Любимая для эльфа 2 [Astra Maore] (fb2) читать онлайн

Astra Maore Любимая для эльфа 2

Глава 256. Он умер

Юми улыбнулась.

— Сюрприз? Где? Что?

Роберт держался серьезно, помог ей снять куртку, повесил ее на плечики.

— Мой руки, и пойдем. Разговор непростой.

Юми взглянула на Роберта подозрительно, интуиция подсказывала ей дурное… Ее так не хотелось слушать!

Эта небольшая комната, где Юми никогда раньше не бывала, и кресло, и графин только ускорили ее сердцебиение.

— Что с Кацуо?

Роберт кивнул на кресло.

— Садись.

А когда Юми послушалась, он опустился на стоящий рядом пуфик и произнес:

— Кацуо умер.

Юми схватилась за подлокотники.

— Разбился?! Где он??? Кэйли спасла его?!

Роберт взглянул печально.

— Нет, он не разбился. Умер морально. Кацуо предал тебя.

И без того бледное лицо Юми побелело еще больше.

— Он… Он мне изменил?

Роберт кивнул.

Юми будто окоченела на месте, застыла, ее глаза оставались совершенно сухими.

— Выпей, пожалуйста, — Роберт налил воду с лекарством в маленькую рюмку и поднес к девичьим губам, Юми не отреагировала.

Он влил успокоительное почти насильно, Юми машинально проглотила.

А дальше Роберт чуть не подскочил от ужаса, одновременно ощутив, как наверняка перепугалась Колетт.

Юми завыла. Глухо и страшно, по-животному. Так, как казалось, она совсем не может. Ее тело словно водило из стороны в сторону.

На миг у Роберта промелькнула мысль, что Юми сошла с ума от горя.

Роберт не знал, сколько это продолжалось — он пересадил совершенно опустошенную и безвольную Юми к себе на колени и сам стал мерно раскачиваться, точно убаюкивая ее.

— Все прошло, это прошло, теперь будет только лучше.

Юми молчала, позволяя Роберту заботиться о себе. Ее силы разом вышли.

Роберт говорил:

— Я отомстил за тебя, отмутузил его так, что он век не забудет. А морально, о, он еще пожалеет, что родился на свет! Ничего, Юми, не плачь о нем… Кацуо не хотел тебя бросать, хотел тайно встречаться с вами обеими…

Произнеся это, Роберт ощутил вдруг знакомый привкус! Он же сам точно так же, не говоря Юми открыто, ходил к Кэйли. Более явно, не прятался особо, но все же…

Мертвенное дыхание рока…

Когда Юми казалось, что все идет прекрасно, что отношения теплые и надолго, мужчины ее внезапно бросали. Без объяснений или с какими-то нелепыми отговорками.

Роберт сказал:

— Тебе не надо встречаться с ним без меня. Он может тебя еще как-то обидеть. Мы съездим туда в квартиру вдвоем и перевезем твои вещи. Если хочешь, поживи пока у нас с Колетт.

«Не встречайся».

«Перевезем вещи».

Роберт словно вбивал гвозди безнадежности в крышку гроба ее любви.

Роберт считал, что лучше отрезать махом, чем рубить по частям.

— Прощать там нечего. Он не раскаивался. Совершенно.

Цинично и жестоко. Такой была правда.

Роберт не знал, как разорвать порочный круг, пока что он просто мог быть рядом и поддерживать Юми.

Когда Юми немного оттаяла, первым ее вопросом стал:

— Кто она?

Роберт презрительно скривился.

— Просто девица. Сначала передо мной втихую жопой крутила, а как не поддался, перекинулась на болезного нашего. Ничего, они оба скоро узнают про счастье на чужом горе.

Глава 257. Соблазнительницы

Ему нужно было четко просчитать причастность Ланы к свершившемуся.

Роберт понимал, что Лана вела себя недостойно, что даже зная про Колетт, явилась в гараж в бесстыдных леггинсах…

Стооооп! А с чего он, собственно, взял, что Лана тогда ненавязчиво соблазняла его?! Вдруг этот тихий спектакль изначально и был рассчитан на Кацуо?!

Роберт ощутил раздражение к непонятным кокеткам и их страсти к моде, впрочем, оно быстро сошло на нет.

Про Кацуо с Юми наглая девица запросто могла не знать, инициатива покувыркаться с Кацуо также не принадлежала ей, а ломать ей жизнь исключительно потому, что она неосмотрительно согласилась на предложение Кацуо, Роберт не собирался.

Красавицы веками хотели нравиться, хотели устраивать личные жизни, и когда все были абсолютно свободны, Роберт не видел в этом ничего дурного.

Роберт осознал, что и про «встречаться с обеими» он выдумал сам. Возможно, Кацуо не собирался задерживаться у Ланы больше раза, и Лану еще пришлось бы пожалеть!

* * *

Несмотря на свободу нравов Детей Любви, на приемы было положено одеваться по форме, вести себя сравнительно сдержанно, и Эстелла, облаченная в чарующее электрически-синего цвета платье в пол, держалась очень прилично. До поры, пока не объявили танцы.

Настойчивое и совершенно не логичное желание Эс укоротить или просто задрать юбку и продемонстрировать всем стройные ножки лишало Лукаса самообладания.

Эстелла атаковала его короткими мыслями: «А сейчас я…»

Лукас, имевший на приеме официальные обязанности, закипел. В самих ножках не было ничего возмутительного, наоборот, но показ на приеме такого уровня стал бы явной дерзостью, которую выделят все, и Лукас сходил с ума от ревности.

В конце концов, ему надоела эта пытка, и приблизившись к проказнице, Лукас жарко зашептал, обжигая ухо Эс дыханием:

— Что ты делаешь?

Эстелла взмахнула ресницами.

— Хочу потанцевать без этой неудобной юбки.

Шепот Лукаса волновал Эс, разжигая страсть. Лукас мог бы сказать ей все мысленно, но намеренно играл на ее ощущениях.

— Знаешь, что будет через секунду? Ты в море на палубе корабля. Одна, без юбки, привязанная. И никто не придет, никто тебя не спасет.

Грудь Эстеллы высоко вздымалась.

— Совсем одна? А ты где будешь?

Лукас зловеще улыбнулся.

— Там же. Ты не сможешь мне сопротивляться.

Тая, Эстелла пролепетала:

— Я не хочу… Но ты же обязан быть здесь. Сам.

Лукас невозмутимо ответил:

— Старший брат у нас Эрик, пусть он отдувается.

У Эстеллы было гораздо больше братьев и сестер, чем у него и Лукас удивленно и радостно осознавал, что ни с кем из них серьезно никогда не ругался. Да и Магнус, несмотря на все, никак не мог обвинить его в разрушении жизни Эс.

По уму они с Эстеллой могли бы пройти Церемонию и жить долгие жизни…

А вот по сердцу…

Исступленно лаская разнузданную, сладкую, стонущую, извивающуюся в его объятиях Эстеллу, Лукас предавался грезам.

Глава 258. Любовь с экрана

Тамико поражалась, как Магнус, совершенно не навязчивый и не имеющий склонности «учить кого-то жизни», очень охотно соглашался делать это, когда его приглашали давать интервью по кристаллам.

Его беседы или просто монологи Тамико слушала с удовольствием. Зато потом часто начинались очные ставки с поклонницами талантов или самого Мага. Кто-то из девушек стеснялся, оставаясь голосом за кадром, но некоторые представали в наилучшем виде и направляли «камеру» на себя.

Тамико не могла работать во время этих шоу в прямом эфире. Она установила в Зале принимающий кристалл — при этом к ней самой не смог бы заглянуть даже искуснейший мошенник — и вытянув стройные ноги, усаживалась в кресло наблюдать шоу, оживленно обсуждая с Лукасом нахалок.

Любой другой секретарше царевич не простил бы просмотр развлекательных программ в рабочее время, но Тамико имела право делать, что угодно. Лукас был рад, что она приходит и общается с ним. А ее помощь была настоящим счастьем.

— Не, ты посмотри, а! Вот вырядилась! Бесстыжая!! — Тамико размахивала руками и подавалась навстречу голографическому изображению.

Лукас сохранял сурово-осуждающее выражение, хотя временами ему ужасно очень хотелось рассмеяться — Тамико точно сочла бы его предателем.

— А эта! Вот бывшие-то его повылезали, любой способ подлезть к нему ищут!

Магнус не давал никому авансов, держался приветливо-ровно, но Тамико очень переживала, глядя на кокеток, а не глядеть она не могла.

Иногда ее эмоции бурлили настолько сильно, что Тамико вскакивала с кресла, намереваясь на месте покарать наглеющих девиц, но Магнусу нотации она никогда не читала.

Он бы принял ее ревность запросто, но Тамико не хотела тратить время на бесполезное выяснение того, в чем была абсолютно уверена: Магнус любит только ее.

Но глупые чувства не унимались, и порой Тамико расходилась так, что Лукас советовал ей:

— Тами, если очень хочется, сделай. Давай, я перенесу тебя к этой девке, и ты все ей выскажешь? Или поколотишь ее, отведешь душу?

Тамико мотала головой.

— Нееет, так они почуют мою слабость, и все будут говорить, что жена Магнуса и твоя секретарша — истеричка.

Тамико страдала, и Лукас видел единственный способ решить проблему. Потому презрев личные терки, он обратился к Магнусу, не сообщив об этом Тамико и попросив Мага оставить их разговор в тайне.

Теперь в каком бы шоу Магнус ни появлялся, в начале, в середине и в конце передачи он говорил что-то приятное Тамико или просто признавался, как сильно ее любит.

И никто не мог запретить ему.

Как ни странно, на популярности Магнуса это абсолютно не сказалось.

Глава 259. Совет Магнуса

Хотя Эстелла переселилась жить к Лукасу, она часто приходила в родительское имение поболтать со своими многочисленными родственниками из клана.

Она очень удивилась, когда не особо баловавший поместье посещениями Магнус вдруг направился к ней.

Обычно они с Тамико встречались у Тамико в отсутствие Магнуса дома, но Эстелла не изумилась бы, загляни Магнус во время этой беседы. А сейчас Эс была несколько обескуражена.

Магнус приветливо улыбался, и Эс, выбежав ему навстречу, крепко обняла его.

Ее глаза светились радостью.

— Привет, Магнус! Как ты?

Тот обнажил ряд белоснежных зубов.

— Я прекрасно! А ты, Легкое Облачко, смотрю, совсем увлеклась царевичем.

Эстелла ответила кротко и просто:

— Да. Я люблю его. А ты, вредина, столько с ним общался и не хочешь посоветовать мне ничего дельного!

Эти представители клана Троюродных поражали воображение: рослый, плечистый, изумительно сложенный золотоволосый красавец с правильными чертами лица и стройная, высокая девушка с роскошными формами и копной такого же, как у Магнуса, цвета кудрей.

Магнус потянул Эс к беседкам.

— Потому-то я и тут…

Он не стал добавлять, что обсуждение секретов соблазнения Лу при Тамико могло бы ее вызвать ревность, и потому Магнус пришел на нейтральную территорию.

Эстелла обворожительно склонила голову к плечику.

— Ооо, звучит заманчиво!

Когда Маг и Эс устроились на скамейках, Магнус начал:

— Искра становится пламенем, если правильно питать ее. Чем ты кормишь его любовь?

Эстелла довольно зажмурилась.

— Ух, как поэтично! Я даю Лукасу лучшее, что есть во мне, и стараюсь особо его не напрягать.

Проницательный взгляд Магнуса контрастировал с его обычной безмятежностью.

— Но ты чувствуешь, что чего-то не хватает. И Церемонию Лукас тебе пока не предложил.

Эстелла помрачнела.

— Увы.

Голос Магнуса услаждал самый взыскательный слух.

— У него были невероятно сложные прошлые отношения. Та женщина была из другого мира, их отношения прошли скрытыми от многих глаз. Лукас столько страдал, что разучился быть счастливым.

Эстелла задумчиво протянула:

— Он это говорил…

— И он не вполне еще оправился. А потому твоя ласка, Легкое Облачко, немного не попадает в ноты. Греет верхние пласты воды, оставляя дно ледяным.

В ее синих глазах читалась мольба.

— Как же мне быть, Магнус?

— Нужна подстройка. Нечто знакомое, бередившее его душу раньше…

Эстелла нетерпеливо перебила:

— Что?

Магнус развел руками.

— Ненависть. С царевичем жестоко играли, приближая и отдаляя, эта смесь отравила его кровь. Та женщина ненавидела его и жаждала уничтожить, но поддаваясь обаянию Лукаса, иногда таяла.

Эс сжала губы.

— Кажется, я ее ненавижу.

Магнус усмехнулся.

— Ее ненавидеть бесполезно. А вот царевич так привык к яду, что теперь тот необходим. В гомеопатических дозах.

Эстелла расстроилась.

— Но я люблю его. Я не смогу…

Магнус прищурился.

— Ты сможешь это сымитировать. Жесткий, кровавый даже секс, твоя инициатива. М?

Эс покраснела, а Магнус продолжил:

— Если это останется в пределах вашей постели, а в остальном ты будешь заботливой и нежной, он воспрянет. Властность без угроз и оскорблений, понимаешь?

Эстелла захихикала.

— Мне как-то неловко.

Магнус согласился.

— Ага, вещи деликатные. Но это правда. Если спустя месяц ты еще не станешь его невестой, будем думать дальше.

Глава 260. Невеста

Эстелла сделала все, как посоветовал Магнус, играя на жестких струнах своей души и рождая темные отклики в душе любимого.

Потому однажды Лукас, царевич анамаорэ, обнимая прекраснейшую из женщин на смятых простынях, пропитанных его слезами, прошептал:

— Теперь ты знаешь обо мне слишком много, и тебя проще убить, чем покинуть.

Эстелла не испугалась, она целовала родные губы, упиваясь их сводящим с ума ароматом.

— Убьешь?

Лукас обнял ее крепче.

— Нет, оставлю тебя себе. Мы пройдем Церемонию, и ты уже никуда от меня не денешься!

Эстелла наслаждалась новыми ощущениями.

— Я невеста? Знаешь, Лу… Я никуда не хочу уходить от тебя. Никуда-никуда.

Лукас ответил:

— А я и не отпущу.

Лукас не верил в происходящее. Церемония? Что-то невероятное. У него? У него.

Мысли о событии не вызывали ни страха, ни чувства обреченности. Лукас дал себе время научиться воспринимать происходящее как должное, голова кружилась от обилия света и воздуха, но не сомневался в принятом решении.

* * *

Громкая музыка, легкий алкогольный коктейль в крови, драйв.

У Алисы не было парня, но это не мешало эффектной платиновой блондинке вовсю отрываться на танцполе. Для настроения, для себя.

Приближалась зима, но Алиса, закрыв глаза, представляла, что зажигает на пляжной дискотеке, и впереди еще много томных, жарких ночей.

Она не стала испуганно озираться, почувствовав на талии чьи-то руки. Кто-то подошел сзади — почему? Желая потанцевать с ней или?

От него — по запаху парфюма Алиса поняла, что это мужчина — приятно пахло. Примешивался коктейль и что-то абсолютно свое, такое, что Алиса не возражала, когда его прикосновения, мягкие и ласковые, стали более нескромными.

Алиса выгнулась мужчине навстречу.

Зачем открывать глаза, зачем позволять грубой действительности нарушать грезу? В зале было достаточно темно для того, чтобы их обоих ни в чем не заподозрили.

Их? Уже их?

Незнакомец пах и трогал ее ровно так, что Алиса чувствовала себя очень расслабленно. Так, словно все идет, как должно идти.

Как же этот мужчина выглядит?

Алиса боролась с собственным любопытством, мужчина тем временем развернул ее стройную, податливую фигурку к себе, и…

Его губы настойчивые, но нежные, вкусные, язык — он и целовался совершенно так, как Алисе хотелось!

Не в силах больше сдерживаться, Алиса взглянула в интригующее ее лицо и поняла, что пропала.

Брюнет с лучистыми карими глазами, пухлыми губами. Высоченный, косая сажень в плечах, он смотрел на нее с нескрываемым восхищением, и Алисе захотелось растаять сладким мороженым в умелых руках…

Зато это испортило бы сказку. Все могло быть совершенно чудесно — объятия, поцелуи намекали, что остальное окажется таким же великолепным…

Алиса не желала торопиться.

Просто потанцевать, растянуть удовольствие, познакомиться по-настоящему… А уж потом…

Она выдохнула:

— Алиса…

Мужчина отозвался:

— Кью.

Глава 261. Игры и слезы

Тамико никак не ожидала собственную реакцию на эту довольно-таки предсказуемую новость.

От чего мог так сиять Лукас, когда его общественные дела шли в обычном ключе, ничем особым его не вдохновляя?

Услышав про Церемонию, Тамико, как подкошенная, упала в свое любимое кресло и закурила бы, если анамаорэ практиковали бы этот ритуал.

Лукас сильно встревожился, одновременно ликуя где-то глубоко внутри себя: «Тами любит! Любит! Любит!»

Но он уже мог взять только другую в жены, и реакция Тамико лишь согрела темные пласты его души, вызывая больше дикого беспокойства — на Тамико лица не было!

Рухнув на колени, Лукас обнял Тамико, пытаясь оживить ее своим теплом.

Наконец, Тамико медленно заговорила:

— Лу, я вас поздравляю. И на самом деле я очень счастлива за тебя и Эс. Но я хренова эгоистка и сейчас хочу только плакать. И завтра, наверное, тоже. А потом приду поздравлять тебя от души. Ты меня извинишь?

Лукас не мог надышаться на нее, такую искреннюю и естественную.

— Конечно! Отдыхай, сколько захочешь.

Лукас крепко пожал ее маленькие загорелые ладони, и Тамико телепортировалась к себе домой, по пути взывая к Магнусу, хлюпая носом и размазывая по щекам слезы.

Магнус отменил все запланированное и последующие сутки, даже чуть больше, провел с расклеившейся женой, желавшей лишь реветь и напиваться. Пить, хмелеть и плакать.

Обсуждать было фактически нечего, поэтому в перерывах между приступами горя они просто любили друг друга, находя во взглядах друг друга смыслы бытия и поддержку.

* * *

Глядя на двух своих подопечных, Лукас замечал, что они в самом деле немного похожи на родственниц: обе с теплого оттенка волосами, большеглазые, круглолицые, пухлогубые, светлокожие.

Эстелла казалась старшей сестрой Марины, поскольку родилась анамаорэ, но в будущем они сошли бы за мать и дочь даже без трансформации, и такие важные мелочи чрезвычайно импонировали Лукасу.

Эстелла пыталась научиться играть в теннис на крытом корте, и это удавалось бы ей намного лучше, если бы не проказы Лу.

Его словно раззадоривало присутствие Марины, и Лукас соблазнял невесту непристойными телепатическими предложениями, а та отсмеивалась, стараясь делать это незаметно для чувствительной Марины.

Эс удалось найти ключик к ее страдающей душе: плотное кольцо внимания и постоянные комплименты. Быть может, Лукас ревновал, что они сошлись?

Он перешел на недостойные приемы, которые практиковал сравнительно редко: анамаорэ воплощались в телах и обожали наслаждаться тактильными ощущениями, но, по правде говоря, ничто не мешало им совершать бесконтактное воздействие. Лукас мог довести до оргазма любую женщину, внешне не приближаясь и даже не прикасаясь к ней.

Сейчас Эстелла ощущала прелесть такого секса на себе, ужасно смущаясь и пытаясь выдать возбуждение за азарт от игры.

Выругалась беззлобно:

— Лу, вернемся домой, я тебя проучу! Подумай о Марине.

Лукас беззастенчиво ответил:

— А мне хочется тут.

Эс честно держалась, ощущая, как вынужденное воздержание распаляет ее.

Марина по счастью ничего не замечала.

Глава 262. Вечеринки и последствия

Отдышавшись и свыкнувшись с шокирующей новостью, Юми попросила Роберта покормить ее чем-нибудь легким. Возвращаться и готовить в квартире Кацуо, словно абсолютно ничего не произошло, Юми больше не могла.

От предложения пожить у Роберта с Колетт Юми вежливо отказалась, благо Наоко или Нанами всегда могли ее приютить. А затем Юми предстояло оформление своей комнаты в «общежитии» заново, к счастью, там не поселился никто новый, перевоз туда вещей и прочие бытовые хлопоты, простые и ясные.

Бедная Нанами! Случившееся с Юми наверняка окончательно разобьет ее веру в любовь и верность, но такой оказалась правда жизни. Суровой будничной жизни, где чья-то грудь большего размера имеет весомое значение.

И Юми, медитативно раскачиваясь с тарелкой теплой еды в руках, повторяла:

— Все было хорошо. Реально хорошо. Почему? Почему? Почему так?

Роберт, не чувствуя в себе таланта психолога, озвучил свое видение ситуации:

— Не, Юми, совсем хорошо точно не было. Просто мы тебе недоговаривали. Каюсь… И Оливер тоже… А Кацуо просто уебок!

Обычно Роберт не выражался при ней, но сейчас Юми не поморщилась.

— Почему это все время происходит со мной? А знаешь, Роб, чего мне хочется?

Роберт вопросительно изогнул бровь и услышал:

— Хочется напиться, снять кого-нибудь, трахнуть его и бросить!

Роберт присвистнул.

— Ого!

Юми оправдалась:

— Да почему все время брошенная я?! Я?! Что, нельзя мне?! — тарелка рисковала выпасть из ее ладошек.

Как ни странно, Роберт не мог порицать несчастную. Вдруг такой ультрарадикальный способ в самом деле вернет Юми уверенность в себе?

Роберт посоветовал:

— Ты только не пей, а? Месть хороша холодной. И тебе же бросать, уходить откуда-то, а напьешься и только влипнешь…

Юми расчувствовалась:

— Спасибо! Ты настоящий друг! Но на трезвую голову… Боюсь, тогда я вообще ничего не смогу…

Роберт рассудил просто:

— Ну и нафиг тогда.

Но Юми была настроена решительно.

— Да что в самом деле! Не получится, хоть потанцую! Мне так плоооохо…

Она снова разрыдалась, позабыв о еде.

Когда ее слезы поутихли, Роберт прикинул, что для похода в клуб нужно приодеться и накраситься, а делать это в памятной совсем другими настроениями квартире Кацуо Юми не захочется. Роберт предложил сходить с Юми в магазины, купить ей новую косметику, какую-то одежду и приготовиться к походу в клуб у него дома. Оплачивал все расходы он сам.

Само собой, Роберт также обещал явиться Юми на помощь по ее первому зову.

* * *

Несмотря на «благое стремление» не сближаться с Кью физически до их настоящего знакомства по душам, Алиса не могла заставить себя отлипнуть от Кью. Не могла не нюхать, не целовать, не прижиматься друг к другу носами, не танцевать…

Она не имела привычки сожалеть о не сделанном, да и тягостные размышления не были в характере Алисы, так что она позволяла вещам идти своим чередом.

Алиса запросто согласилась, когда Кью пригласил ее к себе домой. По пути молодые люди зашли в супермаркет и купили немного шампанского и легких закусок — выпить за знакомство.

Кью жил один, по крайней мере, никто не вышел встречать его с Алисой, и, кажется, в квартире было больше одной комнаты. Алиса не рассматривала квартиру подробно.

Кью проводил ее в кухню, уютно и просто обставленную, светлую, с гарнитуром из березы, показал дверь в санузел, и этого было вполне достаточно, чтобы минимально привести себя в порядок, открыть бутылку и начать праздновать, не увлекаясь.

Главная цель визита ждала Алису впереди. Кью спросил:

— Ты не будешь скучать, если я оставлю тебя минут на десять?

Лиса очаровательно улыбнулась.

— Посижу подожду. А что ты хочешь?

Кью смутился, его лицо приобрело чрезвычайно трогательное выражение.

— Комнату прибрать…

Алиса поддела.

— Что, ты планировал вернуться из клуба один? Такой серьезный?

Кью покраснел, но, быстро справившись с собой, встряхнул волосами.

— Ага.

Эта особенность его характера произвела на Алису приятное впечатление. Она хотела быть капризной и безбашенной девчонкой, а вот угождать избалованному ловеласу — нет уж!

— О как! А как же ты ко мне вообще решился подойти?

Кью пожал широкими плечами.

— Ты безумно красива. Я не простил бы себе, если бы это не сделал… — его застенчивость ушла, а в карих глазах опять засветилось обожание.

Лиса положила свою ручку поверх его ладони.

— Ну иди, я подожду.

Но когда Кью покинул кухню, она налила себе полную рюмку шампанского. Для храбрости.

Несмотря на легкость в одних вопросах, Алиса блюла трезвость в других и давно выучила свою дозу. Ей совершенно не хотелось проснуться в чужом доме напрочь больной и начисто развеять очарование…

Алиса запоздало подумала, что и сама не подготовилась к утру: не взяла в клуб ни зубную щетку, ни косметику, ни свежее белье…

Ночь перестала казаться ей томной…

Алиса решительно отставила рюмку. Вызвать такси и поспешно сбежать? Ну уж нет, проблему запросто мог бы решить Кью!

Если она собиралась доверить свое удовольствие и самые укромные уголки тела этому парню, могла доверить и покупку трусиков!

Когда Кью, вновь чуточку смущенный — похоже он не врал, что не привык к ночным приключениям, появился в кухне — Лиса подошла к нему, прижалась всем телом и начала самозабвенно его целовать.

Глава 263. Кожа

Когда болит душа, «позитив» неимоверно раздражает.

Юми не хотела краситься, не хотела наряжаться, то и дело принимаясь всхлипывать, но свою затею не оставляла, и в конце концов Роберт понял, что лучше всего отвести Юми к знакомому визажисту, работающему у Сайри. Платье выбрать попроще, сверху накинуть так любимую Юми кожаную куртку, а вместо каблуков надеть кеды или что-то типа того.

Роберт бы с удовольствием покараулил Юми на входе и выходе из клуба, но только кто сказал, что основные события развернутся там?

Роберт приказал себе расслабиться и выжидать.

Когда он поднялся к Колетт на второй этаж, Колетт, целуя, укусила его ревниво. Роберт не стал оправдываться, отвечая Колетт на все ее подозрения языком тела.

* * *

Юми знобило и трясло. Одно дело рассуждать с другом за столом в его уютной квартире, совсем другое — осуществлять задуманное на практике. Тем более, ей, когда-то падавшей от близости желанного мужчины в обморок. Может, ей вообще стоит развернуться и уйти?

Пошатываясь и лавируя между танцующими, Юми добралась до барной стойки. Не глядя, уселась на высокий стул и заказала…

Что взять-то? Свежевыжатый сок. Гм, какой? Апельсиновый.

Сердце стучало: прочь, прочь, прочь. Слезы жгли глаза.

Предатель!!! Если бы не поступок Кацуо, сейчас был бы тихий приятный вечер. С ним, конечно, но в милом сердцу уютном доме. Были бы волнения, мечты, планы… Будоражащие и скромные, разные, но представимые…

Сейчас же Юми мысленно стояла на самом обрыве под семью ветрами…

Стыд опалил ей щеки… Она… Она?! Собралась к кому-то клеиться?!

Танцевать Юми не хотелось совершенно, она надумала допить сок и покинуть негостеприимное место. Роберта вообще не беспокоить, он и так сделал для нее очень много. Позвонить Нанами, поделиться бедой. Порыдать вместе. Потом сообщить Наоко и получить еще порцию поддержки…

Юми немного успокоилась, озноб ушел, и она огляделась, наконец, по сторонам.

Справа от нее на расстоянии вытянутой руки сидел престранный субъект. Очень высокий, но не толстый, он казался чрезвычайно большим. Не массивным, но внушительным, впечатление усиливали длинные черные, почти до пояса, разметавшиеся по его плечам волосы, кожаная одежда, тяжелые сапоги…

Юми никогда не встречала его раньше. В Городе она знала многих, пусть и чисто внешне, и она точно запомнила бы мужчину, одевшегося в ее излюбленном стиле!

Юми сама часто носила кожаное и черное и почти не удивилась, поняв, что загадочный брюнет тоже разглядывает ее, пусть и не столь явно.

Глаза у него оказались интересные: слегка раскосые, серые с трудно уловимым песочным отливом. Кожа очень светлая, контрастная цвету его волос…

Щеки Юми покраснели, теперь уже от смущения. Оливер и Кацуо — двое из трех ее мужчин были высоченными белокожими брюнетами, и этот также полностью вписывался в ее личные представления о красоте, а его стиль одежды выдавал их внутреннюю общность…

Юми глубоко вздохнула. Она вроде собралась найти кого-то с целью жестко его бросить. Воспользоваться им… Может, это как тот самый «кто-то»?

Пожалуй, Юми слишком долго смотрела на незнакомца, чтобы ничего не предпринять…

Еще вчера Юми ощущала себя полностью уверенной в собственной прелести и неотразимости — вот за это приятное ощущение стоило сказать Кацуо спасибо — так что изменилось сегодня?

И Юми легко улыбнулась соседу, получив его улыбку в ответ… Такую, что промозглая уличная осень показалась ей вдруг весной, сейчас Юми нисколько не сочла бы цветистую метафору преувеличенной!

Брюнет тоже что-то пил, но Юми остро захотелось отвлечь его, занять собой, приворожить, и не имея опыта в барных знакомствах, Юми просто протянула к мужчине ладошку и нежно погладила по его руке. Такой мягкой и гладкой — у Роберта тоже была холеная кожа, но этот не выглядел любителем спа.

Сосед понял ее приглашение — к чему? Юми уже сама не знала, — стоя, он стал еще выше, еще больше, низкая хрупкая блондинка Юми казалась совсем крошкой рядом с ним.

Юми не удивилась, когда сосед, подняв со стула, поднял ее на руки, только крепко обвила его мощную шею.

Вблизи его избыток жизненной энергии ощущался еще сильнее, Юми почти забыла, что привело ее в этот клуб… Ей было так хорошо, так вольготно, что даже не верилось, что они знакомы всего ничего — что она даже не знает имя этого брюнета! Мужчины с очаровательной хрипотцой в голосе.

Юми просто кивнула на его «Потанцуем?», уже будучи в его руках, уже прижимаясь к нему невольно всем телом… Люди вокруг стали настолько безобразно лишними!

Лишним был даже сам танец, Юми хотелось целовать своего кавалера, робко и смущенно, жадно и ненасытно, а еще лучше уединиться с ним подальше от толпы… Где? Где? Где?

И она целовала его, пока еще в клубе, на танцполе, и это все еще был танец, хотя Аш уже мысленно спрашивал Люцию, куда им можно пойти.

Царевна анамаорэ пестовала свои интересы: хотя загорелый светловолосый Петер с озорной улыбкой и лукавым взглядом карих глаз надежно завоевал ее сердце, Люция все еще притворялась человеческой девушкой. Петер обожал танцы, и Люция шла с ним, куда он желал.

Аш редко сопровождал Люцию, но иногда ему хотелось покинуть тот мир, где Анеля предпочла другого, которого заботливо выращивала. И тогда Аш устремлялся за царевной.

Он знал о Петере. Люция как-то проявила фатальную неосторожность и теперь старалась исполнить просьбы Аша, чтобы тот не донес лишнюю информацию жаждущим ушам.

Пока Аш держался чрезвычайно корректно и никогда не перегибал палку.

Он сразу же выделил Юми — не по общему стилю одежды — по той же тоске в глазах, что чувствовал в себе, и решил, что сделает для этой девочки все — пусть на вечер.

Он сам бы обратился к ней, не прояви Юми инициативу.

Аш осознавал, что он, пришелец с разбитым сердцем, может только усугубить состояние незнакомой малышки — вдруг ту тоже бросили, но действовал эгоистично.

Впервые за годы его по-настоящему потянуло к другой женщине, кроме Анели, и Аш последовал зову пробудившихся эмоций.

Глава 264. Конкурс нарядов

Лукас горячился:

— Магнус превосходный оперативник, хотя уже и бывший, к сожалению. С изумительной скоростью реакции и умопомрачительным владением телом, но до грации ему далеко. И танцы он не любит!

Эстелла, рассмеялась, растягивая слова.

— Я нарооооочно тебя провоцирую, чтобы увидеть!

Лукас, прекрасно понимая ее разводку, захохотал.

— Ах ты!

Эстелла улыбнулась.

— С тобой на порядки приятнее танцевать, чем с ним! Там-то все просто: ни игры, ни намека.

Лукас согласился:

— Конечно. Несравнимо, — и тут же добавил с хитринкой, но умоляюще: —А если мы с тобой будем танцевать ночь напролет, ты не пойдешь к сестрам?

* * *

Эс происходила из гигантской семьи, и даже начав жить с Лукасом, уже будучи его невестой, не оставляла привычку иногда ночевать в родительском доме за разговорами, пытаясь заманить на эти посиделки Тамико.

Тамико могла присутствовать как официальная жена Мага, но отнекивалась:

— Всю ночь болтать о чепухе? Ну здрасте, я лучше с Магнусом посплю. И не только! За день я так по нему успеваю соскучиться, что мочи терпеть нет!

— Ты разве не хочешь почувствовать себя в центре внимания? Узнать последние новости?

— Нет, конечно! Сдались мне ваши сплетни! Знаешь, лучше позови Лу. Вот он слухи обожает и пересказывает их отменно, — Тамико вспомнилось, как Лукас, многозначительно улыбаясь, добавлял к историям выдуманные пикантные подробности. — Ладно бы тихо сидели и в дурака играли.

Эстелла поймала ее на слове.

— А что такое дурак?

Тамико ощутила неловкость.

— Игра такая карточная… Ой, вы же карты отродясь не видели! Кстати, идея: когда будешь общаться с Мариной, предложи сыграть ей. Маринка наверняка в курсе дурака.

Эстелла улыбнулась и поблагодарила Тамико. Советница любимого рассказывала ей столько полезного, что Эс чувствовала себя неимоверно ей обязанной, впрочем, это чувство Эстеллу не тяготило Она любила и умела учиться.

* * *

Эстелла предложила:

— А давай пойдем к сестрам вместе?

Лукас удивился:

— Ты серьезно, женщина?

Эс кивнула.

— Абсолютно! Ты же умеешь быть полным невидимкой.

Лукас был заинтригован.

— Ну да, ну да, и ты проведешь меня в компанию ничего не подозревающих крошек? — он вопросительно поднял густую, красиво очерченную бровь.

Эс притворно нахмурилась.

— А то ты уже нас не подслушивал!

Лукас признался:

— Знаешь, нет. Я хотел, но меня как-то не звали, а прийти внаглую…

Эстелла улыбнулась.

— Не ожидала от тебя подобную стеснительность.

Они лежали на ковре в окружении декоративных подушек, Лукас на боку, Эстелла на спине. Лукас сказал:

— Это не то. Вопрос чести. Но если ты как официальный представитель клана меня приглашаешь…

Очаровательная улыбка — такая была только у него — сочетание задорных ямочек и удлиненных клыков выдавало очень непростой характер. Эс задумалась.

— Только веди себя прилично. Если ты снова начнешь ко мне приставать, я не смогу выдать вожделение за что-то еще. Сестры не Марина, они слишком опытные. Заподозрят и тебя найдут. Будет скандал.

В последнее время Лукас, казалось, обожал провоцировать Эс в разных компаниях, выбирая такие, где сама Эс склонялась к целомудренному поведению.

— Ладно-ладно. Обещаю. Только предупреди девиц, чтобы они оделись нарядно. Посоревнуйтесь, у кого лучше украшения, к примеру. А то потом ты же станешь меня укорять, что я видел их в слишком соблазнительных видах.

Эстелла вздохнула — многие из ее сестер удостоились чести предаваться интимным утехам с Лукасом, но укорять кого-либо за это теперь было совершенно бессмысленно. Да и ни одна из них не встречалась с Лукасом так долго, как она, и не звалась его невестой.

Вопреки смутным опасениям Эстеллы, царевич не скрывал радостную весть о будущей Церемонии ни от кого из их круга, не делая и официальных заявлений. Как не оглашал свой статус жениха его старший брат Эрик.

Войны анамаорэ были войнами характеров, и правители, а также высокородные особы скрывали избранников от народа, изобиловавшего шпионами, до самых Церемоний.

Эстелла хмыкнула:

— Всех предупрежу! Отлично, соревнования мы любим… Только чем бы мне похвастаться?

Ее невинный взгляд и дерзкая улыбка ясно выдавали ее намерения, и Лукас сотворил изумительный комплект из серег, колье и кольца, чтобы достойно оттенить сказочную красоту любимой. Усмехнулся.

— Дааа, если ты теперь объявишь конкурс ювелирных изделий, все поймут, что ты это нарочно. Объяви состязание нарядов. Главное, не слишком увлекайтесь, болтайте побольше.

Эстелла смотрела на мужские губы, сочные и капризные. С Лукасом хотелось разговаривать долгие часы. Месяцы. Столетия.

Глава 265. Совсем другой

Две девушки — одна огненно-рыжая, часто сердитая или обиженная, вторая золотая, пушистая, нежная, тот самый омут, где проживают тысячи чертей — Лукас попеременно целовал обеих, сидя в своем кабинете в Городе перед телевизором, одной рукой обнимая Марину, а другой Эстеллу.

Обе льнули к нему, иногда поглаживая его. Дочь просто, а невеста, умудрившись соблазнительно изогнуться. Девушки хихикали, когда их ладошки встречались на теле Лукаса.

Мир анамаорэ был пока недоступен Марине, и Лукас развлекал ее человеческими способами.

Эстелла еще на первой встрече поняла, что Марина не та, кого ей стоит опасаться, но решила как можно чаще сопровождать любимого на этих свиданиях. Она сомневалась, что подружилась бы с Мариной при иных обстоятельствах, уж слишком часто та обижалась, и это были не логичные недовольства Тамико. Но сравнительно легкий характер Эс позволял ей сходиться с кем угодно.

Конечно, потребуй Лукас, чтобы Эс оказывала Марине особые почести, Эс взбунтовалась бы и жестко стояла бы на своем, но Лукас хотел, чтобы его любимые женщины просто ненавязчиво общались, и тихо сетовал, что третьей на этот диван не усадить Тамико.

Тамико ни в какую не хотела «изображать идиллию с цыпленком», и факт, что Лукас расстраивается, безжалостную женщину не трогал.

В этой жизни у Марины были нормальные родители, но они остались далеко в другом городе, и Марина наслаждалась близостью анамаорэ, с великой радостью встретив новость, что они готовятся пройти Церемонию. Это подтверждало серьезность намерений Лу в ее адрес, а вдобавок Марина оказалась довольна выбором своей будущей матери.

Они гуляли по улицам города и аллеям парка, катались на аттракционах, Лукас обожал девичьи писки и визги, хотя пугалась в основном Марина, ходили в бассейн, где запах невольно навевал Лукасу мечты о море, и по возвращении домой они с Эстеллой непременно шли на побережье, смотрели телевизор в Кабинете, планировали недельную поездку на машине по городам — единственным, в чем Эстелла неожиданно отказалась участвовать, было катание на горных лыжах.

Она сама не могла или не хотела, Лукас не понимал, объяснить причину своего нежелания, но в конце концов именно такие маленькие капризы составляли портрет той Эстеллы, которую он знал.

* * *

Возникшая у клубного входа лестница, ведущая куда-то наверх, нисколько не удивила Аша. Он знал, что найдет там комнату со всем необходимым и душ для человеческой девушки.

Высшие маги могли притворяться обычными мужчинами со всеми особенностями физиологии и внешности, а целитель готовился предстать перед Юми в истинном виде.

Правда открылась быстро: соски анамаорэ не были в прямом смысле сосками для выкармливания и отличались внешне. Воплощенные вне тел, дети любви не имели пупка, и Юми полагала, что и ниже увидит что-то непривычное. У мужчин за ненадобностью отсутствовали яички, пенис в целом выглядел по-другому, выделительная система также оказалась иной.

Увидев все это неожиданно и бесповоротно, Юми только смогла выдохнуть: «Ооооооо…»

Роберт давно рассказал ей, что многие встречающиеся в Городе существа в самом деле не люди, одно нахождение поблизости могущественной богини развеивало иллюзии, но Юми не надеялась столкнуться с иным миром сама, да еще в такой близости.

Она не испугалась — анамаорэ были прекрасны, но очень удивилась:

— Ты совсем другой… У нас с тобой что-то может быть?

Аш улыбнулся.

— У нас может быть все, что ты захочешь.

Оставалось только проверить это.

План Юми бросить любовника летел в никуда — они с этим мужчиной изначально принадлежали разным вселенным. Ее уход выглядел бы логичнейшим завершением несбыточных отношений, а никак не местью мужскому роду. Осознав это, Юми расслабилась. Что бы ни сделал Кацуо, судьба не желала, чтобы Юми также портила чью-то жизнь.

Глава 266. Возвращение друга

Красивый мужчина устало подпирал лоб ладонью, сидя на краешке кресла, словно осознание происходящего вот-вот заставило бы его вскочить и убежать.

Роберт в глубине души не верил, что когда-либо снова увидит Оливера живьем. Но его друг во плоти и крови, почти такой же, как был, только черты стали утонченнее, движения грациознее, голос глубже, как ни в чем не бывало, сидел у Роберта в гостиной, беседуя о делах минувших дней.

Он выдал тайну, долгое время мучившую Роберта: ужасающий вид «красноглазеньких», эта шокирующая трансформация, был боевой маской анамаорэ, причем только анамаорэ, имеющих прямое отношение к войне.

Гражданские оставались в истинном обличье восхитительных детей любви. Они тоже могли создавать «маски», способности позволяли, но этим вообще никто не занимался.

Сейчас Роберту казалось, что именно то, что Оливер стал анамаорэ, ухудшило состояние Оливера. Он мало того, что стал эльфом, так еще остался настолько же впечатлительным, насколько и был.

— Нанами в депрессии… Ни с кем не встречается… А ведь у нас там прошли годы… Кацуо предал Юми… Что я могу сделать для них? Что?! — его голос, полный музыкальнейших нот, срывался.

Оливер в конце концов вскочил с места и принялся описывать размашистые круги по комнате.

— Представляешь, Роберт, я теперь могу создать небольшой мирок! Прямо дома, облака над ними, дождик! А толку? Нанами дождик не поможет. А чувак, с которым Юми сейчас тусуется, знаешь, кто он?

Роберт поднял голову.

— Кто?

— Лекарь наш, который долгие годы встречался с Нели, а когда она окончательно его бросила, он чуть меня не убил. Магнус спас. Сейчас он, конечно, прилично себя ведет — что уже мне сделает… Я в разы его выше по статусу и способностям.

Роберт не любил, когда люди и не только во время разговора с ним ерзали, крутились или бегали. Он успешно боролся с этой привычкой у Колетт, а теперь подошел к Оливеру и потрепал его по плечу.

— Ну ты крутой! Круче только яйца, ага?

Оливер смущенно улыбнулся.

— У меня хорошие способности.

Роберт задумался.

— Слушай, может, мне его отсоветовать Юми, как считаешь?

Изумрудные глаза расширились в испуге.

— Ничего не считаю! Нет, не надо! — голос Оливера выдавал чрезвычайное волнение. — Я уже и так считаю себя проклятым!.. Хотя точно знаю, что чист… Только у Джунко сравнительно порядок… А этой парочке и так естественных трудностей хватит.

Роберт вопросительно поднял бровь.

— Каких?

Оливер уселся обратно в кресло и отхлебнул чай. Он попросил Роберта заварить что попроще, алкоголь Оливер больше не употреблял совсем.

Оливер не был знаком с Колетт, и Роберт вне какой-либо логики, чисто из ревности не желал, чтобы Оливер и Колетт пересекались без нужды.

Колетт больше не ходила на батик, зато она крепко полюбила плавать, проводя в бассейне часы: в группе аквааэробики и просто на дорожках. Кроме того, Колетт нравился спа-салон, и Роберт назначал Оливеру встречи в ее отсутствие.

Вообще-то Оливер, заинтригованный такой таинственностью, уже давно невидимкой рассмотрел Колетт получше. А удовлетворив свое любопытство, даже не спрашивал, отчего Роберт не знакомит его со своей избранницей.

Баритон Оливера разносился по гостиной:

— Каких трудностей? Аш, его так зовут, простой. Знатности у него ноль, и умения соответственно базовые. Он классный целитель, это талант не от рода, но превратить человека в не-человека лично он не способен. Ему могут помочь, но круг таких помощников очень ограниченный, и я что-то не вижу, кто захочет взять серьезную ответственность за Юми. Это, какпожизненная опека, понимаешь?

— Угу.

— А еще, поскольку Аш не высший маг, сам в ваш мир он попасть не может, только с позволения кого-нибудь. В любви это не очень хорошо, — Оливер застенчиво улыбнулся.

— Дааа, — Роберт потер висок, — тот еще квест! Ваш мир… Эх…

— Да, — Оливер словно извинялся, — теперь я тут пришелец. Не впервой, впрочем… Что же мне с Нанами-то делать?

Иногда его друг чересчур грузился, и Роберт счел нужным вмешаться.

— Да ничего тебе с ней не сделать. Некоторые задачки не для тебя. Забудь пока, само потом придумается. А не придумается, и хуй с ним.

Они немного помолчали, затем Роберт спросил:

— Вы с Анелей реально решили взять паузу? Хоть ты-то меня не разводишь?

Оливер откинул со лба длинную челку.

— Правда… Я хочу попробовать, как это бывает у анамаорэ… С разными женщинами.

Роберт прищурился.

— Вот как. Что ж, если все и правда так, ты мне очень поможешь… Когда сраный Кацуо взаимно влюбится в кого-нибудь, ты сможешь отбить у него девушку? Ты идеальный кандидат: всемогущ и недосягаем.

Уголки чувственных губ Оливера поднялись.

— Если ты очень просишь, могу. В смысле просто секс, ничего больше? Так?

Роберт ухмыльнулся.

— Именно это мне и надо. Скажу тебе, когда.

Глава 267. Глупости по телефону

Голос в трубке будто улыбался, и у Ланы мгновенно потеплело внизу живота. Тем не менее, она ответила холодно:

— Алло.

Лана корила себя за недавнее проявление слабости в гараже, она отличалась разборчивостью, и ее постель практически все время пустовала. Потому все произошло именно так, как случилось. Лана полностью отдалась инстинктам со случайным любовником. Темноглазым брюнетом, вылепленным из лучшего теста, которое когда-либо практиковалось для создания мужчин.

Любовник ее не разочаровал, но то, что она — она?! — могла показаться легкодоступной — коробило Лану. Ей хотелось оправдаться, дать понять этому мужчине, что произошедшее — вовсе не обычное ее поведение, но Лана не могла подобрать слова. Да и мысль, что нужно оправдываться — ей?! Да с какой стати?! — не прибавляла ей оптимизма.

Лана отвечала невпопад, отчего только больше злилась:

— Здравствуй… Ммм… — неудобная пауза росла.

— Кацуо. Извини, я не представился.

Какая глупость! Лану бесила вся эта ситуация.

— Кацуо, да. Ничего страшного, — Лана нервно сглотнула. Какую несусветность она только что сказала?! Получилось, что ей все равно, с кем заниматься сексом?! — Кацуо, — в голос Ланы прокрались нотки раздражения, — откуда у тебя мой номер?

— Выяснил. Я околдован тобой, искать и обрести заветные цифры было так приятно.

Какую чушь он порол!

Лана придала интонациям максимальную отстраненность.

— Кацуо, то, что между нами было, вышло случайно. Я была слегка не в себе, плохо понимала, что делаю… Извини.

Кацуо словно ничуть не смутил ее ледяной тон.

— Давай встретимся, и ты скажешь мне это, глядя в глаза. Куда мне подъехать?

Лана задохнулась от возмущения — хотя что ждать от настолько бесцеремонного типа, в гараже он не выказал ни капли стыдливости.

— Никуда. Я не хочу тебя видеть.

Улыбка в голосе Кацуо сменилась мольбой, впрочем, смешанной с наглостью.

— Всего один взгляд! Пожалуйста! Какие цветы ты любишь?

Ощущения раздваивались. С одной стороны, Лане было стыдно и хотелось все забыть… С другой… ее внимания добивался шикарный мужчина, и вся ситуация весьма импонировала Лане. Что ж, она могла позволить себе поиграть.

— Подснежники.

Кацуо ответил с восторгом:

— Я добуду их, вот увидишь! Дай мне только час времени. И скажи, куда мне приехать?

Лана назвала адрес многолюдного кафе. Там Кацуо не сможет очаровать ее настолько, чтобы она вновь склонилась к безумию, а цены позволяли поддерживать независимость. Позови она Кацуо в ресторан, Лане пришлось бы принимать его ухаживания.

Голос в трубке снова заулыбался.

— Хорошо. Придумай сто причин, по которым ты меня ненавидишь. Я выслушаю их все и постараюсь исправить каждую!

Решительно невозможный вариант! Лана нажала сброс, поймав себя на неуместном желании поцеловать мобильный.

Что она знала о том, кто беспардонно ворвался в ее жизнь и очевидно опять претендовал на ее ласку?

Прямо сегодня! Через пару часов?!

Лане хотелось смеяться и петь, в ее животе расцвело странное томление, но ее личико сохраняло выражение невозмутимости.

Глава 268. Инстинкт исследования

Оливера покоробило предложение Роберта спать с кем попало. Как ни крути, он уже к эльфийкам привык, а мало ли в какую страшилку Кацуо влюбится. Но пока, к счастью, тот вроде не влюбился.

В любом случае дружба с Робертом стояла для Оливера превыше всего, а Кацуо никогда ему особо не нравился.

Оливер продолжал жить с Анелей, думая о любовницах на стороне. Это выглядело цинично и гадко, и он не хотел вести себя так, собирался съехать к Магнусу, но Анеля сама настояла на совместном проживании.

— У Магнуса Тамико! Ты с Тамико жить собрался? Она тебя живо на улицу выгонит. Не дури, Оливер, здесь за тебя отвечаю я, я тебя втянула в Анамаорию, вот и живи в моем доме.

Это было удобно: у Анели, как у бывшей царевны, был свой личный отдельный дом с прочими владениями, не клановое имение, где пришлось бы толкаться с кучей «братьев» и «сестер», а фактически посторонних эльфов.

Но Оливер знал, зачем Анеля на самом деле хочет, чтобы он жил у нее: Анеля постоянно его соблазняла, и Оливеру это дико нравилось.

Просто… мало ему стало что ли. Он сам себя не понимал. Жаловался Магнусу:

— Моя душа словно в одном месте, а тело в другом. Я очень люблю Нели, но пока не могу быть с ней одной. Не могу отказаться от других, даже не попробовав их! Она жаждет, чтобы я оставался в ее доме, а мне кажется, мне надо уйти. Но боюсь, что если я от нее уйду, то больше не вернусь…

Магнус беззаботно улыбнулся.

— У вас всяко свободные отношения, так? Нели это принимает, правда? Ты уйдешь, и тогда она точно расстроится. А сейчас она ведь более-менее довольна.

Оливер посетовал.

— Я идиот! Она столько терпела и надеялась на мою верность, когда я повзрослею, а я только приношу ей проблемы.

Магнус улыбнулся.

— Нели знала, на что шла. Даже если ты потом пройдешь Церемонию с другой.

Мысли о том, что Анеля в конце концов предпочтет не его, как уже бросила на его глазах Пупса, выжигали Оливеру сердце, но гнет нереализованных желаний довлел.

Порой ему хотелось плакать от безысходности.

А вот Анеля стала более покладистой. Она, конечно, была безумно опытнее Оливера, но за счет того, что Оливер стал «сыном» Мага, их способности с Нели примерно сравнялись. Оливер даже мог сам ходить по мирам, не нуждаясь в компаньонах.

Анеля кокетничала:

— Лет сто я, так и быть, подожду, — ее голубые глаза игриво сверкали. — А дальше моя преданность тебе истончится!

Оливер неистово целовал бесценную для него Анелю, в такие моменты проклиная свои неуместные стремления познать как можно больше разных чувств и женщин.

А потом Оливер шел на работу — он стал полноправным целителем, помимо этого давая концерты как композитор-исполнитель — и встречал ее.

Медного цвета волосы обрамляли гордое, чуть надменное лицо с миндалевидными серо-голубыми глазами и тонкими блестящими губами. Эта девушка, стройная, хрупкая и ладная определенно знала себе цену, но не собиралась ее называть. Она знала, чего хотела, и заметив заинтересованные взгляды Оливера, как-то поманила его в свободное помещение и совратила. Сама.

Это случилось после разговора с Анелей об его потенциальных загулах, поэтому Оливер не почувствовал себя совсем уж конченым предателем.

Кроме того, Жизель, судя по всему, была увлечена кем-то еще и вероятно использовала секс с Оливером как лекарство от одиночества и как способ прокачать энергию перед работой с пострадавшими. В каком-то роде Оливер выполнил «гуманитарную миссию», одновременно укоряя себя за недостойную отмазку.

Анеля отвела ему сто лет — сто лет небывалого разгула. Понимание, что сама Анеля будет точно так же погуливать — хорошо хоть не с Ашем из чувства мести — Анеля блюла свое обещание и не давала ни единого шанса на примирение ни Пупсу, ни Люции — лишало Оливера радости.

Но Магнус уверил его, что сдерживать инстинкт исследования бесполезно. Тонкое прорвется.

Глава 269. Начало путешествия

Это была вторая его жизнь в роли царевича анамаорэ.

В первой Лукас принципиально не хотел связывать себя обязательствами и наслаждался любовью без границ. Впрочем, ее качество он смог познать только сейчас, когда появилось, с чем сравнивать.

Тамико стала его талисманом, словно притянув за собой еще двух женщин, о которых Лукасу хотелось заботиться. Возможно, он наконец немножечко разобрался в себе и понял, кто сможет дополнить его и принести ему подлинное счастье.

Лукас был нужен многим, практически всем в мире анамаорэ, и десяткам, а то и сотням знакомых в других мирах, но искал тех, в ком будет нуждаться он сам.

Лукас не нашел странным предложение сесть за руль обыкновенной человеческой машины и ехать по далям и весям, как хотела его дочь.

Эстелла встретила идею с воодушевлением. Она знала о человеческих машинах и городах еще меньше, чем Лукас, отличаясь неуемным любопытством, и даже Тамико вздохнула:

— Эх, хотела бы я с вами… Но я буду четвертой лишней. Да и я отвыкла уже от машин!

Багаж взяли минимальный. Анамаорэ нуждались в малом и могли создавать его на месте. Марина охотно принимала их заботу, но свой любимый плед из дома захватила.

Лукас рассоздал их мир-на-двоих, и Марина давно жила в своей комнате квартиры-«общежития», перенеся туда запомнившиеся ей мелочи вроде гамака для сна.

* * *

Кацуо принес подснежники. Настоящие, живые, не картинку или фотографию. Лана не знала, что все капризы были осуществимы с помощью богини.

Когда Кацуо смотрел своими бархатными, со смешинкой, но очень внимательными глазами, у Ланы слабели коленки. И все же Кацуо был механиком, простым наемным работником. Лана смирилась бы, являйся Кацуо владельцем автосервиса, но тот принадлежал, как и многое другое, его брату.

Сам Кацуо хотел жить легко, заморачиваясь только любимыми механизмами и напропалую гоняя на байке.

Такео мог бы предложить Лане то, чего она считала себя достойной, но Такео обожал Камиллу. Это сквозило в каждом его взгляде, в каждом жесте, а на Лану Такео смотрел вежливо-равнодушно, и Лана никогда не взялась бы осаждать эту крепость.

Она, довольно разборчивая, трезво оценивала свои шансы.

Деньги у Кацуо водились, механиком он был хорошим, и брат, и клиенты за это его уважали. Но вот его жизненная позиция попрыгуньи-стрекозы не вызывала у Ланы уважения.

Лана не подозревала, как сообщить об этом Кацуо так, чтобы не обидеть его, к тому же их прошлый спонтанный секс ей весьма понравился. Предложить встречаться ради интима Лана не могла — это не вписывалось в ее имидж. Оставалось держать Кацуо на расстоянии, периодически «сдаваясь» под натиском его обаяния.

Кацуо легко поклонился, передавая Лане цветы. Он был невыносимо хорош, и черный цвет необычайно шел ему, джемпер и брюки ладно обрисовывали его фигуру. Лана приказала себе увлечься, но не влюбляться.

Комплименты, выбор для нее вкусностей в меню, ловкие знаки внимания — она уже пожалела, что не пошла в ресторан, но куда торопиться?

Глава 270. Трусики

Алиса ни в коем случае не относила себя к стеснительным особам, но в погоне за наслаждением она превзошла самые нескромные свои прошлые похождения, хотя всех ее похождений было не так уж много.

Пьяная вином, Кью, обстоятельствами, всем вместе, и мелочи не имели значения.

Краем сознания Алиса размышляла, не сочтет ли «правильный» любовник ее слишком развязной, но не останавливалась, вовлекая Кью, провоцируя его и сметая своим упоением последние остатки ее серьезности.

Они уснули обессилевшими, как-то незаметно, обнимая друг друга, и когда Алиса проснулась первой — ах, Кью и спящий выглядел прекрасно — ужаснулась.

Срочно, срочно нужно в ванную, наверняка ее макияж осыпался и размазался, да и не мешало бы принять душ! Алиса пошевелилась, и — кошмар!!! — Кью открыл глаза!

Лиса улыбнулась, терять ей стало нечего.

— С добрым утром!

В первые минуты Кью смотрел на Алису удивленно, словно не понимая, кто она и как оказалась в его постели, а затем взъерошил свои черные волосы и, потянувшись к Алисе, поцеловал ее в щечку.

— С добрым!

Алиса, не представляя точно, как она выглядит, решилась:

— Я страшная, да?

Кью мотнул головой. Ее помаду — неяркую — они давным-давно съели, тени немного смазались, но это не выглядело критично, как и чуть осыпавшаяся тушь.

— Ты красавица!

Что ж, если он в самом деле думает так… Алиса опять улыбнулась.

— У меня нет зубной щетки. И белья нет. Я ничего не взяла с собой.

Кью озадачился, нахмурив лоб.

— У меня нет запасной… Лисенок, что же нам делать-то?..

Он выглядел таким виноватым! Конечно, отсутствие запасных щеток означало, что и нежданные друзья у него не задерживаются…

Алиса заранее продумала ситуацию:

— Купить. Я тебе напишу, что. Щетку, трусики, кремы, дезодорант…

По мере озвучивания списка лицо Кью вытягивалось.

— Ох, я же ничего в этом не понимаю…

Алиса беспечно махнула рукой.

— Я напишу названия, давай ручку и листок. Или тебе в мобильник забить?

Кью растерялся, он еще не вполне проснулся, в голове шумело, в отличие от Алисы вчера он слегка перебрал, а ее деловито-уверенное и совершенно неожиданное предложение ввело его в ступор. Кью требовалось время, чтобы немного прийти в себя.

— Сейчас… Погоди, дай мне проснуться…

Алиса прощебетала:

— Если возникнут трудности, позвони мне. Давай мобилку, внесу тебе свой номер!

Кью пока не хотелось вставать и рыскать в поисках телефона, но Алису требовалось чем-то занять, и Кью не придумал ничего другого, как поцеловать ее.

Алиса показалась ему ослепительно прекрасной ночью, ее внешность, запах, вкус, тело на ощупь — все Кью радовало, и безжалостный дневной свет не изменил впечатление. Кью надеялся, что Алисино мнение о нем также осталось прежним.

Потом он нашел мобильник и записал все названное, умиляясь трусикам размера S, позвонил со своего номера Алисе, после чего молодые люди направились в ванну, которую Кью наполнил пенной водой и усадил туда Алису, обещая вскоре вернуться с покупками.

Все ощущалось так, словно они давно живут вместе, и не напрягало, но пока было совершенно не ясно, есть ли у них какие-то общие интересы, кроме секса.

Глава 271. Шопинг-тур

— Боги, как хорошо, что этот багажник безразмерный! Я понимаю вашу страсть к шопингу, но покупать столько! — Лукас сокрушался, воздевая глаза к небу, впрочем, не надеясь увидеть в синей выси ничего особенного.

Марина повисла на его руке.

— Но Лууу! У себя одно, в своем городе, а в других другое. Даже запах!

Лукас мрачно изрек:

— Он выветрится, — и добавил, почти не надеясь найти поддержку: — Эс, ты ее понимаешь?

Эстелла в светлом пальтишке, отороченном искусственным мехом, стояла поблизости, и кокетливо поправив длинные, до талии, распущенные волосы, заметила:

— А ты сделай, чтобы запах сохранился. Ты же можешь, — Эстелла ослепительно улыбнулась.

Лукас молитвенно сложил руки.

— Это заговор! В ближайшие сто лет мне придется переучиваться в портного и тратить всю свою магию на создание нарядов!

Эстелла улыбнулась еще шире:

— И ювелирки.

Лукас махнул рукой.

— И обуви с аксессуарами. Еж, ты тоже одобряешь эту затею?

Марина смутилась.

Лукас уточнил:

— Советуешь мне заняться чем-то другим? Фотографировать пейзажи? — он вгляделся в Маринино лицо — неужто обиделась от его легкой подколки? — Затея хорошая. Займемся охотой на впечатления? Еж, честно, мне не сложно. И денег много, и способностей, и так будет точно, пока я останусь царевичем.

Марина вздохнула. Как Лукас еще терпит ее выкрутасы? Предложила:

— Пойдем, поснимаю вас. У вас, конечно, фотокарточки не в ходу, но они будут, как оригинальные элементы интерьера.

Эстелла оживилась:

— Ооо, да, это будет невероятно! Ни у кого такого дома нет! А я поснимаю тебя. Это так занимательно!

Пока его любимые женщины беседовали, Лукас сканировал пространство на предмет ярких видов.

Они втроем ехали на юг страны, и холодные ветры еще не успели внести окончательную лепту в разрушение пышности крон деревьев. А на озябшие городские ветки местные жители зачастую вешали гирлянды и фонарики.

* * *

В магазине белья, куда Лукас, ни секунды не сомневаясь и ни капли не смущаясь, зашел вместе с девушками, внимание Эстеллы привлекло нечто розовое, шелковое, кружевное с обилием перевязок, сделанных крест-накрест.

По форме оно напоминало слитный купальник без бретелей, с купальниками людей Эс уже успела ознакомиться, но сейчас она не хотела выглядеть невежественной в глазах Лу, поэтому отвела Марину в сторону и тихонько спросила, указывая на диковину одними глазами:

— Что ЭТО?

Марина изумилась, но личико ее сразу разгладилось.

— Это корсет. Он выделяет и утягивает фигуру тем, кому надо что-то утянуть, а остальным для красоты просто. У вас такого, конечно, нет, вы же сами меняетесь легко.

Эстелла с серьезным видом кивнула, Лукас не мог не заметить ее интерес, и атаковал Эстеллу настойчивыми мыслями:

— Медленно… Вдумчиво… Аккуратно… Руками…

В их совместном воображении розовая шелковая ткань, трепетно обнимая кожу Эс, скользила вниз.

Эстелла перевела взгляд на Марину.

— Куплю эту штуку, пожалуй. Она забавная.

* * *

Не желая провоцировать ревность своих спутниц, Лукас внешне прибавил себе двадцать внешних лет возраста, сменил форму клыков на обычную человеческую, сделал глаза тускло-серыми, в общем и целом придав себе вид мужчины заурядного и среднестатистического.

Этот вид внушал должное обращение без ненужных промедлений: персонал магазинов не смог бы нормально работать, любуясь его реальной наружностью. При том Лукас очень веселился, глядя, как люди воспринимают их троицу. Марина без вариантов казалась его дочерью, а вот за кого принимали Эстеллу, красавицу даже по меркам анамаорэ?

Она в лучшем случае выглядела старшей сестрой Ежика, ни на каплю не желая уродовать себя и наслаждаясь реакцией человеческих мужчин. Лукаса эти потрясенные до глубин душ мужчины почему-то не волновали. Он не ревновал.

Зато вне мест скопления и даже просто явного присутствия людей Лукас вновь принимал свой образ прекрасного царевича, молодого и щедро наделенного дарами очарования.

* * *

Они ночевали в отелях. Лукас и Эстелла брали общий номер, а Марина отдельный.

Однажды Эстелла не выдержала: обняв подушки, закутавшись в одеяла, она свернулась в клубок, сжавшись так, что ее кожа побелела от напряжения.

— Лу! Марина меня с ума сведет! Я не могу больше! — Эс принялась рыдать.

Лукас гладил ее и целовал.

— Так поругайся с ней. Маринка обидчивая, но не настолько, чтоб совсем уж не перечить ей.

Эс взглянула обреченно.

— Она дурочка малолетняя. Выскажу все, что о ней думаю, она сломается же!

Лукас провел ладонями по шелковистым прядям Эс.

— Если сломаешься ты, мне будет намного хуже. Дети неизбежно уходят, а мы остаемся…

Эс подняла на него заплаканные глаза и улыбнулась:

— Когда ты говоришь «мы», я чувствую себя сильной…

Лукас муркнул:

— Мы, мы, мы… Эс, если тебе совсем невмоготу, я приму крайние меры: пусть Марина погуляет с нашими копиями, а мы с тобой побудем вдвоем.

Эстелла кивнула головой.

— Нет, так нечестно. Но на будущее я учту такой расклад.

Лукас безмятежно планировал:

— После Церемонии мы поедем в обстоятельное путешествие. По мирам, по странам, я покажу тебе свои любимые. Устроим Дамирке радость, а Отделу Аналитиков шанс проявить себя сполна!

Глава 272. Чужая тайна

Никто в мире анамаорэ не знал наверняка про отношения Лукаса и Тамико, кроме них самих и Магнуса, но Марина и Кэйли принадлежали к другому миру.

Лукас не изменял своим привычкам, даже во время путешествия отлучаясь куда-то часа на три-четыре, и поскольку он делал так регулярно и постоянно, Марина с Эстеллой привыкли и научились в это время занимать себя сами.

В первые несколько дней Эстелла и Марина, ощущая некоторую взаимную неловкость, провели «часы уединения Лукаса» в разнокалиберных торговых центрах. Увлеченность покупками помогала девушкам сглаживать неловкие паузы, но таких заминок становилось все меньше, и в какой-то момент девушкам захотелось побеседовать по душам, чтобы узнать больше друг о друге и о Лукасе.

Тамико отпустила Лукаса на эту неделю, грозившую растянуться на полторы, весьма неохотно:

— Неделя будет там у вас, а тут прикинь, сколько времени пройдет!

Черные волосы мягко спадали на смуглый лоб Лукаса, челка была короткой и неровной, Лукас легко откидывал ее назад. Синие глаза виновато блестели.

— Тами, если хочешь, я могу приходить к тебе оттуда хоть каждый день!

Тамико обреченно отмахнулась:

— Нет, не нужно. Это еще цветочки, а когда вы уедете после Церемонии, мне же все равно придется привыкнуть…

Тамико выдала Лукасу мешок кофейных зерен и бутылку своей любимой настойки.

— Вот. Пей это в путешествии и вспоминай обо мне, больше ничего мне не надо. А то едешь с невестой и дочкой, а собрался тайком сбегать ко мне! Пффф! Удумал тоже!

В этом была вся Тамико, часто строгая и бескомпромиссная. Лукас взял ее дары, и каждый вечер заваривал или разливал по бокалам, сообщив любимым женщинам, что это привет им от Тамико.

Эстелла не знала наверняка, сможет ли она выяснить что-то новое об отношениях скрытного Лукаса и Тамико у его названной дочери, но спросила наугад, помешивая ложечкой компот, поданный девушкам в одном из ресторанчиков.

— Марин, а что связывает Лу и Тами? Как они начали вместе работать?

Марина наморщила лоб. Ох, получается, Эстелла, самая дорогая девушка Лу, раз его невеста, до сих пор ничего не знает?! И ровно потому, что это была тайна, Марина не смогла удержаться:

— Любовь. Они долгое время были любовниками, а еще именно Лу помог Магнусу привести Тамико в ваш мир. Ты это знаешь?

Сердце бешено заколотилось, и ресторанчик поплыл у Эстеллы перед глазами. Все сложилось в единую картинку: осведомленность Тамико о всех делах Лукаса, ненависть таинственной женщины из другого мира, явная привязанность Лукаса к этой женщине, кофе и настойка от Тамико, разливаемые Лукасом почти с благоговением…

Марина внимательно изучала лицо Эстеллы.

— Тебе плохо? Извини, я не хотела…

Эс собралась с мыслями.

— Нет-нет, все нормально. Расскажи мне подробнее!

Марина хитро улыбнулась.

— Хорошо. Я как раз успею до прихода Лу. Но я мало что на самом деле знаю.

По мере ее рассказа Эстелла открывала Лукаса и Тамико с новых сторон.

Лукас, ее любимый, страстный, настойчивый и скрытный. Опасно скрытный. Лукас вернулся к Эс после истории с Тамико, и вероятно эта история изменила его самого, позволяя ему теперь принимать особенности и капризы Эстеллы. Эс помнила, каким Лукас был задолго до этих приключений, и тогда ничто не намекало Эс, что Лукас настолько душевен.

Эстелла без ложной скромности полагала, что обладает характером более легким, чем Тамико, но раз Лукас обожал даже ту…

Тамико показалась Эс еще более доброй и великодушной. Оказывается, Тамико настойчиво сводила Эстеллу не просто с другом — с беззаветно любящим ее мужчиной, искренне желая милому счастья и посчитав, что несколько похожая на нее Эстелла может оказаться для него хорошей партией…

Магнус, преданный и мудрый, спокойно перенесший любовь самого царевича к собственной невесте, не впавший во зло, беззаботный и счастливый.

Вся история сложилась, оставляя и предопределяя место для нее — Эстеллы.

Теперь осталось дать понять Лу, что она в курсе. Что не выдаст никому сокровенное, как беспечная Марина, и что новости позволили Эстелле сложить паззл, и этот паззл лишь усилил глубину и теплоту ее чувств.

* * *

Взволнованная Эстелла не стала ждать, пока они с Лукасом останутся наедине. Марина, конечно, закончила рассказ прежде, чем Лукас вернулся, он никого не застал врасплох… Но Эстелла передала ему все, что думала и чувствовала разом — единым мыслеобразом.

На доли секунды брови Лукаса приподнялись, но его лицо тут же приняло радостное выражение.

Он передал Эс «спасибо», преисполненное особой энергии — благодати. А на Марину даже не взглянул. Естественно Лукас понял, что это «привет» от Кэйли: та вполне очевидно намеренно растрепала Марине, что непутевой девчонке не следовало знать.

Впоследствии Марина зареклась когда-либо совать нос в дела Лукаса — вызвав ее на разговор, Лукас держался настолько холодно, что Марина насмерть перепугалась. Лукас же мог свернуть их путешествие прямо сейчас. Вернуть Марину домой в Город, отвести Эстеллу в Анамаорию, а Марине больше никогда-никогда не показываться.

Лукас сменил гнев на милость, лишь когда Марина клятвенно пообещала, что не будет больше сплетничать о нем. В конце концов, такие сплетни могли иметь последствия государственной важности.

Лукас предупредил:

— Марина, давая мне обещания, имей в виду, что даешь их, как анамаорэ — навечно.

Глава 273. Инструктаж

Несмотря на давнишнее окончание отношений с лучезарной богиней, Роберт продолжал исправно общаться с их общим любимым сыном. Колетт не выказывала явного недовольства, но наблюдательный Роберт не мог не заметить, как жестоко ее ранит постоянное напоминание о другой — даже не человеке.

Встречи с ребенком в сиятельных чертогах заставляли ревнивую смуглянку тихо плакать. Приходы Родрика к ним домой расстраивали ее меньше, и все равно Роберт стал подгадывать встречи с сыном на время занятий чувствительной подруги чем-то еще.

Теперь у него было два тайных визитера, сын и Оливер, а поскольку растягивать время Роберт не умел, то иногда ему приходилось совмещать общение с ними обоими, стараясь одарить теплом каждого.

Сейчас Родрик притащил ролики и остро захотел покататься по просторным коридорам огромной квартиры, заезжая прямо в комнаты.

Вкусно пахло пряностями, Колетт перед уходом сварила горячий глинтвейн. Роберт представил ее отчаяние и негодование при виде непоправимых царапин на полу или вмятин на стенах или дверях, но поиграть с сыном не мог — в основной гостиной, разглядывая изящные музыкальные пальцы, Роберта ожидал Оливер.

Обращаясь к Родрику, Роберт сказал:

— По лестнице не катайся, а попортишь что-нибудь, чини сразу же. Все ясно?

Сын кивнул.

Удивительная жизнь — что сын во много крат превосходил его по способностям, что лучший друг, но Роберт не ощущал себя неуютно с ними.

Оливер усмехнулся:

— Ролики я теперь освоил. Встану и поеду. Дааа, хорошо по квартире кататься, я еще так недавно был маленьким, что помню все эти удовольствия!

Роберт снисходительно улыбался — что человек, что нелюдь, его удивительный друг не терял мальчишеский оптимизм, выбираясь из ситуаций довольно запутанных. А сейчас Роберт своими руками собирался втянуть Оливера в очередную.

— Думаю, пора осуществлять наш план насчет Кацуо.

Оливер оживился — высокий, бледный, с шапкой каштановых волос и тяжелым взглядом изумрудных глаз из-под густых бровей; глаза почему-то казались темнее, чем были на самом деле — он выглядел ожившей романтической грезой.

— Кацуо влюбился? А девушка?

Роберт потер подбородок.

— Лана, если я что-то в этом понимаю, меньше. Но его ухаживания она принимает. Тем же лучше, твое вмешательство нанесет ублюдку больший урон.

Оливер мечтательно улыбнулся и весь словно стал светлее.

— Как Лана выглядит? Ты не описывай, просто представь ее поподробнее — я увижу.

А когда Роберт выполнил требуемое, Оливер поднял вверх большой палец.

— Класс! Я бы задумался об этом, даже не имея претензий к Кацуо… — Оливер замолчал, напоровшись на неожиданно заострившийся взгляд друга. — Роб, да прекрати ханжество, улетная же девица!

— Ладно, — рассуждать о Лане Роберту не хотелось, его она не цепляла, но читать мораль Оливеру Роберт не собирался. Не было у него права. — План — соблазнить эту Лану и заниматься с ей сексом поразвязнее, не в темноте под одеялом. Возможно, это все стоит записать на камеру. Себя можешь не светить, а вот Лана четко должна попасть в кадр.

Оливер кашлянул.

— Хгм, че-то как-то убого…

Роберт развел руками.

— Если ублюдок просто увидит вас вместе, этого будет недостаточно. Надо уничтожить его наверняка. Ну, ты же маг, надень личину какую-нибудь. Не можешь что ли? — Роберт выжидающе уставился на Оливера.

Оливер нехотя ответил:

— Так могу, да…

Роберт инструктировал:

— Ты, главное, личину не меняй. Славу бляди Лане создавать не надо, девка в общем и ни при чем. Надо просто показать Кацуо, что у нее есть другой. И оставайся красавчиком!

Оливер кашлянул снова.

— А если Кацуо захочет встречи в темной подворотне?

Роберт удивился.

— Ну так и прекрасно — ты его когда-то с ножами посадил в лужу, а теперь разучился что ли? — и вперив тяжелый взгляд в Оливера, Роберт продолжил: — Оли, чувствуешь, что завалишь все? Тогда лучше не начинай.

— У тебя разве есть другие варианты?

Роберт помрачнел.

— Придумаю что-нибудь. Найду кого-то еще на роль… Хотя ты подходишь идеально.

Оливер не видел веских причин для отказа. Нежелание сниматься в порно? У него, посетившего пару на редкость разнузданных вечеринок анамаорэ?! Конечно, там все сами искали наслаждение и не глазели, особо выделяя его, но и зрителей было на порядки больше.

— Не надо ничего выдумывать. Я все сделаю, как ты скажешь.

Глава 274. Замок потерянных душ

Голос хрупкой рыжеволосой девушки, раздавшийся с заднего сидения машины, прозвучал невероятно возбужденно:

— О, Лу, в путеводителе пишут, что про местный замок ходит масса жутких легенд!!! Мы туда пойдем???

Синеглазый брюнет, сидевший за рулем, улыбнулся, обнажив удлиненные заостренные клыки, придающие ему вид несколько демонический.

— Почему бы нет. Чем жутких?

Марина зашелестела страницами.

— Пишут, что в подвале замка стоят гробы, и там спят вампиры!!! А наверху по коридорам бродят призраки!!!

Эстелла, расположившаяся рядом с женихом, вздрогнула:

— Страсти какие! Не, я туда не хочу! Если там кто-то есть, они прочувствуют, что мы особенные, с вкусной кровью… А призраков я совсем не люблю!

Марина расстроилась:

— Ну вооот, — и робко поинтересовалась, жалобно глядя на Лукаса: — Лу, а может, мы вместе с тобой сходим?

Лукас внимательно следил за дорогой. Он запросто мог приказать машине ехать самостоятельно, но получал большое удовольствие от вождения.

— Сначала, Еж, я отправлюсь туда сам. Узнаю, имеют ли легенды основание. Произнесенное тобой звучит банальной страшилкой, но мало ли…

Эстелла с трудом поборола желание схватить милого за рукав.

— Лу! Один?! А вдруг там?..

Лукас повелительно взглянул на невесту.

— Сиди тихо, женщина. Кто бы там ни жил, мне они мало опасны.

Краски сошли с нежного личика. Марина, сообразив, во что они с Эс влипли по ее бесспорной вине, тоже пригорюнилась. Эс спросила:

— А если они боги?

Лукас усмехнулся, продемонстрировав задорные ямочки.

— У богов никогда нет привычки нападать на путников. Хорошие мои, скорее всего, это просто байки для привлечения туристов. Но мне уже интересно эти байки проверить.

Девушки грустно переглянулись и притихли. Они могли бы сколько угодно пытаться переубедить Лу, и тот отвечал бы им с юмором или серьезно, но когда Лукас что-то решал, сбить его с пути было архитрудно, а обычно невозможно.

Потому, придя в номера, — Лукас брал номера заранее, являясь на место собственной копией богато-невзрачного вида и иногда приводя с собой копию Марины — Марина и Эстелла наспех разложили вещи и устроились в номере Марины, меньшем по размеру и не вызывающем ассоциации с пугающим замком, поглотившим их любимого.

Когда Лукас вернулся, выражение его лица было странным. Точнее ни Эстелла, ни Марина разобрать не могли. Странной была и улыбка, и все его поведение, кроме обращенного к Марине вопроса:

— Ежик, ты что-нибудь ела?

Марина была обычной человеческой девушкой, ей требовалось регулярно питаться для поддержания сил.

— Что, вы, как приехали, никуда не выходили, меня ждали? — поняв, что дело обстоит именно так, Лукас свел густые идеальной формы брови к переносице. — Еду закажем местную, или мне что-нибудь приготовить?

Маринин голосок прозвучал испуганно:

— Давай, ты приготовь. Лу, ты какой-то странный! Пока ты не скажешь, что тут происходит, я не только не стану есть местное, но даже спать тут не буду!

Лукас вытянул губы трубочкой.

— Ууу. Вампирчики на нас охотятся.

В следующую минуту его радужки загорелись алым, а клыки невероятно удлинились, начав выступать изо рта.

Эстелла, до одури боявшаяся красных глаз, не вполне понимая причину своего страха, вскрикнула и закрыла лицо ладошками. Марина оказалась более стойкой:

— Лу, прекрати юродствовать! Тебе не идет.

Лукас вернул свой облик утонченного красавца.

— Вот и Эс оживилась, а то вы сидели, как замороженные. Давайте есть, а потом я все расскажу. Ежик, заказывай, что приготовить.

После трапезы Лукас обратился к любимым женщинам тоном настолько преувеличенно спокойным, что они обе встревожились.

— Вообще-то рассказывать мне не хочется. Активность там есть, и она много страшнее известных жутиков.

Марина, испытывавшая с каких-то пор неприязнь к тайнам — наверное после того, как раскрылось ее неприглядное прошлое — попросила:

— Ты хоть что-то расскажи. Тут так опасно, что нам пора бежать?

Лукас крепче обнял своих женщин, невесту и дочь.

— По большому счету да. В подвале замка находится лаборатория, не вполне лаборатория, скорее хранилище.

Эстелла подала голос, дрожащий, слабый, она как-то интуитивно почуяла, что узнал Лу:

— Хранилище чего?

— Душ. Здешние умельцы собрали себе очень приличный склад, иногда нападая на людей посмертно, а иногда сами убивая и помещая души в своеобразные энергетические колбы, из которых те не могут выбраться. Это, как одноместные тюремные камеры… Возможно, душам внутри колб что-то кажется, что они якобы живут. А реально они находятся в колбах для экспериментов, где на них по-всякому воздействуют…

Марина и Эстелла побелели. Лукас припечатал:

— Вот я и не хотел говорить вам. Умельцы увидели меня, я их, мы поняли, кто есть кто и притворились, что мы друг друга не заметили. Тут, хорошие мои, объективно ничего не поделать. Чужая игра, местные боги на их стороне, у богов тоже бывают завихрения…

В следующую секунду Эс и Марина одновременно выпалили:

— Лу! Поедем отсюда! Сейчас же! Быстрее!

Лукас погладил нежные узкие спинки.

— Раз вы поели, можно трогаться. Бояться не надо, они за нами не гонятся. Я могу защитить вас, а про лабораторию могу рассказать, кому следует наверху. Они не дурачки, чтобы провоцировать меня на такое.

Но Марина и Эстелла не хотели оставаться в номерах поодиночке. Под наблюдением Лукаса они моментально собрали вещи и покинули удручающий город.

Глава 275. В чертогах богини

В квартире Кью оказались две комнаты, и когда Алиса добралась до второй, а произошло это сравнительно не скоро, так как Алису интересовали другие вещи, то ахнула.

Вдоль стен ровными рядами от пола до потолка шли полки, уставленные книгами. Романы разных жанров, энциклопедии, справочники, учебники — у Алисы закружилась голова от обилия информации.

Кью подошел сзади и положил ладонь на округлую ягодицу Алисы, одетой в чрезмерно большую для нее рубашку. С тех пор, как Лиса переступила порог квартиры Кью, она всячески занималась «избавлением Кью от комплексов», к которым относила некоторую его зажатость.

Алиса пояснила:

— Когда ты стесняешься, то становишься, как деревянный! И все делаешь судорожно. А мне от этого больно. Расслабься, нам обоим будет больше удовольствия!

Похоже, в клубе его синхронность с ее желаниями была отчасти вызвана алкоголем. Молодые люди уже почти не пили, но Лиса считала, что со временем у них все станет идеально.

Развернувшись к Кью, Алиса пропела:

— Ооо, все эти книги твои?

Кью застенчиво улыбнулся, у него была пухлая нижняя губа и более короткая вздернутая верхняя — как и у Алисы.

— Мои и моих братьев. Они все свое ко мне свезли, иногда заходят, берут себе что-нибудь…

Алиса полюбопытствовала:

— Родные братья? Такие же красавчики?

Хотя комплимент польстил ему, Кью насупился:

— Тебе меня уже мало? Двоюродные.

— Ох, ну что ты! Мне просто интересно, — Кью стоял в расстегнутой рубахе, и Алиса всем телом прильнула к его мускулистому торсу, спрятав лицо на его груди. — Я только твоя, прекрати ревновать!

Кажется, Кью ей не поверил, уж слишком свободным было ее поведение, но Алиса не стала оправдываться, вместо этого выдохнула:

— Теряю от тебя голову…

* * *

Роберт не представлял, что будет, когда он войдет в чертоги Кэйли в этот особенно значимый раз. Эти чертоги всегда менялись, словно живые картины, отражая прихотливые вкусы и настроения посетителей, либо самой богини.

За дверью покоев оказались девушки, около десяти, каждая из которых вызвала бы трепет Роберта, останься они наедине. Умопомрачительные девицы ловко протянули к нему ладошки, обступили и начали его оглаживать.

Роберт растерялся:

— Это что еще такое?! Где ваша госпожа?? Хочу ее видеть!

Сладостные девицы тотчас расступились, впрочем, не отходя слишком далеко. Двое из них, самые привлекательные, продолжали обнимать Роберта, и он совершенно не понимал, что ему делать.

Как-то ответить девушкам или требовать отвести его к Кэйли. Роберт решил замереть и постоять так.

Голоса девушек пленяли его слух:

— Пойдем, мы отведем тебя к ней.

И их процессия, мягко и соблазнительно покачивая бедрами, повела Роберта куда-то вперед в образовавшийся странный коридор, одновременно светлый и темный, извивающийся. В воздухе пахло любимыми благовониями Роберта.

В конце коридора их путь преградили занавеси, и когда сопровождающие его девушки развели ткань, Роберт увидел ЕЁ.

Сияющую, улыбчивую, невыразимо прекрасную.

На миг Роберт оцепенел, не в силах подойти к Кэйли.

Девушки провели его вперед и оставили, ненавязчиво скользнув ладошками по его ощутимо напрягшейся плоти.

Роберт стоял в начале узкого ковра, оканчивающегося у ложа где возлежала Кэйли, его спутницы уселись по обеим сторонам красного «языка».

Облизав пересохшие губы, Роберт выдал:

— Здравствуй, лучезарная! Твоя свита будет присутствовать при нашем разговоре?

Кэйли рассмеялась, смех ее был, как звонкоголосый ручеек, как перелив небесных колокольцев:

— Отрицаешь мою провокацию? Хочешь, все они прямо сейчас будут твои.

Роберт помотал головой. Чаровницы выглядели прелестно, созданные специально для него, но только он пришел сюда не за этим.

— Своя у меня уже есть. Отпусти их, ни к чему это пустое возбуждение.

— Сам не знаешь, от чего отказываешься. Ты будешь жалеть, что упустил эту возможность, Роберт. Ладно.

Девушки начали растворяться на его глазах, каждая уходила куда-то вверх тонкой струйкой, словно горячий дым. Роберт бессознательно следил за ними, а потом признался:

— Одна ты у меня… И она…

Кэйли повела плечами, ее движения завораживали.

— Сильна Колетт. Крепко овладела тобой.

Роберт посмотрел на прекраснейшую, и в его взгляде на миг промелькнула укоризна.

— Она меня понимает. Принимает.

Богиня будто потешалась:

— Не самая красивая, не самая умная, не самая добрая, не самая искусная, мои служанки превосходят ее во всем.

Роберт опустил голову.

— Она — моя. Какая есть.

Кэйли поддела:

— Простая девушка лучше богини?

Роберт ответил то, что зрело у него на душе. Скрыть от Кэйли всяко было невозможно.

— Богиням нужны боги. Я сам прост.

Он, такой гордый и самоуверенный, считающий себя достойным недосягаемого смертным.

Кэйли поманила его ручкой.

— Иди сюда, сядь рядом. Колетт в курсе твоей затеи?

Роберт устроился близ ослепительной богини, она выглядела так, что ему нестерпимо захотелось обнять ее, провести кончиками пальцев по ее нежнейшей коже, оставить на ней дорожку мимолетных укусов, но Роберт подавил острейшее желание.

— Я не сказал Колетт, куда я пошел. Только намекал когда-то, что займусь этим.

Богиня взяла его лицо в свои дивные ладони и поцеловала чуть выдающийся твердый подбородок.

— Скажи ей, что я согласна. Приходите вместе, когда она будет готова. Ступай.

Коридора больше не было. Миновав занавеси, Роберт сразу оказался на улице.

Глава 276. Тайный любовник

Чуть прохладные, скользкие простыни, гладкие, как…

Лана никогда не оставалась у Кацуо до утра. Все время уезжала на своей машине, сбегая или открыто, ссылаясь на неотложные дела.

Это было трудно, почти невыносимо, но Лана скрупулезно следовала своему плану не влюбляться в Кацуо, удовлетворяя потребности тела и охраняя душу для кого-то более стоящего.

Лана умело избегала расспросы Кацуо о будущем и отнекивалась от его предложений что-то усовершенствовать. Люди не меняются, она знала четко. И гладила простыни, желая чего-то настоящего. Стоящего.

Изначально Оливер планировал являться в маске только для Кацуо, но подумав, решил, что и Лане незачем знать его истинную внешность. Их первую встречу Оливер обставил иначе, чем заранее спланировал: его эффектное отделение от пустой стены могло бы вызвать у Ланы совсем нежелательную реакцию…

Оливер невидимкой следил за Ланой, ожидая, когда она, наконец, уединится в комнате и предастся фантазиям. Когда это случилось, Оливер стал мягко-мягко вторить ей, лаская энергетические оболочки ее тела так чутко, чтобы Лана списывала его воздействие на силу своего изголодавшегося воображения. Лане требовалось больше, чем она получала, по собственной воле покидая Кацуо.

Раз, другой, пятый — Оливер заметил, что Лана немного нервничает, но ничего не подозревает, по-прежнему считая свои усилившиеся ощущения лишьплодом собственной фантазии. Она сводила Оливера с ума, и он с трудом справлялся с собой, желая соединиться с ней по-настоящему.

Однажды он так и сделал, когда Лана разгоряченная металась по постели и неразборчиво произносила чье-то имя.

Внезапная тяжесть его тела и разлившаяся сладость лишили Лану сил к сопротивлению. Она ошалело поддавалась всему, что Оливер хотел, по-видимому, до конца не веря в происходящее.

Кто этот кареглазый блондин с тонкими чертами лица и пластичной фигурой? Голос, глубокий и сильный, Оливер тоже поменял:

— Ты звала, и я пришел к тебе. Для самого нежного, безудержного и опасного, что ты представляешь!

Яркие голубые глаза Ланы загорелись восторгом.

— Кто ты?

Оливер улыбнулся.

— Твоя мечта. Думай обо мне, и я приду снова. Только не заигрывайся.

Пухлые, словно половинки персика, губы Ланы дрогнули.

— Почему?

— Обожжешься. Я твоя маленькая тайна и приключение. Человеческие законы мне чужды, не думай обо мне, как о будущем муже. Это магический город, но никто не должен знать о нас…

Лана не возражала, благодарно впитывая то, что этот похожий на эльфа мужчина давал ей.

Глава 277. Иное будущее

Время пролетело незаметно, путешествие подходило к концу, принеся море покупок: нарядов, аксессуаров, обуви, интерьерных безделушек. Лукас любовно шутил, что у них вышел настоящий шопинг-тур, и, как и просила Эстелла, каждая вещь сохраняла запах места, где была приобретена. А еще получилось море кадров на фоне достопримечательностей и снимков в обрамлении обычных пейзажей, море дум, открытий, переживаний, веселых, ярких и страшных, как было в городе с опасным замком.

В предпоследний день Эстелла разговаривала с Лукасом, сидя в кресле в номере очередного отеля, до Города оставалось всего ничего. Стояло раннее утро, солнце еще не поднялось над горизонтом.

— Знаешь, Лу, я уже привыкла к Марине… Так странно, что ее больше не будет в соседней комнате…

Лукас тяжело вздохнул:

— Не будет. Я рад, что вы подружились, теперь мы с моей чистой совестью можем продолжать встречаться втроем, а то меня не покидало ощущение, что я заставляю тебя.

— Да ну! — взрыв смеха Эс всколыхнул тишину. — Я хочу быть всюду, где есть ты. А знаешь, Лу, ведь неправильно ждать с перерождением Марины так долго.

Лукас обратил к Эстелле внимательные синие глаза под пышными загнутыми ресницами.

— Почему?

Эс пустилась в объяснения:

— Еще полгода, максимум год, Марина оттает, ты же классно о ней заботишься, и начнет интересоваться мужчинами. Уже по-настоящему, без обидок и капризов будет с кем-то встречаться. Потом она выйдет замуж. К ее старости ты рискуешь иметь не только дочь, но и кучу внуков-правнуков. Как Марина покинет их всех, четко зная, что возвращаться общаться она не сможет, не приняты тут у вас призраки.

Это было настолько очевидно, что Лукас потер переносицу — как он сам-то не догадался?! Принял Марину за проблемного подростка, перестал воспринимать ее как женщину, но только ситуация менялась на его глазах под его непосредственным участием.

В войне такой грандиозный просчет стоил бы ему множества проигрышей.

Похоже, со всей увлеченностью тяжелыми любовными переживаниями Лукас подрастерял энергию, в какой-то степени постарел и нуждался в продолжительном отпуске.

— Да, Роза. Все истинно.

Эс продолжила:

— Если уж Марина когда-то станет анамаорэ, лучше ей сразу впитывать нашу культуру, чем потом переучиваться. Сразу встречаться с нашими парнями. И тебе будет проще за всем этим проследить.

— Ох, да, — Лукас устало провел по лбу ладонью. — Скорей бы Церемония, Эс… Уже дождаться терпения не хватает.

Эстелла встрепенулась.

— Правда?

Бархатный голос обволакивал ее.

— Правда. Столько всего случилось за годы… Хочется подумать. Переосмыслить. Отпуск даст эту возможность.

Это был рискованный шаг, но Эс не могла не спросить:

— А вдруг ты поймешь что мы не пара? Может, тебе просто так погулять, без Церемонии? Правители не могут не отпустить тебя.

Лукас удивился:

— Эйейей, Эс, что за страхи? Насчет тебя я не сомневаюсь ни капли и решил твердо, — его взгляд обрел гипнотичность. — Я люблю тебя, Эс. И хочу пожить в любви, расчеты меня подутомили, понимаешь?

Эстелла не вполне понимала Лу, хотя, с другой стороны, у высших магов столько забот, а Лукас пережил миллионы приключений с абсолютной памятью.

Он продолжил:

— Тогда Марине имеет смысл переродиться сразу после нашей Церемонии. Первые годы все равно пройдут в Доме Магии. Да и Магнус стал воспитателем, надежно присмотрит за ней.

Эстелла согласилась, обаятельно улыбаясь:

— Да, мы с тобой попутешествуем, а Маг повоспитывает Марину пока что.

Лукас строил планы:

— Я сам предложу это Марине. Сомневаюсь, что она откажется. Хотя можно и чуть позже. Пока мы будем путешествовать, она может пожить с текущими родителями, морально с ними попрощаться. Впрочем, Тами продолжает возвращаться и обманывать своих… Обсудим с Ежиком, решено, — Лукас вернул Эстелле улыбку, околдовывая ее сердце. — Роза, Марина еще спит, давай выйдем на улицу, встретим рассвет вместе?

Глава 278. Перепады настроения

Лукас сомневался, что даже Тамико поймет это, и ожидал ее с некоторым волнением. Но в конце концов своей жизнью он управлял сам.

Тамико ворвалась разъяренной фурией, карие глаза зло сверкали.

— Лукас! Ты сбрендил?!

Он вздохнул:

— Нет, Тами, я полностью в своем уме. Трезв, как никогда.

Тамико встала, уперев руки в бока.

— Тогда что это за извращенная логика?! Вы только вернулись домой, все было хорошо. Нафига опять это расставание аж на месяц?! — от гнева Тамико стала выражаться грубее.

Лукас снова тяжело вздохнул:

— Все было не просто хорошо. Мы трое были абсолютно счастливы большую часть времени. Да.

Тамико сверлила его взглядом, не меняя позы.

— И?

Лукас скрестил пальцы, оперев на них подбородок.

— Я хочу быть полностью уверен, что не загипнотизировал ее…

— Чего?! Ты пытался?! Говори яснее!

Лукас вяло улыбнулся.

— Тами, ты когда-нибудь делала из-за меня то, что в принципе не хотела? Теряла голову, поступала странно? Будь объективна. Мне больно, что ты злишься на меня.

Тамико задумалась. Такое происходило десятки, да что там, сотни раз. Каким-то дивным образом обстоятельства складывались выгодным Лукасу путем.

— О да… Действительно… Я никогда не понимала, как это творится, — Тамико вмиг расслабилась, словно обмякла, усевшись на край Лукасова стола поодаль от Лукаса.

Он протянул руку и погладил кончики пушистых девичьих волос.

— Вот. Теперь ты понимаешь? С тех пор, как я предложил Эс быть моей, мы не расставались. Морально — точно. Я даже не дал Эс шансов разобраться в себе.

Тамико фыркнула:

— И оставишь ее на месяц без секса разбираться?

Лукас помотал головой.

— Нет, конечно. Я сделал свою копию. Тами, ты же сама рассталась с Магнусом, чтобы понять его важность.

Щеки Тамико вспыхнули.

— У нас был абсолютно другой случай! Я никогда не сомневалась, что хочу Церемонию с Магнусом. И знаешь, на это не загипнотизировать. Бывало, я сбивалась, но всегда шла своим курсом в главном. Эстелла тоже. Она не слабохарактерная.

Лукас подтвердил:

— Знаю. Как она, Тами?

— Отвратительно. Вся зареванная. Лу, она не Лалия, и о Церемонии вы уже объявили… Так, как Лалия, Эс не поступит, но она тоже гордая. Лу, ты можешь ее потерять, не шутят подобными вещами.

Лукас задумался:

— Я много ошибаюсь в последнее время. Критично много. Считаешь, перебор?

— Лууу, конечно перебор! Эс тебя любит, это никакими чарами не внушить, если боги не кумекали, да и тогда бывает, что рассеивается волшебство. Не надо никаких проверок, вы же родные друг другу, да? Иди к ней срочно и скажи, что акклиматизация к иному миру ударила тебе в голову!

Лукас улыбнулся.

— Хорошо. Эс предложила мне взять отпуск еще до Церемонии, я начинаю серьезно об этом размышлять… В таком состоянии я могу только подвести нас всех.

Тамико растерялась.

— Эх, а как же мы?? Но если так, мы выкрутимся… Аналитический отдел, отец твой, наконец.

— А я буду просто выращивать зелень. Тами, что ты скажешь, если я сейчас пойду к Эс? Не вернусь к тебе — пришлю сюда копию.

— Иди!

* * *

Эстелла лежала на постели в их общей спальне, золотистые волосы струились по ткани. По-прежнему одетая в утреннее платьице. Ничком, свернувшись, обхватив подушки и одеяло, закрывшись другим одеялом. Она не смогла ни одеться, ни уйти. Тоненькая, прозрачная, хрупкая.

Лукас ощутил ненависть к себе самому, увидев это душераздирающее зрелище.

Наверное, Эстелла ждала, когда он явится и выгонит ее снова. А поскольку идти она не сможет, Лукас прямо телепортирует ее в отчий дом.

Ткани были пропитаны слезами. Кроме Тамико, Эстелла не решилась сказать никому, оставшись наедине со своим горем.

Она дернулась, почуяв присутствие Лукаса. Вжалась в подушки крепче.

Оба не находили слов.

Эстелла слов, чтобы отдалить неизбежное, Лукас, чтобы не раздавить их отношения окончательно.

Молчание тяготило. Так и не понимая, что еще предпринять, Лукас лег, повторяя контуры тела Эстеллы, словно вложив ее в себя. Обнял.

Эстелла разомкнула губы, мысль метнулась нервной птицей, Лукас не успел ее поймать.

Зарылся в ароматные волосы, крепче сжал любимые руки, сложенные по бокам.

Низкий бархатный голос прозвучал глухо:

— Эс, прости. Со мной творится что-то неладное… Эта моя выходка тоже… Просто выкинь ее из сердца, хорошо? — Лукас беззвучно заплакал. Осознал вдруг, как тонка была ниточка, отделяющая их обоих от гибели. — Давай мы уснем, проснемся и представим, что ничего этого не было? Ты меня простишь?

— Прощу, — Эстелла всхлипнула. — Тамико тоже не поняла твои аргументы?

— Не поняла. Разбила все мои подозрения.

Эстелла фыркнула:

— Подозрительный! Я все равно никуда бы не ушла. Сопротивлялась бы!

Голос Лукаса потеплел:

— Покажи мне, как.

\

Глава 279. Опасения

Изящная, словно статуэтка, фигурка клубочком свернулась у Роберта на коленях. Подтянув ноги к животу, Колетт рисковала упасть, если бы Роберт не поддерживал свою любимую, гладя ее выступающие лопатки.

Колетт обладала худощавой модельной фигурой, в то же время, где надо, округлой и соблазнительной.

Тяжелые пышные локоны она собрала в два хвоста, перекинув оба на грудь.

Всхлипнула:

— Я боюсь, Роб, я очень боюсь! Вдруг она меня убьет из ревности? И скажет, что это я была плохая, и эксперимент провалился!

Роберт говорил тихо, и вибрации его голоса немного успокаивали Колетт, унося ее мысли в другом направлении.

— Котеныш, вряд ли. Я не прощу ей эту подлость и сам ее убью! — сообразив, что богиня бессмертна, он уточнил: — Заставлю ее страдать. А вообще, зачем это Кэйли? Она могла бы просто мне отказать, уже бы меня расстроила.

Аргументы Роберта не сняли опасения Колетт.

— Знаешь, что говорят о ней старожилы? Все, кто заглядывался на ее мужчин чуть дольше положенного, получали какие-либо уродства! Падали на ровном месте и что-то ломали, или болезнь портила черты лица, или они становились жертвами бандитов! А Кэйли безмятежно сияла, словно была не при делах!

Роберт попытался распрямить согнутые ноги Колетт, усадить комфортнее для нее, но Колетт воспротивилась:

— Мне и так хорошо.

Роберт взмолился:

— Твои пяточки давят, мне неудобно так тебя держать.

Это помогло, только теперь Колетт так больно стиснула его крепкий торс, что Роберт подивился скрытой в ней силе.

— Ладно, — миндалевидные фиалковые глаза под пышнейшими ресницами смотрели печально, — вот будет Новый Год, новая жизнь, тогда я и пойду к ней…

— Хорошо-хорошо, — Роберт улыбнулся, — видишь, Кэйли сказала прийти нам обоим, уж при мне она не вздумает сотворить зло.

Колетт потерлась щекой о его рельефную грудь, обтянутую белой хлопковой футболкой.

— Я в тебя верю.

Глава 280. Вторжение в лабораторию

Лучи от пары электрических фонариков лихорадочно бегали внутри довольно просторной темной комнаты, подсвечиваемой лишь неприлично тусклой лампочкой под потолком, создающей едва заметное сияние.

Кью, толкнув незапертую створку окна на первом этаже, залез внутрь, помогая забраться в помещение своей спутнице.

Он был темноволос и белокож, во всем черном, карие глаза смотрели добро и ласково. Алиса, также облаченная в черное, имела сказочной длины и белизны волосы, изумительно мерцающие, когда свет фонариков попадал на них.

Поняв, что их вторжение удалось, Алиса захихикала:

— Кью, а дяди или тети-вахтера тут точно нет? Заслышит шум, зайдет…

Кью возился со створкой.

— Не, только сигнализация, а ее я не включил! Зря что ли сидел допоздна, выжидая, пока все уйдут!

Лиса нахмурилась:

— Так а зачем ты вообще ушел? Так и сидел бы, а потом бы мне позвонил.

Возможно, его девушка не отличалась вопиющей интеллектуальной одаренностью, но ее непосредственность, раскрепощенность и тонкий художественный вкус — Алиса увлекалась батиком — с лихвой искупали этот недостаток. Кью поцеловал Алису в лоб.

— Ну, милая, мы сюда заходим по карточкам-пропускам, время фиксируется. В лаборатории можно задержаться, можно прийти раньше, но ночевать нельзя. Не поймут. Да и нет здесь ни кроватей, ни спальных мешков.

— Ааа, жаль.

Вооружившись фонариком, Алиса принялась исследовать место, где никогда не побывала бы без своего парня. Долгие уговоры привели к тому, что Кью согласился показать святая святых, в котором проводил большую часть рабочего времени.

Машинально Алиса потянулась к привлекательным стеклышкам, пытаясь разглядеть, что к ним прикреплено. Ее ручка в тот же момент была твердо, но нежно перехвачена.

— Эм, Лиса… У меня дома ты можешь трогать любую вещь без спроса, но тут не мой дом. Не прикасайся ни к чему, пожалуйста.

Интонация Кью настолько не понравилась Алисе, что она обиделась:

— Ну и пожалуйста! Зачем вообще приходить, если не трогать. Я и тебя трогать не буду, вот!

Они разговаривали в полутьме, выключив фонарики, чтобы любопытные соседи не обронили как-нибудь в разговоре с сотрудниками, что ночью в окне лаборатории горел свет, и сновали какие-то силуэты. В сравнительно небольшом Городе сплетни разносились быстро.

Кью опечалился:

— Нет, почему… Меня-то трогать можно… Но Лиса…

Алиса кокетливо улыбнулась. Была область, где Кью, в своей лаборатории чувствовавший себя королем, оказывался послушен ее желаниям.

— Ммм, кроватей тут нет, а халаты какие-нибудь есть наверняка. Давай постелим их на пол?

Даже в полутьме было заметно, как покраснели его щеки.

Алиса интриговала:

— Будет твое маленькое воспоминание-секрет от других.

Кью, ничего не отвечая, направился к шкафу. А расстелив самые немаркие халаты, задумался:

— Главное не забыть, что я и прийти утром должен раньше всех. Чтобы они про сигнализацию не прознали…

Глава 281. Разговор на кухне

Не было большого смысла курсировать между квартирой Кью и съемной комнатой Алисы, поскольку большую часть свободного времени молодые люди проводили вместе.

Кью предложил Алисе перевезти основные вещи к нему, и та с радостью согласилась.

Вечером они сидели в комнате Кью, совмещающей в себе гостиную и спальню, кроме того, в квартире были кухня и помещение, отданное Кью под библиотеку. Кью читал, удобно устроившись на кровати, Алиса в пижамке — с утра она так и не захотела переодеться, устроив себе «ленивые выходные» — рассматривала свои готовые росписи по ткани.

Внезапно раздавшийся звонок в дверь удивил их.

— Мда, — Кью скривил губы, — в такой час и без предупреждения может быть только Кацуо. Опять пришел за чем-нибудь!..

Алиса обрадовалась.

— О, познакомлюсь с твоим братом! Можно же? Я быстро сейчас оденусь!

Кью скептически улыбнулся:

— А полчаса ванны перед одеванием? Будешь дефилировать по квартире в халате, а то и в полотенце? Нет, сиди уж тут, пожалуйста.

Алиса расстроилась:

— Ну вооот… А может, ты прикроешь кухонную дверь, я спрячусь за ней, и одним глазком?

Кью фыркнул, и просунув ноги в тапки, пошел открывать.

На пороге действительно томился Кацуо, впуская его, Кью заметил:

— Посидим на кухне, Алиса не готова к приему гостей.

Кацуо кивнул:

— На кухне, так на кухне. Давно мы не чаевничали, — он подмигнул: — Слушай, у тебя же есть «Наследие»?

— Ага. Завалялось.

Алиса, прильнувшая глазом к замочной скважине, не успела ничего рассмотреть, досадуя, что дверь открывается внутрь комнаты. Иначе можно было бы, эксплуатируя имидж блондинки, живописно выпасть в коридор, получить тонну внимания, а заодно подробно разглядеть Кацуо, волнующего Алису чисто из любопытства.

В реальности ей оставалось лишь послушно сидеть взаперти.

Алиса обещала себе впредь всегда тщательно одеваться даже дома. Во всяком случае до первого знакомства с братьями.

Спустя какое-то время мужской разговор зашел о Роберте.

Кью озабоченно свел брови.

— Этот псих больше не трогает тебя? Скажи, если…

— Не, — Кацуо опасно раскачивался на табурете. — Полный игнор! Даже байк осматривает не пойми где, хотя в Городе всего один сервис, — спустя несколько секунд Кацуо осенило: — А, так небесная дева же байкерша! К ней возит!

Кью обеспокоился:

— Ты же не можешь всю жизнь быть, как на войне, в ожидании удара.

Кацуо пытался казаться расслабленным.

— Увы… Он в сговоре с Кэйли, у них сын… Мне остается только съехать отсюда… Да тут вы… И бизнес… И Лана… А он меня и где угодно найдет. Небесная дева ему поможет.

Кью не мог сидеть сложа руки.

— Может, мне поговорить с ним? Или тебе с Юми, а она убедит его?

Кацуо невесело усмехнулся:

— К Юми мне вход заказан. Пока я восстанавливался, они с этим психом вывезли буквально все ее вещи, а ее ключ мне передала Кэйли. А ты к нему не суйся, парень с головой не дружит. Если и тебе станет плохо…

Кью поинтересовался:

— А Такео знает?

Кацуо вскинулся:

— Ты что! Ему я сказал, что расстался с Юми и сам пошел поразвлечься к Кэйли. Та позвала, я не смог отказаться. Реальная причина моего трехдневного отсутствия на рабочем месте убьет Такео.

Кью искал варианты:

— Но должна же быть на этого чокнутого управа! Кого-то же он не любит и опасается…

Кацуо развел руками.

— Только залетную нечисть. К ним я сам не пойду, знаешь ли…

Повисла тяжелая тишина, чтобы развеять ее, Кацуо начал болтать о пустяках, а потом и распрощался:

— Пойду я. Алиса твоя там, наверное, заскучала…

— Давай.

Алиса, снова примкнувшая к щели, опять не смогла ничего разглядеть, подумав, что в конце-концов Кью может официально позвать родственников в гости, чтобы представить ее как свою избранницу.

Глава 282. Прослушка

После того, как Роберт «повесил» на него не только запись утех на скрытую камеру, но и подслушивание разговоров Кацуо и Ланы во время свиданий, Оливер взмолился:

— Роб, ну я же тоже немного ревную! Может, без этого обойдемся?

Роберт возразил:

— Ага, и не узнаем, когда этот уебок начнет ее подозревать! Пока что он просто развлекается, а мне надо, чтоб его за живое взяло!

И Оливер следовал за любовниками всюду, где бы те ни находились, досадуя, что использует способности анамаорэ с целью выловить мысли Ланы о Кацуо, понять, когда люди договорятся о встрече, и проконтролировать их общение.

Чтобы неосторожно не раскрыться, он ввел привычку появляться в Городе исключительно невидимкой, показывая внешность-маску только Лане, а с целью ускорить свое избавление от «повинности» секса с ней, начал доводить Лану до полного изнеможения, чтобы ее уже не хватало на Кацуо.

Теперь они встречались не только у Ланы в комнате, но и где угодно, внося разнообразие во впечатления.

* * *

А Кацуо страдал:

— Ланочка, ну как это у тебя «нет настроения»? Может, оно появится? Или, — карие глаза смотрели пристально-недоверчиво, — ты уже другого себе завела?

Лана, влюбленная в Свою Мечту, имя Оливер не называл принципиально, подчеркивая свою иллюзорность, не могла рассчитывать на что-либо серьезное с ним и потому не отпускала Кацуо:

— Сегодня нет. Я устала после занятий… Извини… Хочу в душ и спать…

Кацуо упрашивал:

— Я все сам, ты будешь просто лежать! — его манера совершенно свободно говорить непристойные вещи вгоняла Лану в краску.

— Нет, нет, давай потом, этот месяц очень загруженный, но он пройдет, — Лана не поддавалась на уговоры, оставляя Кацуо шлейф призрачной надежды.

Пару раз Кацуо проводил Лану до дома, она позволила искупать себя, уложить — и действительно тут же «заснула». Сначала притворилась, а потом и вправду уснула.

Утром секс происходил настолько быстро, что Кацуо хотелось вернуться и обстоятельно его продолжить, но возможности ему Лана не давала: она то уставала, то встречалась с подругами, то у нее банально болела голова.

Лана явно набивала себе цену — она имела на то право, но при мысли о том, что у нее все же есть другой, поскольку загруженность Ланы делами так и не рассеивалась — Кацуо кипел, хотя формально они с Ланой никак не закрепили союз. Лана не звала Кацуо своим парнем, запрещая считать себя его девушкой. У них были «просто приятельские отношения со спонтанным сексом».

* * *

Роберт возликовал:

— О, теперь урод достаточно разогрет! Ты записывал даты при съемке, как я просил?

Оливер встряхнул длинной челкой.

— Угу. После того, как ты отдашь Кацуо запись, я стану свободен?

Роберт виновато улыбнулся:

— Не совсем. Во-первых, надо будет проследить за его реакцией. Запиши ее для меня. Во-вторых, он бесспорно что-то выскажет Лане, наверняка ультиматум ей поставит. Наплюй на это, трахнись с ней еще пару раз и это тоже запиши.

Оливер поморщился:

— И ты опять отдашь Кацуо запись, а мне нужно будет отследить его реакцию…

Роберт просиял:

— Именно! После этого делай с Ланой, что хочешь, эта часть мести будет завершена. А к другой тебя привлекать не стану, ты и так круто потрудился.

Оливер хмыкнул:

— Да уж!

Глава 283. Циник

Получив от Роберта разрешение на скорое завершение встреч, Оливер стал готовить почву к расставанию, давая волю своим истинным чувствам. Начал отпускать при Лане грязные словечки, а потом и вовсе превратился в развязного циника.

Лана, подсаженная на близость с ним, словно на запретное вещество, терпела многое. Ей хотелось мурчать от счастья, и Лана блаженно потерлась щекой об обнаженное мужское плечо, ее любовник был прекрасно сложен.

— Мне так хорошо с тобой!

— Детка, а мне так хорошо со всеми. Вы все одинаковые, — Оливера злила ситуация. Он завязал бы прямо сейчас, не задумываясь, если бы не просьба Роберта подождать еще чуть-чуть. И не шикарнейшие груди Ланы.

Лана отшатнулась, словно от удара:

— Ты не… Зачем ты так?! Я умираю без тебя! Ты мое дыхание…

Оливера несло:

— Детка, какое дыхание? Ты разве сразу не поняла: будет секс и все, ничего кроме? Или ты мечтаешь даже секса лишиться?

В глазах Ланы появились слезы.

— Нет… За что ты?!

— Ааа, — Оливеру захотелось съязвить, — думала, я в тебя влюблюсь и останусь с тобой навсегда? Ради твоих прекрасных глаз?

Лана не находила, что ему сказать. То, что она вытворяла с этим парнем, было ужасно неправильно. Она позволила ему пользоваться собой, прибегая по первому его зову. Что-то придумывала для Кацуо, выкручивалась…

Ради чего?

Ради сумасшедшего, грубого, грязного, порочного, жаркого и влажного секса, что был между ней и пришельцем из другого мира.

Только стоило ли сладострастие ее слез?

Его взгляд пронзал душу насквозь, он был жесток, он знал сотни способов доставить Лане удовольствие, но его обращение…

Лана представила, что перед ней иной. Безразличный ей. Холодно ответила:

— Прекрати. На самом деле мне плевать на тебя. Я играю, а ты ведешься…

Оливер ядовито улыбнулся:

— Врешь. Тело правдивее тебя, — и он прибавил пару подробностей, выражаясь достаточно пошло, от которых Лана зарделась. — Но это не мои проблемы. Ты можешь трепаться про дыхания, если балдеешь от них, а от меня подобной дури не жди.

Глава 284. Варенье

Варенье вышло отличным: в меру сладким, не приторным, и поскольку женщина, сидящая перед ним, категорически не желала заниматься готовкой, автором шедевра был сам Лукас.

Они ели из плошечек, при том Тамико обхватила свою обеими ладошками и пила лакомство через край.

Эстелла разбиралась в кулинарии порядочно лучше Тамико, не говоря уж о Марине. Даже простота приготовления чего-либо с помощью волшебства не вызывала у Тамико энтузиазма, и она ела то, чем ее угощали любимые мужчины.

Причмокивая от удовольствия, Тамико делилась мыслями:

— Послезавтра у Эрика с Лалией Церемония… Интересно, кого Лалия позовет в свидетели, и чем они нас удивят…

Лукас, мускулистый и одновременно очень грациозный, высокий, с яркими синими глазами улыбнулся:

— Удивят точно. Как-никак, прошлые старшие царевичи, прошедшие Церемонию, уже не с нами, это первое торжество за тысячи лет.

Тамико приподняла бровь.

— Как подумаю об этом, обалдеваю! Вообще как представлю, куда я попала, во что уже ввязалась…

— Глаза боятся, руки делают. И не только руки…

У Тамико были аккуратные розовые ноготки, полюбовавшись ими, Лукас закончил свою мысль:

— А позовет она скорей всего меня, я уже столько бывших девиц замуж выдал…

Тамико наморщила лоб.

— Да, интересно как так получается. И меня же тоже ты выдал. Ну а кто еще мог лучше подтвердить серьезность моих намерений?

Лукас выглядел довольным.

— Вот-вот.

Тамико не обольщалась, что Лукас пережил ее Церемонию без единого сожаления, но зато он хотя бы все проконтролировал.

Тамико предложила:

— Кстати, насчет вашего праздника: мне симпатична Эс, так что я забираю требование, чтобы моя Церемония была пышнее вашей! Пусть будет, как Эс захочется, главное, чтобы она счастлива была.

Лукас остался безмолвным, но Тамико знала — он растрогался до глубины души.

* * *

Вечером Лукас раскрыл объятия навстречу одной из прекраснейших женщин анамаорэ.

Зернистое покрытие дороги по краю поля, напоминающее мелкие камушки, похрустывало под их ногами, Эстелла только собиралась приблизиться к Лукасу, но странно-лукавый блеск его глаз, обрамленных густыми и длинными черными ресницами, остановил ее, заставив внимательно всмотреться в любимое лицо. Легкий ветерок развевал юбку Эстеллы, анамаорэ не знали холода и льда, пребывая в вечном лете.

— Ммм?

Взгляд Лукаса гипнотизировал:

— Беги, Эс. Иначе я тебя поймаю и буду делать с тобой все, что захочу.

Эс притворно вздрогнула, впрочем, отступая назад мелкими шажками.

— Ой! А что именно?

Лукас еле уловимо подался к ней, преодолев половину разделяющего их расстояния.

— Узнаешь.

Эстелла продолжала отступление.

— Мне хотя бы понравится?

Лукас подтвердил:

— Тебе будет хорошо… Может быть.

Его таинственная улыбка оставляла место разночтениям, непредсказуемость Лукаса иногда поражала воображение Эс, так что с телепатическим вопросом: «А если хорошо, зачем бежать-то?», Эстелла приподняла юбку и припустила со всех ног, нашептав пару заклинаний, вызывающих иллюзии.

Это вряд ли могло обмануть высшего мага, так что вынуждая веселую раскрасневшуюся невесту петлять, Лукас завел ее ровно туда, куда планировал. Эстелла совершенно неожиданно для себя запуталась в ткани появившегося из ничего шатра. А затем ощутила горячие объятия Лукаса.

— Попалась! К шатру никто не подойдет, а если вздумают полетать, увидят сверху только купол. Он особенный.

Эстелла попыталась разжать мужские руки.

— Про шатер мне не интересно! Что ты делать собрался?

Лукас подмигнул.

— Кормить тебя. А затем есть сам…

И Эстелла отведала свежее варенье, а Лукасу плошечкой служило ее тело.

Глава 285. Разлука навеки

Девушка с облаком пушистых волос удивленно обратилась к своему начальнику:

— Прикинь, Лу, кто к тебе на прием записался!

— Знаю-знаю, — Лукас выглядел довольным, как кот, объевшийся сметаны. — Завтра уже все, и Лалочка решила расставить точки. Разумно.

— Угу, — Тамико обиделась, — я тут для красоты сижу что ли?! Если ты и так все знаешь…

Лукас честно посмотрел в ее большие карие глаза.

— Да, ты услаждаешь мой взор, и расслабляешь меня, и советуешь мне, и страхуешь меня. А еще ты здесь для внимания, заботы и комплиментов в твой адрес, так тебя устроит?

— Лууу!! — нимало не стесняясь, Тамико бросилась другу на шею и крепко его обняла. — Я тебя так люблю!!! Ты расскажи, зачем она пожалует!

Лукас загадочно улыбнулся.

— Всенепременно.

Статус почти-царевны чрезвычайно украшал Лалию, придавая больший лоск ее внешности и отточенность ее без того безупречным манерам.

Она любила драгоценности и носила те в огромных количествах. Яркая красота Лалии навевала невольные мысли о темной стороне души и тайных пристрастиях старшего царевича, мужчины аскетичного и сдержанного, впрочем, страшного в гневе.

Естественный нежный аромат тела Лалия усиливала томными духами, и в то же время весь ее образ выглядел целомудренным. Роскошным и чистым, без пошлости.

Уверенная походка, властный взгляд — сейчас Лукас не узнавал свою бывшую.

Ступая легко и гордо, Лалия направилась прямо к его креслу и грациозно опустилась на подлокотник, почти придавив руку Лукаса своей ягодицей.

Лал вела себя вызывающе! Лукас выжидательно молчал.

Она произнесла музыкально, с придыханием:

— Ты ненавидишь меня…

— Нет, — Лукас якобы рассеянно провел указательным пальцем по своим губам, наблюдая реакцию Лалии, — просто то, что ты сделала с Мариной, прощению не подлежит.

Лалия вздохнула, тонкая ткань платья обрисовывала контуры ее длинного гибкого тела без излишне выдающихся форм.

— Значит, ненавидишь. Как все ужасно кончилось, Лу… Кто же тогда знал?

— Ох, тогда никто. Мы заигрались… — Лукас положил руку на подлокотник в опасной близости от Лалии, никак не прикасаясь к ней, но весь он, знойный, будто излучал жар. Или ей опять показалось?

Лалия опустила голову.

— О прощальной ночи я тебя не прошу, оставь эти иллюзии, — Лалия покраснела. — Я ищу свидетеля… Хочу, чтобы не было накладок… Ты и Эрика ненавидишь…

— Лал, хотеть меня естественно, — синие глаза смотрели на Лалию в упор, лишая воли, — А Эрика я люблю. Настоящей братской любовью. Да не бойся ты, — Лукас неожиданно для Лалии приподнял ее аккуратный подбородок, отчего по телу Лалии побежали неприличные мурашки, — не стану я портить вашу Церемонию, ситуация с Мариной ее вообще никак не касается. А ты такая хрупкая, живая в чувствах… Прости, что я тебя не оценил… Зато ты нашла Эрика.

Лалия выдохнула:

— Да… — она сама не понимала, что сейчас чувствует к Лукасу и на что согласится, если Лукас это предложит.

Лукас пересадил Лалию, трепетную и безмолвную, с подлокотника кресла к себе на колени.

— Некрасиво мы расстались. Ты снова ушла, а я тебя снова не удержал. Нехорошо оставлять долги… Лал, тебе правда это надо?

Загнутые нереально длинные темные ресницы обоих, мягкое прикосновение его жаждущих губ к ее податливым губам.

Последний поцелуй перед разлукой навеки.

Долгие взгляды.

Обычаи анамаорэ позволяли большее, но они двое не нуждались в большем.

Лалия танцевала на лезвии меча.

Лу… Родной, добрый, мягкий — не прощал ее. Холод терзал ее душу.

Лалия по неосторожности обрекла на мучения — пусть краткие — дочь богини и получила возмездие длиной в жизни.

Лукас повторил:

— На Церемонии я поддержу что угодно, любые твои начинания. Расслабься на этот счет.

Лалия высвободилась из его объятий и встала на ноги.

— Спасибо. Мне пора.

Глава 286. Серия вторая

Оливер застенчиво улыбался, но его изумрудные глаза горели огнем.

— Нет, Жизель, я больше не могу. Пожалуйста.

Жизель вскинула подбородок.

— Но ты же посещаешь эти вечеринки!

Оливер был готов к щекотливому вопросу.

— Они другое дело. Там никто не думает об отношениях, и большинству даже практически все равно, кто их партнер. Чистое удовольствие. А у нас с тобой общение и работа, понимаешь?

Жизель скривила губы.

— Думаешь, я в тебя влюбилась?

Лицо Оливера вытянулось.

— Нууу.

Жизель отрезала:

— Нет. Не можешь и ладно, я плакать не стану.

И Оливер, а он являлся мужчиной впечатлительным, почувствовал резкое сожаление от того, что соглашался иметь с этой женщиной что-либо. Ее равнодушие было словно тысячи ледяных иголок, враз впившихся в его тело.

* * *

Вечером Оливер предоставил Роберту запись реакции Кацуо на свои интимные похождения с Ланой. Она была настолько удручающей, что Роберт сурово сжал губы.

Оливер заметил:

— Жалко его… Даже хотелось его полечить…

Роберт согласился:

— Да, уебок выглядит совсем никаким. Что, полечил его?

Оливер испуганно округлил глаза.

— Нет! — и он тут же опустил плечи. — Я сбежал, потому что мне очень хотелось ему помочь…

— Да, он раздавлен, — Роберт говорил спокойно и задумчиво, — не знаю даже, учинит ли подружке скандал или так ее бросит. Ты понаблюдай с недельку, если просто ее бросит, можешь с ней больше не кувыркаться.

— А знаешь, — лицо Оливера обрело загадочность, — я думал, ты зловеще рассмеешься, когда это все увидишь!

Роберт осклабился:

— Ты глупых мультиков пересмотрел. Мне больно за него, хотя он тот еще уебан. Но за Юми мне было больнее, а уж что я пережил, когда ее утешал…

— И какова вторая часть плана? Их две будет?

— Думаю, двух с него хватит. Видишь кадра? — перед внутренним взором Оливера предстал считанный из мыслей Роберта смуглый темноволосый мужчина с нехорошим взглядом и серебряной цепочкой на шее. — Его зовут Леон. Товарищ мутный и сравнительно падкий на деньги. Поскольку начальник у Кацуо родной брат, из сервиса его не уволит, но нервы ему этот «клиент» хорошо потреплет…

Оливера разобрало любопытство:

— Леон что, всем недоволен будет?

Роберт ласково сощурился.

— Ага. Морально и материально, в тачках Леон разбирается, будет свою немного портить и валить на сервис. Я не поскуплюсь с компенсацией.

Глава 287. Артист

Тамико телепортировала ягоды с фруктами к столу и вместе Эстеллой сидела в гостиной Магнусова дома, лакомясь ими.

— Слушай, Тами, — Эс отправила аппетитную дольку в рот, — к Лу на приемы ходит много девушек?

Тамико встрепенулась:

— Да нет, не больше обычного. Как всегда. А что?

Эс доверительно приблизила лицо к подруге.

— Мне страшно… Как Лу откажется от них от всех, разве это возможно?

Тамико скривилась:

— Не о том ты думаешь, Эстелла! Думать надо, как ты сама откажешься от соблазнов, ничего толком не попробовав. У тебя были громкие романы?

Эстелла смутилась, пальчиком катая виноградину по тарелке.

— Неа.

Тамико многозначительно заключила:

— Вооот. А с Лу мы это обсуждали. Ему качество важнее количества, и память у него абсолютная, знаешь ли.

На лице Эс отразилось подозрение.

— К чему ты клонишь?

— Не сочти меня жестокой, но Лукас может заново пережить любой сладкий момент из своего прошлого мысленно. И понимание он ценит больше погони за сексом. А то ты это не знаешь!

