

Спасибо Лорене, что отвела.

На этом всё. Большего великодушия и всепрощения Ромери от меня не дождётся. Не война, не мир – безразличие.

Закончив с исцелением, я подняла голову и огляделась.

Папуля мудро «заморозил» рот вонючке и силовыми нитями приковал его к стене. Сам стоял, не вмешиваясь в мои дела, и просто контролировал ситуацию.

Священник, который должен был провести свадебный ритуал, так и не вышел к нам. То ли спрятался, то ли убежал через другой выход.

Вокруг было подозрительно тихо, если не считать звона в ушах после выстрела.

– Я закончила. Теперь его нужно в госпиталь. Он потерял много крови, – сказала я, чтобы хоть как-то преодолеть чувство неловкости и стыда перед папой.

Интересно, с какого момента папуля присоединился к нашей компании? Что успел услышать и какие сделал выводы?

На мою реплику папуля с очень серьёзным видом кивнул и сухо ответил:

– Я отправил сигнал. Сейчас сюда прибудут жандармы.

– Так, значит, вы с этим типом знакомы? – поинтересовалась я, хотя и так понятно.

Вонючка страшно по-коровьи вращал зрачками и мычал, но не мог пошевелиться.

– Я бы не назвал это знакомством, – холодно, чуть высокомерно ответил папа. – Это Гвидо де Кальди. Когда-то мы учились в одной группе в академии, – вдруг его ледяной взгляд метнулся в сторону лежащего трупиком окровавленного Ромери. – Теперь, может, просветишь меня, кто это? И почему мой бывший одногруппник пытался устроить вашу свадьбу?

– Это Ромери, – тяжко вздохнула я. – Мы встречались одно время, но расстались. Когда он узнал, что я герцогиня, решил любой ценой жениться на мне, а когда дошло до дела, струхнул и пытался отпустить меня.

– Ясно, – ну, очень недовольно процедил папуля. – Расскажешь обо всём в участке.

Вскоре мы услышали приближающийся топот сапог, а я постаралась сбросить с себя ощущение грядущих больших проблем.

***

В суматохе день докатился до позднего вечера.

После показаний, данных в участке, меня ждал тот самый разговор с папой, которого я опасалась.

Причём с виду всё выглядело чинно: мы неспешно ехали в арендованном экипаже, якобы любуясь вечерними городскими улочками, а на самом деле...

Папа произнёс слова, после которых сердце у меня оборвалось и ухнуло куда-то под скамейку, разлетевшись в мелкую крошку:

– Лидия, я вынужден забрать твои документы из академии.

***

Несколько секунд я просто дышала. Очень хотелось визжать, вопить, драть когтями обшивку стен, но ясно-понятно, что это не поможет мне. А посему дышим, думаем и по-императорски держим себя в руках.

– Я понимаю, почему ты расстроен, – начала мягко. Скандалы в карете ведь нам ни к чему, верно? Истина в споре не рождается. Тут нужна конструктивная дискуссия. – Но ты зря переживаешь. Я возьму с Ромери клятву, чтобы никому не проболтался обо мне.

– Даже если он будет молчать, его семья уже знает о тебе, а значит, скоро узнают и другие люди.

Папа прав: слухи – как ветер – в клетке не удержишь.

Но пока рано сдаваться.

– Ну, и что в этом такого? Мама же училась под своим именем. И Никки учится. С толпами альфонсов можно и смириться, и вообще не замечать их.

– Лидия, я отпустил тебя учиться в академию с условием, что твоё имя будет скрыто! – и снова привет, «суровый папочка». – И ты не хуже меня знаешь, почему! Твоя персона и без того привлекает к себе слишком много внимания. Один твой бизнес с зельями делает тебя мишенью для конкурентов. И, поверь мне, в Зоте немало подпольных зельеваров, чей хлеб ты отбираешь. Скоро на тебя начнётся настоящая охота, если уже не началась.

Об этом я как-то не думала. Папуля опять прав. Надо бы прощупать почву: вдруг кто-то уже помышляет избавиться от меня?

Но вслух я произнесла другое:

– У них кишка тонка пойти против родственницы императорского семейства, – фыркнула я. – К тому же со мной ребята, которые меня крышуют. Так что у меня всё схвачено.

– Ты, видимо, забыла, что сегодня в тебя стрелял Гвидо де Кальди, которому твоя высокородная персона в принципе не особо мешала. Не стоит недооценивать конкурентов.

– И меня тоже! – отметила про себя, что моя злость полезла наружу. – Я за полгода достигла того, чего многие не добиваются и за всю жизнь. Трудностей я не боюсь. А этот твой Гвидо де Кальди – не моя забота! Он мстил тебе в моём лице.

– Это уже неважно, Лидия. Этот город слишком опасен для тебя. Мне жаль, но я не готов рисковать единственной дочерью, – сейчас папа безотрывно смотрел мне в глаза, явно показывая, что готов даже к самому бурному конфликту со мной.

Так-так-так! Похоже, это у него тут давние недоброжелатели, а не у меня. Что же такого папуля натворил по молодости, что бывшие одногруппники его так «любят»? И сколько их таких?

Ладно, это позже выясню. Сейчас главное на каждый папин аргумент привести свой контраргумент.

– И что ты мне предлагаешь? – спрашиваю, чтобы обрисовать себе худшие перспективы.

– Я найму тебе лучших учителей и тренеров. Получишь образование дома. Профессор де Грасс очень высоко оценила твой талант к зельеварению, поэтому, уверен, она выдаст тебе углублённую учебную программу и списки литературы.

А вот это уже удар под дых.

До того, как поступить в академию, я училась на дому. С шести лет, между прочим. Это сплошной день сурка и постные рожи преподавателей, считающих меня чокнутой.

Скучно. Уныло. Никакого драйва и ощущения свободы от родительского контроля.

Ку-ку! Мне в этом году исполнится восемнадцать! Да я, скорей, сбегу, чем сяду за домашнюю парту.

Папуле, похоже, невдомёк. Удумал запереть меня в четырёх стенах и ждёт, что я буду счастлива.

Ага, вот прям уже бегу собирать вещи и в слезах обнимаю друзей на прощание!

Нет, конечно, в папиных глазах всё выглядит логично и правильно: герцогство Фиарбское – немаленькая территория, и в Фербосе проживает около двухсот тысяч человек.

Но это всё равно клетка, хоть и просторная.

Либо я могу переехать во дворец, пожить у тёти Эвелин и дяди Арда. Амавер будет особенно рад. Однако и там меня ждёт день столь нелюбимого мной зверька. С нынешними правилами во дворце не забалуешь.

И то и другое – не вариант.

– Тысерьёзно не понимаешь, да? – у меня предательски защекотало в носу. – У меня здесь бизнес, друзья, жизнь кипит. В замке я плесенью покроюсь!

– Фербос – большой город. Построишь бизнес там. И найдёшь друзей. В чём проблема?

– А в том, что это всё не то! Мне нравится быть адепткой! Нравится ходить на вечеринки, нравится атмосфера академии! – я перевела дух и сообщила своё окончательное решение: – Я отказываюсь забирать документы. В противном случае откажусь от герцогского титула.

– Перевод на домашнее обучение – это для твоего же блага, Лидия. Не будь на тебе щита, сегодняшняя пуля прошила бы вас обоих. А меня могло не быть рядом.

Я очень и очень недобро покачала головой. Не убедил!

– Лидия, почему ты не хочешь меня понять? Представь себя на моём месте. Всё это я делаю ради тебя.

– Нет, папа, это не ради меня, а ради вашего спокойствия! – вспылила я. – Хватит уже меня опекать! Я достаточно взрослая, чтобы самостоятельно отвечать за свою жизнь! Если так хочется понянчиться с кем-то, родите себе второго ребёнка и отстаньте, наконец, от меня!

– Ты не хуже меня знаешь, почему у тебя нет братьев и сестёр. Дети – это большая ответственность.

– Ага. И если первый ребёнок бракованный, то нечего плодить на свет остальных спиногрызов. Вы и со мной-то толку дать не можете. Так ведь, папочка?

– Лидия! – о-о-о, как он злится, когда я так говорю. – Никто и никогда не называл тебя бракованной!

Ну-ну, то-то вас с мамой после моего появления резко отвернуло от детей. А я теперь отдуваюсь. Одна.

Видит Лорена, я изо всех сил стараюсь быть паинькой, но как же меня бесят родительская гиперопека с маячащим на горизонте управлением герцогством.

Это, блин, не моё! И мне срочно нужен заместитель, которому я с радостью уступлю бразды правления.

Кстати! А это мысль! Зельевар я или как? Что нам стоит дом построить, в смысле, сварить антидот к заклинанию контрацепции, или чем они там пользуются? Надо бы узнать...

Видимо, в моих глазах что-то такое отразилось, что папуля мучительно тяжко вздохнул:

– Что ты за создание такое бедовое?

– Вот такая я получилась. Ну, или не получилась. Родите меня обратно и переделайте заново, – с издевательски серьёзным лицом предложила я.

А ещё лучше отстаньте.

Но идея залётного зелья мне прям запала в душу, и я решила-таки поинтересоваться:

– Пап, а пап? Подскажи надёжное заклинание, чтобы не забеременеть? Чем вы с мамой пользуетесь? Ну, или артефакт? Чтобы вот прям просто, удобно и железобетонно без последствий?

Лицо родителя надо было видеть. И без того тусклый светлячок под потолком кареты мигнул. А у папули задёргался глаз и до скрипа сжались кулаки – видимо, чтобы побить моего гипотетического любовника.

Ну, надо же, какие мы нежные! Сам-то во сколько лет девственность потерял? Вот только скажи, что после первой брачной ночи! Так я и поверю! Держу пари, это было гораздо – ГОРАЗДО раньше!

– Рано тебе ещё думать о таких вещах! – наконец, отмер он.

– Как это рано? – возмутилась я. – В самый раз! В сентябре мне исполнится восемнадцать, и не ври мне, что вы с мамой ждали совершеннолетия, чтобы по...

– Лидия! – за закричал – взревел! – папуля.

– Ладно-ладно, не кипятись, – я миролюбиво выставила перед собой ладони и добила: – Я же не знала, что у тебя такое отношение к контрацептивам. Так бы и сказал, что скорее хочешь стать дедушкой...

И тут я поняла, что папуля триста раз хорошенько подумает, прежде чем возвращать меня в родные пенаты. Или, что вероятнее, заберёт меня домой прямо сейчас, из этой вот кареты, не дав мне даже собрать вещи.

Глава 14. Прощание с печальными мальчиками

Лидия

Наша с папой баталия длилась ещё долго.

Если коротко, то я пообещала, что, как только меня переведут на домашнее обучение, я тут же выйду замуж... за Брендана! И – да-да! – возьму его фамилию: де Грийе. А дальше – выводок детей, один за другим, – в качестве заменителя моей безжалостно загубленной карьеры.

Вот после этого моего заявления папу бомбануло так, что он кулаком снёс дверцу арендованного экипажа. Дверца с жалобным «кхыть!» сорвалась с обеих петель и пробрякала по мостовой, теряя элементы декора в виде золотистых завитушек на углах. Тут же нас резко тряхнуло, потому что экипаж остановился.

Пришлось отвлечься на выплату штрафа вознице и извиниться, а то он отказался везти нас, бессовестных вандалов, дальше и пригрозился вызвать жандармов.

В общем, до академии мы топали пешком. Так сказать, остывали.

Папа возводил очи к тёмному небу и ворчал себе под нос что-то из разряда «где я так согрешил?», «это выше моих сил...» и «за что мне такое наказание?».

Нет, конечно, ни замужество, ни дети меня не прельщают, да и ни в чью постель я не рвусь. Вот ещё! Я и дети – вещи несовместимые. Ну и, вынуждена признать, мне бы не хотелось такого ребёнка, каким была я.

Мои учителя прозвали меня девочка-монстр. И это, увы, правда.

Раз за разом наставники и наставницы, собрав чемоданы, торопливо покидали наш замок, словно рвались из ада обратно в мир живых.

Про себя я слышала эпитеты «шальная», «без тормозов», «никакого уважения к старшим» и коронное «из неё злого духа изгонять надо!».

Самое обидное, что меня так прозвали за невинные шалости типа подмешивания в стакан с водой лёгкого галлюциногенного вещества, которое делает мир... чуточку прозрачнее. Точнее, мозг человека в обязательном порядке начинает додумывать, как стол смотрится без скатерти, а герцог без...

Да-да, я проделала этот трюк со всеми своими учителями! Очень уж живая была реакция, и все они сбегали, растерянно прикрывая глаза и краснея, так ничего и не объяснив моим родителям.

В общем, я то ещё разочарование.

Папа продержался дольше всех, вопреки всему называя меня своей маленькой непоседливой принцессой, но сегодня, думаю, и он пожалел о содеянном восемнадцать лет назад. И если бы мог родить меня обратно, непременно сделал бы это – так я его достала.

Извини, папуля, но за свою свободу я буду биться самыми подлыми способами. Даже в шутку скажу Брендану «да» и прикуплю свадебное платье.

После долгой и мучительной перепалки я добилась отсрочки. Папа даст мне закончить первый курс, при условии, что я не буду брать заказы вне стен академии и вообще покидать альма-матер без его сопровождения.

Засада, да.

Но! К примеру, зелье против тьмы, которое я успешно доработала и теперь варю по памяти, не заглядывая в рецепт, тоже считается внутренним заказом. По сути, все внешние заказы у меня тоже внутренние, так как получаю я их и варю, не покидая стен заведения.

Вообще не понятно, на что рассчитывал папа. Или он думал, что я хожу по улицам и предлагаю случайным прохожим готовый товар?

Я так и представила себя орущей на торговой площади: «Налетай, не скупись, покупай средство для потенции! Не надо? Как это не надо?! Сегодня не надо – завтра уже сдох червячок! А ну купил быстро, кому сказала!»

Нет! Мои гениальные зелья в рекламе не нуждаются. Клиенты находят меня сами.

Тот же Дэниэл де Мортенсон, мой извечный оптовик и пиарщик, берёт у меня заказы прямо в столовой за обедом, а толкает их потом повсюду.

Так что я понуро кивала на папины условия, упражняясь в актёрском мастерстве. На самом же деле радовалась, что у меня теперь есть два с половиной месяца форы. И за это время я стопудово что-нибудь придумаю.

В своей победе я была уверена. Любимая профессор де Грасс не даст моему таланту кануть в небытие или бесконечном декрете.

Аргументы про брак с Бренди – это чисто для папы, чтобы тот проникся и передумал возвращать меня домой. Кому хочется отдавать единственную дочь за сына бывшего жениха своей жены? Там была такая драма, что каждое упоминание об Амане де Грийе для папы как ножом по сердцу. Брендан ведь копия своего столь ненавистного папочки.

Расстались мы у ворот академии. Папа был настолько зол, что отказался открыть мне портал в комнату.

Ну и ладно. Обойдёмся без объятий и поцелуев.

Напоследок я мило улыбнулась родителю и ультимативно потребовала:

– Ни слова маме!

Папуля прожёг меня напоследок взглядом, полным ярости, и исчез в портале.

Ну, а я...

«Время готовить залётное зелье!»

***

Днём после пар я нарушила папин запрет не покидать стены академии и навестила Ромери в госпитале.

Ну, а что такого? Надо же предотвратить расползание слухов. Личный разговор гораздо лучше записок-магвестников.

Как только я увидела полный душевной боли щенячий взгляд бывшего, тут же пожалела, что пришла.

– Привет. Как ты? – спросила дежурное, ибо ответ уже знала.

– Завтра выпустят, – тихо, безжизненным голосом ответил он, и откуда-то я знала, что это не притворство и не попытка надавить на жалость.

Чёрт!

Где же тот обаятельный и уверенный в своей неотразимости Ромери? Это не он! Это его серая тень.

– Значит, оклемаешься до практики, – максимально вежливо поддержала я подобие беседы. – Крови, конечно, из тебя вытекло море.

– Зачем ты меня спасла, Лия? Я хотел умереть и очень расстроился, когда очнулся здесь.

– Не неси чушь. Ты ещё легко отделался, так что давай не скули. В участке я всю вину свалила на твоего придурошного дядьку, якобы он, прознав, что я герцогиня, заставлял тебя жениться на мне. Впрочем, так всё и было. И я ценю, что ты отказался от обмана.

– Я чуть было не согласился... – признался он. – Во мне боролись желание заполучить тебя любой ценой и здравый смысл.

– Рада, что здравый смысл победил. Ваша затея всё равно провалилась бы.

– Теперь знаю. Я облажался по полной, Лия. Я тебя люблю. До одури. От одной мысли о тебе голову захлёстывают гормоны, и я не могу думать ни о чём другом, не могу ничем заниматься. Понимаю, что потерял тебя навсегда, и от этого хочется сдохнуть.

– Да уж, ты упустил крупную рыбу. Но я не единственная девушка в этом мире. Уверена, ты быстро найдёшь, кем утешиться.

– Ты просто не бывала в моей голове.

– Давай не будем усложнять. Вчера я дала показания в защиту тебя. Ты свободен и продолжишь учиться в академии. С тебя сняты все обвинения. Это тебе прощальный подарок от меня. Живи да радуйся.

Ромери медленно покачал головой, а по щекам потекли слёзы. Он небрежно вытер влагу с лица и отвернулся, чтобы не смотреть на меня.

А теперь пора сообщить главную новость:

– Папа забирает мои документы из академии, – не пощадила я его чувств.

– Что? – Ромери подскочил на постели. – Нет!!! – в светло-карих глазах застыл ужас, словно надо мной зависла секира и вот-вот ударит со страшной силой.

– Увы. Он согласился дать мне отсрочку, чтобы я закончила первый курс, но при условии, что ты поклянёшься не разглашать моё имя. Если слух о том, кто я, расползётся по академии, меня сразу же заберут.

– Кинжал есть? – без лишних слов спросил он.

Я молча кивнула и дала ему оружие.

Спустя минуту богиня Лорена приняла клятву, что Ромери никому и никогда не проболтается о том, кто я такая.

Ну, вот и всё.

Я забрала кинжал и собралась уйти, но Ромери окликнул меня.

– Лия? Можно обнять тебя в последний раз?

– Нет. Последний раз уже был, – ответила ему и вышла.

Отголоски его боли передались и мне. Я шла и плакала.

Не знаю, может, просто слишком много всего навалилось: проблемы с инкогнито, не к месту взыгравшая эмпатия, подвешенные в воздухе планы на будущее...

Так. Что-то я расклеилась. Надо взять себя в руки, а то нос и глаза опухли. Хорошо, что в коридоре темно, и никто не видит, как я лью слёзы.

Стоп! А почему в главном коридоре госпиталя пусто? И запах какой-то странный. Меня уже шатает, как пропоицу, и это явно не от слёз. Не могу точно определить, что за вещество, нос-то заложен. Проклятье! Похоже на дурман...

Вдруг картинка перед глазами поплыла, а я рухнула навзничь. Последней мыслью было: «Как же так? В городском госпитале! Посреди бела дня!»

***

Страшно.

Страшно, что папа узнает об этом моём очередном приключении и всё-таки заберёт меня из академии. Тогда прощайте, преподаватели, друзья и вечеринки.

Ну уж нет!

Я очнулась минут пятнадцать назад с тупой головной болью после отравления газом.

Времени даром не теряла, осматривая помещение и путы, которыми меня обездвижили.

Что могу сказать? – засада. Жирная такая опа.

Меня заперли в подвале с затхлым застоявшимся воздухом. Окон, естественно, нет. Лишь заросшая грязной паутиной сетка давно засорившейся вентиляции.

Судя по бледно-голубой прямоугольной кафельной плитке на стенах, я всё ещё в городском госпитале. Мои догадки подтвердил бачок в углу около массивной стальной двери с небрежной, в потёках, красной надписью «отх. кл. А подв.», что я расшифровала как «отходы класса А подвал».

Значит, похитили меня работники этого унылого заведения.

В коморке три на три я лежала одна. На руках и ногах у меня чернели тяжёлые антимагические кандалы. А чтобы я не гремела цепями по комнате, меня пристегнули к койке поперечными кожаными ремнями.

В общем, на бочок не перевернёшься, а ходить можно только под себя.

Тусклое больничное освещение стало наглядным примером того, что тоска бывает не только зелёная, но и трупно-голубая и тошнотворно-серая.

Про тошноту я очень некстати вспомнила. Меня мутило с каждой минутой всё сильнее. Грёбаное отравление! Если бы не антимагические кандалы, я уже давно исцелила бы себя и наваляла похитителю.

Одно радует: ноги-руки-голова целы, а значит, с этим уже можно работать.

Думай, Лидия, думай...

Папуля был прав: на меня охотились. Правда, подозрительно, что меня похитили почти сразу после спора с папой. Уж не он ли припугнул строптивую дочь?

Нет, вряд ли. Он, конечно, гоняет меня на тренировках в хвост и в гриву, но на такую подставу не способен.

Так что это либо подельники пожизненно упечённого за решётку Гвидо, либо мои коллеги по котлу – зельевары. А что? Второй вариант наиболее логичный: в госпитале как раз целый штат зельеваров, и не удивительно, что ради дополнительного заработка они барыжат склянками вне стен учреждения.

Сволочи! Вот выберусь и полетят эти задницы со своих должностей!

– Э-э-эй! – закричала я. – Кто-нибудь!

Конечно, кричать – не лучший вариант, потому что похитители могут прийти и вставить мне кляп. А я, знаете ли, не люблю, когда у меня во рту грязная вонючая тряпка.

Но лежать куколкой и ждать, пока тело затечёт окончательно или я превращусь в бабочку, тоже не вариант. Поэтому:

– Я писать хочу! Кто-нибудь отведите меня в туалет!

Я горланила минут пять, пока не пришёл мужик ростом два метра и метр в ширину. Ещё больше похожим на шкаф его делал коричневый фартук из грубой кожи.

Ага, по харе вижу, что зельевар. И варит он химию, то есть яды, отбеливатели, растворители и прочую хрень. Это самая низшая ступень в зельеварении.

Как я это определила? По запаху, если аммиачно-мышьяковую, смешанную с чем-то кисло-горьким, вонь можно так назвать.

На такую работу идут только те, кого матушка-природа обделила магией.

Лицо у шкафа минимально одухотворённое. Совсем минимально. То есть морда кирпичом, челюсть вперёд, плешь на башке блестит.

Этот точно не поведёт меня в туалет. Скорее, прибьёт или бросит в бадью с растворителем.

– Сударь, а что я тут делаю? – изобразила я вежливость.

– Лежишь и помалкиваешь, иначе вырежу твой язык! – прорычал шкаф и сделал ложный выпад в мою сторону, чтобы припугнуть.

Мог и не стараться. Мне и так страшно.

Думай, Лидия, думай скорее!

– Я заметила, у вас алопеция. Могу приготовить зелье, которое раз и навсегда излечит эту болезнь. Бомбический эффект! Гарантирую! Снова будете хвастаться густой шевелюрой.

Мужик зарычал.

Блин, ему, что, по барабану на лысину? Ладно, что там ещё может быть надо мужику? Вон, у него брюхо какое отъедено. Наверняка проблемы с эрекцией.

– Слышали про моё средство для потенции с феромонами? Два в одном! Первая доза бесплатно! Все, кто пробовал, возвращаются ко мне с благодарностью! Ни у кого больше не найдёте такого качества!

Рык.

Блин, это не мужик, а медведь. Чего ему не нравится-то? Все мужики мечтают об успехе у женщин. Этот, видимо, похоронил свой корнишон под бурдюком с...

Огромная лапища с пальцами-сардельками схватила меня за волосы, резко дёрнула и приложила о металлическое, без обивки, дно кушетки.

Я зашипела от боли, с трудом удержавшись от крика.

– Я срежу с тебя скальп, болтливая ты сука! И не рассчитывай, что я куплюсь на твои песни!

– Веди главного, умник! – совсем другим голосом потребовала я. Этот верзила явно шестёрка, и вряд ли я от него чего-то добьюсь. Исполнители обычно тупые.

– Покомандуй мне ещё тут!

И меня до чёрных мух в глазах снова приложили о койку.

– Мясник, ну, что ж ты так с девушкой? – в коморке появился мужичок ростом с гнома, но всё же не гном. Этакий старичок-одуванчик с нелепыми жёлтыми кудряшками а-ля «взрыв на макаронной фабрике».

– Согласна с вами! – заявила я. – С цивилизованными людьми мне всегда приятно сотрудничать!

Одуванчик одним небрежным взглядом оттеснил шкафа и глянул на меня сверху вниз. Ибо лежала я всё же ниже уровня его глаз.

И так не понравился мне этот взгляд... Я как-то сразу поняла, что передо мной психопат. Из разряда тех, кто вырежет человеку глаз без наркоза или избавит от лишних пальцев.

Держу пари, что он уже прикидывает в своём больном уме, с чего начнёт свою кровавую пытку... чужими руками. Ибо одет старичок в белоснежный воротничок.

О как... Я уже от страха стихами говорю.

– Лия Ферб, насколько я понимаю? – поинтересовался обманчиво любезно.

– Вы удивитесь, но нет, – на чистом глазу ответила ему.

Если уж шокировать, то электрошоком, чтобы судороги прошлись с головы до ног.

– Она это! – пробасил шкаф.

– Кто же вы тогда? – с иронией поинтересовался одуван.

– Наследная герцогиня Лидия де Фиарби. Обучаюсь в академии под ненастоящим именем Лия Ферб. Если неясно, скажу более доходчиво: я племянница императрицы Эвелин, – я выдержала секундную паузу и припечатала: – Мужики, вы в любом случае попали. Если я пострадаю или моя жизнь будет под угрозой, сюда сразу из нескольких порталов придёт охрана, у которой на меня настроены артефакты. Если вы меня убьёте, то сами понимаете...

Конечно, я приукрасила. Только у папули настроен артефакт на меня, но с этими двумя неудачниками справилась бы даже десятилетняя я, если бы не лежала прикованная к койке.

Да, каюсь, мой косяк, что не сразу заметила дурман. Впредь буду умнее.

Оценив свои возможности, я раскрыла перед ними инкогнито. Ибо дядьки нехорошие, безжалостные.

Похитители переглянулись.

– Чем докажешь?

– Я бы поклялась, но вот незадача: на мне кандалы... – пожаловалась я.

– Брешет девка, – бросил шкаф.

– Что же мне с вами делать, юная барышня...

– Думайте скорее. Если сюда явится мой отец и увидит меня, привязанную к койке, в лучшем случае вас ждёт пожизненная каторга, – обрисовала им перспективы, которые с каждой минутой становятся всё более реальными.

– Позвольте узнать, для чего же герцогине, купающейся в золоте, варить зелья на заказ? – оу, похоже, и одуванчик не поверил моему откровению...

– Это наше семейное хобби, – ответила и смерила его уничижительным взглядом, каким точно не умеют смотреть простолюдинки. – Даю минуту на то, чтобы освободить меня.

– Хе-хе, – одуванчик обманчиво-задумчиво потёр свой подбородок пальцами. – А то что?

– А то я разозлюсь, и тогда не видать вам ни свободы, ни денег.

– Кстати, насчёт денег... Из-за вас, барышня, я лишился львиной доли своих доходов.

Он мне, что, сейчас намекает, что я должна ему выплачивать процент с доходов? А не попутал ли он часом?

– Это называется: здоровая конкуренция, – объяснила ему, как дебилу. – Хорошая штука. Нужна для того, чтобы каждый зельевар взращивал своё мастерство, а не похищал конкурентов!

– Юная леди, – снисходительно и даже ласково обратился ко мне одуван. – В этой жизни, чтобы добиться большего, приходится использовать грязные методы. А те, кто играет в благородство, – всего лишь корм для хищников.

Запугать меня вздумал? Ха! Со мной этот трюк не пройдёт, старый ты пердун.

– Ну? Я жду! Время! – я дёрнула ногами, натягивая цепь и звеня ею.

Громила и коротышка снова переглянулись.

Одуванчик, растеряв всю свою напускную доброту, скомандовал:

– Тащи сюда её подельника!

И, только я успела подумать о гадёныше Дэниэле де Мортенсоне, который нагло сдал меня, как его, избитого до состояния «котлета вместо лица», приволокли и бросили на пол.

Дальше мясник в фартуке насильно усадил парня, чтобы тот сквозь заплывшие глаза-щелки увидел меня.

– Что, Дэни, узнал подружку?

– Н-н-н... – вместо ответа промычал бедняга и мотнул головой.

– Чего вы от меня хотите? – поинтересовалась у одувана, не выказав ровно никакой жалости к Дэниэлу. Всё потом, когда освобожусь.

– Пятьдесят процентов, – не стал скромничать он.

– Эх... – сделала вид, что мне трудно решиться. – Отпускайте!

– Поклянёшься на крови!

– Ладно, – сдалась.

Будет вам кровь. Много. Много крови!

Глава 15. Глубина моего попадалова

Лидия

Ни шкаф, ни одуванчик не ожидали от меня такой прыти. А точнее, о невидимых силовых нитях эти двое не слыхивали. Сами не поняли, как рухнули солдатиками, едва сняв с меня кандалы.

Внезапность – мой конёк.

Я подскочила к Дэниэлу, который кулем свалился на грязный пол, прямо в ноги дрыгающемуся шкафу. Этакая куча-мала получилась в тесной коморке.

– Эй, сейчас я тебя подлатаю, – целительная энергия полилась в него, как водица в пустой кувшин. – Что это за чмыри?

Мой товарищ облегчённо вздохнул, закрыв глаза, несколько мгновений прислушивался к себе, затем ответил мне:

– Государственники, – Дэни поднялся на локтях, с явным усилием сел. – Сволочи... Чуть отбивную из меня не сделали.

– Значит, ты меня им сдал?

– Не! Не я. Тебя слишком просто было вычислить: всего-то надо спросить у любого адепта, где взять лучшее веселящее зелье. И ты ещё так удачно сама пришла в их логово.

– А ты им зачем понадобился?

– Тебя не было на месте, и добрые люди направили их ко мне. Типа я твой менеджер и всё такое. Я не сразу понял, что они вовсе не заказчики, а когда понял, уже было поздно. Этот, вон, в фартуке, мне все внутренности отбил. Тварь!

Я остановила поток энергии и убрала руки от Дэниэла. Пора бы заняться собой, а то головная боль и тошнота никуда не делись.

– А у тебя не только зелья чудесные, но и руки, – расплылся он в блаженной улыбке. – Словно заново родился!

– Рада за тебя. А с этими что делать будем?

– Предлагаю прикопать где-нибудь, а ещё лучше искупать их в ванне с растворителем, в которую громила грозился запихнуть меня, – начал с радикального варианта Дэни, на что пленники отчаянно замычали.

А вот мне хотелось крови. И чтобы эти два болвана остались без работы. Как минимум!

Что б такого придумать?

– Для начала возьмём с них кровную клятву, что они ни словом, ни делом, ни намёком не навредят нам и нашему бизнесу, – поразмыслив, предложила я. – А потом развлечёмся! – и я намекающе стрельнула бровками.

Пленникам в руки кинжал не дали: порезали ладонь сначала одуванчику, заставив его произнести клятву, затем то же самое проделали со шкафом. Оба ныли, запинались, тянули время, но трудно сопротивляться, когда тело от головы до ног связано какой-то невидимой хренью, а с ладони ручьём течёт кровь (конечно, не море крови, как я себе нафантазировала, но тоже ничего).

Поклялись как миленькие.

– Дэниэл, хочешь отомстить? – поинтересовалась я у своего товарища. Ибо клятвой эти двое не отделаются.

– Жажду! – просиял он.

– Господа! – обратилась я к горе-похитителям. – Вас ждёт незабываемая порка!

Дэни знал, что нужно делать. Поставил провинившихся лицом к стенке, стянул им штаны, вытащил у громилы ремень, а дальше... Дальше я вышла в коридор и под крики «ай!» и «ой!» прошлась по владениям похитителей и отправила магический вестник-маячок в жандармерию.

Чутьё подсказало, что в подвале творятся тёмные дела. В соседней коморке койка была завалена чужой испачканной в крови одеждой. Конечно, это тряпьё теоретически могло принадлежать умершим пациентам, но... Как-то много его было. И оно удушливо воняло тухлятиной.

Я закрыла коморку и двинулась дальше.

Ещё в одной трупно-голубой комнатушке стояла ванна с желтоватой жидкостью и ещё около десятка ёмкостей поменьше, наполненных разными химикатами с резким запахом.

«Ага, те самые растворители...» – поняла я.

Значит, эти двое бандитов действительно избавляются от людей. Бр-р-р! Нам с Дэни повезло. Крупно так! Я даже чувствую себя счастливой, что не досталась на растерзание психопатам.

Поначалу я раздумывала, разумно ли обращаться за помощью в службу, ведь мы с Дэниэлом тоже толкаем сомнительные зелья незаконно. А потом решила, что в случае чего отмажу и себя и Дэни. Прорвёмся! Главное, чтобы шкаф с одуванчиком покинули свои должности и, желательно, поселились по ту сторону решётки.

***

Папа в этот раз не узнал о моих приключениях. А значит, у меня ещё есть время насладиться атмосферой академии и шумными студенческими буднями.

А вот Катарина моего позитивного настроя не разделила. Известие о моём вынужденном переводе она восприняла как личную трагедию. Плакала целый час, будто похоронила первого в своей жизни хомячка.

– Я заберу документы вместе с тобой, – заявила верная подруга, глотая горькие слёзы.

– Ты не обязана этого делать, – покачала головой.

– Мне будет спокойнее, когда ты рядом, – Кэт вытерла слёзы. – С кем ещё ты поделишься своими безумными идеями и пойдёшь нарушать законы и правила? Я не могу допустить, чтобы возле тебя был кто-то непроверенный.

В этом она вся. Благородство и дурость. Обожаю Кэт!

Я обняла подругу и шепнула ей на ушко:

– Готовься к новым запрещённым забавам!

– Как, опять? Ой, не-е-ет! – протянула она, и мы обе рассмеялись.

– А кроме шуток, мне нужна качественная и не очень симпатичная личина.

– Зачем?

– Парней отпугивать! – усмехнулась. Раз Ромери отправлен в закат, значит, пришла пора искать ширму иного рода.

– Но ведь все всё равно узнают, что это ты?

– И пусть! Я буду носить её вне занятий. То есть личина должна легко включаться и отключаться и работать даже в местах с нестабильным магическим фоном. Сделаешь?

– Это будет непросто... – моя подруга села, вперила невидящий взгляд в окно и замерла. Значит, процесс создания артефакта пошёл.

Моя-то умница! Вот за что люблю её, так это за научно-фанатичный подход к делу. Прямо как у меня.

***

Профессор Талиса де Грасс восприняла моё грядущее отчисление с грустью. Она максимально тактично высказалась, что не понимает мотивов моего папы. Домашнее образование – это не то, совсем не то!

Затем она как-то подозрительно посветлела лицом, а в глазах заплясали черти. Ну, или это у меня разыгралась фантазия.

– А что если тебе перевестись, скажем, – она сделала вид, что задумалась, но на самом деле просто выдержала интригующую паузу, – в Северную магическую академию Вилльмана?

– Она же с военным уклоном? И там всегда холодно! – покривилась я, выказывая своё однозначное «фу!».

– Конечно, это заведение с более строгой дисциплиной, но, поверь, образование там дают блестящее. И факультет целительства там тоже есть. Уверена, ты быстро освоишься, – профессор ободряюще (а мне показалось, что коварно) улыбнулась.

– Я слышала, что там все ходят строем и в одинаковой форме?

– Форма у северных хорошая, – кивнула мадам де Грасс. – Уверена, ты оценишь её по достоинству.

А я вот не была так уверена. Я вообще больше люблю лето, тонкие кружевные блузки и обтягивающие удобные брюки с высокой талией, а не бесформенную военную униформу!

Но хрен с ней, с формой. Я этих блюстителей правопорядка так закошмарю, что мне разрешат хоть в пеньюаре ходить. Дело в другом: а как же мой бизнес?

– Вы так просто меня отпустите? – честное слово, у меня даже в глазах защипало от мысли, что мной не дорожат. – Кто будет выполнять ваши заказы? Зелье против тьмы?

Профессор снова мило улыбнулась мне. То есть она совершенно не расстроена перспективой моего отъезда в дальние дали!

– Думаю, с этим проблем не будет. Часть заказов я передам лаборантам, а зелье против тьмы ты сможешь варить там, и мы обязательно придумаем, как передать его заказчику. Времени у нас вагон, так что разберёмся, не переживай. Уверена, твои веселящие зелья наведут там шороху и потреплют нервы руководству, – тут её морщинистая старческая улыбка стала по-детски озорной. – Кое-кому не помешает встряска.

Ох, сдаётся мне, профессору выгодно заслать меня на севера. Знать бы только, зачем?

Глава 16. Прощайте все. Я не буду по вам скучать

Лидия

Вот радует меня, что Дэниэл так и не узнал, что я герцогиня, даже несмотря на то, что дело о поимке психопатов-растворителей прогремело на весь Зот.

Блюстители правопорядка сосредоточились не на нас с Дэни, а на преступниках, и им хватило лишь наших показаний. Ну, и плюс, они уже знали, кто я, и были в курсе, что моё имя засекречено. Хорошие мальчики, помогли сохранить моё инкогнито.

Когда жандармы уводили выпоротых краснозадых шкафа с одуванчиком, я ещё не знала, что тем самым помогла раскрыть несколько десятков висяков. Оказывается, люди пропадали без вести почти каждый месяц, и ни тел, ни следов обнаружить не удавалось.

Кому придёт в голову искать у себя под носом? По идее, госпиталь – обитель света, где людям спасают жизнь, а не наоборот. К тому же рядом жандармерия, и считается, что логова бандитских банд располагаются как можно дальше от вершителей правосудия.

Увы, те самые преступники с удовольствием пользовались недальновидностью госслужб.

Зато мы с Дэниэлом были чрезвычайно горды, что избавились от нечестно играющих конкурентов и психопатов в одном лице.

Общие приключения нас даже как-то сблизили, и Дэни стал подсаживаться за наш столик в столовой, чтобы мило поболтать на темы, не касающиеся денег.

А я и не против. Лишь бы под юбку ко мне не лез. Этого златокудрого пижона с хитрющими зелёными глазюками и лисьим носом я никак не могла представить рядом с собой в качестве возлюбленного. Да и вообще: блондины не в моём вкусе.

И всё же Дэни позволялось интимно нашёптывать мне на ухо последние новостные сводки, и я охотно слушала, отвечая рассказчику очаровательной улыбкой. И плевать, что на нас смотрят. Я – кафую, наслаждаясь атмосферными деньками в родной академии!

Кажется, я уже скучаю по всему этому...

Хотя нет: только кажется. Потому что я – девочка-праздник, и, куда бы я ни отправилась, вожу этот самый праздник с собой. Там, где я, весело. Там, где я, всегда есть мои друзья, поклонники и обожатели. Там, где я, вечно приключается что-нибудь этакое.

***

Моя лафа и беззаботный настрой кончились, когда с каникул на подготовку к практике вернулся третий курс боевиков, а в их числе не похожий на себя Ромери.

– Ох, Лия, он так на тебя смотрит... – полушёпотом выдала Кэт, по кругу вращая ложкой в тарелке супа. – Мне даже не по себе...

И мне не по себе, потому что этот взгляд прожигает мне затылок. Я же не садистка, чтобы получать удовольствие от чужой душевной боли.

Отомстить – это одно, а нарочно издеваться – это другое.

Как обычно, мою голову посетила слегка безумная идея: сварить для Ромери отворотное зелье. Есть у меня один рецепт. Как-то раз я опробовала его на Брендане в период его слишком назойливых приставаний ко мне. И Бренди отвял! И даже брезгливо поглядывал на меня, как на плоскую сопливую малолетку.

Правда, есть у этого чудо-зелья и обратная сторона: его действие длится около месяца, а затем наступает откат, ну, или накат. Конечно, Брендан не маг, и на мага оно может подействовать слегка по-другому, но не могу же я оставить Ромери страдать!

Или лучше сварить более сложное зелье, притупляющее амурные чувства и подменяющее их на любовь к себе и радость бытия? Надо попробовать...

Вот так. У кого-то аппетит приходит во время еды, а у меня – идеи! Хрен с ней, с едой, я иду творить добро!

– Ребята, мне пора, – я быстро запила песочный коржик компотом, отнесла поднос на стол для грязной посуды и направилась к выходу, оставив Кэт с Дэниэлом неловко молчать друг с другом.

– Лия, подожди! – отчаянное на всю столовую.

Зеваки разом повернули любопытные носы в нашу сторону.

– Привет... – Ромери старался держать плечи расправленными, но чрезмерное волнение выдавала его часто вздымающаяся и опускающаяся грудная клетка.

– Привет, Ромери. Как ты?

– Могла бы и не спрашивать, – криво усмехнулся он. – Опять торопишься в лабораторию? Можно тебя проводить?

– Проводи, – пожала плечами. Эх, знал бы он, что я тороплюсь туда ради него, чтобы сварить зелье, которое вытащит меня из его сердца, как бы сопливо это ни звучало.

Я не хочу, чтобы он страдал. Прошлые обиды мы забыли, и теперь пришло время жить дальше. Обоим.

Ромери в июне исполнится девятнадцать, у него впереди вся жизнь. Негоже тратить её на страдания по девушке, которая никогда и ни при каких обстоятельствах не вернётся к нему. Мои чувства мертвы окончательно и бесповоротно. Так пусть умрут и его.

Может, когда-нибудь в далёком-далёком будущем я влюблюсь так, что мне сорвёт крышу, но это точно будет не Ромери де Кальди.

– Слышал о том, что случилось в госпитале. Ты в порядке? – поинтересовался он.

– Да. Испытала на себе антимагические кандалы и любовь конкурентов, – ответила с усмешкой. – А потом Дэни выпорол наших похитителей.

– Он знает?.. – Ромери не договорил, но я поняла, о чём он.

– Нет. Эта славная новость чудом не коснулась его ушей.

– А липнет он к тебе так, как будто знает, – с его слов буквально сочилась ревность.

Ромери-Ромери... не к тому светилу ты тянешься. Твоё бы рвение, да в учёбу.

