Все знания и силы [Владарг Дельсат] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Владарг Дельсат Все знания и силы

Часть 1

Вера Нефедова, послужившая дама в возрасте, одинокая по причине не самого простого характера и спокойная, как скала, шла по коридору клиники, здороваясь с коллегами. Послужив военным врачом, она прикипела к педиатрии, причем не самой простой — ревматологии, кардиологии, неврологии. Таких называют универсалами, она же себя называла просто врачом. Обычный врач достаточно крупной частной клиники для многих была последней надеждой, потому что умела отличать детей, которым больно, от тех, кому просто плохо. Первых спасала она, вторых — коллеги из психиатрии. Психиатры ее не любили, потому что она не уставала с ними ругаться по поводу психосоматики. «Пока не проверили все возможное, вы не имеете права лечить психические причины», — говорила она, и многие дети, названные симулянтами или психосоматиками, были ей благодарны.

Вера прожила трудную жизнь и в свои сорок с хвостиком уже ничему не удивлялась и ни во что на слово не верила. В рассказы родителей она не верила, а вот в «больно» ребенка — всегда. Некоторые коллеги ее уважали, некоторые не любили. Доктор медицинских наук знала о детском организме, казалось, все. Вывести ее из себя могли только коллеги, не желавшие искать и находить. Впрочем, даже они предпочитали не доводить дело до крайности: обычно очень спокойная, в ярости Вера могла больно стукнуть о шкаф, например.

Бесконечные конгрессы, на которых коллеги с удовольствием слушали русского врача, радовали сердце надеждой, что еще одному ребенку будет оказана помощь. Так и жила женщина, не найдя себе того, кто был бы для нее всем. Отдавая всю себя детям. В каждое мгновение помнящая, что каждый больной ребенок — это ее ребенок, потому что ему не только больно, ему же еще и страшно, очень страшно. Из-за манипуляций, чужих тетенек и дяденек, возвращения боли… Пациенты очень любили Веру, хотя биологических детей у женщины и не было.

Однажды она ехала на своей «ауди» по шоссе, отправляясь на дачу, чтобы отдохнуть в законный выходной, когда увидела аварию. Легковая машина, отброшенная в кювет, уже занималась чадным пламенем, когда у женщины знакомо захолодело в груди. Так холодело всегда, когда какому-нибудь ребенку угрожала опасность. Она резко остановилась и кинулась к побитой машине.

В машине на заднем сидении сидели двое испуганных детей в детских креслах, из которых самостоятельно освободиться не могли. Вера разбила окно и начала вытягивать малышей, которым было лет по пять. Ближе сидела девочка, поэтому Вера, рванув замок ремня, выдернула кричащего ребенка из машины, положила подальше, а потом вернулась и за вторым.

Стоило детям оказаться в безопасности, Вера занялась взрослыми, но ничего сделать не успела — огонь добрался до топливной системы, и сильный взрыв унес жизнь троих людей, а двое малышей сидели на траве, испуганно глядя на столб огня и на людей, что бежали к ним от дороги.

Для Веры все погасло; стало сначала больно, потом пришел холод, уносящий ее туда, где нет больше ничего. И вдруг она оказалась на каком-то вокзале и грустно усмехнулась. Напротив нее стояла женщина в черном, а чуть поодаль потеряно озиралась девочка лет девяти. Женщина подошла к девочке, взяла её за руку и подвела поближе к Вере.

— Гибель этой девочки нарушила планы Судьбы в мире, — произнесла женщина в черном. — Да еще и такая глупая.

— Не бывает глупых смертей, — возразила Вера. — Что с тобой случилось, девочка?

— Я оценку плохую… — прохныкала малышка, и Вера все поняла.

— Расстроилась, и сердечко остановилось, — вздохнула врач. — Тебя так сильно наказывают?

— Не зна-а-аю, — всхлипнула девочка. — Еще не наказывали, но мне страшно.

Вера обняла девочку, которая доверчиво затихла в объятиях доброго доктора. А женщина в черном произнесла:

— Я солью вас вместе и верну обратно. Твой опыт, Вера, поможет маленькой Гермионе, но ты не будешь взрослой, теперь ты будешь просто ребенком, девочкой. Впереди у вас много испытаний, постарайся остаться человеком.

После этих слов все погасло, а маленькая девочка открыла глаза в салоне отчаянно воющей сиреной машины. Над нею склонилось лицо со встревоженными, но добрыми глазами.

— Вернер, девочка стабильна, в сознании.

— Вот и умница… — услышала она.

* * *
Грейнджеры примчались в больницу, не успел амбуланс еще даже развернуться. Даже учитывая тот факт, что Эмма и Марк Грейнджер сами были врачами, панике подвержены все, а тут новость об остановке в школе. Паникующие родители вбежали в палату, где обновленная Гермиона пыталась разобраться с доставшимся ей багажом. Слияние характеров и опыта привело к тому, что психика стала первично-детской, а вот характер…

— Миона! Миона! Жива! Как ты? — в бокс вломились нервничающие родители.

— А что мне сделается? — меланхолично поинтересовалась девочка, спокойная, как тот аппарат МРТ, который три года никто не знал, как