Эстелла покраснела.

— Знаю, но…

Тамико разгорячилась:

— Всыплю ему по первое число! Завел эту «дочку» Марину и не видит, что у тебя комплекс неполноценности растет!

Эстелла мягко возразила:

— Ничего у меня не растет. Но давай, этот разговор останется между нами? Не стоит сообщать Лу о моей ревности…

Тамико всплеснула руками.

— Ладно. Тебе виднее. Я лично верю, что Лу ответственный и нагулялся.

* * *

Холод не помешал Тамико устроиться на плечах у любимого мужчины и в таком виде «разъезжать» по улицам Города — поскользнуться и упасть Магнус не мог.

— Как тут Флавиан? Что-то я не увидела на его лице счастья…

Магнус ласково улыбнулся:

— Какое там счастье — черная-пречерная депрессия. Никто здесь ему в ножки не кланяется и его нереальной красотой не восхищается!

Тамико прыснула:

— Ха-ха, а помнишь его опрос на лучшую форму губ! Сколько тогда девиц сбежалось!

Магнус согласился:

— А тут им все равно, «лук» у него или «сердечко». Хоть узкие тонкие. Боюсь, Флав начнет творить здесь разврат с целью привлечь к себе внимание…

Тамико посетовала:

— И Лу его не остановит… Весь в своих делах…

— Да, Город уже практически без присмотра. Хотя Флавик же хочет богиню в жены… Богиня к нему присмотрится, хе-хе.

Тамико сжала мощную шею Мага бедрами.

— Да ничего он не хочет. Непомерный эгоист.

На колкие выпады Тамико в Доме Троюродных безумно популярный актер Флавиан неизменно отвечал презрительно-высокомерным взглядом и отворачивался, демонстративно показывая, как мало для него значит ее мнение. Тамико крутила пальцем у виска, но преодолеть броню мнимого равнодушия Флавиана не могла.

Глава 288. Надежда умирает последней

Лана испугалась до дрожи, ее колотило, когда любовник, Мужчина Мечты, бережно держа ее в объятиях, сказал презрительно-равнодушно:

— Лааана… Мы с тобой встречаемся так часто… Мне скучно! Мы будто поженились уже! Пора это завязывать.

Лана смотрела на него молча — ни одной слезинки не родилось в уголках ее глаз.

Оливер приблизил губы к ее уху:

— Сегодня все. Прямо сейчас я уйду, и на этом мы закончим. Так правильно. Уговаривать меня не надо, это бесполезно.

Да, он, манящий мужчина без имени с пшеничными волосами, лучистыми карими глазами, обворожительной улыбкой, широченными плечами, сильными ласковыми руками… Лана разрывалась между желанием наглядеться на него до одури, впитать его, запомнить навсегда и между ужасом понимания, что это бесконечно чуждое, хоть и привлекательное существо разумнее всего забыть, вырвать кинжалы, пущенные в ее сердце его жестокими словами.

Лана не заметила, как слезы полились по ее щекам.

— Ты сама виновата, — его голос, раньше подбадривающий и толкающий ее на всевозможные непристойности, ныне остужал крепче, чем уличный мороз, — привязалась ко мне! Я же говорил: иллюзии недолговечны. Ладно, ты можешь поцеловать меня еще, если очень хочешь. Ты хочешь? Не ври самой себе.

Когда он растворился — просто растворился, как нежданно материализовался первый раз, Лана долго сидела, не шевелясь, обхватив плечи руками. Она готовила себя к этому моменту, представляла его…

Тяжесть все равно оказалась невыносимой.

До сознания с трудом доходило, что Кацуо, вроде пылко влюбленный, ей не звонил… Сколько же дней он уже не звонил?

Лана заставила себя собраться и одеться, вечером были курсы, она как преподавательница прогулять работу не могла. Не могла позволить себе прорыдать сутки и ходить с опухшим лицом — работая в женском коллективе, Лана считала позором ловить жалостливо-сочувственные взгляды, и она не хотела объясняться еще и с Кацуо.

После работы Лана купила фрукты, орехи и пару дней подряд, как раз выпали выходные, смотрела мелодрамы, стараясь выбирать такие, анонсы которых не вызывали у нее острый приступ ненависти к злодейке-судьбе, а едва ей хотелось плакать, Лана прикладывала к глазам кубики льда.

Магический мужчина абсолютно не обманывал ее, он предупредил ее сразу, глупо было на что-то надеяться. Но то, что они вытворяли…

Думать после этого об обычных парнях ощущалось кощунством, однако иного выхода не было. Потому, обретя относительное равновесие, Лана направилась в сервис под предлогом техосмотра машины.

Кацуо встретил ее хмуро. Он больше недели не давал Лане повода вспомнить о себе, и то, что Лана объявилась только сейчас, подчеркивало ее увлеченность другим, с которым Лана была так восхитительно бесстыдна, что Кацуо скрипел зубами от ревности, но не считал себя вправе выплеснуть свою накопившуюся ярость.

Лана, женщина, поигравшая и выкинувшая его сердце, даже не считалась его официальной девушкой.

Кроме того, у Кацуо появился новый клиент, до невозможности склочный и обещающий пустить его по миру. Этого блядского Леона не устраивало абсолютно все. Кацуо из последних сил сдерживался, чтобы не поколотить наглеца, но не хотел доставлять неприятности Такео и себе самому. С Леона хватило бы ума сдать его в полицию и устроить сервису большие проблемы.

Якобы невинные взгляды Ланы из-под ресниц раздражали Кацуо, но он упрямо скрывал эмоции, сосредоточенно занимаясь машиной. Потому, когда Лане оставалось только расплатиться, она спросила сама:

— Почему ты меня избегаешь?

Кацуо невольно сжал кулаки, словно выплюнув фразу:

— Соври еще, что ты по мне скучала!

Лана потупилась:

— Нам надо поговорить.

Кацуо усмехнулся:

— Да не о чем. И, как видишь, я на работе, — впрочем, операторская манера на подкинутых ему анонимно эротических видео красноречиво намекала, что постановщиком был мужчина. Лана и не подозревала о своем личном участии в кадре. Кацуо захотелось раскрыть ей глаза. Отомстить за ее пренебрежение. — Если вечером тебе все еще будет надо, приезжай ко мне.

Сейчас хозяином положения был он, но Лана не видела иного выхода, не понимая причину охлаждения Кацуо. Теперь она более-менее обрела способность сопоставлять факты, и неожиданное изменение поведения Кацуо не имело для Ланы очевидных причин.

Откуда он вообще мог понять, что Лана не скучала??? Догадывался? Знал?

Насколько призрачным был Мужчина ее Мечты?

Глава 289. Угроза распространения

Кацуо оделся максимально сексуально. Лане подумалось, что он нарочно — показать ей, кого она потеряла. В потере Лана уже не сомневалась.

Они встретились в кафе, в том самом, где Лана когда-то назначила ему первое свидание. Отзеркаливая ее, Кацуо видимо давал понять, что теперь все решает исключительно он. После того, как Лана это подумала, ей немедленно захотелось встать и покинуть заведение, но любопытство ее терзало.

У Кацуо было несколько часов поразмыслить о ситуации, и он больше не считал нужным подавлять гнев, оставаясь в рамках приличий. Спросил:

— О чем же ты хочешь поговорить?

Он смотрел просто ипрямо, в упор, Лана почему-то зарделась.

— Ты перестал мне звонить. Сначала я думала, что ты занят, а потом обеспокоилась…

Кацуо фыркнул:

— До этого я звонил минимум дважды в день, хотя работал столько же.

Лана отвернулась. Кацуо не терпелось увидеть ее лицо. Он сказал:

— Правда в том, что тебя кинул один замечательный блондинчик, с которым вы весьма занимательно проводили время. И тебе захотелось найти утешение в объятиях наивного меня…

Лана уставилась на Кацуо в немом изумлении. Заморгала. Затем попыталась придать лицу безразличное выражение, получилось не очень.

— Что за бурная фантазия!

В этот момент принесли заказ, и Лана воспользовалась латте как прикрытием.

Кацуо пожал плечами.

— Хорош уж врать. У меня есть видеозаписи ваших утех. С датами. Как-то удивительно они совпадали с твоей усталостью…

Лана растерялась:

— Что у тебя есть?

Кацуо доверительно наклонился к ней, изображая участие.

— Бедняжка. Тебя не только кинули, но еще и подставили! Как горько, да?

Этого Лана не могла Кацуо позволить и взвизгнула:

— Как ты смеешь! Это моя жизнь! Не знаю, о чем ты говоришь, но таким тоном разговаривать со мной не смей!

Кацуо осклабился:

— Порноактриса качает права. Может, мне эти видюхи по сети распространить? Красавчик тот давно уж растаял, а вот тебя ждет особая слава…

Лана не считала себя сверхчувствительной женщиной, но от такой подлости слезы предательски выступили на ее глазах. Кацуо заметил их:

— Плачешь? А каково было мне? Влюбленному, счастливому…

Лана видела единственный вариант разобраться:

— Поехали к тебе. Я хочу их увидеть. Эти видео. И… откуда ты знаешь, что тот мужчина именно… растворился???

Кацуо усмехнулся:

— Доверчивая ты чистая пташка. А я знаком с этой нечистью. Узнаю их расу. Они любят из воздуха появляться и растворяться без следа. В Городе таких много. Ты бы поинтересовалась что ли.

Кусок не шел Лане в горло, десерт остался практически нетронутым.

— Поехали. Я хочу знать, что ты собрался выложить…

Кацуо поправил волосы и мягко улыбнулся.

— Да не буду я. Зачем?

Лана ощущала себя совсем раздавленной.

— Не знаю… Посмеяться надо мной…

Кацуо протянул руку и ласково погладил Лану по щеке.

— Это над моими чувствами кто-то посмеялся. А ты даже не была моей. Имела право.

Благородство Кацуо добило ее окончательно, и Лана выдала то, что не собиралась:

— П-п-прости меня… Но кто, кто это снял?!

Кацуо задумался:

— Полагаю, один маньяк, у которого на меня зуб. А ты просто подвернулась ему, как важный мне человек.

Важна ему… Лана не любила Кацуо, да и сексуальное влечение к нему после отношений со сказочным блондином ослабло, но произнесла:

— Мы еще можем что-то вернуть?

Кацуо жестко посмотрел на нее.

— Нет. Я тебе больше не верю. Даже в то, что тебе нравился наш секс. На видео проставлены даты, вы начали встречаться, когда наши с тобой отношения как раз были в самом разгаре, и ты смогла узнать меня получше. Не надо врать, что ты переживаешь. Не исчезни твой любовник, ты еще долго бы меня не вспомнила!

Наверное, стоило закончить на этом, но Лана, повинуясь сама не зная чему, не хотела терять Кацуо. Он любил ее, все его поведение говорило о сильной привязанности. Любил так, что «объяснил» измену рационально, а Лане очень хотелось внимания.

Можно было поехать к Кацуо домой, включить злосчастные видео, отснятые маньяком… Увидеть воочию Мужчину Мечты… Скрыть свою боль…

Мысль о существе, ненавидящем ее, заставила Лану вздрогнуть… Ведь и тот, кто это снял, сам мог распространить эти же видео по сети… Лана испугалась.

— Кацуо, поедем уже. А скажи… — она взглянула в его карие глаза с умело изображенной надеждой, — я тебе понравилась на этих видео?

Кацуо признался:

— Да. Очень.

Интересно, как долго он выдержит просмотр в компании самой «актрисы»? И пусть Кацуо Лане не верит — тело ведь правдивее нее?

Глава 290. Жажда славы

— Ммм, а не думаешь ли ты, что личное общение с Дамиром — немного чересчур?

Магнус с интересом разглядывал родственника из клана Троюродных. Их черты лиц походили друг на друга, но Флавиан, популярный актер, был ниже, уже, изящнее статного Мага, сделавшего блестящую карьеру оперативника.

— Не думаю, — Флавиан скривил губы, полные, капризные, — тебе уже детишек не хватает, что воспитываешь меня?

Магнус проигнорировал его шпильку:

— Напоминаю, ты в Городе только благодаря мне. И только от меня зависит, сколько ты здесь пробудешь.

— Ой ли, ой ли, — Флавиан обнажил в улыбке ровные белоснежные зубы, — тут бывает вся царская семья, уж кто-нибудь выпишет мне пропуск.

Магнус улыбнулся еще слаще:

— Изменнику? Хм… А если тебя разжаловать, оставить в вожделенном Городе, обернуть человеком, стереть тебе память… И общайся с Дамиром, сколько влезет…

Флавиан всплеснул руками, он испугался — слухи про Магнуса ужасали, да и правда поражала воображение — но постарался не выдать страх совсем явно:

— Да что ты, я же ничего ему не говорил! Просто посмотрел на него вблизи! Такая возможность!

Янтарные глаза Магнуса выражали безмятежность.

— Ты не собирался ничего ему говорить — допустим. Но этот тип видит слабости насквозь и разболтает практически любого гражданского, тем более, демонстративного, жаждущего славы и признания…

Флавиан пошел в «несознанку»:

— Я точно не жажду! У меня все и так есть. Что ты ко мне прицепился!

Магнус оставался обманчиво спокойным:

— Ты настолько ее желаешь, что решил добавить скандальности в свой образ и в ближайшем интервью намекнешь всем, что Дамир весьма лестного о тебе мнения.

Флавиан пожал плечами.

— И что? Это плохо что ли?

Магнус снова улыбнулся, сейчас источая яд:

— А вот дурачком тебе грех притворяться, Флав. Твое желание сделать имя на Дамире привлечет в Город любопытство многих. Поодиночке Дамир сделает каждого из них. Будет недопустимая утечка информации.

Флавиан вскинул подбородок — округлый, точеный.

— Что ты предлагаешь? К Дамиру не подходить, свое имя не упоминать?

Магнус кивнул:

— Если очень хочется, пойдем к нему вдвоем. Под полным моим контролем. И Дамира я тебе покажу, и тебе ничего за это не будет, — Магнус внимательно изучал реакции Флава, — но тебе же так не интересно, хочется нервишки пощекотать. Ищи другие способы и запомни: физически вредить людям нельзя.

— Ладно-ладно. Люди такие скучные…

— Не нравится — дорогу домой ты знаешь.

Магнус был строг, удручающе строг, но Флавиану больше не хотелось с ним ругаться. Быть может, Город все же таил в себе что-то забавное и не стоило поспешно покидать его.

— А местная богиня? Она добра? Ласкова?

Магнус улыбнулся, теперь весело.

— Ага. И то, и другое, и анамаорэ у нее еще не было, все уклонились от близости с ней. Потому что она будет филигранно угождать тебе, а в итоге превратит тебя в раба своих желаний. Мягко-мягко превратит…

Флавиан поежился:

— Опасная штучка!

— Вот Кэйли ты можешь попробовать. Но рискнешь связаться с Кэйли, уже никогда не будешь прежним.

Флавиан расстроился:

— Ну вот… Я таким, как есть, себе нравлюсь. Не хочу меняться. Тухло здесь!

Глава 291. Мысли вслух

Эстелла смеялась, запрокинув назад голову, чуть развязнее, чем обычно, и ее порочно-невинный вид провоцировал Лукаса зацеловывать Эс.

— Что Магнус подмешивает в вина? Я такая счастлииивая!

Лукас обнимал невесту, бережно и крепко прижимая к себе, он не любил алкоголь, но близость Эстеллы сама по себе пьянила.

— Магнус затейник, счастье и подмешивает. Эрика женили, теперь мы следующие.

Чувства переполняли Эстеллу — ей хотелось запрыгивать Лукасу на руки, прикасаться к нему, спрыгивать и повторять снова. Она была юна, бесконечно юна и совершенно прекрасна.

* * *

Совсем иначе вино Магнуса подействовало на его жену — Тамико хотелось «спаааать», а так как спать она любила в тепле, то не только забралась под одеяло, но и попросила Магнуса быть рядом, капризно спросив:

— Ты всегда будешь со мной?

Магнус улыбнулся:

— Всегда.

В комнате было темно, мрак рассеивали лишь бегающие магические огоньки-сгустки энергии. Тамико спросила:

— И я всегда буду у тебя на первом месте? Не дети, не семья, не друзья, не животные?

Ее пушистые волосы колыхались под его дыханием.

— Да.

Тамико твердо ответила:

— И ты у меня.

* * *

Оливер, лежа на влажном морском песке, раскинув руки, шептал склонившейся над ним кокетливой Анеле:

— Я люблю тебя, очень люблю!

Анеля повела плечиком.

— Иии… Нагулялся???

Оливер на миг смежил веки.

— Я обещал себе не встречаться ни с кем лично. Только вечеринки. Потерпи еще, хорошо?

Анеля хлопнула ладошкой по сухому участку песка, подняв облачко.

— Все! Я буду ходить туда с тобой. А то что?!

— Боги, Нели… Я такой идиот… Это так неправильно!

Анеля относилась к ситуации намного легче:

— Расслабься. Быть анамаорэ — значит любить. Вот ты меня любишь и живешь со мной, а Церемония подождет еще.

Оливер с тревогой всмотрелся в ее сияющие голубые глаза.

— А ты меня не бросишь?

Нели капризно надула губки:

— Это как ты будешь себя вести.

В подобные минуты Оливер полностью принадлежал ей одной.

* * *

Люция молча кусала губы. Она не знала, как сообщить миру о своем возлюбленном с простым, добрым и покладистым характером.

Петер выглядел бы чрезвычайно странно в роли царевича анамаорэ, и хотя все ее братья знали ее личную тайну, Петеру Люция не раскрывала ни свою сущность, ни свою истинную внешность.

Глава 292. Праздничные планы

Они по обыкновению сидели на кухне, Колетт за столом чистила яблоки для шарлотки, а Роберт с ноутбуком устроился на диване.

— Котена, Новый Год встретим тут, а потом поедем на море, или сразу на море и отметим там?

Колетт замялась, в этот раз праздник ассоциировался у нее с непонятными манипуляциями Кэйли над ней.

— Не знаю… Как ты хочешь?

Роберт прикинул:

— Ммм, я бы ради атмосферы тут остался. А уже потом в теплооо.

— Давай, так и поступим.

— Поедем на месяц-полтора, найдем хорошие курсы батика, — Роберт специально акцентировал внимание на приятностях, не оставляя идею сделать Колетт бессмертной, пока она была молода, красива и здорова и еще не понимала преимуществ нового положения. Роберт мог бы отложить ее превращение, но не считал нужным тянуть. — А как здесь праздновать будем?

Пухлые губы Колетт тронула легкая улыбка.

— Не знаю.

Роберт ухмыльнулся.

— Опять на меня решение перекладываешь? Потом будешь недовольна?

Колетт обиделась и отложила нож.

— Почему это недовольна? Разве я бука? Ты хорошо придумываешь…

Роберт, казалось, удовлетворился ее ответом.

— Хорошо. Тогда мы сначала пойдем танцевать в клуб и в полночь будем там… А затем направимся в спа, побалдеем и под утро вернемся домой…

Колетт обеспокоилась:

— Спа в новогоднюю ночь? Получится?

Роберт излучал уверенность:

— Я им уже намекал на это, сейчас позвоню и подтвержу заказ, если ты согласна.

Колетт снова принялась за чистку яблок.

— Ага. Я согласна!

Роберт радостно улыбнулся:

— Первое и второе даже проведем тут, а второго или третьего поедем на юг.

— Ждать целых два дня? Зачем?

Роберт взглянул на нее столь многозначительно, что вопросов больше не осталось.

Глава 293. На катке

— Чай в термосе? Мы куда-то идем? — Кью вопросительно поднял брови, стояло раннее воскресное утро.

— Идем, идем! — Алиса радостно щебетала, обмотав шейку узорчатым шарфом, конец которого теребила в руках. — Идем кататься на коньках!

Кью поскучнел.

— Ты уверена?

Алиса подскочила к нему, пьющему чай в их уютной и светлой березовой кухне, и наклонившись, обняла Кью за плечи, приблизив губы к его уху.

— Не умеешь? Кью… Ты не умеешь кататься на коньках?

Кью уткнулся в чашку и еле различимо буркнул:

— Угу.

— Ну так и что! — Лиса лучилась оптимизмом. — Я буду тебя поддерживать!

Кью взглянул с интересом.

— Я больше тебя и тяжелее… Если упаду, ты можешь что-нибудь себе сломать.

Алиса поцеловала его гладкую щеку.

— Страсти какие! Ничего мы не сломаем. Ну давааай! Погляди, какой у меня прикольный шарфик! — концом шарфа Алиса пощекотала другую щеку Кью. — Так хочу его выгулять!

Кью колебался:

— А может, сама выгуляешь?

— Нет-нет-нет, — Алиса намеренно шептала в его ухо, зная, какое воздействие это оказывает на Кью, — без тебя мне будет скууучно! А еще пристанет кто.

Ответ Кью был предсказуем:

— Я сам к тебе сейчас пристану.

— Хорошо, — Алиса показала ему язык, — но после мы обязательно пойдем кататься.

Кью ничего не оставалось, как поддаться ей.

* * *

На катке было относительно малолюдно, по-видимому, горожане еще неохотно осознавали, что необратимо пришла зима, и не спешили предаваться ее радостям.

Кью и Лиса получили в прокате коньки. Кью чувствовал себя неуверенно, ворча себе под нос, Алиса улыбалась, но ее стремление приобщить Кью к развлечению померкло после того, как Алиса увидела их.

Невообразимо прекрасных, словно пришельцев из другого мира. Высокий синеглазый брюнет с очаровательной улыбкой, его спутница с волосами спелого меда, ослепительная в совершенстве, и человеческая — красивая, но внешне проигрывающая обоим — юная девушка.

Движения всех троих были настолько изящны, тут рыжая девушка им никак не уступала, что Алиса, катающаяся с малолетства, ощутила неуклюжей даже себя.

Кью ссутулился:

— Видишь этих? Куда уж мне… Никогда так не выйдет.

Алиса ободряюще улыбнулась:

— Они, наверное, не люди. Не обращай внимания! Так и у меня не выйдет. А мы будем ааааккуратно, потихонечку, ну давай!

Она говорила нежно, ласково и трогательно, Кью не мог не согласиться, нестерпимо опасаясь навернуться как у Алисы на глазах, так и на виду у двух нечеловеческих огненноволосых бестий. Его раздражал и холеный красавец, что был с этими девицами.

Катание давалось с трудом, Кью практически вцепился в Алису, мрачнея с каждой минутой.

В конце концов, понимая, что сейчас наговорит Лисе гадостей, Кью выдал:

— Мы же взяли термос, давай чайку попьем?

Алиса беспечно проворковала:

— Кстати, а фильм, на который ты хотел сходить, еще идет? Попьем и посмотрим? Что-то я устала уже кататься.

Фуууф, кажется, она прочувствовала его точку кипения, иначе еще немного и…

Глава 294. Загадочный блондин

Марина покинула кофейню, прихлебывая дымящийся сладкий напиток из высокого стакана и наблюдая, как случайные снежинки попадают в ароматную жидкость.

Легкий морозец, пушистый снежок, атмосфера близкого праздника вызывали у нее романтические мечты…

Лукас… Их отношения сделали настолько крутой поворот, что теперь оказывалось странным вспоминать — когда-то они были любовниками.

Не ссорились, не ругались, но… Им многого не хватало, и теперь наблюдая за Лукасом и его невестой, Марина понимала, чего именно.

Желание Лукаса «удочерить» ее позволило их истории продолжаться, и Марина воспринимала Лукаса то как старшего брата, когда он был весел и щедр на авантюры, то в самом деле как отца в других его настроениях.

Считать матерью Эстеллу Марина никак не смогла бы, зато та прекрасно вписывалась в образ взрослой сестры…

Впрочем, Марине нравились оба ее «родителя» и все, что связывало их троицу.

Сейчас этого было мало. Марине хотелось о ком-то грезить, говорить и слышать нежные признания, проводить время только вместе, просыпаться от объятий…

Расставание с Лукасом как с возлюбленным вызвало легкий анабиоз ее женской сущности, на какое-то время Марина превратилась в невинного подростка, но натура племянницы богини любви взяла верх.

Новое предложение Лу не тянуть с перерождением в анамаорэ оказалось для Марины неожиданностью.

Остановились на варианте номер два: царственная пара собиралась пройти Церемонию и отправиться в долгое, полное приключений путешествие, это время Марина должна была провести со своими текущими родителями, чтобы не скучать и… попрощаться.

Она не могла сказать им, что больше не будет человеком, не хотела врать им, являясь в стареющем облике, но и пропадать без вести не желала. Вместо этого Марина решила поведать им невероятную правду о прошлом дочери богини и будущем царевны анамаорэ.

Перемены намечались скоро, сравнительно скоро, и не было уже никакого смысла заводить роман в Городе, но Марине хотелось кокетничать прямо сейчас…

Она шла достаточно медленно, наслаждаясь вкусом кофе и позволяя прохожим любоваться своим вязаным беретом, шарфиком, коротким клетчатым пальто, юбкой, колготками, обтягивающими длинные стройные, пусть и чуть более худые, чем мечталось, ножки. Все вещи напоминали о славных днях, которые она с «семьей» провела в «шопинг-туре», двигаясь на юг страны и обратно.

Взгляд этого мужчины, странный, деланно равнодушный, но обжигающе жадный приятно согрел ее душу.

Марина скорее почувствовала, чем увидела его интерес. Мужчина казался холодным и отстраненным, обычно Марину такие не интересовали, она вовсе не обратила бы внимание на этого че…

Человека ли?

Остановилась, будто разглядывая витрину магазина. Одного из магазинов, принадлежащих Лукасу, шопинг-тур также имел целью поглядеть, что предлагают конкуренты.

Смотревший, золотоволосый блондин, был настолько прекрасен внешне, что казалось невероятным, как другие люди до сих пор не обступили его плотной толпой, дивясь чуду. Марина ошалело поняла: красавца с янтарными миндалевидными глазами возможно видит только она одна.

И, конечно, он никакой не человек… Он анамаорэ?!

Глава 295. Коварство

В тот же миг чья-то рука легла Марине на плечо.

Прикосновение пришло раньше запаха, знакомого и любимого, но почему Лукас вдруг решил повидаться с ней?!

Впрочем, если завороживший Марину красавец в самом деле был анамаорэ, Лукас бесспорно знал о нем лучше.

Марина, сияя, развернулась к «отцу».

— Лу, привет! Не ожидала я…

Лукас улыбнулся.

— А я догадывался, вот я и тут. Пойдем погуляем?

Марина метнула взгляд на таинственного незнакомца, он все так же стоял на тротуаре, обтекаемый толпой, и Марина снова не увидела — лицо красавца оставалось расслабленным — а каким-то чутьем ощутила его разочарование. Спросила Лукаса прямо:

— Ревнуешь меня к этому блондину?

Лукас уже уводил ее вдаль по улице. Ямочки украсили его лицо.

— Нееет, ты что. Просто оберегаю. Формально Флавиан твой будущий родственник. Он из клана Эстеллы.

Марина изумилась, держа Лукаса под руку:

— И что же ты не дал мне с родственником познакомиться?! Но интерес у него какой-то не родственный был…

Лукас ответил строго:

— Вот-вот, парниша метит в царевичи. Варианта у него пока два: моя сестра Люция и ты. Сестра его всерьез не воспринимает да и любит другого мужчину, а вот у тебя опыта в обращении с такими маловато.

— Какими такими?

Лукас оставался серьезен:

— Махровыми эгоистами и при том талантливыми актерами. В той жизни ты кучу безразличных повстречала, но, к счастью, они практически не притворялись. А тут твое сердечко может не выдержать.

Хм, даже так. А Лукас-то не шутит. Возможно, Марине стоит повстречаться с этим таинственным парнем ради секса и бросить его. Он попытается ей угождать… Наверняка попытается, раз хочет статус… Это будет красиво и горячо…

— Нет, Ежик. Баловать тебя Флавиан не станет, — Лукас подслушал громкие для него мысли. — Он спец сделать так, чтобы девушка впала в зависимость и к нему ластилась сама. А для секса я могу создать тебе идеальный фантом. С любой внешностью и привычками…

Марина расстроилась:

— Ах тыыы! — но уже привыкнув к могуществу «отца», она прекратила дуться через несколько секунд. — Фантом, Лу… Мне как-то неудобно… Хотя ты же меня знаешь, — она смутилась. — И это чересчур расчетливо. Неромантично.

Лукас подмигнул:

— Зато практично. Лучше, чем надеяться на что-то с проходимцем. Ты его не интересуешь, только будущий титул.

Марина прикинула:

— При таком раскладе я все равно не пройду с ним Церемонию.

— Не знаю-не знаю, Флавик спец в обольщении, да, не удивляйся, что я это говорю…

Марина пожала плечами. Она давно допила кофе и выкинула стаканчик. Ступая легко, изящно и быстро, Лукас и Марина добрались до заснеженного парка

Лукас продолжил:

— Я привык трезво оценивать всех, прикидывая, как можно использовать их способности. Флавиан может задурить тебя — именно тебя — настолько. А сам окажется счастлив все жизни быть царевичем. Это ему важнее чувств, по крайней мере, все прошлые годы было так.

Снег под ногами приятно хрупал, Марина выдохнула:

— Прямо монстр какой-то.

Царевич согласился:

— Да, анамаорэ бывают всякие. Может, когда-то он переменится, но явно не под твоим влиянием. Тебе нужно тепло, а он царствие льда.

Как раз в этот момент на аллее показалась замерзшая лужа, и Марина зябко поежилась.

Глава 296. Вызов

Странная усталость Лукаса ушла, уступив место его обычному энергичному состоянию, но иногда она возвращалась в виде непредсказуемых поступков.

Стоя на краю обрыва, под которым бились морские волны, раскинув руки, Лукас воскликнул:

— Эс, хочешь, я прыгну вниз, чтобы доказать, как я люблю тебя?

Эстелла испуганно прижала ладошки к щекам, ветер развевал ее длинное, до пят, нежно-розовое платье Она даже не подозревала, что прогулка обернется подобным эксцессом!

— Нет, Лу, не надо, ты что!

Лукас заупрямился:

— Я хочу сделать это. Чтобы знать.

В конце концов, Эстелла просто обхватила его за торс и попыталась оттащить прочь, и это ей почти удалось, но Лукас вдруг нахмурился:

— Флавиан сейчас в Городе пристает к Марине. Мне нужно это пресечь. Иди домой, любимая, я скоро вернусь.

Он растворился, оставив Эстеллу в недоумении.

Подойдя ближе к краю обрыва и глянув вниз, Эс поежилась — высота, камни…

Но предсказывать поведение Лукаса она не умела, да и не хотела, потому послушно направилась к дому.

* * *

Марина брела по заснеженному парку, задумчиво облизывая мороженое и заключив с самой собой пари — заболеет она или нет.

В случае простуды она несомненно получит нагоняй от Лукаса, но не было смысла скрывать: Марину радовала его забота, и грело душу его внимание.

Странное впечатление: за ней, казалось, наблюдают — кто? — общаясь с анамаорэ, дочь богини ненапряжно училась распознавать оттенки чувств и мыслей, она почти не удивилась, поняв, что Флавиан опять рядом.

С пронзительным взглядом янтарных миндалевидных глаз, он будто окутывал Марину чем-то мягким. Таким, что в ее животе тотчас расцвел огненный шар, и кровь заструилась по жилам, ноги стали ватными, а сердце ухнуло куда-то вниз и тотчас взмыло вверх, одарив Марину россыпью ярчайших ощущений.

Присутствие Флавиана было, словно удар тока, мощный, эффектный, но исключительно приятный, перед внутренним взором Марины поплыли картинки… Руки, ноги, губы… Упругая впалость живота…

— Марина, гипноз окончен, — голос Лукаса резко вывел ее из транса. Чересчур сильно сжавшую подтаявшее лакомство, дрожащую, тяжело дышащую. — Сейчас тебе станет легче, — действительно, возбуждение рассеивалось, сменяясь дрожью от холода, и Лукас привлек Марину к себе.

Флавиан молча смотрел на них. Отрешенно, точно он был не при делах.

Низкий голос Лукаса прозвучал властно:

— Флавиан, последнее предупреждение. Надумаешь наводить на Марину морок или просто подходить к ней общаться, Город ты больше не увидишь.

Флавиан насупился:

— Почему ты не оставляешь нам шансов? — «нам» было произнесено как ни в чем не бывало. — Мне нравится твоя дочь, я нравлюсь ей. Какие проблемы?

Наглость Флавиана повеселила Лукаса, но взгляд его излучал лишь серьезность.

— Царевичем тебе не быть, заруби себе на носу. По крайней мере, не у меня. Марина простая девушка, не богиня, помню, ты богиню хотел? — Лукас не стал добавлять то, что Флавиан не знал, происхождение Ежика было для него тайной. — Или твои шашни с Дамиром — реализация намерения добиться успеха там?

Конечно, царевич анамаорэ знал все. Флавиан сумел скрыть свою досаду.

— Стыдно не различать речи для сцены и настоящие планы, Лукас. Тем более, тебе. Я анамаорэ, любовь мне не чужда. Это тебе царствие столь важно, что ты лишь о нем и думаешь.

Это был вызов. Вызов на грани допустимого законом обращения.

Лукас холодно улыбнулся:

— Конечно, я думаю. Потому говорю то, что говорю.

Флав выдержал паузу:

— И презираешь эмоции!

— Угу. Церемония на носу, а я их презираю.

Лукас намеренно вступил в дискуссию, чтобы показать Марине натуру Флавиана. Она внимательно слушала, недоеденное мороженое перекочевало в урну. Теперь Марина точно знала, что не заболеет, так обжигающи были взгляды Флавиана, даром, что Марина стояла в обнимку с Лукасом, греясь об него.

Флавиан вдруг обратился прямо к ней:

— Марина, все зависит от тебя. Здесь я не могу нарушить его запрет, но там, после перерождения я буду тебя ждать…

— Не вылезая из гарема, — презрительный взгляд Лукаса и открытая улыбка, впрочем, с удлиненными клыками, контрастировали друг с другом.

— Ммм, — Марина нашла в себе силы оторваться взглядом от янтарных глаз Флава и его пухлых, к поцелуям зовущих губ. — У него есть гарем?

— А то ж нет, — Лукас пожал плечами. — Он популярный актер и вовсю этим пользуется. А еще патология анамаорэ — лжец.

Флавиан гордо выпрямился.

— Хорошо казнить, будучи царевичем! Я даже не могу достойно тебе ответить!

— Видишь, — Лукас словно препарировал оппонента на глазах у Марины, — самомнения у него через край. Неоспоримое достоинство артиста.

Марина ощущала неловкость. Потрясающе красивый мужчина неудержимо притягивал ее физически, но насчет его характера не было резона сомневаться в словах Лукаса, и Марина совсем не понимала, как вести себя, а потому она просто уткнулась лицом в кожаную на меху куртку Лу, чтобы не видеть живой соблазн.

Лукас был категоричен:

— Насчет нашего мира посмотрим. Но чтобы здесь ни мысли, ни шага к моему ребенку. Ясно?

Флавиан, не ответив ничего, растворился.

Лукас знал, что Флав достаточно осторожен, чтобы не нарушать его прямой запрет. И в то же время твердо вершить будущее, запрещая Марине какое-либо общение с Флавианом в иных мирах уже в статусе анамаорэ, Лукас не собирался.

Уж слишком подростки любят бунтовать против ограничений — приказав держаться подальше Флавиану, Лукас намеренно не сделал то же в отношении Марины. Став анамаорэ, она сама поймет больше со всей однозначностью.

Глава 297. Соблазны

Так дивно, что некогда она совсем не разбиралась в эмоциях.

Проводя время с экспрессивным Магнусом, зажигательной Эс, скрытным, но очень тонко чувствующим Лукасом, Тамико значительно продвинулась в познании этической сферы жизни.

Обманчиво спокойный вид Лукаса больше не расслаблял ее, наоборот заставляя подозревать за ним тайные терзания, и периодически Тамико провокационно спрашивала: «Боишься?»

Лукас отвечал:

— Нет… Но это впервые… Столько сомнений… Хорошо тебе, не было их!

Существовал лишь один способ пресечь его хандру, Тамико командовала:

— Кончай трястись! С завтрашнего дня никакой Эс. Нет Эстеллы — нет стресса.

Лукас вспомнил, как совсем недавно он журил Тамико, отправляя одновременно мыслеобраз невесте, чтобы Эс видела и слышала все, происходящее в данный миг в Зале, где бы сама ни находилась.

— Ай-яй-яй, Тами! Шито белыми нитками. Чтобы ты по доброй воле подговаривала меня участвовать в диких конкурсах чудной семейки?! Где эта негодница, прячущаяся за твоей спиной, уж дома мы с ней посоревнуемся! Пусть она только попробует проиграть! — глаза Лукаса весело блестели. — Отплатит мне так, что ей мало не покажется! Играю я все равно лучше.

Магнус почти не встречался с родственниками из клана. Тамико навещала клан Мага еще реже, ведя замкнутый образ жизни, но подружившись с обаятельной Эстеллой, начала втягиваться в светские развлечения, что радовало Лукаса.

Тами, очень умная и рассудительная, пока еще могла попасть впросак от незнания каких-либо нюансов культуры анамаорэ, что не простили бы будущей царевне. Правители дали согласие сделать ее дочерью в следующем рождении, если, конечно, Тамико захочет.

Эс, свет и счастье, а Лукас колебался, не желая кого-то еще, но и стремясь оттянуть пугающую его Церемонию.

Может, стоило пройти ее уже и не мучиться, но перед Церемонией полагался долгий испытательный срок. Ожидание изматывало привыкшего к решительным действиям Лукаса.

А в случае Марины ему долго ждать не пришлось.

И задумчивая пелена на ее глазах, и мелькающие в них лукавые улыбки красноречиво намекали: Марина влюбилась.

— Почему ты говорил, что он черствый эгоист? Флавиан был таким нежным, ласковым…

Лукас усмехнулся:

— Сама нашла парня и получила желаемое? Я не сомневался. После устроенной презентации «достоинств» он просто не мог повести себя иначе. Так и манипулировать тобой проще, и поцарствовать ему хочется…

— Ну, — Марина улыбнулась совершенно не свойственно себе прежней, так улыбалась лучезарная богиня Кэйли. — О сделанном я всяко не жалею, и любопытство меня больше не терзает.

Лукас погладил рыжие волосы Марины.

— Вот и славно.

Девушка менялась. Как и предсказывала Эстелла, менялась прямо на глазах…

* * *

Страсть обуяла их обоих.

Роберт любил и готов был бросить весь мир к ногам любимой, а Колетт обожала туфельки.

Роберт выделял бюджет на месяц на ее покупки, но иногда тот трещал по швам, поскольку Колетт не смотрела с надеждой, рассуждая вслух: «Ооо, какую пару я видела», а находила эту пару в каталоге и тыкала пальчиком. Роберт редко мог удержаться от соблазна представить, как привлекательно будут смотреться ее загорелые ножки в обновке…

Когда он пытался затянуть пояс потуже, зловеще предлагая распродать пол-обувного шкафа, Колетт не возражала открыто, она куксилась, и муки совести глодали Роберта так, что Роберт покупал на пару больше, чем Колетт рассчитывала.

Впрочем, Колетт, восприимчивая ко всяким идеям, сама задумывалась над тем, как «облегчить» шкафы, а заодно и загруженность милого — деньги на все их развлечения добывал исключительно он.

Колетт планировала пройти курсы батика во время каникул, а затем начать продавать свои работы. К тому же Оливер обещал Роберту снабдить ее работы магическими примочками «на красоту», «на удачу», «на любовь», в разы повышающими популярность изделий…

Глава 298. Путешествие в одиночку

— Люди бросают монетки в воду, вешают замочки на мостах, а нам всего-то достаточно пройти Церемонию, и будет гарантия надооолго, — Лукас смеялся, обнимая Эс и обращаясь к Тамико, та улыбалась в ответ, но когда девушки оставались одни, их разговоры не были столь радужны.

Эстелла печалилась:

— Я порой думаю остаться здесь… Лукас же хочет показать мне не только дивные красоты миров, но и пойти куда-нибудь наемником, продемонстрировать себя, проверить других и себя опять же… А что буду делать я?

Тамико нахмурилась:

— Вы с ним обсуждали простой отпуск?

— Да, и не раз. Лу хочет оставаться царевичем анамаорэ, управлять оперативниками, выращивать зелень, но категорически не желает, чтобы я беспокоилась из-за Церемонии…

— Значит, он в любом случае вернется. Хотя бы ради Маринки.

— И ради тебя, — Эс словно провернула нож в своей ране небольшой, но ревности в адрес советницы любимого.

Тамико продолжала бы скрывать некогда неуставные отношения от Эс, но однажды сам Лукас сообщил ей, что Эстелле известно все.

Тамико согласилась:

— Да хоть ради нашей дружбы… Но драки и разбой совсем не свадебное путешествие… Вам надо прийти к какому-то решению.

Эстелла мягко перевела тему — хотя она и начинала обсуждать тревожащую ситуацию сама, долгие беседы о неприятном ввергали ее в слезы.

— А вы когда поедете?

— Дети выросли, так что когда устану от карьеры Мага. Мы еще не решили куда мы хотим. Как созреем, сразу тронемся. Конечно, когда Лу на месте будет… Что они за вояки: один перестал, так второй втянулся! — мысли Тамико перескочили на другое: — Кстати, к Лу недавно приходила ваша Чудо-Лосось, агитировала его за музыкальный концерт на открытом воздухе. Мол, публика давно Лукаса не слышала и страдает… Он склонен согласиться.

* * *

— Лу, ты же исполнишь одно маааленькое желание? — Эстелла была сама томность и страстность, но Лукас оставался начеку:

— Чье? Насколько маленькое? Роза, в каких-то областях я могу любое, в других увы…

Эстелла решилась:

— Я хочу, чтобы ты отправился на поиски приключений еще до Церемонии. Один… А когда ты вернешься, пройдем ее и попутешествуем только по красивым местам, хорошо?

— Кровь, пот и грязь не лучшие друзья девушки… Подумаю. Хотя жалко, очень жалко, — Лукас улыбнулся, — что ты не разделишь со мной вкус славы…

— Разделю потом, когда ты мне все расскажешь. Выбери, пожалуйста, мир, где время течет в разы дооольше нашего. Чтобы не за пару дней, но за месяц ты уже вернулся, м?

Лукас опрокинул Эс на постель.

— Что-то ты раскомандовалась, женщина!

Эстелла захохотала:

— Прости-прости-прости! Однако прими к сведению!

Глава 299. Другое тело

Очаровательный голубоглазый шатен, улыбнувшийся ей с заднего сидения роскошного авто.

Блондин с глазами цвета янтаря, его взгляд обжег, заставив Лану смутиться, а черты лица вызвали болезненные воспоминания, но незнакомец был хорош, изумительно хорош и бесспорно принадлежал к той же расе, что Мужчина Мечты. Как говорил Кацуо, в Городе их бывало много…

Сам Кацуо…

Лана хотела их всех, в разных ролях, и мечты о гареме все чаще приходили в белокурую голову.

Впрочем, голубоглазый, будь он владельцем той машины, заменил бы Лане остальных. Лана собиралась это ненавязчиво проверить.

Опять лгать Кацуо — нет, хотя она и оговорила снова, что их отношения лишь дружеский секс, не больше.

Кацуо любил ее. Заботился о ней.

Лана не считала зазорным иметь «запасные аэродромы».

* * *

Девушки шли по пляжу, держась за руки, до боли стискивая пальцы. Подолы их платьев расстилались по песку побережья Моря Анамаорэ.

— Он вернется… — Тамико, обычно крепкая, почти плакала.

Эстелла держалась спокойнее:

— Когда-нибудь он придет из-за моря… Марина живет в Городе, он обещал ей. И нам с тобой обещал…

Там, за морем, располагалось царство других, запретных анамаорэ, и, разумеется, Лукас направился не в эти края, но цель его пути девушки не знали и говорили образно, подбадривая друг друга.

Раньше Тамико предлагала подруге перебраться к ним с Магнусом, но Эстелла отказалась — в отчем доме, в кругу шумных сестер и братьев она легче переживала разлуку.

Тамико спряталась бы в своей комнате, а Эстелла наоборот часто посещала места, где они бывали вдвоем с Лу.

Она любила танцевать и стала делать это чаще, собирая энергию и передавая ее куда-то, куда не знала, но адресуя Лукасу. Веря, что Лукас получит ее вестку.

* * *

Эстелла растерялась, увидев Марину впервые после отъезда Лукаса.

Она решила навещать маленькую подругу, в будущем обещающую стать ее дочерью. Марина вот-вот собиралась отправиться к родителям, встретить Новый Год вместе и уже поджидать «отца» там, но дни до заветной даты нужно было прожить, и Эстелла полагала, Марине будет скучно одной.

Эстелла не поняла, что изумило ее больше: внешний вид Марины или то, на чьих коленях та запросто сидела.

Эс материализовалась прямо в ее комнату, церемонии со встречами в коридоре или на улице были им с Мариной ни к чему.

Ошарашенно открыла ротик.

— Флавиан…

Флав снисходительно улыбнулся:

— Привет, сестричка.

Он не стал ничего добавлять, вынуждая Эс гадать о своих отношениях с Мариной.

Враз округлившейся, подросшей — у нее появилась налившаяся прекрасной формы грудь, талия стала тоньше, впалый животик, впрочем, не изменился, бедра расширились… Марина предстала очам не угловатой девушкой, а юной женщиной.

Эс немедленно захотелось обсудить эти перемены, но Флав ее смущал.

— Флав, — Эс подошла и легко погладила его золотые, аккуратно уложенные волосы, — позволишь нам пообщаться?

Флавиан хмыкнул, пожимая плечами:

— Если Марина за, то я запросто.

Марина быстро и легко поцеловала мужчину в щеку на глазах ошалевающей Эс.

— Иди.

А когда Флавиан ушел, обратилась к Эстелле:

— Тебе нравится, как я выгляжу? Ты такая потрясающая, захотелось стать хоть немножко на тебя похожей… Уже сейчас.

Эстелла польщенно слушала, Марина рассказывала:

— Я пошла к Кэйли и попросила другую фигуру, если я все равно скоро изменюсь, лучше уж начинать привыкать сейчас.

— Понимаю. А Флав? Что у вас с ним? Он хоть и из моего клана, но жуткий ветреник.

Марина улыбнулась:

— Лу говорил, что у него целый гарем и мечта жениться на богине. А я же дочь богини…

Эс пристально взглянула в карие глаза.

— Ты влюбилась?

— Нет, мне просто с ним весело. Мы тут недавно катались на машине, он сказал: «Водить я не умею, ну и зачем мне притворяться? Пусть она сама едет, а все видят, что мы так можем! Мы же лучшие!»

Это были подлинно речи Флавиана, и Эстелла пока не понимала, радовал ли ее факт, что Марина цитирует его с таким воодушевлением. Увы, Лукаса, чтобы посоветоваться, рядом не было.

Глава 300. Вестки издалека

Дни проходили в томлении беспросветного и отчаянного ожидания. В любви. Вере. Надежде.

Неожиданно от Лукаса пришла смутная и смазанная вестка, но все же вполне различимая: Лукас помогал организовывать какой-то дворцовый переворот.

Девушки обсуждали положение:

— Ему не хватает опасности и непредсказуемости. У нас тут только стабильность. Лу стал царевичем очень давно, и это потолок, — Эстелла накручивала золотистый локон на палец. — Он царевич и он им будет, но я продолжу настаивать на его периодических отпусках, каких нервов оно бы мне ни стоило…

— Хе, а может, ему наведаться к Дамирке? Тоже экстрим, — Тамико попыталась подыскать менее травматичный для чувств обеих девушек вариант.

— Это чревато для нашего мира… Мир должен находиться в покое… Только такие отпуски.

— Главное, он жив, здоров и о нас помнит. А что Эрик, он сильно ругается?

— Да… Ему ж надо подстраховывать Правителей. Не отдохнуть, как следует, после Церемонии. Мы же и потом уедем.

Тамико лучилась удовольствием:

— Ничего, отгуляет позже.

Следующая вестка заставила впечатлительную Эс побелеть от ужаса.

Она залепетала, обращаясь к Тамико:

— Что? Что это?! Оно живое?!

Тамико получила точно такой же мыслеобраз и спокойно пояснила:

— Это жеребец. Конь. Животное. Живое, да… Лу участвует в каком-то конном турнире… Красииивый, — она мечтательно закатила глаза.

Эс прижала руки к груди.

— Очень опасно? Он в доспехах потому, что «конь» может его скинуть?

Тамико уклонилась от ответа:

— Как сказать… Для Лу не особо опасно… Копья опаснее. Не понимаю, куда он влез и как так умудрился!

Эстелла в отчаянии опустилась на пол, ноги не держали ее. Тамико кинулась к подруге.

— Брось! Все хорошо! Если уж он нам это показал, это наверняка уже в прошлом!

Однако сама на не испытывала полной уверенности в своих словах.

* * *

Алиска еще такой ребенок. Кью не сомневался, что увидев во дворе столько выпавшего снега, Алиса предложит как-нибудь с ним позабавиться.

Впрочем, кем был он сам, когда согласился пойти на удручающий каток второй раз, в который все прошло лучше и приличнее, по крайней мере, раздражающей безукоризненной троицы не было…

Алиса, стоя коленками на стуле, прилипла к окну. Снежинки крупные, пушистые все падали и падали.

Прежде, чем она раскрыла ротик, Кью подоспел к ней с бутербродом.

— Так, сначала мы поедим. И только после этого ты расскажешь, что ты хочешь.

В Алисе скрывалась бездна энергии, она могла весь день пробегать, к вечеру обнаружив, что ограничилась лишь легким завтраком, так что Кью взялся следить за питанием подруги сам.

Сегодня он пытался быть с ней на одной волне.

— Будем играть в снежки?

Алиса помотала головой.

— Нет! Я не хочу получить снежком в нос. Будем лепить бабу.

Перед глазами Кью встала пикантно-пошлая картина, и он не удержался.

— Ммм, с грудями-шариками?

На личике Лисы отразилась смущенная жалость.

— Неее, мы ей ветки вставим. Будут, как косы…

Кью несло:

— Хорошо хоть не рога… — шутка не удалась, и он сконфуженно замолчал.

Алиса прыснула:

— Ты такой мииилый, когда тушуешься… Никаких рогов и грудей, слепим просто снеговика. С носом-морковкой.

Светлый характер подруги радовал Кью — так здорово, что она не умела долго дуться!

Глава 301. Подозрения

До дней, когда Колетт становилась обидчивой и раздражительной, оставалось довольно много времени. Роберт знал наверняка, поскольку тщательно следил за жизнью Колетт во всех ее аспектах, но поведение милой сегодня было непривычным.

Что-то тревожило ее, и оно вряд ли было тщательно скрываемой от Роберта тайной — никакого напускного веселья или спокойствия, наоборот, старательно подавляемая обида.

Колетт вдруг стала чрезвычайно деловой, не ластилась и прикасалась к Роберту дежурно, для галочки. Так, чтобы не вызвать открытый конфликт.

Роберту отчаянно хотелось взять Колетт за плечи, сжать или даже встряхнуть с вопросом: «Ну что, что тебя тревожит?!», ведь она могла терять драгоценное время, но противореча своей же логике, он тоже выжидал, наблюдал исподтишка и ничего не предпринимал. Предполагал, что его грубость только ухудшит ситуацию.

Так прошли утро, и день, и вечер. Роб уходил по делам и возвращался, а Колетт избегала его, оставаясь печальной.

Ближе к ночи Роберт спросил прямо, понизив и без того низкий голос:

— Мне постелить себе в другой комнате?

Губы Колетт опустились, затем приоткрылись и спустя секунду приняли безучастное выражение. Она хотела в чем-то признаться, но не решилась.

— Тааак, — Роберт заговорил уверенно, знаячто лжет, но смутно опасаясь, что его слова могут оказаться невероятной правдой, — ты завела себе любовника! Кто он?

Колетт опустила голову, затем вскинула ее:

— Ну что за глупости!

Тело выдавало, ей не терпелось покинуть комнату, и Колетт в самом деле поступила так.

Роберт тотчас нагнал Колетт в коридоре, прямо под ее картиной, аккуратно вставленной в рамку. Он выглядел так грозно, что Колетт невольно вжалась спиной в стену, а Роберт окружил ее, уперев ладони по обеим сторонам от «пленницы» и не давая сбежать.

— Ну? Глупости — это да или нет?

Колетт вяло и криво улыбнулась:

— Конечно, нет… Я только тебя люблю! — она судорожно дернулась навстречу и попыталась поцеловать Роберта в губы, он отстранился.

Все выглядело чрезвычайно подозрительно, и не говоря больше ни слова, Роберт сгреб высокую и тонкую Колетт в охапку и понес ее наверх, в спальню. Колетт не сопротивлялась, вызывая в душе Роберта море опасений.

Она просто наслаждалась? Экономила энергию для чего-то серьезного? Была виновата и решила не усугублять вину?

Растравленный и смятенный, Роберт аккуратно уложил Колетт на постель лицом вниз и спустя несколько секунд сам лег сверху, придавливая Колетт всем своим весом.

Колетт задергалась:

— Пусти!! Сейчас же! — в ее голосе прорвалась ярость.

Это немного успокоило Роберта, по крайней мере, Колетт считала себя правой. Он чуточку ослабил давление.

— Пущу. Когда прекратишь меня изматывать. Весь день не пойму, что с тобой происходит! Бессовестная!

Он нападал, и эта манера злила Колетт.

— А не все ли тебе равно, что со мной происходит?! Ты всегда поступаешь, как хочешь только ты сам!

Роберт опешил от ее неожиданного обвинения. Он долго терзался и надеялся быть мягко и любовно успокоенным, но получил лишь обвинения… Потому он снова придавил маленькую смуглянку, отвечая раздраженно:

— Нет, мне не все равно. И ты мне скажешь правду.

Колетт странно дернулась, он был уверен, что не примял и не сломал ей ничего, столь дорогое и любимое ему, так что это движение могло означать, что…

И Роберт неожиданно для Колетт вдруг начал недвусмысленно тереться о ее соблазнительно выпуклые ягодицы и ласкать ее в самом деле возбужденное и жаждущее тело. Сильно надеясь, что Колетт скоро расслабится и выдаст томившее ее душу.

Когда они устали от агрессивной страсти и от безмятежной нежности, от касаний, от поцелуев, от укусов, от объятий и скольжений стояла глубокая ночь.

Роберт знал — любимая принадлежит ему, иначе все шло бы совсем не так, но попросил:

— Котена, расскажи мне правду. Успокой меня. Пожалуйста.

Колетт смотрела виновато:

— Да нечего мне рассказывать. Ничего не случилось.

Роберт пытал:

— И все же. Расскажи. Я же не усну, буду переживать!

За крепкой броней он был так уязвим, что Колетт густо покраснела. Выдала:

— Мне приснился сон… Про тебя и про…

— Про кого?

Колетт нервно убрала локон за ухо.

— Про тетку одну. Я там во сне тоже ее знала. Ужасная тетка, ты всегда говорил, как она тебе противна, а сам постоянно меня обманывал… И правда, ты же приглашаешь кого-то домой, когда меня нет…

Значит, она замечала, просто не говорила ничего. Роберт смутился:

— Бывает. Родрика или Оли… Еще Петер иногда заходит или еще кто-нибудь из парней. Но другие бывают только случайно, без приглашения.

Колетт улыбнулась:

— Только их, да?

— Только. Ты сердишься?

Колетт уткнулась носом в его теплую ароматную кожу.

— Нет… Из-за них — нет…

Роберт ответил тихо, будто думал вслух:

— Хорошо. А больше никого нет. И не будет. Ты моя единственная. Самая любимая.

Глава 302. Предложение богини

Еще на лестничной площадке Кацуо ощутил неладное: еле различимые звуки пианино, словно кто-то играл на его инструменте.

Ни Такео, ни Кью не стали бы так бесцеремонно вести себя. В квартире находился чужой и после всех своих перипетий Кацуо опасался, что враждебно настроенный чужой.

Оставалась смутная надежда на иллюзию, можно было, конечно, вызвать защитников правопорядка и вскрыть жилье в их присутствии, но только в общении с неизвестным Кацуо мало полагался на людей.

Мысленно приготовившись к худшему, он открыл дверь квартиры и понял, что был прав — звучало его пианино, а из комнаты, где оно располагалось, исходило чарующее сияние, единственный источник света в темных помещениях.

Стараясь убедить себя, что ничего особого не происходит, Кацуо щелкнул выключателем, поставил пакет с продуктами на пол, разулся… Задумался. Он хотел есть, а чего желало нечто в комнате? Кацуо отнес пакет на кухню и взялся за приготовление ужина, надеясь, что существо проявит свои намерения первым.

Взнервленный до предела, он не сразу осознал, что музыка стихла, и что кто-то стоит за его спиной…

— Нехорошо, — Кэйли покачала головой, — совсем он тебя измучил! От волос богини исходило свечение, она была, словно полная луна.

Кацуо облегченно выдохнул:

— Ааа… Это ты играла…

Кэйли улыбнулась, ослепительно и просто, по-весеннему.

— Все пройдет, трудные времена останутся позади… Поешь, и давай поговорим… У меня к тебе предложение…

Карие глаза смотрели недоверчиво.

— Ты… Мне? Тебе положить? — он имел в виду порцию, которую разогревал.

Восхитительная улыбка осветила лицо богини.

— Спасибо. Ты же на себя ее рассчитал. А я могу тебя чем-нибудь угостить?..

Кацуо почувствовал себя неловко.

— Нет, спасибо.

— Ладно, я подожду у пианино, — и Кэйли выплыла из комнаты, оставляя за собой шлейф дивного аромата. Кацуо с трудом удержался от желания последовать за ней немедленно.

Три дня назад он позвонил Лане с предложением окончательно расстаться — именно по телефону, чтобы не оставлять никаких сомнений в серьезности своего намерения. Ему надоело гадать, встречается ли Лана с кем-то параллельно — в любом случае по тем или иным причинам Лана не давала всего, что Кацуо жаждал. Не могла или не собиралась.

Он оповестил ее о решении, послушал ответное молчание и нажал сброс. На душе было гадко и пусто, и страстно хотелось верить, что по окончании этих отношений, где выдумка доминировала над реальностью, на его личном небосклоне посветлеет.

Кацуо пришел к Кэйли — она опустилась на пол, когда он вошел, и устроился головой у нее на коленях, и хотя Кэйли была сверху, он ощущал не только прикосновения ее ласковых рук к своим волосам — все его тело словно нежил кто-то невидимый, доставляя удовольствие каждой клеточке.

— Разве сервис максимум, к чему ты стремишься? — голос Кэйли лился медом. — Ты забросил тренировки, а ведь ты мог бы стать отличным гонщиком…

Кацуо, разомлевший от происходящего, все же возразил:

— Молодость уходит… Нужно что-то стабильное.

— Да, — Кэйли продолжала гладить его достаточно длинные и густые блестящие волосы, черные, как смоль, — ты мог бы выигрывать, а потом тренировать… Старость мне подвластна, захочешь, станешь хоть младенцем…

Кацуо, заинтригованный, засомневался:

— Но в Городе не проходит никаких крупных соревнований… Хотя я могу ездить… И как же Такео, ему нужен кто-то в сервисе! Да и зачем это тебе?

— Мне интересно, — Кэйли околдовывала улыбкой, — а еще я не люблю, когда кто-то страдает… Из-за чувств, из-за импульсивности, из-за любви… Подумай над моим предложением, решишься всерьез — я помогу. Такео кого-нибудь подберу, классных механиков много больше, чем превосходных гонщиков…

Глава 303. Запуталась

Перышко задумчиво скользило по ее обнаженному бедру, впрочем, волосы Флавиана были мягче и приятнее пера.

Исполняя ее пожелания, Флавиан оставался совершенно закрытым, и Марина не понимала… Она мало что понимала, когда ситуации выходили за рамки бесшабашного веселья, и с удовольствием бросилась бы к Лу за разъяснениями, да только «отец» все еще находился в странствиях, присылая Марине вестки о полном душевном и телесном порядке. Без подробностей.

Марина досадовала и корила себя за несдержанность — не она выдай Эстелле чужую тайну, Лу бы делился и с ней. Он наверняка знал о ее общении с Флавианом и не доверял «болтушке»…

Не имея других ориентиров, Марина провоцировала:

— Флав, почему ты со мной? Просто удовольствие или что-то серьезнее?

Флавиан посмотрел так, словно Марина спросила нечто очень неприличное, — чуть презрительно и слегка недоуменно:

— Тебя что-то не устраивает?

Марина замялась:

— Да нет… Но…

Флавиан вальяжно пояснил:

— Главное правило игры: воспринимая ее всерьез, помнить, что это игра…

— Что ты меня путаешь! Какая игра? Ты играешь со мной?

Слова прозвучали грустно:

— Это ты, маленькая богиня, играешь… Как знать, чего ты пожелаешь завтра? Будет ли твоя причуда искренней?

Марина вскипела:

— Опять воду мутишь! Почему бы прямо не сказать?

В профиль Флавиан был также удивительно красив, жесты его отличались изяществом, а голос мелодичностью:

— Правда в том, что мне хорошо с тобой. А влюбляться опасно. Ты внесешь мое сердце в список побед и выкинешь его, оставив меня страдать.

Марина задумалась, перышко вновь затанцевало на ее коже. Флавиан добавил:

— О чем бы ты ни размышляла сейчас, все так и есть…

Марина запуталась… Запуталась так, что ей захотелось обрубить махом, бросить ситуацию и уйти, но едва Марина приоткрыла ротик, чтобы попрощаться, как ее тело прошиб холодный пот.

«Все так и есть!»

Флавиан, воспользовавшись моментом, прильнул к ее податливым губам и сразу отстранился с непроницаемым выражением:

— Я прав.

И Марине расхотелось задавать тревожащие вопросы, поскольку ответы могли еще больше разбередить ее.

Глава 304. Терзания

Роберт сидел ровно и прямо, и ни роскошная обстановка покоев, ни ароматические дурманящие курения, ни близость богини-чаровницы не сбивали ход его мыслей.

— Кэйли, объясни мне. Пожалуйста. Ты знаешь наверняка. Почему в сервисе объявление о поиске работников? Кацуо куда-то уходит?

Счастливая улыбка Кэйли могла бы растопить ледники.

— Да, ему тесны рамки гаража. Механиков много, а хороших гонщиков…

Роберт хищно сощурился:

— Собралась его опекать?

— Да. Роб, оставь свою злость. Оставь парня в покое… Злишься-то ты не на него…

Роберту страстно захотелось что-нибудь треснуть. Пол ли, стену… Так просто, по прихоти Кэйли его планы полетели к черту!

— Хороший мой, — Кэйли словно пыталась загладить вину, истинные ее мотивы Роберт не знал, — а давай проведем твоей любимой операцию во сне? Она уснет и проснется уже бессмертной? Не будет больше бояться… А ты бросишь третировать Кацуо.

От настолько щедрого предложения сложно было отказаться. Роберт нервно сглотнул:

— Когда?

Кэйли просияла:

— Как скажешь…

Источником ее плана были его собственные мысли. Роберт давно искал способ облегчить ненужные страдания Колетт. Вариант оказывался идеальным, а прекращение мести Кацуо стало бы терпимой оплатой…

* * *

Приближался новогодний праздник, а Лукас все не возвращался, хотя он и не обещал Марине провести эту ночь вместе. Наоборот, Марина намеревалась уехать к родителям, встретить праздник с ними и ждать там Лу с Эс сколько потребуется.

Нужно было что-то решать с учебой и съемной комнатой, Марина не спешила отчисляться и оставлять жилье насовсем.

Житейская ситуация, и поскольку Эстелла периодически навещала ее, Марина рано или поздно сумела бы принять верное решение, а вот как поступить с Флавианом, Марина не понимала вовсе.

Они много занимались сексом, спортом, Флав, будучи анамаорэ, легко освоил и теннис, и катание на коньках, беспечно гоняли на машине и немного гуляли по заснеженным улицам. Флавиан ни в чем не признавался, Марина ничего не выпытывала, и потому досуг их дышал легкостью с щепоткой разврата.

Визиты в Город, похоже, были для Флавиана аттракционом, отдыхом от внимания поклонников и поклонниц, Марина даже ловила себя на ревности. А отношения с ней — интрижкой? Тонким расчетом?

* * *

— Флав, — голос Марины задрожал, — ты правда хочешь стать царевичем?

Он улыбнулся одними губами, глаза смотрели настороженно:

— Конечно. Покажи того, кто не хочет! Магнус не в счет.

Магнус мало интересовал Марину.

— И ради этого ты со мной?

Янтарные глаза Флава словно вспыхнули:

— Не начинай. Пожалуйста. После рассказов Лукаса ты любой мой ответ воспримешь превратно. Так ведь?

Флав читал ее мысли, пусть и косвенно, и Марине почему-то казалось стыдным согласиться с ним и признать свое недоверие. Ее ладони неприятно вспотели…

— Мы скоро расстанемся, да? Я уеду из Города и…

Флавиан остановил:

— Это не проблема. Я могу поехать куда угодно в этом мире. Значит, ты меня бросаешь… Уже…

Он выглядел настолько потерянным, что Марина ощутила себя глубоко виноватой. Вспомнились выговоры Лу и его потухший вид, когда Марина обвиняла его — безосновательно! — во всяческих грехах.

Она выпалила:

— Нет! Нет же!! — и тут же горячо зашептала, судорожно впившись в сильные плечи Флавиана: — Кэйли — богиня! Настоящая! Для меня она сделает все, что угодно! В царевича анамаорэ, конечно, она тебя не превратит, но может ты чего-то хочешь в здешнем измерении? Только скажи!

Флавиан странно улыбнулся, Марина не смогла истолковать скрытое значение его улыбки.

— Неожиданно. Я подумаю. Скажу тебе потом. Но, скорее всего, я ничего не придумаю — не хочу зависеть от женщины, даже от богини…

Марина выпятила губу.

— И от меня?

Флавиан бросил короткий взгляд.

— Ты — совсем другое.

* * *

Замирая от ужаса, пропуская удары сердца, Марина выслушала вердикт Кэйли:

— В его сердце никого нет. Необычное существо, независимое. Полюбить он может… Постепенно. Пока у Флавиана одна глубокая страсть — он сам. Ты интригуешь его, но остановиться он может на ком-то еще. Не полагайся на него до конца.

Марина заплакала.

Глава 305. Долгожданные возвращения

Теплые, нежные, бесконечно желанные объятия. Эстелла боялась вернуться в хрупкую реальность и с болезненной горечью осознать: Лукас ей только снится, он далеко, в неведомом, и срок его возвращения не известен.

Эс давила ростки настойчивых мыслей — Лукас ушел насовсем. Правители объявят это потом, спустя годы, как делали раньше, ведя искусную игру, примут нового сына или сыновей, если достойных претендентов окажется несколько…

Чего Лукас не выдержал или к чему стремился? Эстелла сладко потянулась — и тут же ее пронзил страх — сейчас она почувствует лишь шелк постели, приятный на ощупь и неотвратимо пустой…

— Открывай прелестные глаза, уже можно! — такие всеобъемлющие галлюцинации не посещали анамаорэ, и борясь с собой, Эстелла распахнула глаза, мучительно опасаясь разочарования. Но…

— Лу!!!! Лу! Лу! Лу!!!! — Эстелла, не в силах ни остановиться, ни наглядеться, на все лады повторяла имя любимого, но отдышавшись, ревниво добавила: — Кто еще знает?

— Еще никто. Ты и только ты, — эта улыбка, ямочки, задорный блеск глаз, чувственный изгиб бровей, его страсть и юмор, — как прекрасно было сознавать, что они не фантом, не отражение, а настоящие, подлинные!

— А Тамико?

— Нет. Несколько часов не сделают Тами погоды. Тебе — да, — столь долгожданный низкий бархатный голос разливался рекой, завораживая, и самая совершенная копия не могла бы вызвать те же эмоции! — Знаешь, все время там у меня не было женщин… Сообщим Тами о возвращении, а показываться пока не будем.

* * *

Колетт возвращалась из бассейна, сияя. Плавание доставляло ей море удовольствия. Иногда Колетт чередовала простые заплывы с занятиями аквааэробикой.

По пути она заглянула в магазин и купила немного зелени на салат, дома ее ждал любимый, и вечер обещал быть очень занимательным.

Колетт не поверила глазам: под фонарем на скамейке приютилась так хорошо знакомая и в то же время на редкость чуждая теперь… Эрин.

Холеная и со вкусом одетая, она выглядела смущенной. Завидев сестру, Эрин первая встала и направилась Колетт навстречу, а поравнявшись, сказала тихо:

— Прости… За все прости… Дамир сообщил мне, где ты… Я тут недавно сижу…

Колетт просто стояла, смотрела на Эрин и слушала. Девушки продолжали сталкиваться в учебных аудиториях, но это происходило крайне редко, и Эрин всегда изображала из себя незнакомку…

Сколько дум, сколько слез… Сколько раз Колетт представляла, как такая своевольная, но родная сестра оттает и заговорит… А вышло совсем иначе, непредсказуемо, неожиданно…

Наконец, Колетт словно очнулась и кивнула Эрин:

— Пойдем в дом, побеседуем там… Холодно же! — и сразу позвонила Роберту: — Солнце, я сейчас с Эрин, — имя прозвучало резко, губы отвыкли произносить его, — мы во дворе, я ее пригласила к нам.

Если Роберт удивился, то не подал виду. Впрочем он много раз, гладя любимую, осушая поцелуями ее слезы повторял: «Погоди, вернется еще твоя блудная. Понадобится ей что-то и явится!»

Но, соблюдая приличия, дверь он гостье открыл, приветственно кивнув, забрал у Колетт пакет с покупками, рассортировал покупки на кухне, пока девушки раздевались, а затем поднялся на второй этаж, чтобы «не мешать» им.

Эрин придирчиво осматривала убранство, и так как Роберт тоже был весьма требователен в этом отношении, не нашла ничего, вызывающего ее отторжение. Роскошная, богато обставленная квартира — сейчас Эрин было с чем сравнивать, но по человеческим меркам сестра ее устроилась выше всех похвал.

Колетт осведомилась:

— Где присядем? В гостиной? На кухне? Ты голодна?

Эрин улыбнулась:

— Нет. Где тебе удобнее.

Колетт смутилась:

— А я бы перекусила. Так что давай на кухне? У нас там диванчик… — она не сказала, прощает ли Эрин, но ворковала так, словно не было никакой размолвки, будто сестры мило общались все прошедшее время.

Уютно устроившись и глядя на хлопочущую Колетт, Эрин повторила:

— Ты прости, что я тогда тебя бросила. Повелась на резкие слова, не оценила твою ситуацию…

Колетт шмыгнула носом:

— Я тоже… Сорвалась… Прости…

Эрин не любила обниматься, но зная, как это важно для Колетт, порывисто подошла к ней и прижалась всем телом. Посещая бассейн, Колетт не пользовалась тушью, и будто ожидая момент, тотчас расплакалась, почуяв родное тепло…

Сестры по крови, что бы ни случилось…

Взяв Эрин за руки, Колетт подвела ее к дивану, усадила на него и опустилась следом. Какое-то время родственницы сидели молча, разглядывая друг друга, а затем Колетт вернулась к необременительной готовке, а после, пригласив Эрин к столу, начала ее расспрашивать:

— Как вы живете? Дамир тебя не обижает?

Эрин нахмурилась:

— Он хочет… Чтобы я «переродилась»… — Колетт охнула, услышав это, — и стала потом, как он… А я боюсь… Ужасно боюсь!!! В остальном все хорошо…

— Дела… Роб тоже хочет, чтобы я стала бессмертной… Для этого ничего не надо, но превращает Кэйли, а я ей не доверяю!

Эрин взглянула сочувственно:

— Круто мы попали… И отказаться никак… Только если расстаться… А я люблю его…

Колетт сжала ладонь сестры.

— И я люблю Роба… И знаю, что он хочет, как лучше… Кстати, у него же друг Оливер… Прошел через такое перерождение вроде. Может, тебе поговорить с ним?

Эрин опечалилась:

— Даже не знаю… Оливер как бы с вражеской стороны… Я бы хотела, но Дамир военачальник… Я обязана хранить секреты… Анамаорэ телепатией владеют, Оливер может выведать у меня, что не надо… Да и теорию я сама представляю… А все равно страшно!

— Очень… А когда ты переродишься, мы сможем видеться?

Эрин улыбнулась:

— Дамир говорит, что да…

Глава 306. Страхи

— Вернулся! — Тамико прыгала по подземной химической лаборатории, ибо сил усидеть у нее, беспредельно счастливой от новости, не было, и утепленные меховые тапки смешно шмякали по полу.

Увеличение температуры тела ей не помогало. Тамико предпочитала теплее одеться, а от Магнуса исходил жар — ему лишняя, сковывающая движения одежда была неудобна.

Тамико говорила, как есть, не подбирая слова, неизменно радуясь, что Магнус принимает все ее мысли и чувства, не ревнуя и не обижаясь, ведь сама она отсутствием подобных грешков похвастаться не могла:

— Как же хорошо, что это кончилось! Если бы я пошла с ним, могла бы проследить. Уф, славно, что анамаорэ не седеют. Стала бы совсем старухой!

Магнуса бесконечно умиляла ее непосредственность, за годы слегка отшлифованная, чуть приглаженная, но живая, яркая и сочная.

— Лукас спас себя от эмоционального выгорания. И, полагаю, он не сдерживался. Будь ты с ним, все прошло бы мягче, он не стал бы подвергать себя опасностям. А за ними и шел… Ему нужно было встряхнуться и почувствовать себя свободным.

— Нда, — Тамико, наконец, присела на высокий табурет, — не жаль тебе мои волосы!

Волосы у нее были длинные, очень пушистые, вьющиеся, впрочем, обычно аккуратно приглаженные, хотя Тамико носила их распущенными.

Магнус лукаво улыбнулся:

— Что ты! Я их обожаю-обожаю-обожаю!

Тамико победно ухмыльнулась.

* * *

Первые восторги по поводу возвращения Лу остались в прошлом, и теперь Марина лежала, свернувшись клубочком, на его вишневом диване, положив голову на мужское бедро, и в этом не было ни капли эротизма. Как и во взглядах Лукаса, которыми он встретил новый облик Марины, хотя смотрел гордо и одобрительно — точно на выращенные им красивые молодые деревья.

Марину знобило, это была нервная лихорадка, и Лукас сотворил плед, плотный и мягкий, в который Марина укуталась.

Лукас говорил чуть нараспев, убаюкивающе:

— Ммм, Флав улыбнулся загорелой блондинке? Это Паола, мы с ней некогда занимались сексом. Недавно она вернулась с курорта. Сомневаюсь, что у нее на Флава виды.

— Такая чувственная, яркая, томная!

Лукас мягко остановил:

— Понимаешь, дело не в прелести конкретной Паолы. Флавиану необходимо внимание многих. Он обожает нравиться. С какими только девушками я его ни видел.

Марина перебила:

— Злой ты, Лу! Зачем ты мне это рассказываешь?

Низкий голос обволакивал, точно второй плед:

— Чтобы ты знала правду. Кэйли считает, что Флав может полюбить? Я уверен: он может. Только сомневаюсь, что тебя. А беда в том, что к тебе у него сохранится настоящий, искренний интерес, пока ты не пройдешь Церемонию с кем-то еще. Тогда его «чувства» вмиг рассеются… А пока он будет добиваться тебя, прикладывая все свои таланты, душевные и физические, и ты перестанешь верить мне, а потом забудешь слова Кэйли и встанешь под его флаг… Но, полагаю, даже после Церемонии Флав станет уходить в другие миры, чтобы с кем-то поразвлечься. Такой, каков он сейчас. Изменений качественных, серьезных, я пока не вижу.

— Что мне делать?

Лукас задумался:

— Бежать бесполезно. Я могу запретить ему видеться с тобой полностью. Но пока ты сама не перегоришь, толку не будет. Даже если Флав остынет в корысти и временно переключится на кого-то еще. Общайся с ним, используй его в свое удовольствие. Не доверяй ему. Он должен надоесть тебе естественным путем. Или полюбить тебя. Дадим все же чуду шанс. Но проверять его серьезность буду я.

Это вносило в душу Марины покой — так сладко было знать, что некто мудрый и сильный обо всем позаботится.

Глава 307. Нега и четвертый сын

— Вода чистая-чистая! Теплая-теплая! Песок белый-белый! Сплошное удовольствие! — Паола мурлыкала, демонстрируя сестре безупречный загар. — Я бы осталась там жить!

— Ты нам нужна, — Ванесса ласково улыбнулась, они расположились в ее гостиной. — А мужчины там были?

— Были, — Паола, чьи блестящие волосы спускались ниже талии, многозначительно понизила голос: — И Вацлаву я не сказала, что вернулась. Он, думаю, сам все поймет.

Ванесса думала точно так же:

— Тебе нужен кто-то особенный.

— Настоящий принц! — Паола звонко рассмеялась, отдых освежил, полностью развеяв ее тягостные мысли.

* * *

— После Церемонии я точно заберу этот пляж себе. А то и не искупаешься толком! — Лукас, счастливо улыбаясь, обращался к невесте. — Всюду безумные Максовы поклонницы!

Макс, не только царевич, но и популярный певец, обладатель лучшего голоса в пределах своего царства, обожал плавать, и почитательницы таланта бегали за ним по пятам, чтобы увидеть хоть чуточку больше положенного. В планы Лукаса и Эстеллы, желающих устраивать заплывы обнаженными, наблюдение посторонних не входило.

* * *

Правители, вечно юные и прекрасные — анамаорэ редко прибегали к внешним ухищрениям иных миров и выглядели в родном краю максимум на тридцать — дали жизнь четвертому сыну и пятому ребенку, не советуясь со взрослыми уже детьми, и появление его на свет стало для тех в каком-то роде шоком.

Родители выбирали детей и наоборот, заключая договор о поддержке, отношения между новоявленными братьями и сестрами могли складываться как угодно, впрочем, анамаорэ старались не нарушать родством потенциальные и сложившиеся любовные пары, потому если и муж, и жена хотели в дальнейшем совершенствоваться в какой-то одной области, им предлагалось найти две разные пары практикующих родителей.

Церемонии между братьями и сестрами по клану не поощрялись, однако, существовали исключения, благо абсолютная память хранила следы всех проведенных в качестве анамаорэ жизней.

Марек умер оперативником во время партии, происходившей в отсутствие Лукаса, это была нелепая ошибка, и во искупление вины, как злословили недовольные Макс, Эрик и Люция, на время забывшие свои распри, Мареку было сделано предложение, которое тот принял.

Бывший царевич Магнус, златокудрый и ясноглазый, не питающий к Мареку ревности, рассуждал так:

— Марек талантлив. Он знает войну изнутри и весьма вероятно, в новой роли захочет познать ее извне, — улыбка осветила его привлекательное мужественное лицо. — Тами, ты говоришь, Эстелла собирается почаще отправлять Лукаса в отпуски?

Тамико подтвердила, наслаждаясь нежными объятиями любимого, страсть их со временем только окрепла:

— Ага. Говорит, что как он начнет кукситься, готово. Лети, милый, поприключайся. И сама, быть может, присоединится к нему.

Магнус продолжил мысль:

— От этих частых отлучек военная сфера неизбежно начнет страдать. Правителям нужна подстраховка.

— А что еще Марек любил раньше?

Сейчас малыш был совсем крохой, черноволосым и голубоглазым, с прозрачной светлой кожей, ему предстояло долгие-долгие столетия набираться настоящей мудрости. Как и для Люции, этот опыт царствования оказывался для него первым.

— Он любил море и корабли, писал музыку и проявлял интерес к мирам, в которые не мог попасть. Теперь сможет.

Тамико задумалась, тонкое платье бережно и соблазнительно обрисовывало ее высокую грудь.

— Частичная замена… Впрочем, и тебя полностью заменить не смогли…

Магнус усмехнулся:

— Еще бы, я уникальный! Да, точную копию сына воссоздать никогда не удается, да и бессмысленно, игра постоянно меняется и потому еще доставляет Правителям удовольствие.

Глава 308. Елки и старания

Роберт внимательно и внутренне напряженно — его состояние выдавали только глаза — наблюдал за пробуждением смуглой девушки, вольготно раскинувшейся на постели рядом с ним.

Ночью свершилось таинство, любимая, как и обещала богиня, ничего не почувствовала, по крайней мере, она продолжала безмятежно спать.

Вглядываясь в милые черты, Роберт не замечал внешних изменений: упругая свежая кожа, здоровый румянец, округлости, изгибы. Все молодое и прекрасное — в сущности оно должно было остаться таким, Колетт просто прекратила стареть.

Нестерпимо хотелось узнать, как она ощущает себя, и в то же время Роберт не торопился будить свое счастье.

Наконец, невозможно длинные ресницы дрогнули, и Колетт открыла глаза удивительного фиалкового цвета, поразившие Роберта с первого взгляда.

— Ооох! Как хорошо! — ее низкий с хрипотцой голос прозвучал райской музыкой. Роберт готов был окрасить в радужные тона любое проявление обновленной любимой, но пока еще сдерживал свои эмоции:

— Хорошо? Ты хорошо выспалась?

— Дааа, — Колетт обворожительно улыбнулась, — совершенно не помню, что мне снилось, но мне так легко и приятно! Наверное, — она лукаво подмигнула, — потому что ты тут!

— Я всегда тут. Сегодня прекрасный день, да?

— Ага! — Колетт сладко потянулась.

Роберт развивал мысль:

— Скоро Новый Год и скоро море.

— Дааа! — Колетт просияла и тут же нахмурилась. — И это…

Роберт приподнял уголки губ:

— А этого… не будет…

Колетт опешила:

— Как?! Ты передумал? А зачем ты тогда столько меня изводил… — но упреки не вязались с совершенно непонятным распирающим ее ощущением счастья, и Колетт улыбнулась: — А, не важно!..

Роберт аккуратно взял ее за подбородок и гипнотизирующе посмотрел в глаза.

— Любимая… Все уже… Сегодня, пока ты спала…

Личико Колетт вытянулось.

— Совсем-совсем все? И мои чувства — от магии?

— Да, — Роберт, наконец, расплылся в широчайшей улыбке, — твоя кровь теперь эликсир вечной молодости! Будешь еще более бодрой и неунывающей!

Колетт звонко рассмеялась, эйфория переполняла каждую клеточку ее тела, воодушевляя на безумства.

— Люблю-люблю-люблю тебя!!!

* * *

Издавна в Городе было принято отмечать Новый Год публично, наряжая елки на всех и устраивая массовые гуляния, впрочем, кто-то все же воздерживался, как Лиса, которая хоть и взяла на себя роли Снегурки на части мероприятий, ответственный момент хотела провести с Кью.

Алиса поинтересовалась:

— Купим живую елку или поставим искусственную?

Кью озадачился:

— Хм, даже не знаю… Тебе как приятнее?

Алиса развела руки, показывая размер:

— Хочу маленькую, вот такую, беленькую… Большущая и так на площади стоит. А на свою повесим все в синей гамме? М?

Возражений у молодого ученого не было.

* * *

Постоянно хриплый от возбуждения голос, резкие, порывистые движения, ощущения на грани боли — куда скрылась его медлительная чувственность? Флавиан будто обезумел, словно хотел впитать ее всю до капли, бескомпромиссно и отчаянно.

Марина отдавалась ему и не верила происходящему.

Что бы ни делал этот мужчина, он ни разу не сказал, что любит ее!

Марина задыхалась от страсти… и терпела удручающий недостаток ее.

Глава 309. Апельсинки

— Лу, ты точно удочеришь Марину? — Тамико смешно и мило болтала ногами, обутыми в легкие сандалии.

— Точно-точно.

Царский сад служил им прибежищем, беседка укрытием.

— Тогда, — Тамико выпалила на одном дыхании, — мне стоит всерьез познакомиться с ней!

Лукас улыбнулся, обнажив удлиненные клыки. Анамаорэ не являлись хищниками, это была личная черта царевича, и Тамико порой ловила себя на мысли, что тоже хочет изменить зубы, чтобы все сразу видели, с кем имеют дело.

— Давно пора. Разрешаю тебе немного ее повоспитывать. Ты-то точно знаешь, что делать с холодным типом, который не желает очаровываться.

Тамико вгляделась в милые ее сердцу черты Лукаса.

— Она не взаимно влюблена? Послать его!

Лукас продолжал улыбаться, наслаждаясь общением с одной из самых дорогих для него в мирах женщин.

— До этого надо дозреть. Вот ты ей и посоветуешь.

— Ладно, — Тамико энергично поправила выбившуюся прядь пушистых ароматных волос, — покажи-ка мне их ситуацию.

* * *

У нее с этим мужчиной будут дети? Он зайдет так далеко? Когда Марина спросила прямо, Флавиан, нежно посмотрев ей в лицо, ответил:

— Ага, апельсинки. Ты рыжая, я золотой, что-то такое выйдет.

Марина опустила голову, но рассказывать Лукасу об апельсинках ей не хотелось. Шевельнулось, затронулось что-то очень личное, очень теплое…

Марина перестала доверять кому-либо. Только, наверное, Эстелле — та не давила, не настаивала, не предупреждала ее ни о чем.

Лукас принес ей странную весть, и Марина недоумевала:

— С чего это Тамико вдруг возжелала со мной подружиться? Будет выискивать мои недостатки?

Лукас горько усмехнулся:

— Зачем ей? Просто Тами важны все, кто важен мне, она хочет познакомиться с тобой, а не наговаривать на тебя…

Марина поджала губы.

— Неуютно… — она бросила взгляд на остывший кофе. — Она тоже, говоришь, кофе любит?

В углах синих глаз показались ласковые морщинки.

— Страстно обожает!

Как бы ни изменились их отношения с Тамико, Лукасу нравилось говорить о ней, впрочем, не переходя никакие границы даже в собственной душе.

Был еще вопрос, занимающий Марину:

— Лу, а у вас там Флавиан что делает? Встречается с кем-нибудь?

Лукас вздохнул:

— Много работает. Снимается, выступает. Успешно и со вкусом. А в перерывах устраивает вечеринки для поклонниц.

Марина поперхнулась:

— Что?

— У него хороший домик в цитрусовой роще. Богатый, просторный. Раз в неделю Флавиан устраивает кастинг, где он единственный член жюри. Сидит на троне у ворот и смотрит на вереницу шествующих мимо. Тех, кому повезло, приглашает внутрь…

Марина затаила дыхание:

— И что там внутри?

Лукас развел руками.

— Не знаю точно. Сам не был. Проходят только девушки, жалоб никогда не поступало. Видимо, отдыхают и развлекают своего кумира. У меня брат любил такие мероприятия, пока не очаровался Маю. Но он приглашал на вечеринки кого угодно и меня в том числе. Некоторые гостьи были в интересном состоянии, им становилось все равно, он или я, благо мы похожи…

Марине не хватало воздуха:

— Какой ужас… Флав это регулярно?

Лукас сочувственно взглянул:

— Пока да. «Часть работы артиста».

— Убью… — Марина расплакалась. — Хотя… Я же не запрещала ему… Не спрашивала, как он один живет…

Лукас бодро изрек:

— А все, что не запрещено, разрешено. Хорошенькая логика. Но дело даже не в этом. Не тот у тебя статус по нашим меркам, чтобы что-то Флавиану запрещать или как-то еще «вредить его карьере». Уверяю, что все и он сам точно воспримут твой запрет именно так.

— Я… Я… Я… — Марина всхлипывала. — Не хочу больше видеть его! Не хочу, чтобы он трогал меня!

Лукас посерьезнел.

— Вот ему это и скажи. И если это твое реальное желание, будем считать, что ты победила.

Глава 310. Разрыв

Марина не могла успокоиться, раз за разом прокручивая в голове слова Лукаса. Опять в отношениях с не ценящим ее мужчиной?!

Новая жизнь, а ошибки те же. Так глупо…

К приходу Флавиана Марина настолько взвинтила себя, что… с порога отвесила Флавиану пощечину!

В следующий момент ее запястья оказались перехвачены и ощутимо сжаты.

— Что ТЫ себе позволяешь?! — янтарные глаза метали молнии. — Потрудись объяснить, по какому праву ты меня бьешь! Лицо мой рабочий инструмент, между прочим!

Марина опешила:

— Я… Вы же восстанавливаетесь…

Флавиан, не отпуская ее руки, продолжая стискивать их, разозлился:

— Да, нервы после отношений с тобой мне придется долго восстанавливать! Или ты возомнила, что раз ты дочь богини, то все мужчины — твои игрушки?! Или потому что твой названный папочка — царевич?!

Флавиан, наконец, разжал пальцы, но распалялся все больше:

— Давай, иди к папочке, пожалуйся ему! Ты только и умеешь, что жаловаться! Мне надоело! Все надоело! И его шпионаж, и твой ужасный характер!

Губы Марины задрожали, она не обращала внимание на боль от синяков, появившихся на тонкой коже.

— Флав… Я… Ты…

— Давай. Заплачь, тут же прибежит папочка. Поделись с ним горем! Заставь его меня размазать! Испорти наши мирные отношения.

Марине остро захотелось разрыдаться, но ее слезы словно высохли.

Флавиан кипятился:

— Я ухожу. И наступит полное счастье: без твоей паранойи и без его слежки!

Марина охнула:

— Что?.. Ты не можешь…

Флавиан взвился:

— Я не могу?! Я еще как могу! Достало!

Гнев охватил Марину.

— Направишься к своим девицам с вечеринок?!

Флавиан процедил:

— Пойду. Они не выносят мне мозг, как ты!! И, кстати, с тех пор, как я начал с тобой встречаться, на вечеринках ничего особого не было! Теперь точно будет!! Не хочу больше лишаться удовольствия.

Марина отвернулась:

— Совсем меня не любишь…

Тон Флава оставался жестким:

— Я этого не говорил. Но у меня есть гордость, и твоей цацкой я больше быть не намерен! Захочешь взрослые отношения, позовешь, а терпеть ЭТО я не собираюсь!

Он растворился, оставив Марину с невыносимой тяжестью в груди.

Лукас, почувствовавший боль Марины и пронаблюдавший окончание неприятной сцены, не спешил материализоваться, пока Марина прямо его не позвала. Он ощущал раздражение — на носу был праздник, Ежик вот-вот планировала отправиться к родителям — в таких обстоятельствах Флавиана просто невозможно забыть скоро! Если вообще возможно…

Марина захочет измениться и отомстить Флаву, захочет что-то еще — будь Флавиан вампиром, он напитался бы тоннами вкусной энергии, излучаемой ее разбитым сердцем!

Впрочем, судьба подкидывала ей шанс в виде… Марека. Марек недавно родился и собирался долго-долго расти, но обладая абсолютной памятью, уже являлся достаточно зрелой личностью. Учился царствовать. Марина повзрослеет быстрее него. Формально. Ее задача также научиться царствовать. Эту пару стоит непременно познакомить! В случае удачи Марине обеспечено прекрасное будущее и ноль приставаний со стороны пройдох.

Глава 311. Вклады в будущее

Марине хотелось отхлестать себя по щекам или окунуться в прорубь, сделать хоть что-то, способное заглушить разрывающую ее сердце боль.

Как они живут, бессмертные, все помнящие, без спасения в забытьи?

Что она делала не так? Давила? Требовала любви?

Или обращалась — заведомо неверно — к ледяной статуе, чье сердце не могла бы воспламенить никогда? Было ли у него сердце?

Получается, да, раз Флавиан вспылил и ушел, невзирая на всю выгоду от отношений с Мариной…

И любил, быть может, страстно любил ее и старался достучаться, а она не замечала.

Лукас… Тоже не замечал? Или Лукас жестоко провел свою игру, желая устранить неугодного? Марина уже не знала, кому ей верить.

* * *

Неопытное, но очень сильное и любопытное существо, Марек хотел знать самые мелочи. Детали.

Установить баланс между всеми новыми родственниками, не делая предпочтений, что оказывалось сложной задачкой с учетом внутренних противоречий этих самых родственников. Но Мареку ли бояться трудностей?

Навещая малютку-брата, Лукас предложил:

— Покажи-ка мне, как ты хочешь выглядеть взрослым.

Марек удивленно поднял бровки:

— Зачем?

Лукас пояснил:

— Познакомить тебя с красоткой хочу. Моя названная дочь еще человек и не сможет представить тебя сама. Нужен твой четкий мыслеобраз!

Марек очаровательно улыбнулся:

— О, я уже пользуюсь популярностью у девушек! Давай обмен: ты ее облик мне, я тебе свой?

Лукас кивнул, внимательно наблюдая за реакцией Марека. Тот как оперативник сумел бы превосходно скрыть эмоции в прошлом, но сейчас все легко читалось по его сияющему личику.

Марек выдохнул:

— Красавица!

Лукас согласился:

— И это она еще человек. А прикинь, какой Марина станет у нас!

Марек мечтательно заметил:

— Тогда я обязательно с ней познакомлюсь!

Теперь дело оставалось за Мариной. Взрослый Марек выглядел превосходно, Лукас не сомневался, что Марине он понравится.

* * *

Дурацкий вирус — ну как можно умудриться заболеть прямо перед праздником?! Она должна быть полностью здоровой, счастливой и беззаботной! А эти заложенное горло и распухший нос…

Реакция этого мужчины почему-то совсем не та, какую Лана ждет. Голос, полный заботы: «Что тебе привезти? Как за тобой ухаживать?»

Лана плачет. Плачет от беспомощности и… счастья. Ей стыдно…

Глава 312. Предновогодний десерт

Дивная женщина… Богиня? Богиня! Она загрузила дни Кацуо под завязку, выступая его личным тренером и позволяя ему лишь небольшие подработки, поскольку Кацуо не желал жить за чей-либо счет.

Строгая, требовательная и роскошно чувственная — их отношения не выходили за рамки профессиональных. Кацуо поражался, как дива может настолько хорошо разбираться в узкоспециализированной области.

Кэйли смеялась:

— Я массу времени общалась с Аррой, не проникнуться было невозможно!

Арра, великий гонщик и личный кумир. Кацуо с трепетом вспоминал встречу с ним, организованную Робертом, тогда еще приятелем. Робертом, который чуть было не превратил его жизнь в ад.

Сегодня Кацуо захотелось немного беззаботности, Кэйли cогласилась:

— Важно вовремя отдыхать, иначе все затеи теряют смысл! — ее смех зазвенел россыпью колокольчиков.

* * *

Шелковые нити прядей — настоящий лунный свет — по иронии судьбы почти все его подруги в этом городе были платиновыми блондинками. Романтичный Кацуо не мог не обратить внимание на хрупкую, но очень оформленную в нужных местах фигурку за столиком, укутанную волосами, словно плащом. Девушка с упоением ела десерт, тщательно отделив ложечкой кремовую розу.

Кацуо выбрал столик, откуда мог наблюдать и любоваться девушкой, чей свежий загар контрастировал с заснеженным морозным пейзажем за большими окнами, украшенными сосновыми ветками и яркими блестящими шарами.

Наверное, он загляделся — прелестница заметила его интерес. Улыбнулась ему задорно и кокетливо. Кацуо улыбнулся ей в ответ и подумал вдруг: так странно, что они до сих пор за разными столиками… Аккуратно, как бы невзначай, он встал и подошел с вопросом:

— К вам можно присесть?

— Да, — интонация новой знакомой излучала лукавство, — Паола.

— Кацуо.

* * *

У нее изумительные умные зеленые глаза с золотыми искорками… Кацуо не помнит, как это случилось, но вот уже смеется над какой-то шуткой Паолы — они разговаривают, словно старые знакомые.

Паола довольна, она держит его ладонь в своих ухоженных маленьких ладошках:

— Дааа, ты станешь крутым гонщиком, по руке вижу! А я напишу твою «Историю успеха», идет?

Паола говорит — только тссс — что она богатая наследница, настолько, что не видит смысл скрывать свое положение — в Городе набирается впечатлений и готова впитывать жизнь во всей полноте. В ее ушах длинные серьги вытянутой формы, напоминающие капли, и Кацуо чудится, что Паола знает вкус эликсира счастья…

С ней просто и легко — просто смех и флирт, а завтра опятьтренировки.

Разговор веселый, течет, как ручеек. Десерты съедены — пора прощаться.

— Паола, — Кацуо прижимается губами к слегка прохладным пальчикам, — скажи свой номер!

Она хихикает и диктует цифры, поселившиеся в его адресной базе.

Запах ее кожи сводит Кацуо с ума…

Глава 313. Решения

Флавиан сказал Марине, что будет гулять, и действительно очередная вечеринка в цитрусовой роще шла своим чередом. Флавиан, вальяжно поглаживая округлости спутниц, небрежно шептал: «Какая ты влажная» или «Впусти радость в свою маленькую…», а сам напряженно думал.

Зачем он не сдержался и порвал с этой девчонкой, умной, но истеричной? Хотя возлюбленным неуравновешенной быть крайне сложно… Понимая, что сейчас он нахмурится, а девицы примут озабоченность на свой счет, Флав развязно улыбнулся.

Друг. Близкий друг! Удобная позиция, с которой его будет сложно скинуть даже Лукасу. Друг не опасен, он ни на что не претендует, он всегда рядом… И претензий к нему намного меньше.

Вечеринка перестала интересовать Флавиана.

Нужно плавно-плавно подвести праздник к концу, а затем срочно отправиться к Марине с извинениями. Не стоит позволять ей надолго терять праздничное настроение, тем более, ее «папаша» не дремлет и что-то выдумает… Бороться с ее папашей придется всю жизнь.

Флавиан устало прикрыл глаза. Возможно, пришло время всерьез взяться за вариант более простой и сложный одновременно. Царевна Люция не зависит от своих братьев, имеет сходные с ними полномочия, и это безумно притягивает.

Но характер Люции оставляет желать лучшего, и это не закомплексованность Марины, а закостенелый эгоизм. Люция с легкостью вычислит фальшь и прогонит Флавиана или потребует играть так достоверно, что…

Вариант чересчур хлопотный.

Существовали и другие пути: старший царевич Эрик наверняка собирался пригласить кого-нибудь в качестве дочери. Пусть со временем… Максимилиан тоже стоял на пороге нового этапа своей жизни… Море возможностей…

* * *

— Не может быть! Нет! — черноволосая девушка с капризными губами мертвой хваткой вцепилась в плечи сестры, та поежилась, пытаясь высвободиться.

— Агнес, пусти. Ты же не признавалась Ашу, что он тебе нравится, — ее улыбка, чуть пропитанная ядом, кольнула Агнес.

— Но он умрет! Совсем умрет! — голос Агнес срывался. Жизель осталась невозмутимой:

— Это его право и выбор. И не надо пенять, как Целительница может говорить такое!

— Ладно, — Агнес поняла, что у «железной» сестры ей сочувствия и понимания не добиться, — я просто не представляла, что может быть так…

* * *

Взгляд Оливера, отчасти скрытый длинной темно-каштановой челкой, полыхал огнем. Оливер был словно одержим, не находя себе покоя накануне своего первого в жизни концерта перед взыскательными анамаорэ. В их мире творили множество достойнейших, чьи открытия преображали окружение, и Оливер чрезвычайно боялся осрамиться.

Его опыт выступления в ресторанах — в местах, где правила еда, игра являлась лишь приятным сопровождением, не более. И там, у людей, Оливер писал менее личностно, здесь же музыка идет прямиком из души, и надо обладать огромной силой и смелостью, чтобы обнажиться перед всеми.

Оливер сидел на берегу реки, опустив ноги в воду, та мягко принимала его…

Как публика? Хотелось бы!

Магнус уверял, что публика его примет, оценив сам факт, что Оливер, едва переродившись, стремится донести искусство, но Оливер не хотел поблажек.

Вода расслабляла, избавляла его от страхов и сомнений… Оливер углубился еще дальше в лес, где облюбовал себе полянку и призвал небольшую тучу. Благодатный дождь! Было так здорово танцевать под ним, ловя блестящие капли ртом в полном одиночестве и медитации сосредоточения.

Глава 314. Веление крови

Когда Флавиан оказался в комнате общежития, то к полному своему изумлению обнаружил там… медового цвета макушку несносной женщины, наводящей нечестивым языком ужас на многих его родственников. Магнус превращался в настоящего демона, едва речь заходила о малейшем недоброжелательстве в ее адрес, но Флавиан считал, что Тамико сама воплощенная демоница! И новая форма клыков — прямо, как у ее начальника-царевича — подтверждала это!

Марина сидела в душевных объятиях огромного зайца-кресла, лицо ее было непроницаемо, и Флавиан не понял реакцию на свое появление.

Выражение Тамико напротив оказалось предельно красноречиво, она довольно оскалилась и даже облизнулась, усиливая эффект:

— Не ждал меня? Марина будет общаться с тобой лишь в присутствии своего адвоката. Того, кто помогает вести дела по-нашему. А это я. Поболтаем?

Флавиан презрительно хмыкнул. Неужто в самом деле все? Лукас вполне мог вменить секретарше в обязанность сторожить дочь.

— Я пришел к Марине Если она захочет увидеться, найдет возможность. Личная жизнь идет без адвокатов, неужели это для тебя новость, Тамико?

— О да, — Тамико самодовольно улыбнулась, — тебя ожидает много новостей, дорогой мой. Тут не сцена, выйди уже из образа!

Мда уж. С Тамико спорить — все равно, что со стенкой. От стенки и то больше толка. Флавиан послал Марине воздушный поцелуй — она все время наблюдала за ним украдкой, из-за спины Тамико, стоящей посреди «морской» комнаты, уперев руки в бока — и растворился.

Тамико, выпроводив его, задумалась:

— Слушай, Марина, а давай не будем паковать вещи? Я сгоняю к твоим предкам, гляну выделенную комнату и телепортирую туда все?

Кроме того, Тамико решила непременно встретить человеческий Новый Год на площади в компании мужа, который недавно расспрашивал ее:

— Расскажи, как ты меня любишь?

Тамико, извиваясь на нем, словно виноградная лоза, ответила:

— Сильно-сильно!

Магнус обрадовался:

— А еще как?

— Страстно-страстно!

Ее ушки порозовели от воспоминаний, и Тамико прогнала наваждение — при Марине оно было совсем ни к чему.

Но, похоже, Марина что-то уловила… Как-никак цыпленок родилась дочерью богини.

— Тамико, может, я не устраивала его как женщина?

Острый взгляд карих глаз смутил Марину:

— А что, были предпосылки?

Марина не ответила, только вздохнула:

— Почему они все тебя хотят? Исполняют любое твое желание… Даже Флав сейчас ушел…

Тамико угрожающе придвинулась к ней.

— Какие еще «все»?!

По-видимому, Тамико очень заботилась о своей репутации «приличной женщины», и действительно, прошлое самой Марины оставляло желать лучшего по сравнению с прошлым Тамико.

— Ну, все. Твой муж. Лукас… И другие тоже. Никто слова дурного тебе не скажет… Любят тебя, защищают тебя…

Тамико показала клыки:

— Скажут они мне! Так я сама их люблю и за них порву! И люблю все, что мы вместе делаем! А еще, — она хитро подмигнула, — я без ума от себя!

Марина была ошарашена такой откровенностью:

— Серьезно?

Тамико рассмеялась.

* * *

С каких-то Роберт полюбил зажигать по вечерам свечи и долго разглядывать колеблющееся пламя. Колетт обычно ходила мимо него, занятая своими делами, и не мешала медитациям, но сегодня у Роберта был настолько сосредоточенный, потусторонний вид, что Колетт слегка испугалась.

Роберт заговорил, его очень низкий голос пробрал ее до мурашек.

— Колетт, мы теперь вместе… — его васильковые глаза не моргали. — А чем ты поклянешься, что это будет вечно?

Свечи располагались на низком столике, Роберт сидел перед ним по-турецки, и Колетт опустилась на колени, чтобы оказаться с Робертом вровень.

— Жизнью… Кровью… Да чем хочешь!

Роберт приподнял бровь.

— Кровью? Хорошо.

Он бесшумно встал и ушел. Вернулся с ножом, отточенность которого Колетт прекрасно осознавала…

Было проще довериться Роберту, чем бояться…

— Что я должна делать?

Роберт улыбнулся:

— Дай мне свою ручку, сделаю небольшой надрез…

Колетт поморщилась:

— Это больно. Шрам будет. Не хочу.

Ей вспомнилась жуткая ночь в подсобной комнате. Тогда Роберт совсем ей не доверял… Сейчас что-то изменилось?

— Ах ты бояка! — его глаза смеялись, Роберт отложил нож и достал откуда-то упакованную стерильную иглу. — Потому я взял это тоже!

Колетт зажмурилась, но ему ладошку протянула.

Не известно, где Роберт учился делать уколы, Колетт ничего не почувствовала. Из проколотого пальчика вытекла капля крови, Роберт также уколол свой и приложил свой палец к ее пальцу.

— Кровь? Кровь! И шрама не будет.

Колетт снисходительно улыбнулась причуде Роберта:

— Да я просто тебя люблю. И в любой ситуации буду с тобой и за тебя. Кровь так велит!

Глава 315. Необъяснимая ненависть

Предложение Тамико, хоть и крайне эффективное, имело существенный недостаток: родители Марины заподозрили бы неладное сразу, завидев, как вещи их дочери появляются в комнате сами собой, без грузчиков. Потому посетовав, что еще есть те, кто живя в мире, полном магии, даже не подозревают о ее существовании, Тамико начала помогать Марине сортировать вещи. Потом к девушкам присоединилась Эстелла, а затем нарисовался Лукас, заявивший, что сам устроит перевозку и сам же изобразит работников сервиса.

Марина, окруженная заботой, радовалась. Она умела справляться с любыми бытовыми ситуациями, но подозревала, что междугородняя поездка с незнакомцами рискует обернуться чем-то нехорошим. За исключением «отца», все поголовно встреченные ею мужчины оказывались проходимцами, кроме того, в пути ее мог подстеречь Флавиан!

А тут получилось, что никаких незнакомцев, да и вообще мужчин, кроме Лу, не будет, все свои.

Переезд Марины оказался делом несколько длительным. Тамико вволю наговорилась и насмеялась с девушками и Лукасом — тот наконец был абсолютно счастлив, везя в машине трех своих любимых женщин, и никто из них не ругался друг с другом.

Но когда Тамико осталась одна, она задумалась. Случайные слова Марины: «Почему они все тебя хотят? Исполняют любое твое желание… Даже Флав сейчас ушел… Никто слова дурного тебе не скажет… Любят тебя, защищают тебя…»

Флавиан ненавидел Тамико. Так демонстративно ненавидел, что это наводило Тамико на размышления. Она не задирала его больше прочих анамаорэ, она его даже никак не выделяла. Но другие эльфы обижались, отшучивались или дискутировали с ней, и только Флавиан эпатажно показывал, что само нахождение с Тамико под одной крышей невыносимо ему.

Почему???

Магнус наверняка знал все, он-то не мог не знать, но Тамико, в большинстве случаев простая и прямая, не желала поднимать совсем недавно поутихшую, худо-бедно приглаженную тему соперничества Мага с другими мужчинами за ее сердце.

Можно было поиграть с Лу в игру: «А скажи-скажи-скажи, кто из общих знакомых меня лююююбит???» Лукас прикинул и назвал бы имена наверняка, но… Тамико догадывалась, что в глубине души, презирая все законы логики и приличий, Лукас считает ее своей собственностью.

Лукас принял Магнуса как неизбежное и мирился с его существованием и правами на Тамико уже без дикой боли, зато перечисление остальных соперников могло доставить тем крупные неприятности… Лукас, ведомый ревностью, раскопал бы их самые незначительные нарушения…

Тамико понимала причину. Они с Лукасом уважали правила Анамаории, но темперамент брал свое. Кучу обсуждений Лукас и Тамико проводили в обнимку, лежа среди декоративных подушек. Они невзначай касались друг друга и не сдерживались в поцелуях — совершенно невинных, но теплых. Лукас не представлял себя без Эстеллы, Тамико жизнь отдала бы за Магнуса, и возможно потому их взаимная любовь, изменившись, продолжала расти и цвести.

Тамико решила разобраться с непонятным поведением Флавиана самостоятельно.

В следующий раз, увидев Флава где-либо, нужно постараться оказаться с ним наедине и…улыбнуться. Мимолетно или ярко, по обстоятельствам.

Флавиан постоянно в образе, он напряжен, но полная смена поведения Тамико не сможет оставить его равнодушным, и в этот миг, наверняка предельно короткий, Тамико увидит желаемое и все поймет.

Его растерянность, удивление, смущение, возможно, даже радость — вдруг Флав не такой холодный, каким кажется. Любое его живое чувство покажет, что догадки Тамико верны.

Тогда Тамико ничего никому не скажет, не выдаст его тайну. Ведь в сущности, если вглядеться, Тамико, даже смеясь над Флавианом, не видит в нем ничего глубоко ненавистного ей. Флавиан очень амбициозен и сильно любит внимание, для привлечения которого использует любые средства. Это выглядит забавно, порой гротескно, но абсолютно не противно.

Тамико считала, что вообще-то влюбиться в нее естественно. Она ощутила легкую грусть, что чистое-светлое чувство Флава к ней обречено на смерть. Что оно приносит Флаву лишь боль.

Они едва ли обменялись пятью десятками слов, Флавиан высокомерно смотрел на Тамико и уходил, но Тамико теперь казалось, что за его снобизмом крылось спрятанное даже от себя самого… нежелание обидеть ее.

Глава 316. Новый Год

Новогоднее празднование вызвало живой интерес не только у Горожан и людей, недавно ставших или собирающихся стать анамаорэ, но и у самых чистокровных представителей расы, интересовавшихся другими культурами и традициями.

Однако, некоторые рассуждали совсем иначе:

— Знаешь, — Маю доверчиво прижалась к возлюбленному, — у нас говорят, что наступление нового года — это время безумных чудес! Так вот ты — мое главное чудо! И то, что я тут, — пара находилась дома, в собственном дворце, — тоже! Зачем мне куда-то идти и вспоминать, как я мечтала, если мои мечты стали явью???

Макс и Маю встречались настолько долго, что давно могли пройти Церемонию — будь Маю анамаорэ.

Для рожденных в прошлой жизни людьми ритуал предписывал другие сроки на раздумья и подготовку, а когда пришло время, Церемонию прошел Эрик, ну а теперь собирался пройти Лукас.

Дело оказывалось не в старшинстве, младший брат или сестра могли провести обряд первыми в семье или иметь мужа/жену из прошлого. Просто так совпали обстоятельства.

Макс не хотел торопиться и праздновать впопыхах, а Маю понимала его и просто всегда была рядом, ревниво наблюдая за поклонницами гениального певца. Те давно смирились с обстоятельством, что их кумир мог стать мужем Маю в любой момент, но, строго говоря, надежды о несбыточном грели их сердца.

Оливер также не планировал встречать торжество в Городе, ему предстоял концерт, и Оливер предпочитал готовиться, объясняя кокетливой и вертлявой Анеле, что любит лето, позднюю весну и раннюю осень, но зима и массовые гуляния не вызывают у него ни малейшего радостного трепета:

— В позапрошлой жизни я жил в таком жарком климате, где знать не знали ни о каком снеге и ничуть не печалились об этом! Нафига мне этот снег, гадость какая!

В отличие от Маю и Оливера, Тамико твердо намеревалась вернуться, себя показать, на других посмотреть, и Магнус полностью поддерживал любимую в этом начинании.

Эстелла, которой Тамико все ушки прожужжала предстоящим весельем, заявила Лукасу, что без возражений также хочет присутствовать на Площади!

Никаких доводов против у царевича не нашлось, он давно жил на два мира, курируя в Городе магазины, клуб, ресторан, и шутил:

— Как же не отметить! Да я сам уже практически человек, в прошлом году было круто!

Встал щекотливый вопрос, когда паре стоит официально навестить Марину, уехавшую к родителям, и подумав, Лукас выдал:

— Перед праздником она им еще ничего не расскажет, чтобы не портить праздник. Они наверняка будут плакать, я видел, они люди добрые и чувствительные… А вот в начале нового года точно решится, вот тогда мы и покажемся. Кстати, я попросил Марину позвать Кэйли на всякий случай… Так и достоверность ее слов выше, и горечь Кэйли магически им сгладит… А еще это Маринин последний год как человека, пусть она проводит его привычно.

Из тех же соображений Эрин уговорила Дамира не просто побыть с ней в новогоднюю ночь — это даже не обсуждалось — но наплевать на чувства к врагам и отметить дату на Площади.

Дамир колебался — Лукас и его сестра, чья связь с Петером никак не являлась для Дамира тайной, навещали Город постоянно. Как и один из лекарей, которого можно было бы заподозрить в шпионаже, не присутствуй на месте царские дети… Кого еще они собирались привести?

Впрочем, анамаорэ жили по четким правилам, и Дамир мог не опасаться нападения — баланс сил ценился превыше всего! Потому у него не нашлось существенных причин отказать возлюбленной, которая теперь достаточно часто встречалась с Колетт.

Колетт и Роберт пришли на Площадь ненадолго: посмотреть салют и отправиться в клуб, натанцеваться до изнеможения, доверить усталые тела ласковым рукам работников спа-салона, а затем вернуться домой для праздника-только-вдвоем…

Кэйли отменила свадьбы в Городе, а так наверняка поженила бы их сама. Роберт на сто процентов знал, что такое Колетт не понравится. Он собирался сделать ей предложение в первый день нового года и пожениться где-нибудь на море.

Колетт часто вспоминала Эрин, но совсем не грустила о родителях, Роберт полагал, что маг Дамир доставит Эрин куда угодно, и что вряд ли Колетт будет настаивать на непременном присутствии родителей на свадьбе…

Простуда Ланы прогрессировала, и речи не было о выходе на улицу. Она сидела, а чаще лежала в постели в смешных теплых носках, а Эрнест хлопотал вокруг нее, нисколько не боясь заразиться:

— Если заболею, попробуем народный метод лечения!

Лана улыбалась пухлыми губами. Ей, наконец, повезло? Аппетит пропал, вместо вина в кружках был чай с дольками лимона, но Лана чувствовала себя счастливой, и ее счастье отражалось в голубых глазах Эрнеста.

Обе сестры Паолы не могли составить ей компанию. Такео еще в середине декабря увез Камиллу куда-то на юг. Ванесса проводила вечера с эксцентрично-загадочным Леоном, не одобряющим «попсовое празднование», но даже если бы обе сестры наперебой зазывали бы Паолу в гости, она предпочла бы общество Кацуо.

Молодые люди начали встречаться, и Паола, улыбаясь, записывала все, что Кацуо рассказывал о своих мототренировках — ее намерение написать книгу не было шуткой.

Наоко, Юми и Нанами встречали новый год вместе, Наоко и Юми пришли с кавалерами. Аш не скрывал, что не является человеком. Поначалу он, Вильям и девушки немного смущались, но потом веселье заставило забыть совершенно не существенные различия.

* * *

Происхождение и долг присутствовать на мероприятиях иногда сводили этих мужчин вместе. Магнус, победивший в битве за Тамико, и Лукас, которому больше неподвластна была жизнь Мага, из уважения к своим избранницам приняли соглашение изображать светский нейтралитет. Играли в знакомцев, чье общество в целом необременительно друг для друга, но не дает ни малейших шансов на сближение.

— Ну, Мааагнус! — Тамико залилась хохотом. — Зачем ты подменил обычное на веселящее вино?

Лукас сдержанно улыбнулся:

— А я заметил и пресек.

Эстелла притворно обиделась:

— В моем бокале не пресек!

— Ага, — Лукас не отпирался, — обожаю видеть тебя веселой!

Они стояли посреди шумной толпы, только что отгремел салют, и принимали решение, куда двинуться дальше.

Горожане собирались устроить традиционные танцы прямо на Площади, в клубах, на домашних вечеринках, но анамаорэ решили, что присоединиться к людям будет явной жестокостью.

Тамико объявила:

— Айда обратно в Анамаорию! А то перетанцуем тут всех и попортим им настроение.

Глава 317. Запретное

Они впервые оказались почти наедине, так близко, в маленькой комнате. Наглая девица дразняще, совершенно намеренно, провокационно облизывала полные, персикового цвета губы, за которыми спрятались острые клыки, подразумевая:

— Ха-ха! Что ты мне сделаешь?!

Что он мог сделать? Что он хотел с ней сделать?

Флавиан никогда не был на войне, но осознание оказалось сродни разрезу. Остро. По сердцу. Щемяще.

В те секунды Флав ненавидел ее бесстыдный рот так сильно, что… до боли мечтал впиться, заткнуть его поцелуями, до безумия — своего безумия — ее безумия… Чтобы больше не говорила ничего. Только глупое, бессвязное, нежное…

Тогда в комнате его намного больше волновали планы насчет Марины, но вместе с поражением уже в тиши собственного дома пришел ужас осознания. Как давно это началось? Кто мог подозревать его?

Церемония анамаорэ имела настолько высокое значение в обществе, открывая институт договоров и связей, так ли иначе скрепляющих между собой всех, что посягновение на целостность чьего-либо союза признавали преступлением.

Флавиан имел право на чувства, но не на их развитие, ни малейшего шанса на взаимность, платой за преследование возлюбленной стала бы смерть. Казнь, изгнание из анамаорэ навсегда…

Когда? Когда? Когда? Когда кто-то увидел тщательно охраняемую Магнусом Тами, гуляющую по личному саду, и распространил образ среди родственников? Тогда еще оперативник почему-то скрывал избранницу от семьи.

Нет, малышка тогда не вызвала у Флава ничего, кроме любопытства…

Видимо, это случилось позже, на официальном знакомстве… Речи без капли смущения и пробудили в Флавиане волну возмущения…

Всплеск того, что он принял за недовольство, настолько сильное, что разговаривал с Тамико сквозь зубы?

Девушка, непозволительно своевольная, и популярный актер, привыкший к беспрекословному обожанию — никому его манера не показалась дикой, и впоследствии продолжалось так. Флавиан ощущал зашкаливающе сильное негодование и не мог говорить с Тамико.

Тамико всегда была невестой, а потом и женой Магнуса, и Флавиану, сыну своего народа, и в голову не приходило понять, что же он чувствует на самом деле.

Флав столько раз играл любовь на сцене и вне ее, что изображал требуемое на уровне рефлексов… А реальное не распознал.

Нужно было избавиться от дурного. Быстро, бескомпромиссно, так, чтобы окружающие продолжали считать их странное необщение актерскими причудами, чтобы не воспользовались его слабостью…

Ради безопасности его жизни, в конце-концов.

Флавиан чувствовал себя тяжелобольным и хотел отправиться к маме, закутаться в мягкое и ожить, вылечиться от недуга под ее ласковыми поцелуями, только тело его было совершенно здорово, а душу Флавиан скрывал ото всех.

Он порадовался, что вне игры с Мариной, которую не имело смысла продолжать, уж слишком глупо биться в наглухо закрытые двери, не было никакой нужды видеться с Тамико. Особенно наедине, на шумных семейных собраниях не существовало особой возможности наблюдать ее, слышать и ощущать негодование…

Да, негодование, но не из-за нечестивых манер Тамико, а от того, что никогда, кроме как в мечтах, и то мечты подобные требовалось тщательно скрывать, не мог он обладать ей.

Горько вздохнув, Флавиан дал себе зарок: если проблема, нежданное, ненужное, запретное чувство продолжит мучить его, Флавиан придет к Марине, пусть даже для этого придется потерпеть раздражающее… общество любимой, и попросит обещанное исполнение его заветного желания богиней.

Та сможет выдрать неприятность с корнем, Флав не сомневался.

Глава 318. Проверка

Тамико не любила долго терзаться неизвестностью.

Ее способности много превышали среднестатистические, и Тамико начала следить за Флавианом «сверху», как обожал это делать Лу, определяя местонахождение кого угодно.

Их повседневные пути с Флавом в мире анамаорэ никак не пересекались. Маловероятно, что Флавиан отправился бы вдруг в Город гулять в одиночку по зимним улицам. Кроме того, место их «нечаянной» встречи не должно было вызвать ни малейших подозрений у случайных наблюдателей.

Остался единственный вариант следить за Флавом во время вечеринок во владениях его родителей. Скан его состояния — Флавиан явно кем-то увлечен, раньше его состояние смотрелось иначе.

Тамико облизала губы в предвкушении. Она придет на вечеринку без предупреждения и, разумеется, одна. Если ее обнаружат, Тамико заявит, что учуяла запах «интереееесненькоого» и заглянула к Троюродным импульсивно… Останется подгадать так, чтобы Флавиан в одиночку вышел, скажем, на пустую террасу, примыкающую к залу…

Тамико рисковала — Флавиан мог испытывать лишь неприязнь к ней, не больше — но как же она обожала риск! Она не удержалась от искушения навести Флаву мысль прогуляться по галерее.

Тамико плохо подготовилась: понятия не имела, какой цвет Флавиан любит, какой крой одежды, чтобы вызвать у него шок и усилить эффект от своего неожиданного появления в идеальном для него образе, потому оделась, как захотелось ей самой. В струящееся, шелковое, с вкраплениями солнечных лучей, с приличным декольте.

Ее волосы благоухали, подбородок был гордо поднят, а походка скользяща и вместе с тем стремительна. На точеных руках красовались браслеты из изумрудных камней, не издающие при движении ни малейшего звука.

Тамико выплыла внезапно — яркая вспышка посреди белоснежной галереи. Ровно в той точке, куда Флавиан смотрел — завороженно и задумчиво…

Испуг, растерянность — он не оперативник, тут не знакомо-привычная ему сцена, и даже не блестяще выученная роль.

Флавиан был полностью деморализован. Он застыл, похоже, вообще не понимал происходящее и смотрел как-то жалобно, по-детски даже на приближающееся видение.

Тамико уже практически уверилась в ответе на свой вопрос, но улыбнулась Флавиану — максимально тепло, ободряюще, как дорогому другу. Пронзительное ощущение: она опять держала в ладонях чье-то трепещущее, ошеломленное сердце. Более взволнованное, чем было у Лу — тот постоянно влюблялся и в совершенстве осознавал себя.

Кровь сокрушающе билась в стенки его сосудов, эмоции были настолько сильны, что Флав по-прежнему не двигался. С улыбкой, кривой, вымученной, страдальческой… Он был уверен: Тамико, вот она, такая желанная, знает все! И расскажет теперь… Магнусу, Лукасу… Будет казнь…

Флавиан ничего не говорил и по-прежнему просто смотрел, как Тамико, прекратив улыбаться и приветственно кивнув ему, направилась уже к короткому коридору, ведущему в пиршественный зал…

Силы и самообладание — все-таки он хороший игрок — немного возвратились, и Флав сказал:

— Тамико… Привет… Ты… Как… тут? Что ты здесь делаешь?

Тамико остановилась и развернулась к нему всем телом — совершенным в красоте, гибким. Снова улыбнулась, и даже ее заостренные клыки показались Флавиану очаровательными! Он погиб, погиб!

— Привет! Да вот решила что-то спонтанно зайти к вам повеселиться.

Она произнесла это так ровно и мило, будто их беседы всегда шли столь непринужденно. Оставила Флавиану шанс ответить ей что-нибудь светски-незатейливое, но тем самым еще крепче затянула петлю на его шее…

И раз уже нечего стало скрывать, раз наказание было неминуемо, и боль беспредельно сладка, Флавиан неожиданно для себя самого взял Тамико за руку, маленькую и нежную и легонько ее сжал:

— Ты… Такое красивое… Платье… Ты все знаешь, да? — последние слова вылетели на выдохе, со взглядом, полным надежды.

Глава 319. Признания

Тамико, словно вампир, упивалась происходящим: еще какие-то мгновения, и Флавиан закроется, наденет маску отстраненности, но сейчас он дивно искренний, настоящий — и это Тамико сделала его таким!

— Знаю, — Тамико улыбнулась, — и никому ничего не скажу, клянусь. В этом нет ничего плохого, у людей за такое даже не судят!

Флавиан безгранично удивился:

— Правда? — он не заметил, что думает вслух и что Тамико все слышит. — У меня такое… впервые… Как-то все… необычно… Здорово!

— Ага, — Тамико ответила ему также мысленно, любуясь восхищением Флавиана — вот как выглядит его истинное упоение!! — Потому я никому ничего не скажу. Даже если ты будешь меня провоцировать. А так мы можем иногда общаться. Дружески… Мы же семья…

Семья? Дружески? Происходящее было настолько невероятно, что Флавиану требовалось разобраться в себе и с собой.

И чувство его, не осмеянное и даже встретившее поддержку, преступное по всем законам анамаорэ чувство, встрепенулось, будто его погладили нежной ладонью… Даже не любовь — огромная благодарность за то, что Тамико в этом мире просто есть.

Флавиан встряхнул волосами — нет, он точно не спал, это реальность… Или это совершеннейшая наведенка?

Но Флавиан не оперативник, к нему запрещено применять такие жесткие приемы, раскапывающие тайные слабости. К тому же он оставил Марину, и если сейчас Лукас проверяет его жестоко и нагло, это явное нападение, и можно будет жаловаться Правителям…

Флавиан продолжал стоять, улыбаться и держать Тамико за руку. Она никуда не бежала, смотрела на Флава приветливо и улыбалась ему в ответ. Ровно и тепло, без кокетства…

Ситуация нисколько не походила и на насмешку с ее стороны… Хотя… быть может, Тамико мстила ему так за его высокомерие с ней? И все же… не похоже.

Время остановилось. Они так и стояли в галерее. Тамико невысокая, ее хотелось взять на руки и прижать ближе к сердцу. Это точно не похоть и не вожделение. У нее трогательно пушистые волосы, умопомрачительный аромат…

Тамико, словно солнце, которому подставляешь тело, и светило греет, ничего не попросив взамен… Новое, чистое, прекрасное…

Неожиданно Флавиан поймал себя на желании петь и кружиться, кружиться, кружиться в танце, и смеяться. У него будто появился персональный светильник, и хотелось сделать шаг и повести свою даму в зал. Но тогда все, буквально каждый, поймут по его сияющему лицу, что с ним творится.

Улыбка Флавиаа погасла, уступая место вопросу:

— Что теперь? — и Флавиан тут же ответил и себе, и Тамико: — Ты не волнуйся, я справлюсь. Не стану тебе докучать.