– Лучше расскажи, что творится у тебя дома? – сменила я тему.

– Мы решили продать дом и купить попроще, – помрачнел он. – Скорей всего, это будет квартира где-нибудь в квартале Патрен. Без слуг.

Печально. Квартал Патрен – обиталище рабочего класса. Серые двухэтажные домики, каждый на четыре квартиры. И, да, в квартале не принято пользоваться услугами обслуживающего персонала.

Я бывала там. Это вечно обоссанные подъезды, пьяницы на лавочках и безмерно уставшие толстые женщины с тяжёлыми сумками в руках и выводком детей. Ещё не трущобы, но уже не приличное культурное общество.

Бедный Ромери. Переехать туда, где за приставку «де» к фамилии могут побить на улице, – это то ещё испытание.

– А разве твой отец не работает? – спросила я.

– Его попёрли с работы из-за того, что дядя Гвидо опозорил наш род. Семейство де Кальди теперь официально в опале. Папе придётся устроиться простым рабочим, а мама у нас теперь вместо горничной.

Не повезло. Не повезло...

– Ты их последняя надежда, – решила подбодрить я, но как-то не особо получилось.

– Знаю, – он поник ещё сильнее. – Бабушка с дедом винят во всём меня и наседают, чтобы я завоевал тебя любым способом.

– Если бы они меня знали, просили бы тебя не делать этого, – отметила в полушутку.

– Да уж, – горько усмехнулся мой бывший, затем остановился посреди людного коридора и спросил: – Лия, есть хоть малейший шанс, чтобы тебя не забирали из академии?

– Боюсь, что нет, – с искренним сожалением покачала я головой. Чую, придётся покинуть это замечательное место.

– Мы больше не увидимся?

Я грустно улыбнулась.

– Завтра успеем попрощаться, – и я двинулась дальше, к лаборатории.

– Погуляем после занятий?

– Конечно, – и снова моя мягкая печальная улыбка.

Прогуляемся. Непременно.

А Ромери... смотрел на меня, как на недостижимый идеал. Вот как меняется взгляд, когда неожиданно узнаёшь, что безродная полукровка, ради которой ты не пошёл против семьи, на самом деле наследная герцогиня.

Ладно-ладно, я помню, что после расставания Ромери предлагал тайно пожениться, не зная моего настоящего имени. Но именно моя незатмеваемая царственность сподвигла его на этот шаг. Ведь я в любом обществе звезда, и люди тянутся, чтобы погреться в моих лучах.

Мы разошлись, и я с головой погрузилась в создание прощального подарка для Ромери.

***

Я самозабвенно химичила до самой ночи. В меня будто вселилось само вдохновение!

Десяток вариантов зелья в блокноте с перечирканными и замененными названиями ингредиентов. Стол, заставленный баночками-скляночками, кульками и мешочками. Четыре котла...

Работа кипела, и несколько часов я провела, ни на минуту не выныривая из своей в прямом смысле кипучей деятельности.

Отворотное зелье с добавлением моей крови я сварила в первую очередь как запасной вариант, на случай если эксперимент с подменой чувств не удастся. Да, у меня катастрофически мало времени и некогда проводить длительные тесты на мышах – только короткие. Но зелье не смертельное, оно практически безвредное и действует лишь на болезненные чувства ко мне в голове Ромери.

Так что я дала экспериментальное зелье и мышкам, и себе. Для верности.

Цель оправдывает средства. Ведь так?

Я так свято верила в оправданность своих действий, что, довольная результатом, увеличила концентрацию зелья в пластинках. Чтобы наверняка.

К утру я справилась и завалилась на тахту, чтобы вздремнуть до завтрака.

Экспериментальное зелье вроде бы подействовало как надо. Вштырило меня, короче. Сначала я ощутила охлаждение к самой себе, а потом самолюбие резко возросло, а настроение пошло в гору.

Ух ты! Да я самый гениальный зельевар в мире и красивейшая девушка! Даже эльфийки по сравнению со мной – обкуренные блаженные павы и фригидные ледышки.

Так, что-то куда-то меня не туда понесло. Я, конечно, прекрасна, но не стоит забывать, что, пока действует зелье, нужно взять эмоции и внешние проявления под контроль.

Справлюсь, мне не привыкать.

И всё же я гений! Такими темпами я переплюну целителя душ дядю Лионеля. Кто сказал, что благородство должно быть скромным?

Без ложной скромности, сегодня я подарю тебе новую жизнь, Ромери. Ты забудешь меня так прочно, что мне даже станет немного обидно терять горячего поклонника. Шучу, конечно. Плевать мне на тебя будет...

Да что ж такое!

Я настолько прекрасна, что все остальные кажутся песком под ногами. Возможно, стоило снизить дозировку. Ну, да ладно. Зато Ромери от меня отвянет.

Положив коробочку с экспериментальными пластинками в сумку, я уснула.

***

Ромери встретил меня после занятий, и мы вышли в парк. Здесь было шумно, людно – то что надо, чтобы затеряться в толпе.

Мой бывший оделся в простой, соответствующий его финансовому положению, костюм. Ага, не выпендривается. Это уже хорошо.

Я вспомнила его испорченный на несостоявшейся свадьбе дорогущий шоколадный наряд и подумала, что всё-таки не одежда красит человека.

Мы шли рядом, не касаясь друг друга. Ромери боялся показаться навязчивым, боялся, что я уйду, оставив его без драгоценных минут моего общества.

– Мне не верится, что всё это происходит на самом деле, – признался он. – Кошмарный сон наяву, и всё из-за глупости, которую я совершил.

– Ромери, перестань себя винить. Что было, то прошло. Давай жить дальше!

«Видел бы ты, как убогонько смотришься со стороны со своими страданиями. Капец, как я тебя раньше терпела? Я ангел, не иначе...» – говорило внутри меня зелье, а я старалась не показывать борьбы с рвущимися наружу мыслями.

– Я стараюсь, но не выходит, – он прошёлся томным взглядом по мне и задержался на губах. – Но ты не грузись, это мои проблемы.

– Ты ведь не собираешься вытворить какую-нибудь глупость?

– Не волнуйся за меня, – уклончиво ответил он. – Знаешь, я окончательно осознал свои чувства к тебе, когда дядя в тебя выстрелил. Если тебя нет, то и меня нет тоже.

Что-то мне не нравится этот разговор. Вот прям ни капли.

Я, конечно, вся такая прекрасная, но Ромери не прирученная зверюшка, и брать ответственность за него я не хочу!

– Ты совершенно зря за меня испугался тогда, – ангельски мягко ответила ему. – У меня мощный силовой щит. Даже папа не рыпнулся, чтобы меня спасти, потому что мне ничего не угрожало.

– Я успел разглядеть его мельком. Ты очень на него похожа... – вдруг он удивлённо распахнул глаза. – Получается, что ты не полукровка, а только на четверть эльф?

– Да.

– Я раньше встречал четвертушников, но никто из них не владел эльфийской магией, а ты так просто меня исцелила и даже не устала. И энергия твоя... она отличается от человеческой.

– У меня огромный магический резерв, – напомнила ему. – Мне подлатать тебя – всё равно что царапину зарастить.

– И твой отец настолько же сильный?

Я сморщила нос, но призналась:

– Посильней будет. Но я рассчитываю когда-нибудь его превзойти. В принципе, в зельеварении я уже оставила его далеко позади, – и мысленно вынужденно добавила: «Потому что мама запрягла его заниматься делами герцогства, и ему тупо некогда».

– А моего дядю осудили и завтра отправляют на пожизненную каторгу. Говорят, половина заключённых добираются до места мёртвыми, потому что условия транспортировки жёсткие, а о месте заключения ходят страшные слухи. Так что многие предпочитают самоубиться.

– Мне жаль, что злодеяния твоего гадкого дядьки отразились на тебе. Но, чисто по справедливости, туда ему и дорога.

Ромери кивнул.

– Да, Лия, я понимаю. И всё же все те годы, пока я рос, дядя буквально содержал нас. Так что я благодарен ему.

– Вот и живи по чести. Не надо уподобляться ему, иначе закончишь, как он.

– Твоё прощальное напутствие?

– Ага, – улыбнулась я.

– Неужели мы больше никогда не увидимся?

– Так будет лучше для нас обоих.

Он дёрнулся, желая обнять меня, но осёкся.

– Иди, обнимемся, – я сама подошла и обхватила его торс руками.

– Лия... – он поцеловал мои волосы. – Потерянная моя Лия...

Из моего рукава вылетели две пастилки и слевитировали Ромери за шиворот.

Бац! – и зелье впиталось в кожу. Сейчас подействует. Ну, давай же...

Прошлосекунд десять, и Ромери отстранился. Посмотрел на меня, как на козявочку, сверху вниз. Затем тряхнул головой, будто желая сбросить наваждение. Но увы, процесс уже запущен.

– Что ты сейчас сделала? – глаза осуждающе прищурил.

Догадался?

– Ничего... – я для верности качнула головой.

– Ну, конечно! Чего ещё ожидать от бессердечной герцогиньки, помешанной на зельях? – Очередной эксперимент, на который я не давал согласия!

– Я всего лишь вернула тебе тебя. Твои чувства ко мне были ненастоящими.

– Лжёшь, – сразу раскусил меня он. – И как долго продержится эффект? – насмешливый вопрос.

– Долго. Надеюсь, что всегда.

– Что ж. И к лучшему. Ты не настолько хороша, чтобы бегать за тобой.

– К лучшему, – согласилась я, с трудом подавив желание треснуть ему по морде. Ибо зелье во мне бушевало! Что значит я не настолько хороша? Ух, козёл!

Мы разошлись, но какое-то странное неприятное чувство всё не покидало меня. И дело тут не только в уязвлённом самолюбии.

Я ещё некоторое время смотрела, как Ромери уходит неспешной пижонской походкой. Похоже, я переборщила с дозировкой.

И вроде бы эффект именно такой, как я ожидала, но что-то не то... Только вот что?

Если бы я знала, когда и при каких обстоятельствах мы встретимся с Ромери в следующий раз, сломя голову побежала бы варить антидот.

Глава 17. Дом, милый дом

Лидия

Без третьего курса боевиков время полетело, как на крыльях.

Я спасалась от активизировавшихся ухажёров в лаборатории, а Кэт корпела над личиной, которая всё никак не хотела работать как надо.

Но наши планы мирно дожить до окончания учебного года в один день рухнули.

Погожим майским утречком, стоило нам с Катариной явиться в столовую к завтраку, вокруг нас поползли шепотки.

Ничего не подозревающие мы приступили к поеданию каши, но идиллию нарушил Дэниэл де Мортенсон своим:

– Доброе утро, Лидия. Доброе утро, Катарина.

У меня аж челюсть свело от нехорошего предчувствия. Он назвал меня настоящим именем!

– Откуда инфа? – поинтересовалась у него.

– Так в газете напечатали.

Что??? Да ни одно уважающее себя издание не отважится опубликовать засекреченную информацию! Потому что дураков, желающих одним днём навечно прикрыть свою лавочку, нет.

Видимо мой скептицизм отразился на лице, и Дэни пояснил:

– В подпольной газете. Она сейчас стала очень популярна, но ты не найдёшь её ни в одном магазине.

Ага. Это Дэни, мерзавец, барыжит запрещёнкой. Вот, чую, это он мне подгадил, распространяя сплетни!

– Дай посмотреть, – обманчиво спокойно потребовала я, и мне в руку под столом лёг серый лист, свёрнутый в трубочку.

М-да, газетой это можно назвать с натяжкой.

«В магической академии Зота тайно обучается родственница императрицы!» – гласил безыскусно составленный заголовок.

«Раскрыта тайна! В Магической академии имени Максимилиана де Таура обучается единственная внучка принцессы Беатрис и племянница императрицы Эвелин. Адептка ведёт дискредитирующий образ жизни, торгуя запрещёнными зельями, и известна под именем Лия Ферб, в то время как её настоящее имя – Лидия де Фиабри.

Помимо нелегальной торговли запрещёнными веществами, наследная герцогиня прославилась беспорядочными амурными связями, взрывным характером и мстительной натурой. Поэтому автор этой статьи вынужден остаться инкогнито.»

– Дэниэл, а не попутал ли ты часом? – видимо, в моём взгляде читалась не только претензия, но и обещание больших проблем, поэтому Дэни выставил ладони в примирительном жесте:

– Честно: это не я. Распространителей в академии несколько, и никто не знает, кто и где печатает газету.

– Вот только не ври мне, что ты не распространяешь!

– Так раньше про тебя не писали...

Ух, как я зла!

Ясно-понятно, что писал некто, не любящий меня. Очень не любящий! Интересно, кому это я опять перешла путь-дороженьку?

Кто. Сука. Меня. Сдал?

Это точно не Ромери – тот скован клятвой. Точно не горе-зельевары, похитившие нас с Дэниэлом, – они тоже поклялись. Но кто-то, кому многое обо мне известно. Не исключено, что это семейство де Кальди решило мне так отомстить и попутно подзаработать, продавая чужую тайну.

Плохо. Лишь бы папуля это не прочитал.

– Брехня полная, – я вернула осквернённую плохими и откровенно бездарно написанными словами бумажку Дэни.

– Про беспорядочные связи согласен, – покивал Дэни. – А вот про родство с императрицей...

– Насколько широко распространяются листовки?

– Сама погляди, – и Дэниэл обвёл взглядом столовую.

М-да... Глаз – что цветов в поле – и все смотрят на меня.

Что ж, кто не умеет проигрывать, тому никогда не быть победителем.

Сегодняшнее поражение приму красиво – с достоинством и гордо поднятой головой.

Отпираться бесполезно. Меня рассекретили.

Я встала, достав из сумки свой любимый усилитель звука, и заявила на весь зал:

– Да, я герцогиня! Смотрите, любуйтесь, мне не жалко! – и села, довольная произведённым эффектом.

Народ быстренько отвернулся и застучал ложками.

Но радовалась я недолго: вечером побеседовать с ректором де Кастеляврестом прибыл папа... Злющий, радикально настроенный папа, которому отчего-то крайне не понравилась подпольная новостная листовка.

***

Каким-то чудом нас с Кэт забрали домой не полностью: в течение двух недель мы каждый день мотались в академию утром, учились, досрочно сдавали зачёты и экзамены, а вечером нас порталом забирал мой папа.

– Ох, даже не верится, что ты бросаешь меня! – надула прелестные губки Никки. – Надеюсь, мы пересечёмся хотя бы на летнем балу?

Мы обедали в столовой, но за царственным видом я прятала печаль. Ещё несколько дней, и двери академии навсегда закроются для меня.

– Если папа не посадит меня под арест, – ответила подруге как можно более бесстрастно.

Зато лицо Кэт, которая вечно замыкалась в себе в присутствии Никки, в полной мере отражало то, что чувствую я.

– Я вообще в шоке! – возмущённо воскликнула герцогиня де Брауцвиг и очаровательно тряхнула тугими тёмно-каштановыми кудряшками. – Я тебя не узнаю! Да ты же своими родаками вертишь, как тебе вздумается. Неужели на этот раз всё так мрачно?

– Разберусь, – я перевела взгляд на окно, за которым простиралось поле для тренировок с ярко-зелёной, но местами подпалённой и перекопанной травой. Тренировки губительны для газона. В учебно-назидательных целях его до сих пор не зачаровали, а запрягают провинившихся адептов восстанавливать газон в качестве наказания.

– Косячный выдался год, да? – на породистом личике Николетты отразилось нечто сродни жалости. А я терпеть не могу жалость! – Сначала Ромери, потом это...

Под «этим» она подразумевала упоминание в листовке о моих беспорядочных сексуальных связях. Несуществующих связях! Теперь в глазах любителей сплетен я порочная выскочка.

Н-да, бедный был мой папуля, когда это прочитал. Он бы поседел от такого, если бы уже не был седым (это уже мама постаралась, довела его, а мне характер достался от неё).

– Никки, отвянь, и без тебя тошно, – отмахнулась от подруги.

– Я всего лишь поддержать хотела! – мигом вспыхнула она. – Ну и варись в своём дерьме сама! – она встала и ушла, демонстративно оставив поднос с недоеденной едой на столе.

Если узнается, Никки получит штраф. Но я не из тех, кто носит чужие подносы. Борзеет – пусть сама и получает за это.

– Давай, я отнесу её поднос к сдаче? – предложила моя мягкосердечная Кэт.

– Не вздумай! – злобно сверкнула глазами я.

– Ладно... – она уткнулась в тарелку и принялась доедать.

Больше нас никто не отрывал от трапезы. Даже наплыва поклонников не было, потому что сначала все были шокированы моим раскрывшимся инкогнито, а потом я объявила на всю столовую, что одно поползновение ко мне – и ноги моей в стенах альма-матер не будет, не говоря уж о зельях. Адепты прониклись и не приставали, если не считать гор записочек под моей дверью.

Бумажульки с предложениями встретиться преследовали меня везде: в карманах, в капюшоне, в сумке, в голенище сапога... Даже в полотенце в душевой кто-то умудрился засунуть! И как только додумались?

Всю нежелательную корреспонденцию ждала одна участь: не удостоившись прочтения, сгинуть в огне у всех на глазах. Ибо общая гостиная с камином располагалась на первом этаже общежития.

Адепты видели, как их послания безжалостно сжигают, но всё равно бумажная напасть преследовала меня.

***

И вот в последний раз я услышала, как профессор де Грасс вызывает меня по громкой связи. Почему последний? Потому что голос её звучал нехарактерно ласково. Впервые!

Не то чтобы я любила садо-мазо, но... грустно осознавать, что её мягкий голос – к прощанию.

В её кабинете меня уже ждала чашечка очередного привезённого с другого конца света коллекционного чая... невкусного, чрезмерно крепкого, но отчего-то столь милого сердцу.

Я с трудом удержала слёзы.

– Что, невкусно?

– Невкусно. Но мне нравится, – ответила правду. Ведь мне действительно нравится. И этот мрачноватый кабинет с грузной мебелью, и чашечка из тонкого перламутрового фарфора, и этот кошмарный, с привкусом земли, чай, и, конечно же, сама профессор де Грасс.

– Девочка моя, я слышала, завтра у тебя последний экзамен? – поинтересовалась профессор.

И всё. Тут меня накрыло.

За исключением того рокового дня рождения в десять лет, не помню, чтобы я плакала прилюдно.

– Лидия, деточка, неужели ты думаешь, что я позволю загубить твой талант в стенах замка?

Удивительно, как ободряюще на меня действуют слова мадам Талисы де Грасс. Чудесная женщина!

– А? – я мгновенно прекратила саможаление и вся обратилась в слух.

– Я найду нужные слова, чтобы убедить твоих родителей в необходимости продолжать обучение.

– Правда?

– Но и тебе придётся помочь мне в этом.

– Что нужно делать?

– Убедить их, что тебя необходимо дисциплинировать. И наиболее благоприятным для укрощения твоего характера является лишь одно заведение...

– Почему вы упорно стараетесь запихнуть, – иного слова не подобрать, – меня в Северную академию?

Клянусь, на мгновение, профессор коварно улыбнулась! Я бы даже сказала, коварнейше! А потом её лицо приобрело привычное благостное выражение.

– Я неплохо знакома с тамошним руководством и считаю, что ты как нельзя лучше впишешься в атмосферу севера.

– И что же вы недоговариваете? – очередная моя попытка узнать, что от меня скрывают.

– Ничего особенного, – снова с милой улыбкой соврала профессор, а мне стало до жути интересно. – Поверь, всё это я делаю исключительно для твоего блага.

Верю. Но не каждому позволю причинить мне добро.

– Вам не нравится мой характер?

– О, напротив, – она манерно махнула кистью. – Твоё появление внесёт оживление в ряды адептов и преподавательского состава. Уверена, перед вашим прогрессивным умом не устоит даже профессор Фенек...

– Кто???

Ну, всё. Лучше уж я дома как-нибудь, на индивидуальном обучении... Перетерплю!

Знаем мы этого старого... Кхм.

Профессор Фенек преподавал зельеварение ещё у моих родителей. Это тот случай, когда шаг влево, шаг вправо – расстрел, ну, или незачёт. И вместо того, чтобы открывать новые грани науки, ты топчешься на одном месте, дословно заучивая никому не нужные правила, характеристики ингредиентов и химические формулы.

Да этот Фенек в обморок грохнется, увидев, как я варю свои зелья! Стоит ему познакомиться с моей импровизацией, и он окончательно утратит веру в молодёжь.

Даже когда мама с папой учились у него, он уже был старым брюзгой. А уж что с ним стало спустя двадцать лет...

– Грю не настолько страшен, как его описывают. Скорее, он угрюм, потому что до сих пор не встретил продолжателя своего дела с живым умом. И я уверена, что это ты, Лидия.

Пф! А я-то думала, у неё более интересная причина сослать меня на север. Даже как-то обидно, что в Северной академии меня ждёт не красавчик-препод, а старый... Грю.

– А я вот почему-то уверена в обратном, – ответила на её смелое высказывание.

– Ты сомневаешься в своём мастерстве и призвании? – и лукавый взгляд с мою сторону.

Это, что, сейчас была попытка взять меня на «слабо»?

– В своём мастерстве я уверена так же, как в сугубо консервативных взглядах магистра Фенека...

«С кошмарным именем Грю», – но это я уже добавила про себя.

Нет, ну, в конце концов, Фенек уволился из Магической академии имени Максимилиана де Таура, потому что ему намекнули, что у него слишком жёсткие и завышенные требования к адептам. Короче, он валил всех подряд, никак не поощряя натужные старания тех, кто просто не одарён по части зельеварения. Как, например, Кэт. Ведь общий курс зельеварения проходят все! И на старших курсах этот предмет есть на каждом факультете.

– Между прочим, это ещё спорный вопрос, кто суровее: я или Грю. Но, как видишь, мы сидим и пьём синий чай, привезённый мне Эдвардом Стейплзом из гранитных долин.

– Ну, во-первых, вы знаете, кто я...

– Для преподавателя это не имеет значения, – перебила она.

– Во-вторых, в вас я с первого взгляда почувствовала родственную душу.

– Уверяю тебя, стоит заговорить с Грю о морских гадах и водорослях, из которых получают ингредиенты для особо пикантных зелий, и он твой навеки!

Я вот что-то не особо хочу, чтобы магистр Фенек стал навеки моим...

Видимо, профессор де Грасс прочитала это по моему кислому выражению лица.

– Ты просто с ним ещё не знакома. Он – человек с богатейшей массой знаний. И грустный он оттого, что пока не нашёл, кому этот багаж передать.

– У меня и свой багаж немаленький.

– О, Лидия, тебе ли не знать, что в нашем деле нет предела совершенству?

К концу разговора мадам Талиса убедила меня, что Фенек – душка, и что учиться у него – это дар судьбы, надо только подобрать к нему ключик.

Не то чтобы я поверила, но, судя по всему, Северная магакадемия Вилльмана не такое уж плохое место. Уж всяко лучше, чем домашняя тюрьма.

Дом, милый дом. Как же приятно в нём... гостить. Нечасто. Чтобы только повидаться с родными и вновь упорхнуть в свою прекрасную, насыщенную и, главное, вольную жизнь!

***

Вместе с последним экзаменом академия – увы! – распрощалась с нами.

Папа забрал мои документы.

В итоге мы имеем отличницу меня, готовую к отъявленным бесчинствам, чтобы родители сами пришли к мысли отослать неугомонное дитятко куда подальше.

А ещё... Я ведь не забыла о зелье плодородия! Так что держитесь, дорогие мои. Я обеспечу вам наследника.

Предаваясь размышлениям, я ещё не подозревала, какая подлянка меня ждёт.

***

С самого первого дня моего возвращения домой всё пошло наперекосяк. Сначала за обедом мама как-то подозрительно смотрела на меня, словно изображая менталистку. Причём она переводила взгляд с меня на папу и обратно, и от этого мне стало как-то совсем не по себе.

Папа ведь ей не рассказал? Он бы ни за что не сдал меня!

Впрочем, судя по тому, как папуля ёрзает на стуле, изо всех сил пытаясь вести себя непринуждённо, ему тоже не нравится мамино внимание.

Блин. Надо срочно поговорить с родителем и выстроить чёткую линию поведения.

После обеда я отправила папе магвестник, где назначила на семь утра встречу тет-а-тет в общем кабинете. Самое удобное время: мама в это время нежится в ванне и настраивается на рабочий день.

От папы тут же прилетел ответ: «Приду».

О, знала бы я, как подставляю папулю!

Встретились мы, никем не замеченные, в назначенное время в нужном месте.

Собственно, наша встреча не была подозрительной. Иногда, когда накапливались горы дел, мы после тренировки на мечах быстренько принимали душ каждый в своих покоях, переодевались и садились за работу.

В этот день дел было не особо много, но об этом прислуге знать не положено.

А в саду во время тренировки было как-то не до разговоров, тем более, там мы были не одни.

– Почему мама так подозрительно смотрела на меня вчера за столом? Ты ей что-то рассказал? – начала я.

– Я – нет, – папа покачал головой, но взгляд у него был недобрый. – Может, до неё дошли слухи?

– Какие слухи, пап? – я начала раздражаться, предчувствуя новую волну нравоучений.

– Вот такие! – он достал из ящика стола свёрнутый вчетверо лист. Узнаваемый лист!

– Ты зачем приволок сюда эту пакость?

– А ты почитай. Это новый выпуск. Видимо, издателю понравился ажиотаж вокруг твоей персоны, – папа деловито сложил руки на груди и тылом опёрся на край стола.

Лучше бы я не читала.

«Вопиющее поведение наследной герцогини де Фирби! Ахнете, когда узнаете!» – гласил заголовок на серой листовке. Да-да, напечатано было именно так, с ошибкой.

Дальше – хуже.

В статье меня выставили безудержной нимфоманкой, нашлись даже мои «жертвы сексуального произвола», которых я наградила хламидиями.

Мне захотелось одновременно ржать, плакать, выть и материться.

Но и это ещё не всё.

Ниже... Было наше с Ромери прощальное фото в парке академии. А затем история, как я превратила жизнь бедного-разнесчастного парня в ад.

Чёртовы подпольные репортёры! Когда и успели нас сфоткать? Мы обнимались-то от силы секунд пятнадцать. И снимок ещё вышел такой... отражающий глубину отчаяния моего бывшего. Ну, чисто трагедия, а я распоследняя тварь.

В общем, до конца статейки меня не хватило, и я с омерзением отбросила лист на стол.

Ясно одно: тому, кто это написал, кабзда!

– Что из этого правда? – хмуро поинтересовался папа.

– Ничего, – ответила оскорблённо.

– Хочешь сказать, что на фотографии не ты? Или фото старое? – спросил, уже зная ответ.

Мотнула головой и отвернулась, разглядывая криво прикрытую дверцу стеновой ниши. И почему она меня так заинтересовала?

– Лидия! Какого чёрта ты опять связалась с де Кальди? – папа повысил голос, и это мне совершенно не понравилось.

– Мы прощались! Это были дружеские объятия! – я тоже перешла на резкий тон, но поймала себя на мысли, что оправдываюсь перед папой, значит, в чём-то всё же виновата. А я ненавижу быть виноватой.

– Я жалею, что не забрал тебя из академии сразу после твоей неудавшейся свадьбы, – сказал, будто выплюнул.

– В чём здесь моя вина?

– Да в том, что ты слишком привлекаешь к себе внимание, вместо того чтобы просто учиться! – повысил он голос. – Лидия, ты понимаешь, что я каждый день вру твоей маме, выгораживая тебя? Я на свой страх и риск отпустил тебя учиться в академию! Раз за разом пытаюсь снова начать доверять тебе, но неизменно сталкиваюсь с обесцениванием и неисполнением обещаний! Ты снова меня подвела, Лидия.

– Но... – снова хотела я оправдаться, но папа жестом потребовал молчания.

– Только не говори, что оно всё само, и ты во всём этом не участвовала! Ты себя скомпрометировала! И никто другой! – он перевёл дух и продолжил спокойнее: – Я уже отправил людей, чтобы разыскали подпольную типографию и уничтожили нераспроданные листовки. Но те, что уже пошли по рукам, всегда могут оказаться в неподходящем месте в неподходящее время.

– Это всего лишь грязные сплетни. Народ погудит и забудет, – дёрнула я плечами.

– Если эта грязь, – он брезгливо указал на листовку, – попадёт в руки Домми, будет такой скандал, что последствия не понравятся нам обоим!

– Рада, что ты это понимаешь, Лисс! – из ниши вышла мама с таким выражением лица, что я поняла: это не горе-писакам кабзда. Кабзда – нам!

Ля-я-я...

– Интересная история получается: моя дочь заимела славу проститутки и едва не вышла замуж за представителя рода де Кальди, – жёстко отчеканила она. – А мой муж нагло врёт мне, что Лидия отчислилась из академии из-за рассекреченного имени!

Ну, всё. Извержение вулкана по имени «мама» началось.

Я на секунду прикрыла глаза, подсознательно желая вернуться в прошлое и не затевать этот разговор. Пусть мама и дальше пребывала бы в неведении.

Увы, не помогло. В кабинете по-прежнему стояли взбешённая мама и в доску виноватый папа.

– Мы не хотели, чтобы ты волновалась из-за пустяков, – сказала я в наше оправдание.

– Да-а-а? – издевательски протянула мама. – То, что ты спуталась с де Кальди, прекрасно зная, какой это гнусный род, – это пустяк? И не ври, что не знала! То, что про тебя публикуют гадости – это тоже ерунда? Ладно ты, безголовая заноза, но от тебя, Лисс, я не ожидала такой подставы! Как ты мог?

Папа промолчал. Лишь хмуро не моргая смотрел на маму.

– Ты-ы-ы поднялся из грязи в князи благодаря мне и ещё смеешь врать мне в глаза? Видеть тебя больше не желаю! И знать тоже! – перешла она на крик. – Я с тобой развожусь на хрен!

– Мама, ты что такое говоришь?! – а вот и я присоединилась к всеобщей истерике.

– Всего лишь ухожу из отношений, в которых больше нет доверия! – прошипела она и вышла, оглушающе хлопнув дверью.

– С ума сойти... Твою ж! – вырвалось у меня, но тут я посмотрела на папу: он как-то весь сник и потемнел лицом. – Па-а-ап? Не бери в голову. Она остынет и передумает.

– Выйди, – глухо потребовал он.

– Да ты не...

– Вон! – крик.

И меня вынесло за дверь.

«Чёрт, тут нужно уже не зелье плодородия, а что-то покруче», – подумалось мне, но, не успела я дойти до своей лаборатории, как увидела в окно спешащую к конюшням маму, а после она уехала в неизвестном направлении. Без багажа.

Похоже, зелья тут не помогут.

Глава 18. После извержения

Лидия

Не хочу быть герцогиней.

Большинство скажут, что я бешусь с жиру и им бы мои проблемы, но... не хочу!

Плакать бесполезно – надо думать, как исправить весь тот кошмар, который я, сама того не ведая и не желая, натворила.

Во-первых, папа остался без вины виноватым. Тут к шарлатанке не ходи – без мамы он не сможет, буквально. У него к ней любовь-судьба. То есть остальных женщин для папы не существует. Как бы светские львицы ни искали внимания идеально красивого папули, никто не преуспел. Он подчёркнуто холоден со всеми посторонними дамами.

А сейчас мой всегда неотразимый папа будто мгновенно постарел лет на двадцать.

Упаси меня Лорена когда-нибудь полюбить так, как папа любит маму. Это же кошмар, созависимость и разрыв сердца!

После маминого бегства из замка мы остались одни. Дедушка с бабушкой ещё неделю назад отправились отдыхать на южные острова, а Эмиль постигает науку ближнего боя в Лорендейле.

За обедом папа быстро сосредоточенно ел и ни на кого не смотрел, а после отправился принимать просителей, запретив мне появляться в зале приёма.

Смотреть на родителя было больно. Нет-нет, внешне он выглядел всё так же безупречно, сидел с гордо поднятой головой, но в глазах... О, я знаю этот взгляд! В небесно-голубом взгляде горело отчаяние.

Во-вторых, причина моего бунта, наверное, всё же в нежелании наследовать герцогский титул. Я не отреклась от него лишь потому, что боюсь этим поступком разбить сердца родителям.

Знаю-знаю, появление младшенького в нашей семье не гарантирует, что он потом захочет управлять герцогством, но всё же это шанс. А значит, надо как можно скорее помирить маму с папой. А то, ишь, разводиться она собралась! Сбежала видите ли.

***

Плохой день.

От нечего делать я меланхолично слонялась по саду, а после пришла запивать горе чаем к Катарине и сидела грустная, пока моё внимание не привлёк чёрный вертлявый пушистик.

О! Да это же котопёс!

Чудо-зверь так и остался голубоглазым и без единого светлого пятнышка на шёрстке. Красавец!

Котощен запрыгнул мне на колени, неуклюже виляя хвостом, и преданно заглядывал в глаза, по-видимому, выпрашивая вкусняшку.

– Надо же, а к нам в руки не даётся, – удивилась Кэт. – Шипит.

Мелкое чёрное облачко размером с две ладони потёрлось о мою руку, да так доверчиво, ласково.

Божечки-кошечки-собачки! Как же мне необходим сейчас тот, кто будет просто беззаветно меня любить и принимать...

Вкусняшку я безымянному чудо-зверю не дала. Ибо мучное и сладкое животным вредно. Малыш вскоре успокоился, свернулся клубочком и уснул у меня на коленях.

– Я забираю его себе, – объявила я.

– А мама вроде уже договорилась пристроить его куда-то... не помню, сейчас спрошу.

Оказалось, что на котопса положила глаз мамина подруга и порывалась его забрать пару недель назад, но тот шипел, кусался и дыбил хвост. Поэтому потенциальная будущая хозяйка решила переждать, пока царапины на руках заживут, а животинка перебесится.

Моё праведное возмущение по поводу того, что нельзя отдавать сие чудо кому попало, полилось на оторопевшую Аннабель, и она готова была отдать мне и чёрного пушистика, и кошку Аську, и даже противень с картофельными лепёшками, лишь бы я не кричала.

Да я вроде бы и так не кричала...

В общем, котопёс мой! Мы даже похожи внешне. Это судьба.

– Назову тебя... – я задумалась. – Дарси! Точно! Вот прям смотришь на тебя и сразу видно: Дарси.

– А мама его Барсиком звала, – сказала Кэт.

– Барсиками пусть дворовых котов называет. А мой котопёся – благородный, поэтому Дарси!

«Р-р-р-мяф!» – одобрил новое имя мой зверь.

***

От Кэт, которой завтра предстояла поездка к родственникам по отцовской линии, я возвращалась уже в сумерках. В высоких окнах коридора отражался разноцветный майский закат, который, впрочем, горел зря. Потому что как можно любоваться природой, когда из-за меня разваливается семья?

Не успела я дойти до своих покоев, как меня настиг магический вестник от тёти Санты.

Неожиданно!

«Надо поговорить. Я приду. Ты где?» – прочитала в послании.

Оп-па-па! А вот и подмога мне в миссии по примирению родителей!

«У себя», – ответила я.

Встретил меня испуганный, но одновременно весёлый лай и цокающий когтями по паркету Чики-чики. Уже знаю, чего, а вернее, кого испугался мой любвеобильный пёс.

– Можешь не рассказывать. Всё знаю, – без приветствия начала тётя, вольготно восседая на диванчике в моей гостиной.

– Виделась с мамой?

– Забрала её к себе, так что по поводу её сохранности не волнуйтесь. Мы даже полдня сегодня мотались по Зоту, разыскивая смертников, которые посмели напечатать про тебя эту непотребщину.

– Нашли?

– Нашли, – гордо ответила демоница, а тьма вокруг неё как-то жутенько заклубилась.

– А... – хотела задать вопрос, но тётя перебила:

– Тебе лучше не знать, что я с ними сделала. Более того, шестёркам, которые распространяли в народ эту грязь, мы внушили донести до покупателей, чтобы те под страхом расправы уничтожили свои экземпляры.

– Внушили? – переспросила.

– Ага. Мы знакомого менталиста с собой прихватили.

– А что мама? Сильно она злится?

– Сначала кричала, потом плакала, а потом вознамерилась надрать задницы тем, кто опорочил твоё имя.

– Её взбесило, что я встречалась с парнем с фамилией де Кальди, – призналась я.

Демоница недовольно сжала губы и вздохнула.

– И как же тебя угораздило?

– Сначала я не знала ничего о его семье, а вскоре после того, как Амавер рассказал мне, мы с Ромери расстались. Потом я использовала Ромери как ширму, чтобы ко мне не приставали остальные парни.

– Ясно.

– Так-то Ромери неплохой парень. Просто с семьёй ему не повезло.

– Кстати, о семье: ниточка сплетен привела нас к бабке и деду твоего Ромери.

Я не удивилась, лишь печально кивнула.

– Какой любопытный у тебя зверёк! – она обратила внимание на Дарси, который ощетинился под её взглядом. – М-м-м, ни разу не встречала фамильяров...

– В смысле?

– У вас же явно магическая связь. Вы даже похожи. Поздравляю.

– Да не, ты ошибаешься. Фамильяры, согласно преданиям, призваны защищать хозяина. От кого такая сикалявка меня защитит?

Тётя рассмеялась.

– Да уж, кое-кого нужно спасать от самой себя, – подколола меня она.

– Я не хотела, чтобы так вышло.

– Ясно-понятно, не хотела. Все мы порой ошибаемся.

– Папу очень жаль. Он ходит весь день, будто кол проглотил: спина прямая, а в глазах страдания. Блин, я даже смотреть на него не могу...

– Ой, да разберёмся мы с твоими родителями. Им полезно пострадать друг без друга.

– Что тут полезного? Мама сказала, что разведётся с папой!

– Ну-ну, пусть попробует, – посмеялась тётушка. – Не разведутся они, уж поверь. У меня в этих делах опыта выше крыши.

– Ты тоже собиралась разводиться?

– Было такое, – как-то по-демонически улыбнулась обожаемая мной предводительница демонов. – Видишь ли, не так-то просто быть замужем и скрывать сей факт ото всех, кроме ближнего круга.

– Я вообще не понимаю, как тебе это удаётся. У тебя же дети ушастые.

Зловещий, а на самом деле заливистый смех разлился по моей гостиной.

– Ну, а что я такого сказала? По ним сразу видно, что папа эльф.

– Во-первых, скрыть уши можно мороком. Во-вторых, мои сыновья всё же демоны, а сила и сущность куда важнее острых ушей. В-третьих, я не выпущу своих птенцов в местный серпентарий, пока они не вырастут.

Все трое сыновей Сантаны де Грет (если по мужу, то аль Мариолли) моложе меня: рогатый Габриэль – на год, Маркус – на три, а Максимильян – на шесть. Так что расти ещё парнишкам и расти.

– Дяде Лионелю не нравится быть в тени?

– Он периодически выносит мне мозг по этому поводу. Хочет, чтобы я отказалась от власти и всё такое. Мечтает о покладистой жене, а не о демонице, завтракающей смертниками.

– Его можно понять. Он тебя почти не видит, – пожала я плечами.

Про варварские «завтраки» тёти ходят бородатые легенды, якобы к ней по утрам приводят преступников, приговорённых к смерти, и она высасывает из них жизнь. Мне не хочется думать, что это правда.

– Почему же? По ночам видит. И по выходным, – и спустя короткую паузу выдала: – Просто некоторым для поддержания градуса в отношениях нужно поскандалить.

– Кстати, как там Гэб? – ну, не могу я забыть бедного парнишу, который из-за меня почти восемь лет провёл в изоляции.

– Пока вроде спокойно. Он стал очень замкнутым в себе. С ним вижусь только я и иногда Маркус.

– А дядя Лионель?

– У них какая-то нездоровая несовместимость характеров. Когда Лионель начинает высказывать Габриэлю, тот вспыхивает, а это опасно.

– Н-да уж, – погрустнела я. – Бедняга Гэб. Может, ты меня к нему приведёшь?

– Нет, дорогая. Для тебя это тоже слишком опасно. К тому же сейчас не время ещё больше будоражить твоих родителей.

– Ладно. Но ты ему предложи. Может, он будет рад пообщаться со мной? Я умею развеселить.

– Хорошо. А сейчас давай вернёмся к насущному. Что ты скажешь в своё оправдание, бунтарка?

Я тяжко вздохнула.

– В общем, было много всего, о чём не хотелось рассказывать маме. Она и так всё время нервная. А я уже взрослая и способна разобраться сама. Они с папой трясутся надо мной, потому что я у них одна. Мне, чёрт возьми, не нужен этот титул и герцогство в придачу!

– Я порой смотрю на тебя и вижу Домми, – улыбнулась Санта.

– Что, она тоже не хотела быть герцогиней?

– Она чуралась всего, навязанного папашей. И герцогства, и жениха, Амана этого.

Ага. Значит, я оскорбила маму с папой дважды: когда начала встречаться с Ромери, племянником Гвидо де Кальди, и когда пригрозила выйти замуж за Брендана, сына Амана де Грийе. Класс! А если серьёзно, то гадко.

– Я попрошу у неё прощения. И у папы тоже.

– Попросишь, конечно. Но я не поверю, что ты ограничишься одними словами, – глаза тёти Санты из человеческих стали демоническими, змеиными. Видимо, для устрашения. – Колись, что задумала? – было сказано не терпящим отказа тоном.

Ну, вот как так? Я не планировала ни с кем делиться своими планами, уж простите за тавтологию.

– Зелье плодородия, – пришлось сознаться.

Сначала губы тётушки расплылись в широченной белозубой улыбке, которая на её тёмной, словно подкопчённой, коже смотрелась прямо-таки ослепительной. Затем демоница расхохоталась. Весело, безудержно, с повизгиваниями и запрокидыванием головы назад.

Как-то не такой реакции я ожидала. Если бы при мне так хохотала чужая демоница, я была бы уже далеко от этого места. Но я-то знаю, что тётя Санта своя, родная. Не съест.

А вот Дарси у меня на коленях трясся крупной дрожью.

– Да что такого-то?

– Ты когда-нибудь задумывалась, почему именно я стала твоей наречённой матерью?

– Ну, вы же с мамой вроде как подруги с детства?

– Пф! Эвелин и Беатрис на тот момент были ей куда ближе.

– Тогда почему?

