Клетка для сломленной (СИ) [Тата Сибирская] (fb2) читать онлайн

Клетка для сломленной — Тата Сибирская

ЧАСТЬ 1 Глава 1

Открыла глаза и вижу перед собой белый потолок. Справа такая же белая стена, слева окно с кусочком леса и чистого голубого неба.

Интересно, а еще странно, впервые за несколько недель у меня ясное сознание — могу увидеть, запомнить, сложить мысли в голове.

Пытаюсь сесть, но тут меня ждет сюрприз — поперек груди широкий ремень, руки зафиксированы, ноги тоже.

Очень интересно.

Меня это напрягает? Неа, совсем нет. За то время (а, кстати, сколько прошло? Надо хотя бы сообразить какое сейчас время года) я побывала в такой …, что мама не горюй. Я, конечно, помню только несколько отрывков длиной в пару минут, но мне и этого хватило, что бы снова упасть в сладостное небытие. А сейчас я все вижу не помутневшим взглядом.

Когда я последний раз все видела так четко? Ммм… точно, в тот день, когда сама, будучи студенткой второго курса, помогала в клубе заканчивать приготовления ко дню первокурсника.

Таааак, мне снова нужны алкоголь и наркотики, на этот раз очень много. Нужно выбраться… Мне нужно забыться. Нужно…

От мыслей меня отвлекает звук открывающейся двери. В комнату вошла молодая девушка.

— Ой, вы очнулись! — как — то радостно воскликнула, — я сейчас позову доктора, — и буквально выбежала с улыбкой до ушей.

Белые стены, ремни, медсестра… пока моя голова пыталась сложить этот пазл (а происходит это долговато, значит, еще не на все сто моя голова работает) в комнату вошел полноватый мужчина, с залысинами, в очках и больничном халате.

Врач.

Я в какой-то больнице.

Оу! А картинка-то почти сложилась.

Между тем доктор присел на стул возле кровати.

— Здравствуйте, Вероника Алексеевна, меня зовут Виктор Семенович, я ваш лечащий врач. Как себя чувствуете?

Я попыталась сказать слово, но в горле изрядно запершило и я закашлялась. Улыбчивая медсестра, которая позвала врача и теперь стояла позади него, подбежала и, слегка придерживая мою голову, напоила водой.

Я откинула голову на подушку и на секунду прикрыла глаза:

— Где я? — прохрипела.

— Вы сейчас находитесь в наркологическом диспансере на лечении.

— Как я сюда попала?

— Вас сюда привезла ваша семья.

«Семья». Я усмехнулась. Когда через несколько дней после того злополучного дня первокурсника я появилась дома, меня, в прямом смысле слова, мама выкинула за дверь, сказав, что я опозорила всю семью. Откуда она узнала и почему так поступила — тайна покрытая мраком. Знаю одно, всех остальных она тоже оповестила, и от меня открещивались как от чумы. Так о какой к черту семье он говорит?

Я не успела задать этот вопрос. В палату в склоченном виде и горящим взглядом влетел тот, кого бы я точно не хотела видеть.

Я отвернула голову к стене и из глаз полились слезы.

Почему он? Ну, вот почему из всех людей здесь именно он? Сейчас, даже перед матерью мне бы было не так стыдно.

— Можно нас оставить, пожалуйста, одних? — Его голос. За 5 лет проведенных в армии, его физическая форма претерпела значительные изменения, но голос остался тот же. Голос, вызывавший во мне восхищение и гордость. Голос старшего брата.

— Конечно. Видимых проблем сейчас не наблюдаю. С остальным разберемся позже. — С этими словами врач вышел из палаты, а брат сел на стул и загребая мою руку в свои.

Слезы бегут непрекращающимся потоком, а я не могу выдавить из себя ни одного слова. Я даже не могу понять, что сейчас испытываю — стыд, страх, злость, отвращение к себе — все смешалось в какой-то отвратительно горький коктейль.

— Я скоро заберу тебя домой. — Спокойным тоном сказал, но уже в следующую секунду вскочил, опрокидывая стул, зарылся рукой в свои волосы и рычит. — Ну почему ты мне не позвонила? Бл*ть почему?

Я лишь сглотнула ком в горле, так и не повернув головы. Мне нечего ему ответить.

Родная мать, вышвырнула, поняв, что со мной произошло, вся семья отвернулась, а он… подумала, что если официально мы не родные, то и ему эти проблемы не нужны.

Он племянник моего отца.

«Отец». Пожалуй, не стоит называть так человека, который увидев меня на улицу, делает вид, что не знает кто я такая. Из всей семьи моего «отца» со мной общается только бабушка и он, мой двоюродный брат Максим. Он общался со мной, но я не верила, что это все по-настоящему. Ждала, что он однажды развернется и тоже уйдет. Может поэтому не позвонила…

— Мелкая, — сев на колени у кровати, произносит давно забытое прозвище, — скажи, кто это сделал? Скажи кто эта с@ка, что бы я мог его убить? Расскажи мне все.

Повернула голову, и меня захлестнуло волной боли. Боли брата за сестру. В его глазах вина — «я не смог тебя защитить». Сейчас его боль перекрыла даже мою…

Горло сдавило от захвативших эмоций. Я не могу сделать даже вдох, а он просит вспоминать и говорить…

Что мне ему ответить? Как рассказать, что обычный день первокурсника для меня стал адом? Как объяснить, что один безалкогольный махито и вот я уже не могу пошевелить даже мизинцем? Как описать тот ужас? Минута, час, день или неделя… я не знаю, сколько это длилось. Помню только отвращение к себе и всю эту мерзость, ты будто окунаешься в грязь и не можешь из нее выкарабкаться… даже боли не чувствовала.

— Тебя осмотрели врачи, — продолжил тихим голосом, — ты больше месяца сидишь на наркоте. Это не сильно большой срок и тебя быстро вылечат.

Да, после того подвала и их уколов, я больше не хотела возвращаться и снова чувствовать… Я наркоманка? Да.

Меня обкалывали наркотой, насиловали, когда вышвырнули у дома, мать не пустила меня на порог, а по организму расползалась грязь произошедшего, которую я не могла вытравить. Да, я не хотела больше думать и чувствовать…

— Вера, — он смотрел на меня затравленным взглядом, — Вер… ты беременна.

Глава 2

— Вера, — он смотрит на меня затравленным взглядом, — Вер… ты беременна.

Нет. Нет. Нет.

Я начинаю с шумом втягивать воздух через рот…

Господи, за что так со мной, пожалуйста, нет. Эта мерзость расползающаяся во мне поселилась внутри и обретает форму. Надо убрать… надо избавиться.

Дергаю руками, ногами, но ремни держат крепко, впиваясь в кожу.

— Тише, тише, — гладит по голове, пытаясь успокоить.

А я лишь прошу, чтобы он сказал, что это не правда.

«Скажи, что это ложь, ну скажи».

Мне не хватает воздуха. Нечем дышать. Хватаю воздух, как рыба, выброшенная на берег.

— Доктор! Врача позовите — Макс срывается к двери.

А я уже слышу все, как через слой ваты. В ушах шумит, боль от ремней уходит на задний план, оставляя только панику.

— Я же сказал, ее нельзя сейчас волновать. Сестра… — голос врача разрывает пространство палаты. Чувствую иглу и жду, когда накроет, но облегчения не наступает, меня утягивает в свое царство сон.

**********************************************

Что такое проснуться? Это в один момент оказаться придавленной бетонной плитой осознания. Сейчас, я как никогда была ею расплющена. Были покой и безмятежность, а сейчас…

Брат стоит у окна, вглядываясь вдаль. Даже со спины видно, как он напряжен.

— Я хочу сделать аборт. — Он вздрагивает и оборачивается ко мне. Долго вглядывается в мое лицо.

— Нельзя. — Тяжело вздыхает, — врачи запрещают прерывать беременность.

Серьезно? Это как насмешка. Думаешь, что все плохо. Нет, сейчас будет еще хуже. Мне бы расплакаться или рассмеяться, а мне все равно, как будто смотрю со стороны и это все не со мной.

— Тебе вкололи успокоительное. И нам надо поговорить пока оно еще действует. — Говорит, будто прочитав мои мысли. На секунду его взгляд затуманился. — Помнишь, я дразнил, что ты дикая и тебя нужно держать на привязи. — Усмехнулся, но в следующий момент лицо стало серьезным, — никогда не думал, что идиотская шутка однажды станет реальностью.

В его голос прорезалась боль. Он усаживается на стул возле кровати и рассматривает руки скованные ремнями.

— Пообещай мне, — говорит глухо, — что ничего с собой не сделаешь. Пообещай, как обещала, что не будешь больше плакать из-за отца. Как обещала, что окончишь школу на «отлично». Как обещала, что поступишь в универ и я буду тобой гордиться. Пообещай мне, как тогда. Ты всегда держала свое слово. — Смотрит в глаза, будто надеясь прочитать в них ответ, а потом протягивает руки и начинает отстегивать ремни.

— Я же ничего не пообещала.

— Я просто надеюсь, сестренка, что ты меня любишь так же сильно, как и я тебя и не захочешь сделать мне больно.

Освободившись от ремней, сажусь и откидываюсь на стенку. Растираю руки. Все тело затекло и теперь болит и покалывает, а еще ужасная слабость.

Он прав, я не смогу сделать ему больно. Сейчас он самый близкий мне человек, да и если вспомнить всегда таким был.

— Как ты узнал? И как ты смог приехать? Тебе вроде до окончания контракта не близко было.

— Не близко, — соглашается, встав и снова устремив взгляд в окно, — как, не странно, меня отпустили. А узнал, — он поворачивается ко мне лицом, — Иришка, подружка твоя меня разыскала. Уж не знаю, как она умудрилась, но нашла номер, дозвонилась и все рассказала. Все рвется к тебе сюда, грозится отфигачить меня дубинкой, если в ближайшие дни я ее к тебе не проведу. У нее она и правда есть? — спрашивает с вялым любопытством.

— Бита. Баскетбольная, — подтверждаю. Он усмехается. — Что дальше?

— А что дальше?

— Я хочу сделать аборт. Я обещаю, что ничего с собой не сделаю. Закончу лечение и больше не вернусь к наркотикам, но это… — указываю на живот, — я рожать не буду.

— Тебе нельзя делать аборт. — Повторяет, уже произнесенное ранее.

Такой бред. Как шутка или насмешка судьбы. Разве наркоманам не делают аборты по медицинским показаниям? Да и если подумать откуда это во мне взялось… мне не могут отказать в аборте.

— Я много думал эти дни. Я женюсь на тебе.

— Тебе нельзя делать аборт. — Повторяет, уже произнесенное ранее. — Мы просто поженимся и все.

Просто. Просто?

Какие, однако, хорошие успокоительные в этой больнице. В такой ситуации я должна бы наорать на него, передать весь спектр моего негодования и отвращения к подобному предложению, ведь он, черт его подери, мой брат, как он вообще мог такое предложить, но все слова, которые удается сказать, произношу убийственно без эмоциональным тоном, мне сейчас на все плевать:

— Ты несешь бред.

— Это не бред, я обо всем подумал…

— О чем ты подумал? — Перебиваю его, — Ты мой двоюродный брат по крови. Какие из нас муж и жена? Да меня будет тошнить от одной мысли о постели с тобой. — А еще тошнит от невозможности передать свои чувства, от чего все аргументы звучать неубедительно. Но благодаря лекарствам я сейчас руководствуюсь логикой, а не эмоциями. Но брат же и сам должен понимать, что это бред.

Судя по последовавшему дальше рыку, это я чего-то недопонимаю:

— Ты дура что ли? — Таращит на меня глаза. — Ты че там нах навыдумывала? Какая постель? Ты за кого меня вообще принимаешь? Да я лучше всю жизнь с рукой под душем простою, чем коснусь тебя. Фу, бл@! — отворачивается и морщится, будто увидел, что-то мерзкое.

— Тогда объясни. — Прошу.

— Не хочешь оставлять ребенка дело твое, отговаривать не буду, ты взрослая девочка. Но тебе нельзя делать аборт, — в сотый раз повторяет, успокоившись, в голосе прорезаются стальные ноты, — и я не позволю тебе рисковать здоровьем из-за этого. Поэтому ты родишь и отдашь ребенка мне. Будет проще, если мы будем супругами. Не надо доказывать, что я родственник, да и вообще, кто отдаст ребенка одинокому мужику, а так, я типа отец, при разводе решили, что ребенок останется со мной и все.

— А ты готов стать отцом? — не замечала за ним таких порывов. Он, как ни странно, любит детей. Много раз наблюдала, как он с ними играет, но вот разговоров о собственных детях он никогда не заводит, да и отношения с девушками, одно название… провел ночь и до свидания.

— Нет. — Отвечает честно. — Но и бросить племянника или племянницу не могу. Будем считать, что ты суррогатная мать.

Смотрю на него. Передо мной стоит мой брат, которого я знаю с детства. Нос, глаза, щеки, брови — все знакомо, но что-то в нем есть такое, чего я не узнаю. В глазах мудрость, которую я никогда не замечала в этом шалопае, а он хоть и старше, но всегда был таким. В нашем тандеме брат-сестра, я всегда была более собрана и ответственна, а он балагур и гуляка — всегда, пока это не касалось семьи.

— Я употребляла наркотики, этот ребенок обречен, он родится больным, если вообще переживет роды. — Я конечно не врач, но про больных детей от алкоголиков и наркоманов наслышана.

— Ну, значит вообще тебе не о чем заморачиваться. Умрет, избавишься и будешь спокойно жить дальше, — выплевывает и вылетает из палаты. А я отшатываюсь как от пощечины.

Я не знаю на кого я сейчас похожа и какой меня видят окружающие, но я не бездушная мразь. Мне нравятся дети. В старших классах в школе я помогала на продленке, сидела с сыновьями соседки, когда ей не с кем их было оставить, я крестная дочери подруги и считаю своим долгом помимо подарков и посильной помощи, ставить свечку на каждый ее день рождения за здравие, хоть я и не глубоко верующая. Но тот ребенок, который будет у меня… я не уверена, что смогу его полюбить, он будет постоянно напоминать мне о том, что со мной произошло, а значит, я превращу его жизнь в ад — такой участи ни один ребенок не заслуживает.

Возможно, стоит принять предложение брата. Хоть он и говорит, что не готов, но все за что бы он ни брался, он выполняет ответственно, а значит и с ребенком справится, приложив усилия, а со временем найдет и мать для него.

А я… даже не хочу думать сейчас о своем будущем. Вылечусь. Рожу ребенка. А что потом? Отдам брату. Смогу ли жить спокойно? Смогу ли заглушить совесть из-за брошенного ребенка? Или… Смогу ли не замечать той грязи, которая будет съедать меня? Ааааа…. Все чувства и эмоции начинают возвращаться… Я обхватываю голову руками и начинаю раскачиваться, пытаясь успокоиться, выгнать все из головы.

— Сестра! — не проходит и секунды как она заходит в палату, будто караулила под дверью, — я хочу уснуть, можно мне снотворное?

Через десять минут я уже отправляюсь в царство морфея.

Глава 3

Следующие несколько дней я провела в жутких болях. В те дни, когда я общалась с братом, была ремиссия перед следующим этапом восстановления организма. Лекарства способные облегчить мое состояние, в связи с беременностью, нельзя было использовать. Виктор Семенович убеждал, что мое желание вылечиться способствует более быстрому восстановлению, но от боли это не спасало.

Но восстановление продолжалось, и на физическом уровне я чувствовала себя лучше. С эмоциями же все обстояло сложнее. Нет, я не билась в истериках и не пыталась покончить с собой, я дала слово брату и я его держала — меня стали одолевать кошмары.

Закрываешь глаза и ты снова там — тебя снова затягивает эта грязь, снова больно, снова мерзко. Просыпалась и неслась в душ. Жесткая мочалка единственная помощница в моменты, когда я в остервенении пыталась отскрести эти отвратительно липкие прикосновения, которые въелись под кожу и чувствовались так, будто это происходит сейчас. К моменту выписки, я на них уже просто перестала обращать на них внимание — от этого не отмыться.

Макс, который к слову, каждый день сидит со мной, пытается свести с психологами и психиатрами, но я наотрез отказываюсь — я не готова ничего и ни кому рассказать, даже он знает только то, что написано в заключениях врачей.

А я до сих пор спрашиваю, кого мне благодарить за такого брата. За то, что общался и общается со мной, не смотря ни на что, за то, что он именно такой — весельчак и балагур с очень серьезным взглядом и стальными нервами, за то, что он рядом здесь и сейчас.

Подругу мою Иру, ко мне он запретил пускать, конечно, по моей просьбе. Мне хватило брата, который увидел меня в таком состоянии, пусть хоть она увидит меня уже такой, как прежде. Судя по тому, что однажды он появился в палате с расцарапанным лицом и руками, ей эта идея не очень понравилась.

Последние дни в клинике проходят уже не столько в лечении, сколько в ожидании выписки.

И вот через некоторое время я выйду из стен этой клиники с четким планом — что бы в жизни ни произошло не возвращаться больше сюда. Солгу, если скажу, что мне не страшно. Два месяца, проведенные в этом заведении, меня изменили, не знаю, что именно стало по-другому, но чувствую, что больше не будет, так как раньше. Не имею ни малейшего представления, что делать и как вообще строить свою жизнь. У меня всегда был, пусть и не большой, но план — на день, на семестр, на жизнь, а сейчас ничего. Знаю только, через 30 минут я выйду и… собственно все.

Накидываю на плечи свитер принесенный братом, когда дверь открывается и на пороге появляется он сам.

— Готова? — Улыбается во все свои тридцать два.

— Да. — Немного нервно отвечаю.

— Тогда валим нафиг отсюда, — заговорщицки шепчет и, схватив за руку, идет напролом, как танк.

Все дела с выпиской брат уладил заранее, поэтому еще 10 минут и вот я уже вдыхаю выхлопные газы этого города, но, как ни странно, дышится легче, хоть и не долго. В следующее мгновение меня в свои объятья сгребает подруга и, судя по напору, решила, что дышать мне не обязательно.

— Давай по легче, а то она уже начинает синеть, — Макс пытается, немного утихомирить Иришку, но сразу же огребает сам.

— Я ее больше двух месяцев не видела, и все из-за тебя, чертов ты командир, — лупит его по всему, куда дотягивается. Брат ойкает и пытается закрыться руками, а я начинаю смеяться — как же я по всему этому скучала.

— Ну, наконец-то улыбнулась, принцесса Несмеяна, — тянет Иришки.

— Так, девчонки, — хлопает в ладоши брат, — загружаемся и едем, хватит нам уже морозить задницы, не май месяц, в конце концов. К тому же, я голоден, как волк, — довольно лыбится.

— Скорее как саранча, — Иришка фыркает, резко разворачивается на каблуках и, вцепившись в мою руку, ведет к машине такси.

Садимся и доезжаем до ближайшего кафе. Внутри уютно и не сильно забито народом. Мы занимаем один из дальних столиков, заказываем, оказавшуюся очень вкусной еду, и уплетаем ее под перепалки и подначивания друг друга Иришки и брата — ну не берет их мир, что уж тут поделаешь.

Вопросов моего пребывания в клинике, наркомании или дня первокурсника не поднимается, за что я им безмерно благодарна. Тем не менее, к окончанию нашего мини пиршества настроение за столом становится серьезным. На повестке вопрос «Что дальше?».

Мы с Иришкой сидим напротив брата. Он долго вглядывается в наши лица.

— Вера, Ира. — Его голос звучит твердо. — Завтра утром у меня поезд. Я уезжаю из этого города. Насовсем. — Смотрит внимательно, будто ожидая нашей реакции. — Я тебя забираю с собой мелкая.

Напряжение, возникшее после его слов можно ножом резать. За соседними столиками кто-то переговаривается, смеется, а мы втроем будто в вакууме.

— Что? — Иришка чуть ли не подскакивает с места. Откровенно, я тоже в шоке. — Нафига ей уезжать? А мать, учеба? Да что за бред? — она чуть ли не заваливает Макса вопросами.

Брат же смотрит сейчас только на меня:

— Тебя нужно отсюда увезти. Слухи уже ползут. Тебя здесь не оставят в покое. — Говорит серьезно.

— Да, Господи Боже, в этой дыре почти каждый сидел на наркоте, те, кто не пристрастился по пальцам одной руки можно пересчитать. Посудачат и успокоятся, через два дня все забудут — Возмущенно всплеснула руками подруга.

— Когда я предлагал пожениться, я уже готовил наш отъезд. — Игнорируя подругу, продолжает брат.

— Что? — вскрикивает подруга, да так, что все столики в зале обращают на нас внимание. — Что значит пожениться? Вы же брат и сестра, а как же… — взмахивает руками, пытаясь жестами показать то, что не может произнести.

— Не стоит из-за меня уезжать. У тебя здесь семья. Я не позволю, помогая мне, потерять их. — Не красиво игнорировать подругу, но брат перегибает палку.

Кстати, да, раздумывая о том, что он женится на мне, к своему стыду я совершенно забыла о семьях. Как они это воспримут. Все знают, чья я дочь. Городок у нас действительно маленький и живот вызовет кучу вопросов. Как и то, почему мой ребенок у Макса.

Я закрываю лицо руками и слегка раскачиваюсь, пытаясь угомонить поток мыслей. Вот, что значит, жизнь перевернулась с ног на голову, и теперь ты не знаешь, что с этим делать. В этом городе слишком тесно для всего, что будет происходить. А мне, черт возьми, всего девятнадцать и я не была готова к таким кульбитам в жизни.

— Я ни кого не потеряю, уже некого терять. Как оказалась у меня нет семьи. Кроме бабушки. — Вскидываю на него взгляд, а брови от удивления ползут вверх. У него мама, отец, младший и старший братья, два племянника, два дяди, двоюродные сестра, братья и бабушка, в конце концов. Макс лишь качает головой, наверняка зная, о чем я думаю. — Бабушке я все объяснил, и она согласна с тем, что бы мы уехали. А все остальное… Я расскажу, но не сейчас.

— А может мне уже хоть кто-нибудь хоть что-нибудь объяснит? — Подает голос Иришка, с выражением полнейшего непонимания на лице.

— Она ничего не знает? — снова обращаюсь к брату. И он отрицательно качает головой.

Я поворачиваюсь к подруге в пол оборота и впервые за это время озвучиваю все, что со мной произошло. Она та, кто всегда и во всем меня поддерживает, а брат имеет права знать хотя бы потому, что сейчас перелопачивает всю жизнь из-за меня.

Макс сидит с нечитаемым выражением лица. Ира, обхватив голову, уперлась глазами в стол. А я… даже слез уже нет. За время, проведенное в клинике, я выплакала и выистерила все, что было и даже, наверное, смирилась с тем, что это теперь останется со мной навсегда.

— Когда я увидела тебя в компании тех нариков, я даже предположить не могла такое. — Тихо, будто сама с собой, произносит подруга

— Тебе и правда лучше уехать, — произносит после долгих минут тишины. — В универе, с ноября, все судачат о девушке, местной, которая за большие бабки в клубе раздвинула ноги перед каким-то приезжим. Видео их утех кочует из телефона в телефон. Я сама не смотрела на эту гадость, но говорят, что парня там не опознать, а вот девушку видно очень хорошо.

Я в ступоре. Никто НЕ БУДЕТ обсуждать меня, все УЖЕ обсуждают. И судя по всему на видео все выглядит как обоюдный акт, а значит ничего не доказать и не исправить.

— Я созвонился с одним другом. Мы служили некоторое время вместе, — после очередной паузы говорит брат, — Он давно звал меня. Правда в гости, — усмехается, — в общем, я сказал, что хочу уехать, так что он уже ждет нас и все там готовит. Деньги за службу у меня еще есть. Этого не хватит, что бы заткнуть всем рты здесь, но хватит на то, чтобы осесть в другом городе. Твои документы из универа я забрал, там, кажется, даже рады были мне их отдать. Паспорт и прочая ерунда, тоже у меня. Тебя здесь больше ничего не держит.

«Больше ничего не держит». Девятнадцать лет жизни и все перечеркнуто одним моментом.

— Мне надо поговорить с мамой, — да, она меня выгнала, но если видела то видео, могла не так все понять. Я не хочу верить, что в родном городе стала совершенно чужой, она же моя семья. Да и отчим, пусть не родной отец, но относился ко мне не плохо.

— Не стоит тебе с ней говорить, — качает головой Макс, — я был у нее, когда вернулся. Это не лучшая идея.

— Я тоже была у нее, — потухшим голосом говорит Иришка, — когда увидела тебя на улице и не смогла увести с собой. Я согласна с Максом, тебе лучше не ходить.

Я перевожу взгляд с брата на подругу:

— Да не могу я уехать не поговорив. Она же моя мама.

На моей памяти это был единственный случай, когда Макс и Ира были так единодушны в своем мнении. Может и стоило их послушать…

Глава 4

Уже минут десять втроем сидим в машине напротив моего дома. Из кафе мы ушли сразу после разговора и направились сюда. Иришка, не слушая никаких возражений, поехала с нами.

Делаю глубокий вдох и тянусь к ручке двери.

— Может я все — таки с тобой? — в очередной раз предлагает Макс. Он всерьез обеспокоен, как пройдет этот разговор.

— Нет, я хочу сама. — Мотаю головой.

Есть же такая вещь, как предчувствие. Никогда в такое не верила, но сейчас такое ощущение, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет. И рада бы выбросить все из головы, да вот только в груди печет от непонятного беспокойства.

«Да глупости какие-то. Что может случиться? Это ж моя мама!»

Выхожу из машины и направляюсь в сторону нашего коттеджа. Здесь все так, как будто я никуда и не уходила, но откуда тогда чувство, будто все здесь чужое.

Иду по тропинке к крыльцу и останавливаюсь. Именно на этом месте я стояла почти четыре месяца назад.

— «Ты позор семьи. Шл@ха. Проваливай, что бы мы тебя больше не видели». — Бьет по голове, память о том дне. Хочу быстрее пройти к дому, слишком сильные и болезненные воспоминания, но не успеваю сдвинуться с места — на пороге стоит мама. Хочу кинуть к ней на шею и расплакаться, как маленькой, чтобы ее руки на моих волосах успокоили, согрели и спрятали от всех невзгод. Но попытавшись сделать шаг вперед, вижу, как мама вскидывает руку в жесте «стоп».

Стою и не знаю, что делать дальше. Запал поговорить пропал, а весь мой хваленый настрой накрылся медным тазом.

— Привет, — произношу неуверенно. Ничего лучше этого, в нашей ситуации, идиотского слова, подобрать не смогла.

Мама на это лишь усмехнулась. Глядя на эту усмешку я вдруг осознала, что не знаю эту женщину. Последние месяцы своей жизни, я просто не узнаю ее. Где та, что была со мной все девятнадцать лет?

— Что ты здесь делаешь? — Ее резкий тон, как хлесткая пощечина, заставляет сделать шаг назад и замереть в непонимании.

— Я пришла к тебе. Я пришла домой. — И это, правда. Где-то в уголке души теплится надежда, что вот сейчас она меня обнимет, и все, что произошло, станет не важным. Мама поможет перешагнуть через боль произошедшего, и мы пойдем дальше.

Но этому не суждено сбыться.

— Куда ты пришла? У тебя больше нет дома. Ты шл@ха и дрянь. Ты опозорила всю семью.

— Мама, но меня изнасиловали, — кричу во все горло, надеясь достучаться до нее.

— Это не имеет значения, — сухо отрезает она. — На каждом углу судачат о нас. О нашей распущенной дочери. Митенькин бизнес из-за этого пострадал, — говорит, про нынешнего своего мужа, — никто не хочет работать с человеком, у которого дочь шлюха, хоть она ему и не родная. Все мои знакомые смотрят на меня с пренебрежением и отвращением. Вот до этого ты довела нашу семью.

Слова бьют больно. Удар, удар, еще удар. Любовь к матери, сейчас как маленький зверек, после схватки с хищником — все тело истекает кровью, удары сердца не равномерные, попытки уцепиться за жизнь, но понимания того, что не выживет, уже начинает приходить, потому, что хищник еще здесь и будет добивать.

— И если бы не этот со шрамом, — Продолжает мать, взмахивая рукой у своей шеи, — братец твоего тр@харя с его деньгами, мы бы не смогли оправиться. — А потом смеется в голос. — Как удачно все сложилось. Он посчитал, что его братец с этим чертовым видео, нанес непоправимый вред нашему моральному состоянию, — произносит с издевкой, будто пытаясь повторить чью-то речь. — Удалось убедить, что сумма с некоторым количеством нулей, поможет нам это пережить. Показали ему тебя, ошивающуюся с наркоманами и под дурью. Получилось очень убедительно. Дочь наркоманка, раздвигающая ноги перед всеми подряд и убитые горем родители, которым нужна очень большая сумма денег, что бы вылечить ее. Так что в какой-то степени ты даже помогла, — заканчивает речь с хищной улыбкой на лице.

А я стою, хватая ртом воздух. В голове сплошной шум.

И у меня остается только один вопрос, который я задаю внезапно охрипшим голосом:

— За что?

— За все! — Выплевывает слова, будто яд. Хотя не будто, это и есть я, который травит меня. — За все мои годы, потраченные на тебя. Только встретив Митю поняла, сколько всего в жизни упустила. А ведь считала, что должна обеспечить дочь, должна заботиться о ней. Но Митя, он показал, что все может быть по другому — вот только твои родительские собрания, кружки, про простуды вообще молчу — приходилось изображать из себя любящую мамочку — люди бы не поняли. Отличница в школе, победительница конкурсов, бюджетное место в университете, вся такая идеальная. И только я знала кто ты на самом деле — избалованная девчонка, загубившая мою молодость и здоровье. Я знала, что однажды ты покажешь свое истинное лицо.

Этот удар был последним. Неужели со своей детской любовью к матери я была настолько слепа.

Говорят, дети все чувствуют. Почему же я ничего не почувствовала? Почему не увидела этой ненависти? Почему не заметила фальши в ее заботе?

Сейчас по мне будто проехали товарным поездом. Все разбито в хлам. Эти осколки уже не собрать.

Брат был прав. Меня здесь больше ничего не держит.

Глава 5

— Иришка, ну не плачь, солнце, — стоя на перроне в ожидании отправления поезда, пытаюсь успокоить подругу, решившую затопить этот город в слезах.

После разговора с матерью, все, на что хватило сил — это дойти до ворот, возле которых я упала в руки подбежавшего брата. Он увез нас на свою съемную квартиру, где полночи с подругой пытался прекратить поток моих слез. Я так и уснула на груди у Макса под убаюкивающие поглаживания подруги.

Проснулась резко, как от толчка. С минуту приходила в себя, пытаясь вспомнить, что происходит, и где я нахожусь. Открыла глаза и аккуратно приподнялась. Рука брата, удерживающая меня на его груди, соскользнула на диван. Он спал полусидя второй рукой придерживая Иришку, которая вцепившись в футболку, сопела на его ногах.

Я усмехнулась. Нельзя упускать такой шанс, это исторический момент, и он должен быть запечатлен для потомков. Огляделась и взяла телефон брата, быстро сделав их снимок. От щелчка камеры оба пошевелились и открыли глаза.

— Эй, какого черта разложил свои ласты? — Иришка, скинув с себя руку брата, отползла от него на другой конец дивана.

— Я по крайне мере не пускал на тебя слюни всю ночь, — возмутился Макс, вгоняя подругу в краску.

Эти двое спали от силы часа три-четыре. Устали морально от моих слез и грязи истории, которую я на них вылила. Они оба этого не говорят, но по ним видно как тяжело они переживают произошедшее со мной. Это только начало и дальше будет не просто, но в обоих вижу решимость идти со мной, не смотря ни на что.

Они не злятся, не говорят о том, чем жертвуют ради меня, не говорят, что все будет хорошо, что время лечит, что многие так живут (за что отдельное им спасибо), вместо этого они в очередной раз начинают цеплять друг другу. А я искренне смеюсь возмущающегося брата и пыхтящей от негодования подруги. Они просто рядом, не знаю почему, но верю, что они не бросят.

— Вера, — они оборачиваются на мой смех. — Ты в порядке?

В глазах беспокойство. Я улыбаюсь им:

— Я в норме. ТЕПЕРЬ в норме. — И закусываю губу, — Только не Вера. Ника, зовите меня Никой.

Может это по-детски и глупо — какая разница Вера или Ника, когда в паспорте написано «Вероника», но мне нужна была эта маленькая перемена.

Вера была идеальной девочкой, пытающейся во всем угодить своей маме. Я говорила о том, что не заметила ее не любви ко мне — это не так, я замечала, только не знала, что это она. В школе отличница — со слезами на глазах сидела за учебником физики, которую я никак не могла понять — лишь бы она гордилась. Танцевальная студия и соревнования, в которых только первые места — я должна быть лучшей во всем для нее. С 12 лет, с появлением отчима, черная краска для волос, что бы быть меньше похожей на отца, которого она, не переставая, говорила, что ненавидит. На высшие баллы сданы все экзамены и бюджетное место в институте — отчим и мама теперь не последние люди в городе и нужно им соответствовать.