Зачем Тамико, жене Магнуса, подруге Лукаса, признания от этого мегахолодного и мегапопулярного типа? Но Тамико слушала и наслаждалась, будто поклонение мужчин было ее живительной энергией. Она знала меру и не хотела хлопот ни себе, ни Флавиану, никому. И она ни капли не была влюблена во Флава, хоть и симпатизировала ему. Особенно теперь. Потому она повторила, осознавая, что Флавиан вряд ли воспользуется ее предложением:

— Хорошо. Я умею дружить. Созреешь, давай общаться, — пожимая его руку, теплую-теплую, Тамико добавила:

— Знаешь, мне что-то расхотелось веселиться там… Пойду домой, — Тамико бы доиграть «роль», но она не была актрисой.

Флавиан почувствовал этот нюанс. Со стороны Тамико он был бы практически преступлением. Но Флавиан не собирался, не мог, не хотел ее подставлять. С затаенной радостью он спросил:

— Так ты пришла… повидать именно меня?

Флавиан отправил Тамико особую энергию благодати, очень вкусную и ароматную. Тамико осторожно ответила:

— Вышло, что так, — Тамико улыбнулась.

Флаву совершенно не хотелось возвращаться на вечеринку. Он с огромным удовольствием взял бы Тамико на руки и понес бы ее показывать свой дом, все-все-все, что он любит, чем он дорожит…

Разливаться соловьем, очаровывать, заинтриговывать, обольщать, выполнять все ее желания, любые, искренне, чтобы Тамико только улыбалась, но…

Она жена Мага, и Флавиану оставалось лишь пойти домой в одиночестве и постараться забыть Тамико. Пока непонятно, как, ведь он тоже оказался Тамико приятен, ведь она не собиралась его выдавать и даже предлагала им общаться… Как ее такую забыть?

Флавиан обиделся на свою судьбу, но был бесконечно благодарен Тамико за то, что она… демоница??? Богиня! Настоящая богиня.

Его переживания принесли ему новый богатейший опыт чувств.

Ощущение непередаваемое — он все-таки не один! Тамико можно раскрыть душу и получить поддержку! Флавиан не исповедовался ей, но был уверен — все именно так.

Потому он улыбнулся — сколько уже прошло времени? Они так и стояли, ласково улыбались друг другу и держали друг друга за руки уже крепко, сцепив пальцы в замок. Флавиан мягко расцепил их пальцы и сказал:

— Я тоже совсем не хочу обратно в зал. Не тот уже настрой.

Тамико знала, что Флав желает, но не решается сделать прежде, чем уйти… Возможно, он уже собрался совсем пропасть из ее жизни, хотя Тамико теперь, чувствуя ответственность за него, не дала бы ему творить явные глупости. Она прекрасно понимала, что еще чуть-чуть, еще вот-вот, и Флавиан станет до боли знакомым ледяным снобом, и вся магия рассеется.

А Тамико хотела сейчас того же, что и Флав.

Она просканировала окружение: где-то вдали беспокойство Лу, но Лукас явно не в курсе происходящего. А Маг вообще не думает о ней сейчас.

И Тамико послала Флаву импульс сделать то, что он хочет.

Флавиан обнял ее крепко-крепко, он был чрезвычайно горячий и… твердый. Прижавшись и обнявшись, они постояли еще минуту-две-три, а затем телепортировались в разные стороны.

Тамико уже не смотрела, куда направляется Флавиан, а сама захотела посидеть на берегу моря.

Мысленно пережить вновь все только что пережитое, искупаться в морских волнах, ведь ее новое состояние было беспредельно чисто, а вопрос был снят. Тамико надеялась, что боль Флава и отчаяние, которое скоро накатит на него, удручая своей необратимостью, пройдет как можно скорее.

А еще что Флав — тут Тамико несколько лукавила с само собой — взглянет на своих многочисленных поклонниц иными глазами, и, возможно, переведет влюбленность в Тамико на одну из них.

Глава 320. Поженимся

Как и предполагал Лукас, рассказ родителям о своих дальнейших планах на жизнь… стоил им и самой Марине многих нервов и слез. Даже факт, что дочь сможет навещать их, когда подрастет в новом статусе, не облегчил их страдания, и в какой-то момент в комнате появилась лучезарная богиня.

Бесспорно Кэйли обратилась к этим людям не с психотерапией, но они, наконец, повеселели, и происходящее перестало казаться им ужасным.

Чтобы отвлечь переживающую Марину от горьких дум, Лукас показал ей мыслеобраз Марека.

— И это все мне? У тебя правда такой красивый брат? — Марина пришла в восторг, увидев юного царевича.

Лукас предупредил:

— Будет таким, когда вырастет. Попробуй с ним подружиться, но влюбляться в него нельзя.

Марина поразилась:

— Почему? Ты хочешь, чтобы я сохла по Флавиану, который даже не решился побеседовать со мной при Тамико? Хотел юлить?! И до сих пор так и не объявился! — она рассердилась.

Лукас пропустил тираду Марины мимо ушей:

— Марек царевич, а с царевичами шутки плохи. Всегда будут какие-то последствия. Но у вас с ним общие задачи развития, вы словно одноклассники.

Марина пришла в замешательство. Опустила глаза.

— Ладно. В конце концов, важнее его характер… Флавиан тоже красавец, а что толку…

Флавиан не шел из мыслей Марины, и это было точно не магическое наведение — боль от нереализованных ожиданий.

Марина решила, что кто-то из ее детей будет апельсиново-рыжим. При любом отце. Если анамаорэ маги, то они совершенно точно способны на такое!

Марину удручало, что ей не у кого было найти поддержку: Лукас предупреждал ее о характере Флава с самого начала, Эстелла принципиально не желала критиковать его, а Тамико поучала: «Ты просто не нашла к нему подход!»

Как оказалось, Тамико вообще любит читать нотации. Временами это, казалось, идет на пользу, но Марине хотелось, чтобы кто-то смачно сплюнул: «Да каззел он этот Флавиан!»

До встречи с Мареком ей было сравнительно далеко — Лукас и Эстелла пока даже не прошли Церемонию, а уж на сколько могло растянуться их путешествие, не знал никто.

* * *

Вокруг них лежали рекламные проспекты выбранного курорта, на экране были фотографии оттуда же, впереди ждал отдых, и Роберт с Колетт строили планы. Они уже решили, что полетят обычным образом, без телепортации, а то «костей не соберешь с этими штуками».

Роберт спросил:

— Что мы будем делать?

Колетт ослепительно улыбнулась:

— Нежиться! Я пройду там курсы батика… Будем ездить на экскурсии и сами много гулять… Плавать… Кататься по волнам… Танцевать… Рыбачить? М?

Роберт прижал ладонь Колетт к своей щеке, подтянутой и чуть впалой.

— Да. И поженимся.

Он произнес это так спокойно, словно попросил сварить завтра гречку. Колетт открыла ротик от изумления:

— Что?

Роберт повторил:

— Поженимся. Ты поклялась быть со мной в вечности в горах, потом подтвердила свою клятву кровью… Этого достаточно, но я хочу официально оформить наши отношения. Ты согласна?

Колетт растерялась. Ее сердечко колотилось быстро-быстро, и Роберт, держащий ее за запястье, ощутил ее пульс.

Колетт пискнула:

— Ой… Ну да… Конечно… А что для этого надо?

Роберт был деланно небрежен. Он все уже решил, но волновался намного больше Колетт, внешне сохраняя выдержку.

— Ты и я. Документы, ритуальные украшения. Представитель закона. Красивые наряды и обстановка. И гости, если захочешь.

— Оооо, — Колетт накрутила локон на пальчик свободной руки, вторую Роберт держал уже обеими ладонями, прижав к своему сердцу. — А ты кого позовешь?

Роберт усмехнулся:

— Только тех, кто сможет прибыть туда. Оливера с его девушкой. Немного, правда?

Колетт поддержала игру, притворяясь преувеличенно бодрой:

— Тогда я позову сестру и ее парня! Идет?

Они обменялись короткими взглядами и, не говоря больше ни слова, стиснули друг друга в объятиях, крепко-крепко, до боли.

Сердца были готовы выпрыгнуть из груди, и обоим казалось, что у них теперь не два сердца — одно на двоих.

Глава 321. Новая мама

Как ее забыть, ну как?!

Умных и красивых он знал много, а вот таких, с кем можно отдохнуть не только телом, но и душой, смелой и амбициозной…

Царевна, да, и все равно Флавиан понимал Магнуса, полюбившего ее в бытность человеком. Понимал Лукаса, выбравшего Тамико личной советницей. Понимал прочих, которые, рискуя, мечтательно воздевали глаза к небу, когда Тамико выходила на публику.

Раньше их поведение сильно раздражало Флавиана, а теперь он знал истинную причину своего раздражения — ревность.

С Тамико было столь приятно чувствовать себя собой, что объяви кто-то Флаву: «Это реальная богиня», он бы ничуть не усомнился.

А потому не будучи в силах играть — дивная странность, после объяснения Флав обрел способность говорить с Тамико, но начисто терял при ней актерские качества, казалось бы врожденные — он как-то обратился к Тамико мысленно:

— Тами, на публичных собраниях может быть только кто-то один из нас. Ты или я. Пожалуйста, сообщай, если непременно соберешься куда-то прийти…

Тамико тогда была занята своими делами, не оценила важность сказанного Флавом и коротко кивнула, впрочем, не забыв ободряюще улыбнуться ему:

— Хорошо.

А Флавиан с трудом удерживался от желания прийти к ней однажды в гости и начать дружбу. Только как он объяснит Магнусу да и вездесущему Лукасу их внезапно возникшие доверительные отношения?

У них с Тамико не было формального повода для общения, Флавиан не представлял, что выдумать, а судьба и Тамико не спешили этот повод подкидывать.

Флавиан продолжал устраивать вечеринки для поклонниц, незаметно прошли одна, а потом другая вечеринка. Он продолжал изображать интерес к достойным девушкам и не потерял вкус, но прочим гостьям становилось все скучнее, и Флав сделал то, что от него никто не ожидал: открыл двери дома в Цитрусовой Роще для всех, способных оплатить входной билет. В пестрой толпе мужчин и женщин, занятой друг другом, было проще скрывать свои истинные чувства.

К его счастью, анамаорэ были прекрасны. Даже коммерческая вечеринка получилась красивой. Пришла и Жизель. С высокими скулами и узкими серо-голубыми глазами, она обычно брала бокал — в начале сезона Магнус поставлял всем Троюродным какое-то количество своей продукции бесплатно, на пробу — и сидела, наблюдая за происходящим.

Флавиан допускал Жизель раз пять, но ни разу не заговорил с ней. Более разбитные девицы неизменно увлекали его, а потом вечеринка подходила к концу, и Флаву уже не хотелось ни с кем беседовать.

Жизель с пышными волосами цвета сгустившегося пламени держалась несколько холодно и надменно. Похоже, она приходила наблюдать именно за ним. Флав ни разу не видел целительницу щебечущей или смеющейся, но возможно, это было ложное впечатление. Сейчас Флав мало доверял себе, ведь Тамико, казавшаяся ему резкой гордячкой, раскрылась с невероятно деликатной и душевной стороны! Как такое уживалось в ней?

Неуловимым, чертами характера Тамико была похожа на маму Флава, и в какой-то момент его янтарные глаза озарились тихой радостью.

Он не может жить с избранницей Магнуса как с женщиной, но не это терзало Флава, а несправедливость мира, не позволяющего ему находиться рядом с Тамико в любом качестве… В любом, кроме одного!

* * *

Тамико читала в своей любимой беседке в личном саду, Магнус был с воспитанниками, когда она услышала Флавиана, чрезвычайно возбужденного:

— Тами, мне нужно обсудить с тобой кое-что… Можно при Магнусе с Лукасом, но лучше наедине!!

Тамико поморщилась. Почему-то ей не слишком нравилось, когда Лукаса и Мага упоминали в качестве ее свиты, и ответила Флаву не слишком любезно:

— Давай обсудим. Что именно, говори прямо.

Флавиан выпалил:

— Я хочу быть с тобой! Быть твоим сыном!

— Ого, — карие глаза Тамико округлились… Так вот, значит, как чистые анамаорэ выбирают себе родителей на будущее. — Интерееесно!! Сейчас я открою тебе прямой портал, заходи и окажешься прямо у меня в саду, я тут одна.

Флавиан нервно сглотнул.

Подумав, как может выглядеть условная мама, Тамико поспешно накинула на тонкое шерстяное платье накидку.

Вечерело, и Тамико больше любила кутаться в теплое, чем повышать температуру тела. Противная процедура напоминала ей жар при болезни.

Глава 322. Подробности

Флавиан появился с подарками! В одной руке он держал модные духи, в другой коробку конфет, и Тамико улыбнулась.

Она не слишком любила сладкое да и ароматы меняла не часто, но выраженное желание Флава порадовать ее пришлось ей по вкусу.

Тамико гадала, пошел ли Флавиан на ухищрения и нарушения, лишь бы повидаться, или сказанное им было правдой. Он нервничал, пытаясь скрыть мандраж за улыбкой.

Невероятно. По его нынешнему поведению Тамико никогда не поверила бы, что перед ней совершенный притворщик! Или эта его болезненная чувствительность все же была игрой? Тамико пока еще слишком плохо знала Флава, чтобы судить наверняка.

Протянула ему руку навстречу.

— Садись. Рассказывай.

В янтарных глазах Флава — цвет их очень напоминал цветлюбимейших глаз Магнуса — светились обожание и благоговение.

Тамико почудилось вдруг, что так смотрят на святыни.

Она родилась в мире, где боги являлись конкретными личностями, а не абстрактными понятиями. Так же было и здесь, но у самой Тамико не было тяги поклоняться кому-либо даже в ее прошлых вспомненных жизнях.

Тамико не стала разубеждать Флава в своей исключительности. Флавиан, как и в день своего признания в галерее, стоял неподвижно и завороженно любовался ею. Тамико просто тепло улыбнулась ему и выждала, когда он немного расслабится.

Наконец Флавиан опустился на скамью рядом, но в таком положении он все равно оказался выше Тамико и чувствовал себя неуютно. Тамико также не вполне доверяла ему, потому не стала расстилать ковер на полу, предлагая Флаву лечь. Она просто вновь вернулась к беседе:

— Ты хочешь стать моим сыном… Моим и чьим?

Флавиан ответил спокойно, по-видимому, он уже обдумал вопрос:

— Твоим и Магнуса, конечно… У него та же специальность, что у моего текущего отца. Химиком, виноделом или воспитателем я быть не хочу… А ты… Ты богиня… И царевна…

— Ааа, — Тамико хищно оскалилась, обнажая клыки, — не оставляешь мечту стать царевичем!! Решил достичь ее так?!

Флав отдернулся словно ужаленный.

— Нет! То есть да! И нет!

— Ладно, — Тамико успокаивающе провела по его щеке, — в стремлении стать царевичем нет вообще ничего дурного. Я вот тоже хочу родиться у Правителей. А почему ты хочешь у нас?

Тамико знала ответ, но хотела услышать его опять.

Флавиан опустил глаза.

— Тебя… люблю. А у Магнуса мне есть, чему поучиться…

Тамико задумалась:

— А когда ты хочешь перевоплотиться? И как же твоя карьера? Сорвешь же свои проекты…

Флавиан махнул рукой.

— Я хочу видеть тебя. Хочу слышать. Хочу быть с тобой рядом… Доиграю все, на что подписался, и буду ждать… уже когда вы захотите… Если вы вообще захотите…

Глаза его сейчас горели настолько фанатичным огнем, что Тамико несколько оторопела:

— Ты уверен?

— Уверен! Ты согласна?

Тамико дотянулась до его золотоволосой головы — мягкой и приятной на ощупь — и погладила ее.

— У меня нет серьезных возражений… Во всяком случае, я тебя понимаю, и ты мне симпатичен… Посмотрим, что Магнус скажет…

Она часто видела сияющие лица, и обрадовалась, увидев, как посветлело лицо Флавиана. Он был сдержан, не бросился обнимать или целовать ее, сидел прямо и ровно, но Тамико почувствовала, что сейчас Флавиан совершенно счастлив. Он мало верил в отказ Магнуса, не зная еще случаев, когда Маг шел против воли Тамико в важном.

Любопытство Тамико взыграло:

— А внешность ты себе какую хочешь?

— Да такую же… Я же на вас и так похож. Она моя визитная карточка.

Он был амбициозен и не мог не думать о карьере, Тамико понимала.

— Хорошо. Мы с Магнусом обсудим все это и позовем тебя сказать о нашем решении… Думаю, Маг согласится… А еще знаешь… Когда эта твоя мечта исполнится, ты сможешь расслабиться и помедитировать, что еще хочешь делать уже как царевич. О своей особой миссии…

Флавиан слушал ее и улыбался.

Тамико, кареглазая, в коричневом мягком платье была, как… безграничный зеленый свет.

Не нужно было страдать, выжидать или притворяться. Флавиан просто озвучивал свои тайные желания, и они в общении с Тамико исполнялись.

Настоящая сказка даже для анамаорэ, привыкших к чудесам!

Глава 323. Ее советчики

Лукас хохотал, откинувшись в кресле с широкими подлокотниками:

— Вот же хитрый шельмец! Уважаю. Захочет в оперативники, возьму его, пожалуй!! Это же надо ТАК обставить всех!

Тамико, бесстыдно устроившаяся на одной из ручек царского сидения в коротком обтягивающем платье, закинув ногу на ногу — сегодня ей хотелось выглядеть нескромно — обиделась:

— Обставил?! Лу, ты считаешь, что Флав обдурил меня?! Я тебе первому рассказала, раньше всех, а ты хохочешь?! — красивые брови Тамико грозно сдвинулись к переносице.

Лукас враз посерьезнел.

Он не мог недооценивать важность обстоятельства, насколько сильно Тамико ценит его мнение, и в то же время озадачился: что происходит у них с Магнусом, почему Тамико не обратилась сначала к мужу???

— Нет, я восхищен. Одним ходом получить все… С Мариной Флав ошибся, а тут… Блестяще! — Лукас обеспокоенно взглянул на Тамико. — Тамико, а почему рассказала мне первому? Почему не Магу?

Тамико нервно поменяла точеные ножки в ажурных колготках местами, почти легла на спину — подлокотник был широким, словно шезлонг — и сообщила:

— Взрослею, наверное… — вскинув подбородок и ощутив прилив решимости, она продолжила: — Знаешь, мне как-то легче сказать, что моего общества жаждет мужчина, пусть просто в качестве мамы, тебе, чем Магнусу… Маг слишком много пережил, пока мы с тобой разбирались в наших чувствах… Если ты считаешь, что Флав честен, я подниму вопрос с Магнусом… А так нет.

Лукас мягко улыбнулся:

— Не щадишь мою любовь… Понимаю, Тами… Думаю, Флав честен. Мечта стать царевичем у него стопроцентно искренняя. А родиться у тебя… Ты особенная, — Лукас произнес «особенная» нежно и ласково, — тут я тоже не вижу подвоха. Чисто и гладко выигранная операция!

— Отлично, — Тамико не думала шутить в ответ или кокетничать, ее легкомысленность сейчас распространялась только на наряд. — Тогда я дам Флаву шанс… А с Магнусом у нас все хорошо, спасибо, что ты о нас заботишься!

Тамико знала, что Лукас, стоящий на пороге собственной Церемонии с Эс, уже вряд ли думает о том, что ее союз с Магом — роковая ошибка. Но он волнуется о ее счастье даже больше нее самой.

* * *

— И кто меня за язык тянул, спрашивается?! Обнадежила Флава, а теперь боюсь! — Тамико ужинала с мужем, оставаясь в том же платье и колготках, которыми Магнус недвусмысленно любовался.

Он улыбнулся:

— Флавиан мастер убеждать, а ты настолько очаровательна, что его природный дар возрос в разы!

Тамико вспомнила, как Флав мялся с ней и как завороженно молчал. Но, говоря откровенно, это подействовало на нее сильнее, чем если бы Флав был красноречив.

— Да ладно, все равно я могла ему отказать, а я согласилась… Понимаешь, Маю постоянно с Максом жила и в Доме Магии, и я как бы ее мама, но лишь как бы… А тут Флав дни и ночи будет с нами… Что же, — уголки губ Тамико жалобно опустились, — мне бросить работу и круглосуточно с ним сидеть? У нас в Штабе всегда водоворот событий… Я захирею!

Магнус положил ладонь на ее соблазнительно обтянутое тканью колено.

— Тами. Ничего бросать не надо. Я вполне справлюсь один, к тому же контракты по проектам Флава заканчиваются еще не скоро, и ты можешь передумать…

— Хорошо, — Тамико верила, что вместе с Магом она победит любые трудности. — Давай позовем Флава и объявим ему! И, наверное, теперь нам надо звать его к нам в гости, привыкать друг к другу, да?

— Ага, — Магнус ласково улыбался, — вот ты, моя славная, и узнаешь, как это бывает совсем по-настоящему.

Тамико, уже давно сидевшая у Магнуса на коленях, в его объятиях, уткнулась личиком в его выпуклую от мышц грудь.

— Да… Я столько с тобой узнаю… А Маринка обидится! Но Маринку я бы в дочки не взяла, малахольная она, а Флава хочу.

Магнус проворковал Тамико на ушко, это было сладко-сладко и приятно-приятно:

— Ты не обязана оправдываться.

— Да я так… — мысли Тамико растекались, заменяясь истомой, и больше не существовало ни забот, ни детей, ни работы, только единственный избранник, чье горячее дыхание сейчас разжигало ее кровь.

Глава 324. Больше и сильнее

Он увлекался ей не потому, что видел в ней тайну.

Наоборот, он познал ее всю. И нашел ее совершенной.

Его отношение было сродни восхищению энтомолога, изучившего сотни тысяч видов, отправившегося в полную опасностей экспедицию и встретившего тот самый образец.

Незаменимый. Неповторимый.

С самой первой встречи, когда непонятный, раздражающий, но интригующий мужчина в пылу словесного сражения и противостояния характеров вдруг перехватил ее руку — грубо, бескомпромиссно, лишая иллюзии, что можно победить одним лишь интеллектуальным мнимым превосходством, и прикосновение его пальцев было настолько нежным, что казалось, Тамико держат пинцетом, смахивают с нее пыль малюсенькими щеточками — Тамико познала беспредельную, парадоксальную двойственность их будущих отношений.

Она выигрывала битву. Поцелуй его пухлых губ, обжигающий, мучительно-острый и бесконечно чувственный стал признанием ее победы, но Тамико, испугавшись своих зарождающихся ощущений, почуяла, что произошедшее — начало ее безоговорочного поражения.

Он был больше нее. Сильнее нее. Всегда больше и всегда сильнее нее!

Магнус брал ее целиком, направляя ее без тени сомнения, четко зная, что и как лучше для ее души и тела. И робкой, стеснительно-интимной, и непозволительно дерзкой сторон ее натуры.

С ослепительными, мягкими, загадочными, задорными, хитрыми — самыми сладкими в мирах улыбками.

Он покорил ее, присвоил себе, и ее сопротивление таяло, таяло, таяло…

Магнус мог убить ее в любой момент — впоследствии он действительно сделал это — убить тело, покрытое миллионами его поцелуев, безжалостно и совершенно спокойно. У Магнуса никогда не дрожали руки, и ровно потому Тамико послушно доверяла Магнусу жизнь.

Внешнее и внутреннее — Магнус редко оспаривал мнение Тамико, позволяя ей все, боготворил и воспевал ее, но Тамико понимала: она думает вложенное им, совершает только то, что Магнус одобрил, и как бы энтомолог ни восторгался прекрасным насекомым, он находился неизмеримо выше нее на ступенях развития.

Никто не мог бы сравниться с Магнусом. Тамико упивалась возможностью стать миниатюрным фрагментом мозаики его жизни, без которого ее полотно осталось бы неполным.

Лукас настолько обожал Тами, что всегда был чуточку больше, чем нужно, зависим от нее, и поддавшись импульсу, втягивал Тамико в ситуации, от которых должен был уберегать, Магнус, оставаясь немного в стороне и сверху, вел Тамико куда более верным путем.

* * *

Он любил дорогую кожу, и ее запах, смешиваясь с бодрящим ароматом парфюма, заставлял Паолу замирать от наслаждения.

Паола очень аккуратно шла на сближение, позволяя целовать свои тонкие загорелые пальчики с безупречным маникюром, слегка приобнимать, мимолетно — но как же горячо! — прикасаться губами к ее щечке на прощание.

Кацуо с удовольствием перешел бы к большему, Паола манила и притягивала его, вызывая благоговение перед своей утонченной нежностью, но опасался оказаться не ко двору.

Паола являлась богатой наследницей, и в глубине души Кацуо считал, что не интересует ее всерьез — наверняка ее родители припасли для нее кого-то состоятельнее.

Паола затрагивала этот вопрос сама, смеясь: все три сестры настолько обеспечены, что каждая может не работать, средств хватит аж на правнуков, а то, что ее младшая сестра и его преуспевающий старший брат поженились, — дело случая. Родители же не винят Ванессу за странного архитектора, с которым она живет.

Кацуо и Паола могли познакомиться намного раньше, еще на свадьбе Такео и Камиллы, но Паола не приехала поздравить сестру из-за трагических обстоятельств собственной жизни, настолько страшных и серьезных, что на торжестве о ее существовании упоминали вскользь, с тяжелыми сердцами, бегло, чтобы не вызвать шквал вопросов у гостей…

Похоже, тогда Паола страдала от редкого заболевания или пережила тяжелую травму с последующим длительным восстановлением, и родственники избрали подобную тактику замалчивания вокруг ее имени, чтобы избежать пересудов.

Какое-то время Паола встречалась с Лукасом, затем его сменил Вацлав, те и те отношения проходили за закрытыми дверями, а Вацлав работал на Лукаса, и сложно было предположить, что связывает Паолу с Лукасом и Вацлавом на самом деле. Вероятно, «любовь» служила лишь прикрытием…

Так ли иначе, Паола желала сохранить свое прошлое в тайне, сейчас она была совершенно здорова. Кацуо порой ловил себя на мысли, что Паола наконец-то наслаждается солнечным светом после заточения в темном и сыром подвале.

Глядя на Паолу, в это сложно было поверить, но Кацуо учился доверять собственной интуиции…

Интуиция спасла бы его, послушай Кацуо ее сразу, избегай бы он Лану, чья порочная сексуальность принесла ему лишь разочарование и боль…

Паола узнала Кацуо мгновенно, он понравился ей еще на фотографиях со свадьбы Камиллы, но тогда возле Кацуо непременно находилась маленькая милая блондинистая спутница с карими глазами. А потому, завидев его мужской интерес в кафе, Паола проявила приветливость и дружелюбие, сочетая их с аурой недоступности и таинственности.

Глава 325. Ночное катание

Он заботливо протянул ей шлем, спросив:

— Ты точно тепло оделась? Будет ветер!

Длинные белоснежные волосы Паола убрала в пучок, но Кацуо представил, как красиво они смотрелись бы в свете ночных фонарей.

Пара впервые встретилась в столь поздний час…

Катание с молодым, сильным, неутомимым…

Паола крепко прижалась к широкой мускулистой спине Кацуо, вдыхая аромат его кожаной куртки…

Вихрь впечатлений, она взнервлена, взбудоражена, возбуждена…

Скорость…

Машинально, словно во сне Паола опустила пальчики ниже живота Кацуо и погладила там. Кацуо отозвался моментально… И вместе с ответным чувством к нему пришел липкий страх: а что, если у него не получится? Если он не сможет?

Отгоняя назойливый страх, Кацуо поинтересовался:

— К тебе или ко мне?

У Паолы было столько адреналина в крови, что казалось, сейчас он переполнит ее тело и…

— Ко мне.

* * *

Он был старателен… Старательнее, чем Паоле хотелось, и она мягко перехватила инициативу… Кацуо воспротивился:

— Пожалуйста… Давай не будем… так.

Так у них было с Юми.

Юми. Лана. Роберт.

Кацуо больше не верилось, что когда-нибудь он сможет расслабиться и наслаждаться, не сравнивая ничего и не прокручивая в памяти бессовестные видео Ланы с неизвестным любовником.

Но Паола приняла уныние Кацуо на свой счет…

Кэйли! Наверняка причина в ней, Кацуо сравнивает ее с Кэйли, и Паола выгнулась, скользя губами по его трепещущей плоти… Вызвала невидимую соперницу на мнимый поединок…

Паола не сдастся просто так!

Она жаждала получить… все и целиком, а Кацуо… принял ее старания за признание своей несостоятельности… Он недостаточно хорош для Паолы…

Это борьба, странная жестокая схватка, и выигравших в ней не предвиделось.

Оба ощущали злость, но не могли взять и разойтись ни с чем, насовсем, и битва продолжалась…

В какой-то момент Кацуо яростно выдохнул, категорически не желая завершить их встречу и отношения таким образом… Полным фиаско.

— Что я делаю неправильно? Научи меня!

Паола изумилась. Она была вся раскрасневшаяся и чертовски красивая.

— Ты не так?? Я думала, это я…

— Хорошо… Тогда сядь или ляг, как тебе удобнее. Доверься мне.

Слова дались ему легко, Кацуо никогда не смущался говорить на любые темы… Всяко, если что-то кардинально не изменится прямо сейчас… ему останется только говорить, Кацуо был уверен.

* * *

Паола доверилась ему безропотно. В своем любимом кресле. Пусть будет его соло.

Она раскрывалась Кацуо навстречу — если он хочет так, может, с богиней у них не очень-то серьезно? А может, несерьезно совсем? Совсем-совсем-совсем! Ближе-ближе-ближе…

Реакция Паолы, наконец, придала Кацуо уверенность. Теперь у них пойдет иначе. Слаженнее…

Они вместе. Они могут быть счастливы, несмотря на тяжелое прошлое каждого…

Свет этой ночью еще не скоро погаснет.

Глава 326. Король проходимцев

Чуда не случилось.

Паола сидела в любимой кофейне одна, новогодние украшения еще не разобрали, и ела то же пирожное, что заказала, когда они познакомились с Кацуо. Паоле было, что оплакивать.

С Кацуо не получилось. Не вышло… Они достойно завершили ночь, но… Оба ждали иного, и у обоих их отношения вызывали скрытые страхи, и обоим почему-то казалось, что они не смогут пережить это вместе…

Пережить и как-то исправить.

Стало проще разойтись, и на прощание Паола улыбалась:

— Но книгу о тебе я хочу дописать! Давай просто встречаться… Будешь рассказывать мне о своих тренировках… Жалко все бросить так!

Это не являлось попыткой что-либо реанимировать, в противном случае Паола сказала бы прямо. Ей в самом деле было жалко свое зарождающееся и многообещающее детище.

Кацуо согласился. На его душе скребли кошки, но в этот раз Кацуо осознавал, что расставание действительно лучше для них обоих.

С Ланой он так и не объяснился живьем, не искал встреч, да и что там было обсуждать… А здесь при хорошем понимании выходила… объективная несовместимость…

Кацуо размышлял о том, чтобы перебороть стыд и попросить Кэйли вылечить его сексуальный невроз, страх, что у него не получится, как некогда Кэйли избавила его от фобии перед потусторонним…

* * *

Паола аккуратно отламывала вилочкой кусочки лакомства, непрошеные слезы вот-вот готовы были увлажнить ее ресницы…

— К вам можно присесть?

Паола машинально подняла глаза и остолбенела: настолько красив был ее собеседник!

Флавиан чувствовал себя легко и привольно, необъяснимая тоска последних лет, наконец, покинула его, ее причина стала известна, а все препятствия по общению с Тамико устранены.

Он приехал в Город просто так, не преследуя особых целей. Просто расслабиться, наблюдая за людьми. Хмурыми. Веселыми. Забавными. Печальными.

Человеческая девушка — даже анамаорэ сочли бы ее внешность роскошной, этот город таил приятные сюрпризы — о чем-то переживала в одиночестве. Слишком громко для прирожденных телепатов, и немного послушав ее мысли, Флавиан решил подойти.

Спустя несколько секунд придя в себя, Паола кивнула:

— Да, пожалуйста. Паола.

Мужчина грациозно — Паолу кольнуло непрошеное воспоминание: схожая грация была у Лукаса, с которым они расстались давным-давно — отодвинул стул и сел напротив нее.

— Флавиан. Сомневаешься, можно ли мне доверять?

Паола удивилась. Странный мужчина, завораживающе прекрасный, не сводя с нее янтарных с вкраплениями зелени глаз, продолжил:

— Конечно, нельзя! Ты женщина и вполне можешь верить своим чувствам!

Изумление Паолы росло, этот блондин вел себя абсолютно не шаблонно:

— Нервничаешь? Да, я проходимец, самый ушлый из проходимцев и прекрасный актер! Мама предостерегала тебя именно от таких, как я! — его улыбка, дерзкая и нахальная вызвала приток крови к щечкам Паолы, до нее, рассеивая приятный туман, стал доходить смысл произносимого Флавом…

Мелькнула мысль: «Старое уходит, чтобы дать дорогу новому…»

Этот тип определенно флиртовал с ней, иначе зачем еще взялся ее обескураживать?

Паола решила поддержать его игру:

— И что же вы хотите от меня, Король Проходимцев? — она снабдила слова прекраснейшей из своих улыбок.

Флавиан наблюдал, не моргая и не отводя от Паолы глаз, будто гипнотизируя ее. Ладони он сложил под подбородком, сцепив пальцы в замок, и заинтересованно наклонился к Паоле. Со стороны казалось, что у них происходит приятельская беседа.

— Разумеется, воспользоваться твоей молодостью и красотой. Соблазнить тебя и бросить. А потом уйти в свой гарем из пери!

Паола рассмеялась:

— Пери сказка. Их у нас нет!

Она не вполне забыла неудачу с Кацуо, но собеседник своими шутками сделал этот вечер!

Флавиан и бровью не повел:

— Так и я сам сказка. Разве не видно, что я не человек?

За их столиком опять зазвучал смех Паолы.

— И что же в тебе нечеловеческого? Красота?

Флавиан усмехнулся:

— Все, буквально все. И даже то, что ты сейчас подумала…

Паола стыдливо отвела глаза.

— Поэтому, — Флавиан интимно понизил голос до шепота, — не будем терять время?

Происходящее было настолько нелепо, нагло и очаровательно, и этот Флавиан вызывал у нее исключительно теплые ощущения, что Паола не ставила наглеца на место.

Но когда спустя секунду она поняла вдруг, что реально находится в уютной комнате с приглушенным светом, проистекающим не известно откуда, без источников, и единственное убранство этой комнаты составляет огромная кровать, на которой Паола и очутилась, хорошо хоть полностью одетая, то она испуганно вскрикнула.

В следующий миг Паола снова сидела в кафе напротив загадочного собеседника, тот испытующе глядел на нее:

— Не хочешь так? Ладно, тогда я пойду, — он обиженно скривил губы, гордо вскинув подбородок.

Паола растерялась:

— Постой… Что, это все?

Флавиан посмотрел на нее с интересом, но без тени улыбки:

— Конечно, все. Или ты можешь предложить мне что-то еще?

Паола задумалась, ее пирожное давно стояло нетронутым.

— Погоди… Кто ты?

— О, — Флавиан откинулся на стуле, со стороны их беседа по-прежнему выглядела абсолютно непринужденной, — я ровно тот, кто я сказал. Мошенник. И сейчас я хочу тебя.

Паола зарделась, ее глаза лучились лукавством.

— Тогда… Может, попробуешь получить меня каким-нибудь более привычным способом?

Флавиан отозвался мгновенно:

— Привычным для тебя или для меня? Зачем мне тратить свои силы зря?

Это прозвучало грубо, и Паола начала разочаровываться: кажется, кроме восхитительных черт и грациозности, этот Флавиан был самонадеянным болваном… А кровать — кровать ей просто привиделась.

— Тогда иди. Ты мне не нужен!

Внезапно Флавиан довольно улыбнулся:

— Гордая… Прости меня, — он примирительно накрыл ладошку Паолы своей ладонью. — Хорошо… Пирожное вкусное?

Он выбивал почву из-под ног Паолы, одновременно чрезвычайно интригуя ее.

— Вкусное…

— Тогда ешь… Можем заказать что-нибудь еще. Самое худшее о себе я тебе уже рассказал. А теперь давай знакомиться так, как тебе удобно. Расскажи мне о своих грехах.

Паола улыбнулась.

Глава 327. Безгрешная

«Расскажи мне о своих грехах».

Паола проводила дни так, что задумалась: ей нечего было предъявить в качестве грехов. Списывала на контрольных разве что, а в остальном ее жизнь текла легко и непринужденно, пока не началась болезнь… О тяжких временах не хотелось вспоминать, и Паола решила импровизировать, а именно продолжать смотреть на Флавиана и улыбаться.

Он возмутился:

— Хочешь сказать, что ты безгрешна?! О, ложь — это очень тяжкий грех! Но, — Флавиан словно думал вслух, — даже если это так, ты могла бы исправить ситуацию… Правда, мама же говорила тебе, что на первом свидании грешить плохо? А у нас оно даже не первое, всего лишь знакомство…

Паола не могла воспринимать такие рассуждения всерьез и рассмеялась.

У Флавиана был чрезвычайно умный вид:

— Если я сейчас распрощаюсь, уйду, выжду десять минут, вернусь к тебе обратно и поздороваюсь, это можно будет считать свиданием. И тогда…

Паола прекратила хихикать:

— Слушай, Флавиан, ты правда думаешь, что все девушки только и мечтают оказаться с тобой в постели?!

Флавиан широко развел руки в стороны, словно демонстрируя величину пойманной рыбины:

— Не думаю — знаю! Представляешь, они даже выстраиваются в очереди!

Его заявление вызвало новый приступ смеха Паолы — ну как можно быть настолько дурашливым? Его манера начисто убивала ее ревность.

— Ооо, а почему? — Паола кокетливо склонила белокурую головку.

Флавиан махнул ладонью, будто говоря об очевидном:

— Попробуешь — узнаешь. И станешь великой грешницей, обещаю! — он указал на ее пустую тарелочку. — Хочешь что-нибудь еще?

Паола отказалась.

— Ладно, — Флав теперь смотрел на нее изучающе, — вижу, ты неопытная девушка, и я не стану больше тебя смущать. По крайней мере сегодня. Вечер длинный, сходим в кино?

Он собирался пристать к ней в темном зале? Паола, недавно занимавшаяся сексом с нелюбимым в общем-то Кацуо, согласившаяся на секс легко и просто, с этим мужчиной ощущала себя школьницей. И ей было и любопытно, и боязно узнать, какова душа, чьим зеркалом служат удивительные янтарные глаза… Паола поинтересовалась:

— Какой фильм ты хочешь посмотреть?

Флавиан склонил голову на бок, теперь он в точности копировал позу Паолы.

— Все равно. Я же не человек и я актер. Мне хочется познать само ваше кино как явление. А главное, мне хочется провести с тобой вечер в симпатичном тебе стиле.

Паола улыбнулась. Весь этот вечер улыбка почти не сходила с ее личика. Она еще не успела влюбиться в золотоволосого красавца, но его внимание очень ей льстило, а его манеры забавляли, унося обрывки тягостных мыслей о Кацуо прочь.

— Нет, ну как мне тебе верить? Проходимец, актер, очереди из девушек в постель!

Флавиан снял с вешалки шубку Паолы и встал в ожидании.

— Я же сказал: никак не верь. Просто наслаждайся нашим общением. Я могу заставить тебя ощутить кайф, — Паола в самом деле укуталась в блаженство, так ловко Флавиан одел ее, — но хочу, чтобы ты созрела до всего сама.

Хорошая девушка… Паола держалась с ним кокетливо и свободно, но Флавиан четко осознавал: она не роковая пожирательнца сердец. Не та, что пленит его душу ради удовлетворения своих амбиций и выкинет ее на помойку. Хорошая девушка для семьи, особенно для человеческой семьи.

Такая не простит, если он покинет ее. Будет страдать. С ней можно либо бережно, либо никак. Флаву почему-то остро хотелось погладить ее теплую загорелую атласную кожу…

Тамико оказалась права: теперь, когда Флавиан практически стал царевичем и даже предположить не мог, что способно заставить Тамико изменить решение, которое приняли и Магнус, и даже спесивый Лукас, он смог задуматься о своих прочих жизненных приоритетах и не гоняться за царевнами и богинями, чьи личностные качества его не устраивают.

Глава 328. Одно целое

Она в кипенном, он в черном, будто инь и ян наоборот, простые костюмы без изысков, важнее не наряды, а то, что совершилось сейчас, когда улыбчивый и смуглый низкий мужчина объявил их мужем и женой.

Смешной закон: еще минуту назад, до слов этого человека они словно являлись чужими друг другу. А теперь они одно.

Они так давно одно, они столько пережили вместе, что это чистая формальность, но Колетт была готова исполнить любую формальность, если любимому станет тепло на душе.

Ее муж (МУЖ-МУЖ-МУЖ!!!) сирота.

Обсуждать это Роберт не хотел. Трагическое обстоятельство выяснилось, когда речь зашла о приглашении их родителей на свадьбу. Колетт звать своих не стала, испугалась их реакции, она ведь даже не познакомила родителей с Робертом.

Они с Эрин писали домой лживые письма о скучной и безыскусной студенческой жизни…

Но Колетт осознала, наконец, насколько для скрытного Роберта важна тема ее бессмертия. Компанейскость Роберта, его стремление постоянно быть с кем-то вместе, с кем-то общаться…

Его одиночество и страхи.

Колетт обнимала Роберта крепко-крепко и ничего ему не говорила, передавая свои любовь и поддержку через прикосновения.

Слова, пусть искренние и сильные, взворошили бы его прошлое.

Жизнь внесла коррективы: пригласить одновременно Дамира и его врагов — Оливера и Анелю — оказалось немыслимо. Потому Дамир доставил на торжество Эрин и ушел. Со стороны Роберта был только Оливер, поклявшийся не выпытывать у Эрин ничего о ее мужчине.

Бракосочетание прошло тихо и скромно, но в мирах существовало мало настолько же счастливых пар…

Уже потом Колетт с сожалением думала, что не будет присутствовать на Церемонии Дамира и Эрин — им запрещено даже рассказывать людям об этом таинстве, а уж попасть на него не-анамаорэ невозможно!

Роберт целовал ее выступающие ключицы и утешал:

— Ничего, главное, твоя сестричка порадуется!

Роберт сжимал свою уже жену в объятиях… Она его. Она только его.

* * *

С тех пор, как Магнус и Тамико официально объявили Флавиану, что согласны взять его в сыновья, Флав стал часто наведываться к ним в гости, особо не выбирая, одна Тамико или с мужем.

Флав звал Тамико мамой, нисколько не смущаясь наличием текущей: «мам у анамаорэ бывает сколько угодно», а Тамико его сыном, чтобы привыкнуть. К некоторым вещам Тамико привыкала сравнительно долго.

Она по обыкновению укладывала его голову, как любила обращаться со всеми близкими ей мужчинами, на колени и перебирала его волосы, густые и длинные, а Флавиан по собственной инициативе рассказывал, как прошел его день или дни их с прошлой встречи. Хотя Магнус и смеялся, что с нынешней мамой Флав не имеет привычки быть настолько откровенным.

Тамико смеялась Магнусу в ответ:

— Я, как и ты, расшториваю сердца!

Теперь Тамико пресекала любые доводы — здесь особенно изощрялся Лукас — о холодности своего «ребенка».

Выяснив, к кому ее «сын» неожиданно начал наведываться в Город, «мама» занервничала:

— Лу, эта Паола… Ты ее знаешь?

Лукас присвистнул:

— Я много раз говорил, что ты потрясающая, и опять скажу! Еще ничего не случилось, а ты уже беспокоишься, как бы «распутная девица» не втянула твоего мальчика в неприятности?

Тамико с серьезным видом кивнула.

Лукас попытался ее урезонить:

— Но это же Флавиан! Фла-ви-ан! С обширным гаремом, разбитым сердцем Марины и превосходной актерской игрой!

Тамико сделала протестующий жест ладошкой, глядя на пухлые губы Лукаса.

— Лу, говори по существу. Я хочу, чтобы мой будущий сын находился в полной безопасности!

— Ладно, — Лукас улыбнулся, — Паола любопытная и смелая курочка, но я не представляю, какие реальные трудности она может создать Флаву.

— И ты считаешь, что мне не надо ничего ему советовать на ее счет?

Лукас округлил глаза на миг — ни в коем случае нельзя было смеяться.

— Да. Это хорошая девушка. Пусть Флавиан сам разбирается. А вот Паолу потом возможно придется спасать, — Лукас изобразил задумчивость, приложив тыльную сторону ладони к губам и оценивая реакцию Тамико.

Тамико ничего не заметила:

— Лу, если ты ошибся, ей придется несладко!

Глава 329. Женщина, сдаваясь, побеждает

Женщина, сдаваясь, побеждает.

И звуки поцелуев в тиши комнаты, как фанфары…

Кто осудит, что она согласилась так просто, не совладала с искушением, поддалась любопытству? Потеряла осторожность, потеряла почву под ногами и полетела куда-то в бездонное небо, едва устроила голову на его плече? Ориентиром стали мурашки, проводником — токи, бегущие по телу, Паола совершенно не следила за происходящим на экране, и Флавиан, для приличия выждав минут двадцать — к тому же фильм оказался неожиданно интересным — мягко спросил:

— Хочешь пойти?

Сил у Паолы осталось только на кивок.

Уютные стены комнаты, погруженной в чувственный полумрак, резко обступили их, Паола вновь оказалась на огромной кровати, на этот раз не одна. Теперь она видела, что в комнате есть дверь и догадалась — та ведет в душ. Флавиан позаботился обо всем, но… значит, его байки, недавно принимаемые ею за шутки, были чистой правдой?!

Флавиан не спеша и в то же время ловко избавил растерянную Паолу от шубки и продолжил раздевать ее, нежно гладя и целуя. Это было невыносимо опасно для самообладания Паолы.

— Ты… У тебя же пери… Почему я?

Флав ответил ласково:

— Мне так хочется. Пери пусть соревнуются между собой. Ты не имеешь к ним отношения и не волнуйся о них.

— Но они, — Паола не заметила, как выдала вслух тревожащее ее, — искуснее меня!

Флавиан ни на секунду не прекращал ублажать ее тело — не потому что боялся, как бы Паола не опомнилась — а поскольку ему понравилось ласкать ее.

— Искуснее в чем? В способах доставить мне удовольствие? Вызвать мою симпатию? Ты справляешься с этим на ура… Паола… — Флавиан взял лицо Паолы в ладони, глядя душа в душу — янтарными глазами в зеленые. — Если ты хочешь, чтобы я поклялся тебе в вечной любви, и мы немедленно поженились, извини… Но если готова встречаться для радости, постепенно, думаю, когда-нибудь мы сможем принести обеты…

Паоле стало легко и весело — в самом деле, зачем она должна беспокоиться о ком-то, если сейчас этот чудесный, хотя и абсолютно не знакомый мужчина с ней, если каждая клеточка ее тела поет, и Паола готова в любое время дня и ночи… прибежать, прилететь по первому его зову… Это мистика, магия, и пусть будет так!

Паола улыбалась совершенно счастливой улыбкой, на одежде Флавиана не оказалось ни кнопок, ни крючков, ни пуговиц, ни молний. Паола шаловливо потянула ее на себя, пытаясь снять наугад. Флавиан рассмеялся.

Он любил таких: балованных, очаровательных и уверенных в собственной неотразимости!

Дыхание к дыханию, гладкость к шелковистости, и когда Паола от избытка пережитых эмоций тихонько заплакала, Флавиан обнял ее, и Паола доверчиво всхлипнула, спрятав личико на его груди.

Она не грешница, нет. Флавиан солгал, происходящее не может быть грехом, настолько оно прекрасно! Паола боялась не понравиться Флаву как личность, не заинтересовать его, но говоря на языке страсти, они отлично понимали друг друга! Скоро чары рассеются, скоро каждому возвращаться в свой мир…

Паола была довольная, разомлевшая, она почти мурлыкала, и Флавиану не хотелось уходить от нее. Пусть она сама решает, когда им расстаться… Пусть скажет, как часто хочет его видеть. Флаву было приятно, и потому он согласился бы на любые ее предложения.

На вечеринках в цитрусовой роще теперь встречался стабильно разнополый состав… Флав, популярный актер, хотел спрятать свою настоящую личную жизнь подальше от чужих глаз. Конечно, Лукас всяко прекрасно знал, что он делает в городе, но и плевать на Лукаса. Флавиан фыркнул: это несущественные мелочи.

Глава 330. Упрямство и принципы

Сияющие зеленые глаза стали его вдохновением. Флавиан обожал изгиб пухлых губ, смеявшихся всякий раз, когда он приходил.

— О, сегодня пери тебя потеряли!

Паола с восторгом отдавалась его ласкам, с трепетом принимала подарки — выяснив ее материальное положение, Флав стал заваливать ее неприлично дорогими украшениями и мехами. А еще она с удовольствием разделяла увлечения Флава, и в какой-то момент он понял, что душа его горит, снедаемая адской ревностью!

Мотогонщик, о котором Паола писала книгу, ее подступающие слезы в кафе — правда ли в тех отношениях стояла жирная точка?!

В присутствии Флавиана Паола полностью отдавалась мыслям о нем самом, и Флавиан не мог понять, чем заполнены дни Паолы, нет ли в ее окружении подозрительных мужчин.

Флавиан накручивал себя, предполагая, что раз Паола настолько легка в общении, то и остальным мужчинам она не отказывает в любезности! Поболтать, посмеяться, выпить чаю — Флав хотел, чтобы даже самые простые действия Паолы посвящались лишь ему! Он желал следить за каждым ее шагом и выяснить все. Но он… полностью скрывал свои намерения от Паолы, раздумывая, где бы ему добыть информацию…

Флавиан понимал, что Лукас держит Город под колпаком, знает нужное Флаву, и мечтал, чтобы почти всемогущий царевич поделился с ним вожделенной информацией.

Существовал всего один способ, авантюрный и рискованный, но Флав решил использовать именно его. Лежа на коленях Тамико, доверяясь ее добрым рукам, Флавиан рассуждал:

— Мама, правда несправедливо, что о любой девушке анамаорэ мы знаем все: ее род, ее поступки, ее планы, а девушки из Города остаются для нас загадками?

Тамико напряглась:

— Что-то в Паоле тебя тревожит?

Флавиан улыбнулся:

— Нет. Просто мне хочется побольше понимать, что она любит, а что нет. Может, ты спросишь об этом у Лукаса?

Тамико отозвалась без особого энтузиазма, впрочем, полностью провальной затею Флава она не ощущала. Просто Лукас ее «ребенка» не жаловал.

— Можно. Спрошу. Не уверена, что он ответит что-то путное, но я хотя бы попробую.

Флавиан целовал ее мягкие руки. Беспокоясь о Паоле, он, тем не менее, ощущал безграничное счастье, пребывая рядом со своей «матерью».

* * *

Едва выслушав просьбу Тамико, Лукас сделал настолько печальное лицо, что она почувствовала: Лу ужасно не хочет огорчить ее, но иначе не будет.

Его интонация, твердая и спокойная, подтвердила мысль Тамико:

— Тами, так нельзя. Главное я уже сказал: Паола заслуживает доверия. И если Флавиан решил встречаться с человеком, то он должен уважать человеческие привычки и образ жизни. Получать сведения расспросами, учиться доверять Паоле. Мне не нравится эта тенденция: сегодня он спрашивает тайное о своей подруге, а завтра начнет копать данные оперативников? Он, пойманный на попытке знакомства с Дамиром!

Тамико взвилась, Лукас чуть было не обвинил ее «сына» в предательстве:

— Ты зануда, Лукас! — полное имя царевича рассекло воздух, словно удар хлыста. — Флавиан слил что-то Дамирке? Нет! Тогда и нечего притягивать за уши!

Лукас посмотрел на Тамико коротко и как-то чересчур внимательно-холодно, без тени обиды. Его бархатный баюкающий уши голос не сулил ничего радостного:

— Лукас, значит. Вот уж не думал, Тами, что твоя родительская жизнь будет портить наши отношения. Ты хорошая мать, и нормально, что сын вьет из тебя веревки, но знаешь, происходящее не совместимо с выполнением твоих профессиональных обязанностей…

Тамико поморщилась, она ненавидела, когда Лукас принимался читать ей нотации этаким нейтральным тоном. Его угроза уволить ее была всего лишь поучением, и Тамико обожала как-нибудь тормошить Лу, переводя его из расчетливо-рабочего состояния в дурашливо-романтическое. Правда, удавалось это лишь в разгар их романа, когда ее нежданные поцелуи затмевали Лукасу все на свете. Сейчас Тамико приходилось смиренно слушать начальника, и Тамико приняла вид максимально обиженный.

— Я понимаю! Лукас, ты и меня считаешь предательницей?! Выбирай слова!

Разгоралась ссора.

Лукас не мог уступить из принципиальных соображений безопасности и дальнейшей стратегии, а Тамико из упрямства.

Лукас понимал, что нахохлившаяся Тамико способна сейчас на что угодно лишь потому, что он задел гордость. Ее и «сына», причем задел совершенно справедливыми высказываниями.

Пожар следовало немедленно пресечь, и Тамико не успела даже пискнуть, как очутилась в стальных объятиях Лукаса. Тамико, гневно восклицающая с подлокотника своего кресла — она любила сидеть не по правилам — оказалась теперь стоящей на ковре, и Лукас не оставил ей шанса ни пошевелиться, ни сбежать. Тамико оставалось слушать, как бьется его сердце — чуточку учащеннее обычного… Но ровно в отличие от ее прыгающего ритма.

Зафиксировав Тамико, Лукас продолжил:

— И ты выбирай слова. Есть границы допустимого, и я твои оскорбления терпеть не стану. — Тамико захотелось выругаться насчет его черствости, но она благоразумно смолчала, и действительно, словно покончив с официальной частью, Лукас сменил тон, наполняя слова благодатью: — Маленькая моя. Пушистая… Что ты нападаешь, я же люблю тебя! Люблю и забочусь, и буду все жизни, как обещал. И разыщу, даже если не захочешь больше рождаться анамаорэ… Остынь, Тами… Ты умница и умеешь мыслить здраво. Флавиан загипнотизировал Марину, я не сомневался, что он справится. Но ты не должна использовать служебное положение в личных целях и просить меня пошпионить!

Тамико пригрелась в теплых руках и отчасти смогла расслабиться, хотя слова Лукаса ей не нравились.

— Прости, Лу… Я тебя тоже люблю… Очень… Но…

Лукас пресек невысказанное:

— Я не шпионю. Это мои прямые обязанности. А вот передача данных другим лицам — нарушение.

Тамико поерзала и почувствовав, что ее руки свободны, обняла Лукаса в ответ.

— Лу, спасибо, что ты меня мудрее… Я просто очень хочу ему помочь…

Лукас поцеловал ее пушистую макушку.

— Не любой ценой, Тами. Флав прекрасно поможет себе сам. Я не обвиняю тебя в чрезмерной материнской любви, все в порядке, но не обижайся, когда со своей позиции я буду править твои загоны, хорошо? — его интонация опять стала поучающей, потому Тамико буркнула:

— Буду обижаться!

Лукас, наконец, улыбнулся и ослабил хватку, которая лишь не давала Тамико брыкаться, не причиняя ей вреда. Лукас мог бы удерживать Тамико вообще без рук, чисто магией, но считал это слишком циничным и неприменимым к любимой женщине.

Глава 331. Размышления о грядущем

Зима и не думала заканчиваться, снег все падал и падал, казалось, он скоро укроет дома по самые крыши. Хорошо, что площадка перед гаражом была с подогревом, и ее не приходилось всякий раз полностью раскапывать!

Марина в основном сидела дома у камина, читала книги и никуда не хотела выходить. Она устала ждать и не видела смысла в светских развлечениях.

Покупать одежду не спешила — ради кого в ней красоваться? Кататься на коньках или играть в теннис? Перед глазами вставало улыбающееся лицо Флавиана… Ходить в кино? Одной?

Иногда в гости приходила Эстелла, тогда девушки смеялись и танцевали. Эстелла навещала Марину, когда родители Марины работали, чтобы лишний раз их не травмировать. У Эстеллы были теплые руки и приятный голос, но на главный вопрос, когда же состоится ее Церемония, она не отвечала. Не отвечал и Лукас, уверяя, что надо еще немного подождать.

Марина понимала, что конспирация — дело государственной важности, но все равно немного обижалась.

Навещала Марину и Тамико. И однажды, сидя рядом с Мариной в теплых полосатых носках, Тамико возвестила, глядя на языки пламени:

— Флава не надо ждать. Он не придет…

Марина хотела притвориться, что новость не очень-то ее волнует, но передумала:

— Откуда ты знаешь?

Тамико продолжала взглядом изучать камин:

— Знаю. Он решил стать нашим с Магнусом сыном, часто у нас в гостях бывает…

Марина недобро взглянула на Тамико:

— О как! Поздравляю! — и не удержалась от ехидства: — Что, он тебе сын, как я Лукасу дочь?

— Нет, — на этот раз Тамико посмотрела прямо на Марину, не отводя взгляд, — как обычный сын. Мы ему понравились, и он хочет развиваться с нами. Это обычное дело для анамаорэ.

Марина уткнулась лицом к коленки, жар от камина показался ей нестерпимым, и остро захотелось плакать.

— Понравились… Вот почему все лучшее тебе, а… И девушка у него уже есть?

Тамико не хотелось усугублять боль Марины, и беззлобная зависть Марины ее не задела:

— Он же популярный актер, конечно, у него много внимания…

Марина потерянно подняла голову, она так и сидела, крепко обхватив колени руками.

— А Марека ты видишь? Какой он?

Тамико ласково потрепала Марину по спине.

— Не могу рассказывать. А то тайно придет Дамирка и выведает утебя все, сама не поймешь, как. Марек тоже любопытный.

Тамико также не могла сообщить Марине, что Лукас и Эстелла пройдут Церемонию вот-вот, буквально на следующей неделе…

* * *

В последнее время Агнес плохо понимала себя, а Лукас, наверное, понимал ее лучше, раз без вопросов разрешил ей гулять в этом Городе, посоветовав лишь при малейшем ощущении присутствия Дамира рядом тут же бить тревогу.

Что Агнес забыла в месте, куда должен был перейти жить Он? Зачем пошла за ним следом? Не любила же она Аша, не увлекалась им даже. Но Агнес недоумевала: переход из анамаорэ в человека означал смерть, полную потерю памяти и рождение младенцем. В реальном времени, без ускорения.

Решившись на такое, Он начисто забыл бы ту, ради которой все затевалось, а когда дорос бы минимум до четырнадцати, ей было бы за тридцать, а сроки имели огромное значение в коротких человеческих жизнях…

Скорее, он планировал пробыть с человеческой девушкой до ее смерти, а потом уйти обратно, потому продолжал работать целителем, хотя и меньше, чем прежде… А любовницу кормил спасительными байками…

Глава 332. Одинокая путница

Агнес долго гуляла по городу, а затем не заметила, как вышла на дорогу — чистую, заасфальтированную, но пустую, и пошла куда-то вперед.

Агнес нравились необычное покрытие тропы, заснеженный лес, простирающийся по обеим сторонам от нее, огромная матовая луна, все неведомое анамаорэ, и в какой-то момент Агнес закружилась от переполнивших ее чувств!

Сколько же впечатлений в этом мире собирали посещавшие его раньше! Агнес решила непременно порекомендовать путешествие сестре — подумалось, что созерцание рассыпчатого снега сделает Жизель чуть более пушистой, и Жизель разулыбается! Куда чаще Жизель смотрела на мир, скептически поджав губы…

Яркая вспышка света, механический звук — Агнес совершенно растерялась, не понимая, что происходит, метнулась к обочине и не упала только благодаря удивительной пластичности своего народа. Вниз по угрожающе накренившемуся склону, усаженному деревьями… Смогла бы она телепортироваться отсюда быстро?

Агнес зажмурилась, отгоняя тягостные страшные мысли, и тут же взглянула на дорогу.

Там на чем-то непонятном, металлическом, кожаном, сверкающем восседал мужчина, конечно, человек, потому скорость его реакции была ниже, чем у Агнес, он только-только успел остановиться…

Слез — очень быстро, но Агнес словно наблюдала замедленное кино — бросился к ней…

Длинная темная челка, карие глаза, высокие скулы, чувственные губы — лицо чрезвычайно обеспокоенное, кожа белая-белая…

— Простите, что я напугал вас! В это время дорога обычно пуста… Очень прошу прощения!

— Что вы… — Агнес доверчиво смотрела снизу вверх, разглядывая высокого широкоплечего незнакомца, она читала его мысли, они складывались в слова, и Агнес черпала фразы из лексикона людей.

Так выглядела практика, но Агнес подготовилась и теоретически: Лукас выдал ей словарь-разговорник на языке, котором пользовались в Городе…

— Я что-нибудь могу для вас сделать? — Кацуо не видел встреченную девушку раньше, и черты ее лица, грациозность и быстрота движений объясняли почему, что на этот раз не смущало его. Подумаешь, что эта девушка не человек. Он больше не боялся.

— Да, пожалуй… — Агнес улыбнулась. — Я никогда не каталась на этом…

— Мотоцикле? — Кацуо улыбнулся ей в ответ, запоздало осознавая, что новое увлечение, да еще не-человеком, ему совсем ни к чему. Его губы уже будто сами произнесли: — Хорошо я прокачу, если вы обещаете держаться за меня крепко-крепко.

— Мне стоит одеться, как вы? — Агнес внимательно оглядела его куртку, брюки и обувь, не ускользнул от ее внимания и шлем.

— Мгм, — Кацуо озадачился, но пока он думал, что сказать, прямо на его глазах свершилось чудо: одежда девушки трансформировалась в пригнанную по ее фигуре копию его облачения!

Глядя на вытянувшееся лицо брюнета, Агнес поняла, что поразила этого мужчину, но Лукас не запретил ей прямо подобные демонстрации способностей, и Агнес также не ощущала приближение разгневанного царевича.

— Я готова!

Кацуо пришел в себя, в конце концов разве не он наблюдал фокусы Магнуса и чудеса, творимые богиней?

— Славно! Куда вы желаете поехать?

Агнес обнажила белоснежные зубы в улыбке:

— Не знаю, куда вы захотите. Я туристка, покажите мне что-нибудь интересное!

Глава 333. Признание царевны

Они всегда появлялись в Городе вдвоем — царевна и целитель, Аш не мог сам открыть завесу миров, и поскольку оба знали сокровенные секреты друг друга, то продолжали путешествовать вместе.

Аш не обращался к другим царевичам, Люция считала необходимым держать его в зависимости от себя, что обеспечивало его молчание.

И однажды, когда Аш пришел в покои повелительницы, чтобы совершить переход, то увидел картину, заставившую его отложить план.

Люция, облаченная в полупрозрачное платье, сидела в кресле, закинув ногу на ногу и призывно глядела на него.

Увидев замешательство Аша, не понимающего, как ему быть дальше, Люция грациозно встала и скользнула ему навстречу. Приблизившись, приложила пальчик к его губам и повела вниз: подбородок, шея, грудь, живот… Резко остановилась — Аш не смог скрыть свое удовольствие и откровенно любовался ее телом, ткань не прятала ничего, наоборот подчеркивала все изгибы.

— Иди же ко мне, сядь возле моих ног… Ты такой очаровательно-робкий!

Ашу не терпелось прояснить ситуацию:

— Что все это значит, Царевна? Зачем ты смущаешь меня, пленяя своей красотой?

Люция рассмеялась:

— Иди же, иди сюда, — она взяла Аша за руку и потянула к своему креслу, а усевшись в него и усадив Аша на пол — ее прелести оказались точно перед его глазами, молвила: — Можешь делать все, что захочешь! Я разрешаю! Нет же, приказываю! Твои тайные мысли… насчет меня, я знаю их все!

У Аша поплыло перед глазами, он не мог представить, что… Но Юми! А Петер?!

Люция, резко наклонившись, вывела Аша из забытья и снова взяв его руку, положила его ладонь себе между ног.

— Не заставляй меня ждать, покажи, на что ты способен! Это просто люди, а здесь наш мир!!

Аш не мог совсем не думать о Юми, но не смел и противиться воле своей капризной повелительницы… Тайные мысли — он страстно желал Люцию, потому начал ласкать ее, спросив:

— Да, они люди. Но что происходит, Царевна?

Он оказался искусен, и Люция ответила ему не сразу, погрузившись в потрясающие ощущения:

— Ох… С целителями это столь чудесно… Продолжай… Продолжай!!

Аша не нужно было упрашивать, но отдаваясь удовольствию, он терпеливо ждал ответ, который Люция не спешила давать. Потому в какой-то момент Аш подумал, что терять им уже нечего, измена обоих — свершившийся факт. Аш снял царевну с кресла и уложил ее на ковре так, как счел удобным.

Она, лучшая из женщин анамаорэ, нисколько не возражала, и нежа Аша в ответ, прошептала:

— Отбрось все свои ограничения… Просто люби меня… Я все тебе объясню… Потом…

Аш чувствовал себя выигравшим главный приз в лотерее, об участии в которой не думал даже вспоминать, настолько невозможной казалась ему победа…

В конце-концов, когда благодать переполнила обоих, Люция призналась:

— Я должна была сначала проверить… Теперь скажу…

Она запустила пальчики в мужские волосы, густые и длинные, и ласково перебирала пряди, Аш внимал ей.

— Твоя привязанность к Юми была обречена. Как и моя. Петер до сих пор не догадывается, что я не проста. Не знает, что я не обычная человеческая женщина. Уже по одному этому он не может быть царевичем анамаорэ! А ты всегда верно служил мне…

Аш обронил:

— Это мой долг, я не мог иначе.

Люция вновь провела пальчиком по его губам.

— Лукавишь. Просто ты соблюдал субординацию… Сейчас я убедилась, что было бы, не существуй различий в наших статусах!

Аш молча смутился, Люция, улыбнувшись и опять принявшись играть с его длинными черными волосами, продолжила:

— Ты выдал Юми свое нечеловеческое происхождение, потому скажешь ей, что законы миров не позволяют вам с ней быть вместе. Я же скажу Петеру, что насовсем уезжаю в другую страну… Не думай, что я черства… — Люция отвернулась так, чтобы Аш не увидел слезы на ее гордом лице. — Я любила Петера искренне, и решение далось мне трудно. Максимилиан помог бы мне с его перерождением, но Петер, — Люция вздохнула, — не анамаорэ по духу. В отличие от тебя… Я наблюдала за тобой все те месяцы, что мы ходили в человеческий мир и поняла недавно, что ценила Петера именно за то, что в тебе в избытке…

Аш усмехнулся. Во время беседы он баловал Люцию сокровенными умениями целителей, и она млела.

Аш сказал:

— Ты не оставляешь шансов завоевать тебя!

Люция согласилась:

— Да, но ты делал это незаметно. Долгие месяцы… И тем это для меня ценнее… Ты не корыстен, иначе ты никогда бы не привязался к Юми! Я дам тебе время. попрощаться с ней. Немного… Нам незачем грубо ранить людей.

Аш ответил:

— Хорошо, Царевна. Но знай: мне нужно время и привыкнуть к происходящему между нами.

Люция рассмеялась:

— О, привыкай! Я буду твоей, когда ты пожелаешь!

Глава 334. Рыбалка

Они сидели на краю деревянного помоста, вооружившись удочками — Роберт в шортах и шлепанцах, Колетт в купальнике и схожих шлепках, ее пышноволосую головку украшала огромная широкополая шляпа.

Когда пришло сообщение от Юми, Роберт, нахмурившись — он не хотел напоминать жене о существовании кого-то из прошлого, пусть даже «сестры» — сказал, что солнце палит нещадно, и ему стоит освежиться.

Сок или коктейль, Колетт согласилась на выбор по его вкусу, и отойдя на приличное расстояние, Роберт позвонил Юми.

Высоченный и мускулистый, он мог бы без специальной подготовки сниматься даже в боевиках, и проходящие мимо девушки сворачивали шейки, но Роберта волновали только любимая, на которую он бросал короткие взгляды, отслеживая ее безопасность, и еще Юми, вновь переживающая расставание с очередным мужчиной.

Выслушав причитания Юми, Роберт заметил:

— Мда… Что-то тут не так: простых парней ты вынуждаешь вести себя, как подлецов, а как парень из другого мира пришел, так тоже мудаком оказался! Я бы чего подумал, да только я себя хорошо знаю. И Оливера знаю. И Кацуо даже знаю.

Юми обиженно засопела, Роберт резонно возразил:

— Прям чудо: как мужик с тобой, так он редкий гад, как вы расстались, у прочих женщин никаких жалоб!

Юми хотела что-то ответить, но Роберт перебил:

— Вернусь, пойдем к хорошему психологу. У нас в городе таких нет, я в другом найду и свожу тебя туда. Не спорь. Честно говоря, Оли мне сразу сказал, что у вас будут проблемы с иномирцем, но я не хотел тогда тебя расстраивать… — кинув взгляд на Колетт, Роберт увидел, что жена теперь не одна, некто подсел к ней и завел беседу.

И попрощавшись с Юми, Роберт поспешно отправился покупать напитки.

Когда вернулся с двумя стаканами сока, подозрительного типа уже не было, но Роберт не мог не поинтересоваться:

— Что за хмырь к тебе подходил?

Пухлые сочные губы Колетт скривились в гримаске.

— Не знаю. Он спросил, как клюет, я ответила, что никак. А потом, — Колетт подняла глаза наверх к полям шляпы, — добавила, что и не светит…

Роберт усмехнулся:

— И хорошо, что не светит… Только я оставил свою красавицу, как суются всякие! На, Котена, держи! — он протянул Колетт сок.

Колетт улыбнулась:

— А на самом деле хорошо клюет, я уже шесть поймала, но всех выпустила.

Роберт ловил точно так же: тотчас отправляя перепуганных рыбок обратно в воду.

* * *

До перерождения Флавиана оставалась еще уйма времени, но порой он вел себя, как пятилетний капризный мальчишка, человеческий, конечно, чистых пятилетних анамаорэ Тамико пока не представляла.

— Мам, а если у нас с Паолой все сложится, кто станет ее родителями тут?

Такой фантазер, Тамико закатила глаза.

— Сначала пусть «все сложится»! Не знаю, кто будет. То есть, наверное, Лукас, он ее знает и кому, как не ему брать за нее ответственность. Мамой не представляю, кто, но если все откажутся, Паола будет нашей с Лу общей дочерью…

Флавиан просиял:

— Спасибо, мам!

У Тамико возникли подозрения:

— А что, она уже хочет?

Флавиан ответил беспечно:

— Нет, она же не знает, чего ей хотеть! Но я ей нравлюсь, это точно!

Глава 335. Последние рубежи

Мягко и терпко, изнутри и снаружи, миллиметр за миллиметром Лукас исследовал ее тело, и Эстелла без трепета подчинялась ему.

— Должен же я убедиться, что моя невеста хороша!

Глаза Эстеллы блестели, в них плескались страсть и наслаждение. Грезы рассеивались, не оставалось никаких мыслей, только здесь и сейчас…

Но потом Эстелла вспоминала слова Тамико: «Не о том думаешь, Эс! Думать надо, как ты откажешься от соблазнов, ничего толком не попробовав! У тебя были громкие романы?»

Нитки были обрезаны, хвосты подчищены, никто не тосковал об Эстелле. Ее бывшие ушли давным-давно и гладко, ни один мужчина в мирах не сожалел о том, что Эс была готова насовсем связать свою жизнь с царевичем.

Она стала своей в высоких покоях, и даже надменный Эрик встречал Эстеллу приветливо.

Эстелла видела Лукаса любым: сильным и слабым, здоровым и больным, веселым и печальным… Иногда он был, словно стена, защищающая хрупкую Эстеллу от невзгод, а бывало, что он сам до слез нуждался в заботе…

Тамико, предлагавшая Эстелле погулять, не гуляла вовсе. «Пропала», едва будущий муж прикоснулся к ней. И любовь с Лукасом — работая вместе, они проводили бок о бок часы. Эстелла догадывалась, что в прямом смысле бок о бок. Зачастую их взгляды, обращенные друг на друга были более, чем теплы, но Эстелла не чувствовала особых мук ревности.

Ведь Лу, ее Лу, и Тамико слишком ценят закон… Они могли бы жить вместе, если захотели бы, но раз не стали, то прошлое осталось в прошлом.

Горячие губы Лукаса щекотно и приятно захватывали ткань, прикрывающую самое нежное, сокровенное, и Эстелла чувствовала, что все правильно. Она никому больше не позволит так… Соблазнов нет… Каждый уступает в чем-то единственному.

* * *

Удрученно сидя у ног Тамико, доверяясь ее ласковым рукам, Флавиан пожаловался:

— Мама, я стал совсем дурной… Все время о ней думаю… У нас часы, у нее секунды… Мне так не хочется разлучаться…

Тамико молча слушала, Флав посетовал:

— Я очень ее люблю. Очень-очень… Или мне так кажется… Умереть ради Паолы и стать человеком не умер бы… А так что угодно… Я сам себя боюсь…

Тамико продолжала перебирать его пшеничные волосы, подбодрив:

— Все хорошо, это нормально. Все, что ты говоришь.

Флавиан посмотрел печально:

— Тяжко. Работать мне не хочется, ничего не хочется… Только о ней думать хочется. А она так далеко… А я обязан работать и переключаться. Надоем ей скоро своими чувствами…

Тамико поинтересовалась:

— Ты Паоле прямо так и признаешься? Все это говоришь?

Флавиан поднял глаза наверх.

— Нет… Я только тебе это доверяю… С ней я сдержаннее, сохраняю интригу… У них, у людей, так принято. Нельзя говорить все сразу.

Тамико не спорила:

— Да, как-то так… Чем труднее, тем интереснее, хотя и не всегда. Знаешь, что… Лукас Лукасом, а я ведь сама могу за ней пошпионить…

Тамико приняла решение, и оно вмиг стало твердым. Флавиан поерзал:

— Тебя точно не обременит?

— Нет, — Тамико улыбнулась, — до сей поры я ненавидела копии, но теперь понимаю, зачем они нужны. Кстати… Хочешь, сделаю тебе копию Паолы?

Флавиан на миг задумался, он размышлял об этом наедине, но ответил:

— Спасибо. Мне даже нравится к ней стремиться… Нравится не просто играть любовь, а в самом деле ее чувствовать!! Это поразительно и потрясающе…

— Да, — на Тамико нахлынули приятные воспоминания, — еще были времена, когда Магнус учил чувствовать меня саму. Это было нереально волнующе!

Они еще немного посидели вместе и распрощались.

Глава 336. Обычай анамаорэ

Слежка за Паолой не раскрыла Тамико ничего ужасающего.

Встреча Паолы с Кацуо прошла совершенно незатейливо, и больше в жизни Паолы мужчин не было. Она много читала, посещала спа-салон, смотрела кино у себя дома, ела пирожные в кафе, а также проводила время с сестрами и Ланой. Девушки сообща занимались спортом, причем Ванесса и особенно Камилла не слишком усердствовали. Еще чаще подруги ходили за покупками или сплетничали, Паола хвалилась подарками Флавиана, и ее глаза светились любовью.

Тамико рассказала Флаву:

— Она улыбается, произнося твое имя, и не злословит за твоей спиной. Еще ведет личный дневник, его я не читаю. Возможно, спустя время что-то изменится, но сейчас ты можешь быть в ней уверен.

Флавиан тревожно заглянул в карие глаза.

— Мам, а тебе Паола понравилась?

Тамико скривила губы.

— Нууу, мы бы с ней явно не подружились, у нас мало общего в характерах. Но дурного я в ней не вижу.

* * *

Наоко готовила для ресторана человеческими способами, без магии, и, проводя часы у плиты, постоянно дегустировала пищу.

Регулярно встречаясь с Наоко ради обсуждения дел, Лукас не мог не отмечать, как меняется ее фигура, словно наливаясь соками.

По-видимому, Наоко с присущим ей перфекционизмом следила за собой и полнела очень красиво, в «правильных» местах.

Лукас, некогда тяготевший к фигурам узким и длинным, субтильным, в последние времена несколько изменил свои вкусы.

Первой переродилась Тамико, сменив подростковый «минимализм» на ладное и крепкое тело заядлой любительницы физической активности. Размер груди Тамико выбирала под настроение, вместе с нарядами, но это обязательно были радующие мужской глаз выпуклости.

Эстелла, которую Лукас изначально приметил по внешнему контрасту с прежними любовницами, не экспериментировала, оставаясь верной «идеальным песочным часам»: пышному бюсту, тончайшей талии и заметно выступающим ягодицам.

В какой-то момент пришел черед Марины. Марина захотела стать похожей на Эстеллу, но ситуацию можно было трактовать иначе: Марина «вернулась» к телу, которым обладала, когда звалась Люсиль.

Так все любимые женщины Лукаса трансформировались внешне, и теперь у него словно открылись глаза на тех, кого Лукас не замечал раньше.

Впрочем, Лукас и прежде считал вдумчивое любование прекрасным важной частью своей жизни, потому беззастенчиво созерцал то, что скрывалось под обтягивающим темно-серым шерстяным платьем Наоко, не пытаясь проникнуть глубже.

Наоко поймала его взгляд — оценивающий и удовлетворенный.

Спросила:

— Исполним обычай, царевич?

Лукас внутренне сжался, на поверку беспечно улыбаясь. Он сам рассказал Наоко о грядущей Церемонии, и согласно обычаю, анамаорэ старались проходить ее без долгов перед разочарованными бывшими… Неужели наведенное Кэйли чувство Наоко к Вильяму ослабло или… рассеялось?

— И что же ты хочешь, Булочка? — сейчас это интимное прозвище, некогда данное Наоко Лукасом во время их романтических отношений, подходило девушке больше других.

Наоко произнесла:

— Тебя. Целиком и полностью. На сутки. Я храню массу нереализованных фантазий с тобой в главной роли!

Дерзкое предложение. Лукас ощутил, что они больше не в кабинете — на полигоне. И Наоко не рестораторша — оперативница. Собралась под конец отомстить ему? Следовало красиво отыграться.

— Прекрасно, Лиска! Только позволь мне сначала взять курс уроков актерского мастерства… Увы, когда я что-то решаю, я больше не поддаюсь сожалениям. А теперь мне будет слишком сложно воплощать твои фантазии, не изображая чувства.

Он сидел, наклонившись к Наоко, поставив локти на столешницу и скрестив пальцы под подбородком, продолжая разглядывать Наоко в упор.

Та принужденно рассмеялась, не понимая уже, зачем сказала то, что сказала.

— Да пошутила я! Никаких долгов!

Лукас доигрывал:

— Но если ты хочешь, я с удовольствием поцелую тебя… Пальчики… Ладошки… Запястья… Впадинки у локотков… Плечики… Ключицы… Шейку…

Он говорил низко и бархатно, Наоко ощущала невольный жар в местах, которые Лукас называл. Это не были поцелуи, но Наоко снова захихикала:

— Лу, прекрати! Вильям не поймет наши привычки!

Лукас улыбнулся, демонстрируя дивное сочетание задорных ямочек и заостренных, чуть более длинных, чем невольно ожидалось, а потому мгновенно привлекающих внимание клыков.

— Что ж, тогда будем вести себя, как люди.

Глава 337. Подарки

— И долго ты собираешься прятать от меня молодую жену? — Оливер навещал друга в его снятом с Колетт домике у моря. — Мы же с ней уже познакомились, а все тайком-тайком, — Оливер шутил, его изумрудные глаза светились.

Колетт, как и планировала, с удовольствием посещала местные курсы батика, иногда с содроганием вспоминая Лану. Колетт совсем не хотелось возвращаться в Город…

Работа Роберта не требовала присутствия в офисе, но обоим было жалко своей роскошной квартиры, а Роберт к тому же жаждал общения с сыном. Его сын Родрик, хотя и являлся полубогом или даже богом, Роберт в этом не разбирался, Город не покидал.

Роберт, глядя строго, положил тяжелую ладонь Оливеру на плечо.

— Прятать Колетт буду, пока ты не женишься по вашим обычаям. Я тебя видел в деле, и прости, но…

Оливер, ничуть не обидевшись, хмыкнул. Он вкратце делился с Робертом, в каких именно анамаорских вечеринках участвует, да и акция мести Кацуо говорила сама за себя, но рассказал также, что прохождение Церемонии означает абсолютную верность.

Роберт подозрительно добавил:

— Ты часом не следишь за Колетт невидимкой?

Оливер вынужден был признаться:

— Неа, не слежу. Но как-то раз случилось, что я взглянул и ушел.

Роберт не убирал руку, слегка нажимая на плечо Оливера.

— Узнаю, поколочу…

Оливер опять хмыкнул, он совершенно не собирался соблазнять Колетт, потому спокойно воспринимал выпады ревнивца. Роберт задумался:

— Знаешь, Юми рассталась со своим Ашем, конечно, ты знаешь… Я уже думаю, с Кацуо мы дали лишку.

— Нда, — Оливер наконец сам снял со своего плеча Робертову «карающую длань», устроившись удобнее на плетеном стуле, достаточно жестком. Как высший маг, Оливер сделал материю чуток помягче.

Роберт сказал:

— Сейчас Кацуо опекает Кэйли. Извиняться открыто я перед ним не стану, но когда богине надоест живая игрушка, я подумаю, чем бы его одарить.

Оливер согласился:

— Думай. Можешь на меня рассчитывать… Я тоже причастен более, чем.

Далее друзья принялись обсуждать прошедший концерт Оливера, причем сам он не находил слов, особенно для описания последовавшей за концертом вечеринки, выражаясь преимущественно междометиями с придыханием.

* * *

До поры Флавиан решил скрывать от Паолы всю глубину своего «падения», изливая ее в беседах с Тамико, да и что он мог предложить женщине рожденной в ином мире?

— Перевоплотись, потому что там я умираю без тебя!!!

Это звучало чрезвычайно эгоистично, по человеческим меркам пара встречалась совсем недолго, и Флав дико опасался, что чувства Паолы не столь глубоки, как его собственные.

Тамико отказалась читать личный дневник Паолы, а словам, произнесенным Паолой на публике Флав не доверял. Она могла просто хвастаться всем ради имиджа и сказки о красивой личной жизни.

Флавиан ничего не просил у Паолы и не требовал, но не мог не баловать свое сокровище. Как-то Паола сообщила, что хочет опять посидеть в кофейне, где они встретились впервые, полакомиться пирожными… Тотчас перед изумленной Паолой появилась целая ваза, полная всяких сладостей, Флавиан выглядел смущенным.

— Ой! — Паола удивилась. — Они настоящие?? Все мне?

— Конечно! Ты хочешь пирожные, кофейню или… меня?

Паола кокетливо улыбнулась:

— Все вместе и тебя особенно! И ты можешь так создать… что угодно?

Флавиан согласился:

— Многое, что я хорошо представляю… Я импровизирую.

Паола слегка прикусила пухлую нижнюю губу.

— Знаешь, мне хотелось бы покататься на мотоцикле. Ты их представляешь? Умеешь водить?

Флавиан стушевался:

— Пока нет, но к следующей встрече обещаю — покатаемся.

Чувствовать себя объектом поклонения было чрезвычайно приятно. Паола не понаслышке знала, как это бывает, от Камиллы, но сестра неизменно загадочно добавляла: «Правда, темную сторону Такео я люблю больше!» и развратно смеялась.

Паола пока не знала изнанку Флавиана, хотя тот и объявил себя проходимцем, и гадала, какой она может быть…

Глава 338. Драка из-за женщины

Общение Оливера с Флавианом прошло куда менее приятно.

Оливер иногда приходил в Город понаблюдать за красивыми девушками, правила игры с ними были совсем иными, чем с анамаорэ. Теперь Оливер отлично понимал Магнуса, некогда таскавшего его по мирам с целью подглядывать.

С каких-то пор в любимой Оливером компании красоток появилась новенькая с роскошной копной белоснежных волос, зацелованной солнцем кожей и огромными зелеными глазами под пушистыми ресницами.

Оливер не смог сходу понять, встречается эта девушка с кем-то или свободна, и решил выяснить это, наведавшись к ней в квартиру невидимкой. Оливеру почему-то жутко хотелось увидеть, как Паола расчесывает свои длиннющие пряди.

Предвкушая приятное зрелище, он только собирался подняться на верхний этаж дома, где располагалась квартира девушки, как ощутил удар.

Энергетический удар, абсолютно неожиданный, пришелся на солнечное сплетение, Оливер согнулся пополам. Он не успел опомниться, как был встряхнут за плечи, словно тряпичная кукла, и смог, наконец, увидеть напавшего.

Флавиан, с перекошенным от ярости лицом и налитыми ненавистью глазами намеревался уничтожить Оливера на месте!

К счастью, теперь Оливер являлся сыном Магнуса со способностями, теоретически превосходящими способности Флавиана, и вмиг очухавшись, Оливер отразил удар. Боль пронзила тело Флава.

Все это происходило незаметно для людей, но незамедлительно встревожило Лукаса.

Никогда еще его подданные не устраивали подобные разборки, и Лукас поспешил явиться на место, где артисты, потеряв всякий стыд и презрев заботу о презентабельности внешности, продолжали колошматить друг друга.

Объективно Оливер превосходил, но, изнеженный и чувствительный, он не любил и не умел сражаться. За Флавианом Лукас раньше также не замечал подобных интересов, однако сейчас Флав, вооруженный сокрушающим гневом, был реально опасен.

Обнаружив, что схватка происходит у квартиры Паолы, Лукас понял ее причину.

Артисты, уже окровавленные, Оливер не хотел уступать и прощать нападение, готовились к очередному заходу, когда Лукас, появившись невидимкой для людей, заморозил их обоих.

— Эйей, мне пока что оперативников в штате хватает! Что за разминка?

Флавиан нашелся первым и даже проявил непривычную почтительность:

— Приветствую, царевич! Оливер шел к моей женщине! Он совершенно потерял совесть, я не мог не остановить его!

Действительно, в последнее время Оливер упоминался в анамаорских СМИ как один из самых больших любителей удовольствий.

Лукас усмехнулся:

— Зачем было его бить?

Флавиан скривился:

— Иначе он не понял бы! К нему тянутся анамаорэ, что уж говорить о людях! — похоже, тут играла роль и профессиональная ревность к чужим успехам, и ревность, и драчливость разом вызвали в памяти Лукаса милый ем образ Тами. Удачный у нее выбор «сына», ничего не скажешь!

Лукас обратился к Оливеру, тот стоял ровно, самодовольно улыбаясь. Чувства Флавиана польстили ему.

— Оли, понимаешь, с Паолой встречается Флавиан, и тебе не стоит как-либо общаться с ней.

Оливер кивнул:

— Понял я, понял. Этот псих чуть не изодрал меня в клочья!

Лукас поспешил закончить:

— Все ясно. Пожалуйста, впредь выясняйте отношения подальше от людей, желательно у нас и на Арене. Расходимся.

Флавиан разозлился:

— Я никуда не пойду! Этот пусть проваливает, а я пойду к Паоле!

Лукас кивнул:

— Логично. Иди. Оливер, тут не прав ты, так что не заставляй меня больше отрываться от дел. Выясняй романтические связи заранее, чтобы не трогать чужое. Магнус знает их все, спрашивай у него.

Встряхнув темными волосами, Оливер удалился.

Флавиан кивнул царевичу и направился в лес, окружающий Город — ему дико хотелось побегать или полетать, чтобы сбросить остатки агрессии. Флавиан боялся, что явись он к Паоле прямо сейчас, задушит ее в объятиях, настолько страстным было его желание присвоить Паолу себе навсегда.

Глава 339. Царская Церемония

Накануне Церемонии чувства Эстеллы неожиданно для нее самой обострились, будто все тщательно скрываемое и подавляемое выплыло наружу.

Она ревновала. Ужасно ревновала к Тамико.

Магнус прошел с ней Церемонию, Флавиан публично объявил будущей матерью, а несравненный жених…

Эстелла боялась, что она сделала неверный выбор…

С общественно-политической точки зрения он был наилучшим, положение Эс становилось максимально высоким, да только не продешевила ли она? Возможно, истинное счастье Эстеллы было с мужчиной попроще, но беззаветно ее обожающим?

Лукас любил ее и делал для нее возможное и невозможное, но на заднем плане подспудно всегда маячила миниатюрная девушка с пушистыми волосами цвета меда…

На этом размышления Эстеллы обычно заканчивались, поскольку как Эс ни старалась, она не могла больше представить свою жизнь без Лукаса. Эстелла млела, когда он ставил ее на колени и заставлял выполнять самые нескромные желания под угрозой наказания.

Лукас не считал Эстеллу целомудренной, но находил ее притягательно сладкой, безумно сладкой. Наверное, ничего порочного, но греющего душу между ними не было бы, относись к ней Лукас иначе.

Эстелла надеялась, что в путешествии после Церемонии, когда Лукас наконец перестанет регулярно ходить на работу и постоянно общаться с Тамико, ситуация изменится, и их чувства расцветут.

Саму Тамико упрекнуть было не в чем — владея мужскими сердцами, свое сердце Тамико отдала Магу…

Эстелла совсем не боялась физических изменений, которые должны будут случиться с ее телом, и готова была пригласить много детей… когда-нибудь потом. Сейчас ей хотелось, чтобы Церемония свершилась как можно быстрее, но подготовка тянулась и тянулась, ибо анамаорэ чтили ритуалы.

Тамико в свое время поражала эта явная двойственность: безответственность в одних вопросах и полная строгость на грани жестокости в других.

* * *

Когда Лукас и Эстелла пришли к Марине одновременно с сияющими, будто обновленными лицами, Марина догадалась:

— Ооо, неужели вас и меня можно поздравить???

Свежеиспеченные муж и жена выдохнули:

— Можно!

Они забрали Марину у ее родителей и до поздней ночи пировали втроем, будучи теперь больше семьей, чем когда-либо.

Марина поинтересовалась:

— А в Свидетели вы кого взяли?

Ответ был предсказуем. Серьезность чувств и намерений Эстеллы подтвердила Тамико, а Лукас выбрал Максимилиана.

Лукас обещал:

— Когда переродишься, покажем тебе, как все произошло. Потерпи еще немножко!

Марина загрустила:

— Ну вот, теперь вы пропадете на невесть, сколько, и со мной останется только Тамико… А она сама будет без вас печальная…

Лукас не мог утешить Марину, логическими доводами выпив ее горесть до донышка, тем более, что реальная правда была слишком жестокой.

Тамико поняла, что не способна больше приходить в Зал и проводить дни бок о бок с копией Лукаса. Она скверно перенесла его одиночное путешествие, а теперь путешествовать вместе с ним отправлялась еще и ее лучшая подруга…

Тамико и Магнус пока не устраивали собственную постцеремониальную поездку, и Тамико рассудила, что лучший момент для нее наступает сейчас.

Лукас и Эс отправятся в свою сказку, а Тамико с Магом в другую, но одновременно.

Марине Тамико намеревалась присылать свою копию как ни в чем не бывало. Узнай об этом Марина, она почувствовала бы себя совсем скверно. Покинутой и никому не нужной.

Перемены в Главном Штабе, пусть и временные, несли угрозу череды проигрышей в войне. Правители на этом фоне собирались пригласить еще одного сына.

Флавиан, не желающий иметь копию Паолы, запросил зато копию Тамико для бесед. Она была предоставлена. Кроме того, Флавиан получил разрешение на посещение Города у Максимилиана, так как ни Магнус, ни Лукас пока что не могли пропускать Флавиана.

Глава 340. Невозможность отпустить

Ему необычайно шел черный цвет и причудливый крой со множеством разрезов, спрятанных за клепками или молниями. Под глухой тканью скрывалась чувственная нежная и горячая кожа, и сам Оливер был, словно порок за маской стыдливой невинности.

Анеля улыбалась и молча сносила его уходы. Только встряхивала волнистыми волосами и шла куда-нибудь веселиться, будто не Оливер пылко клялся пройти Церемонию именно с ней.

Беспокоился Оливер — хоровод упоительных лиц, вино рекой, флирт, танцы, секс. Невозможно было понять, легко ли даются Анеле беспечные поцелуи на прощание, или все они — совершенное притворство профессиональной актрисы.

Оливер пытался запереть себя дома, но шаловливые случайные подружки начинали атаковать его телепатическими сообщениями, и Оливер поддавался, не в силах им противостоять.

Увы, кокетливая игривая Нели ничем не напоминала его ревнивого друга Роберта, который говорил мало, куда больше не одобрял, чем разрешал, но если бы Анеля была такой же, ради их отношений Оливер пошел бы на все.

Впрочем, Оливер не знал, простил бы он какой-либо диктат женщине и мало задумывался над этим.

Он разрывался в попытках найти опору под ногами, а Нели не желала помочь ему, точно происходящее между ними было правильным. Будто она вполне одобряла их свободные отношения.

Пошли слухи о встречах Люции с Ашем. Аш, бывший парень Анели, резко возвысился за счет связи с Люцией, царевной и ее врагиней. Даже у Оливера из-за этого болело сердце, но сама Анеля упорно говорила, что ей все равно, и что эти оба для нее больше не существуют…

Любовная жизнь оказалась мукой, превратившись в попытки Оливера оправдаться, разбивающиеся о мнимое или реальное равнодушие Анели.

Анеля не гнала его, зато Оливер все сильнее боялся потерять ее. Ту, что покорила его жизнерадостностью.

Но вместо того, чтобы проводить время с Анелей, Оливер бежал на разгульные вечеринки или к Роберту, когда Роберт приглашал его в гости. Они обсуждали все, что угодно, помимо досадных отношений с Анелей, за что Оливер был чрезвычайно благодарен другу.

Боль становилась нестерпимой. Магнус уехал, с ним разрубить этот кошмарный узел было бы неизмеримо проще…

А так Оливеру предстояло справиться или справляться самому.

В один из вечеров Оливер прорыдал:

— Я так больше не могу! Зачем ты меня мучаешь?! Зачем ты такая холодная?! Жил бы я лучше обычным человеком!!!

Анеля убрала выбившийся локон за ухо. Она давно поняла, что не Оливер назовет ее женой, но оказывалась слишком слаба, чтобы отпустить возлюбленного совсем.

— Зачем ты драматизируешь? Я ничего не прошу… Не загоняйся, ты анамаорэ, у нас в крови свобода!

Она по обыкновению слегка пританцовывала, и Оливер с красными от слез глазами счел природное легкомыслие Анели издевательством.

— Да пойми ты! Я так больше не мо-гу! Ничего не просишь, ведешь себя так, что тебе якобы наплевать, я ощущаю себя последним мудаком! Тебе же не наплевать, я знаю!! Давай я уеду? Уеду совсем, а?!

Он пылко вскочил с ложа, на котором бессильно лежал и, оказавшись около Нели, схватил девушку за плечи.

Анеля отозвалась с печалью:

— Не надо. Пожалуйста… Ты мой родной… Я не хочу тебя терять…

Отпустив ее, Оливер мягко отстранился и тут же, развернувшись, выскочил прочь из комнаты.

Подальше в лес… Нет, к морю!! В волны…

Магнус запрещал ему серфинг в неуравновешенном состоянии, но Оливер жаждал просто посидеть на берегу, прийти в себя…

Отношения с безразлично-зависимой Анелей стали замкнутым кругом… Пыткой.

Оливер устраивал магическую завесу от любопытных глаз и ложился на песок, глядя в небо… Он захватывал пригоршни песка и сыпал себе на грудь как «противовес» от давящего, переполняющего его отчаяния.

Анеля подарила ему многое, но это не приносило счастья…

Отлежавшись, Оливер шел куда-нибудь. Иногда шел на работу, целители лечили, отчасти расходуя собственные ресурсы, потому служили по вдохновению, избегая жестких расписаний. Иногда он шел на вечеринку, иногда к Робу…

Сочинять музыку после подобных встрясок Оливер не мог совсем…

Бывало, что он возвращался домой, и если Анеля еще оставалась там, расспрашивал ее о делах и заботах, а после шел спать.

Оливер видел решение: окончательно посчитать Анелю исключительно родственницей и переехать в собственный дом. Но только Анеля упорно называла это предательством, быть может, в глубине души надеясь, что Оливер вновь станет таким, каким переродился ради нее.

Глава 341. Ревность и зависть

Жаркий влажный лес и рыдающая женщина в его объятиях… Лукас никогда не считал Эстеллу простой, но поразился и воодушевился, поскольку он любил трудные задачи, узнав, как много жена от него скрывает.

Эстелла терпеливо дождалась момента, когда все клятвы были принесены, чтобы припереть Лукаса к мысленной стенке.

Тут уже некуда стало бежать, некуда прятаться, в жизни в качестве анамаорэ оба стали неразрывно связаны друг с другом, и замалчивать ничего уже было нельзя.

Лукас провинился тем, что рассказывая про яркий тропический цветок, упомянул Тамико. Он сравнительно часто упоминал Тамико в невинных контекстах, и это не было странным, учитывая количество и качество их общения, но тут Эстелла взорвалась.

Ее прекрасное лицо побагровело от гнева, синие глаза метали молнии, из тирады Эстеллы Лукас узнал, что он любит одну лишь Тамико, а у мужа той Магнуса чудаковатые жизненные принципы, поэтому даже если Лукас и Тамико запрутся в его кабинете и займутся отвязным сексом, Магнус только пожмет плечами и улыбнется!

То говорила ревность в самой уродливой и разрушительной форме, потому Лукас просто слушал беспочвенные обвинения, не осаживая Эстеллу.

Он попытался дотронуться до нее, Эстелла отпрыгнула, будучи настолько взбудоражена, что чуть не споткнулась о наземные корни. Она понимала, что ведет себя крайне глупо, но больше не могла сдерживаться.

Лукас попробовал логические доводы:

— Роза, вот скажи, зачем мне было приносить клятвы богам? Тами по-твоему уже их нарушает, зачем еще и мне было впутываться?

Эстелла разъярилась:

— Не произноси при мне ее имя!!! — она чувствовала, что устыдится своих слов, когда остынет, но сейчас не могла иначе.

Лукас пошел на компромисс:

— Хорошо, Светлая, не буду, пока мы не вернемся в Анамаорию.

Он намеренно поставил границы. Сочинять, что он выкинет Тамико из своей жизни или уволит ее с работы, было кощунственно.

Эстеллу несло:

— А вернемся, вы опять будете вовсю трахаться! Вот давай, покажи мне типичный рабочий день!!!

Логические доводы потерпели неудачу, и Лукас, томно понизив голос, глядя на трясущуюся от возмущения жену, спросил:

— Хорошо… Какой антураж тебя интересует? Слова? Позы?

Он и правда мог сгенерировать что угодно, а мог подкинуть сцены из своего реально существовавшего прошлого. Эстелле оставалось лишь всецело доверять Лукасу, проверить правдивость она не могла.

Эстелла разрыдалась, и уже не мешала приблизившемуся Лукасу обнять себя, перенести с экскурсии в дом и бережно укачать.

Некогда Лукас сам слишком много прятал, и на его душе скопилось огромное бремя.

Общение с Тамико одним из главных уроков дало Лукасу желание иногда раскрываться, выпускать боль, и Лукас радовался, что Эс тоже избавляется от своей.

Эстелла держала мужа за руку и думала, что он может совсем ничего ей не объяснять… Церемония сказала все…

Лукас пошел на это не с кем-то, а с ней. Эстелла еще собиралась самодовольно щеголять статусом перед менее удачливыми сестрами, но тут их не было, ни перед кем не надо было притворяться, и временами Эстелла ощущала себя беззащитной…

Лукас вверил ей свою судьбу, но кто был Лу, и кто она?

Им предстояло столько пройти вместе и многому научиться…

Теперь Эстелла завидовала Тами, которая никогда не колебалась, смело и умело шествуя с Магнусом по дороге жизней…

Глава 342. Обычный вечер

Мимо проносились поля, леса и поселки, залитые огнями, Кацуо и Агнес проезжали мосты над реками, украшенные фонарями. Кацуо не представлял, куда везти свою спутницу и беззатейливо ехал вперед и вперед, как накануне шла Агнес, а доехав до границы, переступив которую было бы поздно возвращаться домой, развернулся.

Агнес сидела молча и улыбалась, прижавшись к Кацуо крепко-крепко, ему приятно мечталось, что это его любимая, хотя никаких серьезных планов Кацуо не строил, понимая иномирное происхождение брюнетки.

К его собственному удивлению, он нисколько не боялся свою пассажирку и не ждал от нее подвоха. На уровне ощущений эта девушка ничем не отличалась от человеческих девушек, что безумно интриговало.

Пошел снег, он особенно красиво смотрелся на одном из мостов, и Кацуо привез Агнес туда…

Пара стояла рядом и любовалась белыми хлопьями. Агнес выглядела так уютно, что бросив на нее несколько коротких взглядов и встретив одобрение в ее карих глазах, Кацуо мягко обнял Агнес и ощутил ее ответное объятие.

Снег все падал и падал, а они смотрели на замерзшую воду, прижавшись друг к другу, и Агнес думала, как хорошо согреваться не повышением температуры тела, а общением с близкими. Кацуо же вспоминал рассказ Кью на тему, как легко и просто тот начал жить с Алисой.

Не зная, чем еще развлечь чужую, но удивительно родную девушку, Кацуо поинтересовался:

— Какие у тебя дальнейшие планы?

Агнес довольно муркнула:

— Мне интересна ваша культура… Что-то особенное…

Особенной была сама их встреча, Кацуо предложил:

— Хочешь, поедем ко мне домой? Будем пить чай, смотреть телевизор, разговаривать… Обычный вечер… — ему и в голову не приходило подразумевать секс. Конечно, Кацуо не отказался бы, но он и так считал происходящее не вполне реальным.

Агнес уточнила:

— Покажешь мне, как ты живешь?

Кацуо кивнул:

— Ага… Только у меня не слишком убрано, если это тебя не смутит… Или придумаем что-то еще…

Агнес прикинула:

— Я хочу… И я могу все убрать,если ты покажешь, куда…

Странные намерения, странный разговор…

* * *

Агнес вела себя так, будто она постоянно жила с Кацуо, отвозила его мотоцикл в гараж, ходила в магазин за продуктами, а потом смотрела, как он разливает по бокалам вино…

Агнес позволила укутать себя в плед — один на двоих — и охотно сидела с Кацуо в обнимку, наблюдая телепередачи. Она ощущалась домашней ласковой кошкой, но Кацуо интриговало, как же закончится этот вечер.

Агнес просто растворится? Распрощается и уйдет? Они займутся сексом? Каков он, секс с такими?

Агнес прервала его мысли:

— Ты уже совсем дремлешь… Извини, что я так внезапно сбила твой распорядок дня…

Кацуо дернулся — он в самом деле начал засыпать, и это было дивно и неприятно, учитывая красоту Агнес…

Кэйли вылечила его страхи, его интимное здоровье пришло в норму, но Кацуо сейчас хотелось быть лишь гостеприимным хозяином… Неужели Агнес заколдовала его так же просто, как сменила свое одеяние?

И она даже пожелала прибраться в квартире — Кацуо поражался, как ловко вещи оказываются на назначаемых им местах…

Невольно подумалось, что будет, реши Агнес наоборот внушить ему страсть…

Голос Кацуо охрип.

— Нет, что ты… Извини… У меня был немного трудный день.

Агнес ответила ровно, будто гипнотизируя его:

— Да, пора спать… Я бы тоже хотела укутаться и уснуть…

Кацуо нахмурился:

— Уснуть со мной?

Агнес выглядела мило и трогательно.

— Да… Я никогда не спала с людьми… Интересно прочувствовать, как это…

Смысл происходящего ускользал от Кацуо. Он послушно перестелил белье, спросив:

— Ты хочешь спать под одним одеялом?

Агнес улыбнулась:

— Нет, под разными… Я просто свернусь с тобой рядом… — Агнес тотчас создала себе копию его одеяла размером поменьше.

Кацуо только присвистнул…

Теперь ему казалось, что он подопытный кролик для пытливого исследователя, но Кацуо понятия не имел, как на это повлиять. Тем более, что общество Агнес нисколько его не раздражало, а лишь будило нескромные желания, которые, как Кацуо убедился, гостья намеренно подавляла в нем! Почему Агнес не захотела смотреть, как живут люди, на примере какой-нибудь девушки, а не Кацуо?!

Когда они устроились рядом под одеялами, выключив свет, Агнес пояснила:

— Давай не будем все сразу? Я хочу узнать людей получше прежде, чем у нас случится… Если тебе не очень противно, давай ты будешь моим человеком?

Кацуо поинтересовался:

— Как это?

Агнес сказала:

— Ты мне нравишься, но я плохо представляю людей… Поучи меня…

Это звучало как форменное подстрекательство, и Кацуо не сдержался:

— На ночь у нас принято долго-долго целоваться. Если парень и девушка оказываются вместе в постели во всяком случае…

Агнес замялась, она не понимала, надо ли ей сменить тело под образец человеческого или остаться со своим, в одежде и под одеялом различия не были понятны, но вдруг поцелуи перешли бы… Стоило прежде спросить у Лукаса, потому Агнес ответила:

— Хорошо, но я не стану раскутываться. Так можно?

Кацуо улыбнулся — как он мог раньше бояться таких?

Они целовались долго-долго, с каждым соприкосновением в Кацуо словно входила энергия, рассеивая сон, и в какой-то момент Агнес, похоже, догадалась об этом эффекте, потому отстранилась:

— Это было таааак здорово! А теперь спать!

Кацуо по-прежнему не до конца верил в реальность происходящего, он совершенно машинально поставил будильник и подмигнул Агнес:

— Давай ты уснешь первой, а я посмотрю?

Агнес согласилась, она уснула вмиг, оставаясь такой же прекрасной, а когда Кацуо открыл глаза — будильник сработал — рядом никого не было…

Отсутствовало что-либо подтверждающее, что происходившее вчера ему не приснилось, кроме початой бутылки и пары использованных бокалов…

Неужели Роберт никак не желал оставить его в покое?!

Был всего один способ понять — спросить у богини.

Глава 343. Экскурсии

Кэйли ничего не спрашивала, сразу дав озадаченному Кацуо ответ:

— Да, ты действительно провел вечер и ночь с анамаорэ, это не алкогольные галлюцинации, не бойся, пил ты всего ничего, и Роберт вообще не имеет отношения к этой ситуации.

Голос богини звучал россыпью небесных колокольцев, закончив, она сладко улыбнулась, и Кацуо вдруг мысленно увидел, как кареглазая прекрасная девушка целует его спящего на прощание, будучи по-прежнему закутанной в свое одеяло, а затем растворяется, забирая утеплитель с собой… Плед мягко оказывается там, где обычно хранится… Все возвращается на круги своя.

Машинально Кацуо взъерошил волосы на затылке.

— Что же теперь делать?

Кэйли обнадежила:

— Думаю, она еще вернется. А нам с тобой пора за работу!

* * *

Лукас напутствовал Агнес:

— Завела себе человека? Забавно… — Лукас не стал добавлять: «Как бы он не завел тебя…»

Лукас предложил Агнес чашечку любимого ею чая, она не отказалась, и сейчас, уютно устроившись в кресле, наслаждалась напитком.

Кротко подняла глаза.

— Вот так вышло. Надеюсь, я ничего не нарушила?

Лукас приободрил:

— Если ты не рассказывала ему обо мне и моем статусе, то нет.

Агнес кивнула:

— Хорошо. Лукас, а может ты составишь брошюрку правил, что можно, а что нельзя? — она застенчиво прибавила: — Если это, конечно, не очень наглая просьба.

Лукас улыбнулся, показывая задорные ямочки.

— Нет, совсем не наглая. Отличная идея, контактов становится все больше… Я пришлю ее тебе завтра!

Нужно было задать нескромный вопрос, Агнес обдумывала слова:

— Все больше… Все теснее… Лукас, а когда я захочу уединиться с человеком… надо будет надеть человеческое тело-маску?

Лукас удивленно поднял брови.

— Зачем? Если он и так знает, что ты иная, не обязательно. Особенно, если ты нет-нет, а задумываешься о Церемонии. Пусть он сразу привыкает!

Лукас говорил просто и доброжелательно, Агнес расслабилась:

— Спасибо!

* * *

Лукас не упоминал Тамико при Эстелле, как и обещал, а сам продолжал с ней «перезваниваться», обмениваясь время от времени телепатическими сообщениями.

Тамико поделилась:

— О, я теперь наслаждаюсь. А то я уже начинала ненавидеть всех этих его детей и животных. В бытность оперативником его занятость была меньше! У нас чрезвычайно насыщенная программа!

Лукас полюбопытствовал:

— Экскурсии?

Тамико захохотала:

— Ой даааа… Такие экскурсии!!!

Лукас сказал:

— У нас тоже. Кстати, Макс открыл в себе целительский талант…

— Оооо, и как это было?

Оказалось, младший царевич как-то дурачась и играя во что-то с Маю, уложил Маю на кушетку и начал напевать целительское заклинание своим восхитительным голосом и передавая девушке энергию.

На удивление результат лечения превысил шуточный. Недолго думая, Макс отправился в больницу и попробовал полечить пациентов в присутствии опытных целителей.

Впечатлены были все!

Тамико обрадовалась:

— Класс! Поздравлю его! Теперь у него будет не только психотерапия, а комплексный подход!

Глава 344. Радость и слезы

Вечером Кацуо закупался продуктами и, повернув голову, увидел в отдалении… Нет, эти дивные локоны цвета воронова крыла не могли ему померещиться!

Агнес стояла среди полок, мягко сложив руки в замок и смотрела на него чуть исподлобья, застенчиво и скромно…

Кацуо ощутил, как расплывается в улыбке, и тут же закончив с выбором из двух пакетов, покатил тележку к девушке.

— Привет! Рад тебя видеть!

Карие глаза, глубокие и влажные, словно говорили: «Да, это я… Я хочу узнать тебя получше и надеюсь, что ты меня не обидишь.»

Но вслух Агнес лишь нежно и тихо поздоровалась.

Прошло четыре дня с их первой встречи. Кацуо поделился планами:

— Я собирался после магазина домой, приготовить ужин, посмотреть что-нибудь и спать. А что хочешь ты?

— Не знаю, — Агнес пожала плечиками. — Я хочу находиться с тобой. Все равно, где…

Это не было ни лукавством, ни кокетством, Кацуо улыбнулся:

— Хорошо, тогда столик в ресторане я забронирую на попозже… Сегодня его может не быть. Опять пойдем ко мне?

Агнес обрадовалась:

— Давай. Только больше не надо весь вечер смотреть телевизор. Я уже поняла, как он устроен. Давай поговорим о тебе!

Кацуо замешкался, последние события его жизни были не слишком удачными, но…

— Отлично! Ты и о себе что-нибудь расскажешь, да?

Агнес выучила правила, прописанные Лукасом, и чувствовала себя свободно:

— Расскажу! Ты так увлеченно выбирал еду…

Похоже, девушку из другого мира интересовало абсолютно все. Она напоминала любопытного ребенка, и последние остатки страха перед неведомым покинули Кацуо.

Он извинился перед Агнес и позвонил Кэйли, сказав, что Агнес пришла, богиня отнеслась с пониманием.

Предложив Кацуо заниматься спортом, Кэйли скорее хотела вернуть его, на тот момент находящегося в тяжелейшей депрессии, к жизни. Стимула всецело отдаваться гонкам и срывать крутые призы у Кацуо не было.

Таким образом, отпросившись у Кэйли, Кацуо вернулся к Агнес и, обняв ее, медленно покатил тележку вдоль полок, рассказывая все, что знал, о каждом продукте, привлекавшем внимание Агнес.

* * *

Отрешенный и мрачный. Эстелла давным-давно не видела Лукаса таким, как было, когда он перестраивал приоритеты, когда проверял и выбирал ее.

Эстелла встревожилась — что сейчас могло давать такие же реакции??

Терпения выждать, пока муж сам расскажет, у нее не нашлось, и она бережно прижалась к широкой и теплой спине, прильнула всем телом, обнимая Лукаса за плечи.

На ощупь горячий, но словно окаменевший…

— Лу… Поделись…

Извернувшись, Лукас пересадил Эстеллу так, что она оказалась у него на коленях — теперь Лукас мог видеть ее личико.

— Я проиграл, Роза… Потому что не замечал очевидного… Думал, Макс меня любит, а он уже достаточно давно…

— Ненавидит?

Лукас поморщился, а жена невольно залюбовалась его бровями — густыми, широкими, красиво изогнутыми и четко очерченными.

— Надеюсь, что нет… Завидует, ревнует… Испытывает неприязнь… Ему хочется быть старшим, но амбиций у него больше, чем стимулов что-то делать как главный…

Эс, словно кошка, потерлась о мужское тело.

— И что теперь?

— Я поговорил с ним. Показал, что в курсе его чувств… Он морально раздавлен… Так жалко… Ничего уже не вернуть, но если он одумается, я остановлюсь на этом…

Эстелла прижалась к Лукасу щекой.

— Я с тобой…

Он грустно поцеловал жену.

— Да, я знаю…

В конце-концов, Лукас был счастлив, что узнал неприятную новость сейчас, а не раньше, ведь сейчас его окружали те, в чьей любви Лукас не сомневался.

Макс плакал в одиночку. Маю не была присуща гордыня, и Макс не хотел впутывать свою невесту, объясняя ей, чем же задел его Лукас.

Его чувства оказывались совершенно естественными, но как же они отдалили некогда очень близких братьев!..

Глава 345. Важный Малявка

Марина понимала, что Флавиан не вернется.

Он никогда не любил ее да еще пользовался огромной популярностью у поклонниц, и хотя Тамико ответила уклончиво, Марина догадывалась, что Флав наверняка уже завел подружку.

Но лишив себя новых знакомств и впечатлений, подолгу оставаясь одна в заваливаемом снегом доме, Марина не могла не вспоминать былое, а в качестве отрады начинала фантазировать о Мареке.

Однажды, пытаясь воссоздать его уже достаточно расплывшийся в памяти образ, Марина услышала тихий смех. Дернулась от неожиданности, лежа на кровати.

А следом раздались телепатические слова, произносимые с улыбкой.

— Любуешься мной?

Марина испугалась, в голову полезли мысли, что Дамир настиг ее, когда поблизости нет никого из анамаорэ!

Собеседник успокоил ее:

— Да не бойся, не Дамир я, а Марек! Ты столько обо мне думаешь, что я не мог это не почувствовать!

Марина смутилась, ее щечки обильно залила краска, а Марек приободрил:

— Не стесняйся, я тоже о тебе часто думаю! Вот, держи!

Перед мысленным взором Марины возник его свежий портрет, совершенно живой, в том самом возрасте, что запросил Лукас.

Марина вовсю уставилась на красавца, но опасения ее не покидали:

— А как же ты со мной общаешься? Вдруг Дамир узнает и пресечет? Или твои старшие… Тебе так можно?

Марек очаровательно улыбнулся — улыбнулась и транслируемая им картинка — показав ямочки, просто ямочки, без характерных клыков Лу, и от этих ямочек у Марины быстро-быстро забилось сердце.

— Мне все можно. Я же царевич! Пусть пока маленький… Ох, запугали тебя Дамиром, а он совсем не настолько борзый, его ни разу не заставали за прослушиванием, но мы бдим на всякий случай. Да расслабься ты, я же проверил — рядом его нет!

Марина смутилась — совершенный красавец, да еще невероятно могущественный, запросто разговаривал с ней, и Марина почувствовала, что способна только глупо и счастливо улыбаться в ответ. Вероятно это было не то, что смогло бы заинтриговать взыскательного мужчину, но изобразить иное, да еще телепатически, она не умела.

Марека, похоже, ситуация нисколько не напрягала, и он взял инициативу на себя:

— Тебе одиноко и ты ждешь перерождения… Мне нет, мне не одиноко, но я не хочу, чтобы ты грустила, — Марек заразительно рассмеялся. — Я уважаю мнение Лу, а он мечтает, чтобы мы общались. У него хороший вкус, правда?

Марина согласилась:

— Ага.

Марек продолжал:

— И я подумал, зачем позже, если можно сейчас. Тебе нравится моя компания?

Марина, снова хихикая, повторила:

— Угу. Кстати, если я так же мысленно обращусь к Лукасу и спрошу, ты это или нет, он ответит?

Ее взор порадовала белоснежная улыбка.

— Спроси! Да не Дамир я! Ты убедишься. Дамир уже кучу всего о твоем мире знает, а я нет… Пока брат не вернулся, а ты человек, хочу восполнить пробел в своих знаниях. Если, конечно, тебе интересно и не сложно… А то в теле меня еще не скоро пустят путешествовать по мирам… Я и выгляжу сильно моложе!

Марина знала это и попросила:

— А покажи, как!

Марек помотал черноволосой головой.

— Неее. Иначе из-за человеческих привычек не станешь воспринимать меня всерьез! Важный малявка! — он опять расхохотался, и Марина передумала обижаться.

В конце концов, Марек не пытался оскорбить ее происхождение, а просто указал на существующий стереотип.

Марина сосредоточилась:

— Ладно. Все равно я потом тебя увижу! Сейчас поверю тебе на слово. Спрашивай!

Ее застенчивость ушла, беседуя с юным царевичем, Марина ощущала себя довольной и воодушевленной.

Глава 346. Суженая

К сожалению обоих, их отпуск подходил к концу.

Нежно обнимая свою зацелованную солнцем, будто искупавшуюся в золотистых искорках жену, чей цвет глаз напоминал цвет сгущающихся сумерек, Роберт ворковал:

— Увы, Котена… Еще полмесяца, ну максимум месяц… Я Родрика давно не видел, а еще Сайра, мать ее, жаждет что-то обсудить и дистанционно ни в какую! Наверняка в рекламу опять заманить хочет!

Благодаря затее Сайри снять рекламные фото, пара и познакомилась, Колетт шумно вздохнула:

— А отказаться никак?

Роберт тоже вздохнул:

— Я бы отказался, да она же не говорит, что предлагает! Хитрая!

В конце концов, возвращаться все равно пришлось бы, и Колетт рассудила:

— Тогда еще полмесяца и поедем… И будем плавать только в бассейне…

Оба грустили, но иных вариантов, кроме как жить в Городе и периодически ездить на юг, у пары не было.

Кроме того, Роберт более не считал нужным скрывать их отношения от родителей Колетт и убедил Колетт, что с ним она может ничего не бояться. Даже отлучения от дома.

Он сказал:

— Не знаю, кого они себе в зятья прочили, но у них мало шансов невзлюбить меня!

Любящий, заботливый, обеспеченный и чрезвычайно привлекательный внешне, Роберт был абсолютно уверен в себе.

* * *

Оливеру не рекомендовали пересекаться с Паолой, но образ платиновой блондинки не шел у него из головы.

Лелея надежду столкнуться с девушкой «случайно», страждущий Оливер прочесывал улицы Города и однажды увидел…

Со спины незнакомка была похожа на вожделенную Паолу, но Оливер по ауре понял — это не она… Не она, какая-то другая, соблазнительно красивая…

Ведомый инстинктом охотника, он только собирался догнать и заговорить с незнакомкой, как вдруг внезапно, нелогично, неожиданно болезненно, шокирующе ощутил, что в этот самый момент кто-то может точно так же начать заигрывать с Анелей… Его маленькой терпеливой кокеткой, улыбчивой, внешне беззаботной…

Нели войдет в свежие отношения танцующей походкой, очарует, завладеет чьей-то душой… И этот кто-то запретит ей… Нет, не видеть Оливера, но трогать. Целовать… Заниматься с ним любовью… Вдыхать аромат его каштановых волос…

Оливер пулей полетел обратно, в свой новый мир. Анеля находилась на работе, репетировала танец. Мысленное сообщение Оливера как можно скорее прийти домой заставило ее сердце биться испуганной пташкой. Оливер умолял поговорить о чем-то важном…

Гадать ей не хотелось, было слишком тяжело. Анеля максимально спокойно довела рабочие обязанности до конца, но добираясь домой, вновь начала нервничать…

Происходившее дальше было дивно. Странно. Пугающе… Прекрасно…

Сад благоухал ее любимыми ароматами, стол украшали обожаемые яства, полумрак рассеивали магические огоньки… Звучала музыка, сочиненная Оливером для нее…

Анеля видела все это, отмечала, но смотрела лишь в изумрудные глаза Оливера с огромными зрачками.

— Нели… Давай… Пойдем к Правителям и скажем, что мы готовы?

Тело отказалось ее слушаться. Анеля, вся дрожа, медленно осела в его руки. Сильные, сразу же подхватившие ее, едва она начала падать…

Нежность ощущалась так остро, словно не было никаких бесконечных гулянок, только полное понимание и безумная страсть между ними… Всегда…

— Я уже все. Готов. Точно… Не могу без тебя… Бывшее — пустое. Только ты настоящая…

Жарко и бессвязно Оливер продолжал шептать, срываясь на возгласы, и Нели знала, что на это ответить…

Почти невозможный вариант, она готовилась к иному финалу…

— Да… Мы пойдем и мы скажем… Когда пройдет полгода от сегодня… А пока будем жить, словно уже все прошли…

Голубые глаза Анели смотрели серьезно.

Оливер понимал, зачем ждать… Он не хотел ждать, но… Полгода оказывались столь малы перед лицом вечности.

Похоть была вечной, и вечной была любовь, и любовь цвела сильнее. Он мог сколько угодно менять подруг, только Нели была больше, чем подруга.

Суженая.

Глава 347. Причина задержки

Стараниями Алисы Кью начал довольно уверенно стоять на коньках и даже двигаться, но неугомонная Алиса придумала новую забаву — катание с гор, да повыше, да покруче!

Перед тем, как отправиться на мороз испытывать тела на прочность, Алиса учинила Кью допрос, глядя ласково:

— А как ты относишься к принцессам?

Это была разводка и проверка? Кью бодро ответил:

— Если они такие, как ты, то прекрасно!

Алиса смущенно захихикала:

— Я не принцесса, я пацанка! А девушки утонченные, нежные, деликатные?

Кью слегка округлил глаза.

— Какая ты еще пацанка? С такими-то волосами!

Волосы у Алисы были много ниже талии, густые и настолько гладкие, что на солнце испускали блики.

Алиса решила не тянуть:

— В город скоро приезжает моя старшая сестра, мы внешне похожи, а характерами совсем разные. Хочу, чтобы вы подружились, но… не больше! — она грозно сдвинула светлые бровки.

Новость не вызвала у Кью энтузиазма:

— Аааа, так вот из-за чего сыр-бор…Ты только не обижайся, я не против твоей сестры, но если в Город приедет хоть двадцать принцесс, мне будет все равно. Я свою уже нашел.

Лиса, легкая и позитивная, неустанно расцвечивала несколько ворчливую жизнь Кью яркими красками и устраивала его полностью.

Алиса сияя, подтянулась на цыпочках, Кью был высок, и благодарно потерлась носиком о его нос.

Кью осведомился:

— Слушай, а мы на горе ее встретим что ли? Или ты просто заранее говоришь?

Алиса потянула его за руку.

— Заранее говорю! Гора и принцесса, ты что! Она домой сюда придет потом чай пить! Когда ты захочешь. Давай пойдем, а то все проспим, темно станет!

Кью послушно отправился в прихожую — Алиса заряжала его бодростью, но о девичьем здоровье должен бы думать он: непоседа то оставалась без теплых варежек, то забывала обмотаться шарфом.

* * *

Сонный, трогательный и такой любимый, Колетт расплылась в улыбке, войдя в их спальню.

Колетт встала раньше и уже успела привести себя в порядок, а также облачиться в шелковый халатик, изумительно подчеркивающий ее стройную фигуру. Присела на край постели рядом с Робертом, протянула ручку и мягко провела, очерчивая контуры его тела.

Роберт отозвался:

— С добрым утром, Котена!

Фиалковые глаза Колетт лучились счастьем.

— Знаешь… Я…

— Роберт вопросительно поднял бровь, не замечая, что сам расплывается в улыбке, открытой и безмятежной.

— Узнала причину задержки, да?

Колетт благодарно кивнула.

— Да… Я да.

Роберт просиял:

— Наконец-то! Ты не представляешь, как я счастлив! Иди сюда!

Колетт послушно нырнула в его объятия, позволяя целовать и гладить себя и проделывая то же в ответ.

— Я так об этом мечтала…

— Ох, — Роберт улыбнулся. — А кого ты хочешь?

Колетт не раздумывала ни секунды:

— Мальчика! Похожего на тебя!

Роберт притворно возмутился:

— Вооот, уже хочешь сменить меня на маленького мужчинку!

Колетт шутливо шлепнула по его обнаженной коже.

— Брось! А ты кого хочешь?

Ответ прозвучал так, чтобы явно поддразнить Колетт:

— Деееевочку! А давай, спросим у Кэйли, кто у нас?

Колетт нахмурилась:

— Нет… И знаешь… Меня тревожат две вещи… Первая — токсикоз… Сейчас сменим климат, и начнется! А вторая, — Колетт смутилась, — я глупая, да? Я стану толстой и подурнею!

Роберт поспешил рассеять ее страхи:

— Во-первых, токсикоза у тебя не будет. Точно. Это я спрашивал у Кэйли заранее, — Колетт посмотрела изумленно, Роберт невозмутимо продолжал: — Во-вторых, поправься ты на тридцать кило, на мои чувства это не повлияет. В-третьих, ты не растолстеешь, поскольку абсолютно здорова, а за питанием я послежу, — теперь Роберт не улыбался. Колетт поняла, что он все продумал заранее и потому был совершенно спокоен. — А в-четвертых, ехать нам в самом деле нежелательно, поживем тут до второго триместра, как раз наступит лето, да?

Колетт опять удивилась:

— Эм… Так ты знаешь о ней больше, чем я?! — Колетт имела в виду беременность, и Роберт довольно улыбнулся:

— Какой срок?

Она пожала плечиками:

— Пока не знаю, надо записаться… Недели четыре-пять.

Роберт погладил ее живот.

— К Сайри придется на пару дней отлучиться… Разберусь, что ей там зудит… У тебя сестра не переродилась еще?

Колетт подтвердила:

— Нет… Вот-вот собирается и боится очень…

Роберт планировал:

— Ты бы ее попросила эти пару дней с тобой побыть… Сможет? Если совсем никак, я извернусь и не поеду…

Он был такой… настоящий, Колетт ощутила прилив нежности и бесконечной гордости…

Принадлежать ему… Сливаться… Рожать детей… Много…

— Не беспокойся, срок совсем маленький! Если токсикоза точно не будет, я даже ничего и не почувствую, все, как обычно… Справлюсь!

Роберт мягко настаивал:

— Все равно Эрин спроси… Тааак, — он задумчиво потер лоб, — надо что-нибудь поесть, и я начну искать клинику.

Колетт отозвалась:

— Ага… А как ты будешь искать?

— По сайтам посмотрю… А если еще надежнее, можно сказать Оли, он походит по всем и посканирует мысли клиенток… Кстати! Он же тоже увидит, кто у нас!

