Приключения Ёженьки или Рассказ о нарисованных человечках [Александр Израилевич Шаров Шер Израилевич Нюренберг] (fb2) читать онлайн

А. Шаров ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЁЖЕНЬКИ или РАССКАЗ О НАРИСОВАННЫХ ЧЕЛОВЕЧКАХ

Далеко-далеко, за морями, за лесами и ещё за высокой горой, в маленьком городе на опушке бора жили два брата-художника.

Младшего брата звали Добрый Художник.

А старшего — Злой.

Провёл старший брат чёрной-пречёрной краской черту.

— Всё, что по эту сторону, моё! — сказал он младшему.

Видишь, ему досталась большая половина комнаты.

И большая половина окна.

И большая половина леса, который виден в окне.

И большая половина звёздочек, которые горят над лесом.

Стал Добрый Художник рисовать на большом листе бумаги картинки и буквы для азбуки: «А»…«Б»… «В»… Поглядел, а часть листа попала за чёрную черту к злому брату.

Плохо, да что поделаешь.

Работает Добрый Художник, рисует.

К вечеру холодно ему стало, руки совсем замерзают.

Пошёл он в дремучий лес — хворосту собрать и печку протопить.

Идёт он чащобой. Деревья трещат от мороза.

Темно.

Холодно.

Страшно.

Идёт он, идёт и вдруг слышит дрожащий голосок:

— Простите, пожалуйста, я ззз…а…мм…е…рр…ззз…аю…

Оглянулся Добрый Художник, а в сугробе, под ёлочкой, ёжик.

Плохо бедняге: шуба заледенела, щёки побелели от мороза.

Ёжик-ежище — Чёрный носище… Знаете, когда ёж возвращается из леса в нору, он снимает колючую шубку, вешает на гвоздик и надевает мягкую пижаму.

И ежата, когда возвращаются из леса в нору, тоже снимают колючие шубки и надевают мягкие пижамы.

Но когда ёж выходит из норы в лес, он никогда не забывает снять пижаму и надеть колючую шубу.

И ежата тоже никогда не забывают. Колючки защитят и от лисы и от волка!

А от мороза трескучего? От ветра ледяного?

Нет, от мороза и ветра они не защитят.

…Пожалел Добрый Художник ёжика и положил его на грудь, за пазуху: пусть бедняга отогреется.

Положил он его на грудь и укололся больно-пребольно.

И сразу почувствовал: что-то странное творится кругом. Будто бы он спит, но с открытыми глазами. И будто бы тепло стало в лесу.

Ели и сосны стряхнули снег, похлопали мохнатыми лапами, взялись за руки, окружили Художника, ведут хоровод. А маленькая ёлочка тихо приговаривает:

— Не бойся. Ничего страшного не случилось.

— Ничего не бойся! — вслед ёлочке повторяет мудрый старый пень в снежной шапке. — Просто-напросто ты стал волшебником. Так бывает с каждым, кто в зимнюю стужу, в морозную ночь повстречает Ежа-Ежище — Чёрный носище и согреет его.

— Что же мне делать? — спросил Добрый Художник, который всё-таки очень испугался.

— Будь осторожен! —десятками голосов ответили ели, и сосны, и лесной ветер.

Синие подснежники на секунду выглянули из окошек снежных сугробов — своих домов, тоже сказали:

— Будь осторожен! — и снова скрылись в сугробах.

— Будь осторожен! — проскрипел старый пень в снежной шапке. — Помни: это нелегко — стать настоящим добрым Волшебником.

Очнулся Художник, а он уже дома.

В печке горит хворост. Тепло. На столе недорисованная азбука.

«Неужели мне всё только приснилось?» — подумал он.

Глядит, а из рубашки ежиные иглы торчат.

Положил он иглы на стол, и вот уже это не иглы, а цветные карандаши.

Один — серый карандаш — укатился за чёрную черту — к Злому Художнику. Тот его — цап-царап.

— Мой! — говорит. — Не отдам!

Добрый Художник сразу догадался: это не простые, а волшебные карандаши! И всё, что нарисуешь волшебными карандашами, будет живое!

И подумал он: «Нет у меня доченьки. А какая уж жизнь без дочурки? С кем посмеёшься? Кому порадуешься? Кому сказку расскажешь?»

И решил он: «Дай нарисую я себе маленькую доченьку. И назову её Ёженька».

Взял и нарисовал.