И тут в пору спросить, чем же эта Вера недовольна — отличница, победительница, лучшая студентка? Вот только, если б по физике у меня была 4, а не 5, не было бы тонны пролитых слез и бессонных ночей, а было бы чуть больше общения с подругой и развлечений, необходимых всем детям. Победы в танцах стоили мне многих часов в жизни, проведенных в зале перед зеркалами. Я любила танцы, но они мне нужны были для выплеска эмоций — высшие баллы за технику и артистизм не приносили мне душевного покоя. В институт я поступила бы на бюджет и без отличных баллов по экзаменам. Иностранные языки были моей страстью и победами в олимпиадах, я давно уже заработала свое место на бюджете.

Можно, конечно, спросить, почему я это все не говорила своей маме? Вспоминая вчерашний разговор, понимаю, скажи я ей это раньше и на улице я бы тоже оказалась раньше. Тогда бы все было по-другому. Но сейчас уже смысла нет говорить о том, что было бы, все сложилось так, как сложилось.

Нике же, уже никогда не быть идеальной, да и не нужно это. В глазах общественности — она бывшая наркоманка, хотя говорят, что наркоманы бывшими не бывают. Неудавшаяся студентка. Шлюха, готовая перед каждым раздвинуть ноги. Ника — это девушка, без идей, перспектив, и планов на будущее.

Вера была чистым листом, на который наносили красивые краски. Ника черный лист для граттажа. Что бы сделать красоту нужно будет соскрести верхнюю черноту.

Макс и Ира долго вглядываются в мое лицо и попеременно кивают, им не нужно объяснений — они понимают.

— Всего трое суток на поезде. Мы будем созваниваться, и ты можешь приехать на каникулах, — мои доводы вызывают еще больший поток слез.

— Так. Хватит. А то вместо билетов на поезд придется покупать билеты на корабль. — Неожиданно и громко высказался брат. — Через две минуты отправление. Нам пора.

Я крепко обнимаю Иришку. Брат берет меня за руку и ведет к нашему вагону. Уже сидя в купе, не отрываю взгляда от подруги, которая, не переставая, машет мне рукой и утирает слезы.

Макс берет меня за руку:

— Мы прорвемся — поверь мне.

И я верю.

Глава 6

Поезд увозит меня не только из этого города, но и от прошлого. Хотя часть этого прошлого сейчас растет внутри меня. Возможно ли это вообще — полностью забыть прошлое и жить дальше, или это просто самообман?

Брат всю дорогу травит байки о своей службе в армии. Тот человек, к которому мы едем, это армейский приятель Макса, они служили вместе по контракту. Последний двухгодичный контракт этот самый друг не подписал, решив вернуться к гражданской жизни, а Макс отслужил, из-за известных обстоятельств, всего год.

Пейзажи за окном купе сменяют друг друга. Неизменными остаются только снега — до весны еще месяц. Мда… новая жизнь началась не с нового времени года, ни с 1 января и даже ни с понедельника, она просто началась. Просто в один миг рухнул весь твой выстроенный мир, и нет, новый не возник. Я стою на обломках и не знаю, что будет дальше.

Новый город встречает нас морозом и ярким солнцем, прям как у Пушкина.

Макс выпрыгивает из вагона на перрон, спускает наши сумки и помогает спуститься мне. Брат и раньше проявлял обо мне заботу, но сейчас это стало доходить до абсурда.

Он оглядывается в поисках друга, видимо увидев, машет ему рукой. Замечаю в толпе мужчину направляющегося в нашу сторону. Они с братом подходят друг к другу, сгребаются в дружеские объятья. Похлопав друга по плечу, поворачиваются ко мне.

— Знакомьтесь, это Димка мой сослуживец и друг, я тебе о нем рассказывал, — говорит мне Макс, я киваю в знак приветствия, — а это Ника, — говорит уже другу.

— Ммм… — тянет его друг, как бы намекая, что ему нужно бы чуть больше информации, — приятно познакомиться. А я вам тут кофе по дороге захватил. — Достает из подставки два бумажных стаканчика и передает нам с Максом, из третьего начинает пить сам.

— Димон, встречать вообще-то принято с цветами, — усмехается брат.

— С цветами пусть встречают те, кто хочет побыстрее от гостей избавиться, когда те с простудой слягут. Цветы не согреют, а вот кофе вполне.

Макс снова усмехается, а я улыбаюсь шире, мне определенно нравится этот Дима.

— Ладно, хватит лясы точить на холоде, погнали в машину. — Продолжает мужчина.

Макс подхватывает свободной рукой одну сумку, Дима другую, мне остается нести только свой кофе и себя.

Выйдя из вокзала, направляемся к машине. Парни закидывают сумки в багажник, меня усаживают на задние сиденья. Макс садится впереди, Дима на водительском, заводит машину и потягивает кофе.

— Ника, а где вы с Максом познакомились? А то, если честно он ничего толком не рассказал, только то, что приедет не один. — Поворачивается ко мне в пол оборота Дима.

Ммм… этот момент мы с братом не продумали. Представит меня как сестру, сложно будет объяснить, почему мы тогда женимся, представит, как невесту, замучаешься объяснять, почему у Макса постоянно появляются новые пассии, а зная брата, уверена их будет много. Можно конечно сказать, что у нас будет фиктивный брак, но опять же зная брата и тот уровень заботы, который он обо мне проявляет, Дима не поверит, что мы друг другу никто и может сделать неправильные выводы.

Кто-то скажет, что друга это совсем не касается и я бы, наверное, с этим согласилась. Но Дима, по рассказам брата, его лучший друг и Максу, как и любому нормальному человеку, уверена порой нужна его будет помощь и поддержка. Всю правду я не готова рассказать, но от частичной вреда не будет. Я уверена, что Дима не из болтливых и не станет на каждом углу кричать о наших с Максом отношениях.

— Думаю можно рассказать ему укороченную версию, без неприятных подробностей, — говорю брату. И он, правильно меня поняв, кивает.

Дима внимательно переводит взгляд с меня на брата. Макс медлит, выжидая и, когда Дима начинает потягивать кофе, на одном дыхании выдает:

— Ника моя сестра. Она беременна и мы скоро женимся.

Часть кофе летит в сторону Макса. Дима закашливается. Я опускаю голову, пытаясь не засмеяться в голос. Да уж, более короткую версию сложно придумать и момент же, я уверена, специально выжидал.

Когда Дима переводит дыхание после кашля, а я с Максом после смеха, решаюсь все-таки немного прояснить ситуацию:

— Макс мой двоюродный брат. Мы действительно женимся, но только для того, что бы записать Макса отцом моего ребенка. У нас отношения как у брата и сестры и не больше. — После паузы добавляю. — И желательно что бы об этом никто не знал.

Дима кивает. О всем остальном, включая «суррогатное материнство», предпочитаю молчать. Как говорится, будем решать проблемы по мере их поступления. Видно, что Дима не совсем удовлетворен ответом и понимает, что мы темним, но вопросов больше не задает.

— Весело с вами, однако. — Выдает он, и мы трогаемся с места.

Друг брата отвозит нас на квартиру, которую он, по просьбе Макса, для нас снял.

Сама квартира находится на 10 этажа, что при наличии лифта не такая уж и проблема. Две комнаты, кухня, раздельный санузел и необходимая мебель. Все чистенькое и очень аккуратное.

Дима чешет затылок:

— Блин, я тут придумывал речь в пользу этой квартиры, планировал рассказать о барах, клубах, тренажерке… — Он на секунду задумался, а потом махнул рукой. — Ну ладно. Больничку мы с вами проезжали, она не далеко. Детскую площадку внизу тоже видели — огонь, сам б на такой поиграл. В соседнем дворе, точно знаю, есть садик и школа, так что я все равно молодец, — довольно улыбается, своей находчивости.

— Так долго, нам квартира не пригодится, — отзывается брат.

Я перевожу на него вопросительный взгляд, но он отмахивается, продолжая все рассматривать. Пожимаю плечами, если сразу не рассказал, то даже пытать бессмысленно, расскажет, когда захочет сам.

— Здорово. Мне очень нравится, — с улыбкой говорю Диме, который явно ждет от нас уже хоть какой-нибудь реакции. Он расплывается в ответной улыбке.

— Да, Диман, здесь, правда, круто. Спасибо, буду должен, — брат пожимает другу руку.

— Конечно, будешь. Я целых пятнадцать минут уговаривал сеструху вам ее сдать. — Ржет Дима.

— Пятнадцать минут? — удивляюсь, а потом до меня доходит вторая часть фразы. — Сеструху?

— Ну да, — беззаботно пожимает плечами Дима, — это квартира моей сестры. Она с мужем свалила в другой город, на пмж, у ее Мишки там крутое предложение по работе. Хотели продать эту красотку, поэтому целых пятнадцать минут уламывал их не продавать, а просто сдать в аренду. Если они надумают продавать, сможете сами купить, ну или я выкуплю, и будете у меня снимать.

— Спасибо еще раз. — Искренне благодарю.

— Да без проблем. Если все нравится, то заселяйтесь. Я там, кстати, надеясь на ваше согласие, забил холодильник продуктами, так что перекусить есть что. А что б полноценно поесть, могу пару номеров подсказать, где есть доставка и еда съедобная.

— Нее, это не надо, — усмехается Макс, и кивает головой в мою сторону, — я себе личного повара привез.

— Вкусно готовишь? — Любопытничает Дима.

— Съедобно. — Пожимаю плечами. — Как видишь, он еще жив. Что-нибудь простенькое запросто.

— И что-нибудь сложненькое тоже, — передразнивает Макс.

— И это тоже, — соглашаюсь, — только нужен гугл в помощь и чуть больше времени. И вообще, Макс ты не думал, что за 5 лет я могла разучиться готовить?

— Не думал. — Отзывается. — Ты в четырнадцать с бабушкой готовила так, что слюнки текли, а за пять лет еще больше поднатаскалась — рассказывала она мне, какие ты там шедевры на кухни вытворяешь. Так что не отвертишься.

Я лишь улыбаюсь. Бабушка, конечно, преувеличила, как всегда. Но он прав, что-нибудь вкусное смогу приготовить. Хоть так могу быть полезной.

— Ну, тогда я точно напрошусь к вам на ужин. А то еда из кафешек заколебала, раньше хоть сестра подкармливала, а теперь и ее здесь нет. Ну ладно, — Дима хлопает в ладоши, — я погнал, а вы располагайтесь. Макс, — обращается к брату, — через два дня заскочу за тобой, надо будет прокатиться по поводу работы.

Брат кивает и Дима выходит за дверь.

— Ну что? Добро пожаловать домой. — Макс подхватывает сумки, которые мы оставляли у порога. Заносит и оставляет одну в моей новой комнате, сам уходит.

У меня уходит около получаса на то, что бы разложить вещи. Макс из моего дома забрал только документы, а я так и вообщев дом не попала, так что у меня теперь только те вещи, которые мне купила Иришка по просьбе брата.

Закончив с одеждой, ухожу на кухню и готовлю ужин. Бабуля говорила, что в такие моменты, мозги отдыхают, поэтому научила меня наслаждаться процессом готовки.

Уже, когда вытаскиваю запеканку из духовки, на кухне появляется брат.

Все та же бабушка смеялась:

— Когда дело касается еды, он всегда появляется вовремя.

Ужинаем молча. Нам обоим нужно переосмыслить все изменения в наших жизнях, которые мы запустили.

Когда доходит очередь до чая, я все-таки решаюсь спросить:

— Макс, почему ты уехал из дома?

Он молчит, разглядывая дно кружки, будто ищет там ответы на все вопросы. Пауза затягивается, и я уже не надеюсь услышать ответ, когда он вдруг начинает рассказывать:

— Твоя подружка позвонила мне, и я сразу рванул домой. Командир, нормальный мужик, вошел в положение и помог с досрочным разрывом контракта. Когда прилетел, сразу рванул к вам. А там бл@ картина маслом, — брат резко поднимается и отходит к окну, — твои и мои родственнички, сидят и праздную. Все, прикинь? Твоя мама с отчимом, мой батя с мамой, дядя, да даже твой батя там был. Никогда не общались, а тут блин чуть не друзья до гроба. Ты же знала, что твой отчим моих батю с дядями в свой бизнес взял? Уж не знаю, что у них там был за повод, но им было явно весело.

Я киваю. Знала об это, вот только они к нам в дом никогда не приходили.

— Скорее всего, спасение бизнеса, — предполагаю.

— В смысле? — с непониманием смотрит брат.

— У отчима были какие-то проблемы в бизнесе. Когда со мной это все произошло, — я нервно сглотнула, воспоминания давались тяжело, — в город приехал брат этой сволочи. Мать сказала, что он заплатил деньги типа на лечение дочери-наркоманки и за моральный ущерб нашей семье за видео, эти деньги они вложили в бизнес. Других вариантов, что они все вместе могли праздновать, у меня нет.

— П@здец. Они еще и заработали на этом? — Брат выходит в прихожую и возвращается с пачкой сигарет. Не помню, что бы он курил. — Не скажешь, кто это с тобой сделал?

— Я не помню. Меня чем-то накачали, лицо помню смутно, встречу — узнаю, но вот так описать не смогу. — Говорю все это, а живот скручивает болезненным спазмом от ощущения, будто это все снова происходит.

— Понятно. Короче на этом празднике жизни, спросил о тебе, — продолжил Макс, — они сказали, что ты сбл@довалась и занаркоманила и они знать ничего о тебе не хотят. Сказать, что я тогда ох@ел, это ничего не сказать. Но времени разбираться у меня не было. Бросил все, рванул тебя искать, прокатился по самым злачным местам и нашел. Бл@ть, Ника, даже я, будучи на всю голову отбитым подростком, не был в таком дерьме, откуда забрал тебя, — он не ругался и не обвинял, просто констатировал факт. — Забрал тебя, увез в клинику и снова рванул к тебе домой. Рассказал, как тебе хреново, а потом столько говна полилось, что в жизни не слышал, и по итогу меня послали в далекое и пешее. Не поверишь, впервые с трудом сдержался, чтобы не удавить бабу, никогда на них руку не поднимал, а тут твою мать, за шею к стене прижал, думал, удавлю. Сам удивляюсь, как сдержался.

Он замолчал. Стоял, глубоко вдыхая и сжимая-разжимая кулаки. Даже сейчас в нем бушевал шторм злости.

Через пару минут, немного взяв себя в руки продолжил, но голос хрипел:

— Забрал твои документы. И рванул к своим, домой. А там мне заявили, что ты им как бы вообще никто, а они не меценаты помогать всем и каждому. Вот тогда я и сорвался, начистив морды всей мужской части моей семейки. Короче, находится и быть частью семьи этих моральных уродов я больше не мог, поэтому уехал.

— Прости меня, — шепчу, но он слышит.

— Тебе не за что извиняться. Посмотрев на наши семейки в этой ситуации, понимаю, почему ты ко мне не обратилась. Ладно, — добавляет уже более бодрым голом, — сегодня был чертовски сложный день, нам надо отдохнуть, завтра много дел.

Он обнимает меня за плечи и провожает до комнаты, целует в макушку:

— Спокойной ночи мелкая, — и уходит к себе.

Глава 7

Следующий день, как и обещал брат, был насыщен событиями до предела.

С самого утра он утащил меня к гинекологу. По пути рассказывал о развитии ребенка в утробе матери, судя по помятому виду и синякам под глазами, все это он вычитывал ночью в интернете.

На приеме без прикрас рассказала о том, как был зачат ребенок и о наркотиках. Меня тут же отправили на анализы и УЗИ, срок 13–14 недель, это я и без всяких исследований знала. Там же, я впервые услышала стук сердца ребенка, посмотрела на его животик, ножки, ручки и едва виднеющийся носике. В диспансере на осмотрах гинеколога я запрещала, что-либо мне говорить и показывать. Сегодня же не сдержалась.

По заверениям врача, на первый взгляд отклонений нет, но ясно все окончательно станет только после родов. Организм, до этого крепкий, на достаточно правильном питании и спорте, может быть способен выносить здорового ребенка — матка до зачатия была ничем не повреждена. Тот же спорт и здоровый образ жизни все 19 лет моей жизни, помог сохранить ребенка, которого, как оказалось, я могла потерять еще во время ломок.

Вся эта информация, словно обухом по голове. Не понимаю, почему я так эмоционально на это реагирую, ведь вообще аборт изначально сделать хотела.

Врач успокаивает нас с Максом, который тоже находится не в самом радужном настроении, выписывает витамины, рекомендации по режиму и питанию, и предлагает нам помощь штатного психолога — но к этому я пока не готова.

Выходим из больницы. Макс первый берет себя в руки, не позволяя мне скатится в шоковое состояние, как на буксире, тащит меня в следующее по плану заведение — ЗАГС. Благодаря справке от гинеколога и нашему отказу от церемонии, нас соглашаются расписать через две недели.

Закупившись витаминами, возвращаемся домой, где еще долго пытаемся переварить события сегодняшнего дня.

Последующие дни летят со скоростью ракеты. Брат проходит собеседование в некую транспортную компанию, но подробностей не рассказывает, даже должность на которую устроился.

Каждый вечер он ходит со мной на обязательные прогулки по парку, а перед сном вслух читает о беременности и первых днях жизни ребенка, аргументируя это тем, что на слух информация воспринимается им лучше, а читать в одиночестве ему скучно. Порой мы с ним устраиваем настоящие баталии на различные прочитанные нами темы, например, как часто стоит пользоваться памперсами и стоит ли вообще — частенько такие споры заканчиваются полетом подушки в его голову.

Ночи порой он так же проводит у моей постели, спасая от ночных кошмаров, которые и не думают никуда пропадать.

А после следующего приема у гинеколога, через неделю, вообще огорошивает новостью о том, что записал нас на курсы для молодых родителей, на мой вопрос «зачем?» отвечает в свойственной ему манере:

— Ну, я же должен научиться ухаживать за ребенком. А если появлюсь сам, без будущей мамы, это будет странно.

Аргумент срабатывает безотказно и вот мы уже слушаем акушерок, многодетных мам и ходим на гимнастику для беременных.

Гинеколог, прогулки, чтения перед сном и специальная гимнастика — неожиданно ловлю себя на том, что рассматриваю в магазине детские вещички. Сказать, что меня это пугает — это ничего не сказать. Чувствую себя более чем странно.

День свадьбы. Для меня сегодня обычный день. Должны быть радость, волнение, сердце, утопленное в океане любви — об этом мечтала когда-то девочка Вера. Нике же ничего подобного не дано испытать.

Несколько подписей, печати в паспортах и вот я уже жена… жена собственного брата. Хочется попросить эту планету замереть хоть на минуту, потому что я просто не успеваю привыкнуть к изменениям, но жернова времени продолжают свою работу и нужно постараться, чтобы они не раздавили.

Из ЗАГСа нас забирает Дима и везет нас праздновать свадьбу в свой клуб. Все аргументы о том, что свадьба у нас не настоящая не слушает:

— Печати в паспортах стоят? Стоят. Свидетельство о заключении брака есть? Есть. Значит и свадьба настоящая. У вас вообще идеальная семья, — ошарашивает меня он, — вы друг друга любите, чем не все могут похвастаться, а то, что только, как родственники, не особо важно. Никто из вас не будет упрекать другого в измене. И тебе Ника не нужно запариваться полюбит ли твой муж, твоего ребенка. Макс будет любить его, потому что он его племянник или племянница.

За такими разговорами мы доезжаем до клуба. Место шикарное, но сейчас средь бела дня полупустое, только несколько человек сидят у бара. От танцпола поднимаются лестницы в вип-зоны — уединённые места, находящиеся будто бы на больших балконах над залом при этом весь первый этаж, как на ладони — подходишь к перилам и можешь рассмотреть все, что хочешь.

На танцполе замечаю несколько небольших возвышающихся над полом подиумов, на которых стоят клетки.

— Дима, а это для чего? — интересуюсь у остановившегося рядом со мной друга Макса.

— Так для танцев. — Пожимает плечами. — Внутри клеток танцуют танцовщицы.

— Я бы тоже хотела туда. — Сердце в груди странным образом начинает трепетать при виде этих клеток.

— А ты умеешь? — удивляется Дима.

— Занималась танцами, пока училась в школе.

— Родишь, и можешь в них танцевать, сколько захочешь, — обещает, даже не догадываясь о том, что я запомню.

Как только поднимаемся по лестнице наверх, меня ждет очередной сюрприз:

— Привееет. — На меня со всего маха налетают и сгребают в объятья.

Я стою и не могу выйти из ступора.

— Иришка? Ты чего здесь делаешь? — удивляюсь.

— Сюрприз, — улыбается и тянет к диванчикам, на которых уже расположились парни.

— Ты как здесь оказалась? — пытаюсь допытаться у нее.

— На поезде, — говорит невозмутимо, но мой красноречивый взгляд заставляет ее продолжить. — Не могла же я пропустить свадьбу подруги.

— А как же твоя учеба? — Все еще не могу поверить, что она здесь. Примерно через пару месяце должна быть сессия, а она вместо занятий и подготовки тут.

— А это еще один сюрприз, — буквально пищит от восторга, — я перевелась в местный институт, — хлопает в ладоши, — здорово? Правда я теперь заочница, что бы можно было еще и работать, потому что родители, узнав о переезде, сказали, что содержать меня больше не будут. Но Дима уже предложил мне работу у него, — хлопает его по плечу.

Я рада и удивлена и я просто в шоке.

— А это наш с твоим братом тебе подарок? — Протягивает большой плотный конверт и подмигивает Максу, который тоже выглядит подозрительно довольным.

— Ваш? С моим братом? — даже не пытаюсь скрыть удивления, на что Иришка лишь фыркает.

Разрываю конверт и высыпаю его содержимое на стол — какие-то листы, пропуск, зачетка… стоп, ЗАЧЕТКА?

Я поднимаю ошарашенный взгляд на подругу.

— Ты не забрала документы из института, ты просто перевелась в здешний. — Продолжает шокировать меня Иришка, — пару бутылок хорошего коньяка и наш уже бывший ректор, оформил тебе перевод. А здесь все так заняты своими делами, даже не посмотрели, что девушка, которая принесла документы и на фотографии в паспорте, два разных человека. Теперь ты студентка, правда в связи с беременностью, учиться ты будешь дистанционно, подключаешься к лекциям из удобной для тебя точки и все. Приезжать будешь только на экзамены.

Мой день свадьбы хоть и не так как я ожидала, но стал очень счастливым.

— Макс… Макс, пожалуйста. Не забирай ее. — Бессвязно говорю, при этом пытаясь глубоко дышать.

Сегодня утром решила, что до родов лягу в больницу, тем более до предполагаемой даты осталось 4 дня. Отвезти нас вызвался Дима, но по дороге внезапно отошли воды. В этот момент я окончательно убедилась, что не смогу отдать брату ребенка.

После того сюрприза в клубе, я закрыла долги по учебе, образовавшиеся из-за разницы в программах и стала полноправной студенткой факультета иностранных языков, которые так и остались моей страстью.

Макс продолжал работать в своей транспортной компании. Иришка, как и говорила, устроилась работать в клуб к Диме. Эти трое носились со мной всю беременность, как с хрустальной вазой. Днем со мной сидела подруга, когда вечером она отчаливала в клуб, с работы возвращался Макс, а утром снова Ира. Порой чувствовала себя эстафетной палочкой, которую передают из рук в руки.

Несколько раз в неделю к этому дуэту подключался Дима.

Иришка таскала меня по магазинам за покупками для малыша, а еще на маникюры, педикюры и стрижки, я, кстати, вернула себе свой натуральный блондинистый цвет волос. Макс по-прежнему ходил со мной на вечерние прогулки, курсы для молодых родителей и чтение книг перед сном тоже никуда не делось.

На двадцать второй недели малыш решил начать вести в животе более активный образ жизни и впервые толкнулся. Не особо понимая для чего, с этого момента я стала посещать психолога.

Последние стены упали, когда к девятому месяцу беременности я все-таки не выдержала и попросила сказать мне, кто у меня будет. До этого хотели с Максом, что бы был сюрприз.

Мне сказали, что будет дочь. ДОЧЬ, понимаете? Девочка! Через месяц я должна была привести в этот гребанный мир девочку! Привести сюда, где есть такие уроды, как тот, что стал донором спермы для моей дочери. В тот момент во мне родилось желание уберечь и защитить. Любовь ли это матери к своей дочери? Не знаю. Но точно уверена, что хочу находиться рядом, хочу видеть первую улыбку, первый шаг, хочу услышать первое слово. Я хочу сама вытирать слезки с ее глаз, обрабатывать разбитые коленки, подсказать, если вдруг столкнется с трудностями, помочь подняться, если оступится и упадет. Но больше всего я хочу, что бы она была счастлива.

У меня нет опыта, и я не знаю, что такое быть мамой, но я готова научиться ей стать для моей девочки. Потому что, кто бы ни был ее отцом, я ее выносила и рожу. Я ее мама.

— Не говори глупостей, — Макс без лишних разъяснений понимает, о чем я говорю, — мы с Ирой все эти месяцы пытались приучить тебя к мысли о ребенке. Я никогда не планировал ее забирать. Просто хотел, чтобы ты не наделала глупостей.

Я счастливо улыбаюсь и говорю от чистого сердца, как бы странно это не звучало:

— Спасибо за дочь.

ЧАСТЬ 2 Глава 1

3 года спустя

Амир.

Стою на втором этаже возле перил VIP зоны ночного клуба и окидываю взглядом танцевальную площадку внизу. Музыка здесь не долбит так, как на нижнем ярусе, зато весь зал как на ладони — удобно.

Сегодня впервые за последние четыре года отдыхаем полным составом — я, старший брат, и два моих сослуживца — Дима, хозяин, клуба, в котором сейчас отдыхаем и Макс.

С последними двумя несколько лет отслужили вместе по контракту. С Димой служили вместе с первого дня, Макс пришел на пару лет позже, но как-то легко влился в нашу компанию. Ни один пуд соли вместе съели, под пули бросались, прикрывали друг друга — каждому из них доверяю, как себе.

С моим братом Расулом познакомились, когда я привозил их к нам в гости во время отпусков.

Дима, ушел из армии четыре года назад, захотев спокойной жизни. Его можно понять, к тому моменту, мы с ним отслужили уже лет по восемь. С Максом же подписали очередной контракт на два года, но через год, Макс разорвал его и ушел, сказав только, что у него семейные проблемы. Я дослужил оставшийся год и тоже вернулся домой.

Через месяц после моего возвращения, скончался отец. С Расулом погрузились в семейный бизнес, который за тот год, что отец был болен, конкуренты попытались развалить на части. И надо сказать им почти это удалось. А вот сегодня, можно точно сказать, что два года мы с братом штаны просиживали не зря — все не просто восстановлено, но и улучшено. Наше охранное агентство лучшее в регионе — политики, бизнесмены — все под охраной наших ребят.

Еще раз окидываю взглядом зал и выцепляю фигурку девушки, поднимающуюся к одной из клеток — разбросаны тут несколько по танцполу, в них извиваются танцовщицы, вот только эта девочка не похожа ни на одну из них. Длинные светлые волосы — даже собранные в высокий хвост опускаются ниже лопаток, простая черная майка, очерчивает высокую полную грудь и тонкую талию, черные лосины обхватывают стройные длинные ноги в туфлях на высоком каблуке.

Намотать бы эту светлую гриву на кулак, а ножки закинуть на бедра… Поправляю джинсы, в которых стало ощутимо тесно и встряхиваю головой, пытаясь сбросить это наваждение. А девчонка меж тем заходит в клетку, закрывать ее за собой и, как только музыка меняется, начинает двигаться.

Теперь так просто сбросить наваждение не получится. Этот танец — чистый порок. Она наклоняется до самого пола, медленно обводя пальчиками каждый изгиб своего тела, так же медленно разгибается, слегка задевая и приподнимая край маечки, открывая не больше пары сантиметров светлой атласной кожи живота, вверх по груди и к шее, выгибая при этом спину.

Другие девушки, танцуя в клетках, выглядят, как птички пытающиеся вырваться на волю, но она… словно дикая кошка, будто именно в клетке она чувствует себя свободной.

Делая вдох через плотно сжатые зубы. Хочу рассмотреть лицо этого порока, но там маска.

— Ау, Амир, — возле меня стоит Дима и щелкает пальцами перед глазами, видимо уже не первый раз пытаясь привлечь мое внимание. Даже не заметил, когда он подошел. — Ты чего завис? Нам сейчас выпить принесут, идем.

Возвращаюсь к столику и падаю на диван, пытаясь усмирить взыгравшую в венах кровь. Расул и Макс что-то обсуждают, но я пока даже не пытаюсь их слушать.

Через минуту к столику поднимается девушка и расставляет перед нами бокалы и коньяк.

— О, а чего сама? — Спрашивает у нее Дима.

— Все равно к вам шла, так какая разница, — пожимает в ответ плечами.

— Ребята, познакомьтесь, это Ира, администратор клуба и просто хороший друг, — на такое представление от Димы Ира лишь усмехается, — Ира, это наш с Максом сослуживец Амир и его брат Расул.

Девушки слегка улыбается и кивает нам:

— Приятно познакомиться.

— Ир, ты Нику не видела? — резко врезается Макс. — Она уже полчаса как должна была приехать, а ее все нет. Трубку не берет. — Только сейчас замечаю, что друг на взводе — не выпускает из рук телефон, поглядывает на время и постукивает пяткой ботинка по полу.

— Так она как раз полчаса назад и приехала. — Спокойно отвечает.

— И где она тогда? — Спрашивает с явным волнением.

— Ну как где. Как всегда — в клетке.

— Опять? — стонут в один голос друзья.

Ира растягивает на губах ехидненькую улыбку и, не скрывая издевательских ноток в голосе, спрашивает:

— Димочка, а не ты ли ей пообещал, что она может танцевать в клетке сколько захочет?

— Так это когда было, — фыркает, откидываясь на спинку дивана.

— Да ладно вам, не пыхтите, — примирительно говорит девушка, — она попросилась всего на один номер, он заканчивается уже. И вообще, Дима, — добавляет, видно, что пыталась, но не смогла сдержаться, — не тебе жаловаться. Она танцует лучше, чем все твои прафурсетки вместе взятые. — Резко разворачивается и, тряхнув волосами, направляется к лестнице.

— Вот ты бы, как ее подруга и попросила с ними позаниматься, — кричит ей в след.

— Нужны они ей больно, — отвечает вместо девушки Макс, — ей своих учеников хватает. А клетка так, раз в сто лет, пар выпустить.

— О ком говорим? — решаю поинтересоваться, что ж там за Ника такая.

— А вон, сейчас увидишь, уже идет, — машет рукой в сторону лестницы Дима.

Разворачиваюсь в том направлении и вижу головку с забранными в хвост светлыми волосами, покатые плечи, высокую грудь, стройное тело, обтянутое черной тканью.

Моя девочка из клетки. Дикая кошка. Порок.

Она легко дотрагивается длинными пальчиками до лица, снимает маску и поднимает глаза, а я чувствую, что тону в этих синих омутах.

— Знакомьтесь. Это моя жена Ника. — Резко разворачиваюсь на голос Макса.

Она жена моего лучшего друга.

Это выстрел в упор. В голову.

Глава 2

Только сейчас замечаю на руке друга обручальное кольцо.

Делаю глубокий вдох и выдох. Она — жена друга. Это табу. Кровь от осознания этого немного замедляет свой бег. Никогда не переступлю через дружбу ради обладания женщиной. Простое физическое влечение этого не стоит. Женщин много, а таких надежных людей, как Макс по пальцам можно пересчитать.

— Ника, это мои друзья Амир и Расул. — Продолжает друг.

— Рада, наконец-то с вами познакомиться, Максим много о вас рассказывал. — Губы девушки изгибаются в мягкой улыбке.

— Взаимно, — отвечает Расул за нас обоих, — вот только он нам совсем ничего не рассказывал о вас, — переводит вопросительный взгляд на Макса, но он лишь усмехается. Дима, в отличие от нас, удивленным не выглядит, значит, был в курсе.

— Просто нечего рассказывать, — пожимает плечами Ника, не переставая улыбаться. — Это мой коктейль? — она кивает в сторону высокого стакана.

— Да, — Макс подхватывает стакан, делает небольшой глоток и отдает ей.

— Спасибо, — благодарно улыбается ему девушка, легко опускается на диван возле своего мужа и откидывается на спинку.

Это что какая-то новая фишка женатиков, пробовать напитки друг друга? Да какое мне вообще к чертовой матери дело до этого? Отгоняю от себя ненужные мысли.

Макс притягивает девушку за плечи к себе. Кровь в венах снова вскипает. Делаю глубокий вдох и тянусь за своим бокалом коньяка. Сегодня он мне определенно пригодится.

— Я не мог тебе дозвониться. — Между тем строго говорит друг своей жене.

— Телефон дома забыла, — просто отвечает.

— Водитель тоже трубку не брал. — Продолжает допытываться Макс.

— Я оставила его дома, захотелось за руль.

— Ты что ехала одна? — Макс заметно повышает голос, вскочив на ноги.

Девушка напрягается:

— А зачем я тогда получала права, если не могу сама сесть за руль?

— Я позвоню домой, — резко бросает друг разворачивается и идет в сторону лестницы.