Колетт вздохнула:

— Ладно. Пусть он посмотрит и скажет. И пусть поищет, я хочу быть уверенной!

Роберт заверил:

— Ни о чем не беспокойся! Я тебя люблю. И его, — Роберт погладил совершенно плоский живот жены, — тоже!

Глава 348. Чулочки

Отъезд Лукаса не стал для Агнес, как и для Флавиана, предлогом приостановить развитие романтических отношений каждого с людьми. Оба всего лишь нашли другого царевича и обращались к нему.

Кацуо и безумно волнующая его кареглазая женщина чинно прогуливались по парку, они еще не продвинулись дальше поцелуев и поглаживаний. Агнес, сама не зная, почему, не хотела торопить события.

Она носила кожу, вдохновившись предпочтениями Кацуо, длинный плащ, и Кацуо разволновался:

— Тебе не холодно? Точно? Дай-ка руку.

Агнес протянула ему узкую ладошку без перчатки, теплую-теплую, но Кацуо не успокоился:

— Плащ выглядит тонким. Что ты под него надела?

Агнес, ничего не подозревая, ослабила застежки, позволяя полам распахнуться…

Высокие ботфорты переходили в кокетливо выглядывающие из-под них плотные чулки, выше — у Кацуо громко застучало сердце, и кровь прилила к без того румяным щекам — бедра, белоснежные, гладкие были обнажены…

Агнес носила кожаные шорты-комбинезон, под который выбрала джемпер из того же материала, что чулочки…

Увидев реакцию Кацуо, ойкнула:

— Ты… Ты же совершенно…

Кацуо стоял, не в силах отвести взгляд от манящих бедер, наконец, разомкнул губы:

— Прости меня за наглость… Ты даже не представляешь, как я тебя хочу!!!

Агнес представляла, очень хорошо представляла, но смутилась и закуталась. Это не помогло, глаза Кацуо горели страстью.

— Специально меня мучаешь, дразнишь… То спим вместе, то эти чулочки… — тут он словно очнулся: — В таком виде категорически нельзя выходить на мороз! Простудишься!!

Агнес занималась дизайном одежды, такие наряды вряд ли могли столь сильно пленить кого-то у анамаорэ, привычных к разным образам, но человек трепетал, млел и таял…

Агнес улыбнулась и его заботливости, и собственной над ним власти, ибо Кацуо мужественностью и открытостью чрезвычайно импонировал ей, высокородной.

— У меня прекрасная терморегуляция, я меняю температуру тела по желанию…

Кацуо плохо владел собой:

— Так хочется дотронуться… Согреть… Поцеловать… Не позволишь? Агнес, если ты думаешь нам просто дружить, скажи сразу… Я пойму… Попытаюсь…

Агнес загадочно посмотрела на него из-под длинных ресниц, а затем Кацуо обнаружил вдруг, что находится в собственной прихожей…

Горячо прошептал:

— Так ты… не против?

Агнес кивнула. Раньше они успели познакомиться лучше, и Агнес надеялась, что Кацуо испытывает не просто вожделение, что влюблен в ее душу…

Любовники остались в прихожей, не имея ни сил, ни желания куда-то идти. Агнес оказалась настолько компактной, что Кацуо просто держал ее на руках, используя стену в качестве опоры.

Наверное, Агнес специально уменьшилась, гадать об этом сейчас Кацуо абсолютно не хотелось.

Глава 349. Тяжелая просьба

Они выбрали задний ряд полупустого кинотеатра. На экране, отбрасывающем серо-голубые блики, демонстрировали фантастический фильм, и Паола замечталась:

— Вот бы ты остался у нас… насовсем…

Пара встречалась достаточно долго, наступало время для принятия решения, кто они и что у них… Просто безудержное веселье без обязательств или больше и серьезнее? Флавиан давно решил все для себя, но его личного мнения оказывалось недостаточно, им непременно стоило поговорить… Обсудить все. Взвесить…

Флавиан нахмурился:

— Нет, Поли, я у вас не могу… А вот ты к нам… как?

Паола внутренне сжалась, не вполне осознавая, нравится ли ей идея, но что-то холодное, неумолимо давя, легло на ее сердце.

Флавиан мягко заметил:

— Уже пора что-то решить… Давай пойдем домой?

По обыкновению анамаорэ, он создал им отдельное пространство для встреч. Паола не желала ждать там его возвращений, но когда Флавиан был с ней, считала это место их домом.

Изображать несуществующий интерес к фильму стало бесполезно, Паола кивнула:

— Да, пойдем…

Перемещение произошло моментально, и вот они, сидя на диване, внимательно глядели друг на друга. Флавиан заговорил первым:

— Я люблю тебя и хочу быть вместе всегда, — раньше он делал признания полушутя, а сейчас сказанное прозвучало со всей серьезностью, не оставляя разночтений. Произнес и уставился на Паолу огромными, чуть раскосыми и абсолютно не человеческими глазами.

Флавиан был красив, пугающе красив строгостью и правильностью гармонично сочетающихся черт, он выглядел слегка сурово, и Паола, молча рассматривая его, поразилась, как же она сразу не распознала его иную природу!

Она отвела взгляд. Нужно было что-то ответить, и Паола боялась, ощущая каждое свое слово записанным в вечность. Флав не рассказывал ей об особенностях памяти своей расы, Паола почувствовала их инстинктивно.

Флавиан помрачнел, конечно, он воспринял девичью нерешительность однозначно, приписав ее совсем не стыдливости…

Еще пара мгновений, и Паола оказалась бы в собственной квартире. Флавиану было легче оставить Паолу совсем, похоронить свои чувства, как долгое время удавалось сдерживать любовь к Тамико. Флавиан знал, что сам справился бы до конца, не прояви Тамико активность и настойчивость…

Но Паола разомкнула перламутровые губы, ей предстояло признаться впервые, и выдохнула:

— Я тоже… Я тоже очень тебя люблю…

Земля, начавшая стремительно уходить из-под его ног, резко и необратимо обрела вдруг устойчивость. Флавиан шумно вздохнул. Он был великолепным актером… и никаким оперативником, чуть не потеряв всего себя в томительно тянущиеся секунды, жизнь же оперативников состояла из череды встрясок. Флав невольно позавидовал Магнусу — Маг завершил карьеру не из-за утраты мужества, а когда остро заинтересовался другими областями бытия…

— И… Ты согласна стать такой же, как я?

Паола кокетливо улыбнулась:

— Что для этого нужно? Ты меня укусишь?

— Нет, — горькая складка пролегла между широких бровей Флава, — но придется… пройти операцию.

Паола непроизвольно дернулась, личико ее, смуглое от загара, резко побледнело.

— Операцию… Нет… Я не могу…

Флавиан онемел:

— Не можешь? Но это не больно… Совсем, — он не лгал, а Паола уже отвернулась, чтобы обреченно сказать:

— Ты не представляешь, через что мне уже пришлось пройти… Не могу… Не хочу больше операций!! — ее нижняя губка задрожала, Паола вот-вот расплакалась бы, Флавиан взял ее ладони в свои.

— Расскажи мне… Пожалуйста…

Похоже, одна мысль о пережитом лишала Паолу сил, она упорно помотала светлой головой.

— Нет…

Глава 350. Отговорка

Флавиан не мог мыслить адекватно, находясь во власти собственных эмоций, чрезмерно сильных, он отвернулся и закрыл лицо руками, боясь, что сам заплачет:

— Значит, не любишь…

Паола ответила тихо:

— Люблю… Но все это слишком больно…

Флавиан посмотрел зло.

— Если ты станешь такой же, как я, ты больше не будешь болеть! Никогда! Всегда останешься здоровой, красивой и внешне юной!! И если ты отказываешься, не хочешь назвать причину, значит, ты меня не любишь!!

Паола не понимала, что сделать с этой внезапной вспышкой гнева. Они неизменно общались мило и непринужденно. Разворачивающаяся ссора оказалась первой и грозила стать последней, Паола пролепетала:

— Погоди… Не надо меня обвинять… Я просто не готова говорить об этом сейчас!

Флавиан впился в нее янтарными глазами, жестокими, яростными, он весь был крайность, то вымораживающий холод, то иссушающий жар.

— А когда будешь готова?

Паола заморгала, темная, неизведанная сторона нрава Флавиана внушала ей ужас. И все же Паола ощутила, что способна открыть эту дверь.

— Я… Очень тяжело болела… Перенесла много операций… Не хочу вспоминать…

До Флавиана, наконец, дошел смысл ее слов.

— Хех… Прости меня, ладно? Это такая операция… Совсем и не операция… Просто нужно острое желание измениться…

Паола немного расслабилась и заинтересовалась:

— И я сразу стану всемогущественной? Больше ничего не изменится?

Флавиан снова вынужден был огорчить ее:

— Нет… Родишься заново… Младенцем. Будешь быстро-быстро расти…

По тому, как расширились зеленые глаза Паолы, он понял, что выдал что-то не то. Она пискнула:

— Так это не операция… Это…

Флавиан замолчал. Он совершенно не представлял, как ему теперь выкрутиться, и как назло, все, у кого мог спросить совет, отправились путешествовать!!

Не в обычаях анамаорэ было отвлекать уехавших, но у Флавиана не осталось иного выбора. Он позвал Тамико, вложив в призыв весь жар своей души:

— Маам! Я сейчас сказал Паоле, что для перерождения ей придется стать младенцем, и она в ужасе! Полном ужасе!

Тамико в момент обращения мирно пьющая коктейль на пляже, всполошилась:

— Я с тобой, мой хороший!

— Я не знаю, как ее успокоить и не соврать!!!

Тамико тут же сориентировалась. Магнус, присутствовавший рядом, в свою очередь с одобрением смотрел на жену.

— Повторяй за мной: «Это не смерть, поскольку ты совсем ничего не забудешь. И очень скоро ты сможешь навещать сестер и родителей. Это просто как стажировка или поездка на учебу на пару лет и возвращение с новыми знаниями!»

Паола выслушала Флавиана на удивление спокойно.

— Чем докажешь?

Тамико снова велела повторять за ней:

— К тебе приедет моя мама и все расскажет. Она тоже когда-то была человеком. Ответит на любые твои вопросы.

Паола засомневалась.

— Мама всегда на стороне сына, — сейчас она не выглядела любящей, скорее крайне напуганной и потому разозлившейся. — Кто еще может доказать мне, что это не смерть?!

Ответ ошарашил Паолу.

— Есть один мужчина. Но учти, после того, как ты услышишь его имя, твоя жизнь никогда не будет прежней… И если после его объяснений ты не захочешь измениться, то забудешь меня и все, что у нас было, полностью!

Паола озадачилась. Не-человек решил за нее все, от и до. С другой стороны, его предложение впечатляло логичностью… Наверное, этим существам нежелательно было раскрывать свою сущность, и не заяви Флавиан прямо еще при знакомстве, что не человек, Паола не распознала бы это, продолжая догадываться, но успокаивая себя обманом…

Такие же ощущения возникали, когда Паола встречалась с… Она вскинула подбородок.

— Этот мужчина — Лукас?

— Да.

Теперь печальный-печальный, Флавиан, молча хороня свою любовь, изумился, почувствовав, как эта столь далекая и невыносимо желанная человеческая женщина вдруг обняла его. Обняла и призналась:

— Я догадывалась. Хорошо, с ним я поговорю… Прости, что я всего боюсь… Я тебя люблю, — последнее было сказано тихо-тихо, и Флав мысленно поблагодарил далекую Тамико.

Царевич неведомого народа не вызывал у Паолы страха, он всегда заботился о ней, хотя Паола уже сильно болела и особенно ценила внимание, а потом нашел другую сиделку, относившуюся к ней с не меньшим почтением — Станислава.

Знакомя их, отец Паолы сказал, что черноволосый молодой человек — врач, специализирующийся на необычных заболеваниях. Романтический окрас их знакомство приобрело благодаря самой Паоле, но теперь картина вырисовывалась под иным углом. Паола не могла досконально понять, под каким, и хотела разобраться.

Глава 351. Девушка с характером

— Она из того сорта девушек, которые на все имеют собственное мнение, и боюсь, это мнение может тебе не понравиться.

Новенький целитель, голубоглазый блондин с радикально короткими для эльфа волосами невольно напоминал Оливеру друга, и Оливер симпатизировал ему, заодно рассказывая о сотрудниках.

— Да ладно, неужели она такая крутая? Высокородность и впрямь сделала ее снобкой?

Обсуждали Жизель, интимные отношения с которой закончились плачевно для самооценки Оливера.

— Видимо да, просто так в руки она не дается, а давшись, легко сбегает.

Арман улыбнулся.

— Не только красивая, но и умная, что ж, это хорошо!

Оливер подмигнул:

— Надумал ее охмурить?

Арман сделал круглые глаза.

— Что ты! Просто интересуюсь коллегами. Нечасто информация о верхах падает прямо из первых рук.

Оливер присутствовал в тот грандиозный момент, когда царевич Максимилиан, собрав консилиум лекарей, решил испытать собственные силы. Забавно было видеть, как он в чем-то уступает подданным, хотя проверка и прошла блестяще. Оливер являлся сыном бывшего царевича, это давало допуск ко многим тайнам, но самые сливки информации были все равно ему недоступны.

Обычно Оливер не переживал об этом, но тут, словно заразившись чужими амбициями, задумался. Он не собирался повышать свой статус за счет Церемонии, а следовательно, стоило проявлять себя так, чтобы в будущем оказаться наследником действующей царской крови.

Впрочем, Оливер не был честолюбив настолько, чтобы методично следовать плану. Скорее, он хотел реализоваться по полной: как композитор, целитель и — в памяти всплыло улыбающееся личико Анели — как искусный и преданный любовник.

* * *

Поздравляя свежеиспеченную мать, Оливер объявил:

— Или у вас мальчик, или я не анамаорэ. По его телу пока сложно понять, я испробовал другие методы…

Роберт недоверчиво покосился:

— Какие еще другие? Ты не пугай уж…

— Не-не-не, — Оливер замахал руками. — Я просто с ним пообщался. Телепатически. Зачетный пацан.

Роберт улыбнулся, однако, поправил сухо:

— Уважительнее о нашем сыне! — а когда родители остались наедине, поддразнил счастливую сияющую возлюбленную: — А я деееевочку хотел! — но видно было, что он шутит.

Оливер согласился исследовать клиники, вопрос о выборе ведущего беременность больше не стоял на повестке, и Колетт поинтересовалась:

— Врач не догадается, что мы бессмертные?

Роберт объяснил:

— Нет. А как? Мы по всем параметрам люди, просто идеально здоровые.

— А… он?

Роберт положил большую ладонь на живот Колетт, все еще идеально плоский.

— Он тоже. А вот с подружкой ему потом придется помудрить. Либо к Кэйли обратиться, либо жениться на такой, как Оли…

Колетт опечалилась:

— И мы его больше не увидим…

Роберт возразил:

— Ну, Оли-то мы свободно видим. Чего сейчас думать, придет время, разберемся!

Колетт часто хотелось спать, ее гастрономические пристрастия неожиданно резко изменились, хотя токсикоза не было, и Роберт охотно и с радостью исполнял любые ее капризы, приговаривая: «Спи, набирайся сил!» или «Вот тебе ягодка, скушай». Он не имел возможности контролировать процесс появления на свет своего первого сына, тот возник из ничего, словно существовал всегда. Беременность горячо любимой человеческой женщины, не богини, давала Роберту отличную возможность реализоваться в нежности!

Правда, висела нерешенная проблема: Роберт обещал отвезти Юми к психологу в другой город. Терапия наверняка состояла из нескольких сеансов, и не было никого, на кого Роберт мог бы переложить обязанность.

Глава 352. Зависимость

— Мааагнус! — посыл Тамико, обращенный к мужу, был преисполнен отчаяния. — Это когда-нибудь кончится?!

Взгляд зеленых с янтарными вкраплениями глаз налился болью.

— Что-то с Лукасом?

— Да! — Тамико стиснула хрупкие изящные пальцы в замок так, что ее аккуратные ногти впились в кожу. — Ему плохо, так плохо, что я не могу сидеть тут и ждать, пока он умрет! — последнее слово Тамико выкрикнула срывающимся голосом.

Контролируя ее запал, Магнус не поддался панике, отвечая преувеличенно спокойно:

— Он с кем-то подрался? Что с Эстеллой?

Это немного отрезвило Тамико.

— Да ни с кем он не дрался. С Эс все в порядке, она не знает ничего даже… Лукас меня любит… Очень любит и совсем без меня не может… А они выбрались на какой-то особенно романтичный курорт, там играют всякие песни, его и перемкнуло…

— Ясно, — красивое, с высокими гордыми скулами лицо Магнуса посуровело. — Тами, ты теперь моя жена, и послушай-ка, что я скажу.

Сердечко затрепетало — Магнус, обычно свободолюбивый и ласковый, редко проявлял собственнические инстинкты или озвучивал законные права, и каждый раз, когда это случалось, Тамико словно било током от новизны чувств. Она обожала принадлежать…

Покорно подняла карие глаза.

— Слушаю…

Рассказывая, Магнус мягко гладил свою ненаглядную по волосам.

— Знаешь, Лукас мог бы разлюбить тебя совсем, это не сказалось бы на вашей работе… Должность Советницы не требует настолько тесного единения душ, как у вас… Но он не хочет. Ему нравится болеть тобой, ему тешит кровь твоя недоступность и запретность эмоций. Приятны именно условия, создавшиеся у нас!..

Тамико встряла:

— Только не надо сочинять, что ему нравится протест, а любви нет вовсе!

Магнус улыбнулся — он высоко ценил умение жены делать логические выводы.

— Я это не говорю. Любовь есть, настоящая, великая любовь, но это и мешающий фактор. Ты для него словно наркотик, понимаешь? Вы ненадолго расстались — и что? Его ломает, как обыкновенного наркомана. Что будет, когда ты впрыснешь новую дозу? Он подсядет еще сильнее. А что в итоге, Тами?

— Не знаю, — Тамико растерялась. — Ему плохо, и я хочу ему помочь…

— Понимаю, солнышко, — Магнус поцеловал жену в чуть курносый нос, — иди сюда, дай я тебя обниму.

Тамико послушалась, а Магнус продолжал:

— Мы говорим, что совместная жизнь после Церемонии длится вечность. А сколько она длится на самом деле?

Тамико бойко отрапортовала:

— Пока каждый из участников хочет быть анамаорэ. Если перестает быть анамаорэ, их дети вольны остаться у живого родителя или выбрать себе пару новых.

Магнус улыбнулся, он обожал улыбаться, в этот раз его улыбка лучилась торжеством.

— Вооот. И у Лукаса хватит смелости, отчаянности и воли бросить все. Он достаточно романтичен и откажется от правления ради любви, если ты продолжишь подкидывать дровишки в костер! Ладно, чувства Эстеллы… А сама-то ты готова потерять Лукаса совсем? Он почти все забудет, станет иначе выглядеть, одним словом — умрет. Необратимо.

— Нееет! — Тамико испугалась, но тут же добавила: — А ты манипулятор, милый!!

Магнус опять улыбнулся, теперь гордо, но печально.

— Я же оперативник. Один из лучших. Но тут не партия, а наши жизни. Доводи уж свой проект до конца. Ты свела их с Эс, довела их до Церемонии, но это не конец в нашей ситуации. Пусть Лукас привыкает к своей жене, она не одна из девиц, которых он бросал без счета в поисках удовольствия. Эстелла — объективная реальность, Лукас дал клятвы, и с ней нужно считаться!..

Тамико буркнула:

— Угу…

Магнус вновь поцеловал ее, что доставлялообоим неизъяснимое наслаждение.

— Он сильный и справится, ты только его не растравляй. В конце концов Лукас поймет, что у него уже есть все для счастья, и любые курортные песни начнут звучать ему в радость.

— Лукас хотел вернуться домой и звал нас с ним…

Магнус усмехнулся:

— Это он сгоряча. Эс долго мечтала об их отпуске. Лукас, хотя он и мастер уловок, не найдет, чем объяснить ей их поспешное возвращение и «кучу работы», не ранив ее. А ранить он не хочет, раз благоразумно молчит. И, Тамико, если бы Лукас тебя не растормошил, ты сама уже хотела бы закончить наше путешествие?

Тамико чуть помедлила, но ответила твердо:

— Нет. Я еще хочу тебя, и быть с тобой вдвоем, и мы мало посмотрели, а у Флавика моя копия, и я о нем не очень переживаю… У них там терки с Паолой, но они либо справятся, либо расстанутся, правда же?

Магнус согласился:

— Ага. Побольше эгоизма, Тами. У Лукаса его сполна, и под обличьями любви он втягивает тебя в неприятности, а ты набиваешь шишки вместо того, чтобы отказаться сразу.

Тамико фыркнула:

— Просто ты его не любишь и радуешься, что он страдает! Ладно, ты и не обязан, я понимаю… Но ты во всем прав, да… Оставим, как есть. Я скажу Лукасу, что очень люблю и что мы встретимся после каникул…

Магнус был удовлетворен, признания очевидного не задевали его ни раньше, ни сейчас.

— Славно. Тами, если сегодня и завтра тебе захочется плакать, плачь. Великая любовь и великая грусть ходят рука об руку…

Тамико благодарно всхлипнула.

Глава 353. Умереть за любовь

Они давно жили во грехе и попались бы, не будь Лукас царевичем анамаорэ — чрезвычайно осторожным. Кроме того, Магнус, если и догадывался, безумно любил Тамико, и они не поднимали щекотливую тему.

Ужасающая правда заключалась в том, что Лукаса и Тамико непреодолимо влекло друг к другу физически, они постоянно целовались, пусть и невинно гладили друг друга, часами лежали в обнимку, обсуждая дела, и самое позорное, ощущали высшее блаженство, не предпринимая никаких особых усилий, просто от факта присутствия друг друга.

Тамико впадала в эйфорию, стоило Лукасу посмотреть на нее особым образом — всего лишь посмотреть. Лукасу хватало и меньшего. Какое-то время посмущавшись, оба пришли к выводу не обращать на преступные состояния внимание.

Оставаясь любовниками, они решили, что раз все происходит самопроизвольно, без острого направленного внимания, с этим бесполезно что-либо делать и надо принимать все, как есть.

Если когда-то в бытность Тамико человеком их отношения начал Лукас, а затем, соблазнившись его магнетизмом, продолжила Тамико, то теперь оба в равной степени являлись инициаторами близости. Магнус учил Тамико смело принимать любые ситуации, и оба принимали их.

То была любовь на лезвии меча, смертельно опасная.

Однажды случилось страшное. По-видимому, Эстелла устроила сцену ревности, поскольку Лукас куда-то отлучался, а когда вернулся в Зал, где Тамико мирно работала, то напомнил Тамико смерч.

Не говоря ни слова, подскочил к ней, поднял ее в воздух и тут же опустил на пол, придавив всем своим телом.

Тамико попыталась вырваться, не вышло. Лукас, обычно галантный, совершенно не владел собой! Не только лег на нее сверху, но и запечатал ее коралловый ротик ладонью — несильно, но явно показывая, что не примет возражений. Заговорил хрипло и страстно, да так, что Тамико немного испугалась.

— Тами… Если они будут ставить ультиматумы, давай уйдем вместе! Я подкуплю бога, нас, потерявших память, отправят в одно селение… Вспомним друг друга… Проживем людскую жизнь вместе… Если удастся, подговорим еще кого-нибудь и станем бессмертными… Ты не отказывайся сразу, я не прошу ответ и тем более сейчас… Это просто план… Один мой брат сделал так… Он скрывал, но я узнал… Он не бессмертный больше, перерождается, но мы можем…

Лукас убрал ладонь и откатился на спину. Тамико лежала обалдевшая, все ее мысли разбежались. Она пролепетала:

— Он из-за любимой умер? А она?

Лукас ответил по-прежнему горячо:

— И она… Но она меньше любила мужа, чем ты. А у него никого не было… Я же Маринке обещал… И с Эс Церемония скоро, второй раз отказ я не допущу. Но выход есть… Это греет душу…

Тамико все еще не пришла в себя, спрашивая на автопилоте любопытства:

— То есть они скрыли свою связь? Их не казнили, они сами ушли, да? И, значит, они могут вернуться и жить как анамаорэ? Даже царевичем опять родиться?

Лукас подтвердил:

— В принципе да. Даже царевичем. Если не вскроются обстоятельства… Может, кроме меня, кто-то еще в курсе и молчит… Система безмолвных соглашений, — он хмыкнул.

Тамико, наконец, опомнилась:

— Я люблю Магнуса!

Лукас согласился:

— Я знаю. Просто имей в виду.

Глава 354. Трио-квартет

Порой Тамико казалось, что ее муж намеренно ведет странную игру, на словах запрещая то, от чего на самом деле тащится.

Магнус мог бы противиться их общению с Лукасом строже, потребовать, чтобы Тамико уволилась или хотя бы не сидела наедине с влюбленным начальником день-деньской. Но еще в самом начале их романа Магнус просил Тамико делать недвусмысленное и посещал настолько однозначные заведения, в которые ни один мало-мальски ревнивый мужчина никогда бы не привел свою женщину! Там Магнус наблюдал за происходившим, а затем показывал всем — Тамико знала это по умолчанию — что он лучший.

Тамико казалось, что возможно и в отношении Лукаса Магнус играл в то же самое, изображая глубокое оскорбление, а в реальности обожая подглядывать и нисколько не смущаясь от подробностей отношений с Лукасом, которые Тамико бессознательно выдавала.

Тамико строго следила за тем, чтобы не проболтаться Лукасу об особенностях Магнуса — существовал огромный риск, что Лукас потеряет голову и начнет совершенно открыто жить с ней — открыто в пределах допустимого. Приближающаяся царская Церемония развязывала им обоим руки, ведь после нее общество всяко перестало бы косо смотреть на работу Лукаса с Тамико, считая их обоих верными по умолчанию.

Кроме того, Тамико полагала, что Лукаса манит ее вечная недосягаемость, как если не основной фактор, вызывающий его страсть, так пикантная приправа к блюду их отношений…

И Тамико молчала, особо не терзаясь муками совести — Магнус никогда даже в шутку не отчитывал ее за пережитое в клубах. В то же время его открытое разрешение возможно снизило бы накал их запретных чувств. А если нет, Лукас и Тамико, потерявшие бдительность от вседозволенности, могли бы спалиться перед врагами внутри страны или даже дать почву для маневров Дамиру.

Итак, существовала Тамико, любящая двоих, пусть и в разной степени, Лукас, обожающий ее, и Магнус, вероятно, увлеченный подглядыванием.

Их трио было вполне жизнеспособно, но Тамико хотелось, чтобы у Лукаса появилась своя семья, свои дети, кто угодно достаточно теплый на случай их временных расставаний с ней.

Так на сцену вышла Эстелла, помимо прочих своих качеств слишком много знающая. Эстеллу стало необходимо держать при себе близко-близко, и Эстелла охотно соглашалась на это, но порой Тамико обращала внимание на нестыковки.

Стала бы другая девушка, пусть даже не слишком ревнивая, встречаться с мужчиной, который работал, дружил и взахлеб рассказывал о своей бывшей? Было ли увлечение Эстеллы Лукасом любовью… или чем-то еще, более сильным? Может, она просто захотела стать царевной кратчайшим путем? Прямо, как Флавиан?

Эстелла подружилась с Тамико, а дальше именно Тамико способствовала тому, чтобы ее приятельница стала царевной. Любящий Лукас делал многое, даже казавшееся нереальным, чтобы угодить Тамико, своему любимому Пушистику.

Эстелла получила свое: статус, власть и симпатии могущественного мужчины. Таким образом, четвертый угол их квартета оказался стабильным… Конечно, если Эстелла не собиралась в будущем посягнуть на большее — полную и безоговорочную любовь Лукаса.

Знал ли сам Лукас о меркантильности Эстеллы? Тамико боялась спрашивать его прямо — слово за слово выяснилось бы что-то еще не слишком приглядное и ведущее к итогу, которого Тамико больше всего опасалась и которого подспудно желала…

Глава 355. Нормальность

Глаза нереально синие, смеющиеся, в уголках веселые лучики морщинок.

Он на связи тайно, Эстелла не в курсе, да и Тамико уединилась, не желая дразнить Магнуса разговорами с Лу. Мало ли, что Лукас скажет, и не известно, что Тамико захочется ответить, хотя она четко помнила свой план не поддаваться ему.

А Лукас обольщал:

— Люблю тебя. Очень-очень… В разлуке сильно-сильно это прочувствовал… Когда я сам путешествовал, не думал ни о чем… А сейчас… Тами, мы же давно так надолго не расставались!

Все правда. Тамико смотрела на его капризные губы и не знала, что ему ответить. Она устала. Запуталась. Ей все стало в тягость.

Сказала прямо:

— Лу, не начинай опять, а… Это же преступление! Я думала, мы теперь заживем по-нормальному, а ты…

Ужасные слова, Лукас молча слушал ее. Тамико, значит, не захотела вникать, что у него на душе.

— Тами, а что такое нормально, скажи? Ради чего все это?

Тамико заученно повторила:

— Нормально — это когда после Церемонии один муж и одна жена. И дружить можно, но ты уж явно не дружить хочешь!

Она сама явно жаждала… не только дружить, иначе зачем носила провоцирующие наряды, и целовала, и обнимала, и гладила Лукаса с удовольствием? Только об этом ей видимо неприятно было думать… О нарушении. О сознательной измене… без оговорок в стиле «оно случайно». Чувствовать себя плохой было отвратительно, стало легче прогнать Лукаса…

Лукас больше не улыбался, он расстроенно спросил:

— А кто придумал эти правила, м?

— Кто?

Лукас оживился:

— Я. Царская семья решает и принимает законы. Ты понимаешь, Тами? Скажи я завтра, что все могут иметь по две жены, убеди родителей, братьев и Люцию…

Тамико раздраженно перебила:

— И почему ты так не сделаешь?

Лукас округлил глаза.

— А зачем? Всем и так хорошо. Большинство эльфов полностью устраивает имеющееся сейчас! Даже братьев. Но я-то не обязан идти против своей природы! И ты тоже. Я же не прошу тебя кого-то бросать и уходить! И открыто объявлять себя бунтовщицей не прошу…

Тамико разозлилась:

— Ага. Всех обманывать зато просишь! А говорил, что все между нами кончено!

Лукас не стал отпираться:

— Я говорил. Но ничего же не заканчивалось никогда… На самом-то деле.

В его взгляде было столько боли, и так нервно билась жилка на его шее, что Тамико вдруг стало неимоверно стыдно и дико захотелось поцеловать эту венку, а еще нашептать Лукасу что-нибудь доброе.

Какое право она имела так грубо разговаривать с ним? Почему смотрела на их отношения, полные эмоций и взаимопомощи пренебрежительно? Считала их… нет, не второсортными, конечно, но второстепенными… А они такие, какие не у каждой пары главные и основные!

Губы Тамико задрожали.

— Лу… Прости меня, очень прошу, прости… Я тебя люблю… И мучаюсь… Люблю и тоскую… Неправильно это у нас… Я не привыкла к такому!

Она захотела прижаться к его широкой груди и расплакаться, уткнуться в Лукаса носом и вдыхать свой любимый запах его тела, пригреться в его сильных руках и не думать, что нынешние ее чувства, такие яркие, сочные, живые — плохие.

Лукас согласился:

— Да, ты не привыкла… А знаешь, есть народы, где каждый может иметь много жен и мужей. Официально.

— Ох, — Тамико улыбнулась, — там бы я пришлась к месту! А что теперь?

Лукас посоветовал:

— А теперь расслабься! Все. Можно выдохнуть. У меня жена, у тебя муж, и никто больше не украдет наши сердца… Понимаешь?

Тамико кивнула. Магнус велел ей соблюдать расстояние с Лукасом, и она блюла его телом, душой желая именно сейчас находиться с Лу.

Лукас сказал:

— Мы никогда не станем официальной парой, пока мы анамаорэ, ну и что? Зато у нас с тобой может появиться общий ребенок или даже дети… Наша любовь жива! Нам больше не надо никого выбирать, правда?

Его слова были упоительно складны и сладки, пусть произносились мысленно, без звучания его бархатного, обволакивающего голоса, и Тамико готова была поддаться искушению…

Лукас ли очаровывал ее? Или сама Тамико всегда говорила ему «да»? Ведь она могла бы не уступать ему, не приветствовать его, не потакать ему, не давать ему авансы…

Ее строгость и холодность убили бы в конце концов самое пылкое его чувство, но Тамико неизменно поступала вопреки логике… Ее тянуло, и она тянулась!

Лукас сменил тон:

— Кстати, Пушистик! Мы же с тобой до сих пор не катались на горных лыжах, представляешь? С Маринкой да, Эс что-то совсем не хочет, а ты?

Глаза Тамико загорелись азартом.

— Я за, почему нет! Когда мы начнем работать, конечно… Улизнем тихонько… — и Тамико добавила: — Эс… Как мне-то самой быть с Эс?

Лукас подсказал:

— Ты же запросто скрывала от нее все, пока Маринка ей не выболтала. И даже тогда ты держалась молодцом! Эс и Магнус — наши параллельные полноценные жизни. Но о них не стоит вспоминать, пока мы с тобой вместе. Это лучший рецепт.

Тамико нахмурилась, но возражений у нее не было. Ее мужчины не любили разговоры друг о друге, хотя Магнус вероятно прикидывался и ловил подробности с жадностью. Ему явно нравилось быть еще одним хранителем преступной тайны. А вот Эстелла…

Тамико поинтересовалась:

— Вы с Эстеллой разговариваете обо мне?

Лукас рассмеялся:

— Нет, что ты! Она устроила дикую сцену ревности, и я обещал до конца каникул совсем не вспоминать тебя в разговорах… И знаешь, так же даже проще.

Тамико насторожилась:

— Что именно ей не понравилось?

Лукас взглянул многозначительно:

— Эс сочла, что мы с тобой вместо работы «трахаемся». Враки?!

Тамико повеселела. Хотя Эс и стала официальной женой Лу, первой в сердце Лу так и оставалась она.

— Ой даааа… А мне в лицо Эстелла никогда такого не говорила! Хитрая! Чую, мы будем теперь с ней просто знакомыми… Это не дружба.

Лукас подтвердил:

— Дружить вам будет сложновато, мирный нейтралитет лучший вариант…

Тамико уже вовсю хохотала:

— А вот что будет, если я начну к ней ревновать?! Точно, Лу, говори мне только обо мне и никаких Эс!

Такова была ее суматошная, бурная, пусть и неправильная жизнь. Тамико задумалась:

— Правда, Лу, мы давным-давно живем на два лагеря, и драма была, когда я пыталась выбрать кого-то одного… Зря пыталась. Знаешь, свози-ка меня туда, где полигамные семьи, взгляну хоть одним глазком…

Лукас ответил главное, что Тамико хотелось услышать:

— Тами, ты совершенно нормальная!

Глава 356. Вино и кровь

Лукас был очень осторожен, Эстелла не могла узнать про его беседу с Тамико, но она все равно оказалась недовольна.

Во время завтрака Эс неожиданно скорбно отложила вилку и принялась стенать:

— Ты меня не любишь, Лу!.. И никогда не любил, как ее!.. Все жизни теперь… — она не договорила, Лукас воздел глаза, опушенные густыми ресницами, к небу.

— А Церемонию я зачем прошел?

— Потому что с ней не мог пройти!

Лукас холодно заметил:

— Сама просила о ней не говорить, а теперь вынуждаешь? Если на то пошло, чем вы с Тами похожи? Ничем. Ты — это ты, она — она. И Церемония у меня с тобой.

У анамаорэ не было ничего, даже отдаленного напоминающего ПМС, и списать недовольство Эстеллы на физиологию было невозможно. Она раздраженно сопела, а Лукас смягчился, попутно уплетая бифштекс. Ссора не уменьшила его аппетит, и Лукас не отличался вегетарианскими нравами. Поинтересовался:

— К Марине тоже будешь меня ревновать? Ей это вредно… Я люблю тебя, Эс, и я дал обязательства, но если и дальше каждый день будет начинаться со скандала…

Эстелла, поставив вилку на стол тупым концом, вертела ее вокруг оси. Лукас покосился на этот «волчок».

— Не мучай прибор. Так вот, Эс, мы никуда не разойдемся, ты будешь пользоваться всеми царскими привилегиями, но без меня… У меня слишком хрупкая психика, чтобы регулярно выдерживать твои надуманные упреки, понимаешь? Если тебе лично чего-то не хватает, скажи мне прямо, чего именно.

Прекратив вертеть вилку, Эстелла ловко ткнула ее в груду овощей.

— Что значит «без тебя»?

Лукас был самой невозмутимостью:

— То и значит. Станем жить отдельно, а всем страждущим я расскажу причину: жена заела меня беспочвенной ревностью к прошлому. Станем встречаться ради Маринки и только. Быть может, и ради других детей потом. Жить я буду с твоей копией и тебе создам свою, как тебе понадобится… А не хочешь так, прекрати меня изводить. Не такой ты была, когда я выбирал себе жену.

Эстелла буравила взглядом ни в чем не повинные овощи, она не смогла проглотить ни кусочка.

— Какой же ты лицемер!

Лукас хищно улыбнулся, внутренне закипая:

— Ты же знала, что я сволочь. Знала. И, кстати, я еще лицо, наделенное высшими полномочиями. Вопрос о государственной измене всегда открыт…

Руки Эстеллы дрожали, Лукас безжалостно закончил:

— Я дал тебе все, что ты просила. И могу дать еще больше. Но и ты играй по правилам. Я желаю и умею быть хорошим мужем, предлагаю помириться!

Теперь он пил вино, красное. Эстелле чрезвычайно захотелось выбить бокал из его холеных рук — так, чтобы въедливая жидкость разлилась по белой одежде, чтобы осколки разбившегося стекла впились в кожу Лукаса, смешивая вино с его кровью…

К ее ужасу Лукас, находившийся в полной боевой готовности, несмотря на безмятежно-отстраненный вид, поймал этот пассаж!

Ответил взглядом, полным страдания:

— Зачем ты так, а? Я приютил змею? Максимилиан, а теперь вот ты… Хорошенькое церемониальное путешествие… Оно как-то уже не имеет смысл, да?

Его посуда исчезла со стола, Лукас уронил на столешницу руки и устало склонил на них голову.

— Прекрасная судьба — веками жить с ненавистницей! — он произносил слова громко и звонко, будто читал драматическую речь со сцены. — Красивейшая партия моей жизни! А, между прочим, я еще не отдохнул даже. Что делать будем?

Эстелла насуплено молчала, не съеденный салат она дематериализовала, как и вино, к которому не притронулась.

Лукас удрученно рассудил:

— Раз молчишь, предлагаю следующее: выбери любое место, просто представь его, где ты могла бы с месяц или чуть меньше отдохнуть одна. Я доставлю тебя туда и продолжу путешествовать в одиночку. Когда завершу свои приключения, заберу тебя из персонального рая, вернемся домой и будем жить, как уж получится. Не можем же не жить. Это один вариант. Второй — ты все-таки прощаешь меня за нанесенные тебе обиды, миришься и прекращаешь высосанные из пальца истерики.

Эстелла продолжала сидеть, опустив голову, Лукас встал из-за стола.

— Пойду плавать. Захочешь меня видеть, позови.

Зачем она сорвалась? К чему это привело? Лукас был не из тех, кто позволял грубое манипулирование собой, ей не стоило и пытаться.

Эстелла стала царевной, Лукас умеючи играл в любовь, а может и в самом деле любил ее. В это стоило поверить и убедить себя. Бывало же сколько угодно случаев, когда чувства и правда усиливались со временем…

Лукас еще не ушел, может, ждал чего-то, наверное, прощания. Эстелла грациозно опустилась на колени и обхватила его ноги. Теплые, загорелые и беззащитно обнаженные. По ее щекам потекли слезы.

— Не уходи… Не надо… Прости меня…

Лукас, нагнувшись, нежно погладил золотоволосую голову Эстеллы.

— Прощаю, что мне еще остается… И покушение прощаю, спишу на слепую ярость… Тоже поплавать хочешь?

Заплаканная Эстелла кивнула, Лукас бережно поднял ее с пола.

— Пойдем, Роза. Хочется, чтобы мы так в последний раз… Хочется.

* * *

В другом мире Тамико, стоя на доске и ловя войну, ощутила тяжесть. Беспокойство Флава, взявшего у Паолы обещание обязательно поговорить с Лукасом, когда тот вернется, и переживающего, что беседа может окончиться ничем… И внезапное глухое и страшное чувство, все сносящую жажду коснуться ее, напитаться общением — это был сам Лу, и у него творилось что-то скверное…

Тамико горько опустила уголки губ — проблем не было только у Магнуса, дерзко несущегося впереди. У него и в общении с ним, это был чудесный кокон, куда Тамико могла спрятаться от невзгод…

Тамико сделала посыл сыну: «Милый, я с тобой. Что бы ни случилось, я тебя поддержу».

А Лукасу сообщила: «Знаешь, я хочу не только покататься на лыжах. Мечтаю поехать куда-нибудь на остров, сесть на открытой светлой террасе за столик и пить кофе с кремом… А потом пойдет дождь, теплый и несильный, но очень-очень мокрый, мы выйдем и будем танцевать под ним, прижимаясь друг к другу и расходясь на расстояние вытянутых рук. А когда совсем промокнем…» — на этом Тамико остановилась, предлагая Лукасу пофантазировать. Будучи уверена, что он где-то там как минимум воспрянет духом и придумает достойный финал этой нежной «истории».

Глава 357. Выбор пиджака

Кью ласково улыбался:

— И когда я увижу Принцессу? Ради встречи с ней мне стоит взяться за учебник по этикету, или так сойдет?

Алиса рассмеялась:

— Сойдет! Мы из одного гнезда, — и тут же шутливо зашипела: — Но если ты вздумаешь прямо в лицо назвать мою сестру Принцессой!!!..

Кью деланно попятился.

— То моя Луноликая Единственная очень обидится и лишит своего желанного общества… Кстати, от костюма на встрече ты меня не отговоришь… И его надо заранее сдать в чистку! Посоветуй, синий или черный!

— Кьююююю, — Алиса сложила губы трубочкой, — зачем так серьезно?

— Я настаиваю. Выбери и проверь карманы, вроде я ничего там не оставлял… Но мало ли по рассеянности…

Алиса направилась к шкафу, ей нравился черный костюм.

— Ладно-ладно.

Она запустила ручку в карман, и неожиданно подушечки ее пальцев коснулись чего-то бархатного. Алиса потянула загадочный предмет и вытащила наружу коробочку, где покоилось… кольцо.

Пискнула:

— Ой…

Кью, смущенно улыбаясь, провел рукой по своим чуть взлохмаченным волосам.

— Погоди-погоди, — второй исследованный Алисой карман черного костюма был пуст, но она решительно обратилась к синему костюму — аналогичная коробочка с точно таким же кольцом нашлась и там!

Это могло означать лишь предложение пожениться, украшения подходили любые, главное, совершенно одинаковые. Муж и жена могли носить кольца, браслеты, кулоны, цепочки, серьги, ободки для волос — что угодно парное!

Держа в руках коробочки, с подступившими слезами счастья в уголках зеленых глаз, Алиса снова пропела:

— Кьюююю.

Он застенчиво улыбнулся:

— М?

Бережно отложив кольца, Алиса бросилась к любимому на шею.

— Конечно, да! Да-да-да!!! О боги!!! — и она счастливо завизжала, да так, что Кью невольно поморщился и тут же рассмеялся — именно такую реакцию он и ожидал!

Тихо добавил:

— Я люблю тебя. И еще я не хочу, чтоб ты переживала из-за каких-то девушек, даже родных сестер…

Алиса прощебетала:

— О, так значит, едва я заревную, ты снова будешь делать мне предложение?

Кью согласился:

— Затея чудесная! Ну… Я правда буду делать все, чтобы ты улыбалась!

Алиса, уткнувшись личиком в его плечо и крепко-крепко обнимая его обожаемый торс, пропела:

— Какой ты чудесный-чудесный-чудесный!

Кью обнимал ее в ответ.

— Я даааа. И давай планировать — когда, где и как. У тебя есть детские мечты насчет свадьбы?

Алиса призналась:

— Неа. Я как-то не мечтала, жила сегодняшним днем. То есть мечтала, что жених у меня будет такой, что с мы ним вместе что-то придумаем!

* * *

В жизни Роберта и Колетт не было ничего общего с жизнью Такео и Камиллы, кроме нетривиального начала их отношений, проживания большую часть времени в одном городе, любви к южным далям и безудержному шопингу. И еще Роберт знал Такео с детства.

Но сейчас их семьи объединяло кое-что вдобавок: страстная блондинка, как и знойная смуглянка, ждала ребенка.

Камилла была беременна дольше Колетт и чрезвычайно волновалась, показывая себя настоящим ипохондриком.

Такео переживал не меньше нее, но сравнительно держался, зато Камилла постоянно собирала консилиумы из сестер, на которые пыталась зазвать и Лану. Правда, Лане было совершенно не интересно бесконечное обсуждение детских костюмчиков, кроваток, колясок и того, что живот Камиллы скоро будет «воооот такой!» плюс к беседам о ее недомоганиях.

Ванесса напоминала Камилле:

— Ты же хотела дополнительные места для поцелуев! Вот они у тебя и выросли!!

Сама Ванесса по-прежнему вела странный роман с эксцентричным художником Леоном, любящим БДСМ и не любящим-определенность на словах при полной определенности в поступках. Их интимные встречи и совместная дегустация приготовленных Ванессой блюд были очень регулярны, но большую часть времени пара ночевала в разных домах. Леон с его слов «любил работать ночью, купаясь в серебре лунного света и одиночестве», и действительно полотна в его мастерской менялись.

Ванесса была единственной рыжей в компании платиновых блондинок — на официальном представлении Кью его девушки двоюродным братьям Камилла познакомилась с Алисой. И бывало, что обе громкие азартные женщины спорили на повышенных тонах, а потом одновременно смеялись. Теперь Алиса старалась побольше уступать беременной Камилле.

Паола ничего не понимала в детских принадлежностях, прикидывая, что ей они могут не понадобиться вообще, если отцом ее детишек станет Флав. Паола совершенно ничего не знала о детях анамаорэ, но пока не собиралась о них спрашивать, с трепетом ожидая разговора с Лукасом и не желая до поры вообще обнадеживать Флавиана своим перевоплощением.

Зато любую инициативу Камиллы Паола поддерживала и была готова ходить с Камиллой, куда ей вздумается, а еще одобряла все выбираемые Камиллой вещички. При Камилле Паола не ела свои любимые пирожные, поскольку Камилла все же решила осторожничать, чтоб «не превратиться в бегемотика, и малышу это не очень».

И раньше роскошная грудь Камиллы налилась, и это весьма нравилось Такео.

Глава 358. Парик

Лукас и Тамико переговаривались каждый день. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с их долгими рабочими буднями, но радовало Тамико, чье путешествие с мужем шло по плану, и подбадривало Лукаса, который хоть и простил Эстеллу на словах, на деле не собирался допускать ее близко в душу.

Когда-то он нападал на Тамико, та отвечала ему сторицей, но причина ее насмешек, травли и ударов лежала на поверхности. Здесь же Лукас не чувствовал любовь настолько сильную, что оборачивающуюся невольной ненавистью. Скорее, это была уязвленная гордость, как некогда у Наоко и многих-многих других, которых Лукас знал. Но не пройти Церемонию с Эс он не мог.

Он белозубо улыбался, умиляя Тамико своими ямочками:

— Представляешь, я узнал невероятное! Женщина моей мечты существует! Только прикинь — у такого разборррррчивого мужчины, как я, тоже есть мечты. И они воплотились!

— Ммм, — Тамико продемонстрировала такие же, как у Лукаса клыки, само их появление в свое время привело его в неописуемый восторг. — Я ее знаю?

Лукас ответил беззвучно, но Тамико как наяву слышала его ласкающий уши бархатный голос:

— У нее волосы цвета меда. И она совершенно невероятная!

Тамико опасно пошутила:

— Твоя жена что ли?

Тамико пока ничего не знала ни про предательство Макса, ни про страшные намерения Эстеллы смешать кровь Лукаса со стеклом. Лукас не хотел омрачать любимой отдых, зная, что Тамико и так волнуется за него и за Флава. Свое вырвавшееся при Тамико горе от поступка Эстеллы он выдал за тоску от невозможности открыто держаться с Тамико за руки. Впрочем, тоска и была…

— Тааамочка, мы же договорились: с тобой только о тебе! На крайняк о Маринке. Не возражай и не пугайся — в параллельной вселенной ты была бы моей единственной женой, ты и только ты. Я навсегда бы завязал с параллелями… Так вот и моя мечта — ты.

Лукас, чья фантазия на меткие прозвища для окружающих, близких и далеких, была неистощима, придумал для Тамико лишь одно — Пушистик, в остальное время смакуя звучание ее имени. Низкое протяжное, как рокот волн, «аааа» в первом слоге и короткое, будто горячий поцелуй, «ми», «ко» Лукас добавлять не любил.

— Лу…

Это мягкое «Лу» отменило параллели, соединило миры. В какой-нибудь вселенной да, они были бы вдвоем, и ничего крамольного в этом Тамико не видела. И все же, все же предпочитала ту вселенную, где жил ее персональный бог с копной золотых волос и золотистыми вкраплениями в зелень радужек.

Помня о нелюбви Тамико к прыгунам, Магнус все же рискнул познакомить ее с лошадьми, и Тамико прониклась красотой, грацией, силой и умом, в отличие от «гадких-гадких» прыгунов, этих животных. Супруги устраивали заезды, правда, неукротимой миниатюрной женщине уже хотелось не только спорта, но и публичных развлечений.

— Маг! — улыбка Тамико сияла ярче месяца в темных небесах. — Давай отправимся туда, где танцы в крови, и перепляшем местных!!!

Ее каникулы текли превосходно, если бы не фон… Ошеломляюще тяжелый фон от Лукаса. Он вроде шутил и улыбался, а Тамико казалось, что это, как копия, что Лукас скрывает что-то жуткое… Что? Ооочень усердно скрывает, Тамико чувствовала не за счет своих способностей — сердцем.

И презрев запрет мужа видеться с Лукасом, Тамико отправилась выяснять, что с ним. Впрочем, застань ее Магнус, спроси он прямо, куда она пошла, Тамико не солгала бы.

По своим способностям она видела больше многих анамаорэ, но оказавшись там, где определила местонахождение Лукаса, растерялась. С его слов Лукас вел расслабленную курортную жизнь, но открывшееся взгляду Тамико странное помещение никак не вписывалось в самые экзотические представления о курортах.

Тамико даже взвизгнула — это вроде была комната со стенами и какой-то мебелью, но на ощупь все напоминало волосы! Ее волосы, и цвета дивная мебель была точно такого же. Тамико словно очутилась в огромном парике!

Лукас сошел с ума?!

На ее визг какое-то существо подняло голову…

Лукас, внешне опрятный и ухоженный, выглядел тяжелобольным! Яркие глаза потухли, лицо избороздили морщины, он смотрел и будто не узнавал Тамико, лежа на «полу» и обнимая какой-то «валик».

Лукас явно не ждал ее. Не ждал никого. Умирал тихо. Следов Эстеллы Тамико не обнаружила.

Глава 359. Преступница

Тамико ощутила, что вот-вот ее сердце не выдержит. Разорвется от боли. Бросилась к любимому, и ни секунды не сомневаясь, стала целовать его жадно-жадно, точно пытаясь через поцелуи передать всю себя.

Лукас прошелестел:

— Тами…

Она не могла без объяснений, она жаждала их, и продолжая ласкать Лукаса, спросила телепатически:

— Лу. Просто отвечай. Как есть. Где Эс?

Лукас поморщился. Он тоже не хотел отвечать вслух и лежал совершенно открытый и пассивный, бездвижный. У него почти совсем не осталось сил.

— С копией моей гуляют где-то… Я создал лучшую копию из когда-либо мной сделанных. Эс даже не догадывается, что это копия… Ммм, они плавают сейчас.

Тамико выругалась:

— Хренов альтруист! Что Эс натворила?!

Тамико ни минуты не сомневалась, что причина ужасного состояния Лукаса не только великая любовь к ней. Его новоявленная жена учудила что-то неизмеримо отвратительное!

— Убить меня хочет… Ранить… Я боюсь спать с ней в одной комнате, вдруг она меня придушит! — Лукас неожиданно с силой прижал к себе Тамико, как до этого держал «валик» и жалобно добавил: — Тами, не уходи, а… Мне очень страшно…

Тамико видела, что это никакое не кокетство, Лукас всегда обожал ее волосы, и теперь она поняла, какую роль играл этот огромный «парик» вокруг. Хотела попросить Лукаса сменить фактуру стен, ей-то было не по себе, но сдержалась:

— Не уйду-не уйду, мой хороший. Пока буду здесь, — глаза Тамико сверкнули гневом. — Убить тебя?!

Лукас не стал притворяться морально крепче, чем он был в данный момент, и просто показал Тамико сцену с острейшими осколками стекла, режущими его тело.

— Ты же понимаешь… Это пустяки, я сильнее нее в разы. Но жить в одном доме с такой, доверять ей…

Слов у Тамико не находилось, одни выражения теперь уже в адрес не подруги — врагини.

Лукас добавил:

— А еще Макс…

И Тамико узнала о предательстве младшего брата. Сказала:

— Ну, этот-то просто дурачок завистливый, козни хоть не строил, не особо любил тебя просто! Но она!!

Лукас ослабил хватку, разводя руками.

— Все сразу… Одновременно… Вот я и…

И тут же, точно опомнившись, он снова бережно прижал к себе свое бесценное светло-рыжее сокровище.

Тамико скомандовала:

— Прекращай этот фарс. Киснуть тут хватит, возвращайся домой. С Эской я сама разберусь, а ты поживи пока отдельно, на работе. Отвлечешься так. Потом я вернусь и все тебе компенсирую, мы будем путешествовать недолго, по паре часов в день, зато каждый день. Ты понял? И хрен с ней, с алчной тварью, Маринка-то тебя любит и ждет!

Лукас наконец ответил вслух:

— Маринка да… Тами… Ты не представляешь, как я счастлив, что ты пришла!

Она посмотрела строго:

— Я не могла не прийти, чуя вот это, — она выразительно обвела взглядом комнату. — Эска тебе жена, но с такими закидонами церемониться с ней нечего! Вот прямо сегодня, как я уйду, скажи ей все, и завтра возвращайтесь. Мы еще погуляем, ты уж извини, у нас очень хорошо все идет, но максимум месяц. И не вздумай больше прятаться — я все равно выясню, где ты!

Лукас согласился:

— Да-да, любимая, я так и поступлю. Ты береги себя…

Он невероятно давно не показывался настолько слабым с ней, и Тамико не понимала, как ей себя вести. Шутливо пригрозить: «Не расклеивайся!» — нет. У других царевичей был более крепкий тыл при их колоссальной нагрузке, а у Лу с его сложным характером… фактически она одна.

Вечно «держаться», «быть на коне» без поддержки извне не мог даже он…

Маринка дочка, ее он холил… Эс, вроде жена, на деле оказалась непонятной скрытой психопаткой… Лукасу предстояло разбираться со всем этим, привлекая душевные ресурсы, которых у него не осталось.

И Тамико, лежа на Лукасе, подтянулась вдруг выше, и провела язычком по мочке его загорелого уха. Не собираясь останавливаться, зашептала:

— Лу… Не могу больше… Хочу тебя…

Лукас ответил хрипло:

— Преступница… Боги…

Они попрали закон. Бескомпромиссно, жестоко, одержимо сливаясь друг с другом, стискивая и кусая друг друга от страсти, и это только подливало масло в огонь их желания.

Кто бы что ни узнал, сейчас не имело значения.

Тамико только попросила:

— Не хочу эти волосы! Покажи мне мое любимое ложе в Зале!

Больше Тамико не брала ничего, только отдавала. До капли. До крошки. Она исполняла все желания Лукаса, а он — ее.

И когда, вернувшись в мир, где был Магнус, Тамико сидела потом на берегу, восхищаясь закатным солнцем, Магнус подошел и начал массировать ее спину.

Вопросов он не задал, хотя понимал, наверное, все.

Тамико, не осознавая до конца, как оно вышло, присутствие Магнуса всегда действовало на нее одинаково, целовала уже его, окончательно похоронив свою законопослушность и веря лишь в чувства.

Глава 360. Разговор с Мариной

Прежде, чем совсем не триумфально вернуться с женой, жизнь с которой обрела горечь, не успев толком начаться, и погрузиться в работу, служившую Лукасу всем, Лукас собрался в одиночку отправиться к Марине и объясниться с ней.

Конечно, при родителях и братьях с сестрой ему нужно было общаться с Эстеллой самому. В остальных случаях Лукас решил применять изумительную копию себя «простившего» и «влюбленного», ожидая в малейших действиях Эстеллы подвох.

Эстелла, если и замыслила дурное, прокалываться не спешила. Может, она выжидала, а может, копия Лукаса со сравнительно легким характером понравилась ей больше. Или Эстелла сделала серьезные выводы.

Путь с копией имел свои сложности: начни Эс рассказывать о каком-то событии мыслеобразами, к примеру, Эрику, тот бы вскрыл обман и заподозрил неладное. С другой стороны, Эрик всегда в чем-то подозревал Лукаса, а официальных запретов подсовывать копию вместо себя кому бы то ни было не было.

Обращаясь к Марине аккуратно и мягко, чтобы не потревожить ее, Лукас не мог не заметить, как девушка похорошела.

Они словно поменялись местами на момент отъезда: сияющая пара и нахохлившийся одинокий цыпленок.

Марина ни с кем не встречалась — формально — реально проводя дни и ночи с Мареком, теперь не самым юным из братьев. И она даже попросила Тамико, точнее ее копию, навестившую Марину единожды, больше не приходить. Копия не обиделась.

Лукас, тяжело вздохнув, сообщил Марине о намерении визита, а затем материализовался в уютной Марининой комнате — Марина умела обставить со вкусом любое жилище.

Счастье Марины сложно было передать словами: напрыгавшись, наобнимавшись и навизшавшись — она явно стала веселее в целом — Марина задала ожидаемый вопрос:

— А где Эс?

Лукас ответил спокойно:

— Будет позже. Неужели я не могу поговорить с любимой доченькой один на один?

Марина обрадовалась:

— Ох, Лууу! Я так скучала!

Он поддел:

— Да? А не похоже! Ты вся такая замечательно довольная!

Марина усмехнулась:

— Так это же ты мне его порекомендовал! — она подхихикнула от распирающих чувств, с Мареком было так легко и приятно общаться, что Марина постоянно очаровательно смеялась.

— Я-я. Что, ты меня не послушалась и влюбилась в Марека?

Марина призналась без затей:

— Даааа… Капитально! Флава забыла… совсем! И не жалею! А скажи, Мар правда идеальный, или он только мне таким кажется?

Лукас задорно улыбнулся, веселье Марины заразило его:

— Важный Малявка? Он хороший. Я рад, что он тебе нравится.

Марина захохотала:

— Это я теперь Малявочка. Ага. Ну правда же!

Лукас не спорил:

— Правда-правда. Марек реально взрослый, не первую и не вторую жизнь живет.

Марина, как и все влюбленные, хотела говорить только о своем чувстве:

— Ох, когда же я увижу его? Ну когдааа? Чтобы совсем по-настоящему!

Лукас осведомился:

— А не по-настоящему уже все было?

Щечки Марины заалели.

— Было… Нам как-то так хорошо вместе. Совсем-совсем… А мы с ним… сможем пожениться?

Лукас приказал себе не дергаться, улыбаясь и вкладывая в свой голос максимум тепла:

— Конечно! Бывает, что парам не надо долго искать, чтобы друг друга найти. Так что как вы повстречаетесь и поймете, что все еще хотите жениться, сможете!

Наконец, Марина проявила интерес к судьбе Лукаса:

— Ну а вы? Рассказывай!!

Лукас не стал тянуть:

— А мы… У нас остался только этикет, все очень грустно и серьезно… Знаешь, так бывает: лодка налетела на скалы и сразу раскололась. И теперь надо улыбаться, и пытаться починить ее, а иногда забываться, чтобы отвлечься от проблем. Частенько так… Думать, будто все прекрасно. А лодка все равно с течью. Прибавь еще мои царские обязанности.

Марина помрачнела, но, к счастью, не заплакала. Спросила только:

— И это навечно?

Лукас кивнул:

— Пока нам захочется анамаорэ быть. Со свадьбами у нас строго. Еж, но ты все равно сможешь переродиться. И мы будем твоей семьей. Уж не самой дружной, прости, но хорошей…

Разговаривая, они потихоньку переместились за стол. Марина быстро соорудила закуску, обожая угощать даже нежданных гостей приготовленной с любовью едой, и сейчас нежно смотрела на Лукаса:

— Лу, я даже у тебя одного родилась бы. Эс хорошая, но тебя я дольше и лучше знаю… Блин, случившееся просто ужасно!!! Ну придумай развод, а! Ты же царевич, тебе можно!!

Слезы, который Лукас так опасался вызвать, все же брызнули из ее глаз.

На этой волне он добавил, чтобы больше не возвращаться к теме:

— Нельзя… Увидишь, что нам с Эс хорошо — либо нам реально в моменте хорошо, либо это маскарад ради этикета. А если плохо… Я расскажу тебе, если что-то изменится…

— Лу, — Марина чувствовала себя абсолютно беспомощной, — а вас можно помирить?

— Ежунь, если и можно, то мы сами помиримся. У тебя своих забот хватит. Расти и опыта набирайся.

Марина продолжала беззвучно плакать:

— Так хорошо все начиналось… Блин, и с Маром что ли так будет?!

Лукас внутренне помрачнел, он абсолютно не хотел портить счастье Марины:

— Мар совсем другая история, не смешивай. Но до Церемонии проверь его и себя получше.

— Лу, — Марина всхлипывала, — а с Тамико вы хоть не поругались?

Лукас, помня, что Тамико все это время якобы работала без отпуска, сказал:

— С Тами все путем, мы как дружили, так и дружим.

Марина проявила проницательность:

— Так вы из-за нее с Эс поссорились?

— Не знаю. Я выясняю, что на Эс так повлияло. Ты сама с Эс осторожнее. Держись вежливо, но на дистанции.

— Эээх, — Марина улыбнулась сквозь слезы, — козни! Хотя это же царская жизнь. Ты ешь-ешь, а то я обижусь!

Лукас покидал Марину со спокойной душой — они обсудили более-менее конкретные сроки перерождения и расстались, ощущая себя настоящей семьей.

Глава 361. Кошмар анамаорэ

Лукас и Тамико притворялись друг перед другом — Лукас, что не хочет видеть Тамико «здесь и немедленно», отпустив ее на вольный отдых. Тамико в свою очередь изображала, будто охотно расслабляется, позабыв о тоскующем Лукасе, который иначе почувствовал бы себя виноватым.

Его копия заявила Эстелле:

— Роза, что поделать, у меня слишком много работы. Ничего, жизнь длинная, поедем еще куда-нибудь.

Эстелла нахмурилась:

— Ты мне не доверяешь!

Лукас-копия отшутился:

— Ох, милая, вот он я весь перед тобой. Тарелки, вилки, чашки — швыряй!

Эстелле было стыдно, неприятно и оставалось только приготовиться к отправлению домой…

* * *

Тамико погрузилась в паранойю и отслеживала не только Лукаса, державшегося молодцом, но и Флавиана. Испуг сына насторожил ее.

Тамико беззаботно обратилась к нему сквозь миры:

— Флав, как ты поживаешь?

У Флава учащенно колотилось сердце.

— Ой, мам, это ты… Я легенды читаю и впечатляюсь!

В бытность подростком Тамико ознакомилась со сказаниями анамаорэ. Она помнила их все, разумеется, назубок, но удивилась, что нечто в этих байках смогло привлечь Флава.

Он поделился:

— Боюсь, меня обуял Древний Ужас анамаорэ! Он приходил мягко и вкрадчиво, выявлял слабости, мечты и надежды, а затем давал самое дорогое! Сначала слишком много, а затем по кусочку. Жертва переполнялась эмоциями, тут-то он и отбирал наживку. Жертва мучилась, он возвращал лакомое опять и так до полного изнеможения! Подсаживал жертв на запретное удовольствие! Вот и Паола мне, кактакое удовольствие… Может, это Ужас нас свел, а теперь радуется, глядя на мои переживания?!

— Бррр, — Тамико пробрал холодный пот, — скажешь тоже! Он же ушел!

Флавиан с горящими янтарными глазами говорил перевозбужденно:

— Ушел! А куда? Кто-нибудь знает? Ты вот, почти царевна, знаешь?

Тамико вынуждена была признать, что нет.

Флав назидательно заметил:

— Вооот! Вдруг он никуда не ушел, так и живет среди нас, и балуется тем же!

Удовольствие. По кусочку. Радость от мучений, изощренных мучений — жертвам Ужас выдавал самое дорогое. То, без чего они себя не мыслили. И это дорогое полностью, до конца принадлежало ему…

— Мааам!! Мам, тебе плохо?!

Тамико сообразила, как она выглядит со стороны и поспешно оправилась:

— Не. Я просто испугалась!

Флавиан улыбнулся:

— И я тоже… Правда, мне вроде бы никакая темная личность с Паолой быть не мешает. Только ее фобия хирургического вмешательства… И я сомневаюсь, что это ей какой-то дядька внушил… Бедная моя девочка…

Тамико ушла глубоко в свои мысли и ответила на автомате:

— Сходи к ней, понежь ее…

Анамаорэ не знали спасения от Ужаса. Он был морально неуязвим и расставался с жертвой, доведя ту минимум до смерти, максимум до помешательства. Мог преследовать жертв по мирам.

Кроме того, изверг был невероятно страшен внешне, ловок и силен, читал мысли… Уничтожить его физически выходило нереально. Поединки Ужас неизменно выигрывал.

Сходилось практически все, и Тамико растерялась, не представляя, как ей быть дальше и с ледяной дрожью осознавая, что ее мысли читаются влет…

Глава 362. Большая игра

Кошмар заключался в том, что Тамико накрепко любила мужа и до дрожи восторга поразилась его истинному величию.

Она не видела ничего дурного в подсаживании на соблазны и презирала тех, кто не мог соскочить с иглы…

Да только вот Лукас слабохарактерным дурачком не был, как и сама Тамико, и мысль, что Магнус упивается ее невольными страданиями, взбесила Тамико.

Ужас мог запросто притвориться, что любит ее, держать ее наживкой, ощущая сладость власти, власти истинной. Приказы всех царевичей миров не имели даже малой толики его влияния, когда существа слушались его, поскольку сами обожали слушаться.

Лукас ненавидел Мага, а подчинялся ему — ради Тамико и с помощью Тамико — беспрекословно.

Размышления больше не вызывали в Тамико ни капли страха, только гордость: Ужас выбрал подругой именно ее. А еще Тамико чувствовала гнев. Выбрать-то Ужас ее выбрал, а вот как он к ней относился?

К тому же мучить Лу ради любви к страданиям жертв Тамико никому позволять не собиралась. Чувствовала, что отдельные акты недовольства из ревности она прощает, а все остальное — нет.

Оставалось непонятным, как сообщить о раскрытии этой тайны Магнусу. Ужас был непобедим, обходя любые ловушки. С чего бы он поддался именно ей?

* * *

Магнус играл с кем-то в настольный теннис, ветер красиво развевал его длинные золотые волосы, и отправляя призыв прийти к ней, Тамико невольно им залюбовалась… Чудовищно жуткий облик милый оставил в прошлом, хотя в каком-то страшном виде он явился же Нанами…

Когда Маг вошел в просторное помещение, излучающее уют деревянной обшивки стен и темно-синих провалов окон, Тамико гордо восседала на стуле, и осанка ее была поистине царской.

Навстречу Магнусу, как она обычно обожала делать, Тамико не бросилась, вместо этого надменно протянув ему руку для поцелуя.

Магнус поцеловал ее и удивился:

— Что случилось, Тами?

Она была готова к первой в их жизни ссоре, да к чему угодно, и ответила спокойно:

— Не знаю, что, но судьба позволила мне стать женой Ужаса… Того самого. Легендарного.

Зеленые с янтарными крапинками глаза Мага прищурились.

— Во сне или наяву?

Он сел у ног новоявленной царицы, глядя на ту снизу вверх.

Тамико съязвила:

— Хорош юлить! А я вообще-то имела право знать, с кем связываю себя навсегда!

Голос Мага, один из лучших по красоте голосов анамаорэ, полился медом:

— Разочаровалась?

Тамико вскинула подбородок:

— Ха! Да ничуть! И ты мог бы мне об этом раньше сказать! И личико свое показать уже наконец, а то прошу-прошу и все без толку!

Магнус улыбнулся, продолжая упоенно разглядывать невысокую и очень храбрую женщину:

— Нет, личико я тебе не покажу. Не умолишь никак. Ничего, приносящего тебе прямой вред, Тамико.

Она полюбопытствовала:

— Слушай, а на операциях ты личико-то показываешь? Лукас его видел?

Маг сознался:

— Не в полном объеме ужасности. Царевич должен оставаться стойким, а если увидит это, не сможет…

Слова слетали с его губ с чарующими улыбками.

Тамико пытала:

— Как я понимаю, никому сообщать, кто ты есть, ты не собираешься. И прекрати целовать мои коленки!!!

Магнус будто промяукал:

— Хочу и буду. Нет, сущность мне являть народу точно незачем, так мне интереснее.

Тамико, чуя, что начинает уступать ему от поцелуев, легонько оттолкнула мужа ножкой.

— Не сейчас! Позже к этому вернемся! Тебе нравится, как мы с Лу мучаемся?

Ужас сказал:

— Ты — нет, я строго слежу за этим. Он дааа. Он совершенно очарователен в своих страданиях. К тому же, он умудрился завести со мной личные счеты еще в прошлой жизни. Тогда я не помнил себя, а сейчас…

— Вспомнил и отыгрываешься! Шикарно! Маг, — Тамико взглянула на него с подозрением, — а ты вообще анамаорэ? Наш брак действителен?

Магнус кивнул:

— Конечно, я анамаорэ. Как и ты. Прошлое — это прошлое…

Тамико захихикала:

— Пальчики тоже облизывать нельзя! Отпусти!

Ужас не послушался, и Тамико пришлось, дотянувшись, несильно шлепнуть его по макушке:

— Сиди смирно! Говорю свое последнее слово, — Тамико смотрела прямо в таинственно-притягательную душу Мага и произносила твердо: — Лукаса оставь в покое. Отныне я буду свободно общаться с ним, и никакие законы анамаорэ мне, как и тебе не страшны. Твоя сущность останется между нами…

Магнус спокойно возразил:

— Люция тоже в курсе. Ты обратила внимание, как резко она избавилась от притязаний на меня?

Тамико наморщила лоб.

— Ах вот какова причина… Значит, мы будем хранить секрет втроем. Но Правители-то как тебя не чуют?

— Так, — Магнус улыбнулся — я банально способнее и сильнее их. И большинства местных богов тоже.

— Вот-вот, — Тамико поймала его на слове, — поэтому Лукаса не трожь, иначе… Иначе теперь буду страдать я!

— Нууу, — Магнус вытянул губы красивой трубочкой, — так же не интересно. Но ты мучиться не будешь. Любой ценой. Так я решил, — он зловеще рассмеялся: — Сотру-ка я тебе память!

Возразить Тамико не смогла — тело больше ее не слушалось, а мысли спутались.

Ссоры опять не вышло.

Глава 363. Чужая жизнь

Фактически копия являлась самообучающимся внешне совершенным искусственным интеллектом на максимально подробной базе оригинала, и в качестве вектора развития копии Лукас задал влюбленность.

Лукас понимал, что раскрытие фальши убьет Эс, но не видел пока иного способа контролировать ее изменчивое состояние и ситуацию в целом.

В какой-то момент он вовсе поймал себя на острейшем желании «оживить» свой фантом, сделать его самостоятельной личностью, способной осчастливить жену, но это было не под силу даже богам. А если бы удалось, никто не понял бы блажь, ради которой существуют два Лукаса.

Увы, он жил в обществе, играя в нем далеко не последнюю роль, в котором чудаковатость особо не приветствовалась.

Копия Лукаса, довольная, умиротворенная и пытливая, додумалась до того, что Лукас не мог сходу предположить. Эстелла обожала, когда ее убаюкивали, держа на руках, и Лукас-копия ласково ворковал:

— Ты тогда, наверное, очень устала, да? И курорт тебе не сильно нравился, ты ощущала себя испуганно и одиноко? И я там мало говорил, как тебя люблю? Вот ты и сорвалась, правда?

Эстелла согласилась:

— Я очень боялась тебя потерять… И сейчас тоже боюсь… Прости…

Лукас-копия сказал:

— Да, проще и правильнее выпустить пар. Сорваться, самой оттолкнуть мужчину, чем ждать, что вот-вот выгонят тебя. Понимаю…

Эстелла мерно засопела.

— Да…

У Лукаса получалась готовая благополучная жизнь… Чужая…

Копия, как примерный семьянин, старался работать поменьше, поставив Эс в известность, что Тамико еще в отпуске. Зато Лукас-копия проводил часы дома и даже посещал с женой вечеринки ее родственников.

Настоящий Лукас не покидал свой рабочий Зал вообще, будучи готов сообщить недоверчивым братьям, что его жена гуляет с подделкой, поскольку он «разгребает рабочие завалы, а вообще за собой последите».

Лукас с тоской думал о том, что когда-то придется рассоздать спасительную маску-копию и самому вписаться в чужой «уютный» быт с Эстеллой по-настоящему…

* * *

Тамико удивила. Огорошила Лукаса ни с того ни с сего вопросом:

— Лу, а как ты думаешь, Древний Ужас кто был? Какой расы?

Лукас поднял густую бровь.

— О как! С чего это он вдруг тебе понадобился? Тами, ты с ним столкнулась?!?!?!

Тамико подмывало обрадовать: «Дааа, вот как проснулась, в постельке прямо и столкнулась!», но вместо этого она произнесла:

— Флавиан на днях легенды читал и перевпечатлился Ужасом, а я им заинтересовалась.

Лукас вздохнул с облегчением:

— Ужас, конечно, никого не оповещал, кем он был, но я уверен, что богом. В книгах популярных мы о том не пишем, чтобы еще больше не запугивать читателей, Ужас и так колоритен до безобразия…

Тамико сделала большие глаза, внутренне трясясь от смеха.

— Да уж!!

* * *

Ужас был богом, вот почему ее способности заметно превышали ожидаемое… Дело оказалось не в том, что Лукас был царевичем… Круче…

Теперь Тамико собиралась расспросить мужа, а к Лукасу она обратилась для подстраховки — на некоторые вопросы Магнус отказывался отвечать принципиально. Вероятность, что этот вопрос про расу относился к данной категории, была огромной…

Еще больше Тамико теперь ломала голову над тем, как сообщить Лукасу о формальном разрешении Магнуса на их встречи. Ей казалось, что Лукас слишком много энергии тратит на преодоление проблем, забыв о саморазвитии, о вложениях в другие области жизни, сферы деятельности и даже в хобби. Обилие проблем точно не вело к развитию — их перебор вызывал деградацию у кого угодно!

Тамико решила положиться на волю случая.

Глава 364. Повернуты на странностях

Едва Флавиан узнал, что Лукас вернулся и принимает посетителей, как тут же побежал к нему со всех ног, и нетрудно было увидеть, как Флав нервничает, хотя уже в самом разговоре он держался уверенно.

Сейчас Лукас не имел ничего личного против сына Тами и слушал Флавиана благосклонно.

Лукасу забавно было осознавать, что пути Паолы вновь сошлись с анамаорэ, и похоже, Флаву свет без нее стал не мил. Флавиан говорил:

— Я не представляю, как объяснить ей, что перерождение не больно и не страшно. Она боится вмешательства и хочет, чтобы кто-то заверил ее, будто перерождение — это не смерть!

Лукас улыбнулся:

— Проще говоря, чтобы кто-то соврал. А ведь для того, чтобы даже не стать, а быть анамаорэ важны готовность к правде и бесстрашие. М?

Едва уловимое движение бровей — ага, Флавиан разозлился, оставаясь, однако, в маске мнимого спокойствия.

— Она смелая. Просто она много пережила. Это Тамико велела сказать Паоле, что ты сможешь подать картину в нужном свете, царевич!

Лукас вздохнул:

— Ну вот, опять все я. Ладно. Паола очень ценит родственные связи. Важно, чтобы ее родители прониклись к тебе уважением и согласны были отпустить дочку на все четыре стороны. Ее родственники в Городе не живут, но они пристально за ней следят, понимаешь? Если вы появлялись в публичных местах, о тебе могли им доложить. Это очень искусная слежка, каждая сестра из трех думает, что совершенно свободна, но это, мягко говоря, не так. Они богатые наследницы…

Флавиан слушал, не перебивая, Лукас внушал:

— Важно проявить инициативу и съездить с познакомиться с этой родей, чтобы и они, и Паола побольше расслабились. После того, как ты получишь их благословение, я приду поговорю с ней.

Флавиан больше не терзался ожиданием. Теперь он получил план действий, и за его спиной будто выросли крылья!

* * *

Флавиан планировал родиться у Тамико и звал ее мамой. Меж тем, была анамаорэ, которая могла бы звать Тамико так же с полным основанием, но предпочитала обращаться к ней по-приятельски.

Тамико не могла считать себя хорошей родительницей в отношении Маю. Формально поучаствовав в ее перерождении, она отдала дальнейшее развитие «дочки» на откуп Максу, и тот вроде бы справлялся, но иногда Тамико вспоминала о своих обязанностях.

Так случилось и сейчас. Маю что-то волновало, и Тамико вызвала ее на разговор, по-прежнему находясь в отпуске.

Маю оставалась оригинальной даже в мире анамаорэ, имея диковинные привычки и манеру то говорить интимные вещи в лоб, то скрывать обыденное. Зеленоглазая, с фарфорово-белой кожей, она обладала феноменальной интуицией.

— Тами, ты могила? Не расскажешь никому?

Тамико улыбнулась:

— Нууу… Я постараюсь… Смотря что это…

Маю подмигнула:

— Сердечная тайна. Спрячь от Макса, а?

Тамико видела, что Маю далеко не так весела, как притворяется.

— Хорошо. Спрячу. Что у вас случилось?

Маю тихо прокашлялась. Она нервничала:

— Да так, ничего. Тами, ты, правда, никому? Ни мужу, ни единой душе? Мне не с кем больше поделиться… А мы с тобой бывшие люди в новых условиях, как-никак…

Тамико заверила:

— Я могила. Если тебе нужна помощь, любая, я помогу.

Маю начала:

— Недавно родился новый царевич, Ричард, и я ходила с ним знакомиться… Он мне понравился… И, кажется, я ему тоже, а это неправильно и плохо… Макс узнает, прибьет… Он и так постоянно спрашивает, вспоминаю ли я Лукаса!

Тамико навострила уши:

— Что, прибьет?! С Лукасом они поругались, тут все ясно…

Маю пропела в своей характерной манере, поначалу та вводила Тамико в ступор, а с годами стала забавлять:

— Поругааались… Ну дааа, это много объясняяяет… Я догадывалась, а Макс не хотел говорить… Он когда злится, хватает за плечи и…

Тамико возмутилась:

— Он что, тебя бьет втихую?!

Маю успокоила:

— Нееет… Но он не паинька. Совсем.

Лукас рассказывал Тамико про буйный нрав Эрика, грубовато обходившегося со своими любовницами. Узнать подобное про Макса оказалось неожиданностью.

Тамико сказала:

— Маю, ты смотри. Он царевич, и это полная практически безнаказанность, но ты не одна. Если тебе с ним плохо, я найду на него управу, ты не скрывай ничего только! Вы еще даже Церемонию не прошли, ты не его собственность и не игрушка!

Маю кивнула:

— Да… Я-то не особо хочу замуж, ну просто… А Макс ждет, когда подутихнут толки о Церемониях Эрика и Лу, чтобы наша стала фееричной. Вашу-то не перепрыгнуть.

Тамико улыбнулась:

— Дааа, наша была божественна!

Маю подивилась:

— До сих пор гадаю, как вы прознали заветные желания каждого! А про Ри никому не говори! С ним мне все равно не светит, но Максова ревность уже меня поднапрягает, если честно…

Увы, рецептов против ревности не было у самой Тамико:

— Хех… Тут только Церемония поможет, да и то… Либо расставание. Ты его любишь?

— Люблю. И чувствую, что он не со зла, просто тоже любит меня очень. Болезненно пылко любит. Ну сама посуди, такой царевич и обыкновенная странная девчонка.

Тамико рассмеялась.

— Они повернуты на странностях!

Глава 365. Жить втроем

Паоле нравилось, что ей приходится привставать на цыпочки, чтобы поцеловать Флавиана. А он, как-то пошутив, придал своим губам вкус ее любимых пирожных.

Флав настолько активно стремился войти в ее жизнь, что Паола порой терялась под его натиском. Никто из ее сестер и подруг не мог похвалиться похожим опытом, и Паола временами пугалась, ощущая, что события разворачиваются слишком быстро.

Флавиан вознамерился познакомиться с ее родителями, Паола с замиранием сердца согласилась — если они одобрят, признают иномирца хорошим, она сможет вздохнуть свободнее, папа и мама желают ей только добра…

Флавиан сообщил, что телепортироваться они не будут, поедут на машине, как люди. Объяснил:

— Не хочу шокировать их своей сущностью, пусть они сперва оценят мой характер!

Паола нашла это резонным.

* * *

Лукас сотни раз видел Тамико в купальнике, на пестрых ковриках, на пляже. Но когда посреди их разговора Тамико вдруг сняла лифчик, обнажив роскошную грудь, растерялся.

Тамико не остановилась на стриптизе, начав медленно, чувственно и нескромно гладить себя, удовлетворенно наблюдая, как зрачки Лукаса расширяются, как его синие глаза становятся почти черными.

У Лукаса пересохло в горле, и скользнула дурацкая мысль, что будь Тамико оперативницей врага, он, сидящий в Зале, провалил бы сейчас партию с оглушительным треском. Но Лукас продолжал смотреть и смотреть, вымолвил только:

— Тами, а ведь я могу прийти…

Она развратно улыбнулась.

— Так и чего ты ждешь? Я уже вся мокрая! Только копию рабочую в Зале оставь…

Несколько минут — и Лукас обнимал ее. Желая, сомневаясь, не понимая.

Тамико вместо объяснения начала нетерпеливо раздевать Лукаса, в то же время наслаждаясь процессом и не торопясь рассоздать ткани его одежды вмиг.

Лукас, будучи на грани эротического помешательства, остановил ее:

— Где Магнус? Он знает?

Тамико держалась за широченные плечи Лукаса, доверчиво заглядывая в его глаза. Чувствуя его горячие ладони на своих бедрах.

— Да… Знает. Я поняла, что не могу никого из вас выбрать… Только одного… Я дико хочу тебя и плевать, что это не по законам анамаорэ! Ты же не казнишь меня за любовь?

Его эмоции оказались невыносимо, болезненно сильными, Лукас не находил, что сказать:

— Не заикайся об этом даже! Мы станем жить втроем?

Тамико, целуя и лаская его, ошалевшего, подтвердила:

— Да, конечно, разве что не в открытую. С тобой на работе, а с Магнусом все остальное время. Он сейчас на дайвинге, а это, как видишь, отдельное пространство для нас с тобой…

Лукас ответил охрипшим голосом:

— Вижу…

* * *

Предаваясь долгим размышлениям, Тамико поняла, что игру в недоступность пора заканчивать.

Эта игра манила, создавала сложности, но трудности начали напрягать саму Тамико. Пришло время прекращать бояться, будто Лукас остынет, получив свободный доступ к ее душе и телу. Стало необходимостью развеять свои страхи или увериться в них на практике.

Лукас давным-давно не был настолько счастлив. Свобода словно заполнила каждую клеточку его души. Он встретил нарушение анамаорских законов без трепета не из-за своей безбашенности, как любимая, а потому что имел некоторые полномочия менять их.

Как ни странно, Лукас ощущал теперь, что уже сможет спокойно общаться с Эстеллой, уделяя ей такое внимание, какое хотел изначально. В его личном мире словно закончилась непроглядная ночь. Любовь Тамико, их общая любовь, изливаемая без преград, давала силы на все и даже больше.

Глава 366. Своя и чужая

Любовники лежали рядом, переплетя пальцы, держась крепко-крепко, точно боясь, что кто-нибудь из них исчезнет. Вдалеке успокаивающе шумело море.

— Тами, ты уверена? Ты хорошо подумала? Ведь теперь мой гадский характер развернется во всей красе!

Тамико, не разжимая пальцы, поднесла ладонь Лукаса к губам и поцеловала.

— Вот и узнаю! Хорошо ли я подумала, плохо ли, терять нам нечего!

Лукас возразил, впрочем, не особо настойчиво:

— Ох, хорошая моя, потерять мы можем как раз все… Омрачит быт наши будни…

Тамико рассмеялась:

— Скажешь тоже! Какой быт? Ты кормить меня перестанешь? Или ты уже счел меня старой надоевшей калошей?

Лукас усмехнулся:

— Перечницей! Тами, кормить я тебя не перестану никогда, но отношение к тебе правда уже другое…

Тамико взглянула пристально, скрывая ростки беспокойства:

— Какое?

Лукас смотрел куда-то вверх и вдаль, задумавшись:

— Другое. Серьезнее и проще. Понимаешь, чужая жена и своя — это разница. Чужая холодит и будоражит кровь, но… Неприятно в итоге… Своя — волнения и трепета меньше, любви больше…

Тамико уточнила:

— Больше нежности и меньше страсти?

Лукас, весь вид которого провоцировал немедленно наброситься на него с поцелуями, грациозный и великолепно сложенный, улыбнулся:

— Совсем не факт, Тами. Воровство чужого и наслаждение своим… Разные эмоции. Это надо испытать, чтобы понять до конца. Но я правда не хочу, чтобы ты такое переживала…

— Ладно, — Тамико перевернулась на живот. — Пусть будет, как будет. Я не желаю ничего просчитывать и лезть в дебри! У меня ничего не изменилось!

Лукас поправил:

— У тебя изменилось тоже. Но незначительно. Ты всегда воспринимала нас с Магнусом как-то так. Извини за мою любовь к расчету…

Тамико растрепала его густые, блестящие в свете солнечных лучей смоляные волосы.

— Шшш. Не за что!

Она сама сошла с пьедестала, превратившись из труднодосягаемой мечты в Ту, Что Рядом. Может, Тамико совершила ошибку, но Магнус спокойно отпустил ее, любя по-прежнему безгранично, а Лукас был ощутимо — до исходящего от его тела сияния — счастлив, и Тамико остро хотелось законсервировать этот миг.

* * *

В сущности Лукас выбрал Эстеллу в жены за сексуальность, чудесно складывающуюся в мозаику с его собственной, и умение быть беспроблемно счастливой. От того ли, что Лукас делал, или самой по себе. Потому он и ушел, оставив Эстеллу с копией, как только Эстелла начала терять легкость.

Драмы Лукасу хватало в отношениях с Тамико. Впрочем, отношения с Тамико оказывались насыщены и отличным взаимопониманием, и доверием, и желанием делиться радостью, и общим чувством юмора. Подсознательно Лукас не верил, что Тамико когда-либо покинет его, что Магнус отберет Тамико насовсем. Выходило так, что именно Тамико Лукас считал женой, а Эстеллу любовницей.

Эстелла не могла отличить Лукаса от его совершенной копии. Но она упивалась происходящим, когда сам сияющий Лукас пришел к ней после долгой разлуки.

Эротические пристрастия девушек разнились. Эс не было свойственно то, что нравилось Тами, Тами же внутренне сжималась от предпочтений Эс, и Лукас не имел шансов перепутать их.

Зато он говорил Тамико:

— Теперь, Пушистик, у меня есть стимул вырасти так, чтобы Эрик сколько ни совал свой любопытный нос, ничего не увидел. Чисто технически не выйдет!

* * *

Флавиану прекрасно давалась роль баловня судьбы, и он сумел очаровать родителей Паолы.

Но все равно Паола терялась, когда Флав падал на колени и вручал ей что-нибудь. Когда он ни с того, ни с сего начинал петь в ее честь, нисколько не смущаясь, что его голос уступает голосам великих певцов анамаорэ — для людей все голоса анамаорэ всяко были безупречны.

Паоле мечталось о необременительном флирте. Темная страсть, вырывающаяся, словно огонь, из глубин непостижимой души Флавиана, пугала ее. Вместе с тем Паола не хотела покидать Флавиана, надеясь, что когда-нибудь сможет приспособиться к его характеру.

Глава 367. Личный интерес Марека

Они свободно разговаривали обо всем на свете, шутя, пересмеиваясь и беззлобно пикируясь, и когда Марина спросила у Марека: «А что тебе особенно нравится во внешности девушек?», тот не растерялся и выдал: «Грудь!»

Марина осмотрела свои холмики. Они значительно округлились с тех пор, как Кэйли изменила внешний вид ее тела, превратив дочь из угловатого подростка в ладную девушку, и в то же время это была просто грудь, ничего выдающегося.

Упрекнула Марека:

— Бессовестный! У меня же небольшая!

Марек оправдался:

— А разве я сказал, что мне нравится большая?

Марина не отступала:

— Подразумевал! Ну погоди, Кэйли мне такую сделает!!!

Марек улыбнулся:

— Анамаорэ очень пластичны и могут меняться до неузнаваемости. Анамаорэ моего и твоего будущего уровня, конечно.

Марина не унималась:

— Никакой пластичности! Выращу и уменьшать не стану!

Она нарисовала фантастические окружности, и Марек взмолился, смеясь:

— Издеваешься? Я же буду пялиться, ни о чем думать не смогу! А надо поддерживать разговор! И вообще…

Марина зловеще и вместе с тем тепло ответила:

— Вот и славно! Будешь только обо мне думать!

Марек признался, сияя:

— А я уже…

Марина мечтала:

— Представляю, как мы будем гулять! Я такая, — она опять изобразила внушительный объем, — и ты спотыкающийся, так как глаз от меня отвести не сможешь!

Марек рассмеялся:

— Заманчиво! Эх, погулять мы не скоро сможем, но если после перерождения они не будут приносить тебя ко мне и оставлять тебя рядом, я отыграюсь, когда подрасту!

Марина подтвердила:

— Я тоже отомщу!

Марек заключил:

— Пусть только попытаются нас разлучить!

Он обожал смеяться в обычных разговорах, но когда пара предавалась любви, становился на удивление серьезным и безумно нежным.

* * *

Серые и тусклые дни. И солнце не яркое, а холодное. Или наоборот нестерпимо резкое, до боли в глазах.

Кому-то дарят цветы. Кого-то целуют, просыпаясь поутру. Кто-то ходит вместе в кино, фотографируясь на память.

Ночи не лучше, чем дни, хотя и не хуже. Можно крепко-крепко обнять подушку и забыть, что ты уже долго-долго одна.

Конечно, подушка не мужчина. И подружки, даже самые лучшие, как у нее, любимого заменить не могут.

Другое все — абсолютно все.

Вместе с ними Юми было временами легче, но ей хотелось малодушно запираться в одиночку с огромным тортом, бутылкой сладкого вина и фильмами. Плакать, объедаться, пить умеренно… И надеяться…

Что очередные отношения не закончатся, как обычно. Ее не бросят…

Почему бросают?

Она хорошая хозяйка. Бесспорно.

Дни, когда Юми не умела готовить, остались в далеком прошлом. А за умением варить каши и смешивать салаты потихоньку усвоились и остальные бытовые премудрости.

Достойная любовница. Все мужчины Юми, кроме Оливера, пожалуй, оставались довольны. Даже анамаорэ.

Она понимающая, верная подруга.

Интересная собеседница.

Что, что же не так?

Почему на банном коврике теперь оставались лишь отпечатки ее маленьких ступней?..

Роберт сказал, что ей нужны консультации психолога.

Юми не хотела психолога, ей был нужен просто кто-то заботливый, нежный… Родной…

Который не уйдет и не предаст.

Пусть не идеальный, зато свой.

Роберт был ее первым парнем, а теперь его жена — совсем не Юми — ждала ребенка.

Второго ребенка, а ведь Юми тоже могла бы родить…

Она пока не чувствовала себя готовой и радовалась, что не осталась одна с малышом на руках, все-все ее мужчины оказались не теми.

А от желания бывшего вылечить ее от чего-то непонятного Юми отказаться не могла. Ждала, что все как-то разрешится. Само собой.

Глава 368. Истерика

Такой знакомый, столь близкий номер. Они болтали часами, пока не стали жить вместе, разговаривая уже глядя друг другу в глаза.

Роберт познакомил их, и он же оборвал их отношения, застав Кацуо за изменой…

Юми негодовала, ненавидела предателя, не могла принять случившееся. С горя начала встречаться с Ашем, заведомо понимая обреченность их свиданий, а когда ушел Аш, и потянулись тоскливые дни одиночества, Юми поняла вдруг, что смогла бы уже простить Кацуо. Позволяла же она Роберту жить одновременно с ней и с богиней…

Роберт распорядился за Юми, запретил им с Кацуо объясняться, подавил их своим авторитетом, а Юми отчего-то слушалась его…

А сегодня ей было так тоскливо и холодно, что руки сами потянулись к смартфону…

Позвонила без видео — пусть Кацуо ощущает только ее голос… Глупо, но Юми боялась невольно выдать что-то непрошеное…

— Алло! Юми?

Как давно она не слышала этот голос! Шмыгнула носом.

Кацуо заподозрил неладное. Его пульс и так подскочил, точно сумасшедший, едва Кацуо увидел, кто о нем вспомнил.

— Юми, это же ты? Не сбрасывай! Прости меня!

Происходящее могло быть очередной штукой от Роберта, но Кацуо не смел малодушничать.

Юми выдохнула шепотом:

— Это я… Как ты? Как живешь?

Кацуо замялся. Иногда он встречал Юми с каким-то парнем, смотрел на них издалека, но если у Юми был порядок в личной жизни, почему она позвонила?

— Я нормально. Много тренируюсь и работаю помаленьку. А ты?

— А я, а я… — Юми сорвалась вдруг на плач. — Скучаааю!!!

Слезы полились градом, и чем больше Юми пыталась остановиться, тем хуже ей удавалось.

Кацуо терпеливо слушал ее истерику, поскольку на вопрос: «Мне приехать?» прозвучал резкий испуганный ответ: «Нет!!!», и Кацуо не находил ничего иного, как ждать, повторяя время от времени:

— Ну что ты, Юмочка, что ты… Прости меня…

Он не знал, как объяснить эту сцену Агнес, окажись вдруг Агнес рядом. Не планировал возобновлять с Юми отношения, хотя им стоило встретиться с глазу на глаз и расставить точки.

Может, раньше, до его встречи с Агнес что-то бы и получилось, но теперь Кацуо принадлежал душой черноволосой красавице.

В конце концов, слезы Юми иссякли.

Она радовалась, что отключила изображение, личико ее покраснело и опухло, весь разговор никак не напоминал сладкую месть бросившему, впрочем, мстить она и не собиралась… Поняла интуицией ли, женскими ли инстинктами, что путь к его сердцу закрыт. Извинилась сама и закончила беседу…

На ее душе звенела противная пустота.

Глава 369. Белая тишина

То ли она слишком долго и сильно плакала, то ли по иной причине, но проснулась хрупкая, почти прозрачная блондинка в невероятно диковинном месте, порожденном, вероятно, ее внутренней пустотой.

Белое и спокойное, оно дышало тишиной, пахло чем-то приятным, пол устилал пушистый ковер, и Юми сообразила, что поскольку никогда не бывала тут прежде, то видимо она спит.

И мужчина, сидящий к ней спиной и разглядывающий что-то в окне, тоже ей снится. Присмотревшись, Юми увидела за стеклом бескрайние снежные просторы.

Беззвучность, мягкость, бесцветность — но ей не было страшно, зябко или тоскливо, захотелось только, чтобы ее сосед по комнате обернулся. Юми не знала, зачем.

Он, точно услышав мысли, вперился вдруг ей в глаза, и Юми обмерла от восторга.

Гордый аристократический профиль, красивая линия лба, голубые глаза, высокие узкие скулы, нос с горбинкой, пухлые яркие губы, выступающий и вместе с тем изящный подбородок…

Мужчина показался ей смутно знакомым и глядел так, что у Юми пошли мурашки по коже. Он походил на Лукаса, но тот отличался броской акцентированной внешностью, этот же брюнет выглядел светлее, отрешеннее и вместе с тем холоднее, он настолько идеально вписывался в существующую комнату, что Юми восхитилась самому факту гармонии.

И раздавшийся голос был ровно таким, как ждала, но вопрос, слетевший с его губ, озадачил:

— Ты тоже ждешь?

— Я… Эм… — Юми смутилась.

Мужчина ответил за нее:

— Тут могут быть только те, кто ждут… Я так думаю… Значит, ты ждешь…

Он сидел, сложив ноги по-турецки. Юми подумала, что стоять и смотреть на него сверху вниз ей не особо нравится, потому она опустилась на пол на колени, а затем села на собственные пятки.

— А что я жду?

Брюнет ответил плавно и серьезно:

— Знаешь только ты. Меня занимает, как ты оказалась здесь. Впрочем, раз ты оказалась, на то есть причины…

Его рассуждения вносили еще больше сумятицы, Юми поинтересовалась:

— Отсюда можно выйти?

Прозвучавшее оптимизма не прибавило:

— Можно, когда придет время.

Юми не понимала, то ли ей злиться на странного типа, то ли смеяться.

— А когда оно придет?

Мужчина удивленно поднял бровь.

— Мы можем его скоротать.

Юми рассеянно осмотрелась по сторонам.

Конечно, ее собеседник, одетый в свободный шелковый белый халат, казался шире, чем был, за счет фактуры ткани и кроя, но все же Юми вдруг стало не по себе.

Стараясь не выдать волнения, она вымолвила:

— Как?

Мгновение, и странный брюнет, не вставая и не переходя, просто исчезнув у окна и тотчас оказавшись подле нее, взял ее нежное личико в ладони, холеные и теплые, но Юми невольно дернулась. Попытка оказалась тщетной.

Поцелуй, острый, как укус, заставил Юми оцепенеть. Ей захотелось раствориться, однако, в отличие от мужчины, чье лицо было теперь близко-близко, дематериализоваться Юми не удалось.

Он повторил ее вопрос:

— Как?

— Эээ, — Юми отчаянно замотала головой, вынудив мужчину разжать пальцы. — Так я не хочу!

Он будто не слышал ее, впрочем, ни на чем не настаивая.

— А ты мне нравишься. Мягкие волосы.

Теперь они вновь — уже оба — очутились у окна, и голова Юми лежала у него на руке, мужчина ласково трепал светлые пряди, второй рукой легко разминая девичью ладошку.

Впервые за разговор он улыбнулся:

— Расслабься. Нам еще долго ждать. Я не причиню тебе вред. Тем более, ты спишь.

Действительно, происходящее напоминало сон, поскольку Юми никак не могла влиять на события.

Она проворчала:

— Я уж думала, в кошмар попала…

Мужчина отозвался в своей непонятной манере, оставляющей неясным, шутит он или нет.

— Всего-то из-за поцелуя? Забудь. Ложись поудобнее и наслаждайся.

Больше он не проронил ни слова, и Юми ничего не оставалось, как послушаться.

Глава 370. Без смысла

Лукас с интересом разглядывал молодую женщину, устроившуюся в кресле напротив него.

Также его любопытство и умиление вызывал Флавиан. Флав решил сопровождать подругу на важнейший разговор с бывшим, впрочем, в мире анамаорэ роли менялись с необычайной легкостью.

Флавиан играл уверенность, но Лукас опытным глазом отслеживая микрореакции, замечал, что Флавиану вовсю хочется ерзать и кусать губы.

Лукас улыбнулся:

— Что ж, я готов ответить на любые ваши вопросы, если это позволит этика межмирового общения.

Паола подалась вперед:

— Лукас, я умру?

Лукас не моргнул глазом:

— Да, Поли. Как любой человек.

Паола нахмурилась, глядя исключительно на Лукаса, словно они одни находились в комнате.

— Ты понимаешь, что я имею в виду!

Лукас развел руками:

— На твое усмотрение. Скажу сразу — это не больно, я гарантирую результат и смогу предсказать твое будущее лет на десять вперед. А то и на сотни, если тебе у нас понравится.

Паола, загорелая блондинка, на щечках которой цвел персиковый румянец, и сложно было понять, дар ли это природы или искусный макияж, уточнила:

— Совсем-совсем не больно?

Лукас с улыбкой кивнул:

— Ага, есть масса способов анестезии, оставляющих в полном сознании. Никаких наркозов, отключек и неизвестности.

Паола наморщила лоб:

— А что от меня требуется?

Лукас говорил низко и бархатно, словно обволакивая Паолу голосом, в то же время используя нейтрально-доброжелательную интонацию. Успокаивать ревнивца, испепеляющего его взглядом, не хотелось.

— Решимость и смелость. А еще договор с кем-то, кто возьмется быть твоими родителями, то есть наставниками.

— Ой! — Паола никак не ожидала подобного поворота событий.

Лукас пояснил:

— А ты думала, останешься у нас совсем беспомощной? Конечно, нет. Родителями может стать кто угодно, главное, чтобы их было двое и ты доверяла им обоим. И, конечно, необходимо их желание взять за тебя ответственность и более-менее приятное общение меж собой, — Лукас подмигнул.

— Да, я поняла…

Не желая тянуть, Лукас добавил:

— Отцом могу стать я сам, а мамой… Мне надо обсудить этот вопрос с женой.

Он видел, что чувства сидящих перед ним очень различны.

Скажи Флаву сделать что угодно ради этой красотки — согласится.

А Паола… Паола доверяла ему самому, но не своему спутнику. Она даже побаивалась прорывающейся одержимости Флавиана. В таком случае перерождение не имело смысла.

Лукас добавил:

— В ближайшее время я собираюсь пригласить еще одну девушку дочкой. Она очень хочет, и какое-то время я буду всецело занят ей, так что ты сможешь хорошенько все обдумать.

Это была отговорка скорее для Флавиана. Хотя анамаорэ имели право позвать несколько детей практически одновременно и воспитывать их как ровесников, Флав не осмелился бы перечить прямой воле царевича.

Лукас поймал себя на невольном сочувствии Флаву, тот, ослепленный чувствами, к счастью или к печали не замечал многого, не укрывшегося от зорких глаз Лукаса.

Глава 371. Каникулы

«Это вряд ли могло служить хорошей рекомендацией для приличной девушки, но шлюхи городов мира говорили о нем с придыханием…»

— Фу, Тами, что за пошлости ты читаешь и зачем? — Магнус не возражал, и Лукас начал приходить к возлюбленной среди бела дня, в те земли, где Тамико путешествовала с мужем.

Сейчас Тамико стояла среди полок полупустого книжного магазина и зачитывала вслух, смакуя слова. Широко улыбнулась:

— Ну как такое не зачесть? Завидуешь что ли?

Лукас хмыкнул:

— Щаззз. Но со шлюхами я не путался никогда, и тебе, моя милая, как будущей царевне такими вещами интересоваться непристойно.

Тамико расхохоталась, она была одета в узкие джинсы, обтягивающие упругую попку, и пританцовывала на месте, заставляя Лукаса смотреть только на себя.

— Еще чего не хватало! Я на каникулах и буду читать все, что мне вздумается! Вот теперь точно куплю эту книжку и прочту! А ты, если что-то тебе не нравится, — Тамико подошла и ткнула Лукаса в грудь ладошкой, — дуй на свою работу! Давай-давай, царевичу непристойно отлынивать!

Крыть стало нечем, Лукас лукаво улыбнулся, в уголках синих глаз разбежались веселые лучики морщинок.

— Все, напросилась!!! Прочту эту пошлятину вместе с тобой, отмечу каждый понравившийся эпизод, и ты не отвертишься.

Тамико кокетничала:

— Ах вот как ты заговорииил! Ну тогда я еще полистаю книжечки…

Вся серьезность Тамико куда-то испарилась, и чем больше дней проходило с объявлений Лукасом друг друга парой, а не просто, тем больше им нравилось делать что-нибудь вместе и флиртовать напропалую, находя — именно находя, а не создавая — в незнакомых городах такие уголки для удовлетворения то и дело вспыхивающей страсти, что оба диву давались собственной изобретательности.

За порогом общей жизни у каждого из них была другая. Фрагменты бытия с Магнусом или Эс они намеренно не обсуждали. По правилам анамаорэ постцеремониальное путешествие могло длиться сколь угодно долго, и азарт Тамико к поездкам покуда не грозил иссякнуть.

Расставаясь, Тамико обещала Лукасу подавать знаки, когда сможет встретиться с ним, и действительно исправно находила на него время, остальные часы, нимало не смущаясь, проводя с законным мужем.

Она не знала, терзают ли муки совести Лукаса. Тамико не беспокоило ничего с момента принятия решения, что моногамная культура не для ее чувств.

Ревновать к Эстелле ей казалось нелепым, и Тамико смеялась над ревностью бывшей подруги в свой адрес.

Она до упаду танцевала на пляжах, на дискотеках, в клубах то с одним, то с другим своим любимым и ощущала, как вместе с барабанными ритмами счастье заполняет всю ее сущность, вытесняя любые негативные мысли.

Глава 372. Слезы Флавиана

— Мама! — голос Флавиана звучал отчаянно-глухо. — Лукас ненавидит меня и не хочет мне помочь! Выбирая мать Паоле, про тебя он и не вспомнил, видите ли, ему надо с Эс советоваться! А потом он и вовсе заявил, что займется Мариной, и ему будет ни до чего! Чтобы царевич не мог завести двух детей сразу — что за вздор???!!!

Тамико отошла от ситуации с сыном, ей хотелось наслаждаться любовью с мужьями и не думать о неприятностях, но проблемы не заставили себя ждать, ворвавшись в ее мирок вместе с раздражением и беспокойством Флава.

Сказанное им звучало подозрительно, и могло иметь всего ничего причин: реально неприязнь Лукаса и что-то еще, не менее скверное…

Тамико, как могла, успокоила названного сына, гладя его длинные золотые волосы, вкладывая в массаж всю душу и подарив море поцелуев, нежных и легких. Флавиан впервые за последние дни почувствовал себя по-настоящему обласканным.

Мысль об отвлечении с другими девушками, об измене Паоле, внушала Флаву физически ощутимый ужас.

— Я выясню, мой хороший. Ненависти к тебе в Лукасе нет, с чего бы она взялась? Тогда он защищал Маринку, а сейчас какие причины?

Флавиан пожал плечами.

— Да мало ли! Может, ему не нравятся мои постановки!

Тамико отмахнулась:

— Во-первых, ни разу не слыхала такого, во-вторых, Лукас не станет рушить твою жизнь просто из-за недостаточной увлеченности твоими ролями!

Флавиан воздел глаза к небу, Тамико увидела, что те, чуть раскосые, огромные, очень серьезные, полны слез.

— Что же тогда?!

Этот мужчина, удивительно красивый, стал умопомрачительно близок ей, Тамико не могла выносить его горе. Ринулась сквозь миры, оказалась прямо в саду цитрусовой рощи, прижала Флавиана к груди.

Флав, больше не в силах сдерживаться, разрыдался, спрятав лицо, уткнувшись в мягкую ткань ее платья. Он накопил океан боли за время романа с Паолой и не представлял, как преодолеть тяжелые обстоятельства. Тамико не находила эти слезы, искренние, обильные, чем-то постыдным. Наоборот, она была счастлива, что сын имеет мужество открыться ей.

Лукас в своем кабинете удивленно поднял брови — он сразу же понял, что Тамико пришла в мир анамаорэ, едва она пересекла его границы.

Тамико, отдавая Флавиану энергию, забирая его боль, пыталась войти в состояние равновесия. Ворваться к Лу и осыпать его обвинениями представлялось ей не лучшей затеей. Наверняка у Лукаса существовала своя точка зрения, и ее стоило выслушать трезво, несмотря на то, что расстройство сына ввергало Тамико в ярость, вызывая желание пойти на любые — любые! — меры, лишь бы Флавиан вновь улыбался.

* * *

Когда Тамико, улучив время между посетителями, появилась в Зале, Лукас, посканировав ее местоположение, уже знал, откуда Тамико пришла и какие принесла вести.

Они читали друг друга с полуслова, и Лукас тотчас понял, к чему относится ее вопрос.

— Лу, почему?

Она хотела знать правду. Сейчас и немедленно.

— Потому что Паола не любит, его, Тами. Увлечена им, отчасти влюблена. Но не любит. Флавиан на грани помешательства, я не стал говорить ему… Может, лучше тебе сказать ему это…

Лукас произнес тяжелые слова с печалью, теперь Тамико захотелось обнять его, что она и сделала, подойдя к сидящему Лукасу, наклонившись и обвив его сильные плечи.

— Тебе пришлось трудно.

Лукас мимолетно улыбнулся:

— Ага. Но это пустяки, не беспокойся.

Тамико раздумывала:

— Мне надо вернуться и что-то ему объяснить. Ума не приложу, что…

Лукас посоветовал:

— Не торопись, Флав вряд ли дал тебе пару часов, чтобы все уладить. Сходи к Магнусу и попроси его намекнуть тебе нужные слова. Или лучше пусть сам Флаву скажет, он спец в таких вопросах. Если бы Паола совсем Флава не любила, было бы одно дело, а так другое несколько…

— Кстати, Лу, — Тамико, прижимаясь личиком к голове Лукаса, целуя его чрезвычайно густые волосы и вдыхая их пьянящий аромат, полюбопытствовала, — когда ты Маринкой займешься?

Лукас, разомлевши и отчасти предавшись эротическим грезам, ответил:

— Когда ты совсем вернешься. Предстоит много работы, и ты мне потребуешься тут.

Тамико хмыкнула:

— Ох, начальник, я и забыла, что работаю!! Лу, отпуск слишком затянулся, да?

Лукас жарко возразил:

— Нет, Тами, даже не думай! Все путем! Это мой отпуск, — он вздохнул, — оказался слишком коротким… А Мариной занимается Марек и так ее развлекает, что она не скучает совсем. Их отношениям даже на пользу совместное преодоление ожидания.

Тамико улыбнулась:

— Я поняла. Погулять еще можно, но уже без фанатизма.

Глава 373. Слово Магнуса

Дорожки поцелуев оплетали все ее тело, и казалось кощунственным, что этот дивный сон когда-либо кончится.

Умелые мягкие прикосновения к ее голове, к ладоням, ненавязчивые скольжения по коже заставляли Юми раствориться в блаженстве, и когда таинственный брюнет спросил вдруг: «Ты девушка?», она опешила:

— Нет, я познала мужчину…

— Тогда почему ты мне отказываешь? Встреча недолговечна, мы разойдемся… Я неприятен тебе?

Юми заморгала.

— Что? Нет конечно! Ну, плохо же без чувств! Я никогда не… — тут она осеклась, вспомнив начало романа с Ашем. Сняли друг друга в баре — кто кого? — одновременно — и не было места ни сомнениям, ни ханжеству, но отчего-то с этим голубоглазым брюнетом вести себя аналогично Юми не хотелось.

Тот, помедлив, выдал:

— Увы, время скоротечно, я не могу показать тебе всю глубину чувств… Может, ты согласишься выдать мне что-то авансом сейчас, а долг я верну?

Юми облизала губы:

— Как?

Мужчина обещал:

— Когда ты проснешься и заживешь своей обычной жизнью, возможно, подзабудешь меня, я тебя найду…

Юми рассмеялась:

— Ты странный! Положим, забыть тебя невозможно, но мне что, до старости тебя ждать?

Ответ прозвучал с полной серьезностью:

— Нет. Не пройдет и года. Мне нравится твоя строгость, это же все иллюзия!

Юми задумалась: «Действительно, чего это я… Наверное, у меня слишком долго никого не было, вот мне и видится всякое… А чего я сопротивляюсь? Хоть так мне будет приятно…», а вслух она сказала:

— Да, мне очень важно любить… И быть любимой… Может, ты немного меня любишь? — она лукаво улыбнулась.

Брюнет глядел строго:

— Я уже околдован тобой… Если ты согласишься, не разочаруешься…

Собственное любопытство и мужская настойчивость вынудили Юми уступить и отдаться ему, позабыв тревоги. С этого момента она заботилась только, чтобы греза не рассеивалась… Пробуждение неотвратимо приближалось и грозило унести все божественно приятное, что говорил и делал ее спутник…

Потом он сказал:

— А сейчас прощай.

Очнувшись, Юми долго и болезненно вслушивалась в тишину комнаты, сжимая кулачки и не замечая катящиеся по щекам слезы.

— Только попробуй меня обмани. Только попробуй!!

Делиться видениями с подругами ей не хотелось.

* * *

Последовав совету Лукаса, Тамико предложила Магу обсудить щекотливую тему невзаимных отношений с Паолой с Флавианом.

Они встретились виртуально, каждый физически оставался в своем мире.

Для начала Магнус предложил:

— Насчет странного поведения царевича, которое тот не захочет, не раскроет… Флав, возможно, дело вовсе не в неприязни Лукаса к тебе, а в самой девушке. Отправься и послушай ее мысли, а потом делай выводы…

Флавиан нахмурился:

— Это этично?

Магнус заверил:

— Это — да, а вот ставить на уши всех и подозревать каждого — нет. Дерзай.

Флавиан поморщился, Магнус то ехидничал, то окатывал его ушатом ледяной воды, но дельность предложений Мага окупала неприятные чувства.

* * *

Флав провел исследование, имевшее ярко выраженный горький вкус. Удрученный, Флавиан сообщил:

— Она хочет кокетства, пустоты, поверхностности… А я настоящего, глубокого! Сильного!! Я перерос пустой флирт.

Магнус холодно улыбнулся:

— Флав, если ты хоть сколько-то увлечен ей, то почему ты так просто сдаешься? Ты пробовал ее воспламенить? Или твоя серьезность — это «хочу печеньку и получу ее любой ценой»? А что сама печенька думает? А ничего, что она живая? А делать, как ждет она, ты не пробовал?

Флавиан, в душе которого клокотала буря, мечтающий отправиться к Кэйли умолять стереть память Паоле и всем ее родственникам, ощутил стыд.

Магнус добил:

— Ты волен разрушить все махом, разметать и спалить дотла, а затем упиваться горем разлуки, но не говори потом, по крайней мере, мне, что это «была настоящая трагедия, и ты сделал все, на что имел силы».

Флавиан спросил в лоб:

— Считаешь, что мы с Паолой в принципе совместимы, и она когда-нибудь дозреет до желания стать анамаорэ, а торопить ее с этим — только мой эгоизм?

Магнус улыбнулся, теперь доброжелательно:

— А ты попробуй посмотреть с такой точки зрения. Я не хочу давать определения твоим чувствам. Знаю, что ты начнешь спорить и возражать. В любом случае полезно понять собственные желания. Просто ли тебе хочется побеситься с Паолой вместе или пойти на созидательный открытый диалог.

* * *

Флав чуял, что готов был пойти на диалог и принять нынешнее состояние Паолы, если бы только уверился в результате. Кто мог дать прогноз на ее будущее развитие?

Флавиан просиял — такой советчик существовал, и ненавистью тут не пахло. Теперь причина мягкого отказа царевича стала предельно ему ясна. Уголки чувственных губ разошлись еще шире — иметь подобного врага Флаву не хотелось. Его и не было. Лукас запросто сумел бы открыто ранить чувства Флава, но наоборот обошел острые углы. И несмотря на многочисленные минусы характера Лукаса, уж Лукас-то не стал бы читать Флаву нотации на тему эгоизма и попрекать желание отдаться кому-то со всей страстью и получить не меньшую в ответ!!

Флавиану захотелось опять поговорить с Лукасом, обсудить с ним ситуацию, правда, никакой объективной причины думать, что Лукас займется его маленьким, с точки зрения государственных, делом, не было.

Психолог Максимилиан вел приемы и разбирал любые проблемы гражданских лиц, его старший брат Лукас похожую практику не имел, и все же Флавиан полагал, Лукас не откажет.

Ему как сыну любимой женщины Лукаса, в любви Лукаса и Тамико прозорливый Флав никогда не сомневался даже при том, что ни одного доказательства этой любви не существовало.

Глава 374. План мщения

Лалия терпеливо расчесывала волосы крошечной дочери, снисходительно слушая, как та канючит:

— Мааам! Я хочу на эту вечеринку! Хочу! Теперь он не сможет меня не пустить!! Я надену маску, обещаю!!

Лалия мягко улыбнулась, любуясь, как солнечные блики играют в каштаново-рыжих прядях Самиры.

— Зачем тебе развратник, не ценивший тебя в прошлом? Маска? Просто подрасти, не стоит увлекаться мужчинами раньше времени. А уж если они тронут тебя, папа не одобрит.

Самира поджала маленькие, но очень пухлые, «в Эрика» губы.

— Это месть, мама! Меня переполняет желание утереть ему нос!

Лалия отложила гребень.

— Влюбить и бросить? Подожди, выжди время, не нужно бросаться сломя голову.

Дочь возразила:

— Пока я подрасту, он сумеет успеть пройти Церемонию с кем-нибудь, и тогда кончено! Я стану считаться вне закона!

Лалия погладила дочку.

— Тогда папа найдет другой способ. Не волнуйся, пренебрежение этого типа не останется безнаказанным!

* * *

Флавиан превратился из царствия льда в настоящий гейзер, он больше не изображал эмоции, проживая те на самом деле, и хотя все еще оставался самонадеянным и напыщенным, Лукас обнаружил, что общение с сыном любимой доставляет ему реальное удовольствие.

Лукас отдавал себе отчет, что Флавиан ловко играет на его тщеславии, но не мог отказаться от соблазна прослыть мудрым советчиком, особенно из-за бахвальств Флава в прошлом.

Хотели мужчины того или нет, отношения с Тамико делали их ближе. Тамико они, разумеется, не обсуждали, Лукас рассказывал о Паоле:

— Смешно, конечно, но любовь Поли к пирожным выдает нехватку сладости в ее чуть приторной и романтической жизни. Слабое здоровье породило в ней множество страхов… А еще жажду непотопляемых нежности и надежности…

Флавиан слушал предельно внимательно:

— Как считаешь, царевич, она когда-нибудь оттает? Воспламенится?

Лукас уточнил:

— Потеряет осторожность и станет способной на безрассудства? Не думаю. Она склонна к поступкам, но в безопасном мире, на амбразуры эта девушка не пойдет.

— Ох, — Флав опечалился, — то есть это россыпи сахарной ваты и карамельные иллюзии… До скончания дней…

Лукас с улыбкой поправил:

— Не так сурово, но она скорее нежная, чем страстная и жаждет душевного спокойствия и заботы. Классическую хорошую семью в человеческом понимании.

Флавиан знал, он чувствовал это еще при первой встрече с загорелой красоткой. Он и обольстил Паолу раскованным, но невинным флиртом. А потом будто сам забыл о своем открытии и начал наделять Паолу выдуманными, но такими желанными качествами.

Захотел, чтобы Паола стала, как… Тами. Как его сильнейшее чувство, трансформировавшее в сыновнюю любовь, но сами качества, разбудившие в нем вулкан страстей, нравились Флавиану и в других…

У Паолы был иной характер, и в уютной тиши Лукасова кабинета Флаву легко было признать, что он пытался обмануть всех, выдавая безумную очарованность, быть может, даже внешностью Паолы за любовь.

Глава 375. Прием

Доверчиво заглядывая в пронзительные голубые глаза, Самира жаловалась своему дяде Максимилиану:

— Мама считает, что я слишком маленькая для вечеринок, а папа не признает их совсем!

Макс, любитель и устроитель праздников, посочувствовал:

— Мда, несладко… Зная твоих родителей, не удивляюсь вовсе, но думаю, гуляния с умом и в меру никому еще не вредили.

Самира вздохнула:

— Вот так мне не повезло… Дядя, а может, ты сводишь меня куда-нибудь? Только им не говори, а то они не пустят… Скажи, что я с тобой, они убедятся и не станут беспокоиться, а потом мы тихонько…

Макс ухмыльнулся:

— Хитруша.

Самира оправдывалась:

— Ну, они же не совсем мне запретили, тогда было бы скверно… Мама только подрасти велела… Где сейчас особенно весело?

Максимилиан задумался:

— У Флавиана неплохо. И весело, и пристойно, только тебя надо будет немножко привзрослить… Обещаешь в гляделки не играть?

Самира, внутренне ликуя, энергично кивнула головой:

— Угу!

* * *

Самира, выглядящая как роскошная молодая женщина, неприступная и прелестная, появилась в пиршественном зале под руку с Максимилианом, и тот представлял ее собравшимся как племянницу. Его компания и ненавязчивое наблюдение отбили у многих парней охоту приударить за красоткой, при правителе их смелость шалить куда-то улетучивалась.

Однако общее настроение не распространялось на хозяина вечера, который счел долгом чести пригласить чудесную гостью на танец. Флав приветливо поклонился, а потом направился через огромный зал — просто, свободно и грациозно, девичье сердечко сошло с ума, отбивая неровный ритм.

Самире чудилось, что весь воздух покинул ее грудь, и обмякшее тело вот-вот упадет на пол, в реальности же царственная красавица стояла, гордо выпрямившись, и взирала на шествующего к ней Флава с торжествующей улыбкой.

Правда, возрадоваться до конца не удавалось, и ей мешало не только ее собственное волнение, но и состояние Флавиана. Он был обаятелен, остроумен и величественен, но пристально наблюдавшая за ним Самира замечала бросаемые им украдкой взгляды в сторону, полные тоски, когда Флаву казалось, что на него никто не смотрит. В эти моменты он выглядел настолько мрачно-печальным, что Самире дико хотелось взять Флавиана под руки и спросить:

— Что с тобой происходит, милый? Что тебя тревожит? Могу я ли развеять твою печаль?

В действительности она оставалась всего лишь маленькой девочкой, которой позволялось ждать, улыбаться и принимать невинные знаки внимания.

Флавиан, наконец, подошел к ней и затем легко повел ее в танце. Он умело шутил и отменно играл роль баловня судьбы, все глаза в зале были устремлены на мягко скользящую пару, и Самира догадывалась, что рискует получить родительский нагоняй, впрочем она прекрасно знала, что Максимилиан примет основной удар на себя.

Танец был единственным ближайшим и доступнейшим способом установить личный контакт, и Самира использовала искуснейшую телепатию, проводя долгие тренировки перед решающим моментом: слышать ее должен был только Флавиан и никто иной.

Самира молвила словно невпопад, пропустив очередную шутку Флава мимо ушей:

— Ты стараешься казаться веселым, а на душе у тебя камень… Мне можно доверять…

Флав усмехнулся:

— Что, это столь заметно?

Самира густо покраснела, невольно выдавая себя.

Флавиан тихо ответил:

— Значит, не заметно никому, кроме особ пристрастных, — он выделил «страстных». — Твоя симпатия мне льстит, царевна.

Самира, осознав, что допустила лишнее, парировала:

— Я еще маленькая. Но, надеюсь, я хороший друг. А страстные мужчины наша гордость!

Флаву понравился комплимент, он улыбнулся совершенно искренне. Задумался.

Лукас не дал особых шансов их отношениям с Паолой, спустя какое-то время страдания по несбыточному надоели бы ему, и Флавиан принялся бы за поиск новой подруги. Стоило ли ему обратить внимание на юную царевну?

Некогда он до безумия пылко желал связать судьбу с особой правящей крови. Теперь судьба, словно извиняясь за опоздание, не только вручала ему смелую красавицу, проницательный Флав догадывался об отношении ее отца к развлечениям, но и совершенно очевидно в него влюбленную.

С Поли Лукас советовал поступить вольно:

— Ты же не выдал ей государственные тайны. Да, она знает, что мы не люди, ну и пусть знает. Мало ли не-людей в Городе! А за поползновениями Дамира к людям за информацией я четко слежу. Не нужно никакого насилия над ее памятью.

Глава 376. Танец с пери

Конечно, Флавиану хотелось услышать слова поддержки и одобрения. Прощаясь, Лукас хмыкнул:

— Что ж, заходи, когда пожелаешь. Чем смогу, помогу.

Они столько подкалывали друг друга в прошлом, что Флавиан не мог не улыбнуться:

— Времена меняются, царевич.

Лукас сумел бы подсказать ему правильные фразы, а Тамико напитать своей любовью, но это была слишком личная ситуация. Флавиан понимал, что прекрасно справится с ней сам, но сильно хандрил.

Он призывал дождь и стоял под ним, омываемый струями, капли смешивались со слезами о влюбленности, которой не суждено было пустить корни…

Пришло время расстаться с Паолой, такой беззащитной, по-детски наивной и невероятно хорошей, но не вполне анамаорэ по духу, и Флавиан с тоской вспоминал приятные минуты, случившиеся в их общей истории.

Впрочем, он мог тянуть этот роман без продолжения, размениваться на легкий флирт, покуда Паола сама не поставила бы вопрос ребром, и тогда имело смысл вновь предложить ей перерождение.

Флавиан только вступил на дорогу настоящих чувств и еще не знал толком свои потребности, он жаждал испепеляющих страстей и в то же время грустил по стабильности, сполна отдаваясь меланхолии.

К счастью, заинтересованная в нем царевна Самира была еще слишком маленькой девочкой, это давало ему время, лишая необходимости решать на месте, воспользоваться ли шансом или отпустить ее надежды.

Лукас выписал Флаву «индульгенцию» на неудачу, назвав Паолу сравнительно не страстной, а Магнус предлагал побороться за счастье. Тамико приняла бы любой расклад, и в сердце Флавиана зажглась глухая еще решимость попробовать.

Паола хотела конфетно-букетного милого мальчика, очарованного воздыхателя, а затем примерного и в каком-то роде послушного мужа. Флавиан загорелся идеей перевернуть ее мир, перетрясти его до дна, заставить потерять былое, влюбившись до одури, в конце концов, разве не предписывали все правила миров людям очаровываться эльфами анамаорэ?!

Флавиан выстроил их отношения так, что Паола не ревновала его и не опасалась с ним расстаться. Это стоило изменить в первую очередь, и яркость девичьих чувств или ее отсутствие обрисовали бы Флавиану верность его пути.

* * *

В ближайшую встречу едва Паола задала свой обычный шутливый вопрос:

— Как твои пери?