– Потому что на свадьбу я подарила им бутылку вина. Непростую, разумеется, – она заговорщицки посмотрела на меня. – Правильно думаешь.

– Да ладно? Ты опоила их зельем плодородия? – у меня отвисла нижняя челюсть.

– Вот поэтому я и являюсь твоей второй матерью.

– Ох... Значит, я продукт зелья... и меня заделали по пьяни?

– Зачем же так драматично? Или ты думаешь, что твои родители хранили целомудрие в браке? Я всего лишь помогла им получить прекрасного одарённого ребёнка.

«Перестаралась, по ходу», – подумала я, но вслух ответила другое:

– Блин, жалко мне их снова зельем опаивать...

– Ну, так во благо же.

– Ты на меня посмотри... Из-за меня они расставаться удумали.

– Уверяю тебя, Домми уже всё осознала. Поревела, посокрушалась над своей тяжкой судьбой, затем вспомнила себя в юности и запрягла меня мочить обидчиков.

– А что было в её юности?

– Я расскажу тебе, но это будет секрет. Хорошо?

– Обещаю.

– Когда твоей маме было двенадцать, про неё по всей империи ходили слухи, что принц Тернариэль совратил её. И в это реально верили все кому не лень.

– Ужас какой! – кажется, мой мир перевернулся. Ну, пошатнулся так точно. – Бедная мама! И бедный деда Терн...

– А потом, уже в академии, Лисс влюбился в неё, а ей нравилось, что она для него весь мир. Сама понимаешь, её отец сделал всё, чтобы разлучить голубков. Поэтому они встретились после почти пяти лет разлуки, когда Бортеус, твой кровный дед, уже умер. Его, кстати, отравил Терн.

Одни матюги вертятся на языке. Нормальных слов не осталось.

Оказывается, я НИЧЕГО не знала о своей семье. У нас не только с моим характером проблемы – у нас скелеты валятся из шкафов!

– Я в шоке... – не своим голосом просипела я.

– Ещё забыла добавить, что твою маму выгнали из пансиона благородных девиц за то, что она прирастила статуе святого громадный фаллос.

– Э... – говорю же, нет слов!

– Твоя мать та ещё богохульница, – рассмеялась тётя. – Так что она поймёт и твои тайны, и шалости. Но с де Кальди лучше не связывайся! В вообще: найди себе кого-нибудь из хорошей семьи.

– Угу...

– И можешь приступать к варке зелья плодородия.

– Зачем? Мама с папой ещё не помирились.

– Уверена, постель – лучшее место для примирения! – высказалась Санта и, помахав мне ручкой, исчезла в клубах своей тьмы.

***

Утомлённая переживаниями, я завалилась спать в обнимку с Дарси и Чики-чики, а во сне меня поджидал... нет, не принц, а какой-то бандюган в маске.

– Ты кто такая? – очень злобно, приперев меня в стенке и чуть придушив, спросил он.

– А ты кто? – просипела я.

– Отвечай!

– Кх-кх... – дала ему понять, что имеется стесняющее обстоятельство.

Руку с моей шеи убрали. Но я что ли дура называть своё имя? Какое бы придумать?

И почему-то первым на ум пришла кличка моего котопса. Видимо, из-за того, что я гладила и называла его по имени, когда засыпала.

– Дарси, – ответила громиле в маске.

Упс, кажется, моё поддельное имя ему не понравилось.

– Что? – взревел он медведем и навис надо мной всем своим двухметровым ростом и горой мускулов. – Откуда ты знаешь, мерзавка?

– Да как бы... меня так зовут... – пискнула я в ответ.

Что значит, откуда я знаю? Какой-то психованный бандит. Да уж, откуда мне знать кличку моего котопса? Наверное, потому что я так его назвала. Логично? – логично!

Странно... Может, громилу так зовут? Вряд ли. Это же как тыкнуть пальцем в небо. Не, не могла я так угадать. Не бывает таких совпадений!

Страшно, блин. Вроде осознаю, что всё это сон, но во сне у меня нет магических сил, и от этого как-то не ощущаю себя в безопасности.

Запоздало сообразила, что надо было назваться другим именем. Или придётся переназвать котопса. Иначе палевно. Вдруг этот чувак настоящий?

Моё колено как-то само дёрнулось вверх, но громила ловко ушёл от удара и ещё больше разозлился. Тренированный, зараза!

– Покажи лицо! Ну же? Кто ты? Почему ты преследуешь меня? – взревел этот псих.

Хоспади, ну и самомнение! Да сдался ты мне, невротик стероидный.

– Чувак, я тебя вообще не знаю. Чего ты пристал ко мне, а?

Незнакомец, чьё лицо, за исключением губ и подбородка, скрывала маска, скис и отступил на полшага.

– Прости, – я даже не поверила ушам, что он мне это сказал. Или он просто умело сменил тактику? – Я вижу тебя во сне каждую ночь, а наутро не помню лица, только глаза... Да и то не цвет, а... трудно объяснить.

Вот и ладушки! Лица моего он не видел, не помнит, а значит, в реальной жизни малоприятная встреча с ним мне не грозит.

– А ты мне сегодня первый раз снишься. Ты вообще кто такой и откуда?

– Ты не знаешь?

– Если бы знала, не спросила бы.

– Я... А, впрочем, неважно.

– Ну, тогда я пойду, да? – я огляделась по сторонам, и серое пространство без окон и дверей мне как-то совсем не понравилось.

Вдруг незнакомец меня поцеловал! Прям как в реале, бесцеремонно и с языком.

Что, блин?!

Конечно, я не собираюсь падать в обморок от какого-то поцелуя, но, кажется, меня куда-то уносит...

– Эй, стой! – услышала я удаляющееся.

Меня засасывало всё глубже и глубже в вязкую топь сна, а затем выплюнуло в реальность.

– Тьфу ты, блин, Дарси! – подскочила я на кровати, попутно вытирая рукой вылизанные котопсом губы. Уже после сообразила, что мой зверь таким образом выдернул меня из сна. – Иди ко мне, мой хороший, – притянула Дарси к себе. – Спасибо!

***

Утром папуля не явился на тренировку, а у меня началась паника. Ещё, как назло, на плацу никого не обнаружилось. Всё будто вымерло.

Может, папа что-нибудь с собой сделал? Он же без мамы не сможет жить...

И уже прокравшись тихонечко в родительские покои, я увидела: сделал. Лежал без чувств поперёк семейного ложа, абсолютно голый, вместо подушки блаженно пристроив голову... на такой же обнажённой маминой попе!

Ой, развра-а-ат!

Права была тётя Санта: постель – лучшее поле для примирения.

Я, хихикая, так же на цыпочках покинула покои и, подпрыгивая, как маленькая девочка, направилась в свою лабораторию.

Наварю я зелье – будет всем веселье!

Глава 19. Злые вы. Уйду я от вас

Лидия

Каникулы у меня долгие, а я, знай, варю себе зелье, никуда не спешу...

Ага, размечталась!

Вставшие к полудню мама с папой чинно «обрадовали» меня списком дел на неделю.

– Что значит, оценка состояния зернохранилищ? – в ужасе вчиталась я в бумажку. – Сколько прошений? Пятьсот?! – ой, кажется, у меня голос пропал. От шока. – Я должна ответить на полтыщи прошений... в одиночку? – прошептала голоском умирающей нимфы.

А вот это «проверить целесообразность трат на нужды замка» меня вообще порадовало. То есть вместо того, чтобы заниматься делом жизни (и зарождения жизни), я должна разузнать, сколько стоят тарелки, цветы на клумбах и простыни, и посчитать, не подворовывают ли слуги.

Медленно поднимаю глаза на своих мучителей...

– Почему вы поручаете это мне, а не дяде Альбаргану?

– Мы отпустили его в отпуск на две недели, – с улыбкой, которая показалась мне издевательской, ответила мама.

Короче, любящие мать и отец скооперировались против общего вредителя – меня. И сидят такие, торжественно серьёзные, довольные местью.

Я мстительно прищурила глаза: «Н-ну, дорогие мои родители... Я вам не просто наследника обеспечу – тройню вам наворожу! А ещё лучше четверню!»

Короче, зелье я сварить так и не успела. Лишь записала результаты первых наработок себе в книгу.

На этом моя лафа кончилась.

И понеслось: рабочий кабинет, бумажки, поездка на зернохранилища, рейд по рынку, затем по замку... Каждый день новая разновидность издевательств надо мной. Под вечер я с языком на плече падала в кровать и спала без снов до побудки на тренировку, которую папуля любезно больше не пропускал.

Как, спрашивается, реализовывать мой коварный план в таких условиях?

Меня хватило на неделю. Вот, честно, я пахала, как лошадка, из чувства вины. А потом поняла, что опять занимаюсь хе... простите, нелюбимым делом, и меня бомбануло. За обедом я выдала:

– Надеюсь, вы хорошо отдохнули за эти дни? – поинтересовалась обманчиво вежливо.

Мама смерила меня холодным взглядом. Ага, значит, ещё злится.

Папин взгляд был тяжёлый, возмущённый, ожидающий очередной моей выходки.

– Лидия, – заговорил папуля, – мы должны быть уверены, что, когда ты примешь на себя управление герцогством, это будет тебе по силам.

– Вы, что, прямо сейчас собрались помирать?

– Не ёрничай! – властно прокатился по столовой мамин голос. – Тебе как раз хватит времени всему обучиться.

– А как же моя юность, самое прекрасное время? Я хочу яркой жизни, а не денной и нощной возни с бумажками! Я имею право на личное время!

– Твою неуёмную энергию необходимо направить в нужное русло, – оправдал моё рабство папа.

– Мама, папа, – я поднялась из-за стола. – Спасибо вам за такую честь, но вынуждена отказаться от титула. Ибо я недостойна гордого звания герцогини.

– Чего ты добиваешься, Лидия? – устало вздохнул папа.

– Это вы чего добиваетесь? Переломить меня? Посадить в тюрьму и контролировать каждый мой шаг? Сделать из меня личного секретаря?

– Лидия, сядь! – снова повысила голос мама, однако продолжила уже более спокойно: – В Зоте я узнала, что тебя похищали и едва не убили. И нас ты в известность не поставила! Лидия, ты у нас с Лиссом единственная дочь, и подумай, что станет с нами, если с тобой что-то случится?

Ха! Случится, если я мумифицируюсь, завернувшись в бумажки в пыльном кабинете.

– Напрасно волнуетесь. У меня всё под контролем, – ответила я, понимая, что прозвучало неубедительно.

– Каждый день я боюсь, что ты опять вытворишь что-то опасное! – упс, кажется, мама завелась. – Ты ничего не рассказываешь мне, не делишься тайнами. Ничего, Лидия! Нам остаётся только догадываться,чем забита твоя голова! Поэтому тебя вернули домой, чтобы ты была под присмотром.

– Возможно, стоит просто отпустить меня и дать мне самой строить своё счастье? И если вам с папой так хочется о ком-то заботиться, родите второго ребёнка. Вы ещё молодые. Уверена, при должном старании...

– Лидия! – прервала мои разглагольствования мама. – С тобой невозможно договориться! – со скрипом отодвинула стул и ушла.

Мы с мамой никогда особо не ладили. Мне «повезло» унаследовать её взрывной характер, и между нами всегда искрит. Конечно, мы помиримся, когда устанем конфликтовать, а потом всё начнётся по новой.

А пока мама удалилась, наверняка чтобы собрать заряд для нового боя.

За столом нас осталось двое. Папа как-то устало на меня посмотрел.

– Я понимаю тебя, – сказал явно с трудом.

– Сомневаюсь.

– Нет, правда, понимаю. Работа с документацией – это не твоё.

– Не моё. Я стану самым выдающимся в истории зельеваром, даже если вы с мамой будете против.

– Я бы на твоём месте пока не спешил отказываться от титула.

– Какой у меня выбор, если вы строите для меня тюрьму? Только бегство!

– Ладно, чего ты хочешь? – он сложил руки на груди и подпёр большим и указательным пальцами подбородок.

– Мне нужно свободное время. Много. А ещё хочу учиться в академии.

– Ежедневные утренние тренировки, четыре часа отработки по делам герцогства – и ты свободна. Устроит?

– А что насчёт учёбы?

Он цокнул языком и покачал головой:

– Домми ничего не желает слышать о твоём отъезде ни в какое учебное заведение.

– Тогда сбегу, – пригрозила.

– Лето длинное. Дай ей остыть. Сейчас она в шоке от твоих приключений.

– Что ж, я готова пойти на уступки и подождать, пока мама передумает. Тренировки каждый день, кроме выходных, и четыре часа отработки по будням. Идёт?

Папа неохотно согласился. Наверное, увидел в моих глазах жгучее желание сбежать.

***

Нежданно-негаданно мне снова приснился бугай в маске. Лез целоваться, козёл, но ту же отстранялся, рычал, будто злился на самого себя.

Псих. Как есть, псих.

– Как интересно... – он замер напротив, глядя на меня в упор. Я не видела, куда направлен его взгляд, но отчётливо ощущала. – То ты замолкаешь и блаженно замираешь от моих поцелуев, то уворачиваешься и вообще ведёшь себя по-другому.

Ага, значит, мой запрограммированный на ругань фантом обезвреживается поцелуями? Кося-я-як...

– Просто раньше была не настоящая я, а сейчас настоящая.

– Я догадался. Спасибо, – хмыкнул тот, чьего имени я не знала. – Дарси, ты как-то связана с тем зельеваром? – оу, надо же, даже имя моё запомнил!

Какой мне тип умный да догадливый попался!

– Каким таким зельеваром? – сделала вид, что удивлена.

Не знаем мы никаких зельеваров! Мы вообще девочки-припевочки, ленточки в косичках.

Но гора мышц развила мысль дальше:

– Ты ведь тоже его клиент?

– Э-э... Ну, было дело... – призналась будто бы виновато, а сама думала: не тот ли это больной умирающий чувак, для которого я варю зелье против тьмы? Если подумать, всё сходится: профессор де Грасс по ошибке передала ему зелье, предназначенное для Ромери, и незнакомому чуваку трижды должна была присниться я.

Ох, неужели я опять не рассчитала с концентрацией зелья? Вот и Ромери говорил, что я снюсь ему каждую ночь...

Засада.

А громила тем временем погладил мои волосы, причём я ощущала прикосновения, как наяву, и заговорил:

– Я подумал, что, раз ты не специально приходишь в мои сны и ничего обо мне не знаешь, значит, мне что-то подмешали в зелье.

Ой, чувак, лучше бы ты не думал, а забывал свои сны при пробуждении.

– А что за зелье? Зачем ты его пьёшь, раз оно такое вредное?

– Жизненная необходимость, – с горечью в голосе выдал он.

Если верить догадкам, то передо мной тот самый бедолага, который родился заражённым. А я ещё до кучи наградила его собственным фантомом, преследующим его во снах.

В общем, выпытывать из мужика подробности не стала. Страшный он какой-то. Дикий.

Меня ещё волнует вот что: почему вместо фантома в его сны приходит моё собственное подсознание? Как между двумя незнакомыми людьми могла образоваться связь? Надо будет почитать об этом. Ибо у бугаистого кадра, нависшего надо мной, спрашивать как-то не комильфо.

– Было бы здорово, если бы ты больше не лез ко мне целоваться. Я девушка приличная.

– Извини. Тянет, – и он нагло проигнорировал мою просьбу!

Нет, конечно, его напористость и мужественность мне импонировали, но... Чёрт! А если он заразит меня тьмой через сон?

Вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я успела подумать:

– А ты точно не заразишь меня чем-нибудь?

Громила резко отстранился.

– Ты знаешь, – не спросил – констатировал факт.

– Знаю что? – выкрутилась ужом. – Ты сам сказал, что у тебя жизненная необходимость пить зелье. Мне хватает мозгов сделать вывод, что ты чем-то болен.

Он шумно выдохнул носом, что свидетельствовало о его с трудом сдерживаемых эмоциях.

– Нет, при контакте во сне это не опасно, – признался он.

– А не во сне?

Мужик резко отвернулся от меня и отошёл к противоположной стене тёмно-серой комнаты, в которой мы были заточены. А спустя пару мгновений он исчез вовсе.

Ой-ёй. Кажись, я проехалась ему по больному.

Проснулась я от того, что Дарси запрыгнул мне на живот. Между ног было заметно мокро. Как-то я забыла о наступлении регул.

Уф...

Пора вставать. Рассвело уже давно. На часах половина пятого, а мне к пяти на плац.

Пока собиралась, думала о загадочном чуваке в маске. И, что мне совершенно нехарактерно, жалела его.

Это же, получается, он, здоровенный лоб, никогда не знал женщины? Богиня... Тут от одного только недотраха поедет крыша.

Даже я вряд ли останусь девственницей до наступления девятнадцатилетия. Ибо мне уже хочется. И когда найду себе подходящего парня, смело и охотно окунусь в неизведанное.

***

Днём в библиотеке я искала всё о контактах во снах. Нашла мало. Почти ничего. Зато целый раздел был посвящён вещим снам.

Единственное, что мне удалось нарыть, это один документально неподтверждённый случай, когда жившая в далёкие-предалёкие времена герцогиня во сне передала мужу послание, что на их город надвигается вражеское войско. Отсутствующий в военном походе герцог воспринял видение всерьёз и направил своих людей обратно в родные края, чем переломил ход битвы.

Собственно, всё.

Про мой случай, когда два абсолютно незнакомых человека встречаются в общем сне, нет ни слова.

Может, в императорской библиотеке найдётся что-то ещё? Потому что я могу обратиться только к книге. Рассказывать об этом странном явлении родным я не собираюсь.

***

В тот день вернулись из отпуска дядя Альбарган с семьёй, а, стало быть, мне вернули мою верную Кэт.

Приехали они в карете дальнего следования, потому что для Аннабель, лишённой магического дара, путешествие порталом вредно для здоровья.

Катарина, как только привела себя в порядок с дороги, тут же побежала искать меня, и нашла в лаборатории.

Я была настолько рада её видеть, что мигом отложила дела и увела гулять.

Подруга во время нашей прогулки по территории замка была задумчива и молчалива. Вероятно, это кислое послевкусие от «отдыха» у родителей её отца.

– Что, и тебя ушастые загнобили? – спросила я.

– Ты бы видела, как они мамины косточки перемывали... И за собой-то она не следит, и платья, как у прислуги, и волосы похожи на паклю... – поделилась печалью Кэт.

– Ой, ну и пусть упиваются сами своим ядом! Пошли они все в задницу!

– Не говори так! Это же мои бабушка с дедушкой и дяди с тётями!

– Только по крови. В остальном они тебе никто. Любить и уважать ты их не обязана.

– Но... Но всё равно... Нельзя же так...

Ох, дорогая моя мягкосердечная Кэт, можно. Ещё как можно.

– Я видела Эмиля краем глаза. Правда, ему было не до меня, – сообщила она.

– И как он там? Что делал?

– Дрался на деревянных мечах. Ну, в смысле, пытался. Его били, то есть, отрабатывали удары.

– Ох... И это было прилюдно? – мне тут же стало дико жаль своего нежного, как воздушный творожок, дядюшку. Как бы он не сломался в процессе закалки.

– Ну, да, там же общий плац для тренировок. Мы ходили на показательные бои среди молодёжи.

М-да. Показательное избиение полукровки, чтобы всем остроухим было ясно, что от браков с людьми рождаются слабые дети.

Вопиющее неуважение к людям, благодаря которым Эльфийская империя устояла перед набегами нежити.

Эльфийский император Ридаготаэль нарочно ввёл пропаганду унижения человеческой нации. И это несмотря на то, что Оросской империей правит его родной брат Ардантариэль, женатый на человечке, и, следовательно, их дети – полукровки.

Эмилю тоже «повезло» с рождением: папа – эльфийский принц, мама – оросская принцесса. А он одержим идеей, что должен стать сильным воином и оправдать высокие ожидания ушастых родственников.

Бедняга. Ещё не понял, что он им только кукла для битья и предмет насмешек. Пора его вызволять оттуда.

Вернуться из размышлений в реальность меня заставил вопрос Катарины:

– А как у тебя дела? Чем занималась?

Я поморщилась:

– На меня повесили дела герцогства. Даже зельеварить было особо некогда.

– У-у-у... Ну, папа приехал, теперь будет не так тяжело.

– Я уже выбила себе льготные условия, и мы можем вернуться к нашим проектам.

– О... – подруга удивлённо уставилась на меня своими большими, чуть раскосыми, серыми глазищами. – И ты рассчитываешь вернуться в академию?

– Разумеется! – деловито ответила ей. – Правда, в Зот мне путь заказан. Придётся ехать на север.

– А меня ты возьмёшь с собой?

А вот тут я без притворства тяжко вздохнула:

– Я очень хочу взять тебя с собой, Кэт, но Северная академия – это заведение при гарнизоне, и там один из основных предметов – физподготовка. Боюсь, что ты не потянешь.

Глаза напротив наполнились слезами.

– Но... Но... – она опустила плечи и усиленно дышала, чтобы не разрыдаться прямо здесь.

– Но ты можешь начать тренироваться с сегодняшнего дня, чтобы сдать вступительные нормативы.

– Да! – воскликнула Катарина, как будто я принц, пригласивший её на первый танец.

***

Тут, как снег за шиворот, в отпуск приехал старший брат Катарины. Вот уж по кому я не скучала и от кого была намерена умело скрываться.

Увы...

Брендан выловил меня после утренней тренировки. Гад! Подгадал момент, когда рядом со мной нет папы. Специально ждал, пока я доделаю заминку, и схватил за плечо, чтобы не убежала.

– Я ненадолго, честно, – тут же отцепился от меня, пока я не оглушила его секретным приёмом или заклинанием. – Ты совсем избегаешь меня. Я настолько противен тебе?

– Я избегаю тебя, потому что ты не понимаешь слова «нет».

– Чем я плох тебе, а? – он выглядел серьёзным и даже несколько расстроенным. Объёмные мускулы не поигрывали кокетливо, как Бренди обычно делал это перед девчонками. – Давай поговорим нормально?

Так-с... Странно... Этому кадру я точно не давала никаких экспериментальных зелий. С чего это он, как приедет, вьётся за мной хвостом? Неужели и впрямь чувства?

Ах, не умею пока считывать ауры... Сейчас бы просканировала его от и до.

– А ты услышишь меня? – спрашиваю без особой надежды на честный ответ.

– Да.

– Тогда слушай: мы с тобой не можем быть вместе, потому что совершенно разные. У нас нет ничего общего. Нам будет неинтересно друг с другом. И я не намерена тратить свою жизненную энергию на человека, который мне не подходит.

– Я понял. Дело в том, что я не маг, да к тому же, хоть и признанный, но всё же бастард.

– Твоё происхождение здесь ни при чём, – вздохнула, не желая объяснять ему по второму кругу.

– Очень даже при чём! – раздулся от обиды или волнения Бренди.

Ох... Всё началось, когда мне стукнуло пятнадцать. Я тогда сварила прототип своего веселящего зелья и собрала всю местную молодёжку, чтобы опробовать его.

В тот вечер наша компания будто сошла с ума. Те, кто в обычной жизни скромный и сдержанный, оторвались так, что на следующий день было мучительно стыдно.

Ну, а я, никогда не отличавшаяся кротким нравом, до утра целовалась с Бренданом. Ему на тот момент был двадцать один год, и он ещё не уехал служить отечеству.

Это был первый парень, с которым я целовалась. Ничего серьёзного тогда, разумеется, не было, мы даже не раздевались, но с тех пор Брендан возомнил, что я его невеста.

Прости, дорогой Бренди, ты для меня лишь мужчина для опыта.

У скромницы Кэт, которая старше меня на три месяца, ночка была ещё жарче. Моя подруга познакомилась с парнем в маске. И, да, они целовались так самозабвенно, что не замечали никого и ничего вокруг. Даже имён друг у друга не спросили.

Наутро незнакомец исчез, а Катарина не просто плакала – она выла от обиды, думая, что, видимо, не понравилась парню, перед которым – о ужас! – сняла блузку, можно сказать, душу раскрыла.

Как посторонний чувак оказался на нашей вечеринке – загадка. Куда испарился – тоже. Да и вообще: как он мог бросить мою подругу после поцелуя длиной в целый вечер и ночь? Козёл!

Единственное, что запомнилось о нём, – это огненно-красные волосы до плеч. И всё.

Мы так и не нашли охальника-беглеца, чтобы ему отомстить.

В общем, с тех пор я значительно доработала рецепт зелья, чтобы с него ни у кого не съехала крыша. Ну, и ещё чтобы Кэт не плакала, жалея о пьяной раскрепощённости.

Зато братец Катарины вот уже три года подбивает ко мне клинья.

– Я тебе не нравлюсь из-за моего отца, – выдал он, продолжая неприятный для меня разговор.

– Он умер, когда меня ещё в проекте не было!

– Но ты же знаешь эту историю. Мне было всего пять, но я прекрасно помню тот день: отца заставили жениться на маме, и он, чтобы не позорить род де Грийе, отравил себя и маму прямо на церемонии. К счастью, маму тогда откачали, иначе я остался бы сиротой, а Катарина вообще бы не родилась. В старом мамином альбоме я видел фотокарточку отца и знаю, что похож на него внешне. Но я делаю всё, чтобы не быть таким, как он!

Бренди-Бренди, ты не просто на него похож – ты его копия.

– В некоторых случаях против наследственности не попрёшь, – сообщила ему неприятную правду. – Ты, как и твой батя, неразборчив в связях. Мне не нужен мужик, который гуляет направо и налево.

– Я лишь спасаюсь от одиночества, потому что со мной нет той самой – тебя.

Бла-бла-бла. Слова-слова...

– Что бы ты ни делал, Брендан, мы с тобой не будем вместе. Не трать моё и своё время, – и я, махнув рукой в знак того, что разговор окончен, пошла прочь.

– Я не настолько плох, как ты обо мне думаешь, Лидия! – крикнул он мне вслед.

Что ж, очередная попытка отшить его провалилась.

Внимание Бренди для меня вовсе не лестно. Что, скажите, может быть приятного в том, что ко мне клеятся неразборчивые кобели, которые лезут под каждую доступную юбку?

Мне бы их полную противоположность.

Лорена, слышишь меня? Убери изменщиков подальше от меня! Всё! Меня для них больше нет!

***

Бархатным июньским вечером мы с Кэт чаёвничали у меня в покоях, и я проговорилась про таинственного чела в маске, который лез ко мне целоваться во сне.

– Парни в масках – они к страданиям, – со вздохом и глубокой степенью прочувствованности изрекла моя подруга.

– Ну, тот, который от тебя сбежал, однозначно поступил подло, – кивнула я. – А мой чувак из сна – это чисто поразвлечься от скуки. Очень удобно: всё происходит не наяву, и я не трачу время на совершенно ненужные мне сейчас отношения.

По поводу ненужности я, конечно, слукавила. Моё тело вполне созрело для плотских утех, но кого попало я к нему в любом случае не подпущу.

– А я вот не умею с парнями знакомиться... Даже во сне, – пожаловалась моя застенчивая подруга.

– Научишься. Какие наши годы.

– Ты знаешь, порой я просыпаюсь, а внизу живота так сладко... – шёпотом поделилась она откровением.

Я понимающе улыбнулась.

– Говорят, во время секса ощущения ещё приятнее, – высказалась исключительно чтобы полюбоваться густым девичьим румянцем Кэт.

– К такому я точно не готова!

– А если бы явился тот тип в маске, встал перед тобой на колени и признался в любви?

– Такого точно не будет...

– Ну, а представь! Что тогда?

– Ох...

– О, а у меня идея! Давай погадаем на наших чувачков в масках?

– Как? Я не умею...

– Я тоже! – усмехнулась я. – Когда это нам мешало?

Кэт заёрзала в кресле в предвкушении.

О, понимаю её. Узнать, кто три года назад предал её доверие, и отыграться. Со вкусом так, со смаком.

– На чём гадать будем? – поинтересовалась воодушевлённая Кэт.

– Где-то на чердаке завалялись ведьмовские карты.

– Ого! Откуда они у тебя?

– Одна из гувернанток увлекалась ими, а я свиснула. Вот как знала, что сегодня они пригодятся.

Путешествие на чердак вылилось в то ещё приключение. Я словно окунулась в детство.

В закрытых деревянных ящиках под сантиметровым слоем пыли покоились мои детские игрушки, книжки и даже платьица.

В руки мне попался толстенный альбом-гербарий, который мы с папой сами насобирали в ближайшем лесу. Ох, как я гордилась тем, что знаю все произрастающие у нас травки! Это были мои первые шаги к зельеварению.

Эмиль, помню, с нами тоже таскался, но его больше интересовало «общение» с растениями, нежели их сбор.

На чердаке обнаружились и старые вещи Кэт, и всех, кто вырос в замке вместе с нами. Благо, пространство было громадное, и секций под дорогие сердцу безделушки хватало на всех.

Мы же наводили шмон в герцогской секции.

– Кэт, ищи ящик с синей крышкой. Там ещё лежит моя кукла Мария с синими губами на пол лица и тетради-анкеты.

– Да тут у всех ящиков крышки серые от пыли... кхе-кхе...

Что правда то правда. К тому же два ярких светлячка под крышей окрасили пространство в тёмно-жёлтый цвет.

– О, вот твоя ужасная Мария, а это... – тут Кэт всхлипнула и застонала.

Я подбежала, побросав обратно в ящик любимые некогда картонки с аппликациями из страз, и тоже застыла.

Между куклой и деревянной стенкой ящика был небрежно всунут кулёк, из которого торчали искусственные алые волосы и край чёрной маски.

Я вытащила кулёк, повертела в руке красный парик и заметила на нём длинный светлый волос.

И мне тут же всё стало ясно.

– Ли-ди-я... – оторопело посмотрела на меня подруга.

Увы, Кэт, я не расскажу тебе, кто целовался с тобой в тот вечер. Сама ты вряд ли способна даже помыслить о таком, а вот я догадалась.

Н-ну, я кому-то покажу! Тихушник патлатый! Казанова недоделанный! Вот уж чья-то задница будет болеть! И целовальник тебе начищу, чтоб не повадно было!

Не знаю, от чего меня распирало больше: от злости или от смеха. Одна лишь Лорена ведает, чего мне стоило удержать лицо.

К слову, карты обнаружились сразу под свёртком с париком, но гадать мне уже перехотелось.

– Это ведь не твой парик, – Катарина неотрывно смотрела на вещицу. – Кто мог его сюда подбросить?

– Кто угодно из персонала замка, – пожала я плечами. – Увы, мы этого уже не узнаем.

– То есть я могла целоваться с Ронни-конюхом? – сдавленно пропищала она.

– Да не. Он же толстый, – покачала головой.

– Три года назад он был худым...

– Ронни с нами тусил до утра, успокойся, – заверила я, припомнив, как мы с Бренди скрывались от конюха.

Ронни прославился на весь замок своим «убийственным» дыханием. Несколько раз парня лечили городские целители, и даже я пыталась, но Ронни пристрастился к самогонке, от которой его желудок в промышленных масштабах выделял миазмы.

В общем, те, кто знаком с Ронни, стараются не подходить к нему ближе, чем на пять метров. А уж целоваться – не родилась ещё на свете та прекрасная леди без обоняния.

– Тогда кто? – Кэт жалобно посмотрела на меня.

Растерянность – милейшее выражение на её хорошеньком кукольном личике.

– Может, Том? – очередное предположение.

Я пожала плечами. Уж лучше пусть думает, что это Том, сын второй поварихи.

В прошлом году Том утонул, спасая провалившегося под тонкий мартовский лёд мальчишку. Причём ребёнка-то он спас, вытолкнул на льдину, а сам не сумел вылезти, и его унесло течением под лёд.

Но нет, Том (кстати, жгучий брюнет) в тот вечер пытался разнять нас с Бренди и бдел, чтобы наши пьяные поцелуи не переросли в нечто большее. Его лицо мелькало возле нас так часто, что я запомнила, хотя остальные несколько десятков человек остались в памяти размытым пятном.

На Томе мы остановились. Некрасиво, конечно, осквернять светлую память о нём враньём, но, как говорится, ложь во спасение...

Кэт, как и я, перехотела гадать. Карты мы положили обратно в короб и молча ушли с чердака, фыркая чешущимися от пыли носами.

По дороге я фантазировала, каким образом буду проводить экзекуцию виновника Катарининого разбитого сердца. Готовь задницу, дружочек!

Глава 20. Горяченькое на ночь

Лидия

По дороге к себе я краем уха услышала, что папа с мамой направились в погреб за винишком.

Ага, значит, у кого-то сегодня намечается веселье. Ужин при свечах, романтика, потр... кхм! Потрясающая возможность узнать, какими контрацептивами пользуются мои родители.

Нет-нет, мне ни в коем случае не хочется подглядывать за ними, я же не извращенка.

Но придётся. Ради всеобщего блага и размножения.

Ибо в кои-то веки моя работа над зельем плодородия застопорилась из-за внешних помех. Каким бы действенным ни было зелье, противозачаточные артефакты и заклинания сведут на нет его животворящие свойства. А значит, я должна посмотреть, против каких примочек бороться.

Артефакты, на самом деле, не проблема: их всегда можно испортить, и тут Катарина мне в помощь. А вот чтобы обойти действие заклинания, произносимого каждый раз перед сексом, придётся попотеть.

Тут я вспомнила, что для меня нет ничего невозможного, и коварно улыбнулась. Если уж зелье против тьмы сотворила, значит, и зелье плодородия сварганю. Делов-то!

Я, не теряя времени даром, нырнула себе в покои, переоделась в удобный брючный костюм, сменила обувь на мягкую без каблука, нашла мантию-невидимку и надела её. К шпионажу готова!

Дальше дело техники: выждать, пока родители уединятся, наговорятся и перейдут к делу.

А пока я прогуливалась по коридору и прислушалась, не хлопнула ли дверь в мамину спальню. Как только хлопнет, приступлю к взлому папиных покоев, чтобы тайным ходом проникнуть через его спальню в мамину.

Идеальный план.

Папа на постоянной основе жил в маминых бледно-розовых с белым покоях, а у себя оставался исключительно в дни ссор, когда мама лютовала и кидалась вазами. В остальное время его покои стояли запертыми.

Фаза «разговорчики под винишко» продлилась полтора часа. К этому времени я исходила весь коридор и уже расстроилась, что, по ходу, трах-тибидох-тибидох отменяется, но внезапно стулья в гостиной маминых покоев заскрипели ножками по полу, послышался неровный стук высоких каблуков, в которых мама была чуть выше папы, а следом хлопнула дверь в спальню.

Ура!

Я проворно взломала запирающее заклинание на дверях папиных покоев, на цыпочках прокралась через гостиную в спальню, затем ювелирно аккуратно приоткрыла дверцу потайного хода и выглянула через щёлку.

В маминой спальне горел арома светильник с говорящим названием «интим». Свет от него исходил приглушённо-оранжевый, а запах – кофе с ванилью, мамин любимый.

Ну, всё, сейчас я точно увижу разврат.

Не то чтобы меня шокирует сие зрелище, но... как-то малость неловко, ведь эти люди когда-то сделали меня.

О неловкости я забыла, как только услышала мамин блаженный стон – это папа освободил мамину спину от корсетного плена и теперь легонько царапал коготками ей между лопаток.

– Ох-х... Кайф... Ещё повыше, левее. Вот здесь, да-а-а...

– У меня создаётся впечатление, что ты любишь массаж больше, чем секс.

– Секс – это тоже массаж, только внутренний, и я всё жду, когда же ты снимешь с меня остатки одежды, – немножко капризно ответила мама.

В поле моего зрения попала оттоманка, на которую полетели сначала мамины тряпки, а потом папины.

Зашуршало постельное бельё, слегка скрипнул матрас.

– Идём освежимся перед сном, – сказал папа.

– Мне ле-е-ень, – пьяненьким голосом отозвалась мама, но её тут же подхватили на руки и унесли в ванную.

Я проскользнула в спальню.

Пока родители настраивают водичку, я проверю кровать на наличие артефактов.

Ага! Один есть. Стандартный «Гард». Висит под пологом, замаскировавшись под ловец снов.

Так-с, ищем дальше...

Оп-ля! «Экстра-чайлд фри»! Дорогая и сердитая штуковина. Реально он! Этот красный витой жгутик, привязанный к ножке кровати, я узнаю из тысячи (предварительно порылась в Катаринином справочнике артефактов из раздела «Контрацептивы»).

Как они детей не хотят, однако...

Поискала ещё – больше, вроде бы, нет.

Трогать ничего не стала. Ломать прикроватные штучки сейчас опасно. Во-первых, пока не готово зелье. Во-вторых, надо проследить, насколько часто папуля (сомневаюсь, что этим занимается мама) проверяет исправность артефактов.

Тем временем в ванной папа намыливал маму, а она возмущалась, что он слишком долго её возбуждает, и она, скорей, уснёт, чем кончит.

В общем, мама договорилась, и уже через минуту, политая душиком, вскрикивала от охрененно частых влажных шлепков.

Я не удержалась и на секунду приоткрыла дверцу...

О! А тыл у папы ничего такой. Да и телом он владеет виртуозно, и своим, и маминым.

Мне, конечно, нравятся мужики покрупнее, помясистее, но... как он двигается, однако! М-м-м...

Всё, не смотрю! И вообще, моя цель – определить, какими контрацептивами пользуются родители. Так что не подглядываю.

«Бульк!» – похоже, это мама, сотрясаясь от сладких судорог и шумно глотая воздух, упала в воду.

– Куда? – коварно поинтересовался папа и, судя по всплеску, вытащил её обратно из воды.

Мама что-то лепетала и казалась изрядно пьяной. То ли от вина, то ли от испытанного только что оргазма. Вообще весь её характер утратил привычную строгость, уступив место юношеской бесшабашности.

Да-а-а... Я-то думала, у них скучный трах в миссионерской позе, а оказалось... есть ещё порох в пороховницах.

Хорошо быть магом: живёшь и не стареешь.

Под мамины бесстыжие крики я стояла под дверью ванной комнаты с ехидной улыбочкой и слушала, так сказать, просвещалась. На самом деле я ждала, когда уже прозвучит нужное мне заклинание, но так и не дождалась.

А потом жаркие любовники, укутанные в махровые халаты, переместились в спальню. Папа заколол свои длинные, до бёдер, волосы двумя острыми палочками на восточный манер, чтобы не мешали. Затем подозрительно посмотрел туда, откуда они с мамой только что вышли.

– Странно... Точно помню, что плотно закрывал дверь в ванную... – отвлёкся от любовной игры папа. – Кажется, здесь кто-то был.

«Да твою ж...» – напряглась я и отошла поближе к потайной дверце, которая находилась справа от изголовья кровати с балдахином. Высокий столбик с прикреплёнными к нему шёлковыми занавесочками закрывал мне теперь поле видимости, зато я готова была сбежать прямо сейчас.

Если меня обнаружат, я... даже боюсь представить, что со мной будет.

Но тут я услышала мамино:

– Лисс, если ты сейчас же не трахнешь меня, я пойду насиловать всех подряд! – и сказано это было с таким чувством, что папа натурально зарычал и набросился на неё.

Как бы любопытно мне не было, я осталась стоять за кроватным столбиком, разглядывая выразительные тени на полу и вслушиваясь в звуки.

Стою. Знаю, что поступаю нехорошо. Личная жизнь, она на то и личная. Но ничего не могу с собой поделать. Чувствую себя при этом маленькой девочкой, но... Понимаю, что хочу так же. Чтобы меня любили в разных местах и позах, а я многократно кончала и чувствовала себя, как в раю.

Мама, вконец одурманенная и с трудом осознающая реальность, вытащила палочки из папиной причёски и выбросила их на пол.

– Эй! – возмутился он.

– Ты же любишь, когда я распускаю волосы... – томно и запредельно сексуально произнесла мама. – Вот и я твои... в отместку.

Уж не знаю, в отместку или нет, но мама, судя по папулиным ругательствам, придавила ему густые локоны, а затем и вовсе запуталась в его шевелюре.

Папе пришлось остановить внутренний массаж мамы и, шипя и айкая, освобождать волосы из плена.

Я стояла сбоку от родительского ложа и беззвучно хохотала, закрыв себе рот рукой.

Вдруг папа спрыгнул с кровати, поднял с пола палочки и, остановившись в полуметре от меня, махнул рукой, пытаясь схватить невидимую меня.

Я едва успела присесть, чтобы он меня не задел. Перестала дышать, затаилась.

Папа гневно сжал губы, посмотрел будто бы на меня, затем, на ходу закручивая волосы, запрыгнул обратно в постель.

Фух!

Не заметил ведь? Нет? Если бы заметил, прикрыл бы пах или вдарил каким-нибудь заклинанием.

Но папа просто вернулся к маме, к тому, на чём закончил, а именно к миссионерской позе. Любовные игры продолжились с той же энергичностью.

Под крики, охи-вздохи и прочие сопутствующие звуки я нырнула в потайную дверцу и была такова.

Да, интересные у меня каникулы, однако.

Итак, что мы имеем? Два противозачаточных артефакта... И всё! Никаких заклинаний я не слышала. Конечно, надо будет ещё раз понаблюдать за их любовными утехами, но зелье начну варить на основе полученных данных, не вплетая в него никаких дополнительных магических матриц.

Мелким – быть!

***

Утром невыспавшаяся я, позёвывая, выползла на плац, надеясь, что папуля проспит тренировку.

Увы! Бодрый и явно довольный жизнью родитель явился, чтобы с особым усердием навалять мне и в конце, с высоты своего роста глядя на меня, уложенную на обе лопатки, поинтересоваться:

– Ну как, понравилось?

Э-э... Это ведь он явно не про тренировку, да?

Перед глазами промелькнули картинки вчерашних жарких сцен.

Так! Не думать об этом! Кыш-кыш, мысли! Меня там не было!

И я на голубом глазу, без тени смущения, ответила папуле:

– Улёт!

Глава 21. Хочется, но щекочется

Лидия

В самую короткую ночь в году, в аккурат после совершеннолетнего дня рождения Кэт, со мной случилось то, о чём я никому ни полслова.

После примерно двухнедельного перерыва моё подсознание снова перенеслось в сон болезного мужика в маске. Хотя, признаться, таковым он не выглядел, разве только на голову.