Вот какая девочка получилась! Синеглазая, рыжая, с бантом — славная!

Подумал ещё и нарисовал море: спокойное, весёлое.

И лодку нарисовал — настоящую, из спичечной коробки. И мачту. И парус из розового лепестка. И дал Ёженьке в руки синий воздушный шар.

И сказал дочке:

— Катайся по морю. Не скучай. А я отнесу азбуку в школу. А то дети всё спрашивают, как пишется «А», и как пишется ,,Б», и как пишется «В».

И он ушёл.

…Злой уже тут как тут:

— Ага! Попалась! — закричал он страшным голосом и — р-раз! — распахнул окно.

А на дворе бушевала буря. Ворвался ветер в комнату.

Завертелось всё, закружилось. Одеяло летит, как птица крыльями машет. Лампочка под потолком раскачивается, как колокол: «Динь-динь, динь-динь…»

Забурлило и нарисованное море.

Выше, ещё выше поднимаются волны… Вот какие страшные белые гребни на них! Того и гляди, лодка утонет. Уже и мачту сломало, и парус сорвало…

Уже и не видать лодки среди волн.

— Ага! Попалась! — ещё раз страшным голосом закричал Злой. — Конец тебе, глупая маленькая Ёженька!

Он очень не любил маленьких детей, этот Злой Художник.

Старший брат так страшно и громко закричал: «Конец тебе, глупая маленькая Ёженька!», что младший, хотя и был далеко, услышал и сразу прибежал домой.

Море бушует ещё больше.

«Всё пропало, — подумал Добрый Художник, — нет больше моей золотой Ёженьки!»

И только он успел это подумать, как сверху раздался голосок:

— Ау! Я тут! Спасай меня! Ой! Ой! Спасай меня скорее!..

Взглянул Добрый Художник вверх и видит: над гребнями волн летит Ёженька, уцепившись за свой воздушный шар.

А ветер всё сильнее. Ещё немного — и он вырвет шар из Ёженькиных рук. Тогда Ёженька обязательно упадёт в море.

И утонет.

Но ты пока что не бойся, переверни страницу и посмотри, что будет дальше.

— Держись, Ёженька! — крикнул Добрый Художник, схватил волшебный карандаш и одним движением нарисовал остров среди океана.

И нарисовал на острове три пальмы.

Одна пальма шоколадно-пирожно-конфетная.

Вторая — морожено-пломбирная.

А третья вот какая — аптечная.

Мало ли что приключится! Вдруг Ёженька перекупается, или поранится, или слишком много конфет съест.

А Злой Художник уже пристроился рядом, прикрылся ладонью и рисует ужасные ужасы.

Он уже нарисовал своим серым карандашом одного… двух… трёх людоедов, чтобы они поймали Ёженьку и съели.

А Ёженька подлетела к острову и опустилась на него.

Стоит смотрит и радуется солнцу, пальмам, жёлтому горячему песку под ногами и синему небу над головой.

Нарисовал Добрый Художник трёх братьев Ёженьке, трёх храбрых воинов, чтобы они защищали сестричку.

Первого, самого большого и сильного, — Старшего Воина.

Второго, поменьше, — Среднего Воина.

И ещё третьего, самого маленького, — Младшего Воина: надо же Ёженьке кому-нибудь рассказывать свои секреты.

И каждому дал щит. Он жалел Ёженькиных братьев.

И каждому нарисовал сердце.

Старшему Воину — золотое: сильное и горячее, как солнце.

Среднему Воину — синее: верное и широкое, как море.

А самому маленькому — зелёное; доброе и ласковое, как трава.

Иначе воины были бы бессердечные.

…И ещё одно сердце — яркое, как радуга, — он нарисовал про запас; это сердце он спрятал на самой верхушке конфетной пальмы.

А Злой Художник тем временем нарисовал ещё трёх людоедов; значит, всего их стало: 3 + 3 = 6. Много!

И нарисовал он Чудовище Пятирога: у него три огромных острых рога на носу и два на голове.

И нарисовал гору. Из неё поднимался чёрный дым. Это не простая гора, а огнедышащая — вулкан. Он даже дыма не дорисовал до конца, а уже крикнул страшным голосом:

— В бой, в бой, проклятые людоеды! Конец тебе, глупая маленькая Ёженька!

Послушались людоеды и метнули копья.

Разом подняли и сомкнули щиты храбрые Ёженькины братья, защищая сестричку.