— Макс… — дергается за ним Ника, но он уже не слышит, она напряженно вглядывается в сторону лестницы.

Такая реакция Макса меня озадачивает. Беспокоится за жену? Как-то сильно бурно для простого беспокойства. Хотя, может она фиговый водитель. И вообще, это не мое дело.

— Дим… — она начинает что-то спрашивать, но ее перебивает только что подошедшая к нам девушка.

— Где Макс? Я ищу его. — Требовательно спрашивает, вроде как у всех, но смотрит в упор на Нику.

Брюнетка, высокая, стройная, мордашка тоже неплохо вышла, вот только голос сочащий ядом портит весь образ.

Дима привстает, видимо хочет что-то сказать, но Ника поворачивается в его сторону, легко улыбается и отрицательно машет головой, а потом оборачивается к девушке:

— Его нет, — разводит руки в сторону, как бы обозначая его отсутствие, — он только что спустился вниз. Но ты ведь и так об этом знаешь? — она не спрашивает — утверждает, улыбаясь еще шире, — Ты искала меня.

Я с любопытством наблюдаю за этой сценой, окончательно переставая понимать, что здесь происходит. Девушка поджимает губы:

— Оставь его. Перестань удерживать рядом с собой. Он не любит тебя, он меня любит. Он изменяет тебе, постоянно ко мне возвращается, — в запале срывается на крик.

А вот это уже интересно? Девушка — любовница Макса. Сижу, мысленно готовясь разнимать кошачьи бои. В любой другой ситуации лезть в бабьи разборки бы не стал, в конце концов, это их дело, но сегодня я пришел отдыхать, а, если эти две, не понимают, что здесь не место для выяснения отношений, я поставлю их на место. Однако Ника меня удивляет, на крики девушки лишь как то тяжко вздыхает, будто учитель, который сто раз рассказал одну и ту же тему, а ученик ее так и не понял:

— Я его не удерживаю. И если б, как ты говоришь, он любил тебя, то ты бы знала о наших отношениях и не стояла бы здесь сейчас. На счет измен, так мне он на самом деле никогда изменить не сможет. — Продолжает все с тем же спокойствием, — а вот тебе изменяет постоянно, он возвращается к тебе, да, при этом в его постели появляются и другие, вот с ними бы и разбиралась. Но опять же насколько я знаю, кроме постели, он никому и ничего не обещает, и тебе в том числе. Поэтому дружеский тебе совет, уходи сейчас отсюда. Здесь его друзья, и, если он узнает, что ты устроила прилюдную истерику, это будет ваша последняя встреча.

Девушка покрылась пятнами от злости. Хотя ничего удивительного, тот абсолютно спокойный тон, которым говорит Ника об изменах мужа, кого угодно выведет из себя. А вот фраза о их отношениях невольно заставляет задуматься. Что она имела в виду?

— Мы с тобой еще не закончили, — брюнетка резко развернулась на каблуках и рванула к лестнице.

— Да пожалуйста. Я всегда открыта для диалога. — Проговорила в след жена друга.

— Охрану что ли перед випками ставить? — задает вопрос «в воздух» Дима, а потом обращается к Нике, — Как ты это терпишь?

И вот тут во мне закипает злость. На друга, на эту любовницу, на Нику. Любовница конечно симпатичная, но по сравнению с его женой даже рядом не стояла. Так какого черта, когда тебя дома ждет такая женщина, ты размениваешься на всякую шваль? А Ника? Да, то, что она не закатила скандал, определенно плюс в ее пользу, но судя по всему, это не первая измена и она о них знает, так какого черта она до сих пор с ним? Ей нужен тот, кто ее будет ценить.

— Да мне как то все равно, — пожимает плечами, а потом поворачивается к нему лицом и серьезно спрашивает. — Лучше скажи мне, что с Максом происходит?

— А что с ним происходит? — Дима явно удивлен вопросу.

— Даже не знаю, я бы сказала, что это паранойя. — Голос такой, что даже не понять, пошутила она или нет.

— Да брось, он просто о вас заботится. — Отмахивается друг.

— Заботится? — Хмыкает, — может быть. Вот только наши занятия по самообороне переросли в «150 способов убить человека». Меня постоянно сопровождает водитель, который, на секундочку, бывший чемпион по скоростным гонкам, а до этого, если ты помнишь, я сама всегда ездила. Дома у нас постоянно находятся, как минимум двое охранников. А несколько месяцев назад он начал учить меня стрелять из пистолета и метать ножи. Уверена, еще немного и пистолет у меня тоже появится. Если честно, меня немного пугает его такая забота.

Если девушка не преувеличивает, то это действительно как то странно. Надо будет аккуратно уточнить у Макса, может какие-то проблемы и нужна помощь. Дима тоже выглядит озадаченным, но что-либо сказать ему не дает вернувшийся Макс.

— Я вызвал тебе водителя, он ждет у входа в клуб, — обращается он к жене.

— Очень тонкий намек, что мне пора домой, — ехидничает.

— Не обязательно уходить сейчас, он подождет сколько нужно, — присаживается рядом с ней.

— Да нет уж, поеду, пока ты всех домашних не затерроризировал звонками. У них нет столько терпения, как у меня, — она звонко целует его в лоб и, попрощавшись, убегает.

Макс плескает в свой стакан коньяк и залпом выпивает. Опускает голову и растирает руками лицо. Не припомню, что бы он когда-то был таким растерянным, если только в тот день, когда уезжал домой со службы.

— Мне нужна ваша помощь, — произносит глухим голосом, не поднимая глаз.

Атмосфера за столом резко меняется. Все напрягаются, понимая, что если он просит помощи, значит, случилось что-то действительно серьезное.

Глава 3

— Это как-то связано с охраной, личным водителем и обучением Ники стрельбе? — спрашивает Дима.

— Да, — все так же глухо отвечает Макс.

— Она считает, что у тебя паранойя.

— Я не знаю. Я ни хрена не знаю, может и правда просто крыша едет. — Срывается друг и запускает пятерню в волосы, видимо, пытаясь привести мысли в порядок.

— Рассказывай, — прерываю их «светскую» беседу. — Сначала расскажи, а потом решим, едет у тебя крыша или нет.

— Давайте не здесь, — Дима поднимается со своего место. Мы следуем его примеру.

Он отводит нас в свой кабинет, и мы рассаживаемся в кресла вокруг небольшого столика. Молчание затягивается, Макс, будто сомневается, стоит ли ему делиться. Он выглядит растерянным.

— Три года назад, — все же решается рассказать он, — когда мы с Никой сюда переехали, меня нашел один человек и предложил работу. Я согласился.

— Что за человек? Какого рода работа? — сразу уточняет Расул, — давай четко и ясно, ты всего года три как на гражданке, а уже разучился говорить по существу?

Вопросы брата приводят Макса в чувства, и он берет себя в руки.

— У меня был дед. — Начинает он твердым голосом. — Он ушел из семьи, когда мои отец и дяди были еще мелкими. Я видел его пару раз — он пытался наладить отношения и познакомиться с внуками, но бабушка его к нам не подпускала. А тут мы с Никой переехали в этот город, и оказывается он все эти годы здесь жил. Случайность одна на миллион, но сработала. — Макс усмехается, — Мы познакомились, пообщались, он оказался не плохим мужиком. Предложил работу у него, и я согласился.

— Ты поэтому тогда отказался от моего предложения по работе? — интересуется Дима.

— Да. Ну какой из меня управляющий клуба? — Отвечает ему. — Хотя и до дедова бизнеса мне было как до Китая, — размышляет вслух, — У него транспортная компания.

Макс говорит название компании и мы втроем офигеваем. Это самый крупный траспортник города, куда не плюнь, везде машины с их эмблемой катаются.

— Подожди, подожди. — Тормозит Макса Дима, — Миронов твой дед?

Друг кивает. Эту фамилию в городе знают многие. Мужиком он был твердым и принципиальным. За свое, горло мог перегрызть.

— Первые полгода работал кем только можно. — Продолжает он. — Дед хотел, что б я на себе почувствовал все ступени работы компании. А потом стал обучать меня управлению. Полтора года назад он умер, и я встал во главе.

— Нифига себе. — Комментирует Дима. — Не знал, что ты такая важная птица теперь.

Это точно. Про смерть Миронова слышали все, а вот про то, кто занял его место, не было никакой информации, хотя я в этом направлении и не копал, не наша сфера.

Макс на это лишь отмахивается.

— Вот тогда — то все и началось. Ко мне приходили, предлагали слить компанию. Я послал всех лесом. Тогда мне стали угрожать и тогда же я заметил за собой слежку.

— Хочешь, что бы мы обеспечили тебе охрану? — Уточняю скорее для галочки, и так понятно, что ему она нужна и в первую очередь именно этим мы с Расулом можем помочь. — Это не проблема.

— Мне нет. Охрана нужна моей семье. Все дело в них.

Про семью мог бы и не уточнять, и так понятно, что скотов, которые не гнушаются марать руки в крови женщин и детей дофига, и тут лучше не рисковать. А вот почему ему не нужна, странно. Именно это я и спрашиваю.

— Потому что все дело в дочери, — говорит. Еще одна новость, он не просто женат, но уже и отец.

— А причем здесь Ксюша? — спрашивает Дима. Он даже имя дочери знает. Мда, выпал я из жизни друзей, нужно наверстывать.

— Дед оставил весьма интересное завещание, — объясняет, — по нему компания отходит моим или Никиным детям, в данном случае Ксюше. Но до ее двадцатилетия, мы как ее представители, становимся управляющими. Ника сразу отказалась от управления в мою пользу. И вот тут самое интересное, если меня смогут дискредитировать как управленца, то все перейдет под контроль Ники, а вот она уже все, что угодно сделает, лишь бы не тронули дочь. Я тоже на все готов, но пока есть хоть один шанс, хочу все-таки попробовать сохранить Ксюшино наследство. Если не получится, все солью к чертовой матери. Ника с Ксюней мне дороже.

Тут сложно поспорить. Конкуренты в бизнесе явление постоянное. Всегда будут те, кому захочется урвать кусок побольше. И, если прятаться при первых проблемах, то в бизнесе делать нечего. Ника, в первую очередь мать, поэтому ей было бы простительно, реши она не рисковать и все отдать конкурентам, но Макс должен думать о будущем своей семьи, а эта компания обеспечит его дочери очень достойное будущее.

— Я так понимаю, давят конкуренты? — спрашивает Расул.

— Не только. — Ухмыляется Макс. — Еще пока дед был жив, действительно появился конкурент, но тогда мы его приструнили, и он снова объявился уже, когда я встал у руля, но я его послал и мне удается с ним справиться. Тут сейчас еще мои предки нарисовались.

— А что с ними? — спрашиваю, о своей семье Макс никогда и ничего не рассказывал.

— Три года назад у них был бизнес, но они крупно погорели. Вот и пытаются давить на совесть, типа мы ж семья. Но они так, мелочь, просто предупреждаю, что они могут объявиться и Нике с ними лучше не общаться, много грязи в прошлом у нас с ней было, и наши семьи приняли в этом хоть и косвенное, но участие. Так что им рядом с моими девочками делать нечего.

— Понятно, основная задача — конкуренты. И охрана тебя и твоей семьи. У тебя, конечно, своя логика, но считаю, что тебе охрана не помешает. — Подвожу итог. — Только остается непонятным, почему ты это считаешь паранойей?

— Конкурент последний раз появлялся год назад, а после этого ни слуху, ни духу. Я же стал замечать слежку. Нанял несколько частников, что бы отследили и проверили, вот только они ничего не обнаружили, даже слежка на этот период как будто пропала. И так постоянно, то замечаю подозрительную активность, то ее нет. Вот я и не понимаю, есть это на самом деле или мне мерещится. Может, какая проф. деформация после службы. А в последнее время стал замечать непонятные перемещения. Чувствую, что что-то назревает. вот только не могу понять что.

— Разберемся. — Отрезает все размышления Расул. Все правильно, он привык сначала сам лично во всем убедиться, а уж потом делать выводы.

— И еще, — добавляет Макс, — Ира, администратор, вы ее видели, — я и брат согласно киваем, — она подруга Ники, через нее в случае чего тоже могут надавить.

— Учтем. Завтра с утра, — кидаю взгляд на время — два часа ночи, — а точнее уже сегодня, охрана будет у тебя. Утром ждем от тебя информацию по конкурентам компании, даже самым мелким. Как только пришлешь, начнем рыть в том направлении. Почему раньше не пришел к нам?

— Хотел сам разобраться, — отвечает Макс, — вот только моих ресурсов видимо не хватает. А семья уже почти полгода в осадном положении живет. Надоело оставаться в неведенье. Хочу уже расставить все точки над «i», и жить спокойно, — после небольшой паузы продолжает, — с деньгами проблем не будет.

— С деньгами потом разберемся. Об этом ты сейчас должен думать в самую последнюю очередь, — говорит брат.

— Ну что, — Дима хлопает по коленям, — на этой позитивной ноте, предлагаю выпить, — потирает руки.

— Я пас, — тут же отзывается Макс, — время уже дохрена, я домой. Как-нибудь в следующий раз.

— Я тоже домой. Завтра будет много работы, — отзывается брат.

Дима переводит взгляд на меня. А ну нахрен, я все-таки хочу еще сегодня отдохнуть:

— Я остаюсь.

Пожимаю руку Максу и они с Расулом идут к выходу. Около дверей друг оборачивается:

— Просьба, — говорит, глядя в глаза, — знаю, что будешь это делать, поэтому прошу, не шарьтесь в прошлом меня и Ники глубже последних 3х лет. Там было много всего, что не нужно ей вспоминать, мы с ее подругой приложили много усилий, что бы прошлое осталось в прошлом. Оно точно никак не относится к тому, что происходит сейчас. Просто позаботься о ней и Ксюше.

Вижу боль в его взгляде. Что же так перевернуло его жизнь? На службе он был отличником боевой и политической, а в повседневности менял девушек, как перчатки и всегда выглядел как парень, не знающий никаких проблем.

Сейчас же даже не пытается скрыть своего побитого взгляда. Женат, есть дочь, и, не смотря на то, что девушек, судя по всему, у него все так же много, видно как он любит свою семью. Я не до конца понимаю такую любовь, но беспокоится он о них искренне. И если просит не лезть — то не стану.

— Позабочусь, — обещаю ему, и смотрю в его удаляющуюся спину.

— Ну что? Начнем? — Дима уже успел накрыть стол и в течение следующих пары часов мы накидываемся с ним так, что утром точно должны подыхать от сушняка.

Но утренний хмель выветривается за секунду стоит только ответить на звонок брата. Ночью мы так и заснули с Димой в креслах, и помимо пустыни во рту, еще и тело все ломит.

Отвечаю на звонок и включаю громкую связь, потому что держать телефон у уха не в состоянии. Друг тоже уже не спит и смотрит на мир через один едва приоткрытый глаз.

— Чего так рано? Только семь утра и я еще не до конца проснулся.

— Сейчас проснешься, — по тону брата понимаю, что что-то стряслось.

— Что случилось?

— Мне только что сообщили. Несколько часов назад, не доехав до дома, взорвалась машина Макса. Он мертв.

Глава 4

Ника.

Целую свою маленькую принцессу в темную макушку, и, оставляя ее на попечение няни, иду на кухню.

Нужно приготовить для Макса «антипохмелин». Заглядывала с утра в его комнату — пусто. Значит либо засиделся вчера с друзьями, либо нашел девушку на ночь, а может и то и другое — с него станется. У меня есть пара часов до его возвращения — с кем бы и как долго он вечером не отдыхал, к двенадцати будет дома.

По привычке прокручиваю обручальное кольцо на пальце. Изначально не планировали их носить, как-никак у нас не совсем стандартный брак, но поотбивавшись пару раз от наиболее настойчивых поклонников прикупила в качестве, пусть и не совсем надежной, но, все-таки защиты. Макс тоже себе приобрел, чтобы временные подружки уж точно не питали лишних иллюзий.

Правда подружек он выбирает, очень уж настойчивых, как та, вчерашняя — так часто их меняет, что я не успеваю запоминать их имена. Давно пытаюсь намекнуть ему, что пора бы подумать о серьезных отношениях. Развелись бы с ним и женился уже по — нормальному — он лишь отмахивается.

Зато надежд устроить мою личную жизнь не оставляет, постоянно намекает найти себе мужчину, как он выражается «хотя бы для здоровья». Правда намеки у него весьма своеобразные — на двадцатилетие заказал мне секс по телефону с функцией перезванивать до тех пор, пока я не прослушаю всю эту ахинею до конца, а на восьмое марта смотрела стриптиз, в конце которого было проплачено продолжение в горизонтальной плоскости — после этого я освоила бои на сковородках.

После всего произошедшего в прошлом, я смогла восстановиться, пусть и не полностью. Хоть и дистанционно, но все-таки получила вышку. Набрала учеников и занимаюсь с ними по скайпу иностранными языками, количество которых я, кстати, продолжаю наращивать. Сотрудничаю с журналами — беру статьи для переводов. А самое главное это все онлайн — не приходится надолго отрываться от дочери — самого дорогого человека в моей жизни.

Кошмары практически не мучают, наверное, потому, что рядом с Максом чувствую себя защищенной. Но личную жизнь наладить не могу. Конечно, несколько раз встречала мужчин, которые были мне симпатичны, но подпустить их к себе так и не рискнула. Сейчас отчетливо понимаю, что с Максом нужно разводиться, до этого печать в паспорте ни мне, ни ему не мешала, но он так и не начнет строить личную жизнь, пока все не наладится у меня, а я не уверена, что смогу когда-либо сблизиться с мужчиной.

Ну и конечно у меня появилось несколько странных особенностей — одна из них, не пить напитки, приготовленные не мною, а если и пью, то только после того, как их попробует Макс. Странно? Да. И Иришка, и Димой удивлялись, но привыкли, а Максим даже лишних вопросов не задавал, когда первый раз озвучила такую странную просьбу — просто пробует и все.

Еще одной особенностью стала клетка. Влюбилась в эту конструкцию, еще, когда первый раз ее увидела в клубе Димы. Находясь внутри, пусть и на несколько минут, но я чувствую себя свободно. В ней нет памяти и прошлого, а за маской удается спрятать ту грязь, которая, не переставая, разъедает меня. Но внутри, я чувствую себя раскованно и безопасно — на меня могут смотреть. Да. Но никто не может прикоснуться.

Так, ладно. Нужно быстро приготовить и отпустить няню. Обычно я сама занимаюсь дочерью, а услугами няни пользуюсь, в крайнем случае, но вчера Максу с чего-то понадобилось познакомить меня со своим еще одним армейским другом и его братом, поэтому пришлось попросить остаться ее на ночь, и я до сих пор ее не отпустила.

Вчера, поднявшись в випку и увидев этого друга, замерла, как громом пораженная. Одежда не скрывала фактуры мощного тела. Черные коротко стриженные волосы, были слегка взъерошены. От нижней части скулы к вырезу футболки опускался шрам, который как не странно не портил его. Но самыми потрясающими были глаза — они подобно бушующему океану, пугали и завораживали. Весь образ источал такую силу, что рядом невольно чувствуешь себя маленькой и беззащитной, под надежным крылом сильного мужчины.

Пытаюсь собрать мысли в кучу. Смотрю через окно кухни на площадку перед домом. По тропинке идут Иришка, Дима, Расул и Амир. Ох… Начинаю нарезать овощи, что бы занять руки и отвлечь голову и глаза. Иришка заводит гостей в дом через боковую дверь, которая прямо со двора ведет в кухню.

— Привет Ника, — Дима стоит с опущенной головой и здоровается так тихо, что еще немного я бы его не услышала.

— Привет, — здороваюсь со всеми. Братья кивают в знак приветствия. Ира просто стоит и не шевелится. Оглядываю их, Макса с ними нет, значит, точно загулял где-то с очередной красоткой, что и озвучиваю им.

— Мы знаем. Мы к тебе. — Не поднимая глаз от пола, все так же глухо говорит Дима.

Удивлена:

— Ну хорошо, проходите. Чай? Кофе? Или может, покушаете?

— Нет. Ник, присядь, пожалуйста, — Иришка берет меня за плечи и усаживает на стул, сама встает напротив меня.

Только сейчас обращаю внимания, что все как-то странно напряжены.

— Никуль, — подруга нервно сглатывает и оборачивается к парням, будто ища у них поддержку, — вчера недалеко от вас произошла авария.

— Там пострадал Макс? — спрашиваю то, что первое приходит в голову. Как еще увязать вместе слова Иришки и потерянный взгляд друзей.

— Нет, — совсем глухо говорит подруга, — он там погиб.

Бух. И мой мир взрывается.

Глава 5

Дальнейшие события проходят, как в тумане.

Меня отвезли в морг, где должно было пройти опознание. Хотя, что там к черту было опознавать. Как оказалось, произошла непросто авария — взрыв. Его тело буквально собирали по частям. То, что нашли, было обгорелым настолько, что мне даже сложно было понять, какая именно это часть тела.

Опознавала по личным вещам. Нашли его обручальное кольцо, пряжку ремня — специально для него заказывала — с приколом, фляжку, в которой он последнее время таскал с собой коньяк.

Патологоанатом сверил данные из медицинской карты с травмами, которые были на останках. Все сошлось.

Если где-то и был слабый огонек надежды на то, что это не Макс, то и он потух.

Похороны организовывали друзья Максима. Может это и не правильно, но я была просто не в состоянии этим заниматься. Постоянно приходили знакомые, выражая соболезнования, звонили…

Дима предлагал позвонить родителям. Но я отказала. Не из-за прошлого или каких-нибудь моих обид. Из-за самого Макса. Ведь за эти три года, он несколько раз все же пытался наладить с ними отношения, но они не одобряли его поступка в отношении меня, заставляя сделать выбор — я или они, а уж когда они появились, около года назад и не для того, чтобы узнать как их сын, а попросить денег — «мы столько сил и времени в тебя вложили. Ты должен быть благодарным» — он запретил вообще вспоминать, что у него есть какие — либо родственники. Единственного человека, которому действительно нужно было бы сказать о его смерти — это бабушка. Но ее он сам похоронил полтора года назад, с разницей в пару недель с дедушкой. После этого он стал считать себя сиротой, а своей настоящей семьей называл меня и Ксюшу.

К окончанию похорон я поняла, что больше так не выдержу. Постоянно подходили люди, что-то говорили, спрашивали. Что вы все от меня хотите? Я устала.

С кладбища я одна уехала домой и заперлась там с дочерью, запретив охране, которая так и продолжала дежурить, кого-либо ко мне пускать. Мобильный выключила, стационарный, который не затыкался ни на секунду, выдрала «с мясом».

Еду видимо приносила охрана, я сама этого не видела, но постоянно появлялись свежие овощи, фрукты и контейнера с готовой едой.

Я никого не хотела видеть. Когда в один из дней во дворе появился Дима, взяла пистолет из домашнего тира и спустила всю обойму ему под ноги — не хотела ни с кем говорить и уж точно не хотела видеть жалость в глазах.

Но, даже не смотря на то, что ко мне больше никто не приходил, легче не становилось. Казалось, что сам дом оплакивает хозяина. Да и как дому не плакать, если даже ЕГО Макс фактически спас. Выкупил голые стены, без окон и крыши и с нуля сделал то, что Макс, я и Ксюша с уверенностью назвали ДОМОМ. Не потому, что появились окна, крыша и мебель, потому что мы здесь чувствовали себя свободно и спокойно. Мы здесь были счастливы.

А сейчас я то не могла заснуть сутками, то еле открывала глаза, когда по утрам звонил будильник. Я все пыталась найти ответ на один вопрос. Почему лучшие уходят так рано? Почему человек с таким чистым сердцем прожил настолько мало?

Три года назад, он бросил абсолютно все — службу, дом, семью, что бы только собрать по кусочкам мою жизнь. Двоюродный брат. Племянник мужчины, который никогда не признавал во мне дочь, отказался от своей жизни ради меня. Бросил армию, не дослужив положенный срок по контракту. Сутками просиживал у моей постели, когда лечилась от наркомании. Женился на мне, чтобы записать на себя мою дочь и забрать к себе, потому что я не хотела этого ребенка. А потом весь период беременности таскал меня на курсы для молодых родителей и читал книги о детях, добившись того, что я не захотела расставаться со своей доченькой. Так вот теперь объясните, почему он?

Я не знаю, сколько б это еще продолжалось, если бы однажды не проснулась от легких, но настойчивых толчков в руку. Тело ломило, толи от долгого лежания, толи еще от чего — не знаю. Приоткрыла глаза — около постели стояла моя доченька. Черные кучеряшки, вздернутый носик, пухлые щечки и бездонные синие глаза. Она трясла мою руку пытаясь разбудить.

— Мама, есь, тебе надо покусать, — своими маленькими пальчиками она подталкивала ко мне яблоко, единственно, что при своем росте она смогла достать из холодильника.

Слезы полились из глаз. Боже, что я творю?

Первые дни после похорон пыталась проводить время с дочерью, так как всегда. Потом перестала укладывать ее спать, она просто забиралась на кровать возле меня и сама засыпала. Позже перестала играть с ней в игрушки, лежала и только смотрела, как она запускает машинки — подарок Макса, а сегодня я не встала накормить ее завтраком.

Господи, какая же я эгоистка и тварь. Ведь Ксюшка тоже потеряла близкого и родного ей человека. И вместо того, чтобы быть с ней рядом, я упивалась своим горем, почти позабыв о ней.

— Прости. Прости меня родная. Прости моя девочка, — шепчу и прижимаю к себе маленькое тельце своего ангелочка, зацеловывая ее щечки.

Хватит. Нужно брать себя в руки. Брата уже не вернуть, а вот из-за глупости могу потерять дочь. Да Макс бы мне первый по голове настучал, узнав, что я забросила Ксюшу.

Подхватываю ее на руки и спускаю на кухню. Разогреваю один из контейнеров с едой и кормлю доченьку, попутно готовлю ее любимый яблочный пирог.

Расправившись с едой, вооружаюсь ведром и тряпками. Хочу навести порядок в своей жизни. Почему бы не начать с дома? Для Ксюшки — это как очередная веселая игра, она бойко размахивает выделенной ей тряпкой, забрызгивая все вокруг водой и не переставая улыбается.

Заканчиваем с уборкой к обеду. Не зашла только в комнату Макса и его кабинет. Я зайду в них, сегодня зайду, но позже, не прямо сейчас.

Вытаскиваю из дома два больших мешка с мусором. Охрана подозрительно косится на меня. Видимо еще вспоминая о моей выходке с пистолетом.

Да ладно вам. Не смотрите вы так на эти мешки. В доме ж никого не было, поэтому там никак не может быть расчлененного трупа.

В слух я этого конечно не произношу — юмор из меня сейчас прет черный, шутку явно не заценят. Прошу вместо этого приготовить машину.

Пообедав, выезжаем с дочерью из дома. Покупаю букет цветов. Да, я еду на кладбище. Не знаю почему, но чувство, что именно сегодня я отпускаю Макса. Не в тот день, когда узнала о его смерти, не возле его тела в морге, ни на похоронах, а сегодня.

Оставляю Ксюшу под присмотром охранника в машине и иду к могиле. Опускаю цветы на холмик и смотрю на улыбающуюся фотографию брата на кресте. Слез больше нет, только тихая грусть:

— Я буду скучать.

Смотрю еще некоторое время прощаясь.

Нужно возвращаться. Там Ксюша, ни к чему заставлять ее ждать. Разворачиваюсь и едва не врезаюсь в мужскую грудь. Поднимаю глаза.

— Поговорим?

Глава 6

Амир.

Месяц, прошел гребанный месяц. Даже не буду рассуждать о том, что могло бы быть, если бы… Все случилось, как случилось. И сейчас просто нужно принять последствия.

Но мать его… 5 часов. Каких-то 5 часов, на которые я позволил себе забыться.

Злюсь на себя, за то, что отпустил друга тогда из клуба без охраны, на Макса, который должен был раньше ко мне прийти, потому что его, мать твою, ждали дома жена и дочь и он, в первую очередь, должен был думать о них, злюсь на всю эту ситуацию.

Смерть друга вызывает боль, но она не прожигает до основания, как это делают слезы девушки в его доме. И он, и я солдаты, мы видели много смертей и, как бы сейчас мерзко это не звучало, привыкли к ним. Все, что я чувствую сейчас — это злость, которую я сутки напролет спускаю на боксерской груше. От меня так сильно несет гневом, что все домашние просто сбегают в противоположном направлении, увидев меня.

Макс во время не включил мозги. Полтора года, как началась вся это херня, 6 месяцев, как он запер семью дома. Решил сам справиться, герой бл@. Не подумал о возможной опасности и последствиях, а там сейчас из-за этого страдают две девочки. И если маленькая, скорее всего, не до конца осознает, что произошло, то взрослая натурально сходит с ума от горя. И с каждым днем становится все хуже. Охрана, усиленная нашими людьми, регулярно обо всем докладывает.

Был бы друг жив, голову бы ему открутил за ее слезы. Но она должна пережить и идти дальше. Влезать не собираюсь. Не собирался… пока не получил доклад о том, что она утром не встала с постели, как делала это всегда.

Ошибок допускать больше не могу. Одну допустил и вот похоронил друга. С его дочерью и женой этого не будет, не имею права облажаться. Я обещал позаботиться, я это выполню, а еще заставлю ответить всех, кто ко всему этому причастен.

Подхватываю футболку, которую снял перед тренировкой и направился к выходу из спортзала, когда звонит телефон.

Один из охранников докладывают, что девушка с дочерью убиралась в доме, и даже что-то готовила, а сейчас собирается на кладбище.

Выдыхаю. Пришла-таки в себя.

Пора поговорить серьезно. Пока она сидела дома, она была в безопасности, но теперь, когда вышла, уже нет. А, значит, нужно решать вопрос.

Нажимаю кнопку вызова.

— Дима, берешь подругу Ники и приезжаешь ко мне домой. Пора.

Друг не задает лишних вопросов. После похорон мы втроем — я, брат и Дима обсуждали ситуацию, и наметили план действий. Осталось посвятить в это девушек. Это все не для женщин, но выбора нет. Под ударом именно они, а значит должны быть осторожны. Но этого не добиться, если они не осознают всей серьезности ситуации. А с Никой это вообще все связано напрямую. Что бы мы ни сделали, все происходящее ее коснется.

Бл@ть, спрятал бы ее от всего мира, если б только мог.

Предупреждаю брата о гостях, а сам еду на могилу другу.

Стоит, сжимаю в руках букет цветов. Маленькая, хрупкая, как хрустальная ваза, кажется, за это время стала еще меньше. Под глазами синяки, от пролитых слез, но на лице больше нет той тени, которая была во время похорон и даже, кажется, появился небольшой румянец. А может мне просто хочется так думать. Хочется, что бы была в порядке. Хочется увидеть ту кошечку из клетки.

Подхожу и останавливаюсь в двух шагах от нее.

Наклоняется, оставляя букет на холмике могилы.

— Я буду скучать, — слышу легкий шелест ее голоса. Она его отпускает.

Поворачивается и поднимает на меня свои глаза — океаны. Где-то на их дне светится слабый огонек жизни. Она готова идти дальше. За этот огонек все на свете можно отдать.

— Поговорим? — спрашиваю, но выбора у нее нет. Она, видимо, это тоже понимает и едва заметно кивает. Правда она еще не знает, насколько сильно перевернется ее мир от этого разговора.

Глава 7

Ника

В машине едем молча. Пытаюсь развлекать дочь, но это удается с трудом. Близость этого мужчины странно на меня действует, мешая сосредоточиться. Ерзаю на сиденье, пытаясь устроиться удобнее, но это никак не выходит — дело совсем не в сиденье. Никогда такого не чувствовала. Прикрываю глаза. Нужно просто отдохнуть, за этот месяц я эмоционально себя вымотала.

— Куда мы едем? — интересуюсь, понимая, что двигаемся совсем не в направлении нашего дома.

Да, Ника, молодец. Сначала садишься и едешь, а потом спрашиваешь.

Встряхиваю головой, пора брать себя в руки и включать мозги.

Сейчас многое предстоит перестроить. Нужно понять, как жить дальше и что вообще делать. Я финансово независима, дом, в котором живем, был оформлен напополам с Максом. О дочери я заботилась сама, брат был тем милым дядюшкой, который приходил, играл и баловал ее. Но чего душой кривить, за 3 года я привыкла к сильному мужскому плечу. Вроде ничего особенного и не делал, но чувствовала, что мне море по колено, что не дадут упасть, что при любой неприятности мне помогут. Ничего подобного не происходило, но само это ощущение защищенности было бесценно для меня.

— Поговорить, — отвечает, но понятней не становится, — Ко мне домой.

На мгновение становится страшно. Я еду сама, более того везу дочь, в неизвестном направлении, неизвестно к кому. Знакомы всего месяц, и то за этот месяц я видела его всего пару раз. А кто он? Что он? Сослуживец брата. Надеюсь, брат умел выбирать друзей.

Видимо мои сомнения отражаются на лице, потому что мужчина добавляет:

— Дима и твоя подруга Ира уже ждут нас там.