Не успела я осознать, что меня опять выбросило в безликой тёмно-серой комнате, как в мои губы вжались мужские, твёрдые и настойчивые.

– Я же просила! – взвизгнула я, безуспешно пытаясь отодвинуть от себя гору мускул.

– Ты-ы-ы! – радостно прорычал дикарь.

– Между прочим, это неприлично! Лезешь ко мне целоваться, а я даже имени твоего не знаю!

– Тебе так важно знать моё имя?

– Да.

Он задумался, видимо, придумывая, как себя обозвать, затем озвучил:

– Зови меня Наир.

– Странное имя. Тебе не подходит, – ответила я после того, как просмаковала звуки на языке. Чую, не его имя. Хотела ещё сказать, что таинственный типчик нагло привирает мне, но вспомнила, что и сама назвалась именем своего котопса.

– Какое есть. Это сокращение от полного. Полное понравится тебе ещё меньше, – пожал плечами он, а его руки по-хозяйски заскользили с талии мне на грудь, а потом ниже, где заканчивалась спина.

– Эй! – я попробовала снять его загребущие лапищи с себя, но куда там! И вдруг меня как током прошибло! Мне, блин, нравится!

И всё бы ничего, но, памятуя о недавнем жарком рандеву родителей, я каждую ночь грезила этим самым. Богиня, меня теперь даже от одного слова «секс» накрывает желанием. Даже не так: ЖЕЛАНИЕМ!

Сложно. Невыносимо этому противостоять. А главное, не хочется.

Жёсткие губы, форму которых я в потёмках всё никак не могла разглядеть, улыбались.

И не успела я принять решения о капитуляции, как меня подхватили под то самое мягкое место и снова требовательно приникли к моим губам.

Мои ноги как-то сами обвили опору, чтобы удобнее было держаться на весу. Опора, судя по томному «ох-х», была только за.

Утром я скажу сама себе, что целовалась от нечего делать и от жалости к великовозрастному девственнику, но сейчас мне просто было по кайфу.

Надо сказать, целуется Наир не как новичок. И про неопытность свою наверняка соврал.

Горяч жеребец!

– Меня к тебе так тянет, что даже больно, – и об меня потёрлись, собственно, тем местом, которому больно.

М-м-м? Мне намекают на виртуальный секс? Вот так сразу?

Так, стоп! Мне хочется, конечно, но... что-то мешает полностью отдаться ситуации и кайфовать. Недостаток информации о потенциальном объекте слияния.

Ух, гормоны, притормозите!

– А что делаю ненастоящая я, когда ты ей-мне это говоришь? – поинтересовалась, отрываясь от таких притягательных губ.

– Ничего. Её я не хочу.

– Да? А зачем тогда целуешься с ней?

Лучшая тактика по отвлечению мужика от интимных тем – это загрузить его мыслительной деятельностью.

Меня аккуратно поставили на пол, всё так же не отпуская из объятий.

– Чтобы понять, ты это или нет. Этот сон смазывает лица и очертания фигуры.

– Что, нет другого способа различить нас?

– Есть, наверное, – я нутром ощутила, что он ответил мне с улыбкой, – но этот мне нравится больше.

– И для чего же ты ждал меня?

– Тянет, – повторил. – Я даже днём чувствую это притяжение. Пробовал нарисовать тебя, но твой образ всё время ускользает. Спать ложусь в одиннадцать, чтобы увеличить шансы, что ты придёшь.

Мда-а-а, тяжёлый случай. Вроде мне только что признались в чувствах, а я в ступоре. Мы же, блин, не знакомы! И не видели лиц друг друга. Вдруг он мне не понравится при встрече? Не то чтобы я западала только на красавчиков, но бывают же те, чья внешность откровенно отталкивает. Даже я гипотетически могу кому-то не понравиться.

Только в доску одинокий человек мог влюбиться в замыленный образ из сна. Увы, это психическое отклонение, а не романтика.

– Прости, – Наир отступил на полшага. – Знаю, всё выглядит так, будто я какой-то помешанный или маньяк. Но это не так.

Правило номер один: никогда не говори маньяку, что он маньяк!

– Ты рисуешь? – зацепилась я за соломинку.

– Да. В детстве меня научили технике «штриховка», и я подсел на это дело. Картинами мои опусы не назовёшь, но я и не рвусь. Мне просто нравится сам процесс.

– Значит, ты творческий человек? – продолжила развивать тему искусства, лишь бы только не о чувствах.

– Нет, увы. У меня почти нет времени на творчество.

«Ага, значит, человек, – отметила про себя. – Эльф бы сразу возопил, что он представитель высокого остроухого народа, и как его можно сравнивать с презренным «людем». Демону тоже вряд ли понравилось бы, что его отнесли к роду человеческому».

– Чем занимаешься по жизни?

– М-м-м... – кончик его носа щекотно проехался по моей щеке. – Хочешь узнать меня поближе?

– Хочу, – ответила без намёка на интим. Намёк был дальше: – Удовлетвори моё... любопытство, – прошептала ему на ухо, почти касаясь его губами.

– А строила из себя скромницу, – ухмыльнулся он, снова прижимая мои бёдра к своим.

– Я лишь сказала, что я приличная девушка. Между «приличная» и «скромная» ощутимая разница, не находишь?

– Сколько тебе лет? Ты замужем?

– А! А! А! – я приложила указательный палец к его губам. – Ты ещё на мой вопрос не ответил.

– Извини. Не могу.

– В таком случае знакомство отменяется, – я резко убрала от него руки, но отойти не смогла, так как за спиной у меня была стена.

– Я, правда, не могу рассказать.

– Ты преступник?

– Нет! – в голове явно слышалась злость.

Ага, значит, не врёт.

– Тот, кто борется с преступниками?

– Дарси...

Ну, а что? Раз он тёмный маг, резко не приемлющий вред людям, значит, он законник или кто-то вроде того.

– Военный? Агент? – слежу за реакцией.

Вздох.

– Просто знай, что я не причиню тебе вреда. Обещаю.

– Хоть что-то можешь о себе рассказать?

– Кроме моей повёрнутости на незнакомке из сна?

– Угу.

– Я маг. Как и ты. Не отпирайся даже.

Кивнула ему. Вроде бы серьёзный момент, но мои пальцы, чтобы не терять времени даром, получали эстетическое удовольствие, изучая накаченные руки и торс собеседника. Обнажённый торс!

– Что ты знаешь о контактах через сон? – спросила в лоб. Подозреваю, что Наир уже озадачился этим вопросом.

– С этим всё запутано. По идее такой контакт бывает только у родственных душ и людей, предназначенных друг другу.

– Откуда инфа?

– У меня достаточно связей, чтобы раздобыть любую информацию.

Так-так-так... А где у нас средоточие всего секретного и запретного? Правильно! В библиосокровищнице дядюшки Арда!

– Ты имеешь доступ к закрытой императорской секции? – ошарашенно спросила я.

– Допустим... – тон его голоса изменился. – Но откуда о ней знаешь ты?

– Да... – нельзя выдавать моё родство с императорской семьёй. – Так все знают о ней...

Вру, конечно. Далеко не все.

– Дарси, ты не перестаёшь меня удивлять, – Наир поцокал языком. – Ты так усердно пытаешься сойти за простушку, но невольно прокалываешься в мелочах.

– Да и ты не рядовой вояка, – не осталась я в долгу. – Значит, у тебя есть доступ к императорской библиотеке?

– Вероятно, как и у тебя, но ты по какой-то причине до сих пор не попала туда, – догадался Наир.

– Увы. Потому и спросила у тебя.

– Кто ты, Дарси? В монаршем семействе нет ни одной девушки с таким именем. И у их приближённых тоже.

Оп... А под меня основательно копают!

– В монаршем семействе и у их приближённых нет никого, чьё имя сокращается до «Наир».

– Я не в родстве с императорским родом, – ответил чётко и сразу понятно, что правдиво.

Ага, значит, мы не родственники. Это уже хорошо.

– И у меня нет кровного родства с императором, – ответила честностью на честность, слишком поздно поняв, что дала кое-кому зацепку.

***

Наир улыбнулся, и я почувствовала, что его глаза, укрытые дымкой, смотрят на меня.

– Так, значит, мы можем оказаться предназначенными друг другу? – спросила у него, так как он молчал, а мне хотелось узнать больше, чтобы поутру обмозговать информацию.

– Уверен, так и есть.

– Тогда почему ты не откроешь мне себя?

Наир помрачнел.

– Потому что мы всё равно не сможем быть вместе. Встречи с тобой во снах – это единственное, на что я могу рассчитывать.

Божечки, от этой горечи в его словах захотелось расплакаться.

Но я-то знаю, что он имеет в виду. Поэтому нет, лить слёзы сострадания не буду.

– Значит, та заразная штука, которой ты болен, исключает возможность быть с женщиной? – грубо прозвучало, знаю, но как иначе сказать?

Он опустил голову и повернулся ко мне боком. Ничего не ответил.

– Зелье не помогает? – спросила снова.

– Помогает, но лишь снимает симптомы, – наконец, признался он. – Я даже умереть не могу, потому что от меня... А, неважно! – махнул кулаком по воздуху и снова повернулся ко мне.

– Уверена, есть способ избавиться от твоего недуга. Есть же зельевары-экспериментаторы, – это я про себя, да. – Знаю, это дорого и долго, но не смей сдаваться!

Меня поцеловали. С безнадёжной нежностью, уже без былой страсти, готовой разорвать мою одежду в клочья.

– Всё больше понимаю, что именно ты предназначена мне, – прошептал Наир мне прямо в губы, и я, кажется, испытала что-то сродни оргазму, хотя меня там никто не трогал.

В этот раз я поцеловала его сама. Ибо и меня тоже тянет к нему.

О, Лорена, это всё так странно... и загадочно... И я понимаю, что влипаю. То есть не успокоюсь, пока не найду ответы на свои вопросы.

Да, заинтриговал меня этот болезный. Мне не жить не быть хочется на него посмотреть. Ну, и зелье ему сварить исцеляющее, само собой. Точнее, если он будет лапушкой.

Наир такой притягательный, что было бы упущением не познакомиться с ним вживую.

– Я всего лишь хотел узнать, какая девушка предназначена мне, чтобы посмотреть, насколько жестоко судьба посмеялась надо мной.

– Судьба? Её не существует, – убеждённо сказала я, у которой в семье у большинства мужчин любовь-судьба. Но это же эльфы, а мы люди. Так что не считается. Судьбу строим мы сами. И точка.

– Возможно, ты ещё слишком юна, – покачал головой Наир.

– Возможно, ты махровый пессимист, – ввернула я ответочку.

– Точно юна...

– Точно пессимист!

Мы рассмеялись.

– И точно моя, – загребущие лапищи снова обняли меня, но бережно, как хрупкое сокровище.

– Наир? – я замерла в его объятиях. – Обратись к зельевару.

– Мне не на что жаловаться, – вздохнул он. – Я принимаю экспериментальное зелье по рецепту, составленному специально для меня, и оно словно подарило мне новую жизнь. Я уже и не надеялся. И надеяться на нечто большее, чем сейчас, глупо.

– А ради меня?

– Я реалист, Дарси.

– Пессимист, – поправила его я. – Я. Прошу. Просто. Попытаться, – с чувством, с толком, с расстановкой заявила ему.

– Ладно, – сказал он, скорее, чтобы я отстала, а не потому, что решил внять моим словам.

– Интересно, ты на самом деле такой высокий? – сменила тему, плюс добычу информации никто не отменял.

– У меня высокий рост. И судя по тебе, ты тоже далеко не коротышка.

– Есть такое.

– Много бы сейчас отдал, чтобы просто посмотреть на тебя... – о мою щёку потёрлись носом. – Богиня, как же я тебя хочу...

– И я... Хотела бы тебя увидеть... – ну, очень провокационно отозвалась.

– Зачем? Зачем ты дразнишь меня? – прозвучал уже не просто голос, а утробный рык.

Он крутанулся вокруг своей оси и сел на пол возле меня, уперевшись спиной о стену.

А я? Я стеснительностью никогда не страдала, поэтому устроилась лицом к нему на его вытянутых ногах.

– Создаю тебе стимул, – надеюсь, он уловил мою очаровательнейшую одуряющую улыбку.

– Иди ко мне. Не хочу терять ни секунды рядом с тобой... – меня подтянули ближе к эротически обнажённому торсу, и я вдруг поняла, что сижу уже не на ногах Наира, а на его бёдрах.

Ещё поцелуй, на этот раз отправивший все мои стоп-сигналы к чертям.

Мы целовались, как сумасшедшие, как безумные любовники, которыхдесять лет держали порознь и вот, наконец, дали встретиться.

Наир стянул с меня сорочку, и я осталась в одних трусах. Кружевных, естественно.

Вообще нижнее бельё – это самооценка женщины. Я всегда готова к тому, что порывом «ветра» с меня сдует платье (это я так образно выражаюсь), и я предстану перед этим «ветром» в величественно полуобнажённом виде.

Вдруг... Я вспомнила, что сегодня на мне кружевные трусы «макси», то есть тоже красивые, но для красных дней. То есть да. У меня снова регулы. Облом.

Чё-о-орт!

Это ж получается, последний раз мы общались во сне месяц назад? Ого...

Если учитывать, что этот сон – не совсем сон, то наш виртуальный секс будет выглядеть не очень-то эстетично. А сказать: «Извини, сегодня у меня месячные», – ну, такое себе объяснение. Тем более если Наир никогда не знал женщины, эта сторона нашей жизни вообще может оказаться неизвестна ему.

Поэтому я быстренько вернула на место предмет нижнего белья, которое Наир уже начал стягивать с меня, и заявила:

– Не сегодня.

Он застонал, но внял моим словам и остановился. Радует, что он всё же не маньяк.

– Почему? – спросил, судя по положению головы, разглядывая мою грудь.

– Я должна знать, что ты хотя бы попытаешься исцелиться. Обратись к своему зельевару.

– Дарси... – раздражённо прошипел.

Знаю-знаю, смешивать секс, исцеление и шантаж – не лучший вариант, но, по сути, всё взаимосвязано. Так что пусть агрится.

Встаю, одним ловким движением подхватываю ночную сорочку и заныриваю в неё. Хоп! – и я одета.

– Ты мне обещаешь? – настойчиво спросила, ни капли не испугавшись ответного рычания.

– Это невозможно, Дарси! – зло выкрикнул он.

– А ты узнавал?

– ДА!

– У кого?

– У своего зельевара! – Наир тоже вскочил на ноги и отошёл к дальней стене.

Врун. Ничего такого ты, голубчик, у меня не спрашивал.

– Значит, спросишь ещё раз. Даже не так: дашь ему задание избавить тебя от ть... – вовремя осеклась, – твоего недуга раз и навсегда. И не смей отлынивать. Я проверю.

– Да кто ты такая вообще? – оп, а теперь в голосе уже послышалось пренебрежение.

– Та, кто нужна тебе больше всех в мире, – правдиво и без преувеличения ответила ему.

– А не много ли ты о себе мнишь, девочка?

– Девочка? – усмехнулась. – Девочками шлюх в борделе будешь называть. Впрочем, о чём это я? Раз ты отказываешься дать мне обещание, я больше не стану тратить на тебя своё время. Прощай!

То ли моё сознание словило сигнал подсознания о пробуждении, то ли просто время пришло, серая комната поплыла.

– Дарси, стой! – отчаянный крик и, буквально перед тем, как я открыла глаза у себя в спальне, услышала: – Обещаю!

Я улыбнулась, глядя на мерцающие на ночном небе звёзды. Это потолок моего балдахина из зачарованной ткани был выполнен в виде звёздного небосвода. И вроде бы я уже давно не ребёнок, а картинка мне всё ещё не надоела.

Да уж... Не ребёнок. Почти женщина. И почему-то точно уверена, что следующая наша встреча во сне не ограничится поцелуями.

Глава 22. Спасители

Лидия

За общим завтраком в большой столовой в это утро было людно: вернулись бабуля с дедулей и по пути забрали из Лорендейля исхудавшего, загорелого и местами неровно постриженного Эмиля; мои мама с папой, оба в светлых перламутровых одеждах; дядя Альбарган с семьёй и догуливающим отпуск Бренданом.

Катарина неловко брякала ложкой по тарелке. Руки у неё тряслись после усиленной тренировки. Подготовка к поступлению в Северную академию у нас шла полным ходом. И хотя закончилось ежеутреннее истязание часа полтора назад, Кэт всё ещё была похожа на невротика, страдающего тремором конечностей.

После очередного «бряк!» по тарелке покрасневшая подруга пискнула:

– Простите...

– Слышала, Катарина, ты начала тренироваться по утрам? – поинтересовалась моя мама.

– Да. Лидия помогает мне заниматься, чтобы сдать нормативы, – как есть ответила подруга, а у меня прям булки сжались от нехорошего предчувствия. Вот уж правду говорят: простота хуже воровства.

– Планируешь куда-то поступать? – судя по тому, что у мамы загорелись глаза, она сейчас выпытает из Кэт все секреты, в том числе и мои.

– Лидия хочет перевестись в Северную академию, и я с ней... – несмело ответила подруга, а, взглянув на моё праведно разгневанное лицо, вся сникла. – Ой...

– Лидия! – теперь уже мамино внимание целиком обратилось на меня. – Ты никуда не едешь! Только через мой труп! Тебе ясно?

Вот не люблю угрозы. Трупом своим решила меня запугать. Я уже не маленькая девочка, чтобы на такое вестись.

– Ясно, – сказала. Если промолчать или ответить в пику ей, начнётся буря. А портить аппетит вернувшимся с отдыха бабуле с дедулей – нехорошо.

Но деда Терн всё же вмешался:

– Домми, что происходит?

– Опыт показал, что жизнь вдали от дома пагубно сказывается на Лидии. Мы перевели её на домашнее обучение, – ответила мама.

– Мнением дочери ты поинтересовалась?

– Скоро она поймёт, что мы приняли правильное решение.

– Домми, ты сама себя слышишь? – деда отложил столовые приборы и как-то слишком уж серьёзно посмотрел на маму.

– Это мой ребёнок, и я сама решаю, как её воспитывать! – закипела мама. – Будь добр, занимайся своей семьёй и не лезь в мою!

Вообще-то мы и так его семья. Тут мама неправа.

– Ты ведёшь себя, как твой отец! – заявление дедушки прогремело громом на всю столовую.

Тихонько охнула бабушка.

Мама застыла и местами покрылась красными пятнами. Затем, будто дуэльную перчатку, бросила салфетку на тарелку, резко встала и сердито застучала каблуками прочь.

Папа молча поднялся и ушёл следом за мамой – успокаивать.

– Лидия, поговорим после завтрака, – поставил перед фактом дедушка.

Я кивнула.

Трапезу закончили в тягостном молчании, а затем деда взял меня под локоток и увёл в уголок.

Я рассказала про Ромери и подпольную газетёнку. Старалась выставить всё в выгодном для меня свете, потому что союзник в лице дедули мне очень даже пригодится.

– Вот что: просто так задавить Домми авторитетом и отправить тебя учиться я не смогу. Но попытаюсь найти доводы в твою пользу.

– Спасибо, дедуль, – я обняла его в знак благодарности.

– И кто же надоумил тебя поступать в Северную академию?

– Профессор де Грасс.

– Как интересно... – деда изогнул бровь. – Чем же она это объяснила?

– Тем, что магистр Фенек просто пусечка, если найти к нему подход, – лукаво улыбнулась я.

– М-м-м... Ещё интереснее! – так он и поверил, что я помещу своё нежное тельце в вечную мерзлоту ради Фенека. – А если серьёзно? Зачем тебе сдалась академия с военным уклоном?

– Я не хочу быть герцогиней. Это не моё. Я зелья хочу варить!

Дедуля только вздохнул и отправился ратовать за мою свободу выбора.

В итоге люлей от мамы получили все мы: деда Терн – за потворство мне, я – за «дурную голову» и чрезмерную тягу к смертельно-компрометирующим приключениям (это если перевести с ругательного на нормальный язык), а папа – огрёб за то, что явно догадался, для чего мы усилили тренировки, но опять не доложил маме.

Ну, и дальше классика: развод и девичья фамилия, в смысле, мальчишечья, папина. До женитьбы на маме у него была эльфийская опальная фамилия по отцу: аль Азакорнесс.

В общем, атас! Надо что-то делать!

И я... Отправила сигнал тревоги своей любимой профессору Талисе де Грасс!

Операция по возвращению мне свободы началась стремительно.

Профессор прибыла порталом следующим утром, в аккурат после завтрака, на который мои родители не явились, и вовсе не потому, что помирились, нет. Папуля спал в своих малообитаемых покоях. А уж на тренировке как мне навалял! Злой, сосредоточенный, мрачный... Жуть!

Я в гордом одиночестве разбирала в кабинете корреспонденцию, когда явилась моя спасительница.

– Доброго дня, Лидия.

Меня аж подбросило от радости. Я порывисто обняла женщину и принялась рассказывать ей всё как есть.

– По поводу перевода в академию не волнуйся. Я найду нужные слова, чтобы убедить твоих родителей отпустить тебя.

– Благодарю вас!

– Пока не за что. Прежде чем ты позовёшь родителей для разговора, у меня к тебе дело. Это касается зелья против тьмы.

– Я вся внимание!

Оп-оп, неужели Наир исполнил обещание? Оперативненько...

– Обращаюсь к тебе как к зельевару, который сотворил невозможное...

Да, я такая! Мур-мур-мур...

– Как думаешь, чисто в теории, можно ли создать абсолютный одноразовый антидот?

– От врождённой тьмы? – я вполне натурально выпучила на профессора глаза. А как ещё реагировать? Не кивать же, придурковато улыбаясь. Тем более, что у меня пока даже идей нет, как сварить зелье полного избавления от тьмы, не убив при этом Наира. – Разве что смерть избавит его...

Профессор скорбно кивнула и горестно добавила:

– Все мои знания говорят о том, что это невозможно. Глупо надеяться на чудо.

– Возможно всё, – не согласилась с ней. – Если клиент всерьёз хочет избавиться от тьмы, я попробую. Но и денег мне потребуется больше. А ещё его кровь для изучения. И в идеале его тело. Сразу предупреждаю: работа предстоит долгая и дорогая.

– Я поняла тебя, Лидия. А как новая партия зелья? Уже готова?

– Да, бутылка в лаборатории. Я принесу вам после разговора с мамой и папой.

– Спасибо, – её тонкие бледные губы растянулись в улыбке.

***

Вместе с мамой и папой на разговор явился и деда как самый умный и мудрый. А меня из кабинета бесцеремонно выставили, причём на этом настояла вовсе не мама, а сама профессор де Грасс.

Подслушать не удалось. Внутри использовали изолирующий звуки артефакт, так что мне осталось только гадать, какие чудо-доводы привела моя спасительница.

Спустя час, за который я успела выгулять в саду Чики-чики с Дарси и вернуться вместе с ними обратно в коридор, мне вынесли вердикт: я еду в Северную академию!

Судя по маминому недовольному лицу, решение принимала точно не она. Однако то ли у Талисы де Грасс была мощная убеждающая энергетика, то ли папа не повёлся на мамины угрозы и принял решение в мою пользу, но победа осталась за мной!

А после я повела профессора к себе в лабораторию. Чики-чики с Дарси весело увязались с нами.

– Какой интересный у тебя зверь! Чем-то похож на тебя, – мадам де Грасс наклонилась и протянула руку к Дарси, но тот по-кошачьи зашипел и проурчал: «Р-мяф!».

– Это котопёс, – честно призналась я, не углубляясь в подробности его появления.

– Хм-м... И почему я не удивлена? – покачала она головой. – Кто ещё мог получить гибрид двух нескрещиваемых видов? Кстати, ты в курсе, что у вас магическая связь?

– Да, это мой фамильяр, – подтвердила я.

Мы двинулись дальше. Чики-чики давным-давно весело упрыгал вниз по лестнице, а котопёс, рассерженный на то, что его пыталась погладить чужая тётя, остался на месте и сверкал на меня голубыми глазками-бусинками.

– Дарси, за мной! – скомандовала я и похлопала себе по бедру.

– Как-как ты его назвала? – и вот снова это игриво-озорное выражение на худом старческом лице Талисы де Грасс.

– Дарси. А что?

– Ничего. Совершенно ни-че-го. Ты в курсе, что тебе придётся забрать его с собой в академию? – и она очень... очень странно усмехнулась!

Да что не так с этим именем?!

***

Ко мне в лабораторию заглянула мама. Она уже успокоилась и не напоминала дымящий, готовый к извержению вулкан.

– Сомневаюсь, что Северная академия – то место, куда стоит стремиться, – начала она без вступления.

– Чем же она плоха?

– Давай будем честными: дисциплина и строгий порядок всегда давались тебе с трудом.

– Зато теперь воспитательные обязанности лягут на чужие плечи, – парировала я.

– Когда я была адепткой, меня хотели перевести туда. Я отказалась, – поделилась она.

Помню эту историю: влюблённых маму с папой пытались развести по разным заведениям, но они сделали всё, чтобы не расставаться.

– Мам, всё нормально. Я готова к тому, что будет непросто.

– Что ты готова, я даже не сомневаюсь, – усмехнулась она. – Но во что превратится Северная академия с твоим появлением? Конечно, профессор де Грасс заверила меня, что преподавательский состав там неимоверно строгий и требовательный, один Фенек чего стоит... Но, опять же, я знаю тебя.

– Также ты знаешь, что моё призвание – это зельеварение, а управлять герцогством я не хочу, – честно высказала я.

Мама вздохнула, прошла к табурету и села на него.

– Я стараюсь тебя понять. Управление герцогством – это едва ли не последнее, чего мне хотелось в твоём возрасте. Но, Лидия, у тебя, в отличие от меня, было детство, любящие родители, друзья и даже бабушка с дедушкой! Сама знаешь, в наше время это роскошь. Почему ты ведёшь себя так, как будто это не твой дом, а тюрьма?

– Потому что кое-кто решил, что вправе выбирать за меня.

– Я лишь хочу обезопасить тебя! – теперь в мамином голосе зазвенела сталь.

– Ты хочешь, чтобы я была удобной!

Она отвернулась, глубоко вдохнула, задержала дыхание и шумно выдохнула.

– Я не лишаю тебя выбора. Ты станешь зельеваром, раз этого так хочешь. Но этого ты можешь достичь и на домашнем обучении!

– Здесь я чувствую себя несвободной, – призналась ей.

– Профессор заверила меня, что в Северной академии настолько жёсткая дисциплина, что у тебя не будет свободного времени ни на отношения, ни на бизнес с зельями.

«Ну-ну, конечно!» – мысленно посмеялась я, зная, что это как раз и есть убедительные слова моей любимой спасительницы.

– Девиз академии, знаешь, какой? – продолжила мама. – «Что ни отдых, то активный. Что ни праздник, то спортивный!» Это практически армия, Лидия. При академии находится гарнизон и проходят полевые учения. Ума не приложу, зачем тебе это.

– Мам, просто дай мне попробовать. Если я вылечу оттуда в первый же месяц, можешь потом позлорадствовать и сказать своё коронное: «Я же тебе говорила!».

– Мне просто страшно, Лидия. Всю твою жизнь тебя оберегали. Ты всегда знала, что у тебя за спиной семья, которая за тебя горой. Ты никогда сильно не падала, тебя не ломало так, что хотелось умереть. Но если ты будешь далеко от нас, мы можем не успеть прийти на помощь.

– Я понимаю, что тебе страшно, но мою жизнь ты за меня не проживёшь. Свои шишки я должна набить сама.

Мама едва заметно кивнула. Я видела, как непросто даются ей эти уступки.

– Ладно, езжай в свою академию, набивай шишки, – мама махнула рукой. – Но не теряй голову.

Затем снова вздохнула и задала неловкий вопрос:

– Этот парень, Ромери... Скажи, у тебя с ним что-то было?

– Ничего серьёзного. Я осторожна в этом плане, так что тут ты точно можешь быть спокойна, – сказала я, не подозревая, что сегодня ночью я пошлю осторожность ко всем чертям.

– Обещай, что будешь беречь себя.

– Обещаю. Я же себе не враг.

– Иди ко мне, – она распахнула объятия и прижала меня к себе. – Если с тобой что-то случится, ты же знаешь, я с ума сойду. Люблю тебя.

– И я тебя люблю, – я подождала, пока мама меня отпустит, и добавила: – Только ты, это... Помирись с папой?

– Что это ты за него так волнуешься? – недобро прищурила глаза родительница.

– Ему же плохо. Ходит, весь похожий на мраморную статую, а в глазах боль.

– Ничего. Ему полезно. Будет знать, как держать от меня тайны!

– Ма-а-ам...

– Всё! Мне пора. Дел, знаешь ли, выше крыши, – и она, царственно выпрямив спину, покинула моё обиталище.

***

Едва успела я распрощаться с мамой и взяться за большой справочник целебных трав, чтобы найти ингредиенты для антидота против тьмы, как явился Эмиль.

Ясно солнышко засияло на пороге моей лаборатории, не иначе.

– Ли-и-идия! – и он, подбежав, стиснул меня в объятиях. – Я всё никак не мог прорваться к тебе, ты всё время где-то пропадаешь.

– Сам видел, какие у нас тут баталии.

– Угу...

Я же проехала костяшками пальцев ему по рёбрам:

– Ты чего какой костлявый стал? – поинтересовалась у него.

– Так лето же. Жара. Есть не особенно хочется... – пожал он плечами.

Мои глаза подозрительно сощурились.

– Эмиль? А тебя учили, что врать нехорошо?

– Что ты хочешь услышать от меня, Лидия? – как-то устало спросил он.

– Например, что над тобой там издеваются? Унижают?

– Не все уроки жизни приятные, – изрёк он явно не свою мысль.

– Кто тебе так волосы обкорнал? – я обошла его кругом, удивляясь, как с золотым руном Эмиля можно было сотворить такое безобразие.

Стрижкой явно занимался дровосек или мясник. Да и не стрижка это вовсе. Больше похоже, что над Эмилем поиздевались, пока он спал.

– Во время тренировки на саблях, – огорошили меня.

– Что?! – у меня даже ладони похолодели от ужаса. Ведь если ему обкорнали волосы, значит, наверняка сабля рубанула по спине, а это смертельно опасно! – Дай угадаю: тебя, истекающего кровью, заставили самоисцеляться?

– Ну, мне помогли остановить кровотечение... – Эмиль совсем стушевался.

– !!! – слов нет! – Знаешь, что? Если ты поедешь туда снова, я тебя уважать перестану!

– Лидия...

– Если ты сам ещё не понял, скажу я: тебя там не закаляют – тебя ломают! Тебя заставляют чувствовать себя слабым никчёмным недоэльфом!

– А разве это не так?

Так. Всё. Кажется, я заразилась от мамы вулканизмом...

Пш-ш-ш...

Как там мама успокаивает себя? Глубокий вдох. Задержать дыхание. Шумный выдох!

– Эмиль... – у меня получилось произнести его имя почти ласково, и я для верности взяла его за руку. – Закаляться ты можешь не только у ушастых, – причём «закаляться» в прямом смысле. – Поехали с нами в Северную академию, а? Там будем я, Кэт... И вечная мерзлота! – бедный воздушный творожок дёрнулся при упоминании имени моей подруги. – Что такое?

– Н-ничего...

– Три года прошло, пора бы уже признаться ей в том, как нехорошо ты с ней поступил!

– Эт-то не я!

– Да ну?

Испуганные зелёные глазищи жалобно уставились на меня:

– Я не хотел обижать её, просто мне от зелья снесло крышу. Это как будто творил не я... Ох... Мне ужасно стыдно, но мне бы не хотелось, чтобы Катарина знала. Ты ведь ей не сказала?

– Пока нет, – ответила я. – Но, на мой взгляд, вам стоило бы объясниться друг с другом.

– Нет, пожалуйста...

– Почему?

– Я не вижу в этом смысла. Мы и раньше никогда не общались, только «Привет» – «Привет». К чему обсуждать то, что произошло в дурмане? Да, мне стыдно, но ей будет ещё стыднее, – тут наш творожок покраснел от ушей до шеи. – Если всё раскроется, нам даже за одним столом будет неловко сидеть. А если у неё ко мне появятся чувства? Выйдет совсем нехорошо.

– Значит, тебе совсем не нравится Катарина?

– Дело не в этом... Моя мама – принцесса Ороса. Мой отец – эльфийский принц. Я не имею права подорвать их веру в меня неравными отношениями или мезальянсом.

– А сам ты чего хочешь?

– Чтобы родители гордились мной.

Клинический случай!

Так, дубль два... Я спокойна. Спо-кой-на! Спокойна, черти раздери!

Глубокий вдох. Задержать дыхание. Шумный выдох!

– Эмиль, жить-то тебе, а не твоим родителям. Разве они требуют от тебя побед и свершений?

– Нет, но... Когда они забирали меня от бабушки с дедушкой, в папиных глазах я увидел жалость. Жалость ко мне, понимаешь? Как к сирому и убогому! А я не хочу быть жалким! Я хочу быть выше этого!

– Они будут счастливы, если ты будешь счастлив.

Эмиль помотал головой.

– Я не могу их разочаровать.

Так. Понятно. Тяжёлый случай.

– Так что, поехали с нами на север? Я буду молчать про вас с Кэт. Обещаю.

– Нет, Лидия, я не поеду с вами, – ответил он, и я поняла: уговорить его не получится.

– Что ж, садись, сделаю тебе каре, а то смотреть больно, – предложила ему.

– Мы завтра собирались ехать к цирюльнику...

– Я не готова смотреть на твои рваные патлы ещё и за ужином! Садись давай!

Эмиль улыбнулся, расслышав в моих словах неподдельную заботу, и доверился моим рукам и ножницам.

Вот не была бы я магичкой, стала бы парикмахером-концептуалистом. Удлинённое каре Эмиля вышло аккуратным и даже вполне себе симпатично смотрелось.

– О, спасибо, – он посмотрелся в зеркало, которое я ему поднесла к его лицу, и улыбнулся. – У тебя волшебные руки!

Я обняла его сзади и тихо сказала на ухо:

– Пожалуйста, не езди больше в Лорендейль.

– Считаешь, что я не смогу стать таким же сильным, как они?

– Терпя от них унижения? Нет, так ты их не переплюнешь.

– Тогда я не знаю, как мне быть.

– Просто будь счастливым. Даже если ты слабее их в боевых искусствах, ты можешь превзойти их в другом. Посмотри на этих ушастых снобов критически. Они нарочно не станут тебя учить тому, чему учат своих отпрысков. И запомни: ни один счастливый человек, эльф или демон не станет издеваться над тобой ради собственного удовольствия.

– Я понял тебя, Лидия, – Эмиль грустно улыбнулся. – Мне надо подумать, как быть. Завтра можно встать с тобой в спарринг на тренировке?

– Конечно! Мог бы и не спрашивать.

– Я пойду, ладно? – обнял меня на прощание и ушёл обдумывать свои перспективы.

Глава 23. Первый мужчина

Лидия

Признаться, я не ожидала, что это произойдёт так скоро. Между первыми нашими встречами был промежуток в месяц, а в этот раз прошло четыре дня.

Уставшая от перелистывания справочника и выписывания потенциально подходящих для антидота трав, я кое-как доползла до душа, а затем голышом (ибо жара стояла даже ночью) и с тюрбаном на голове рухнула в постель.

Уснула в одном месте, а проснулась в другом и тут же словила поцелуй.

– Дарси... – прошептал приятный до мурашек мужской голос, затем горячие лапищи погладили мою талию и спустились на бёдра. – Ты, что, без одежды?

– Жара невыносимая, – пожала я плечами и тут же поняла, что взболтнула о себе лишнего. Упс!

– Жара? – удивлённо переспросил Наир, щекоча кончиком носа мою шею.

Всего одно его слово, и я поняла, что мой таинственный мужчина в маске живёт гораздо севернее. Уж не там ли, куда меня так усердно засылает профессор де Грасс?

Но додумать эту мысль я не успела, потому что по всему телу разлилась мощная волна удовольствия и возбуждения.

– Этот странный сон сводит меня с ума, – тихо прошептал мне на ухо Наир, будто нас могли подслушать.

Сон и правда был странный. Реальные, необыкновенно острые тактильные ощущения и даже запах... От Наира пахло магией, как ни странно. Боевой магией, и очень густо. Этот жжёный запах пороха и калёного железа я не спутаю ни с чем.

Меня прижали грудью к мужской груди, за которой быстро-быстро колотилось сердце.

– Я плохо себя контролирую, Дарси, – он с трудом и нежеланием отстранился от меня. – Если ты боишься перейти грань, нам лучше разойтись по разным углам комнаты и дождаться конца сна.

Я? Боюсь? Он, что, смеётся?

Нет, по факту я, конечно, ещё девственница, но во мне нет боязни перед сексом. Я хорошо знакома с мужской физиологией (спасибо Ромери) и даже готова вот прямо сейчас попробовать то самое.

Как целитель я могу в любой момент как избавиться от девственной плевы, так и снова нарастить её. Так что, как говорится, все мы, бабы, стервы...

Тут передо мной встала дилемма: вроде бы мне не хочется испытывать дискомфорт, связанный с потерей девственности, но, с другой стороны, не хочу показаться Наиру кем-то попользованной. Это же так волнительно: мы друг у друга первые.

К тому же почувствовать боль первого слияния – это естественно, да и не так уж страшно.

Решено! Предстану перед ним чистой неискушённой девой.

И я, вопреки своему решению, выпалила:

– Я, что, зря разделась?

Меня смели. В смысле, напали, сжали, зацеловали во все места, до куда дотянулись.

А я тем временем расстегнула его чёрную, из плотной грубой ткани, рубашку, затем ремень. Верхняя пуговица на чёрных брюках отлетела сама. Выстрелила мне в живот и пробрякала по полу.

– Дарси... – перевозбуждённо пыхтя, простонал мой почти любовник. – Я сам.

Он расстелил на полу свою поистине громадную рубашку и усадил на неё меня, затем торопливо стянул с себя узкие, обтягивающие мощные бёдра, брюки.

– Ты... – он шумно сглотнул. – Ты уверена?

Уверена ли я? О, ну, ещё бы! Испытать близость, будучи при этом за тысячи миль от объекта этой самой близости. Всё как наяву, только во сне. Этакая демо-версия без последствий. Да было бы величайшей глупостью упустить такой великолепный шанс! Тем более, что меня распирает от желания.

Я ответила, но не словами, а перешла сразу к делу: встала, прижалась к громиле вплотную, запустила руку ему в панталоны и приласкала ладонью его окаменевшее достоинство.

Мою осмелевшую руку выдернули из панталон, как сорняк с морковной грядки!

– Что не так? – поинтересовалась я, еле удерживаясь, чтобы не захихикать.

– Извини, – меня коротко, но будоражаще чувственно поцеловали. – Я сам, хорошо? Ты садись. Я сейчас...

Я не удержала улыбку. Похоже, кое-кто переволновался.

Наир, этакая двухметровая гора мускул, смотрелся премило, когда на долю секунды замирал в растерянности. Он реально не знал, как себя со мной вести! И почему-то мне это нравилось. Такая ненаигранность, откровенность.

Я наблюдала за ним и умилялась, совершенно позабыв, что это будет вроде как мой первый секс.

Наир, как и я, полностью обнажённый, сел рядом и притянул меня к себе, чтобы поцеловать. От его тела шёл жар.

– Ложись, – хрипло произнёс он, одной рукой подхватив меня под поясницу и заставляя лечь на рубашку. – Я сверху.

Его почти обжигающее достоинство проехалось по моей ложбинке туда-обратно, заставляя меня прогнуть спину от прямо-таки невыносимого желания.

Хочу-хочу-хочу!

– Дарси... Пока ещё не поздно остановиться...

– Ни за что! – выпалила и обхватила ногами его бёдра.

Мне в промежность упёрлась пульсирующая твёрдость.

«Бамс!» – и я вскрикнула от неожиданной боли, а когда замолкла, поняла, что ни боли, ни, к сожалению, возбуждения не осталось.

Наир замер во мне. В его взгляде читалось недоумение.

– Дарси, я у тебя первый?

– Да. А что такого?

– Девочка, тебе стоило найти кого-то более подходящего, чем я.

– Тс-с, ничего не говори, – мои руки обвились вокруг его шеи. Я подтянулась и едва-едва, игриво и щекотно коснулась губами его губ. – Я выбрала тебя.

Одно его движение внутри меня – и чувствительность ко мне вернулась. Разум опять помутился, одолеваемый гормонами. Осталось лишь желание быть отлюбленной до дрожи во всём теле.

Наир двигался плавно, осторожно, а сам был напряжён и серьёзен, как будто близость – вовсе не приятное занятие, а гружёный обоз, который приходится тянуть самому.

Мне бы хотелось лёгкости, сродни той, которую я наблюдала в спальне моих родителей, но вспомнила, что это наш первый раз.

Мастерство приходит с опытом.

Стоило мне проявить нежность и погладить подушечками пальцев грудь и пресс Наира, как он с рычащим стоном впечатался в меня и остановился.

– Прости... – не покидая моего лона, поцеловал и спросил: – Дарси, тебе не больно?

Нет, ну, честное слово, я уже тысячу раз пожалела, что назвалась кличкой своего котопса и что вообще придумала ему такое имя! Каждый раз, когда Наир зовёт меня так, я чувствую себя зверюшкой.

– Ни капли не больно, – заверила я его.

В ответ меня снова поцеловали и уже бодрее продолжили ритмичные движения. О-о-о, да-а-а!

О, богиня, неужели это я так сладко простонала?

Моё тело напрочь отключилось от сознания, отбросило лишние мысли и просто кайфовало. Думать о том, как двигаться и в целом вести себя, не пришлось. Всё получилось само. На инстинктах. В общем, тело знает своё дело.

Второй раз тоже был недолгий. Мне не хватило, зато одурманенный вторым оргазмом подряд Наир лёг сбоку от меня, создавая ветер своим дыханием.

Поразительно, до чего реалистичный сон!

Я посмотрела на своего первого (пусть и виртуального) мужчину. Скрытые тёмной дымкой черты лица виделись размыто, но мне показалось, что Наир смотрит на меня внимательным обеспокоенным взглядом.