Флавиан ответил:

— Ох, чудесно! Мной заинтересовалась сама их повелительница! Но, помня о твоей любви, я всего лишь потанцевал с ней, как требовала вежливость.

Паола беспомощно открыла ротик:

— Потанцевал??

— Ну да, — Флав сделал пару грациозных движений, — вот так и ничего больше…

Паола вздернула нос, показывая, что ей «не очень-то интересно».

Флавиан изобразил озабоченность:

— Мне так больше не делать? Отказываться от танцев с ней? Я тебя обидел?

Паола фыркнула:

— Пустяки!

Флавиан принял виноватый вид:

— Ты очень сильно обиделась? Или ты равнодушна ко мне, и тебе все равно?

Паола посерьезнела:

— Мне не слишком приятно, да…

Флавиан улыбнулся:

— Понял… Прости меня…

Но то и дело в этот вечер он принимался «мечтать», глядя в небо и замечая, что Паола не рада этому, наверное, в красках представляя, что еще он мог учинить.

Все равно она переживала молча. То ли ее чувства не пламенели столь ярко, чтобы закатить сцену по невинному поводу, то ли она правда была «хорошей девочкой», которую Флавиан намеревался обратить во мрак.

Глава 377. И смерть не разлучит

Колетт любила рисовать, сидя на террасе, а Роберт причесывал ее волосы, заплетая их в косы или наоборот расплетая. Временами он просто прижимался к узкой спинке девушки, точно вкладывая ее все еще хрупкую фигурку в себя, и зависал так, а Колетт радовалась теплому и любимому «креслу».

У нее обнаружилась остро возникшая неприязнь к запахам некоторых продуктов, и Роберт уточнил очень низким голосом:

— Ты не можешь их готовить или есть тоже?

Колетт грустно сообщила:

— И ем с трудом…

Роберт нежно погладил жену:

— Понятно… Сам бы себе готовил. А так что ж, временно исключим их из меню…

Он не стал дополнять, что мог бы позволять себе перекусить подобным где-нибудь в ресторанчике, незачем было растравлять страдающую поневоле Колетт.

Они подолгу обсуждали имя малыша, иногда начиная оживленный спор, но пока не приняли решение. Идею спросить через Оливера, как желает зваться сам мальчик, Колетт отвергла:

— Сынок мне или тебе скажет. Не хочу Оли, — она ревниво погладила живот.

Это же ее и Роберта дитя, а не какого-то постороннего мага!

* * *

Если Паола пыталась изобразить отсутствие беспокойств по поводу внимания «пери» к своему мужчине, то Маю это внимание в самом деле не трогало.

Маю предавалась чему угодно, но только не выяснению отношений, считая, что ее милый должен сам оградить ее от излишеств занимаемого им положения.

Макс купался в славе, она отдавалась хобби, не найдя еще сколько-нибудь постоянной профессиональной склонности, и выходило так, что Максимилиан куда больше переживал за сохранность их пары.

Маю обладала феноменальным чутьем: едва Макс собирался накинуться на нее с упреками, что она, невеста, не ценит его, как Маю сообщала своим певучим голосом:

— Ооо, мы уже давно не проводили с тобой время вдвоем… Я ооочень без тебя скучаююю!

Столько света было в ее глазах, что Макс, растрогавшись и передумав обвинять ее в чем-либо, находил свободные дыры в своем графике, на протяжении которых Маю по собственной инициативе стремилась исполнять любые его желания. Как невинные, так и неприличные. А когда часы наедине подходили к концу, Маю плакала, что все закончилось невыносимо быстро.

Иногда, в противовес своему же обычному спокойствию, Маю безумно ревновала к фанаткам многочисленных Максовых талантов и жаждала сопровождать Максимилиана всюду, буквально виснуть на нем. Макс ворчал, впрочем, потом проклинал себя за высказанное недовольство — когда Маю увлекалась вдруг чем-нибудь еще и будто забывала о существовании личной жизни, конечно, каждую ночь проводя дома.

Отчуждение, беспокоившее Макса, выражалось в разговорах Маю только о ее хобби. Максимилиан, ревнивый и подозрительный, знал, что иных мужчин в мыслях его невесты нет.

* * *

Увы, в отличие от брата, Лукас знал, что у его любимой такие мужчины были, и мог бы перечислить их поименно. Однако, он оказался совершенно не способен работать, когда Тамико объявила, что возвращается в мир анамаорэ, закончив отдых, а также в тот самый день, когда Тамико, сосредоточенная и деловая, появилась на пороге Зала:

— Здравствуй, мой любимый! Все, я готова приступить!

Тамико выбрала мягкий брючный костюм светло-рыжего цвета и выглядела настолько милой и дорогой сердцу Лукаса, что Лукас, не говоря ни слова, бросился ей навстречу и обнял ее крепко-крепко.

Даже опомнившись, он спрашивал:

— Мы вместе? Мы правда с тобой вместе? Ты моя?

Тамико улыбнулась:

— Твоя-твоя. Каждый день твоя, и смерть нас не разлучит! Все в силе, Лу. Все сказанное и сделанное нами в отпуске!

Лукас грезил наяву, а потом они писали музыку. Вместе. Каким-то невероятным образом сочиняя ее сообща и дополняя ноты друг друга. Ушли в городской Кабинет, оставив в Зале копии.

Конечно, Лукас знал, что вечером Тамико вернется домой к Магнусу, и можно было бы «запретить» ей вечер, но разумней было подождать, набраться впечатлений за короткую разлуку, ведь на следующее утро любимая вновь бы пришла к нему, и Лукас предвкушал, как в какой-нибудь день они вдвоем отправятся на горный склон.

К сожалению, путешествовать часто не представлялось шанса: шпионы донесли, что Дамир обратил, наконец, Эрин в анамаорэ, следовательно стал более рассеянным, и этим стоило пользоваться!

Также предстоял неприятный разговор с Эстеллой. Лукас счел неправильным доверять такое копии: надо было сказать жене, что Тамико вернулась работать с ним бок о бок.

Лукас обдумывал слова, чувствуя Эстеллу совершенно чужой.

С обретением истинной жены, Тамико, он ощущал кощунственным клясться в чем-то другой женщине, но ситуацию невозможно было рассоздать.

Ему предстояло растить Маринку, да и делать многое другое. Осудить Эс, обвинив ее в покушении на его жизнь, Лукас находил диким. С его копией Эстелла обращалась вполне достойно. Впрочем, у Лукаса не имелось реальной причины избавиться от супруги.

Если бы даже Эстелла умерла через казнь, покинув анамаорэ насовсем, судьба Тамико всяко осталась бы соединенной с жизнью Магнуса. Потому любые козни против Эс лишались смысла.

Требовалась предельная осторожность вкупе с хладнокровием, и Лукас начал приходить ночевать в свой дворец, оставаясь для Эстеллы невидимкой. Зато теперь «случайные» визитеры типа Эрика нашли бы его рабочий Зал в неурочное время пустым, а Лукаса соблюдающим обычаи.

Глава 378. Перерождения

Копия выработала ритуал, обнимая Эстеллу за плечи, целовать ее в лоб. Лукас дивился самообучаемости собственного персонажа, и в точности повторил это действие, будто невзначай заметив:

— Эс, малышка, Тамико вернулась из отпуска и выходит на работу.

Эстелла опустила глаза и ответила бесцветным тоном:

— Хорошо, теперь тебе будет полегче с делами?

Лукас кивнул.

— Да, и мы уже сможем позвать Маринку. Ты готова?

Эстелла вновь ответила без интонации, ровно:

— Можно позвать… Я как-то от всех отдалилась… Ни с кем не переговаривалась после Церемонии…

Лукас улыбнулся:

— Ничего страшного. Маринка тебя простит, она вся в чувствах и ничто, кроме милого ей не важно… А с Тами… Не всякая дружба навечно.

Эстелла хмуро обронила:

— И она со мной не связывалась… Почему-то…

Эстелла больше не позволяла себе бурных сцен и не желала знать честный ответ на вопрос: «Это ты ей все рассказал?», она просто вздохнула.

— Я виновата перед ней. Наверное, Тами почувствовала… — но не спросить волнующее Эс не смогла: — Ты станешь приходить домой попозже?

Лукас не собирался ничего менять в проживании Эстеллы с копией, потому ответил свободно:

— Нет, почему? Может, и пораньше, начну же опять делить с Тамико свои обязанности. И с Маринкой надо будет заниматься, — с целью закончить в традиционной для копии манере, Лукас сказал: — Люблю тебя, Роза, и все твои лепестки! Пойдем, погуляем?

Гулять с Эс лично Лукас смысла не видел, и ловко подменив себя двойником, ушел.

Теперь сам он, искусно лгавший, стал патологией среди честных анамаорэ…

* * *

— Значит, достаточно чикнуться и все, наступит вечное счастье?

Внимательные темные глаза, прямой нос стрелой, смеющиеся губы, он был чрезвычайно хорош собой, и Агнес улыбнулась, представив, как чудесно Кацуо станет выглядеть после перерождения.

— Счастье не гарантирую… Но будет интересно.

— Хорошо, — Кацуо пригладил длинную, спадающую на лоб челку, — я согласен.

Пара гуляла по городскому парку, ступая по начинающему подтаивать снегу, и Кацуо думал о том, что в настоящем мире ему в сущности нечего терять. Он не владел бизнесом, жил в съемной квартире, лишился друзей, а его братья давно выросли, и у каждого была своя жизнь.

Такео женился и ждал прибавление в семействе, выяснилось, что сразу двойню. Новость вызвала немалое облегчение Камиллы, приходившей в ужас от размера растущего живота. Кью сделал предложение своей давней подруге Алисе.

Ни один из них не нуждался в Кацуо, как в человеке первой необходимости, хотя отношения у братьев отличались теплотой.

Кроме того, Кацуо ощущал, что рождение в другом мире избавит его от страха перед поползновениями Роберта насовсем.

Агнес мягко коснулась его руки:

— Надо найти тебе родителей. Я побеседую с разными, и мы договоримся о знакомстве.

Кацуо усмехнулся:

— Значит, я буду маленьким, а ты такой, как сейчас, и я смогу безнаказанно приставать к красивой девушке?

Агнес сочла сказанное забавным.

Юные царевичи Марек и Ричард пока не имели права приглашать детей, Эрик вряд ли бы согласился принять в семью человека, отличаясь снобизмом, Максимилиан еще не прошел Церемонию…

Стоило спросить Лукаса, кого бы тот посоветовал, и Агнес была бы за, если бы себя самого, по крайней мере, Лукас явно не возражал против ее любимого и развития их отношений.

Глава 379. Важное поручение

— Тами, у меня к тебе чрезвычайно важное поручение!

Лукас, черноволосый, безупречно загорелый, синеглазый, лучащийся здоровьем и довольством, сидел в собственном кабинете, дорого и со вкусом обставленном. Сейчас в кабинете было много света, воздуха, зелени и дерева разных пород.

Тамико развернулась на крутящейся круглой табуретке и показала начальнику язык, передразнивая его:

— Вааажное!

Лукас улыбнулся уголками губ:

— Дааа. И оно связано с моим маленьким братом.

— Эм, — Тамико заискивающе взглянула в его гипнотизирующие глаза под густыми загнутыми ресницами, — дай-ка угадаю… Мареком?

— Точно, Пушистик! — однако, волосы Тамико сегодня не пушились, Тамико заплела их в несметное множество тонких кос и выглядела очень экзотично и задорно. — Через недельку мы с Эс думаем перерождать Маринку, сама Марина спокойна, а вот Малявка извелся, и его нервозность действует на нервы мне. Сама понимаешь, процесс это кропотливый и ювелирный. Твоя задача — побыть с Маром в день Х и, если можно, привлечь Магнуса, пусть он повоспитывает в Мареке выдержку…

Тамико улыбнулась:

— Да запросто, они даже приятельствовали в бытность оперативниками.

— Ну да, — Лукас подтвердил, — только я не слал Марека в партии, замешанные на страстях, уж очень Мар азартный. И смешливый… Знаешь, противно, что тогда из-за моего вояжа заместители сделали просчет и отправили Марека в пекло…

— Ничего, — Тамико ласково провела пальчиками по тыльной стороне ладони любимого, — отдыхать тоже надо. А Марек зато в итоге царевичем стал.

— Угу, — Лукас задумался, подперев щеку, — хорошо, что Марек меня не корит. И мне все еще очень не хватает Макса…

— Ну-ну, — Тамико коснулась пухлых губ Лукаса подушечками пальцев, — кончай хандрить! Подружишься с Мареком, и будет тебе новый брат!

Тамико знала, что Лукас, став ее названным мужем, хранил ей практически безоговорочную верность, и, будучи изрядной собственницей, трепетала при мысли об этом.

Лукас и Тамико надеялись, что проживание Эстеллы с копией Лукаса продлится как можно дольше, исключение составят занятия с Мариной, но такие моменты практически отвергали тонкую интимность.

Отношения Тамико с Магнусом шли столь же славно, как шли всегда, и Тамико чувствовала себя легко и уютно.

Их взаимная любовь с Лукасом, раньше неподконтрольный фейерверк, превратилась в стремительный полноводный поток, текущий, впрочем, строго в рамках, и наблюдательный Флавиан, разговаривая с Тамико, уже не мог понять, есть ли между ней и Лукасом что-то запретное — неутоленная страсть стихла.

Уменьшилась и привязанность Тамико к вину. Тамико дегустировала новинки, лишь когда просил Маг, больше не напиваясь тайно.

* * *

Флавиану хотелось серьезно поговорить.

Так, чтобы от строгости задрожали стекла, так, чтобы от ужаса затряслись поджилки. Чтобы зеленые ясные глаза Паолы потемнели от гнева, а розовые ноготки впились в его плечи:

— Что еще за обилие работы?! Почему я вижу тебя ничтожно редко?! Ты кувыркаешься там с пери, и это ты зовешь актерской службой?!

Воздух пронизывало бы электричество, он насквозь пропитался бы страстью…

Но Паола реагировала совсем иначе. Она дулась. Просто молчала, скрывая упреки в глубине души.

Флав знал, что это не равнодушие, но его усилия не питали ее злость, Флавиану не хватало горячности Паолы.

Он удрученно говорил:

— Я прошел сквозь завесу миров, чтобы встретить игнорирование?! У нас не слишком много времени, а ты тратишь его на переживание обиды?

Поли считала Флавиана грубым и еще больше закрывалась.

Прекрасная царевна Самира с пронзительным взглядом ждала общества Флава. Он не спешил принять ее приглашение, но начинал задумываться.

Глава 380. Хорошо быть девочкой

То были самые нежные из когда-либо существовавших пирожных, и пара кормила ими друг друга с рук, устроившись на паласе, чашки с бодрящим кофе довершали картину.

В процессе угощения приторно-сладкое настроение Тамико изменилось:

— Лу, а расскажи, ну, сейчас или потом, ты когда до своей Церемонии ездил путешествовать, что ты там делал?

Лукас с укоризной взглянул из под густых, четко очерченных бровей:

— Тами, такая атмосфера, а ты!!

Взгляд синих глаз преисполнился мольбы, Лукасу совсем не хотелось поднимать эту тему, но романтичность обстановки угасла, а Тамико пытливо смотрела на него, спрятавшись за чашкой, и Лукас признался:

— Я ходил убивать. Изощренно и просто. Чтобы забыться. Переключиться на другую роль.

— Ууу, — Тамико вынырнула из-за чашки с хитрой улыбкой, — дрался на мечах и копьях, помню-помню картинки!! А почему, — она сдвинула рыжеватые бровки, — ты не хочешь сразиться со мной? Я хороша!

Лукас аж поперхнулся. Быстро взял себя в руки:

— Тами, любые шарады на твой вкус. Головоломки и загадки. Никаких мечей, копий, палок, боксерских перчаток. Никогда.

Тамико прыснула:

— Ну что ты такой серьезный! А я, может, мечтаю оценить красоту твоего удара! Как еще, если ты тренировки прячешь?

Царские упражнения в самом деле проходили вдали от любых посторонних глаз, чтобы шпионы не могли оценить, чем же владеет тот ли иной член правящей семьи.

Тут размышлять было не о чем. Тамико спасала Лукаса от смерти. Трижды. Лукас жаждал все или ничего, и любимая вновь и вновь отводила его от границ перерождения, а в последний раз и практически небытия.

— Давай покажу. Приготовься к необычности, — успокаивать удивительную женщину, чтобы та не боялась, было странным, поскольку Тамико не выказывала страха ни к чему, кроме тотальной превосходящей и бесконечной грубости. Сами же боль, кровь, истерзанная плоть и страдания не заставляли ее сердце дрожать или сдаваться. — Таким ты меня еще не видела.

Тамико радостно хлопнула в ладоши:

— Урааа!! Это что-то типа как было с вэнками?

Лукас пообещал:

— Суровее. И эффектнее.

— Охохо, — Тамико задумалась, предвкушая, а затем ее мысли сменили курс: — Лу… А от чего ты планировал отрешиться перед Церемонией? — она опустила голос до шепота, кажется, зная ответ.

Лукас ответил тихо, глядя в огромные карие глаза пристально и твердо, и Тамико выдержала этот взгляд:

— От тебя, Пушистик. И я малодушно желал, чтобы в странствиях нашелся кто-то сильнее меня… Но я обещал вернуться… Всем…

Тамико придвинулась к Лукасу ближе, и так как размером она была значительно меньше Лукаса, то обняла его, сев ему на бедра и устроившись в его объятиях, точно в уютном кресле.

— Не вернулся бы, я бы умерла от горя. Только и всего.

* * *

— Эх, как все-таки хорошо быть анамаорэ! — Тамико, наряженная в простую белую футболку и светло-голубые джинсы, оттенявшие ее загорелую кожу, раскачивалась в плетеном стуле-качалке, сидя на кухне их с Магнусом дома.

Магнус самодовольно улыбнулся:

— Ага, никаких яиц и муки, хоп — и сразу пирожок!

Тамико опасливо покосилась на него:

— Как часто ты читаешь мои мысли?

Магнус просиял:

— Под настроение. Тебе есть, что скрывать? Есть, да?

Он явно подтрунивал, но Тамико сказала:

— Свое нет. А вообще так нечестно! Мы должны быть в равных условиях!

— Ну так попробуй! Стань!

Тамико хмыкнула:

— Страшнее тебя, Ужаснейший? Ну спасибо! Давай-ка сюда пирожок.

Магнус, вкладывая выпечку в ее протянутую ладошку, целуя хрупкие пальчики, заметил:

— Самые ценные клады скрыты в нас самих.

Тамико, вонзив в лакомство острые удлиненные клыки, ответила:

— Представляю, сколько у тебя скелетов! И сколько шкафов! Знаешь… Мне что-то больше в кайф быть девочкой и нравиться мальчикам. И чтобы пирожками кормили и смотрели так ласково! На монстрюк же так не глядят!

Магнус, притянув к себе ее пушистую голову, поцеловав в лоб, подытожил:

— Одобряю!

Глава 381. Любовь к мотоциклам

В какой-то миг Агнес надоело изучать мир людей, хотя ее знания выходили неточными и неполными, Агнес обратила испытующий взор карих глаз исключительно на Кацуо.

Призналась, говоря несмело, точно в бреду, когда пара холодным вечером устроилась под пледом перед телевизором. Агнес могла бы повысить температуру тела магически, но ей нравились атмосфера и антураж:

— Я постоянно думаю о нас… Только об этом… Ничего больше не хочу, кроме…

Кацуо облизал пересохшие губы:

— Да?

Агнес совсем не владела собой, прижавшись к нему крепко-крепко, вся напрягшись от возбуждения, прошептала:

— Лишь тебя… Когда мы катаемся, гуляем, едим… Всегда…

Кацуо чувствовал то же самое, он был безоговорочно влюблен в Агнес и часто говорил ей об этом.

С тех пор пара крайне редко покидала квартиру Кацуо, Агнес появлялась прямо так, и «однообразие» свиданий ничуть не казалось им утомительным.

* * *

Кацуо ждал кого угодно, но только не миниатюрную фигуристую женщину на высоченных шпильках в брючном костюме и прической-пучком из густых каштаново-рыжих волос, пахнущую дорогими духами.

Гостья уселась в кресле, закинув ногу на ногу и не отказалась выпить кофе, держась настолько подчеркнуто независимо, что Кацуо стало немного по себе. Возникло ощущение, что он сдает экзамен строгой училке.

Голос у собеседницы оказался не высокий и не низкий, ничем особо не примечательный, впрочем, красивый:

— Привет. Я Тамико. Так, значит, тебя мне предлагается воспитывать… Что ж, расскажи, что ты любишь. Посмотрим, сработаемся ли мы.

Девушка обладала изумительной фигурой, но костюм ничего не выпячивал, совершенно нейтрально подчеркивая ее достоинства. Перед Кацуо восседала бизнес-леди, не больше, не меньше, и ему стало безумно интересно, почему именно ей выдали его кандидатуру.

Кацуо задумался:

— Люблю? Скорость… Мотоциклы… Технику… Смотреть кино, читать…

Тамико подалась вперед:

— Ооо… Мотоциклы… Хгм, как же я это упустила… — ее карие глаза зажглись азартом. — А сейчас покатать меня можешь?

Ее возбужденное поведение контрастировало с ее видом, но Кацуо, решивший ничему не удивляться с анамаорэ, улыбнулся, поправляя длинную челку:

— Сейчас поздновато… Но я могу.

Тамико нетерпеливо махнула рукой:

— Ай, дорогу я освещу! И энергию тебе дам, ты небось устал за день, да?

Кацуо изумился. Энергия буквально переполняла его после занятий любовью с Агнес, но эта миниатюрная фигуристая женщина вроде же собиралась стать его… матерью… Или он что-то неправильно понял?

Тамико скомандовала:

— Руку давай.

Кацуо, сгорая от любопытства, протянул ей ладонь.

Прикосновение ухоженной теплой ладошки Тамико подействовало на него, как энергетик. Кацуо не ожидал настолько мощный эффект!

Тамико успокоила:

— Не бойся, ты здоровый, сердце выдержит. А на ночь я сниму избыток энергии.

— Мгм, — Кацуо решился спросить о самом важном, — я тебе подхожу?

Тамико обрадовала:

— Пока да. Смелости и безрассудства в тебе достаточно, я это люблю!

Она улыбнулась, показав клыки, на которые Кацуо невольно уставился, но не дрогнул.

В конце концов, в будущем ему представлялась возможность отрастить такие же клыки, прийти к Роберту… и покусать его в отместку.

* * *

Позже, нежась с Лукасом в просторной пенной ванне, Тамико сказала:

— Он, конечно, бесхитростный по сравнению с тем, к чему я привыкла, но хороший. Мужественный. Мне понравился. Так что если ты надумаешь, я за.

Лукас ответил:

— В этом и загвоздка, Тами. Мне хочется большей близости с моими детьми… Кацуо простой, ты верно подметила. И Агнес обижать мне жалко, и чувства их губить. Предложишь отцовство Магнусу? Он когда-то Кацуо интересовался.

— Как скажешь, — Тамико рисовала на теле Лукаса мыльные узоры, легонько щекоча его прикосновениями нежных пальчиков. — Раз Магу Кацуо когда-то нравился, проблем не будет. Я его в сыны возьму.

Глава 382. Новая встреча во сне

Года с их встречи не прошло, она случилась намного раньше, но во сне, опять во сне!

Юми оказалась в знакомой уже светлой комнате, чистой и просторной, пол устилал пушистый белый ковер, где она и он…

Он, тот, что вновь сидел у окна в свободном шелковом халате…

— Ты… — Юми встала, уперев кулачки в бока, задыхаясь не то от возмущения, не то от переполняющей радости, что она наконец видит этого мужчину. — Почему мне пришлось ждать так долго?! И почему ты опять тут?!

Она собиралась и дальше выражать недовольство, но под холодным взглядом голубых глаз осеклась, а потом и вовсе прикусила язык.

Брюнет ничего не делал, просто смотрел на нее, зато так, что Юми ощутила вдруг себя лицом к лицу с представителем царской крови, и собственные претензии показались ей разом глупыми и неуместными.

Она выдохнула и как-то съежилась, не хватало еще, чтобы начала бояться, потому хозяин комнаты улыбнулся:

— Привет, малышка… Я очень скучал по тебе и решил пригласить тебя сюда… В Городе нам пока никак не встретиться.

Юми не удивилась, оказавшись вдруг, незамедлительно, просто мгновенно в его объятиях — столь теплых, но надежных ли? — и наморщила носик:

— Загадки… Почему никак?

Голубоглазый решил объяснить:

— Ты человек, а я нет. Физически между нами огромное расстояние, но для душ преград не существует. Я приду к тебе и по-настоящему, но потом, спустя время… А здесь мы можем видеться уже сейчас.

Юми горестно вздохнула:

— Мда, попала я опять. Сначала Аш, теперь ты… Вот везуха-то… Может, ты и Аша знаешь?

Брюнет подтвердил:

— Да, знаю.

Юми блаженно улыбнулась:

— Ну вооот. Правильно Роберт намекает. У меня шиза. Парень во сне знает парня из реальности… Я так путать реальности начну… Уже начала.

Мужчина смутился:

— Ты абсолютно здорова. Все это не совсем сон… И прошлый был не вполне сном… Иллюзия да, но иллюзия только само помещение, а не мы…

— Ах, так значит ты, — Юми взглянула на брюнета максимально свирепо, — внаглую меня соблазнил?!?! Кстати, ты свое имя мне так и не сказал!

Мужчина сначала сильно, но очень коротко прижал ее к себе, точно сомневаясь, имеет ли право удерживать ее, а потом произнес:

— Ричард. Смею надеяться, тебе понравилось?

Насмешливый голос и дерзкий взгляд голубых глаз. Тогда им было чрезвычайно хорошо вместе, и первая реакция Юми на появление во владениях Ричарда говорила сама за себя.

Она выгнула бровь:

— Сколько продлится этот фарс?

Ричард обиделся:

— Кто знает… Хочешь, проснешься, и мы больше не увидимся…

Юми вместо ответа уткнулась носом в его грудь.

— Тогда сыграем? Во что ты любишь? На… — Ричард показал картинки, от которых щеки Юми вспыхнули, но от поединка в карты она все равно не отказалась.

Какой статус имели их отношения? Юми хотела знать и в то же время гадала, как спросить Ричарда так, чтобы точно получить желаемое.

Глава 383. Вспышка молнии

Ричард поиграет с ее чувствами и выкинет их на помойку.

Окажется, что грань между мирами невообразимо толстая или что-нибудь еще, проще и безыскуснее. Юми недостаточно красива, сексуальна или умна для него. Или у них плохое понимание. Да мало ли.

А если спросить Ричарда в лоб, почему ему интересна она, выплывет наружу ее тотальная неуверенность в себе.

Но покуда Ричард коварно соблазнял ее, уверяя:

— Улыбаюсь, когда думаю о тебе… Я попросил у Мироздания девушку, которая будет прекрасна душой и телом, и оно указало мне на тебя! Я был так рад выбору, что нисколько не противился!

Юми ласково прижалась к нему щекой и тихо произнесла,растягивая слова:

— Поверю, когда ты на мне женишься.

Ричард, великолепный и загадочный, сказал:

— Успеем. Я буду твоим парнем — самым лучшим… Ты сама-то не увлекись кем-нибудь, пока ждешь меня наяву!

* * *

Это была точно вспышка молнии!

Флавиан с одной стороны жалел, что пришел лично знакомиться с подружками Паолы, роскошные красавицы постарались обставить ситуацию так, чтобы всем казалось, что это просто праздничная вечеринка в клубе, в которой принимала участие даже веселая, улыбающаяся и часто поглаживающая живот Камилла, а с другой, в противном случае Флав вряд ли увидел бы Ее.

Оценивающий, хищный даже взгляд пронзительно-голубых глаз, круто изогнутые брови, точеный носик и сводящая с ума кровавая ягода сочных губ! Не только Паола выглядела, как анамаорэ! Высоко вздымающаяся тяжелая упругая грудь, тончайшая талия, выразительные бедра, бесконечно длинные ноги…

Флавиан на короткий миг, замер, ощущая сильнейшее желание прикоснуться к зовущим губам своими, но вспомнил, что все представленные ему девушки с кем-то встречаются.

Лана же смотрела на него прямо и просто, высоко подняв подбородок, она казалась очень гордой, при том разглядывая Флава без тени смущения. Впрочем, он со стороны выглядел точно так же. Оба — сильные и красивые — стояли друг против друга — Лана с вызовом, Флавиан с интересом.

А дальше Паола мягко коснулась его руки, потянула Флава за собой, повела знакомиться с остальными, не только девушками, но и парнями, и Флав послушно пошел, поражая видящих его людей статностью фигуры вкупе с магнетизмом обаяния.

Флавиан, уставший от холодности Паолы, от ее неготовности к глубоким отношениям, тем не менее, ощущал неправильным проявить инициативу при более тесном знакомстве с эффектной Ланой сам, подозревая, что в характере Ланы показать, нужен он ей или нет с куда большей очевидностью. Флавиан, понятливый и сообразительный, следил за ее малейшими намеками.

Ждал и увидел: Лана танцевала отчаянно, с остервенением, одна, привлекая общее внимание, но будто находясь где-то в своем мире, не получая удовольствия от восхищения окружающих. На Флава она не глядела, избегая его почти демонстративно. Люди вокруг не замечали, но Флавиан, сам часто использовавший мнимое игнорирование, раскусил ее маневр почти сразу.

Если у Ланы и был парень, в клуб тот не явился, и Флавиан наблюдал, как в танце раскрываются ее обида, разочарование и исступленная решимость.

Флав не отходил от Паолы, аккуратно придерживая Паолу за талию, но надумал, что если Лана решит вдруг выйти «на свежий воздух», он внушит Паоле мысль пообщаться с подругами, а сам последует за Ланой.

* * *

Композиция закончилась, Лана, устало откинув сверкающую в свете софитов светлую прядь со лба, направилась в прохладное фойе. Ее сердце бешено колотилось.

Флавиан не был похож на ее тайный грех, Мечту, не назвавшего свое имя, лицом. Но порода — порода была та же, Лана почувствовала мгновенно, и светлый цвет волос отныне стал для нее цветом страсти.

Она еще не решилась признаться успешным подругам в расставании с Эрнестом, прошедшем легко, по взаимному согласию — и сейчас неимоверно жгуче завидовала Паоле, довольно беспечно рассуждавшей о своем счастье.

Лана пыталась держаться холоднее, но пылающие щеки выдавали ее. Лана решила танцевать так, чтобы все любопытные сочли ее быстрые движения причиной румянца…

Лана испуганно вскрикнула, когда истинный виновник ее бурных эмоций возник вдруг прямо перед ней, испытующе глядя, и машинально ответила на мысленный вопрос — свой ли?? — что пойдет с ним куда угодно, хоть на край света.

Она очаровательно прижала кулачки к пышной груди, оказавшись вдруг в неизвестной комнате.

Флавиан не улыбался, он был предельно серьезен, отчетливо осознавая, что вот эта изумительная женщина — его, та самая, если и не предназначенная для Церемонии, то настоящая, знание пришло как-то очень естественно, точно волна накатила на морской берег.

Но чувства Ланы еще были спрятаны от него, и Флав сказал:

— Сейчас у нас всего пара минут, пока никто не опомнился… Скажи мне, где ты живешь, позови меня. Я обязательно приду, если ты мне доверяешь…

Пара минут, которые Лана не захотела тратить на разговоры… Смятые губы, смятая одежда. Страсть, тяжелая и бескомпромиссная, оплетающая тела цветами любви.

Флавиан пытался вырваться, призвать ее к благоразумию, но сам противоречил себе, желая не отпускать Лану… Он и раньше занимался этим быстро, но никогда еще с таким вожделением, обоих трясло, в их ласках совсем не осталось места нежности!

Лана пролепетала:

— Не хочу возвращаться в клуб… Подожду тебя тут! А им пошлю сообщения, что мне стало плохо, и я поехала домой…

Ее косметика смазалась, волосы растрепались, одежду пришлось бы восстанавливать, Флавиан порвал ткани… Предложенный Ланой выход был оптимальным.

Лана нисколько не стеснялась, взяв его в сообщники, и Флав вовсе не осуждал девичью расчетливость. Предложив Лане все, что ей могло понадобиться в сравнительно долгом ожидании, Флавиан вернулся на танцпол.

Паола щебетала с сестрами, его отсутствие никто не заметил.

Флавиан не собирался прерывать их веселье, терпеливо ожидая, когда можно будет направиться в квартиру Паолы и расставить между ними точки.

Глава 384. Раскол

Паола, привстав на цыпочки, обнимала Флавиана за сильную шею, ее густые длинные ресницы приглушали лукавый блеск глаз, а пухлые губы приоткрылись… Сколько подобных сцен игр и кокетства они пережили?

Паола позволила бы целовать себя, очаровывать, увлекая вглубь комнат, а дальше… Флавиан представлял их «маршрут» целиком и, познав совсем недавно то, что освежило и согрело его душу, оставив приятнейшее послевкусие и чарующие обещания, решил больше не давать Паоле ложные надежды, что у них будет просто и мило, как ей хочется.

Флав должен был поторопиться — ему не хотелось заставлять свою настоящую женщину ждать.

Начал осторожно:

— Поли, нет, я больше не…

Паола побледнела так, что это стало заметно даже сквозь ее безупречный загар.

— Что… ты не…

Флавиан выдержал ее боль. Он не мог остановиться на полпути, и его янтарные с прозеленью глаза окутала печаль.

— Неправильно тебя целовать… Поли… Ты же меня не любишь… Любила бы, — он легонько, но ощутимо сжал девичьи ребра, — не отпускала бы никуда и сама бы меня о перерождении молила! Мы же все подтвердили, что это совсем не больно, а с тех пор уже сколько времени прошло… Наши отношения не меняются, словно они только вчера начались!

Пухлые розовые губы задрожали:

— Но… Разве романтика — это плохо?

Паола стояла почти не дыша, слезы вот-вот готовы были оросить ее бархатную кожу. Флавиан нежно коснулся персиковой щеки кончиками пальцев, понимая, что делает это, наверное, в последний раз. Паола и тут проявляла себя «хорошей девочкой» — не обвиняла, не упрекала его, не истерила…

— Романтика замечательна! Но только когда за ней что-то стоит. Когда эмоции бурлят и кипят! А вот мы, как человеческие подростки… Поли, ты знаешь мой возраст?

Флавиан произнес ровно то самое, чего Паола всегда подспудно боялась… Не хотела принимать очевидное… Флавиан только походил на человеческого мужчину, пусть даже очень красивого, в реальности будучи существом неведомым… Чуждым…

И хотя он говорил про вечную молодость и другие преимущества жизни анамаорэ, Паола втайне не находила для себя прелести в этом всем. Зато она жаждала пусть не самых простых, но хотя бы примерно понятных любовных отношений. Папу, маму и сестер рядом… Их мужей и чудаковатых, но человеческих парней, будущих племянников. Подруг.

Она любила свою жизнь за исключением периода болезни и не планировала ничего менять…

Флав продолжал:

— Я пережил многое и хочу теперь подлинного слияния. Но, увы, мы не созданы друг для друга, как я ни пытался устроить обратное… Пора…

И Паола кивнула:

— Да.

Флавиан попытался сгладить трагичность момента:

— Я не прощаюсь совсем… Не обещаю, что буду часто появляться в Городе, но Лукас почти всегда тут, и если ты обратишься к нему, он меня позовет…

Человеческая девушка и анамаорэ смотрели друг на друга с грустью, понимая, что пришло время разомкнуть объятия, расцепиться, но каждый опасался сделать это первым. Оба вспоминали их «нулевое свидание» в кафе, Флавиан с фотографической точностью, а Паола наиболее яркие моменты, наконец, Флав вымолвил:

— Тебе еще встретится, тот, кто…

Паоле не нужны были громкие слова, ей не терпелось скорее остаться одной, чтобы оплакать конец отношений… Оплакать и… обрести покой, которого душа ее лишилась в этом феерическом романе…

Кивнула:

— Да, я знаю.

Опустила руки первой. Отступила на шажок.

Флавиан улыбнулся ей приветливо:

— Счастья тебе…

И еще долго после того, как он растворился в воздухе, Паола сидела в любимом кресле, не замечая, что легонько покачивается вперед-назад. Ее била легкая дрожь, ей хотелось выпить горячего молока и заснуть…

И проснуться уже в новой жизни.

Глава 385. Неудачный полет

Оливер корил себя за то, что слишком рьяно расписывал другу прелести полетов, настолько, что Роберт возгорелся желанием ощутить величие и красоту моментов сам, однако, летать в подмышке у анамаорэ Роб отказался:

— Я тебе малыш что ли?! Вот Антон повзрослеет, забавляйся! — супруги, наконец, выбрали имя для растущего в животе Колетт сына.

В итоге упрямый блондин согласился на прыжок с парашютом без летательной техники, без инструктора, и так настаивал, что Оливер не смог ему отказать, проклиная себя втройне, когда Роберт оказался на земле с рваной раной на ноге.

Оливер догадывался о его ощущениях, но Роберт только улыбался и ворчливо шутил:

— Вот ты ипохондрик! Заживет само! Угораздит некоторых лекарями стать, писал бы себе спокойно музыку дальше, а не кудахтал вокруг!

Оливер не обращал внимание на его браваду:

— Не дашь вылечить добровольно, зафиксирую насильно.

Под таким напором Роберту ничего не оставалось, как доверить лечение профессионалу.

— Ладно, валяй. Колетт ни слова, а то я тебя придушу.

Жена, милая, нежная, все еще стройная смуглянка, отпустила Роберта с огромной неохотой, точно что-то предчувствуя, и нетерпеливо ждала его дома.

Блондин с васильковыми глазами, с момента ее беременности ставший особенно нежным, звал любимую теперь не только Котеной, как всегда, но и «своим сладким нектаром», находя успокоение в жизни с ней и с недоумением вспоминая былое.

Оливер беззлобно хмыкнул:

— Сначала поймай. Допрыгай!

* * *

Лукас не знал, как сказать Тамико так, чтобы не обидеть ее профессионализм — ему больше не хотелось работать с ней, зато жаждалось вместе жить.

Видеть, как она просыпается поутру под теплым одеялом — Тамико иногда ночевала совсем одна, в собственной постели. Подавать ей первый кофе, наблюдать ее выбор духов, хотелось гулять с ней, взявшись за руки, болтая и пересмеиваясь, по многочисленным лесам и лугам, кормить друг друга фруктами, мечталось вместе читать и танцевать. Лукас злорадно отмечал, что Магнус в отличие от Тамико танцы не жалует.

Мастерство Лукаса в создании копий усилилось, и он предлагал Тамико передать заботы виртуальной помощнице, а самой заниматься тем, что приносит ей больше удовольствия, хотя и понимал, что раздача ему советов является для Тамико реальным наслаждением.

Иногда Тамико отказывалась, но все чаще поддавалась искушению, не забывая ласкать и нежить Лукаса, дома у которого, наконец, появилась крохотная дочурка. А уж передоверять воспитание Маринки двойнику Лукас не собирался и, закончив работу, теперь в самом деле возвращался к общению с Эстеллой, которой ему также нужно было оказывать знаки внимания.

Подменять себя всякий раз, когда требовалось просто погладить или поцеловать законную жену, Лукас находил странным. Эс ни в коем случае не была противна ему, и в то же время Лукас ощущал внутренний дискомфорт, изменяя своей настоящей единственной.

Тамико ничего не говорила. Почему-то ее дикая ревнивость не распространялась на Лукаса сначала, не изменилось это и сейчас.

Возможно, дело было в отсутствии ее чувства контроля над превосходящим ее Магнусом. Лукас же всецело отдал Тамико душу, заставляя Тамико испытывать тщеславное удовлетворение от этого факта. Удовлетворение и любовь к тому, кто доверился ей.

Лукас понимал, что по формальным законам Тамико никогда не откажется от Магнуса, но принимал во внимание и факт, что формальное часто отличается от реального, и ни в коем случае не собирался давить, особенно с Тамико.

Лукас радовался каждому случаю, когда Тамико немного задерживалась на работе. Был рядом, заботился о ней и терпеливо ждал.

Хотя Лукас целовал и гладил Эс, все более интимное он передоверил своей копии и поставил казавшуюся пока почти нереальной цель привести Пушистика к сходному решению насчет Мага.

Глава 386. Соблазн и страсть

Выходило так, что новые отношения Флавиана начинались, как головокружительный прыжок с трамплина: он только расстался с Паолой и уже спешил к Лане, переживая мучительно болезненный для популярного актера страх быть отверженным.

Мнение какой-то почти не знакомой человеческой девушки стало важнее вкусов взыскательнейших критиков его народа…

Если его личное, слабое, теплое вновь оказалось бы не нужно… Флавиан поймал себя на противном желании теребить край собственной одежды… Ему стоило собраться, отдышаться, пересидеть, привыкнуть, но условия не позволяли.

«Лана, Лана, твоя пленительность лишила мужчину воли соображать…»

Лана понимала, что Флавиан не оставит ее в магическом пространстве, как минимум выпустит наружу, однако до паники боялась оказаться всего лишь игрушкой в его цепких, но бесконечно ласковых руках. Повторить историю, развернувшуюся с парнем-Мечтой.

Встреченный в клубе Флав сексуально подходил ей намного больше, они только-только начали, но Лана уже успела понять, что взаимное наслаждение будет подобно встрече искусного музыканта с любимейшим инструментом, и дрожала от предвкушения.

Она могла бы влюбиться, как кошка, за одно то, что Флавиан с ней делал, и глушила стакан простой воды за стаканом. Лана обожала здоровый образ жизни, чтобы немного успокоиться и унять комок волнения в горле.

Появление Флава хоть и не застало Лану врасплох, но заставило ее охнуть.

Лана сменила свое разорванное белье на свежее, возлежа на огромной кровати в шелково-кружевном провоцирующем комплекте жгуче-черного цвета. Флавиан, уходя, сотворил гигантский гардероб, вспомнив кучу некогда впечатливших его фасонов и зная, как девушки любых народов обожают наряжаться. Он предположил, что его гостье также это понравится.

Миг Флавиан и Лана смотрели друг на друга, не замечая, насколько они похожи с горящими от лихорадочного волнения глазами, а затем Флав оказался на ложе, чтобы заключить Лану в крепкие, но очень сладостные объятия.

— Лана… — впервые произнося ее имя, Флавиан вложил в интонацию всю пылкость души. — Теперь я совершенно свободен. Мы разошлись с Паолой… Надеюсь, ты веришь мне… А ты, ты свободна?

Лана, возбужденная его пьянящим ароматом, ароматом чистого тела, начала непроизвольно и пока не очень сильно извиваться, и мягкие прикосновения ее упругого живота бескомпромиссно вынудили Флавиана признать, что ее ответ волнует его мало. Во всяком случае сейчас.

— Разошлись? Ооох… Я тоже свободна… Давно уже разошлась, но никому еще не призналась, кроме тебя…

Зрачки янтарных глаз резко расширились.

— Ты совсем моя?

Теперь Лана извивалась всем телом.

— Твоя…

Флавиан полубессознательно, целиком уже отдаваясь безудержному процессу, спросил:

— И ты согласишься стать, как я?

Лана ответила ему сразу, нехотя оторвавшись от его губ, дыхание ее полностью сбилось, руки блуждали по разгоряченной коже Флавиана.

— Конечно!

Глава 387. Бог анамаорэ

В сложившейся ситуации даже искушенному Лукасу трудно было подбирать слова, и он просто баюкал в объятиях свое личное совершенство, растерявшийся, испуганный комочек с пышными и ароматными волосами цвета меда, принесший невероятные новости.

Сам вид Тамико с заплаканными огромными глазами был настолько непривычен ему, что Лукас на какие-то мгновения впал в ступор, а затем схватил девушку, безвольно обмякшую в его руках, в охапку.

Тамико плакала и плакала, тихо, но упоенно, а Лукас, ощущая ее макушку подбородком, ловил себя на чувстве… умиротворенности, пока не прозвучали никакие фразы, и любимая доверчиво делила с ним нахлынувшие эмоции.

Они сидели на полу в Зале, на одном из многочисленных ковров, теплых и мягких, которые Лукас обожал расстилать повсюду.

— Маг… Магнус, — голос Тамико прозвучал странно глухо, — решил стать богом анамаорэ…

— Богом??!! — как Лукас ни пытался скрыть изумление, вышло неважно. — Он реально таких способностей???

— Да, — Тамико говорила, словно в трансе, не отрывая личико от торса Лукаса. — Он перерос анамаорэ, он гигантский… Я пыталась… Пыталась обнять его, отговорить… Ничего не вышло… Мои руки ушли в пустоту… Он слишком большой…

Лукас разозлился, но спросил осторожно:

— Он обидел тебя? Унизил?

— Нет, — Тамико потерлась о Лукаса щекой, — он просто показал мне, что все уже решил, что старые рамки ему тесны… Бесполезно… И он сказал, что поскольку наша с ним Церемония потеряет силу, то тебе надо что-то придумать с Эстеллой… Устроить как-то ее жизнь… Улыбался так хорошооо…

Только теперь до ошалевающего Лукаса начал доходить полный смысл происходящего.

— Мгм, он хочет, чтобы мы с тобой… официально???

Тамико всплакнула:

— Луууууу!!! Он меня бросаааааааает!!!

И Тамико вновь плакала и плакала, и одежда Лукаса промокла насквозь, и он пытался утешить самое дорогое ему во всех мирах существо ласковыми прикосновениями.

— Как он бросает? Ответственным за тебя-то остается? Вооот. Так что никуда он тебя не бросает, вы сможете общаться.

— Да… Но… Но!!!

— Не-не-не, — Лукас вдохновенно сочинял, лишь бы ненаглядной Тамико стало легче, — он просто слишком быстро подрос. Тебя с собой взять не может и развитие свое тормозить тоже не может… Так случается иногда, у нас еще не случалось, но в других мирах точно.

Тамико продолжала совершенно по-детски рыдать:

— Лу, а ты меня не кинешь? Нет?

Она была нежная-нежная и милая-милая, полная противоположность своему обычному боевому задору, а Лукас ощущал четко-четко, что любит ее любой, и сильной, и слабой. Он пока еще не мог окунуться в свое счастье и осмыслить перемены, для этого стоило остаться в одиночестве.

— Никогда, Пушистик… А когда он собирается?

Тамико послушно проговорила:

— Мы должны поставить Кацуо на ноги, пока Маг будет притворяться «обычным» анамаорэ. Сказал, что за это время ты сообразишь, что делать с Эс, чтобы и она была довольна. Не только мы чтобы… Он так и сказал…

Лукас задумался:

— Соображу… Тут надо и расторгнуть Церемонию, и оставить Эстеллу анамаорэ… Организую это как-нибудь…

А потом Тамико потребовала негромко, но настойчиво:

— Лу… Поцелуй меня… Хочу забыть это… Все забыть…

Глава 388. Капризы

Тамико становилась абсолютно ненасытной, пытаясь ухватиться за соломинку и обставить дело так, словно всю жизнь ее мужем был исключительно Лукас.

Лукас млел от удовольствия, но отдавал себе отчет, что шок Тамико оказался слишком велик, и чересчур долгими выпадали часы, проводимые Тамико в одиночестве.

Она не находила силы видеть Магнуса, уже почти бога.

Когда Флава не было у них в гостях, Тамико старалась читать или спать, чтобы пришел новый день, когда Тамико могла отправиться на работу и забыться в неге с Лукасом.

Жить с Тамико, поселить ее невидимкой во дворце Лукас к своему жесткому разочарованию не мог — его братья и сестра явнейше заподозрили бы неладное.

Тамико причитала:

— Лу, Маг предал меня! Скажешь, кто бы говорил, но он знал все о моих чувствах к тебе и никогда-никогда им не препятствовал, наоборот! Намекни же он хоть как-то… — Тамико не стеснялась говорить прямо, как думала.

Лукас, скрепя сердце, слушал ее. Обвинять Тамико в недостаточной любви к нему самому сейчас оказалось бы совсем не уместно.

Лукас не считал, что Маг в прямом смысле предал свою жену, хотя он сам никогда не прошел бы Церемонию, зная, что скоро изменится. Божественное состояние никогда не наступало неожиданно. Скорее всего, Маг был богом уже неопределенно большой срок, но скрыл это. Притворился «просто анамаорэ», и даже Церемония ничего не выявила.

Впрочем, не исполни Магнус мечту Тамико, объяви о своем перерождении раньше, Тамико было бы в разы хуже…

— Он не бросил, Тами… Ты сама укрываешься от общения с ним…

Тамико не слушала:

— Он обещал никогда не делать мне больно. Но мне дико плохо и больно!! А как я представлю, что Магнус начнет водиться с богинями…

Лукас постоянно отогревал Тамико теплом собственного тела, передав всю свою работу, за исключением проводимых им операций, копиям.

— Тами, любимая… Когда он начнет водиться, я обещаю, я все силы приложу, чтобы ты воспринимала это менее остро!

Тамико не замечала, насколько крепко она цепляется за Лукаса, оставляя на его загорелой коже, прикрытой одеждой, царапины.

— Да, мы с тобой уже будем давно-давно женаты… Ты же уберешь Эс куда-нибудь…

Существовал единственный понятный Лукасу вариант решить проблему с Эс: свести Эстеллу с одним из вражеских царевичей, создав меж ними воистину великую любовь… Случай грозил обернуться роскошнейшей операцией. Но… почти нереалистичной.

Тамико удрученно говорила:

— Мне надо собраться… Переродить Кацуо… Начать общение…

Лукас успокаивал:

— Не торопись, подождут они. Всего ничего с Агнес встречаются. Тебе нужно оправиться.

Лукас больше всего переживал, что милая его сердцу Тами зависнет в подавленном состоянии на очень долго.

* * *

С утра Колетт проснулась не в духе, и, конечно, Роб теперь больше опасался реальных недомоганий, нежели плохих снов возлюбленной, хотя Кэйли и обещала, что каждая беременность жены будет протекать идеально.

У Роберта уже подрастал сын, ждали они тоже сына. Антон еще не родился, а Роберт уже понимал, что не откажется и от доченьки.

Он, единственный ребенок безвременно погибших родителей, в какой-то период жизни оказался настолько одиноким, что не желал своим детям повторения подобного.

Роберт и Колетт стали бессмертными, и Роб планировал обрести большую семью, находя поддержку в добром начинании у Колетт.

Ее круглое с широкими скулами личико исказила гримаска. Колетт сидела в постели в тонкой сорочке, ее одолевала повышенная сонливость. Роберт теперь вставал раньше нее, уходил на пробежку и сам готовил себе что-нибудь.

Родственников у него не водилось, а Колетт все еще не сообщила своим ни о беременности, ни даже о свадьбе. Ее сестра Эрин стала анамаорэ, и у пары не осталось иных помощников, кроме них самих. Полагаться на Оливера в бытовых вопросах не стоило. Не то чтобы Оливер растерял умение прекрасно готовить, Роберт просто не хотел, чтобы тот терся при его жене.

— Роб, я красивая?

Роберт критически осмотрел ее точеную фигурку, Колетт иногда беспокоилась насчет своей внешности, и бросать через плечо: «Ну конечно!» равнялось самоубийству.

— Да, Котена. Очень!

Колетт капризно поджала пухлые губы:

— Ты меня любишь?

Похоже, утро выдалось совсем недобрым…

— Люблю, красавица моя.

Тучи недоверия не спешили рассеяться:

— И не станешь мне изменять, когда я располнею?

Отчего-то эту фею с фиалковыми глазами дико беспокоил лишний вес, настолько, что Роберт кормил ее сам, тщательно следя, как бы его любимая не вздумала недоедать.

Один раз обронив: «Это нужно Антону!», Роберт заметил в чуть раскосых глазах Колетт столько боли, что больше не приводил ей аргументы, ограничиваясь коротким: «Ешь».

Колетт страшно боялась прослыть плохой матерью, и было бы слишком жестоко играть на этом.

— Клянусь, Котена, ты моя единственная! Другие не существуют.

Как, ну как Колетт не брала в толк, что никакая интрижка не стоит того, что она дает ему??

Если раньше Роберт смел позволять себе отчитывать жену: «Ты слишком мнительная!», а та дулась, то теперь он старался сдерживаться. Сама Колетт держалась тише воды, ниже травы, никогда не предоставляя поводов для ревности и смотря сквозь увлеченных ею мужчин.

Впрочем, Роберт практически не отходил от своей Котены.

Глава 389. Приоритеты

Устроившись на одной из живописных лужаек собственного поместья на мягком бежевом коврике, Тамико размышляла о жизни, переосмысливая свои приоритеты.

Магнус объявил, что став богом, оставит землю поместья за собой, и Тамико сможет приходить туда, когда пожелает. Впрочем, Оливер с Кацуо тоже. Дети. Его дети…

В новом свете привычные Тамико события смотрелись под иным углом…

Тамико порой сетовала, что Лукас взваливает на нее слишком много проблем, ждет ее решений, обижается… Это растравляло ее, ведь у Магнуса Тамико всегда жила, как… у бога за пазухой…

Лукас же был мужчиной. Умным, сложным и в то же время обычным мужчиной анамаорэ, для которого она являлась прекраснейшей в мирах женщиной.

Возлюбленной, а не зверюшкой, которую заботливый хозяин оберегает от любых невзгод, старательно взращивая в тепличных условиях!

Тамико сколько угодно могла тешить себя, что управляет жизнью Магнуса, а на деле не знала ни его бывших, ни гигантской массы его прошлого опыта, и даже факт, что Тамико прошла свою Церемонию не с кем иным, как с древним Ужасом, всплыл совершенно случайно и недавно!

Лукас дышал Тамико, он ценил ее. Лукас правда менял обстоятельства по воле и желаниям Тамико. Для Лукаса Тамико была безмерно уважаемой и… равной.

А она трусила, глупо боялась ответственности и втайне считала слабохарактерностью это поведение Лукаса, не готового с мудрой улыбкой вести ее куда угодно, а вместо того интересовавшегося ее прихотями!

Лукасу жена, а Магнусу даже не понятно, кто. Оставался вопрос, как, ну как она сможет существовать без его божественных поцелуев? Или сможет, ведь секс с Магнусом вроде не превратил ее в мягкотелую рабу инстинктов?

С Лу Тамико было хорошо. Чудесно и сладко, но Тамико мало ценила это, принимая само собой разумеющимся…

Магнус сообщил, что объявит о перерождении публично, когда Лукас придумает, как организовать жизнь Эстелле. Лукас не посвящал Тамико в эти планы, говоря, что не хочет загадывать, и предлагая Тамико подождать. Терпение не являлось ее сильной чертой, но другого выхода не было.

Тамико потихоньку прекращала рыдать у Лукаса в объятиях, что немного огорчало Лукаса, скрытно млеющего от маленькой нежной сиропки. Ее еще не тянуло развлекаться, и Тамико просила Лукаса, не щадя, нагружать ее работой, с целью отвлечься и переключиться.

* * *

Лукас, ее Лу, довольно трепетный и очень заботливый, не был вполне настоящим…

Он не носил маску, романтичность была частью его натуры, но только частью, скрывая от Тамико то, что Эстелла знала намного лучше. Мучительную страстность, мстительность, грубость, почти жестокость…

Тамико понимала, что опасный царевич может ждать сколь угодно долго, чтобы… отыграться. У него имелась гора не оплаченных ей счетов, и их кипа только увеличивалась.

Безнаказанность наверняка подхлестывала его темные мысли.

У Тамико был Магнус, но он не пришел бы ей на помощь, случись такое. Ничего не смог бы поделать и Флавиан… Хрупкая и беззащитная, кого смутит ее спортивный вид и задор, Тамико оказывалась целиком и полностью в руках Лукаса!

Она знала, что именно произойдет, отмечая багровые отблески в колдовских синих глазах Лукаса и вздрагивая. Панически боялась насилия. Не игрового, не ласкового. Настоящего.

Понимала, что Лукас дождется, чтобы ответить ей именно этим способом. Когда-нибудь.

Глава 390. Насилие

Тамико ожидала, боялась, цепенела, убеждая себя, что плотоядные взгляды Лукаса — плод ее расстроенного воображения, что Лукас не будет, не захочет, остережется испортить их выстраданные отношения, наконец!

Вышло до ужаса пошло и банально: Тамико перегнулась через стол, чтобы достать нужное, у нее осталась масса человеческих привычек. Наклонилась, а разогнуться не смогла, будучи придавлена к столешнице.

Вмиг лишилась одежды, какого-либо прикрытия, вздрагивая от тотчас накатившего нервного шока и ощущая прикосновения — властные, незнакомые, хозяйские.

Лукас никогда не трогал ее настолько бесцеремонно, ощупывая и сминая пышную грудь, нагло стискивая и разводя полные ягодицы, грубо, вульгарно и… совершенно молча.

Тьма опустилась быстро и беспощадно, не оставляя шансов на спасение.

Тамико попыталась обернуться, пискнуть — не вышло — крепкая рука зажала ей рот, недвусмысленно показывая, что лучше не дергаться. Куда-либо двинуться Тамико и не могла. Решила взглянуть со стороны — не получилось ничего, Лукас точно загодя заблокировал пути ее потенциальных решений!

Развел ее стройные ноги, прогнул в пояснице ловко, без тени сомнения, словно всегда поступал так, действуя небрежно и не утруждая себя нежностью, он никуда не торопился, и абсолютная тишина подавляла, усиливала дикое ощущение безнадежности.

Тамико представила себя бездушной куклой, копией для утех, широко распахнув глаза навстречу приближающемуся безумию.

Этот мужчина не был ее Лу, и Тамико не находила силы оставаться собой, случившееся — жестокое, страшное, пустое не смело происходить между ним и ей, жизни после просто не существовало!!

Внутри пульсировало единственное желание: сбежать из анамаорэ, бросить все. Лукас убрал руку, и Тамико жадно ловила ртом воздух в лихорадочных попытках вырваться — ментально, кинув оскверненное тело, не собираясь говорить, ведь обсуждать им было совершенно нечего!!

Теплое рухнуло, разом рассыпалось в прах. Тамико не сумела достучаться и до своих человеческих родителей, не замечая свои слезы, всхлипывая, чувствуя проблески радости, что не предала их, не сказалась умершей…

Лукас цинично и бесстыдно использовал ее тело, втоптав в грязь достоинство, и в какой-то момент, когда Тамико ощутила, что больше не имеет ничего, что могла бы потерять, тьма отступила, и также резко ей на смену нахлынуло спокойствие.

Лукас не проронил ни слова, все прошедшее время Тамико боролась с собственными страхами. Лукас обращался с ней механистично, но избегал причинения физической боли, это было непривычно для их отношений… и только.

Тамико резко выдохнула и обмякла — остался еще один вариант, представившийся ей вдруг наиболее ясным и правильным.

Расслабиться, получить от процесса удовольствие. Отдаться до конца, до точки тому, кто сейчас брал ее целиком.

Стало необходимо снять напряжение, войти в иную роль.

Эстелла никогда не жаловалась, наверняка переживая подобное десятки раз — Эстелла больше не стояла между ними, не служила буфером между сентиментальностью Тамико и прямотой мужских желаний Лукаса, и Тамико, мысленно оттолкнувшись от берега своих прошлых представлений, зажмурив глаза, прыгнула в темную воду…

Мир обрел новые краски — яркие, громкие, теперь Тамико требовалось быть всего лишь женщиной, не демоницей, не воительницей с двуручником, а любовницей, добровольно подчиняющейся и получающей искреннее удовольствие в простом мире, где Лукас оставлял Тамико полное право быть слабой — той самой застенчивой и робкой собой, обычно запираемой Тамико глубоко в подсознании.

Была ли это продуманная холодная месть или простая прихоть — Тамико собиралась обсудить потом. Сейчас она освобожденная, победившая собственные предрассудки, изгибалась от наслаждения, обмирая от восторга, что Лукас ведет себя именно так.

Тишина рассеялась, наполнившись сладостными вздохами и возгласами, Тамико осознала вдруг, что и Лукас шагнул в свою пропасть, решившись впервые открыться ей тем, кем он также был, решившись показать спрятанное и пригласить разделить его страстную, на самой грани, радость…

Оковы слетели, и были горящие глаза, и бесчисленные поцелуи, и жаркие признания, теперь ничто не разделяло их слившихся, ошалевающих от многообразия неизведанных ранее ощущений.

За чертой, за пройденным горизонтом оба оказались удивительно чисты в беспредельном единстве.

Глава 391. Рождение ревности

Смешной и милый пушистый комок, свернувшийся в Зале. Лукас готов был расцеловать каждый ее пальчик, Тамико и не подозревала, как привлекательно смотрится наедине с собой, не ожидая возвращения Лукаса, но аура сильной боли, исходящей от девушки, обеспокоила его.

Тамико вздрогнула, когда Лукас обнял ее, материализовавшись с ней совсем рядом:

— Тами, хочешь кофе?

Она подняла на него глаза, карие, цвета ее излюбленного напитка с молоком.

— Можно…

Спросил участливо:

— Что случилось, маленькая моя?

Тамико дернулась, судорожно сжала пальцы. Она стала очень нервной с тех пор, как Магнус известил о решении стать богом. Переменилось многое…

— Да так, Лу, ничего…

Лукас погладил ее светло-рыжие волосы, откинул ей за спину. Вручил чашку.

— Попей и скажи…

Низкий бархатный голос, Лукас старался не давить.

Почти-уход мужа, дикий, на грани допустимого секс — Тамико спряталась в себя, пригасила свой задор, сделавшись на удивление тихой и нежной.

Прошлой она была только с Флавианом, рассказать которому о Магнусе пока не могла.

При Лукасе Тамико не притворялась: много плакала, глядела в одну точку и позволяла делать с собой все, что Лукасу хотелось. А ему хотелось выжечь ее боли без остатка, заполнить ее сердечную пустоту счастьем…

Магнус вообще никак не вмешивался в их новые отношения, оставив их наедине с проблемами, и с новой Тамико Лукасу приходилось двигаться почти на ощупь.

Тамико заняла пассивную роль, поддаваясь ему, но не подсказывая. Лукас улыбался — он жаждал разгадывать эту женщину бесконечно…

— Пушистик, — ласковые прикосновения его ладоней грели девичьи щеки, — ну что? Не стесняйся…

На миг показалась прежняя Тами, сверкнула глазами:

— Стесняйся?! Лу?! — и тут же опустила взгляд, скрылась в «раковине».

Лукас пообещал:

— Я сделаю все. Только скажи.

Тамико упрямо сжала зубы:

— Ничего не надо! Сама справлюсь!

Лукас не отступал:

— Хорошо, просто намекни, кого это касается?

Тамико не ожидала такой вопрос и выпалила:

— Тебя и Эс!

Лукас удивленно поднял брови, но ничего не сказал, Тамико зло отставила пустую чашку, вырвалась из его рук и свернулась ничком на полу.

— Не трогай! Да, я ревную! Я стала ревновать тебя к ней! Что у вас там дома?!

Лукаса потянуло расцеловать любимую, но ее просьба не прикасаться прозвучала очень по-настоящему, Тамико выжидающе глядела снизу вверх, распластавшись на ковре.

Лукас поинтересовался:

— Хочешь, чтобы копия теперь делала за меня все-все?

— Нет! Это глупо!

Лукас возразил, разглядывая свое самое любимое существо с умилением:

— Глупо лишь то, что причиняет тебе боль. Решено: у Эс будет только копия, тем более, она ей очень нравится, все это время вызывает ноль подозрений в ее реалистичности… — опытное ухо наверняка различило бы в интонации Лукаса толику грусти, но Тамико, похоже, не хотела развивать тему. — А Марина? Как мне быть с ней?

Тамико поднялась и села, грациозно поджав под себя стройные ноги. Лукас восхитился линиями ее манящих бедер.

— А что Марина? При чем тут она?

Лукас улыбнулся, демонстрируя белоснежные удлиненные клыки:

— Понял.

Если бы Лукас не был столь равнодушен к алкоголю, то непременно выпил бы за этот момент, а так просто мысленно поздравил себя — Тами наконец-то страстно ревновала его, а значит, начинала любить его с полной самоотдачей!

Глава 392. Порознь

Ревность Тамико, возгоревшись однажды, только набирала обороты.

Лежа на животе на ворсистом ковре, будучи занята работой, Тамико вдруг подняла голову и спросила, обращаясь к Лукасу:

— Лу, а с Эс тебе как, больше нравится?

Лукас улыбнулся про себя.

— Нравится что?

— Нууу, — Тамико чуть запнулась, — секс!

Лукас решил немного поиграть. Задумчиво положив подбородок на сцепленные ладони, он взглянул из-под пушистых ресниц:

— А то ты не знаешь!

Тамико взвилась:

— Чтооо?!

Уголки мужских губ, капризно очерченных, растянулись и поднялись.

— Тами, ты моя единственная. А Эс мне просто приятна. Как можно вас сравнивать? — не стоило продолжать, но Лукас не удержался, проворачивая нож и в собственном сердце: — А тебе самой с кем лучше?

Тамико отвернулась:

— Лу, пожалуйста… Я любила его… Собиралась жить с ним вечно… Не спрашивай меня о нем… Не напоминай… — она встала с ковра и, подойдя к Лукасу, крепко обняла его. — И не думай, что с тобой мне хуже… Обалденно хорошо… Не обижайся!!

Конечно Лукас обиделся. Расстроился. Сильно.

— Я понял: мне еще есть, над чем работать…

Тамико стиснула его плечи крепче, зашептала:

— Будем работать вместе… Да хоть прямо сейчас…

* * *

В новых обстоятельствах самые мелочи стали звучать иначе, насыщеннее и полнокровнее.

Лукас и Тамико страдали от невозможности засыпать и просыпаться вместе, а потому начали устраивать «спальные междусобойчики» посреди бела дня.

Лукас желал, чтобы укладываясь, Тамико устраивалась на его плече или сгибе локтя, а она протестовала:

— У меня голова тяжелая! Отдавлю тебе все!

Лукас упорствовал:

— Я хочу чувствовать, что ты была со мной, понимаешь?

Он вкладывал в интонацию столько надрыва, что Тамико оставалось укрыть их обоих одеялом, лечь, как говорилось, и задремать.

Ночи они проводили в одиночестве.

Лукас привидением слонялся по собственному дому, чтобы не мешать Эстелле с копией, а когда ему становилось совсем тяжко, тайком сидел рядом с крохотной Мариной, объяснив Мареку, что тому подобное времяпровождение все же рановато.

Марек и Марина не хотели расставаться. Лукас, прекрасно понимая их обоих, особо им не препятствовал, но необходимость собственной маскировки вносила коррективы.

Тамико всегда спала одна, слоняясь по дому таким же призраком. Ей некому было мешать, только силы радоваться в знакомых стенах ушли.

Впрочем, завтракала Тамико непременно с Магнусом почти в полной тишине.

Они обменивались взглядами, и Магнус словно говорил:

— Так лучше. Вы будете очень счастливы. Вы уже счастливы вместе, вчувствуйся…

Тамико отвечала Магу тихой тоской.

Иногда, точно просыпаясь, она замечала:

— Мы будем скверной семьей для Кацуо с такими-то отношениями!

Магнус, улыбаясь, успокаивал Тамико:

— Уладим этот вопрос.

Его распорядок дня: обучение детей в Доме Магии, выступления по кристаллам, виноделие — ничуть не изменился. Магнус все так же просил Тамико дегустировать его напитки, и Тамико соглашалась, ощущая на всем отпечаток обреченности.

Что-что, а с Лукасом у них теперь было определеннее и оттого комфортнее.

Тамико могла сколько угодно истерить, рыдать, топать ногами и хлопать дверями при Лукасе — Магнус лишь смотрел бы на ее представление с одной из сотен своих улыбок, потому смысла в сценах и «выпуске пара» с ним не было.

Тамико тихо ждала, когда ее мужчины учинят свои глобальные перемены, и наступит время выдохнуть.

Глава 393. Сияние

— Как круто, что теперь все по-настоящему, я такая счастливая!! Как ты классно все устроил!! — Марина сияла, лежа на руках у своего всамделишного уже отца Лукаса.

Волосы девочки остались огненно-рыжими, носик курносым, а вот глаза вместо песочного приобрели насыщенно-синий, как у царевича, оттенок.

Лукас белозубо улыбался:

— Спасибо, хорошая моя! Слышишь, идет твой дружок.

Марина сделала важное личико:

— Он заботливый!

В комнате материализовался Марек, сам еще кроха, мальчик сопровождал любимую на все ее процедуры в Доме Магии, сидя рядом, а в какой-то момент и вовсе взялся доставлять Марину туда и обратно.

Лукас объяснил обеспокоенной Эс:

— Он царевич же, пусть делает, что хочет, это в его власти.

Маринины часы напролет с Мареком вместо ее общения с Эстеллой шли Лукасу на руку. Ему не хотелось устраивать дочери невосполнимую потерю, когда Эстелла так или иначе уйдет.

* * *

Лукас не сумел бы точно сказать, что нашло на него, побудив напасть на Тамико, пригвоздить несчастную к столу, используя ее ладное тело себе на потеху.

Ее ли беззащитность, ее ли дерзость, подсознательное вырвалось наружу, заполонив разум, и Лукас мог зайти намного дальше, начав обзывать Тамико непотребными словами и принуждая ее выполнять гнусности.

Он злорадно улыбался, все сильнее возбуждаясь от ее страха, от душевной боли и не чувствуя ни малейших угрызений совести.

Чернейшая часть его души требовала мщения, жаждала изощренной компенсации за все его страдания.

Лукас не любил и не ненавидел Тамико, действуя расчетливо и методично, впрочем испытывая некое торжество — более всего Тамико не выносила холодность.

Тамико не видела его ужасную улыбку, скорее похожую на оскал, не увидела и огромного потрясения, когда Лукас понял вдруг, что Тамико больше не мучается, а наоборот наслаждается происходящим!

Это напоминало удар, шок и тихие слезы очищения — взвешенный ум и распаленное сердце Лукаса оказались не готовы к такому повороту событий. Слишком много преград оставалось между ним и Тамико, и все они рухнули враз.

Тамико приняла его, слепо доверилась ему и спасла своим доверием их обоих.

Безумие и эйфория сплелись в танце, даря острейшие ощущения, и теперь Лукас обожал Тамико сильнее, чем когда-либо в жизни, а она, смеясь, сама произносила непристойности и предлагала такое, от чего его изобретательный дух впадал в сладкое неистовство.

Лукас собирался скрыть от Тамико свое отвратительное намерение, как-то отшутиться, подозревая, что Тамико захочет знать причину, что на него тогда нашло.

Но, к его счастью, Тамико пока волновало, что она не сможет уже переродиться у Правителей. Кроме того, Тамико беспокоил Флавиан с его мечтой стать царевичем.

Лукас обещал:

— Тами, когда мы с тобой пройдем Церемонию, —фраза прозвучала настолько невероятно, что Лукас глубоко вздохнул, — позовем Флавиана сыном. Магнус вряд ли передал бы ему что-то божественное, так что положение Флавиана даже улучшится.

* * *

В конце концов, Алиса не имела ничего против оказаться принцессой в пышном платье с кучей оборок, толпой хихикающих подружек и столами, ломящимися от угощений. А Кью она представляла не иначе, как очарованным королем.

Кью и Алиса мечтали пожениться летом, когда все вокруг зазеленеет, и можно будет покататься на лодке, украшенной фонариками, по водным гладям. Отчалить вдвоем и прибыть куда-нибудь, где их уже станет ждать багаж для дальнейшего путешествия.

Оба усиленно копили деньги, чтобы устроить празднество так, как обоим хотелось. Они знали, что их родственники и друзья не поскупятся на дары, но планировали использовать те уже в семейной жизни.

Теперь на девичниках помимо беременности Камиллы обсуждали и готовящееся торжество. Лана присутствовала на этих сходках так же редко, объясняя свое отсутствие встречами с умопомрачительным парнем, чье имя она держала в строжайшей тайне, обмолвившись только, что это не Эрнест.

Подруги терзались любопытством, но выпытать ничего не могли, лишь отмечая, что никогда еще не видели Лану настолько счастливой, она буквально сияла и летала.

Паола тоже повеселела — расставание с эксцентричным актером пошло ей на пользу. Паола дышала весной, предвкушая новый более приятный роман.

Глава 394. Привычки

— Ну скажиии, скажи!!

Лукас устроился в кресле, подавшись вперед, вытянув руки и мягко касаясь танцующую перед ним Тамико.

— Ты и так знаешь!

Ее взгляд обжег огнем:

— Знаю-то знаю, а хочу слышать! Ты стесняешься что ли?

Некоторые вещи Лукасу больше нравилось осуществлять, чем называть вслух, но раз Тамико просила…

Теперь, когда у них не осталось никого, кроме друг друга, приходилось корректировать какие-то нюансы и привычки.

Лукас улыбнулся:

— Я смущаюсь. Ты самая сексуальная и ты даже не представляешь, что я хочу с тобой сделать!

Тамико начала извиваться сильнее:

— А вот и расскажи, чтобы я представила. На ушко, — Тамико склонилась к Лукасу.

Можно было отучивать Тамико от привитого ей болтливым почти-богом, но Лукас полагал, что в какой-то момент Тамико одолеют настойчивые неосуществленные желания, и с маниакальным упорством стремился стать для нее лучшим, потихоньку и незаметно перестраивая шаловливую Тамико под себя.

* * *

Флавиан жалел, что не соглашался познакомиться с подружками Паолы раньше, будучи до умопомрачения увлечен самой Паолой и теряя тем самым Лану, сейчас на ура излечивающую его душевные раны.

Девушка с магическими васильковыми глазами с замиранием сердца внимала его несовершенным по меркам анамаорэ серенадам, принимала его подарки, жарко расцеловывая Флавиана за каждый.

Флав пел на человеческом языке, принятом в Городе, но Лане нравилось слушать и удивительно музыкальную речь анамаорэ, будившую в ней смутные, очень приятные чувства.

Флаву хотелось кричать о любви, а Лана взирала на него ласково и довольно, опьяненная и напоенная.

К сожалению, Лана не могла надолго покинуть свою квартиру в Городе, поскольку регулярно вела курсы, но она мечтала перебраться в магическое пространство, созданное Флавом.

Лана первая выдала себя, прошептав слова признания в эротическом полубессознательном, и оказалась вознаграждена сторицей: Флавиан точно сошел с ума от восторга, им было столь легко вместе, и оба видели свои отношения вознаграждением за прошлое.

Лана поначалу смущалась, боясь повторения истории с Мечтой, но в конце концов отбросила страхи. Рожденные в разных расах, Флавиан и Лана чувствовали друг друга единым.

Из остававшихся царевичей опекуном Лане у анамаорэ мог стать исключительно Максимилиан. Флав раздумывал, на кого еще возложить эти обязанности. Предложить ли Тамико или ввязаться в дело самому.

Тамико говорила, что вот-вот позовет некоего Кацуо. Флав не знал этого Кацуо, но не хотел нагружать Тамико сверх меры. Она и так явно скрывала подавленность, определить причину которой наблюдательный Флавиан, к своему разочарованию, не мог, как ни старался…

Глава 395. Жрица

Лукас был на работе, Марек забрал Марину, и Эстелла пребывала в одиночестве, которое нисколько не тяготило ее.

Жизнь вполне приятно устроилась, и вместе с тем Эстелла ловила себя на мысли, что какие-то нюансы не сходятся, что-то идет не так.

Она боялась взглянуть правде в глаза: Лукас, прежде произносивший имя Тамико минимум раз на дню, перестал говорить о Тамико совсем, упоминая ее очень вскользь. Конечно, он не хотел расстраивать Эстеллу, но все же…

Насколько Эстелла знала властный характер Лукаса, он не был настолько щепетилен с чьими-либо чувствами ранее. Тем более, с ее чувствами.

Оставалось самое страшное: Лукас играл с ней, как играл с другими, и Эстелле стоило выучить свою роль назубок, чтобы ее комфортное существование не заканчивалось. Иначе…

Эстелла не видела иных вариантов.

Легкое дуновение ветра, колыхание занавесей — перед Эс, уютно возлежащей на постели, появился Магнус.

Эстелла обмерла — как мог Маг проникнуть в охраняемый запретными чарами дворец Лукаса?! К ней?!

Тысяча вопросов сменила друг друга за секунды.

Магнус, горделивый и прекрасный, с горящими зелеными глазами и шапкой густых волос, точно ореол обрамлявших его лицо, мягко и обаятельно улыбнулся.

Он был в белом, расшитом причудливыми узорами, алый плащ вился за его широченной спиной. Эстелла безмолвно подивилась его странному убранству.

Магнус опустился на пол у ее ног.

— Не бойся, Эс, я тебя не обижу. Слушай меня внимательно…

Магнус взял ее изящную ладонь в свои и начал перебирать нежные пальчики так ненавязчиво и приятно, что Эстелла не сразу сообразила, что Магнус делает.

Разомкнула пухлые губы:

— Как? Как ты сюда вошел?..

Магнус просиял:

— Я почти бог, Эс. Вот-вот стану им открыто. Стены любого дворца, любые заклинания для меня — пустяки… Ты любишь настоящую власть, да? — говоря так, Магнус неожиданно выпустил руку Эстеллы и взял ее за подбородок, приподнимая и заставляя смотреть себе в глаза. — Знаю, что любишь… Представляешь, что приключится с моим брачным союзом после моего воплощения богом?

Эстелла ахнула:

— Распадется?..

Магнус кивнул:

— Как считаешь, как скоро Лукас придумает, куда тебя убрать?

Слова «Он же меня любит…» застряли у Эс в горле, она похолодела от невыносимого ужаса.

Магнус отпустил ее подбородок и вновь начал игру с ее грациозными пальчиками:

— Предлагаю тебе быть моей жрицей. Свободной от Церемонии, от обязательств… Властью бога имею право… Потом найдем тебе мужа, любого, какого ты пожелаешь. Ты обретешь собственные независимые силу и могущество. Раньше у нас не было жрецов, но я их введу… Мир анамаорэ необратимо изменится…

Горячее дыхание Магнуса обжигало щеки Эс, со стороны их пара смотрелась невероятно двусмысленно, Эстелла опомнилась:

— Прекрати! Если Лукас узнает, он убьет меня как изменницу! — Эстелла попыталась оттолкнуть бывшего оперативника, но тот только перехватил ее запястья, прижимая ладони к своему волнующему мускулистому торсу.

— Что твой Лукас предо мной? Шшш, ты вся трепещешь, разве тебе не сладко испытать это с богом?

Ищущие губы прильнули к податливым, ласковые руки опустились на гладкие бедра, пелена наслаждения окутала Эстеллу, принуждая ее выгнуться навстречу тому, кого она жаждала сейчас больше всего. Дрожа от возбуждения, Эстелла отдалась мечтам.

Предаваясь удовольствию, выбрав искусную любовницу, Магнус думал: «Тамико, Лукас прекрасный стратег, но пусть это станет моим вам подарком. Так всем проще».

Глава 396. Эгоизм

— Жрицей, чье могущество почти будет равняться царскому? — Тамико недоверчиво смотрела на Магнуса. — А она справится?

Магнус, сидя напротив Тамико за маленьким обеденным столом, насмешливо улыбнулся:

— Под моим началом? Конечно. Не бойся, дел она не натворит. Тебя не впечатлила твоя полная свобода от Церемонии, Тами?

Тамико поморщилась:

— Нууу, да… Я все еще не верю, что это происходит с нами, Маг, — голос Тамико задрожал. — Лукас бы что-нибудь придумал… И на воспитание Кацуо у нас уйдет время…

— А знаешь, — в глазах Магнуса отразилась печаль. — Кацуо уже как-то не вписывается в мои планы… Задерживать божественное, чтобы годы воспитывать парня Агнес? Я не настолько очарован им, как личностью…

Тамико застыла в немом изумлении:

— И что же? Что же?

Раздался удар грома — кто-то вдалеке развлекался с погодными условиями, Тамико вздрогнула.

Магнус, пока еще ее муж, по обыкновению растягивал слова:

— Это проооблееема Агнес. Я не хочууу.

Тамико встряхнула волосами.

— А ты что хочешь? Поделись!

Магнус приготовил подобие сырников, и она не замечала, как задумчиво уплетает один за другим.

— Новое, Тами. И немного старого. Я продолжу жить в этом поместье, заниматься виноделием, а Эстелла переселится в дом, который я ей создам…

Тамико опустила глаза:

— Бог виноделия, угу… А для меня ты что задумал?

Магнус широко улыбнулся:

— Любить тебя и заботиться о тебе. Ты всегда сможешь рассчитывать на мое покровительство без Эс и без кого-либо еще. Звать меня в любой момент, когда истинно, — он выделил слово, — этого пожелаешь… Некоторые проблемы вам с Лукасом полезно решать самостоятельно.

Тамико фыркнула:

— Вот теперь ты точно заговорил, как папочка! — она протянула руку и погладила — впервые за долгие дни! — Магнуса по руке, — Ты мой самый родной… Очень-очень…

Маг легонько сжал ее теплую ладошку.

— И это не кончится…

* * *

— Значит, Магнус собирается развести меня с Эс, не спрашивая мое на то согласие? — Лукас саркастически усмехнулся. — А потом он еще кого-нибудь разведет, и начнется бардак…

— Вооот, — губы Тамико разошлись в печальной улыбке, — я чувствовала какой-то подвох…

Лукас нахмурил густые брови красивой формы:

— Новоявленный бог любви довольно никудышно разбирается в предмете, и мне как царевичу анамаорэ это сильно не нравится…

— Что же делать, Лу? — Тамико умоляюще смотрела на него.

Лукас нежно погладил ее.

— Расслабься, Пушистик. Противостоять Хаосу, как всегда. Как было во времена древнего Ужаса. Тогда мы справились, вырулим и теперь. Раньше родители и братья, а сейчас я. Ты делаешь меня очень сильным, любовь моя!

Тамико задумалась:

— Может, мне упросить его так не поступать? В смысле с другими?

Лукас не возражал:

— Чую, с этим богом все методы будут хороши… А Кацуо ему побоку?

Тамико подтвердила:

— Совершенно… Я очень расстроилась, парень выглядел таким счастливым…

— Нда, — Лукас подпер лоб ладонью, сидя за своим рабочим столом, — пока от его божественных деяний проблем больше, чем радости… Кроме нашей с тобой эгоистичной…

— Ну вот, — Тамико произнесла очень тихо, — он все ради меня…

Интонация Лукаса изменилась, прежде немного растерянный, он заговорил уверенно:

— Хорошо, Тами. Мы примем этот подарок Магнуса. Примем Эс как его жрицу. Сами пройдем Церемонию и пригласим Кацуо. Иного варианта нет. А дальше что ж, если Маг захочет войны, он получит войну.

Милейшие ямочки в сочетании с длинными заостренными клыками и алыми отблесками в радужках глаз Лукаса смотрелись зловеще.

Тамико вздохнула.

Ее мужчины, гордые и великолепные, никогда не смогли бы дружить по-настоящему, и ей в который раз предстояло мирить несочетаемое.

Глава 397. Легальный разврат

Тамико почти оправилась и заметно повеселела. Чтобы закрепить эффект, Лукас все чаще мешал любимой работать.

Едва Тамико серьезно закапывалась в дела, он говорил:

— Сейчас еще добавлю дел, много-много! — а сам спутывал документы на ее столе и тянул ее куда-нибудь в другой мир. На улицу, вне Зала Лукас и Тамико у анамаорэ вдвоем не появлялись.

Они решили, что заставлять Агнес ждать их Церемонию слишком жестоко — пройти ту сразу после обожествления Магнуса было бы совсем неправильно. Зато уход за Кацуо-младенцем объяснил бы всем их близость.

* * *

Пока обескураженные и шокированные анамаорэ привыкали к появлению нового бога и его жрицы, с помпой обосновавшихся в отлично известном поместье эпатажного артиста и народного героя Магнуса, Лукас и Тамико обустраивали собственную жизнь.

Тамико вызвалась ухаживать за Мариной, и под этим предлогом в царских угодьях ей был создан личный дом. Еще более частым гостем Лукаса стал и Марек.

Желание бога расторгнуть сразу две Церемонии, одна из которых являлась царской, вызвало панику: семьи опасались за свою целостность, вдруг Магнус возжелает еще кого-то в жрицы или жрецы. Анамаорэ затаились в ожидании, но иных резких перемен пока не последовало.

В награду за его добрую встречу Магнус обещал подданным исполнение их мелких просьб, и любопытные потоком потянулись к его поместью.

Флавиан, потрясенный не менее других, прозрел, наконец, относительно подавленности Тамико, а на прямой вопрос, почему та не рассказала о превращении Магнуса раньше, Тамико ответила:

— Флав… Он мне не велел… Но ты все равно станешь моим сыном…

Флавиан нагнулся ближе к лицу Тамико, восходящее солнце освещало их фигуры.

— Твоим и… Лукаса?

— Да, — Тамико кивнула, — раз все случилось так, мы попробуем начать новые отношения…

Флавиан нахмурил брови:

— Только не думай, что я серьезно беспокоюсь о своем титуле! Я хочу, чтобы ты была любима… А царевич тебя любит… Всегда любил…

Тамико только мягко улыбнулась и обняла сына, маленькая-маленькая по сравнению с ним.

Оливер, чья жизнь также кардинально переменилась, жаловался Роберту:

— Прикинь, я теперь сирота! Магнус бог, что твоя Кэйли, а значит мне никто, а «мама» Нели, сам понимаешь, какая мама… Ничего, потом я выберу себе другую семью. Понормальнее…

Роберт глядел понимающе-сочувственно.

Лукас предупредил Агнес, что им с Кацуо придется немного отложить перерождение. Агнес, до крайности впечатленной случившимся с Магом, было нечего возразить.

Не возражала и Тамико, когда Лукас, распаленный невозможностью открыто выражать их страсть на публике, тянул ее куда-нибудь в миры, где пара принимала вид юных-беззаботных и беззастенчиво обжималась у всех на виду, впрочем, выбирая места, где такое поведение было принято.

Развязные поцелуи и пошлые ласки — оба не стеснялись буквально облизывать друг друга. Тамико нимало не смущалась, когда горячие жадные руки Лукаса проникали под ее юбку, зачастую нескромно короткую или оснащенную провоцирующими разрезами, и сама охотно залезала в его брюки.

Люди принимали их за своих, таких же, обращая мало внимания, и двое могли наслаждаться запрещенной-развратно-легальной близостью.

Глава 398. Немного перца

Мех щекотал его обнаженную кожу. Магнус, соблазнительный, величавый, холеный и… более прозрачный, возлежал с бокалом вина в руках, периодически смакуя вкус и любуясь цветом напитка:

— Тебе нравится их алчность? Их горящие глаза? Вот это власть… Настоящая власть…

Эстелла, прикрытая тканью больше, чем Магнус, глядела на него с вожделением.

Маг продолжал:

— Я чувствую, что да. Скажи вслух: «Да!»… Они пойдут на все ради меня… Так упоительно наблюдать…

Золотые волосы ниспадали роскошным покрывалом, окутывая стройную фигуру Эстеллы. Маг двумя пальцами подцепил прядь и поднес к носу, вдыхая аромат.

— Божественно!

Эстелла дерзко улыбнулась, ее щеки украсили ямочки.

— А ты раньше не был таким… Или я не замечала…

Магнус рассмеялся:

— Забудь о раньше! Теперь ты станешь намного счастливее! По-настоящему счастливой!

Эстелла мечтала покрывать его влекущее тело поцелуями, Магнус не сопротивлялся, раздумывая, кого бы еще ему пригласить в жрицы. Жить с Эстеллой как с женой, давая ей ложные надежды, он не собирался.

* * *

Немного алых и черных лент, оплетающих ее запястья, немного перца.

Тамико входила во вкус, не преисполненный многогранности, простой, но очень яркий и сильный. Такой, как объятия Лукаса, сжимающего ее крепко-крепко, до легкой боли, шепчущего:

— Тами, попробуй тихо. Молча. И когда совсем не сможешь сдерживаться… Экстаз.

Она была послушна новому, но впивалась жарко, забываясь, со всей страстью, зарываясь пальцами в его густые черные волосы, и порой ей хотелось дождя, крупных капель, ибо страсти испепеляли их тела.

* * *

— Магнус-Магнус, ох и натворит дел этот Магнус… — высокий брюнет со светлыми, точно выгоревшими голубыми глазами мерил шагами богато убранную комнату.

— Милый, вы же с ним в хороших отношениях, вы сможете договориться, — грациозная женщина улыбнулась мужу. — Ты со всем справишься!

— Справлюсь, — Эрик задумался. — Не нравится мне, как он смотрит на нашу Самиру… Дочь слишком много балуется с масками взрослости…

Лалия перепугалась:

— Не отдам ему нашу малышку!!

* * *

Гуляя с женой по южным улицам, щедро напоенным ароматами цветов и пряностей, останавливаясь под раскидистыми кронами деревьев, чтобы целоваться, целомудренно держась за руки, Роберт не думал ни о чем больше. Но в часы уединения и работы его мысли нет-нет, да касались Юми.

Юми категорически не желала пройти курс психотерапии, вместо того заявив, что нашла себе парня — да не кого-то иного, как брата ебаного Лукаса! Встречалась пара только во снах, но ушлый тип заявил Юми, что непременно разыщет ее живьем!

Покусывая кончик травинки, Роберт размышлял, что являйся этот парень любым иным, не анамаорэ, Юми пришлось бы госпитализировать немедленно, однако проклятый анамаорэ скорее всего наваждением не был! А вот разбить хрупкое сердечко и развеять пепел по ветру сподобился бы вполне.

Самым неприятным в ситуации оказывалось то, что Роберт никак не мог повлиять на ход ситуации — не спать вовсе Юми не смогла бы!

Оставалось ждать и терзаться — как-либо отомстить ненавистному семейству Роберт не видел способов даже через Оливера!

Глава 399. Полгода

Оливер светился любовью:

— Вот-вот закончатся полгода, и если ты, радость, не передумала, мы сможем пройти Церемонию! Хоть это, самое важное, осталось прежним… — Оливер смущенно умолк.

Анеля звонко рассмеялась, демонстрируя белоснежные зубы, яркий румянец и лукавый блеск пронзительно голубых глаз.

— Дааа, устроили нам родственнички! А я брата подозревала! Непростой он всегда был! Но жрица Эс… — Анеля осеклась, заметив, как лицо милого с каждой секундой становится все более мрачным, и тут же беспечно добавила: — Да! Я сказала полгода, и значит, мы сделаем, как мы задумали.

Оливер поддел:

— Ты так буднично говоришь об этом…

Анеля обворожительно улыбнулась:

— Романтик! Тебе мало, что я согласна? Или хочется погулять под звездами?

Оливер сгреб свою стройную вертлявую избранницу в охапку:

— Хочется! Мне безумно хочется гулять под звездами с тобой! Под своими собственными! Придумывать им имена! Да под любыми!!

Анеля повисла на Оливере, крепко держась за мужскую шею.

— Согласна я! Пойдем слушать море? Сейчас!

Ее мягкие каштановые волосы щекотали его нос, излучая дивный аромат. Оливер, точно зачарованный, остановился и замер, вдыхая его. Оливер никак не мог надышаться, прижимая Анелю крепко-крепко, словно опасаясь, что некий ловкий вор выкрадет сокровище прямо из его рук!

Анеля тихонько хихикала — все полгода с принятого ими решения Оливер вел себя идеально — случайные подружки и гуляния остались в прошлом, общение с фанатками выходило формальным, даже суховатым, впрочем, поклонницы приходили от подобного обращения в неистовство — суровая красота Оливера гармонировала с его манерами.

Теперь из всех женщин миров он знал только Нели, и это являлось почти невероятным чудом…

Анеле надоело висеть — ее грациозные ножки обвили талию и бедра Оливера, Анеля устроилась на нем удобнее:

— Хочу на пляяяяж! Слушать прибоооой!!

В следующий миг они уже стояли на песке, и шумели волны, только влюбленным совсем не было до волн дела.

* * *

Анамаорэ не требовалось принимать ванну в целях гигиены, но Лукас и Тамико обожали играть в помывку, поочередно обильно намыливая друг друга, сидя в небольшом водоеме и болтая обо всем на свете.

Водоем располагался в домике Тамико в царских владениях. Переселение Тамико совершилось официально, и совместное времяпровождение Тамико и Лукаса не могло вызывать кривотолки. Даже Эрику нечего было сказать против.

Тамико волновало, что случится дальше, Лукас рассказывал:

— Теперь мы почти открыто живем вместе. Когда ты станешь готова, пригласим Кацуо, а совсем в отдаленном будущем Флава. После Церемонии.

Тамико поинтересовалась:

— А кто же будет их воспитывать, если мы оба на работе постоянно? Я не наседка по характеру, ты тоже…

Лукас окутал волосы любимой забавной пенной «шапкой»:

— С Кацуо Агнес поможет, а Флавик сам себя отлично воспитает, и вероятно к тому времени он еще какими-то воспитателями обзаведется…

Тамико улыбалась: Лукас все предусмотрел и не держал от нее секретов, это было почти как с…

Неприятно закололо сердце, и Тамико предпочла вернуться в реальность уютной комнаты вместо размышлений о Магнусе, которые все еще тянули холодом…

Глава 400. Его кровь обещает наслаждение

Ладони и щеки влажные и горячие. Потоки слез струились так обильно, что казались даже нереальными. Юми вздрагивала, спазмы сводили ее плечики. Она шумно вздыхала и продолжала рыдать, ни на что не надеясь, но ожидая…

Потеря равновесия, на миг слепота, и вот плачущая Юми оказалась прижата личиком к чему-то мягкому и теплому, немного пушистому, шерстяному. Она растерялась, и первое, что осознала — запах. Знакомый и приятный.

Ощутила его носом здесь, в своей комнате.

Сквозь пелену ее шока и боли прорвался мужской голос:

— Я тут, родная моя, тут. Все, все теперь будет хорошо… Я пришел.

Искусанные в кровь губы Юми отозвались:

— Пришел? Пришел, чтобы уйти? Мираж???

— Нет! — В голосе Ричарда послышалась улыбка, все время со своего появления он ловко и нежно оглаживал исстрадавшееся хрупкое тело Юми. — Пришел и уйду, а потом опять вернусь. Это будет походить на работу и вечернюю встречу дома, ты согласна?

Ричард, наконец, отпустил Юми и посмотрел в ее зареванные карие глаза. Поцеловал Юми в лоб под густой челкой.

Юми ничего не ответила, прижалась к нему опять, и плакала, плакала, плакала.

Своя-своя, и царевич анамаорэ Ричард не знал, почему так складывается его судьба. Почему чудесная и милая девушка оказалась той избранной, с которой его сердце бьется веселее. У Ричарда не самый простой характер, их паре придется перешагивать через сложности, но Ричард сейчас искренне надеялся делать это вместе.

Ему не нужны были советы, советчики и свидетели, даже Лукас, неизбежно знающий о визитах брата в Город.

Свои проблемы Ричард решал сам.

* * *

Прохладный воздух бил в лицо, встречаемый завесой из темно-синей ткани. Ткань закрывала все, оставляя блестеть в темноте лишь глаза. Она до пят окутывала ладное тело девушки, доверчиво прижавшейся к мужчине, который уверенно правил конем.

Над ними простиралась ночь, двое неслись в пустыне, подстегиваемые азартом, облаченные в почти одинаковые просторные одеяния. Лукас, царевич анамаорэ, и Тамико, его муза и любовь.

Песок вздымался из-под копыт, сияющее светило указывало дорогу.

Прошлое оставалось прошлым. Тем, что глупо замазывать, стирать и бояться. Оно и слабость, и сладость.

Слегка подпрыгивая в седле, Тамико крепче обхватила торс любимого. Она хотела взять собственную лошадь, но Лукас настоял на единственном скакуне.

Могущественный маг Лукас обожал Тамико столь сильно, что не хотел разлучаться даже формально там, где им открыто позволялось быть вместе.

В иных мирах Тамико чувствовала себя свободнее. Ее тоска по Магнусу словно уносилась ветром, развеивалась дымом костров, рассеивалась мерцанием звезд.

Здесь было настоящее — ее настоящее с Лукасом, и хотя Тамико пока звала его «Лу», а не «мужем», себя она уже считала его женой.

Лицо Лукаса, спрятанное за маской, было умопомрачительно красиво. Он весь — сочетание угрозы и нежности. И когда они двое стояли друг против друга, и Лукас хмурил густые идеальной формы черные брови, но улыбался уголками губ, сердце Тамико разрывалось от восторга.

Опасность и страсть, его кровь обещала наслаждение.

Глава 401. Встреча с богом

Ни уговоры матери, ни запреты отца не могли остановить любопытство Самиры, впрочем, Эрик и Лалия не считали себя вправе в самом деле жестко ограничивать дочь, следя больше за выбором достойной компании для их девочки и вовлекая тех, кто сумеет сказать веское слово или подставить надежное плечо, оступись малышка по неопытности или неосторожности.

Конечно, заслышав о появлении бога, Самира возжелала увидеть его. Ее душу холодили мысли о разговоре наедине без свидетелей, без надсмотра, ей хотелось познать его истинную силу вне условностей этикета.

Вызов или любопытство, царевна с копной густых и длинных каштаново-рыжих волос не находила ответ. Временами ей чудилось, что бог зовет ее, и это ощущалось столь странным, что Самира искала варианты пробраться в заветное поместье.

Царь и Царица, похоже, разуверились в имеющихся детях и звали новых, еще один мужчина родился царевичем, вынуждая остальных развиваться и совершенствоваться усерднее.

Меняющиеся условия, разгорающиеся страсти — Самира выжидала подходящий момент, и однажды ей удалось, изменив внешность, затесаться в толпе страждущих, осаждавших божественный дом.

Магнус, и раньше звезда и народный герой, не изменил своим привычкам, популярность тешила его.

Самира, облаченная в длинное светлое платье, обтягивающее стан и свободно ниспадавшее к подолу, украшенное золотыми узорами, вглядывалась в зелень сада за решеткой. Слуги бога сновали между пришедшими, назначая порядковые номера — пропуска к общению с Жрицей Эстеллой.

Самира не хотела видеть эту женщину, но не имела плана, как поговорить с самим Магнусом и растерялась.

Ни просьб, ни сожалений, одно горячее томление… Наверное, ей стоило уйти, вернуться во дворец, пока родители ничего не заподозрили…

Самира замешкалась, собираясь дематериализоваться, она почти создала портал для перехода, но очутилась вдруг совсем в ином месте, которое никогда не видела раньше.

Ее сложно было удивить роскошью, Самира свободно посещала все дворцы царской семьи, любуясь убранством, но от возникшего перед глазами помещения у нее захватило дух. Впрочем, рассмотреть подробности Самира не успела — ее взгляд пал на мужчину, вальяжно расположившегося на искусно устроенном ложе.

Изумительно прекрасное лицо, точеное, совершенное тело, почти не прикрытое, все какое-то невесомое, прозрачное, нереальное… Воистину бог…

Самира невольно вскрикнула, отступила назад, едва не прикусила пальчики, рефлекторно поднесенные к губам:

— Я…

Огромные, проницательные глаза вперились в ее душу, точно разглядывая не ее маску, не внешнее, а саму сущность, прошлое и будущее.

— Здравствуй, Самира, ты умница. Я позвал, и ты пришла. Ты пришла, я внял тебе…

Его голос звучал слаще любых других голосов, что Самира знала, ее колени благоговейно подогнулись, она грациозно опустилась на пол.

Просидела недолго, лишь миг. Магнус заметил:

— Негоже моей гостье оставаться на полу, вот… — и Самира оказалась в кресле, маленьком, аккуратном, подобном ложу Магнуса.

Самира вконец растерялась. Она судорожно втягивала носиком воздух, молча, расширив и без того огромные глаза. Магнус ободряюще улыбнулся:

— Посиди, посмотри на меня, скоро ты привыкнешь. Я хорош, правда?

Самира завороженно кивнула, Магнус пояснил:

— Время здесь, в этой комнате, идет иначе. Никто не войдет к нам и никто не ощутит минуты, что мы провели вместе… Ты правительница анамаорэ, это власть, но я хочу больше Жриц и больше удовольствий. Разделишь негу со мной?

Он подался Самире навстречу, она инстинктивно вжалась в кресло, хотя пухлые губы Магнуса неумолимо притягивали ее.

— Я… Эээ… Я же еще не окончательно выросла!

Магнус усмехнулся:

— Блестящая дева слаба, как испуганный крольчонок? Что ж… Мала только твоя новая жизнь, но почему-то в ней ты носишь взрослящие маски, не так ли?

Самира невольно улыбнулась. Действительно необходимость долго расти в новом теле тяготила ее… Предложение делить неведомые удовольствия с богом заинтриговало.

— Я могу подумать? Посоветоваться с родителями, с родственниками?

Магнус обольщал:

— С родственниками? С теми, кого ты легко обводишь вокруг прелестных пальчиков во славу своих желаний? Да, конечно!

Личико Самиры скривила гримаска… Приятно было, что бог знает и высоко ценит ее способности. С другой стороны, комплимент прозвучал весьма сомнительно.

Самира, расслабившись и теперь восседая в кресле во всей царственной гордости, вернула Магнусу шпильку:

— А почему Тамико не стала твоей Жрицей?

Едва заметная складка пролегла между мужских бровей.

— У Тамико другой путь. К сожалению, дороги наши разошлись, — морщинка разгладилась так быстро, словно ее и не было, Магнус лучезарно улыбнулся. — А теперь я отправлю тебя домой подумать. Не беспокойся, твоего отсутствия никто не заметит. Надеюсь на твой положительный ответ, но принуждать тебя не стану. Важен твой воистину свободный выбор…

Спустя миг Самира ощутила под ногами ковер собственной комнаты, запоздало сообразив, что бог не осведомил, как сообщить ему свое решение.

А Магнус любил и продолжал любить, зная наверняка, что счастье Тамико с Лукасом цветет ярче и краше их былого счастья…

Глава 402. Вкуса кофе

— Фига-с-два! Фига-с-два ты еще заставишь меня поступать против моей воли!!! — Тамико стояла, уперев руки в бока, широко расставив ноги, а взглядом могла бы убить на месте, будь Лукас более чувствительным.

Но вместо того, чтобы помертвев, рассыпаться в прах, Лукас довольно улыбался:

— Заставить я тебя не заставлю, а вот убедить или заласкать — методы хорошие.

Тамико не хотелось признавать его правоту, ее щеки залила краска — гнев пришел на выручку.

— Я не беспомощная, Лу! Мной невозможно манипулировать!!

Лукас точно обрадовался ее экспрессивности:

— Да, ты самая могущественная чародейка в мирах, Пушистик, я преклоняюсь пред тобой! — Лукас демонстративно опустил голову.

Тамико только пуще взвилась:

— Ты, да ты просто издеваешься! — яростной птицей Тамико метнулась навстречу обидчику, чтобы тут же быть заключенной в его мягкие, но бескомпромиссно цепкие объятия.

Лукас восторжествовал:

— Обожаю твою страсть, обожаю тебя всю, Тами, сладкую-сладкую!

Сопротивляться его хватке было бесполезно, но Тамико не собиралась сдаваться:

— Я не сладкая, я вкуса кофе!

— Кофе, да, бесспорно кофе, — держа Тамико на руках, поддерживая ее под лопатки и под коленками, Лукас кружил возлюбленную по зале, огромной и просторной, импровизируя танец.

Тамико было тепло и уютно, правда, ей совершенно не хотелось уступать Лукасу, и она потребовала:

— Поставь меня на пол, спляшем по-настоящему!!

Лукас помотал головой:

— Нет-нет, ты еще слишком зла на меня, так будет лучше.

Самоуверенное поведение Лукаса бесило Тамико, и в то же время решая за нее, Лукас просчитывал обстоятельства так, чтобы Тамико ощущала максимальный комфорт. Лукас не имел привычки мириться первым, когда бывал по его мнению несправедливо обижен, и Тамико приходилось заниматься не свойственным ранее делом: искать компромиссы.

— Ты хотя бы обсуждай со мной планы! Я не игрушка!!

— Игрушка?! — брови Лукаса изумленно подскочили. — Ты мое главное сокровище! Будем обговаривать все-все, кроме случаев, когда надо действовать незамедлительно! Дурная рабочая привычка, прости!

Извиняясь и обещая, Лукас продолжал танцевать, Тамико удобнее устроилась в его руках, теперь скорее восседая, чем безвольно свисая.

— И ты меня прости, что я вспылила…

Лукас остановился, чтобы поцеловать ненаглядную прямо в жаркие губы.

— Не стоит, я люблю тебя. И все твои манеры, милая… Все-все, неукротимость тоже!

* * *

Конечно, Самира не собиралась тотчас «советоваться с родственниками». Как и говорил Магнус, фраза была произнесена ей проформы ради. Вместо того, Самира напряженно думала в тиши своей комнаты, нервно сжимая кулачки.

Бог сулил ей наслаждения и власть, но что-то очень важное выпадало из его обещаний.

Мягкий отказ Флавиана все еще обжигал ее чувствительную душу: печально и чуть зардевшись, Флав признался, что, к своему прискорбию, не сможет дать Самире желанную взаимность, ибо увлечен другой женщиной из иной даже расы. Флавиан говорил без тени лукавства, и тем тяжелее Самире дались его роковые слова.

А теперь Магнус, куда более прекрасный и величавый, предлагал ей…

Озарение пришло мгновенно — бог не произнес ни звука о любви!

Поднял голову ее тайный страх — высокое положение Самиры грозило одиночеством в будущем. Родители не признали бы для нее простого мужчину, а превращение в Жрицу еще сильнее усугубило бы ситуацию…

Магнус предлагал Самире слишком мелкую плату за служение ему! Почувствовав определенность, Самира улыбнулась и откинулась на высокую спинку стула.

Глава 403. Излишняя нежность губительна

Ему хотелось закричать и разбить кулаки о стену, прыгнуть еще раз с парашютом, пусть и переломав все кости, желалось напиться, жаждалось поучаствовать в ночных гонках на грани столкновения в лобовую…

Он до исступления ненавидел женщин южного города за их маняще-провоцирующий вид, за неприкрытую страстность, за согласие принять и разделить его агрессию и буйство.

Вместо того, Роберту приходилось делать вид, что ситуация в порядке, что он спокоен, доволен, счастлив и запросто переживет оставшиеся семь месяцев беременности и дальнейшие годы бытовых хлопот, ведь едва Роберт немного расслаблялся, позволяя своему внутреннему огню пылать, как замечал дрожащие губы Колетт, а то и слезинки в уголках ее фиалковых глаз, которые жена старалась поспешно спрятать.

Ее переменчивое состояние вызывало в нем острые реакции, но Роберт вынужден был сдерживаться, проклиная себя за пусть и бессознательное, но негативное влияние на развитие Антона, да и чувства Колетт болью отзывались в его душе.

Оливер, и без того мечтательный и романтичный, окончательно утвердился в амплуа идеального возлюбленного Анели, толкуя о разного рода сентиментальностях или сочиняя на ходу лирические композиции, и Роберт считал недопустимым сбивать его сказочный настрой. Еще свежи были времена, когда Оливер метался в поисках недостижимого, растрепанный и удрученный.

Кто смог бы понять преступные мечты Роберта, исполнить их без упреков, прогнать печали и утолить его сексуальный голод?

Роберт продолжал регулярно общаться с первым сыном — ныне юношей, полубогом, отчасти чуждым, но трепетно любимым. Родрик переносил Роберта во владения богини тайком от Колетт, и все чаще Роберт ловил себя на грешных мыслях о Прекраснейшей.

Кэйли сумела бы дать ему все и больше, погрузить его в кокон неги, но обращение к Кэйли стало бы предательством.

Роберт стискивал зубы, напоминая себе о примерах аскетизма, он знал, что продержится сколь угодно долго, и нравственность была сильнее зова плоти, а лезть в авантюры, рискуя своей жизнью, пусть и бессмертной, Роберт не смел.

* * *

Роберт опешил и невольно дернулся, когда однажды, ожидая появление Родрика, ощутил мягчайшее прикосновение к своим коротко стриженным волосам — кто-то — Роберт, не оборачиваясь, догадался, кто — нежно погладил его, как некогда делала его мама.

Он не помнил, что было дальше, разум отказал, будучи потоплен потоком прорвавшихся эмоций, а когда Роберт очнулся, то понял, что сидит в обнимку с Кэйли в ее покоях, крепко прижимая Кэйли к себе.

Богиня ответила на его молчаливый вопрос, обворожительно улыбаясь:

— Ты по-прежнему верен Колетт, не волнуйся. Между нами ничего не случилось, — и поскольку Роберт оставался недвижен, продолжила. — Я твой друг, Роберт, твой друг навсегда. Наши клятвы живы.

Кажется, Роберт плакал, удивленно замечая, как его тревоги потихоньку слабеют.

Кэйли баюкала его:

— Я дам тебе женщину, это будет кукла, призрак, копия Колетт, она станет приходить, когда ты позовешь, и рассеиваться, едва попросишь. Ты уже видел таких слуг в моем доме… Ни Колетт, ни Оливер, никто не заметит ее, хотя для тебя это будет девушка из плоти и крови… Излишняя нежность губительна…

Роберт просто слушал бесконечно мелодичный голос Кэйли, не осмысливая слова, на автомате поинтересовавшись:

— Как ее звать? Как делать, чтобы она растворялась?

— Просто подумай о ней, зови ее «копией Колетт». Прогоняй ее также мысленно, но все же старайся общаться с ней в уединении. Побудь со мной еще, тебе нужно восстановиться. Скоро ты обнаружишь, что спал, а проснешься уже далеко отсюда.

Роберт не сопротивлялся, сейчас он чувствовал себя совсем беспомощным и охотно впитывал заботу, в которой болезненно нуждался.

Глава 404. Иная судьба и воля

С подарком Кэйли его дни стали уютнее, физическое напряжение уменьшилось, но беспокойная душа Роберта жаждала бури, сопротивления, искала преодоления. Столкновения на грани возможностей, своих и чужих.

Тихое бытие с беременной Колетт и ее же разнузданной копией приносило лишь умиротворение. Роберту хотелось теперь блюда с острыми приправами. Невозможного, до слез жгучего, и в какой-то день Роберт, находясь в уединении, мечтательно и устало прикрыв глаза, задумался, как повернулась бы его судьба, не встреть он некогда Джунко.

Роберт звал на свидание Тамико, ворчливую, загадочную, раскрывшуюся впоследствии букетом неприятных качеств, но вдруг Роберт обманулся, понял что-то неверно? Могло ли случиться такое, что черты характера Тамико при ближайшем рассмотрении согрели бы его душу или внесли пикантное разнообразие в его жизнь?

Поначалу сознание Роберта отказывалось воплощать безумную затею, Тамико всегда была прочно связана с Магнусом или же с ненавистным Лукасом. Роберт с трудом соглашался вообразить ее свободной или… своей. Наконец, этот ментальный блок рассеялся, Роберт уговорил себя, что будет представлять некую абстрактную реальность, где Тамико еще человек и ни с кем не встречается, хотя фигура у нее была уже изменившаяся, такая, какой запомнилась Роберту во время случайного волейбольного матча.

Иной мир, иная судьба и воля — Роберт поежился от легкого озноба, смешанного с чувственным возбуждением, машинально пригладив вздыбившиеся на руке волоски.

Желая накала страсти и борьбы, он представил парк. Тот самый, на аллее которого Роберт некогда стал полновластным хозяином судьбы Колетт…

В его воображении разлилась августовская ночь, мерно светили фонари, Роберт, неслышно ступая, следовал за Тамико, гордо шествующей впереди…

Тамико совсем не походила на испуганного олененка. Наоборот, одетая во что-то светлое, привлекающее внимание, и легкие кеды, она шла уверенно и спокойно, точно позднее время никак не смущало ее планы на одинокую прогулку.

Электрический свет лампочек бликами отражался в ее густых, чуть волнистых волосах, кудри Колетт вились больше, и Роберт удивленно отметил, что его «избранницы» имеют общее, впрочем…

Тамико была совсем другой и да, восхищающей, с великолепной осанкой, своенравной, бесстрашной. Роберт удовлетворенно улыбнулся, наблюдая со стороны за созданным им образом, и тут же вновь погрузился вглубь картинки…

Сейчас он мысленно снял с себя какие-либо обязательства и старался оценивать, «как есть», на миг испугавшись, что не имеет права к чему-либо склонять Тамико, наслаждающуюся своей молодостью и красотой.

Она шла, не оборачиваясь, Тамико не обладала интуицией Колетт, не была пугливой. Она не взяла ни пакета, ни сумочки, по крайней мере, Роберт не встречал Тамико с этими аксессуарами и подумал, что все необходимое она сортирует по карманам. Неумолимо захотелось ощупать ее ладные бедра, проверить…

Растерявшись, не зная наверняка, что ему предпринять, Роберт сменил манеру ходьбы, и теперь мелкие камушки зашуршали под его ногами. Тамико услышала и, наконец, обернулась и остановилась.

Может, Роберт выглядел добрым или же по иной причине, Тамико задорно ему улыбнулась:

— О, Роберт, привет! Тоже гуляешь?

Роберт кивнул, вплотную подойдя к миниатюрной девушке, чья макушка доходила ему до груди, жестом пригласил ее следовать вместе, и какое-то время оба шли молча. Тамико нисколько не тяготило его присутствие, а Роберт обдумывал, как осуществить то, к чему его склоняла безудержная плоть. Его реакции обострились настолько, что Роберт, внешне совершенно хладнокровный, с трудом владел собой.

Он, пораженный и ослепленный, освобожденный от собственных предрассудков, дико хотел Тамико, неприязненно обнаружив, что не имеет ни малейших поводов творить преступление — вся нелюбовь к Тамико выросла на ровном месте, ничем и никогда Тамико не погрешила перед ним!

Обдумывание грозило разрушить ситуацию на корню, окончить мечтание, свести его к настоящей жизни, но Роберт был уже слишком возбужден, чтобы просто так сопроводить желанную Тамико до конца аллеи и мирно разойтись.

Потому, успокоив себя обстоятельством, что просто «смотрит порнушку», Роберт продолжил воображать.

Глава 405. Безумие

Нападение походило на бросок змеи — резкое и беспощадное. Роберт метнулся к Тамико, ошалевшей и опешившей, прижал ее к себе и не успел что-либо сотворить, как Тамико очнулась и начала вырываться, одновременно толкаясь, пинаясь и царапаясь. Роберту не хотелось быть вдобавок укушенным, но и отпустить Тамико он уже не мог, слишком волнующим оказалось короткое объятие.

— Эй, ты ебнулся?!

Роберт смотрел в карие глаза Тамико неотрывно, пытаясь взглядом передать ей свое намерение, зафиксировав Тамико так, чтобы не причинить ей сильный вред — чистое безумие, но он не мог, находил кощунственнымподнять на женщину руку ни за что!

Тамико ничего не понимала или наоборот понимала слишком хорошо, потому потребовала:

— Отпусти меня сейчас же, или заору так громко, что все сбегутся!!

Его сердце бешено колотилось, Роберт ощущал себя на грани обморока от эйфории и вожделения, но, конечно, он не собирался исполнять ее просьбу. Вместо того, он подтянул извивающуюся Тамико повыше и яростно впился в ее губы, податливо разошедшиеся под вторжением его языка.

Глаза Тамико, тщетно продолжающей барахтаться, изумленно расширились, на какой-то миг она, подавленная и смятенная, замерла, а потом точно зачарованная, принялась отвечать Роберту с не меньшим жаром, сама стремясь прижаться к его крепкому телу как можно теснее, ощутив его твердость, и, кажется, придя от нее в полный восторг.

Пара самозабвенно целовалась какое-то время, но одних поцелуев стало ничтожно мало, и Роберт, уже плохо соображающий, попытался опустить Тамико на камушки аллеи.

Тамико, в его фантазии цепко обнимающая его шею руками, обвившая его торс ногами, воспротивилась:

— Тут слишком жестко! Я хочу в помещении!

Роберт кивнул — куда угодно, где угодно, и ему не терпелось проверить, правда ли Тамико согласна, не завизжит ли она, едва Роберт вынесет ее в более людное место, потому он ответил:

— Пойдем ко мне домой, погоди, чуть позже, — и поставив Тамико на землю, опустившись на колени и закрывая Тамико своей спиной от начинающего набирать силу ночного ветра, Роберт принялся шарить у нее под одеждой.

Расстегнув молнию джинсов, одной рукой проник в ее трусики, другой же гладил лопатки и поясницу Тамико, пытаясь расстегнуть замочек бюстгальтера, что не удавалось, но Роберту нравился сам этот поиск.

Он никогда не видел реальную Тамико в экстазе, но его «магическая», созданная воображением, кажется, совершенно потеряла над собой контроль, полностью отдаваясь происходящему. Она была невозможно влажная и бесстыдно, зовуще пошлая, сама расстегнула бюстгальтер, сама подняла подол джемпера, обнажая великолепную налившуюся грудь…

Роберт забыл все на свете, прихватывая соски губами, их хотелось целовать бесконечно…

Снять с Тамико джинсы, трусики, войти в нее, держа ее на весу… Роберт ощущал все так живо и остро, что испугался вдруг: уже дорогая ему Тамико могла этак замерзнуть из-за его эгоизма. Ночь становилась все холоднее, и оторвавшись от ее невыразимо сладкого тела, наспех прикрыв покачивающуюся в трансе Тамико одеждой, Роберт подхватил ее на руки и понес к себе домой, приговаривая:

— Не кричи, пожалуйста, хорошо? Не кричи…

Воображаемая Тамико, свернувшись котенком, хихикала:

— Закричу, сейчас закричу!

В прихожей его просторной квартиры было чисто и пусто. Правда, Роберт хотел расположить Тамико на чем-то более удобном, чем просто на полу. Но Тамико, будучи поставлена на ноги и дождавшись, пока Роберт закроет дверь квартиры, потянулась к его ширинке:

— Поместится ли такой большой в моем маленьком ротике?

Блаженство оказалось сумасшедшим и полным, и когда Роберт все же донес Тамико до спальни, она отказалась от кровати, томно раскинувшись на лежавшем на полу ковре. Тамико любила ковры?

Роберт не знал, любя сейчас только ее, их тела безнравственно сплетались, а потом они все же перешли на ложе, и засыпая — время подходило к утру, оба чувствовали себя совершенно счастливыми.

Роберту хотелось обнимать эту миниатюрную женщину, носить ее на руках, такую нежную и компактную, такую свою…

В воображении он проснулся один, бросился ее разыскивать…

Тамико, одетая в его рубашку, сброшенную им на пол накануне в пылу страсти, нисколько не стесняясь, сидела на высоком стуле в кухне, и пила воду — полуобнаженная, дерзкая, ненаглядная…

Роберт вспомнил, что Тамико презирает готовку — это не имело ни малейшего смысла, он нанял бы кухарку, посудомойку, прачку, кого угодно, лишь бы…

Тамико смеялась, протягивала к Роберту руки, она была готова и на кухне, и где угодно, и Роберт, задыхающийся, полубезумный, понял, что с этой фантазией пора завязывать…

Прозрение оказалось чересчур болезненным. Возможно, Роберт где-то приукрасил действительность, где-то сочинил нюансы, но он чуял наверняка: истинная Тамико была такой же, очень похожей на его фантазию, вечным пожаром и нескончаемым праздником… Тем, что он искал и потерял по глупости.

Такие мысли могли завести чересчур далеко. Роберт понимал теперь Магнуса, Лукаса и всех иных неизвестных мужчин, павших перед ее чарами, и чувствовал, как огонь безжалостной ревности начинает жечь его душу.

Роберту некого было винить, кроме самого себя. Он сам своими намерениями и делами устроил свою жизнь совершенно иначе, и чтобы унять тоску, он стал представлять их неизбежные с Тамико ссоры… Скандалы…

Получалось плохо, поскольку вместо видения разборок по понятиям представлялись примирения, виделись новые сладчайшие занятия любовью.

Роберту оставалось надеяться, что заноза, неосторожно всаженная им себе в сердце, выпадет сама.

Или…

Роберт боялся пагубного «или», но знал, отчетливо знал, что наметив цель, пройдет путь до конца, пусть дорога и поведет его в небытие.

Глава 406. Без третьих лишних

Бескомпромиссная греза о призраке с одной стороны, а с другой, живая реальная Колетт, их пока не рожденный Антон…

Роберт сумел бы вообразить воинства гурий, и Кэйли даже воплотила бы эти воинства наяву, просто…

Роберт клял человеческую беременность, что длится так долго, хотя красавица, носящая под сердцем его ребенка, и являлась бессмертной.

Он выбрал Колетт за женственность, мягкость, уступчивость, но была в Колетт и твердость духа, просыпающаяся в важные моменты.

Сейчас наступило время, когда Роберту хотелось не обладать, но завоевывать, когда он предпочел бы плетку ласке. Роберт соскучился по хорошей ссоре, в которой можно было не опасаться задеть чувства, и ему следовало придумать, как намекнуть об этом Котене так, чтобы не унизить ее, сделав их скандалы равноправными.

* * *

В то время, как Роберт мечтал о вспыльчивой и страстной в образе Тамико, Лукас учил настоящую Тамико не стесняться печалей и проявлять страхи, если те вдруг возникали. Поскольку случалось, что Тамико не могла справиться с какой-то работой так быстро и ловко, как ей хотелось.

Лукасу нравилось сажать Тамико себе на колени и поить ее неизменным кофе, ощущая, как маленькое ухо доверчиво прижимается к его плечу или груди.

Тамико не возбранялось плакать, исповедоваться и делать что угодно, что раньше она скрывала от всех, прячась в своей комнате. Кроме того, Лукасу было приятно, когда Тамико читала ему что-нибудь вслух.

Но жар, пылающий в душах обоих, не давал скатиться их отношениям в рутину. Тамико оставалась собой и питая интерес к жестоким эротическим играм, даже в застенках повела себя непристойно: вместо того, чтобы сжиматься от страха и дрожать в жутком месте, уселась прямо перед Лукасом на стол, широко разведя ноги, и Лукас догадывался, что под платьем с длинным «языком» на ней ничего нет.

— Да, я во всем виновата, но можно ли мне смягчить наказание?

* * *

Могло статься, что эта Церемония, напоенная запахами цветов и свежести моря, прошла бы куда скромнее, но клятвы давали не только популярная актриса и почитаемый композитор, некогда бывший человеком, а потому чрезвычайно интригующий.

Так вышло, что невеста оказалась бывшей сестрой нового бога, а жених его сыном.

Магнус никак не пропустил бы празднество, подготовив Оливера и Анелю к присутствию толп зевак. Впрочем, Оливер с Анелей были и так привычны к любопытству вокруг их имен.

Магнус опять исполнял желания гостей, на этот раз не тайные, сокровенные, а простые, произносимые вслух. Он смеялся и шутил с просителями, называя некоторые вещи «слишком сложными», впрочем, никто из гостей не ушел обиженным.

* * *

Тамико, не приятельствовавшая ни с Оливером, ни с Анелей и даже сравнительно редко их видевшая — Оливер все время жил у Анели, на Церемонию не пошла.

Тамико не любила вечеринки ради вечеринок, а потребности пообщаться с Магнусом не испытывала.

Изумительное, ошеломляющее чувство — она, привыкшая к годам двойной жизни, тайн, скрытности, теперь не нуждалась ни в ком, кроме Лукаса!

Лукас стал ей всем — или он сразу был ей всем, только находился в бешеном, измученном состоянии сжатой пружины. Тамико боялась, не доверяла ему до конца и не подозревала, каким нежным, ласковым, довольным и расслабленным может быть Лукас! Ее Лу. Мудрым, но при том не потерявшим ни капли страстности!

Их Церемония стала бы, наконец, правильной. Без третьих. Без лишних.

Тамико ощутила что отправиться в вечность только вдвоем и без сомнений — реально.

Глава 407. Хрупкие грани

Жизнь в ожидании перерождения не была тем приключением, что жаждала горячая душа Кацуо, но на все запросы Агнес Лукас отвечал, разводя руками:

— Очень сильный стресс для нас обоих… Церемонии никогда еще не аннулировались, мы с Тамико не готовы, вы уж извините… Марина мала…

Лукас выглядел искренним и удрученным, в любом случае Агнес не стала бы на него давить. Ей оставалось утешать Кацуо.

Пара жила в праздности: они вдоволь катались на мотоцикле, гуляли, разговаривали и занимались сексом — Лукас мог согласиться в любой момент.

* * *

Будучи раздираем противоречивыми желаниями, Роберт старался проводить как можно больше времени в одиночестве, объяснив Колетт, что работает над сложным и важным проектом. В действительности он никак не мог избавиться от эротических грез, перемежающихся видениями различных характеров.

Какие-то его фантазии были блеклыми и расплывчатыми, другие невероятно живыми и реалистичными, а однажды из темноты выплыла потрясающей красоты девушка.

Волосы ее пшеничными волнами рассыпались по плечам, кожа белизной могла поспорить с молоком, глаза казались бездонными озерами под опахалами ресниц, а губы, розовые, сочные и очень нежные приглашали к поцелуям.

Тончайшая талия — Роберт поморщился, пытаясь мысленно расширить ту, отдавая дань округлявшейся фигуре Колетт, но видение не поддалось — пышная грудь, развитые бедра.

Женщина была полна зрелой чувственной прелести, при том явно не человеческого происхождения. Роберт мысленно определил ее как Оливера, Тамико, кого-то той же крови…

Пришла ли она из далекого мира или же не существовала ни в одной из реальностей, Роб притянул грезу к себе и жадно ее целовал, до тех пор, пока томная женщина не растворилась.

Роберт испытывал угрызения совести. Их мысленное приключение с Тамико оказалось чересчур ярким для невинности. Роберт твердо знал, что не бросит жену, но и быть верным ей всецело уже не мог.

Он старался мечтать, не переходя хрупкие грани.

* * *

— Изменяешь мне? — неожиданно тяжелая ладонь опустилась Эстелле на плечо, и Эс испуганно вскрикнула.

Магнус усмехнулся:

— Расслабься, абсолютной верности не было в нашем договоре, только выбирай партнеров тщательнее. С этим я лично знаком.

Эстелла оправила одежду и продолжала глядеть на Магнуса в недоумении:

— Откуда? Это же не Город…

Маг довольно сощурил глаза:

— Я мог бы притвориться всезнающим, но люди иногда банально отдыхают и переезжают с места на место. С этим парнем я встретился давным-давно именно в Городе.