Едва заметно выдыхаю. Диму знаю уже давно и уверена в нем, про подругу даже говорить не стоит.

Доезжаем до высоких кованых ворот, которые тут же распахиваются, пропуская нас внутрь.

Быстро выхожу из машины и, подхватив на руки дочь, иду за мужчиной.

Большая ухоженная территория. А вот дом. У нас с Максом был, по моим меркам, довольно не маленький двухэтажный коттедж, с дополнительным цокольным этажом, однако два этажа этого дома, кажутся просто огромными.

По занимаемой площади, его можно, наверное, сравнить с замком. Никогда не любили подобные дома. Чем хороши замки, это тем, что можно зайти, полюбоваться, но жить в них невозможно.

Но внутреннее убранство удивляет своей простотой. Нет ничего вычурного и помпезного. Здесь все сделано для удобства и комфорта. Даже, не смотря на огромные размеры всех помещений, здесь уютно.

В прихожей нас встречает Расул.

— Здравствуй Ника. Рад видеть.

— Здравствуйте.

Расул протягивает руку и здоровается с Ксюшей, дочурка ему улыбается.

— Вы голодны? — Слышу искреннее беспокойство.

— Нет. Мы поели перед выездом. — Коротко улыбаюсь. Мне приятна их забота, но… — Я хотела бы узнать, зачем мы здесь? О чем вы хотите поговорить?

Расул и Амир переглядываются.

— Пройдем в кабинет, — говорит младший брат.

Амир пропускает меня вперед, я иду вслед за Расулом на второй этаж. Там нас встречает женщина.

— Ника, это Далия, наша помощница по хозяйству. — Женщина кивает с приветливой улыбкой на губах, я отвечаю ей тем же. — Она посмотрит за Ксюшей, пока мы разговариваем. — Говорит Амир.

Судя по бескомпромиссному тону, спорить бесполезно. Но я не могу отпустить дочь с неизвестным человеком, в неизвестном направлении.

— Они буду в соседней комнате, — Расул понимает мое беспокойство и указывает на одну из дверей.

— Хорошо, — соглашаюсь.

Чем раньше начнем, тем раньше закончим. Хочу быстрее домой. Далия видно хорошая женщина. Расул тоже относится с теплом, а вот Амир, рядом с ним качает словно в шторм. То он приветлив и добр, то тверд и бескомпромиссен и это всего за час времени.

Ксюша с удовольствием уходит играть с Далией, когда они скрываются за дверью, вместе с Расулом и Амиром заходим в соседнюю комнату. Это довольно большой кабинет, чем то напоминающий кабинет Макса у нас дома.

Там в креслах перед небольшим кофейным столиком сидят Иришка с Димой. При виде меня оба поднимаются со своих мест.

В первый раз чувствую себя с ними так неловко. Они хотели меня поддержать, а я их прогнала. Но все становится не важным, потому что подруга просто подходит и крепко обнимает. Обнимаю в ответ.

— Знаешь, ты хорошо научилась стрелять, — слышу голос Димы. Отлипаю от Иры и смотрю на него.

— Вообще-то я промазала, — он усмехается, подходит и обнимает меня.

Вот теперь точно можно выдохнуть — они все поняли и не обижаются. Но я все же прошу у них прощения, потому что знаю, что была не права.

Когда обмен любезностями заканчивается, рассаживаемся вокруг того же столика. Все напрягаются, видимо разговор предстоит не из приятных. Смотрю на Иришку, она выглядит слегка озадаченной, видимо тоже не в курсе для чего нас здесь собрали.

Расул первый берет слово:

— Ника, ты должна знать одну вещь. — Он делает паузу, — Максим погиб не в результате аварии, он был убит.

— Что за бред? — Я не совсем в состоянии подобрать сейчас правильные слова для приличного речи. Информация о том, что брата убили, выбивает из колеи. Кто? Почему? За что?

— Это правда. — Подает голос Дима, — его машина взорвалась не из-за аварии, в нее была подложена бомба.

Иришка в шоке прикрывает рот рукой. А я в ступоре. Бомба? Мы что на какой-то войне?

— Я не понимаю, — говорю им как есть.

— Я сейчас все объясню… — продолжает Расул. И говорит про рассказ Макса о наследстве, о конкурентах, угрозах, слежке.

Чертов конспиратор. Он же мне ничего не рассказывал. Я не знаю, что могла бы в этой ситуации сделать, но я имела право знать.

— … Максим просил у нас помощи. У нас частная охранная компания. Он хотел, что бы присмотрели за вами и вычислили, кто за ним следит. Но не рассчитал того, что его захотят убить.

— Сложно было предугадать, что кто-то сможет зайти настолько далеко, — подхватывает Дима, — но проблема в том, что сейчас, как мама Ксюши, управляющей становишься ты.

— Меня тоже попытаются убить? — интересуюсь, хотя посыл речи Димы очевиден.

— Мы здесь для того, чтобы этого не допустить, — обещает Амир и сгребает обе мои руки в свою.

— И какие варианты?

— Ты выйдешь за меня замуж. — Твердо произносит Амир.

Удивлена? Да это в сотни и тысячи раз больше, чем удивлена.

Глава 8

Амир.

Вижу изумленный взгляд девушки, но выбора у нее не много. Мы с Димой и Расулом перебрали много вариантов, и этот оказался самым оптимальным.

— Попробуй выслушать и понять, — начинает брат. По части убеждения, пожалуй, он лучший, так что оставлю это дело ему. — Ты и Макс не собственники компании, а просто управляющие. Наследница твоя дочь. Но при этом, есть и совет, помогающий в управлении. Поэтому отдать фирму конкурентам, чтобы вас не трогали, просто не дадут. Макс, не первый год работал на фирме, поэтому мог по-тихому все слить, но не захотел. У тебя, при всем желании, этого сделать не получится, просто потому, что ты ничего там не знаешь. И сейчас, единственный быстрый вариант завладения фирмой, — Расул замолкает. А я сжимаю холодные пальцы девушки, сейчас будет информация не из приятных, — это убрать тебя с дороги и, завладев наследницей, встать у руля.

— То есть убить. И чем же им может помешать мое замужество? — Спрашивает глухо.

— Не обязательно убить, — пытается сгладить острые углы Дима, — возможно, каким либо образом дискредитировать.

Ника поворачивается к подруге и они обмениваются понятными только для них взглядами.

— Думаешь… — начинает Ира.

— Да. Если докопаются, так и будет.

— Вы о чем? — Спрашиваю. Это явно относится к делу, так что должен знать.

— Меня смогут дискредитировать. Это связано с прошлым. Рассказывайте дальше. Я все еще не понимаю, причем здесь брак? — Ее ответ ничего толком не проясняет. Я не допытываюсь. Пока.

— Ты выходишь за меня замуж и я усыновляю твою дочь. — Говорю твердо. Я не сомневаюсь в своем решении, и она тоже не должна сомневаться. — Даже если в твоем прошлом есть что-то, что может тебя выставить в невыгодном свете, как моя жена, ты будешь иметь не плохой статус. Мы обеспечим охрану, которая исключит возможность подставить тебя в данный момент. Убивать тебя вообще не будет смысла, потому что Ксюша тогда останется со мной, убьют меня, останется с Расулом и т. д. В общем, убивать, это дохлый номер — до девочки в любом случае будет не добраться.

— Дискредитировать нас или надавить тоже не вариант. — Подхватывает брат. — Мы не последние люди в городе, да и не из робкого десятка, об этом все знают. Поэтому, извини, но самое уязвимое звено в этой цепочке, именно ты. Проще всего, все провернуть через тебя.

— Я понимаю, не извиняйся. Но, если меня нельзя будет убить, а сливать я не умею, какой для них вообще во мне прок? Я для них стану насколько уязвима, на столько же и бесполезной. — Девочка ничего не понимает в бизнесе, который унаследовала дочь, но в уме ей не откажешь. Может когда-нибудь и сможет стать хорошим управляющим.

— Это не так, — не соглашается Дима. — Ты была и останешься лучшим для них вариантом. Они просто придумают какую-нибудь быструю систему слива, подставив тебя по крупному.

— Хорошо. Но они не побоятся лезть ко мне, когда я стану женой Амира? Сами же говорите, что вы не последние люди в городе. Не лучше ли найти кого-нибудь попроще мне в мужья? — Плотно сжал челюсти, что бы не за материться вслух. Бл@. Где таких умных делают? Нет, девочка, твою жизнь я никому не доверю.

— Не проще, — разъясняет брат, — во-первых из-за того, что могут и мужа убить. А у нас в семье много родни, которая может забрать и позаботиться о ребенке в случае чего. Так что Амира убивать не будут. Во-вторых, кто бы они ни были, им очень нужна компания, раз не побрезговали даже убийством, а на тебя, скорее всего, просто найдут, чем надавить, и что бы ты не побежала к мужу. Так что к тебе просьба, с чем бы к тебе не пришли, ты должна все рассказать, для безопасности тебя и дочери. Кстати, насколько мы поняли, надавить могут и через подругу. — Он бросает взгляд на притихшую девушку, — поэтому она тоже будет под охраной и личным присмотром Димы, — последний в подтверждение кивает головой.

— А… — Ника бледнеет, замолкает и видимо пытается подобрать слова. — Кому все достанется в случае смерти моей дочери?

— Они ее не убьют. — Разворачиваю ее кресло к себе и заставляю посмотреть в глаза, — если не станет наследницы, все деньги будут выведены и отданы на благотворительность, компания просто перестанет существовать, а им нужна именно компания. Иначе пытались бы ее развалить или обанкротить, а не завладеть ею.

Смотрю в эти глаза, наполненные страхом, волнением, переживаниями и не могу оторваться. Хочется уберечь, защитить, показать, что со мной она может не бояться.

— Кхм… Кхм… — привлекает наше внимание Дима и наваждение спадает.

Что я бл@дь творю? Она месяц назад похоронила мужа, которого чертовски сильно любила — месяц медленно умирала вместе с ним и только чудом пришла в себя. Макс был моим лучшим другом, но я едва не сжираю его жену глазами, а хочется и того больше. Что я нах творю?

— Нам главное узнать, кто за этим стоит. — Прерывает затянувшееся молчание Расул, — как только на тебя выходят, мы помогаем тебе избавиться от этой угрозы, — девушка поднимает вопросительный взгляд, — нет, убивать их никто не будет, есть много других способов. И после, если захочешь, ты можешь развестись с Амиром и жить с дочерью так, как сама пожелаешь.

На моменты «если захочешь» брат выразительно посмотрел на меня. Сука, неужели мое влечение к девушке настолько заметно.

— Я так понимаю, выбора у меня не особо много. Поэтому я согласна. — Тихо, но все же твердо говорит Ника.

После этого голос подает ее подруга, которая почти все время молчала:

— Мне определенно нужно выпить.

Глава 9

Ника.

Мы еще некоторое время сидим в кабинете, и обсуждаем детали. Я несколько раз выхожу и проверяю дочь, но она не особо заметила мое отсутствие, с удовольствием играет с Далией. Иришка напивается до состояния, когда голова еще соображает, а ноги уже не держат. Именно в таком «веселом» настроении ее и увозит домой Дима, в сопровождении охраны.

— С делами в фирме тебе будет помогать Семен Евгеньевич. Он был правой рукой Миронова, и Максу всегда помогал. — Подводит итоги Расул. — Обо всем остальном позаботимся мы с Амиром. А теперь давай заберем твою дочь и спустимся вниз. Мы представим тебя нашей семье и поужинаем.

Голова уже пухнет от потока информации. А сейчас еще и знакомство с семьей.

— Их, наверное, тоже надо было сразу пригласить и все рассказать? — спрашиваю.

— Нет. Для всех, мы с тобой муж и жена, настоящие, без всяких оговорок. Пышной свадьбы и праздника не будет по причине нежелания поднимать шумиху. Мы захотели тихо — мирно расписаться и все. — Говорит Амир.

Я поднимаю на него глаза. Серьезен, сосредоточен, уверен. Мне бы хоть немного такой уверенности. Мне 22 и жизнь меня к таким кульбитам не готовила. Хотя, если без происшествий переживу еще и это, то потом хоть конец света — будет уже все равно.

— Хорошо. Тогда, наверное, уже нужно идти. Нам с Ксюшей еще домой ехать.

— Нет. — Громко и четко от Амира.

Я поднимаю удивленный взгляд:

— В смысле нет?

— Вы будете жить здесь. Со мной.

Ошарашено смотрю на Амира, пытаясь найти в его взгляде намек на шутку. И только сейчас до меня дошло. Для их семьи все будет по-настоящему. Когда я соглашалась на фиктивный брак, я даже как-то об этом не подумала. А о чем я думала? Ну да, о том, что подпишем бумажки в ЗАГСе и после этого мы продолжим жить с Ксюшей вдвоем в нашем доме, как раньше. Переезд мне даже в голову не пришел.

— В вашем прежнем доме, обеспечить тот уровень безопасности, который есть здесь, будет делом долгим. Этим обязательно займутся, и к тому моменту, когда вы свободно сможете туда вернуться, все будет готово. — Видимо пытается смягчить обстановку Расул. Сказать ему, что у него нифига не получается? — Но пока вы поселитесь здесь. В другом крыле, что бы вам никто не мешал. Оно практически, как отдельный дом. Свой вход, кухня и все удобства. С этой частью дома оно связано одной единственной дверью, которая будет закрываться с вашей стороны. Сейчас там все готовят к вашему заселению.

— Спасибо. Но там все наши вещи. Документы. И много всего еще. Да там просто все. — Пытаюсь убедить. Совсем не ожидала, что не вернусь домой сегодня. И не просто не приду ночевать, а фактически съеду. В чужой дом, с незнакомыми людьми.

— Нет. Вы останетесь здесь. — Четко и жестко произносит Амир. — Для этой ночи вам все приготовят. А завтра ты можешь заказать, все, что вам будет нужно, карточку дам. Скажешь охране, где документы и вам все привезут.

Я в ступоре:

— Там есть дорогие мне вещи, которые не купишь за деньги.

Амир сжимает и разжимает кулаки, желваки играют на его скулах. Он резко разворачивается, идет к выходу из кабинета, бросает через плечо:

— Идем ужинать, — и хлопает дверью.

Я вяло смотрю на закрытую дверь. И что это сейчас было?

Вроде сейчас у меня много вопросов, но я даже мысли не могу по порядку выстроить, не то, что уж связать слова в предложения.

— Послушай, здесь самая надежная охрана, которую только можно обеспечить. Плюс ко всему и мне и Амиру будет спокойнее, если ты будешь у нас на глазах. В случае проблем ты сможешь обращаться сразу к нам, а не пытаться дозвониться или искать безопасный способ встретиться. — Мягко увещевает Расул.

Он вроде приводит какие-то аргументы, но информация не укладывается в голове. Кажется, мозг впал в сон и все что делает, это механически записывает поступающую информацию, даже не пытаясь как следует анализировать, а эмоции проступают как через толстый слой ваты — и это совсем не хорошо, ох, знаю я, что за этим последует.

Впереди еще знакомство, нужно взять себя в руки и выдавать адекватные эмоциональные реакции.

Заходим за Далией и Ксюшей и вчетвером спускаемся вниз. По дороге Расул, видимо, чтобы не молчать в двух словах рассказывает, что и где находится в доме.

Заходим в двухстворчатые двери. Большая гостиная — столовая в светлых тонах. У одной из стен с панорамными окнами стоит длинный обеденный стол со стульями, уже накрытый к ужину. На противоположной стене камин, напротив него небольшой кофейный столик, с расположенными вокруг мягкими креслами и диванами. Вроде для обедов-ужинов, но есть и где отдохнуть — видно, что это две разные зоны, но смотрятся гармонично.

В зоне отдыха сидит женщина, довольно молодая на вид и двое детей — мальчик, девочка. Амир тоже здесь, но стоит у окна. При нашем появлении, подходит ко мне и встает рядом.

— Ника познакомься. Лейла, — Амир указывает на женщину, после на девочку и мальчика, — вторая жена и вдова нашего отца. Ее дочь и наша сестра Алия. Сын Расула — Ярим. С Далией и моим братом ты уже знакома. Далия для нас уже давно член семьи. — Пауза. — Семья, позвольте представить. Моя невеста Ника и ее дочь Ксюша.

На секунду воцаряется молчание, а потом взрыв восторженных возгласов. Первая подходит Далия:

— Ой, сынок, я так рада, — женщина смахивает с глаз слезы, обнимает сначала Амира, а затем и меня, — поздравляю деточка.

Следом подбегают Алия и Ярим на перебой пытаясь поздороваться и поздравить. Улыбаюсь им.

— Вы с ума сошли, — перекрикивает поток поздравлений Лейла, — брать в жены пользованную девку, да еще и с приплодом. Да, будь на вашем месте мой муж, он бы…

— Будь на нашем месте мой отец. — Стальным голосом перебивает ее Расул. — Ты, как женщина, оставшаяся без мужа, вернулась бы в родительский дом. А твоя тринадцатилетняя дочь готовилась бы стать женой по договорному браку. Но я оставил тебя здесь, ради дочери, а Алия думает о том, куда будет поступать учиться через четыре года. Я старший в семье, и мне решать, кто будет жить в этом доме, а кто нет. А теперь, заканчиваем с приветствием и садимся ужинать, наши гостьи голодны.

— Я не сяду с ней за один стол, — снова взвизгивает женщина.

— Если ты сейчас со всеми не сядешь за стол, — все там же стальным тоном продолжает Расул, — ты не сядешь за него больше никогда.

Лейла покрывается от злости красными пятнами, но за стол садится.

Ужин проходит в тишине. Я кормлю дочь, самой кусок в горло не лезет, и вместе с Далией идем укладывать Ксюшу спать. Дверь во второе крыло находится сразу за столовой, женщина показывает, где находится уже наша кухня и провожает на второй этаж к спальням.

Купаю свою малышку и укладываю ее спать — засыпает моментально, день для нее был насыщенным.

Иду в свою комнату, она напротив Ксюшиной, снимаю местами мокрую после купания одежду и надеваю приготовленные мне домашнюю юбку в пол и легкую кофточку.

Подхожу к стене и опираюсь на нее руками. Начинается.

Только утром вышла из затяжной депрессии, а вечером уже истерика.

Брат не просто погиб. Его убили. Ксюша и я находимся под угрозой смерти. Мне предстоит выйти замуж за незнакомого человека и переехать в абсолютно чужой дом, где находятся люди, которые мне откровенно не рады. Я должна выйти и управлять компанией, в которой ничего не знаю и ждать, когда придут люди, угрозами и шантажом пытающиеся ее отнять.

С губ срывается смешок наполовину со всхлипом. Включаю перемотку — Расул говорил про тир и то, что я могу его посещать. Мне нужно выпустить эмоции. Макс учил — это поможет.

Глава 10

Амир.

Порой, в нашем дуэте, я ощущаю себя старшим братом. Расул умеет договариваться, просто иногда ему не хватает жесткости, которой во мне даже в избытке. Но сейчас, сидя после ужина в его кабинете, я чувствую себя не просто младшим, а нашкодившим малолеткой.

А все она. Мозг выносит, внутреннего зверя во мне будит. Вроде что такого, улыбается, обнимает. Но улыбается брату, обнимает Диму. Все не для меня, даже своими океаны на меня не смотрит. На брак этот согласилась, но тут же пытается сбежать в свою норку — домой. Там где ОНИ были вместе. Дорогие вещи — все, что ей будет напоминать о нем. А мне приходится напомнить себе, что она жена друга, которую я обещал оберегать.

Брат сидит за дубовым столом и сверлит меня глазами с прищуром. Но под этим взглядом нет ощущения, что тебя заставляют прогнуться или лебезить, нет. По силу духа мы с ним одинаково сильны. В такие моменты чувствуешь уважение младшего перед мудростью старших. А я еще я точно знаю, что он сейчас озвучит то, в чем возможно я сам себе никогда не признаюсь. Только что он увидит во мне на этот раз?

— Зачем ты это делаешь? — интересуется обманчиво мягко.

— Не понимаю о чем ты. — Мысленно улыбаюсь. Не важно, на какую тему, такие разговоры доставляют странное удовольствие. Как будто общаешься с отцом, с лучшей его версией, которой у оригинала никогда не было.

— Зачем ты давишь на нее? — продолжает все тем же тоном.

— Разве? Не заметил… — Говорю же — малолетка, который пытается вывести старшего брата на более бурные эмоции.

— Да ну? — И так притворно улыбается, кажется, сейчас вывести попытаются меня. Обожаемое соперничество между братьями.

— Ну ладно, — Расул вздыхает, и продолжает уже серьезно, — Не делай этого. Не дави на нее больше.

— Я на нее не давлю. — Серьезный тон перекидывается и на меня.

— Мы только сказали ей, что ее мужа убили. И ты сразу накинулся, что она остается жить здесь и что в свой дом она больше не поедет. Это, по-твоему, называется, не давлю?

— Ну, прости, что не умею, как ты часами распинаться в эпитетах. — Пытаюсь задеть, где-то в глубине понимая, что он прав. Но этим брата не пробьешь.

— Ну, так не лез бы и оставил это мне. Что плохого в том, что девочка заберет дорогие ей вещи?

— Я просто не хочу, чтобы из-за них она снова скатилась в свое горе. — Сам понимаю, что звучит неубедительно.

— Этого не произойдет. Ты это знаешь. Сам же сказал, на кладбище она его отпустила. Она будет порой грустить, и тосковать, но того, что было уже не будет. Просто кто-то ревнует ее к прошлому.

— С чего бы мне ревновать? — практически рычу сквозь плотно сжатые челюсти. Понимаю, что прав, но открыто признаться в этом не готов.

— Да брось, — брат откидывается на спинку кресла, — по тебе еще в клубе было все видно. То, как ты на нее смотрел, когда она пришла, когда Макс ее обнимал, а уж когда ты понял, что он ей изменяет. Тебя же это и выводит из себя? Красивая светлая девочка, а до безумия любит мужа-изменника. Хочется ее себе, а она любит не тебя.

Сжимаю руки в кулаки и сильнее стискиваю челюсти, чтобы не сорваться на брата.

— Она. Жена. Моего. Друга. — Выделяю каждое слово.

— Ты кому из нас двоих сейчас это говоришь?

Ответить мне не дает звонок по внутренней связи. Это дает мне небольшую заминку, чтобы взять себя в руки.

Охрана. Брат включает громкую связь, как всегда во время таких звонков.

— Говори.

— Расул. Не знаю, важно ли это, но гостья, которая сегодня приехала с Амиром… — на том конце провода замялись.

— Ну… — тороплю его, напрягаясь. Не знаю, что там произошло, но охрана просто так звонить не будет. По времени девочка должна была уже спать.

— Она сейчас в тире и выглядит не то расстроенной, не то злой. Расстреливает мишени так, что ребята, которые там занимались, боятся к ней подойти, только подкладывают под руки пистолеты, что бы она не отвлекалась от процесса.

Выдыхаю. Она просто стреляет.

— Понял, — Расул отключается, — зашибись у нас охрана, боятся подойти к злой девчонке, — наигранно возмущается брат, прекрасно понимая, что боятся они подойти не потому, что она злая, а потому что она приехала со мной. Я кидаю на него быстрый взгляд. — Ну что ты на меня так смотришь? Ты довел, тебе и успокаивать. Только не наломай еще больше дров.

Киваю и выхожу из кабинета. Посмотрим на ее «расстроенная или злая».

Захожу в тир — картина маслом бл@ть. С выправкой, которой позавидовал бы любой военный, стоит и, не прекращая, расстреливает мишени. По позвоночнику в пах прокатывается волна возбуждения. Это что еще за нах? Девушка, с пистолетом, в одежде, которая не скрывает только кисти рук и шею, а ведет так, будто она голая.

Подхожу и выхватываю из рук пистолет.

— Хватит. — Рывком разворачиваю ее к себе.

— Отстать. Что тебе надо? Что вам всем от меня надо? — Шипит и смотрит затуманенным взглядом. И теперь понимаю, с чего меня так понесло — она снова как кошка. Дикая и своевольная.

Закидываю на плечо, под ее ругань и удары по спине, выношу из тира. И правда, переборщил с давлением на нее. Сдали нервы у девочки.

Меньше чем через пару минут в ее ванной, запихиваю извивающуюся девушку в душевую кабину под холодную воду. Мне б самому туда, что б усмирить бурлящую в венах кровь, но надо привести ее в чувства.

Девушка взвизгивает, но брыкаться прекращает и туман во взгляде рассеивается.

«Ох, зря я это сделал» — говорю себя мысленно, когда вижу, как стремительно намокающая одежда плотно облепляет все изгибы девичьей фигуры.

Ника обхватывает себя руками. Капли воды дрожат на ресницах. Приоткрытые губы слегка посинели от холода и подрагивают.

Так и не спавшее возбуждение после тира сейчас и вовсе грозит разорвать штаны.

Не выдерживаю — перехватываю ее руку и впиваюсь в мягкие прохладные губы.

Это гребанный ад и рай одновременно. Она жена погибшего друга. Гореть мне в синем пламене, но сейчас я даже на это готов, лишь бы она отмерла и ответила на поцелуй.

Притягиваю к себе за талию и, намотав хвост на кулак, фиксирую голову. Чтобы не могла отвернуться, чтобы не смогла оттолкнуть. Терзаю губы, практически кусая их, когда чувствую ее слабый отклик.

Не наломать дров не получилось.

Глава 11

Ника.

Проснулась от звука будильника и в первое мгновение не могла понять, где нахожусь

Светлая комната с высокими потолками, огромная удобная кровать с прикроватными тумбочками, шкаф для вещей, трюмо… Точно, эта та комната, которую мне выделили вчера в доме очередного будущего фиктивного мужа. Да, моя вчерашняя истерика дошла до масштабов «очередной фиктивный муж».

Вот почему? Почему я не могу просто влюбиться и как все нормальные девушки выйти замуж? Сначала из-за идиотского желания избавится от ребенка, вышла за брата, а сейчас, что бы спасти свою жизнь и жизнь дочери должна выйти за его друга. Какая-то шутка, причем совершенно не смешная. Хотя я не уверена, что другой вариант брака мне когда-либо будет доступен.

Мой вариант вчерашней истерики — стрельба, как и учил брат, в очередной раз помог. Концентрируешься только на стрельбе, напротив тебя не мишень, там все сомнения, страхи, вопросы. И нет, ты их не расстреливаешь, и они уходят — просто, как во время стрельбы ты концентрируешься на жирной точке в центре мишени, а все остальное отходит на второй план, так и твой мозг в этот момент отсеивают всю шелуху, оставляя только важное.

Важное что? Этот брак поможет мне и дочери — у Амира с братом лучшее охранное агентство, значит рядом с ними, мы будем в безопасности. Женитьба будет фиктивной, временной, когда все закончится, разведусь и буду строить жизнь так, как захочу сама. А то, что брата убили? Это стимул влезть и наказать тех, кто в этом виноват. Отношения же с семьей будущего мужа… пожалуй Лейла в некотором роде права — она просто переживает и это нормально. Они же не знаю, что все это фальшивка. Но мы будем жить в другом крыле, пересекаться с ней будем мало, а в редкие встречи, можно и не обращать внимания на ее нападки, если они будут. Главное чтобы она не задевала Ксюшу. Видит Бог, если это произойдет, я не буду понимающей и спокойной — свою дочь ни при каких обстоятельствах не дам в обиду.

Глубоко вдыхаю.

Знаете это странное чувство, когда просыпался в детстве в гостях у друзей мамы. Все еще спят, а тебе уже хочется встать просто потому, что нужно в туалет, но стесняешься, поэтому лежишь и притворяешься спящим дальше.

Да я уже не маленькая девочка и будь я сейчас дома вышла бы на пробежку, которая была обязательной до смерти брата — привычка к физическим упражнениям еще с гимнастики для беременных, потом пошла бы готовить завтрак и, если к этому времени Ксюша не проснулась сама, шла бы ее будить.

А так, я в чужом доме, насколько будет уместно все это… Хотя, сейчас я в крыле выделенное для нашей «семьи». Вроде здесь хозяйничать будем только Амир, я и Ксюша. Ладно, если нельзя здесь хозяйничать, просто извинюсь потом и все. Поэтому…

Поднимаюсь, иду в ванну, где привожу себя в порядок, по дороге на кухню заглядываю в комнату к дочери. Спит сладко, как ангел. Радует одно, она совсем не понимает, что происходит вокруг. Я сделаю, что угодно, лишь бы ее это не коснулось.

Это крыло, как зеркальное отражение того, в котором мы были вчера, поэтому кухню нахожу быстро.

Холодильник забит под завязку, в шкафчиках множество круп и приправ. Разглядываю все эта изобилие с приятным воодушевлением. Сегодня будет твороженная запеканка. В холодильнике видела сгущенку — Ксюша будет в восторге.

Когда пиканьем духовка извещает о готовности запеканки, слышу в топот ног и поворачиваюсь к входу в кухню.

— Здравствуйте, — из-за косяка выглядывают два смущенных лицо — Алия и Ярим.

— Привет, — здороваюсь.

— А можно к вам? Брат говорил, чтобы мы вас не беспокоили, но мы просто хотели поиграть с вашей малышкой, — все еще смущенно говорит Алия.

— Конечно, проходите, — улыбаюсь, и ребята заходят внутрь, — только Ксюша еще спит, я только собиралась ее будить.

— Ой, а можно с вами? — восклицает девочка.

Мы вдвоем поднимаемся наверх за Ксюшей. Ярим остается на кухне — «мне нечего смотреть на девчачьи сборы». Умываю и одеваю дочь, Алия все время рядом и старается помогать.

Спускаемся вниз.

— А вы уже завтракали? — Спрашиваю у своих юных гостей.

— Нет, мы, как проснулись, сразу к вам пришли, — Алия.

— Тогда может, покушаете с нами? — предлагаю.

— У вас наверное каша, — морщится Ярим, — не люблю кашу.

— Ксюша тоже не любит, — говорю громким шепотом, — у нас запеканка.

Ребята соглашаются и, когда четыре порции запеканке оказываются на столе, на кухне появляется еще один гость — Расул.

Он заглядывает из-за угла, и я усмехаюсь. Точно так же полчаса назад сюда заглядывали его сын и сестра — вот что значит одна семья.

— Доброе утро, — здоровается, а потом замечает моих гостей, выпрямляется и полностью заходит на кухню, — А вы что тут делаете?

— Завтракаем, — пожимает плечами Алия, делая при этом самый невинный вид. Интересно это работает?

— Я же говорил вам не беспокоить Нику с Ксюшей, — строжится.

— Расул, это я их пригласила, — отзываюсь, — что бы ближе познакомиться.

Мужчина цокает и качает головой. Он явно мне не поверил.

— Я на самом деле пришел к Амиру, ну и пригласить вас на завтрак. Только вижу, вы и сами справились, — указывает на накрытый стол.

— Да, я дома всегда готовила сама, если нельзя, то… — начинаю лепетать я, но Расул останавливает речь взмахом руки и говорит очень серьезно.

— Ника, это теперь ваш дом. Здесь ты можешь делать все, что душа пожелает. Если хочешь готовить сама, то готовь. Если нет, то приходишь в наше крыло и просишь Тамию, она вас покормит.

Я благодарно ему улыбаюсь. Готовка помогает мне разгрузить мозги после занятий с детьми, а вот на счет «все, что душа пожелает» пожалуй, не стоит — я здесь все-таки временно, и не собираюсь ничего менять, даже если захочу.

— Ладно, я тогда поднимусь к Амиру, — Расул разворачивается к выходу.

— Папа, а он уехал, — с набитым ртом говорит Ярим, — мы, когда шли сюда, видели в окно, как он садился в машину.

Мужчина удивленно смотрит на сына и хмыкает.

— Ну ладно, — тянет, — а меня накормите? — Лукаво улыбается.

— Конечно.

После завтрака я умываю дочь и убираю все со стола, мою посуду. Алия и Ярим уговаривают забрать Ксюшу поиграть.

— Не беспокойся Ника, они уже взрослые и справятся, — уверяет меня Расул, а потом обращается к сыну, — Ярим, сходи к Далии. Она вчера достала игрушки и перемыла их. Принеси их в комнату к Ксюше. И ты отвечаешь за девочек.

Мальчик с серьезным лицом кивает и они уходят. Ксюша идет с удовольствием, ей внимание старших друзья явно по душе.

— Нам с тобой нужно кое-что обсудить. — Обращается Расул уже ко мне. — Сегодня, тебе нужно съездить в офис, там уже готовы все документы на назначение тебя на должность управляющей. Семен Евгеньевич тоже будет ждать тебя там. После мы может заехать за вашими вещами.

— Хорошо.

— За Ксюшей присмотрит Далия. Можешь не беспокоиться, она отлично находит общий язык с детьми. Потом, если захочешь, можешь нанять няню, потому что в офисе тебе нужно будет периодически появляться. Пора приниматься за дело. — Он хлопает по столу и встает.

Я даже не пытаюсь подавить в себе вздох.

Да. Пора.

Глава 12

Офис компании находится в получасе езды от дома Расула и Амира. В сопровождении водитель, охранник и сам Расул. Все дорогу сижу, как на иголках.