– Дарси... Почему ты не сказала, что я у тебя первый?

– Не захотела всех этих танцев с бубнами и сомнений с уговорами хорошенько подумать.

– Ты смелая девушка, – он подпёр голову рукой и любовался мной. Во всяком случае, я уверена, что любовался.

– Ещё какая!

– Я выполнил обещание. Дал зельевару задание сварить зелье, которое излечит меня раз и навсегда.

Теперь уже улыбнулась я: знаю.

– Верю. И рада, что в тебе есть надежда на наше совместное будущее.

– Для меня быть рядом с тобой во сне – это уже счастье. Я как одержимый жду этих снов. Богиня, знала бы ты, как я ненавижу дни!

– Мы можем увидеться и днём.

– Днём я не сплю, Дарси.

– Судя по тому, что мы оба живём в Оросской империи и оба маги, встреча для нас не станет проблемой.

– Нам нельзя видеться, – резко помрачнел Наир.

– Почему? Тебя, что, держат взаперти? Твоя болезнь заразна?

– Меня не держат взаперти, но... – он помолчал немного и изрёк: – Я не хочу портить тебе жизнь.

– С чего ты взял, что испортишь её мне?

– Пока ты ещё толком не успела ко мне привязаться, ты можешь влюбиться в кого-то другого, менее проблемного, чем я. А я даже поцеловать тебя не смогу при встрече, и это будет для меня пытка.

Так-так-так... Неужели тьма настолько заразна?

– Почему это меня нельзя целовать?

– Потому что, как ты выражаешься, моя болезнь заразна, – признался он.

– Кто тебе такое сказал?

– Никто. Когда мне было восемнадцать, девушка умерла после поцелуя со мной.

– Может, ты был настолько неотразим? – не поверила я.

– Не смешно, Дарси. На её теле почернели вены, как у меня во время обострения. Только я жив за счёт магии, которая поддерживает мои силы, а та девушка магиней не была.

– Прости. Мне жаль, – я погладила его скулу, а Наир тут же перехватил мою ладонь и поцеловал. – Ты ведь знаешь, что неразрешимых задач не бывает. Мы что-нибудь придумаем.

– Я позволил себе такую слабость, как встречи с тобой во сне. Для меня эти сны реальней, чем явь.

– И это твоя единственная слабость?

– Единственная, – подтвердил он.

Лестно, конечно, но меня напрягает, что Наир не хочет встретиться в реальности.

– Интересно, что происходит с нашими телами, пока мы тут?

– Полагаю, мои кальсоны промокли насквозь, – усмехнулся он.

– А у меня простыня, – кивнула я.

– Лежи, – попросил Наир, а сам сел и положил обе свои ладони мне на лицо. – Не пугайся. Я попробую запомнить черты твоего лица. Сквозь дымку никак не получается их разглядеть.

– М-м-м... так работают незрячие скульпторы.

– Обязательно слеплю из глины твой бюст в цвете. Скажи, какого цвета твои глаза?

***

Тут мой разум окончательно воскрес.

«Ага, дружочек! Информацию обо мне, значит, собираешь. А знакомиться в реале не торопишься... Что ж, поиграем!»

Вслух ответила ему:

– Глаза зелёные, а может, голубые или синие, или карие, или... серые!

– Дарси...

О, Лорена! Неужели он всерьёз думает, что это моё настоящее имя?

По сути, если прислушаться к интуиции, которая у меня как всевидящее око на затылке, то мы оба безбожно друг другу врём.

Ситуация нерадужная: имён друг друга мы не знаем; Наир скрывает, кто он, я тоже. Мы живём вдали друг от друга и, если не предпримем шаги навстречу, никогда не встретимся.

Признаться, я и сама не знаю, стоит ли нам знакомиться наяву. Меня устраивает полученный во сне опыт. Как говорится, удобство и чёткое планирование времени – наше всё. Личная жизнь, если она есть, отнимает слишком много времени и отвлекает от моей обожаемой научно-экспериментаторской деятельности.

Думать о реальной встрече меня заставляет загадка, связанная с личностью Наира. И тут я ничего не могу с собой поделать. Ну, и притяжение между нами тоже не даёт о себе забыть. Это факт.

– Наир, неужели ты думаешь, что я раскрою все карты перед человеком, который не желает открываться мне?

– На расстоянии я для тебя не опасен. Но только на расстоянии, – мрачно ответил он.

– Хм, – неодобрительно фыркнула я.

– Ладно, можешь не говорить. Знаешь, у тебя по-эльфийски утончённые черты лица. Возможно, ты эльфийка? Или полукровка?

– Нет, – ответила правду. – Не полукровка, – а потом нагло соврала: – Но ты прав в другом: я эльфийка.

– И пахнет от тебя травами.

– Это лавандовый гель для душа и травяной шампунь.

– Волшебный запах... Моя прекрасная эльфийка... – шепнули губы Наира возле моего уха, а меня саму вновь притянули к горячему во всех смыслах мужскому телу.

Эх, в который раз, прощай, здравомыслие!

***

Утро настигло меня, словно коса траву.

После активного ночного сна мне срочно требовался дополнительный, нормальный. Ибо проснулась я уже уставшая. В мокрой после чудес эквилибристики постели.

В памяти податливо всплыли воспоминания о виртуальных безумствах с Наиром. Я застонала и закрыла руками лицо. Что же мы там творили!

Мам, пап, вам и не снилось. А мне – да!

Я коварно совратила и развратила мужика. Во сне мне напрочь отшибло чувство стыда.

На измятой влажной постели не обнаружилось пятен крови. К слову, живот не болел, в промежности не саднило. Только мышцы тела ослабли, как после многочасовой тренировки, а ещё... исчезла плева! Вечером была, а теперь её не стало.

Оп...

Сон – не сон, а не пойми что. Чертовщина какая-то.

В ванной я покрутилась голышом перед зеркалом и не обнаружила ни единого признака заражения тьмой. Аура тоже не показала ни намёка на болезнь, зато в ней появился отчётливый розовый оттенок влюблённости!

Да ладно!? Не может быть!

Так, сейчас переключусь на тренировку и оно само пройдёт.

***

На плац я выползла хмурая и совершенно не настроенная на поединок.

Сегодня с самого начала всё пошло не так: папа навалял мне, как распоследней салаге; Кэт (впрочем, как и вчера) не явилась на тренировку, зато деда Терн привёл Эмиля, желающего драться именно со мной.

Во время передышки после унизительного проигрыша папе я отправила Катарине магвестник, чтобы она тащила свой ленивый зад на плац. Ишь, испугалась, что мы не попадём в Северную академию, и расслабилась! Мне одной что ли тут потеть? Пусть ползёт сюда! Вон, запрягу Эмиля тренировать её и показывать эльфийские техники ведения боя. Пусть эти тихушники тренируются в паре. А мне что-то плоховато...

– Лидия, с тобой всё в порядке? – поинтересовался Эмиль.

Папа, и без того всю тренировку неодобрительно смотревший на меня, тоже остановился, чтобы узнать, что со мной стряслось.

А вот стряслось. И тряслось очень много и интенсивно. Всю ночь.

– Я в порядке, – отмахнулась. – Просто бывают в жизни плохие дни, – сказала, ещё не понимая, что накаркала.

– Чем ты занималась сегодня ночью? – в лоб спросил папуля.

– Спала. У себя в кровати, – и ведь всё чистейшая правда! – Сон был странный.

– Ясно, – кивнул родитель. – Продолжайте тренировку, – скомандовал, а сам встал в спарринг с дедой Терном.

Эмиль взял тренировочную деревянную саблю и принял боевую стойку.

– Ты точно в состоянии драться? – заботливо поинтересовался.

– Я всегда в состоянии надрать тебе задницу.

– Бой! – объявил он и нанёс удар так стремительно, что я не успела выставить защиту и, получив по голове, уплыла в темноту.

Ну, вот. Я хотела дополнительно поспать. Чем обморок не сон? Мечты сбываются.

***

Как низко я пала. Меня уделал Эмиль! С первого удара!

Не пойму, что со мной. Надеюсь, не заражение тьмой? А то как-то странно себя чувствую.

Одно хорошо: за неимением меня Катарину пришлось тренировать моему тихушному дядюшке.

В себя я пришла лёжа на диванчике в большой гостиной. Судя по солнечному свету в окнах, «поспать» мне дали минут двадцать, не больше.

Открыв глаза, я увидела вопросительно уставившихся на меня папу и дедулю.

– Чего? – осведомилась, хмурясь под их взглядами.

– И в кого же ты влюбилась? – прозвучал бестактный вопрос от папы.

Что, так заметно?

– Ни в кого, – ответила и ещё больше нахмурилась. Если честно, мне вот совсем не понравились изменения в моей ауре. Даже в Ромери я влюблялась постепенно, и это никогда не отражалось на тренировках. А тут... Неприятно чувствовать себя зависимой от чувств. Они свалились на меня, как та деревянная сабля. Аж голова трещит.

– Лидия, ты сегодня на тренировке считала ворон. И у тебя с сегодняшнего дня резко поменялась аура, – высказался папа. – Если так пойдёт и дальше, боюсь, это могут быть необратимые чувства.

– Что? – меня тряхнуло и подбросило. – Не-не-не! Не нужна мне никакая любовь-судьба! У меня одна любовь – это зелья! – чистосердечно заявила.

Папа с дедой переглянулись.

– Мне интересно, когда ты успела, если не покидала пределы замка? И, главное, с кем? – папа.

– Лидия, мы можем помочь, если ты расскажешь, кто это, – деда.

– Да не знаю я! – меня прорвало. – Всё произошло во сне. Я не видела ни лица, ни имени не знаю... Это просто странный сон. Пройдёт.

Мне поверили. Снова переглянулись, кивнули друг другу, велели мне идти переодеваться к завтраку, а сами удалились перетереть за жизнь.

А мне вот стало совсем нехорошо на душе.

Уж вляпалась так вляпалась.

Чёрт, Наир. Без обид, но я не хочу к тебе привязываться. Играть с тобой, конечно, здорово и волнующе, но любовь-судьба – это тюрьма. Это пожизненная зависимость от объекта любви, это превращение этого самого объекта в смысл жизни. И это однозначно не мой вариант.

Поэтому я знаю, что делать: сварю себе зелье равнодушия. Рецепт уже есть, осталось только чуть подогнать его под себя. Ничего сложного. Это вопрос одного дня. И завтра от моей нежелательной влюблённости останется только пшик!

А ещё... Пожалуй, пересмотрю свой режим дня. Говорят, что вечерний сон полезнее ночного. На войне против чувств все средства хороши.

***

К завтраку я появилась с чётким планом действий в голове, однако мне и тут умудрились испортить настроение.

Нерадивая птичка принесла в наш дом весть о том, что в Северной академии обучаются 75% парней и всего 25% девушек.

И всё. У мамы начался новый виток паники и нежелания меня отпускать.

– На тебя откроется настоящая охота! Эти голодные до женского внимания... самцы! – негодовала моя родительница.

– Не волнуйся, мама, я постою и за себя, и за Кэт, – ответила я, стараясь спокойно есть кашу. – К тому же кому интересны простолюдинки?

– Две хорошенькие полукровки, ты хотела сказать? – кажется, чай у меня в чашке сейчас закипит от маминого огня. – Знаешь, с какими целями пристают к юным простушкам? Лидия, это академия с военным уклоном! Там сильные тренированные... адепты! – держу пари, она хотела сказать «кобели». – Как ты планируешь противостоять им?

– Да проще простого. Сделаем себе прыщавые иллюзии и всё. Ни один извращенец не подойдёт, – в полушутку ответила я.

– Лидия! – маме, очевидно, не понравился мой ответ.

– Ты верно сказала, что они будущие военные. С блестящей дисциплиной, – ввернула я железобетонный аргумент.

Нет, ну, смешно же! Я вполне успешно отваживала от себя ухажёров в академии в Зоте. И тут справлюсь – раз плюнуть.

В спор вмешался дедушка:

– В моём отряде служили выпускники Северной академии. Отмечу, что они были, – беглый взгляд на дядю Альбаргана, – на порядок сильнее, дисциплинированнее и уравновешеннее зотовских.

«Ты должен был противостоять злу, а не примкнуть к нему!» – читалось во взгляде моей родительницы.

– Мы сейчас говорим не про войну, Терн! – сквозь зубы процедила злая мама, перевела взгляд и выразительно посмотрела на папу, в надежде, что он её поддержит.

И папуля поддержал... Меня.

– Я считаю, что нам стоит отправить Лидию в Северную академию, – озвучил своё мнение папуля и тут же словил мамин полный гнева и самых страшных немых обещаний взгляд. – Не смотри на меня, как на предателя!

– А как ещё мне на тебя смотреть, если ты предатель?!

И началось...

Божечки, когда они уже поймут, что их дочь взрослая?

Не знаю, почему папа решил поддержать меня. Возможно, ему хотелось оградить меня от внезапно вспыхнувшей влюблённости. Ведь в Северной академии мне будет не до ерунды (спорный вопрос, к тому же я почти уверена, что Наир живёт на севере).

Кому как не папуле знать все тяготы любви-судьбы. Вот он и не желает мне подобной участи.

Да что уж там! Я сама себе желаю свободы и права выбора. Судьбу создаю я сама!

Как ни прискорбно это осознавать, а с Наиром придётся распрощаться, придумать блокиратор контактов во сне или зелье равнодушия (для приготовления отворота мне не хватает его крови).

Конечно, я продолжу работать над антидотом (это не обсуждается), но с виртуальной любовью покончим. Наир никогда не узнает, что Дарси и его личный зельевар – это одно и то же лицо.

Правда, остаётся вероятность, что мы встретимся в академии. Не зря же Талиса де Грасс настаивает на моём поступлении туда. Но знает ли она о том, что болезнь её крестника заразна? Не слишком ли жестоко пытаться познакомить нас? Или она одержима исключительно целью исцелить Наира? Хорошо бы второе. Так я хотя бы смогу помочь, оставаясь инкогнито.

Итак, что мы имеем: Наир живёт на севере. Вероятно, он военный в гарнизоне, а значит, у нас есть шанс столкнуться на полевых учениях. В самой академии – вряд ли, так как заражённому тьмой нечего делать среди адептов. Так что Наир, скорей всего, не преподаватель. Хоть это радует. Надеюсь, мы не встретимся.

Я ещё не знала, насколько ошиблась в своих выводах.

Глава 24. Множатся мышки

Лидия

Я сидела за столом для опытных образцов, подперев подбородок ладонями, и меланхолично наблюдала, как толстая беременная мышка номер 53 обустраивает себе гнездо.

Зелье плодородия, сваренное мной несколько дней назад, сработало как надо. Судя по ауре мышки и её нерождённых мышат, побочек нет, и всё протекает как по маслу. Зелье в лёгкую перебило действие противозачаточных артефактов.

Что ж, я на финишной прямой: осталось только сварить зелье, настроенное на ауры моих родителей и наградить их пастилками в момент «икс».

От мысли, что опять придётся подглядывать за ними в спальне, я в голос застонала раненым тюленем.

– Ты в порядке? –послышалось с порога моей лаборатории.

– Да, пап, – я как бы невзначай махнула рукой, чтобы захлопнуть тетрадь с расчётами по зелью плодородия.

– Что варишь? – он подошёл, весь безупречно собранный, будто приготовившийся позировать на обложку журнала с кричащим названием «самые красивые мужчины империи».

Нет, ну, правда, папуля у меня – беда всех придворных дам. И тем бедовее, что для них он абсолютно недоступен. Любовь-судьба, знаете ли... Для него существует только одна женщина – моя мама.

Папа – доказательство того, что женщины любят не только ушами, но и глазами. У его безупречной мордашки прямо-таки толпы поклонниц. Настолько толпы, что мама разлюбила балы. Её раз двадцать пытались отравить, проклясть или зарезать. До кучи смотреть, как на твоего мужа вешаются голодные до ласки чужие бабы – такое себе удовольствие.

В общем, мы появляемся в императорском дворце только по большим праздникам, когда без нас никак. Но от этого каждый раз ловим душную волну внимания к себе.

Неудивительно.

У нас вообще семья неординарная: моя мама и её мама, бабушка Беатрис, – ровесницы (не спрашивайте, как так получилось) и похожи, как сёстры-близняшки. Обе златовласые, высокие, утончённые. Только характеры разные.

Про нашу семью ходят слухи, что мы продали свои души богу тьмы. Где же это видано, чтобы бабушка, мать и дочь выглядели ровесницами? Про мужчин вообще молчу. Нас с папой тоже можно принять за брата с сестрой, потому что внешне я почти его копия, разница лишь в половой принадлежности и цвете волос: у него снежно-белые, седые, а у меня вороные. Я единственная жгучая брюнетка в семье. Все остальные – беляки.

Сегодня папа оделся в тёмный костюм, несмотря на то что кругом стоит невыносимая жарища. Значит, ходил куда-то порталом. Вероятно, по каким-то чрезвычайно важным делам.

И ко мне он пришёл явно не просто так. Судя по лицу, меня собрались спасать.

– Я варю зелье равнодушия, – честно ответила на его вопрос. – Слегка изменила рецепт под себя.

Папа кивнул и выудил из кармана подвеску на цепочке.

– Это артефакт безопасного сна, – пояснил он. – Надевай, когда ложишься спать. Сильная штука. Поможет стопроцентно, и в твоих снах больше не будет непрошеных гостей.

– Спасибо, – я приняла подарок.

Обязательно надену, только вот прежде попрощаюсь с Наиром. Одна Лорена знает, чего мне это будет стоить, но я справлюсь.

Есть такой замечательный способ разочароваться в мужике: приписать ему мерзкие качества или представить, как он занимается чем-то отвратительным. Например, что он ест свои козявки или стирает трусы раз в месяц, а может, у него плохо пахнет изо рта или от ног... В общем, гуляй, фантазия.

– Лидия? – папулин голос вырвал меня из размышлений о запахах. – Надень это сегодня же.

– Угу, – буркнула, снова уставившись на будущую мать мышиного семейства. Мышь суетилась, перетаскивая зёрна из кормушки в домик.

– Самый верный способ – отвлечься, даже если совсем не хочется думать ни о чём другом.

Ой, да. Для меня сейчас весь мир будто в тумане, а в голове, как бесконечный диафильм, крутятся воспоминания о нашей жаркой ночи.

Эти чёртовы чувства зомбируют меня. С Ромери и близко такого не было. А тут... как будто я заболела.

Чтобы ответить папе, мне пришлось проделать над собой усилие.

– Да всё в порядке, пап. Спасибо за артефакт.

Он подошёл, приобнял.

– Хоть что-то тебе известно об этом человеке?

– Только то, что он человек, маг... И что нам нельзя встречаться вживую, – о том, что Наир заражён тьмой, говорить не стану. Во-первых, не моя тайна. Во-вторых, пожалею папу.

– Почему нельзя?

– Он так сказал. Я не знаю.

– Судьба редко ошибается. Почти никогда.

– Я не верю в судьбу!

Папа снисходительно улыбнулся и озвучил то, что я и так уже знаю:

– Твоя аура краснеет. По идее, окончательная привязка должна произойти лишь при личной встрече, но, признаюсь, твой случай меня озадачил.

– Во сколько с тобой это произошло? – спросила про его чувства к маме.

– В четырнадцать.

– У-у-у...

– Мой случай был безнадёжен. Но, как видишь, любовь-судьба дала силы пройти испытания.

– Хочешь сказать, я должна броситься на поиски неизвестного мужика и завоёвывать его?

– Нет, – он кивнул на подвеску. – Поэтому я принёс тебе это. Зелье ты в состоянии сварить себе сама.

– Можешь не волноваться. Я пока ещё в своём уме. И вообще, во мне лишь четверть эльфийской крови. С чего ты взял, что это любовь-судьба?

– По всем признакам ты полукровка, Лидия. И главный из них – это доступная тебе эльфийская магия. А по поводу твоих чувств – хотел бы я ошибаться, но стремительные перемены в твоей ауре очень похожи на любовь-судьбу.

– У этих чувств в любом случае нет шансов, так что прорвёмся, – выдавила я из себя улыбку и встала, чтобы отправить в котёл порошок тивы, избавляющей от болезненных чувств, а затем выдавить из уколотого пальца десять капель своей крови. – Через полчаса будет готово.

Папа подошёл, обнял меня и поцеловал в щёку:

– Непоседа ты моя. Если понадобится помощь – зови. Хорошо?

– Ладно, пап. Обязательно, – а про себя подумала: «Со всем справлюсь сама».

Глава 25. Прощай

Лидия

Я закупорила бутылку с зельем равнодушия и погрузила её в стазис. Не отпила ни глотка. Не смогла.

Может, завтра я буду ненавидеть себя и ругаться последними словами, но хочу попрощаться с Наиром, остро чувствуя каждую грань себя. Позволить себе такую слабость и риск.

Если мы не встретимся сегодня, значит, не судьба.

Судьба... Как-то подозрительно часто я стала произносить это слово. Непорядок!

– Лидия? Привет, – на пороге топтался Эмиль, невесело улыбаясь мне.

– Привет. Заходи.

– Если ты занята, мы можем поговорить потом...

– Я уже закончила, – устало растёрла лицо и посмотрела на своего дядюшку. – О чём хотел поговорить?

– О том, что я подумал над твоими словами и понял, что ты права.

– Оу! Ты едешь с нами в Северную академию?

– Нет, – он покачал головой. – Меня берёт к себе в ученики сам Лионель аль Мариолли!

Муж тёти Санты.

– Ого! – воскликнула я. – Как?!

Новость для меня невероятная. Потому что дядя Лионель даже чистокровных эльфов-целителей не брал себе в ученики. А Эмиль – полукровка, причём эльфийская кровь в нём пока ещё не пробудилась в полную силу.

Признаюсь, удивлена. Приятно удивлена и рада за Эмиля.

– Он сказал, что ему не повезло с сыновьями в том плане, что все они демоны, и он не может передать своё ремесло по наследству, – ответил Эмиль.

– «Не повезло с сыновьями», – повторила я. – М-да...

Когда-то с дядей Лионелем вопреки его воле приключилась любовь-судьба к той, кого он презирал всей душой, – демонице Сантане де Грет. Видимо, ему в кошмарном сне не снилось, что все три его сына родятся пусть остроухими, но демонами. Увы, любовь зла. Дядя Лионель наступил на горло своей гордости и сдался на волю любви-судьбы. Но в его речи нет-нет да проскальзывает сожаление о том, что его дети – не эльфы.

– Меня заберут в закрытое пространство, куда могут попасть только хозяева, – поделился Эмиль.

Об этом я знала. Тётя Санта сделала всё, чтобы обезопасить и скрыть свою семью ото всех.

– Как надолго?

– Примерно так же, как это было в Лорендейле: пара недель отдыха на новогодних праздниках и месяц летом. Ну, может, изредка меня будут отпускать на праздники.

– Ты хочешь?

– Да! – не задумываясь, радостно воскликнул он.

Хочет. Действительно хочет.

– Я рада, Эмиль, – обняла его долговязое худое тельце. – И буду скучать.

– И я.

– А кого вы там будете лечить? – поинтересовалась. Ведь в закрытом, отделённом от основного мира пространстве семья тёти Санты живёт одна, даже без слуг.

– Сначала дядя будет лечить меня, – в очередной раз огорошил Эмиль.

– От чего?

– Он же врачеватель душ, – улыбнулся он. – Я и сам понимаю, что со мной что-то не так. Не отрицай. Ты тоже это видишь.

– Мне кажется, твоё «что-то не так» элементарно лечится взрослением.

– Спасибо, Лидия, – тут Эмиль как-то странно, смущаясь, посмотрел на меня. – Твоя аура сильно поменялась. Я кончиком уха слышал, что случилось.

– Ерунда. У меня есть зелье, которое всё исправит, и артефакт, который не впустит никого в мои сны, – надеюсь, моя улыбка вышла не жалкой, а вполне убедительной.

– А хочешь поехать со мной к дяде? Он и про тебя тоже спрашивал. Вместе нам будет веселее учиться.

А что? Это мысль!

***

Признаться, предложение Эмиля было более чем заманчивое. Во-первых, хотелось скрыться подальше от Наира, чтобы точно-точно не встретиться с ним и избавиться от болезненной тяги. Во-вторых, у тёти Санты тоже семейка интересная, и я вряд ли там заскучаю. В-третьих, дядя Лионель действительно легендарный и единственный в своём роде врачеватель душ и, хотя целительство – вторая моя специализация после зельеварения, поучиться есть чему.

Но! Как всегда, есть веские «но».

На кого я оставлю Кэт? У меня вообще такое чувство, что она оживает только рядом со мной. Без меня она была бы этакой тихой пай-девочкой, а со мной такая же тихая, но уже преступница! Самореализация будущего артефактора, знаете ли, никогда не проходит по букве закона.

Кроме того, сыновья у тёти Санты мелкие, не по-демонически спокойные и вымуштрованные. А я как-то привыкла нежиться в лучах мужского внимания и восхищения.

Вдруг мой прекрасный цветочек завянет без поклонников? Либо развращу пацанов тёти Санты, и за это меня вряд ли погладят по буйной головушке.

А если мне придётся денно и нощно постигать грани целительства, я затоскую по зельеварению.

В общем, подумаю об этом завтра. А сегодня...

Ровно в одиннадцать я съела пастилку снотворного. Ибо колотило меня не по-детски, и сама бы я проворочалась без сна до рассвета.

Только мои веки закрылись, я открыла глаза в уже знакомой серой комнате без мебели.

– Дарси! – меня сжали в медвежьих объятиях, и мне отчего-то захотелось плакать. – Я дождался тебя! – и столько надрывной радости и нежности в его голосе, что я обмякла и позволила себя обнимать и целовать.

Приятно. Пусть в последний раз мне будет приятно.

– Дарси? Ты сегодня какая-то другая. Что случилось? – почуял он неладное.

Надо же, какой проницательный!

– Ничего, – соврала и, чтобы не развивать пока эту тему, сама поцеловала его.

О, Лорена, эти губы созданы, чтобы на раз выщёлкивать мне разум! Разряд – и я уплываю в эйфорию.

На этот раз на мне была лёгкая полупрозрачная сорочка, которая, впрочем, полетела на пол после слов:

– Хочу тебя! Хочу! – моих слов!

Нет, нам с Наиром положительно нельзя встречаться. Иначе быть непоправимому. С нашим взаимным притяжением мы не устоим перед соблазном. Не через тряпочку же нам этим заниматься.

А сегодня особенный день, точнее, ночь, когда можно всё. Абсолютно! Потому что утром – всё.

Но сейчас – не думать об этом! Вселенная дарит нам эту ночь кайфа, а значит, мы выпьем её до капли.

– Девочка моя, – его губы ласкали мне шею и ключицы, в то время как руки поглаживали мои бёдра и прижимали к своим. – Я живу только в этом сне. Знала бы ты, как мне хочется навсегда остаться здесь, с тобой...

Много ли женщине надо, чтобы возбудиться до предела? Лишь знать, что она – та самая, единственная, до безумия желанная.

Сегодня вместо постели у нас снова была рубашка Наира.

– Если хочешь, я остановлюсь, – шепнул мне мой далёкий загадочный мужчина.

«И лишишь меня шанса в последний раз перед прощанием испытать удовольствие?» – мысленно возмутилась я.

– Ни за что! – выдохнула жарко и с вызовом.

А хотелось кричать. Кожа вся покрылась мурашками от прикосновений Наира. Чертовски, одуряюще приятно!

Наир был напряжён. Я водила пальцами по его горячей коже и ощущала перекатывающиеся под ней тугие, твёрдые, будто каменные мускулы.

Это издевательство! Судьба, если ты существуешь, нельзя дразнить меня стопроцентным попаданием в мой вкус!

Наир именно такой, каким я представляла своего идеального мужчину. Во всяком случае, его фигура и реакция моего тела на него.

Да, я по-прежнему не знаю ни его настоящего имени, ни лица, ни даже цвета волос и глаз!

Может, он страшный, хромой и покрытый слизью (что вряд ли), но здесь, во сне, Наир – мой идеал. Мой персональный доставлятель удовольствия. И я изнемогаю от желания почувствовать его мощное тело на себе, и его твёрдость в себе.

Мои бёдра приподняли поудобнее и с глухим стоном вторглись в моё лоно.

Не знаю, каким образом сон передаёт небывало острые ощущения, не знаю, что это за непонятная серая коморка без окон и дверей, но... я буду скучать. И сейчас я не закрываю глаза от удовольствия, как в прошлый раз – нет! – я ловлю каждое движение Наира и запоминаю, чтобы потом раз за разом проигрывать их в голове.

Хотя... меня ждёт зелье.

Стоп! Не думать об этом! Не думать!

Надо же! Получилось! Я мгновенно переключилась на нарастающее напряжение внизу живота и... мы как-то одновременно вскрикнули и остановились.

– Я всё пытаюсь растянуть удовольствие, но готов кончить от одного твоего стона... – признались мне. – Дарси, ты в порядке? Сегодня ты какая-то другая.

– Другая?

– Задумчивая. Что случилось? Скажи. Я же чувствую...

М-да, интересные разговоры, донельзя интимные, причём в прямом смысле, так как во мне часть тела Наира, которая, отдохнув несколько секунд, снова окаменела и начала ощутимо пульсировать внутри меня.

– Ты случился... – ответила честно и, чтобы прекратить лишнюю болтологию, коварно скрестила за спиной Наира свои ноги, тем самым вогнав его инструмент в себя до упора.

– Ох... – он шумно выдохнул и замер. – Дарси... Моя сладкая пытка...

Меня поцеловали, затем, совершив несколько ритмичных движений внутри меня и поймав мой стон, снова поцеловали и укусили за нижнюю губу.

А дальше я потеряла счёт времени.

Как там говорят? Счастливые часов не наблюдают? Вот и наши часы утекли, словно вода в трубу.

– У меня чёткое ощущение, что ты создана для меня, Дарси, – признался Наир, лёжа на полу и обнимая меня одной рукой.

– М-м... И у меня такое же ощущение! – я повернулась на живот, чтобы заглянуть ему в лицо. И хотя черты по-прежнему оставались неразличимы, я увидела, что он улыбается.

– Я люблю тебя, Дарси, – огорошил меня он. – Знаю, звучит, как бред, но это правда. Это то чувство, которое я пронесу сквозь время и буду хранить, как сокровище. Не пугайся, что я вот так сразу... Это тебя ни к чему не обязывает. Просто я почувствовал, что должен признаться тебе прямо сейчас.

– И я должна признаться, – решилась я, осознавая, что вот он, настал момент прощания. – Это последний раз, когда мы встречаемся во сне, ну, и вообще.

– Почему? – ещё пару секунд назад он лежал в полурасслабленной позе, а сейчас будто превратился в каменное изваяние.

– Потому что моя жизнь не может быть наполнена любовью из сна. Нам пора прекратить наши встречи и вернуться в реальность.

– Нет! Я не готов тебя отпустить! Дарси! – Наир схватил меня и обнял, словно это поможет меня задержать.

– Предлагаешь подождать, пока я тебе надоем?

– Ты никогда мне не надоешь. Я люблю тебя, Дарси. Это правда. Люблю.

– И я тебя... – слова срываются с языка сами, и я, не договорив, целую того, кого сейчас покину. – Прости меня. Прощай, – и подсознание послушно выкидывает меня из сна.

На мокрой от ночной активности постели я с упоением и подвываниями реву, и меня безуспешно успокаивают Дарси с Чики-чики, тоже подвывая мне в унисон.

– Всё. Пора покончить с этим! – решила я и прямо в тапках и халате поверх ночнушки понеслась к себе в лабораторию, и плевать, что три часа утра. Тапки несколько раз улетали вперёд по коридору, будто желая меня обогнать, но я тоже не промах. Моё стремление не знает преград!

Всё! Хватит с меня любви! Это слишком больно, а я не создана для страданий.

Бутылка откупорилась неохотным «пуньк!», и я, не церемонясь, отпила из горла двойную дозу. Упс... или тройную.

Глава 26. Звезда свободна. Звезда летит!

Лидия

Что это я в самом деле? Ещё ревела, дура. И из-за кого? Из-за великовозрастного мужлана, да ещё и больного на всю... Больного, в общем.

И угораздило меня профессиональный интерес спутать с интересом амурным.

Н-да...

Раз уж я встала с раннего с ранья, поглядим, что у нас там с зельем против тьмы? Уж так уж и быть, помогу бедолаге. Денег заработаю заодно. Бизнес есть бизнес.

Процесс работы поглотил меня, и я выудила из памяти ещё дюжину ингредиентов, которые могут сгодиться для антидота.

В голове стало ясно-ясно, а на душе так легко, будто с неё сняли стопудовую ржавую цепь. Ура! Я свободна!

***

Перед тренировкой я посмотрела на себя раздетую в зеркало, и увиденное мне не понравилось. Нет, я, как всегда, прекрасна, но если взглянуть магическим зрением...

Вырвиглазный розовый цвет из ауры убрался, а на его место пришла краснота. Болезненная такая (на вид, ибо сейчас я не чувствовала к Наиру былой страсти), густая.

Засада!

Получается, зелье равнодушия только купировало чувства, но не стёрло их. Или пока рано делать выводы?

Вот я выложусь на тренировке, а там и краснота побелеет. А любовь пусть приходит к тем, кто о ней грезит, то бишь не ко мне.

Забегая вперёд, скажу: аура не побелела. Ну, да и пофиг. Зелья у меня много, а когда кончится, сварю ещё.

***

Спустя положенных три недели мышка номер 53 благополучно разродилась пятью здоровыми мышатами. Побочных эффектов – ноль.

Всё потому, что я – гений.

Зелье для родителей было оперативно сварено, раскатано в пастилки и укомплектовано в карманную барсетку, где в крохотных коробочках хранились зелья, которые могут понадобиться срочно. К таким относились энергетик из девясила, снотворное, веселящее и, конечно же, зелье плодородия! Я буду носить его с собой, пока мама не забеременеет!

Осталось только подгадать момент.

День икс не заставил себя ждать. Поздним пятничным вечером мама с папой вернулись с прогулки по Фербосу весёлые, отдохнувшие и начали лапать друг друга ещё в коридоре.

Я стрелой промчалась к себе, накинула мантию-невидимку, предварительно спрятав розовую бирку во внутренний кармашек, и вернулась в коридор.

Сейчас я организую родителям беби-бум!

Вот только... Папины покои не открылись. Я и так и сяк пробовала взломать магический запор – никак!

Н-ну, папа! Я тут с благой миссией, а ты!.. Эх!

Какие есть ещё варианты? Окно и дверь в гостиную маминых покоев. То и другое, скажу честно, так себе.

Прикинув, я скользнула в пустующие покои, соседствующие с папиными (которые по иронии судьбы должны принадлежать моему гипотетическому братику). Окна комнат выходили на ту же сторону, что и родительские, и я, пробравшись на балкон, переползла по экстремально тесному карнизу на папин.

А там – Лорена, ну, хоть ты бы помогла! – закрыто! Тот же самый суровый магический замок, что и на дверях.

Короче, вся эта ситуация – один бо-о-ольшущий контрацептив.

Но наш партизан не сдаётся!

Ползу по карнизу дальше, к маминым покоям, и первое окно – это как раз спальня.

Двигаться в мантии-невидимке капец как неудобно, но я же ради великого дела тут пыхчу. А неудобство заключалось не столько в узкой кромке карниза, по которой можно проползти, сколько во втором карнизе, располагающемся в метре над первым. Потому-то пришлось ползти, а не идти. Ибо забраться на верхний не было абсолютно никакой возможности – там располагалась объёмная лепнина.

«Уй, скульпторы-архитекторы! Чтоб вам икалось и хотелось, но не моглось!» – мысленно выругалась я и подумала, что неплохо бы зайти к конюхам, так сказать, с целью обогащения лексикона.

С карниза спорхнули голуби, а моя ладонь вляпалась во что-то... понятно, во что. Как говорят парни-конюхи, дохлого гоблина вам в печень! У них вообще можно брать уроки по отборной брани. Очень познавательно!

Ну, а я, вытерев руку о край карниза, поползла дальше.

«О, Лорена, спаси-и-ибо!» – будь я в менее неловкой позе, воздела бы руки (даром, что грязные) к небу.

Окно в мамину спальню было открыто нараспашку! Да, широкий балкон располагался дальше, напротив гостиной, но мне достаточно и окна.

От ветра колыхалась полупрозрачная занавеска, и я, прикинувшись ночным бризом, скользнула на подоконник.

А там... Да, такую позу мы с Наиром попробовать не успели. Ну, и хрен с ним. Я сюда не порно смотреть залезла.

Достаю барсетку, заготовленные пастилки и быстро-быстро левитирую их папуле между лопаток и маме на... эмм, пусть будет на бедро.

Выползая, на радостях, я оступилась и отправилась в полёт. С третьего этажа, да. Полёт мой был недолгим, даже можно сказать, стремительным, и завершился звёздным падением на клумбу. Причём звёздным во всех смыслах: я лежала в позе звезды, звёзды водили хороводы над моей головой, и они же смотрели на меня с небес.

С минуту я пыталась вдохнуть воздух в слипшиеся лёгкие, затем кое-как перевернулась и уползла к стене, во тьму ночи.

Из родительского окна послышалось:

– Что там? – мама.

– Ничего особенного. Разберусь завтра, – папино обещание, явно для меня.

Я замела следы, в смысле, исцелила поломанные моей тушкой цветы, а затем через вход для слуг вернулась к себе, кинула под ванну грязную мантию (завтра с утра постираю), приняла душ и, довольная выполненной миссией, завалилась спать.

Кажется, что-то забыла, но... вспомню завтра!

Спа-а-ать.

Что, бляха муха? Опять серая комната?!

– Дарси! – крик, почти звериный рёв.

И я пулей вылетаю из этого неправильного, полного густой чужой боли сна.

***

Вообще-то папин артефакт безопасного сна я надеваю каждую ночь. Работает! Больше никаких соблазнителей по ночам! Мне снятся эльфийские зелёные долины, бабочки, мирно прыгающие с ветки на ветку зверюшки... Никто никого не жрёт, все питаются травкой, светом и воздухом. В общем, тошнотная благость. Каждый сон – как заевшая пластинка с райской песенкой.

Но держусь, смотрю эти сны. А нам с Наиром лучше забыть друг друга. Я вот уже забыла. Всё равно ведь бесперспективняк.

Сегодняшняя забывчивость – в первый и последний раз.

Оставшуюся часть ночи я спала с кулоном на шее и скучала... вовсе не по Наиру! Не-не-не!

А утром...

Такое чувство, что я прилепила папе между лопаток не пастилку зелья плодородия, а ядрёную смесь из веселья, злобы и эликсира силы.

В общем, ползала я вверх по канату без вспомогательных узлов, проходила трассу по верхам, цепляясь руками за перекладины. И после двухчасового верёвочно-турникового рейда я шмякнулась на травку и не успела отдышаться, как услышала:

– Лови меч! – и в меня запустили деревяшкой.

Тренировочное оружие угодило мне в лоб.

Приветики, звёзды! Давно не виделись!

Два часа тренировки не такая уж катастрофа для меня. Просто следом за мной кое-как ползла Катарина, и мне приходилось вливать ей энергию, чтобы она не сорвалась с перекладин и её не заставили проходить верёвочную трассу заново. Благодаря мне подруга дожила до конца пытки и папуля великодушно отпустил её.

А вот я, выжатая и взмыленная, стояла напротив бодренького папы и готовилась... ну, хотя бы защищаться. В конце концов, он мужчина и ему трасса далась проще.

Папа на этот раз не спешил лютовать и махал мечом лениво даже для меня. Во всяком случае, я легко отбивалась.

– Вчера я подал ваши с Катариной документы в Северную академию. Познакомился и побеседовал с ректором... – «бам!» – и я падаю перед папой на колени, потому что мне каким-то неуловимым выпадом сделали подсечку.

– Ай! – вскрикиваю обиженно. Я же, блин, слушала его!

– И вот что я узнал... – обманчиво ласково произнёс мой родитель. – На ноги! – скомандовал совершенно другим тоном и снова заговорил ласково: – Тамошнему уровню физической подготовки не соответствуешь ни ты, ни тем более Катарина.

Есть такое выражение «заруби себе на носу». Так вот, мне – зарубили. Больно чертовски! Неизвестно, чего больше у меня вытекло: крови или слёз.

Я знаю, чего ждал от меня папа: что я откажусь от академии в пользу размеренной жизни в родовом замке.

Не дождётся!

– Можешь не волноваться, – прошипела, вытирая кровь с носа и снова принимая боевую стойку. – Мы справимся.

– С твоим умением ползать по карнизам – сомневаюсь! – пристрожили меня. – Если ты ещё раз сунешься к нам в спальню, я заберу из академии твои документы и, уж поверь, сделаю так, чтобы ты не поступила больше ни в одно магическое высшее заведение. Всё поняла?

– Да, – оторопело выдала я, почему-то поверив.

– Свободна!

***

Грустно мне. Печально. Колбочки не радуют, работа не кипит, аура горит сигналом тревоги. Красным.

А ещё моя авантюра с зельем плодородия провалилась. Мама не забеременела. Как-то раз, зайдя к маме в гости (на самом деле на разведку), я обнаружила то, чего не заметила во время прошлой беглой проверки: заклинание, вплетённое в охранку комнаты. То есть всей спальни и даже ванной!

И я поняла: мои родители почему-то сильно не хотят ещё детей. Ну, чего им, жалко что ли?

Под окнами родительской спальни пятиконечной белой звездой расцвели цветы-переростки, радуя глаз явственно виднеющимся силуэтом девичьей фигурки... Собственно, моей. Видимо, я, когда оживляла придавленные моим падением цветы, чутка переусердствовала, чем и выдала себя с потрохами.

Да уж, хреновый из меня конспиратор. Но ничего, я же только учусь!

Конечно же, я сварила новое зелье с учётом охранного заклинания, только вот снова сунуться на рандеву к родителям не решилась. Ибо лишиться академии – это совсем уж трагедия для меня. К тому же новую формулу надо сначала протестировать на мышах. А то мало ли... Дети там рогатые родятся или гермафродиты.

Не будем о плохом, хотя всё и в самом деле грустненько.