Эстелла попыталась оправдаться:

— Но он… меня звал… Он такой…

Магнус шутливо щелкнул Эс по носу:

— Сексуальный? Да, только по-нашему он прошел Церемонию, а его фантазии — просто фантазии. Не ведись на жажду человеческую… Глянь-ка…

И Эстелла увидела картину: тот, с кем она целовалась, голубоглазый мускулистый блондин сидел на диване в обнимку с какой-то женщиной, та доверчиво склонила голову на его крепкое плечо, оба заливисто смеялись. Внутри той женщины кто-то был, кто-то настолько непривычного вида, что Эстелла растерялась.

Магнус пояснил:

— Так выглядят человеческие дети. Их долго вынашивают, а потом рожают, и это довольно больно…

Эстелла потупилась. Боль мало интересовала ее, но нарушать покой блондина она более не решилась бы… По крайней мере, покуда они так задорно хохотали с женой.

Глава 408. Скромница

За месяцы на юге Роберт заметно загорел, и все равно его широкие плечи явственно выделялись в темноте комнаты.

Колетт, нежно и часто-часто целуя Роберта, ворковала:

— Ты такой ласковый… А совсем недавно ты был другим, холодным, я боялась…

Роберт, оглаживая ее тело, чуть округлившееся, но все еще очень стройное, пояснил:

— Заработался. И возвращаться в Город уже скоро, а неохота.

Котена не должна была заподозрить ничего, что могло навредить ей и Антону. Ни собственную «копию», ни преступные мечты Роберта, как бы далеко те ни зашли.

Тем более, что переосмысливая свою жизнь, Роберт сменил гнев на милость и в отношении Ланы. Девушка, куда более спокойная и женственная в проявлениях, чем Тамико, страсть и нежность под льдом внешних приличий — чем она не понравилась ему тогда?

Роберт втравил Лану в жестокий план мести Кацуо ни за что и до сих пор никак не восстановил справедливость. Он обещал себе впредь быть осмотрительнее вместо того, чтобы вестись на свои разрушительные чувства.

Кроме того, необдуманность повлекла дополнительные хлопоты: Роберт не представлял пока, под каким предлогом можно сблизиться с Ланой. Чистосердечное признание о режиссуре порно с ее непосредственным участием лишь ввергло бы бедняжку в глубокий шок. Подарок или деньги от анонима Лана вряд ли стала бы брать, и пока что Роберту оставалось ждать и надеяться на озарение.

* * *

В это сложно было поверить, и все же оно происходило наяву: царевич анамаорэ Ричард, как и обещал, регулярно приходил в гости к простой студентке Юми, а поскольку стены общежития не казались Ричарду достойным обрамлением их встреч, он снял Юми квартиру.

В какой-то момент Юми оттаяла, ее страхи поутихли, и на ее самый главный вопрос «Почему я, я ведь…» Ричард отвечал:

— Потому что мне с тобой хорошо. Тепло, уютно, спокойно. Потому что я люблю тебя. Этого достаточно. А титулы и статусы у меня все равно будут выше всех, так что я имею роскошную возможность следовать велению сердца, понимаешь?

Юми понимала, но постоянно настороженная из-за опыта своих предыдущих отношений, боялась. Удушливо, липко, Ричард чувствовал вкус и запах этой хвори, но нисколько не смущаясь, нежил Юми в объятиях — близость его тела была красноречивее слов.

Рядом, вместе, и Юми забывалась. А когда из-за облаков терзаний показывалось солнце ее горячей, искренней души, ее поцелуи уносили Ричарда в небеса. Она умела целовать, эта на вид хрупкая скромница.

Иногда пара говорила о будущем, для Юми не представимом. Она оказалась невероятно шокирована, когда Ричард заявил:

— Как это ты не знаешь, твоя ж подружка Наоко из бывших наших!

Юми не находила слов, и Ричард догадался, что невольно выдал чужую тайну. В итоге они договорились, что Юми не скажет Наоко, что знает о ее прошлом.

Ричард знал, что его курносая любимая жаждет слышать, и обещал:

— Мы обязательно поженимся. Но давай пока так поживем, привыкнем друг к другу? Тебе надо будет родиться у нас, это долгая история, пока нереальная. Не то что наши встречи! Слышишь, — он брал Юми, чье личико окаменевало от ужасных предчувствий, за плечики и легонько встряхивал, — не уйду я никуда и не растворюсь! Просто пока действительно не время! А сам я весь тут! С тобой!!

Такая юная, доверчивая, настоящая — Ричард чувствовал себя чище и лучше, отражаясь в ее карих глазах.

Глава 409. Двое — одно

Время стало их союзником.

С самого начала никто не чинил препятствий проживанию Лукаса и Тамико в одном владении после беспрецедентного расторжения их Церемоний, но они были вынуждены изображать производственно-дружеские отношения во избежание нехороших толков.

Течение дней приносило облегчение — формально они оба стали свободны, и лет пять, пятнадцать — никто не посмел бы осудить их пару за любовь.

С Магнусом Тамико не виделась, общалась чисто телепатически.

Упрямо склонив голову — Лукасу дико хотелось поцеловать ее в лобик, что он и делал — Тамико заявляла:

— А зачем мне к нему ходить, бередить душу? И так все прекрасно выясню.

Тамико с Магнусом говорили о настроениях, о делах, немного о планах — вели обычные бытовые беседы.

Лукас не возражал, хотя порой забывался: собственные чувства были самым важным законом для него, жизнь вместе с любимой — явлением совершенно естественным. Порой дивным и диким казалось то, что они не могут открыто появляться на публике, что приходится терпеть какого-то ее бывшего, да хоть бога. Лукас брал себя в руки и ждал. Но не пассивно, а совершенствуясь в магии. Так, чтобы никакой Эрик, да хоть и Царь с Царицей не смогли бы посмотреть, что творится на земле их некогда среднего, а теперь почти самого старшего сына.

А жизнь там дышала пониманием, утопала во взаимности и лучилась счастьем.

Желая прогуляться поутру по росе, Тамико притворно нахмурилась, завидев, что ненаглядный уже ждет ее, стоя у порога:

— Луууу!!! Я хочу побыть однааа! На муравке полежать, в небо посмотреть, подумать о необъятности бытияяяя…

Лукас обиженно выпятил губы:

— А как же я?

Тамико не ответила, улыбнувшись, она пошла прочь, по направлению к полю — могла бы переместиться мгновенно, но анамаорэ получали удовольствие от простой ходьбы — пройти ей удалось всего ничего, пару шагов. Лукас оказался рядом, подхватил ее на руки, перекинул Тамико через плечо и понес.

Иногда далеко не уносил — Тамико смехом и ласковыми речами ослабляла его бдительность, а потом начинала ловко брыкаться, и уже оба падали в траву. Лукас обожал разнообразную зелень, весь доверенный ему мир цвел, а уж его дом был самым пышным уголком растительного рая!

Они целовались или просто лежали, взявшись за руки, касаясь друг друга телами, и оба ощущали целостность.

Когда двое — одно.

И любая активность — умственная ли, физическая — друг без друга бессмысленна.

Все друг для друга или вместе.

И только так.

Глава 410. Папа, мама, сын

Будучи почти абсолютно уверен в сути истинных отношений между Лукасом и Тамико, Флавиан опасался потревожить их хрупкое равновесие. Помешать счастью влюбленных своим нежелательным присутствием, да и откровенно говоря, нарываться на гнев царевича, чье могущество росло, Флаву совершенно не хотелось.

Флавиан тосковал по Тамико, заполняя нишу невыплаканных слез работой, в которую входили и вечеринки, а также свиданиями с Ланой — Флавиан теперь жизни не представлял без человеческой девушки, хотя и не знал пока, когда сделает ее анамаорэ.

Тамико, обычно чуткая, чувства названного сына не ощущала, косвенно подтверждая этим свою поглощенность любовью. Впрочем, раз в неделю она стабильно звала Флавиана в гости, когда Лукас отсутствовал. Оба по молчаливому согласию избегали обсуждения, как воспримет их встречи собственник и ревнивец. Знали, что Лукас может войти домой в любой момент и просто ждали, когда это случится.

Лукас также испытывал легкое замешательство — разумеется, ни одно появление Флава в его владениях не прошло им незамеченным, но Лукас не планировал кардинально и моментально менять уклад жизни Тамико, оставив ей нечто очень дорогое из прошлого «без него».

В то же время ситуация оказывалась двусмысленной, и Лукасу следовало что-то предпринять.

* * *

Названные мать с сыном расположились в беседке, точной копии беседки в поместье Магнуса. Флавиан уселся у ног Тамико, доверчиво склонив голову ей на колени. Тамико заботливо перебирала и гладила его длинные волосы, нежно воркуя мотив популярной песни.

Бессмысленная ревность пикой вонзилась в его сердце, Лукас выждал несколько секунд, успокаивая себя, а затем материализовался рядом со «сладкой парочкой».

Его интересовала реакция Флавиана, и Лукас не обманулся: раскосые, чуть удлиненные глаза актера озарил испуг. Конечно, Флав считал Тамико матерью, но где-то в потаеннейших глубинах души упокоились другие мотивы…

Тамико же улыбнулась Лукасу совершенно беспечно:

— Лу, привет!

Флавиан, внутренне ежась под спокойным взглядом внимательных синих глаз Лукаса, выпрямился, оставаясь, на полу:

— Я пойду, пожалуй?

— Тами, привет! — поздоровавшись с любимой, Лукас остановил Флава жестом руки. — Куда это ты пойдешь? Какие у нас проблемы? Папа, мама, сын — все в сборе, — белоснежные клыки Лукаса заметно выделялись в полутьме. — Расслабься. Тами, почему ты прекратила его гладить? Давайте посидим все вместе, поболтаем…

Скрытые угрозы, легкое напряжение — оценив обстановку, Тамико обеими руками взяла Флавиана за голову и притянула его обратно к себе на колени, указав Лукасу на скамейку с другой стороны от себя.

Лукас продолжил драматизировать:

— Неужели вы что-то от меня скрываете?!

Тамико прыснула: «Вот еще!», Флавиан выдал короткое: «Нет».

Лукас улыбнулся:

— Давайте привыкать друг к другу.

Тамико мысленно прошептала ему:

— Лу, Флав слишком впечатлительный! Не дави!

Лукас парировал:

— Жулик он и твоей добротой пользуется. Ладно, так и быть.

Вложив в ладонь энергию благодати, Лукас, нагнувшись к Флавиану, сам пару раз провел по его мягким прядям.

— Все хорошо. Приходи сюда, когда угодно. Ко мне, к Тамико, к нам.

Вопреки собственным неявным страхам, Флавиан с удивлением ощутил уют и устроился поудобнее, позволяя нежить себя «маме» и слушая их беседу с «папой».

Глава 411. Козни

Злые слезы жгли щеки Эс — она пыталась отпустить ситуацию, но не смогла. У ее светловолосого избранника была другая женщина, его законная жена.

Интимные игры с Магнусом приносили Эстелле удовлетворение, но бог не скрывал, что со временем позовет еще прислужниц, впрочем, простые девушки анамаорэ и так имели доступ к его роскошному телу!

Вспоминать Лукаса с его псевдосоветницей Эстелле не хотелось вовсе.

Все счастливицы были менее красивы, чем она, менее могущественны, менее… И тем не менее, любовью наслаждались они!

Эстеллу передернуло от отвращения, когда перед ее внутренним взором встала картина эмбриона в животе Колетт — эта человеческая дурнушка считала, что ее муж принадлежит ей?! Как бы не так, Эстелла не собиралась позволять такой несправедливости сотрясать миры!

Сначала стоило провести расследование — если Роберт общался с Магнусом, он мог контактировать и с другими анамаорэ, те наверняка сдали бы Эстеллу, начни Роберт выяснять ее личность и опиши другим анамаорэ ее внешность.

Расчет оказался верным: Роберт привечал Оливера, а уж насколько Эс представляла характер Оливера, тот не стал бы держать язык за зубами.

Эстелла желала быть страстным наваждением, грезой — формально связь с Робертом не вышла бы за рамки допустимой у людей фантазии, в то же время теша самолюбие Эс.

Десятки масок — опытным путем ей предстояло выяснить, на что Роберт отзовется. Эстелла не планировала уже показываться ему в реальном обличье, оставив ментальным клонам свой истинный характер.

Эс не верила в чудеса, но все же глупо на что-то надеялась, допуская и вариант, что этот человеческий любовник ей попросту надоест спустя время.

Кроме того, чрезвычайно важным был факт, что объект ее мечтаний жил в южном городе, за которым ее бывший въедливый и дотошный муж Лукас не следил.

Змеей Эстелла прокрадывалась в жаркие мысли Роберта, соблюдая осторожность — поцелуи, мягкое скольжение тела по телу, незамедлительное растворение, едва Роберт начинал распаляться, Эстелле доставляло удовольствие манить его и дразнить.

Магнус больше не делал ей замечаний.

* * *

Уловки Эстеллы продолжались недолго.

К ее сильному разочарованию, характеры мифических любовниц интересовали Роберта не менее, чем их внешность — одна и та же суть в разных обличьях вскоре наскучила ему. Кроме того, Роберт не желал привязываться к определенной грезе.

Тотчас всплывало его «приключение» с Тамико, грозившее поломать многие жизни, вздумай Роберт добиваться вожделенного в реальности.

Строжайшая дисциплина и дивный танец разума как итог — Эстеллу разозлили его жесткие условия, и она ушла из горячих фантазий Роберта.

Прежняя Колетт заподозрила бы неладное, но нынешняя, беременная списывала легкое отчуждение мужа на свое положение.

В конце концов, Роберт перестал сдерживаться — мысленное целомудрие вредило ему, вызывая неутоленное напряжение и агрессию. Если все это были лишь его иллюзии, они могли заходить сколь угодно далеко.

Роберт прекратил чураться блондинок: и зацелованных солнцем вроде Паолы, чей виртуальный образ скрашивал его досуг, и ласковых неженок, как некая плохо ему знакомая дива с фиалковыми глазами — старая страсть воспрянула ото сна, набирая влияние.

Глава 412. Безотказная

Янтарный блеск азарта в карих глазах, рассыпавшиеся по плечам пряди, обнажившие беззащитное ухо, теплое доверчивое дыхание — Лукас подмечал малейшие детали, и его сердце переполнялось радостью.

Тамико говорила:

— Ну как я могу на тебя дуться? Лу и Любовь же с одной буквы!

Сокрушалась:

— Прикинь, мне кажется очень странным, что когда-то я была с Магнусом! Вот с тобой все как-то ясно, а там… Кино да и только…

Лукас понимал, что у любимой включается психологическая защита, и не мог этому радоваться, тем более, что анамаорэ помнят все. Но подобные заключения Тамико немного тешили его самолюбие.

* * *

Тамико тихо и ненавязчиво пыталась возобновить практику боевых упражнений. Стояла, опираясь на мечи, в ожидании милого.

Но вместо того, чтобы взять один из них и начать тренировку, непреклонный Лукас делал совсем другое, появляясь из-за спины Тамико и вызывая вскрик испуга. Его синие глаза светились лукавством:

— Хочешь борьбы? Ну давай…

Спустя короткое время Тамико и думать забывала о своем намерении, краем сознания в который раз решая предложить битву Магу.

* * *

Пальцы липкие, мокрые от пота, судорожно стискивали ткань ложа. Роберт в покоях богини, одетый лишь в светлые шелковые шаровары, обреченно шептал:

— Я твой раб, Кэйли. Забери мою душу, возьми что угодно, только успокой! Не могу больше! Жизнь. Бестолковая жизнь. Помнишь, как мы раньше? Хочу опять. Хочу забыть все…

Обнаружил себя на кушетке в рабочей комнате съемного дома.

Кэйли.

Так просто. Так неправильно… Облегчение лишь временное… Потеря памяти не поможет…

Колетт. Антон. Бессмертие. Их брачные клятвы…

Джунко.

Милое личико с распахнутыми синими глазами, вздернутым носиком, острым подбородком…

Доверчивая, мягкая, наивная, добрая…

Безотказная…

Она никогда не спрашивала лишнее, ничего не требовала, не ревновала…

Свет, потерянный свет.

Джунко теперь жила с каким-то парнем, подобранным для нее Кэйли…

Такая своя… Не может быть чужой…

И если прийти к Джунко теперь живьем, наверняка она опустит глаза в пол. Будет бормотать какие-то смешные оправдания. Объяснения. С тихой надеждой, прячущейся в уголках губ.

Чтобы, когда Роберт раскроет объятия, броситься в них и прижаться к нему крепко-крепко, целовать его жарко-жарко…

Все ее мужчины — какая разница? Роберт был первым и первым остается в ее сердце. Он знает, он практически в этом уверен…

Сейчас Роберт не собирался делать никаких звонков Джунко, чтобы было ноль компромата.

Он выследит ее и прикинет необходимое на месте. Скоро уже возвращаться в Город, наполняющийся долгожданным летом.

Глава 413. Лихорадка

Каждое их прикосновение, как удар током.

Даже Марина не знала, никто не подозревал, кроме, быть может, молчаливого бога, что сегодня Лукас и Тамико впервые ночуют вместе под крышей его дома.

Не в Зале, не под открытым небом, не в отдельном флигеле для Тамико — в спальне Лукаса. Там, куда он хотел привести любимую давным-давно.

Тамико куталась в захваченное с собой теплое одеяло — милая сентиментальность — и счастливо хихикала:

— Лу, закрой окно, вдруг кто нас услышит?

Лукас, лежа на спине, вытянувшись во весь рост, обеспокоился:

— Нет, никто. Тебе холодно, Пушистик?

Забавное одеяло намеренно отделяло их тела друг от друга, создавая прятки и предвкушение, и Тамико уже не хихикала — расхохоталась:

— Опять нам не удастся поспать, да?

Чуть сдвинув одеяло, она придвинулась ближе.

Лукас был обнажен, его кожа до боли приятна, и Тамико хотелось продлить их блаженство как можно дольше. Смотреть друг на друга. Мечтать. Пригревшись, задремать, а проснувшись, понять, что ее укрывает уже не заботливо отложенное одеяло, верный друг ее долгих ночей, а сам Лукас, сильный и ласковый, и ощутить желание сна кощунственным.

Утонуть в любви и воскреснуть.

Жить.

* * *

Рок в том, что любви-то и нет. Роберт кучу дел наворотил, создал, добился, а чувства… Где?

Разве это любовь, когда хочется быть с кем угодно, только не с ней?

Дети другое, это священно.

Пусть его сын полубог, пусть его способности безгранично-неведомы, Родрик — ребенок, и он непременно получит свою дозу заботы.

А к Колетт раздражение.

Почему жена не сделает так, чтобы все его навязчивые мысли ушли? Чтобы желалось ее одну?

Нет, не делает…

Мучительный вопрос…

Если начать жить иначе, с Джунко — к чему приведет эта линия? Никаких соперниц и отлучек, одна она звезда…

Спа, прогулки, танцы, музыка, рукоделие. Приятное, медитативное…

Легкая. Простая. Нетребовательная.

Интриговать не умеет, но отпустит его легко. Куда угодно… А сама вечер рыдать будет, свернувшись клубком рядом со своим котом…

Тоже не любовь.

Так, удобство.

А вдруг Роберт, ну, может быть, такой особенный, что нет никого ему в пару?

Холодно…

Глава 414. Развод

Кто-то из них сошел с ума…

Иначе…

Картина, пугающая неестественностью, развернулась обычным утром, мирным и ладным.

Колетт, намазывая диетический джем на хлебец, произнесла совершенно спокойно, будто отрепетировав — Роберт ли не знал свою Котену!

— Я подам на развод…

Это было сродни удару в солнечное сплетение, но Роберт нашелся:

— Развод домашней живности? Хочешь ферму? Что случилось, любимая?

Тихо и взвешенно, без паники, Роберт представлял другие линии своей судьбы, но тяжелой вестью оказалось, что этим может заниматься и жена.

Колетт подняла на него глаза. Сухие. Злые. Завелась.

— Что случилось?! Любимая?! У тебя другая женщина, Роб, о ней и думай, а мы с Антоном уж как-нибудь проживем!!!

Роберт перехватил тонкую смуглую руку так, что пальчики Колетт разжались, хлебный нож звякнул о стол.

— Что ты такое говоришь?! Какая женщина?! Я почти все время работаю дома!

Колетт дернулась:

— Пусти! За идиотку меня держишь?! Тебя Оливер переотправляет куда угодно, в любое измерение!! Вы в сговоре!!

Признать ее слова нелогичной ерундой было бы ошибкой, дело в теории вполне могло обстоять так… Его отчуждение… Заметила… Сделала почти верные выводы…

Роберт ослабил хватку, не отпуская Колетт:

— Это только твоя ревность! Запомни: нет никакого сговора и никаких женщин, клянусь! Развод не дам, поняла? Ты все поняла?

Теперь уже Роберт говорил зло, а Колетт, не сдержалась, заплакала. Слезы беззвучно покатились по ее щекам, покрытым милым, точно на персике, трогательным пушком:

— Врешь…

«Как бы» уход, истерика, боль — паззл сложился.

Роберт не мог потерять страдающую сейчас Колетт. Ни ее, ни их сына, ни их благополучие. Ни любовь.

— Не вру, это ты сочиняешь! Это гормоны шалят…

Спустя пару секунд оба больше не находились за столом — тесно и аккуратно прижимались друг к другу. Роберт горячо шептал, зарывшись лицом в густые волнистые волосы жены:

— Никуда я тебя не отпущу, даже не думай! Все-все. Успокойся… Все хорошо… Я твой, только твой.

Еще немного позже Колетт позволила усадить себя за стол и нехотя поела. Она пока что не верила ему, имела право, и куда честнее было завоевать эту крепость заново, чем какие-то другие.

Разумнее, и даже чувства Роберта не сопротивлялись.

Глава 415. Оргии

Длинные распущенные волосы, горьковатый аромат трав, ночь и плеск воды.

Роберт, полностью обнаженный, в огромной лоханке, его жена, точно ведьма, извивалась вокруг в странных заклинаниях:

— Ты мой, только мой!

Прикосновения узких ладоней к загорелой коже, лоханка была полна целебной смеси, Колетт зачерпывала ее и гладила тело любимого.

Роберт сидел с закрытыми глазами, весь отдавшись процессу.

Колетт — его женщина, одно с ним целое, она чувствует, она уверена, что надо делать.

Безмерная благодарность. Свобода. Счастье. Гармония.

* * *

Когда Лукас, обеспокоенный тем, что Тамико не выходит по обыкновению встречать его поутру, зашел в ее комнату, то увидел, что Тамико сидит на постели, обняв колени, и раскачивается вперед-назад, точно в трансе, глядя в пустоту.

Тем не менее, едва Лукас показался на пороге, Тамико повернула голову и пристально посмотрела прямо в его синие глаза:

— Ааа, предатель явился! Я не буду сегодня работать, и делай, что хочешь!

Выпад был совершенно в характере Тамико, в теории Лукас любил подобные эмоциональные всплески, и все же не стоило позволять любимой распаляться:

— И ты здравствуй, Тами. Чем я тебе насолил? — черная густая бровь изогнулась одновременно с поднявшимся уголком пухлых губ.

Тамико, завидев его явную ироничность, резко сменила настроение — мотнув головой, словно отгоняя наваждение, она примирительно улыбнулась. Ее густые волосы рассыпались по спине и округлым плечам.

— На самом деле ты ни при чем. Просто ты скрыл это…

Лукас вздохнул:

— Мне дозволяется присесть рядом?

— Да, конечно…

И уже обнимая Лукаса, спрятав лицо на его широкой груди, Тамико глухо заговорила, срываясь на всхлипы:

— Что же это такое. Как так можно?! У него оргии… Постоянные. Для любой… Для всех!.. Как же я?!.. Наша лю… Наши чувства?!

Сложно было успокоить миниатюрную женщину чем-то вразумительным, но Лукас постарался:

— Я так не поступлю. Обещаю. А он бог, обязанности у него общественные… Помнишь Кэйли? Она тоже свободно со всеми…

Тамико молчала. Единственное, чего ей хотелось — сидеть вместе с Лукасом и сидеть. Вечность. Не разлучаясь. Потом заняться с ним сексом. Переключиться… Покататься на лошадях.

Она предложила:

— Лу, а давай ты тоже не пойдешь сегодня на работу? Сегодня же обычный день…

По плану Лукасу реально не предстояло никаких серьезных операций, побеседовать с просителями прекрасно могла и копия, так что Лукас согласился:

— Ладно, Пушистик, как скажешь. Буду только твоим.

И они еще долго пребывали прижавшись, слушая сердца друг друга и общаясь без слов.

Глава 416. Сказка про Волка и Красную Шапочку

Солнце припекало чуть сильнее, чем должно, его лучи, ласкающие тело поцелуями, разморили Тамико тем пуще, что рядом на траве лежал Лукас, которому светило в подметки не годилось, и все же ни Лукас, ни Тамико не хотели ничего исправлять, загорая и наслаждаясь почти полузабытыми для Тамико человеческими ощущениями.

Легкое соприкосновение ладоней, голубизна неба…

Лукас предложил:

— Тами, хочешь сказку?

— Ммм, — Тамико, отпустив его руку, перекатилась на живот, оценивающе заглянув в глаза Лукаса, — а про что?

Томная смуглость кожи оттеняла белизну улыбки Лукаса, густые брови приподнялись, а на щеках обозначились соблазнительно-задорные ямочки.

— Про Красную Шапочку. Про Волка. Про бабушку, маму, охотников… Все, как полагается.

Тамико бесцеремонно потрепала любимого по сильному плечу:

— Темнишь, Лу! Ты мог услышать эту сказку от кого-нибудь в Городе или где-то еще, но она слишком скучная, да и не новая, чтобы тебя вдохновить!

Лукас улыбнулся еще слаще:

— И все же сказка именно про них. Только Красная Шапочка головной убор не носила вовсе. Зато у нее было малиновое платье…

— Эйей!! — Тамико возмутилась. — Что за «было платье»?! Какая еще девица?! Когда это произошло???!!

В уголках мужских глаз лучиками разошлись веселые морщинки.

— Вижу, ты заинтересовалась. Согласна послушать?

Тамико с легким недовольством перевернулась обратно на спину, не понимая, сколько в байке вымысла, и тревожась. Но уж если Лукас открыто собирался рассказать ей…

— Уж конечно! Ты любую разведешь!

Отвесив комплимент: «Не любую, а только самую любопытную и чудесную», Лукас начал рассказ.

* * *

«Поселение было сравнительно маленьким и одновременно довольно большим, когда на одном конце его возникали слухи, они долетали до другого, но люди не могли проверить каждый случай, а потому несколько опасались выходящих из ряда вон происшествий.

Наши герои жили именно там.

Ты с подобным не знакома, но некоторые мамочки очень любят баловать своих нежных сокровищ, наряжая и причесывая дочурок, как принцесс, реализуя собственные амбиции. А уж если девушка правда хороша собой, да еще находится в возрасте цветения, ее юность и свежесть, подчеркнутые яркими красками, манят…»

Повествование прервалось, ибо Лукас получил существенный толчок в бок:

— Лу, ты что, хочешь меня обидеть???

Лукас метнул на Тамико обеспокоенный взгляд.

— Конечно нет, Пушистик. Просто стараюсь максимально близко передать чувства персонажей. Сомневаешься, что я тебя обожаю?

Тамико потупилась:

— Нет… Прости, Лу. Буду держать себя в руках, наверное, я на солнце перегрелась…

Жар светила в следующий миг уменьшился, а Лукас, внимательно следя за реакциями самой дорогой его сердцу слушательницы, продолжал.

Глава 417. Модницы и другие

«Мама Красной Шапочки как раз принадлежала к числу подобных родительниц, а ее девочка отличалась послушанием и пока не понимала, для кого в сущности предназначены кокетливые уловки и пестрые одежды, так что позволяла завивать свои светлые, почти белые волосы, надевала легкомысленные женственные платья и смотрелась настоящей куколкой.

Разумеется, она была не единственной красоткой в селении, к тому же как я уже сказал, далеко не бойкой и характерной, некоторые брюнеточки давали Шапочке фору и в ухоженности, и в дерзости, но Волка заинтересовала именно эта малышка.

Впрочем, пока я не поведал, кто звался Волком, скажу, чтобы ты совсем не разочаровалась в местных жителях, что обитали там не только щеголихи и модницы, но девушки весьма увлеченные.

Так, одна из них пробовала себя в разных искусствах. Она пыталась петь, сочинять музыку и стихи, рисовать… Музы не очень жаловали искательницу, но все же настойчивая девушка не оставляла попыток и часто гуляла близ городка, пытаясь поймать неуловимое вдохновение на природе.

С кем она жила, я не знаю, но никто не наставлял сию чаровницу, как ей одеваться и не запрещал ей бродить одной, смотрелась дева просто и скромно и ничем не могла поспорить с Шапочкой…»

Тамико скривилась:

— То есть она и выглядела так себе, и ничем особым не блистала? Бесцветная моль?

— Нууу, — Лукас улыбнулся, — нет. Хотя специалисткой в искусствах эта девушка не слыла, способности к ним у нее присутствовали, а уж сообразительностью она превосходила многих. Просто ничего не бросалось в глаза, одна из толпы.

— Аааа… — Тамико подытожила, — она в истории для внешнего контраста. Яяясно. Так что с Волком-то?

«Ужас заключался в том, что кто был Волк и чем он занимался, никто наверняка не знал, не представляли даже, как Волк выглядит, подозревая настоящего оборотня с волчьей головой на человечьем теле. Кошмарик появлялся в селении по ночам и в густом тумане, но уж, разумеется, никто не считал, что существо с таким прозвищем может быть хоть чем-то хорошим.

Именно Волк населял большинство мрачных слухов селения.

Потому и мама девушки, и бабушка, и вся ее родня, а родней были дядья, братья мамы, страшно перепугались, а затем впали в суровую решимость, когда на имя их девочки стали приходить подарки и письма, в которых странный субъект просил не чего-либо, а ее руки.

Сама девушка, а Красная Шапочка, хоть и подросла, была еще совсем ребенком в душе, пыталась их успокоить, не веря просителю и не придавая значения его «шуткам», а приходить на встречу, как Волк упрашивал, она не собиралась вовсе.

Нигде и никогда она не появлялась одна, не питая необходимости в глубоких размышлениях.

Как ты понимаешь, при всей своей наивности Шапочка оказывалась права: женитьба на хорошенькой пустышке была последним, о чем мечтал достаточно опытный и, прямо скажем, развращенный тип, но все же он не исключал такую возможность, надеясь, что девушка со временем доберет глубины.

Волк был воспитан в схожих условиях и осознавал, что иным образом, как показательной серьезностью, не добьется успеха…»

Тамико вновь вклинилась в повествование:

— Так чего он хотел, просто секса что ли?

Лукас легонько взъерошил ее спадавшие крупными волнами волосы.

— Мотив плотской страсти являлся ведущим, да. Но вдобавок Волк немного влюбился. Шапочка была настоящая конфетка, чистая, незамутненная. Хорошая.

— Ааа, ну как всегда. Развратников тянет кому-нибудь жизнь испортить, — Тамико явно не прониклась уважением к герою.

— Угу, жители селения, и особенно семья «невесты» думали точно так же…

Тамико поняла намек:

— Молчу-молчу! Рассказывай!

Глава 418. Очная ставка

«Что могло быть серьезнее, чем очная ставка?

Волк привык добиваться желаемого любой ценой, и если прелестница не хотела поговорить с ним с глазу на глаз, вознамерился объясниться с ней при всей семье. Родственники Шапочки, посоветовавшись, решили удовлетворить его просьбу, и показать чудищу, кем бы оно ни было, что ничего у него не выгорит.

Слова супостата восприняли буквально: помешать развращению девушки собрались полным составом.

Дядья, и без того владевшие боевыми искусствами, вооружились, бабушка и мама, обе женщины крупные, сумели бы отвесить тумаков с оплеухами и приготовились защищать свою малышку стеной. Они не знали, предстоит ли выступить им против человека или против какой-то нежити, времена стояли смутные.

Нервные и напряженные они сгруппировались кучкой, ожидая появления врага в любой момент. Шапочка для храбростивыбрала вязаное малиновое платье, но все равно дрожала, как осиновый лист…

Переговаривались отрывочно и негромко… В холодном вечернем воздухе слова вырывались облачками пара. Землю окутывал устрашающий туман…

Почему они не вышли на Волка всем селением? Люди черствы к бедам других, да и слухи могли быть сильно преувеличенными, а потом односельчане вовсю потешались бы над несчастными, так что семья решила справиться своими силами.

Завистливых мамаш, чьи дочки никого всерьез не интересовали, жило превеликое множество, имя же обидчика было на слуху, его выбор становился пусть своеобразной, но честью…»

Тамико поддержала:

— Да-да, я понимаю.

«Как они ни крепились, явление темной человекоподобной фигуры застало всех врасплох, женщины завизжали, а мужчины, охранявшие их, пуще напряглись.

Шапочка находилась уже на грани обморока, накануне от волнения она не смогла съесть ни крошки. Бедняжка съежилась, наблюдая неотвратимое…

Туман скрадывал очертания, и люди видели лишь, что у существа не волчья голова, возможно, оно носило шляпу, так ли иначе, наружность пришельца не развеяла сомнений, а рта или пасти Волк не раскрыл, приближаясь бесшумно…

Страх обуял сердца, дядья девушки не выдержали и бросились на противника, намереваясь успокоить того навеки, кара за убийство была последним, о чем отчаянные задумывались, но Волк, покуда не терявший самообладания, рассудил иначе.

Не дожидаясь, пока защитники «невесты» забьют его до смерти или вспомнят об оружии, он, бывший мастером боя лучшим, чем оба напавших, сразился с ними, лишив их на время сознания болезненными ударами.

А затем азарт и тревога — напрасно полагать отважного бесчувственным — подсказали Волку не лучший, но казавшийся единственно возможным вариант выкрасть девушку у матроны со старушкой и сбежать с добычей…»

Тамико поцокала языком:

— Смысл был так рисковать из-за какой-то трусихи!

Лукас усмехнулся:

— Наверное, сработало притяжение противоположностей…

Глава 419. Очарованная странница

«Как ты уже поняла, герой наш любил эффектно-опасные ситуации, не раз в них оказывался, и адреналин в крови не стал для него помехой оценить и реакцию Шапочки, и настрой ее мамы, и всю поляну вокруг, на которой прямо у него за спиной скоро должны были прийти в себя вооруженные мужчины.

Прицелившись — от драки до решения о похищении прошло не больше двух минут — Волк рванул к красавице, от душераздирающего зрелища упавшей, наконец, в спасительный обморок. Мама и бабушка почти сошли с ума, успев подхватить девушку, чтобы та не ушиблась, о сопротивлении врагу не шло и речи, потому ее нежное тело перешло прямо из любящих женских рук в цепкие мужские. Еще немного, и план Волка бы удался, но тут женщины опомнились, заголосили, бабушка потянула внучку на себя, а мама, ощутив явственное весовое преимущество перед Волком, вступила в бой, осыпав похитителя градом ударов.

Вблизи стало совершенно очевидным, что Волк был мужчиной, всего лишь человеком!

Скорее худой, но жилистый, не юный, но и не старый, в самом расцвете сил, он имел смугловатую кожу и достаточно красивые серо-голубые глаза, темные волосы и оказался сравнительно невысоким, лишь немного превосходя рослую маму Шапочки.

Волк мог бы показаться совсем непримечательным, если бы не магнетическая аура уверенности, своеобразная грация хищника, излучаемые каждым его движением и жестом. Но оскорбленной матери, чей ребенок пострадал, не было дела до оценки привлекательности Волка — она била и пинала наглеца изо всех сил, пока тот, уворачиваясь, не смея ответить женщине насилием и памятуя о дядьях, не сбежал в окружавший поляну лес…»

Тамико поинтересовалась:

— А чего он себя ей бить позволил, сразу не сбежал?

Лукас пояснил:

— Дама крупная, да и позиция Волка была невыгодной. Чтобы быстро сбежать, ему пришлось бы сильно толкнуть бабушку и Шапочку, девушка все еще лежала в забытьи, к тому же я дольше рассказываю, чем это все происходило.

«Бежал Волк недолго. Близилась ночь, лес, разумеется, имел дурную славу, да и преследовать Волка было совершенно некому.

Дядья и Шапочка только-только очнулись, мама и бабушка суетились вокруг них, но главная причина оказалась иной…»

— Иииии? — Тамико затаила дыхание.

«Дело, конечно, было не в боли и тягости разочарования…

Увлеченная девушка, свободно гулявшая повсюду в любое время суток то ли случайно, то ли судьба распорядилась так, оказалась на роковой поляне в тот самый момент, когда там появился Волк, планировавший провести переговоры.

Она мало следила за сплетнями, но все же догадалась, кто мог быть таинственной личностью, и от этого как-то приятно потянуло в животе и ниже…

Искательница вдохновения, не решившись выступить из-за деревьев и привлечь внимание семьи Шапочки, а также самого Волка, спряталась среди листвы, наблюдая за разворачивающейся сценой, но наблюдение выходило очень пристрастным.

Служительница муз оценила и шарм мужчины, и красоту его движений, весь он сильный и смелый исключительно понравился жрице возвышенного, да так, что за какие-то секунды она успела испытать злые муки ревности и ненависть к счастливой сопернице!

Сам же Волк, ожидавший, что семья «невесты» может не просто выйти на поляну, но и выставить окружение в ближайших кустах, ее неопытную слежку заметил. Обратил он внимание и на затуманенно-завороженный взгляд девицы…»

Глава 420. Счастливый конец

— Фи, — Тамико сморщила носик, — опыт разврата не пропьешь!

Лукас согласился:

— Особенно, когда не очень-то хочется его пропивать. А может, наш герой соскучился по обычному светлому счастью, всякое бывает.

Тамико не терпелось узнать продолжение:

— Так и что, шпионка пришла к нему?

«Пришла. И не только пришла, но и предложила, ласково улыбаясь, еду и ночлег, так как почему-то совершенно не могла Волка бояться, зато хотела узнавать о нем как можно больше, слушать его звучный с хрипотцой голос и прочее-прочее.

Абсолютно не удивительно, что Волк согласился. Пара какое-то время оставалась в лесу, выжидая, а затем аккуратно, но не таясь без меры, направилась в дом девушки, где горячей ночью никого, кроме них, не оказалось.

Вне тумана и прочей мистификации Волк мог свободно ходить где угодно неузнанным…»

Тамико хитро прищурилась:

— Конец у сказки пошлый?

Лукас поднял бровь:

— Ну почему же? Они поели и проговорили до утра, спать обоим не хотелось, а на рассвете может что и случилось, но не это было основным.

Основными стали чувства. Волк много раз возвращался в приветливый домик, а потом забрал его хозяйку на законных основаниях. Ее отец, большую часть времени находившийся на заработках, не возражал, а жить с молодой женой там, где его знали исключительно как разбойника, Волк не планировал…

— Ух, Лууу!!! Круто тыыы! Ромааантика, счааастье! — довольная тем, как все завершилось, Тамико пропела.

Лукас просиял:

— Это же сказка, Тами. Спасибо, я старался! Но ты была очень строга к персонажу, ничего плохого он не думал!

Тамико встрепенулась:

— И что же он думал, м?

Лукас подмигнул:

— Так не интересно говорить, что он думал. Давай-ка ты встань и переместись отсюда метров на пять. Давай-давай.

— Встану, отойду, а дальше? — Тамико поднялась на ноги.

— А дальше представь, что ты Красная Шапочка, только в традиционном варианте один на один с Волком, — Лукас все еще лежал на траве. — Надеюсь, твой Волк тебе нравится, а если нет, будет очень любопытно, как ты сама перепишешь историю…

Тамико рассмеялась, стоя уже на указанном расстоянии от любимого.

— Поняла! Давай, что он думал?

Лукас улыбнулся, а затем оскалил клыки:

— Дайте мне, дайте эту сладкую девочку, а уж куда целовать ее, найду! Везде и всюду!

Тамико, счастливо смеясь, побежала прочь.

Глава 421. Необременительная связь

Скажи кто царственной Лалии в прошлом, что ее очарует мужчина, искренне не разбирающийся в нюансах эмоций, Лалия возможно удержалась бы от фырканья прорицателю в лицо, но недоверчиво улыбнулась бы.

Предсказателя не нашлось, а судьба повернулась так, что Лалия боготворила теперь Эрика, чьи любовь и заботливость выражались вовсе не в интуитивном чувствовании своей жены и ситуаций.

Когда Эрик обнимал хрупкий стан Лалии, до легкой боли стискивая ее горячими ладонями, Лалия выглядела довольной сытой кошкой. Ревнивый на ровном месте Эрик — супруги во всем устраивали друг друга — страшно боялся потерять их счастье.

Лалия никак не давала Эрику понять, что его брат Лукас, некогда ее пылкий любовник, стал ее тайным личным врагом.

Лалия жестоко обманулась, напав на ветреную и пугливую Марину — Лукас не только не выкинул Марину из своей жизни, но и привел в мир анамаорэ, обратив законной дочерью.

К Лалии Лукас питал теперь презрение, что вместе с отточенной мстительностью его характера становилось опасным, и не существовало конца их холодной войне.

Вернее, Лалия не желала унижаться, идти к Лукасу на поклон, да и ничто уже не могло обратить пепел их некогда страстной любви хотя бы в ровный огонь.

Лалия напоказ кивала, когда Эрик рассказывал о том, каким счастливым выглядит теперь Лукас, как светятся его сапфировые глаза.

— Конечно, они живут с Тамико, видимо эта девица не так уж плоха для брата. На их Церемонии с Эстеллой не было и тени того восторга, что я вижу сейчас!

Несмотря на нюансы взаимоотношений, Эрик являлся самым старшим братом, пряча за суровой непримиримостью живой интерес и тепло к родственникам — даже к тем, с кем он открыто не сходился.

Дочь Эрика и Лалии Самира ослабила родительские тревоги: Флавиан, вызывавший опасения Лалии, больше не интересовал Самиру, а новоявленный бог, поползновения которого не нравились и Эрику, также не проявлял преступных намерений в ее адрес.

Самира перестала носить взрослящие маски, зато обзавелась двумя браслетами на лодыжке — цепочки точно были составлены из выплаканных слез.

Как и Лалия, Самира обожала обилие всевозможных украшений на себе.

* * *

Алехандро чувствовал легкую досаду от своего решения появиться в Городе — как и всякий царевич анамаорэ, он хотел любить избранницу до точки, до самой последней черточки, чтобы, как Лукас, иронично улыбаться на приемах: «Бог забрал у меня жену, но никакой бог не сможет лишить меня хорошей советницы!»

Впрочем, молодой и красивый царевич не ждал еще появления сердечной подруги, он только-только учился править. Однако, одна из городских девушек рассудила иначе.

Васильковые глаза, глядевшие без капли стыда, не отпускали. Алехандро слышал ее навязчивые мысли о себе, едва оказывался в мире людей, и будучи достаточно ответственным, намеренно представал перед красоткой, хотя это и усиливало ее пыл.

Примеры братьев, связавших судьбы с некогда человеческими женщинами, не вдохновляли его, и все же думая о чем-то необыкновенном, Алехандро не препятствовал женской страсти, к стыду и удивлению понимая, что ведется на легко изменяемые телесные прелести.

Их обладательница была юна, густые пшеничные волосы спадали много ниже талии, до самых ягодиц, но взгляд Алехандро то и дело останавливался на роскошном девичьем бюсте, казавшимся слишком тяжелым для ее хрупкой фигурки, дышащей женственностью.

Запутавшись во внутренних противоречиях, Алехандро позволял управлять собой, потому однажды возникла ситуация, когда смелая девушка, а звали ее Норико, буквально загнала Алехандро в угол и подняла футболку, обнажая свой главный козырь.

Алехандро попрощался с разумом, сдавшись под напором инстинктов, пусть этот поступок и означал теперь его заботу о любовнице.

Похоже, Норико могла бы довольствоваться малым, но рисковала стать его серьезным увлечением. В конце концов, Алехандро не имел обязательств, мечты о любви могли подождать, а ничего кардинально ужасного в необременительной связи с человеческой красавицей не было.

Алехандро надумал плыть по течению, пусть Норико сама бы и бросила его, наигравшись, ничего ей не обещая и строя общение по правилам знойного курортного романа.

Оба в паре приняли схожие решения наслаждаться текущим моментом независимо друг от друга и пока были довольны.

Глава 422. Не готова

Как бы то ни было, Алехандро оказалось сложно играть.

Не испытывая подлинного интереса к Норико, он чувствовал себя виноватым, видя, как девушка сворачивается жалобным комочком на широком подоконнике, терзаясь, что Алехандро не придет.

Алехандро, возникая из ниоткуда, мягко обнимал ее хрупкие плечики:

— Я тут, пичужка, куда ж я денусь.

Норико прятала тревогу за нервной улыбкой, но устроить скандал и отпустить Алехандро не желала.

А раз она не ставила точку, Алехандро ждал, думая, что со временем вероятно к ней привыкнет. Позволял себе эти отношения, пока другие девы не занимали его сердце.

Потому однажды он испытал облегчение, заметив Норико с каким-то высоким смуглым парнем.

Ревность встрепенулась и тотчас затихла. Те двое бесстыдно обжимались на танцполе, выпав из окружающего мира, разгоряченные, исступленные от танца и внезапно вспыхнувшей страсти, приятно контрастные внешне. Алехандро захотелось раствориться бесследно, но…

Подчиняясь его телепатической команде, Норико повернула голову, ее васильковые глаза встретились с его голубыми…

Норико чуть виновато подняла уголки губ… Алехандро кивнул и отвернулся, прощаясь.

Следить за дальнейшей жизнью малышки, уберегать ее от потенциальных ошибок он не собирался. Если Норико стремилась «жить полнокровно», судьба вновь оказывалась всецело в ее руках.

* * *

Фактически Маю не хотелось становиться матерью: она опасалась, что едва они с Максимилианом пройдут Церемонию, найдется тьма желающих влиться в их царственную семью.

Пробиться к Эрику сложно, у Лукаса дочь, оставшаяся без матери, а у Люции такой характер, что любой здравомыслящий анамаорэ старается держаться от царевны подальше.

А Макс в противовес всем добросердечен, хоть и горд, он не откажет в помощи страждущим…

Иногда Маю бывало чересчур много даже его милого общества, а уж взвалить на себя лишние хлопоты не хотелось вовсе… Маю придумывала различные отговорки против Церемонии: они оба беспредельно принадлежат друг другу, куда им торопиться в вечности? Да и поклонницам больше приятен холостой певец…

Макс дулся — он давно был готов оформить отношения, но делал скидку на возраст и происхождение Маю. Она младше него на сотни лет и еще не успела вполне вкусить бытие анамаорэ, чтобы решиться.

Зато лишь она умеет разогнать его буйную кровь до полного беспамятства, когда Максимилиан думает только о том, чтобы зажать смеющуюся Маю где-нибудь в углу.

Они столь контрастны внешне, это распаляет…

* * *

В отличие от более хитрой Маю, ее мать Тамико не считала нужным притворяться.

Тамико выглядела забавно, одновременно хмуря лоб и кривя губы:

— Вот и здрасте! Блииин, что ж они до сих пор не расстались-то!

Лукас улыбнулся, восхищенный обычной прямолинейностью подруги, редко свойственной ему самому:

— Мы им обещали, Тами. Я пораскидывал варианты, других пока нет. Не думаю, что это в самом деле сильно напряжет нас, хотя Кацуо не вполне анамаорэ, да и больших амбиций он лишен. Тем проще.

Тамико не сдержалась:

— Зато ты не лишен, и, как всегда, все давно решил и в этом расписался! Что, Агнес теперь постоянно начнет у нас маячить?

— Решил, я же мужчина. Нет, мы договоримся с Агнес, Кацуо станет жить у нее, а я его навещать. Хотя нам как официальным родителям его проживание пойдет на руку — мы быстрее сможем открыто появляться вместе.

Тамико задумалась. Она пока не знала, какой вариант выбрать, а слова Лукаса по обыкновению были очень разумны, потому Тамико произнесла:

— Ну и хорошо. Делай, как считаешь нужным. Я готова. Если будет очень противно, мы переиграем, правда же?

Лукас поцеловал пушистую макушку любимой.

— Правда.

Глава 423. Подслушанная беседа

Возможно, мягкий голос Флавиана, откровенно рассказывающего об отношениях с его любимой девушкой, включая мечты и страхи, заставил Тамико ослабить бдительность. Тамико и Флавиан гуляли в обнимку по аллеям царского поместья, обрамленным экзотическими растениями.

Без предисловий, точно Флавиан всегда был в курсе ее запретных чувств, Тамико выдала:

— А знаешь, Флав, я безумно… боюсь… Вот никогда ничего не боялась, а тут начала…

Флавиан замедлил шаг, встревоженно вглядываясь в дорогое ему лицо. Тамико нетерпеливо встряхнула пушистыми волосами, словно забота Флава показалась ей неуместной, и продолжила:

— Особенно после случившегося с Магнусом… Ведь ничто не предвещало… А если и Лукас меня бросит… Я не представляю жизни без него…

Тамико была столь глубоко погружена в свои переживания, что не заметила — герой ее дум вот-вот готов был появиться из-за поворота, не в силах сдержать себя. Как ни невинны были объятия прогуливающихся, кровь Лукаса вскипела, он захотел предложить им свою компанию, но услышав, о чем разговор, резко остановился, переходя в режим невидимости.

Увы, это случилось слишком поздно — Флавиан маневр Лукаса оценил.

Лукас предложил ему:

— Не выдавай меня! Пусть она говорит! Разговори Тами, если сможешь! Буду тебе обязан!

Флавиан не стал бы слушать Лукаса, выскажи тот личное эгоистичное желание, но сама Тамико жаждала исповедаться. Флаву предстояло всего лишь поддакивать ей, и он пошел на сделку с совестью.

Вдобавок любовь Лукаса к Тамико и его искренний интерес не вызывали у Флава ни малейших сомнений. Флавиан предположил, что эта нечаянная прослушка никоим образом не испортит отношения пары.

Он сказал:

— Бросит? Мам, Лукас тебя обожает безмерно! В каждой его мысли, каждом взгляде! Это прямо, как солнце, слепит даже!

Тамико оставалась безутешна:

— Да это пока я такая непокорная… Сопротивляюсь, дерусь, не даюсь ему… А вот начну у него в ногах валяться и растекаться теплой лужицей, ему быстро надоест… Он не любит слабых…

— Мааам! Да ты что! Лукас же стра-тег! Он характеры просчитывает на раз-два. Знает давно, что ты мягкая и нежная. Даже если ты это скрываешь, он-то все равно в курсе! И он тебя любит, а не какую-то там не знаю, кого! Всю-всю тебя, как и я! Только я иначе.

Последнее, хоть и было правдой, Флав произнес, чтобы успокоить Лукаса — тот следил за каждым его жестом.

Тамико шла, опустив глаза.

— Думаешь? Я на Церемонию больше не хочу алое и пестрое… Лучше что-нибудь простое, светлое, белое быть может…

Она передала образ, показавшийся Флаву удивительно скромным и милым. Флавиан улыбнулся:

— Ну вот и как такое не обожать?

Тамико остановилась, и, повернув голову, вперилась взглядом в его янтарные глаза.

— То есть, если я на все стану говорить: «Да, Лу» и «Конечно, Лу», это прокатит? Он не начнет считать меня размазней?

Флавиан хмыкнул:

— Мааам, конечно не начнет. Наоборот ему понравится, что ты ему доверяешь. Да и на все ты точно поддакивать не станешь… А то давай пойдем на прыгунах покатаемся?

— Бррр! Еще чего!!!

Флавиан рассмеялся:

— Вооот, вот видишь — ты все равно останешься собой. А если тебе хочется где-то быть мягче, чем ты привыкла — будь. Понимаешь, это просто привычка «держаться».

Карие глаза Тамико вмиг наполнились обидой.

— Все равно я не цветочек. Я могу за себя постоять.

Флавиан — и тут понадобились его профессиональные навыки — принял серьезный вид:

— Конечно можешь. Хотя ты и цветочек тоже, нежный и ласковый. И привыкаешь потихоньку к большему количеству опеки, чем было раньше…

Тамико согласилась:

— Да, это Лу меня учит… Он как-то очень явно берет все на себя… Мне остается сесть и ножки свесить… И вот хочется иногда сильно-сильно так и сделать. И плакать от счастья… Сентиментальная стала…

Флавиан подбодрил:

— Видишь, твои чувства не врут. Если ты счастливая, значит, все верно. Как и должно быть.

Тамико робко улыбнулась. Она любила прикосновения и теперь приобнимала Флава, прижимаясь к его мускулистому торсу, точно ища опору.

— Надеюсь, ты прав… Попробую быть пусей, хотя мне страшно… Мне ведь никто больше не нужен. Совсем. Только Лукас. Четко-четко он. Ну и вы, мои дети… Ты простишь, если я пойду сейчас его поцелую?

Флавиан, видя, что Тамико уже унеслась мыслями к любимому, кивнул.

Если Лукас и собирался обнаружить свое присутствие в процессе беседы, то теперь спланировал иначе, и поблагодарив Флавиана, удалился во дворец. Лукас был счастлив, беспредельно счастлив.

Глава 424. Магнус и его женщины

Восхитительный настолько, что кажущийся нереальным мужчина, пленительно улыбаясь, обращался к синеглазой девушке, укутанной волосами до пят:

— Ты не ревнуешь, Эс, нет… Ты завидуешь мне.

Голос Магнуса и раньше поражал великолепием, будучи одним из прекраснейших голосов анамаорэ, а теперь он превосходил их все.

— Ты жаждешь власти над мужчинами, безоговорочной, полной власти. Скромная жизнь, что ты раньше вела, противоречила твоей истинной сущности. Выпей, выпей еще моего вина и слушай.

Разгоряченная, рассеянная Эстелла послушно взяла чашу из рук Мага и сделала глоток. Точеные ноздри Эс расширились, грудь высоко вздымалась.

Магнус обольщал:

— Некогда ты испрашивала у богов дар ненасытности, дар страсти на короткий миг, теперь я могу оделить тебя им, на сколько захочешь… Вино… Любовь… Экстаз… Душа твоя — огненный цветок в пылких ладонях… Почувствуй жар, покорись ему…

Околдованная, затуманенная Эстелла согласилась бы на все, что предлагал Магнус, и его новое распоряжение не встречало препятствий в ее сердце.

И как предсказуема и понятна ни была Магнусу его подопечная, другая женщина оставалась столько же непостижимой ему в своей простоте.

Маг изумился, узнав, что Тамико желает навестить его во плоти и даже выдержала для этого бой с Лукасом.

Будучи в объятиях Лукаса, глядя доверчиво и спокойно, Тамико рассуждала:

— Лу, хватит ревновать… Я созрела, чтобы увидеться с ним, увижу его и уйду.

Не понятно, почему новость оказалась для отлично владеющего собой Лукаса настолько тяжкой, что грусть открыто считывалась и в выражении его лица, и в осанке, и в движениях — Лукас опечалился всем существом, точно не веря в очевидное: Магнуса и Тамико разделяли вовсе не яркая вражда и мировые океаны.

Тамико не смогла остаться равнодушной:

— Лу… Если ты так переживаешь, я подожду… Но мне все равно надо с ним встретиться…

Лукас сдался:

— Иди. Только возвращайся побыстрее.

* * *

В какой-то момент Тамико поняла, что чувств, переполняющих ее сердце, стало слишком много. Они касались Лукаса и были непривычны. Тамико сначала хотелось самой минимально прояснить ситуацию и только потом начать обсуждать ее с Лу.

Флавиан не подходил на роль консультанта — дело могло относиться к беременности человеческих женщин. Маю, несмотря на происхождение, разбиралась в вопросе не лучше Флава. Тамико подмечала, что Маю меняет тему, едва та касается детей. Единственным, с кем теоретически можно было посоветоваться, оказывался Магнус.

Ни его дворец, ни внешность не произвели на Тамико особого впечатления. Все представлялось ей совершенно естественным, точно она всегда воспринимала Магнуса подобным образом. Потому обменявшись любезностями и приняв от хозяина кофе как знак памяти к их общему прошлому и уважения к ее вкусам, Тамико начала:

— Мы собираемся пригласить Кацуо, а я стала какая-то нервная… Хорошо, у анамаорэ не популярны мелодрамы и рассказы о несчастной любви, а то, я уверена, я упивалась бы ими и рыдала сутками напролет… Дико боюсь потерять Лу, просто больно от мысли… И я точно не беременна, ну никак не могу быть, а на душе словно гормональный дисбаланс… Это ты все подстроил?

Магнус удивился столь долгой непривычной в устах Тамико речи. Затем просиял:

— Нет, Тамико, не я… Взрослеешь так. Ревнуешь к Кацуо, взращиваешь новое…

Теперь поразилась Тамико:

— Я ревную к Кацуо?

Магнус посмотрел на нее внимательно:

— Да, он же будет отнимать время, которое вы могли бы провести вдвоем с Лукасом. Боишься, что Кацуо отнимет время подчистую… А ваша любовь с Лукасом, давно пустившая корни, растет и крепнет, отсюда важность царевича для тебя и все эти твои страхи…

Тамико виновато улыбнулась:

— А я уж подумала. Прости…

С грустью ощутив, что удовлетворив любопытство, Тамико наполовину утратила интерес к их беседе, Магнус ответил:

— Был рад тебя видеть. Заходи.

Оба понимали, что следующий раз наступит нескоро.

Глава 425. Причуды бога анамаорэ

«Привет, дневник!

Мы редко видимся, но я тебя помню.

Знаешь, если кто-то говорит, что моя любовь холодная, раз я не спешу пройти Церемонию, что они вообще понимают в любви?

Я обожаю своего чудесного мужчину, мне с ним хорошо и спокойно, хотя нрав у него буйный… Буйный и бурный, капризный, но он все равно мой мужчина, я чувствую… Я уверена.

Бывает, он сам ругается, что я могла бы быть с ним поприветливее, потеплее. Тогда мне обидно, но немножечко так.

«Разморозь меня,» — говорю, — «если что-то тебя не устраивает».

Он вспыльчивый, даже удивительно, как он умудряется иногда казаться отстраненным. Рассыпается в извинениях и целует нежно и горячо. Я таю.

Бурчит что-нибудь прикольное, что я вынуждаю его так себя вести, что я не самая сговорчивая…

Но ему нравится, все во мне нравится… И мне все в нем нравится…

А бог анамаорэ тут учудил.

Пошла я на него посмотреть, любопытно же! Другие анамаорские боги прямых аудиенций не устраивают.

Жрице его сказала, что цель одна — просто увидеть, как оно бывает, та меня пропустила.

И обомлела — он красивууущщщий!!! Просто слов нет описать!

Вспомнила невольно, как он эльфом прикинулся и соблазнить меня пытался, а он видимо мысли читает и говорит: «Что, Маю, решила убедиться, насколько я искусен?»

И улыбается… Так улыбается, что у меня в животе бабочки запорхали…

«Охохо,» — думаю, — «не дело я затеяла, что вообще пришла… Нет, Магнус… Я царевича люблю. Уже другого, но царевича, и так люблю, что невеста его теперь, а он тоже меня любит».

Вот Маг противный — мог бы меньше улыбаться, так нет! И взглядом раздевает. Не пошло, а лениво-ласково. Блииин!

«А по закону еще можно, ты не жена же».

И уже не понимаю, как: я совсем рядом с ним, а он меня гладит — по щекам, по подбородку. Приятно гладит, нахал!

«Не-не, спасибо, с меня хватит, пожалуй!».

Смотрит пристально:

«Богу отказываешь? Уверена?».

«Ага,» — киваю, — «я сюда так зашла, из интереса. А что, теперь все, конец мне?».

Маг смеется… Ах, он изумительно смеется! И руки не убирает, так и обнимает мое лицо ладонями, точно перед поцелуем. Блиииин!

«Проклятье на все жизни! Да не бойся, спокойно. Любишь царевича, люби, а захочешь меня, приходи. Богам законы анамаорэ и Церемонии не писаны».

Я его поблагодарила, что меня просветил, а еще за внимание ко мне поблагодарила. Отпустил.

Фууух.

Еще тот колдун… Наделала бы я глупостей, будь более горячая.

Думать сначала неплохо, очень неплохо…»

Глава 426. Безумец

Проснувшись, Анеля не сразу сообразила, что происходит: вся нижняя часть ее гибкого тела была зафиксирована меж мужских бедер. Настойчивых, сдавливающих — Анеля оказалась совершенно без одежды в недвусмысленной позе.

Потемневшие изумрудные глаза Оливера горели гневом:

— Что тебе снилось?! Кого ты звала?!

Его интонация не содержала и капли ласки. Сексом в грубой форме Анеля заниматься не планировала, потому попробовала высвободиться — не удалось.

Оливер не только держал ее крепко, но и перекрыл Анеле магические пути отступления. Благодаря «отцу» Магнусу его способности значительно выросли.

Анеля сказала:

— Не собираюсь разговаривать подобным образом! Кого я звала?

Слова Оливера сочились ядом.

— Не собираешься?! А изменять мне собираешься?! Уже пустилась? Ты моя, Нели! Моя по всем законам этого демонова мира! И я лучше него!

Оливер занялся тем, к чему максимально располагала раскинувшаяся под ним обнаженная женщина.

Ревность превращала чувствительного Оливера в безумца. Разлучить их пару теперь могли только небытие или… решение бога. Обращаться к Магнусу Анеле не хотелось, но и терпеть бесчинство Оливера она также не собиралась.

Обняла Оливера:

— Эй, теперь разводы возможны! Я не потерплю такое обращение. Стоит мне сказать Магу, что я желаю стать его жрицей…

Оливер нехотя остановился:

— Я люблю тебя, с… — он не договорил, продолжив: — А ты меня нет?! Вспоминаешь какого-то?!

Обычное Нелино кокетство только усилило бы его ярость. Ее лицо приняло каменно-серьезное выражение.

— Не вспоминаю. Он просто приснился! Да, нам было хорошо когда-то, пару раз! И что?

— И что?! — Оливер аж поперхнулся. — Тебе нравится надо мной издеваться, понимая, что я никуда не денусь и не сдам тебя за оскорбление?!

— Тише, тише, — порой характер мужа казался взбалмошной и легкой Нели невыносимым. — Я просто сказала, как есть. Чтобы тебя успокоить. Я тебя люблю.

Оливер не поверил:

— Любила бы, не отталкивала бы сейчас!

Анеле ничего не осталось, как поддаться на провокацию Оливера, втайне признавая, что его сумасшедшие выходки были ей по душе.

И все же, как ее угораздило бормотать во сне имя бывшего любовника?!

* * *

Несмотря на изначальное желание уехать с юга в начале лета, Роберт и Колетт продолжали жить в живописном домике у моря, наслаждаясь всеми прелестями курортной жизни.

Роберт подумывал о приобретении недвижимости в пригожем краю, а пока души не чаял в своей мудрой жене, став невероятно нежным и ласковым.

Он буквально не отходил от Колетт, обнимал и целовал ее то сверху, с высоты своего приличного роста, то опускаясь на колени и утыкаясь лицом в ее растущий беременный живот.

К Котене прибавились десятки других выражающих приязнь слов, и собственная слащавость нисколько не смущала Роберта. Колетт же ощущала себя по-настоящему любимой и желанной.

Глава 427. Неистовство

После того, как церемония перерождения Кацуо в анамаорэ успешно завершилась, девушка с косами цветами меда, молитвенно прижав изящные руки к пышной груди, обратилась к возлюбленному, едва пара осталась наедине:

— Вот уж не думала, Лу, что я стану матерью дважды, причем вне законного брака, и мои дети будут от разных мужчин!

Лукас блаженно улыбался.

С тех пор, как они начали жить вместе с Тамико, личное солнце щедро и неустанно озаряло его душу.

Впрочем, иногда Лукас непритворно хватался за сердце.

Тамико допытывала:

— Лу, скажи, ты же любил Наоко? У вас все было так романтично и драматично, я сама видела и дивилась!

Лукас поднял бровь:

— Хочешь сказать, раза в четыре менее романтично и драматично, чем с тобой? Не буду спрашивать, кого ты любила в этой жизни, но я ведь ревную ко всем твоим прошлым… У нас бы они длились, как одна.

Тамико залилась краской:

— Скажешь тоже! Вот умеешь ты обернуть все себе на пользу!

Его озорные ямочки контрастировали с чуть более, чем привычно, длинными клыками, вызывая у Тамико легкий холодок в животе… Она поинтересовалась:

— Как считаешь, Магнус живет с Эстеллой как с женой, или у них чисто деловые отношения?

Лукас, мимолетно нахмурившись, ответил:

— Уверен, что они не живут, а так, встречаются иногда. Иначе с чего бы Маг раздавал Эстеллу направо-налево всем желающим, обещая им немыслимые наслаждения?

Тамико вскинула подбородок:

— Это Эс-то немыслимые наслаждения?! Да что она?!.. Да что я… Ладно, Лу, это пройдет… Так ей и надо — со всеми.

Лукас молчал, не желая ни развивать тему собственнических и сопернических чувств, ни обсуждать какие-либо похождения Эстеллы, с которой пусть и не по воле сердца, но собирался разделить вечность.

* * *

Эстелла, томно развалившись на алых подушках, выговаривала высокому, изящно и вместе с тем крепко сложенному мужчине с копной темно-каштановых волос и глубокими карими глазами:

— Почему ты считаешь, что тебе позволено больше? Я Жрица Бога Наслаждений, я принадлежу всем в равной степени! Цени мое сострадание, что я не приказала лишить тебя жизни за неслыханную дерзость!! Как смеешь ты предъявлять на меня права?!

Эстелла немного лукавила: ей нравилась настойчивость поклонника; участь всеобщей Властительницы, но ничьей Единственной тяготила ее сердце.

Магнус дал ей полную свободу, не оделяя особой любовью, Эстелла чувствовала себя одиноко.

Темноволосый мужчина с четко выраженными скулами и твердым подбородком был точно порыв свежего ветра перед грозой:

— Я люблю тебя! Это мое право! И если меня полюбишь ты, то не будешь обязана служить эгоистичному богу!

Его глаза горели. Эс лежала на возвышении, а он стоял рядом на коленях, непроизвольно, судорожно приобнимая ее ложе, иногда касаясь нежных и блестящих волос Эстеллы, в беспорядке рассыпавшихся по постели — касаясь и поглаживая.

Эс рассмеялась, на ее полных щеках обозначились ямочки:

— Ты говоришь об этом, словно о какой-то повинности, Роман! Наверное, ты не так давно стал анамаорэ и забыл прошлые воплощения, но мы дети неги и соблазна. Я упиваюсь своей ролью, она приносит мне счастье. И как ты один думаешь заменить всех?

Эстелла посмотрела из-под полуопущенных ресниц, на ее губах заиграла мягкая улыбка. Ей хотелось больше признаний, больше обожания, больше сумасшедшей жажды обладания ею.

Роман не отступал:

— Смогу. Смогу, если позволишь! Когда ты пожелаешь отказаться от дурной игры, то перестанешь быть забавной безделушкой бога.

Эстелла вскричала:

— Замолчи и уйди! Ты говоришь гадкие вещи! Бог мудр, и я верная слуга его! Уходи и не вздумай возвращаться, пока я тебя не позову… Или не позову, ты чересчур наглый!

Его карие глаза глядели прямо, без тени смущения:

— Гони, не гони, я вернусь. Ты будешь моей, пусть даже для этого придется сразиться с твоим богом!

Испугавшись, Эс пролепетала чуть более поспешно, чем хотела:

— Прекрати! Ты словно пьян и говоришь нелепости! Я такая, какая есть, только благодаря ему. Иную меня ты не знаешь и вряд ли любишь. Уймись, Роман, иначе горько пожалеешь о своих словах!

Роман, поняв, что похитительница его сердца вероятно не шутит, резко приблизил чувственные губы к ее прелестному лицу:

— Только один поцелуй… Еще немного блаженства… И я уйду, уйду, чтобы вернуться!

Эстелла, не желая отказывать теперь, обвила его шею точеными руками.

Глава 428. Потенциальная слабость

Когда ты царевич анамаорэ, почти любые отношения — мезальянс, ибо боги доселе не чтили вниманием царских детей, а потому душа твоя свободна в выборе истинной царевны по духу, и все пути тебе открыты.

Вот эта хмельная, душистая, терпкая и дерзкая — прости, конфетка Нарико, никогда у тебя не было серьезных шансов увлечь Алехандро, как она. Вроде она простая и приветливая, но слегка приобнимать ее за талию на прогулке — максимум, положенный юному царевичу, сколько ни глядит он колдовскими голубыми глазами!

Лишь однажды Алехандро исхитрился: посмотрел особо и сорвал поцелуй, гадая, любит ли девушка его или… никого, ощутил на короткие секунды жаркую прелесть ее ладного тела, и тотчас Лилит отстранилась и рассмеялась непринужденно:

— Так не честно!

Алехандро обезоруживающе улыбнулся — ему позволялось мало, но сама задорная брюнетка любила иногда подойти и приникнув, повиснуть на его шее, ее длинная челка щекотала ему нос, Лилит хихикала:

— Не подумай чего, просто ты классный!

В ее нежных устах слова звучали так, что Алехандро ощущал себя как минимум богом анамаорэ, народным достоянием, чья участь тискаться с поклонницами.

— Прикосновения царевича — особая благодать! Но-но, выше руки! — и Лилит кокетливо вертела попкой, заставляя его переложить ладони на ее талию.

Лилит вроде бы недвусмысленно соблазняла и в то же время оставалась совершенно непосредственной, беспощадно захватив Алехандро в сладкий плен чувств.

* * *

В положенный срок Камилла родила двойню, прелестных сына и дочку.

Такео любил их всех, скрыв в темном закоулке души постыдный факт своей легкой, мимолетной, но страстной увлеченности Агнес.

Они увиделись на свадьбе Кью и Алисы. Та прошла, как задумывалось: невеста выглядела настоящей принцессой, и было катание на лодке, украшенной фонариками, и путешествие молодых, и множество близких, подарки и поздравления.

Торжество омрачило лишь известие, что Кацуо вскоре покинет Город, отправляясь на родину своей загадочной пассии.

Перерождение пара решила скрыть, Кацуо обещал оставаться на связи, и «расколоть» его не смогли ни любимый родной брат Такео, ни двоюродный Кью, ни их подруги.

Влечение вышло односторонним — Агнес заинтересовалась Такео не больше, чем любым другим мужчиной, он же ощутил влияние подлинной магии, что-то смутное, напомнившее Такео о Кэйли…

Предательские жар и холод…

Усилием воли Такео взял себя в руки, и вскоре искренне весело смеялся с женой над разными пустяками, но собственная потенциальная слабость обеспокоила его.

Глава 429. Усыновление

Лукас уже был не рад, что согласился на усыновление Кацуо.

Для него это было делом чести, словом, данным Агнес, потому отказать Лукас не мог, но…

Тамико, его нежная возлюбленная, неожиданно для Лукаса, да и для себя самой, сделалась вдруг ревностной матерью, жаждущей дать сыночку все лучшее.

В первую очередь новое начинание отразилось на ее работе.

В ставший более редким час беззаботного общения на траве Тамико объясняла:

— Понимаешь, Лу, к Маю я отнеслась несерьезно, я сама-то тогда не понимала вполне, каково быть анамаорэ, да и вся наша любовная история меня захватила, а Маю осталась тут совершенно одна…

Лукас слушал, старательно разглаживая готовые вот-вот появиться складки между бровями. Тамико обеспокоилась бы его состоянием, не досказала бы волнующее ее саму и в конце концов могла бы впасть в уныние…

— Для человеческих родителей она умерла, ее призраку они явно не обрадуются, а из Макса какой наставник? И он вспыльчивый еще, Маю особо не жалуется, но вдруг она терпит от него много? Близких подруг я у нее как-то не знаю, да и у нас с ней не сложилось… А тут все гигантскими семьями, кланами, за всеми мощная поддержка и единство…

Лукас молчал, и Тамико вдохновенно продолжала, ощущая любовь во взгляде его глубоких сапфировых глаз — к чему бы Тамико ни стремилась, Лукас старался понять и принять это, хотя местами у него выходило плохо.

— Мне придется работать меньше, меньше времени проводить в Зале. Агнес станет регулярно навещать Кацуо, но она же не его мама. К тому же, я плохо успела узнать Кацуо до перерождения, надо это исправлять…

Лукас помрачнел, уже не прячась:

— Маю, Кацуо, Флавиана еще вспомни… а я?

Расстроенный, он мог бы добавить про посещения Тамико Магнуса, но, будучи терзаем опасениями, не желал ворошить прошлое и радовался, что Тамико не питает особой любви хотя бы к Марине, называя ту капризной избалованной манипуляторшей.

«И так у нее слуг полно! Марека вон уже оседлала, но меня не получит, фиг ей! Хорошо Цыпленочек преобразовался, как же я ошибалась! Да она настоящая дочь богини со всеми закидонами!»

Марина также не особо льнула к Тамико, худой мир представлялся ей лучше доброй ссоры, и совместное проживание в огромном царском поместье проходило без эксцессов.

Сейчас Тамико всплеснула руками:

— Ты у меня на первом месте, Лу! Кацуо быстро вырастет, и я вернусь. Ну и что, что мы чуть меньше будем сидеть в Зале, зато вечерами я вся твоя. И он наш сын, НАШ. Когда мы пройдем Церемонию, это станет совсем по-настоящему…

Лукасу не хотелось думать о будущей семье — прямо сейчас Тамико вновь ускользала от него. Их общение опять ограничивали объективные обстоятельства, заставлявшие Лукаса вожделеть Тамико и стремиться к ней.

— Вся моя-моя? Что ж, докажи это сейчас!

* * *

Никто не следил за душевным состоянием скрытного бога анамаорэ, лишь сам Магнус был себе свидетелем и целителем, и в конце концов ему стало очевидно, что нескончаемый поток женщин — это не спорт, не удовольствие, не щедро разлитая благодать, а попытка бегства, ухода от скрытой депрессии, в которой Маг пребывал с тех пор, как жена покинула его.

Сочла его подарок предательством и ушла к тому, кого истинно любила.

Магнусу вероятно хватило бы просто толики ее тепла, интереса, живого общения, но Тамико начала опасаться его и не звала в гости. А уж «восторг» Лукаса от его появления предсказать было не сложно.

Маг заливал горе вином, зелье никак не действовало, и старался отвлечься с женщинами, не пытаясь привязаться к кому-либо — его душу изорвали раны.

Глава 430. Забота

Эрин нервно кусала губы — она знала о своем мужчине многое, и сведения были ей на руку, но все же волновалась.

Дамир, избранник ее души, уже сделавший Эрин анамаорэ, чуткий и нежный, а на публике замкнуто-сдержанный, нравился женщинам и в отсутствие блистательных острот вместе с галантными комплиментами. Подкупали серьезность его намерений, надежность и добротность всего, что он творил.

Его почти тысячелетняя преданность бывшей возлюбленной Наоко поражала. Некогда Эрин украдкой лила слезы, но Дамир объяснил ей, что его мечта рассеялась и потеряла смысл, не выдержав проверку совместной жизнью с Наоко, продлившейся очень недолго.

Дамир не желал более иной судьбы, чем любовь девушки с тонкими бровями вразлет и капризными губами, но Церемония еще не состоялась, и охотницы за царевичем пребывали в боевой готовности.

* * *

Кто знает, куда подует ветер?

Кто знает, почему юные человеческие девушки столь хороши?

Тут проще: гладкость и свежесть прелестниц напоминает неувядающую красоту подруг с его родины, не блекнущую, не меняющуюся веками в отличие от смертной, похожей на дымку сна.

Царевича Ричарда не прельщает война по правилам — его душа жаждет проблем покрупнее. Страсти, опасности такой, что тело прошибает ледяная дрожь, это его вкус жизни.

Он сам-то не очень правильный и не представляет, что, как старшие братья, сможет методично развиваться в каком-то одном направлении. Незанимаясь ничем конкретным, Ричард гуляет по мирам, ввязываясь в авантюры и мало беспокоясь о том, какое место займет в кругу семьи и какие возможности упустит. Он не единственный младший, да и перворожденные не желают сдавать позиции.

Раздолбайство изменяет неугомонному лишь в одной сфере — всем существом Ричард предан хрупкой блондиночке, с которой познакомился в процессе реинкарнации.

Юми почти умерла, когда город, теплый для других, стал для нее невероятно тусклым и серым, когда вера и надежда покинули ее, присоединившись к давно ушедшей любви.

Ричард зацеловал и отогрел Юми, ловко и бесцеремонно втершись ей в доверие, получил право заботиться о ней, чем неукоснительно пользовался.

Умная, добрая, любопытная Юми дополняла его безрассудство, и Ричард прикидывал, с кем разделить будущие хлопоты по ее перерождению в анамаорэ.

* * *

Тамико оставалась ужасно ревнивой, но она уже меньше контролировала дела Лукаса.

Третировала Маю, своего новоявленного сына Кацуо и подпитывалась общением с Флавианом.

Возможно, у нее возникали пасмурные мысли: «Есть ли в жизни Лу другие женщины? Он много говорил про то, что завяжет с параллелями, он безумно любит меня, но его гипнотизирующе-флиртующий стиль общения ловит сердца на крючок. Способен ли Лукас стать серьезным? Верно ли всецело ему доверять?»

Может, это были всего лишь проекции собственных опасений Лукаса, а Тамико ни о чем таком не помышляла. Всяко теперь у них стало больше возможности скучать друг по другу, и вечера были воистину фееричны.

Лежа в любимейших объятиях Тамико, Лукас предложил, как некогда предлагал Марине:

— Тами… Если хочешь, можешь побыть в Зале на переговорах. В Кабинете, где угодно…

Его сапфировые глаза, опушенные густыми ресницами, глядели тревожно-смущенно.

В отличие от Марины, Тамико возмутилась:

— Лууу! У меня дел других больше нет что ли? Ты мне собачка на веревочке?! Туда не ходи, сюда не смотри?! За кого ты меня принимаешь?! — она раздраженно фыркнула, интересуясь: — С чего ты такое вообще придумал?

Лукас улыбнулся уголком полных губ, слегка растерянно:

— Ревную, наверное… Если и ты тоже…

Тамико села в постели и взъерошила волосы Лукаса, полностью сбив его прическу:

— А я нет. Я тебе верю. И нуждаюсь в твоих чувствах, а не манерах.

Лукас взял ее маленькие руки и поднес к губам, попеременно целуя запястья, ладони и трепетные пальчики:

— Хорошо. Манеры… Тебе не в чем усомниться.

Тамико смотрела ласково:

— Сколько раз тебе повторять: расслабься! Все чудесно и замечательно!

Сапфировые глаза мечтательно блестели:

— Я просто очень тебя люблю.

Глава 431. Чужие цели

— Мне сложно, — удобно устроившись в кресле у Тамико в гостях, Флавиан с удовольствием смаковал кофе, разглядывая поверхность жидкости, ровную-ровную, точно штиль. Собственное море его души было скорее взволнованным.

— Мы начали ссориться, я сам уже не знаю, чего я хочу… Вернее, хочу ли я жить с Ланой тут, или стоит оставить границы миров там, где они стоят…

Тамико поджала губы:

— Думай. Сейчас я ничего не могу сказать. Раньше считала, что сильная любовь надолго — это вспышка, которую ни с чем не спутаешь, а теперь я только уверена, что надо пережить испытания вместе и тогда определиться. Когда все совсем гладко и уютно, есть соблазн так и существовать. Но не поймешь, сколько это продлится. Не перебьется ли это чем-то еще. А когда раз пять от смерти спасешь, и все еще будет безумно тянуть — уж ясно…

Флавиан кивнул головой.

Он был успешен в карьере, и вопрос о его перерождении в царевича отложили на неопределенный срок — общаться с обоими родителями и достигать поставленных целей Флав мог без лишних сложностей.

— Я, знаешь, иногда чего хочу? — Флавиан помедлил. — Нет, не скажу.

Тамико нетерпеливо хлопнула его по руке:

— Говори уж! С чего все решили, что замалчивания берегут мои нервы?

Флавиан опасливо покосился на нее:

— Ладно… Как посмотрю на жизнь Магнуса, то хочу опять вечеринок в цитрусовой роще в прежнем формате… Я и девушки.

Тамико подтвердила:

— Он точно ни в чем себе не отказывает. Только меня это уже не трогает. Даже думаю, запрети я ему гулянки, может, он и послушался бы. Я же сама к нему не хожу, вот Маг и замещает меня так.

Флав одобрил:

— Ты сила, ма!

Тамико перевела тему:

— А Лана тоже подустала от вашего союза?

— Нет, — Флавиан помрачнел, — любит она меня. Строит планы. Собственностью своей меня считает. Это я уж не знаю, может, все так и должно быть, а я не привык?

Тамико посоветовала:

— Ну и не руби сгоряча. Займитесь вместе чем-нибудь экстремальным, авось станет ясно, кто о ком думает в первую очередь!

Совет был резонным, но следовать ему отчего-то не хотелось. Мысль о свободных отношениях с поклонницами вдохновляла Флава куда больше. Правда, когда Флавиан остался наедине с терзаниями и представил, как Лана перенесет его дурную новость «на ногах», гордо вскинув округлый подбородок, а потом бурно разрыдается, ощутил, что не сможет стать злым вестником.

Лана стала родной частью его самого.

Наверное, Флав просто позавидовал Магнусу, как случалось раньше, и чуть не сбился с курса.

Расставание с Ланой показалось ему невероятным экстримом.

Глава 432. Три дня разлуки

У Марины было все: могущество юной царевны, преданное обожание Марека, потенциально блестящее будущее — и только равнодушие Флавиана, регулярно приходившего в поместье Лукаса пообщаться с «мамой» или «папой» бесило ее.

Золотоволосый актер всегда купался в лучах славы и был безупречно красив, наблюдать его совершенство стало привычкой, и тем не менее, успех возвеличивал Флавиана еще больше.

Сколько бы ни попадалась Марина ему на глаза в самых невинно-соблазнительных видах — она свято помнила правило не вызывать подозрений — Флавиан только кивал ей с дежурной улыбкой и проходил мимо.

Ухищрения дочери не остались незамеченными для Лукаса, Лукас встретил их без одобрения, однако ничего не сказал. Он понимал обиду Марины и ее желание производить неизгладимое впечатление. Кроме того, как ни жаждал Лукас контролировать все, он не имел права мешать Мареку самому исправить ситуацию.

Марек исправлять ничего не хотел. Раздосадованный и злой, он вдруг встретил Марину довольно сухо — подсмотрел ее гляделки, раздражаясь уже из-за самой необходимости слежки:

— И как, милая, чьи поцелуи слаще?

Марина странно дернулась — ревность привычно угодливого Марека никак не вписывалась в ее планы. Вскипела:

— О чем это ты?

И тут же пожалела — Флавиану все равно дела до нее нет, еще и с любимым из-за него поругаться…

Марек завелся:

— О ненаглядном твоем! Имя его сама знаешь! Как увидишь, изовьешься вся, лишь бы оценил!

Марина использовала себе на пользу:

— И что за имя? Не твое ли?

Марек мимолетно улыбнулся — ему дико хотелось сгрести огненную девчонку в охапку, зацеловать ее, чтобы забыла обо всем от страсти, ощутить вкус слияния самому, но… так было слишком просто. Опасно на будущее.

Марина пыталась открыто флиртовать под носом, и если бы Флав повелся…

Марек произнес:

— Мое? Прекрасно! Я ухожу, вернусь дня через три, может, больше. Подумаешь, сделаешь выводы, кто тебе в самом деле нравится.

Марина опешила:

— Ты меня… бросаешь?

Марек ответил с болью:

— Нет. Но видеть тебя сейчас точно не хочу.

Он растворился, а Марина стремглав бросилась к Лукасу, напрочь позабыв свои переживания о Флавиане.

— Лу, это ужасно!! Что же мне делать???

Лукас не смог поговорить с ней сию секунду, Марине пришлось подождать и здесь, а когда они увиделись, сказанное не воодушевило ее.

— Ежик, можно только выдержать его испытание. Мар очень горячий, но и очень гордый. За три дня он так себя изведет, что явится на все согласный. Тут-то ты ему и выдашь, что хотела бы сейчас.

Марина негодовала:

— Я сама изведусь!!

Лукас не спорил:

— Да, Еж. С Мареком нельзя так, будешь теперь знать.

Глава 433. Приговор

Ее приговорили в первые часы утра, когда пробудившееся солнце несмело, но очень настойчиво целовало сонные земли, росистые, пряные, полные влажных ароматов трав.

Приговорили бесповоротно и беспощадно, и как ни старался ум Паолы отвергнуть чудовищную мысль, было кристально ясно: скоро гладкий клинок коснется ее тонкой шеи.

Нужно было бежать — бежать, пока враг и палач не заметил, покуда рок не разлился в полную силу, лишая Паолу крови, чести, души.

Его очевидные намерения — и страх, сдавливающий ее грудь, стискивающий горло, подкашивающий ноги — ее будущее лежало на ладони.

Поединок взглядов — насмешливо голубые глаза против многообещающих изумрудных.

Проклиная мнимые обеты, Паола резко развернулась и стремительно унеслась прочь, запоздало осознав, что ее капитуляция только приблизила финал.

Она выказала чувства и проиграла, заинтересовав собой того, кого не стоило будоражить. Что ему стены, что защитники — охотник придет и получит причитающееся. Замести следы, выдаться за другую — отсрочить, хотя бы отсрочить расправу становилось теперь неотвратимым уделом.

* * *

Царевич Лукас, хмурясь, подумывал о том, чтобы уменьшить количество своих дел в Городе, а потом покинуть Город совсем, это были отдаленные планы. Но пока что Лукас оставался Хозяином, критически оценивающим потенциалы любых столкновений.

Его сапфировые глаза приняли то же насмешливое выражение, что было у охотника.

Неизбежно. Сопротивляйся, девочка, не сопротивляйся, выбор сделан давно, и все твои пути ведут к нам.

* * *

Зачем Лукас, усилия воли которого хватало, чтобы создавать дворцы, парки и даже совершеннейшие копии существ, практиковался во владении мечом?

Это приносило ему удовольствие. Изысканное утонченное удовольствие сродни танцу, где Лукас также являлся признанным мастером.

Он, начальник оперативников, тренировался не меньше их самих и мог бы одолеть практически любого чисто технически, без применения магии. Оценивал силы врагов, делал их копии, сражался.

Иногда Лукас почти поддавался искушениям Тамико — она жаждала спарринга. Но как бы ни принуждал Лукас Тамико в других вопросах, всерьез поднять на нее меч находил кощунственным даже учения ради, а уж тем более забавы.

В конце концов он разрешил Тамико любые упражнения, но сам выступал лишь критичным наблюдателем.

* * *

Поведение Паолы было каким угодно, только не адекватным.

Краснеющая отметина отпечаталась на щеке высокого мужчины.

— Я не сдамся! Никакие способности тебе не помогут! Ничего не будет!

Возможно, убеждая себя саму, она посеяла зерно сомнения и в хищнике — он просто подошел познакомиться, завидев Паолу на улице Города.

Паола от ужаса потеряла контроль над собой, забыв, что драки в Городе не приветствуются.

— Мне говорили, что ты, гм, — мужчина произнес с нажимом, — бываешь буйной, но чтобы настолько…

Паола пробормотала:

— Уйди, уйди, сгинь!

Он согласился:

— Уйду. Да только ты пожалеешь об этом. Пусть предначертанное не изменить, и мы все равно сойдемся, ты проплачешь долгие дни и ночи перед тем, как это случится.

Глава 434. Глаза цвета аквамарина

Утро выдалось недобрым — разве можно считать иначе, когда в горле саднит, а нос предательски заложен?

Паола, чувствительная настолько, что болезни настигали ее от переживаний, потянулась в постели.

Препротивные ощущения, наверное, не самый цветущий вид — а все из-за него! Накрутила ли Паола себя, или была права, именно этот мужчина заставил ее нервничать!

Какое-то чутье побудило Паолу обернуться — наглец самым естественным образом материализовался в изголовье ее кровати, любуясь соблазнительными очертаниями ее тела под шелковым с мягким кружевом бельем.

Едва Паола нахмурилась, собираясь закричать, как визитер приложил палец к своим губам:

— Ты же знаешь, что это не поможет. Я могу проходить невидимкой куда угодно.

Паола страдальчески сморщилась:

— Что ты от меня хочешь?

Посетитель улыбнулся:

— Тебя. Тебя во всей прелести влюбленности. Милая, ну кто же носит столь тонкие чулки осенью? Вот ты и простудилась. Тебя прямо сейчас вылечить или дать тебе помучиться?

Паола жаждала отказаться от какого-либо его участия, но зашлась в кашле.

Мужчина посмотрел с укоризной:

— Видишь, как все серьезно! Такая халатность к собственному здоровью. Ох…

Больше ничего не спрашивая, он ловко и неуловимо быстро оказался возле Паолы и, взяв ее узкие ладони в свои, прижал к постели:

— Лежи смирно и не дергайся.

Паола оторопела, чувствуя свою полную беспомощность — битва возможностей была проиграна ей заранее.

Она послушно лежала, позволяя удерживать запястья, смотрела прямо в голубые глаза под изогнутыми темными бровями, ощущая, как по ее телу растекается жар, как оно наполняется энергией. Смотрела, ни о чем не думая, расслабившись.

Лечение продолжалось минут пять, не больше — мужчина отпустил руки и выпрямился:

— Вот так, хорошая девочка. Будь умницей, одевайся теплее. Думай обо мне.

Он собирался покинуть помещение, когда Паола — а чувствовала она себя теперь превосходно, как после отменного сеанса в спа, сделала останавливающий жест ручкой:

— Я могу как-то тебя поблагодарить? Позавтракаем вместе? Только приведу себя в порядок…

Нежданные появления мужчины из воздуха бесили. Уж если он собирался преследовать ее, а то, что охотник не отступит, Паола знала наверняка, следовало сделать их игру более приятной.

Мужчина взглянул с интересом:

— Ты в отличном порядке, милая. Позавтракаю с удовольствием, чем раньше ты прекратишь бояться меня, тем лучше будет для нас обоих. Я мирный и совсем не страшный, я люблю читать. Разве ты опасаешься «ботаников»?

Паола не смогла сдержать короткий смешок:

— Будешь наблюдать за всеми моими процедурами, или позволишь мне подготовиться к завтраку в расслабленной обстановке?

Мужчина улыбнулся:

— Назначай время. Вернусь. Поговорим о тебе или обо мне, как будет интереснее.

— Хорошо, — Паола смело взглянула в его миндалевидные глаза цвета аквамарина, — не знаю, что вы там обстряпали и решили насчет предназначений, но бить мое сердце не смей.

Их взгляды скрестились, поединок вышел недолгим и несерьезным — врага сложно было ненавидеть, ведь он излучал только доброжелательность вкупе с уважением…

Глава 435. Помощница

Сайри желала видеть Роберта в Городе, работы прибавилось, и возражать начальнице Роберту не особо хотелось — прикидки и подсчеты, сколько затрат потребуется на воспитание малыша подчас были для Роберта думами долгих вечеров.

Потому взяв с собой беременную жену, Роберт вернулся домой в их комфортабельную двухэтажную квартиру.

Антон вот-вот должен был родиться, Роберт размышлял, как Колетт будет справляться с возрастающими обязанностями, и пришел к закономерному выводу.

Вечером он сообщил Колетт за чаем с ягодным пирогом:

— Котена, нам нужна какая-то тетушка. Одна или даже две опытные женщины, которые смогут и ребенка покачать, и пол подмести, и что-то приготовить. Сам я в младенцах мало смыслю, и работать мне теперь придется больше, а ты не должна уставать и выматываться.

Колетт улыбнулась — после критического момента, когда отношения в их паре были на грани распада, прошло много времени. Поведение Роберта с тех пор оставалось безупречно нежным и заботливым.

— Где я ее найду?

Роберт ответил сходу:

— У Кэйли спросим. Она подскажет, кто теоретически может подойти, а ты выберешь из них.

Его тон не подразумевал возражений. Колетт пришлось смириться и с тем, что богиня будет присутствовать на ее родах.

Хотя Колетт не приходила в восторг от лучезарной, Роберт, презрев всякие доводы рассудка, безумно опасался за благополучие любимой, и хотел, чтобы подарившая жене безупречное здоровье Кэйли проконтролировала и ответственнейший момент.

Колетт потянулась к мужу с поцелуем благодарности, мысль о помощнице давно приходила ей в голову, и прекрасно было, что Роберт сам предложил все и устроил.

* * *

«Обещай, что больше не будешь ни на кого смотреть!» — звучало нелепо и неправдоподобно, но Марек отчаянно желал произнести эту фразу, опасаясь одновременно показаться Марине деспотичной размазней.

Он молча дулся и злился — по существу поведение Марины являлось предательством, в которое ему не хотелось верить.

«Ты никогда-никогда?»

«Любовь навечно?»

Флавиан не был ни в чем виноват. Марек видел, что тот ничуть не переигрывал, оставаясь самим собой.

Свалить на Флавиана что-либо было невозможно.

Марек назначил срок, длинный и противный, с ужасом осознавая, что по окончании может получить совсем не радостные вести.

Глава 436. Дело с Ричардом

Никто из второго поколения царевичей не желал сполна насладиться выпавшим на их долю очередным детством: все мальчики по разным причинам носили взрослящие маски, выдаваясь за молодых мужчин.

Размышляя над ситуацией, Флавиан осознавал, что происходящее ему на руку. В конце концов, игра была уместной, ведь способности царевичей каждый брат получил сразу при воплощении и сам решал, когда их активировать.

Флав поставил задачу расположить к себе кого-нибудь из братьев и несколько нервничал. С одной стороны, он провернул куда более сложную операцию, понравившись Лукасу, с другой, возможности и характер другого царевича не были ему вполне очевидны.

Общение с Лукасом пошло на лад, когда Флавиан позволил Лукасу проявлять легкую снисходительность в свой адрес. Она не являлась пренебрежением — без интереса и уважения Лукас вовсе не привечал бы Флава — но всего лишь укоренившейся привычкой править судьбами. Кроме того, Лукас должен был стать его будущим отцом, и Флавиан находил его стремление опекать себя уместным.

Второй царевич, которого следовало расположить к себе, также отличался самоуверенностью, однако прогибаться под него казалось совершенно неправильным, предстояло найти другие пути.

Флавиан сожалел, что Магнус не сможет помочь ему: боги анамаорэ не могли быть ответственными опекунами и наставниками, выпадая из системы общих соглашений.

Избранный на роль помощника царевич Ричард нравился девушкам. Природа его магнетизма пугала наблюдательного Флава — Ричард располагал какой-то животно-демонической аурой, чем-то неупорядоченным. Непредсказуемость, скрытая агрессивность, возможные жестокость и порочность окутывали Ричарда, точно облако духов.

Флав не спешил делиться своими наблюдениями с Лукасом, прося того оценить Ричарда — Флав сам любил свою интуицию и доверял ей.

Успокаивал факт, что им с этим опасным типом нечего делить, а вздумай Ричард напасть, Флав не считал зазорным быстро позвать Лукаса на помощь. Потому, взвесив «за» и «против», Флавиан записался на аудиенцию к Ричарду.

* * *

Ричард встретил Флавиана с оттенком насмешки в глазах, и пока он не решил, что Флав явился как конкурент в борьбе за девичьи сердца, Флав начал:

— У нас с тобой одна беда, царевич, и полагаю, что мы сможем совместно с ней разобраться.

Ричард широким жестом указал Флаву на сиденье для визитеров, а сам весьма вальяжно развалился на своем. Флав, рассудив, что скромность и строгость будут здесь не уместны, последовал его примеру, усевшись вольготно. Со стороны сложно было понять, кто же из них хозяин приемной.

Ричард поднял бровь:

— Слушаю. Напитки? Угощения?

Флавиан не растерялся. Выбрав вино, он приступил к рассказу:

— Беда наша в том, что твоя любимая девушка, как и моя — люди. И ты, как и я, прикидываешь, кто бы смог стать им опекунами при перерождении…

Ричард махнул рукой и улыбнулся — зубы у него были ослепительно белые, и, пожалуй, ему пошли бы такие же заостренные клыки, как у Лукаса, но копировать черту брата Ричард не стал:

— Дело говоришь. Предлагаешь себя на роль наставника?

Флав улыбнулся:

— Предлагаю. Идет?

Ричард рассмеялся, из-за этого смеха у Флавиана похолодело в животе от чувства опасности. Впрочем, это было очень глубинное ощущение, на поверхности Ричард безобидно веселился:

— Идет. Только когда ты станешь знакомиться с моей крошкой Юми, держись попроще. Она не привыкла к таааким парням.

Ричард вновь неприятно рассмеялся. Впрочем, его ехидство нисколько не задело очень красивого и безукоризненно ухоженного Флава. В ответ он заметил:

— Можешь за это не волноваться. Заодно дай мне гарантии насчет Ланы. Никаких фокусов.

На этот раз Ричард изобразил дружелюбие:

— Твоя идея действительно прекрасна! И выгодна мне, как и тебе. Будем готовить девочек.

Глава 437. Смутные желания

Цвет волос, макияж, стиль одежды, прочие уловки — женщины анамаорэ используют более совершенные методы маскировки, и оперативницы достигли в этих искусствах небывалых высот.

Оперативник не солдат, он обязан мыслить нетривиально и действовать смело, при том всецело доверяя своему координатору. Ринуться в любую авантюру по приказу без колебаний, зная, что координатор невыполнимого не потребует и четко рассчитывает, кого куда отправлять.

Это война, настоящая и беспощадная, ибо невиновных нет. Каждый оперативник приходит на полигон сознательно и по острому личному желанию. Кто-то хочет участвовать постоянно, кому-то время от времени требуется пощекотать нервы.

Срок разный — правила одинаковые.

Безупречная фигура, нежная иллюзия невинности, узкие джинсы, высокие шпильки, пряные плотные духи — малышка Селена отлично работает на контрастах, у нее уммм…соблазнительные губы, ум, конечно, тоже, прикрытие надежное — копия человеческой девушки, занятие традиционное — разведка.

Царевичи видят многое, но подстраховка в лице шпионов необходима.

Горячий черный кофе. Сливочное мороженое. Томатный сок.

Селене требуются отдых и мужчина.

Может, несколько мужчин.

Она сама пока не знает, чего хочет.

Новых ощущений, приключений. Не по работе, чувственных.

Что-то всегда должно будоражить кровь.

Спешить жить, торопиться наслаждаться.

Впереди вечность, но размеренные медитации не для нее.

Вариант пойти в жрицы. Совмещать должности.

У нее непременно получится, тем более, Селене неохота связываться обязательствами с кем-либо.

Лучше несколько поклонников, все приятные, незачем размениваться на совсем не подходящих, и пусть каждый старается очаровать ее и соблазнить!

* * *

Хотя все домашние знали об их с Тамико чувствах, Лукас избегал демонстрировать нежность на чужих глазах.

Это были и профессиональная осторожность, и склад его характера.

В других мирах Лукас и Тамико были откровенно бесстыдны, в мире же анамаорэ они даже не держались за руки, когда кто-то мог обнаружить их нескромность.

Припухшие от поцелуев губы, признания на выдохе, трепет прикосновений — только для двоих.

— Лу, а если я возьму да вырасту? Иногда мне надоедает быть маленькой! — Тамико вытянулась вверх на глазах, становясь вровень с Лукасом. Он взглянул оценивающе и тихо признался:

— Пушистик, ты всякая хороша… Но такой, какой я впервые тебя увидел, ты особенно трогательна…

Тамико хитро улыбнулась — ненаглядный любил именно ее личные характерные черты.

Однажды Тамико заявила, что больше не хочет исполнять обязанности секретарши Лукаса совсем. Воспитание Кацуо требовало ее энергии и внимания, а кроме того, работа уже не являлась единственным местом встреч любовников.

Каждый вечер синеглазый брюнет отчаянно стремился домой, но уже привыкнув трудиться в паре, взял на должность аналитика Ринальдо, своего младшего брата.

Возможно, Марек подошел бы лучше, имея богатые личные познания военной «кухни» изнутри, однако врожденная импульсивность обратила бы для него рутинное сидение в Штабе в ад. Лукас искал вдумчивого, рассудительного мужчину — о девушках даже не стояло речи.

Откажись Ринальдо помогать, Лукас вернулся бы к единоличному всецелому контролю за делами.

Глава 438. Откушу голову

В комнате заметно повеяло холодом, и Кацуо поежился.

Ему дали возможность побыть малышом, в то же время вполне уважая его взрослые права и предоставляя больше свободы, чем было бы в традиционном случае.

Царский дворец являлся абсолютно безопасным местом, проникнуть сюда сумели бы только боги, но переродившийся Кацуо никак не интересовал высших, потому откуда-то наползшие мрачность, удлинившиеся тени, запах сырости обескуражили его. Неужели Роберт и тут прислал Оливера или других сообщников поглумиться над ним???

Кацуо растерянно оглядывался по сторонам — совершенно один в поздний час, он планировал лечь спать, вечер не предвещал ничего особенного…

Стало так страшно, что он сдавленно вскрикнул:

— Кто? Кто тут???

Стыд от собственных расшалившихся нервов уже готов был накатить волной, когда Кацуо ощутил — рядом в самом деле некто скрывается!

Но только Кацуо собирался телепатически позвать на помощь, как неприятные ощущения исчезли, а вместо них материализовался его новоиспеченный отец — Лукас.

Лукас улыбнулся уголком губ:

— Извини, я тебя задел… — его интонация ни капли не была кающейся, все же творилось неладное.

Кацуо решился на прямой вопрос:

— Задел? Что-то не так?

Лукас ухмыльнулся, его удлиненные клыки неприятно сверкнули в полутьме:

— Все так… Мысли у меня темные. Воплотились вот, и ты к ним причастен.

Он говорил ровно и спокойно, но Кацуо сильно не понравилась эта мнимая безэмоциональность.

Их отношения нельзя было назвать теплыми, скорее, деловыми, но сейчас Кацуо нутром чуял: Лукас совсем не расположен к дружеской беседе, наоборот.

— Причастен к чему? Объясни!

Кацуо сидел, закутавшись в одеяло, подавшись вперед, напрягшись. Лукас опустился на край его постели.

— Тамико очень добра, но не стоит забывать, что это одолжение. Долг перед Агнес по твоему перевоплощению. Формально мы твои родители, а реально общение с тобой занимает время, которое мне хотелось бы провести иначе. В самом деле ты взрослый, и я говорю с тобой соответствующе.

Кацуо не думал возражать — действительно, находиться в детском теле было непривычно, но порой он увлекался, когда Тамико или Марина играли и дурачились с ним, словно с малышом.

— Скоро ты дозреешь до обычного облика, и сам станешь лучше понимать, что к чему. Но пока я настоятельно советую не провоцировать мать общаться с тобой больше, чем тебе в самом деле нужно. В противном случае я буду рассматривать это как посягательство на нее…

Кацуо расширил глаза:

— Нет-нет, я не собирался!!!

— Славно, — Лукас, скопировав его позу, так же подался вперед, сапфировые радужки налились легкой примесью алого. — А то я соберусь и откушу тебе голову… Ладно, приятных снов. Надеюсь, мы с тобой друг друга поняли.

Глава 439. Примирение

«Одари меня тихой нежностью… Золотой волной безмятежности…»

Какой смысл был в проверке и закаливании собственного характера, в назначении трехдневного срока — Марек извелся так, что не желал уже ни отношений, ни разговоров о них, только определенности и покоя, стабильности.

С Мариной, без Марины — стоило расставить точки и развеяться…

С другой стороны, без выяснения Марек оказался бы в еще большей ловушке — посмешищем, которого водят за нос.

Одержимый противоречивыми мыслями, Марек мерил комнату широкими бесшумными шагами, на автомате увеличивая пространство. Да, ему просто хотелось сбежать. От хлопот, от ссоры, от эмоций.

Марек перегорел.

Спринтер, не умеющий ждать, он тем не менее становился собранным, когда того требовало дело.

В отличие от Марека, его рыжая импульсивная подруга Марина переживала ситуации острее и проще.

Ужаснувшись полному провалу в чувственной сфере, устав от равнодушия Флавиана, которое, видимо, невозможно было изменить, побеседовав с Лукасом о потенциальном поведении Марека, Марина расслабилась, отдавшись учебе и развлечениям.

Если у Марека случилось помутнение рассудка, правильнее было принять это снисходительно и не драматизировать.

Когда Марек пришел в комнату Марины, вопрос: «Что ты решил(а)?» одновременно сорвался с их губ.

Облегченно рассмеялись. Бросились друг другу навстречу.

Объятие получилось сильным и крепким, сладким от поцелуев.

Марек тотчас надумал побыть холодным — вдруг эта нечаянная вспышка его радости была ошибкой? Отстранился:

— Ну?

Марина хмыкнула:

— Что ну? — ладная, точеная, без малейших следов былой угловатости, она выглядела чрезвычайно уверенной в себе. — Я все сказала еще три дня назад. А ты что-то сочинил, завелся и убежал…

Марек взвился, его лицо скривила судорога:

— Хочешь сказать, что я выглядел глупо? — спрятав руки в карманы брюк, широко расставив ноги, он точно приготовился к схватке.

Марина пожала плечами:

— На твой вкус. Я не оценивала. А вот проверку ты зря устроил.

Слова вылетели прежде, чем Марек спохватился:

— Обещай, что больше не будешь ни на…

Рыжие брови изумленно взлетели вверх.

— Что-что? Условие? Ультиматум? Опять хочешь поругаться?

Большая грудь Марины, умело подчеркнутая вырезом платья, дразнила Марека.

— Нет. Хочу быть в тебе уверен.

Марина подошла к нему вплотную, с такого ракурса ее выразительное декольте смотрелось особенно аппетитно.

— Будь. Я соскучилась! Заканчивай уже дуться!

Глава 440. Нахал

Одеваясь на встречу — соблазнительно, черт побери! — Паола поняла, что находится совершенно не в настроении готовить завтрак, обещанный охотнику. Предполагать, что тот откажется, было бы смешно, и Паола решила перекусить в кафе — в конце концов, само ее общество являлось ее благодарностью.

Шли по улице — он, высокий и видный, и она — прекрасная, тонкая, грациозная.

Паола шествовала, потупившись, в полуметре от спутника — его близость обжигала ее и возмущала одновременно.

Мужчину ее косые взгляды только забавляли. Поразмыслив, он надумал поддразнить свою пленницу, его голос жаркой волной плеснул в ее загорелый живот:

— Вообще-то ты могла быть со мной поласковее…

Его интонация не вязалась с наглостью сказанного, Паола ощутила, что она закипает.

— Вообще-то это не я к тебе пристаю!

Она могла оставаться спокойной с другими — как??? — этот нечеловек вызывал в ней самые яркие эмоции на грани исступления, противно было вспоминать, как она поддалась ярости, как отвесила ему пощечину, как убегала от него в поле, руководимая животным страхом…

— Ууу, — лицо охотника смешно вытянулось, — и ты была бы рада, если бы я сейчас пропал бесследно? Забыла бы меня сразу? Ты же не хочешь никаких отношений, верно? Тебе даже все равно, как меня зовут.

Паола с готовностью съязвила:

— Да, я была бы рада! Оставь меня в покое! А на твое имя мне плевать!

Аквамариновые глаза посмотрели укоризненно.

— Вот твоя благодарность мне за бесплатное быстрое лечение! Впрочем, — он коварно улыбнулся, — злись, бесись, это ничего не изменит. Ты уже оделась так, чтобы мне понравиться. Умница.

Почему этот самодовольный тип смел обращаться с ней подобным образом?! Его нарочитая уверенность неимоверно раздражала!

Мужчина продолжил издеваться:

— Я ведь могу обратить твою неприязнь в страсть. Принудительно. А когда ты сбежишь, внушить тебе любовную тоску. На пустом месте. Станешь страдать сильно-сильно…

Паола беспомощно хватала воздух ртом — убийца не оставлял ей шансов на спасение?!

— Я тебя ненавижу! Мерзавец!

— Но-но, хватит ругани, — было приятно наблюдать, как пышная девичья грудь, обрамленная белокурыми волосами, высоко и часто поднимается в такт дыханию, как алеют ее щеки. — Сейчас мы дойдем до кафе и поедим, ты совсем слаба. Потом я провожу тебя обратно домой, и мы разойдемся. А затем ты сама назначишь мне встречу, когда придешь в себя и будешь рада меня видеть.

Паола вспыхнула:

— Я никогда не!..

Мужчина устало прикрыл глаза:

— Пару-тройку лет я подожду… Ты так очаровательно краснеешь…

— Это гнев! Ты совсем ненормальный!

Брюнет нисколько не смутился:

— Вижу-вижу, Помидорочка, и, наверное, пора уже расслабляться, так как всем, кто попадается нам навстречу, кажется совсем другое — ты погляди, как они заговорщически переглядываются. Да и в твоем любимом кафе тьма твоих знакомых, не так ли?

У Паолы осталась последняя лазейка:

— У меня пропал аппетит!

— Правда? — густая темная бровь многозначительно приподнялась. — Что ж, тогда мы вернемся к тебе домой прямо сейчас, посидим там, пока ты вновь не нагуляешь аппетит, а потом я сам угощу тебя чем-нибудь… — и не дав ошеломленной Паоле прийти в себя, голубоглазый добил: — Тебе от меня не отделаться, детка. Во всяком случае сейчас. Так как, кафе или к тебе домой?

Паола не знала. Спасительное общество людей с одной стороны давало ей надежду. С другой, Флавиан легко увлек ее в какое-то подпространство прямо из кинотеатра…

Никто не мог вступиться за нее, кроме нее самой. Или Камиллы… Камилла смело давала отпор кому бы-то ни было, но сейчас сестру больше всего волновали ее новорожденные дети, да и нахал наверняка не пустил бы Паолу в гости к Камилле…

— В кафе. Не думай, что получишь меня так легко, дееетка, — Паола удивилась, как смогла презрительно передразнить интонацию мучителя. — Когда ты уже скажешь, что вы задумали насчет меня в своей шайке?!

Неожиданно он развел руками.

— Ничего. Не поверишь, но совсем ничего, есть только мои личные планы на обоюдное счастье.

Паоле остро захотелось изо всей силы ударить его сумочкой.

— Аааах тааак!!

Брюнет мягко улыбнулся:

— Тихо-тихо, мы уже пришли.

Глава 441. Хочешь меня поцеловать?

Выбор столика и заказ блюд прошел буднично — брюнет взял те же пирожные, что и Паола.

Она не имела привычки объедаться сладким с утра пораньше, но сейчас ей остро хотелось заесть стресс, вызываемый присутствием этого мужчины.

Паола, не поднимая глаз, пыталась отломить кусочек лакомства — вилка ее не слушалась — сидеть под прицелом пристального наблюдения аквамариновых глаз становилось нешуточной пыткой.

Их обладатель нарушил молчание:

— Может, тебе стоит меня поцеловать? Сразу полегчает!

От неожиданности Паола забыла обо всяком смущении и посмотрела на хама в упор, не моргая:

— Что?!

Тот сохранял серьезную мину:

— Бить меня ты уже пыталась, это не помогло. Думаю, поцелуй сработает лучше.

Взгляд Паолы наполнился ненавистью — сколько еще вместит это ужасное утро?!

— Значит, ты не просто намерен меня убить, а жаждешь сделать это как можно быстрее?!

Мужчина облизнулся — в отличие от Паолы ему нравилось смаковать пирожное.

— Раньше это называли «потеряла голову». Теперь «умерла»? Занятно.

Паола в который раз за столь непродолжительное время разозлилась:

— Хватит валять дурака! Ты понимаешь, о чем я — буквально!

Брюнет поднял бровь:

— Минуточку. Это все после того, как завязываются очень-преочень серьезные отношения. Значит, твоя влюбленность — дело решенное? Ты такая вспыльчивая и страстная, мои что-то явно напутали, говоря о твоем прохладном темпераменте…

Паола не знала, как остановить его логическую цепочку и сидела, напрягшись. Замечание о своей холодности она решила пропустить, гадая, кто же автор этой нелестной характеристики.

— Тогда, если ты в меня влюблена и готова жить вместе, почему, — теперь поднялись обе черные красиво изогнутые густые брови, — мы тратим время на ссору вместо того, чтобы целоваться?

Неужели он был из тех, кому легче поддаться, чем объяснить, почему не хочешь?

Паола попробовала:

— Кончай ловить меня на слове! Лучше расскажи, кем ты, например, работаешь? И, если на то пошло, как тебя зовут?

Мужчина улыбнулся:

— Ринальдо. Я расскажу, а ты ешь, мы же пришли сюда кормить тебя.

Эта смертельная забота… И все же Паола улыбнулась ему в ответ — будь Ринальдо обычным человеком, влюбленность в него точно явилась бы делом решенным. Каким он родился, как смотрел на нее, как прикасался… Нельзя было увлекаться и привязываться, никак…

— Я работаю вместе с братом. Он в нашей области скорее практик, а я теоретик. Консультирую, оформляю документы, провожу собрания и всякое прочее. Обстоятельно и размеренно, не считая саму нашу область.

Паола поинтересовалась:

— Твой брат, я его знаю? — вопрос был задан скорее ради поддержания разговора, Паола не сомневалась, что именно услышит.

Не ошиблась.

— Знаешь. Лукас. А в свободное время я, как уже говорил, люблю читать и предаваться множеству занятий тебе неведомых… Зато у меня нет девушки. И еще не было…

Последнее чрезвычайно изумило Паолу.

Глава 442. Определись в желаниях

— Роман больше не приходит ко мне, он… — Эстелла горестно стиснула подлокотник кресла. Вся ее фигура, обтянутая плотно прилегающим золотистым платьем, напоминала натянутую струну.

Эс обращалась к Магнусу, тот устроился на ложе, возлежа на боку и смакуя фрукты, хищно вонзая белоснежные зубы в податливую мякоть.

— Нууу, — Маг обольстительно улыбнулся, — я знаю, где он. Рассказать?

Эстелла сердито нахмурилась:

— Догадываюсь. Не надо.

Магнус ответил с любовью:

— У тебя всегда есть я.

Эстеллу это не успокоило.

— Ага, как и у других…

Магнус парировал:

— У тебя на меня эксклюзивное право… Ты моя первая избранная жрица… — голос его убаюкивал и развеивал мрачные мысли, но страдание Эстеллы было слишком велико.

— Эксклюзивное право только у Тамико! Остальное — ложь!

По-видимому, упоминание бывшей жены не обидело Магнуса.

— У нее свое, у тебя свое. У Оливера третье. И только твое в каком-то роде любовное.

Эстелла продолжала убиваться:

— Роман выглядел таким искренним, пылким, даже бросал вызов высшему порядку… Врал… Врал, как и Лукас?!

Магнус постарался быть мягким:

— Лгала ему ты, Эс. Притворялась равнодушной. Качественно, упорно и старательно. Так, что обычному парню сложно было отличить твою игру от правды. А сам он был честен. Роман погрузился в свои чувства до конца и пережил их. Перелюбил и вышел, так сказать.

Эстелла не унималась:

— Мне не везет с настойчивыми прозорливыми мужчинами!

Магнус улыбнулся:

— Прямо сегодня не везет? А то когда ты встречалась с Лукасом, кажется, придерживалась иного мнения, м? Вроде Лукас такой? Настойчивый и прозорливый. Так кто знает, что будет завтра?

Эстелла взмолилась:

— Приведи ко мне моего мужчину, Маг! Я так устала от толп чужих…

Магнус довольно сощурился:

— Уже веду. Почему ты сомневаешься во мне? Ты слишком импульсивная, Эстелла. Все и сразу хорошо, когда ты точно уверена, чего ты хочешь. Еще совсем недавно тебе не хватало толп обожателей. Определись.

Эстелла оправдалась:

— Я пробую и решаю…

Магнус снял ее с кресла и бережно уложил рядом с собой:

— Умница. Скоро тебе станет легче, доверься мне.

Глава 443. Бег по кругу

В какой-то момент Эстелла свернулась тоскливым клубком, размышляя, как вышло так, что она, любимая и счастливая жена, осталась вдруг одна. Могущественная, находящаяся под опекой самого бога, но без надежды, без семьи, без будущего.

Ее жизнь переменилась после того, как Магнус, тенью войдя в царские покои, соблазнил и совратил ее, обрек тем самым на смерть за прелюбодеяние? Или еще раньше, когда жгущая пламенем, колющая кинжалами ревность побуждала Эстеллу устраивать скандалы во время постцеремониального путешествия??

Лукас терпел, отшучивался, успокаивал, но однажды злость вышла из берегов… Ментальное покушение, расправа, пропасть недоверия, расползшаяся особенно глубоко и обширно… Лукас тогда смотрел на Эс, как на чужую.

Она вымолила прощение, он извинил, она старалась быть как можно лучше, нежнее, ласковее, он отвечал сторицей…

Их отношения с тех пор развивались слишком хорошо, без упоминания Тамико, как по нотам… Настораживающе хорошо…

Мог ли Лукас в самом деле отказаться от Тамико? Отказался ли?

Визит Магнуса нарушил грезы Эстеллы. Магнус славился подстрекательскими выходками, нельзя было ему поддаваться, но Эстелла не удержалась, растаяла, отдалась в его власть…

Боялась потом, страшно боялась выдать себя неосторожной мыслью… Ждала, когда Магнус преобразуется, заберет ее из дворца Лукаса, спасет от погибели.

В день их прощания Лукас выглядел ужасно, точно умер. Бледный, тихий, проговорил медленно своим низким, ласкающим, бархатным голосом:

— Бог избрал тебя, Эс, для участи высшей, чем бытие моей царевной… Пора проститься, теперь ты его жрица, его женщина, я не имею больше прав на тебя. Ему решать, сможем ли мы видеться и как… Такое впервые случается у анамаорэ…

Эстелла, скованная страхом, несчастная, глядела долго и печально.

Покаяние не избавило бы ее от мук, к тому же ей хотелось остаться чистой и светлой в синих глазах Лукаса. Более непорочной, менее склочной, улучшенной копией самой себя.

Магнус заявил, что Эстелла освобождается от права воспитывать дочь, она теперь словно перерожденная, юная, неопытная в новой роли, сакральной роли, которой стоит посвящать себя целиком, к тому же ухаживать за Мариной взялась Тамико…

Прежнюю жизнь Эстеллы перечеркнули…

Эстелла отдалась безудержному наслаждению, опьяненная открывшимися возможностями, ужас потихоньку уходил. Приходило терпкое, льдистое понимание, что не только она отказалась ото всех — и другие отпустили Эстеллу из своих жизней.

В минуты исступления Эстелла кричала, что Лукас врал ей — кричала от отчаяния, не ведая правды и не желая знать ту правду, что она сама своей изменой толкнула мужа в объятия соперницы.

Что бы ни случилось меж Лукасом и Тамико в прошлом, являлись ли они грешниками, попиравшими правила, больше не имело значения.

С легкой руки Эстеллы теперь их пара свободно и открыто могла жить вместе, выждав ли время, положенное нормами морали, или же, не откладывая, сразу.

Даже если Магнус коварно подставил ее, сама Эстелла могла бы от него отбиться, позвать на помощь, сдержаться — что угодно, стоило бы предпринять что угодно, кроме бесстыдных поцелуев с ним.

Мысли Эстеллы бежали по кругу, оборачиваясь бесконечным самобичеванием.

Своимпредательством Эстелла сама закрыла доступ к Лукасу… Сожгла любовь в пылу страсти…

Окажись они с Лукасом наедине, начни обсуждать свои тревоги, эта измена всплыла бы, всплыла…

Решительно ничего уже невозможно было изменить.

Осознание не прошедших вязких чувств к сильному и смелому, сексуальному и умному царевичу заставляло Эстеллу горько улыбаться…

Теперь ей покровительствовал другой… Обладавший большим, Магнус не скрывал, что не станет принадлежать простой женщине анамаорэ…

Эстелла хотела бы завоевать, приручить Магнуса, приспособиться и привязать к себе, но тотчас понимала тщетность и абсурдность этих мечт.

Она жаждала Лукаса. Напрасно жаждала своего иллюзорного царевича без наследия Тамико, чуточку приторного, ненастоящего…

Сходила с ума, выпивала зелья, шла к мужчинам… Возвращаясь, сворачивалась в клубок, проклиная свою абсолютную память… Принималась жалеть себя. Верила Магнусу. Оставалось только верить ему и служить.

Глава 444. Под шорох листвы

Тамико заинтересованно подалась вперед, слушая сына. Сейчас Флавиан выглядел особенно ярко и дерзко, раззадоренный успехом, счастливый.

— И это никак не отразится на твоей карьере? Вот так он прямо и сказал?

Флавиан улыбнулся:

— Ага. Пусть знают, что моя девушка писаная красавица, которая после перерождения затмит всех! Тем более, наша история интригует необычностью… Я должен появляться на встречах с поклонницами, но флиртовать с кем попало — увольте!

Тамико припечатала:

— Многие только за флиртом и приходят… — и чтобы перевести тему, добавила: — Лукас считает, что мы с ним уже можем ходить всюду вместе. Открыто.

Флав удивленно округлил глаза:

— Ух ты! Иии?

Тамико вздохнула:

— А ничего и. Я не готова. Косые взгляды, толки… Лучше попозже… Нам вдвоем и так хорошо…

Флав укоризненно протянул:

— Мааам, ты лишаешь Лукаса возможности продемонстрировать всем свою гордость!

Тамико разозлилась:

— Я ему не…!!! — она не смогла подобрать слов и взвинтилась еще больше: — Потом продемонстрирует. Как представлю, что все начнут пялиться и шептаться!!

Флавиан выставил руки ладонями вперед:

— Сдаюсь-сдаюсь! Да наплюй ты на общественное мнение!

Личико Тамико приняло грустное выражение, опустились уголки нежных губ:

— Не люблю сплетников. Не люблю скандалы. Не хочу черного пиара. Я должна быть безупречной, понимаешь? Они не должны трепаться обо мне. И я в конце концов не актриса, имею право на закрытую и очень личную частную жизнь.

Флавиан осведомился:

— Что Лукас об этом говорит?

Ответ прозвучал печально:

— Не настаивает. Ждет. Вижу, ожидание ему трудно дается. Одно дело, когда все это было незаконно, но сейчас я и наши отношения действительно его сокровища. К тому же, сплетники начали сочинять, что он дико страдает по Эс, раз не завел никого с момента их расставания. Лу не хочет выглядеть настолько чувствительным в глазах общественности: во-первых, это неправда, во-вторых, учитывая нынешнее занятие Эстеллы, его «чувствительность» комична. К тому же, чем дольше он меня прячет сейчас, тем больше будет вопросов, когда же у нас все началось… Ох, Флааав… Я так устала… Его доводы безумно логичны и рвут мне сердце…

Флавиан, слушая, участливо гладил Тамико по спине. Остро хотелось защитить ее от всего пусть самого объективного, приносящего боль.

— Сложно… Может, поставишь срок: спустя месяц, например, морально подготовишься, и решишься?

Тамико доверчиво прижалась к Флаву, принимая его опеку.

— Так, наверное, и поступлю. Спасибо, Флав…

Ветер трепал их волосы, солнечные лучи проглядывали сквозь узорчатые листья растений, опутывающих укромную беседку.

Глава 445. Ожидание

— Лу, ты невыносим!

Мгновение — и сильные руки обвили тонкий стан Тамико, Лукас притянул ее к себе и, легко коснувшись пальцами ее припухших губ, заключил:

— Невыносимо обаятелен, да?

Тамико нежно лизнула мягкие подушечки его пальцев:

— Обнимать тебя… Целовать… Любить… Счастье! Обожаю тебя обожать!

Лукас понизил голос до шепота:

— Любимая моя. Суженая. Единственная.

Тамико, отстранившись, мрачно кивнула:

— Да, я готова им показаться. В конце концов, все они мои знакомые. И на их нескромные вопросы я отвечать просто не буду. Постою рядом, а ты сообразишь, как подать им новость.

Лукас продолжал ласкать ненаглядное лицо, бережно оглаживая девичьи щеки:

— Конечно, милая. Просто доверься и расслабься. Самое главное — расслабься. Никакого преступления мы больше не творим, ты безупречна. Кто что ляпнет — сам себе враг и убийца. Сплетники ничто, важно не мешать самим себе быть счастливыми!

* * *

— Надоело! Когда я уже, наконец, рожу?! — в последние дни Колетт сделалась раздражительно-брюзгливой, третируя Роберта постоянно недовольным выражением обычно милого пухлощекого личика.

Роберту оставалось только быть спокойным, мягким и обходительным — малейший гнев лишь вызвал бы безудержные и еще более томительные слезы Котены.

— Скоро, уже скоро. Антон вылезет, и все будет хорошо.

Колетт пыталась отвлечься на подготовку: проверяла обустройство детской, перебирала и гладила крохотные вещички, но желанная умиротворенность никак не приходила.

Однажды она смущенно предложила:

— А может, опять сделаем все во сне? Не больно, не страшно, как с бессмертием?

Роберт мотнул головой:

— Я спрашивал. Кэйли говорит, что это реально, но потом ты можешь пожалеть о случившемся, что все пропустила. Так что давай сама, а там она подстрахует.

С тетушкой-помощницей выходила проблема. Воспитанная в строгих условиях, Колетт не представляла, что будет с легкостью руководить женщиной старшего возраста и рисковала стать заложницей традиций в собственном доме.

Нужна была ровесница-подружка — бесхитростная и очень принципиальная, которая, ловко выполняя работу, не вздумала бы покушаться на целостность молодой семьи.

В Робе Колетт не сомневалась — добровольно тот не потянулся бы на сторону. А вот найдись соблазнительница… Колетт нервно кусала губы. Виртуальные девушки от богини не подходили — Колетт болезненно относилась к самому малому присутствию лучезарной в своей жизни, подсознательно преувеличивая значение той для мужа.

Подружка… Та, что проводила бы в их доме много часов…

Института профессиональных нянь в Городе не было, и Колетт терзалась от безысходности — разве что факт отсутствия кандидатки примирял ее с давно успевшей надоесть и все еще длящейся беременностью.

Глава 446. С ног на голову

Флаву стало слегка не по себе, когда царевич Ричард, которого Флавиан немного побаивался, шагнул ему навстречу в толпе, собравшейся по случаю очередной вечеринки.

Белоснежно улыбнувшись — по мнению Флавиана улыбка больше походила на оскал — Ричард без предисловий начал, буравя Флава холодным взглядом голубых глаз:

— Что-то давно от тебя ничего не слышно. Не заговариваешь, не приходишь, не назначаешь ничего, вот мне и пришлось явиться самому. Неужели ты передумал насчет перерождения девочек?