Что меня ждет? Как это все будет? Все было так просто — по скайпу связываешься с учениками, проводишь урок и до свидания до следующего урока. Вынуждена признать, что в последнее время я стала домоседкой. Работаю из дома, почти никуда не хожу (прогулки с дочерью не в счет), лишь за редким исключением, когда меня куда-нибудь вытягивала Иришка. Но последние полгода и этого не было, сейчас я понимаю почему — Макс пытался нас уберечь, но стоит признаться, я была не особо против такого заточения.

Надо выбираться из своей скорлупки. Смерть брата напомнила мне о том, как коротка жизнь, как бы пафосно и избито это сейчас не звучало. Я всегда мечтала о путешествиях, именно это изначально было стимулом к изучению языков. Так почему я сижу на месте? И я и Макс достаточно накопили. А для чего это все? Конечно, кто-то скажет — оставь для дочери. Но у Ксюши хорошее наследство, а в случае чего, на ее будущее я смогу заработать. А вот когда-нибудь потом научить ее любить эту жизнь и наслаждаться ей, а не влачить жалкое существование, не получится.

Главное сейчас все закончить…

Подъезжаем к офису. Охранник на проходной, предупрежденный о нашем визите, пропускает без проблем. Идем к лифтам и поднимаемся на верхний этаж. Там нас встречает секретарь и отводит в кабинет своего начальника. И я вспоминаю его. Он — невысокий мужчина лет пятидесяти, при этом подтянутый, очень бойкий. Он мне понравился еще в первое наше знакомство. Вдвоем с дедом они напоминали больше двух шалопаев, чем бизнесменов. Мужчины обмениваются рукопожатиями, и Расул нас представляет:

— Ника, это Семен Евгеньевич, он был правой рукой Макса, а до этого и его дедушки. Семен Евгеньевич, это Ника, вдова Максима.

Протягиваю ему руку и мужчина, по-отечески, сжимает ее.

— Расул мы уже знакомы. Рад видеть Вероника — он по-доброму мне улыбается, — еще раз сочувствую тебе милая. — Я отвечаю ему такой же улыбкой.

— Я тоже рада Вас видеть. Спасибо.

— Вы знакомы? — удивляется Расул, — А хотя вас, наверное, Максим знакомил.

— Нет, Вероника несколько раз была у нас приглашенным переводчиком на переговорах. — Мужчина кидает на меня удивленный взгляд. Ну да, я ж не рассказывала, чем занимаюсь. — А теперь, Вы не могли бы оставить нас наедине? Мы подпишем бумаги и кое-что обсудим — это будет не долго. Мой секретарь напоит вас кофе.

— Само собой, — Расул без промедления направляется к двери, — Ника мы будем за дверью. Хорошего дня. — Прощается и выходит.

Когда мы остаемся одним, Семен Евгеньевич отводит меня на небольшой диванчик возле кофейного столика. Секретарь приносит нам чай, а через некоторое время приходит юрист и, мы подписываем бумаги на переход управления. После сидим и спокойно беседуем.

— Ника, Расул и Амир рассказали мне в общих чертах о том, что сейчас происходит. Со своей стороны могу сказать, что я приложу все усилия, чтобы помочь тебе. — Начинает мужчина. — В офисе об этом всем знаю только я. Для всех остальных твой брат погиб в аварии. И я думаю, будет лучше, если об этом не распространяться.

— Да, конечно, — я еще раз улыбаюсь. И да, все правильно, он знает, что мы с Максом брат и сестра и что женаты фиктивно, в остальное он не лез.

— Хочу уточнить, Расул и Амир знают, что ты внучка Петра?

— Нет, они не в курсе. На самом деле в этом городе об этом знает ограниченный круг лиц, хотелось, чтобы это и дальше так оставалось.

— Не сомневайся, — заверяет, — я говорю это к тому, что я этим юношам доверяю. Они, наверное, не сказали, но я когда дружил и с их дедушкой — достойный был человек и внуки на него похожи. Амир предупредил о готовящемся браке и усыновлении, поэтому наши юристы подготовили документы на отказ от управления компанией, и он их подписал.

— Когда? — Удивляюсь. — Я ведь только вчера согласилась.

— Подписал сегодня утром. А подготовили, через неделю после похорон Максима. — Мои брови ползут все выше. Пока я сидела в своей скорлупке, друзья Макса уже вовсю готовились. Конечно, самоуверенности им не занимать — я ведь могла и не согласиться. Или не могла?

— Понятно. Если честно, Семен Евгеньевич, я не представляю, как буду этим управлять. Мне хорошо даются языки. Мне нравится учить языкам других. Но транспортная компания… — Говорю открыто, он и сам это понимает.

— Знаешь, когда твой брат пришел, за его плечами были 11 классов школы и несколько лет армии. Прошел пару курсов, мы его поднатаскали и он уже неплохо справлялся, еще пару лет и был бы не хуже деда. Если захочешь, то и тебя я обучу. Сейчас всем этим временно управляю я, но без твоей подписи некоторые моменты простаивают. Начнешь приезжать в офис на 3–4 часа в день, я тебе все расскажу и покажу и, может ты почувствуешь, что это твое. Если же нет, сможешь нанять грамотного управляющего и сама получать только доход. А сейчас просто попробуй — без этого не поймешь, сможешь или нет.

Он прав — надо попробовать. В случае чего мне есть, кому помочь и подсказать. Все равно сейчас не могу уйти, мне нужно дождаться, когда появятся те, кто хочет все это отжать, а потом уже буду решать.

— Спасибо вам. — Тепло улыбаюсь мужчине.

— Не за что девочка. Ну, а на сегодня все. Жду тебя завтра, будем начинать работать.

— До свиданья, — прощаюсь и выхожу к ожидающему меня Расулу.

— Ну что? Теперь за вашими вещами?

Я киваю, и мы покидаем здание.

Глава 13

Стою и смотрю на дом. Еще даже суток не прошло, как я отсюда уехала. Откуда тогда ощущение, будто я не была здесь год? Тот же дом.

Все верно, это ощущение не зависит от дома, зависит от того, насколько жизнь человека перевернулась с тех пор как он уехал. Можно и через 10 лет вернуться, как будто вышел на пять минут за хлебом, а можно, как я сейчас… Хотя, может дело и в чем-то другом…

— Тебе нужна помощь? — Рядом вырастает Расул. Он спросил так, будто не хотел помочь, а хотел оторвать от размышлений. И я ему за это благодарна.

— Нет. Я сама, — иду в дом и сразу отправляюсь в комнату. На сбор моих и Ксюшиных вещей уходит около часа. Расул с охранником спускают чемоданы в машину, а я замираю возле входа в кабинет. Я так и не зашла туда. Сегодня не пойду — хочу смаковать этот момент, а не сейчас впопыхах. Уверена, когда зайду все еще почувствую отзвуки брата и когда-нибудь я наслажусь этим ощущением.

Пока я собирала вещи, Расул перекрыл все краны, поэтому я просто выхожу и запираю дверь.

— За домом присмотрят, можешь не беспокоиться. Я уже оставил распоряжение, — говорит он в машине.

— Спасибо. Расул, я хотела спросить… — мнусь не зная, как правильно задать вопрос.

Он внимательно смотрит на меня, не перебивает, давая возможность закончить.

… - В общем, я хотела узнать, сколько я за все это буду должна? Фиктивный брак, охрана…

Расул на это лишь смеется.

— Сразу видно, что муж и жена, — Говорит, качая головой.

— В смысле? — Не совсем понимаю, о чем он.

— Макс, когда просил помощи тоже говорил про деньги, а сейчас и ты, — поясняет он, — и мой тебе совет, лучше не спрашивай этого у брата. А чтобы убрать все вопросы, скажу, денег с тебя никто не возьмет.

— Но как же? Ваши неудобства, да и расходы на охрану и прочее…

— Я не сказал, это тогда Максиму, — говорит твердо, глядя прямо в глаза, — скажу тебе. Максим был нашим другом, ты и Ксюша — его семья. А наша семья в состоянии помочь друзьям, не беря плату за это с них. Оставь деньги для себя и дочери, они вам больше пригодятся.

— Спасибо, — говорю тихо, и оставшаяся дорога проходит в молчании.

До дома добираемся к обеду. Ксюшу нахожу на кухне с Далией, Алией и Яримом.

— Мама, моя мама пришел… — бросается ко мне в объятья.

Мой маленький ангел, все грусть, печаль или усталость отходят на задний план. Ну как тут не улыбнуться?

Обедаю и вместе с «армией» ребятишек идем в нашу половину дома.

Отдаю детям пакет с игрушками, и они бегут играть вместе с Ксюшей в комнату. Расул с охраной занесли чемоданы, и я отправляюсь их разбирать. Вся вторая половина дня проходит в приятных хлопотах — разбор вещей, ужин на четверых, игры с дочерью.

Когда Ксюша засыпает, и я захожу в свою комнату, звонит подруга.

— Оу, какие люди. Ну привет алкашка, — приветствую это горе-луковое. Знает же свою норму, когда и мозги работают и ноги, но вчера все равно перебрала. Грех не подколоть.

— Ой, давай только без издевок. Нет бы поддержать подругу. Ты не поверишь, но я только час назад проснулась. — Стонет.

— Че ж не поверить, поверю. Ты всегда после вечеринок долго отсыпалась. — Кто ж ее рассольчиком отпаивал после них, если не я. — Как себя чувствуешь?

— Да нормально. Ты как? Чем занималась? Как жизнь в новом статусе? — ох, и сколько ж в этом голосе издевки.

— Я же еще не замужем, так что никак. А так все в норме. Сегодня ездила в фирму, забрала кое-какие вещи, осваиваюсь помаленьку в новом доме.

— Блин, я точно сутки спала, а не месяц? — слышу полный удивления голос.

Рассказываю ей о причинах переезда, о новом месте моей жизни, о «незабываемом» знакомстве с семьей.

— Знаешь, вообще это логично, раз вы семья, то и жить должны вместе, — говорит. — Ты ж поди думала, распишетесь и сможешь домой в свою крепость спрятаться. — Не спрашивает, утверждает. Да и чего греха таить, она права. — Хотя реакция этой Лейлы…

— Она просто переживает за свою семью. — Перебиваю.

— Ну не знаю, не знаю, — тянет, — и как ты все это перенесла?

— Познакомилась с местным тиром, — усмехаюсь и слышу такую же усмешку в ответ. Ира, пожалуй, тот человек, который знает всех моих тараканов по имени.

— Никуль, мне так его не хватает, — с тоской в голосе говорит. И я точно знаю, о ком она. Мой брат. У них все началось с войны, да и продолжалось все ею, вот только в какой-то момент подруга призналась мне, что Макс ей нравится, ему она об этом так и не сказала. И уже не скажет…

— Мне тоже Иришь, мне тоже…

Мы прощаемся и я ложусь спать. Но видимо с этой ночи мой мозг окончательно понял, что моего защитника больше нет — ко мне возвращаются кошмары.

****

Следующие четыре дня летят со скоростью света. Утром завтрак с дочерью, Алией и Яримом, иногда заглядывает Расул. Ребята, которым из-за гостей, разрешили один день прогулять школу, возвращаются к учебе, но каждый вечер приходят «в гости».

Для Ксюши все же вызываю нашу няню. Насколько я поняла, на Далии держится вся половина дома, в которой живет Расул — она готовит, убирает, стирает. На нашей половине, я всем занимаюсь сама — я не фанат уборки и стирки, но физический труд всегда помогал мне отключить мозги и расслабиться.

Лейлу эти дни не вижу совсем. И честно признаться, не особо этим расстроена.

После завтрака поездка на работу. Семен Евгеньевич, как и обещал, все рассказывает и объясняет, а так же знакомит меня со своим помощником Арсением, молодым, симпатичным и веселым парнем.

Я хоть и работаю по 4–5 часов в день, но Семен Евгеньевич даже за это короткое время умудряется завалить меня делами под завязку, что было бы, если б я работала полный день, совсем не представляю. Спасает меня Арсений, вытягивает меня попить кофе или помогает разгребать завалы дел.

После работы возвращаюсь домой, играю с дочерью, готовлю ужин, и спать.

И вроде дни насыщенные, я все же решаю связаться со своими учениками и возобновить онлайн занятия, которые прервала почти на полтора месяца. Многие нашли себе новых репетиторов, но пять человек все же набираются, но сейчас мне и этого хватит. Все же языки основная моя любовь.

В среду Расул мне приносит документы на заключение брака. Для меня это нечто удивительное, даже не нужно идти в ЗАГС, но так даже лучше. Подпись Амира там уже стоит. Подписываю и я.

Самого же Амира, не вижу с того момента, как он поцеловал меня в душе. Если он и приезжает домой, то поздно, уезжает — рано.

За эти три года, я выбиралась несколько раз на свидания, но они заканчивались ничем. Никто не зацепил или просто я такая холодная, что не давала даже себя поцеловать. Тогда же в душе… он не мялся и не спрашивал, просто притянул меня к себе и поцеловал. Это было так поглощающе и безудержно, что у меня буквально подкосились ноги. Даже сейчас, от одного воспоминания в груди разливается приятное тепло. После этого, он буквально вылетел из ванной, а я так и продолжила стоять, хлопая глазами, и пытаясь прийти в себя.

Он больше не появился и я для себя решила, что это ничего не значит. Мужчины и женщины постоянно целуются и ничего. Мой брат даже секс называл необходимой физиологической потребностью, которую нужно так же удовлетворять, как и голод. Так почему я должна заморачиваться из-за обычного поцелуя? Только то тепло в груди, что разливалось от воспоминаний, не дает покоя.

Сегодня пятница. Впереди два выходных. Пока ребятишки, после ужина, играют наверху в спальне, решаю, что надо бы что-нибудь испечь. Совсем я забросила это дело. Раньше были печенья, булочки, пироги — пора бы побаловать вкусненьким дочу, да и Алия с Яримом думаю тоже будут «за». Энтузиазма хоть отбавляй, решаюсь на торт «Черепаха».

Убираю, готовый торт в холодильник на ночь настояться.

— Привет. — Слышу низкий слегка хриплый голос, от которого внезапно по всему телу пробегают мурашки.

Голос, который я не слышала пять дней.

Амир.

Сумасшедшее сердце, которому, видимо, надоело работать, пропускает удар.

Глава 14

Амир.

— Поговорим, — раздается за моей спиной, едва успеваю пройти в дом.

Даже не пытаюсь подавить вздох. Восемь часов вечера и чего он здесь торчит? В это время он обычно заседает в своем кабинете. Надо было позже прийти, как делал все эти дни. Уезжал задолго до утреннего подъема, приезжал далеко за полночь, раз оставался ночевать на работе — лишь бы не видеть ее. Не знаю, чего боюсь больше — мук совести перед другом, или отсутствие отклика в ее взгляде.

— Я тебя ждал, — отвечает брат на незаданный вопрос.

— Нет. — Говорю, поворачиваясь к нему лицом. Он стоит, откинувшись плечом на стену.

— Это была не просьба, — усмехается. — В кабинет. — И проходит мимо меня в направлении лестницы, точно зная, что я пойду следом.

Второй раз за неделю чувствую себя как нашкодивший школьник. Как он бл@ это делает? Я мать твою взрослый мужик, должен оправдываться перед старшим братом. Какого черта?

Иду по пустым полутемным коридорам до кабинета. Брат внутри, уже достает коньяк и бокалы.

— Кажется, в последнее время мы очень много пьем, — говорит он в воздух. И он прав, черт подери, как никогда.

— Если ты считаешь, что напоишь меня, и я буду изливать душу, то можешь даже не пытаться. — Говорю, падая в кресло и откинув на спинку голову. Сегодня был сложный день, устал.

Брат садится напротив и пододвигает мне бокал. Сам пить не торопится, раскачивает жидкость по стенкам и наблюдает за ее движением.

— Не понимаю о чем ты? — очень неубедительно пытается показать удивление, — Я хотел поговорить о работе.

Ну-ну. В восемь вечера и с коньяком. Притом, что сами для себя установили правило, работу обсуждать на работе. Сделаю вид, что поверил. Беру свой бокал в руки.

— А что с работой? С работой все в порядке, — отвечаю ему. — Только что оттуда, проблем нет. — Делаю глоток.

— Проблема это ты. — Говорит жестко и смотрит в упор. Я приподнимаю брови, и он объясняет. — Набрал заказов, которые были бы нахер не нужны. Гоняешь на тренировках парней так, что они едва выползают с них. А сегодня сам вышел на задание. Так вот скажи мне, с каких это пор у нас ты работаешь в «поле»?

Что ему ответить? Формирование и подготовка групп, разработка планов, обучение новеньких и тренировка всего личного состава — да (все клиенты и бумажки на брате). Работа в «поле» — нет.

— Там нужна была моя помощь.

— А здесь не нужна? — его голос спокоен. Не надо быть гением, что бы догадаться, про кого он говорит, но, если б были проблемы, он сообщил. Да и охрана ни о чем не докладывала. — И мне помнится, чуть больше месяца назад мы отмечали как раз то, что можно больше не просиживать сутками штаны, разгребая проблемы, а спокойно работать.

— Я сюда отправил лучших наших людей. Ее охраняют не хуже, чем президента. Документы на усыновление почти готовы. Брак зарегистрирован. Что еще ты от меня х…

— Кто тебе сказал, что брак зарегистрирован? — перебивает брат. А я внутри холодею.

— В смысле кто сказал? — подаюсь вперед, сверля его взглядом. — Я прислал документы, мной подписанные, нужна была только ее подпись.

— А я ей их не отдал. — Пожимает плечами.

— Ты охренел? — вскакиваю на ноги, срываюсь на рык, — И она, мать твою, пять дней каталась по городу, при этом, не подписав документы на брак, который ее защитит? Ты свехнулся?

— Нет, — Расул невозмутимо откидывается на спинку кресла. — Просто ты не появляешься дома, а мне она понравилась. Вот и подумал, какая разница за кого она выйдет замуж — за тебя или меня?

Глаза застилает кровавая пелена, я впервые готов начистить брату рожу, лишь бы стереть эту ухмылку с его лица.

— Этого не будет, — говорю, сквозь плотно сжатые зубы, подхожу и нависаю над ним.

А потом понимаю… Он ухмыляется. Сукааа. Он развел меня, как пацана.

Хватаю свое кресло и швыряю его об стену, что б хоть как-то сбросить гнев. Глубоко вдыхаю, пытаясь умерить вскипевшую в венах кровь.

— Полегчало? — интересуется невозмутимо. А с меня, как будто груз весом в тонну свалился. Она все подписала. Она моя жена. Она в безопасности.

Иду и падаю на диван стоящий в углу.

— И вот нахрена было это делать?

— Чтобы ты не творил глупостей. Или ты думаешь у девочки такое хобби — хоронить мужей пачками? — повышает голос. — Нравится, так какого хрена бегаешь от нее? У нее есть свое прошлое, не спорю. Вот только, если так хотелось тебе девушку без прошлого, брал бы девственницу.

— Да мне плевать девственница она или нет. — Запускаю пятерню в волосы, — Она жена моего друга. — Повторяю уже, наверное, в сотый раз.

— А жена друга это не женщина? Она не может нравиться? И если ты не забыл, она ВДОВА. — Выделяет последнее слово. И уже значительно повышает голос. — Или считаешь, ей надо было не жить дальше, а похоронить себя вместе с ним? Судя по тому, как ты лез на стены, когда она там горевала по Максу, ты так не считаешь. Или тебе было бы легче, если б она сама его бросила, а не он умер?

Брат заваливает меня вопросами, как из пулемета. Растираю лицо руками. Я не знаю, что ему ответить. Вроде все правильно говорит, но память о друге меня тормозит.

— Если ничего не сделаешь, то когда эта херня с наследством закончится, она уйдет и будет с тем, кто не будет думать, что и с кем у нее там было в прошлом. А теперь иди уже и определись, наконец, чего хочешь. — Говорит уже спокойно Расул, — А то только и делаешь, что раздражаешь меня.

Встаю и, не говоря ни слова, выхожу за дверь.

Готов ли я ее отпустить? Нет, точно нет. А от мысли, что у нее может появиться другой мужчина, руки сами сжимаются в кулаки. К черту все. Не отпущу. Моей будет.

Провожу в наше крыло и уже собираюсь идти наверх, когда вижу горящий свет на кухне. Подхожу и опираюсь плечом о косяк. Стоит и заливает в форму какую-то белую жидкость.

Маленькая, хрупкая, словно хрустальная ваза, со слегка растрепанными волосами, собранными в косу. С легкой улыбкой наблюдает за стекающей жидкостью, пальчиком подхватывает последние капли с края миски и слизывает их, обхватив палец мягкими губками.

Бл@ть. Это как удар под дых. Она убирает форму в холодильник. Пытаюсь прочистить горло, но голос все равно хрипит:

— Привет.

Глава 15

«Мда… теряешь хватку, Амир. От тебя девушки бегут, как от чумы». — Думал, смотря в спину удаляющейся Нике.

«Привет» и «Как дела?» — все, что успел ей сказать, прежде чем она ушла.

Вот и пообщались.

Никогда не заморачивался общением с девушками. Во время отпуска в армии все, чего хотелось, это расслабиться, сбросить напряжение — элементарную потребность в сексе никто не отменял, но времени на общение не было, да и не особо хотелось, если по-честному. Последние два года работа тоже не располагала к этому.

Обычно от особо настойчивых особ приходилось «сбегать» мне, а тут…

Да, черт возьми, почему она вообще просто взяла и ушла? Отстраненно, гордо, холодно. Знаю же, как она на меня реагирует. Чувствовал отклик ее тела на мои прикосновения во время поцелую. Почему же удостоился только «Привет», «Нормально» и «Мне нужно к дочери»? Что это вообще?

Отлепляюсь от косяка, возле которого до сих пор стоял и поднимаюсь на второй этаж. Замираю возле комнаты Ксюши. Дверь слегка приоткрыта, и я заглядываю внутрь. Девочка лежит в кровати, Ника расположилась полусидя на краю и поглаживает дочь по волосам тихонько напевая. Она сейчас нежная, как цветок.

Я бы с удовольствием побыл на месте Ксюши. Ника бы гладила меня по голове, зарыла свои тонкие пальчики в мои волосы, провела ими по шее, плечам, груди…

Растираю лицо руками, смахивая наваждение, и отправляюсь в душ. Про спокойный сон сегодня можно забыть.

*************************************************************

Утром просыпаюсь позже обычного, видимо несколько дней недосыпа сказались. Спускаюсь на кухню и, как и вчера, замираю в проходе. Брат, сестра, племянник и Ника с дочерью, все завтракают на кухне и что-то весело обсуждают. Вот эта компания подобралась, и когда только успели сдружиться.

— О, ты дома? — Тянет брат, заметив меня, — проходи, проходи. — Подзывает меня рукой.

Я вскидываю брови. Меня пригласили к столу в собственном доме — п@здец дожился.

— У меня сегодня выходной. — Прохожу и опускаюсь на стул рядом с Никой, девушка напрягается, но на меня не смотрит, разглядывая чай в своей кружке. Что ж она там в ней интересного увидела? И почему напряглась? Это даже невооруженным глазом видно было. Я такой страшный?

— Н-да? — удивляется брат. Оставляю его вопрос без ответа, да он его и не ждет, просто прячет еле заметную улыбку за вилкой с едой.

— Доброе утро, — говорит тихо Ника. Следом приветствие подхватывают остальные. Здороваюсь в ответ. — Что ты будешь на завтрак?

На столе, который заставлен тарелками с едой — горячие бутерброды, оладьи, нарезки свежих овощей — в тарелке у брата омлет, у сестры каша, у Ярима и Ксюши, судя по виду, запеканка. Ох, сегодня прям праздник какой-то.

Далия нам такого не позволяла. Она растила нас с детства, любила и баловала, но что касалось еды… «что приготовила, то и будете, ан нет, голодными ходите». Готовила она вкусно и голодными бы ходить не заставила, но мы ее уважали и что-либо не съесть не могли себе позволить. А тут прям, чего душа пожелает, то и выбирай.

Не знаю у кого как, но путь к моему сердцу определенно лежит через желудок… Ну еще через «пониже желудка», но это позже.

— А еще что-нибудь осталось? — говорю с издевкой, смотря на уплетающих за обе щеки еду родственников. Ярим и Алия довольно улыбаются, Расул фыркает. — Омлет.

Ника встает и отходит к плите.

— Не хочу показаться негостеприимным, но почему вы с самого утра здесь? — Закидываю в рот румяный оладушек, обводя всех взглядом.

— Ну так сегодня у Далии выходной, — бормочет с набитым ртом Ярим, — а здесь вкусно кормят.

Вспоминаю, что сегодня и правда суббота, а значит, Далия вернется только завтра вечером.

Передо мной на стол опускается тарелка с омлетом и столовые приборы. Явно не заказанные блюда, как это бывает, когда нашей чудо-повара нет.

— Сама готовила? — смотрю на девушку.

— Да. — Она пожимает плечами. Ее щеки окрашивает румянец.

А чего засмущалась то? Еще и голову опустила, как будто не завтрак приготовила, а напроказничала.

Улыбаюсь. Надо попробовать, что ты умеешь делать своими ручками. И не только на кухне… Так, стоп, меня опять не в ту сторону повело. Да что ж такое?

Возвращаюсь к своей тарелке, накалывая кусочек омлета.

— Если никто не против, мы с Ксюшей уже пойдем. У меня занятие. — Говорит Ника.

— Ой, а можно мы пока с Ксюшей посидим? — Тут же подскакивают со своих мест Алия и Ярим.

Занятия? Посидим с Ксюшей? Видимо я много пропустил.

— А что за занятия? — Интересуюсь у девушки, но мне наперебой начинают объяснять сестра с племянником.

— По английскому.

— Ника по скайпу учит языкам.

Я перевожу удивленный взгляд на брата — «Ты знал?». Он кивает.

Брат, сестра и племянник знаю, где их накормят. Знают, что Ника учит языкам. А что знаю о ней я? Упущение, но я твердо намерен его исправить. Почему мне в принципе не пришло в голову навести справки об этой девушке. Жена друга… жена друга… но это же еще не все.

— Идите, — отпускаю.

Через минуту за столом остаемся только мы с Расулом.

— Преподает языки? — Спрашиваю его.

— Был бы чаще дома, тоже бы знал, — правильно понимает мое удивление.

Я лишь вдыхаю. Он прав.

Решаю сменить тему:

— А где Лейла?

— Ну, официально на диете… — начинает брат.

— А неофициально, не хочет садиться за один стол с Никой. — Заканчиваю за него. Брат согласно кивает.

И чего ж ей спокойно не живется? Она ни в чем не нуждается. Живет рядом с дочерью. Захочет, может замуж снова выйти. Если захочет чем-то заниматься или пойти учиться мы с Расулом только поможем. Но нет же, не довольна. И понятно, ей было 18, когда ее выдали за отца, который мягко говоря, был не молод, и она почти сразу родила Алию, но его нет 2 года и она мало того, что сама ничего не хочет, так еще и характер показывает.

Но так дело не пойдет. Я намерен оставить Нику и Ксюшу рядом с собой. И хочет она или нет, я не позволю неуважения к своей женщине.

— Я не стал тащить ее сюда, — брат продолжает жевать, — чтобы не портила никому настроение. Не хочет есть, пусть посидит голодная. Далии я на выходные запретил наготавливать. Ника детей накормит, да и нас с тобой тоже. А Лейла… если не хочет сидеть с ней за одним столом, пусть сама себе готовит.

Я киваю и благодарю брата.

Хватит, пять дней, я бегал от Ники. И что в итоге? Кому хуже сделал? Может, узнаю ее поближе, а там выползут такие тараканы, что все это наваждение к ней спадет за долю секунды. Этим и надо заняться.

Но внутреннее чутье противно шепчет, что я сам себя обманываю. Пускай оно заткнется. Сам буду решать к кому, и какие чувства испытывать.

Глава 16

Встаю и выхожу в коридор, попутно набирая номер Артема — толковый парень по части компов, такую информацию про тебя может нарыть, сам знать не захочешь. Заманил его работать к нам в организацию года полтора назад и еще ни разу об этом не пожалел.

— Темыч, дело есть, — говорю, когда парень поднимает трубку, а сам заглядываю в гостиную, где перед ноутбуком сидит Ника. Алия с Яримом и Ксюшой в другой части комнаты, что-то строят из кубиков. — Нарой мне информацию на одного человека, я все данные вышлю в смс.

— За какой период? — интересуется невозмутимо. Для этого парня нет понятия выходной, он засиживается в компах так, что порой теряется в днях недели.

— С рождения и до сегодняшнего момента. — И да. Я, черт побери, помню, что я обещал Максу не копаться в прошлом, глубже трех лет, но он тогда еще был жив, и такой угрозы для Ники, как сейчас, не было, а я должен знать, к чему быть готовым и чем на нее могут надавить. А если он просил не копаться, значит там, действительно что-то серьезное есть.

— Когда надо?

— Вчера, — отвечаю, прекрасно понимая, что я конкретно так расслабился. Это все надо было делать на следующий день после клуба, а не почти через полтора месяца, но лучше поздно, чем никогда. Мы вляпались в историю с отмороженными людьми, которые не брезгуют убийствами и, поэтому, надо быть готовыми ко всему. Или хотя бы к тому, что «сюрпризы» не появятся со своей же стороны. Поэтому я должен знать все.

— Завтра утром предварительная инфа будет.

— Добро, — отключаюсь и отправляю всю информацию на Нику Артему.

Сам же продолжаю наблюдать за девушкой. Она сидит на диване, по-турецки сложив ноги. На ней наушники с микрофоном, в который она говорит. Сидит ко мне спиной и не видит меня, зато я могу ее разглядеть.

Маленькая и хрупкая, словно хрустальная, фигурка, в кофточке соблазнительно обнимающей изгибы девушки. Волосы собраны в небрежный пучок, так и просят освобождения и падения в мои руки.

Делаю шаг в сторону, что бы заглянуть в ее лицо, но взгляд падает на показавшийся экран ноутбука.

Это что еще за херня?

С экрана смотрит парень. Смазливый, лет двадцати пяти. Хвалится Нике количеством зубов, которые, до зуда в ладошках, захотелось пересчитать.

Это что за нах? Это она так деток языкам учит? Этот-то точно дитятко.

Но их диалог добивает окончательно. Я, конечно, не шпарю по английскому, как Ника, но понять, что она говорит, могу. Жаль этого самоубийцу не слышно.

Она рассказывает ему про свою любовь к танцам, языкам, о том, что у нее есть дочь (про меня, как впрочем, и про Макса не говорит).

Ника еще что-то рассказывает, но я уже не слышу, кровь бьет в висках. Это, мать его, урок или реклама «Возьми меня замуж»?

Ведь по голосу слышу, что улыбается ему. Какого черта. Ему. Ему! Брату, племяннику и сестре. Почему бл@дь не мне? Планету бы перевернул за одну улыбку для МЕНЯ.

Сжимаю кулаки и стискиваю зубы, чтобы прямо сейчас не подойти и не раздолбать чертов агрегат, по которому она мило шебечет с этим утырком.

Спокойно, Амир… Спокойно… Тут дети… Ты напугаешь Ксюшу.

Вылетаю из гостиной и бросаюсь на кухню. Достаю из холодильника бутылку воды и высушиваю ее одним махом. Не помогает. Подхожу к столу и несколько раз долблю по твердой поверхности. Хорошо, что стол этот дубовый и тяжелый, а то рассыпался бы, не успев толком послужить.

Постепенно пелена с глаз спадает, и уже вижу более отчетливо, но дыхание еще не ровное. Брат сидит с другой стороны стола и невозмутимо попивает чай из кружки, предусмотрительно не опуская ее на стол.

— Успокоился? — Интересуется, сделав очередной глоток. Я просто киваю головой — сейчас вместо слов способен только на рык.

— Ну и что тебя так вывело из себя?…

Еще минут через тридцать, когда по моим подсчетам занятие у Ники должно было закончиться, я решил с ней поговорить и снова направился в гостиную.

Ника, как я и предполагал, уже сидела и вовсю играла с дочерью и ребятами.

— Ника, — позвал ее. Она подняла на меня свои глаза-океаны и я снова начал тонуть. Да, что ж такое? От глаз девчонки крыша едет. Тряхнул головой, — пойдем поговорим.

Девушка поднялась и напряженно направилась в мою сторону. Все ее движения были скованы. Я развернулся и вышел в коридор, через пару секунд она вышла следом.

— Ника, кто это был? — Встал напротив нее. Старался говорить спокойно, но не получалось.

— Где? — в ее глазах промелькнуло удивление напополам с непониманием.

Вдохнул поглубже. Я не хочу ее напугать. Не хочу:

— В ноутбуке. Ты сказала, что у тебя занятие. — От напряжение воздух чуть ли не звенел.

Но Ника видимо этого не замечала. Ее губы тронула легкая улыбка и она пожала плечами.

— Это и есть мой ученик.

— Что-то он не тянет на ребенка, — нависаю над ней, но ей это видимо до лампочки. Задирает голову выше, чтобы заглянуть мне в глаза.

— А я и не говорила, что мои ученики дети. — Говорит невозмутимо. — Почти все совершеннолетние.