И с Кэт за всё лето мы как-то мало общались. Она, как узнала, что для поступления в Северную академию придётся сдавать нормативы, так принялась натаскивать себя. Утром силовые упражнения, поединки, трассы и полосы препятствий, днём помощь маме по хозяйству, а вечером – пробежка.

В конце июля уехал Эмиль. Брендан вообще исчез, не попрощавшись со мной. А я развлекала себя тем, что каталась на лошадях и постигала искусство бранной речи.

Всё-таки конюхи – интересные ребята, весёлые, мне нравятся.

В светском обществе не смеются над изгвазданными в навозе ступнями и дырявыми подмётками, не хохочут над веткой, попавшей по лбу или «газком», подданным для ускорения. А мы – да!

Трое ребят: Ронни, Пол и Курт, скрасили мой последний месяц пребывания дома.

А двадцать шестого августа нас с Катариной и гору наших чемоданов с зимней одеждой отправили в Северную магическую академию имени Томаса Вилльмана.

Нам предстояло сдать нормативы по физподготовке. И знаете что? Я готова простить папе все-все-все издевательства над моим нежным тельцем! Если бы не изматывающие летние тренировки, сидеть бы мне в замке де Фиарби.

Глава 27. Кто этот красавчик?

Лидия

Переместились мы в кабинет ректора и нас встретил высокий седой старик, у которого ноги колесом и походка такая... примечательная.

– Меня зовут Бартоломью де Уолш, и на данный момент я исполняющий обязанности ректора академии, – представился старик и проковылял к ректорскому столу.

Бедный! Как он ещё ходит?

А дальше произошло нечто странное, о чём папа нас с Катариной не предупредил:

– Это моя сестра Лия Ферб, а это её подруга Катарина аль Тикси. Обе готовы пройти экзаменовку.

В моих глазах застыл вопрос, даже не так: ВОПРОСИЩЕ!

«Что??? Какая ещё сестра? Ты что это удумал, папуля?»

– Отлично, – кивнул господин де Уолш, даже не глянув на нас с Кэт. – Сейчас придёт куратор второго курса боевого факультета, поможет адепткам разместиться в комнате для абитуриентов и покажет полосу препятствий, которую они должны будут сдать.

– Прошу прощения, – вмешалась я, и старик поднял на меня свои старческие серые глаза с нездорово-жёлтыми белками. – Я поступаю на факультет целительства, а Катарина аль Тикси – на артефакторику.

– Это неважно, юная леди. Мы из всех здесь растим боевиков. Условия жёсткие. Вы вправе отказаться от обучения в любой момент, – равнодушно ответил старикан, снова глядя в бумаги, лежащие на столе. – А вот вас, Лиэль, – как-как он назвал моего папу? – я был бы рад видеть в рядах наших бойцов.

Папа неопределённо качнул головой, мол, это для меня честь, но я ещё подумаю.

В кабинет постучались, и в дверном проёме возникло... возникла тётенька-великанша, ростом не вписывающаяся в косяк.

– Здравия желаю, полковник де Уолш! Прапорщик Тули по вашему запросу прибыла!

– Вольно, прапорщик Тули. Проводи абитуриенток до их временной комнаты, затем покажи, где они будут проходить вступительный экзамен.

На нас посмотрели, как на насекомых, сверху вниз.

Я ответила «крошке» Тули ироничным взглядом, типа: «Сама ты насекомое!».

В общем, попой чую: не подружимся.

– За мной! – пробасила «крошка» и вышла первая.

– Пока, п... Лиэль! – быстро исправилась я и чмокнула папу в щёку.

– Удачи! – искренне пожелал он.

И мы покатили по коридору наши чемоданы на колёсиках.

– Значит, так: по корпусам не шляемся! В столовую ходим чётко по расписанию! Хвостами не крутим!

– Мы люди, в смысле, полукровки. У нас нет хвостов, – ответила я.

– Не бол-тать! – командирским голосом возвестила «крошка» Тули, а эхо в коридоре несколько раз повторило: «Ать! Ать! Ать!»

Кхм, смешная тётенька, да. Хотя на вид ей лет двадцать семь, вряд ли больше. Но всё равно она уже тётенька, матёрая такая.

Нас вывели на улицу, и я поняла: у нас в чемоданах нет настолько тёплой одежды. Мела и завывала метель, видимость была метров пятьдесят, не больше. Мы с Кэт тут же расчехлили поклажу и напялили свои коротенькие шубейки.

– Форму на экзамен вам выдадут, – сообщила Тули и повела нас прямо по сугробам (тащите своё барахло как хотите!).

Северная академия представляла собой огромный замок из тёмно-серого камня (из него мы только что вышли), а у его подножия располагались такие же серые «детки» – дополнительные корпуса.

– Главное строение – сама академия, в ней мы учимся, живём и умираем, – надеюсь, про смерть была шутка. – Это, – Тули указала на ближайшее здание, – склады. Там слева «горячий» крытый полигон. Справа – общежитие для абитуриентов.

– А почему нас не селят сразу к адептам? – поинтересовалась я.

– Честь учиться и жить здесь надо ещё заслужить. Две трети поступающих отсеются к первому сентября, – снизошла до ответа Тули.

– Ясненько, – мысленно посмеялась я над этой горделивой валькирией. – Когда у нас экзамен?

– Послезавтра, двадцать восьмого августа. Завтрашний день даётся вам на ознакомление с полосой препятствий и моральную подготовку.

Нас заселили в большую комнату, где, помимо нас, обитали четыре абитуриентки, поступающие на первый курс. Нам пришлось быстро-быстро сгрузить вещи и бежать за «крошкой» Тули, чтобы не потерять её в этой метели.

Я согревала себя и Кэт магией, иначе мы бы уже превратились в свежезамороженные тушки.

Мы, обогнув замок, вышли на занесённое снегом поле с торчащими и тоже припорошенными деревянными и металлическими конструкциями, чем-то похожими на те, которые весь август проходили мы с Кэт.

***

Следующим утром после завтрака, на который мы попали только благодаря соседкам (девчонки узнали, что мы второкурсницы, а значит, не конкурентки им), мы отправились проходить трассу.

А там... По колено в сугробе стоял ОН! Мой идеал... О, богиня, как красиво этот мускулистый жеребец лупит мечом крутящееся бревно с натыканными в него палками!

– Кэ-э-эт... – кажется, мои зрачки приняли форму сердечек. – Я влюбилась. Всё. Я таю... – и «поплыла» по сугробам к своему идеалу.

Оказывается, есть на свете мужики, стопроцентно попадающие под мой вкус. Не только Наир.

А этот... Высокий, чёрный, смуглый, а двигается как! Плавно, молниеносно и точно! Бог! Точно бог!

Ах, я горю, мне жарко! От вспыхнувших чувств не спасает даже зелье равнодушия, которое я исправно принимаю.

Я стряхнула снег с шубки, перекинула волосы на плечо и кокетливо посмотрела на этого восхитительного мужчину, а он...

– Что за куртизанские наряды?! Где ваша форма? За несоблюдение правил академии вы обе прямо сейчас собираете вещи и вон за ворота! Вам здесь не квартал красных фонарей!

М-да... Так быстро я ещё никогда не разлюбливала.

***

– Вы, видимо, совсем никогда проституток не видели, раз ваш язык повернулся оскорбить приличных девушек! – вздёрнув подбородок повыше, отчеканила я.

На меня второй раз за день посмотрели, как на букашку.

– Вам виднее, – ядовито бросили мне, будто камнем в собаку.

– Хам! – ну, всё! Война! – К вашему сведению, мы только что прибыли в академию, и нам ещё не выдали форму. Так что все претензии к руководству! – с этими словами я развернулась и махнула Катарине идти за мной.

На душе было мерзко. Ну, надо же! Меня обозвали куртизанкой! На мне дизайнерская, модная в столице, шубейка и удобные облегающие брюки стрейч, в которых хоть на шпагат садись.

Куртизанки вообще-то носят платья. Вычурные такие, с контрастными рюшами и обилием полупрозрачных сетчатых вставок.

Так что обвинения в наш с Кэт адрес в высшей степени беспочвенны.

А ведь сначала этот тип мне даже понравился.

– Лия, ты злишься, – еле поспевала за мной Кэт.

– Хм!

– Лия, ты меня сейчас поджаришь! – взмолилась подруга, и я только теперь заметила, что тепловой полог, накинутый на нас, перегрелся.

– Извини, – выдавила из себя, хотя мысли были заняты другим, а глаза смотрели вовсе не на тренировочные снаряды.

– Снова будешь мстить? – догадалась она.

– Естественно, – просияла я. – Рожу запомнила?

– Угу...

– Я тоже. И очень хорошо. Очень уж она у него противная.

Да. Погорячилась я, назвав мерзавца красавчиком. На самом деле ничего особенного. Одни злобные глазюки чего стоят.

Мы отошли уже метров на пятьдесят, когда я оглянулась. Не знаю, почему. Силуэт чернявого мерзавца как раз находился на границе видимости.

Так вот, клянусь, что этот гад стоял и смотрел мне вслед, пытаясь прожечь меня своими чёрными глазищами-углями. Не прожжёт, естественно. Не на ту напал.

Вот с-с-скотина! Пусть и дальше размахивает своими мельницами, а не смотрит на меня.

Шестерёнки в моей голове закрутились с удесятерённой скоростью. Первое: этот громила точно не студент. На вид ему лет тридцать пять, а значит, с его уровнем магии вполне может быть больше. Второе: чувак любитель покомандовать, что говорит о том, что эта скотина тут работает. Надо быть поосторожнее с высказываниями и мстить тонко, заковыристо, незаметно, чтобы он в случае чего не побежал жаловаться ректору.

Я представила, как эта двухметровая дылда бежит к старику де Уолшу, и усмехнулась вслух.

– Ой, что будет... – отозвалась Кэт.

– Будет, – кивнула. – А теперь давай опробуем эту полосу препятствий в экстремальных условиях.

Рядом со мной вздохнули, но спорить не стали.

Я закрепила вокруг Кэт тёплое энергетическое поле и с прыжка побежала проходить полосу: скалолазная стенка, бег по шатающимся балкам, уворачивание от крутящихся шипастых дубин, полёт на канате через пропасть (до каната нужно ещё допрыгнуть и уцепиться), затем тоже канат, но уже натянутый на высоте, прохождение турников держась руками, спуск, прыжки по заснеженным кочкам... Судя по вони из-под снега, внизу болото.

В общем, лёгкая трасса. Я даже не вспотела, если это реально на таком морозе.

Следом шла Катарина. Она благополучно преодолела большую часть трассы, но не удержала равновесие под порывом ветра и свалилась вниз. Из-под снега с утробным «чш-ш-фыть!» выплеснулась чёрно-коричневая жижа.

Я вытащила подругу левитацией, но её тыл безнадёжно испачкался в грязи.

– Ы-ы-ы... – простонала она, выйдя на твердь земную и оглянувшись на свой зад.

– Очищающий артефакт есть?

– Амулет только. Остался в чемодане в общежитии. Он разовый. Но на шубку его должно хватить.

После процедур «снежный ангел» и «разотри попу снегом» мы с Кэт отправились обратно в халупу для абитуриентов. Почему халупу? – да потому что иначе эту серую коробку у подножия величавого мрачного замка не назовёшь. Хотя нет, можно, конечно, обозвать, если покумекать. Но моя головушка занята сладкими планами мести.

– Первый артефакт, который я здесь создам, – согревающий! – с чувством пообещала моя подруга, вперёд меня стремясь попасть в тепло. – А второй – очищающий!

– Предлагаю сначала поступить, а потом смотаться в ближайший город и закупиться одеждой и артефактами.

Ме-е-есть... Слово шуршит сахаром на языке. Или солью? Нет, всё же сахаром. Потому что я хочу обернуть ситуацию в свою пользу. То есть превратить неприязненного черномазика в своего преданного поклонника. Ха! И плевать, если он препод. Пле-вать!

Мне вспомнилось зелье «пусть я тебе приснюсь», которым я жахнула по Ромери. Жаль парня, конечно, но сейчас не об этом. Это зелье ляжет в основу моей мести. Правда, своего фантома я перепрограммирую быть нежной, ласковой, покладистой. Флирт, поцелуйчики, все дела. Пусть враг узнает «меня» с другой стороны. Даже если сначала он будет сопротивляться, со временем сдастся на милость приятным видениям. Это я как опытная смотрельщица эльфийских благостных снов говорю.

Остаток дня мы с Катариной посвятили сбору сплетен, стирке и отдыху. И я возблагодарила себя за решение не брать пока с собой сюда Дарси. Заберу, когда поступлю. Ибо связь между нами действительно магическая, и мне придётся по-максимуму таскать котопса с собой. Ведь если мне без него тоскливо, то представляю, каково ему, он же ещё щенок. Или котёнок?

В последние дни Дарси был тревожный. По ночам царапал мне грудную клетку и зубами норовил сорвать с моей шеи артефакт безопасного сна. Не знаю, почему. Мне явно вредно встречаться с Наиром. Мы не пара и нечего травить душу друг другу. Тем более, что я собралась изрядно так потравить душу кое-кому другому.

И это будет эпично!

Глава 28. Что-то пошло не так...

Лидия

День «икс» настал, и начался он:

– Это, что, форма? Да в этот мешок влезут четыре меня! – негодованию моему не было предела.

В общем, серо-чёрное нечто, грубо скроенное и пошитое явно на сестру «крошки» Тули, мне не подошло. Катарине – того хуже.

– Её нужно запахивать и затягивать ремнём, – любезно объяснила нам милая абитуриентка, поступающая на первый курс. Как её зовут, я так и не запомнила. То ли Трейс, то ли Трина...

– Это издевательство! – фыркнула я и отбросила уродское тряпьё, сделав выбор в пользу своих стрейч-брюк и лёгкой тренировочной куртки.

– В уставе академии написано, что адепты должны быть готовы к любым неудобствам и закалять ими свой дух.

Щаз-з-з!

– Скажите ещё, что тут из душа течёт холодянка! – усмехнулась я, на что та же Трейс (вроде бы) мне ответила:

– Мой старший брат два года назад окончил эту академию. Он говорил, что тёплую воду включают только по выходным.

Чудненько! Одна новость «лучше» другой! Я думала, только нас, абитуриентов, «балуют» ледяной водичкой из душа, но, оказывается, всем так «повезло».

– Я слышала, что в преподавательском крыле всегда есть горячая, – тихонько, как принято преподносить отборные сплетни, сказала вторая соседка.

О как! Интересненько... Надо будет проверить, но это потом.

Хорошо, что я взяла с собой свою любимую тренировочную форму. Ну, а чтобы нас с Кэт не выгнали за нарушение правил, мы смастерим мороки. Для всех мы будем в уродской форме а-ля безразмерный саван, а на самом деле – в своей.

С этими мыслями я велела Кэт одеться в своё, потом поверх своего – в выданное нам издевательство, а после – снять слепки нашего внешнего вида.

– Делай амулет. Срочно! – выдала я, и моя верная подруга без лишних вопросов бросилась к своим заготовкам.

– А вы успеете? – с сомнением поинтересовалась одна из соседок. – У вас экзамен сразу после нас.

Все посмотрели на Катарину, но та уже погрузилась в артефактоизготовительный процесс.

– Успеем, – заявила я деловито. Верю я в свою Кэт. Быть нам вместе до скончания дней.

И действительно: Кэт успела. Точнее, мы пропустили завтрак, и я заказала еду в «номер». Отправила папе магвестник, где обрисовала проблему, и вскоре передо мной прямо из портала возник поднос с двумя тарелками горячей гречневой каши на молоке и чашками какао.

Исчезло это безобразие так же, как и появилось. Спасибо папуле!

На сдачу нормативов мы отправились сытые и в «форме».

Я почувствовала: сдадим. Не зря же профессор де Грасс меня сюда заманивала. Эта угрюмая академия остро нуждается в реформах. Погоди, родненькая, вот мы отстреляемся, и всё будет!

***

Если кратко: мы сдали.

Если честно: Кэт, как распоследняя пьяница, доползла до финиша на бровях. Не то чтобы они, брови эти, у неё выдающиеся, но иначе движения, похожие на агонизирующего червяка, не назвать.

Оказывается, трассу, которую мы вчера освоили, нужно пройти не один, не пять, а целых десять раз!

«Крошка» Тули ни словом об этом не обмолвилась. Видать, была уверена, что две тощие полукровки запорются на старте, но что-то пошло не так.

Хули, Тули?!

Ты ответишь за свою подлость, Тули, клянусь. Ибо не фиг!

Я ещё раз послала лучи любви и благодарности папе. Без его стараний ковылять бы нам сейчас на выход. Правда, я до сих пор не поняла, какого рожна он представился ректору моим братом?

Ну, да ладно, с этим я потом разберусь.

Экзамен был сложный даже для меня, а уж Кэт – и подавно героиня.

Сначала мы метали ножи, стреляли из лука и арбалета по мишени (тут у Катарины высший балл), потом нам предстояло выстоять минуту против адепта выпускного курса (я чуть не победила этого парня, а потом он меня, но в итоге я продержалась целых три минуты!), потом полоса препятствий, помноженная на десять, а потом снова стрельба из лука и арбалета.

Мне одного балла не хватило до результата «отлично» (подвела стрельба трясущимися от усталости руками), а Кэт едвахватило, чтобы поступить. Она настолько выложилась на поле, что даже не обрадовалась.

Под конец, когда нам с Кэт объявили о нашем зачислении в адепты второго курса, угадайте, что произошло? Правильно! Мороки с нас слетели. Не откалиброванные, смастерённые на скорую руку артефакты, сломались.

Упс...

Комиссия, состоящая из старого Бартоломью де Уолша, гадюки Тули и ещё трёх дядечек преклонного возраста, охнула.

– Нарушение правил! – возопила... не трудно догадаться кто.

– Испытания кончились, – совершенно не растерявшись, ответила я, и говорить мне не помешала даже метель. – У нас есть разработка ультрабыстрого переодевания. Нам выдали мужскую форму, в которую влезет четверо таких, как мы, и это в высшей степени неудобно. В свободное от экзаменовки время мы имеем право носить свою одежду, так что нарушений тут нет.

– Вашего мнения по поводу формы никто не спрашивал! Если что-то не устраивает, я провожу вас на выход!

Баба в комиссии – горе в академии.

Эта Тули с синдромом вахтёра нуждается в перевоспитании. Уж я займусь этим, чтобы было неповадно лезть к нам.

***

После заселения в нашу с Кэт отдельную коморку (комнатой это назвать трудно) я отправилась искать лабораторию для своих мстительных дел и не только.

В учебную часть меня пустили только посмотреть, так как на каникулах химичить нельзя, но сказали, что есть лаборатория какого-то там Лессара, где мне, возможно, разрешат что-нибудь сварить. Добрые люди показали, как добраться до места.

Искомое помещение нашлось в угловой башне, под самой крышей.

Ого! Адепты сказали, что Лессар учится на четвёртом курсе. И с каких это пор у обучающихся личные лаборатории? Да ещё такие большие? Да ещё и в суровой Северной академии? Наверняка этот умник – любимчик Фенека!

Возле столешницы спиной ко мне стоял высокий эльф-полукровка с длинными вороными волосами, забранными в хвост на затылке. И магия у полукровки была сильная, эльфийская.

Дверь в лабораторию была открыта, поэтому мне удалось прокрасться, как я думала, незаметно. И выводы напрашивались неутешительные: в этой академии уже есть зельевар-бизнесмен, и мне он точно не обрадуется.

А уж как я не рада конкуренту...

Тут этот (предположительно) Лессар обернулся, и на меня недобро посмотрели пронзительно голубые глаза. Такие же, как у меня.

***

– Долго будешь стоять? – неприветливо бросили мне. – Бесплатно не работаю, – подтвердил он мои догадки. – Эликсир силы не продаю. Всё равно вылетишь. Слишком хилая.

Голос у парня был по-эльфийски мелодичный, но низкий, чуть с хрипотцой. Короче, экземплярчик просто ходячий секс!

Его портит только смысл сказанных слов.

Меня. Обозвали. Хилой!

Список людей, которые подвергнутся моей мести, только что пополнился. Эх, и лаборатория как на зло одна!

– Я, что, похожа на попрошайку? – надеюсь, тон моего голоса прозвучал достаточно убедительно, чтобы парниша понял, что разговаривает не с дояркой. Ничего не имею против доярок и их труда, но их явно не воспитывали родители-герцоги.

– А для чего ты ещё пришла? По одежде вижу, что абитуриентка. Плюс у меня абсолютная память на лица, а я тебя раньше не видел.

– Лия Ферб. Факультет зельеварения. Второй курс.

– Неужели поступила? – голубоглазик выразительно изогнул бровь.

– Разумеется, – я отзеркалила его жест.

– И что же тебе нужно, Лия Ферб?

– Может, для начала представишься?

– То есть, ты не знаешь, кто я?

– Ну, у тебя же абсолютная память на лица! – припомнила его же слова. – Сам сказал, что не видел меня раньше. Так вот, я на память тоже не жалуюсь, но, представь себе, вижу тебя впервые! Твой бледный лик не являлся мне даже во снах!

– А у тебя острый язычок, – беззлобно усмехнулся парень, и я вдруг отчётливо поняла, что нравлюсь ему. И, что самое интересное, он мне тоже! Как с самой собой говорю. – Лессар Мейо. Зельеварение. Четвёртый курс.

– Будем знакомы, – кивнула ему.

– С остротами рекомендую быть осторожнее. Здесь больше в цене тупое исполнение приказов.

– Да уж, я заметила.

– Успела с кем-то поцапаться?

– Да есть тут один... – я возмущённо сжала губы. – Псих какой-то. Пытался выгнать меня из академии. Пришлось сказать ему пару ласковых.

– Как выглядел этот псих? – у Лессара стало, ну, очень заинтересованное лицо.

– Да чёрный такой, бугаистый. Ещё на поле тренировался в одной рубашке.

– Кажется, у меня для тебя плохие новости... – теперь мой собеседник выглядел обеспокоенным. – Это был ректор.

– Не! – отмахнулась я. – С ректором меня уже познакомили. Это точно не он.

– Уверена?

– Конечно!

– Тогда ладно. Других психов я здесь не знаю, – пожал плечами Лессар. – А, хотя есть ещё один. Кстати, ты будешь учиться вместе с ним. Но этот не подходит под твоё описание.

Всё интереснее и интереснее... Не академия, а театр гротеска.

Мне любопытно, в чём же наш старичок де Уолш псих? Мне он показался флегматичным и уставшим от жизни человеком. Интересно, почему он до сих пор не на пенсии? Неужели денег не хватает? Или никто не хочет идти сюда работать?

Я мысленно вернулась к цели своего визита. Хорошо, конечно, болтаем, но я пришла сюда, чтобы сварить зелье. Ну, или хотя бы разузнать, где его готовить.

– Может быть, подскажешь, где я могу приготовить зелье?

– Учебная лаборатория закрыта. Остаётся только преподавательская, за проникновение в которую тебя вышвырнут за ворота, и моя.

– Отлично. Ты ведь не против, если я похимичу здесь? Обещаю быть аккуратной.

– Я разрешу тебе здесь варить зелье только под моим присмотром.

Ещё чего!

Впрочем, надо узнать, что Лессар за человек. А чтобы ближе познакомиться... надо ближе познакомиться! Уж чего-чего, а хитрости мне не занимать!

Поэтому вместо возмущения я мило улыбнулась и предложила:

– А ты не мог бы помочь ещё кое в чём? Мы с подругой впервые на севере и не знакомы со здешними порядками, к тому же у нас нет по-настоящему тёплой одежды. Ты не против прогуляться с нами до города? С меня кафе и оплата транспорта!

– Эм-м... – он явно не ожидал, но спустя пару секунд раздумий широко улыбнулся. – Как насчёт завтра утром?

– Отлично! – вот вроде я равнодушна к обаянию красавчиков, но от улыбки Лессара едва не растекаюсь лужицей.

– Совместим приятное с полезным. Я как раз собирался в лавку за порошком трилистника и девясила.

– И мне тоже нужно.

– Эх, а я-то надеялся скоротать время, пока вы с подругой примеряете бушлаты! – усмехнулся он.

– Бушлаты? – переспросила. Если не ошибаюсь, это такая квадратная куртёха на поролоне. Как раз подобная была сегодня на «крошке» Тули и сидела на ней как лучшая антиреклама данного изделия.

– Ну, для знатных дам есть магазинчики подороже, но вряд ли тебе туда.

– Это ещё почему? – меня, что, только что обозвали нищебродкой?

– Потому что нужно продать душу дьяволу, чтобы купить шубу-артефакт.

– Так уж и душу? И сколько, по-твоему, стоит моя душа?

– Тысячу шестьсот золотых, – это он про шубу или обо мне?

– Пф! Дружочек, за эти гроши я даже погладить свою душу не дам, не то что купить!

– А не много ли пафоса для простолюдинки? – подозрительно глянул на меня Лессар.

– Ты же предложил мне продать душу за шубу!

– Я проверял тебя, – да уж, не у меня одной здесь хитрый зад. – Итак, методом моих провокаций и твоих возмущённых ответов на них мы выяснили, что полторы тысячи золотых для тебя гроши... Откуда такие деньги, Лия Ферб?

– Сам как думаешь?

– Хм-м-м... Ты бастард императора?

– Что??? – нет, ну, это оскорбление дяди Арда!

И тут я поняла, что Лессар снова провоцирует меня. Умный, зараза! Непредсказуемый, кусачий и доставучий, прямо как я! Вах! С ним удивительно интересно.

– Вижу, что ты не его дочь.

– Конечно, нет, – фыркнула я, типа кто император и кто я.

Вообще-то дядя Ардантариэль – везунчик. Тётя Эвелин – его любовь-судьба, поэтому придворные дамы обделены монаршим вниманием.

Лессар смотрел на меня с какой-то ироничной усмешкой и молчал.

– Ещё варианты есть? – нетерпеливо поинтересовалась у него.

– Ну-у-у... – игриво протянул этот... этот интриган!

– Если ляпнешь про куртизанок и квартал красных фонарей, на этом наше знакомство закончится, – предупредила на всякий случай.

– Ладно, не буду. В таком случае открой мне секрет, о, прекрасная Лия?

То есть именно это он и собирался сказать?

– Ну-у-у... – спародировала его интонацию. – Я весьма успешна в своём ремесле... – если уж отвечать, то загадкой.

Увы, Лессар даже не потрудился сделать вид, что размышляет, и сразу выдал:

– Так и знал, что ты мой конкурент!

***

Маски пали. Карты раскрыты. Карты Лессара, разумеется, ибо он ещё понятия не имеет, с кем связался. И ещё не скоро узнает.

– Какое же твоё коронное зелье? – спрашиваю. – Хотя не отвечай. Сама угадаю: эликсир силы и выносливости.

– Это логично, – усмехнулся Лессар. – Чем здесь ещё торговать?

Как это чем? Веселящим зельем, конечно! Но и об этом пока рано говорить.

– А у тебя? – не заставил себя ждать вопрос.

– Да так, всякого помаленьку... – увиливаем и меняем тему: – Во сколько завтра встречаемся и где?

– В девять утра в холле перед главным выходом из академии.

– Договорились, – киваю и делаю шаг к лестнице. – Пока!

– Подожди! Стой! Что ты хотела сварить?

– Это секрет, – улыбнулась я, понимая, что с таким любопытным товарищем мне придётся выбить у руководства академии право на личную лабораторию.

– Я не буду подглядывать. Обещаю. Можешь занять вон тот угол справа от бойницы.

Углов в круглом помещении как таковых не было. Лессар имел в виду большую столешницу, которая была приставлена торцом к громоздкому шкафу.

Вместо полноценных окон зияли чернотой длинные узкие застеклённые бойницы.

Ну, а я? А меня дважды уговаривать не нужно. Эх, порошочки мои, травушки! Настал ваш час!

Щемись, черномазый громила! Смотреть-не пересмотреть тебе эротические сны со мной в главной роли!

***

В мутном зеркале нашей с Кэт комнаты отражалась по-утреннему свежая я. Аура моя светилась ровным голубовато-белым цветом.

А на самом деле всё это было враньё. Краснота никуда не делась, но теперь её искусно скрывал добытый моим заботливым родителем артефакт.

– Пора! – кивнула я своему отражению после того, как съела пастилку зелья равнодушия.

Нет, Наир не сделает меня своей рабыней. Я сама себе голова и сама себе любовь. И довольно об этом.

Катарина навздевала на себя три свитера, а поверх натянула шубейку, слишком короткую, чтобы прикрыть зад. Чтобы уж наверняка спастись от уличного холода, моя подруга с трудом и скрипом повторила опыт послойного одевания с нижней половиной тела и превратилась в капусту.

– Как ты будешь мерять новые вещи?

– Я решила, что пока не буду ничего покупать... – виновато посмотрела она на меня, зная, что я буду ругаться.

– Ага, и будешь каждый раз пыхтеть и потеть, надевая трое штанов друг на друга, – иронично отметила я. – Если ты беспокоишься из-за денег, то не стоит. Отплатишь мне артефактами.

– Но ведь я до сих пор не доделала работающую в любых условиях личину... – снова взгляд нашкодившего щенка.

На самом деле Кэт билась над концепцией супер-личины всё лето и кое в чём преуспела. Артефакт прекрасно функционировал в антимагическом пространстве, но сбоил от резких скачков магического фона. Конечно, агрессивный фон встречается крайне редко, но всё же... всё же.

Так что Кэт, сама того не зная, заработала себе на костюм, за который гипотетические глупые барышни готовы продать душу.

– Если ты не хочешь покупать, я подберу для тебя одежду на свой вкус. Что-нибудь готическое, как для женщины-вамп! – я изобразила, будто хочу цапнуть её когтями.

– Ладно-ладно, я всё поняла! Только... Я вечно буду у тебя в долгу.

– Ну, не вечно, а всего лишь до гробовой доски, – пошутила я. – Помнишь, Тули сказала, что для адепта честь умереть в стенах академии?

– Думаешь, это что-то значит?

– Чуйка подсказывает, что да. И мы это выясним, – я открыла дверь. – Идём. Время!

***

Лессар, прекрасный, как дитя ночи, уже ждал нас у выхода.

– Опаздываете, – холодно произнёс он вместо приветствия.

– Задерживаемся, – отзеркалила я и уже на ходу представила Лессара Катарине и наоборот.

Ехали мы в карете на полозьях с громадными завитушками спереди и изящным изгибом сзади. Красиво, а как мягко они полетели по снегу!

Я всегда больше любила порталы, чем кареты, но тут... Можно глазеть в окно и любоваться.

Нас мчала тройка мохноногих лошадей. Звенели колокольчики, скрипел снег. Лепота...

– Потрясающе! – наслаждалась видами я.

– Через пятнадцать минут будем в городе, хотя я назвал бы его деревушкой, – сказал Лессар.

– Ты отсюда родом?

– Нет, я из Оклюста.

Я присвистнула.

– Далеко же тебя занесло!

– Знаешь, где это?

– Довелось побывать как-то раз.

– Сама ты откуда? – Лессар сидел серьёзный и не сводил с меня глаз.

– Герцогство Фиарбское. Мы с Кэт обе там выросли.

– Знаю, – кивнули мне.

И всё.

Что он знает? Что он для себя понял? – неясно. Видимо, опять проверка. Я должна гадать, что он понял, и нервничать.

Не выйдет, дружочек!

Вся дорога до городишки с жизнеутверждающим названием Нортмор заняла полчаса.

Карета-сани привезла нас на главную улицу, которая и являла собой рынок.

Коридор из пестрящих разномастными вывесками двухэтажных домов тянулся на километр вперёд. Сегодня стояла хоть и пасмурная, но бесснежная и безветренная погода, поэтому я изучала окружающее пространство с удовольствием.

Видимо, много здесь людей с хорошей покупательной способностью. Потому что все лавки мы даже к вечеру не обойдём.

Сначала мы отправились в магазин владельца душ глупеньких дев. То есть за тёплыми, но при этом лёгкими костюмами.

Однако по дороге Лессара за локоть поймала какая-то тётка в чёрном, расшитом бутафорскими камнями, шарлатанском балахоне и утянула к себе в гадальню. Вслед за Лессаром утянулась и я, а за мной – моя верная Кэт.

– Тебя жду, родненький! – трясла его руку гадалка.

– Денег не дам, – холодно бросил он, но тётка его будто не слышала.

– Счастье к тебе пришло! – это она обо мне что ли? – Родственная душа, что за тобой и в огонь, и в воду! – не-е, точно не про меня, я на самопожертвование не подписывалась. – Любовь, чистая и верная. Да только это не то, что ты думаешь, а другое!

И всё. Гадалка отпустила руку Лессара и зыркнула на нас своими жирно накрашенными глазищами, будто не она только что несла нам лабуду.

– Гадаю на картах, читаю будущее по руке! Всего одна серебрушка!

Лессар молча увёл нас с Катариной прочь, и на этот раз мы беспрепятственно попали в чудо-магазин.

Теперь настала очередь нашего с Кэт спутника пучить глаза. Ибо я с порога заявила продавцу:

– Подберите нам самое лучшее!

Лессар думал-думал, да тоже взял на примерку усиленные и утеплённые брюки.

Разместились мы в соседних кабинках, разделённых тонкой непрозрачной шторкой. И как-то так случилось, что мы с Лессаром одновременно решили посмотреть, как на нас сидят обновки (а если честно, просто подглядеть за переодеванием).

Наши губы внезапно встретились, а дальше... Вспышка, объятия, сумасшедшая страсть! Не знаю, как всё завертелось-закрутилось, но если бы не примерочные и не Катарина за ширмой, распрощаться мне с девственностью во второй раз.

Глава 29. Как вдруг...

Лидия

Лессар, к моему стыду, первым избавился от наваждения и отстранился.

– Прости. Обычно я не целую едва знакомых девушек.

– Ничего, – я мило и одновременно ядовито улыбнулась. – Считай, что тебе повезло: обычно я не отвечаю на поцелуи первых встречных.

– И много их?

– А как ты думаешь, почему я перевелась в эту богиней забытую ледяную тюрьму?

– Неужели все эти несчастные воспылали к тебе страстью?

– Ха! Если бы! – не стала откровенно врать я. – Если они и воспылали страстью, то к перспективе бесплатно получать от меня зелья.

Мы стояли близко-близко друг к другу и перешёптывались. И так интимно это смотрелось в висящем сбоку от нас зеркале, что меня снова потянуло к Лессару.

Хорош, стервец! И целуется, как бог. Не как Наир, конечно. Тот своей одержимостью будоражил и заводил меня с полоборота.

Так, стоп! Почему я сравниваю? Кое-чьё явно ненастоящее имя мне давно пора забыть. Выжечь из памяти.

– Ты потрясающая девушка, Лия, – прошептали мне на ухо, слегка коснувшись его губами. – Мне только одно непонятно: откуда у второкурсницы столь широкие познания в зельеварении?

– О, ну, тут всё просто: меня научили э-э... брат, – это я о папуле, да, – мой папа и дедушка.

Взгляд Лессара погрустнел, но всего на мгновение, потому что снаружи донеслось зычное:

– Здесь, вообще-то примерочные, а не комнаты отдыха! Совсем распоясались эти адепты! – и продавец бесцеремонно отдёрнул ширму. – Ну, что, товар брать будем?

Как-то дядькины слова заставили меня очухаться от наваждения. Коренастый мужичок в годах притопывал носком левой ноги и строго глядел на нас.

– Мы испытывали усиленную ткань на э-э-э... прочность! – чисто по приколу высказалась я и игриво посмотрела на Лессара, а у того в глазах тоже плясали черти.

– Вот заплатите, тогда и «испытывайте»! А у меня тут очередь из посетителей вообще-то!

Я выглянула из-за угла: и правда, на нас неодобрительно уставились какие-то нарочито роскошно одетые... эльфы!

– Полукровки, – прошипел один, белобрысый и блёклый до безобразия.

– Чистокровки, – спародировала я брошенное в нас высказывание.

Белобрысик ломанулся наподдать мне, но более адекватный друг удержал петушливого товарища.

– Что, Димитраэль, даже ходатайство семьи не помогло тебе вернуться в Аргалор[1], и снова приходится терпеть мерзких людишек? – высмеял белобрысика Лессар.

– У меня аллергия на мнящих себя эльфами грязнокровок, – процедил тот.

А вот остроухий друг, придерживающий белопатлого, как-то странно узнающе на меня посмотрел.

Нет, Лорена! Только не делай нам больше сюрпризов! Если меня рассекретят ещё до начала обучения, не видать мне бизнеса и весёлой студенческой жизни, как собственных похорон. Про похороны это я не в тему, конечно. Но что-то как-то север навевает готическое настроение.

Катарина пропустила всё веселье. Всё как я и думала: она стояла в оцепенении с курткой от костюма в руках, даже не примерив ту.

В глазах моей подруги разгорелся настолько фанатичный профессиональный интерес, что мир перестал для неё существовать.

– У-у-у... Рабочий процесс в разгаре, – прокомментировала я и похлопала Катарину по спине. – Потом изучишь плетения. Тебе минута на примерку, затем оплачиваем и уходим, – с этими словами я задёрнула её шторку и отправилась платить.

Продавец взирал на меня, подозрительно прищурив глаза.

– А деньги-то у вас есть?

– Конечно, есть, – кивнула ему. – В кармане, – и похлопала по правому бедру, где как раз находился оный. Правда, карман был не богат на монеты и даже не зазвенел, что вызвало на лице продавца недоумение.

Люблю удивлять людей. Особенно когда тебя уже готовы выставить за шкирку на улицу, а ты такая – бац! – и ныряешь рукой в пространственный карман.

– О... – только и сказал шокированный дядечка и отшатнулся.

А удивляться было чему: особый вид пространственной магии – это не только способность перемещаться порталами, а ещё и создавать подпространство.

Кармашек для денег мне подарила, как нетрудно догадаться, тётя Санта. Она у нас мастерица по части подпространств.

На создание подобного артефакта хватило бы сил далеко не у каждого сильного мага, а знаний – и подавно. Но тётя Санта – демон, и этим всё сказано. Слабосилок не стал бы правительницей Дарата.

Когда горка золота ровно в две тысячи золотых слевитировала на прилавок, в магазине повисла мертвенная тишина. Только Кэт копошилась в примерочной. Остальные замерли. Лессар в том числе.

– Даже не надейтесь. Кошелёк привязан к моей ауре. Украсть не получится.

И все потихоньку отмерли.

Мой спутник подождал, пока продавец уберёт золото в кассу, и выложил двести пятьдесят монет за брюки. Взял себе тоже усиленные магией, но попроще, без выпендрёжа.

Даже двести пятьдесят золотых – это целое состояние, причём не только для адепта академии. Простые люди могут прожить целый год на эти деньги. Но маги – особая каста.

Мой костюм с искусно вплетённой в него магической защитой от заклинаний, износа, холода и грязи стоил того. И только купив его, я подумала: а не зря ли я выпендрилась? Не думаю, что в Северной академии все поголовно ходят в дорогущих шмотках. Даже «крошка» Тули, и та носит форму даже во внеслужебное время.

Безусловно, мы с Кэт привлечём внимание.

А, ну и пусть! Я бизнес-леди, имею право красиво себя подать!

На Катарину светло-коричневый костюм сел как влитой.

– Берём! – я махнула рукой, чтобы Кэт шла к нам.

А когда из моего пространственного кармана ровными стопками вылетели ещё тысяча восемьсот золотых, все снова уставились на сие чудо магической науки.

– Что смотрите? Не таскать же мне мешки с золотом с собой?

– Откуда нам знать, может, твой пространственный карман – всего лишь мини-портал в чью-нибудь сокровищницу? – брызнул ядом тот, кого Лессар назвал Димитраэлем.

– Если бы ты читал об устройстве подобных вещиц, у тебя не возникло бы такого вопроса, – парировала я.

Под урчание и шипение белобрысого противного эльфа мы покинули этот не слишком-то гостеприимный магазин. В другой раз я не стала бы покупать вещи там, где мне нахамили и усомнились в моей платёжеспособности, но Лессар сказал, что усиленные костюмы можно добыть только здесь.

– Что это за остроухий на нас шипел? – поинтересовалась я.

– Димитраэль аль Кози. Третий курс лекарского. Его отправили сюда в прошлом году как бы на исправительные работы.

– Хм. Интересно, что он там у себя натворил?

– Говорят, нанёс оскорбление какому-то родовитому эльфу, который разгуливал под личиной. За это его сослали сюда и лишили длинной фамилии.

– Понятно. Значит, поделом ему.

– Я тоже так думаю, – умопомрачительно улыбнулся мне Лассар.

И всё. Я мигом забыла про каких-то там Козиэлей.

В фармацевтической лавке мы закупились под завязку, и за всем остальным ходили по очереди, пока кто-то один сторожил мешки.

А вечером после ужина я на крыльях если не любви, то хотя бы сладкой эйфории полетела на рандеву с Лессаром.

По коридору мужского общежития с оглушительным воплем промчался кучерявый светловолосый парниша. Абсолютно голый. И златокудрый везде, во всех местах скопления волос.

– А-а-а! – бежал он, потрясая всем, чем только можно, и вместе с тем потрясая меня.

Я не хотела на всё это смотреть, но оно само бросилось мне в глаза.

Лессар, который, видимо, до появления крикуна-эксгибициониста ждал меня, поймал верещащего и трясущего весьма мясистой дубинкой парня и спокойно повёл его к открытой двери, из которой тот выбежал.

– Весело тут у вас, – усмехнулась я.

– Иди пока в четыреста тринадцатую. Я сейчас приду.

В комнате – трудно поверить – царил образцовый порядок. Видно, что помещение жилое, но как-то всё донельзя педантично стоит на своих местах. Я даже замерла, боясь нарушить перфекционистскую идиллию.

– А вот и я, – меня обняли сзади и поцеловали в висок.

– Что это такое было в коридоре?

– Это Гарри де Тиммерс. Его кто-то проклял в прошлом году, и теперь он временами теряет сознание, рвёт на себе одежду и бегает с воплями.

– Бедняга, – если бы не проклятие, парниша был бы очень даже ничего.

– Кстати, он будет учиться в одной группе с тобой.