Флавиан пожал плечами — высокий, статный, возможно, он уступал кому-то еще, но казался намного крупнее жилистого царевича. И все же ни золотые напульсники на его запястьях, ни молодцеватость не ощущались сравнимо опасными с темной аурой Ричарда.

— Нет, но Лана пока не горит желанием. Юми уже готова?

Ричард расстреливал его взглядом:

— Готова, так что улизнуть тебе не удастся. А раз ты не особо стремишься сбежать, тем проще. Придешь, когда я тебя позову.

Флавиан торопливо согласился, все больше чувствуя себя не в своей тарелке:

— Да-да, конечно. Расслабься. Мы четко договорились тогда.

Не хотела ли Лана или он сам?

Флавиан продолжал встречаться с эффектной блондинкой по инерции, не желая расставаться, но и не порхая в сладких любовных грезах. Это было привычно, знакомо, удобно, он уже разболтал всем на своих вечеринках о прекрасной человеческой девушке…

Пожалуй, он слишком много раскрыл и самой Лане, поскольку Лукас однажды, глядя ласково, приговорил его беспечную свободу:

— Будешь ли ты проходить с ней Церемонию, дело твое. Но знаниями о нас ты уже «отравил» девушкино сознание. Придется взять на себя ответственность и переродить ее.

Флавиан не был против, но торопиться смысла не видел. Ричард не предлагал ему воспитывать Юми, но в свою очередь не брался выступать помощником с Ланой.

Тамико пока растила Кацуо, и так выходило, что у Флава не было кого-либо здесь и сейчас, кто взял бы на себя уход за ребенком.

Делать перерыв в своей карьере Флавиан не собирался ни в коем случае.

* * *

Юми никакой темной ауры у Ричарда не видела.

Где-то взбалмошный, в чем-то беспокойный, очень властный и безумно сексуальный мужчина стал не только ее страстным любовником, но и лучшим другом, с которым увлеченно-сладко обсуждалось что угодно.

В то же время он беспощадно рушил мир Юми на кусочки, переворачивая ее представления с ног на голову. Первым делом это коснулось дружбы.

Юми нравилось общаться с девчонками, обсуждать мечты, планы, дела, отношения. Взъерошив пальцами волосы, она размышляла:

— Кому я буду нужна у вас? Кто меня поймет?

Сидя напротив любимой за низким столом, Ричард лакомился ее умело приготовленной стряпней:

— А у нас довольно много бывших людей из Города. Тамико, Марина, Маю… Мужчины, но с ними я тебе общаться не дам. Тем более, они оба когда-то тебя обидели, — интонация не сулила обидчикам доброго.

Юми воскликнула:

— К чему ворошить прошлое! Я всех своих бывших давно простила. И забыла, — Юми тотчас переключилась на другую мысль: — А с девчонками попадос!! Прямо все те, кого мы с Наоко привыкли не любить! Невезуха!

Ричард внимательно и чуть грустно оглядел Юми:

— Не представляю, за что вы их не любили, но у Наоко собственный приличный список грехов, о котором тебе стоило бы осведомиться прежде, чем принимать решение приятельствовать с ней. Конечно, Наоко все умолчала, а я не хочу рассказывать сейчас…

Юми не спорила, только расстроенно поджала губы, Ричард поспешил исправиться:

— Дело не в тебе! Думаешь, стал бы я без причины скрывать от тебя касающееся твоей лучшей подруги? Я же в курсе, как вы были близки. Итог один, моя маленькая… Один и суровый: вам с Наоко стоит прекратить всяческие отношения еще до твоего перерождения. Если не получится мирно, зови меня. Приду на помощь.

«Буду оберегать тебя всегда, сколько буду себя помнить».

Ричард говорил это раньше, жадно ее целуя — Юми ему верила.

Сейчас Наоко и Нанами уехали в путешествие. Впрочем, сама Наоко стала отдаляться от Юми с тех пор, как Юми рассказала ей, с кем встречается.

По душам они не говорили, Юми не обвиняла Наоко в том, что она скрыла подробности о своей нечеловеческой сущности и фактически обманула всех, некогда старательно выставляя монстром Лукаса…

Юми пока не знала, как относиться к изменившемуся миропорядку. Лукас оказался не сволочью и изменником, а братом ее любимого, что вызывало невольную симпатию. Девушки, о которых они без конца сплетничали как о странных лузершах, жили более, чем благополучными жизнями. Зато сама Наоко оказалась опаснейшей преступницей, которую фактически навсегда депортировали из страны…

Глава 447. Разделение обязанностей

У нее больше не будет папы и мамы, зато холеный и совершенно чужой актер станет ее опекуном в новом мире??

Истории были разными.

Тамико не смогла покинуть родителей, вместе с Магнусом ездила и притворялась человеческой девушкой, а потом сымитировала развод.

Марина, некогда дочь богини, с помощью той прямо рассказала своим родителям о перерождении…

Маю умерла, ее тело похоронили. Произошел полный разрыв связей.

Оливер давным-давно не поддерживал отношения с родственниками, его судьбой никто не интересовался.

Кацуо временно пропал без вести, по-видимому дальше собираясь играть схожую с ролью Тамико роль, изображая прежнего простого парня.

Скорее всего, роковой выбор случился еще в клубе, когда Юми, желая отомстить, пустилась в авантюру с Ашем. Полусознательный выбор: наверное, людям не положено жить с этими существами, расставаться и затем спокойно хранить их тайну…

Близкий контакт карался смертью, хотя за той и следовала иная жизнь. Как знать, попала ли Юми в группу риска уже потому, что общалась с Наоко? Или анамаорэ насовсем вычеркнули Наоко из своих рядов?

Как удалось избежать расправы Роберту? Тот дружил с Оливером, тренировался с Магнусом, оставаясь человеком… Было ли дело в приближенности к богине? Вероятно.

Всех же прочих, приникших к тайне, тайна поглощала без остатка…

Однако, неприкосновенность Роберта распространялась и на Колетт.

А Нанами? Что ждало впечатлительную брюнетку?

* * *

— Лууу! Что же мне делать, Лууу? — Тамико смешно семенила по комнате с выражением крайнего отчаяния на миловидном лице. — Я сама загнала себя в ловушку!

Загорелый брюнет, чьи изумительные сапфирового цвета глаза под густыми бровями опушали длинные ресницы, чьи высокие скулы выдавали благородное происхождение, а пухлые полные губы призывали к поцелуям, выглядел максимально внимательным — концентрация помогала сдержанности. В такие минуты Лукас преисполнялся нежностью и умилением от несколько комичного вида любимой женщины, но та никогда не оценила бы реальную причину его легкой улыбки, так что свои чувства приходилось прятать.

— Что тебя беспокоит, Пушистик?

Тамико решила поделиться бедой:

— Ты взял Ринальдо советником, правильно? А я уже подустала от детей, мне хочется активности, смены деятельности, понимаешь? Кацуо быстро растет, но я уверена, Флав подкинет мне Лану, даже если он сам еще это не решил, и моя усталость только усилится!

Лукас приглашающе развел руки:

— Тами, иди-ка сюда. Обними меня, тебе станет полегче.

Тамико покорно бросилась в его объятия. Оглаживая ее ладное фигуристое тело и нежно целуя волосы, лицо, шейку, плечики, Лукас принялся рассуждать:

— Варианта два, и оба могут складываться одновременно. Первый — устоять перед натиском Флавиана и отдать Лану в Дом Магии, она и так должна жить там по закону, пусть он сам ходит ее навещает, учится ответственности. И второй — я поделю ваши с Ринальдо обязанности, и ты сможешь опять выйти на работу.

Тамико тихонько спросила:

— А Ринальдо не обидится?

Лукас заверил:

— Поймет. Не обидится. Ему царских обязанностей хватает, брат просто решил мне помочь.

Вопреки опасениям Тамико, публика тепло приняла их отношения. Легко и как нечто само собой разумеющееся. Похоже, анамаорэ не делали вид, боясь гнева царевича, а искренне привыкли видеть его рядом с бывшей личной советницей.

Про причуду бога и жрицу Эстеллу все тактично умалчивали. Подданные притворялись, что расторгнувших Церемонии пар никогда не существовало, приняв новый порядок.

Предупреждая расспросы Тамико, Лукас продолжил:

— Тянуть и откладывать перерождение Ланы до момента, когда ты отдохнешь, мы не можем. Лана девушка темпераментная, пойдет утешаться в чьих-нибудь человеческих объятиях, возникнут лишние сложности. Сама понимаешь, после всего оставить ее человеком нереально.

Тамико, все так же прижимаясь к возлюбленному и слегка пританцовывая, похвалила его:

— Ты такой умный и рассудительный! Все решаешь легко! Я прямо балдею от тебя! Всегда!

Лукас улыбнулся, его щеки украсили милые ямочки:

— Тогда давай танцевать!

Пока Флавиан метался от одной идеи насчет Ланы к другой, продлевая эмоциональную агонию и скрывая переживания от самой Ланы, для расчетливого Лукаса и его любимой Тамико грядущее расставание этой пары было почти свершившимся событием.

Глава 448. Подушкой в живот

Паола была приторно-сладким и обжигающе-холодным мороженым. Флавиан растаял и пролил океаны слез прежде, чем сумел добиться ее сердца.

Лана, горячая наедине и сдержанная на людях, страстная и самоотверженная — как же противно и гадко стало ощущать, что его чувства к этой смелой и гордой девушке ушли…

Маячило расставание. Лукас настоятельно рекомендовал Флаву провести окончательное объяснение так, чтобы Лана не только не возненавидела анамаорэ, но и не вздумала творить глупости, а так же с горя бросаться на крючок к какому-нибудь проходимцу.

Флавиан ломал голову, будучи снедаемым новыми переживаниями: огненноволосая партнерша по его новой пьесе приворожила его! Податливая и гибкая, эта девушка непринужденно реагировала на отпускаемые им шуточки, улыбалась его изящным остротам, но единственной лаской, что Флав смог от нее добиться, были прикосновения к его золотым свободно спадавшим кудрям.

Флавиан явно нравился чаровнице как собеседник, но смел ли надеяться стать любовником?

Увлеченность и интрига шли на пользу игре, добавляя лихорадочный блеск страсти его янтарным глазам.

* * *

— А с какой стати?! Или мое мнение уже не играет роли?! Кто вообще автор этой бредовой затеи?! Кто-то считает меня недостойной ваших кровей?!

Флавиан, опешив, не успел увернуться от подушки, умело запущенной в его живот, и охнул

— Остановись, женщина! Ты меня убьешь!

Призыв оказался напрасен: следующая подушка полетела прямо ему в голову, сопровождаемая гневной тирадой метательницы:

— Хочешь легко отделаться?! Тебя мало убить — ты заслуживаешь самых страшных пыток! Это же надо предложить мне такое!! Отвечай, кто тебя надоумил?!

Грудь девушки высоко вздымалась, щеки алели — ярость сделала ее утонченные черты еще прекраснее, и теперь Флав сам не знал, почему вдруг счел свои чувства потухшими

— Говори! Ну! — Лана было схватила диванный валик, но бросив взгляд на собственный маникюр, решила использовать в наказании ногти — и пусть они сломаются!

Флавиан умоляюще выставил поднятые вверх ладони, полностью понимая Лану. Он не смел останавливать лавину ее вырывающихся эмоций, но попытался сгладить проявления:

— Шшш! Никто не против твоего перерождения, все только за него и хотят, чтобы оно поскорее свершилось!!

— Тогда, — Лана, не отпуская валик, уперла руки в бока, — они жаждут посмеяться над тем, что ты меня бросишь?! Ооох, — точно поняв очевидное, Лана хищно сощурилась, — ты уже кого-то нашел?! Рассказывай, я все равно узнаю и доберусь до нее!!

Можно ли было считать, что Флав «нашел» рыжую партнершу по пьесе, которую потчевал байками? Та не отвечала ему взаимностью, но так ли сильна была его влюбленность?

Флавиан пошел в оборону:

— Никого я не нашел и даже на вечеринках рассказываю поклонницам о тебе!

— Тогда к чему, — Лана готова была расплакаться, — эти глупые речи про проверку отношений?!

Флав не стал ничего придумывать, он и сам не знал причину своих внутренних колебаний.

Потрясение, понимание, единство — вот с чего начиналась их история, и почему именно она не достойна была славы великой любви?

Спросил вкрадчиво:

— Как я могу заслужить твое прощение, что сделать, что искупить вину?

Лана всхлипнула — нет-нет, не хватало только обнаружить слабость! Предатель унизил ее, растоптаааа…

Спустя секунду Лана уже рыдала на широкой мужской груди, уткнувшись в мягкий свитер — Флавиан не мог позволить Лане ощущать себя настолько несчастной!

Сам.

Будущие родители встречали все его беседы про охлаждения и перемены чувств с неизменным одобрением, точно проявляя уважение к любому его выбору, сейчас Флав даже разозлился на них за единодушие!

Если Флавиан заблуждался, получалось, что Лукас и Тамико потворствовали тому, что он своими же руками хоронит счастье?! Теперь их дружная позиция вызывала его острый протест.

Когда первые спазмы рыданий утихли, Лана попыталась вырваться из крепких рук Флава:

— Дай мне побыть одной! Уходи!

Флав только сжал ее сильнее.

— Ни за что! Я чуть было не совершил чудовищную ошибку. Тебя нельзя оставлять в подобном состоянии! Нам срочно нужны яркие впечатления, выбирай любое место, отправимся туда.

Лана изумилась:

— Прямо сейчас??

Впрочем, с учетом экспрессивности возлюбленного ее вопрос был лишним.

— Конечно! Я прямо сейчас хочу, чтобы ты искренне чему-нибудь обрадовалась, ты восхитительно смеешься, и скорее забыла случившееся. Пока ты еще человек, это хотя бы реально…

Лана легонько улыбнулась:

— Ладно…

Глава 449. Счастье сына

Наблюдая за Флавианом и Тамико — Лукас никак не мог удержаться от слежки, оправдывая себя, во-первых, тем, что Флав выглядит даже не как маленький мальчик или симпатичный подросток Кацуо, но как мужчина в расцвете сил, чью красоту и талант признают анамаорэ обоих полов, во-вторых тем, что Церемонии еще не пройдены, в-третьих, Флавиан весьма напоминает новоявленного бога внешне, и, наконец, в-четвертых, Лукасу не требовалось никаких объяснений для врожденной подозрительности — Лукас признавал себя не самым сентиментально-нежным сыном, и все же у него тоже была мама, которую Лукасу нравилось навещать.

Пусть не часто — и дело оказывалось не в занятости обоих, прочих детях, делах, всем народе анамаорэ, находящемся под их управлением — царица и ее сын предпочитали качество встреч регулярности.

Так же, как и Тамико, правительница, чей возраст невозможно было определить, любила гладить близких сердцу. Лукас привычно отдавался ее ласковым рукам, позволяя своим заботам отодвинуться или вовсе уйти прочь.

Водопад длинных смоляных волос, большие васильковые глаза, яркие пухлые губы, изящная грациозность — его мама вела себя просто и добросердечно, впрочем, кротость не входила в число ее добродетелей.

Лукас пришел поговорить с ней о Тамико. Конечно, никто в мирах не заставил бы его изменить чувства к Пушистику, Лукас скорее соблюдал формальность. Тем не менее, мнение мамы действительно интересовало его.

Та рассказывала:

— Она мне нравится. Еще с тех пор, как Магнус принес девочку в Дом Магии, мы с ней сразу нашли общий язык.

Лукас не удержался спросить провокационное:

— И кто по-твоему подходит ей больше, Магнус или я?

Мама многозначительно улыбнулась.

Что бы она ни думала, Лукас закончил сам:

— Единое восстановилось, и с этим не поспоришь.

Мать с удовольствием внимала его низкому обволакивающему голосу — главное, ее сын стал счастливым.

* * *

Свита бога, составленная им из праздной молодежи обоих полов, а также зрелых анамаорэ с легкими характерами, неудержимо влекла Оливера.

Яркие эмоции, мелодичная музыка, изысканное вино, беседы — серьезные, шутливые, фривольные — в расширенном поместье Мага царила атмосфера праздника!

Никто не имел каких-то особых обязательств, любой мог провести время под крылом Магнуса, наслаждаясь жизнью, и творческие личности спешили этим воспользоваться.

Анеля, обожавшая вечеринки, явилась туда одной из первых и потянула мужа за собой

Эстелле Магнус выделил отдельную территорию — Эс единственная была вправе сказать, что работает на Магнуса, остальные анамаорэ, хоть и выполняли зачастую схожие с ней функции, просто тусовались.

После разговора, когда Магнус взялся сам составить счастливое будущее Эстеллы, Эс почувствовала себя немного увереннее и расслабленнее.

Она часто ошибалась, каждый промах серьезно ранил ее сердце, и оказалось так приятно переложить заботы на крепкие мужские плечи — то, что тяготило Эстеллу, Маг рассматривал с ясной улыбкой.

Стоило просто довериться ему и жить, будучи уверенной, что в один прекрасный день идеальная любовь постучится в ее дверь.

Оливеру приходилось сложнее.

Он добровольно дал клятвы, но нескончаемый поток красавиц заставлял его дыхание сбиваться.

Этот путь вел в никуда, Оливер уже выбирал дорогу сумасбродств, отдавал ей предпочтение не раз, но всякий чувствовал себя опустошенным.

Глава 450. Нежный и горький

— Разве я все еще не твоя сестра? Ну да, я изменилась чуток, я начала с чистого листа, но это же не значит, что мне отбило память! — высокий голос ошеломляюще прекрасной девушки музыкальным хрусталем волновал тишину уютной комнаты.

Стройная, пронзительно тонкая и вместе с тем полная жизни, говорившая представляла собой совершенное дитя иного мира. Густые медно-рыжие волосы крупными волнами обвивали ее стан, кожа навевала грезы о нежной сладкой карамели, зелень бесчисленных лесов распустилась в радужках глаз, и даже маленький округлый подбородок вносил завершающий аккорд в мелодию лепки потрясающего существа.

— Зачем тебе кто-то еще? Я идеально подхожу! Знаю вашу историю с самого начала, с вами обоими в хороших отношениях, и платить мне ничего не надо! — Эрин звонко рассмеялась.

Колетт откинула со лба прилипшую прядь волос.

— Да, но тебя это точно не обременит?..

Эрин оставалась беспечной:

— Да брось! Там, где я теперь живу, прямо боготворят родственные связи, только и говорят, что о единстве, и Дамир даже считает, что нам пора бы оповестить своих о случившихся изменениях… Глупо скрываться… Я еще могу обождать до Церемонии, но ваше-то дело давно решенное!

Колетт обеспокоенно нахмурилась:

— Дамир позволит тебе пропадать надолго? Да и в Городе еще шпионы врагов….

Эрин фыркнула:

— Конечно позволит, у него полно дел, а я иногда не знаю, чем себя занять. Но ни с какими сомнительными личностями я встречаться не собираюсь. Не темни, Колетт, я чую, что ты что-то не договариваешь. Неужели ты считаешь, что я с нынешними способностями не смогу ухаживать за младенцем или твоей квартирой?!

— Нет, что ты! — Колетт поспешила смягчить ситуацию. Как-то девушки надолго и всерьез поругались из-за неурядиц и острых язычков обеих, разлука далась Колетт крайне болезненно.

Роды прошли легко и безмятежно в присутствии Роберта и богини, наверное, лучезарная ввела Колетт в какой-то гипноз, начисто стерев ее ревность, и Колетт думала исключительно о сыне, но никак не о раздражающем присутствии могущественнейшей соперницы.

На утренней заре Антон появился на свет без каких-либо проблем, молоко пришло сразу, и Колетт ощущала, что все складывается куда проще ожидаемого.

* * *

— У тебя никогда не было девушки, Ринальдо?! Шутишь! Ты же такой… — Паола замялась, румянец подступил к ее загорелым щечкам.

— Какой? — Ринальдо ослепительно улыбнулся, его васильковые глаза глядели пытливо.

— Эээ, — соврать Паоле вряд ли удалось бы, наверняка Ринальдо отчасти владел телепатией, но слова не шли, и Паола смутилась еще больше.

Ринальдо подбодрил:

— Ну же!

Паола нашлась:

— Наглый! Наглый и самоуверенный! Ох, прости… Я хотела сказать, что ты…нууу…умный, красивый, влиятельный… Такой вот весь мужественный… И…

Спустя миг его губы оказались возле ее губ:

— И я весь такой замечательный классно целуюсь! Проверим?

От неожиданности Паола отшатнулась, тотчас испугавшись, что своим рывком привлекла кучу ненужного внимания к их столику.

— Да прекрати уже! Сколько можно меня третировать?!

Ринальдо ухмыльнулся:

— Ты забавно пугаешься. Я даже не могу обидеться и перехотеть с тобой общаться. А то смотри…

Паола знала, что так не следовало поступать и ровно потому, не давая Ринальдо договорить, сама вдруг прильнула к нему и поцеловала, опьяняясь ароматом его дыхания и лениво размышляя, что отрываться от его вкусных губ ей совсем не хочется..

Глупо, дерзко и глупо.

Соблазнительная кожа в вырезе ворота его рубашки…

Царевич взял девичье лицо в ладони, передавая ей свою мысль:

— Люди вокруг нас совершенно нас не видят, не стесняйся…

Он приглашал ее заняться любовью словно у всех на глазах, но в действительности наедине?

Нет, это было чересчур. Паола отпрянула:

— Почему у тебя нет девушки?

Ринальдо потупился:

— По нашим меркам я еще маленький. Недавно переродился.

Ласковые руки обвили его сильную шею.

— Гадкий мальчишка! Развел меня…

Ринальдо пообещал:

— Я буду нежным. Нежным и горьким. Так интереснее.

Глава 451. Фаворитка

Порок, страсть и чувственное наслаждение. Танец губ в утреннем тумане. Тени от длинных ресниц. Язык будоражаще влажный, скользкий, неописуемо прекрасный! Во всех уголках ее тела одновременно. Тончайше. Невесомо.

Представляя это, Есения ощущала, как каждая частичка ее существа наполняется волшебством, она не могла больше ни терпеть, ни сдерживаться, желая отдавать и принимать прямо здесь, прямо сейчас, и никакие предупреждения не были уже властны над пожаром ее экстаза!

Магнус останавливал ее, соблазнительно преступно улыбаясь и ласково прижимая Есению к сильной груди:

— Если мы реально это сделаем, ты потеряешь легкость. У меня много поклонниц, сама знаешь. Потом ты будешь злиться и ревновать, нервничать, страдать… Жизнь здесь утратит привлекательность… Хочешь, я дам тебе хорошего парня? Будете любить друг друга, пройдете Церемонию…

Есения отчаянно вцепилась в литые плечи Магнуса:

— Я люблю тебя, хочу тебя и переживу все, что произойдет дальше!!!

Магнус усмехнулся:

— Это твердое ответственное решение?

Есения уже вовсю извивалась, целуя то, до чего могла дотянуться, и шепча:

— Да! Да!

— Тогда, — Магнус стал вдруг удивительно серьезным и проникновенным, — сейчас мы станем принадлежать друг другу, а дальше будь, что будет?

К собственному удивлению, Магнус и сам ощущал упоительную сладость — Есения уже давно поселилась в его владениях, не доставляла ему хлопот и не требовала особых привилегий, общаясь непринужденно, хотя Маг и сумел бы сойтись с кем угодно, с этой сероглазой шатенкой ему было легко.

Бог видел тысячи вариантов и позволял себе каждый.

Кажется, маленькая медовая Тамико осталась в его трепетно защищенном, лелеемом, но все же прошлом

* * *

Одетая в темно-красное шерстяное платье, Тамико болтала изящными ногами, сидя на краю Лукасова стола:

— Ты будешь очень возражать, если я навещу артистов?

Лукас поднял бровь:

— С чего это ты вдруг им понадобилась, Тами? Жаждут посплетничать и задать тебе животрепещущие вопросы как моей невесте?

Тамико беспечно повела плечами:

— Не знаю. Наверное. Все равно они когда-нибудь пристанут, меня это больше не заботит. И Магнуса там нет, это они к нему ходят, когда повидать его хотят. Флав говорит, что про меня многие спрашивают, а некоторые уже и сами меня звали, отвечала им, что как-нибудь приду.

Лукас усмехнулся:

— Если вы давно спелись, ступай, Пушистик. Имей в виду: информаторы доносят, что у твоего бывшего время от времени появляются фаворитки. Кто-нибудь язвительный наверняка полюбопытствует, что ты об этом думаешь, и если ты вдруг переменишься в личике или позеленеешь от ревности… Ооо, да ты уже…

Тамико запальчиво воскликнула:

— Что уже? Что? Да мне все равно! Немножко только неприятно… — она сокрушенно поджала губы.

Лукас притворно покачал головой, положив большие ладони на округлые колени любимой.

— Горе мне, горе! Да любой сплетник решит, что ты по уши в него влюблена, после такой-то реакции! — он грозно сдвинул брови, плотнее обхватив девичьи ножки. — В самом деле что ли?!

Тамико буркнула:

— Ну да, как же. Просто это задевает мою гордость. Да, пожалуй, мне еще рано к ним идти… Если этак доставлю тебе неприятности…

Лукас согласился:

— Каждый сочтет долгом тайком тебе посочувствовать… — он тотчас сменил тон на заговорщический: — Но тебя все поймут, Тами. Сейчас модно быть влюбленной в бога.

Тамико положила теплые ладошки поверх мужских.

— Лу, прекрати растравливать свою ревность и сочинять вздор! Я просто гордая и все. А люблю я тебя одного!

Лукас вздохнул:

— Клянешься?

Тамико заверила:

— Клянусь, хотя ты и вымогатель, Лууу!

Глава 452. В прошлое

Аккуратно прикусывая и посасывая подушечки его пальцев, оглаживая шелковистость его волос, Есения растворялась в блаженстве, которое росло, ширилось и никак не хотело заканчиваться.

Есения не понимала, сколько времени прошло — счастливо улыбаясь, Магнус заявил, что если уж она его любит, ничто не мешает им побыть вместе подольше…

Могло ли статься, что сероглазая анамаорэ увлекла разборчивого Мага больше, чем другие?

Есения была убеждена — могло.

* * *

Сейчас, размышляя о любовной драме с Тамико, бог ощущал, что истекшие события зацепили его сильнее, чем ему хотелось бы, вызвав к жизни страх…

Удерживая горячо обожаемую чужую половинку, Маг старался оставаться беспристрастным и даже потворствовал нескромным желаниям, побуждая Тамико отдаваться другим на его глазах, пытаясь, быть может, таким образом привыкнуть к грядущей потере…

Отношения с Тамико повлекли целый комплекс переживаний, Магнус многое прочувствовал, но итогом явилось недоверие.

Магнус настолько привык делить любимую с царевичем, что ощущение пустоты, отсутствия третьего лишнего само по себе приносило ему почти экстатический восторг.

Случайные партнерши избавляли Мага от необходимости задумываться, может ли кто-то до конца и всерьез принадлежать ему одному, совпадать настолько, что их связь преодолевала бы любые испытания. В последнее время Магнус мало сосредоточивался на личном.

Теперь же его интимный мир вдруг резко обрел краски, вкусы, запахи и миллионы нюансов. Ему снова захотелось оделять заботой не только бесчисленных интересных, но все же безликих подданных, но и одну особенную.

Глава 453. В обход правил

— Ну и чего ты скис, я лимоны вроде не предлагал… — Роберт попытался разрядить обстановку — лицо Оливера, явившегося в Город в гости из своего мира было не просто мрачным — крайне отчаявшимся.

По-видимому, Оливер и не подозревал, что его состояние настолько легко читаемо, поскольку он чересчур много разговаривал и еще больше жестикулировал. Замечание Роберта обескуражило его, и без того бледная кожа Оливера посерела.

— Что? Все видно?

Роберт спокойно ответил:

— Словно за тобой призраки гнались? Я что-то должен сказать?

Оливер обреченно опустился в кресло, закрыв глаза:

— Все нормально. Я погиб, но все нормально… Колетт точно нет в доме?

Роберт пожал плечами:

— Точно нет, она гулять с Антоном ушла. Ты погиб?

Оливер сильно сжал подлокотники и затараторил:

— Я не должен был проходить Церемонию!! А сейчас если кто-то узнает даже предательскую мысль об измене, мне конец!! О боги, нет ни одного мира, который бы мне подходил!! Я всюду живу лет по двадцать пять, не больше!!!

Роберт усмехнулся:

— Так, творческая натура, кончай драматизировать и выкладывай, что на этот раз.

Спустя какое-то время пространных объяснений Роберт узнал, что его друг одержим некой девушкой, живущей в Городе, одержим еще с тех пор, как не был женат, когда та еще встречалась с Флавианом, а этот мудак ее бросил, но у анамаорэ запрет не только на адюльтеры, но даже на подобные пристрастия, карающиеся безоговорочной смертью.

— Она тут, она близко, наверное, я расслабился, и ты увидел мои тревоги, но если кто-то что-то заподозрит в Анамаории… Я не хочу туда возвращаться и не могу туда не вернуться!

— Мгм, — Роберт задумался, — говоришь, вы с ней ни разу? Может, после первого тебя отпустит?

Оливер вытаращил глаза:

— Ты что!!! Если я подойду к ней, царевич сразу узнает!!

Роберт успокоил:

— Тихо. Характер ты ее не представляешь, ага, сама эта девушка тебе не нужна? Значит, отправимся к Кэйли, она тебе сделает копию вожделенной тушки, и вуаля. Никакие царевичи ни сном, ни духом! А жену свою ты любишь хоть?

Оливер поджал губы:

— Не знаю. Думаю, да… Не знаю.

Роберт хмыкнул:

— Ладно, незнайка. Решим одну проблему хотя бы.

Мысль нагреть спесивых ненавистных царевичей приятно щекотала нервы Роберта.

* * *

Оливер ничуть не удивился, ощутив запах любимых свежесваренных зерен в доме богини. Кэйли встречала гостей сообразно их вкусам.

— Я сам все ей расскажу…

Роберт улыбнулся уголком рта:

— Она уже знает… Мысли читает… Кстати, Магнус ваш наверняка тоже, раз он бог теперь…

— Что?! — Оливер смертельно побледнел.

Роберт был неумолим:

— То. И либо ему до тебя дела нет, либо он хранит твою тайну из каких-то своих соображений.

Оливер еле слышно пробормотал:

— Я был его сыном… Он меня растил… Учил всему…

Васильковые глаза сощурились.

— Любит. Вообще-то раз он в курсе ситуации и уже расторг пару ваших «нерушимых» свадебок, может и тебе помочь…. Пора заходить. Давай.

Оливер вскинул густые брови.

— А ты?

Роберт пояснил, переминаясь с ноги на ногу:

— Мне Кэйли мысленно велела подождать тебя снаружи, иди.

За занавесом в просторной зале оказались двое: богиня, улыбающаяся одной из своих несоизмеримо прекрасных улыбок и та, что лишила Оливера покоя.

Вернее, ее копия.

Глава 454. Самостоятельное решение

Когда Оливер, наконец, вышел из покоев богини, на губах его сочилась столь блудливая улыбка, что Роберту стало не по себе.

Оливер опередил расспросы:

— Мое истинное предназначение на определенное будущее — быть жрецом Магнуса! Смогу делать все, что люблю, на совершенно законном основании!!

Роберт поинтересовался, подняв бровь:

— Кэйли научила?

Оливер кивнул:

— Я не хочу детей и не люблю Нели…

Роберт скривился:

— Нда.

Оливер поправил:

— Она мне очень дорога, прекрасна и все такое, но… Cтану официальным жрецом, смогу иметь куда больше, и никто не будет ждать, что я когда-нибудь пройду Церемонию!

Роберт заключил:

— Тогда айда к Магнусу, разложи ему.

Оливер провел рукой поперек своего горла:

— А он сразу — и куку… Полечу беспамятной безвестной душонкой во тьму!..

Роберт мотнул головой:

— А вот уж не полетишь. Бегай от своей жены, от меня-то никуда не денешься.

Оливер глянул на него с изумлением. Роберт объяснил:

— Ты мой лучший друг. Куда бы ни кинули твою душу, я тебя разыщу. С помощью Кэйли, с помощью других, найду, и вернем тебя в порядок! Понял?

Оливер выдохнул:

— Я решусь. Решусь и пойду к Магнусу на аудиенцию. И только потом прощаться с Нели… Я сволочь, да?

Роберт ничего не ответил.

* * *

Опасения Оливера оказались напрасны: Магнус обнял его так сильно, что Оливер испугался за сохранность своих костей.

— Наконец-то я дождался тебя!! — сияние улыбки Магнуса ослепляло. — Теперь ты далеко не тот юноша-целитель, встреченный мной в Городе, а вполне зрелый муж. Чуешь разницу между «позвали, покатился» и «я сам так решил»?

— О да, — Оливер улыбнулся в ответ, — огромную! И сейчас мне как никогда кажется, что я на верном пути. К тому же я по-прежнему смогу писать музыку и лечить нуждающихся уже тут, правда?

Бог подтвердил:

— Сможешь.

Ложе, на котором будущий жрец вдруг обнаружил себя возлежащим, оказалось мягким, вино в бокале вкусным. Оливер почувствовал, точно вернулись старые времена, когда он мальчиком проводил время с отцом…

Родители царевичей были богами, и он в новой роли наверняка становился по статусу равным черноволосым братьям и гордой сестре.

Между текущим положением и грядущей блестящей жизнью оставалось одно «но» — Анеля и их тяготящий Оливера союз…

Глава 455. Отречение

Анеля глубоко вздохнула, гнев распирал ее:

— Ну а где сам этот муж?! Доблестный… жр… подлец!

Магнус неожиданно явился к ней во время домашней подготовки к спектаклю. Высокий, зеленоглазый, с пышной гривой золотых волос, в просторном белом одеянии, статный и чуть более изящный, чем представал в воплощении оперативником. Хотя грации Лукаса, сочетавшего мускулистость с удивительной пластичностью, Магу все же не хватало.

Его самоуверенной прелестью можно было залюбоваться, но Анеля, чувствуя неладное, не придала его внешнему лоску значения.

Тихо и властно Магнус сказал ей, что выбрал Оливера жрецом, что семейная жизнь не для того, а потому Церемония вскоре будет объявлена недействительной.

Анеля выслушала шокирующую новость с удивительным спокойствием.

У них с Оливером почти не складывалось безмятежного времяпровождения вдвоем: Оливер постоянно убегал, она же, предоставляя ему видимую свободу, удерживала его. Была это любовь или просто привязанность?

Анеля понимала, что в обязанности жреца войдет ровно то, чему Оливер искренне предан… Красивый, пылкий, с низким обволакивающим голосом, призванный дарить наслаждение всех видов, Оливер обрекался на возрастающую популярность.

— Он в моих покоях, пьет со мной и не подозревает, что мы тут беседуем.

Анеля съехидничала:

— И как, он доволен назначением?

Интонация бога осталась ровной:

— Достойно его принял. Тебе тоже рекомендую.

Анеля разозлилась:

— Предлагаешь мне пользоваться муженьком на общих основаниях?!

Магнус пожал плечами:

— Дело твое. У него будут обязательства, а у тебя никаких. Сможешь жить, как до знакомства с ним, свободно и по своему усмотрению. Без ложного лукавства, ваша связь не принесла вам обоим подлинного счастья. Нели, сейчас ты имеешь шанс все изменить.

— Ну да, ну да, я еще благодарить тебя слезно должна! — от волнения Анеля начала поправлять волосы и одергивать юбки. — Когда Оливер протрезвеет, попроси его зайти ко мне попрощаться… Это мне месть, что я водила Пупсика за нос…

Маг поправил:

— Нет, это твоя удача. Удача выстроить жизнь без постоянно подавляемой ревности, — выждав паузу, Магнус добавил: — К Правителям идти бесполезно, так ты только усугубишь свое положение.

Лицо его выглядело жестоким, взгляд обжигал.

Анеле захотелось вдруг, чтобы этого всего никогда не происходило. Захотелось играть роли, флиртовать, беспечно посещать вечеринки. Верить в подлинную верность, в обыкновенную привычную Церемонию…

Теперь Оливер мешал ее планам, и в своей душе Анеля отреклась от мужа.

Глава 456. Приглашение

Оливер не заставил себя долго ждать.

Материализовавшись внезапно, из-за спины, он прижал возмущенную Анелю к стене, а затем, без единого звука подмяв многочисленные юбки, резко насадил ее на бедра.

— Иначе ты бы не позволила… Я не хочу, ужасно не хочу расставаться совсем! Приходи ко мне, приходи, пока не полюбишь другого! — лихорадочные слова слетали с его горячих губ.

Анеля поначалу собиралась что-то возразить, но вседоводы уже проговаривались много раз раньше. Их пара оказалась отличными любовниками, но никудышной семьей, и единственное, что Анеля могла сделать — напоследок получить свою дозу удовольствия.

Она уже знала, что примет приглашение Оливера, и оно не станет оскорблением ее гордости, органично вписавшись в персональную картину мира.

Не получалось «быть только вдвоем». «Быть вместе» выходило безупречно.

А потом Анеля надеялась встретить новое чувство и тем самым пережить старое естественным путем.

* * *

Несмотря на обещание найти Эстелле идеального мужчину, Магнуса абсолютно не волновала интимная жизнь жрицы, и досадливо морщась, Магнус размышлял над тем, почему Лукас, обожающий пристраивать бывших «в хорошие руки», и сделавший исключения разве что для совсем случайных подружек, обошел вниманием единственную жену.

Теперь, «забрав» Оливера, Маг становился должным еще и Анеле, а долги, пусть даже подданным, он не любил.

Призадумавшись, Магнус щелкнул пальцами — Анеля и тот, кто теоретически подходил ей, жили в разных мирах, каких-либо помощников для перерождения Магу не требовалось, но познакомиться парочке стоило самостоятельно. Узнать друг друга, найти пути к сердцам, а там уж он бы подоспел…

Что касалось собственных планов, Маг продолжал наслаждаться Есенией, пользуясь копиями для мира и не сообщая подопечным о каких-либо изменениях личного статуса.

* * *

Все анамаорэ знали о наведенных снах. Довольно многие баловались, подсылая знакомым разные забавные штуки, но практически никто не ожидал, что сны можно использовать всерьез как оружие. Да еще в свой адрес.

Люди же совсем не разбирались в природе ночных видений, и в картинку, которую Магнус создал прихотливым воображением, обе жертвы вошли с чистыми помыслами.

Ни Анеля, ни плечистый красавец с тяжелым взглядом темных глаз не осознавали, что происходящее — в некотором роде реальность, впрочем, душу Анели комплексы не отягощали, а вот человек оказался куда более расслаблен и ласков, чем когда-либо позволял себе наяву.

Помучить обоих невозможностью встречи, подсадить друг на друга — развитие их истории становилось делом вполне решенным.

Глава 457. Оттенки мира

Ринальдо неизменно пользовался взрослящими масками даже дома, в кругу семьи, но сейчас он, смятенный и расстроенный, как никогда напоминал Лукасу маленького мальчика, нуждающегося в помощи старших.

Изогнутые брови сошлись жалобным домиком.

— Ему никак не запретить посещать Город?

Лукас грустно улыбнулся:

— Никак, Ри. Магнус сделал жрецов равными нам по статусу, и пока жрецы не нарушают правила, они могут творить все, что им взбредет в голову, и бывать там, где пожелается.

Младший царевич сокрушался:

— Почему сейчас… Паола только начала искренне мне доверять, так не вовремя!

Лукас напомнил:

— Дело превыше всего. Она обязана стать анамаорэ, а осуществишь ли это ты или Оливер через Магнуса, не столь важно… Чем быстрее, тем лучше.

Ринальдо хотел было возразить, но Лукас не позволил:

— Раньше или позже, ты все равно выиграешь, брат. Уж явно Оливер не собирается проходить Церемонию. Самое худшее, у них будет пара месяцев гулянки, может, чуть больше или меньше, а дальше жрец отправится восвояси. Думай стратегически.

Ринальдо зажал уши ладонями.

— Думать не хочу! Представлять не хочу! Она моя, даже безо всякого дела! А если он прикинется человеком и заморочит Поли байками?! — пальцы Ринальдо переместились на виски.

Лукас зевнул:

— Пусть он попытается. Паола тебе доверяет? Предупреди ее. Ри, соперники в любви к достойной девушке — самое обычное дело, возьми себя в руки! Пока Паола не анамаорэ и не жена другого, все в твоих силах! Да и потом, с новыми порядками Магнуса, тоже… Даже Маринка его не остановила.

Мир влюбленного Ринальдо потерял оттенки, явления окрасились в ослепительно белый или жгуче-черный цвета.

* * *

Жизель не понимала женщин, а особенно мужчин, которым чувства застилали глаза до безумия.

Превосходная целительница, Жизель отдавала всю себя работе, в качестве хобби следя за модой.

Она не завела особо близких подруг, да и с Арманом бывали проблемы, однако Жизель не думала переживать об этом. Мужчины рождались оттенять ее блеск, а несогласные уступали место следующим.

При таком подходе не стояло речи о формализации отношений, кровь Жизели текла легко и привольно, дыхание не сбивалось, но она не ощущала, что когда-либо захочет «улучшить» ситуацию.

Физическая близость, давая энергию, была незаменима для дела, а любви, в первую очередь в себе, Жизель не ждала

* * *

Анамаорэ жили в вечно теплом климате, и свернувшись на Лукасе, вытянувшемся во всю длину роста, Тамико делилась переживаниями:

— В Городе у тебя почти не осталось дел, ты все передал или продал, а просто так наведываться туда не охота. Давай устроим зиму тут во владениях, чтобы вокруг дома наступил холод, пошел снег, а мы всей семьей будем сидеть у камина в свитерах, под пледами и пить кофе, м? Ты, я, Флав, Кацуо, Агнес, Маринка, Марек? Давай?

Лукас нежно погладил пышные девичьи локоны:

— Ага. Ты предложи Флаву и Кацуо, а я остальным.

Глава 458. Наведенка

Конечно, язвительная царевна и бывшая подруга, а настоящая врагиня Люция поспешила «поздравить» Анелю с расторжением Церемонии, не преминув намекнуть, что с Ашем у них все хорошо.

Посмеявшись над царским самодовольством и как можно быстрее скомкав неприятный разговор, Анеля погрузилась в воспоминания.

Она была одной из тех, кто увлекался наведенками, и некоторые особенности своего сна не могли ее не насторожить.

Во-первых, Анелю не покидало ощущение реальности, во-вторых, удивлял сюжет. Кто из анамаорэ в здравом уме назначил бы Анелю чьей-то секретаршей, да еще «вырядив» ее в человеческое тело?!

Она не ссорилась ни с одной душой, представляющей, как человеческие секретарши в принципе выглядят, не считая Люции, но у Люции наклонностей подглядывать не замечалось. Вариант Оливера, чья ревность неизменно цвела сильнее любви, отпадал сразу.

Скомпрометировать Нели связью с кем бы то ни было после принудительного расторжения Церемонии было невозможно, и связав концы с концами, Анеля подумала, что наведенка вероятно создана Магнусом с какими-то далекоидущими, но положительными для нее целями.

В любом случае, Анеля понимала, как ей безопасно выйти из сна, а потому расслабилась и приготовилась играть по ситуации…

* * *

Неприлично короткая, пусть и строгого кроя юбка, жакетик в комплекте, обтягивающая тонкая блуза, чулки на резинке, туфельки… И никакого нижнего белья!! Папка с бумагами в руках…

Автор — безусловно мужчина — хотел, чтобы Анеля прониклась «порочностью», ощутив, как идет предлагать нескромное неизвестному?

Кто-то ждал свою секретаршу за дверью, Анеля чувствовала… Кто-то знал, как она одета и зачем идет…

Анеля массу раз участвовала в групповых, безличных развлечениях, но свиданий вслепую с незнакомцами избегала.

Кровь хлынула к ее щекам, в животе пульсировало, земля поплыла из-под ног… Предвкушение ролевой игры наедине вызвало рой острейших ощущений…

Удобнее перехватив папку и постаравшись натянуть юбку как можно ниже, Анеля толкнула дверь кабинета…

Иллюзорное «платье»-тело послушно подчинялось ей, сохраняя грацию анамаорэ, и Анеля кокетливо вплыла в кабинет, почти на ощупь, не поднимая глаз, подошла к столу, за которым расположился ее «начальник», отдала ему папку и тотчас отошла на пару метров в бок, точно боясь остаться с ним рядом и одновременно позволяя любоваться собой с выгодного ракурса.

Конечно, Анеля успела рассмотреть, что мужчина был хорош собой. Густые волосы словно темное облако обрамляли его высокий лоб, касались смуглых щек, ласкали аккуратные скулы. Приковывали взгляд губы, сейчас приоткрытые, пухлые и развратно-жадные… Широченные плечи держали гордую осанку. Крепкая грудь переходила в плоский живот…

Незнакомец обладал отличной, стройной, мастерски вылепленной фигурой, оказавшись полностью в Нелином вкусе, впрочем, ее сердечко забилось бы быстрее лишь от того, как этот человек смотрел на нее. Властно, хищно, не оставляя шансов убежать. И страстно, бесконечно страстно…

Пожары и омуты дрожали на кончиках его непозволительно длинных пышных ресниц, блестели в серебряной подвеске у ямочки ключиц, плыли в густом, дурманящем аромате его парфюма…

Чувствуя себя все более неловко и возбуждающе прекрасно, Анеля только ниже клонила голову, нервно сцепив ладони так, что они находились у самого подола юбки…

Она пока еще любила Оливера, но теперь непростительно сильно хотела этого неведомого, но где-то существующего человека, и Магнус очевидно давал добро, раз свел их вместе…

Стоило спросить Мага по пробуждении, а пока Анеля не замечала, сколь очаровательно смущенной и соблазнительной она выглядит.

Очнулась от фразы. Короткой, бескомпромиссной:

— Иди сюда.

Подошла вплотную, и повинуясь дерзкому инстинкту, медленно потянула край юбки вверх.

Глава 459. Сговор

Магнус, вальяжно развалившись на ложе, сиял так, точно расценивал свершившееся как весомый повод для гордости:

— Понравился?

Анеля кивнула.

Бесконечные измены Оливера, его переглядывания, перемигивания, флирт, обнимашки, не переходившие черту закона, болезненно кололи ее душу, измотав Анелю настолько, что порой она с тоской думала о подобной вечности, но сразу же укоряла себя за малодушие.

Теперь, после расторжения Церемонии, полнейшим безумием было верить, что Оливер когда-нибудь все же выберет ее единственной. Анеля устала, очень устала и не считала, что в наведенке совершила нечто недопустимое.

Волновало одно:

— Тот мужчина… холост?

Бог скуксился:

— Обижаешь! Он никогда не был женат. Подружки водились, но не скажу, что по нашим меркам пачками. Относительно недавно завершил отношения…

Анеля расстроилась:

— И он сожалеет об этом?

Магнус улыбнулся:

— Нет. Он не любил ту девушку, они встречались ради наслаждений, и даже их взгляды на удовольствие несколько расходились. Встречались, правда, довольно долго, подружка к нему привыкла и уже вовсю строила планы на замужество, а парня это стало напрягать…

Анеля насторожилась, ложечка жалобно звякнула по краю чашки с чаем, которую Магнус любезно предложил ей.

— Он против брака?

Маг успокоил:

— Нет, не против и совсем не сторонник загулов, Нели. Зачем бы я стал впутывать тебя в болото?! Я довольно тщательно изучил ваши характеры, пристрастия, образы жизни, после чего и взял на себя смелость предложить знакомство. Работа даже показалась мне увлекательной… Парень просто встречался с любовницей, пока это не доставляло ему хлопот, а затем разошелся, у нас такое обычная практика. Лично у тебя тоже.

— Да, — Анеля повеселела, — как же нам познакомиться?

Магнус заговорщически склонился к ней:

— Он любит этаких страстных тихонь, омуты с бесенятами. Ты по жизни другая, но во сне отыграла это на ура, я аж удивился. Поначалу никакой прямоты, наглости, грубости, парень пока не подозревает прелесть всего этого. Так что кокетничай, заманивай и предоставляй делать решающие шаги ему. Не переусердствуя. Чем скромнее, тем лучше!

— М… — Анеля задумалась, накручивая прядь волос на пальчик. — Как же мне произвести впечатление, не производя? Как его зовут и где его искать? Чем он занимается? В наведенке мы это не обсудили, — Анеля хихикнула.

Маг улыбнулся ей в ответ:

— Да уж. Его имя и род занятий я тебе не скажу, иначе проболтаешься ему, а твоя осведомленность будет слишком подозрительной. Он сам все со временем расскажет. Сначала мы тебя ему присним еще раз, выбирай сюжет. Парню все ооочень понравилось, так что он только обрадуется. А потом отправим тебя в Город живьем, и ты случайно попадешься ему на глаза где-нибудь на утренней пробежке. Конечно, он будет замкнутее и в разы приличнее, чем в ваших приключениях, так что и ты не пались ради будущего, чтобы приключения состоялись наяву. Может, потребуется столкнуться с ним этак несколько раз, чтобы он заговорил. Он-то считает наведенку просто сном, не больше, и пока в тебя не влюблен.

Анеля поинтересовалась, удобно вытянув ножки:

— До какого момента ты будешь контролировать процесс?

Магнус просиял:

— До победного. Недолго, уверен, у вас самих все получится. А потом я его сделаю анамаорэ, и тут уж вы точно разберетесь.

Чай был допит. Анеля спросила:

— А если он так в меня и не влюбится?

Радужки бога, а затем и белки окрасились кровью, ужасно напугав Анелю.

— Спокойно. Тогда я его прибью. Да ладно, тебе я все равно кем-нибудь компенсирую Оли, в накладе не останешься.

Анеля все еще была шокирована внезапной переменой во внешности Магнуса. Никто из многочисленных знакомых не являл маски оперативников ей лично, а выглядели они очень устрашающе. Кроме того, судьба предназначенного любовника начала ее беспокоить.

Анеля опять влюбилась в мужчину раньше, чем тот в нее, и от самого мужчины следовало тщательно скрывать подобную информацию.

Глава 460. Поиграли — хватит

Расставание вышло некрасивым. Впоследствии Леон винил себя за грубость, но сделанного было не вернуть. Да и брать Ванессу замуж Леон в принципе не собирался.

После только что отведанного изумительного ужина, глядя особенно преданно, Ванесса спросила, когда же Леон наконец поедет знакомиться с ее родителями…

Время шло, и «гостевой брак» больше не устраивал Вэн, регулярно приходившую помогать Камилле с детьми. Намерения же Леона оставались прежними.

Интимная жизнь не приносила ему особой радости. Леон предполагал, что всерьез запугал беднягу, Ванесса никогда ему не отказывала и соглашалась на любые его нестандартные предложения. Но Леон догадывался, что стыдливая Ванесса больше терпит экзотику, чем получает от нее реальное удовольствие.

Иногда у Леона возникало гнетущее чувство, будто не он ведет игру, а игра навалилась сверху и погребла его мечты… Наступило оно и в этот раз, и расправив плечи, Леон ответил вдруг:

— Никогда, Несс. Я не стану ни с кем знакомиться, и нам больше нет смысла встречаться. Поиграли — хватит.

После чего Леон просто поднялся, чтобы уйти, и никак не задерживаемый, быстро оделся в прихожей и вышел. Он не оставлял вещей в уютной квартирке Ванессы и не позволял Ванессе «забывать» что-либо в своей студии. Не обещал и любить ее вечно, но все же этот разрыв отдавал для него горечью и звоном разбитых девичьих надежд…

Сейчас Вэн была шокирована, потом она могла бы позвонить ему или прийти, начать выяснять с ним отношения, но Леон знал — ничего подобного Ванесса не сделает. Брошенная, психологически беспомощная, как ребенок…

Его поступок был мерзким, но еще более подлым было дальше аккуратно подбирать слова, позволяя теплиться огоньку ее веры…

* * *

Оперативник — парадоксальное сочетание сильнейшей воли, способной преодолеть пытки, стычки, галлюцинации, зомбирование, и удивительной послушности.

Как бы ни плескался азарт, как бы ни казалось, что победа близко, вот-вот, уходить по приказу координатора нужно незамедлительно, открыв сердце.

Координаторы читают своих подопечных точно книги, в произвольном порядке формируя команды под разные нужды.

Какие-то задания кажутся частными, где у каждого оперативника своя сольная миссия, а где-то действия ведутся сообща.

Координаторов много, у них разный опыт, разная интуиция, с кем-то играть опасно, на кого-то можно смело положиться и насладиться развитием самих боевых ситуаций, безукоризненно просчитанных.

Уныние, паника, ступор недопустимы, когда оказывается, что ровно через двадцать минут весь воздух покинет помещение, и станет нечем дышать.

Надо бороться и помнить — что бы ни случилось, ты выйдешь. Непременно выйдешь.

И скорее всего вернешься, дабы опять погрузиться в упоительно-смертельный восторг путешествия вглубь своих агрессии и страхов.

Глава 461. Потрясающая

Сложно было сохранять самообладание и казаться беспечно-равнодушной с мужчиной, с которым совсем недавно она вытворяла такое, от чего сердце принималось плясать брейк-дэнс, а тело сладко ныть, и Анеля привлекла все свои актерские способности, чтобы удержаться и не броситься с радостным возгласом любовнику на шею, а потом осыпать его приветственными поцелуями.

Конечно, Леон видел наведенку так же ясно, как Анеля, но Анеля не знала, какое значение он в принципе придает снам. Потому она встала прямо посреди протоптанной дорожки, лишая Леона возможности пробежать мимо.

Одетая в вязаную шапку, короткую приталенную куртку, брючки и сапожки на каблуке, Анеля не планировала изображать любовь к спорту, она будто прогуливалась по заснеженной роще, наслаждаясь природой.

Когда Леон появился на тропинке, Анеля непринужденно разглядывала верхушки деревьев, а потом, точно опомнившись, улыбнулась и сделала шаг в сторону, расстояние между ней и объектом ее грез сокращалось…

Леон, обладая прекрасной памятью на лица, смутился, но виду не подал.

Улыбка незнакомки, после которой они…

Да нет же, в реальности ничего подобного не происходило, и крайне безнравственно было бы потревожить красавицу с разрумянившимися щечками, ранним утром бродившую по роще, пошлыми мыслями!

Потому, кивнув и улыбнувшись Анеле на бегу, Леон просто покинул ее, не имея идей, как и о чем с ней заговорить…

Анеля, подчиняясь совету Магнуса, осталась стоять, с горечью наблюдая его удалявшуюся широкую спину.

План А провалился, план Б ожидал своего часа…

Выманить Леона в кафе или кино? Нет, в одиночку он их не посещал… Поймать его в магазине? Не годится, он опять максимум поздоровался бы…

А вдруг… — Анеля похолодела — Леону хватило пары их «сонных встреч», и он теперь избегал ее намеренно?

Магнус аж присвистнул, когда, выбирая сюжет наведенки, Анеля попросила погрузить ее в самые разнузданно-непристойные фантазии Леона — мол, знать, так все сразу. Она дула на воду, но Маг согласился.

В гуляниях со снежками и катаниями с гор, лепкой крепостей и человечков Леон предсказуемо не участвовал, оставался единственный вариант неизбежного сближения: клуб, вино, танцы. А уж танцевать Анеля умела, как никто другой.

* * *

Каждый день Колетт узнавала о женщине великолепной добродетели и красоты, достойной самых изысканных комплиментов и самых изящных стихов.

Потрясающая ждала ее в зеркале, создаваемом отношением, словами и всем поведением Роберта, спокойно принявшего Эрин в качестве няньки и по мере возможности помогавшего Колетт с Антоном.

Впрочем, с поддержкой Эрин и собственными силами Колетт выходило так, что Роберта ничем не нагружали. Сын рос здоровым мальчиком, и пара получала удовольствие как от родительства, так и от общения друг с другом.

Роберт вернул Кэйли копию жены, теперь их интимная жизнь цвела новыми красками.

* * *

— Котена, может, поедем на море?

Колетт кормила сына, за окном завывала метель, подморозило, и все это никак не радовало теплолюбивую смуглянку.

Очень низкий голос Роберта рисовал приятные картины:

— Снимем домик, теперь уже всерьез озаботимся покупкой жилья на месте, твоя сестра сможет приходить и туда…

Предложение было заманчивым.

— Да, мы подолгу там живем, пора бы купить. Антону не повредит смена климата?

Роберт погладил крохотную щечку малыша:

— Я попрошу Кэйли об этом позаботиться. Ну, не дуйся.

Красивое лицо Колетт осветила улыбка.

— Хорошо. Так будет лучше для всех нас.

В конце концов, жить под опекой богини было удобно.

Глава 462. Ультиматум

Теплый мягкий мистический свет, окружающий эту до прозрачности бледную девушку, выделял ее из других. Движимый любопытством, Оливер подошел к красавице, одиноко сидящей за длинным столом с бокалом, со спины, и наклонившись, приобнял ее за плечи:

— Компания не помешает?

Его изумрудные глаза встретились с ее серыми.

— Ааа, жрец, это ты. Садись.

В другой момент звук бархатного баритона возможно обрадовал бы Есению, но сейчас она безучастно слушала Оливера.

— Пьешь что-то особое? По какому поводу?

Есения хмыкнула:

— Не по тебе сохну. Особое. ОН дал. А повод… Повод…

Сотворив бокал простого вина, Оливер кивнул:

— Повод грустный. Не хочешь делиться, дело твое.

Длинные волосы Есении взметнулись, нежной волной коснувшись Оливера.

— Да ничего такого. Я поставила ЕМУ смешной ультиматум. И вся моя жизнь, — обреченность ее улыбки не понравилась Оливеру. — От НЕГО зависит.

Такого ответа Оливер не ожидал:

— Ууу, супер! Что же ты поставила на кон? — его густые брови вопросительно приподнялись.

Вместо разъяснения Есения поцеловала его, сидящего близко-близко, в щеку.

— Это тебе знать не обязательно. Вечность длинная, жрец. Хочешь пить со мной, пей, но твоей подружкой я сегодня не стану.

В ее словах разлилось столько тоски, что Оливер всерьез обеспокоился и чтобы как-то ободрить компаньонку, заботливо обнял ее и так же поцеловал:

— Просто посидим. Может, все разрешится в твою пользу?

Есения тотчас обмякла в его сильных руках, словно просто сидеть за столом ей было невыносимо трудно:

— Посмотрим. А может, я передумаю и совращу тебя.

— Любимый, — Оливер ляпнул наугад, — простит?

Попал в точку.

— Люблю одна я. Простит ли? Ты бы простил?

— Не знаю… — Оливер задумчиво потягивал вино. — По-всякому могло бы случиться… Сейчас я жрец, и если я буду ревновать к дальнейшей жизни всех, кому я доставил удовольствие, то просто сойду с ума… Когда узнаю, что моя бывшая жена начала с кем-то встречаться, мне будет больно, мы расстались совсем недавно… А если произойдет непредвиденное, и я полюблю на века, прощу ли? Или нет, или да, но я точно умру от боли…

Есения улыбнулась:

— Живи, жрец. Мне нравится твой ответ, если я пойму, что любимому все равно, — она вздохнула, — то я отблагодарю тебя за поддержку. А пока извини.

Есения не двигалась, продолжая сидеть в Оливеровых объятиях, головой покоясь на его плече, а в руках держа недопитый бокал.

* * *

— Ммм, интересное требование… А ничего, что я как бы…мгм… бог анамаорэ? — смесь выражений на лице Магнуса — удивления, довольства, ехидства, интереса, заботливости — сложно было описать.

— А хоть кто… — Есения запустила пальцы в волосы, собираясь не то поправить прическу, не то зарыдать, спрятав лицо в ладонях. — Если выберешь ее, больше между нами ничего не будет.

— Хорошо, милая, дай мне подумать… Это бокал с вином, которое никогда не кончается. Надоест, принесешь его обратно. Сама, — кубок материализовался в воздухе. — Я поразмыслю над твоим желанием, ты же помедитируй над его серьезностью.

* * *

Время шло, Оливер пока не имел особых планов и продолжал сидеть с дивной девушкой в обнимку, предложив ей перейти в одну из увитых зеленью беседок с мягкими ложами.

По большому счету Оливер не мог оставить случайную соседку в беде, да и самому Оливеру было невероятно одиноко.

Он расстался с Анелей, чтобы уберечь Анелю от большей боли, от своей разнузданности и неспособности сосредоточиться на ней одной, и страдал теперь без такого привычного и приятного общения.

Анеля перестала посещать вечеринки Магнуса, она отсутствовала дома, а какими могли быть ее внезапные дела в Городе, Оливер догадывался и скорбел об этом.

На фоне боли от утраты Нели и обретенной вседозволенности блондинка из мира людей потеряла какую-либо привлекательность.

Мысли Есении постоянно возвращались к былому. Магнус предупредил ее сразу, и можно ли было ожидать чего-то от мужчины, передававшего приветы и любовные признания медовой жене из каждого мало-мальски длинного шоу?

Глава 463. Отвратительное настроение

По большому счету, Леон не желал никуда идти.

В Городе с семейными ценностями отношения без последствий были настолько не в чести, что если сегодня кто-то говорил «да» в постели, то завтра ждал «да» на торжественной регистрации, а уж проснуться под дулом пистолета требовательной особы свободолюбивому Леону жаждалось менее всего.

И все же Леон привык к регулярному сексу, платить за который ему было не с руки. Это противоречило его личным принципам, да и Леон не зарабатывал столько, чтобы удовлетворять аппетиты полностью и так часто, как хотелось.

Потому ему приходилось полагаться на удачу вкупе с интуицией и посещать немногочисленные, зато нескромные заведения в надежде обрести искомое.

Романтика его чувств крепко спала, а поклоняться абстрактным феям из грез и навешивать их качества на каждую мало-мальски похожую девушку Леону не нравилось. Женщины были теми, кем они были, без прикрас, природа вызывала в нем куда больше отклика. В то же время сердце Леона вовсе не застыло в бесчувствии, он всего лишь искал ту, что впечатлит его по-настоящему, и не переживал, что поиск затягивается.

Размышляя в одиночестве, Леон пожалел вдруг, что не познакомился с девушкой из парка, удивительно схожей с озорницей из его снов — к сожалению, действительно яркие ощущения в последнее время приходили к нему только во снах — и тут же одернул себя.

Чистая случайность — наверняка эта девушка, как и все, мечтала о семье. Леон лишь потерял бы время, пытаясь склонить незнакомку к эротическим безумствам.

Приближался конец года, люди чему-то радовались, чем-то заполняли дни, ему же оставалась только работа, никаких праздников и приключений.

Но без настроения совсем не работалось, и немного порыскав в гардеробе, Леон оделся и направился в клуб по хрупающему под ногами свежевыпавшему снегу.

Ничего особенного. Заказать что-нибудь выпить, забраться в темный угол с хорошим обзором, так, чтобы оставаясь незамеченным, видеть всех… Напитаться… Да хотя бы чужой похотливой, кокетливой, а подчас задорной суетой… Потом при худшем раскладе отправиться домой спать. При лучшем… В лучший Леон сегодня не верил, настроение было на редкость отвратительным.

Ему не везло — чем ближе был конец года, тем больше желающих скапливалось по темным местам провести время суматошно и праздно, все стратегические углы оказались заняты. Ощущая возрастающее раздражение, Леон намеревался уйти, как вдруг заметил за одним из хорошо освещенных «неудобных» столиков свою утреннюю знакомую.

Она сидела одна, веселая и возбужденная, ее глаза живо блестели, девушка вертела головой по сторонам. Кого-то ждала?

Мрачно подумав: «Катится… А и пусть… Пошлет…», Леон, ничего толком не планируя, направился к девушке:

— К вам можно?

Анеля очаровательно улыбнулась. Разумеется, она наблюдала за Леоном и видела его состояние, понимая, что на флирт Леон не настроен.

— Можно… Правда, я собираюсь потанцевать немножко… Вы покараулите мою сумочку?

Леон на миг растерялся. Неужели эта голубоглазая шатенка настолько доверчива и легкомысленна, что оставляет незнакомцу личные вещи? Или оттуда просто нечего вытащить?

— Хорошо, — Леон сладко улыбнулся, больше отработанно-вежливо, еще не вполне понимая, как себя вести.

Музыка неистовствовала, горячая и бурная, она вызывающе требовала подчиниться ритму. Повертевшись на стуле еще пару минут, Анеля вскочила и, кивнув Леону на сумочку, птицей вспорхнула на танцпол.

Глава 464. Клубный танец

Только спустя какое-то время Леон сообразил, что пока еще не сделал заказ, а просто сидит завороженный, придвинув ближе стул с сумочкой, и наблюдает за девушкой.

Та на него не смотрела, всецело отдавшись мелодии, настолько невообразимо, полно и гармонично, что казалось, сама она воплощенная песня. Анеля танцевала ни с кем и ни для кого, лишь для себя, просто выражая в движениях свою сущность без капли стеснения.

Толпа вокруг нее начала редеть, другие люди тоже заметили волшебство и стали расступаться, чтобы полюбоваться им. Вот-вот, и Анеля оказалась бы в центре круга, где созерцание ее гибкого прекрасного тела принадлежало бы одновременно всем. Леон подспудно ощутил глухую ревность, ему остро захотелось вскочить и увести плясунью с площадки. Не осознавая, что творит, Леон только собирался подняться, как сама Анеля, развернувшись, и соблазнительно улыбнувшись зрителям, легкой походкой направилась к «их» столику.

— Спасибо, что посторожил сумку! Ой, ты тоже хотел потанцевать? Извини…

Не пойми, почему, Леон почувствовал себя связанным с незнакомкой. Эти сны, ее ритмичные движения, ее доверие…

Возникло убеждение, что между ними уже что-то сложилось, и оглядев Анелю цепко, оценивающе, тяжело, Леон ответил:

— Да. С тобой.

Анеля хихикнула, садясь на стул напротив него:

— Хорошо, потанцуем. Умираю, хочу пить! Я Анеля!

Глядя по-прежнему плотоядно и неловко ощущая острейшее возбуждение, стол скрывал все, Леон представился:

— Леон, — а затем подозвал официантку и сделал двойной заказ чуть охрипшим голосом. Он чувствовал себя пьяным без алкоголя, после ошеломляющего зрелища его сердце колотилось, словно бешеное. Вспомнилось вдруг, как на давнем летнем фестивале из уст в уста передавались слухи об удивительной танцовщице, но Леон пришел тогда слишком поздно, и усевшись в баре, где познакомился с Несс, пропустил пленительное выступление.

Так ли, иначе, нужно было что-то говорить, как-то флиртовать или просто поддерживать беседу, а все слова вылетели у него из головы. Леон молча пил, разглядывая свою соседку и надеясь, что его возбуждение стихнет. Он сам пригласил девушку танцевать, но охваченный смущением, ощущал стыд, что Анеля обнаружит реакцию и оттолкнет его.

Анеля тоже пила молча, а отнимая бокал от губ, широко улыбалась Леону.

Мрачный черноглазый неподвижный мужчина и вертлявая голубоглазая кокетка смотрелись весьма контрастно, но в гомоне клуба на них перестали обращать внимание.

Завести толпу настолько, чтобы ее вызывали на бис, Анеля предусмотрительно не успела, они с Леоном были точно одни в целом зале, музыка лилась так громко, что говорить уже стало неудобно…

Анеля ждала, когда вино подойдет к концу, и вот они оба допили, Анеля встрепенулась первой, и перекинув сумочку через плечо, взяла внезапно Леона за руку и потянула его за собой.

Магнус рекомендовал ей изображать скромницу, но музыка действовала на саму Анелю расслабляюще.

Леон, все еще крайне возбужденный, обрадовался своему выбору рубашки-балахона, однако разоблачение приближалось. Потому, охваченный сладостным ужасом, — никогда еще никто настолько не лишал его контроля над собой — Леон решил ускорить развязку и через пару минут танца, где Анеля вновь начала умопомрачительно извиваться, крепко обнял девушку и прижал к себе, продолжая двигаться.

Анеля не ойкнула и не пискнула, но заговорщически улыбнувшись, продолжила танцевать, как раньше, а спустя несколько мгновений сама стала, нарочно вдавливаясь, скользить по телу Леона, касаясь его плечами, грудью, животом, бедрами…

Это было почти невыносимо, вокруг них сновала уйма народа, наличие ненужных наблюдателей отрезвило Леона, и склонившись к маленькому ушку Анели, он прошептал:

— Не надо так, иначе я за себя не ручаюсь…

Горячий шепот милого ударил Анеле в голову:

— Надо! Я хочу еще! И можно не тут! Где ты живешь?

Леон, лихорадочно соображая, в каком же виде он оставил студию, спешно пригласил:

— Неподалеку. У меня есть разная музыка… Всякая, любая!.. Какая захочешь!..

Глава 465. Случай с машиной

Он пытался взять себя в руки, но не мог, и лучше, чем нести околесицу, было молчать совсем, потому на этот раз Леон просто взял Анелю за руку и повел ее за собой, наблюдая, чтобы никто в пляшущей толпе не задел девушку, затем помог ей одеться в гардеробе, мысленно сетуя на зиму и то, что какое-то время им придется идти по дороге и мерзнуть. Машину он, направляясь пить, оставил в гараже.

Заказывать такси не хотелось, лишние люди вызывали испуг, что Анеля может передумать.

Внешне Леон сохранял невозмутимость, уверенно направляя Анелю к дому, та послушно шла, надо (Надо! Надо!) было о чем-то поговорить, а хотелось быстрее дойти, сбросить одежды и…

Никаких гурманских изысков, напряжение уже зашкаливало.

Подчиняясь порыву, Леон подхватил худенькую и легкую в своей курточке Анелю на руки, Анеля рассмеялась:

— Так и понесешь?

Леон невольно улыбнулся:

— Понесу.

Анеля скомандовала:

— Тогда держи крепко! Вот тебе моя плата за проезд.

Соприкосновение губ оказалось подобно удару током, Леон покрепче перехватил Анелю, чтобы не уронить драгоценную ношу. Анеля была столь же пьяна с одного бокала, как и он, и внезапно для себя принялась рассказывать, что собирается сделать с Леоном у него дома, как только они доберутся, перемежая свои признания хихиканьем.

Леон больше всего желал, чтобы проклятая дорога скорее кончилась, признания Анели частично совпадали с фрагментами его поразительно ярких снов, Леон сходил с ума, понимая, что знает и этот голос, и этот запах, и этот вкус губ…

Некстати вспомнилось, как он сам называл во сне Анелю любимой, изнывая от восторга.

Реальность и сны точно смешались, Леон нес девушку, так похожую на любимую распутницу, на руках. Нес к себе домой вовсе не затем, чтобы решать уравнения.

Как она воспримет его фантазии?

Дыхание обоих стало тяжелым, конечно, Анеля могла телепортировать их в студию прямо из клуба, но хотела, чтобы Леон дозрел, и осознание правды наступило при виде ее характерной родинки под грудью в человеческом облике, не раньше.

А на вопросы пока можно было отвечать, целуя донельзя распаленного мужчину, вместо подробного выяснения обстоятельств, откуда такая волшебница взялась.

Радость Леона была настолько велика, что когда Анеля обнажила родинку, вернее, Анелю раздел он сам, окрыленный Леон подумал, будто в мистическом Городе его мечта просто материализовалась, это объясняло все.

Лежа среди разбросанных одеял, обнаженный Леон промолвил:

— Мне снилось… Про нас…

Анеля решила воспользоваться ниточкой для дальнейшего объяснения:

— Я знаю… Пришла, чтобы повторить.

Черные глаза изумленно расширились:

— Даже случай с машиной? — Леон назвал самый невинный эпизод.

— Да, — Анеля придвинулась ближе, на ней также не осталось одежды, и провела пальчиком по его смуглой груди, сам цвет его кожи заставлял сердечко Анели биться быстрее, — как ты решил меня наказать и, выманив под каким-то предлогом, затащил в свою машину, и пока я не успела опомниться, запер двери и поехал в лес. И сколько бы я ни умоляла, ехал и ехал, а когда я стала бить тебя по плечам, пригрозил, что так оба разобьемся… Ты был так красив, когда злился, ммм, — Анеля прервала рассказ, поцеловав Леона в пухлые жаркие губы, он слушал молча, затаив дыхание. — А потом я перестала просить, сидела и тихо ждала, трепеща от волнения, а ты все ехал и ехал, не говоря, куда… И когда мы, наконец, приехали в непроходимую чащу, в которую и машина-то влезла с трудом, ты вытащил меня с сидения и… Вот это я хочу повторить.

— Невероятно, — Леон никак не мог уложить в сознании произошедшее. — Значит, все остальное… Тоже было на самом деле? И моей секретаршей была ты?

— Я, — Анеля улыбнулась, — и я очень расстроилась, когда ты даже не поздоровался утром на пробежке…

Следующий вопрос удивил ее:

— Ты ведь не человек, да? Как ты выглядишь на самом деле? Когда это все кончится?

Глава 466. Чудо

Анеля бросилась в омут с головой:

— Когда ты звал меня любимой… ты правда так чувствовал?

Леон не видел смысла отпираться:

— Да… И?..

Анеля подытожила:

— Я не человек и могу показать тебе, как я выгляжу… Когда кончится?.. Не знаю, но боюсь, что если ты увидишь мою истинную наружность, у тебя не получится больше жить, как ты жил…

Она могла оказаться чем угодно, даже невероятным монстром, от одного вида которого черные волосы Леона превратились бы в белоснежные, но Леон храбро заявил:

— Я хочу увидеть…

Если Анеля родилась не монстром, а кем-то, похожим на человека, пусть даже вдвое менее красивым, зато обладавшим ее характером… Леон ненавидел поспешность, но ощущал интуитивно, что тогда точно не откажется от этого существа, пусть и на то время, что было отведено им.

Теперь он дико испугался проснуться в одиночестве… Проснуться и понять, что ничего-ничего-ничего не произошло…

Хрипло повторил просьбу:

— Покажи себя…

Увидев начавшее распространяться легкое сияние, Леон инстинктивно зажмурился, опасаясь жуткого, но тут же открыл глаза.

В своем истинном обличье Анеля была вдвое, нет втрое красивее прелестницы, которую он принес домой!

Леон восторженно ахнул:

— Ты такая…

Анеля подмигнула:

— Нравлюсь?

Сев в постели, потрясенный Леон не находил слов, в голове вертелась мысль: «Она совершенна, а я так бесстыдно с ней обращался…»

Ответ пришел мысленно, но Леон был убежден, это был именно ее ответ, а не его фантазия: «Ты обращался так, что я чувствовала себя самой счастливой в мирах! Спасибо! Бог указал мне тебя!

Справедливость мысли подтверждал факт, что сам Леон весьма настороженно относился к богам, зная о их существовании и даже жизни поблизости с людьми. Но сам он не сталкивался с ними в личном быту и вспомнил бы о богах в тысячную очередь.

— Ты совершенна… Совершенна, любимая… Чего хочет твой бог?

— Ооо, — наслаждаясь обращением Леона и пока не желая признаваться во взаимности, Анеля обняла его, — чтобы ты обожал меня, заботился обо мне, иногда меня даже наказывал… Чтобы мы были счастливы вдвоем… Тогда он заберет тебя в нашу страну, и ты сможешь заниматься всем, что любишь, а я преданно буду рядом…

Фактически его приговаривали к браку. К тому, от чего Леон застрелился бы еще утром. Сейчас перспектива подобного события не пугала его совсем. Леон находился в измененном состоянии сознания, невероятное стало естественным, а мнительность отступила.

Леон поинтересовался:

— С кем я могу обговорить технические детали?

Ему хотелось больше свидетелей, подтверждающих, что все происходящее — явь.

— С нашим богом… Когда ты попросишь, я все устрою, не беспокойся об этом… Не хочу пока отвлекаться, мы только начали…

— Да, действительно, — Леон опомнился.

Если чудо и снилось ему, стоило взять от грезы побольше… Доверившись, упасть спиной в теплые объятия космоса.

Глава 467. Озябшая

Спустя какое-то время молчаливая и неподвижная Есения, пригревшаяся в заботливых объятиях Оливера, «ожила» и попросила:

— Мне, наверное, пора. Спасибо тебе, жрец. Верну ЕМУ бокал…

Оливер разнял руки:

— Хорошо, иди. Тебе спасибо за приятное общество!

Он был бы рад встретить эту грустную красавицу вновь, но ни на что особо не рассчитывал.

Опустив голову и скрепя сердце, Есения понуро поплелась в тайные покои того, кого любила без взаимности, нимало не беспокоясь о пути. Ворота всякий раз оказывались в неожиданных местах, подчиняясь только силе ее желания.

Сейчас Есения сама не понимала, жаждет ли больше увидеть милого сердцу или бежать от него прочь, не имея мочи выслушать ужасный вердикт.

Магнус наблюдал за ее шествием с улыбкой, не думая облегчить путь. Девчонка поступила опрометчиво, и пусть Маг знал причину, делать ей поблажки не собирался.

Тамико, некогда человеческая девушка, смотрела на Мага гордо и говорила прямо, нисколько не боясь его. Позволил бы Магнус Есении, простой анамаорэ, так же легко преодолевать их статусную разницу?

В какой-то момент Есения твердо решила, что лучше раньше, чем позже, и двери тут же отворились перед ней.

Магнус, чей голос сочился медом, поинтересовался:

— Как скоротала вечерок?

Есения ровно произнесла:

— Неплохо. Вероятно, я даже нашла друга. Вот твой бокал.

Бог улыбнулся.

— Ууу, серьезная заявка. Благословляю вас. Пойдешь к нему или останешься дома?

Есения вскинула подбородок:

— Он не ждет меня больше, а что решил ты?

Магнус обезоруживающе пропел:

— Ты меня переупрямила, фаворитка! Столько юной, благородной прыти, стало жаль с тобой расставаться… Как печально, что ты не богиня, иначе мы бы сыграли по-настоящему.

В серых глазах Есении сверкнула сталь:

— Я стану, если ты хочешь.

Магнус весь сиял:

— Станешь, когда искренне решишь сама. Это не делают ради кого-то.

* * *

Приходя к Камилле домой, Ванесса довольно часто встречала там своего бывшего.

По большому счету их пара рассталась из-за обоюдной скуки, и ничто в новом обращении не напоминало о былой связи, но с каких-то пор Несс начала избегать спокойного молчаливого брюнета в безупречно сидящих костюмах.

Виной был сестрицын язык без костей: провоцируя Вэн на непристойные рассказы о Леоне, Камилла делилась случаями из собственного опыта, который оказывался весьма шокирующим.

Такео не только покупал ей дорогущие комплекты белья с одной лишь целью порвать их в порыве страсти, но и обожал записывать происходящее на камеру, принуждая Камиллу вести себя преувеличенно развратно.

Кэм хохотала, рассказывая об этом «перчике», ее влюбленность в мужа с годами только росла, а Ванесса внутренне содрогалась, не видя в подобном ни уважения, ни любви. И то, что этот же самый мужчина ни разу не проявил себя с ней подобным образом, лишь заставляло Ванессу опасаться его еще сильнее.

Страсти на грани умопомрачения Ванесса познала с Леоном, случайные любовники Лукас и Максимилиан также были очень темпераментны, но в конечном итоге это было всего лишь сексом, не более, физиологией без духовного единения…

Ванесса чувствовала, как озябла без подлинной ласки.

Глава 468. Пустота

Леон хотел гарантий.

Как ни прекрасно было заниматься любовью с Анелей, жизнь вовсе не ограничивалась чувствами, и Леон никак не относился к романтичным особам, готовым отправиться за любимой куда угодно, а становление анамаорэ было куда серьезнее, чем переезд в другую страну хоть на край света.

Леон желал представлять, где и с кем он будет жить, на что жить, придется ли ему продавать имущество в Городе, есть ли в мире эльфов возможности для самореализации, какие обязательства ему придется принять, как изменится его физиология, и многое другое.

Сам способ общения телепатией требовал особых навыков, даи прочие вещи, обыденные для пока чуждого быта виделись Леону невероятным волшебством. Та иная жизнь, о которой его предупреждала Анеля, выходила делом крайне логичным, а не мистически-пугающим.

Огорчало одно: его любопытство насчет Анели, знакомство с ее истинным видом, добровольное и осознанное, лишило Леона права на продолжение простого и понятного человеческого существования.

Пока еще не изменившись, Леон знал уже слишком много. Он вступил в мир неведомых созданий, и как бы ни сложилось у него с конкретной Анелей, эльфы явно не собирались уже его отпускать.

Анеля отмалчивалась на тему, есть ли в Городе или соседних городах другие люди, с которыми анамаорэ «подписали такие же контракты». Леон мечтал поговорить с ними, понимая, что подготовка к превращению занимает много времени. Уровень человека и того, кем он планировал стать, обязан был выравняться.

* * *

Атласное, упругое, фигуристое — Маю нравилось гладить свое тело, столь податливое, такое послушное малейшим ее желаниям.

Внешнее отражение изменчивого духа, большее, чем платье; и любовно прикасаясь к собственной коже и волосам, пытливая Маю размышляла, какой бы наряд ей сотворить.

Поворачиваясь так и сяк, любуясь средоточием красоты, Маю таяла от удовольствия до тех пор, пока не поняла, что она не единственная живая душа, находящаяся в комнате.

Высокий и статный мужчина с тяжелой гривой золотых волос, с недавних пор знакомый каждому анамаорэ, вольготно раскинувшись на ложе, смотрел на ее соблазнительные изгибы и выпуклости, не отрывая взгляда.

Мысли Маю понеслись вскачь, немой вопрос, что же бог разврата забыл у нее, сменился догадками, как изгнать проходимца. Подумалось, что скажет Макс и как преподнести это Максу, и, наконец, внимание Маю привлек ее собственный внешний вид…

Спохватившись, Маю тотчас закуталась удлинившимися волосами и для надежности добавила мягкое мешковатое платье, после чего с победным видом посмотрела на непрошеного гостя, а спустя миг поняла, что платья… уже нет…

Магнус насмешливо глядел на нее снизу вверх:

— Волосы оставь, мне так нравится.

Маю вперилась в наглеца:

— Что ты здесь забыл, маньяк?! Я тебя не звала.

Маг изобразил виноватую улыбку, одновременно лаская разъяренную фурию взглядом, отчего Маю ощутила, как гнев заливает ее. Обнаженную, с растрепанными волосами.

— Пришел спросить, отчего такая лапушка, такая конфетка до сих пор не прошла Церемонию…

Нечестивый разрушитель устоев, по какому праву он вмешивался в чужую жизнь?!

Маю воскликнула:

— Не захотела и не прошла, этого достаточно! Я не признавала тебя. Давай, выметайся отсюда!

Магнус улыбнулся:

— Сколько страсти! Сколько экспрессии! А ведь нет никаких преград пройти ее, может быть ты… все еще ждешь меня?

Он не двигался с места. Сообразив, что «высшее существо» не хочет никуда выходить, Маю направилась к двери сама, Магнус с интересом наблюдал за выражением ее лица.

Вне комнаты оказалась…пустота.

Белоснежная, вязкая, сладкая на вкус и ощупь.

Спустя секунду пустота стала кислой, но потекла свободнее, и пока Маю ошарашенно наблюдала за ней, Магнус подошел сзади и обнял, заключая ее хрупкую фигурку в тесное кольцо рук.

Глава 469. Бессмысленный экстаз

— Мы с тобой, ты и я, ничего отвлекающего… Пара мгновений, и ты посмотришь на меня с любовью… Пара поцелуев, и ты захочешь, чтобы время остановилось…

Маю попыталась высвободиться, звук мужского голоса, тепло его тела, прикосновения, запах — все очаровывало и влекло ее, но рассуждая здраво, Маю понимала, что это магия, наваждение, возможно, насилие!

Взвизгнула:

— Я люблю царевича и единственное, почему я не прохожу Церемонию — не хочу приглашать детей!

Теперь она была развернута так, что утыкалась лицом в рельефный торс Магнуса, манящий, обжигающе притягательный.

— Ты и раньше говорила похоже, да где тот царевич? А дети — я не заставлю тебя звать малышей.

Маю опять постаралась воззвать к голосу разума:

— Ты хоть понимаешь, то, что ты сейчас творишь — отвратительно?! Много чести — одержать верх над беззащитной девчонкой!

Угрожать, что она пожалуется царевичам, было тщетно… Те ничего не знали о белой пустоте, Маю могла поклясться.

Лицо Магнуса оказалось близко-близко к ее лицу.

— Отвратительно? И так отвратительно? Я даже не нарушаю никаких ваших законов…

Маю жаждала перетерпеть, закрыться, но почувствовала, что бессильна перед нарастающей волной сладостно-приятных ощущений.

Магнус, вожделенно красивый и отрешенно-прозрачный, даже отступил от нее на пару метров. Все было бесполезно — он мог достать ее из любой точки созданного им пространства, и на прицеле оказались ее девичья честь, стыд и чувства.

Маю никогда не посещала разнузданные вечеринки анамаорэ, но интуитивно поняла: испытываемое ей сейчас было в разы круче, и она вот-вот сломалась бы и начала молить бога о том, чтобы неописуемое нежное блаженство длилось и длилось.

Наблюдая за покачивающейся в экстазе девушкой, Магнус повторил вопрос каким-то ровным, будничным тоном:

— Это отвратительно? А ведь это малая толика того, что я могу тебе дать, и ты даже возжелаешь попросить стереть тебе память… Жить с памятью таких наслаждений и невозможностью их повторить тяяяжко.

Изнемогая, Маю опустилась на пол. Разум покидал ее, снедаемый до предела обострившимися эротическими переживаниями. Бог говорил, это была ничтожная часть его способностей?

Маю нашла в себе силы прошептать:

— Что ты хочешь от меня?

Печаль цвела на гордом лице Мага:

— Ничего. Ты хвасталась своей любовью, а сейчас извиваешься у моих ног, готовая почти на все. Еще немножко — и «почти» растворится… Невеста царевича…

Галлюцинации удовольствий заполняли внутреннее зрение Маю, но какая-то часть ее рассудка все еще была на плаву:

— Это низко, бог Хаоса! Это… Это всего лишь тело!

Магнус ухмыльнулся:

— Деточка, ты только что подписала себе приговор. Я же могу влюбить тебя, влюбить так, что ты перестанешь осознавать черное и белое, все твои планы рухнут, а единственным спасением станет… Сам я всяко останусь равнодушным…

Магнус замолчал.

Девушке перед ним было хорошо. Очень хорошо, как и всем, приходившим на празднества в его владения, во время которых Маг лично, без помощи жрецов, делился любовью с подопечными, точно так же окутывая всех сексуальным напряжением и разрядкой.

Маленькая, трогательная, одна из миллиардов женщин, любимая царевичем… Брат этого царевича отобрал у Мага ту, без которой ему больно было осознавать себя…

Брат, не сам Лукас…

Месть выходила беспощадной и бессмысленной, все равно Тамико благословляла каждое утро, в котором просыпалась с Лукасом, пусть и в своем отдельном доме….

Отношения Мага с Максимилианом раньше были теплыми и приятными. Разрушать его счастье Маг вовсе не планировал, хотя и понимал, что Маю не ценит Макса так сильно, как Макс ее…

Попадись на ее месте Тамико — Магнус позволил себе немного увлечься, лениво наблюдая за забытьем Маю — та наверняка выжала бы его до капли, а потом рассказала бы все «Лу», а уж «обожаемый Лу» привлек бы таких богов, которые стерли бы Мага в порошок…

Фантазии Маю оказались безличны — к удивлению Магнуса, все, кого Маю в них видела, не были анамаорэ! Среди подсознательных стремлений не показалось ни жениха, вернее, тот появился в паре эпизодов, ни самого Мага, что его даже немного обидело.

Девчонка выходила не так проста, как предполагалось.

Глава 470. Независимая

Наслаждаясь, она не выказала зависимости, точно так же, как и воображаемая Тамико, используя Магнуса в качестве игрушки, а допускать подобное ему не хотелось.

У Мага больше не было конкретного физического тела, вместо него он умел создавать любое их количество, поэтому руководствуясь хулиганскими побуждениями, Магнус приблизился к растрепанной Маю, и не уменьшая энергетического воздействия, стал жадно осыпать ее раскинувшееся в эйфории тело поцелуями.

Маленькая эгоистка обязана была ему ответить!

Хотелось чего-нибудь: не влюбленности, так страсти, не вожделения, так нежности, но нахалка, широко распахнув изумрудные глаза, целовала его просто так, целовала, обвив стройными ногами, и в поцелуях ее сгустилось больше молочной пустоты, чем за дверью.

Маю ловко отдала ему тело, оставив себе душу, скрыв свои привязанности, и это походило не на безумие, но на свободный выбор некоего существа, которое Маю вероятно не подозревала в себе.

Следовало вернуть ее домой, обратив ее воспоминания сном. Не яркой ясной наведенкой, а приглушенно-завуалированной реальностью.

Царевич получил бы обратно невесту, а Магнус размышления о природе той, что не поддалась ему.

Вместе с тем, ради прошлой дружбы Макса стоило образумить. Девчонка, в лицо обзывающая бога анамаорэ маньяком и бесконечно откладывающая Церемонию, была безусловно опасной для Максимилиана.

* * *

То ли Маг был пока слишком неопытен в ментальных воздействиях, то ли по иным причинам, проснувшись, Маю пришла в сильное негодование и, наскоро одевшись, отправилась к Оливеру, разделившему секретарские обязанности с Эстеллой.

Приветливо улыбаясь и замаскировав свое истинное состояние, Маю сообщила Оливеру, что идет к Магу по личному вопросу, который ни в коем случае нельзя обсудить на общем собрании.

Магнусу не терпелось узнать, с чем же она пожаловала, и Маю немедленно очутилась в его покоях.

Прямо от дверей простирался пушистый ковер, Маю устало опустилась на колени и потребовала от вальяжно раскинувшегося на ложе Мага чаю с пирожками.

Когда ее просьба была удовлетворена, Маю, тяжело вздохнув, вымолвила:

— Ты хоть подумал, где я дальше буду жить? Как? С кем?

Магнус внимательно вгляделся в ее раскрасневшееся лицо. Значит, она все помнила…

— Вали на меня.

Маю снова вздохнула:

— Да что валить… Я совершила предательство. Не достойна смотреть Максу в глаза после случившегося…

Бог резонно заметил:

— Ты не хотела этого. Он сам не смог бы воспротивиться мне.

Маю не соглашалась:

— Все равно гадко. Твоя прихоть разрушила все… Ты прям ожившая легенда об Ужасе! И я ума не приложу, как мне теперь быть…

Магнус не подал вида насчет Ужаса. Спустившись с ложа, он уселся на полу напротив Маю:

— Максимилиан брал за тебя ответственность как наставник. Его дом — твой дом.

Маю отмахнулась:

— Из него наставник, как из меня. Херовый…

Магнус осторожно предложил:

— Ты можешь жить здесь…

Маю посмотрела так выразительно, что Магнусу стало неудобно.

— В гадюшнике из сластолюбцев и наложниц? Ну уж спасибо! Лучшее, что я могу, пойти к своей маме… к Тамико. Если Лукас меня примет… Одни неудобства! И что мне сказать Максу, почему я вдруг хочу жить отдельно?

Маг хмыкнул:

— Хочешь выговориться, жалуйся подружкам. А когда сетуешь на судьбу мужчине, будь готова к тому, что мужчина решит твои проблемы, как сам задумает.

Маю опустила взгляд в чашку с чаем и пониже натянула платье на колени.

— Ты не умеешь быть богом и сделаешь только хуже. Да тебе простой мудрости не хватает! И кто тебе вообще позволил! — последнее Маю выкрикнула, так как неожиданно оказалась на полу распластанной под мускулистым и теплым телом Мага.

Не давая ей возможности шевельнутся, Магнус прошептал, губами касаясь мочки девичьего уха:

— Раз ты все помнишь и не собираешься возвращаться к Максу, давай соберем побольше компромата, чтобы тебе не было так обидно?

Единственное, что придавленная Маю смогла сделать — процедить сквозь зубы:

— Тебе все шуточки! Вот пойду и пожалуюсь другим богам.

Магнус мягко улыбнулся:

— Нет, ты этого не сделаешь. Тебе же меня жалко.

Его нос щекотно касался ее носа, но Маю не хотелось сосредотачиваться на милых ощущениях. Этот тип спонтанно шваркнул ее жизнь об стену, лишив опоры, а теперь чисто забавы ради стал заботливо-обходительным.

— Я сказала слезь с меня и отвали! Хам и насильник!

Пухлые губы Маю ароматно пахли чаем, и они податливо разошлись под грубым натиском похотливого языка Мага.

— Больше обзывай меня, это даст право быть с тобой натуральной сволочью.

Ввиду невозможности ответить ему словами, Маю перешла на телепатию:

— Я не люблю тебя!

— Охохо, — Магнус явно получал удовольствие, дразня ее, — я тоже тебя не люблю, ты просто вкусная.

Он также был вкусным. Чрезмерно вкусным, и опасаясь потерять над собой контроль, Маю приказала:

— Попитался, хватит. Пойду проситься к Тамико и обдумывать, что мне делать с Максом…

В следующий миг оба стояли на ногах. Магнус тотчас привел внешний вид Маю в порядок.

— Иди. Я ни от чего отказываться не собираюсь. Понадобится моя помощь, обращайся.

Маю поморщилась:

— А вообще отстать от меня и не мешать мне ты можешь? Это же ты все испортил!

В самом деле Маю храбрилась. Первым, что она собиралась сделать, было найти укромное местечко и хорошенько выплакаться.

Пристальный интерес бога, о котором мечтали большинство анамаорэ, явился для нее обузой. Маю отлично знала, что такое выступать подругой кумира масс, но Макс хотя бы являлся порядочным мужчиной, хотя и не всегда вел себя, как паинька.

Жизнь с ним приносила удобства и приятности. Маю научилась обращаться с непростым характером царевича, тот души в ней не чаял, и все шло хорошо, пока треклятый Магнус не спутал ей все карты!

Правдивая история о том, как бог заставил ее извиваться от удовольствия и просить добавки в замкнутом пространстве подходила для жалобы в Совет на самоуправство Мага, но не объясняла умному и славному царевичу Максимилиану, почему его личные глобальные планы пошли наперекосяк.

В итоге, отсидевшись среди травы и слушая плеск речных волн, Маю твердо решила совсем ничего Максу не рассказывать.

Глава 471. Кроха

Лукас и Тамико узнали, что смятенная Маю не хочет проходить Церемонию, а потому считает необходимым покинуть дом Максимилиана до тех пор, пока Макс не начнет воспринимать этот факт спокойно.

Поникши головой, скрестив пальцы опущенных рук и повернув носочки стоп друг к другу, незадачливая невеста тихо добавила:

— Я не люблю его так, как надо бы… Не знаю, как выйти на новый уровень, не рассорившись. Помогите мне, пожалуйста…

Лукас твердо кивнул:

— Поможем.

Обустройство Маю заняло определенное время, а когда обеспокоенная Тамико и ее возлюбленный остались наедине, Лукас нахмурился:

— Ты заметила этот следовый остаток на Маю? Опять обожаемый бог всеобщей радости влез в дела моей семьи, его рук дело!

Тамико поддакнула:

— Увидела… Попытаюсь вывести Маю на откровенность… Но если она правда Макса не любит… Бедный Макс…

Лукас мрачно согласился:

— Несладко ему придется… А бога радости прям такая охота выгнать в отдельный мир! Не может он нормально тут жить, создал бы свой мир и не путался под ногами!

Тамико деловито предложила:

— Давай я схожу к нему, поболтаю? В конце концов, Маю моя девочка.

Взгляд Лукаса обрел колкость:

— Не мне тебя удерживать, Тами. Но ты сама знаешь, как я его «обожаю». Скоро нам выдерживать осаду Макса. Может, они еще помирятся. Конечно, любопытно выяснить, что такое произошло…

* * *

Чтобы попасть к богу, Тамико не требовалось оставлять заявки у его секретарей.

Магнус приветствовал Тамико, по обыкновению устроившись на ложе в великолепном красно-черном халате из струящейся по его литым мускулам ткани.

«По крайней мере, он решил не притворяться пушистым».

Максимально доброжелательно улыбнувшись, Магнус бархатно произнес:

— Добро пожаловать, кроха.

Тамико растерялась, но тут же взяла себя в руки, бодро заявив:

— Привет, малыш! Зачем ты мою кроху обидел?!

— Ооо, садись, откушай со мной кофе, милая, — Магнус уже сидел за низким столиком с узорчатыми чашками, сложив ноги по-турецки.

Тамико грациозно опустилась рядом:

— Итак?

Магнус хитро подмигнул ей:

— Итак я, подлый и коварный Ужас, загнал нежную лапушку в ловушку, где гнусно принуждал ее к удовлетворению своих низменных прихотей. Бедняжка отбивалась, как могла, но наши силы были неравны. В итоге она считает себя скомпрометированной.

Тамико только и нашлась сказать:

— Нда… И зачем ты так поступил? — она даже не вспомнила об ароматном кофе.

Бог пожал мощными плечами:

— Мне нравится совращать очаровательных крошек, но я готов нести за это ответственность. Поначалу я выдал Маю произошедшее за сон, однако где-то просчитался. Маю осознала, что непотребство случилось в реальности. Сделать вид, будто ничего не было, она отчего-то не хочет. Тогда я предложил ей валить вину на меня, когда она будет объясняться с любимым… Но твоя Маю ни в какую: «я предательница, это непорядочно»… Хотя ты знаешь, никакие законы она не нарушила, дата их Церемонии еще даже не была назначена… Что тут думать?

Тамико пристально посмотрела в зеленые глаза Мага:

— Выходит, ты сыграл с ней в одну из своих игр, но благородно предложил замести следы, а Маю прям норовит воспользоваться ситуацией как предлогом для разрыва, осознает ли она это или нет… Нам-то она такие подробности не сообщила…

— Да, кроха, Маю как-то слишком заигралась в непорядочную преступницу для любящей женщины, нагло похищенной и обесчещенной.

Тамико насупилась:

— Если ты еще раз ее обидишь!..

Магнус протестующе взмахнул холеной рукой:

— Еще раз! Да она меня презирает, и решительно отвергла любую мою помощь! А вам она сказала…

Тамико задумчиво закончила предложение:

— Что не любит Макса настолько, чтобы пройти с ним Церемонию. И все. Выходит, так оно и есть…

Магнус ласково улыбнулся, искоса глядя на свою миниатюрную бывшую:

— Значит, у меня есть шансы…

Тамико пришла в замешательство, но это была не ревность, она просто пыталась проанализировать, станет ли Маю счастлива… Выдала:

— Ты что, в Маю влюбился?

Магнус просиял:

— Не считая того, что люблю я тебя, влюбляюсь постоянно.

Тамико не особо высоко оценила его признание, сдвинув брови:

— Меня люби, малыш… А шашни… Маг, не надо морочить ей голову.

Маг посмотрел пристально и как-то холодно:

— Тамико, мы взрослые и свободные… Как-нибудь сами разберемся…

— М, — Тамико закусила губу и, покраснев от досады, сделала большой глоток кофе.

— Ты чудесная заботливая мать, но в отношениях необходимо немного перца, знаешь ли… Перца, которого не хватало у нас с тобой.

Тамико воздела глаза к потолку:

— Хватит, Маг… Ты сам меня оставил, да это уже не важно. Я с Лукасом, и я очень счастлива… А Маю — она другая, не я, и если ты прицепился к ней только из-за близости ко мне, не мучай девочку.

Маг горько улыбнулся:

— Набралась проницательности от своей половинки, Тамико. Я обратил на Маю внимание именно поэтому. Но она не ты, не половинка Лукаса, потому тебе не стоит вставлять нам палки в колеса… А Макса, как видишь, оказалось, Маю и не любит…

— Ладно, — Тамико приняла серьезный вид, — значит, историю про твои искушения Максу передавать смысла нет, не в ней дело… А дальше чисто поле, только я все равно буду следить за благополучием Маю.

Магнус склонил голову на бок:

— Как и я за твоим, Тамико… Очень рад, что ты счастлива.

Тема исчерпала себя, и Тамико поспешила к Лукасу с собранной информацией.

Глава 472. Последствия содеянного

Вместо того, чтобы спокойно обдумать, что же сказать бывшему жениху, Маю пыталась побороть свои стойкие навязчивые ощущения.

Ее губы горели, по телу шли сладостные мурашки, и, увы, списать это на очередное наваждение бога анамаорэ не удавалось.

Маю банально скучала по его жарким поцелуям и упоительным объятиям, умом понимая, что у бога они сознательно такие — те, по которым мучительно тоскуют все.

Побольше разузнав про его разгульные празднества, Маю теперь была в курсе, что за энергией Магнуса охотятся толпы, он щедро оделяет прихожан, не выделяя никого конкретно.

Анамаорэ подсаживаются, являются к нему вновь и вновь, селятся в его владениях. Некоторые на время забывают все, чем жили раньше….

Маю могла бы также прийти к Магнусу на поклон, опять испытать пережитое, но была пока слишком горда для участия в бесстыдной массовке, а потому решила пересидеть и пересилить одолевающий ее зов плоти.

Со временем она собиралась найти опытного любовника — кого угодно, но только не бога разврата и хаоса с толпой прислужников и содержанок!

Лукас заверил Маю, что поможет ей уладить отношения с Максом. Маю могла не опасаться его преследования и жить в доме заботливой матери во владениях Лукаса сколько угодно долго, наступила пора выставлять новые приоритеты…

Идти к Магнусу и спрашивать, чем тот посоветует заняться, Маю даже не думала. Она не ощущала себя жертвой, не жаждала осуждения Мага общественностью и не просила моральной компенсации.

Магнус в свою очередь опечалился. Маю действительно не хотела с ним общаться, да еще нашла грозного покровителя в лице Лукаса, а тот не спустил бы Магу ни внезапные похищения, ни официальные посещения, ни прочие способы наладить контакт. Эта маленькая анамаорэ, заинтересовавшая его некой необычностью, оказалась еще более недоступной, чем при ее жизни с Максом.

* * *

Поначалу Лукас хотел принять весь удар расстроенного, злого, раздосадованного, испуганного и потерянного Макса на себя, но Тамико просто встала рядом:

— Маю тут потому, что она МОЯ дочь, Лу. Ты не обязан делать все один.

Аквамариновые глаза Макса метали молнии.

— Что случилось? Почему Маю у вас? Почему ни одной ее вещи не осталось в моем доме?

Тамико ответила кротко, с нежной улыбкой:

— Она пришла ко мне и попросила меня ее приютить. Лукас любезно согласился. Мы просто предоставили Маю крышу, она толком не рассказала нам, что случилось, но очень просила тебя извинить ее…

Максимилиан переминался с ноги на ногу:

— Извинить за что?

Больше всего опустошенный Макс опасался увидеть сочувствие в сапфировых глазах Лукаса, но Лукас не собирался его добивать и глядел ровно.

Тамико пояснила:

— За ее импульсивный побег. Если ты хочешь, я скажу Маю, что ты пришел, да она наверняка и так уже знает.

Максимилиан вздохнул:

— Будь любезна.

Глава 473. Ушла

Маю сидела прямо на полу на большущем ковре в созданном для нее домике и смотрела кино.

Завидев Макса, который вошел совершенно один, Маю повернула голову и спокойно произнесла:

— Я ушла.

Максимилиан поджал полные губы.

— Совсем? С концами?

Не спросив разрешения, он оказался вдруг позади Маю, устроившись так, что Маю очутилась в его умиротворяющих объятиях, точно в живом кресле. Маю привычно откинулась на его широкое плечо:

— Думаю, да. Только не спрашивай, почему… Я и сама не знаю. Но никого другого, — извернувшись, она заглянула в голубые серьезные глаза, — я все равно не люблю. Только тебя.

Максимилиан невидяще следил за сюжетом фильма:

— Может, тогда вернешься домой?

Маю покачала головой:

— Пока не вернусь. Ты сейчас такой спокойный, а потом шок пройдет, и мне будет небезопасно… Приду, когда ты действительно привыкнешь, что мы все.

Секунда, и Маю стало трудно дышать от боли:

— Вооот. Я же говорила… Если ты хочешь напоследок секс… я не против… Где-нибудь не тут… Только пообещай привести меня обратно…

Максимилиан ядовито улыбнулся:

— А если после «напоследка» ты начнешь проситься домой?

Маю осторожно выдохнула:

— Тогда не слушай меня… Мне всегда очень с тобой нравилось… Но я так и не дозрею до Церемонии, неправильно тебя мучить…

Максимилиан помрачнел:

— А правильно изжить свои чувства… Маю-Маааю…

Они все еще сидели вместе, грея друг друга теплом тел, музыкальнейший голос лучшего из певцов анамаорэ проникал в самую душу Маю. Она столь легко и морозно-свежо погасила бушевавший в оскорбленном Максе пожар. Может, она и была слишком холодной, неразбуженной, несозревшей и еще множество других не, делавших невозможным их общее счастье.

Наконец, Макс сказал:

— Сейчас у меня как-то нет настроения. Позову тебя позже, хорошо?

Маю погладила его по руке:

— Да. И потом я все равно приду к тебе жить. Когда мы привыкнем, и если твоя девушка позволит…

Густые черные брови Максимилиана сошлись к переносице.

— У тебя в самом деле никого нет?

Маю повторила:

— Никого. Я просто ушла. Приходи ко мне в гости!

— Ну, пока, — Максимилиан улыбнулся.

— Пока, — Маю подтянула к себе и обхватила руками огромную подушку. — Я буду горевать о нас…

* * *

В какой-то момент Магнус понял, что загнал себя в ловушку.

Смешно было признавать факт: обыкновенная наглая девица не принимала его всерьез, считая чуть ли не самозванцем и нимало не уважая!

Ситуацию легко было исправить толикой насилия, однако Магнус находил подобный вариант неспортивным, да еще влекущим за собой ненужную войну с Лукасом и Максимилианом.

Затянувшееся «расставание» Маю и Макса практически ничем не отличалось от их предыдущей совместной жизни, разве что теперь пара ночевала в разных домах. И если подкатывать к Маю в качестве любовника не имело смысла, Магнус попробовал подружиться с гордячкой.

Маю занималась самообразованием и посещала всевозможные курсы в Доме Магии. Магнус превратился в ее «внутренний голос», редкий и ненавязчивый, подсказывающий Маю решения, когда она приходила в затруднение.

Порой Маг злорадно представлял, как искривится ее нежное личико в момент осознания, что ее «палочка-выручалочка» — тот самый «маньяк, спаивающий оболтусов». В остальных случаях Мага забавляло наблюдать за умной и пытливой малышкой.

Чем дольше длилось их интеллектуальное сотрудничество, тем больше Маю подсаживалась, считая Магнуса одной из тех странных сущностей, обитающих в кулуарах Дома Магии. Существа эти, соседствующие с анамаорэ, были подчас весьма причудливы, и простая девчонка обладала незаурядной смелостью, если не боялась с ними знакомиться.

На вопрос, как ее приятель выглядит, Маг отвечал, что он мужчина и «полиморф».

Маю вольна была представить любую внешность на свой вкус. Рисовался почему-то длинноволосый блондин с чертовщинкой.

Глава 474. Семейный ужин

Они еще не успели переехать, опять запланировав встретить Новый Город в Городе с привычными уютными зимними традициями. Колетт дремала в теплой постели, основательно укутавшись одеялом, Антон посапывал неподалеку, его колыбельку пока держали в большой спальне.

Роберт работал на кухне, когда домочадцы ложились, потому Колетт почти бессознательно подвинулась, ощутив, как кровать немного прогнулась, и приготовилась дремать дальше, но низкий голос мужа вкрался в ее сон:

— Тебе не страшно?

Колетт не вполне сообразила, о чем он, и натягивая одеяло на ухо, пробормотала:

— А? Нет… Что-то случилось?

Мужские руки обхватили ее стан, еще не вполне пришедший в форму, округлый, Колетт спала в тонкой сорочке.

— Ты в моем доме, двери заперты. Кричать, чтобы не разбудить сынишку, ты не станешь… Я могу делать с тобой все, что захочу.

Сон потихоньку уходил, сильные руки Роберта, пробравшись под ткань, беспрепятственно ласкали ее смуглую кожу, но Колетт притворилась непонимающей:

— Что ты хочешь?

Ответ прозвучал исчерпывающе:

— Тебя. Давай спустимся, а то Антона разбудим.

Колетт, довольная, позволяла себя трогать, но не двигалась с места. Тогда Роберт совершенно бесшумно скрутил ее в кулек вместе с одеялом и потащил вон из комнаты, Колетт только охнула.

Роберт пообещал:

— Внизу ответишь.

Иногда муж не давал ей высыпаться, однако Колетт готова была сколько угодно прощать ему подобное сумасбродство.

Периодически случалось, что Антон начинал плакать в процессе, пара прерывалась, но после кормления или переодевания ребенка Роберт неуклонно добирал свое.

* * *

Домочадцы разбрелись кто куда, Флавиан зашел в гости, и Лукасу удалось собрать свою «маленькую семью» за ужином за одним столом.

Поскольку из присутствовавших Лукас был единственным, кто интересовался кулинарией, то и приготовил и сервировал он все на свой вкус, остальные нисколько не возражали.

Ерзая от нетерпения, Тамико допытывала сына:

— Ну, как у вас было с Юми? Лукас мне рассказал, а что пережил ты?

— Ааа!!!! — Флав демонстративно закрыл уши ладонями и зажмурившись, возопил: — Ааа!!!! Только не это еще раз!!!

Тамико обеспокоилась:

— Почему?

Флавиан с пафосом воскликнул:

— Это было ужасно! Я думал, сам там умру, если бы я только мог зажмуриться и сбежааать!!

Лукас ухмыльнулся:

— Да ладно, у тебя не настолько слабые нервы, и держался ты вполне достойно, ничего не спутал и не выказал паники.

Флавиан многозначительно посмотрел на него в ответ:

— Еще бы! Но мама спросила, что я чувствовал!! Я тааак не хочу перерождать Лану, если бы вы знали!! Это кошмарно, просто чудовищно!

Лукас подытожил:

— Девочка молодец, она в полном порядке, Ричард дежурит у нее под наблюдением Царицы. Насчет Ланы теперь можно попросить Магнуса, нагородил ты, сыночка, дел. Хватит уже ходить в Город за впечатлениями.

Флавиан скуксился:

— Я больше не буууду. Теперь я вообще отец поневоле…

Лукас не счел необходимым его утешать:

— Сам заварил, сам расхлебывай. И ешь давай, а то меня обижаешь.

Тамико, также пока не притронувшаяся к блюдам, тут же схватилась за приборы.

Какое-то время они ели в тишине, затем Флав не выдержал:

— А что, Магнус правда может перерождать в одиночку???

Лукас объяснил:

— Да. Регенерировать быстрее целителей, сам создавать тела, подселять кого угодно. Решается вопрос о статусе этих подселенцев в нашем обществе. С Магнусом же беда в его непостоянстве, сегодня он здесь, завтра там, насоздает «детей», уйдет, и кто будет за них отвечать? Если бы он штамповал себе жрецов под четкие функции, было бы одно дело, но Лана вряд ли мечтает о карьере жрицы. Эти вещи он как раз обсуждает на совете богов.

— Вот как! — Тамико нарушила молчание. — Интересно, что они там надумают.

Сапфировые глаза под красиво изогнутыми смоляными бровями осветились любовью:

— Полагаю, обяжут его хотя бы сидеть тут до тех пор, пока не сформируется прочный клан перерожденных им анамаорэ, который со временем начнет выступать как автономная семья с какой-нибудь специализацией типа артистической или винодельческой.

Глава 475. Ссора с Маю

Материализация Лукаса — сурового, одетого в черное, заслонившего дверной проход и небрежно прислонившегося к косяку — насторожила восприимчивую Маю.

Конечно, Маю жила в его владениях и могла ждать хозяина в гости в любой момент, но обычно к ней приходила только Тамико, и зачем явился сам Лукас, Маю сходу не поняла.

Лукас коротко улыбнулся уголками губ, это была чистая формальность, Маю напряглась еще больше и развернулась к Лукасу всем телом, пока еще не вставая с ковра и глядя на Лукаса снизу вверх:

— Привет!

Низкий бархатный голос Лукаса отдавал льдом:

— Вы регулярно встречаетесь с Максимилианом, почему бы тебе не вернуться к нему?

Маю вспыхнула:

— Если я тебе обуза, так и скажи!

Лукас пожал плечами:

— Мне нисколько, иначе и ноги бы твоей тут не было. Но это как-то некрасиво: расстаться и постоянно давать надежду.

Маю поднялась на ноги, взгляд Лукаса давил, мешая ей. Его синие глаза, оставаясь синими, жгли, точно угольки.

— Макс говорит, что его все устраивает… В чем тогда проблема?

Лукас не отводил взгляда, этот навязанный поединок начал заметно раздражать Маю.

— Ты веришь только буквам, не чувствуя суть? Он страдает.

Маю тщательно подавила ростки гнева:

— Мне пора создавать новый дом, ты хочешь меня принудить?

Она уперла руки в бока, маленькая ростом, фигурой походящая на Тамико.

Лукас вновь улыбнулся уголками рта:

— Я просто высказал свое мнение, — и перехватив намерение Маю, он спросил. — Куда ты собралась?

Маю скривилась:

— Попрощаться с мамой, мне неприятно жить под таким давлением.

Лукас, не сдвигаясь с прохода, злорадно заметил:

— Хочешь ее расстроить? Чтобы она переживала, где ты и как? А ведь Магнус очень заинтересован в тебе, я постоянно вижу его рядом. Разве я предложил тебе уйти?

Маю вынуждена была признать, что настойчивый брюнет ничего не предлагал прямо. Проживание в его доме выступало какой-то защитой от назойливости бога анамаорэ, Маю подозревала, что Магнус следит за ней. Лукас только подтвердил ее худшие опасения

Маю вздохнула:

— Что я по-твоему должна сделать?

Строгое выражение мужского лица никак не изменилось:

— Вернуться к Максимилиану. Или окончательно с ним порвать. Копию для утех я тебе дам. Третий вариант — расстроить Тамико, и мне это не понравится. Вляпаться в ловушки Магнуса, а он наиграется и бросит тебя, и «жить независимо». Других друзей-защитников у тебя же нет?

Маю опустила глаза в пол:

— Твоя авторитарность меня душит. Давай копию… Не понимаю, вы же не общались с Максом очень долго, тебе было плевать на его чувства, а тут такая забота о его благополучии. Может, ему лучше, что я прихожу?! Ты совершенно уверен в непогрешимости собственных выводов?

Лукас беспощадно буравил все ее существо взглядом. Маю невольно подумалось, что в этом взоре не было ничего и близко схожего с тем, как Лукас смотрит на Тамико. Казалось, сапфировые глаза внушали Маю: «Тебя обязали умереть. Немного шансов выжить есть, но мне, честно говоря, все равно, выживешь ты или нет. Иди».

Маю оперативницей, которую подобное наставление начальства могло бы взбодрить доказать что-то из принципа, не была, и если бы Лукас продолжал смотреть так же молча, она бы определенно расплакалась

Лукас произнес:

— Ты судишь очень поверхностно, Маю. Как о наших отношениях с братом, так и о его восприятии ваших отношений. Здесь интуиция тебе изменила.

Маю захотелось, чтобы мучитель ушел как можно скорее, и она беспечно выдохнула:

— Поняяятно. Можно попредставлять, какую копию я хочу? А потом пришлю тебе эскиз.

Лукас как будто стал уже зрительно.

— Можно. И не затягивай с прощанием, я прослежу. Если, конечно, не передумаешь вернуться к Максу.

Он растворился, а Маю ощутила себя морально выпотрошенной.

Захотелось пойти в Дом Магии и пожаловаться «выручалочке» на Лукасово самоуправство. Плакаться Тамико было бесполезно — устрой та любимому мужчине взбучку за насилие над дочкой, а она бы устроила, Лукас бы не спустил это Маю с рук. А как именно, Маю воображать не стала.

Глава 476. Полиморф

Легким облачком Эстелла вплыла в зримые покои бога:

— Тебя хочет видеть Жизель, целительница. В ней уйма энергии, есть, что подарить, да и взять она может много, передав другим.

Магнус покачал головой:

— Она любит саму эту энергию больше всего на свете. Никого из мужчин. Ей хватит собственных сил, а я не собираюсь размениваться.

* * *

Сидя в полной темноте полузабытой комнаты Дома Магии, Маю советовалась с таинственным другом, которого абсолютно не стеснялась ввиду отсутствия у полиморфа тела и приставучих манер, все больше заводясь:

— Максимилиан до ужаса ревнивый. Он запрещал мне дружить, с кем я хочу. Все отношения я поддерживала формально, а теперь когда поддержка друзей мне так нужна, я осталась одна! Так Лукас не лучше! Нашелся тут образец порядочности!!! Да они наверняка всегда мутили с Тамико, уж очень та его защищала, когда я заявила, что хочу всего лишь с ним развлечься!! Травили меня со вкусом… Лукас прямо не приемлет свободные отношения у других!

Полиморф просто висел с ней рядом, не вмешиваясь, и Маю, найдя благодарного слушателя, возбужденно продолжала:

— А вот возьму и пойду к Магнусу, хватит меня им пугать!! Поселюсь прямо там или создам себе домик где-нибудь на окраине его владений!! Познакомлюсь со всеми, узнаю массу нового! Куда лучше, чем терпеть диктат! И к Максу я ходить перестану, зачем?!

Существо спросило:

— Ты боишься Магнуса?

Маю пояснила:

— Нет, конечно! Он не пойми чего от меня хочет, секса что ли, даже странно, женщин у него будто мало! Мне не нравится, что он агрессивно это навязывает, а так подумаешь, переспала бы. Хотя там вроде можно и так жить, не обязательно никому отдаваться.

Полиморф уточнил:

— А если он приметил твою душу? Почему он проявляет интерес?

Маю крепко обхватила коленки:

— Не знаю. Если бы он не был так навязчив, я спросила бы, но он хотел только завалить меня на пол и показать, как круто ломает волю. Какой же это бог?!

Существо молчало, и немного выждав паузу, Маю решила заручиться его поддержкой:

— Ты одобряешь мой переезд в собственный домик?

Полиморф предупредил:

— После такого тебя вряд ли примут обратно в ближайшее время. А если Максимилиан придет в твой домик и заберет к себе силой?

— Да что ж такое-то, — Маю возмутилась, — кругом засада! Пожить спокойно не дают! Все, пойду в божественные владения, буду свободно заниматься спортом и чем захочу! Имею право! И никто меня оттуда не выгонит!

Магнус, а полиморфом притворялся именно он, подумал, что отсутствие личного интереса и приятельское общение были лучшими ключами к этой девчушке.

Стоило еще раза три изобразить полиморфа, пока она не нашла бы мало-мальски хороших друзей, а затем исчезнуть.

Доводить девушку до кондиции, вызывая личный интерес, совершенно не имело смысла.

Глава 477. Художник и актриса

Начав регулярно общаться с Анелей, Леон все больше недоумевал, какой лукавый бог решил свести их, настолько не похожих, вместе.

Существо другого мира, в одних вопросах всесильно могущественная, в прочих она оставалась совершенным дитем, не ведавшим простых истин.

Легкомыслие и доверчивость, в первую встречу в клубе поразившие Леона до глубины души, оказались вовсе не реакцией на его неотразимость, но постоянными личными качествами Анели.

Отчасти Леон видел причину в ее происхождении и воспитании. Анеля нисколько не стеснялась говорить о себе. Леон вскоре узнал, что Анеля участвует в развлекательных шоу и рекламе, немного поет, обожает танцевать, и получается у нее хорошо, но далеко до асов, Леон прибалдел, представляя, как умеют те, а еще она любит музыку, любит встречи с друзьями, а друзья ее и все ближайшие родственники — такие же артисты, и какая-либо скромность или стыдливость в их кругу не приветствуется, а ценится наоборот легкость на подъем.

Также Анеля призналась, что пользуется успехом у мужчин и даже была замужем, причем брачная неверность в их обществе карается смертной казнью, а с мужем ее развели очень специфичные обстоятельства.

— Может, ты его знаешь, Оливер, композитором работал, — Анеля делила с Леоном завтрак, сотворив тот буквально из ничего. Леон лишь описал Анеле, какие вкусы и блюда он предпочитает.

— Нет, не знаю такого, — Леон откинул пышные волосы со лба.

— Эх, ну ладно, не важно, у него еще друг Роберт, — Анеля не могла спокойно сидеть на табурете, встав на деревянную поверхность на колени, а локтями опираясь о стол — она была чарующе сексуальна в каждом своем движении.

Леон сглотнул, не зная, что предпочесть, еду или Анелю. Та их поразительная интимная гармония, что обнаружилась в наведенке, продолжалась и в реальности.

Прислушался к теме разговора:

— Роберт? Роберта я знаю, имел с ним как-то дело.

Леон, обожавший серебро во всех его проявлениях и не носивший разве что браслеты и серьги, не стал спрашивать, продолжала ли Анеля любить мужа, с которым ее разлучил рок. Сама Анеля заверила, что совершенно свободна, и восстановление отношений с Оливером невозможно.

Леон ощущал ревность, слушая о популярности Анели у мужчин. Особенности протекания их связи естественным образом привели к тому, что Леон с первого же дня начал считать Анелю своей.

В отличие от Несс, постоянно подсознательно ожидающей комплиментов, которые так не вписывались в их Игру, Анеля, казалось, и так была прекрасно осведомлена, что хороша. Но Леон не звал ее больше любимой лишь потому, что хотел вырастить и укрепить свое чувство.

Анеля могла бы читать отношение в его глазах, и, похоже, читала. Во всяком случае, когда они намеренно вышли в клуб, Леон ревниво не мог не проверить, как Анеля поведет себя там, Анеля не сумела тихо пить за столиком. Она сразу ринулась на танцпол, зато танцевала лишь с Леоном и улыбалась только ему, глядя на других мужчин с вежливо-равнодушной радостью.

Ее бог сказал — создание портала, в котором появилась мощная высоченная фигура, шокировало Леона, многие-многие вещи были крайне не привычны ему — «Поживите пока так, как люди. Нели, учи его всему потихоньку. Перерождение — духовная трансформация и не терпит спешки».

Откровенно говоря, Леон плохо представлял, как вертлявая кокетка может быть учителем чего-то трансцендентального, но ее бог, явленный ощутимо и зримо, очевидно разбирался в подобном лучше. Анелю же местами крепко хотелось отшлепать за бестолковость по аппетитно-упругой попе, чем Леон и занимался.

С другой стороны, Анеля бесспорно происходила из другого мира, показав, как может растворяться и возникать из ниоткуда с очаровательной улыбкой, и само плотное общение с этим чудом вело к познанию и слиянию.

Анелю в свою очередь восхищало все, что касалось Леона: его манеры, его внешность, его голос, запах его тела и его любимого парфюма, его дом и студия в мельчайших деталях, его машина, и, наконец, даже предметы его гардероба.

Глава 478. Реформы

Тамико с опаской наблюдала за реформами, предлагаемыми ее бывшим мужем, а ныне богом.

Зарождаясь в личных владениях, эти перемены грозили расползтись на все слои общества анамаорэ, радикально его переменив.

Мало того, что избранные пиршества Магнуса не знали никаких границ, нерушимых прежде, так Маг еще и опрашивал подданных, хотят ли они уничтожить традиционные границы между Царствами, как было встарь.

Некоторые моменты в легендах об Ужасе описывались нечетко, но Лукас пояснил Тамико все, что она хотела знать. Самые темные и противоречивые моменты. Тамико сложно было уговорить Лукаса на эти разъяснения, ведь ее реакция оказалась предсказуемой — глубокий шок.

«Магнус ведет себя, как Ужас», — говорила Тамико. «Только тот принуждал, а к Магнусу стекаются добровольно».

Вернаяслову, она тонко играла, не давая Лукасу понять, что давно знает тайну Магнуса. Но проницательный Лукас уже практически не сомневался, что тот, от кого не было спасения, вовсе не ушел в вечное изгнание, а трансформировался до неузнаваемости и непобежденным все время оставался рядом, сумел побывать царевичем, ведущим оперативником, а теперь возвращался к полноте своей власти, мечтая о большей. Такого же мнения придерживались ближайшие родственники Лукаса, хранители и ревнители устоев.

Маю, живя в порочных владениях Мага, ни на что не жаловалась. Она твердо решила оставаться пока в свите бога, где действительно встретила единомышленников. Сомнительные вопросы морали Маю не заботили, а на потенциальное объединение с иной культурой Маю смотрела с большим любопытством.

Официальная позиция Царской семьи отличалась стабильностью: разрушения барьеров не будет.

Перебежчики находились всегда. Перетерпев наказание, они становились подданными того государства, в котором оказывались, но не допускались ни к каким ключевым постам или ролям. Менять Царство оказывалось попросту невыгодно.

Те же оперативники, что занимались шпионажем, погоды не делали. Они стабильно присутствовали в каком-то количестве в каждой стране, а будучи изловлены, подвергались казни и депортировались на родину.

Что же касалось обмена сексуальной энергией, анамаорэ были устроены так, что только энергия противоположного пола была действительно целебной, полезной и приятной. Конструктивные особенности строения тел также не поддерживали нетрадиционную практику.

Маг объявил, что никаких мужчин фаворитов у него никогда не будет, девушек же приглашал свободно.

Есения, не выдержав давления, покинула Мага, но из его владений не ушла.

Глава 479. Наездница

Эмоциональная жизнь Оливера протекала настолько неповторимо-упоительно, что Роберту доставляло огромное наслаждение наблюдать за ней. Кроме того, Оливер обладал завидным талантом попадать в трудные ситуации, и Роберт чувствовал себя нужным, помогая Оливеру выбираться оттуда.

Оливер также самоотверженно оказывал Роберту любые услуги, если это оказывалось в его силах. Взаимоинтерес, взаимоподдержка, взаимные дела — хотя мужчины являлись теперь детьми разных миров, их дружба нисколько не ослабевала.

Оливер хотел прятать переживания, но те отражались на его лице, и Роберту нравилось раскапывать его душевные метания, заставлять их озвучивать и принимать какие-то решения.

Сейчас материал опять был «благодарным».

Затравленный бегающий взгляд, трясущиеся руки — Оливер явно вновь прошел через какую-то драму.

Предложив легкую закуску к вину и расставив угощения на низком столике, Роберт довольно откинулся в кресле, приготовившись слушать:

— Как поживаешь? Все прекрасно?

Его невинный тон заставил Оливера поперхнуться напитком.

