Пациент С790 [Евгения Стоянова] (fb2) читать постранично

Евгения Стоянова Пациент С790

В тумане ничего не было видно. Очертания деревьев, которые, он знал, тут точно были, линия горизонта, о существовании которой не было смысла спорить, направление дороги, которую он, казалось, не может найти — все это, невидимое в тумане, разум подвергал сомнению. Было сыро, но не холодно. Молоко тумана обволакивало, обещая подарить покой, однако хитрость его, и путник хорошо это знал, была такова — успокоить и погубить. Белые клочки, повисавшие на ветвях деревьев, причудливо сплетались с косматыми облачками, почившими на траве, но вдруг, уже через мгновенье, сплетение это исчезало и уступало место совсем другой конфигурации, описать которую было невозможно, тем более, что еще через мгновение и она исчезала, переплетая окружающее пространство все более причудливым образом. Тот, кому пришлось бы пробираться сквозь такой туман, не представляющий, казалось бы, преграды физической, но вполне реально сковывающий не только мысли, но и движения, обязательно бы заметил, как легко углядеть в тумане совсем не то, поверх чего он лежит.

Сергей хотел закурить, но вспомнил, что потерял зажигалку накануне ночью. Тогда, так и не найдя зажигалку, он решил идти дальше, не теряя времени. Ах! Как себя сейчас он проклинал за это! Хотелось есть и курить! Но курить хотелось больше! Почему еще не поискал зажигалку?! Куда спешил?! За ним никто не гнался, но он хотел поскорее со всем этим покончить, а значит идти надо было быстро. «И правда, куда же я тороплюсь?» — спросил себя Сергей. Шага при этом он не замедлил, а пошел будто еще быстрее. Дорожная сумка очень резала плечо, переброска с одного плеча на другое ничуть не помогала. Туман все не рассеивался, но над лесом уже показался бледный круг солнца. Начинало парить. Сергей расстегнул ворот куртки. Остановился. Огляделся. Тропка, преданно ведущая его к концу леса, а значит и концу его бегства, была слабо различима, ее ноги как будто нашаривали сами. Сергей знал, что идет правильно. Он был совершенно уверен, что не сбился с пути. Он был уверен, что скоро лес закончится, начнется поле, и там то уж его точно не догонят.

Деревья, закрывавшие собой небо, и правда становились реже, ниже ростом, или это солнце стало лучше освещать лес, или и вправду лес редел, а значит заканчивался.

Вот уже и не лес вовсе кругом, а так, посадка вроде, по которой и детям можно самим ходить, и не заблудишься!

Нестерпимо болело плечо, ноги устали от долгой ходьбы, свет становился ярче, теплело, Сергей почувствовал, что его разморило и он хочет спать.

— Нет, нет, братцы, — усмехаясь думал он. — Так легко вы от меня не отделаетесь! Не зря я одолел почти весь путь! Чего удумали! Запустили газ под видом тумана! Ишь, черти! Но я-то похитрее вас буду!

Сергей достал из внутреннего кармана куртки капсулу, быстро сунул под язык, и пошел дальше.

Как и все и всегда — незаметно и вместе с тем совершенно очевидно — лес закончился, а с ним закончился и туман. Стоял ясный солнечный день. Куртку он бросил. Знал, что второго такого испытания ему не приготовят, они не любили повторяться. В чем нельзя было им отказать, так это в изобретательности.

Шагал он быстро и легко, будто не было позади 19-ти часового перехода, ночи без сна и многих лет заточения. Будто вышел он только что из института, и лет ему 20, не больше, и глаза еще не потеряли надежды увидеть весь мир, понять его, проглотить целиком.

Впереди была бетонка. Сергей вышел на нее, пошел в направлении крыш домов, которые были еле видны. Он знал, что теперь ему некуда было спешить. Он все сделал правильно. Выжил. Дошел почти. Ах, как нестерпимо ноет рука! Ручка его неизменной ноши, будь она не ладана, безумно его донимала…

Плечо нестерпимо резала веревка, которой Сергей был привязан к кровати. Недобрый сон его был потревожен Наташей, пришедшей со своей дежурной улыбочкой на губах, сделать ему укол. Сергей терпеть не мог эту Наташу. Так она была ему противна! Особенно не в моготу было, когда эта «сестра милосердия» начинала говорить с ним, как с ребенком, жалеть его, приговаривать что-то типа «ничего страшного, поправишься, и не такие поправлялись» …сострадать как-то не по-людски, а по-чиновьичьи, будто в ее должностные обязанности входило сожаление к пациентам, а может и входило, или по крайней мере должно было входить, учитывая курс на безусловный гуманизм во всем, который Они озвучивали на прошлой встрече… От нее веяло запахом лекарств, а дешевые духи только все усугубляли, провозглашенный гуманизм в исполнении Наташи выглядел насмешливой пародией, попыткой неумелого художника сравниться с мастером. Она старалась, но у нее ничего не получалось. И усталый ее взгляд производил гнетущее впечатление, никак не вязался он с улыбкой вечно натянутой на ее лицо. «Не такие поправлялись!?» — может быть и так, но у Сергея не было ноги, в его ситуации поправиться окончательно было нельзя! Нельзя было просто вернуть ногу назад! НЕЛЬЗЯ БЫЛО!

Сергей повернулся на бок, но и