– Тогда не понимаю, почему он не сварит себе зелье против подобных приступов?

– Проклятье непростое, из неснимаемых. Никто не знает, кто и за что проклял парня, – ответил Лессар, но добавил: – Я пытался ему помочь, но мягкое усыпляющее зелье действует только по ночам и разово. А каждый день его варить у меня нет времени, – он подтолкнул меня вперёд. – Почему не проходишь?

– Да вот, думаю, каким надо быть человеком, чтобы в комнате общаги всё так сверкало?

– Это пунктик с детства. Люблю чистоту. Не бери в голову, – меня подвели к узкой односпальной кровати и опрокинули на неё.

Лессар навис надо мной сверху и дразняще коротко поцеловал.

– Мой подарок судьбы...

– Неужели ты решишься переспать с едва знакомой девушкой? – припомнила ему утреннее высказывание.

– У меня ощущение, что я знаю тебя всю жизнь...

– И я как в зеркало смотрюсь, – призналась я в ответ.

Как вдруг...

«Ты нужна мне, Дарси. Безумно, жизненно нужна. Без тебя я не живу...» – промелькнула чужая, нетрудно догадаться, чья мысль в голове. Я попыталась так же мысленно ответить, но поняла, что меня не услышат.

Что, на хрен, происходит?!

[1] Аргалор – эльфийская академия магии.

Глава 30. О драконах, но не факт, что о них

Лидия

Лессар мгновенно ощутил, что моё возбуждение испарилось, и отстранился.

– В чём дело, Лия?

Врать не хочется, но как признаться, что я запиваю зельем равнодушия непрошенные чувства к неизвестному мужчине, заражённому тьмой? Верно, никак.

Хорошо, что Лессар не видит мою истинную ауру. Он сразу бы понял, что те болезненные чувства не имеют к нему отношения.

Не успела я придумать что-то типа: «Я стесняюсь, у меня ещё никогда не было мужчины», – как здание академии затряслось и взвыла сирена.

Лессар одним слитным движением перекатился по кровати, встал на ноги и закинул меня на плечо.

– Катарина! – закричала я, но мой крик потонул в воцарившемся хаосе.

Пол под ногами ходил ходуном, с полок попадали книги, писчие принадлежности и склянки. Такое ощущение, что под нами вот-вот разверзнется бездна.

В коридоре адепты организованно, строем бежали к выходу. Кто в чём: босые, голые по пояс парни и даже тот самый кучерявый Гарри, который не успел одеться, лишь завернулся в тонкое академическое одеяло.

Кураторы факультетов бегали по коридорам и проверяли, все ли покинули свои комнаты.

Я извернулась и-таки спрыгнула с плеча Лессара. Ибо не время изображать из себя принцесску-белоручку. Впрочем, мой спутник мгновенно сориентировался и, схватив меня за запястье, потащил вниз по лестнице.

Свою верную Кэт я обнаружила в холле в самом центре столпотворения. Нетрудно догадаться, без кого она отказывалась идти на выход.

– Кэ-э-эт! – во всё горло завопила я. Эх, жаль, артефакта-усилителя звука под рукой нет.

Каким-то чудом Катарина обернулась и, наконец, увидела меня.

Из холла Лессар вытащил нас обеих, как на буксире.

На улице преподаватели показывали адептам путь, куда идти, и в конце концов мы обрели временное убежище в крытом тёплом полигоне, который среди адептов прозвали ласково: «теплотрасса».

Народ устроился кто где: кто-то на жёрдочках, как птицы, кто-то прямо на земле, а нам повезло: мы уселись на пенёк какого-то очень старого и толстого дерева.

– И часто тут такое? – поинтересовалась у Лессара.

Вой сирены стих, да и земля больше не тряслась, лишь адепты гудели, делясь друг с другом переживаниями.

– Иногда, – пожал плечами Лессар. – Чаще это просто учебная тревога, но сегодня была настоящая.

– По-моему, это в высшей степени глупо – строить академию в сейсмоактивной зоне.

– Лия, – Лессар снова коснулся губами моего уха, – эта информация исключительно для твоих прекрасных ушек: здесь нет сейсмической активности. Землетрясение – это результат выброса чьей-то энергии. Ходят слухи, что в подземельях под гарнизоном держат дракона.

– Ага, а охраняют его русалки, сидя на дубовых ветвях. И соскальзывают! – нет, ну ерунда же! Какие на фиг драконы?

– Я же говорю: слухи. Говорят, под землёй есть портал в другие миры.

– А вот это уже интересно. О-о-очень интересно!

– Увы, проверить мы с тобой никак не сможем. За одну только попытку нас с тобой вышвырнут из академии, так что даже не мечтай туда попасть. Меня только одно удивляет: как ты почувствовала землетрясение до его начала?

– Ничего я не почувствовала!

– Почувствовала, – глазюки Лессара требовательно уставились на меня. Ух, знаю я этот взгляд. Каждый день вижу в зеркале. – Как?

– Это чистое совпадение, – замотала я головой, хотя сама призадумалась: а не связан ли Наир с академией?

– Да ну?

– Ну, да, – и огорошила своего (я надеюсь, что своего) парня: – Просто я хотела признаться, что у меня ещё ни с кем не было близости... – и глянула на него робко исподлобья. Надеюсь, выглядело натурально. Робеть я не умею, но сыграть – запросто.

– О... Что ж ты сразу не сказала? А я к тебе с таким напором...

– Да ничего, у меня тоже крышу снесло, – призналась на сей раз честно.

– Есть такое, – кивнул Лессар.

Ага, немудрено от такой-то красоты. Не хотела бы я быть парнем, влюблённым в меня.

Мне вспомнился Ромери. Год назад мы так же встретились и мгновенно влюбились друг в друга. Нас было не разлепить. Мы обжимались и целовались на переменах, в столовой, и всегда, когда появлялась минутка свободного времени.

Надеюсь, Ромери найдёт в себе силы забыть меня.

С Лессаром у нас вспыхнуло тоже в мгновение ока. Раз! – и мы в объятиях друг друга.

– Лия, тебе уже есть восемнадцать? – вырвал меня из размышлений мой голубоглазый парень.

– Исполнится через три недели.

– В какой-то мере я даже рад, что началась тревога, – почему-то разозлился Лессар. – Ты должна была меня предупредить! А если на твоём теле отслеживающие маячки? Они мигом доложат твоим родителям о твоём физическом состоянии. И тогда, угадай, что сделают со мной?

– Заставят жениться?

– Очень смешно! – прорычали мне на ухо.

– На мне нет таких маячков, – сказала, а сама задумалась: мог ли папа допустить подобную бестактность и влезть в моё личное пространство? – К тому же ты сам должен был спросить!

– Знаешь, Лия, у меня много вопросов по твоей личности.

– И?

– Кто ты на самом деле?

– Пф! Дальше?

– Не ответишь? Ладно. Второй вопрос: откуда у тебя пространственный карман, явно созданный демоном?

– Это мне подарили на прошлый день рождения. У моих родителей есть подруга, она демоница, увлекается на досуге изготовлением артефактов. Хобби у неё такое.

– А мне достанешь такой карман? – спросил Лессар.

– Ничего не обещаю!

– Жадина.

– Попрошайка, – ответила я комплиментом на комплимент.

– Да уж, от тебя можно ждать любых сюрпризов. Потому ты мне и нравишься, – улыбнулись мне и чмокнули меня в губы.

Через час приковылял взъерошенный и местами подпалённый Бартоломью де Уолш, наш почтенный глава академии, и объявил, что опасности больше нет и все могут расходиться по комнатам.

Взглянув на старика, я поверила, что в подземельях гарнизона живёт дракон. С кем ещё можно сражаться и измазаться в саже?

И теперь мне захотелось непременно узнать, что это за дракон.

Но, вернувшись в комнату, я мигом забыла о всяких там иномирных зверюшках. Потому что мне прилетел магвестник от Талисы де Грасс: «Лия, зелье против тьмы! Немедленно!»

***

Люблю работать ночью. В идеале, конечно, делать это в своей лаборатории, но и убежище Лессара тоже сойдёт, тем более что самого хозяина здесь не было.

Вместе с чемоданчиком с ингредиентами папа отправил ко мне порталом и истосковавшегося по мне Дарси.

Обычным животным нельзя путешествовать порталами, ибо есть немалый риск умереть, но Дарси связан со мной магически, поэтому с ним ничего не случилось.

Эх, жаль, что пространственный карман у меня только для денег. Так бы таскала с собой мини-лабораторию. Увы, отверстие узкое: котелок и чемоданчик с порошками в него не влезут.

К утру зелье было готово, и мне даже удалось вздремнуть час, пока оно остывало, чтобы потом разлить его по бутылям.

Разбудил меня очередной магвестник от профессора де Грасс: «Зелье готово? Сегодня в девять утра в таверне «Очаг». Принеси товар туда. Тебя будут ждать. Надень личину».

Опаньки! Значит, права я оказалась в своих догадках: Наир где-то поблизости. И сегодня я его увижу!

Мама дорогая...

От мандража остатки сна мигом слетели с меня, поэтому пришлось выпить двойную дозу эликсира равнодушия.

Кто ты, мой таинственный мужчина? И не произойдёт ли окончательная привязка? Может, отправить с зельем Кэт? Или Лессара?

Хочется, но колется. И так интересно взглянуть на него хоть мельком!

***

В таверну я поехала сама, оставив Дарси в нашей комнате. Взяла у Катарины недоделанную личину, пихнула одну бутылку зелья в сумку, припрятав вторую у себя в вещах.

На этот раз сани-карета, арендованные на стоянке за воротами академии, везли меня одну, но теперь мне было не до красот севера.

Все мысли были о нём, о Наире, и как-то подозрительно не ощущался эффект от выпитого мной зелья.

До Нортмора мы ехали, казалось, вечность, хотя дорога была та же, а лошади бежали с той же скоростью, что и вчера. По торговым рядам сани и вовсе плыли с черепашьей скоростью, заставляя меня нервничать ещё сильнее.

И вот, наконец, золотистые буквы «Очаг» на чёрном фоне, и мы тормозим.

В полупустой таверне меня ждал не Наир. Сердце болезненно ухнуло при взгляде на женщину в чёрном. Её лицо скрывала маска, а сверху была накинута траурная вуаль.

Её преклонный возраст выдавали отнюдь не девичья полнота и усталая поза.

– Здравствуйте. Меня ждёте? – сказала я, имитируя интонации наёмников, которые в Зоте захаживали ко мне за зельями. Конечно, личина меняла не только лицо, но и голос, и походку, и даже рост, но моё подсознание тоже решило включить маскировку.

– Вы зельевар?

– Да, – я села к ней за стол.

Голос у женщины был низкий, строгий и тоже траурный.

Похоже, случившееся вчера связано именно с моим таинственным мужчиной. До чёртиков интересно, что стряслось? Неужели это Наир жахнул магией так, что всю академию в срочном порядке эвакуировали? Из-за чего?

– Товар? – потребовали у меня, и я достала бутыль из сумки, но пока не передала женщине.

– Деньги? – и на столешницу передо мной шмякнулся увесистый кошель с двумя сотнями золотых монет.

После обмена женщина бросила мне:

– Уходите вы первая.

И я, кивнув и подавив в себе желание спросить про Наира, ушла. Если я правильно поняла, это его мать, а мать вряд ли будет делиться сокровенным с первой встречной.

На выходе из таверны я взглянула на себя в зеркало. М-да, прямо скажем: не эльфийка.

Кэт творчески подошла к изменению моей внешности, а точнее, использовала все известные ей клише, сделав меня хромой, косой на оба серых глаза, круглолицей и растрёпанной, как местная юродивая. Проще говоря, я выглядела, как чучундра: ноль привлекательности и сексуальности. Ну, конфетка!

Одно хорошо: никто и не подумает, кто прячется под личиной.

***

Весь день после утренней встречи прошёл как-то странно. Лессар, явно карауливший меня утром на лестнице, ведущей к женскому этажу, не узнал меня под личиной, а я едва с ним не поздоровалась и не полезла обниматься. Уже улыбнулась и открыла рот для приветствия, но вовремя одумалась. Вот был бы конфуз!

Зато настоящую меня Лессар лишь вяло обнял и не спешил уводить к себе в комнату.

– Что происходит? – удивилась я его холодности.

– Держусь, чтобы не сорваться до твоего совершеннолетия, – моё девичье сердечко снова отправили в обморок обворожительной улыбкой.

– Для тебя так принципиальны эти несколько дней?

– Я доверяю своей интуиции, Лия, а она говорит, что с тобой всё не так просто.

– Что, даже не поцелуешь?

В ответ мне лишь покачали головой.

– А сам-то ты совершеннолетний? – поинтересовалась у него.

– Конечно. Мне в августе исполнилось двадцать.

Мне снова не к месту вспомнился Ромери. И стало неприятно на душе. Ромери изменял мне, несмотря на то что был в меня влюблён. А что, если и Лессар?..

***

Вечером я легла спать раньше, ибо прошлую ночь почти не спала. Я так устала, что даже не заметила, как чьи-то острые маленькие зубки перекусили цепочку артефакта безопасного сна на моей шее и утащили оный в неизвестном направлении.

Глава 31. Срыв

Лидия

С тошнотворно идеальной зелёной лужайки под раскидистым платаном меня выдернуло в до боли знакомую тёмно-серую комнату.

«Дарси, чтоб тебя!» – мысленно завопила я.

– Ты пришла, Дарси, – от противоположной стены донёсся усталый голос моего таинственного мужчины.

– Не по своей воле, – ответила ему, уже представляя, как заменю тоненькую магическую цепочку артефакта на толстенную, чтобы котопёс не прокусил.

– Ясно, – на этот раз Наир не набросился на меня и сидел тихо.

Ах, как мне хочется расспросить его о произошедшем накануне в академии! Но нельзя. Иначе я выдам себя с потрохами.

Наир сидел на полу, подтянув ноги к груди. Совершенно не характерная для него поза. Раньше он выглядел огромным, а теперь походил на раненого зверя.

– Тебе плохо? – спросила его.

– Мне хуже, чем плохо, – ухмыльнулся Наир.

– Что с тобой случилось? И как тебе удалось связаться со мной вне сна? – не выдержала я.

Ноги сами принесли меня ближе к нему.

– На твоём месте я бы не приближался и как можно скорее покинул этот сон, – предупредили меня.

– А то что?

Вместо ответа меня схватили и с мучительным стоном поцеловали в губы.

– Ты же от этого бежала? – спросил с издёвкой, отстраняясь от меня после поцелуя.

– Именно от этого, – призналась ему честно. – Потому что боюсь окончательной привязки, – слова дались мне с трудом. – Возможно, ты слышал, что у эльфов бывает любовь-судьба. А теперь представь себе, что я навеки привяжусь к тебе без возможности даже увидеть тебя лично. Ты обречёшь меня на пожизненное одиночество, потому что для меня никогда не будет существовать других мужчин.

– Значит, ты в самом деле эльфийка?

– Да, – кивнула, не став делать уточнения, что эльфийка я лишь на четверть. Пусть так. Если мы встретимся, он даже не посмотрит на меня, так как будет искать чистокровную эльфийку. – Моя аура покраснела, и мне пришлось прекратить наши встречи.

– Проклятье... – выругался он и отвернулся. – Прости меня, Дарси. Я и не подозревал.

– И ты меня прости, – я села рядом, касаясь плечом его плеча. – Есть способ избавиться от болезненных чувств: зелье равнодушия. Хороший зельевар наложит на зелье плетение, настроенное на твою ауру, и ты избавишься только от чувств ко мне.

– Ты подозрительно много знаешь о зельях.

– Сама пользуюсь и тебе рекомендую.

На меня посмотрели, ну, очень тяжёлым взглядом. Самого лица Наира я по-прежнему не видела, но взгляд... От него исходила какая-то особенно печальная энергетика.

– Всегда знал, что богиня жестока. Впрочем, к её жестокости в отношении меня я привык, но за что она наказывает тебя? Ты же совсем юная девушка.

– Уже не девушка, если ты помнишь, – ответила я.

– Я сожалею. Если бы я знал, то не прикоснулся бы к тебе.

– Теперь уже бессмысленно сожалеть. Давай думать, что будем делать дальше?

– Уходи, Дарси. Делай всё, чтобы не привязываться ко мне. И будь счастлива.

Всё бы хорошо, только здесь, во сне, у меня никак не стыковались два призыва: «уходи» и «будь счастлива». Они взаимоисключающие!

Что если привязка уже состоялась? Значит, всё? Я навеки рабыня Наира? Как проверить?

Я не ушла. Приросла спиной к безликой, как и всё здесь, стене. Так и осталась сидеть, понимая, что больше всего на свете сейчас хочу... Хочу!

– Поздно, – это слово сорвалось с губ без моего на то разрешения.

Наир окаменел. Он и до этого сидел неподвижно, но теперь напрягся всем телом. Кажется, даже дыхание затаил. Точно зверь.

Долгий выдох...

– Дарси, я не тот, кто тебе нужен.

– Тот, к сожалению, – не согласилась я. – Любовь-судьба – штука необратимая.

– Ты уверена, что это она?

– Уверена.

Да, я уверена, что, стоит нам увидеться, произойдёт мгновенная привязка. Я уже чувствую леденящий душу страх, что мы с Наиром однажды встретимся, и всё, прощай моя свобода. Хотя... Разве то, во что я вляпалась, назовёшь свободой?

А что если привязка уже состоялась? Вдруг этот механизм работает и во сне? Ведь мой случай первый в истории. Одна Лорена ведает, как срабатывает любовь-судьба.

Наир обнял и притянул меня к себе.

– Прости меня, моя маленькая. Больше всего на свете я хочу по-настоящему обнять тебя. Просто чтобы ты была рядом. Но я ни за что не подвергну тебя такой опасности.

– Ты, главное, с ума не сходи, ладно? Не круши там ничего... – попросила я, памятуя, как с полок Лессара от землетрясения попадали книги.

– Так. А это ты сейчас к чему сказала? – снова напрягся он.

Эх, вот, нельзя невинные просьбы высказывать. Некоторые в них тут же видят намёк на нечто большее.

– Я тебя немного чувствую, – попыталась объяснить свою осведомлённость.

– Знаешь, я тебя, кажется, тоже. И даже сейчас, несмотря на сон, мне кажется, что ты совсем рядом, хотя это и невозможно, – он зарылся носом мне в волосы и глубоко вдохнул. – О, Лорена, я теряю голову... – его губы словно магнитом притянулись к моим и всё: моё здравомыслие велело не поминать его лихом.

И вот я вроде бы понимаю, что завтра буду дико жалеть, что вроде как Лессар мой парень, что мне нужно всеми силами избегать привязки к Наиру... Но, чёрт возьми, я испытываю оргазм от одних только его поцелуев. У нас какая-то сумасшедшая совместимость и непреодолимая тяга друг к другу.

Я не заметила, как осталась без одежды и буквально слилась с телом моего незнакомого, но такого родного мужчины.

Привязка... Похоже, зря я грешила на зелье равнодушия. Если бы не оно, меня снесло бы ураганом чувств. Или я и вовсе умерла бы от любовной боли.

Но пока мы жадно и задыхаясь любили друг друга, нам было хорошо, хотя мы оба понимали, что это временное облегчение, после которого станет только хуже.

Кажется, пришла пора усилить зелье равнодушия. Проблема лишь в том, что в лаборатории Лессара нет подопытных мышей. Значит, мой голубоглазый друг варит только поизвестным, утверждённым Министерством науки, рецептам.

Да уж, Лессар не обрадуется, если узнает, кого впустил в свою жизнь. Мало того, что я экспериментатор по части зелий, так я ещё непревзойдённый гений и опасный конкурент. И я, получается, только что изменила Лессару с тем, кто зажёг алым мою ауру, с тем, кого я невольно люблю. Пусть это только сон, но мы-то с Наиром настоящие.

Проблема в том, что и к Лессару у меня родились чувства. Я априори считаю его своим. Но... мы всё же останемся просто друзьями. Или конкурентами. Я не настолько малодушна, чтобы любить на два фронта.

С другой стороны, выбрать Наира – это значит обречь себя на пожизненное одиночество. Какого хрена, спрашивается, любовь-судьба подкинула мне проблемного мужика? Чтобы я превзошла себя, изобретя эликсир-убийцу тьмы? Хм-м... А это мысль. Я бы даже сказала, вызов.

Обо всём этом я раздумывала, лёжа голышом на груди своего таинственного мужчины и слушая его бешено ухающее сердце.

– Прости, – в очередной раз с горечью произнёс он. – Постарайся больше не приходить в мои сны и держаться от меня подальше.

– А как же ты? – я приподняла голову и посмотрела ему в глаза. И пусть лица друг друга мы видели размытыми, я точно знала, что наши взгляды встретились. – Неужели ты думаешь, что любовь-судьба подкинула мне совсем уж безнадёжный вариант? Со стороны богини это было бы совсем жестоко, не находишь?

– Мне хочется верить, что окончательная привязка ещё не произошла, и у тебя будет полноценная жизнь с другим мужчиной, – ответили мне.

– Ты просто не видел мою ауру. Мои дела плохи, Наир, и я выживаю только за счёт зелья равнодушия.

– Маленькая моя... – меня погладили по голове. – Знаю, что это безнадёжно, но я изо всех сил буду искать способ избавиться от своей... болезни.

– Ищи, – одобрительно кивнула я, усмехнувшись про себя, что варить-то эликсир предстоит мне.

– Я безумно всем своим существом люблю тебя.

– А я... – не успела я договорить, как из сна меня вышвырнуло гудком побудки.

Батюшки! Ещё ведь не первое сентября! Какого хрена?! От такого звона барабанные перепонки лопнут!

Глава 32. Сладких снов, гадёныш!

Лидия

Из-за чего весь сыр-бор, я узнала от Катарины. Оказывается, с сегодняшнего дня начинается так называемая предучебная подготовка. Якобы, чтобы адепты скорее влились в учебный процесс и к учёбе приступили полностью собранные.

Мы с Кэт спешно оделись в новые костюмы, разрешённые для занятий в академии, и потрусили на полигон, где уже толпились адепты всех курсов и факультетов.

На построении за каждой группой закрепили куратора, затем мы с Кэт разделились и прибились каждая к своей тренировочной команде.

В моей группе, помимо бедолаги Гарри, я не увидела знакомых лиц. Ни эльфов, ни полукровок, кроме меня, не наблюдалось. Все люди. А вот две девицы смотрели на меня с ревностью. Им, что, двадцати парней на двоих мало?

Впрочем, по взглядам парней я поняла, что ревность девиц вполне оправдана. Моя женственность прямо-таки бросалась в глаза. А ещё все обратили внимание на мой ультралёгкий, усиленный магией костюм, в котором я чудо как хороша.

Девицы, обе примерно с меня ростом, мускулатурой могли посоперничать с парнями, и это, на мой взгляд, их не красило. И ещё больше не красили их недовольные гримасы на лицах. Всё же со мной лучше дружить. Я бы не советовала им так явно показывать своё «фи».

От размышлений меня оторвал почти лысый, ну, очень коротко стриженный молодой мужчина, которого выбрали вести нас.

– Меня зовут лейтенант Альфред Грейтон, я офицер Северного гарнизона и ваш куратор с сегодняшнего дня и до окончания вами академии. Со второго курса поток адептов поделен на факультеты в соответствии с вашими способностями. Однако здесь, в Северной академии, как вы уже поняли, жёсткая физическая подготовка, поэтому очень скоро вы возненавидите меня, но я это переживу, – он улыбнулся своей полушутке. – Итак, знакомиться будем после утренней тренировки, а теперь десять кругов вокруг территории академии. Начали!

И вся группа сорвалась на бег по сугробам.

Я подбежала к группе Кэт, которая ещё выслушивала речь своего куратора, левитировала ей на шею пастилку эликсира силы и выносливости и побежала дальше.

Даже для меня десять громадных кругов по сугробам – это серьёзная нагрузка, и что-то подсказывает, что бег – лишь разминка.

В попытках догнать вырвавшуюся вперёд группу я припустила быстрее и даже не остановилась, выхватив взглядом из толпы Лессара. Наоборот, я лишь коротко кивнула ему, несмотря на то что он стоял и неотрывно смотрел на меня.

Что сказать ему при встрече? Сейчас я откровенно чувствовала себя изменщицей, ведь ещё пару часов назад я была с другим мужчиной, и даром, что во сне. Я-то знаю, что и там всё было по-настоящему.

Поверить не могу, что я – изменила парню. Да, физически я спала в своей постели, в одной комнате с Кэт, и ко мне никто не прикасался. Да, Лессар не предлагал мне официально стать его девушкой и ничего не обещал, как и я ему. Нас просто притянуло друг к другу.

Но! Я никогда и помыслить не могла, что уподоблюсь Ромери! Чувствую себя грязной. Нет мне оправдания.

Впрочем, бег по глубокому снегу – это достойное наказание за мою ночную слабость. Ноги с непривычки устали от постоянного поднимания коленей.

Группу я нагнала быстро и с удивлением заметила, что кое-кто уже устало охает и кряхтит. Видимо, расслабились за лето.

Куратор Альфред Грейтон участливо бежал вместе с нами и подбадривал дельными советами по технике бега, что возвысило его в моих глазах.

Первые три круга дались мне относительно легко, следующие четыре я преодолела исключительно на силе воли, а последние круги мои ноги отпахали лишь благодаря допингу.

Если половину кругов наша группа бежала плотной стайкой, протаптывая дорожку, то к финишу мы рассредоточились по всему периметру академической территории.

И я бежала не в хвосте, а примерно посередине нашей вереницы. Дался мне мой средний результат адски тяжело, но когда мимо меня пробежал тот самый хрен, которого я встретила в день прибытия в академию, во мне проснулись скрытые силы!

Моя барсетка на поясе податливо открылась, и в хама полетела тройная порция пастилок зелья эротического сна.

«На-ка! Мне не жалко! У-у-у! Мстя моя будет сладка!» – коварно улыбалась я.

Пастилки благополучно нырнули бегущему бугаю под белую рубашку, в которой он тренировался, и прилипли к его спине.

Всё. Готово. Зелье уже проникло в его кровь. Е-е-е!

И тут этот чертяка обернулся, а я... сделала вид, что вообще любуюсь вьюгой и снегопадом. Очень живописно, хоть пейзаж пиши.

– Ты! – крикнули явно мне. – Имя?

Бли-и-ин! Он остановился и ждёт, пока я добегу до него! И, как назло, не свернуть, не спрятаться, не зарыться в сугроб.

Что делать? Назваться? Или ответить, что с хамами не разговариваю? Но тогда получится, что всё-таки разговариваю...

– Снова попытаетесь выгнать? – попыталась съязвить я, добежав до него и продолжив путь дальше. Ибо если остановлюсь, то всё, мои ноги откажутся нести меня вперёд.

– Я задал вопрос! – очень и очень зло напомнили мне и побежали в одном темпе со мной.

Бугай, несмотря на гору мышц, двигался легко, будто летел по снегу.

– Лия Ферб, – вынуждена была ответить. Может, хоть так он отстанет от меня.

– Курс? Факультет?

– Второй курс лекарского факультета, кафедра зельеварения, – удовлетворила я любопытство хама.

– Откуда перевод?

– Из Зота, – тоже не стала утаивать. Чуйка подсказывает, что моё враньё и увиливания этот чернявый хрен не оценит.

– Это на вас была протекция от профессора де Грасс?

– Э-э... – что? Протекция? А я-то думала, что поступила исключительно собственными силами. И откуда этот мужик знает об этом? Точно секретарь! – Да, – пришлось ответить.

– Ясно, – и громила ветром унёсся вперёд, так что спустя полминуты его силуэт скрылся за снежной пеленой.

Непонятный чувак. Ведёт себя, как будто я распоследняя вещь, а не человек. Впрочем, чего ещё ждать от солдафона? У меня от одной только его угнетающей энергетики дрожь по телу. Или это от усталости? Колени ходят ходуном. Всё-таки десятый круг и эти треклятые сугробы...

Но теперь мне нечего бояться: главный сюрприз я ему преподнесла. Скоро он насладится моим приятным обществом в своих снах и навеки станет моим преданным поклонником! Ох, какие сценарии поведения я вплела в своего фантома! Жесты, позы, мой бархатный соблазнительный голос... М-м-м, влюбишься и женишься!

Нет, про женитьбу я, конечно, утрирую, но суть понятна.

Вах! Я в очередной раз превзошла себя! Не зелье, а произведение искусства!

Даже если наш хам – препод или какой-нибудь помощник ректора, мне его симпатия только на руку.

Интересно, он женат?

Нет, вряд ли. Взгляд раздражённый, голодный, несчастный. Этот экземпляр явно не привык к общению с женщинами.

Но ничего, я его всему научу. От меня равнодушным ещё никто не уходил.

***

Более-менее живыми за завтраком выглядели только старшекурсники, закалённые летней практикой. Остальные пришибленно ворочали ложками в тарелках и не смотрели по сторонам. Кое-кто даже распластался по столу и пребывал в обмороке от переутомления.

Катарина, белая, как заснеженный полигон, уставилась в свою тарелку немигающим взглядом, изображая статую.

– Кэт? – я подтолкнула её. – Ешь!

– А? – подруга встрепенулась и, неловко дёрнув рукой, уронила ложку. – Ой!

Я поймала прибор в полёте и вернула хозяйке.

– Ешь давай.

– Лидия, кажется, я не смогу...

– Ну, значит, возвращаемся домой.

– П-правда? – недоверчиво спросила она.

– Ща! – усмехнулась я. – Только попробуй слиться! Или ты слабачка?

Знаю, некрасиво принуждать, но если я начну ныть вместе с Кэт, она совсем раскиснет. А тут она взяла ложку в дрожащую от перетрена руку и бодренько так начала наворачивать кашу.

А каша вкусная, наваристая, и в тарелке её много. Хоть какая-то компенсация за адское утро.

Ну, и радует, что папуля отменил наши извечные рассветные тренировки. Иначе я сейчас не сидела бы тут такая величественная с прямой спиной.

Мы с Кэт, нарушив негласное правило факультетов, сидели за завтраком вместе. Надо же как-то поддержать подругу. Хотя бы морально, так как вторую бодрящую пастилку давать бесполезно, тренировка уже позади. Допинг – это временное спасение, пока не привыкнем к высоким нагрузкам.

Я уже начала мечтать о том, как весь день проведу в лаборатории Лессара, и тут наш куратор Альфред Грейтон объявил:

– Целители-зельевары, второй курс! Через десять минут общий сбор в холле у статуи Томаса Вилльмана!

Кажется, он был прав, когда говорил, что мы будем его ненавидеть... Учёба ещё не началась, а у меня уже нет свободного времени.

И снова я прошла мимо следящего за мной взглядом Лессара. Странно, что он не подсел к нам с Кэт за завтраком. Ещё я обратила внимание, что в локоть ему вцепилась какая-то блондинистая девица в серой форме с коричневым воротником, что означало, что девица учится на факультете проклятий. Довольно хорошенькая на лицо, прям куколка. Лессар словно не замечал висящую на нём помеху, а вот я – да.

Ах, так, значит? Что ж, зря я волновалась по поводу своей «измены». Похоже, Лессар вообще не парится и не скрывает своей полигамной (кобелиной) натуры.

Я же лицо терять не собираюсь. Мне выгодно пользоваться лабораторией своего конкурента, так что я не выкажу обиды. Хотя обидно, конечно. Никак не могу понять, что за чувства у меня к Лессару.

Куратор Грейтон повёл нас в библиотеку за учебниками. В Северной академии принято получать учебную литературу до начала занятий, потому что первого сентября мы должны появиться на парах полностью готовые учиться.

Нашу с Кэт форму я ещё вчера отправила к нам домой на перекройку под наши мерки, и сегодня после обеда нам должны её прислать. Формально мы соблюдём требования: будем в форме. По факту мы будем носить удобную одежду.

Сейчас на мне были мои любимые ультрамодные треники и облегающая блузка. И я несла себя с гордостью бунтарки и грацией императрицы.

– Почему без формы? – по пути в библиотеку спросила у меня одни из квадратных мускулистых одногруппниц.

– Завидуешь? – я и не собиралась оправдываться перед ней.

– Предупреждаю, что за нарушение правил тебя вышвырнут отсюда быстрее, чем успеешь это понять, – прошипели мне в ответ.

Сколько человек мне уже пригрозило исключением? Я со счёту сбилась.

– Сделаю всё, чтобы не доставить вам такого удовольствия, – усмехнулась я.

– К Лессару лучше не приближайся, если не хочешь облысеть, – меня снова одарили непрошенным советом, и тут я навострила уши. – У него есть девушка. Из родовитых. Сунешься к нему, и она тебя проклянёт, да так, что ты ничего потом не докажешь.

– Как, говоришь, зовут его девушку? – поинтересовалась для общего сведения.

– Шиара де Бо.

– Спасибо.

Надо будет показать этой Шиаре зубки, чтобы не совалась ко мне.

Только вот что странно... Почему Лессар даже не намекнул мне, что не свободен? И как бы так его проучить, не теряя доступа к его лаборатории?

Впрочем, вечером и ночью я работала в лаборатории одна, так и не поговорив с её хозяином. Что сказать? Усиленное зелье равнодушия подозрительно попахивало горелым, и я не рискнула его пить. А надо что-то делать, потому что обычное помогает слабо. Моё тело ломает, душа требует немедленного воссоединения с Наиром.

Шла я к себе в комнату по ночным коридорам в полном одиночестве, если не считать стоящих в каждом коридоре постовых.

Остаток ночи мне предстоял неспокойный, так как я не нашла, куда Дарси дел мой амулет безопасного сна. Спрятал так, что хоть комнату на атомы разбирай.

Я не заметила, как добралась до коридора женского общежития, и он меня встретил истошными воплями первокурсниц:

– А-а-а! – визжали девицы и бежали прямиком на меня.

А за ними по воздуху плыло раззявившее клыкастую пасть привидение и жутенько завывало: «У-у-у!».

Да ладно?!

Глава 33. Разочарование века

Лидия

Первое, что меня насторожило, это паникующие первокурсницы. Никого постарше среди них не было. А значит, что? Правильно! Это розыгрыш. Своеобразное посвящение в адепты. Иначе нас всех уже оглушила бы сирена тревоги.

Кое-кто даже рыдал от ужаса, а привидение, наоборот, ликовало и ещё активнее демонстрировало свои призрачные нечеловеческие зубищи.

Никогда не встречала привидений. Я переключилась на магическое зрение и убедилась, что привидение настоящее, то есть не фантом и не иллюзия.

– Вау! – выдала я, не отрываясь, глядя на патлатого клыкастого дядьку.

Посмотреть было на что: тёмно-серый плащ в стиле академии, строгий чёрный костюм без излишеств, но мастерски скроенный. И всё это полупрозрачное. В общем, мужичок при жизни был явно не из простых.

Отсюда вопрос:

– Зачем вы их пугаете? – обратилась я к привидению, которое, как полагаю, вовсе не было безумным.

И я не ошиблась: на меня обратили такой красноречивый взгляд...

«Ты, жалкая козявка, мешаешь мне работать!» – передали мне мысленный посыл.

Я подняла ладони в примирительном жесте в знак того, что поняла.

Воюще-ревущая вереница покинула коридор, а страшный призрачный дядька, как пастух, двинулся за ними.

Да уж, эта академия умеет удивлять. Чего тут только нет...

Надо будет разыскать привидение и поговорить. Судя по издаваемым им звукам, дядька прекрасно умеет говорить.

***

Мой котопёс при виде меня нырнул под кровать. Знает, зараза, что буду его пытать на предмет артефакта безопасного сна.

Увы, ни полуобморочная Кэт, ни Дарси не помогли мне в поисках подвески. А мне, вообще-то, тоже хотелось спать!

Только я отправилась в душ, как возле моей двери нарисовалась та самая белокурая Шиара.

– Живо свой приворот отменила! – приказным тоном сказала она мне.

Даже не знаю, что меня оскорбило больше: абсурдное обвинение или то, что по мою душу явилась эта дурында. И она всерьёз думает, что мне – мне! – нужен приворот, чтобы влюбить в себя парня?

Отвечать не хотелось, но и молчать глупо. Что бы такого сказать ей, чтобы коротко и исчерпывающе?

– Приворот тут ни при чём. Просто ты разонравилась своему парню, – сообщила ей правду.

– Что ты с ним сделала, гадина? – продолжала истекать ядом блондиночка.

– Аккуратнее со словами. Я и разозлиться могу, – предупредила её.

Шиара что-то шепнула себе в ладошку, и я почувствовала, как на моём лице мгновенно вырастают прыщи. О, богиня, как же банально!

Так же мгновенно я залечила на себе последствия низкоуровневого проклятья, насланного на меня, и с насмешкой посмотрела на девицу.

– Умей достойно принимать поражение, – посоветовала я ей, зная, что пустоголовая девица вряд ли прислушается. – В следующий раз я приглашу на наше с тобой «свидание» ректора. Тебе ясно?

От упоминания о главе нашей замечательной академии проклятийницу перекосило, и теперь она, уподобившись рыбе, открывала и закрывала рот. И лишь спустя полминуты Шиара потрясённо выдала:

– Ты и его тоже? Ты мне ещё за это заплатишь! – и, всхлипывая и заламывая себе руки, унеслась по коридору к себе в комнату, которая, к моему облегчению, находилась далеко от нашей с Кэт.

– Мряф! – высказался Дарси, бдевший за нашей перепалкой, но тут же пискнул и снова юркнул под кровать, только его пушистый мелкий хвостик и лапы мелькнули, исчезая с моих глаз.

А у меня окончательно испортилось настроение и пропал сон.

Сегодня Лессар – разочарование века! Мало того, что он скрыл от меня наличие девушки, так ещё и выбрал себе пустоголовую куклу. В общем, я была гораздо лучшего мнения о нём, а тут... Похоже, выгоднее подмазаться к Фенеку и к ректору и выбить себе разрешение устроить собственную лабораторию.

Не успела я уснуть, как нелёгкая принесла кого? Правильно! Лессара!

– Ты издеваешься? – я, конечно же, высказала недовольство, что ко мне тут таскаются всякие.

– Прости, Лия, но нам надо поговорить.

– Лучше поговори со своей девушкой, которая тебя любит и ждёт.

Нет, про «любит» это я, конечно, загнула. Оно так, к слову пришлось.

– Я расстался с ней, – Лессар потоптался на месте, оглядываясь по сторонам.

Коридор был тих. Видимо, первокурсниц ещё не разогнали обратно по комнатам.

– Может, пустишь к себе? – спросил он.

– Тут постоишь. Я чужих парней, да ещё и обманщиков, к себе не вожу.

– Наши с ней отношения были ненастоящие! – огорошили меня, а я вспомнила весну, когда у меня самой с Ромери было нечто подобное.

– Продолжай, – кивнула ему.

– Сначала впусти внутрь, – обнаглев, Лессар шагнул вперёд и встал вплотную к заслоняющей дверной проход мне.

– Нет. Катарина уже легла.

Лессар скис и отступил.

– Это случилось год назад, – удовлетворил он моё любопытство. – Шиара пришла ко мне и заказала приворотное зелье. Она влюбилась в ректора, но он не ответил на её чувства и сделал это в весьма резкой форме.

– Ректора? Только больная на всю голову может в него влюбиться! – поморщилась я.

– Согласен. Приворотное зелье я варить отказался и объяснил ей, почему. А потом слово за слово, и мы договорились, что будем встречаться понарошку: я буду изо всех сил «светиться» в обнимку с ней перед ректором, а она – снабжать меня редкими ингредиентами для моих зелий.

– А потом?

– А потом мы... Я чувствовал себя одиноким и Шиара тоже. Было время, когда наши отношения были похожи на настоящие. Но потом она начала считать меня своей собственностью и даже заявила, что после окончания академии мы поженимся: мне достанутся деньги и графский титул, а ей – личный зельевар.

– И ты согласился? – кажется, моё разочарование, разлившееся по воздуху, настолько загустело, что его можно потрогать.

– Не согласился, но и не отказался. Я был потерян, хаотически болтался туда-сюда, как неприкаянная душа. А потом я встретил тебя, и мир для меня обрёл краски.

Бла-бла-бла. Не хочу никого спасать. Если только Наира. А вот Лессара – точно нет.

– Ты должен был рассказать мне всё с самого начала! – зло ответила я.

– Знаю. Но я боялся тебя потерять, так и не обретя.

– Уходи, Лессар. Сегодня ты сделал мне больно, а твоя безмозглая подружка одарила меня самым банальным на свете проклятием.

– Лия, прости меня.

Прощу. Когда отомщу.

Я захлопнула дверь перед его носом и устало свалилась в кровать. Сил не осталось даже на переживания, поэтому сон очень скоро поглотил меня.

А там...

***

На этот раз тёмно-серая комната встретила меня пустотой. Наира в ней не было.

Странно. Такого ещё не случалось.

Я села и принялась ждать. Возможно, он ещё не лёг спать? Или решил перейти в режим ночного бдения, чтобы оградить меня от своего ночного общества?

Что ж, нет так нет. В серой комнате, конечно, обстановка хуже, чем в зелёных эльфийских долинах, но здесь мозги соображают куда живее. А значит, потрачу свободное время на размышления. Я же всё равно сплю и вроде как отдыхаю.

А подумать есть над чем. Во-первых, избавиться от нежелательных людей: Шиары, Тули, чернявого громилы и даже Лессара, ибо он разочаровал меня. Во-вторых, завтра первое сентября, и нам с Кэт нужно как можно скорее влиться в здешний ритм жизни.

К слову, учебную форму нам перешили превосходно! Всё по фигуре, нигде ничего не топорщится и не висит мешком. Кэт даже покраснела от созерцания своей безупречной точёной фигурки в зеркале.

К учёбе готовы!

Нам осталось только натренироваться и подстроиться под здешние правила. Чую, что с этим возникнут проблемы. Очень уж многое мне хотелось бы переделать.

В-третьих, мне не дают покоя загадки: кто устроил землетрясение? Кто такой Наир и где он? Чую, что где-то рядом. Неужели в подземельях гарнизона в самом деле держат дракона из другого мира? И если да, то как зверюга связана с Наиром? И как мне туда пробраться? Любопытно же!