— Издеваешься?!

Роб выбрал верную тактику: обычно Оливер долго юлил, отнекивался и уворачивался стараясь не выдать неблагополучие, сейчас же совершенно растерялся и слил свою маскировку. Сконфузившись, выдал:

— Она меня затрахала!

Роберт с интересом подался вперед. Оливер был любителем рассказать про свои похождения, и, непривычно стесняясь, поведал, как одна целительница постоянно домогается его внимания. Ужасная беспардонная женщина, которой отказал сам бог, как-то явилась и потребовала от Оливера выполнения «рабочих обязательств».

— Жизель… Мы же… Мы же расстались с тобой, — Оливер невольно попятился от медноволосой гостьи.

— Расстались — сошлись, — парировала девушка. — Ты жрец или кто, чего жмешься?!

Оливер растерялся, а эта ведьма из его кошмаров, будучи более сильной волшебницей, просто обездвижила его и…

— Че, эта шлюха прямо так тебе на хуй и села? — прокомментировал Роберт.

Оливер нервно кашлянул.

В представлении этой любовницы, он, кажется, не имел ни души, ни желаний, служа ее бесперебойной батарейкой. Правда, уходя, девица научилась говорить ему «спасибо», подразумевая, что пациенты лечебницы будут обеспечены более качественным уходом.

Оливер уже не знал, куда ему от Жизели деваться. Она стала приходить к нему регулярно, как на работу, занимаясь любовью до полного исступления, так, что на других девушек Оливеру уже было тошно смотреть.

Силы-то к нему приходили, Оливер приобретал не меньше энергии, чем целительница, и мог бы направить ее на творчество, но будучи подавлен, лишь понемногу занимался врачеванием, а также исполнял секретарские обязанности у Мага.

Роберт напрягся:

— Что вообще за нахуй?! А выебать ее так, чтоб не встала?

Оливер бесцветно ответил:

— Пробовал. Она взвилась и только чаще являться стала и провоцировать…

Роберт поднял бровь:

— А как-то ей отказать, сказать, что у тебя не приемный день? Или ты тайно от всего тащишься?

— Ох нееет… Я просто не могу ей отказать… Физически не могу…

Роберт попробовал зайти с другой стороны:

— Магнуса что ли устраивает, что ты только ей время уделяешь?

Оливер вздохнул:

— Не знаю. Я ему не жаловался. А сам он в курсе наверняка, но ни разу не пытался это пресечь…

Роберт обдумывал ситуацию:

— Бля, кабала какая-то. Что думаешь делать?

Оливер безразлично жевал веточку укропа:

— Идти обратно… Терпеть во имя пациентов… До бесконечности…

Роберт почесал бровь:

— Эта баба тебе больше жена, чем Анеля, получается.

Оливер не спорил:

— И не говори… Я пытаюсь сопротивляться, но не драться же мне с ней… Да и как маг она…

— Понял. Может, уйдешь из жрецов?

Оливер откинул с глаз длинную челку и, пригубив вино из бокала, промолвил:

— Думал об этом… Но должность слишком хорошая… Да и Жизель отвянет же когда-нибудь… Она с парнями вообще не считается, но, может, ей надоест издеваться?

Роберт криво ухмыльнулся:

— Хотел бы тебя поздравить с таким успехом, да не выходит.

Оливер встрепенулся:

— Справлюсь. Обещаю тебе.

Роберт всегда знал, что его чувствительный и местами болезненно-агрессивный друг абсолютно не умеет сухо и твердо обращаться с нахрапистыми людьми. Не умеет отказывать им, не позволяя на себе ездить.

Эта дурная баба ездила на Оливере в прямом смысле и даже не была человеком. Но это не означало, что Роберт собирался позволять ей диктат, лишая Оливера вдохновения и радости к жизни.

Глава 480. Аудиенция у бога

Ее чудесная улыбка освещала потаенные уголки души Роберта, мерцая то ярчайшей звездой в ночи, то разгораясь горячим солнцем, а ее голос лился песнью серебряных колокольчиков:

— Я могу тебя с ним связать, Роб… Но, боюсь, Магнус не расположен к конструктивному диалогу, — богиня заранее извинялась, принимая Роберта в своих покоях.

— Тогда я тем более должен попытаться! Просто свяжи меня с ним! — Роберт был настроен решительно.

Кэйли мягко коснулась его мускулистого плеча, прекраснейшая и заботливая.

— Сейчас…

Взяла Роба за руку, придвинувшись к нему близко-близко, сидя бок о бок, и Роберт увидел развернувшийся до потолка широкий экран, на котором начали проявляться черты другой залы, находившейся, по-видимому, в покоях Магнуса.

— Ты увидишь его, а он только тебя, без меня, — шепнула богиня.

Теперь экран казался тонкой-тонкой пленкой, разделяющей две четко явленные комнаты в разных мирах, хотя, как Роберт знал, все помещения в доме лучезарной являлись лишь иллюзией, с легкостью менявшейся по прихоти хозяйки, а в некоторых случаях и ее гостей.

По-видимому, Магнус не был особо рад его виртуальному «визиту» — лежа на богато украшенной постели, он забавлялся жонглированием декоративными подушками и лениво повернул в сторону Роберта голову, не прекращая занятия:

— Ооо, привееет, нянька! Беспокоишься о здоровье дитятки?

Они с Магом давным-давно не беседовали, но Роберт на всю жизнь запомнил издевательско-подначивающее обращение тогда еще оперативника во время тренировок. А потому он не подал вида, что такое приветствие его задело. Тем более, Кэйли нежно, но крепко держала Роберта за руку, и он запоздало сообразил, что у богини есть основания морально оберегать его.

— Сам ты нянька. Причем скверная. Мой сын в добром здравии с моей женой, а ты вообще не заботишься о своих подопечных.

— Да ну! — Магнус презрительно скривился. — Какое серьезное обвинение, лапусик. Что тебе не так?

Острое желание расквасить ему морду Роберт подавил сразу же. Противно было выдать Магу хоть малейший гнев, треклятый Магнус считывал любые мысли и эмоции, но присутствие богини действительно расслабляло.

— Зачем ты позволяешь женщине, от которой сам отказался, высасывать силы из Оливера?!

Магнус сделал причмокивающее движение губами:

— Милый, ты хоть видел, кааак она высасывает? Хочешь посмотреть? Так мало понимаешь в виктимности, лапусик, а сам Оливер никогда не признается, сколь упоительно быть рабом. Или, — глаза Мага расширились, — ты все-таки имеешь об этом личное представление?

Он подначивал и провоцировал не пойми на что, Роберт холодно произнес:

— Нет.

Магнус улыбнулся:

— Ладно, забудем об изумительном маленьком удовольствии. Я забочусь об Оливере, он получил почти уникальную возможность реализовать свои тайные фантазии подчинения и служения, даже если тебе кажется, даже если ты видел своими васильковыми глазками, что это не так.

Роберт не сдержался:

— Тьфу на тебя!

— Ох-ох-ох!! — Магнус притворно закрыл лицо, точно защищаясь от плевка. — Тогда закончим аудиенцию?

Роберт кивнул, экран тотчас растворился, словно его никогда не было.

Ситуация показалась Роберту безвыходной.

Кэйли, разжав пальцы, ласково погладила тыльную сторону его ладони, ничего не говоря, будто тихая кроткая человеческая женщина. Роберт всегда поражался умению Кэйли прикинуться кем-то типа Джунко, заставив начисто позабыть о ее реальном могуществе и величии. Спросил:

— Оливеру действительно это нравится?

Глаза богини сияли:

— В темных глубинах души да, а на поверхности он смятен и подавлен. Магнус любит потакать темному, хотя тут Жизель использует получаемую энергию во благо…

Роберт поднял бровь:

— Ты ее знаешь?

Серебристый голос ворковал:

— Нет, прочла твои мысли об этом.

Глядя напряженно, Роберт предложил:

— Тогда скажи мне, напомни, кто может повлиять на эту Жизель! Оливер ничего не говорил мне о ней… Кто она, чем живет, с кем…

— Мир анамаорэ закрыт для меня, — печально ответила богиня, — а мой Дядя не станет этим заниматься, уж больно мелкое дело в масштабах Вселенных. Расспроси самого Оливера, когда вы увидитесь еще раз. Но, вероятно, это та ситуация, которую стоит смиренно принять…

Роберт отвел взгляд и опустил голову:

— У меня нет друзей среди ставших или бывших анамаорэ… Только Юми. Правда, она еще крошка и не может ничего решать. Зато я могу потренировать Оли научиться отказывать, правда? Будь хоть оно трижды подсознательное, если это его разрушает!

Кэйли улыбнулась так, что Роберт ощутил — он сумеет свернуть горы в чужой, но невыразимо родной душе.

Глава 481. Влюби ее!

— Я придумал, что тебе делать, — мысль прозвучала приказом, за неисполнение которого шел расстрел, глаза Роберта опасно сверкнули.

Игнорировать такое Оливер не смог бы. Ослушаться тоже.

Роберт поставил на кон высокую ставку — само их общение, гиперценное для обоих.

— Ты должен влюбить в себя эту тварь, целительницу.

Бледные щеки Оливера стали смертельно белыми.

— Я… Нет… Это невозможно…

Роберт отрезал:

— Возможно. Нехер себя ограничивать, ты сумеешь очаровать любую бабу. Неужто ты забыл Лану?!

Оливер тихо пробормотал:

— Лана… Лана была совсем другой…

Роберт остался равнодушным к его лепету:

— Иди и делай. Ты мужик, а они все бабы, эта к тому же сама к тебе липнет. Она подсела на твою энергию, пусть подсядет на тебя всего. Можешь считать это заданием от меня, если тебе так приятнее.

Оливер вздохнул. Роберт в него верил. Роберт ждал его новых композиций. Его депрессия подводила его самого лучшего друга.

Правда, не было еще ни одного раза, когда сердце Жизели оттаивало бы для кого-то… Очень тяжелый случай.

Роберт заслуживал самых изысканных подарков и преодолений, ради его удовольствия можно было бы постараться.

Оливер блудливо улыбнулся. Ситуация имела обратную сторону: если Жизель никогда не влюблялась, значит, она не выработала «панцирь» против тонких уловок. Никто просто не пытался всерьез смягчить ее каменную душу, а ларчик мог открываться… легко.

* * *

Оливер постарался сделать процесс влюбления как можно более приятным, если уж не удавалось от него улизнуть: широкими мазками нарисовал приглушенный свет, мерцающие звезды, матовую луну. Добавил плеск и журчание воды, магические огоньки-светлячки, неслышный ароматный ветер с запахом цветов. Разбросал декоративные подушки и мягкие пледы, расстелил большую меховую шкуру.

Не хватало музыки, и Оливер начал напевать одну из собственных композиций, перетекающую в звучание инструментов. Он сам был инструмент и певец.

Создание уюта расслабило Оливера, осознание себя жертвой обстоятельств притупилось. Бояться, пасовать — нет, только не сейчас, не в этом гармоничном любовно выстроенном ансамбле.

Вошедшая Жизель, одетая по обыкновению просто, но добротно-эффектно, обомлела.

Блестящие изумрудные глаза, темная шапка волос. В изящных пальцах Оливер держал бокал вина, он точно задумался, наслаждаясь жизнью, неспешно, нежно… Взгляд его, полный обожания, не опалял, но… Так смотрят на божество, пленительное и сияющее.

Жизель попыталась восстановить привычное:

— К чему этот маскарад?

Вопреки ее ожиданию, Оливер никак не изменился в лице, наоборот мечтательно протянул:

— Здравствуй, милая! Как я рад тебя видеть!

Глава 482. Странное в глазах

Он лгал, беззастенчиво врал, вовлекая ее во что-то опасное. В конце концов, существовали сотни мужчин, готовые одарить Жизель энергией без лишних сантиментов!

Не говоря ни слова, Жизель развернулась, чтобы удалиться, но Оливер темной тенью возник рядом, и глядя по-прежнему пылко-восторженно, трепетно, точно просяще прикоснулся пальцами к узким запястьям Жизели, провел по ее маленьким ладоням, поцеловал в высокий лоб:

— Останься… Позволь мне за собой поухаживать!..

Жизель не уходила, но и не делала шагов в направлении соблазнительно раскинувшейся шкуры. Оливер выбрал мех, виденный им как-то на самой Жизели.

— Зачем тебе это?

Она не заметила, что оказалась уже в мужских объятиях — бережных, невесомых.

Оливер не принуждал, а просто ласково удерживал ее рядом:

— Мой бог призвал меня дарить любовь и красоту… Гармонию… Блаженство… Хочу разделить их с тобой!

Жизель напряглась — рождающиеся в душе слова весьма не подходили к обстановке — но отрезала:

— Мне не нужны эти сопли. Жрец призван отдавать энергию так, как хотят приходящие к нему.

Оливер точно не слушал ее. Вместо того, чтобы испугаться, он с явным удовольствием, полуприкрыв глаза, вдыхал аромат девичьих волос.

— Ты бесподобна!

Очень осторожно, легко-легко Оливер подводил Жизель к шкуре.

Жизель могла создать сколько угодно шкур, но почему-то именно эта чужая, так украшающая комнату, озаряемую мистическим светом, выстроенную специально для нее, не отпускала ее ум.

В конце концов, Жизель пришла сюда за энергией. Оливер не отказывался ее дать, наоборот… Непривычной была лишь его столь странно навязываемая инициатива.

Оливер внушал:

— Присядь, расслабься, побудь моей гостьей…

Жизель задумалась. В действительности и другие мужчины пытались окружить ее романтикой, целовали ее, говорили ей что-то нежное… После всех этих сказок она осталась собой: независимой, высокопрофессиональной, сильной.

Оливер предлагал то же самое, что остальные, с той лишь разницей, что прочие предпринимали свои попытки довольно давно, поэтому его знакомая убаюкивающая ласка, скорее всего, не несла Жизели особой опасности…

Не прекращая поцелуев, быстрых, пугливых, Оливер подхватил Жизель на руки и отнес ее на вожделенную шкуру.

Ощутив возбуждающее прикосновение меха, Жизель, выгнувшись, попыталась перехватить инициативу, впившись Оливеру в губы. Он, не отвечая на поцелуй, переждал, пока прилив ее страсти кончится.

— Нет… Позволь все-все делать мне?

Было что-то странное в его глазах…

Конечно, Оливер родился анамаорэ, а до того был всего лишь человеком…

Это существо не было ни анамаорэ, ни человеком, но чем-то иным, и Жизель с ошеломляющим ужасом почувствовала себя слабой…

Ее тело налилось тяжестью, Жизель бросила бы тело, чтобы забрать его потом, но не смогла выйти…

Ловушка захлопнулась…

Глава 483. Кто ты?

Жрец непонятного бога, бога, сеявшего ростки смуты — порождением чего он был???

Оливер, заметив, что Жизель крайне напряжена, прекратил поцелуи и начал аккуратный массаж, вкладывая энергию. По-целительски, пытаясь излечить Жизель.

— Что гложет тебя, расскажи?

Жизель не могла расслабиться, но и не чувствовала силы сопротивляться. Магия Оливера оказывалась выше ее магии!

— Кто, кто ты???

Оливер недоуменно ответил:

— Оливер, жрец Магнуса

Перламутровые губы Жизели в ужасе пролепетали:

— Ты… не анамаорэ!! Что ты хочешь от меня?!

Оливер насторожился. Конечно, Магнус несколько изменил его, открыл и даровал ему некоторые способности… Но «не анамаорэ» было чересчур… Новость его шокировала… Для чего в самом деле хитрый бог внес свои коррективы???

А Жизель, эта самоуверенная девица, явнейше и ощутимо боялась его, распластанная, лежа на шкуре!

Вспомнился Роберт с советом затрахать Жизель так, чтоб на всю жизнь хватило. Такой поворот вполне вписывался в ее страх, Жизель наверняка больше не явилась бы к нему, зато…

Кто знает, что она теперь могла разболтать? Кем Оливер виделся ей???

Не вполне понимая, во что же он превратился, Оливер не желал по незнанию стать вестником террора и распугать всех хорошеньких крошек, ради внимания которых он и ступил на скользкий неведомый путь служения Магу.

Прошептал:

— Хочу… только твоей любви. Кротости. Покорности. Доверься мне, ни о чем не думай. Ты пришла за удовольствием — ты его получишь…

Жизель все еще боялась — этот не-анамаорэ, в своем физическом теле более крупный и сильный, чем она, нависал над ней сверху, приподнявшись на руках, точно отжимаясь. Не прикасаясь, но обозначив границы. Глядя странными, гипнотизирующе-жуткими глазами.

Спросила:

— Какой ценой??

Что там говорил Роберт?

— Я мужчина, ты женщина. Этого достаточно.

Нет!! Нет!! Жизель взмолилась:

— Можно, я просто уйду? Отпусти меня…

Она жаждала сбежать с целью поднять всех на уши?! Оливер разозлился.

Разогреть эту девицу в полуобморочном состоянии было нереально обычным способом: страстью или нежностью. Захотелось, чтобы Жизель завелась сама каким-нибудь волшебным образом. Ее возбуждение рассеяло бы ее панику, и если бы Жизель потом и пошла болтать, то уже вещи намного более спокойные.

Оливер представил, как окутывает Жизель облаком экстаза — в конце концов, Магнус делал именно так, вдруг и у Оливера получится?!

А если — Оливер похолодел — Жизель уже сейчас телепатически зовет на помощь всех, до кого смогла дотянуться?! Наверняка зовет!

Царевичи Мага недолюбливали, справедливо предполагая всякие «пакости» в его владениях.

Срочно, срочно!! Оливер вложил немалые силы в создание наведенного кайфа, почти неверяще глядя, как его усилия увенчиваются успехом.

Стоит добавить немного физики, и со стороны все будет выглядеть просто как раскованная игра. А для чистоты воспламениться самому, есть же в этой девушке хоть что-то сексуальное.

Обязательно надо закончить «сеанс любви» здесь же, в этой милой обстановке, отпустить Жизель «с любовью», а потом… срочно искать разъяснения у Магнуса.

Если тот, конечно, соблаговолит их дать… Характер бога, и так не особо приветливого со всеми, кроме Царицы и Тамико, портился…

Глава 484. Фанат террора

Только Лукасу, как самому выдержанному и при том хитроумному из своих детей, Царица поведала тайну: Магнус предложил ей стать его женой. Женой при здравствующем муже.

Лукас подавил беспокойство и гнев:

— Надеюсь, это просто неудачная шутка? По-моему, пришло время предложить ему создать свой мир, забрать желающих за ним последовать и уйти от нас. Гармония игры страдает.

Мать ответила:

— Предложить? Только любезно попросить, и вряд ли он согласится. Преодоление, борьба, жертвы — то, что Ужас хочет. Хаос и разброд. Ты знаешь: никто, ни один из нас не подозревал, что это существо рядом. Какой силой надо обладать, чтобы так маскироваться? Армией жрецов он не располагает, их всего двое…

Лукас продолжил:

— Обоих полов, с одинаковой чувственно-воинственной аурой, готовых на все ради удовлетворения своих потребностей. Пока эти потребности — страсть… Дальше —? И это «дальше» уже наступает. Жизель сказала, что по крайней мере Оливер не анамаорэ.

Царица внимательно слушала сына, он докладывал:

— Я тихонько посканировал его… и ничего не обнаружил сам, но воспоминания Жизели невозможно опровергнуть. Скорее всего, Маг наложил на своих жрецов ту же маску, которой пользуется лично. Пока не время открывать их натуру публике, но Магнус захотел, чтоб мы были в курсе: маленькая да удаленькая армия у него есть. Всех наших оперативников Маг знает, всех опытных с Той Стороны тоже, благо из боев не вылезал…

Разделение произошло из-за ссоры богов Обеих Сторон и сначала вызывало неудобство. Но со временем анамаорэ находили плюсы, иногда думая объединиться, однако вторжение Ужаса, пришедшего из ниоткуда и к тому же изначально благосклонного к Царице заставило сделать Границы практически непроходимыми.

Правители Тех анамаорэ предложили бороться с заразой самостоятельно, что не улучшило отношения меж существами одной природы.

Созданий иной природы Ужас не интересовал и не трогал, они или ничего о нем не знали, или намеренно скрывали «сородича», впрочем, какая среда изначально произвела монстра, оставалось загадкой.

Мог ли Ужас «проснуться» из-за Тами?

Вряд ли. Тамико составляла одно целое с Лукасом, ее путь являлся его путем и наоборот, а быть поближе к Лукасу Ужас, как выяснилось, любил всегда.

То было не пробуждение, так совпали обстоятельства. Насовсем «отдать» Тамико Магнусу Лукас не смог бы, даже если бы очень захотел. Их личная история звучала всего лишь аккордом, а не самой мелодией.

Мало того, Ужас пришел впервые и «ушел» задолго до того, как Лукас стал царевичем. Приняли его сразу, без «предыстории» в другой должности. Тут-то Ужас и проявил себя, явившись зримо и впечатлив Царя и Царицу так, что был воплощен Лукасу братом.

Коварно представлял свет…

Стало очевидно, что силы Ужаса превосходили таковые богов анамаорэ. Вскрытие их мира и приглашение кого-то на помощь по-настоящему могло повлечь необратимые последствия, еще более кошмарные, чем задумывало существо, высоко ценящее страх.

Признание власти «дружественного» сильнейшего бога, война с существами других природ, не особо охотно деливших с анамаорэ мир, оптимизма не внушали.

Лукас поднял смоляную бровь:

— Чего он хочет, упразднения Царских семей, начиная с нас, и управления анамаорэ своей дланью? Или сохранения нас как наместников? И вдобавок меня с Тами на блюдечке? Та Сторона, прослышав о Боге Всеобщей Радости, занимается укреплением барьеров. Операций пока что стало меньше, не до них перед реальной бедой.

Царица молвила:

— В этот раз он не открывает намерений. Остается гадать, видеть все возможные фронты и предупреждать развитие хаоса на любом. Твой Отец поклялся уничтожить Ужаса, если тот еще выскажет благосклонность мне. Это очень опрометчивое заявление, потому сватовство останется между нами троими.

Лукас задумчиво выдал:

— Теоретически у нас есть Кэйли для советов. Она видела Мага еще в бытность его оперативником. Вопрос один: раскусила ли она его истинную природу или обманывалась, как мы. Если она знала и скрывала, безусловно, она имела право… Да и советы она может отказаться давать… Но это рабочий вариант.

Глава 485. Ребенок

Собирать информацию к богине отправили Тамико.

Маленькая медовая женщина была встречена Кэйли тепло и любовно.

— Давненько мы не виделись.

Карие глаза Тамико осветились восхищением:

— Ты такая красивая! Я всякий раз восторгаюсь!

Кэйли кокетливо улыбнулась:

— Спасибо! Магнус не из мира анамаорэ, нет. И он растет.

Тамико внимательнее всмотрелась в сияющее лицо богини:

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего страшного. Он, хотя и бог, совсем еще ребенок. И эти игры в войнушку — естественный путь его развития.

Тамико изумилась:

— Хорош ребенок… Что мы с ним вытворяли!..

Кэйли говорила и улыбалась одновременно:

— Это не делает его зрелым. И, кстати, Магнус очень тебя любит. Тебя, Лукаса и прочие кусочки вашего некогда единого существа, о которых вы забыли и не осознаете их. А Магнус бродит по мирам и «собирает», вступая с вами во всякие отношения: дружеские, братские, любовные, сексуальные. Находить он вас умеет, а действительно объединять — не очень, хотя и старается. Видишь, с осознанием тебя и Лукаса получилось. Вероятно, вам стоит самим попробовать собрать недостающие части. Какой-нибудь большой и тоже божественный кусочек вашего существа даже может ему особо приглянуться. Полагаю, такие есть, ваша задача позвать его и притянуть…

Тамико заерзала в нетерпении:

— Это все замечательно, но пока мы восстанавливаемся, он нам мир покоцает!

Кэйли взглянула ласково:

— Что больше всего любят делать дети? Играть вместе. Вы же отвернулись от него, Магнус обиделся и затеял целую операцию, чтобы вас вернуть. Ты пришла ко мне ровно за тем, чтобы его обсудить, а иначе бы даже его не вспомнила. Попросите его помочь вам с «кусочками», он прекратит дуться, а вы станете сильнее и способнее.

— Ых, — Тамико уселась, подтянув коленки к подбородку, — надо обсудить это с Лу.

Кэйли улыбнулась:

— Я могла бы забрать вашего бедокура и повоспитывать, но проникнуть к анамаорэ я не могу, а сам он из своего любимого домика не вылезет. Приведете вы — будет совсем другое дело. В любом случае, ты и Лукас легко можете погасить начинающийся пожар, просто пригласите Магнуса играть втроем.

— А почему он именно к нам прицепился?

Кэйли просияла:

— Это вы узнаете сами, когда найдете кусочек, который все помнит.

* * *

Тамико пытливо заглядывала любимому в глаза:

— Лу, видишь оно как… Ради мира анамаорэ нам придется взять и… опять с ним подружиться…

Лукас криво усмехнулся:

— Неужто Нюнька остался Нюнькой и развел все это чисто из-за потери кореша и подружки? Хотя с чего бы ему было меняться, драматизировали мы… Справедливости ради, он только болтал и запугивал. Не предпринял пока ничего реально серьезного…

— Если к нему приду одна я, вряд ли это сильно изменит ситуацию. Нужен ты…

— Да-да, — Лукас поджал пухлые губы, — личная жертва ради всеобщего блага. Я готов.

— А я пойду с тобой, при мне он лучше себя ведет…

Глава 486. Нюнька, прости!

— Оба? Ко мне в гости??? На чай и кофе??? — Магнус выглядел до глубины души пораженным. — Почему?

— Нууу, — Лукас улыбнулся, — мне стало любопытно, что ты такое интересное придумал, во что ты играешь, расскажешь? И Тами тоже хочет послушать.

— Лапусики… — тон Мага не предвещал теперь ничего хорошего. — Быть может, выберете другой объект для изучения?

— Нет, — Лукас продолжал мягко и хитро улыбаться, — мы хотим именно к тебе. Нам вроде нечего делить? Или ты на что-то обижен?

Магнус нахмурился:

— Нет. Приходите.

Спустя миг троица оказалась в одном пространстве без лишних ушей впервые за довольно долгое время. Магнус, холодный и собранный, поставил перед гостями напитки: горький травяной чай и кофе, точно по вкусам обоих.

— С чем пожаловали?

Тамико молчала, предоставив слово Лукасу. С каких-то пор свободно говорить с Магом у нее не получалось.

Лукас пригубил напиток:

— Вкусный. Спасибо. Маг, ты, наверное, хочешь меня побить? Мы были пару жизней практически неразлучны, а потом я тебя бросил, да и девушку твою забрал, сволочь такая…

Магнус хмыкнул:

— Пришел покаяться? Что тебя сподвигло?

Лукас смаковал чай:

— Я просто не задумывался, каково тебе было после этого предательства. А как добрая богиня раскрыла мне глаза, сразу сообразил…

— Понятно, — Магнус неопределенно встряхнул волосами и воззрился на Тамико. — А зачем пришла ты?

— Я, — Тамико растерялась, — я пришла с Лу… Да ты меня и сам постоянно зовешь…

— Ясно, — Маг гнусно улыбнулся, — а если я объявлю, что для успокоения мне надо овладеть тобой на его, — Маг кивнул на Лукаса, — глазах? Что вы делать будете, а? Ради моего прощения и мира во всем мире.

Тамико сжалась, а Лукас вместо ответа протянул Магу пустую кружку:

— Мне еще, пожалуйста. Очень хороший чай. Нюнька, ну простиии…

Магнус вернул ему полную:

— Хочешь, чтобы я тут разревелся от умиления? Такая идиллия — старые друзья воссоединились.

Лукас пожал плечами:

— Если тебе так станет легче, да. Пореви. Видно же сходу, как тебе плохо. Может, всей твоей свите не видно, а мне сразу. Побей меня, выпусти уже пар, хватит киснуть в одиночестве.

Магнус сдвинул брови домиком:

— Братец, ты серьезно?

— Ну так, — Лукас поиграл мускулами, — вполне. Когда-то мы даже любили устраивать спарринги, правда? Если сыр-бор из-за того, что тебе меня не хватает, я готов вернуться. Если надо, поддержать тебя и помочь тебе…

— Ч-ч-чем докажешь? — Тамико, не притронувшаяся к кофе, с изумлением увидела, что подбородок Магнуса задрожал.

Лукас оставался невозмутимым:

— Я же сказал: ударь меня. Я понимаю, что ты бог и что ты меня размажешь вхлам. Бей.

Магнус ничего не сделал, только в помещении вдруг стало сыро, и Тамико увидела, как красивое лицо Мага искривилось, а плечи затряслись от рыданий, настолько обильных, точно река потекла из воспаленных глаз.

— Тихо, Тами, сиди тихо, — Лукас шагнул к плачущему и крепко-крепко обнял его. — Все хорошо, Нюнька, ты молодец… Я буду рядом, я буду сам к тебе приходить, хорошо?

Магнус закусил губу, но слезы не унимались. В конце концов сейчас ему хотелось и нравилось рыдать.

Без этих двоих, пусть не его половинок, Маг ощущал себя неполным.

Лукас ласково утешал:

— Будем вместе играть, как раньше, ты и я. Договорились?

Тамико не знала, что ей сказать или сделать, похоже, Лукас справлялся сам. Внезапно Лукас оглянулся на нее, приказывая:

— Тами, иди домой, кофе возьми с собой, — и, обращаясь к Магнусу, добавил: — Все, хватит реветь. Пойдем, покажешь мне свои владения. Наверняка же есть что-то, скрытое от глаз простой свиты, что никто не поймет?

Магнус плакал и плакал, кивая.

Если ему и хотелось ударить Лукаса, то это было совершенно глупо, ибо любовь к ним — Лукасу и Тамико — цвела неизмеримо сильнее

* * *

А потом Лукас, грустно-умиротворенный, говорил любимой:

— Как ни крути, я действительно был виноват. И не потому что я «отобрал» тебя, мы же с тобой одно целое, а поскольку предал друга, прекратив общение с ним. Не сказать, что мы с Магом безоблачно дружили, отнюдь, но видишь — для него это оказалось очень важным.

Тамико спросила:

— И ты правда теперь будешь приходить к нему?

Лукас поднял бровь:

— Конечно, я же ему обещал. К тому же, мне реально интересно то, что он творит.

Глава 487. Покупка романтики

— Что, влюбил Жизель? — Роберт с явным удовольствием смаковал сухарики, нисколько не полезные, зато вкусные.

Оливер пригладил темно-каштановые блестящие волосы:

— Эм, ну как сказать… В первый же день, как я устроил романтику по полной программе, она чуть ли не окосела от ужаса, при том, ЧТО же она видела, я так и не пойму!

Роберт удивился:

— Что за романтика такая, от которой косеют?! Ты ее спаивал?

Оливер отмахнулся:

— Ни в коем разе! Она поняла, что я не анамаорэ. Не знаю, как оно проявилось, поскольку с тех пор больше ничего такого не было. Магнус подтвердил, что я и правда не анамаорэ. И если я вдруг потом захочу детей приглашать, ага, щаззз, он меня обратно переделает. А пока, мол, думать мне об этом не нужно, в быту оно само не вылезет…

Роберт прикинул:

— Ааа, так ты теперь какая-то уродская харя типа самого красноглазенького что ль?

Оливер развел изящными руками:

— Понятия не имею! Ничего нигде не болит, никаких подозрительных изменений нет.

Роберт успокоил:

— Ну и ладно тогда. Я и начальника твоего не чурался, не парься. Ее ужасом все закончилось?

Оливер продолжил рассказ:

— Сначала и я так подумал. Загипнотизировал ее, обработал, отпустил довольную… Уууф! Когда на следующий день она не пришла, я прям серьезно колесом на руках от радости прошелся. Из Царской Семьи тоже никто за мной не явился, я уж порадовался, что все обошлось… Увы, рано радовался… Возвращаюсь как-то с одной вечеринки домой, дай-ка сухарик? — Оливер взял несколько кусочков лакомства. — А она, считай, под у меня дверью стоит!

— Так-так, — Роберт с интересом слушал.

— И стоит такая вся скрооомная-скрооомная, чуть ли не потупившись. Ну, думаю, если она что замыслила, пусть хоть не на чужих глазах творит. А то вдруг еще кто ко мне пожалует. Я взял эту Жизель за руку и втянул ее в покои…

Роберт усмехнулся:

— Ишь, какой барин, покои у него.

Оливер смутился:

— Там у нас у всех покои… Так вот, взял ее за руку и втянул, а она поддалась, как кукла, будто и не борзела никогда! Я так на секунду подумал. Но нет, за дверью она тотчас воспрянула и говорит: «Давай я тебе заплачу, а ты мне еще несколько раз покажешь романтику?» А у нас, ты помнишь, натуробмен. Платят, только когда сооовсем предложить эквивалентного нечего, ну вот как у Царской Семьи или у Магнуса только покупают, что им-то могут дать?

Роберт уточнил, удобнее устраиваясь в огромном плетеном кресле:

— О, зауважала тебя, значит? И что ты?

— Я впал в раздумья. С одной стороны, романтику с ней изображать не улыбает совсем. С другой, она почти царевна и «клиент». С третьей, можно попросить на что-то важное обменять услугу, а еще раз цветы расставить и свечи не проблема. А с четвертой, деньги — это деньги, обычно я на натуробмене живу, но они когда-нибудь как-нибудь могут пригодиться, а никто больше деньги мне не предлагает. Ну, кроме как за концерты естественно. И в больничке. В общем, я сказал ей, мол, да, пять романтических встреч стоят столько-то, и назначать их я буду сам, когда мне удобно. А дальше я попросил ее уйти.

Роберт довольно улыбнулся:

— Ушла?

— Угу, купила «абонемент» и ушла… Большой прогресс — не набросилась, не оскорбляла меня, деньги вот за бесплатное предложила… Я ж не какой-то альфонс, тьфу нахер.

Роберт посоветовал:

— Я же говорил, ты справишься! Ты ей еще разок горелой харей покажись для острастки, мало ли получится. Или она отвяжется, или совсем шелковая станет.

Глава 488. Урок беззащитности

Оливер не рассказал Роберту, что ему совестно стало «отработать» спустя рукава за вложенные деньги. И когда Жизель пришла, опять сухая и деловая, Оливер взялся давать ей советы по теме их свидания, нежно касаясь ее и произнося слова глубоко-гипнотизирующе:

— Романтика — это не свет, музыка или запахи… Романтика — это когда ты позволяешь себе быть беззащитной и хрупкой, а мужчине сильным и заботливым… Ты ощущаешь себя беззащитной сейчас?

Жизель заплатила за «развлечение», имея намерение прекратить его в любой момент, как что-то начнет ей сильно не нравиться, но в то же время предоставив Оливеру свободу действий. Он-не-анамаорэ мог бы научить ее чему-то новому.

— Нет.

Оливер покачал головой:

— Есть ли какая-либо одежда, в которой ты почувствуешь себя более хрупкой, чем сейчас? Какой-то иной вид тела? Расслабься… Это останется только между нами. Отдайся фантазии…

Жизель замялась:

— Да, наверное…

Оливер мягко попросил:

— Преобразись, пожалуйста. Ради своих ощущений…

Жизель взглянула на Оливера в упор.

Ее брючный костюм сменился на светлое хлопковое платье с короткой и пышной юбкой.

Оливер уточнил:

— Эта одежда придает тебе неуверенность?

— Нет, — щеки Жизели порозовели.

— Тогда продолжай…

Она осталась в том же самом платье, но у Оливера перехватило дыхание — грудь Жизели бесстыдно увеличилась, талия утоньшилась, ягодицы округлились… Теперь ее фигура напоминала ту, которой любила щеголять жрица Магнуса Эстелла.

Жизель стала пунцовой:

— Хватит! — вид ее опять обернулся прежним. — Я чувствовала себя… неуютно… Этого достаточно?

— А теперь ты вновь сильная и независимая? Тогда нет, недостаточно… То, о чем я говорю, нужно именно чувствовать.

Жизель не привыкла отступать от намеченного. Если новое можно было узнать только так, через практику…

Ее тело опять приняло чрезмерно на ее вкус соблазнительные формы.

Изумрудные глаза Оливера потемнели, а голос слегка охрип:

— Ты прекрасна!

В такие моменты Жизель обычно брала власть в свои руки, практикуя беспощадную страсть с зазевавшимися мужчинами, но Оливер поднес палец к своим губам:

— Тссс… Оставайся такой… Полюбуемся морем, полюбуемся лунным светом и отблесками звезд в волнах, насладимся влажностью песка… И ты расскажешь мне о том, что чувствуешь и как воспринимаешь меня… Позволь посвятить тебе мелодию?

И Оливер пел Жизели, и носил ее на руках, не проявляя ни капли эротической агрессии к ее вызывающему виду, а когда они вернулись в покои, разрешил Жизели обрести привычную для нее внешность.

— Теперь мы перейдем к романтике в любви… Делай только то, что я указываю, а когда не указываю, не делай ничего.

Жизель забеспокоилась:

— Это слишком, жрец.

Оливер улыбнулся:

— Как хочешь. Ты пришла за романтикой, романтика будет только на моих условиях. Мы именно так договорились.

Довод звучал весомо. В конце концов, Жизель всего лишь пользовалась платной услугой. Не всерьез. Без обязательств.

Жизель осторожно рискнула попробовать.

Оливер незаметно оскалился.

«Будет тебе «романтика», деточка».

Увы, Жизель ничего не поняла.

Падая в бездонные пропасти, она все выше и выше взлетала обратно, в какой-то момент вынудив Оливера улететь с ней вместе.

Об остальных заказанных встречах ему пока думать не хотелось. В принципе, его план исполнялся.

Глава 489. Горные лыжи

— Вы решили дружить с Магнусом??? — глаза Флавиана полезли на лоб. — Эээ… После всего?

Лукас коротко улыбнулся, принимая «сына» в своем домашнем кабинете:

— А что именно «все» было?

— Эээ, — Флав неопределенно махнул рукой, — Эээ… Ладно… Раз вы так решили… И как, гм, плотно дружить?

Лукас пояснил, переплетя пальцы и оперев на них подбородок:

— Как раньше, во внерабочее время. У нас обоих всегда хватало рабочей активности и личной жизни. Кстати, Магнус переживает, что ты совсем не приходишь на его мероприятия. И он даже согласен взять Лану под свою опеку, если ты категорически не захочешь «залететь» еще раз… — интонация Лукаса к концу фразы стала интригующей.

— Эээ, — Флавиан пребывал в ступоре от свалившейся на его голову информации, а затем возмутился: — Мало у него бывших братьев по клану что ли! Да хватит уже меня третировать этим «залетом»!

Лукас приподнял уголки красиво очерченных сочных губ:

— Ситуация весьма забавна. А так ты особенный, это объективная данность.

Флавиан невольно поежился:

— Для него мне выделяться абсолютно не хочется. Ничего не могу с собой поделать, как подумаю о его праздниках, ощущаю панику. Там начисто лишаются воли! Валяются под креслами и готовы на все ради особой энергии. Валяются у Эстеллы! Эстеллы, понимаешь?!

Лукас принял участливый вид:

— Может, запишешься к Максимилиану, проконсультируешься на тему?

Флавиан обхватил голову ладонями:

— Нет. Лишнее. А если бы я в кого-нибудь переродился, он бы тоже хотел меня видеть?!

Лукас припечатал, одновременно не желая накалять атмосферу:

— Ты не переродился. Опрометчиво смешивать родственные отношения и узкоспециализированные вечеринки. Впрочем, я не настаиваю.

Флавиан взмолился:

— О боги, царевич, не в твоей власти приказывать мне подобное! Я уж сам как-нибудь решу, на какие вечера мне ходить, к кому и с кем! Спасибо за беседу, я пойду, — Флавиан стремительно поднялся и вышел через дверь, ибо в царских владениях он дематериализоваться не мог.

Флавиана острейше интересовало мнение Тамико относительно внезапно вспыхнувшей дружбы Лукаса и его персонального Ужаса.

* * *

Взгляд Лукаса, теплый и полный обожания, был устремлен на прекраснейшую в мирах женщину с самыми медовыми на свете волосами.

— Тами, когда ты уже покинешь свой флигель и переберешься ко мне?

Как и договорились, Лукас взял любимую обратно на «неполную ставку». Большую часть ее прежних обязанностей исполнял Ринальдо, несмотря на это, Тамико взялась за дело с энтузиазмом. Посвящать все время воспитанию Кацуо ей надоело.

— Вообще-то мы с тобой официально никто друг другу…

— Хм, — Лукас потер переносицу, — непорядок… Тами… Давай…

Тамико прервала его на полуслове:

— Лу… А давай съездим покатаемся на горных лыжах?

Лукас застенчиво улыбнулся — такое милое выражение бывало у него редко-редко.

— Я совсем другое хотел предложить… Но лыжи, так лыжи…

Тамико посмотрела из-под пушистых ресниц:

— Давай покатаемся прямо сейчас, а потом сделаем то, что ты хочешь? Мне необходимо немного высоты и свежего воздуха.

Лукас поднял бровь — наверняка Тамико очень хорошо его поняла… Но почему-то захотела отложить официальное оформление их отношений… В свете событий с Максом и Маю это ощущалось так, что сердце Лукаса болезненно сжалось.

Он деланно беспечно кивнул:

— Хорошо! Отправимся на самый красивый склон!

Глава 490. Последствия грешных радостей

Флавиан не появлялся так давно, что можно было прекращать убеждать себя, будто все хорошо, а мегапопулярный актер загибается под гнетом бесчисленной работы —Флав, несмотря на свою распрекрасную эльфийскую сущность, просто бросил ее, как самый обычный человеческий мужчина!

Унижение, отчаяние, горечь, бессмысленность готовы были вот-вот обрушиться на хрупкие девичьи плечи. Опять и вновь, невзирая на ее внешнюю эффектность, с мужчинами Лане не везло.

Отношения начинались страстно и ярко, а затем спутники растворялись, безмолвно, по-шпионски, или же изрядно попортив Лане самооценку.

Приглашение поговорить о Флаве в незнакомом ей офисе явилось для Ланы полной неожиданностью. Но терять ей было нечего, и облачившись поскромнее, Лана отправилась на встречу к неизвестным. О безопасности ей не думалось — кого она могла заинтересовать?

Оказалось, безупречно одетого высокого брюнета с глубокими и красивыми синими глазами, чей цвет подчеркивала приятная смуглость кожи. Мужчина был нечеловечески хорош собой, и приглядевшись, Лана почуяла — пригласивший ее действительно не человек.

Предложив Лане кресло и напитки, визави представился, и его низкий обволакивающий голос очаровывал столь же сильно, как впечатляющая внешность. Лана даже обеспокоилась, достаточно ли презентабельно она выглядит, переусердствовав со скромностью.

— Я Лукас, отвечаю за контакты между людьми и анамаорэ.

Лана кивнула:

— Очень приятно! Возникли… какие-то проблемы?

Сапфировые глаза Лукаса весело сверкнули.

— Есть немного, потому я тебя позвал. Флавиан от тебя скрывается?

Эта его радость показалась Лане неуместной, как и вся ее недолгая беседа с этим харизматичным, но странным собеседником.

— Простите?

Лукас мягко улыбнулся:

— Лана, извини, что вынужден задевать твои чувства, однако такова реальность. Флавиан от тебя бегает, а я в курсе. При том у парня есть определенные обязательства, их нам и стоит обсудить.

Осведомленность незнакомца в деталях ее личной жизни абсолютно не вдохновляла… Флавиан не только разбил ей сердце, но и выставил ее на посмешище перед сородичами?!

Лана выдохнула:

— Мне тяжело говорить об этом, Лукас… Что от меня требуется?

Невыносимое одиночество сдавливало ее грудь.

У Лукаса были очень длинные и пушистые ресницы, при желании он наверняка сумел бы загипнотизировать взглядом.

— Требуется решить, сможешь ли ты терпеть Флавиана в качестве опекуна. Выдержишь ли ты его характер, или он уже настолько тебя допек, что боли теперь больше, чем чего-либо еще?

Лана потупилась, ее руки начали мелко дрожать, и Лана спрятала их под стол.

— Не знаю… Есть какие-то еще варианты?

Лукас протянул:

— Есть. Увы, не особо качественные, зато ты хотя бы имеешь шанс выбрать меньшее из двух зол. Переродить тебя сумеет и наш бог, правда, в кого он тебя переродит, останется вопросом для всех, кроме лично него. Формально ты станешь принадлежать к его клану и пользоваться всеми благами его социального статуса. Но в то же время богу может прийти в голову идея использовать тебя как свою жрицу, — и Лукас вкратце обрисовал, в чем состоит служение «богу всеобщей радости» на данный момент.

Лана обмерла, а затем решительно заявила:

— Нет. Это мне совсем не нравится. Если вы заставите Флавиана мной заняться, мне придется жить с ним?

Лукас подтвердил, глядя на Лану с нежностью:

— С ним, а он довольно безответственный… То есть, по большому счету, тебе придется жить совсем одной. Бог также та еще нянька, хотя у него ты точно без присмотра не останешься.

Лана посмотрела прямо в синие глаза:

— Лукас, оба эти варианта мне не подходят. Это не то, ради чего стоит менять миры.

— Согласен, однако твое перерождение неизбежно. Такова плата за грешные радости с анамаорэ, ты знала и пошла на это, — Лукас задумался. — Итак, оба варианта ты жестко отвергаешь?

Хотя в его тоне прозвучала легкая угроза, Лана не дрогнула:

— Да. Я не хочу ни умирать, ни жить намного хуже, чем я живу тут.

Лукас оценил твердость ее духа:

— Разумно. Что ж, я придумал еще один вариант. Он для нас совершенно традиционный. Я обсужу детали с потенциальными опекунами и опять позову тебя. Оба во всех смыслах положительные, но важно, чтобы они дали свое четкое согласие.

Глава 491. В депрессии

Мягко, нежно, лениво и беспечно Селена водила тонкими хрупкими пальчиками по широкой мужской груди, соблазняя и лаская, перебирая длинные ниспадающие золотые волосы, поглаживая.

Высокий, немного капризный, но музыкальный голос Селены звучал повелительно:

— Я хочу стать твоей жрицей. Можно?

Магнус усмехнулся:

— Ты прям не просишь, а приказываешь, деточка! А кем еще ты хочешь стать?

Селена скривилась и томно протянула:

— Ты же понимаешь, о чем я.

Магнус ответил еще театральнее:

— Я-то понимаю, но это полная занятость. А еще должность оперативницы абсолютно лишена того внутреннего изящества, которым должно обладать жрице. Тебе придется слишком серьезно перестраиваться. Почему бы тебе просто не наслаждаться моими дарами без обязательств?

Доводы расстроили Селену. Она чувствовала, что практически достигла потолка в военной карьере, но куда двигаться дальше, не представляла.

* * *

Новость о возобновлении приятельства между Лукасом и подозрительным богом чрезвычайно воодушевила Царскую семью и Царицу особенно — теперь Магнус находился «под контролем», хоть и эфемерным, но зримым.

— Ну и зачем это объединение Сторон нам? — говорил Магу Лукас. — Если ты хочешь власти над теми анамаорэ, иди к ним сам. Преодолей барьер, попробуй с ними подружиться. Или вымани Дамира в Город. Его невеста постоянно навещает свою сестру из прошлой жизни. Теоретически все возможно, хотя Дамирка и не обрадуется такому раскладу.

Магнус лишь хитро улыбался.

* * *

Максимилиан принимал Лукаса у себя на пляже, где ему чисто подсознательно дышалось свободнее.

Унижение с Маю, свидетелем которого стали не только Лукас и Тамико, но и все анамаорэ, благо блудная невеста Макса отправилась прямиком в эксцентричные последователи нового бога, подкосило Макса.

Конечно, ему пришлось сделать официальное заявление о том, что его Церемония не состоится. Толпы фанаток возликовали, но для Максимилиана эти женщины были точно ветер над морем.

Всегда до боли сладкоголосый певец и давным-давно царевич, Максимилиан привык к вниманию, и само по себе оно не грело его душу.

— Мой дом непривычно пустой… Я возьму эту девочку, если мы поладим. А почему ты сам не хочешь ее забрать? Вы с Тамико хорошие родители. У девочки будет реальная семья, а не формальная опека.

Лукас приподнял уголки губ:

— Моя маленькая устала. Все ее текущие детки появились без Церемоний. Тамико вкусила ответственность раньше, чем наслаждение. Люция вон царевна, а живет, не зная хлопот. Тамико же даже не имеет особого статуса и обязательств. Неправильно нагружать ее сейчас, она больше не выдержит.

Максимилиан глядел куда-то вдаль:

— Флавиану я категорически запрещу появляться в Городе. Под угрозой изгнания из Анамаории.

Лукас обронил:

— Я его предупреждал. Скажи, когда станешь готов познакомиться с Ланой.

* * *

Лана не помнила, как она дошла домой. Возможно, никак — впечатляющий брюнет Лукас сам доставил ее в квартиру и привел в чувство какой-то магией.

Осознание, что с Флавианом все безнадежно настолько, что его высшее руководство уже в курсе их неоспоримого разрыва, полностью лишило Лану сил.

Флавиан уже предлагал ей расстаться, Лана только отсрочила неминуемое и теперь пожинала плоды.

Флав поставил точку, обратить которую в запятую можно было бы, лишь став анамаорэ. Однако, догонять и убеждать Флава Лана считала ниже своего достоинства.

Знакомиться ли с формальными опекунами поочередно или попеременно — она не видела особой разницы. Раньше или позже, это лишь неприятные формальности. Как и вся ее неудачная жизнь.

Вся ее история была борьбой с обстоятельствами. Как знать, вдруг «переезд» в Анамаорию что-то серьезно поменяет?

Так как Лана не выказала никаких предпочтений, Лукас пригласил обоих своих братьев встретиться с ней единомоментно.

Глава 492. Разбор полетов

Легкое прикосновение к его плечу заставило Оливера обернуться.

Сероглазая длинноволосая шатенка, раньше поразившая его необычным сиянием, стояла за его спиной. Сияния вокруг нее теперь не было.

— Здравствуй, жрец.

Оливер встряхнул длинной косой челкой:

— Ооо, Есения! Как поживает твой любимый?

Есения гордо вскинула подбородок:

— Наших отношений больше нет. Я не смогла любить в одиночку и предпочла уйти. Хочешь, отблагодарю тебя за твою тогдашнюю поддержку?

Она говорила так серьезно, что Оливер дерзко улыбнулся:

— Хочу. Когда?

Есения не отводила глаз:

— Тебе решать.

Наклонившись, Оливер мягко приник к ее сочным податливым губам:

— Прямо сейчас.

Платно-договорные отношения с Жизелью вернули ему веру в себя и возможность уделять внимание другим желающим.

В то же время Оливер планомерно влюблял Жизель, размышляя над местью ей уже без каких-либо подсказок Роберта. Жизель, унижавшая его, топтавшая его достоинство, нажила тихо ненавидящего ее врага. Оливер выбирал момент и обстоятельства, чтобы отыграться.

Есения вызывала у него чувство давнего знакомства и отличного взаимопонимания. Оливер потрясенно обнаружил, что ощущал схожее, общаясь с Робертом, с которым отдыхал душой.

Кто бы ни был неблагодарный возлюбленный Есении, он оказал Оливеру большую услугу!

* * *

Мистический переход свершился, и Юми теперь много лучше понимала и себя, и причины своих прошлых неудач с мужчинами.

Методично анализируя их, Юми четко осознавала степень собственной вины или невиновности в отношениях.

Роберт — излишне жесткий, авторитарный и страстный как любовник — оставлял ей слишком маленькое личное пространство. Он чересчур торопил события. Частично Роберт сохранял эти качества и как ее друг с почти маниакальной заботой…

Юми не сумела и не хотела раствориться в Роберте, вдвоем им оказалось слишком тесно.

Ричард намекнул ей, что видеться с Робертом, оставшимся в ином мире, уже нет большого смысла.

Роберт оказал ей весомую поддержку, когда Юми в ней нуждалась, но в характерах их обоих не было ничего, способствующего реальному взаимному развитию при общении.

Кацуо искал принцессу. Идеал женственности с обворожительно-мягкими манерами, однако сильную и пылкую.

Юми же воплощала образ преданной подруги, падкой на авантюры. Обольстительность, кокетливость, в чем-то скрытность и поэтичная лиричность не являлись ее сильными сторонами.

И Кацуо ушел.

Здесь он родился «сыном царевича», в том же статусе, что Юми, и довольно давно и плотно встречался с вожделенной «принцессой» что по статусу, что по характеру… С Агнес.

Кацуо и Юми стали теперь формально родственниками. Им предстояло иногда встречаться на мероприятиях Царской семьи, и Юми воспринимала грядущее спокойно, проработав свои обиды.

Оливер, милый и нежный, баловавший Юми духами и готовивший ей пирожки, оказался порочным рабом страстей. Еще Роберт объяснил ей это, а теперь Юми сама видела, как полно натура Оливера раскрылась в ипостаси жреца эпатажного бога Магнуса.

Конечно, как пара Юми с Оливером совершенно не подходили друг другу.

Аш, жених царевны Люции, уверенный, глубокий и спокойный, параллельно всегда был себе на уме, со внезапными вспышками эмоций. Он также был теперь почти родственником Юми, и по словам Ричарда любил исключительно капризных дамочек. Пикантных ребячливых стервочек или таких, от которых не по себе становилось даже многоопытным царевичам.

Стервозностью Юми не могла похвалиться совсем, вот и их отношения с Ашем предсказуемо распались.

Таковы были последствия позиции принятия любых подарков судьбы без анализа. Юми неизменно говорила «да» любым возможностям, живя фактически методом перебора.

Это и оказывалось основной ее ошибкой. Не всесильным роком, а всего лишь поспешностью в принятии судьбоносных решений.

Боясь потерять тех, кто заведомо не подходил ей, Юми только больше запутывалась и обесценивала себя.

Ричард не убегал от нее и не требовал от нее превратиться в кого-то еще. С каждым днем Юми ощущала, что хочет полноценно жить, а не плакать и цепляться за какого-то мужчину!

Глава 493. Испытание

Сквозь мысленный туман Лана сообразила, какое тяжелое испытание устроила себе, но ее отказ уже не приняли бы.

Флавиан, восхитительный, словно ясное зимнее утро, мягко оттенял собственную прелесть Ланы. Те же, кого она собиралась навестить, кому вверить свою судьбу, вызывали у нее непривычное и не слишком приятное ощущение превосходящей красоты.

Подготовку к встрече нереально было пустить на самотек, и все же Лана всерьез опасалась проиграть «соперникам».

Лукас, высокий и сильный, с обжигающе знойной смуглой кожей, жесткий, но галантный.

Мускулистость сочетается с гибкостью и стройностью, глаза яркими сапфирами горят под густыми бровями. Их взгляд завораживает, суля смерть и спасение. Его губы и ямочки на щеках сладострастно чувственны, а голос низок и глубок. Лукас привык повелевать, легко сминая сопротивление, но нежен и заботлив с любимыми. Багровое солнце стоит за спиной царевича, мрачное светило, обещающее счастье смелым.

Максимилиан, великолепный и сияющий, его волосы черны, как бесконечная беззвездная ночь, а голос непозволительно хорош. Лаская потаенные уголки души, он возносит к немыслимым высотам и обрекает на падение в устрашающие бездны.

Максимилиан статен, но ловок и быстр, у него умные миндалевидные глаза, притягивающие и берущие в плен, мягкие, полные губы. Он горяч, и это ровное великое пламя, чистое и светлое.

Ричард на первый взгляд уступает братьям в привлекательности. Ниже их ростом и худее, он не кажется столь величественным. Однако аура магнетической уверенности и сексуальности сквозит в каждом его взгляде и жесте. Выносливый и хитрый, его кожа гладка и светла, черные волосы оттеняют блеск аквамариновых глаз. Ричард кажется разбойником и ученым одновременно, и девичьи сердца трепещут, когда он улыбается дерзко, белозубо… и в то же время отстраненно.

Этот царевич полон загадок, его свет то ярок и буен, то призрачен, точно пламя одинокой свечи.

* * *

— Мам, не надо, ну, пожалуйста… — голос Флавиана звучал нервно и звонко. — Вдруг Лукас придет, я не хочу с ним ругаться! Он потом еще, чего доброго, запретит мне у вас бывать!

Миниатюрная медовая женщина настаивала, чтобы будущий сын улегся с ней на ложе, голова к голове, смешав пышные волосы, укрывшись одеялами и болтая.

Вероятно, степень испепеляющей ревности царевича была неведома его подруге, иных объяснений подобному капризу Тамико Флавиан не находил.

Физически совершенный, эталон красоты, пред которой млели и женщины, и мужчины, почти не встречающий себе равных, Флав не любил ссоры и чересчур острые ощущения:

— Давай просто посидим?

Тамико не отступала:

— Ничего он не запретит, ложись, или я уложу тебя силой! А запретит — вообще поселюсь у тебя в цитрусовой роще!!

Флавиан, холодея, представил, к каким последствиям для него приведет такое переселение, и обреченно лег, натянув одеяло до самого подбородка. Тамико, лукаво улыбнувшись, устроилась под своим.

— Спрашиваешь, как Лукас дружит с Магом? Это политика, его обязанность. Он поступает так ради блага анамаорэ.

Флавиан постарался переключиться:

— И его не беспокоит, что Магнус, гм, не вполне предсказуем?

Тамико беспечно улыбнулась:

— Лу — начальник оперативников, у него каменные нервы, скажешь тоже!

— Ммм, — Флавиан незаметно постарался отодвинуться от Тамико подальше, чтобы Лукас, появись он в комнате, не счел его поведение фривольным.

Внезапно Тамико напряглась:

— Лу идет!! Подъем!!

Не помня себя от ужаса, Флавиан подскочил на ложе, ощущая — царевич действительно приближается!!

Побег стал бы автоматическим признанием вины, и рассеянно улыбаясь, Флавиан остался сидеть, где сидел, а Тамико, смеясь, повалилась на него, приобняв.

В это время и показался Лукас:

— Что вы тут такое делаете, ребятки?

Флавиан не отвел глаз, хотя тяжелый, с багровым отблеском взгляд Лукаса и пронизал его до костей.

Тамико хохотала:

— Веселимся! Привет!

Бархатный голос Лукаса обрел максимально любезные нотки:

— Я тоже хочу повеселиться, привет! Флав, извини, ты нас не оставишь на сегодня?

Она любила играть с огнем, эта воинственная бестия. Иногда заигрывалась.

Когда Флав ушел, Лукас поинтересовался:

— Чего ты хотела добиться, Пушистик?

Не удостоив Лукаса ответом, Тамико нагло и беззастенчиво попыталась скрыться. Негодяйка задумала гнусную провокацию, и у Лукаса нашлись способы проучить ее, оторвавшую его от важных хлопот!

Впечатлительный же Флавиан впоследствии получил обещание, скрепленное ее поцелуями, что Тамико постарается больше не использовать его в своих играх.

Глава 494. Беспокойства

Лана беспокоилась зря.

Ее густые, оттенка первозданных снегов волосы, красиво очерченные брови вразлет, сияющие васильковые глаза, высокие скулы и губы припухшие, томные, цвета сладкого вина производили впечатление даже на искушенных царевичей!

Фигура изящная, тонкая, стройная, но безумно женственная с крутыми изгибами и выпуклостями, точно танец причудливых волн, только усиливала впечатление.

Лана оделась в черное, дополнила наряд рубиновыми украшениями, нанесла стойкие, но не резкие духи.

Она волновалась, ужасно волновалась!!

Лукас обращался с ней по-свойски, вежливо, однако с нотками фамильярности. Как ей стоило поставить себя с будущими опекунами?

Нежные щеки Ланы залила краска — а вдруг она опять ослабнет на глазах у всей троицы? Тогда это несмываемый позор навсегда.

* * *

Щеки Лилит полыхали от ярости — появление соперницы, пусть даже самой Жрицы Магнуса стало ударом по ее самолюбию!

Царевич Алехандро, которого Лилит привыкла считать своим парнем, хотя отношения между ними и напоминали безудержно-легкий флирт, не омрачаемый скандалами или пагубными страстями, вздумал предпочесть Лилит другую, наведываясь в божественные владения в поисках изысканных ласк.

Лилит могла либо отпустить ситуацию, распрощавшись с мечтами, либо попытаться бороться. В конце концов, Алехандро никогда не нравились блондинки.

Впрочем, то, что локоны Жрицы отливали золотом, было всего лишь досадным расхождением с его идеалом. Будь у Магнуса Жрица брюнетка, Алехандро устремил бы стопы к той.

С другой стороны, глупо было ставить на цвет волос все — что вечного могла предложить Лилит, чем не обладала Эстелла?

* * *

Размышляя над своим неудавшимся предложением, Лукас решил больше не подталкивать Тамико к прохождению Церемонии.

Свободолюбивая девушка, обратившая его признание в приглашение покататься на горных лыжах, вполне могла заявить, что еще не оправилась от прошлого или что им и так хорошо живется…

Любую уловку из разряда тех, которыми Маю обильно потчевала его несчастного брата…

В конце концов, Тамико обладала настолько норовистым характером, что… сумела бы намекнуть сама. Лукас надумал просто ждать и внимательно ловить ее малейшие «сигналы».

Глава 495. Умирающий актер

— О боги! Кто, какая злая воля пустила тебя сюда?! Ужель я так ослаб, что плохо навел заклинания?!

Девушка с густой копной длиннющих ярко-рыжих волос, беспорядочно рассыпавшихся по хрупким плечам, и пронзительным взглядом светлых глаз на миг оцепенела, настолько тающим и безжизненным был этот обычно звучный голос, но все же не оробела, устремилась дальше, к ложу, на котором покоился Флавиан.

Лицо его, ясное и возвышенное, казалось изможденным и овеянным тяжелой печатью тоски. Под глазами залегли тени, нос заострился, чувственные губы побелели.

— Так-так, — девушка склонила голову на бок, — значит, погибаем?

Речь ее, эмоциональная и хорошо поставленная, выдавала профессию актрисы.

— Ты вообще думаешь о своих коллегах? Пропускаешь репетиции и обсуждения, думаешь прийти и сходу сымпровизировать?

Флавиан разлепил губы:

— Николь, жестокая ты женщина! Ну какой из меня любовник, а? Все ложь! Все суета и тлен!! О нет, — он устало прикрыл глаза рукой, и тут же уронил кисть на лоб. — О нет…

Николь стояла, уперев руки в бока, без капли сочувствия в лице:

— Поздновато менять амплуа почти перед выходом спектакля, не находишь? Что у тебя за вид?! Это непрофессионально! Куда подевались твои бесчисленные женщины??

Бледный, исхудавший, измученный, Флав все еще оставался необычайно величественным. Прохрипел:

— Никоооль, какие женщины в моем положении?! Счастливы люди — они находят отраду в смерти и забвении, а я… Я видел людей…

Николь бесцеремонно опустилась на постель рядом с Флавианом:

— Ну а целители всего лишь черствые сухари, не способные понять твою тонкую душу! А у нас сроки горят.

Флавиан безучастно отвернулся:

— Отодвиньте… А лучше найдите другого актера… Я приду потом ругаться с начальством… Если поправлюсь…

— Знаешь-ка что! Хватит мне этого пессимизма! — ловко уложив «больного» на спину, Николь уселась на него сверху, точно наездница. Это было абсолютно не скромно, но Николь нисколько не смутилась. Флав изумленно посмотрел на расшалившуюся девушку, а она скомандовала:

— Не нравится? Ну так сними меня отсюда!

Вздохнув, Флавиан скорбно закрыл глаза:

— Сиди…

Николь вспыхнула:

— Ах вот как! Ну знаешь, что… — стремительно нагнувшись, она укусила поверженного Флавиана за губу. — Вот тебе!

Недвижно, не размыкая век, Флавиан пробормотал:

— Так ты ко мне неравнодушна…

Николь хлопнула его по точеной щеке:

— Я должна доставить тебя на площадку. Любой ценой. Откажешься, я пойду к царевичу умолять сделать это!

Неожиданно Флавиан посмотрел прямо в ее светлые глаза:

— А я думал, ты ко мне неравнодушна… Вот это было бы интересно…

— Хха! — Николь гордо выпрямилась. — Думай-думай, если тебе так будет проще сыграть роль. Пойдем! На кону мое слово — я обещала тебя привести.

Флавиан скривил рот, сейчас он не выглядел ни умирающим, ни даже больным:

— Зря ты рассчитывала на мое благородство…

— Гаденыш!!! — Николь наклонилась, чтобы вновь укусить самодовольного типа, но Флавиан, неожиданно выпростав руку, резко притянул ее голову к себе и сам укусил Николь за мягкое маленькое ухо.

— Хватит! Я приду, но ты будешь мне должна!.. Что-нибудь… Я решу потом, что. Рискнешь?

Николь прошептала:

— Да. Отпусти меня только.

Ссаживая девушку, Флавиан уточнил:

— Даже нескромное?

Николь хмыкнула:

— Мне бы твою степень невинности. Пойдем!

Глава 496. Каприз художника

Слишком непоседливая, легкая на подъем, слишком прямолинейная и откровенная, слишком громкая и активная…

Изменений накопилось так много, что Леон не успевал отследить, нравится ли ему его новая жизнь.

Мельтешение безумно ярких красок стало сливаться в одно раздражающее пятно. Леон все чаще ловил себя на настоятельной потребности уйти и отдохнуть. Понять, что ему нужно и возможно исправить в этих отношениях, стоит ли игра свеч.

Конечно, Леон понимал, что ввязался в необратимое, и существа другого мира все равно придут забрать его. Но этот приговор они могли бы осуществить и без любовной линии. Некоторые вещи Леон чувствовал интуитивно, даже без объяснений Анели, просто наблюдая за ней.

Анеля, чье появление ощущалось как снег на голову в июльский жаркий полдень, была своей, родной, любимой. Леон не мог взять и отказаться от нее и чудесного секса махом, но не находил в себе силы и продолжать калейдоскоп, изматывающий его психику, в неизменном виде.

Пропасть из вида, игнорировать звонки — с Анелей это не прокатывало, и в один из вечеров Леон предложил в лоб:

— Анеля, давай немного поскучаем друг по другу? Мне пока еще надо на что-то жить и работать… Сложно сосредоточиться в таком режиме встреч… Я скажу, когда закончу, хорошо?

Анеля закусила губу. Больно-больно.

Тотчас улыбнулась.

Предлагать Леону деньги нельзя. Ни в коем случае нельзя, он сильно оскорбится.

Умолять его и плакать, по-видимому, тоже.

Оставалось уйти и ждать. Возможно, сходить к Лукасу обсудить ситуацию. Анеля прекрасно понимала, что царевич в курсе, тот следил за любыми межрасовыми контактами.

Обсудить и уберечь Леона от Магнуса, красноречиво пообещавшего пустить Леона в расход при их разладе.

Она обязана была его защитить. Оставаться сильной. Верить в лучший исход.

Коротко поцеловав Леона в сухие и горячие пухлые губы, Анеля просто вышла за дверь…

Да, она видела, что Леон провожал ее с тоской. Пусть. Его настроение ни на что не влияло.

Все произошло столь неожиданно, что Анеля даже не успела обидеться и всерьез накрутить себя, впрочем, это и не было ей свойственно.

Лукас впоследствии сказал:

— Ничего страшного, Нели, пусть Леон перезагрузится. Потомится, заскучает. Ничего не делай пока что. Чаще пропадай. Ты девочка занятая, от разлуки не заболеешь. А ему полезно помаяться. Тем более, он считает, что этак ситуацией управляет он.

Анеля, поблагодарив Лукаса, повеселела.

Глава 497. Милый дом

— Ох, как я рад тебя видеть! Наконец-то я дома! — Оливер, радостный, точно молодой щенок, совершенно неожиданно для Анели оказался у нее в гостях, когда Анеля планировала собраться с мыслями и составить дальнейший план действий по обольщению Леона. А потому она взглянула на Оливера рассеянно-недоброжелательно.

Улыбка сползла с красивого лица Оливера.

— Я не вовремя…

Анеля выдавила приветливое выражение:

— Да нет… Все нормально…

Оливер безумно скучал по бывшей жене. Фактически их общение полностью прекратилось, с тех пор, как Оливер сделался Жрецом Магнуса. Анеля же, по-видимому, не разделяла его чувства.

Чтобы скрыть отчаяние, Оливер занялся своими волосами, порывисто убрав их за ухо:

— У тебя новая жизнь… Без меня…

Анеля посмотрела холодно:

— А что ты хотел? Чтобы я верила, ждала и страдала?

Она по обыкновению танцевала, плавно перемещаясь по комнате. Оливер уселся на стул, а грудью лег на столешницу, скрестив руки и спрятав в них лицо. Голос Оливера прозвучал глухо:

— Нет… Просто со мной общаться… Делиться важным… Разве мы чужие друг другу?

Анеля на миг замерла, а потом задумчиво протянула:

— Нет. Нет, конечно… Прости, я тут завертелась со всеми своими делами… Ты тоже…

Оливер обиженно просопел, не поднимаясь:

— А я ждал тебя и по тебе скучал. Думаешь, какие-то чужие женщины заменят все тепло, что у нас с тобой было? Я и ушел потому, что любил тебя очень… И так и люблю. Я никогда не смогу отказаться от тебя.

Подойдя вплотную, Анеля погладила его густые темные волосы, а потом, когда Оливер встал, крепко его обняла, чувствуя ответное объятие, бережное и нежное.

Это не было изменой. В конце концов, Оливер оставался ее формальным подопечным. И они, взяв пледы, отправились на берег моря. Анеле не хотелось делиться проблемами, застигшими ее врасплох с Леоном, а вот Оливеру не терпелось рассказать про свой новый быт, про подозрительное изменение сущности, про дружбу с Есенией и Жизель, осточертевшую ему до колик.

Анеля вдыхала его запах — такой знакомый! — и принимала рассказы, и набиралась сил.

Круговерть с Леоном немного сбила ее с толку, заставив забыть о друзьях и о родне. Почему-то думалось, что Леон начнет ревновать ее к Оливеру, но если бы и начал, Оливер появился намного раньше. Анеле вспомнилось вдруг, как Оливер выглядел, когда только переродился и совсем крохой все равно просился сюда, слушать плеск волн, купаться обнаженными, мечтать…

Прошлое обрело силу, звуки, краски, запахи восстали в немеркнущей памяти. Как бы ни сложилось дальше, они с Оливером были друг у друга. Рядом. Вместе.

Анеля предложила:

— Давай я поговорю с Жизелью, чтобы она отстала от тебя?

Оливер объяснил:

— Не надо. Растрезвонить всем, что она ко мне липнет, можешь. Поглядим на ее дальнейшую репутацию. Но никаких личных бесед. У нее поганый характер, я не хочу, чтобы ты пострадала!

Анеля хихикнула:

— Сплетничать я умею.

Она чувствовала, что потом будет готова поделиться информацией о Леоне, но прямо сейчас тот оказался третьим лишним в их морском пикнике.

Глава 498. Разговоры с Магнусом

— Так, значит, ты пришла по делу… — Магнус чрезвычайно радушно улыбался, откинувшись на подушках и приглашая Лилит расположиться рядом. — Наша задача вернуть интерес царевича Алехандро, верно?

Лилит изумилась его осведомленности, но вида не подала. Просто кивнула, присаживаясь.

Магнус хитро сощурился:

— А может, ну его?

Лилит откровенно растерялась, уже не скрывая эмоции.

Магнус пояснил:

— Алехандро тебя покинул, пренебрег твоим вниманием и беспечно развлекается с другими. Ты и сама уверена: одной жрицей дело не ограничится.

Лилит нервно моргала, не вполне понимая, что происходит:

— Как это? Как?!

Магнус изобразил сочувствующую улыбку:

— Не знаю, почему, но это так — Алехандро ушел в загул… Прости, что я вывалил все тебе сходу. Все еще хочешь его вернуть?

Лилит почти заплакала. Весть из столь авторитетного источника оказалась для нее слишком неожиданной и тяжелой.

— Мне думалось… я ему сильно нравлюсь… Мы хорошо ладили…

Она смотрела на Магнуса, не отводя глаз, точно ее пылкие заверения могли разогнать проклятие невзаимности. Магнус отвечал Лилит столь же пристальным задумчиво-томным взглядом:

— Бесспорно, так оно и было. Пока Алехандро испытывал к тебе влечение, вы встречались… Довольно долго, заметь… Всему свой срок, все проходит…

Маленький аккуратный подбородок Лилит дрожал, в синих глазах выступили слезы.

— П-п-прошло… Кончилось?

Маг кивнул:

— Он прожил чувства до остатка, взял из вашего романа все, что мог. Для него история исчерпала себя… А для тебя, значит, иначе?

Лилит была точно в тумане, раздавленная и запутанная новостями:

— Он совсем-совсем меня не любит?

Магнус спокойно объяснил:

— Ты дорога ему как ласковое теплое прошлое, но Алехандро полагает, что ты прочитанная книга.

Лилит до конца не осознавала происходящее, завороженно изучая пустоту:

— Как? У нас же почти ничего не было…

Магнус оставался очень серьезным, уютно устроившись на подушках и обложив мягкими валиками свою потерявшую опору гостью.

— За столько времени почти ничего? Тут недолго подумать, что ничего и дальше не случится. Прекратить настолько бесперспективные отношения.

Лилит внимательно взглянула на Мага:

— Что же мне делать???

Магнус причмокнул губами:

— Если ты все время была собой, никем не притворялась, и отношения тебя не напрягали, то ничего. Вы просто не сошлись характерами. К тому же, Алехандро царевич, и хотя царевичи вольны выбирать себе в пару кого угодно, им рекомендуется тщательно думать о последствиях.

Приговор прозвучал крайне неутешительно. Лилит потупилась:

— А я из простой семьи…

Маг улыбнулся:

— Вот потому и думай. Конечно, я могу приворожить к тебе Алехандро и даже на длительный срок, но будешь ли ты счастлива? Чувствуешь ли ты в себе силу распоряжаться судьбой Царской Семьи?

* * *

Тоска навалилась быстро, беспощадно захватив его в холодные тиски.

Леон двести раз пожалел, что попрощался с Анелей так, будто расставался с чем-то вязким и надоевшим.

Сказочная чародейка ушла, не оставив ему ничего, ни одной своей вещи на память, и теперь нужно было держать слово, работать, выжидать время, прежде, чем позвать девушку обратно.

Леон ощущал, что сильно обидел ее, и голубоглазая мечта может вовсе кокетливо повести плечиком: «Зачем мне такой неотесанный?»

Вместо того, чтобы заняться чем-то продуктивным, Леон методично напивался в полном одиночестве, после чего ложился спать. А когда бутылка заканчивалась, он открывал следующую.

В перерывах работал. Без души, механически, лишь бы что-то делать, не нарушая сроки сдачи.

* * *

Анеля рвалась обратно, Лукас был категорически против:

— Пусть он сам тебя позовет. Пока не зовет, не лезь.

Анеля побежала к Магнусу.

— Что, царевич взялся регулировать ваши отношения? А не жирно ли ему? — Маг ехидно ухмыльнулся. — Иди, спасай своего ненаглядного. Попробуй ненавязчиво, через наведенку. Леон хоть и ученый уже, будет чувствовать себя расслабленнее.

Глава 499. Идеальный партнер

Оказавшись в Городе, Анеля только приготовилась плести изящную ткань наведенного сна, как в его материю вкрался… Лукас!!

Анеля дернулась, на долю секунды подумав, что царевич — порождение ее страхов, ведь он запретил связываться с Леоном.

Но Лукас, высокий, широкоплечий, в чем-то черном и блестящем, приближался летящей походкой в ее индивидуальном пространстве — приближался, обворожительно улыбаясь, под зажигательную мелодию.

На всякий случай Анеля кокетливо улыбнулась ему в ответ, и тотчас была ловко подхвачена под руки.

— Потанцуем?

Ко всем его многочисленным талантам, ее новоявленный партнер являлся одним из лучших танцоров в своем царстве, да вероятно и в другом тоже, проводи анамаорэ объединенные конкурсы; своим предложением Лукас оказывал Анеле великую честь!!

Несколько мгновений пара безмолвно кружилась. Анеля целиком отдалась ощущению блаженства от изумительного плавного движения. Впрочем, возможно, мгновения длились куда дольше, просто Анеля не хотела возвращаться к реальности.

Когда она немного пришла в себя, Лукас обольстительно мягко улыбнулся:

— Куда бежишь, дурашка? Думаешь, твой милый там сопьется?

Анеля покраснела — сейчас она была загипнотизирована Лукасом — его близостью, его запахом, его голосом, их танцем, даже самой музыкой. У нее осталось желания ни спорить с ним, ни возражать ему, только кружиться и кружиться!

Лукас, которому безусловный восторг Анели в какой-то степени льстил, продолжил сам:

— Дай ему пострадать, дай напитаться разлукой, тем больше он будет тебя ценить! Магнусу нет дела до результата, ему важна движуха — хоть какая, лишь бы была. Появившись перед Леоном сейчас, ты только снизишь накал его страсти, смажешь краски.

Анеля, наконец, обрела дар речи:

— Я по нему скучаю…

Лукас широко улыбнулся:

— Предавайся воспоминаниям. Доверься мне, кроха, доверься, и победишь!

* * *

Нужно было что-то делать с Паолой, которую Ринальдо пока не мог склонить к перерождению. Получить еще и проблемы с Леоном Лукас тем более не хотел. Леон должен был решиться добровольно и с радостью.

Лукас подумывал о том, чтобы ввести полный запрет на посещение Города для всех анамаорэ, кроме членов Царской Семьи, а также кроме жрецов Магнуса, поскольку уважал дружбу Роберта и Оливера. Эстелла не пришла бы в Город сама.

* * *

Магнус говорил Лилит:

— Если Алехандро вернется к тебе, влекомый моей волей, спеленутый и обездвиженный моей магией, с замутненным разумом, то будет оставаться рядом таким, искалеченным, пока я о нем не забуду, а я не забуду, не ослаблю контроль, хехехе, или же до тех пор, пока он не захочет проверить влияние на себя других существ. Царевичи обязаны делать такие проверки время от времени, выясняя, все ли их привязанности добровольны и осознанны… Когда он все поймет, то обратит свой гнев на меня, да и пусть, хехе. А вот ты, выдержишь ли его гнев ты? Но даже если Алехандро не разозлится, ваша связь окажется краткой. Это не та история, что закономерно ведет к Церемонии. Не лучше ли тебе достойно встретить суженого, с которым тебя соединят чистые узы любви без обмана?

Лилит знобило. Она хотела Алехандро, но все варианты предлагаемые ей богом, показывали полную неразумность подобного плана… Магнус глядел грустно и ласково:

— Если ты жаждешь своей личной славы, могущества, и готова искренне вложиться в это, а потому водишься с Алехандро, есть иные пути… Например, стать моей Жрицей. Иди и подумай об этом.

Глава 500. Нескромное желание

— В одних трусиках и чулках??? Флавиан, да ты извращенец! — Николь нервно хихикала, прикрывая рот ладошкой.

Флав обиженно выпятил нижнюю губу:

— Просто прийти в таком виде тебе уже чересчур? Где же твоя хваленая аморальность?

Огненно-рыжая Николь порозовела от смущения:

— Это другое… Мы же в одном клане…

Флавиан изумленно поднял брови:

— Неужто? Я зову Лукаса отцом, а Тамико мамой и провожу с ними больше времени, чем с кем бы то ни было. А не перерождаюсь только потому, что они еще не прошли Церемонию и не готовы пригласить меня сыном прямо сейчас. Да и прерывать карьеру мне пока не хочется. Или ты, — он сделал страшные глаза, — не чуешь во мне царский дух?

— Мгм, — Николь замялась, — пока мне трудно с этим разобраться…

Флавиан пожал плечами:

— Мне тоже, я без девушки уже сколько. Да и к тому же, как ты можешь торговаться!?? Я отходил на все творческие собрания, отыграл роль уже дважды, а ты расплатилась за это желанием! Все было ловушкой?! Позор лгунье!! Меня звали нечистым на язык, ох, это тяжелое клеймо, и ты узнаешь его вполне…

— Ладно, — Николь стиснула зубы, — я приду! Но ты обещай ко мне не прикасаться!

— Ну вот еще, — Флавиан возмутился и схватил вдруг Николь за плечи. — Я бы мог попросить у тебя что угодно, даже близость! По условиям контракта ты не имеешь прав на отказ. О, боги! — в следующий миг Флавиан уже, отпустив Николь, патетично прижимал ладонь к своему лбу. — Я настолько некрасив, что тебе противно! Да-да, я уродлив!!!

— Да что ты такое городишь! — Николь вышла из себя. — Ты совершенно нормальный!

Флавиан опять вцепился в ее узкие плечи:

— И только? — он недоверчиво смерил Николь взглядом. — Или ты намеренно так говоришь?

Николь стыдливо потупилась, опустив ресницы:

— Прекрати…

Флавиан был божественно, чарующе хорош собой и прекрасно знал об этом. Сотни тысяч прелестниц почли бы за честь принять его интимное приглашение. Сопротивление Николь выделяло ее из общей массы. И все же она зарделась, очаровательно зарделась, выдавая себя.

— Не бойся, — Флавиан легонько провел по девичьей щеке кончиками пальцев. — Я умею принимать гостей. Тебе будет хорошо и спокойно.

— Я не боюсь, — в непосредственной близости, ниже Флавиана на голову, Николь казалась очень мягкой, нежной и покорной. — Я хочу к тебе в гости…

— Прекрасно, — Флавиан ослабил хватку. — Мы славно проведем время!

* * *

Флавиан наблюдал за Николь — в назначенный час она пришла к его дому в цитрусовой роще, одетая в платье, чтобы никто не счел ее вид предосудительным. Но едва листва и травы двора скрыли ее фигурку от любопытных глаз, Николь рассоздала ткань и храбро постучала в дверь.

Флавиан уже был у входа, коротко взглянул на Николь — его янтарные глаза стали почти черными от расширившихся зрачков — и сразу отвернулся.

В руках он держал платье из алой переливчатой ткани — шедевр из новой коллекции царевны Люции — и невесомую накидку к нему.

— Прими мой подарок!

Щеки Николь покрылись пунцом.

— Я думала… Спасибо!

Когда Николь облачилась, Флавиан галантно подал ей руку:

— Пойдем и будем праздновать! Наш спектакль имеет успех, отметим это! И все благодаря тебе!

Благодарная улыбка Николь сияла ярче звезд.

Вино, фрукты, тихая музыка, цветы и неспешные беседы — Николь обожала атмосферу расслабленного наслаждения жизнью. Она много раз бывала у Флавиана на вечеринках, но и мечтать не смела, что Флав когда-нибудь устроит прием лишь для нее одной.

В течение вечера Флавиан выглядел абсолютно довольным, одаривал Николь изящными комплиментами и ни словом, ни жестом не намекал о каком-либо нескромном «продолжении».

Безусловно он был очень симпатичен Николь, однако она никогда не рассматривала Флава всерьез как объект романтических грез. Теперь Николь опасалась, что продолжайся их безупречно элегантные встречи дальше, она имеет все шансы влюбиться в своенравного блондина без оглядки!

Глава 501. Предложение Лукаса

Тамико задумчиво вертела в ладонях два огромных яблока, придирчиво их разглядывая, однако ее вопрос, обращенный к царевичу, вовсе не относился к фруктам:

— Лу… Ты ведь хотел предложить мне что-то важное перед тем, как мы поехали кататься на лыжах… Но не предложил. Это уже не актуально?

Лукас навострил уши. Любимая пришла к нему поутру перед работой, чтобы по обыкновению отправиться туда вместе, и, кажется, момент, который он выжидал, настал.

Лукас широко улыбнулся, обнажая чуть более длинные, чем привычно, клыки и демонстрируя ямочки на щеках. Это органично вписывалось в его образ, тем более, что Тамико давным-давно изменила свои зубы таким же образом.

Нежно произнес:

— Очень актуально и очень важно!

Карие глаза Тамико просияли:

— Расскажи мне!

Конечно, было бы лучше, если бы Тамико настояла в другое время, но потерять шанс во второй раз Лукас не мог. А вот послать работу куда подальше, отправив работать вместо себя копию — запросто.

* * *

В следующий миг пара уже стояла в белоснежном павильоне, увитом пряной зеленью, на опушке, усаженной роскошными деревьями, за которыми, блестя и переливаясь, угадывалась гладь воды.

Музыка, дивная и яркая, наполняла все вокруг — это были мелодии, некогда посвященные Лукасом Тамико. Они текли, переходя одна в другую. Мелодиям вторили птицы и покачивающиеся чашечки ароматных цветов.

Лукас и Тамико, неожиданно для себя чуть сильнее обычного загорелая, оказались в белых одеяниях — одни среди развернувшегося великолепия.

— Лууу, какое красивое место ты создал! — Тамико бросилась любимому на шею. — Я тебя люблю!

Лукас продолжал улыбаться:

— И я тебя, Тами! Буду любить тебя вечно! Буду защищать тебя, заботиться о тебе и радовать тебя! Только тебя одну! Давай пройдем Церемонию и закрепим наш союз?

Миллиарды светлячков порхали вокруг, стояли сумерки, сердце Тамико переполнилось восторгом.

— Да, Лу! Да, счастье мое, давай! Хотя я и так уже ощущаю себя прошедшей ее — вижу лишь тебя одного во всех мирах, во всех паззлах!

Время потеряло смысл. Лукас и Тамико забыли о нем, предаваясь любви и разглядывая опушку посреди озера. Лукас украсил ее всем тем, что ценили ониоба, ставшие целым.

Говорили о деталях проведения Церемонии, то и дело заговорщически пересмеиваясь.

Принадлежа друг другу, Лукас и Тамико ощущали себя много более счастливыми и свободными, чем порознь.

* * *

Наблюдая за Леоном, Анеля отмечала в любимых глазах какую-то странную, даже пугающую жесткость.

Впрочем, Леон совсем бросил пить и очень много работал, выходя из дома разве что по бытовым нуждам, а также для прогулок и пробежек. Помимо этого, он упорно занимался духовными практиками, которые мог исполнять самостоятельно.

Анеля снилась ему довольно часто, самым обыкновенным образом. Других женщин он не звал. Не звал и Анелю наяву.

Анеля теперь плотно общалась с Оливером и стала приходить к Магнусу на вечеринки. Конечно, от Оливера не укрылись ее печаль и подавленность, скрываемые за обольстительными улыбками.

Не вполне понимая причину поведения Леона, ревнивый Оливер, тем не менее, не стал драматизировать ситуацию, мягко отвлекая Анелю и переводя ее тяжелые думы на что-нибудь более приятное.

Как она и обещала, Анеля щедро распространяла преувеличенные сплетни о Жизели, обильно поставляемые ей непосредственным участником событий.

Как следствие, в некоторых случаях анамаорэ начинали многозначительно переглядываться, едва только слышали имя Жизели. Пока что такие любители посмаковать подробности находились в основном в артистических кругах и свите бога, что не вполне устраивало Оливера — в данной среде поведение Жизели принимали как естественное, пусть и пикантное. Нужна была месть посолиднее.

Глава 502. Осмеянная

Пусть братья давным-давно уже не были особо близки, затянувшаяся хандра Максимилиана очень беспокоила Лукаса.

Дело обстояло настолько серьезно, что Максимилиан полностью забросил психологические консультации и заметно сократил певческие выступления, тоскуя об ушедшей невесте. Побег Маю оказался невероятным по силе ударом, выбив опору из под его ног, пошатнув его уверенность и вызвав многочисленные опасения.

Максимилиан был совершенно не готов обнаружить себя брошенным, когда все вроде бы шло идеально.

Конечно, отправившись к Лане, он надел маску благополучия. Ричарда Лукас намеренно попросил вести себя как можно более строго, чтобы не напугать растерянную девушку. Та тоже переживала личную утрату, перерождение дополнительно вызывало стресс, так что Лане было хуже всех…

Возможно, Максимилиана стоило познакомить с Паолой, а Лану показать Ринальдо — обилие расстроенных судеб и грустных знакомых неприятно томило душу Лукаса. Мысли о «перестановках», впрочем, не помешали ему руководить беседой Ланы с ее новыми потенциальными родственниками.

Царевичи и Лана приветливо улыбались друг другу, особой радости никто не испытывал, но встреча прошла достойно.

* * *

При встрече Лукас гадко осклабился:

— Ооо, ты, оказывается, можешь быть тааакой аппетитной! Секси-конфетка!

Жизель, высокая, сухопарая и подтянутая, поджала тонкие губы:

— Тебя невеста не удовлетворяет, что ты так скалишься?

Лукас хмыкнул:

— Устраивает полностью. Настолько, что всюду мне мерещится, даже в столь… хгм… худосочных!

Жизель ушла, гордо расправив плечи. То, что Лукас не постеснялся высказать ей в лицо, Жизель с недавних пор постоянно слышала за спиной. Смешки, переглядывания, пошлые мысли окружающих… К жрецам противоречивого Магнуса анамаорэ проявляли и то больше уважения!

Именно его жрец уговорил Жизель: «Расслабься… Это останется только между нами. Отдайся фантазии…»

Нельзя, ни на минуту нельзя было забывать, что его слова были произнесены не в тиши любовного единения, а за плату, почти по принуждению.

Жизель недооценила этого бесхребетного Оливера, вроде бы податливого и безотказного, но засасывающего, втягивающего, дурманящего… Оливер обладал гипнотическим обаянием, и оно усилилось в разы, когда он поступил на службу к Магнусу.

Жизель заплатила Оливеру, не зная, как еще его удержать. Приказывать ему после явления его таинственной сути она не смела, а просить не умела.

Слухи поползли после того, как время их оплаченных встреч с Оливером закончилось. Анамаорэ, казалось, в подробностях знали теперь внутренний мир своей «героини». Ситуация выходила наглой, безмерно унизительной и тошнотворной. Некоторые даже присылали Жизели полуанонимные предложения провести время с ними. В пользу энергии пациентов, разумеется. И непременно в образе с пышными формами, хотя… сошло бы и так.

Жизель подобная популярность не радовала. Стиснув зубы, она продолжала исправно ходить на работу и посещать мероприятия, положенные ей по статусу.

Устроить Оливеру разбор полетов — если бы он начал гнусно насмехаться над ее доверчивостью или же притворяться, что информация распространилась сама, без его ведома, это не принесло бы Жизели желанного облегчения.

Ее план, основанный на хитрости, состоял в ином, и, разумеется, рисковал провалиться, но Жизель полагала, что некий шанс на победу у нее все же есть.

Глава 503. Спектакль на поражение

Округлившись ровно в той степени, которой обладала Анеля, бывшая жена Оливера, и надев самое мягкое романтичное платье, что смогла придумать, Жизель приготовилась сыграть на мужских слабостях. Не только Оливер изучал ее — Жизель также крайне внимательно наблюдала за тем, кто лишил ее душевного покоя.

Выследив, когда Оливер останется в одиночестве, Жизель робко постучала в дверь его покоев в Храме, склонив голову и стыдливо спрятав лицо за волосами. Оливер качественно объяснил ей внешние проявления романтичности, и Жизель решила воспользоваться усвоенным по максимуму.

Первое впечатление удалось: длинное худое лицо Оливера еще больше вытянулось от изумления.

— Жизель?.. Ты…

Жизель подняла голову, серо-голубые глаза полны были слез, дрожавших на длинных ресницах:

— Я погибла… Обесчещена… Помоги мне!

Голова Оливера пошла кругом — видимое им сейчас шло вразрез абсолютно со всем, что он наблюдал раньше. Наверное, подобный шок частенько испытывали оперативники, сталкиваясь с препятствиями, но Оливер спецподготовку не проходил и действительно растерялся.

Жизель вновь скрыла лицо за волосами:

— Ты научил меня многому… Разбередил мне сердце… Кривотолки, слухи — я потеряла внутреннюю защиту от них и не могу теперь справиться.

Будто обессилев, Жизель осела на пол и вот уже лежала в ногах Оливера, рыдая. Он стоял пораженный, недвижно и безмолвно — ооо, это был сладкий миг!!! Просмотр фильмов и домашние репетиции пошли Жизели впрок. Она выглядела слабой, да, но торжествовать теперь Оливер никак не сумел бы. Чуткость и неравнодушие к бедам других перевешивали.

Опомнившись, Оливер спешно поднял зареванную Жизель с пола, и, обняв, усадил ее, отогревая в объятиях:

— Хорошо, тише, тише… Вот так, умница.

Жизель постаралась говорить как можно жалостливее:

— Ты мне поможешь? Поможешь прекратить все эти гадкие разговоры обо мне?

Она чуть не рассмеялась злорадно, увидев, сколь беспомощное выражение приняло лицо Оливера.

— Боюсь, это невозможно… Сплетники не утихнут, пока новость щекотлива…

Жизель, повернувшись, мягко уткнулась носом в мужскую грудь. Всхлипнула.

Оливер сосредоточенно размышлял:

— Если сказать им, что ты мне так понравилась, что я не смог сдержать восторга и делился им… Объявить о нас публично… Не интересно обсуждать тех, кто просто влюблен, без какой-либо непристойности, правда?..

Жизель опять всхлипнула:

— Тогда тебе придется еще хотя бы несколько раз встретиться со мной, чтобы подтвердить такую легенду… Я тебя напрягаю…

Конечно, Оливер чувствовал огромный подвох. Эта бесконечно нежная кроткая девочка никак не напоминала ему ту прежнюю Жизель, внушавшую ему нестерпимый ужас.

Но минуту назад Оливер практически добровольно принял решение выгораживать ее, изображая с ней парочку. Он улыбнулся уголком губ:

— Я раним, Жизель. Этим приятно пользоваться, да? Странно, что ты еще не прославленная актриса. Очень убедительно, я реально поверил. Но, милая, все — занавес. Пора снять маску.

В серых глазах Жизели сверкнула сталь:

— Правда в том, что я хочу тебя. Хочу денно и нощно, без остатка. И я не считаю это чем-то недостойным. Скромница или взрыв сексуальности — мне все равно, что изобразить. Как тебе такая правда, а, жрец?

Глава 504. Нечаянное признание

Ей удалось шокировать Оливера второй раз за встречу.

Мало того, жесткость слов и трогательность облика Жизели в мягком платье, с распущенными волосами, этот своеобразный контраст, вдруг показались Оливеру безумно обольстительными. Теперь он захотел обладать Жизелью сам — впервые без ее прямого или скрытого принуждения, конечно, обладать физически.

Жизель сладострастно выгнулась — ситуация шла не по ее плану, но явственное возбуждение Оливера, который и так являлся ее личным воплощенным искусом, передалось ей, обострив инстинкты.

Больше оба не двигались — смотрели друг другу глаза в глаза, сидя в обнимку, любой жест привел бы к пожару. И к подтверждению потенциальной симпатии, о которой Оливер вызвался объявить публично. Разумеется, по приколу.

— Нет, я не могу… — Оливер отвернулся.

Жизели отчаянно захотелось насильно впиться поцелуем в его сладкие губы, но поступи она так, она необратимо разрушила бы магию момента, вызвав к жизни все болезненные воспоминания. Потому Жизель, собрав всю свою волю, просто разжала объятия и начала отстраняться от Оливера.

Начала и тут же была больно схвачена им за плечи.

— Нет? А почему нет? Ты же просто восхитительна, такая, как ты сейчас! Проклятье! — Оливер все больше распалялся, разглядывая беззащитную и в то же время столь твердую духом Жизель. — Я же так влюблюсь в тебя!

Жизели пока что не нужны были его комплименты, она не понимала природу собственного влечения к Оливеру, видя лишь привычную часть: вожделение, затмевающее рассудок.

Жизель боялась, что Оливер может передумать и выгнать ее. Она кротко смотрела широко распахнутыми глазами в его огромные, изумрудные, с гигантскими провалами лишающих сил к сопротивлению зрачков.

— А может я уже люблю и опасаюсь себе признаться? — Оливер нервно усмехнулся. Нелогичное, постоянно присутствовавшее в их интимном общении кощунственное и неуместное возбуждение достигло сейчас апогея. — Давай-ка проверим? Между нами просто похоть или высокая страсть, как ты считаешь?

Жизель не представляла, испытывая то, и то, и многое другое. Она уже извивалась и трепетала, но Оливер жестоко мучил ее, продолжая это обсуждение.

— Надо все понять и разобраться. Покончим с ложью. Сначала я признаюсь тебе, потом ты мне… Почувствуем…

Бессознательно автоматически он выделял бесконтактную эротическую энергию, не замечая, как Жизель давно уже находится в обмороке на грани помешательства — это была тонкая и невыносимо приятная пытка.

Оливер видел лишь, что Жизель очаровательно прекрасна, двойственная в своем единстве. Он глубоко вздохнул, прислушиваясь к своим ощущениям:

— Я люблю тебя, Жизель. Люблю тебя, рыженькая, — Оливер радостно рассмеялся: похоже, он поймал верную ноту. — Теперь ты!

Жизель никогда еще не признавалась мужчинам даже в шутку и замялась. Оливер держал ее за руки, уверенно и крепко, Оливер энергетически ласкал ее, осыпая бесчисленными поцелуями, и, вздрагивая от наслаждения, Жизель тихо выдохнула:

— Люблю тебя… Люблю…

Ее слова также не могли быть совсем фальшью, они оба тотчас это поняли.

— Вот что, — Оливер улыбнулся, — значит, я довольно давно уже люблю тебя, а ты меня. Как это приятно и здорово!

И все же он слишком много говорил вместо того, чтобы делать. Жизель нетерпеливо рассоздала платье и наконец-то прильнула к его сочным губам — грубо, но очень чувственно. Развратно улыбнулась:

— Покажи, как ты меня любишь. Хорошенько покажи!

Больше Оливер не требовал себя упрашивать.

Глава 505. Игра в угадайку

Выяснив чрезвычайно важный для себя вопрос, Оливер расслабился. «Скромница или взрыв сексуальности — мне все равно, что изобразить!» — Оливер ощущал то же самое.

Неловкость унижения и ярость насилия испарились, точно набежавшая морская волна смыла их с песчаного берега души. Для любимой Оливер готов был играть любые роли, не осталось высоких или низких. Лишь бы это приносило ей счастье.

Умиротворенный, Оливер заботливо уделял внимание каждому чувствительному уголку на теле Жизели, попутно телепатически обратившись к Анеле и попросив ее прекратить распространение слухов: «Так надо, мы скоро увидимся, и я все тебе расскажу!»

Но вместо того, чтобы наслаждаться вместе с ним, отдавшись опыту умелого любовника, Жизель все больше беспокоилась, а затем мягко отстранила Оливера от себя. Он обеспокоился:

— Что-то не так, рыженькая?

Лицо Жизели скривилось, точно от боли:

— Прекрати называть меня так! Прекрати!

Оливер, истолковав ее слова по-своему, обиделся:

— Я был честен, Жизель! Я правда люблю тебя.

Ничего не отвечая и нахмурившись, Жизель оделась с явным намерением уйти. Оливер, обескураженный и расстроенный, наблюдал за ее сборами пару секунд, а затем повторил вопрос:

— Что не так, Жизель? Я теперь отвечаю за тебя и должен знать.

Жизель постаралась оттолкнуть его — грубо и зло — Оливер не шелохнулся. Жизель процедила:

— Зато я просто поиграла. Кончено. Отвали!

В изумрудных глазах зажегся нехороший огонек:

— Больше ты меня не ударишь и не принудишь, понятно? Ты женщина, а я мужчина, и хватит истерить. Договариваться не пробовала?

Жизель отрезала:

— Не о чем!

Возможно, на этом Оливер отпустил бы холодно-неприятную особу, лишившую его удовлетворения и оставившую его в смятенных чувствах, но он уже дал откат Анеле, а кроме того, действительно волновался о внезапной перемене, произошедшей с небезразличной ему Жизелью. Ответил сухо:

— Сейчас ты сядешь и расскажешь мне, что с тобой произошло. Не хочу гадать и терзаться. Будешь что-нибудь пить?

Жизель глядела исподлобья. Тема оказалась настолько деликатной, что Жизель просто не представляла, как рассказать Оливеру о проблеме. Она вложила массу сил в репетицию романтичности, но актрисой не была, и ее маски облетели, точно шелуха. Проще было уйти в оборону, изобразить бесчувственную — это Жизели удавалось почти всегда, и этому неизменно верили.

Оливер верить не желал. Сотворив шкуру — копию той, что некогда сильно привлекла Жизель — и усадив Жизель на нее, он дал ей в руки бокал ягодного сока.

— Я буду угадывать, а ты кивай или мотай головой.

Пожалуй, на такое Жизель могла согласиться.

Откинув челку, Оливер с легкой заминкой спросил:

— Я как-то не так ласкал тебя? Что-то не понравилось?

Жизель решительно замотала головой — как он мог такое подумать?! Разве ее постоянные визиты не свидетельствовали об обратном?!

Оливер улыбнулся и тут же посерьезнел:

— Ты мне не доверяешь?

Жизель опустила глаза. Конечно, она не вполне доверяла ему да и пришла со спектаклем именно по этой причине, но ее душевную боль вызывало совсем иное.

— Нет.

— У тебя просто случилась перемена настроения, и внезапно захотелось побыть одной?

Диковинное предположение! Жизель никогда не была настолько чувствительной.

— Нет.

— Ммм… Ты впервые призналась в любви и неловко себя чувствуешь? — Оливер очень внимательно вглядывался в ее лицо — точно целитель не тела, а самой души.

Да, дело было отчасти в этом. Жизель кивнула и поспешно добавила:

— Но не только!

— Ааа, — Оливер хлопнул себя по лбу и широко улыбнулся, — кажется, я понял! Тебя смущает, что я жрец.

Он угадал. Попал в точку.

Глава 506. Переселение

Отрицание каких-либо романтических чувств давало Жизели защиту: она просто приходила пользоваться мужчиной, точно общественной игрушкой, не смущаясь тем, что другие также хотят с ним позабавиться. Это усыпляло ее ревность, хотя Жизель и старалась появляться как можно чаще, «обрабатывая» Оливера до кромешного нежелания видеться с кем-то еще.

Он стал жрецом недавно, а значит, он жаждал удивительное многообразие женщин, миллионы соперниц. И он уж явно не был расположен уединиться с одной из женщин в сакральной Церемонии.

Подобные мысли настолько ранили Жизель, что она предпочитала укрываться от них за спасительной стеной цинизма, уютной в своей надежности. Признать себя уязвимой, жаждущей обладать и боящейся потерять — все это было слишком шатким положением. Так игрушкой становилась она.

— Рыженькая… Любимая ты моя! — Оливера не смутила ни напряженность абсолютно прямой спины Жизели, ни ее молчаливость. Забрав у Жизели бокал, он горячо и крепко стиснул ее в объятиях, опрокидывая на шкуру. — Ты тоже меня любишь! Очень-очень! — утвердив это, Оливер продолжил. — Во-первых, я не обязан принимать гостей, если сам того категорически не желаю. Внимания Магнуса хватит на всех, я только помогаю ему, пока мне самому нравится. Во-вторых, я имею право вовсе уйти из жрецов и продолжать карьеру музыканта или целителя. Представляешь, как мы будем лечить вместе? Это совсем не то, о чем тебе надо беспокоиться. Хочешь, я уйду отсюда, отправлюсь с тобой, и мы станем жить в твоем доме? Там тебе и думать не придется, что меня кто-то навещает!

Уши и щеки Жизели залила краска. Оливер так точно описал все ее страхи. Жизель оказалась совершенно «раздетой» и невероятно смущенной. Разговоры по душам Жизель виртуозно умела избегать, боясь того, что разворачивалось прямо сейчас.

Однако Оливер не думал над ней насмехаться, будто признавая ее право на любые чувства и даже находя ее ревность и собственнические инстинкты естественными.

— Просто скажи, что ты ждешь, ты самая красивая и восхитительная! Просто говори, я услышу. Не бойся!

Подбадривая, Оливер целовал и аккуратно, как ей нравилось, прикусывал кожу распростертой под ним Жизели. Признания, вызвавшие дискомфорт у Жизели, наоборот раскрепостили его, заставляя проявлять свои лучшие качества.

Жизель не знала, попросить ли Оливера уйти из его покоев или остаться. Вернее, ей хотелось, чтобы Оливер убежал без оглядки, начисто забыв жреческие обязанности. Но просить Жизель не умела, она только начала отвечать на его пылкие поцелуи. Жарко, выражая свои чувства и душу через эти ласки. Так, чтобы не только она — Оливер, испытавший схожее с бесчисленными женщинами — остался доволен.

Слышал ли Оливер сокровенные желания или действовал наобум, Жизель не знала.

— Я не могу просто так отпустить тебя и оставить одну. Если ты позволишь, покажи мне свой дом, я хотел бы переночевать там. Да и тебе дома спокойнее, правда?

Жизель мягко улыбнулась:

— Давай.

«Иметь постоянного любовника» и «быть в отношениях» оказалось совершенно разными ощущениями. Хотя они с Оливером не оговаривали будущее в деталях, Жизель иррационально воспринимала себя почти его невестой. И, словно подчиняясь ее ритму, Оливер не спешил развеять ее иллюзии.

Закрыв жреческие покои, Оливер последовал за Жизелью в укромное место, доступное очень немногим — Жизель не славилась гостеприимством, несмотря на близость ее владений к царским. Магнус также жил неподалеку, все это время Оливер с Жизелью были соседями.

Дом Жизель обставила без показной роскоши, но со вкусом и добротно. Жилище Анели, как и собственное Оливера характеризовались гораздо большей разболтанностью.

Сложив руки, Жизель скромно ожидала похвалы или же предложений что-то изменить — это был ее первый опыт. Никому раньше она не признавалась в любви и никого из любовников не пускала на порог.

Оливер нашел убранство ее дома прекрасным. Создавать собственную комнату было слишком поспешным шагом, и Оливер предложил только расширить постель, что Жизель послушно исполнила.

Оливер почему-то отличался от остальных мужчин — с ним легко было вести себя естественно и общаться свободно.

Жизели хотелось верить, что теперь, когда все происходит по взаимному полному согласию, Оливер не окажется подлецом и будет бережен с ее чувствами.

Глава 507. Роберт и Ко

В конце концов Леон сообразил, что очень затянул со всеми сроками — примирения, извинений, пауз. Осознание со страшной силой придавило его к земле, и сидя в одиночку вечером в полутемной кухне, Леон, ни на что не надеясь, прошептал:

— Неля, вернись… Я очень тебя люблю и очень по тебе скучаю…

Прошло десять минут. Потом полчаса тягостного ожидания…

Леон собирался подняться и достать бутылку — ему вновь резко захотелось выпить — но маленькие прохладные ладошки, опередив намерение, закрыли ему глаза.

Анеля пришла… Наверняка сорвалась со своих занятий, она не знала же, когда Леон ее позовет…

Обернувшись, Леон притянул бесконечно дорогую ему девушку к себе. И так как он сидел на стуле, то уткнулся лицом стоящей на ногах Анеле в грудь:

— Прости меня… Очень прошу…

Анеля звонко рассмеялась, ей было щекотно:

— Хорошо, прощу. Ты только больше так постарайся не делать.

* * *

— В общем, я ее люблю! Хотя ее характер… Ох и крутооой!

— Вот как, — Роберт несколько не ожидал подобной развязки конфликта. — Тогда приводи ее как-нибудь к нам. Познакомь.

С учетом всей предыстории Роберту сложно было сходу поверить, что его друг влюбится в свою мучительницу. С другой стороны, сам характер «мучений» делал этот финал абсолютно закономерным. Магнус предупреждал.

Нехотя Роберт признавал, что если и найдется женщина, способная приворожить Оливера надолго, это будет не кокетливо-податливая легкомысленная Анеля, а некто жесткий и властный, умеющий держать страсти Оливера в узде — и обязательно руками в бархатных перчатках. Худшее, что эти «перчатки» могли бы сделать — запретить друзьям видеться. Тут бы Роберт не стерпел.

В остальных случаях Роберту приходилось мириться с тем, что не он единственный является для Оливера авторитетом. Это было неприятно, однако не смертельно.

В связи с переездом на юг между Робертом и его пышноволосой, своенравной, но очень тактичной женой опять начались трения по поводу того, как же им жить дальше: продавать ли квартиру в Городе и окончательно перебираться на юг, вероятно со сменой работы, или же бывать в теплых краях время от времени, снимая жилье. Кроме того, оставался вариант купить на юге какую-либо недвижимость.

По здравому размышлению рисковать трудоустройством единственного кормильца семье с младенцем было глупо, постоянно искать дом — тоже.

Роберт всегда откладывал деньги, потому принялся изучать объявления о продажах.

Колетт возобновила умеренные занятия спортом — с одной стороны, ей нельзя было терять молоко, а с другой, несовершенства фигуры начали раздражать впечатлительную Колетт. В Городе на фоне закутавшихся людей это было не столь актуально, а на курорте ей хотелось выглядеть для мужа самой красивой.

С Антоном во время тренировок Колетт оставался или Роберт, или Эрин, легко нашедшая с Робертом общий язык. С самого их знакомства эти двое сохраняли приятельскую, не особо душевную, но в то же время довольно теплую дистанцию.

* * *

— Нет, милый мой, из жрецов я тебя не отпущу. Ишь чего, только я нашел помощника, как ты утекаешь?! Неа, — Магнус сладко улыбался, — будешь принимать заявки и общаться с посетителями. А вот гостий разрешаю тебе не звать, тут чисто твоя воля. Объявить что ли конкурсный набор желающих на должность жреца, дарящего наслаждение?

Оливер внимательно слушал Магнуса. Разные выражения сменяли друг друга на его гордом лице с высокими скулами.

— Я должен буду продолжать жить здесь?

Маг ласково сощурился:

— Нет. Живи, где хочешь. Главное, на работу являйся вовремя. Личная жизнь, знаешь ли, одно дело, публичные обязательства другое, а сыновний долг третье. Можешь идти.

Такая свобода обрадовала Оливера — Жизель позволила ему свободно навещать себя, и Оливер пользовался своим правом с тем, чтобы встречать ее после больничных трудов с вопросами:

— Привет, любимая! Как ты сегодня? Устала? Утомили пациенты мою рыженькую?

Ничего не отвечая вслух, Жизель подходила и обнимала Оливера, восстанавливаясь энергетически и ощущая себя под его опекой.

Сама же она казалась Оливеру настолько беспомощной в эмоциональной жизни, что Оливеру думалось, будто он много мудрее этой колкой, но такой ранимой девочки, и обязан о ней заботиться.

Слухи даже пошли им на пользу: народ был теперь осведомлен о страстном темпераменте Жизели, и хотя многие эльфийки расстроились, публичное объявление Оливером, что он не зовет больше гостий, было встречено с сочувствующим пониманием.

Глава 508. Связи

Флавиан исправно поддерживал амплуа капризного артиста — не успел он разогреть поклонников слухами о любимой человеческой девушке — ошеломительно красивой — как, не продемонстрировав таинственную прелестницу никому, начал появляться на публике с Николь, непременно держась за руки.

Грядущее его перерождение в сына царевича было для анамаорэ чем-то вроде догадок и слухов, отнюдь не свершившимся фактом. Потому Флавиан и Николь просто попирали существующие нормы.

Украшенные цветами, они всюду ходили или сидели вместе, болтая, смеясь и пропагандируя «порочную любовь». Николь переехала в широко известный дом Флавиана в цитрусовой роще, и что происходило между ними за закрытыми дверями, оставалось только сочинять.

В действительности Николь, очарованная вечеринками лишь для себя одной, комплиментами, подарками и обходительностью Флавиана, стала его подругой и соратницей в делах. Любовниками они не были, хоть и проводили много времени за поцелуями.

Как бы там ни было, поклонники о них постоянно говорили. Он и она в одном клане, это же обделяет других анамаорэ ценным профессиональным опытом! Лучше бы им встречаться с кем-то еще!

* * *

Эстелла, чрезвычайно чувственная и эффектная, лишившаяся последних следов робкой застенчивости, зато обретшая лоск роскоши, больше не просила Магнуса найти ей мужчину. После недолгого общения с Алехандро Эстелла признала, что на меньшее, чем стать супругой царевича, она не согласится.

— А тут уж сама, — Магнус купал избалованную им красавицу в вине, которое продавал по сверхдорогой цене. — Царевичи народ особый. Понравитесь друг другу, отпущу тебя без проблем.

Эстелла рассмеялась:

— Еще бы не отпустишь!

Лилит, которой Магнус также предложил исполнять роль своей жрицы, отличалась от Эстеллы, точно день от ночи.

Конечно, эта дива тоже хотела власти и признания, а кроме того, жаждала показать бросившему ее возлюбленному, насколько он слеп. И все же очень стройная, подвижная, с буйной копной черных волос Лилит являла собой совершенно иной тип характера.

Что касалось мужчин, никаких конкурсов на профпригодность Магнус устраивать не намеревался.

Роман, бывший поклонник Эстеллы, завсегдатай вечеринок и любитель удовольствий, не связанный жесткими профессиональными обязательствами, прекрасно подходил на роль главного жреца, опрометчиво брошенную Оливером.

Впрочем, Оливеру, своему любимому сыну, Магнус всегда предоставил бы возможность вернуться. С другой стороны, Маг радовался, что с Жизелью Оливер смог поймать общую волну и теперь наслаждается общением.

* * *

— Я обречена на успех! Мне пора расти и совершенствоваться! — Тамико лучилась радостью, представляя, как скоро она пойдет по самостоятельному пути по карьерной «лестнице». Тамико решила, что быть секретарем любимого — это потолок, где ей больше некуда развиваться. К тому же, по ряду позиций ее теснил Ринальдо, и вместо того, чтобы толкаться с ним в узком пространстве Зала, Тамико собралась в «открытое море». — Лу, не вздумай помогать мне явно! И если я узнаю, что ты запугивал кого-то из начальников, чтобы уладить мои дела, ооо, я буду очень-преочень зла!

Лукасу безумно нравились ее энтузиазм и азарт. Просьба о невмешательстве немного расстроила его, но в какой-то момент Лукасу стало реально интересно, как Тамико справится самостоятельно.

Глава 509. Роковое чувство

— Нет, Тами, не уходи! — Лукас ласково обнимал возлюбленную, жарко шепча. — Одного поцелуя на ночь мне мало, я жажду больше твоего внимания. Останься здесь! — непредсказуемо его голос обрел высокие жалобные нотки. — Я все время ночую один, в грустной тишине…

— Лу… — Тамико поджала губы. — Сколько уже можно повторять, что я люблю жить самостоятельно? И не потому, что я плохо к тебе отношусь. Конечно, остаться я могу, но буду чувствовать себя несчастной.

Лукас убрал руки:

— Иди. Несчастным буду я.

Тамико предложила:

— Засыпай, я уйду, когда ты заснешь. А как проснешься, я опять приду.

Лукас тяжело вздохнул:

— Как-то спать тогда и не хочется…

Тамико прыснула — ей очень приятно было ощущать себя настолько любимой. Однако переселяться из своего флигеля к Лукасу в основной дворец Тамико не планировала даже после Церемонии.

* * *

— Максимум соседняя комната.

— Что? — Лукас не смог сдержать изумления. Предыдущая их беседа с Магнусом касалась совсем иного.

— Извини, — Магнус улыбнулся, — ты очень громко думаешь о злосчастном флигеле Тамико. Но рассоздавать его бесполезно.

Лукас отметил про себя, что самоконтроль надо потренировать и повысить, чтобы Магнус не подслушивал. Однако раз уж Лукас выдал проблему, скрываться было бы совсем глупо:

— Бесполезно? Она не смирится?

Маг хмыкнул:

— Ага. Когда мы жили вместе, она неизменно стремилась к личному пространству. Своя комната была правилом, а долгий сон сообща исключением… И с этим было нереально что-то поделать. Такая уж она.

Лукас кивнул:

— Понял. Спасибо.

* * *

Царевичу Алехандро Церемония не светила абсолютно — он с ужасом понял что определенно питает абсолютно нездоровый и полностью бессмысленный интерес к царевне с Той Стороны Аурелии!

В отличие от простых анамаорэ, правящие семьи в какой-то степени поддерживали контакт, обмениваясь опытом, соблюдая соглашения, а также выступая единым фронтом против населяющих мир иногда враждебных существ другой природы.

Соперничество между Сторонами выходило до боли реальным, безапелляционным в схватках оперативников и координаторов, и в то же время весьма условным.

Представление юной Аурелии, конечно, уже обученной отражать удары, планировалось как простая формальность, но вышло иначе.

Яркие аквамариновые глаза девушки под пушистыми ресницами смело посмотрели Алехандро в лицо, бегло окинули взглядом его рослую спортивную фигуру, уставились в пол, а затем усилием воли красавица заставила себя сосредоточиться на груди Алехандро.

Груди, где под мощными мышцами билось горячее сердце. Билось уже для нее, ибо чувство, пропитанное запахом слез, настигло обоих одновременно и столь безнадежно крепко, что молодым анамаорэ не надо было даже переговариваться, выясняя отношения.

То, что не случалось тысячелетиями, произошло. Они двое могли бы сойтись, лишь потеряв все, что имели. Царевичам и царевнам строжайше запрещалось проходить Церемонию с выходцами Другой Стороны.

Некогда Лукас взволновал родню, призвав Наоко, преступницу, в свой дом. Но те возмутительные отношения закончились, закрыв Наоко двери в мир анамаорэ. Лукасу выходку простили.

Алехандро не стушевался, принимая злой удар судьбы. Ровно и безмятежно он отследил румянец, заливший нежные щечки Аурелии. Спокойно вынес ее бегающий взгляд и даже нисколько не удивился, когда девушка вскочила вдруг с сидения, и на что-то сославшись, спешно покинула комнату.

Алехандро продолжал светскую беседу с ее отцом и другими собравшимися, никак себя не выдавая.

Он прибыл к ним в качестве гостя, хозяева обеспечивали ему полную безопасность, обещая, что никакие данные, случайно считанные с него, не будут использованы ими в противостоянии Сторон. Алехандро же, явившийся с небольшой свитой, подобных клятв не давал, и побег Аурелии все сочли за ее попытку защититься от его возможного шпионажа.

Конец второй книги

Оглавление

Глава 256. Он умер

Глава 257. Соблазнительницы

Глава 258. Любовь с экрана

Глава 259. Совет Магнуса

Глава 260. Невеста

Глава 261. Игры и слезы

Глава 262. Вечеринки и последствия

Глава 263. Кожа

Глава 264. Конкурс нарядов

Глава 265. Совсем другой

Глава 266. Возвращение друга

Глава 267. Глупости по телефону

Глава 268. Инстинкт исследования

Глава 269. Начало путешествия

Глава 270. Трусики

Глава 271. Шопинг-тур

Глава 272. Чужая тайна

Глава 273. Инструктаж

Глава 274. Замок потерянных душ

Глава 275. В чертогах богини

Глава 276. Тайный любовник

Глава 277. Иное будущее

Глава 278. Перепады настроения

Глава 279. Опасения

Глава 280. Вторжение в лабораторию

Глава 281. Разговор на кухне

Глава 282. Прослушка

Глава 283. Циник

Глава 284. Варенье

Глава 285. Разлука навеки

Глава 286. Серия вторая

Глава 287. Артист

Глава 288. Надежда умирает последней

Глава 289. Угроза распространения

Глава 290. Жажда славы

Глава 291. Мысли вслух

Глава 292. Праздничные планы

Глава 293. На катке

Глава 294. Загадочный блондин

Глава 295. Коварство

Глава 296. Вызов

Глава 297. Соблазны

Глава 298. Путешествие в одиночку

Глава 299. Другое тело

Глава 300. Вестки издалека

Глава 301. Подозрения

Глава 302. Предложение богини

Глава 303. Запуталась

Глава 304. Терзания

Глава 305. Долгожданные возвращения

Глава 306. Страхи

Глава 307. Нега и четвертый сын

Глава 308. Елки и старания

Глава 309. Апельсинки

Глава 310. Разрыв

Глава 311. Вклады в будущее

Глава 312. Предновогодний десерт

Глава 313. Решения

Глава 314. Веление крови

Глава 315. Необъяснимая ненависть

Глава 316. Новый Год

Глава 317. Запретное

Глава 318. Проверка

Глава 319. Признания

Глава 320. Поженимся

Глава 321. Новая мама

Глава 322. Подробности

Глава 323. Ее советчики

Глава 324. Больше и сильнее

Глава 325. Ночное катание

Глава 326. Король проходимцев

Глава 327. Безгрешная

Глава 328. Одно целое

Глава 329. Женщина, сдаваясь, побеждает

Глава 330. Упрямство и принципы

Глава 331. Размышления о грядущем

Глава 332. Одинокая путница

Глава 333. Признание царевны

Глава 334. Рыбалка

Глава 335. Последние рубежи

Глава 336. Обычай анамаорэ

Глава 337. Подарки

Глава 338. Драка из-за женщины

Глава 339. Царская Церемония

Глава 340. Невозможность отпустить

Глава 341. Ревность и зависть

Глава 342. Обычный вечер

Глава 343. Экскурсии

Глава 344. Радость и слезы

Глава 345. Важный Малявка

Глава 346. Суженая

Глава 347. Причина задержки

Глава 348. Чулочки

Глава 349. Тяжелая просьба

Глава 350. Отговорка

Глава 351. Девушка с характером

Глава 352. Зависимость

Глава 353. Умереть за любовь

Глава 354. Трио-квартет

Глава 355. Нормальность

Глава 356. Вино и кровь

Глава 357. Выбор пиджака

Глава 358. Парик

Глава 359. Преступница

Глава 360. Разговор с Мариной

Глава 361. Кошмар анамаорэ

Глава 362. Большая игра

Глава 363. Чужая жизнь

Глава 364. Повернуты на странностях

Глава 365. Жить втроем

Глава 366. Своя и чужая

Глава 367. Личный интерес Марека

Глава 368. Истерика

Глава 369. Белая тишина

Глава 370. Без смысла

Глава 371. Каникулы

Глава 372. Слезы Флавиана

Глава 373. Слово Магнуса

Глава 374. План мщения

Глава 375. Прием

Глава 376. Танец с пери

Глава 377. И смерть не разлучит

Глава 378. Перерождения

Глава 379. Важное поручение

Глава 380. Хорошо быть девочкой

Глава 381. Любовь к мотоциклам

Глава 382. Новая встреча во сне

Глава 383. Вспышка молнии

Глава 384. Раскол

Глава 385. Неудачный полет

Глава 386. Соблазн и страсть

Глава 387. Бог анамаорэ

Глава 388. Капризы

Глава 389. Приоритеты

Глава 390. Насилие

Глава 391. Рождение ревности

Глава 392. Порознь

Глава 393. Сияние

Глава 394. Привычки

Глава 395. Жрица

Глава 396. Эгоизм

Глава 397. Легальный разврат

Глава 398. Немного перца

Глава 399. Полгода

Глава 400. Его кровь обещает наслаждение

Глава 401. Встреча с богом

Глава 402. Вкуса кофе

Глава 403. Излишняя нежность губительна

Глава 404. Иная судьба и воля

Глава 405. Безумие

Глава 406. Без третьих лишних

Глава 407. Хрупкие грани

Глава 408. Скромница

Глава 409. Двое — одно

Глава 410. Папа, мама, сын

Глава 411. Козни

Глава 412. Безотказная

Глава 413. Лихорадка

Глава 414. Развод

Глава 415. Оргии

Глава 416. Сказка про Волка и Красную Шапочку

Глава 417. Модницы и другие

Глава 418. Очная ставка

Глава 419. Очарованная странница

Глава 420. Счастливый конец

Глава 421. Необременительная связь

Глава 422. Не готова

Глава 423. Подслушанная беседа

Глава 424. Магнус и его женщины

Глава 425. Причуды бога анамаорэ

Глава 426. Безумец

Глава 427. Неистовство

Глава 428. Потенциальная слабость

Глава 429. Усыновление

Глава 430. Забота

Глава 431. Чужие цели

Глава 432. Три дня разлуки

Глава 433. Приговор

Глава 434. Глаза цвета аквамарина

Глава 435. Помощница

Глава 436. Дело с Ричардом

Глава 437. Смутные желания

Глава 438. Откушу голову

Глава 439. Примирение

Глава 440. Нахал

Глава 441. Хочешь меня поцеловать?

Глава 442. Определись в желаниях

Глава 443. Бег по кругу

Глава 444. Под шорох листвы

Глава 445. Ожидание

Глава 446. С ног на голову

Глава 447. Разделение обязанностей

Глава 448. Подушкой в живот

Глава 449. Счастье сына

Глава 450. Нежный и горький

Глава 451. Фаворитка

Глава 452. В прошлое

Глава 453. В обход правил

Глава 454. Самостоятельное решение

Глава 455. Отречение

Глава 456. Приглашение

Глава 457. Оттенки мира

Глава 458. Наведенка

Глава 459. Сговор

Глава 460. Поиграли — хватит

Глава 461. Потрясающая

Глава 462. Ультиматум

Глава 463. Отвратительное настроение

Глава 464. Клубный танец

Глава 465. Случай с машиной

Глава 466. Чудо

Глава 467. Озябшая

Глава 468. Пустота

Глава 469. Бессмысленный экстаз

Глава 470. Независимая

Глава 471. Кроха

Глава 472. Последствия содеянного

Глава 473. Ушла

Глава 474. Семейный ужин

Глава 475. Ссора с Маю

Глава 476. Полиморф

Глава 477. Художник и актриса

Глава 478. Реформы

Глава 479. Наездница

Глава 480. Аудиенция у бога

Глава 481. Влюби ее!

Глава 482. Странное в глазах

Глава 483. Кто ты?

Глава 484. Фанат террора

Глава 485. Ребенок

Глава 486. Нюнька, прости!

Глава 487. Покупка романтики

Глава 488. Урок беззащитности

Глава 489. Горные лыжи

Глава 490. Последствия грешных радостей

Глава 491. В депрессии

Глава 492. Разбор полетов

Глава 493. Испытание

Глава 494. Беспокойства

Глава 495. Умирающий актер

Глава 496. Каприз художника

Глава 497. Милый дом

Глава 498. Разговоры с Магнусом

Глава 499. Идеальный партнер

Глава 500. Нескромное желание

Глава 501. Предложение Лукаса

Глава 502. Осмеянная

Глава 503. Спектакль на поражение

Глава 504. Нечаянное признание

Глава 505. Игра в угадайку

Глава 506. Переселение

Глава 507. Роберт и Ко

Глава 508. Связи

Глава 509. Роковое чувство