— А рассказы о дочери и танцах тоже часть обучения? — продолжаю свой допрос. Сам понимаю, что кроме как допросом его больше никак не назовешь, но мне пофиг, я должен узнать, что так за такие уроки.

— Ну да, — она снова пожимает плечами, а мне уже хочется рычать, — Павлу нужна языковая практика, вот мы, в формате диалога, и обсуждаем с ним все от политики до семьи и увлечений.

Пока я собираюсь с мыслями, чтобы задать очередной вопрос и не нарычать, в дверь звонят. В несколько шагов преодолеваю расстояние и резко открываю. На пороге стоит один из охранников.

— Амир. Тут приезжал курьер. Для вашей жены. Просили передать, — и протягивает букет белых роз.

Все, бл@дь, это финиш!

Глава 17

Весь на взводе возвращаюсь к Нике, сжимая в руках гребаный букет. К черту все.

— Значит так. — Говорю твердо, надвигаясь на нее — Пока ты моя жена, у тебя не будет никаких других мужиков и букеты от них, что бы я тоже не видел.

Она удивленно распахивает глаза и отступает:

— У меня и так никого нет, — шепчет.

Я сжимаю челюсти, впихиваю букет в ее руки и ухожу наверх. Сорвусь бл@дь на нее, если останусь. Сначала ученики, которые по факту взрослые мужики, а теперь еще и веники кто-то присылает. Надо будет выяснить, кто этот смертник?

На два часа запираюсь с боксерской грушей и долблю ее до онемения в кулаках. Пытаюсь выдолбить ненужные мысли из головы. С чего я вообще бешусь? Откуда взялось это желание сделать девчонку своей? Решил же, что это все временно и пройдет, но почему-то не проходит.

Выдохнувшись, иду в душ, переодеваюсь и спускаюсь вниз. Ника и Ксюша играют в гостиной, брата и ребят нет.

Сажусь в кресло и не спускаю с девочек глаз. Им весело. Ника звонко целует дочь в щеку, на что Ксюша заливисто смеется. Хочу быть там с ними, но Ника выставляет барьеры, что невольно чувствуешь себя лишним. Вот только семья — это муж, жена и дети, и я ее этому к этому приучу. Приучу к тому, что я не временное явление, каким она меня считает.

Девушка заметила мое присутствие, но будто демонстративно не обращает на меня внимание. Так дело не пойдет. Иду к ним и усаживаюсь рядом на ковре. Две пары глаз синхронно смотрят в мою сторону. Невольно сравниваю девочек между собой.

Ника с прямыми светлыми волосами, у Ксюши черные кудряшки. Нос у девочки слегка вздернут, у мамы прямой. Даже кожа у Ксюши более смуглая, чем у мамы. Если бы не глубокие синие глаза у обеих, сказал бы что они не родные. Девочка явно не в маму, вот только вспоминая Макса, понимаю, что и не в папу. Я бы даже сказал, что Макс, скорее с Никой похож, чем с Ксюшей.

Беру несколько кубиков, в которые они играли, и выставляю их друг на друга, делая «башенку». Когда пять кубиков стоят друг на друге, дотрагиваюсь пальцем и заваливаю все строение. Ксюша удивленно распахивает глаза, но на их дне играю бесенята. Снова начинаю строить, но сломать на этот раз предлагаю ей и, завалив конструкцию, девочка хлопает в ладоши. Третий раз она уже помогает и строить.

Ника все это время сидит и, кажется, даже не шевелится. Просто наблюдает. Она откашливается, прочищая горло:

— Я хотела спросить, что приготовить на обед?

Смотрю на нее, продолжаю играть, а она все не сводит взгляда с меня и Ксюши.

— Я всеядный. — Отвечаю. — Хотя, если устала, можешь не готовить, можно заказать еду. — Предлагаю, но сам в душе надеюсь, что она откажется. Это какой-то особый вид удовольствия, есть то, что она приготовила. А ведь мог бы уже шесть дней пробовать то, что она готовит и может уже не было бы того напряжения, что есть сейчас.

— Можем спросить у Ксюши, чего она хочет? — Киваю в сторону девочки, которая продолжает ставить кубики.

— Да, и она скажет, что хочет йогурт или яблоко, ну или сок, — тепло улыбается. И я на секунду подвисаю — это первый раз, с момента приезда в этот дом, когда она мне улыбается.

— Значит, будем обедать соком, — стараюсь продлить этот момент, как можно дольше. — Что Ксюша хочет кушать? — обращаюсь к девочке.

— Плов, — вдруг выдает она. Вот это выбор. Перевожу взгляд на Нику, но она будто застыла.

— Не умеешь готовить плов? — пытаюсь выяснить причину ступора.

Ника быстро несколько раз моргает и отрицательно мотает головой:

— Я не умею готовить тот, который она любит. Мой плов она не ест. — Удивляет меня.

— А какой она любит?

— На костре, из котелка. Макс его готовил всегда, говорил, что его друзья научили. Я не знаю как, но его плов от моего, Ксюша всегда отличала и не ела мой.

— Пойдем, — встаю, подхватываю на руки Ксюшу, благо она совсем не против покататься, и протягиваю руку Нике, — приготовлю вам этот плов. — Ника смотрит на меня удивленно, — Это у нас Макс научился его готовить. — Отвечаю на незаданный вопрос, который светится в ее взгляде.

Ника вкладывает свою руку в мою и, сжимая ее тонкие пальчики, помогаю подняться. Стоим и, какое-то время, смотрим друг другу в глаза, в ее взгляде такая нежность, что из легких выбивает весь кислород. Ее рука так и лежит в моей. Большим пальцем вывожу узоры на тыльной стороне ладони и вижу, как у Ники сбивается дыхание.

Она сглатывает, потом поспешно отдергивает свою руку и забирает дочь, разрывает зрительный контакт.

Смотрю в спину удаляющимся девочкам.

— Ой, смотри осторожно, а то лицо сейчас порвет. — Язвит подошедший брат. — В чем причина такого довольного оскала? — смотрит в ту стороны, где только что были Ника с дочерью.

— Отстань, — отмахиваюсь. — Лучше помоги с костром для плова.

— Для плова? — Расул переводит на меня удивленный взгляд. — Уже сто лет на костре его не готовили, чего это тебе захотелось?

— Это не мне, а Ксюши, — все еще смотрю в ту сторону, куда ушли Ника с дочерью.

— Ты уверен, что девочка будет такой есть?

Я усмехаюсь:

— Она только такой и ест.

**********************************

Ника и Ксюша выходят через полчаса. К тому времени, мы с Расулом успеваем развести костер и вытащить на улицу продукты для плова.

Хоть до лета еще месяц, снег уже растаял и на улице достаточно тепло.

Алия с Яримом тоже выходят к нам, они играю в мяч вместе с Ксюшей. Нику усаживаю недалеко от костра, чтобы не замерзла, хотя отчасти еще и из-за того, что так удобнее на нее смотреть. Она смущается и опускает глаза, когда ловит на себе мой прямой взгляд. А мне такие гляделки доставляют удовольствие.

Обедаем на улице. К моменту, когда плов готов, Ника и Алия накрываю стол в беседке — выносят горячий чай, порезанные овощи, пару салатов.

Я ликую, всю вторую половину дня улыбка не сходит с лица Ники. После обеда было решено остаться на улице. Мы с парнями сыграли в футбол, девчонки за нас «болели», потом Ника и Алия играли в бадминтон, догонялки с Ксюшей — не удержался и пару раз ловил Нику, но чтобы сильно не смущать просто щекотал ее и отпускал, запускали воздушного змея.

Ника рядом со мной перестала напрягаться и не шарахалась больше. А я ловил себя на мысли, что мне нравится наблюдать за женой и дочерью. Сегодня не оставляли мысли, что хочу это все сделать настоящим. Здесь и сейчас все казалось правильным и естественным.

К ужину к нам вышла Лейла. Она демонстративно не замечала Нику и Ксюшу, но им было все равно.

Когда время перевалило за девять часов, Ксюша заснула прямо за столом, положив голову на колени мамы. Я подхватил ее на руки, и мы вместе с Никой пошли в дом.

В комнате раздели Ксюшу и уложили ее в постель. Вышли из комнаты и прикрыли за собой дверь.

— Спасибо, — на лице Ники сияла улыбка, — это был замечательный вечер.

Волосы слегка растрепались, на щеках алел румянец, а глаза сияли. До зуда в ладонях хотелось коснуться ее, к ней тянуло и сопротивляться я не собирался.

Ника продолжала стоять, заглядывая мне в глаза. Она прикусывала нижнюю губу, а мне до безумия хотелось снова ощутить их вкус. Опустила глаза, глубоко вдохнула, а потом, привстав на цыпочки, коснулась губами моей щеки.

Мозг выключился. Схватив за талию, расплющил девушку о свое тело и набросился на ее губы. И она ответила… ее тихий стон утонул в нашем сумасшествии. А я больше не мог остановиться.

Прижал ее к стене и подался бедрами вперед, показывая силу своего возбуждения. Ее руки взлетели вверх и зарылись в моих волосах.

Руками жадно исследовал ее тело, но мне хотелось большего. Не прерывая поцелуя, провел костяшками пальцев по щеке, шее, спустился к ключице, а когда добрался до груди, то Ника вдруг замерла и оттолкнула меня.

Ее глаза сверкали, губы были припухшие от поцелуев. Он прижала ладони к полыхающим щекам:

— Прости, этого не должно было произойти. Это не правильно и больше не повторится — она говорила тихо и бессвязно, не поднимая на меня глаз.

Я приблизился к ней, отвел руки и приподнял лицо за подбородок.

— Не смей, — произнес жестко, — не смей извиняться. Потому, что я, не собираюсь этого делать. Мне не стыдно. В том, что сейчас произошло, нет ничего плохого.

— Ты не понимаешь, со мной все сложно, — она снова попыталась закрыться от меня, но я не дал.

— Так объясни, — пытался разглядеть в ее синих океанах, что же ее мучает.

— Я не могу, — прошептала.

Я отпустил ее лицо и сделал шаг назад. Ника обхватила себя руками. Чтобы ее не гложило, сейчас это сильнее ее тяги ко мне. В ее глазах плескался такой коктейль эмоций — вот только там уже не было ни капли страсти и возбуждения. Но я не намерен так просто сдаваться, я это исправлю, но сейчас нельзя давить. И надо уйти, потому что еще минута рядом, и я наброшусь на нее и уже не остановлюсь.

— Спокойной ночи Ника, — я резко развернулся и ушел в свою комнату. На ходу скинул одежду и зашел под холодный душ. Все тело буквально сводило от возбуждения.

После душа,еще около часа не мог выбросить из головы Нику и все, что было в коридоре. Что значит «со мной все сложно»? Что она имела в виду? Я ведь чувствовал, что ей тоже это понравилось. У меня крышу рвало от ее отзывчивости, пока я не стал настойчивее исследовать ее формы. Повел себя слишком грубо? Поторопился? С этими вопросами я провалился в сон.

*****************************

Пальчики легко коснулись скулы, пробежали по шее. Дорожка из поцелуев пролегала по груди к животу и ниже к паху. Член в боксерах дернулся, отзываясь на ласку. Рука накрыла пах и сжала возбужденную плоть через ткань. Из груди вырвался стон удовольствия и слово молнией разрезал пространство… я застонал в голос.

Это отрезвило и вывело из полудрема. Я не сплю. И меня сейчас действительно кто-то ласкает, руки настойчиво оттягивали резинку трусов, добираясь до члена.

Я резко сел и перехватив руки, дернул девушку на себя. Ударил по кнопке включения настольной лампы и всмотрелся в лицо ночной соблазнительницы.

Лейла.

Меня словно битой по голове ударили. Я отшвырнул девушку и встал с постели. Жена отца тоже встала на ноги и двинулась в мою сторону. На ней была короткая полупрозрачная сорочка и такой же халатик.

— Что ты здесь делаешь Лейла? — прорычал на нее. Она тем временем подошла и потянулась губами ко мне. Снова перехватил ее за руки и отодвинул. — Что ты творишь?

— Амир я хочу тебя, — с щенячьим выражением лица смотрела на меня, — и ты тоже меня хочешь, — стрельнула взглядом в сторону паха.

Я не собирался оправдываться. Я взрослый, здоровый мужик, и да, ее ласки меня возбудили, вот только это не значит, что я должен ее сейчас завалить и трахнуть.

— Я советую тебе сейчас же уйти отсюда и забыть дорогу в эту комнату. — с силой сдавил запястья, так что Лейла поморщилась, — иначе я не посмотрю на то, что ты мать моей сестры. Я вышвырну тебя отсюда.

— Но почему? — завизжала, — Это же не из-за нее? Ты даже не живешь со своей женой в одной комнате и не спишь с ней. А я хочу тебя…

— Это первое и последнее предупреждение, — дернул и потащил ее к выходу из комнаты. Она упиралась и пыталась вырваться. Открыл дверь и выставил ее в коридор. — Чтобы больше не смела здесь появляться, — прошипел ей в лицо и подтолкнул в направлении лестницы.

Но когда мои глаза посмотрели в ту сторону. То я мысленно застонал. В нескольких шагах от нас стояла Ника.

Глава 18

Ника.

Резко села на кровати и распахнула глаза. По спине стекает холодный липкий пот. Как бы не прошел мой день, ночью придут они — призраки прошлого, напоминающие мне о Вере и том, через что она прошла.

Вот и сегодня. Утро, пожалуй, можно назвать странным. С момента его появления, я каким-то шестым чувством ощущала перемещение Амира по кухне. Я чувствовала себя легко, но когда он вошел, по телу разлилась истома, мысли улетели к нашему поцелую, а губы стало покалывать. Усидеть на месте в таком состоянии было практически невозможно, благо близилось время урока и был повод уйти.

А вот после… его реакция на то, что мои ученики не дети. И букет от Арсения — поздравлял, что я пережила первую неделю с нашим шефом — «тираном». При обычных обстоятельствах можно было бы воспринять это за ревность, но наша ситуация совсем необычна, не может же он на самом деле меня ревновать.

Он вернулся через некоторое время, за которое я успела расслабиться и невольно залюбовалась на то, как они играли с Ксюшей. Наверное, со стороны мы смотрелись, как обычная дружная семья и только «услужливый» внутренний голос напоминал, что это все не по-настоящему и не стоит забываться.

Вот только, как тут не забыться, когда проявляют пусть и незначительную, но такую необходимую тебе заботу — помогают подняться, подсаживают ближе к теплому костру, интересуются, чего бы мне хотелось, играют с моей дочерью — моя особая кнопочка, которая за доли секунды способна изменить мое отношение к любому человеку. И Амир точно знает, как на нее нужно надавить. Как будто это нечто обыденное, подхватил спящую Ксюшу на руки и отнес в комнату, помог раздеть, уложить.

А потом… то, что случилось потом, заставило меня крутиться в постели без возможности уснуть. И главное, что на меня нашло? Я ведь первая потянулась к нему с поцелуем и он ответил, да так, что внутри все начало плавиться, а мозг затуманился, ровно до того момента пока руки не перешли к активным действиям. Тело закаменело, к горлу подкатила ком, страх опутал сознание — ощущение, что ты не управляешь ситуацией, что боль и грязь снова несется на тебя неуправляемым потоком. Будто я вернулась туда, на три года назад — боль, отвращение, отчаянье, и одно лишь желание, выбраться из этого тела, чтобы не чувствовать. Вот тебе Ника еще один «привет» из прошлого. Только за закрытой дверью своей комнаты, страх отпустил меня — ровно до того момента пока я не уснула. А во сне все повторилось.

Опустила ноги на пол и провела руками по лицу, пытаясь стереть этот сон — конечно же, не получилось.

Спустилась на кухню и осушила несколько стаканов воды, это помогло успокоиться, и на меня накатила усталость, подсказывающая, что пора возвращаться ко сну. Вот только когда поднялась наверх к комнатам, застыла как вкопанная.

Амир стоял в коридоре, возле своей комнаты, держал за руку Лейлу и что-то ей шептал. Весь их вид не оставлял сомнений, что между ними происходило — Лейла в шелковой коротенькой сорочке и халатике с растрепанными волосами, Амир и того больше был в одних только боксерах.

Я проглотила образовавшийся в горле ком и глубоко вдохнула. Неожиданно, для самой себя, увиденное отозвалось горечью, вот только я не стану этого показывать, если эти двое вместе, то моя реакция на Амира полнейшая глупость, которую стоит держать в узде.

Лейла подошла ко мне практически вплотную с победной улыбкой на губах:

— Ты настолько жалкая, что твой собственный муж не прикасается к тебе, — она шипела и плевалась ядом.

И вроде повода нет, я знаю, что этот брак лишь фальшивка, но ее слова зацепили.

— Да, — согласилась, — а ты настолько, что готова прыгнуть в постель даже к женатому мужчине. — Возможно, это отвратительно, и завтра я буду себя казнить за это, но сегодня мне хотелось задеть ее так же, как и она меня.

Лейла поджала губы, ее взгляд заледенел, она резко развернулась и ушла. А мне нужно вернуться в свою комнату и постараться уснуть, только сделать это оказалось сложнее, чем я думала.

Я не поднимая глаз, подошла к комнате и, когда до спасительного момента осталось лишь захлопнуть за собой дверь, отодвинув меня в сторону, ко мне вошел Амир.

— Надо поговорить. — Его тон звучит безапелляционно.

Поднимаю на него глаза и сразу же упираюсь в мускулистую грудь, сильные руку…

— Может, ты оденешься? — голос внезапно охрип.

— Нет. Мне и так нравится, — вот даже не сомневаюсь, только мои мысли отказываются собираться в кучу от такого вида.

— Нам вроде не о чем говорить, — пытаюсь говорить ровно и начинаю активно рассматривать свои пальчики на ногах.

— Я так не думаю, — делает шаг ко мне, проводит костяшками пальцев по волосам, от чего по телу пробегают мурашки, — нам нужно поговорить о том, что ты видела в коридоре.

— Я не кому не скажу, — делаю шаг назад, что бы сохранить хоть остатки разума, — это твое дело. Ты можешь спать с кем захочешь.

— Правда? — слышу усмешку в его голосе.

Я поднимаю на него глаза и пытаюсь, чтобы голос звучал твердо:

— Да.

В одно мгновение Амир преодолевает расстояние между нами и впивается в мои губы.

— Я хочу спать с тобой.

Ноги подкашиваются, но мужчина прижимает меня сильнее к себе, не выпуская губ из плена. Его язык врывается в мой рот, запуская по всему телу разряды удовольствия. Руки придерживают мою голову и талию, не давая возможности к отступлению. Амир оттесняет меня, пока я не падаю на кровать и он накрывает меня своим телом.

Паника тут же накатывает удушающими волнами, я выставляю руки пытаясь спихнуть с себя мужчину, но он будто этого не замечает. Его губы торопливо целует подбородок, шею, спускаются к ключице и ниже к груди. Слезы потоком льются из глаз, а ком в горле пропускает только всхлипы.

— Ты чего? — Амир резко отстраняется и смотрит на меня испуганно, у меня сейчас такой же взгляд. Я спихиваю его с себя, на этот раз он поддается, и перекатываюсь на другой край кровати.

— Уйди пожалуйста, — прошу сквозь всхлипы.

— Я не хотел тебя напугать, прости, я бы не сделал ничего… — он выглядит растерянным.

— Просто уйди сейчас, — перебиваю. Он запускает руку в свои волосы и потом резко выходит из комнаты. А я без сил опускаюсь на кровать, свернувшись в клубок.

Слезы еще долго не отпускают меня. Я иду в душ и под обжигающими струями воды пытаюсь содрать со своей кожи нахлынувшие воспоминания.

Глава 19

Амир.

Всю ночь я метался, как зверь в клетке — уснуть так и не смог.

Что это вообще было? Она плакала. Она бл@ натурально плакала, я ее напугал до чертиков.

Признаю. Сорвало у меня тормоза. Но, сука, она же отвечала, я чувствовал, что отвечала на мои поцелуи, что потом-то произошло такого, что она вдруг расплакалась. Ничего не понимаю.

Ночь, одна ночь, когда все должны были просто тихо-мирно спать, перевернула все с ног на голову. За одну ночь случилось больше херни, чем за месяцы до этого.

И как ей в глаза смотреть? Хотелось сорваться и поговорить в ту же минуту, но бл@дь все же ночь, а такое нужно обсуждать на «трезвую» голову.

Боялась, что предала мужа? Это была бы самая ходовая версия, если бы не слезы и дикий страх в глазах, такой эмоции нет даже у вечно изменяющих девок, а тут. Значит, есть какая-то хрень в прошлом, о которой я не знаю. Пока не знаю. Я твердо намерен вытащить на свет ее скелеты.

Все события последних дней выводили из себя. Именно сегодня меня прорвало. Что вообще за игра идет вокруг меня, и почему участвуя в ней, я, мать твою, не знаю правил. Надо знать либо охраняемого, либо врага, от которого охраняешь. С Никой же все глухо по обоим фронтам. Я практически ничего не знаю о ней, и о мудаках, которым нужен ее бизнес, тоже ничего не знаю.

Вот что с людьми делает недосып.

К херам все. На часах 6 утра. Иду выпинываю из постели брата, вызваниваю Диму и еду на работу. И мне похер, что воскресенье. Сегодня я намерен разгадать эту шараду.

К восьми часам в кабинете появляется Расул и Дима. Я уже на взводе и они это замечают. Если у них и были претензии, какого хрена я поднял их в выходной в такую рань, то при виде моего состояния, они отпали.

— Что за повод для собрания? — спрашивает Расул, когда мы втроем рассаживаемся.

— Надоела вся эта херня, — говорю прямо, — Что вообще происходит? Полтора месяца. Полтора, бл@дь, месяца, а информации у нас ноль. Кто копает под фирму Макса? Кто эти загадочные конкуренты? Мы ждем их, и даже не знаем, кого мы ждем и на что они способны, помимо убийства конечно.

— Послушай, — как всегда пытается сгладить углы брат… ни хрена, не сегодня.

— Давай без душеспасительных бесед, — перебиваю. — Я сейчас хочу по факту.

— Хочешь по факту? — жестко обрывает Дима, — Давай по факту. Макс мертв, его убили — это факт. Вот только наша доблестная полиция ничего не нашла. Да и ваши спецы тоже. Следы бомбы, которую неизвестно кто и когда подложил. Макс пофамильно конкурентов и врагов назвать не успел. Миронов тоже этой инфой ни с кем не делился. Кого мы сами смогли вычислить — пробили и тут все пусто. Поэтому господа мы с вами по-рыцарски с открытым забралом ждем, кто ж к нам выйдет. — разводит руки в стороны, как бы говоря, что мы нихрена сделать не можем.

Расул согласно кивает:

— Мы не знаем кто они, сколько их и чего они хотят. Точнее, хотят то они фирму, — тут же исправляется брат, — а вот для чего — вопрос, на который тоже нужно найти ответ. С той свистопляской, что они здесь устроили, честно, уже было бы проще обанкротить, но эти пытаются ее именно отжать.

Откидываюсь на спинку кресла. Ненавижу состояния, когда вокруг творится какая-то херня, а ты вообще не в курсе дела.

— А Ника? Что мы знаем о Нике? — преимущественно смотрю на Диму. Из нас троих он знает ее дольше всех. — На нее будет давить. Нам стоит понять, чем могут это сделать.

— Ну, так пробей ее. — Предлагает Расул. — Кое-что мы знаем, но капнуть поглубже не помешает.

— Я уже это сделал, — вызываю Артема, который, точно знаю, залипает в компах в своем кабинете. Хотя все же надеялся, что хоть что-то расскажет Дима, но он молчит, ладно с тобой потом разберемся.

Артем появляется через минуту, всклоченный, с красными глазами.

— Ну, вы мне, конечно, загадали загадку, — одним махом выпивает стакан воды и садится к нам.

— Рассказывай что выяснил, — тороплю его.

— Окей, Вербицкая Вероника Алексеевна, 22 года, вдова Вербицкого Максима Александровича. Женаты были чуть больше трех лет. Есть дочь — Ксения, 2 года. Окончила институт. Факультет иностранных языков. Ведет онлайн занятия. До смерти мужа занималась переводами статей для разных журналов. Муж — изменял ей налево и направо…

— Стоп, — вскидываю руку, обрывая его речь, — Ты сейчас рассказываешь нам то, что мы и без тебя знаем. С последними тремя годами все более или менее понятно, подробный отчет я посмотрю на почте. Ты же его скинул? — спрашиваю и Артем кивает, — До этих трех лет что было? Откуда вообще взялась Ника, кто ее семья и т. д?

— А в этом и есть загадка. Три года назад такой девушки не было, — парень пожимает плечами.

— В смысле? — три пары глаз в упор смотрят на Артема.

— В прямом, — под наши взглядом он слегка сжимается, — первые упоминания о ней с момента регистрации брака с Вербицким. А до этого пусто. В сети информации нет. Может и есть где-то на бумажных носителях, но это уже не моя вотчина.

— Подожди, — это же бред какой-то, давно я такого не видел, когда прошло у человека не просто подчищено, а отсутствует полностью, — А Максим? Ее подруга Ира? Через них никак?

— Издеваешься? — вспылил он, — да я их всех пробить пытался, терпеть не могу, когда чего-то не получается выяснить. Этот ваш Макс появился в тоже время, что и Вероника, а подружка ее на недели две попозже.

— А его дед? — спрашивает Расул, потому что я просто еще не отошел от полученной информации. — Миронов.

— А ну с дедом то все получше, — язвит Артем. — О нем информация аж за последние десять лет есть. Вот только связи с Максом все равно нет. Внук у вашего Миронова из воздуха возник. В общем, — парень встает на ноги, — я ушел залечивать свою моральную травму взломом парочки сайтов. А вы у своей Вероники спрашивайте, кто она такая.

Ушел. А мы еще минут пять пытались въехать, в то, что сейчас произошло.

— Может и правда у самой Ники спросить? Чего мы все тайно то узнаем? — Оживает первым Дима.

— Я спрашивал. — Отзывает Расул.

— Когда успел? — Рычу на него. Когда он только успевает столько общаться с Никой.

— Пока ты носился от нее, как черт от ладана. — Язвит в ответ брат. Я сжимаю челюсть — мой косяк, который еще исправлять и исправлять. Дима смотрит на меня удивленно, отмахиваюсь.

— И что она тебе сказала?

— Что лучше сольет к черту этот бизнес, чем вскроет свое прошлое. Что от этого зависит и будущее Ксюши, а она не хочет путешествовать постоянно с места на место.

— Еще бы понимать, что это значит, — вздыхаю и прикрываю глаза. Что такого было в твоем прошлом Вероника, раз пришлось его уничтожить? — Дима, ну, а ты? Ты же с ними все это время общался. — Поворачиваюсь к другу, но тот лишь качает головой.

— Я знаю не больше, чем вы. Они приехали, я их встречал. Откуда приехали даже не спрашивайте, они не говорили, а я не выяснял. Помог им устроиться. О прошлом они не рассказывали. А то, что я знаю, никак не может надавить на Нику. Все. — Дима разводит руки в стороны.

— А ее подруга? Ира? Может, она знает больше? — пытается хоть за что-то зацепиться брат. Но Дима снова качает головой.

— Я уверен, что Ира знает все, что было. Вот только, если Ника ничего не рассказывает, то Ира этого делать, тоже не будет.

Мда… Кто же вы такие Вероника Алексеевна и Максим Александрович? Переехали в другой город. Уничтожили лет по 20 своих жизней. Преступники? Да, не успели бы. Макс в этом городе появился через 2–3 месяцев после увольнения из армии.

Так. Стоп. Армия.

— Дим, а ведь в части должно было сохраниться личное дело Макса, — обращаюсь к другу, — а там адреса, телефоны и т. д.

— По идеи должны, — пожимает плечами, — надо только связаться с кем-нибудь, кто сможет достать эту инфу.

— Зачем с кем-нибудь. Мы свяжемся с тем, кто точно имеет доступ к этим делам.

Достаю телефон и набираю номер. После таких звонков ты автоматически становишься должником. Но это того стоит. Ника того стоит.

Воронов Влад. Занимался информационной безопасностью и несколько лет прослужил в нашей части. Если и есть человек, который шарит в компах лучше чем Артем, то это Влад. Он же занимался обработкой наших личных дел.

Остается надеяться, что телефон остался прежним. Напряженно жду ответа. Гудок, два, три.

— Слушаю тебя Мир. — Раздается на том конце провода. Включаю громкую связь и кидаю телефон на стол перед нами.

— Ворон, рад слышать.

— Взаимно, Мир, взаимно. Чем могу..? — словоблудство это не его, всегда четко и по делу. Мне сейчас именно это и нужно.

— Хочу, что б ты нарыл информацию на одного человека.

Дима и Расул в наш разговор не лезут, лишь внимательно слушают.

— Уууу… — тянет разочарованно, — я то думал, будет чего поинтереснее, а это так на час-два работы. Ну, фиг с тобой, скидывай данные…

— Так просто не получится Ворон, — обрываю, — прошлое этого человека конкретно подчищено, известны последние три года, а до этого пустота. Мой спец пошарился и говорит, что возможно остались только бумажные носители. Он служил с нами, но даже этой информации в базе нет, но бумажный вариант то должен быть. Вот мне и надо чтобы ты нашел его бумажное личное дело.

— Так, так, так, — слышу в его голосе заинтересованность, — ну и кто ж у нас такой загадочный?

— Возможно, ты его помнишь. Это Макс, Вербицкий.

— Оооо, — удивлен, — прости друг, не выйдет. Я там так хорошо постарался, что даже сам хрен, что восстановлю.

— Это ты чистил о нем инфу? — сказать, что я в ах@е, это ничего не сказать. Чтобы оплатить Ворону такую услугу надо ограбить парочку банков, и то не факт, что хватит.

— Ну да, — говорит легко, — так что сам поминаешь, подвести его так не могу. Эта инфа может подкинуть проблем его семье.

— Ворон. — Говорю жестко, — Макс второй месяц, как убит. Его жена сейчас управляет его компанией, которую у нее попытаются отжать. Скорее всего, шантажом. Судя по тому, что все удалялось подчистую, там есть чем шантажировать. А мы даже не знаем, кто и чем это может сделать. Так что, как думаешь, у его семьи сейчас недостаточно проблем?

— А что говорит сама Ника? — голос становится тише.

— Сама она ничего не рассказывает. Говорит, лучше отдаст компанию, чем все вскроется.

На том конце провода повисло молчание, а я продолжаю.

— Наследница именно дочь Макса и Ники. Мы с Димой, его ты знаешь, пытаемся помочь. Я сейчас женился на Нике и усыновил ее дочь, что б до наследства было не добраться, убив Нику и забрав девочку. Но простой слив еще никто не отменял. И если ее прошлое раскопали до того, как ты все подчистил, то у Ники уже проблемы. А у нас информации ноль. Возможно, наседают конкуренты, а возможно семья Макса. Но если по первым мы роем, то семью мы в принципе не можем найти. — Дальше просто пересказываю все, что рассказывал друг нам в клубе.

— Вы не учли еще одного варианта, кому это может быть нужно. Тогда даже усыновление не поможет. И если подтвердится мой вариант, то даже если Ника все отдаст, это ее не спасет. — Говорит глухо Влад.

— Ворон… — внутри все леденеет. В смысле «не поможет». Это была гарантия, что Ника будет жить…

— Бл@дь. Да простит меня Макс. — Он на минуту замолкает, а мы втроем подаемся ближе к телефону, как будто это поможет узнать больше, — Макс позвонил мне, чуть меньше двух лет назад, попросил полностью стереть информацию о трех людях. О нем, его жене и их подруги. Так что бы никакой связи с прошлым. Я даже его деда проверял, но там и без меня хорошо поработали. — И снова замолкает.

— Ворон, — рычу, поторапливая, — про какой вариант ты говоришь?

— Я говорю про отца Ксюши, возможно, это он хочет себе доченьку с большим наследством.

А я охреневаю еще больше:

— Тормози, — чуть не ору, — какой к черту отец Ксюши? Разве не Макс ее отец?

— Только на бумажках. — Как битой по башке.

— И кто тогда отец?

— Судя по всему не самый бедный ублюдок. По словам Макса, семье Ники он немало бабок отсыпал, лишь бы все не всплыло. Но и у Ксюши денег сейчас, мягко говоря, не мало, мог и позариться.

Мозг медленно переваривает информацию, но главное выхватывает:

— А за что он заплатил? Что не должно было всплыть?

— Что он изнасиловал девочку.

Это был контрольный в голову. В ушах зашумело. До побеления костяшек сжал подлокотники кресла.

— Подробности, — требую.

На том конце тяжелый вздох.

— Информация частично из рассказа Макса, частично из того, что сам нарыл, когда чистил. Сильно подробностей не помню, но кое-что есть. — Снова пауза. — Ника была в клубе. Ее накачали наркотой и… — делает паузу, видимо не может снова повторить это слово, — Все эти развлечения засняли на видео и на следующий день весь город об этом знал, только с небольшой корректировкой, будто она сама этого хотела. Я смотрел это видео, там девчонка обдолбанная в край, но сама она не могла. Насколько я понял она была заучкой, отличница, победитель конкурсов, в универ поступила по приглашению — такие как она витаминки для памяти пьют, а не дрянь разжижающую мозг. Девчонка, даже в какой-то больничке валялась некоторое время, после этого. А в это время предкам ее бабок отсыпали, что бы они шум не поднимали и те приняла, более того, когда девчонка вернулась, ее из дома выставили. Тогда-то Макс ее забрал, увез, женился и записал на себя дочь.