Пожалуй, нужно познакомиться с академическим привидением. Оно наверняка знает массу секретов заведения, раз имело честь умереть здесь. В смысле, его тело умерло, а привидение как раз живёт и вполне себе летает.

Дум моих хватило часа на два по здешнему времени. Я уже успела заскучать, когда пространство на середине комнаты пошло волнами и принесло ко мне Наира.

– Привет, – на этот раз я поздоровалась первая.

– Я думал, мы больше не увидимся, – он не спешил подходить. Стоял истуканом и смотрел на сидящую меня с высоты своего роста.

– А я уже успела заскучать здесь. Так что мы вполне могли разминуться.

– Дела не отпускали. Прости, – снова было сказано предельно сдержанно.

Мне уже до чёртиков надоели все эти «прости» и дистанцирование. Что Лессар, что Наир. Да что, блин, происходит? От меня плохо пахнет? Или меня прокляли чем-то забористым, а я не заметила? Или кто-то напоил моих мужчин отворотным зельем?

Ну, бред же!

– Ты нашёл способ избавиться от наваждения?

– Держусь на силе воли, – грустно улыбнулись мне. – Вдруг твоя привязка ещё не окончательная? Перед сном я искал информацию по эльфам в библиотеке. Ожидаемо не нашёл ничего про привязку через сон.

– Да, мой случай уникален. Я тоже искала.

– Меня разрывают противоречия, – признался Наир и сел напротив меня в позу лотоса. – С одной стороны, я должен избавить тебя от себя, чтобы не навредить тебе. С другой, меня болезненно тянет к тебе и всё время кажется, что ты где-то рядом. Абсурд, конечно... Ты наверняка сейчас находишься в другом государстве.

– Возможно, – пожала я плечами.

– Или нет? – испытующий взгляд на меня.

– Если мне не изменяет память, мы с тобой пользовались услугами одного и того же зельевара. Значит, ты где-то в Оросской империи?

– Оросская империя огромна, – не стал отрицать он.

– Да, ты прав. Возможно, тебе лучше не знать, где я сейчас? А то вдруг я в минуте ходьбы от тебя?

– Это вряд ли. В минуте хода от меня нет молодых женщин, тем более эльфиек.

– А в двух минутах?

– Дарси, ты меня сейчас дразнишь? – как-то устало спросил он.

– Да. И напоминаю, что я всего в двух шагах от тебя, и время бежит, а завтра рано вставать...

Тут Наир задумчиво замер:

– Вчера нас одновременно выбросило из сна гудком побудки... Дарси, скажи мне, где ты сейчас находишься? Это не может быть совпадением!

– Увы, это как раз было всего лишь совпадение, – вдохновенно соврала я, ибо пока не выясню, кто на самом деле Наир, не откроюсь ему. – Меня папа разбудил на утреннюю тренировку. Нас натаскивают с детства, не давая поблажек даже по выходным.

– Оно и к лучшему, – сказал мой мужчина, а прозвучало, как будто он только что похоронил любимого пса, который умер от старости и был для него единственным другом.

– Что-то мне подсказывает, что мы ещё встретимся. Вот, интересно, узнаешь ли ты меня?

– Знаешь, там, где я живу, нет ни одной чистокровной эльфийки. Я их никогда не видел. Только полукровок.

– Хм-м... – протянула я. Пожалуй, оставлю Наира в неведении о моём на три четверти человеческом происхождении. – Тогда, боюсь, ты примешь за меня первую попавшуюся эльфийку.

– Вряд ли меня будет тянуть к чужой женщине.

– Думаю, нас ждёт интересная история.

– Дарси, ты ещё слишком юна и мечтательна, – с грустью ответил Наир. – Если мы встретимся и узнаем друг друга, это всё только усложнит.

– Не будь наивным, Наир, – слегка скаламбурила я. – Неужели ты думаешь, что я так и оставлю нашу с тобой ситуацию?

– Я бы предпочёл, чтобы хотя бы ты была счастлива.

– О, уверяю тебя, я создана не для того, чтобы страдать, – усмехнулась я, как вдруг почувствовала, что моё физическое тело нещадно теребят чьи-то мелкие зубки и меня начинает выбрасывать из сна. – Ах ты, паразит! Да что тебе опять от меня нужно?! – выпалила я напоследок, совершенно не подумав, насколько двусмысленно это прозвучало.

***

Наутро я всерьёз усомнилась в том, что не создана для страданий. Оные продлились полтора часа, и после вчерашней адской тренировки сегодня было ещё тяжелее.

Группа первокурсников недосчиталась на линейке двух девиц и одного парня. Моя группа стояла рядом с ними, и я слышала, что кое-кто до смерти испугался привидения, а кому-то слишком тяжело далась утренняя «зарядка».

Сегодня куратор Альфред Грейтон дал нам пятнадцать разминочных кругов по территории академии, а после прогнал нас по всем видам физических тренировок, какие были на вступительном экзамене.

– Ничего личного, – пояснил он. – Просто я хочу, чтобы у моих подопечных были высокие результаты, и тогда я получу офицерский чин.

Замечательно. Пошёл по головам-бам-бам ради благой цели. И самое противное, что я его в какой-то степени понимаю.

В общем, Северная академия познакомила меня с телесными страданиями, но даже теперь, сидя в столовой за завтраком, я не готова была всё бросить и вернуться домой. Здесь океан загадок, не разгаданных мной!

– Ты-ы-ы! – прозвучало потусторонним голосом, и из моей тарелки с остатками каши высунулась призрачная голова.

А вот и ключ к разгадке тайн!

– Ну, я, – я попыталась скрыть радость от встречи с призраком.

Кэт тихонько испуганно всхлипнула, но на большее её не хватило.

– Не боиш-шься? – осведомился у меня призрак.

– А стоит? – я изогнула бровь, наблюдая, как призрак «садится» на стол, игнорируя стаканы с какао, которые сейчас находились как раз в области его, так сказать, таза. Смотрелось, как будто наши напитки зашиты в его полупрозрачное тело.

– Несомненно! – воскликнул призрак.

– Тогда сожалею, что не могу вас порадовать своим страхом, – мило улыбнулась ему. – Возможно, я могу быть полезна в чём-то другом?

Вот тут призрак удивился и молча уставился на меня, а я продолжила устанавливать контакт.

– Меня зовут Лия Ферб, второй курс зельеварения.

– Сэр Гамильтон, – призрак вытянулся в воздухе в полный рост и отвесил мне неглубокий, но достаточно уважительный поклон.

– Приятно познакомиться с вами, сэр Гамильтон, – и тут я была искренна.

Да здравствует ключик ко всем тайнам академии! Чувствую, мы с привидением станем лучшими друзьями!

Глава 34. Где всё вообще непонятно

Лидия

После завтрака, который кончился как-то слишком быстро, нам с Катариной пришлось расстаться. Совместных пар у нас будет мало: только физподготовка, строевая подготовка, боевая магия, военный этикет и бытовая магия. По всем остальным предметам наши курсы занимаются отдельно.

На мою подругу больно было смотреть. Она шла и у неё подгибались ноги. Кэт даже не заметила, как я прилепила ей на запястье вторую пастилку эликсира бодрости. Ибо, боюсь, без него Кэт свалилась бы в обморок по дороге в аудиторию.

Даже я не выдавливала из себя лживую улыбку. И плечи мои не то чтобы ссутулились, но уже не демонстрировали грацию.

Сэр Гамильтон покинул меня, провалившись в пол и заверив напоследок, что давно ему не попадался такой интересный собеседник, и мы ещё о-бя-за-тель-но поговорим.

По дороге к месту проведения моей первой в этой академии пары меня догнал Лессар.

– Лия! Лия, подожди! – он поравнялся со мной. – Ты даже не поздоровалась со мной сегодня.

– Не заметила, – и это, кстати, чистая правда.

– Я порвал с Шиарой. Окончательно. Я хочу быть с тобой, Лия. Только с тобой.

– А я ненавижу враньё.

– Я тебе не врал, а всего лишь недоговаривал.

– Иди лесом, Лессар, – оп, снова каламбур получился!

– Я понял тебя. Поговорим позже, – и он свернул в соседний коридор.

Лессар Мейо

Да уж. Я и недели не провела в этих стенах, а всё уже донельзя занимательно.

Спустя десять минут в аудиторию вошёл профессор Грю Фенек, кругленький очкастый старичок с улыбкой наоборот, то есть застывшим на губах унынием.

Адепты встали, приветствуя грозу академии, который больше походил на хому-переростка.

– Здравствуйте, садитесь, – проскрипел Фенек.

«Богиня! Он мне уже не нравится!» – подумалось мне, но я сделала над собой усилие и принялась искать в преподавателе хоть что-то положительное. И нашла!

Ум. Что ни говори, а Грю Фенек умён в области зельеварения. И на сделку с совестью не идёт – проверяет выданные им знания скрупулёзно, выявляя малейшие пробелы. Всё это я знаю о нём по отзывам его бывших студентов и коллег.

– Не будем терять время и сразу перейдём к непростой программе второго курса. Уверен, все вы осознанно выбрали кафедру зельеварения лекарского факультета, и случайных людей, не способных к постижению столь точной и сложной науки, здесь нет. Знакомиться не будем, ваши лица я запомнил с прошлого года, за исключением... – профессор посмотрел на меня. – Вы, как понимаю, здесь по протекции профессора де Грасс?

Я встала и представилась как подобает:

– Лия Ферб, перевелась в Северную магическую академию Томаса Вилльмана из Магической академии Максимилиана де Таура.

– Мне поразительно знакомо ваше лицо... – прищурился Фенек.

– Мы абсолютно точно никогда не встречались, профессор, – ответила я.

– Верю. Верю. Садитесь! – и он вернулся к вещанию: – Сначала мы повторим классификацию зелий по форме выпуска. О ней нам расскажет Сандро Бёрк.

Со скамьи справа от меня поднялся невзрачный русоволосый парень и таким же бесцветным голосом ответил:

– Зелья делятся на две категории: для приёма внутрь и наружные. Для приёма внутрь – питьевые и твёрдые в форме таблеток, – и умолк.

– Всё? – уточнил Фенек.

– Д-да, – замялся адепт.

– Ответ Бёрка дополнит Лия Ферб, – угрюмо сообщил профессор.

– Зелья для приёма внутрь – это сваренные эликсиры, суспензии, спиртовые настойки, растворимые порошки, таблетки и даже густые субстанции. К наружным относятся мази, растирки и... – язык чуть не повернулся рассказать о пастилках, но я вовремя осеклась.

– Что «и»? Или вы изобрели новый вид наружных зелий? – натурально съязвил Фенек.

И тут меня бомбануло.

– Профессор, я хотела бы поговорить с вами об этом после занятий.

– Если рассчитываете удивить меня, то уверяю: за десятилетия преподавания я наслушался всевозможных глупостей, и ваша станет очередной. Так что рекомендую как следует подумать, прежде чем говорить мне.

– Уверена, вам будет интересно это услышать.

– Ближайшее свободное время у меня будет в пятницу в шесть вечера. Найдёте меня на кафедре, если вам действительно есть что сообщить мне.

– Я приду, – ответила ему.

Фенек неохотно кивнул и продолжил расспрашивать адептов по изученному в прошлом году материалу.

А я... Я, конечно, знала, что наш профессор зельеварения тяжёлый человек, но что он такой токсик, меня не предупреждали.

Ничего, так даже интереснее будет покорить его чёрствое сердце. Нет, я, разумеется, не стану «одаривать» его пастилками эротического сна, всё же он дядечка сильно в возрасте, и это попахивает извращениями. Но утроить ему оргазм мозга – это в моих силах. И намерениях.

Фенек – тот человек, которого во что бы то ни стало нужно расположить к себе. И я это сделаю.

***

В Северной академии всё не как у нормальных людей, и сегодня я в этом убедилась. А всё почему? – да потому что линейка в зале для торжеств состоялась после занятий, а не перед ними.

Напутствовал на успешную учёбу нас всё тот же Бартоломью де Уолш:

– Сегодня мне выпала честь объявлять начало нового учебного года, – прозвучал его усталый и почти старческий голос, да и сам вещатель выглядел совершенно не торжественно, будто всю ночь отбивался от назойливого привидения. – Я буду краток. В это непростое время от каждого из нас требуется максимальная самоотдача и порой даже жертвенность. Я желаю вам проявить себя доблестными и сильными воинами, верными детьми отечества. Во имя процветания государства и мира во всём мире!

Всё равно не понимаю, как можно запасть на этого морщинистого колченогого дядьку? Не в обиду ему будет сказано...

Тут как по волшебству мой взгляд выхватил в толпе Шиару де Бо, бывшую теперь уже девушку Лессара.

Та брезгливым взглядом провожала уходящего со сцены ректора. И пусть меня черти утащат к себе в подземный мир, если я не права, но влюблённостью тут и не пахнет!

– Где же Эдриан? – простонала Шиара, с тревогой глядя на свою подружку.

– Может, занят в гарнизоне? – подбодрила Шиару та.

А я ничего не поняла. Она что ли в третьего кого-то влюблена? Какая любвеобильная девица!

***

После обеда к нам в комнату порталом пришёл папа – проведать меня и спросить, как впечатления.

– Судя по разобранным вещам, возвращаться домой вы не собираетесь? – в полушутку осведомился родитель.

– Не дождёшься, – проворчала я, обнимая папулю. – Здесь ТАК интересно! Я ни за что не вернусь домой! И объясни мне, пожалуйста, почему перед ректором ты назвался моим братом?

Этот конспиратор хренов игриво дёрнул плечами и не ответил!

– Я знаю, что ты что-то задумал! – раздраконилась я. – Неужели... Неужели мама отпустит тебя учиться вместе со мной?

– Уже отпустила.

– Че-его-о??? – кажется, у меня даже голос осип от шока.

Я, конечно, папулю люблю, но я, вообще-то, сюда сбежала от круглосуточного родительского бдения! Мне через двадцать дней исполнится восемнадцать! Хватит уже меня пасти!

– А как же дела герцогства? Ты не боишься оставлять маму одну? – уцепилась я за соломинку.

– Вечером я буду возвращаться порталом домой, – сообщили мне. – В остальном поможет Альбарган, Терн и твоя бабушка.

Ну, блин. Судя по довольной физиономии моего родителя, отговорить его – дело безнадёжное. И если уж дедулю с бабулей впрягли помогать, то они всерьёз заморочились.

– Я пришёл узнать, как у тебя дела. Сними скрывающий ауру артефакт, я посмотрю.

Увиденное папу не порадовало. Он так печально на меня посмотрел, что я уже решила, что мне впору заказывать гроб и саван.

Впрочем, в мутном убогоньком зеркале я и сама разглядела свою огненно-алую ауру. Без зелья равнодушия я лежала бы на кровати и плакала. Утрирую, конечно, но меня моё состояние сейчас отнюдь не порадовало.

– Лия, ты снова виделась с ним?

– Во сне пару раз. Дарси сорвал с моей шеи цепочку с артефактом и так спрятал её, что я два дня не могу найти, – призналась ему.

Папа недовольно сжал губы, что-то припомнил и произнёс незнакомое мне заклинание, от которого в воздух взмыла половая доска, а из-под неё вылетел мой кулон безопасного сна.

– Ура! Спасибо! – обрадовалась я.

«Р-рмяф!» – протестующе рявкнул Дарси и чёрной пушистой тучкой закружился у моих ног.

– Не смей больше прятать артефакт! – пристрожила я зверя. – Вот повешу на шею пудовую цепь, чтобы ты не разгрыз! И вообще: ты же мой фамильяр! Как ты мог, Дарси?

– Тебе не кажется странным, что он целенаправленно сорвал с тебя именно этот артефакт?

– Кажется, – тяжко вздохнула я. – Не фамильяр, а насмешка богини! Такое чувство, что сама вселенная толкает меня навстречу этому неизвестному человеку!

А вот говорить, что он где-то рядом и что я из рук в руки передавала зелье его маме, пока не буду, иначе папуля меня департирует.

– Ты точно не видела этого человека в реальной жизни? – ещё раз поинтересовался папа.

– Точнее не бывает! – с уверенностью отрапортовала я, а у самой в мыслях поселились сомнения.

Мы с ним могли где-то пересечься. И странно, что моя привязка не просигналила. Насколько мне известно, любовь-судьба недвусмысленно указывает на объект обожания.

С момента попадания в Северную академию я ни к кому не испытывала непреодолимой тяги, даже к Лессару. Лишь в самом начале у меня возникло мимолётное восхищение чернявым громилой, но и оно сдулось, едва этот хам раскрыл рот. Теперь он меня просто бесит. Чтоб я ему мерещилась днём и ночью!

– Лия, нельзя, чтобы твою истинную ауру кто-то увидел, – покачал головой папа. – Кулон на груди привлекает слишком много внимания, и его можно сорвать. Я предлагаю поместить его к тебе в тело. Он достаточно миниатюрный и не причинит неудобства.

– Не хочу-у-у...

– Учиться здесь хочешь?

– Угу...

– Тогда снимай китель с рубашкой.

– Э-э... – что, прямо перед ним оголиться?

Нет, конечно, я папу тоже видела без одежды, но сама как-то не планировала обнажаться.

– Лия! – строго рявкнул он. – Я помещу кулон под мышку. Сними верхнюю одежду, чтобы не запачкать её кровью.

Папа всё сделал быстро: простерилизовал артефакт, кинжал и нужный участок моей кожи, затем вогнал в меня остриё, поместил в рану предмет и мгновенно залечил. На всё ушло меньше минуты.

– Не мешает? – осведомился после того, как осмотрел место недавнего разреза.

– Вроде бы нет.

– Вот и отлично. Пока походишь так и никому не будешь болтать про этот артефакт. И про свои сны ты тоже всё знаешь.

– Знаю, папочка, – закатила я глаза. Вот, не люблю, когда со мной разговаривают, как с маленькой.

– Запомни, меня зовут Лиэль, и я тебе не папочка, – напомнил он.

– И сколько же тебе лет, дорогой братец?

– Хм-м... – он задумался. – Скажем, тридцать два?

– Почему же не двадцать? – ну, как тут не поддеть? Папуля же у меня моложавый, тут уж ничего не сказать.

– Нет. Для двадцатилетнего у меня в голове недостаточно дури, – с этими словами он подошёл к Кэт, которая обмороком сидела на своей кровати, и залечил ей болящие от перетрена мышцы. Та поблагодарила и не без папиной помощи уснула.

– Раз тебе не по душе студенческая дурь, что ж ты отказался от индивидуального домашнего обучения?

– Разве домашнее обучение может сравниться с живой шумной атмосферой академии? Не ты ли всё лето пела мне эту песню?

– Допелась... – вздохнула я.

– Я начну учиться со второго полугодия. Надеюсь, в течение первого семестра ты не натворишь бед.

Ой, зря папуля надеялся. Зря!

***

Вечером академию снова трясло. Не так сильно, как в прошлый раз, но всё же стекло у нас в оконной раме пустило кривую трещину.

Папа к тому времени, к счастью, уже отбыл, иначе пришлось бы отвоёвывать у него право остаться здесь.

Зато прибежал Лессар. Нашёл повод явиться.

– Лия?

– Чего тебе?

– Я не могу перестать о тебе думать. Пожалуйста, прости меня. Я должен был рассказать тебе обо всём с самого начала. Виноват.

– Слушай, меня бабники и изменники не привлекают, так что валил бы ты...

– Я не бабник и не изменник. С Шиарой я всё равно бы расстался.

– Можешь говорить всё, что захочешь. Я тебе не верю, – увы, моя попытка захлопнуть перед его носом дверь потерпела неудачу.

– Лия! – и тут меня поцеловали. Нагло. Соблазнительно. И очень-очень сладко.

– Чёрт бы тебя побрал, гадёныш! – тихо выругалась я, оторвавшись от его губ, но тут меня захлестнуло дурью, и я сама притянула Лессара обратно к себе.

– С ума по тебе схожу... – простонал он и потёрся о мой живот окаменевшим пахом. – Лия, я хочу, чтобы ты официально стала моей девушкой.

А что? Пока папа не видит – можно! Мне же надо как-то выбросить Наира из головы. Клин клином вышибают.

Кажется, я пошлятину сказала. Ну, да ладно, моя крыша всё равно отправилась в полёт.

***

Мы целовались в нашей с Кэт комнате, пока моя подруга спала глубоким сном. И от непоправимого меня на этот раз спас сигнал отбоя. Через две минуты ни одной особи мужского пола на женском этаже быть не должно.

Любопытно, что девушек с мужского этажа никто не гонит. В общем, гендерное неравенство налицо.

– Умоляю, пойдём ко мне? Или в лабораторию? – простонал мне в губы Лессар.

А в лабораторию мне как раз надо!

«Р-р-р! Мяф!» – запротестовал Дарси моим крамольным мыслишкам и оскалил свои крошечные зубки, глядя на Лессара.

– Похоже, я ему не нравлюсь, – заметил мой предположительно парень (я ещё не решила).

Подозреваю, что мой Дарси каким-то образом встал на сторону Наира. Абсурд, на первый взгляд, но с фактами не поспоришь.

Дарси

Как бы в подтверждение моего умозаключения академия снова сотряслась от подземных толчков.

– В который раз нам мешает землетрясение, – напряжённо выдохнул Лессар. – Если усилится, придётся снова эвакуироваться.

– Идём в лабораторию. Мне нужно поработать.

Не лучшая, конечно, идея – варить зелья во время землетрясения, но яверю, что сейчас всё утихнет.

– А как же... – мне уткнулись носом в висок.

– Давай не будем торопиться, – предложила ему, ощущая внутреннее согласие своей интуиции.

– Ладно. Прости. Просто я ещё никогда в жизни так не влюблялся.

– Иммунитет не выработался?

– Я сражён. Наповал, – подтвердил Лессар и стрельнул в меня потемневшим взглядом.

О, Лорена, какой же он притягательный... Серая рубашка нараспашку, под ней чёрная обтягивающая майка...

Тёмно-серый цвет рубашки напомнил мне стены той самой комнаты из сна, и я мысленно рухнула с облаков на земную твердь.

– Идём в лабораторию, – сказала я, отстранившись и хватая со стула свою сумку.

Меня бережно взяли за руку и повели, будто я не знаю пути. Вот, любят мужчины примерять на меня роль маленькой беззащитной девочки. Ну, и пусть.

– Ты согласна стать моей девушкой? – спросил по пути Лессар.

Хороший вопрос. Мои причины для отказа в то же время являются аргументами к согласию.

Мне ни в коем случае нельзя привязываться к Наиру! Потому что я знаю, как незавидна судьба жертв любви-судьбы.

Но Лессару я ответила так:

– Завтра решу.

– Сомневаешься?

– А не должна?

– Что ж. Хорошо. Подумай. Но сразу предупреждаю: я тебя нашёл, и я тебя не отпущу. Ты моя, Лия, – проговорил он всё это, безотрывно глядя мне в глаза. – К тому же я здесь один такой, и среди адептов у меня нет достойного соперника.

– Ну, если даже Шиара влюбилась в старика-ректора, то, пожалуй, верю.

– Не такой уж он и старый, хотя никто точно не знает, сколько ему лет, – пожал плечами Лессар. – Давай сейчас не будем о нём. Чем дольше мы его не видим и не слышим, тем лучше, поверь мне.

Верю.

В этот вечер и ночь я сварила зелье-иллюзию для незабвенной «крошки» Тули. Ибо обиды забываются лишь после отмщения.

Богиня, с какой любовью я раскатывала по пастилкам зелье под кодовым названием «лошадиная любовь»!

Стоит мне прилепить к её коже пастилку этого зелья, и наша незабвенная Элизабет Тули повсюду будет видеть... лошадок, делающих новых лошадок!

Вдохновляющее и настраивающее на особый лад зрелище! Я сама видела этот процесс у нас в конюшне. Собственно, оттуда и скопировала образы.

Действие иллюзии продлится сутки и не причинит никакого вреда, кроме морального. Идеальный вариант. Специально для тебя, дорогая моя «крошка»! Я всё-ё-ё помню...

А утром во время печального завтрака (ибо мои трясущиеся от перетрена конечности самолечению не поддавались) я согласилась стать девушкой Лессара. Надеюсь, на этот раз мои отношения не завершатся изменой и предательством.

***

Спустя три недели я поняла, что влюбилась. Лессар подобрал ключи к моему сердцу, вёл себя безупречно, окружал заботой, словно я его главное сокровище. Чертовски приятное чувство...

Мы прямо-таки сходили с ума друг по другу, не переходя грань, так как решили подождать моего совершеннолетия. И вот двадцать первого сентября мне стукнуло восемнадцать.

В этот день меня поздравили все: первой, ещё в полночь, порадовала Кэт, которая каким-то чудом доделала работающий в любых условиях артефакт личины; перед рассветом порталом пришёл папа, один, потому что у мамы нет пропуска в академию, и тоже поздравил меня; ну, а перед утренним построением ко мне забежал Лессар и зацеловал так, что я всю тренировку порхала, как пташка, без устали.

День начался великолепно, даже несмотря на то, что...

Я по-прежнему стаканами, как компотик, попивала зелье равнодушия и надевала артефакт безопасного сна ночью, чтобы выкинуть из своей жизни Наира. Потому что у меня своя жизнь, и становиться чьей-то рабыней я не собираюсь.

В остальном всё было прекрасно: мы с Кэт влились в учёбу и притерпелись к убийственным тренировкам.

У меня даже состоялся разговор с почтенным Грю Фенеком! Я-таки удивила, изумила, шокировала старика! Результатом стало отнюдь не то, на что я рассчитывала: вместо помощи с патентованием зельевых наружных пастилок мне настоятельно посоветовали сохранить своё изобретение в тайне, так как оно, попав в плохие руки, загубит множество невинных жизней. Я раньше не думала в таком ключе, но к профессору прислушалась.

После беседы об ингредиентах, добываемых со дна моря, Фенек полюбил меня как родную и даже предложил похимичить вместе. А уж когда он узнал, что его любимчик Лессар – мой парень, то и вовсе превратился в божий одуванчик в солнечных лучах.

В общем, права была Талиса де Грасс: Фенек душка!

***

Первый вечер моего совершеннолетия обещал стать пропуском в мир сексуальных наслаждений. Я, по своим незабвенным снам зная, насколько сладка близость, предвкушала нашу первую с Лессаром ночь.

Мой парень уезжал в Нортмор до вечера, чтобы купить мне подарок, а я выбежала на крыльцо встречать его, когда он прислал мне магвестник, что подъезжает.

Мороз придал нашим жарким поцелуям толику остроты. Мы набросились друг на друга, как изголодавшиеся друг по другу любовники. Впрочем, я недалека от истины.

– Лия... Лия, стой... – неохотно оторвался от моих губ Лессар и достал из-за пазухи маленькую квадратную коробочку. – Это тебе. С днём рождения, любимая.

Мне не хотелось прерывать ласки, но надо же уважить старания Лессара и открыть его подарок.

В коробочке лежало кольцо-артефакт.

– О... – удивлённо выдохнула я. – Вестник опасности?

– Да. Оно чувствительно даже к мелким воздействиям, – подтвердил мой парень. – Наденешь?

Я, конечно же, надела, хотя в вопросах безопасности (за исключением снов) привыкла доверять собственному чутью.

Кольцо тут же завибрировало.

– Ну, вот, – рассмеялась я. – Тут повсюду опасность!

– Оно подаёт сигнал в твоё сознание, откуда исходит угроза.

Я прислушалась к ощущениям и с уверенностью ответила, указав в темноту полигона:

– Оттуда!

– Не бойся, я сумею тебя защитить, – меня снова сжали в крепких объятиях, как маленькую беззащитную девочку, и поцеловали.

Как вдруг моё новое кольцо начало бить меня током! И тут же наши нежности нарушил тот самый хам, который пытался выгнать меня из академии в день нашего с Кэт прибытия.

Принесла же его нелёгкая!

– Относительно, – это слово он выделил, – свободное время выделяется адептам для подготовки к занятиям и оттачивания искусства боя.

Мужик, ты припух что ли? Вечер уже. Скоро отбой, а у нас ещё первый секс впереди. Какое, на фиг, оттачивание боя?!

Я не смогла смолчать.

– Между прочим, никакая, даже самая углублённая учебная программа, не будет эффективна, если лишить адептов отдыха и свободного времени.

– Да неужели? – ядовитое.

– Это элементарный здравый смысл! – я гнула свою линию. – И если у вас нет личной жизни, завидуйте молча!

– Лия, молчи! Это ректор... Сейчас вкатит нам наказание, – запоздало шепнул мне Лессар.

В смысле ректор? А старикан де Уолш тогда кто?

– Адепт Мейо, к бою! – скомандовал этот... завистливый изверг. – А вы, адептка, будете ассистенткой. В смысле, судя по вашей форме, поработаете сегодня целителем.

Я не согласна! Но меня, увы, никто не спросил.

Так как оружия у Лессара с собой не было, поединок намечался магический. Учитывая, что кое-кто поставил цель нас проучить, Лессару не поздоровится.

Так и вышло.

Мой парень улетел в ближайший сугроб от первого же удара.

– Где твой щит, чёрт тебя дери?! Враг не станет ждать, пока ты закончишь плетение! А ну встать, адепт!

Клянусь, щит у Лессара был, но он разлетелся вдребезги от удара. Чёрт, да этот чувак псих!

Лессар перетёк в вертикальное положение, но ссутулился, одной рукой держась за рёбра.

Чернявый громила позволил ему сформировать боевое заклинание, но, стоило Лессару запустить им в цель, ударил сам.

Всё это время я стояла не жива не мертва на крыльце и не решалась вмешаться. Да мне и не позволили бы.

После второго удара Лессар безвольной тряпочкой свалился на снег и больше уже не встал.

– Адептка, ваша очередь. Советую приступить скорее, пока он не окочурился на морозе. С такими травмами у него десять минут, не больше.

– Это жестоко!

Изверг усмехнулся.

– Жизнь вообще жестокая штука. Сегодня вы нарушили правило академии, запрещающее адептам прилюдные непотребства. Наказание вам обоим: мыть зал для поединков. Вы по нечётным дням. Адепт Мейо по чётным.

Что?! Какое, на фиг, непотребство? Мы всего лишь обнимались и целовались! Мы оба были в одежде! Ещё это наказание, чтобы у нас совсем не оставалось времени друг на друга...

Пока окутывала Лессара тепловым пологом и сращивала сломанные кости и повреждённые ткани, ругала бугаистого хама всеми эпитетами, почерпнутыми из забористого лексикона конюхов.

Как говорят рабочие ребята в моём родовом замке: «С днём рождения, ёпта!»

Прошу простить мне мою фривольность, но у меня сегодня именно такой день совершеннолетия.

Этот ректор – омерзительно мерзкий мерзавец! Зря он не ответил взаимностью на чувства Шиары. Так бы сплелись две змеюки в тугой клубок и отравляли бы друг друга ядом.

____________

Дорогие мои, я сделала визуалы героев в отдельном блоге. Вы можете посмотреть их в моём профиле на е (в аннотацию ссылку на блог не вставить, т.к. портал удалил эту опцию). Визуалы будут пополняться по мере появления в сюжете новых героев. В общем, заглядывайте в него время от времени.

Глава 35. Непреодолимый запрет

Лидия

Мой день рождения закончился в лазарете, куда я привела пошатывающегося от магического истощения и недолеченных ран Лессара.

– Прости, это всё из-за меня, – призналась я, полагая, что ярость ректора связана с эротическими снами со мной в главной роли. Ведь там-то я целовала его, а не своего парня. Может, этот хам размечтался и попутал сны с реальностью?

– Нет! Нет, маленькая моя, – Лессар печально-ласково посмотрел на меня. – Ректор меня терпеть не может. Это давняя история. Если бы не профессор Фенек, я бы и до третьего курса не доучился бы.

Оп-ля! Интересно...

– Чем ты ему не угодил?

– Два года назад я имел неосторожность сварить на заказ одно зелье...

– Дай угадаю: заказчицей была Шиара?

Лессар кивнул.

– Ну, и кто был адресатом, тоже можешь догадаться, – добавил он.

– Погоди, а как она планировала опоить этого... – даже слов не могу подобрать, как обозвать гада.

– Это были уже не мои проблемы. Если бы я знал, как Шиара меня подставит, отказал бы ей, даже несмотря на десятикратно увеличенную цену.

Я присвистнула.

– Но ты не только продался за денежки, но ещё и начал с ней встречаться в благодарность за подставу, – проехалась я по больному месту.

– Мне тогда позарез нужны были деньги на... – он отвёл взгляд, не желая рассказывать.

Чуйка подсказала мне, что тут какая-то грустная история.

– Твои родные оказались в беде?

– Мама. И наш дом, – подтвердил он мои догадки.

– Если не хочешь рассказывать, я не настаиваю.

– Нет, я хочу... Лия, за эти недели ты мне стала родной, будто я знаю тебя всю жизнь. Я доверяю тебе, как себе. Я... – проницательный взгляд мне в глаза. – Люблю тебя.

О, богиня... Кажется, мне кровь прилила к лицу. Лессар говорил искренне, и я ему поверила каждой клеточкой своего тела. А ещё моя душа откликнулась взаимностью, и это радовало. Не могло не радовать, ведь я почти смирилась, что у меня любовь-судьба к Наиру! И тут, оказывается, во мне расцвела новая любовь: здоровая и взаимная. Я была бы сейчас абсолютно счастлива, если бы не психованный ректор, обломавший нам первый секс.

Лессар...

Говорят, люди, предназначенные друг другу, созвучны и похожи, как брат с сестрой. Что называется: «Смотрюсь в тебя, как в зеркало». Если этому верить, то мы с Лессаром абсолютно точно половинки одного целого.

– Лессар... – произнесла я тихо.

– Я не жду от тебя ответного признания, – улыбнулся он.

– Я тоже люблю тебя. Во мне родилось это чувство. Ты моя родственная душа, и я счастлива, что мы встретились, – я прижалась к нему, чтобы поцеловать, но он вдруг болезненно простонал. – Ой! – пришлось тут же отстраниться.

– Всё в порядке. Видимо, остался болевой синдром, – Лессар даже попытался криво улыбнуться.

– Значит, придётся сдвинуть наше единение до лучших времён, – вынуждена была признать я.

– Пожалуйста, побудь со мной? – просьба была похожа на мольбу, и сам Лессар лежал весь такой бледный, ослабленный. Ну, как тут уйдёшь?

– Конечно! – я ободряюще сжала его кисть.

– Тебе понравился мой подарок?

– Очень! Но, Лессар, он стоит целое состояние. Если у твоей семьи проблемы с деньгами, не стоило тратить их на меня.

– Ты теперь тоже моя семья. К тому же мои дела сейчас идут куда лучше, чем два года назад. Мне действительно хотелось сделать тебе приятное.

– Спасибо. А когда у тебя день рождения?

– Семнадцатого августа, так что у тебя ещё почти год, чтобы выбрать мне подарок, – попытался пошутить он, но нутро у него по-прежнему болело от малейшего движения, поэтому посмеяться не получилось.

– Ничего. Скоро Новый год, и уж там я оторвусь!

– Самый лучший подарок для меня – это ты. Я каждый день благодарю судьбу за то, что свела нас, – сказал он, ещё не подозревая, какую подлянку эта самая судьба нам приготовила. – Вот только общение со мной может пагубно отразиться на отношении ректора к тебе, а я не хочу подставлять тебя под удар. Уже подставил... Чёртово наказание.

– Ерунда, – отмахнулась я. – У этого хама не получится разлучить нас.

– Хорошо. Ты готова услышать мою историю?

– Я вся внимание, – заверила его.

– Меня воспитала мама. Отец погиб ещё когда я был маленький, и я его совсем не помню. Помню только, что иногда я видел, как мама тихо плакала, когда думала, что я не вижу. Она любила отца всю жизнь и любит до сих пор.

– Она ведь человек?

– Она – да, а отец был полукровкой. Мама говорит, что я – его копия.

Надо же! Оказывается, Лессар тоже лишь на четверть эльф, как и я! Невероятное совпадение... И невероятная сила эльфийских генов!

– Мы жили в нищете. Мама, чтобы дать мне образование, устроилась уборщицей в трактир, а по ночам шила саваны для погибших солдат.

– Как же ты пришёл к зельеварению?

– Когда мне было семь, мама наняла мне учителя-эльфа. Она сказала, что ей подняли зарплату, и теперь мы можем себе это позволить. Как потом оказалось, она залезла в долги. Процентщик заломил ей настолько высокие пени за просрочку платежей, что к моему поступлению в академию мама заложила наш дом и ещё осталась должна. Когда я вернулся домой на каникулы, обнаружил, что в нашем доме живут другие люди. Маму нашёл в чулане у трактирщика, где ей любезно разрешили ночевать. Она по-прежнему отдавала три четверти своей зарплаты процентщику, но тот всё никак не закрывал долг. Тогда же я увёз маму из этого города куда подальше, дал ей денег на съём жилья и думал, что наши беды позади, но у процентщика оказались длинные руки, и его люди нашли маму и упекли за решётку.

– Ты обращался к юристу?

– Да. Мама по своей доверчивости подписала кабальный договор, так что закон был на стороне этого... вымогателя.

– Чем всё закончилось?

– Я нашёл деньги, чтобы погасить долг. Маму выпустили, и теперь она живёт в Нуренмаре, это в трёхстах милях отсюда. Сейчас мы арендуем половину дома, но к следующему году, думаю, у меня уже будут деньги, чтобы выкупить жильё.

– Помнится, ты говорил, что родом из Оклюста? – вспомнила я.

– Да. Как раз оттуда я увёз маму, чтобы была поближе ко мне.

– Ты замечательный сын для неё и надёжная опора.

– Да, мне пришлось быть и за сына, и за мужа.

– Жаль, что твоё детство было полным лишений. Уверена, что твой папа гордился бы тобой.

– Если потусторонний мир существует, то возможно.

– Бабушек и дедушек у тебя нет?

– Мама сирота, а папа... Всё, что я знаю, так это что отец моего отца был эльф и носил фамилию аль Азакорнесс.

Меня прямо-таки подбросило и поставило на ноги, а затем понесло прочь.

– Лия, ты куда? – растерянно спросил Лессар.

Бедный... Он ещё не догадывается...

– Я... Я завтра тебе расскажу. Прости... – и я излишне резко захлопнула за собой дверь.

Я дура. Ещё никогда в жизни я не чувствовала себя такой беспросветной слепой дурой. Наше родство прямо-таки бросается в глаза. Мы – одинаковые. В нас обоих доминируют папины гены.

Ноги несли меня на улицу с нереальной скоростью. Куда-нибудь в темноту и холод, где никого нет, чтобы проораться и прореветься без свидетелей.

Терзающее душу чувство несправедливости рвалось наружу криком.

Давно у меня не было настолько кошмарного дня рождения, аж с моего десятилетия.

Я миновала холл и парадный вход академии. Даже постовые не посмели остановить меня.

Бежать! Лететь по сугробам в расстёгнутой куртке, размахивая руками и ловя снежинки приоткрытым ртом.

Я остановилась на самой дальней, неосвещённой части полигона. Упав коленями на снег, я взвыла от боли.

В кои-то веки мне попалась родственная душа, классный парень, с которым у нас только-только всё начало складываться... Увы, родственной оказалась не только душа.

Лессар – мой брат. В этом нет сомнения. Ещё при знакомстве меня удивило наше внешнее сходство: вороные волосы и большие, пронзительно голубые глаза.

О, Лорена, как ты жестока...

Мои слёзы сдувало обжигающе холодным ветром, и они капали на снег. Волосы растрепались, и ледяными плетьми пытались привести меня в чувства.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! У меня только-только сложилось личное счастье! Я почти забыла Наира!

Я была уверена, что я на тренировочном полигоне одна, но краем глаза уловила движение вдалеке, за стеной метели и, усилием воли оборвав истерику, стрелой понеслась к себе в общежитие.

Мысли гнали меня вперёд. Неважно куда.

Глупые ноги... От себя всё равно не сбежать.

Оказывается, у папы, кроме меня, есть сын. Сын, о котором он знает. Не может не знать. А я-то ещё удивлялась, почему он не хочет больше детей? Да потому что у него и так полный комплект!

Как ты мог, папа?! Как ты мог???

_____________________

Конец первой части. _____________________

На такой грустной ноте завершается первая часть "Лидии...". Но у нас ведь жанр юмор, поэтому дальше нас ждут уморительные приключения Лидии и других героев.

На сайте уже размещено начало второй книги. Его легко найти в списке моих книг: там такая же обложка, только с цифрой "2". Переходите, добавляйте книгу в библиотеку. Уже завтра я опубликую первую полноценную главу.

Всех обнимаю! Приятного чтения!

Оглавление

Глава 1. Если расставаться, то эффектно

Глава 2. Всё тайное долетает до любопытных ушей

Глава 3. Утомительная свобода и разнообразные не те

Глава 4. Мой скромный и коварный гений

Глава 5. Про фанатов под окном и тайного умирающего клиента

Глава 6. Моя семья и иже с ними

Глава 7. Коварная мстя

Глава 8. Пусть я тебе приснюсь

Глава 9. Страшная книга и голая девица

Глава 10. Виражи судьбы

Глава 11. Сюрприз в пододеяльнике

Глава 12. Разбежался. Разбился. Труп.

Глава 13. Моё сердце остановилось…

Глава 14. Прощание с печальными мальчиками

Глава 15. Глубина моего попадалова

Глава 16. Прощайте все. Я не буду по вам скучать

Глава 17. Дом, милый дом

Глава 18. После извержения

Глава 19. Злые вы. Уйду я от вас

Глава 20. Горяченькое на ночь

Глава 21. Хочется, но щекочется

Глава 22. Спасители

Глава 23. Первый мужчина

Глава 24. Множатся мышки

Глава 25. Прощай

Глава 26. Звезда свободна. Звезда летит!

Глава 27. Кто этот красавчик?

Глава 28. Что-то пошло не так...

Глава 29. Как вдруг...

Глава 30. О драконах, но не факт, что о них

Глава 31. Срыв

Глава 32. Сладких снов, гадёныш!

Глава 33. Разочарование века

Глава 34. Где всё вообще непонятно

Глава 35. Непреодолимый запрет