Три копья попали в щит Старшего Воина, два копья — в щит Среднего и одно — в щит самого маленького, того, которому Ёженька рассказывала свои секреты.

Сильно, очень сильно ударили копья.

Но братья выдержали. Даже самый маленький выдержал.

А Злой Художник бьёт своим чёрным карандашом Чудовище, приказывает:

— Беги и сейчас же растопчи глупую Ёженьку!

Побежало Чудовище.

Остров затрясся под его копытами, как при землетрясении.

Но Ёженька придумала, как победить врага, и шепнула об этом братьям.

Старший Воин подскочил и ухватился за вершину конфетной пальмы. Средний и Младший тоже подскочили и тоже ухватились за пальму.

Как лук, согнулась высокая конфетная пальма. До самой земли согнулась!

А Пятирог уже совсем близко.

— Беги скорее, а то я тебя резинкой сотру! — подгоняет Злой Художник Чудовище. — Беги и растопчи Ёженьку!

Но тут Ёженька скомандовала:

— Отпускай!

Пальма разогнулась.

«Мишки», шоколадные бомбы, карамельки, кремовые пирожные, торты полетели навстречу Чудовищу!

А вместе со сладостями полетело и сердце — то, запасное.

Чудовище увидело, какие вкусные вещи летят, и открыло пасть. Оно было хотя и Чудовище, но сластёна.

Проглотило оно сто тортов, тысячу пирожных, десять тысяч конфет, сто тысяч карамелек и вдруг улыбнулось и сказало Ёженьке:

— Ни за что я тебя не растопчу и не проглочу. Давай будем дружить!

Ведь вместе со сладостями в него влетело сердце. И стало Чудовище доброе и милое.

Чудовище, хотя с виду и огромное — больше слона, — но, по правде, оно совсем ещё маленькое, только-только родилось на свет. А маленькие чудовища иногда удивительно как быстро добреют.

Протянуло Чудовище Ёженьке лапу.

И Ёженька смело протянула ему руку и тоже сказала:

— Давай будем дружить!

Всё бы хорошо, но Злой Художник стащил тем временем красный карандаш и нарисовал извержение вулкана.

Льётся красная кипящая лава.

А Злой Художник радуется.

— Пусть весь остров зальёт, и всё погибнет… — бормочет он про себя.

Только не бывать этому!

Повисли Ёженька и её братья на мороженой пальме. P-раз! — и полетели навстречу лаве три миллиона порций сливочного, шоколадного, лимонного мороженого.

И ещё миллион порций крем-брюле!

Лава, конечно, тут же замёрзла.

Жалко, столько мороженого погибло, но зато — урр-ра! — остров спасён.

А Чудовище тем временем погнало людоедов к самому морю.

А там пожалело их и спросило:

— Не будете больше людоедами?

— А мы и не людоеды вовсе. Нас только назвали так, чтобы страшнее было.

— А воевать больше не будете? — спросило Чудовище.

— Честное слово, не будем!

— Никогда?

— Никогда!

— Тогда идёмте мириться.

И помирились.

И зажили дружно.

А остров с тех пор стал называться островом Нарисованных Человечков.

Из вулкана вытекла вся лава, так что внутри стало хорошо и просторно.

Теперь там школа.

…А на стене в школе висит табель, в котором Старший Воин — он теперь стал учителем — проставляет отметки всем ученикам.

Видишь?

А шапочку Ёженькину, которая вроде короны, носят по очереди все. Кто дежурит по школе, тот и носит.

А после уроков все Нарисованные Человечки идут купаться в море или катаются на катке, который сделался из замороженной лавы. Замечательный каток!

Ёженька учит кататься Чудовище. Оно не очень-то ловкое, да и нелегко быть ловким, если ты такой громадный. Вот оно упало, всплакнуло было, но лизнуло лёд и сразу утешилось. Лёд-то ведь сладкий, из самого прекрасного мороженого.

А иногда утром, в солнечный денёк, все Нарисованные Человечки стоят на берегу, около своих трёх пальм. Что они ищут глазами? Почему лица у них такие задумчивые, даже грустные? Особенно у Ёженьки. Может быть, они ищут дом за морями и лесами, да ещё за высокой горой, в маленьком городе, на опушке дремучего леса, — дом, в котором они родились и где живёт Добрый Художник.

Оглавление

А. Шаров ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЁЖЕНЬКИ или РАССКАЗ О НАРИСОВАННЫХ ЧЕЛОВЕЧКАХ