Влад нарочно не называет Нику по имени. Пытается таким образом дистанцироваться, но судя по голосу, хреново у него выходит. Даже у него не получается держать себя в руках. Про себя вообще молчу — разорвать на части самое безобидное, что я хочу сделать с тем ублюдком.

— Кто. Это. Сделал? — Я убью эту мразь. Пох на все, мне нужна его кровь на моих руках.

— Я не знаю. — И поспешно добавляет, — И узнать почти не реально. На том видео, было видно только девчонку. Снимали на камеру, а не на телефон. Выкладывали тоже с левака. Все глухо. Макс первое время тоже просил разузнать, но потом отказался, как я понял, Ника его отговорила — не хотела терять единственного близкого человека.

— Семью поможешь ее и Макса найти? — спрашиваю. Не собираюсь отказываться от идеи найти эту гниду. В сети ничего нет, но раз родителям Ники заплатили, они должны знать, кто это сделал.

— Попробую. Но это будет долго. Я там с «хлоркой» все вычищал.

— Найди мне их, — говорю коротко и отключаюсь.

Глава 20

Как только отбиваю вызов, подрываюсь и иду в нашу тренажерку. Минут сорок к ряду, долблю грушу, пытаясь заглушить гнев, но он не уходит, через некоторое время, просто отступает ждать своего часа. Через день, месяц, год или десять лет, но этот час настанет.

Возвращаюсь к брату и Диме. За время моего отсутствия на столике между ними появилась бутылка коньяка. Вроде сидят вместе, и пью вместе, только по глазам вижу, они оба мыслями далеко. Я даже знаю где, потому что сам нахожусь там же. Рядом с этой маленькой хрупкой девочкой. Рядом с Никой.

Я бл@дь уже не мальчик и знаю, что такое чуть ли не сплошь и рядом. Но… об этом знаешь, но не задумываешься. Пока с тобой рядом, тут… добрая светлая девочка, что-то с интересом рассказывает, смеется, кормит вкусными завтраками, когда смущается, опускает свои глазки и прикусывает губки, строит с дочерью башенки, занимается со своими учениками. Руки сами сжимаются в кулаки и внутри просыпается зверь, когда понимаешь, что какой-то у@бок сломал эту светлую девочку.

Только теперь доходит, почему она плакала и отталкивала меня. Чувствую себя последним уродом — не понимал, злился, психовал. Привык брать нахрапом. Прижимаешь и либо поплыла, либо получил по морде, но второй вариант все-таки редкость, выбирал я определенный круг девушек. Но если звучит «нет», значит будет «нет» — разворачиваюсь и ухожу, никаких попыток склонить к сексу. Подо мной девушка должна стонать от удовольствия, а не плакать от боли и бессилия.

Бл@дь, а ведь последний раз чуть не взял ее силой. Она так отвечала на поцелуи, я просто крышей поехал и не сразу увидел, что ей страшно, и она плачет. Хочется долбануться башкой об стену. Только сейчас до меня дошло насколько сильно я тогда ее пугал. И она, отвечает же на поцелуи, значит, хочет, просто срабатывает стоп-кран. После того случая видно так и не смогла прийти в себя, да и мало бы кто смог, а тут я набросился будто год бабу не видел. П@здец.

Сажусь в кресло и зарываю пальцы в волосы.

Какой бы стала ее жизнь не пойди она тогда в клуб? Отличница, победитель конкурсов, в университет попала по приглашению, танцует как богиня. Построила бы блестящую карьеру, или вышла замуж и растила детей. Или то и другое.

Она и сейчас все это может сделать, нужно только помочь выбрать из дерьма, которое ее окружает.

В голову закрадывается мысль — «Хочу, что бы она это делала рядом со мной».

Возможно, она многое потеряла тогда, но и имеет не мало. Она выстояла, доучилась, преподает сама, воспитывает дочь, а сейчас… потеряла мужа, сама и дочь в опасности — кто там, на верху, распределяет испытания для людей?

— Теперь понимаю, почему она говорила про фиктивный брак ради ребенка, — глухо говорит Дима.

— Что? — так углубился в свои мысли, едва уловил, что кто-то говорит.

— Я встречал их тогда с поезда, и Ника сказала, что у них с Максом будет фиктивный брак ради ребенка, или что-то типа этого.

— За три года могло что-то и измениться, — замечает брат.

— Только не у них, — друг усмехается. — Я тогда не понял нафига им все это вообще надо. Сейчас понимаю. А вы просто поверьте, между ними и через сто лет совместной жизни ничего бы не было.

— Ты что-то знаешь? — Внимательно наблюдаю за ним.

— Знаю. — Кивает. — Но говорить не буду. Без обид, но мы сегодня и так перетрясли жизнь Ники и Макса, а они этого точно не хотели.

Перевожу взгляд с Димы на Расула, по лицам понимаю — никто из них никогда не скажет, что они знают правду. Если подобная информация и прозвучит вслух при Нике, то только в том случае, если она сама решится кому-то это рассказать.

Ловлю себя на мысли, а знает ли вообще Ника, что такое быть с мужчиной? Если за три года у них ничего не было с Максом, других, скорее всего тоже не было, а были ли до той ситуации в клубе.… И дело не только в сексе. Если Макс не воспринимал ее как женщину, знает ли она тогда, что такое быть желанной, сексуальной, единственной рядом с мужчиной. Хочу показать ей каково это.

— Если это отец Ксюши, зачем было убивать Макса? — вырывает из раздумий голос Расула. — Не проще отсудить? Я так понял доказать факт насилия бы не смогли.

— Не проще, — отвечает Дима, — Макс бы в этом случае ни стал ничего ждать и застрелил бы эту мразь.

На этом разговоры заканчиваются. Еще через час Расул и Дима уходят.

Заваливаю себя до отказа работой, что бы вернуться, когда все будут спать. Если сегодня ее увижу, не сдержусь и спрячу от всего мира — это желание набатом бьет в голове.

Домой захожу уже после полуночи. Из кухни льется свет, отправляюсь туда. Неужели Ника еще не спит, но…

— Ты уже вернулся? — Радостно бежит на встречу Лейла.

Бл@дь, я не доходчиво объяснил в прошлый раз? Что может быть более доходчиво, чем когда тебя вышвыривают из комнаты? Похоже, придется закрыть дверь в наше крыло. Не делал этого, потому что прибегали Алия с Яримом, но их всегда ждет Ника, появление Лейлы это уже перебор. Она заявилась в мой дом ночью и вряд ли ее кто-то приглашал.

— Что ты здесь опять делаешь? — рычу на нее.

— Я соскучилась. Совсем не вижу тебя. — Надувает губы, а меня разбирает смех.

— А с чего ты должна видеть меня? Ты мне кто? Меня видеть должна моя жена, но никак не ты. — Желание встряхнуть ее хорошенько, что б дошло уже, подавляю всеми силами. Спокойно, Амир, это просто глупая баба.

— Жена? Какая она тебе к черту жена? — Тыкает пальцем в сторону лестницы, — Вы, как соседи живете. Даже спите в разных спальнях. И она вместо того, чтобы ждать мужа, спит. А я тебя ждала.

— Значит ждала? — Спрашиваю спокойно и вижу, как по лицу Лейлы расползается довольная улыбка. Неее, не о том ты думаешь. — Ты сейчас меня встречаешь, а завтра будешь отсыпаться до обеда. Ника же спит, потому что завтра проснется в шесть утра для того что бы приготовить мне и дочери завтрак, а после поедет на работу. Она успевает уделить внимание мне, заниматься дочерью, домом и работать. А у тебя, на что хватает времени, кроме себя любимой?

Лейла поджимает губы. Знает, что я прав. Она не готовит и не убирает — эти всем занимается Далия. А Алия, дочь от престарелого и нелюбимого мужа. Отец баловал молодую жену — разрешил не убирать и не готовить, заваливал подарками, исполнял любой каприз. Даже холодное отношение Лейлы к дочери предпочитал не замечать. Смотрю на эту девушку и понимаю одну вещь. Ника и Лейла в чем то похожи. Лейлу никто не спрашивал, когда выдавали замуж. Конечно, отец не коснулся бы против ее воли, но и желания она вряд ли к нему испытывала. Это мало что меняет, но вот только наших женщин учат любить мужчин, которых им выбирают отцы, а вот пережить то, что пережила Ника, она бы не смогла. Лейла такая, какой могла бы стать Ника, не справившись с ситуацией.

Мне жаль Лейлу, сейчас в полной мере осознаю, что не отдам Ксюшу за нелюбимого человека. Сам не особо понимаю в этом, но девчонки это чувствуют и для них это важно. А значит, все будет только с ее согласия.

Только позже пойму, что впервые рассуждал о Ксюше, как о дочери.

Сейчас же Лейле нет оправданий. Заходить без разрешения в мой дом, тем более вмешиваться в мою семью, она не будет.

— Значит так, — хватаю ее за локоть, и волоку за собой — не знаю, что ты там себе навыдумывала и почему бегаешь за мной — мне плевать. Предупреждаю последний раз. Ты не лезешь ко мне, моей жене и дочери. Если позволишь себе какую-то выходку, крупно об этом пожалеешь. Ты осталась в этом доме, а значит, я могу обратиться к Расулу, как старшему и он выдаст тебя замуж. Глазом моргнуть не успеешь, как поедешь согревать постель какому-нибудь старику.

Глаза Лейлы расширяются, лицо вытягивается от испуга.

— Ты не посмеешь, — почти кричит. Заталкиваю ее в их крыло.

— Больше предупреждать не буду. — И захлопываю дверь.

Никогда не позволял себе лишнего в общении с ней. Да и общение… армия, а потом непочатый край работы.

Если не угомонится, слово свое сдержу. Жаль, что зацепит это еще и Алию. Хотя еще не известно, что хуже — какой пример, такая мать подает дочери. Возможно, будет лучше, если они будут видеться несколько раз в неделю.

Глубоко вдыхаю и иду наверх. Длинный выдался день.

Останавливаюсь напротив комнаты Ксюши. Приоткрываю дверь. Девочка спит на боку, подложив свои маленькие ручки под щечку.

Теперь понимаю, почему практически не похожа на Макса и Нику — внешность взяла от отца. Ухмыляюсь — характер будет мамин.

Разглядываю маленький спящий комочек. Понимаю нежелание Ники рассказывать и прошлом, желание Макса уничтожить это прошлое. Этот маленький ангелочек сломает свои крылышки, если узнает, от какой мрази она родилась. Ей нужна сейчас защита даже больше, чем ее матери.

Прикрываю дверь. Я не дам тебя в обиду девочка.

Поворачиваюсь. Перед глазами дверь, за которой спит Ника. Этот нежный хрупкий цветок. Как ты выжила в такую «лютую зиму»?

Некоторое время стою у двери, гипнотизируя ее. Надо уйти. Но как только хочу отвернуться, улавливаю из комнаты тихий вскрик. В груди разливается лед. Что там могло произойти?

Глава 21

В один быстрый рывок я оказываюсь внутри. Везде темно, лишь луна едва освещает помещение — зрение постепенно привыкает к темноте. Посторонних никого нет, только девушка, которая мечется по постели, как в агонии.

Подхожу к постели.

— Нет… нет… не надо… — с губ Ники срываются всхлипы и болезненные стоны.

Дыхание рваное, волосы разметались, на лбу проступила испарина, на лице гримаса боли — но девушка спит. Ей снится кошмар, и не надо быть гением, для понимания, что именно ей снится. Сажусь рядом на кровать и включаю приглушенный свет на ночнике.

— Ника. — Зову. — Ника, проснись девочка, — убираю упавшие на лицо волосы, но она никак не реагирует, продолжая всхлипывать, что-то шептать и извиваться телом.

Беру ее за плечи, и слегка встряхиваю.

— Проснись, — говорю громко.

Глаза девушки распахиваются, она резко садится, и еще не оправившись ото сна, отбивается от моих рук.

Сильнее сжимаю плечики и еще раз встряхиваю.

— Ника, посмотри на меня. Это я — Амир. Все закончилось.

Она делает еще несколько рывков, но потом во взгляде мелькает узнавание, она расслабляется и с шумом выдыхает.

Поглаживаю плечи:

— Тебе нужно поспать, — пытаюсь опустить ее обратно на подушки.

Она вскидывает на меня свои испуганные глаза — океаны:

— Я боюсь, — шепчет.

А мне уже за один этот испуганный взгляд хочется порвать ублюдка, сотворившего с ней этот страх.

Быстрым движением встаю, сдвигаю Нику на середину кровати, ложусь и притягиваю девушку к себе, укладываю ее голову на грудь. К моему удивлению, она не сопротивляется, а крепко зажимает тонкими пальчиками мою футболку.

Обнимаю ее, положив одну руку под нее и на талию, второй поглаживаю руку, вцепившуюся в меня. Ее дыхание выравнивается, еще немного и она уснет.

— Ты в безопасности. — Шепчу ей в макушку.

Ника слегка приподнимает лицо и заглядывает в глаза, а у меня вышибает весь кислород из легких, стоит посмотреть на нее. Только сейчас понимаю, что она практически раздета — на ней лишь легкая короткая сорочка, на тонких лямках, открывающая руки, соблазнительную шею и очерчивающая полную грудь, не зажатую в кокон нижнего белья. Порозовевшие щечки, пухлые, манящие, слегка приоткрытые губки, огромные, подернутые дымкой сна, синие глаза в обрамлении темных ресниц, в которых плескается такой коктейль из эмоций, что дыхание перехватывает.

По позвоночнику прокатывается волна возбуждения. Бл@дь, вот только не сейчас. Она напугана и беззащитна, но члену, вставшему по стойке смирно, до этого нет никакого дела. Чувствую себя сволочью — ей нужен покой и безопасность сейчас, но все аргументы вылетают в трубу стоит заглянуть в эти глаза.

Накланяюсь и целую мягкие податливые губы. Ника приоткрывает рот и запускает мой язык, но даже в таком положении не тороплюсь, боясь напугать.

Чувствую робкий отклик губ и тела, и собираю последние крупицы самообладания, чтобы не набросится на нее, как оголодавший зверь на свою добычу.

Переворачиваю ее на спину и нависаю. Не наваливаюсь — сделаю это, и она опять окунется в пучину страха, а мне уже до одури нравится, когда откликается на мои ласки.

Всматриваюсь в лицо и вижу искорки страха в глубине синих омутов.

— Не бойся. Я не сделаю тебе больно. В любой момент сможешь меня остановить.

Ника несколько секунд смотрит с недоверием, закусывает губу в размышлении и после неуверенно кивает.

Удерживая вес на полусогнутых руках, целую ее в уголки губ, насколько хватает выдержки, нежно спускаюсь поцелуями к подбородку, вниз по шее к ключице и ложбинке между грудями. Дальше все спрятано за тканью, а значит пока, вход туда закрыт. Если позволю себе что-то большее сейчас — испугаю и она закроется, поэтому сминаю простынь по бокам от талии Ники в кулаки и с усилием поднимаюсь с поцелуями к плечу и перехожу к рукам.

Напряжение, державшее ее тело все это время, понемногу отступает. Опускаю руки и щиколотки и слегка раздвигаю ноги, Ника вздрагивает и снова напрягается.

«Черт».

— Шшшш… девочка, все хорошо. — Смотрю ей в глаза и убираю руки, заменяя их губами.

По внутренней части ноги поднимаюсь вверх к колену. Ника прикрыла глаза и судорожно дышит. Целую под коленкой, и все-таки не удержав руки, поглаживаю щиколотку.

Вижу, как моя девочка кусает губки и сжимает простыни, и я уверен, что ей сейчас хорошо.

Что же она творит со мной. Остатками здравого смысла пытаюсь удерживать конкретно отъезжающую крышу.

Ника слегка сгибает ногу, по которой я двигаюсь, в колене и тонкая ткань сорочки скатывается, оголяя бедро и часть кружевных трусиков. Это слишком…

«Еще чуть-чуть. Совсем немного и остановишься» — твердит внутренний голос. Член рвется из плена одежды и не согласен останавливаться.

Начинаю двигаться по внутренней части бедра. Поцелуй, второй, третий, четвертый. Понимаю, что нахожусь на расстоянии в несколько сантиметров от края трусиков, когда уже нужно раздвинуть шире ножки чтобы добраться до киски. Нужно остановиться. Но от ее запаха, припухших от прикусываний губ, подернутых дымкой желания глаз сила воли, которая держала все это время, летит в тартарары.

«Нельзя. Стоп. Она к большему еще не готова, а я не готов откатиться назад из-за своей несдержанности».

Сейчас она в состоянии полудремы, когда организм не так остро на все реагирует, но все же торопится не стоит. Возможно, завтра она посчитает, что ей это все приснилось, но я буду помнить насколько отзывчивой она может быть.

Резко отрываю голову от тела Ники и сажусь в ее ногах. Она распахивает глаза и тоже садится.

— Ты уйдешь? — тихо шепчет. Все желание слетает и остается легкий испуг.

— Мне остаться? — хочется услышать «останься и возьми меня», но этого точно знаю, не будет.

— Я боюсь спать одна, — такая маленькая и нежная. В другой ситуации, возможно, это было бы смешно, как будто маленький ребенок, который боится монстра под кроватью, но не в ее случае, понимаю, что закрывая глаза, она попадает в ад.

— Я останусь, — голос все еще хрипит.

Снова ложусь на спину и притягиваю девушку к себе. Если бы это было возможно, то я бы умер от взрывной волны разорвавшегося члена.

Через некоторое время слышу размеренное дыхание девушки. Она уснула. Не мудрено, сколько раз она вот так просыпалась от кошмаров. И, когда она увидела нас с Лейлой, видимо, тоже не спала из-за от этого.

Недосып и то, что я заставил ее тело поработать для удовольствия хозяйки должны подарить ей крепкий и спокойный сон. А я прослежу.

Для меня эта ночь все равно уже не сможет стать безмятежной.

Глава 22

Ника.

Слышу треньканье над ухом и пытаюсь сообразить, что происходит и, что за звук.

Будильник. Стоп. Как будильник? Я всю неделю просыпалась от кошмаров и больше не могла уснуть, а тут блаженный сон. Я что, спала всю ночь? Помню, что кошмар мне снился, а потом всю куда-то исчезло и было спокойно, легко и приятно.

Распахиваю глаза. Мне Амир снился? Еще этого не хватало. Он дома стал появляться пару дней как, а мне уже не по себе, если будет еще и снится — вообще атас.

Протягиваю руку и выключаю будильник. Может сегодня позволить себе поваляться подольше? Неее, нельзя. Зная себя, дам один раз слабину и вообще заброшу утренний спортивный ритуал.

Поднимаюсь с постели, бреду в ванную и уже через двадцать минут бегу по тропинкам в лесу.

Домой возвращаюсь через час. Иду в душ и спускаюсь вниз готовить завтрак.

Но в дверях кухни замираю в ступоре. На столе стоит просто огромный букет лилий. От такой красоты перехватывает дыхание. Подхожу и касаюсь пальчиками белых лепестков, наклоняюсь и вдыхаю тонкий аромат.

— Нравится? — слышу голос над собой и поднимаю глаза. В нескольких шагах от меня стоит Амир с полуулыбкой на лице.

Я выпрямляюсь и отхожу на пару шагов.

— Красивые, — отворачиваюсь.

Достаю из холодильника яйца и молоко, замешиваю омлет. Чувствую, как спину прожигает взгляд.

— Они для тебя, — я чуть венчик из рук не выронила. И как это понять?

— Зачем?

— А почему я не могу подарить цветы своей жене? — Он это сейчас шутит, что ли? Но голос серьезный. Поворачиваюсь к нему.

— Ну, мы вроде как… — глубоко вдыхаю и взмахиваю руками, обдумывая, как выразиться, — У нас же не настоящий брак.

— Да? — удивление явно притворное, — Что же у нас не настоящего? Живем вместе, ты готовишь мне завтраки и ужины, играем с Ксюшей, в субботу отдыхали всей семьей.

— Хм… — все, на что способна, это выдавать нечленораздельные звуки, — мы как бы не… — и снова жестикулирую. Почему я мямлю, как ни знаю кто? По глазам же вижу, он понимает, о чем я говорю.

«Мы не спим с тобой вместе».

— Ни что? — интересуется насмешливо. Издевается зараза, по лицу вижу, издевается.

Чувствую, как полыхают щеки. Дыши, Ника, дыши.

— Ничего, — отворачиваюсь и продолжаю готовить завтрак. Не собираюсь больше на него реагировать.

Омлет, оладьи, выставляю все на стол. Беру нож и нарезаю овощи, сыр.

— Ты так и будешь сидеть и смотреть? — не выдерживаю его взгляда. Он все еще сидит и наблюдает за каждым моим движением. Под таким надзором из рук все валится.

— Ну да, — закидывает в рот оладушек. — Мне нравится.

Вот только не понятно к чему это «нравится» относится. Разворачиваюсь и ухожу из кухни. Поднимаюсь в комнату к дочери. Моя маленькая принцесса сладко посапывает. Нужно ее разбудить, но сегодня у меня хорошее настроение, не смотря на утро.

И вот почему я так реагирую на Амира. Мужчина, как мужчина, ничего необычного. Ну да, довольно симпатичный. Но характер — это ж невозможно предугадать, что выкинет в следующую минуту — разозлится, рассмеется, подарит цветы и станет подкалывать. А еще дурацкая реакция на его присутствие. Как будто внутри стрелочка, показывающая в его направлении. Не хочу сейчас спускаться вниз — снова появится это чувство неловкости, робости или как это называется, я уже перестала понимать реакции своего тела.

Не буду будить Ксюшу и сама посижу здесь. Ксюшку разбудити покормит няня. Дам своей принцессе подольше сегодня поспать.

Следующий час, пока жду няню, разбираю игрушки и вещи дочери, лишь бы чем-нибудь занять руки и голову.

— Покормите ее, пожалуйста. Еда, как всегда на кухне. Если раскапризничается, что меня нет, звоните. Вообще в случае чего звоните. — оставляю последние наставлении няни дочери.

— Никочка, деточка, не беспокойся, все будет хорошо, — женщина мне тепло улыбается. Рядом с ней порой тоже чувствую себя ребенком.

Целую доченьку и ухожу в свою комнату.

Платье, пиджак, сумка. Спускаюсь вниз. Прошло уже больше часа, а значит можно спокойно ехать на работу не боясь столкнуться внизу с Амиром. Вряд ли он столько станет там столько торчать. Но мои ожидания не оправдываются.

— Далеко собралась? — слышу жесткий голос, как только беру пальто. Ну вот — Амир и его тысяча и одна смена настроения во всей красе.

— На работу, — говорю, так и не повернувшись к нему.

— Ты не завтракала. — По голосу слышу, насколько он недоволен. Понимать бы еще из-за чего. Хотя, это ж вообще не мое дело. Почему я должна об этом думать?

— Опаздываю, нет времени.

— Хорошо, — слышу едва сдерживаемый рык.

Амир берет свое пальто и вместе со мной выходит на улицу.

— Ты едешь со мной, — берет за руку и ведет к своей машине, когда я пытаюсь пройти мимо него к машине с водителем, выделенной Расулом.

Молчу, спорить бесполезно. Всю дорогу едем, не проронив ни слова. Вот только не до моей работы — останавливаемся у небольшого ресторанчика.

— Мне нужно на работу. — Смотрю на напряженный профиль мужчины.

— Поедим, поговорим и поедешь на свою работу. — Даже не поворачивается в мою сторону. Потом выходит из машины и идет в сторону ресторана.

Выхожу и иду следом. Хотя честно, вообще не хочется. Захожу внутрь и иду к столику, за которым он сидит. Возле него уже стоит официантка и призывно стреляет глазками. К чести Амира он не реагирует и спокойно диктует заказ, судя по всему сразу на двоих. Снимаю пальто и присаживаюсь за стол.

— Что ты будешь пить? — решает поинтересоваться у меня.

Меня передергивает — я не знаю, что туда нальют, поэтому предпочла бы совсем ничего не пить.

— Ничего.

— Девушке сок, яблочный, — Не воспринял мои слова. Амир отдает меню, так и не посмотрев в сторону официантки. Она поджимает губы и удаляется. Эх, так старалась, а он не оценил.

Сидим и сверлим друг друга взглядом. Он молчит, и я молчу. Становится скучно — рассматриваю вид из окна.

Через пятнадцать минут приносят заказ, и я принимаюсь за еду — ну, а что, я привыкла завтракать с утра. Хотя сегодня еду приходится буквально впихивать, напряжение, повисшее за столом, давит.

Съедаю сырники, под бдительным взглядом, так и хочется сказать — надзирателя. Сам же он к своей порции так и не притронулся.

— Почему сок не пьешь? — наблюдает за мной, скрестив руки на груди, — не нравится этот, давай другой закажем.

Вот чего ему от меня надо? Прицепился к этому соку.

— Я не пью напитки в незнакомых местах и приготовленные не мной. — Хотел ответ, получай. Откидываюсь на спинку стула и отзеркаливаю его позу. Вот только что ты будешь делать с этой информацией?

Амир некоторое время смотрит на меня, прищурившись. Разглядывает, будто что-то вспоминает. Потом протягивает руку к моему стакану с соком, делает глоток и возвращает мне.

— А так?

Мне кажется, моя челюсть упала и разбилась об стол. Он это мог видеть один лишь раз, в клубе, полтора месяца назад, и запомнил? Ожидала насмешки или всего чего угодно, но явно не этого. Под тем же тяжелым взглядом выпиваю сок.

— Теперь я могу ехать на работу?

— Нет, покушать и поговорить. Я же сказал.

Вздыхаю и пожимаю плечами.

— Хорошо. О чем?

— Что это было сегодня утром? — ставит локти на стол и опирается подбородном на сцепленные кулаки.

— А что было? — главное понатуральнее изобразить удивление. Мне как-то не очень хочется говорить на эту тему.

— Я подарил тебе цветы. — Разъясняет как маленькой. — Это всего лишь знак внимания. Тебе не понравилось?

— Понравилось, — глупо отрицать, — я просто не понимаю к чему эти знаки внимания? Скоро, я надеюсь, вся эта ерунда с наследством закончится, и мы с Ксюшей уедем. — сама не знаю для чего, поясняю.

— А если я не хочу, что бы вы уезжали? — вот и как прикажете реагировать на такое заявление? Правда организм уже среагировал, странным разлившимся теплом в груди и пропустившим удар сердцем.

Вот нет, только не это. Не должна я так реагировать? Может в отношениях я и полный ноль, но догадываюсь, к чему могут привести такие реакции организма.

— Что это значит? — спрашиваю с подозрением.

— Это значит, я хочу попробовать построить с тобой отношения. — В который раз за это утро я пытаюсь удержать челюсть на месте?

— Я не знаю, что тебе на это ответить, — честно признаюсь, качая головой.

— Не надо ничего отвечать сейчас, — убирает руки, и даже, кажется, немного расслабляется, — просто обещай, что подумаешь.

Я киваю и мы уезжаем. Амир до работы довозит меня сам. Сейчас только утро, а я чего-то уже устала.

Глава 23

С этого дня наши с Амиром отношения сильно изменились. Он неизменно отвозил меня на работу, забирал тоже сам и аргументы, что у него рабочий день еще не закончен, не принимались.

— Я вообще имею права уйти в отпуск. Мы только поженились. Медовый месяц и так далее, — и все это с искорками веселья во взгляде. Вопрос о его работе, в этом контексте, больше не поднимался.

А в целом, днями напролет мы общались абсолютно обо все. Он много рассказывал о детстве и семье. Я до боли в животе хохотала от рассказов о детских выходках, о том, как доводил брата, как он сам говорил:

— Это святая обязанность младшего, доводить старшего брата, — с наигранно серьезным выражением лица и поднятым пальцем вверх вещал этот оратор.

Слушая, ловила себя на мысли, что в моем детстве всего этого не было. Отец Амира и Расула не особо баловал семью вниманием, но пока их мать была жива, она делала их жизнь сказкой. Почему я не замечала, что в нашей семье не было таких простых радостей — да, я знаю, что мама много работала, и не было времени. Но потом-то… с появлением отчима, появились и время и даже деньги, но отдых она предпочитала отдельный от меня. Меня, конечно, ни кто не обделял — экскурсии, лагеря, небольшие путешествия, но все одна, всегда без нее.

Кто-то скажет глупая — радуйся, не было надзора и постоянной опеки, нудных семейных вечеров, а мне бы хоть в самом дальнем уголке посидеть на одном таком вечере, когда я и мама с отчимом. Для мамы же заменой таких вечеров стали практически еженедельные приемы, которые, чем старше становилась, тем все больше не могла терпеть — для меня вся эта роскошь так и осталась «чужой», да и мое приближение совершеннолетия делала взгляды мужчин на мне все более липкими и плотоядными.

Амир всегда ловил момент, когда я начинаю грустить во время таких разговоров, и ловко, словно фокусник, менял тему на новую, и я начинала снова смеяться, даже не замечая, как это произошло.

Я по большей части отмалчивалась — рассказывать о том, что происходило до девятнадцати лет не особо хотелось — сейчас мне казалось, будто это было в прошлой жизни. А за последние три года… Амиру я так и не рассказала об истинной природе наших отношений с Максимом (не знаю почему), а рассказывать ему, как я в браке была счастлива, не стала, успела убедиться в том, насколько он ревнив.

Стоит только вспомнить, как однажды Арсений привез вечером срочные документы.

Это не терпело отлагательств, и мы с ним ушли на кухню, пока Алия с Яримом играли с Ксюшей. Так вот, для Ксюши он привез мягкого мишку, а мне любимые пирожные, которое продавались в кафе возле офиса. После разбора всех бумаг, я оставила Арсения попить чаю. Но стоило зайти к нам Амиру, до этого отъезжавшего по делам — через 5 минут Арсений уже уезжал, сославшись на важные дела и напрочь забыв о важности документов.

— Что здесь произошло? — Я смотрела на быстро, очень быстро уходящего Арсения, когда вернулась на кухню с вазой, для цветов, привезенных Амиром.

— Ничего, — мужчина пожал плечами и дальше пил чай. Я смотрела на него, но видимо объяснять мне никто и ничего не собирался.

Взяла телефон, собираясь набрать Арсения — он забыл привезенные документы, которые к ночи должны были быть у Семена Евгеньевича. Но сделать ничего не успела, мою руку перехватил в один момент, оказавшийся рядом Амир.

— И кому ты собралась звонить? — он держал крепко, но к его чести не больно. Нависал надо мной, как скала, отчего сердце в груди забилось с удвоенное силой. Дыхание перехватило от близости этого мужчины.

— Арсению. Он…. — я нервно сглотнула и замолчала от шумного вдоха пополам с рыком раздавшимися от Амира.

— Он здесь больше не появится. — Твердо, жестко, бескомпромиссно.

— Эм… — степень моего удивления не позволяла связать слова в вопрос.

— Я не хочу видеть его рядом с тобой, — видимо, лучше не говорить, что мы работаем каждый день бок о бок. — Пусть скажет спасибо, что я не съездил ему по морде, за то, что пускал на тебя слюни. Не было б в соседней комнате Ксюши, так просто он бы не ушел.

С чего он взял, что Арсений пускает на меня слюни, я не поняла. Чувствовала себя рыбой — стояла, хлопала глазами и ничего не могла сказать. А Амир притянул меня к себе, и, зажав в тисках своих рук, зарылся носом в мои волосы.

Так мы простояли несколько минут, после чего я все-таки решила рассказать, зачем приезжал Арсений. Правда Амир все равно считал себя правым, и документы отвез сам.

После этого случая он пытался аккуратно выяснить, сколько близких друзей-мужчин в моем окружении. От такой реакции было смешно и страшно одновременно. Я не знаю, как вести себя с собственниками, да и в целом, мало что знаю. Порой я ловила на себе его внимательный взгляд, который не успевала прочесть, потому, что он тут же пропадал, стоило мне посмотреть.

К моему немалому счастью, еще и кошмары прекратились. Хотя нет, не так — они снились, но потом я будто чувствовала рядом с собой защиту и поддержку и спала до утра. Оказалось, высыпаться это такое счастье — я будто порхала, на что ловила на себе загадочные улыбки Расула и Далии.

А Амир… он каждый вечер возил нас с Ксюшей в парки, зоопарки, на пикники к озеру, на аттракционы. Его внимание не могло не нравится. Я будто снова, после Макса, обрела семью.

И да, доченька — моя семья, есть и всегда была. Просто теперь у нас с ней были люди, которые заботились о нас обеих. Ксюша, наверное, себя чувствовала королевой от такого внимания и заботы — Ярим, Алия, Расул, Далия, и, конечно же, Амир, она так к нему привязалась, что кажется, словно они знакомы всю жизнь, а не пару недель.

Единственное, что не давало мне покоя, почему до сих пор не пришли за компанией деда и Макса? Прошло уже полтора месяца со смерти брата, две недели как я работаю, чего они ждут? Где-то на подсознании, я чувствовала, что для меня ничем хорошим это все не закончится. Было страшно. Вот только тогда не предполагала, что мой личный ад начнется раньше, чем я думаю.

Глава 24

В один из дней Расул решил устроить совместный ужин. Были приглашены и Дима с Иришкой. Подругу не видела давно, поэтому была счастлива. Мужчины, вместе с детьми, были в гостиной. Мы с подругой помогали Далии на кухне, когда Иришка подошла вплотную и толкнула в бок:

— И как семейная жизнь? — по телефону я эту тему старалась не затрагивать, и она особо не давила, а тут такой случай поговорить лицом к лицу.

Я прикусила губу обдумывая, что ей ответить. Как, как? Сама не знаю как.

— Ну, мы неплохо стали общаться с Амиром. — Ответила витиевато.

— И только? — с подозрением спросила, прищурив взгляд. — Да он на тебя смотрит, будто прям сейчас, съест. Че то ты темнишь, подруга.

— Я не знаю, что сказать, — не поднимаю глаз, продолжаю нарезать сыр. — Он много времени проводит со мной и Ксюшей. Отвозит на работу, встречает, возит нас в парки, на аттракционы, дарит цветы и подарки дочери.

— Ииии? — Иришка давно уже отложила свою нарезку и смотрела на меня во все глаза.

— И ничего. — Покачала головой.

— Как ничего? — Взвизгнула подруга, хорошо хоть Далия вышла, а потом быстро прикрыла рот рукой и продолжила уже тише. — Как ничего? Вы целовались? У вас что-то было?

— Да, мы целовались, — мне нужно было услышать ее мнение, поэтому не собиралась скрывать, — А на счет «было». Иришь, мне еще один «привет» из прошлого прилетел.

— Какой? — подруга напряглась, прекрасно зная, что ничего хорошего за этим не последует.

Я рассказала, как мы с Амиром оказались в одной постели и, как меня обуял чудовищный страх.

— Ты же знаешь, за эти три года у меня никого не было, поэтому я и предположить не могла ничего такого, — закончила я.

— П@здец, — спустя пару минут тишины выдала подруга, — а он что?

— Ничего, — я снова пожала плечами, — просто уходил и все. Понимаешь, он предложил мне отношения и …

— Что? — подруга снова взвизгнула. Я быстро прикрыла ее рот рукой.

— Тиши, чего ты так орешь, — порой забываю, что прежде чем говорить подруги новости, нужно закрывать ей рот кляпом, — он предложил отношения. Я по глупости сказала, что подумаю. Принимаю его знаки внимания. Но только сейчас поняла, что спать я с ним не смогу. А рано или поздно вопрос об этом встанет.

Почему то, только сейчас, проговорив это все подруге поняла, что у нас с Амиром ничего не может быть. Он взрослый и здоровый мужчина, которому нужен секс, даже если от этого есть лечение, сколько оно будет длиться, и будет ли он столько ждать.

— Мда…, - Иришка задумалась, — а ты ему не рассказала о Вере? — я отрицательно покачала головой и спрятала лицо в ладонях.

— Даже о том, что Макс мой брат. Одна правда потянет за собой другую, и в итоге, вывернет все мое прошлое на изнанку, я не уверена, что готова. — Вздохнула, — Мне хорошо рядом с Амиром, но я не уверена, что он примет меня с таким багажом.

Господи, я же в принципе не для него. Мое прошлое черной тучей висит надо мной, и всегда будет висеть. Как бы я себя не называла — Вера или Ника, это мое прошлое. Не узнает Амир о нем сейчас, узнает позже и скорее всего, возненавидит. Кому нужна порченая девка? Где были мои мозги, когда я соглашалась подумать? Надо это все прекращать. Пока не поздно, пока я не привыкла к нему, пока могу спасти свое сердце.

Через десять минут усаживаясь за стол рядом с мужем поняла, решать нужно быстрее, иначе сердце точно будет не спасти.

— С тобой все в порядке? — настороженно спрашивает Амир, как всегда заметив мое состояние. И что ему ответить? Нет. Этот разговор произойдет наедине. Не сейчас, когда собралась вся семья и друзья.

— Все хорошо, — выдавливаю улыбку, — просто голова разболелась.

— Тогда идем домой, тебе надо отдохнуть, — он всполошился еще больше. Ну, вот почему ты такой заботливый? Не можешь быть гадом и сволочью? Может тогда, было бы чуть легче.

— Нет, все в порядке, — кладу свою руку на его и слегка сжимаю, — я уже выпила таблетку, и сейчас все пройдет.

Он накрывает наши руки своей и заглядывает в мои глаз — в этот момент мир поплыл, слился в одно сплошное пятно и стал двигаться дальше, оставив нас в этой секунде совершенно одних. Будто плывешь на лодке по тихой пустой реке, а вокруг ни души. Тебя переполняет покой, умиротворение и самое главное воодушевление — ты счастлив.

— Эй, голубки, вы тут ни одни, — вырвал меня из ведения насмешливый голос Димы.

Я быстро убрала свои руки на колени и опустила лицо, чтобы никто не увидел вспыхнувших огнем щек. На нас сейчас смотрело все старшее поколение собравшихся — Расул, Дима и Далия с уже знакомыми улыбками на лицах, а Иришка, потупив взгляд — она знала, что я сегодня поговорю с Амиром, и уже ничего не будет, как раньше. Благо хоть дети сидели и были увлечены друг другом, не обратили на нас внимания.

— Не завидуй, — с полуулыбкой отозвался Амир, он, конечно, держал лицо, но ему явно не понравилось, как я поспешно от него отшатнулась. — Лейла к нам не присоединится? — обратился к брату.

— Нет, у нее дела и я отпустил ее.

С Лейлой до этого дня мы не общались. Когда сталкивались, она старательно делала вид, что не замечает меня — и меня это устраивало. Желания наладить с ней отношения не возникало.

Весь ужин проходил за веселым обсуждением будней. Чуть позже Далия забрала всех детей, а мы остались пить чай. Иришка рассказывала, как заскучав дома, решила, что доводить Диму до седых волос, лучшее развлечение. Он же грозился сдать ее под строгое попечение Расула.

— Пф… — фыркнула на это подруга, — не родился еще тот мужчина, которого я буду слушаться.

Расул откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, склонил голову набок и, прищурив глаза, разглядывал подругу:

— Уверена?

Она повторила его позу, но выражение лица выражало скепсис:

— Будете после меня моральные травмы вместе с Димой залечивать.

Спустя пару секунд все весело засмеялись. Вот только напряжение между этими двумя никуда не пропало. Они оба периодически поглядывали в сторону друг друга, будто изучая. Может у этой истории будет счастливый конец? Макса уже нет и Иришке нужно идти дальше — я хочу увидеть ее счастливой. Она этого заслуживает.

«Не может быть все всегда хорошо» — думала я через пол часа, когда в гостиную буквально ворвалась Лейла. В это время мы все сидели в креслах вокруг небольшого столика возле камина. У нее было настолько надменное и самодовольное выражение лица, что даже Амир и Расул взглянули на нее удивленно.

— Весело вам? — она едва ли не плевалась ядом.

— Тебя здороваться не учили? — Расул поднялся с места и явно был недоволен, вот только никакого эффекта со стороны женщины не последовала — все тоже самодовольство.

— Ты мне еще скажешь спасибо, когда узнаешь, какую мерзость привел в дом твой брат.

Амир двинулся в сторону Лейлы:

— Ты сейчас говоришь о моей жене. Лучше закрой рот и проваливай отсюда. — Было видно, что он едва себя сдерживает. Расул так же был зол.

Я все еще сидела, только пальцами сильнее вцепилась в подлокотники кресла — у меня было плохое предчувствие.

На стол полетела увесистая мед. карта — я узнала ее — моя, на период беременности (помимо обменной, для меня была заведена карта реабилитации после лечения от наркомании — это была именно она).

— Твоя жена Амир, — слово «жена» она практически выплюнула, — наркоманка. Она употребляла наркотики, даже когда была беременная. А вы, — она ткнула пальцами в обоих братьев, — притащили ее в дом и подпустили к детям.

Я резко вскочила на ноги и повернулась к Ире, которая уже тоже стояла на ногах, прежде чем в мою сторону полетели стрелы презрительных взглядов, я уже видела такой — у моей матери.

Подруга была в гневе, из всех присутствующих, только она знала обо всем и не осуждала, только в ее глаза сейчас я могла смотреть, они были для меня спасительным кругом.

Повисла тишина.

Меня потряхивало. Всплыло воспоминание о вечере в клубе. Милый улыбающийся бармен угостил меня коктейлем, когда я устав от переделанных дел, я упала за стойку передохнуть.

Улыбнулась ему в ответ и потянула через трубочку сладкий напиток — сейчас я понимаю, что, наверное, неспроста он показался мне чересчур сладким. А, когда осушив бокал до дна, я попыталась встать, все покачнулось — по телу разлилась нега, все тело было будто ватное, а вскоре и вовсе перестало слушаться.

В таком состоянии меня доставили в мой персональный ад и лишь через невероятно долгие несколько дней меня выкинули возле дома.

После фееричного «возвращения», где меня не пустили даже на порог, а слово «мразь» было самым мягким, что я услышала и так во всех домах, всей своей родни — брела по лесопарку, недалеко от коттеджного поселка, где мы жили. Там почти никогда не было людей, а тут я наткнулась на группу ребят, примерно моего возраста. Они, увидев меня и предложили «таблетку от всех болезней».

Промежность и живот болели адски. По телу прокатывали волны воспоминаний, я все еще четко ощущала на теле мерзкие руки, лапающие меня, будто это происходило прямо сейчас. Я согласилась, и меня накрыло — не было боли и воспоминаний, только нескончаемый полет, который не хотелось прерывать.

Я не оправдываю себя. Я виновата. Я сделала глупость. Не пошла к подруге, не дозвонилась в армию к брату. Многое могла тогда сделать, но проявила слабость.

Вот только моя слабость отразилась и на дочери. Тогда я не знала, что забеременела. И нет, дочь родилась здоровой, не смотря на почти два месяца употребления наркотиков, но эта «слабость» всегда будет висеть над моей принцессой. Ни один врач не дает гарантии, что в будущем у нее не всплывут последствия моей наркомании.

Вот так за мои грехи расплачивается моя дочь. Я ненавижу себя за это.

— И это ваш строгий надзор? — меня оторвал от воспоминаний крик Иры, — у вас любой может прийти и оскорбить другого члена семьи? Я забираю Нику и Ксюшу отсюда, — подруга была полна решимости.

— Она никуда не едет. Она моя жена и ее дом здесь. — Рычал за моей спиной Амир. Иришка хотела ему что-то еще ответить, но я остановила ее взмахом руки. Пора останавливать этот балаган.

Я обернулась и посмотрела на всех присутствующих. Не знаю, что в моем взгляде увидела Лейла, но она сделала шаг назад. Остальные взгляд выдержали. А я даже не пыталась прочитать выражения их лиц. Сейчас это не имело значение.

— Расул, — обратилась к брату мужа, — в семье ты старший. Я уважаю тебя и знаю, что окончательное решение будешь принимать ты. Я не хочу сейчас, кого либо обидеть или оскорбить, но это мое прошлое, которое влияет сейчас на мою жизнь и жизнь моей дочери. Позволь я вам с Амиром скажу кое-что, а потом вы примете решение в отношении меня.

Если Расулу это и не понравилось, он никак этого не показал — лишь кивнул в согласии.

Глава 25

Амир.

До конца жизни не забуду взгляда Ники — пустой, безжизненный. Огонек, который я когда-то наблюдал, сейчас таял на глазах.

Удерживал себя на месте, чтобы не свернуть шею этой суке Лейле. Что бы в моей жизни ни происходило, с кем бы я не жил — она не может в это вмешиваться. Орала, что мы подпустили наркоманку к детям, да я больше чем уверен, что ей на это наплевать. Ее больше беспокоит, что я сблизился с Никой. Эта дрянь с чего-то взяла, что будет со мной и сейчас пытается сделать так, чтобы Ника ушла и, судя по всему, последняя решила именно так и поступить. Ну, уж нет, чтобы сейчас она не решила я ее не отпущу. Пусть даже не мечтает.

Ворон рассказал нам историю Ники, но сейчас, видя ее внутренние терзания, понимаю, что совсем ничего не знаю. Я не знаю деталей, Ника не рассказывала, что при этом чувствовала, без этого картинка никогда не сложится. Влад поведал лишь факты и то далеко не все, от которых кровь стыла в жилах, и проснулось желание убивать, что будет, когда об этом расскажет Ника? И сейчас понимаю, это лишь вопрос времени — она расскажет. Я заслужу ее доверие.

Ника сказала, что решать Расулу. «Нет, моя девочка, я твой муж и решать тоже мне — это ты скоро поймешь».

Брат вызывает охрану и через минуту они появляются на пороге:

— В комнату проводить и не выпускать, пока я не приду. — Толкает к ним Лейлу. Парни без лишних вопрос кивают.

— А ты, — указал на нее, — жди. Если думаешь, что это сойдет тебе с рук, то даже не надейся.

— Ты, ты накажешь меня из-за этой?… Да она же… Она…, - вырывается и кричит.

— Закрой рот. — Не собираюсь слушать ни слова, произнесенного ее поганым языком, — ты, кажется, забыла, что она моя жена. Напомнить какое наказание ждет тебя за такое оскорбление?

Видимо до Лейлы только сейчас дошло, у кого и какое здесь место. Мы с братом зря жалели ее и не меняли устои ее жизни после смерти отца — стала зазнаваться, слишком много на себя брать стала. Но я это исправлю. Покажу, где ее место, если сама забыла. Лейла в ужасе распахивает глаза.

Но на нее мне сейчас плевать — я смотрю на Нику. Она стоит лицом ко мне, но мыслями далеко. Сзади, ее придерживая за руку ее подруга, своим ледяным колючим взглядом она останавливает любые попытки к ней приблизиться.

«Черт, она не доверяет. Для нее самыми близкими так и остались Ира и Макс». Хотелось зарычать в голос. Это я должен сейчас стоять рядом, прижимать к себе и успокаивать.

Когда Лейлу и с криками уводят, Расул опускается в кресло, Дима падает в соседнее. Я смотрю на Нику, она так и стоит, смотря будто насквозь.

— Ник, — я потянулся к ней, но она сделала шаг назад и вскинула руки в защитном жесте.

Сжал кулаки и глубоко вздохнул. Ведь только-только все наладилось. Нормально общались. Бл@дь. Одна зазнавшаяся девка все под ноль раскидала. Отбросила все к началу. Прибью эту тварь.

— Ира, сядь, пожалуйста, — Ника наконец-то подала голос. Ее подруга выглядела растерянной, но села.

Ника подошла к столу и стала рассеянно пролистывать мед. карту.

— Ника, ты реально употребляла? — Дима не выдержал молчания, но спросил осторожно — не обвиняя. Хотя я бы предпочел, что бы он помолчал, не нужно на нее давить.

Бросил красноречивый взгляд на друга, он все понял и поубавил пыл.

— Не смей ее обвинять, — Ира подскочила с места, — ты ничего не знаешь.

— Ириш, успокойся, — подала голос Ника, продолжая листать карту.

— Да с чего? Ты не обязана оправдываться. — Все еще возмущалась девушка.

— Ириш, — снова начала Ника, — они помогают нам с Ксюшей и поэтому имеют право знать.

Ее подруга поджала губы, явно была недовольно, но послушалась и снова села.

— Да, я употребляла наркотики, — продолжила говорить Ника спокойно, — когда ты нас с Максом встречал на вокзале, — она посмотрела на Диму, — я была четыре дня как с клиники, где проходила лечение.

Ворон ведь говорил, что она лежала в клинике, но тогда я почему-то решил, что это последствия изнасилования. А это был нарко диспансер судя по всему.

«Ее накачали наркотой» — всплыли в памяти слова из рассказа Влада. «Такие как она витаминки для памяти пьют, а не дрянь разжижающую мозг» — в словах Ворона я не сомневался. Тогда получается первая доза была в клубе. Если ее накачали чем-то серьезным, смогла бы она самостоятельно соскочить? Это вряд ли. Люди годами не могут бросить курить, а тут наркотики — приходилось мне как-то наблюдать ломки, то еще зрелище, а ощущения и вовсе не из приятных. Ей было девятнадцать и семья от нее отвернулась.

— Куда Макс смотрел? — Дима снова не выдержал. Наркотики для него, как красная тряпка для быка — он не вдавался в подробности, но кого-то из своих родных он похоронил из-за этого.

«Куда смотрел Макс», мозг цепляется за эту фразу — сколько они с Никой знакомы? Бесит, что Дима знает больше меня. А я вообще, по сути, не знаю ничего о жизни Ники.

— Дима, угомонись и дай ей рассказать. — Осадил я его, все так же не спуская глаз с жены — она была все такой же отстраненной.

— Макс служил тогда в армии. Ира, — она кивнула в сторону подруги, — увидела меня в таком состоянии и вызвонила его. Он все бросил и приехал. Поместил меня в клинику. Там я и узнала, что беременна. Больше я не употребляла.

«Все бросил и приехал». Ни это ли были его семейные проблемы, из-за которых он разорвал контракт? По срокам все сходится. Он рванул тогда к Нике. Мы с ним едва не разминулись, сам только вернулся, после непродолжительного отъезда домой, пока заживали швы на шее.

— Ну, вот и все. Все что мы хотели, мы услышали. — Произношу.

Ника несколько раз моргает, а впервые с момента появления Лейлы она осмысленно смотрит на меня.

— А как же… — она явно удивлена.

— Ника, мы услышали все, что хотели, — повторяет Расул, — мы прекрасно понимает, что это не все, что было, но главное мы услышали. Мне было важно, как отцу и старшему понимать, что ты больше не употребляешь — все остальное не имеет значение. Конечно, если ты решишь когда-нибудь рассказать, любой из присутствующих тебя выслушает. Но я так понимаю, твоя подруга в курсе всего, — и Ника и Ира заторможенно-удивленно кивают. Усмехаюсь — они обе думали, что их тут станут пытать, по выражению лица это вижу, — Если тебе этого достаточно, то ты больше не обязана ни с кем делиться.

— Вы не откажетесь нам помогать? — с опаской спрашивает.

— Ты жена моего брата, член моей семьи. Никто и не собирался прекращать помогать тебе и Ксюше. Только я вынужден тебя просить временно подождать с наказанием.

— С каким наказанием? — у Ники испуганно расширяются глаза.

— Наказание Лейлы. — Поясняю, пока она себе чего не надумала. — За такое оскорбление мы должны отселить ее и исполнить наказание. Но пока мы не знаем, кто хочет забрать твою компанию, это не безопасно.

— Я и не собиралась, — растеряно говорит. Не могу сдержать улыбки — моя добрая девочка.

Расул понимающе усмехнулся.

— Мы поговорили с Амиром и Димой, думаю твоей подруге тоже лучше остаться здесь, — проговорил он.

— Вот еще, — Ира, до этого сидевшая молча, вспыхнула.

— Ну, что ж так эмоционально то, — усмехнулся брат, — здесь же твоя подруга. Или ты боишься?

— Чего мне бояться? Вот еще. — Вздернула подбородок.

— Ну, вот и договорились. — Подловил ее брат. Девушка возмущенно засопела. Я и Дима сдерживали смех, даже Ника улыбнулась. Посмотрел на нее, пусть и не много, но напряжение ее отпустило. Вечером закончу этот процесс.

Глава 26

— Вы обнаглели, — притворно возмущается Дима, — один женился на Нике, второй решил охомутать Иру. А как же я? А подружек у них, между прочим больше нет.

— С чего вдруг решение оставить у нас Ирину? — интересуюсь у брата.

Он задумчиво смотрит на дверь, в которую минут десять назад ушли девушки. На его лице блуждает предвкушающая улыбка.

Да. А девчонка его зацепила и, кажется у нас с Никой места в первых рядах, чтобы посмотреть на то, что же будет происходить между этими двумя.

— Ну, а что? Она Никина подруга, твоей жене, что б скучно не было.

— Дело в моей жене? Правда? — усмехаюсь. Ответа не последовало. Если у меня было такое же выражение лица, как сейчас у брата, не удивительно, как он понял, что я хочу Нику себе.

— Ладно, друзья мои, полагаю на этой позитивной ноте мне пора сваливать, — Дима поднимается с явным намереньем уйти.

— Не дождешься возвращения девочек, что бы попрощаться? — спрашиваю.

— Не не не, — поднимает руки в верх в жесте «сдаюсь», — если Ира поймет, что я уезжаю без нее, она здесь останется только через труп, и что характерно, через мой труп.

Усмехаюсь, вероятнее всего именно так и будет, а вот брат хмурится:

— Я же сказал ей, что она остается здесь. В чем проблема?

— Ха, ха, ха, — друг заржал, — а она так взяла и послушала тебя. Если ты хотел послушания, то не ту выбрал.

— Строптивая… — блеск азарта в глазах невозможно спутать ни с чем.

Друга провожаем до машины. Он прощается и уезжает.

— Ну что пойдем наших женщин искать? — чувствую, скоро будет у меня повод стебаться над братом, как это делал он.

— Идем, идем.

— Расул, Амир, — к нам подходит начальник охраны.

— Шамиль?

— Лейла в комнате. Сейчас спит. Какие будут распоряжения? Что с ней делать?

— С ней ничего делать не надо, — Расул чешет подбородок, — Предупредить всех, чтобы не выпускали с территории, без моего или Амира разрешения. Сейчас всем отдыхать.

Кивает. Разворачиваемся уходить.

— Амир, — снова зовет меня Шамиль, — ребята еще сегодня пострелять хотели, через сколько можно будет их запустить в тир?

Перевожу на него вопросительный взгляд:

— У вас туда свободный доступ. Почему не запускаешь сейчас?

— Там твоя жена и ее подруга. Подумал, что парням там делать нечего сейчас.

— Правильно сделал. Через час можно будет, — иду в направлении тира. — Решил, что будешь делать с Лейлой? — спрашиваю брата.

— Серьезно наказать сейчас не можем, сам понимаешь, — киваю, — Но вот устроить ей воспитательные мероприятия вполне.

Смотрю на него — жду продолжения.

— Далия давно у родных не была, вот и думаю отправить ее к ним на недельку другую, — говорит будто про между прочим.

Не удержался и удивленно присвистнул.

— Ты кому наказание то придумал? Себе или Лейле? Меня то жена накормит, а вот ты как?

Больше ничего не говорим. А я ускоряю шаг — нужно быстрее оказаться в тире.

Еще помню, в каком состоянии в прошлый раз забрал Нику оттуда. Какая она будет сегодня? Уверен, что стреляет она не для удовольствия, скорее выпускает пар, только тогда это закончилось истерикой.

Захожу внутрь. Ира стоит у самого входа, откинувшись на стену, и смотрит на подругу.

Ника. Обхватив двумя руками пистолет, пробивает четко центр мишени. А ведь это боевой хват. В тирах обычно учат стрелять одной рукой, но в «поле» попасть так в цель сложно неподготовленному человеку, да и подготовленному тоже. Зачем Макс этому учил? Если просто для развлечения, то она бы не приходила сюда, когда у нее мысли в клочья.

— Мы уже попрощались. Я сказала, что вызвоню Диму, но решила еще немного постоять, не хотелось оставлять ее одну, — перебиваемая выстрелами пуль говорит Ира. — Если ты здесь, я тогда пошла.

Расул стоит рядом и тоже смотрит на Нику:

— Не плохо стреляет.

— Она говорит, что так лучше думается, — вздыхает девушка. — А где Дима? — замечает отсутствие друга.

— Домой уехал, поздно уже, — легко отвечает брат.

— В смысле? Без меня? — спрашивает ошарашенно Ира.

— Ну да, — Расул вяло пожал плечами, — я же сказал, что ты остаешься здесь.

— А мне плевать, что ты там сказал. Не уехала с Димой, уеду на такси. — Девушка демонстративно повернулась и, попрощавшись со мной, брата же не удостоила даже взглядом, развернулась и направилась на выход. Расул вышел за ней.

«Удачи брат» — мысленно усмехаюсь, не сводя взгляда с Ники.

Встаю рядом с ней и заряжаю пистолет для себя. Она знает, что я рядом, вижу, как напряглась, стоило только мне приблизиться, но стрелять продолжает.

— Нам надо поговорить, — продолжает решетить мишень.

Будет говорить и стрелять. Боится, что прочитаю по лицу, все, что она не хочет мне показывать сама. Зря надеется, спрятать таким образом эмоции. Она не опытный боец и не сможет контролировать выстрелы.

— Говори, — верчу в руках пистолет, смотрю на мишень.

— Ты говорил, чтобы я подумала об отношениях с тобой. Я подумала. Их не будет.

Выстрелы ровно в «десятку» — все для себя решила, а скорее всего раз двадцать, как мантру повторила и убедила себя сама.

— Почему? — Откладываю пистолет и поворачиваюсь к ней всем корпусом. Вот теперь посмотрим. Если думала, что она сказал, а я развернулся и ушел, то она ошиблась.

— У меня за спиной такой багаж. Узнаешь, тащить не захочешь.

Глубокий вдох перед тем, как снова начать стрелять — тяжело даются эти слова.

— А ты так всю жизнь и собираешься его тащить? — промах. — С тобой рядом дочь, хочешь или не хочешь на нее ты тоже взвалишь эту ношу. Хочешь этого? — Еще промах. — А на будущее, я сам решаю, чего хочу. Я решил и мнение свое не поменяю. — Кладет пистолет на стол и уперлась в него руками, опустив голову.

Черт. Сколько же в ней неуверенности в себе? Почему не видит, что планету эту готов ради нее перевернуть, снести континенты, высушить моря и отстроить этот мир заново — лишь бы встала за мои плечом.

— Если твое прошлое, единственная причина, по которой ты хочешь все разорвать, то ты плохо подумала. Подумай еще, а лучше, выкинь все из головы и просто доверься мне.

Сжимаю кулаки, разворачиваюсь и ухожу.

Глава 27

Ника.

— Ника, давай поговорим? — стоя рядом, убеждает меня Иришка, — Пистолет не даст тебе ответы на вопросы, а разговор может дать.

После того, как мы вышли из гостиной, где оставили парней, поднялись и проверили Ксюшу — она уже спала, а потом сразу направились в тир. Без споров, ненужных вопрос и обид. Таких как Иришка, нужно клонировать, просто потому, что таких людей должно быть больше.

— О чем говорить? Сегодня такой пласт всплыл. Меня будто кислотой облили, когда вспомнила, как это все было.

— А зачем ты вспоминаешь это? Было и было, — перевожу на нее взгляд, подруга тяжело вздыхает, — Хорошо, извини. Я понимаю, что все не так просто, но есть ли смысл постоянно оглядываться назад. Как бы сейчас это банально не звучало, может просто попробовать быть счастливой?

Как я этого хочу, кто бы только знал.

— Хочу, Ир, очень хочу быть счастливой. Вот только с Амиром этого не получится.

— А ты хочешь с ним? — улыбается лукаво. Плутовка, — Я вообще-то в общих чертах говорила.

Закатываю глаза и отворачиваюсь. Что сказать — подловила. Точнее даже не пыталась, сама себя выдала.

— Он тебе все-таки нравится, да? — спрашивает тихо.

— Да, — уже не вижу смысла скрывать. — Не знаю, как такое возможно. Мы знакомы меньше двух месяцев. В этом доме я еще и месяца не прожила. Порой неловко себя чувствую в нем. А он приходит и все как будто встает на свои места.

— Тогда почему не с ним? Если ты уже сейчас счастлива.

— Он начинает узнавать мое прошлое? — подруга фыркает и я знаю почему. Да, не надо оглядываться на прошлое, но оно всегда влияет на настоящее. — Просто дослушай. Сможет ли он жить со мной, зная обо мне все?

— Он адекватно воспринял новости о наркотиках. — Замечает она.

— А все остальное? Он не в курсе всего остального. Где гарантии, что он не вспомнит однажды мое прошлое и не передумает?

— Во-первых, он тебе не неуравновешенный подросток, чтобы на эмоциях поливать грязью, а во-вторых, — она кладет руку мне на плечо, и заглядывает в глаза, — «долго и счастливо» тебе ни один человек на земле не может обещать. А кто обещает — лжет, потому что никогда не знаешь, как повернется жизнь. Но не строить из-за этого отношений глупо.

— Ириш, ты права. — Говорю искренне, потому что действительно права, — но я тебе говорила днем, о привете из прошлого. Даже если начну лечиться, сколько это продлится — полгода, год, два и будет ли он меня столько ждать? И имею ли я право вообще о таком просить?

Ира поджимает губы.

— На это у меня нет ответа, — явно расстроена, — сколько бы лет нам с тобой не было, как были глупыми малолетками, такими и остались.

Смотрим друг на друга и начинаем смеяться. Для того, чтобы понимать мужчин, наверное, нужен опыт? А какой он у нас? Иришке попадаются альфонсы и заядлые гуляки, а я сама от парней, как от чумы бегу.

— Ладно, — бодро хлопает в ладоши подруга, — пойду я, пора домой, уже поздно.

— Идем, провожу, — киваю на выход.

— Не надо. Сейчас наберу Диму и подожду его здесь, потом уйду. А тебе надо подумать, — показывает на пистолет. Все-таки для меня, сложно придумать подругу лучше нее.

Прощаемся с ней, и она отходит к двери, а я снимаю пистолет с предохранителя. Хотя сегодня не получается отбросить мысли на второй план и ничего не чувствовать. Вопреки наставлениям брата, сегодня я расстреливаю свои чувства, а не отбрасываю их.

Это помогает, но ненадолго. Боковым зрением замечаю движение рядом и точно знаю, кто это.

— Нам надо поговорить, — настроилась. К чему тянуть время?

К нему не поворачиваюсь, так легче, когда его глаза не затягивают тебя. Повернусь и точно рассыпится весь мой настрой, как карточный домик.

— Говори, — в руках держит пистолет. Тоже стрелять собрался? Пусть стреляет, лишь бы не смотрел на меня.

— Ты говорил, чтобы я подумала об отношениях с тобой. Я подумала. Их не будет.

Стреляю ровно. Убеждаю себя, что так надо, что всем так будет лучше.

— Почему? — Он откладываю пистолет и поворачивается ко мне. Чувствую на себе его взгляд. Черт.

— У меня за спиной такой багаж. Узнаешь, тащить не захочешь.

Как ему объяснить и донести свою мысль? На самом деле вообще никак не хочется. Хочется на все плюнуть и просто быть рядом.

— А ты так всю жизнь и собираешься его тащить? — Хлоп. Даже не понимаю, что продолжаю стрелять, тумблер уже переключился и эмоции хлынули в полном объеме. — С тобой рядом дочь, хочешь или не хочешь на нее ты тоже взвалишь эту ношу. Хочешь этого? — А вот это удар. Я ведь никогда не думала и не понимала, что это сказывается и на Ксюше, а ведь стоило. Я надеялась, что спрятала это все в себе и не выпускаю.

— А на будущее, я сам решаю, чего хочу. Я решил и мнение свое не поменяю. — Опускаю руки на стол — мне сейчас нужна хоть какая-то опора. Неужели я настолько цепляюсь за прошлое, что порчу настоящее и не только себе?

— Если твое прошлое. Единственная причина, по которой ты хочешь все разорвать, то ты плохо подумала. Подумай еще, а лучше, выкинь все из головы и просто доверься мне.

Разворачивается и уходит, оставив после себя обломки. Это сейчас разбилась та я, которая всегда знала, как будет лучше и, видимо, всегда ошибалась.

На ватных ногах выхожу из тира. Не знаю, сколько простояла там после его ухода, но сейчас точно пора возвращаться. Методы брата больше не действуют. Нужно просто лечь спать. На сегодня лимит эмоций исчерпан.

Поднимаюсь и заглядываю в комнату к дочери. Мой ангелочек, как всегда, мирно спит. Нужно послать к черту прошлое, вот за такой спокойный сон дочери. Самое важное, что должно быть. Прошлое в прошлом. Я в другом городе, с вычищенным, а точнее уничтоженным, прошлом — надо просто жить и наслаждаться. Здесь и сейчас.

Амир. Сейчас даже не знаю, что делать. Он ушел. Разозлился скорее всего — постоянно его отталкиваю. Подумаю об этом завтра, нужно будет, как то объяснить мою невозможность спать с ним и тогда он поймет меня и, конечно, пойти лечится. К чему откладывать в долгий ящик.

В комнате принимаю душ и переодеваюсь в сорочку, но не успеваю дойти до постели, как дверь открывается.

Глава 28

Амир.

Сжимаю кулаки, разворачиваюсь и ухожу. Сейчас ее нужно оставить, чтобы подумала. Если останусь, не выдержу и прижму к себе, но не время, сейчас не время.

Захожу в дом. Проверяю все ли в порядке у Ксюши — девочка спит, иду в свою комнату и как маньяк прислушиваюсь к шорохам за дверью, стараясь не пропустить возвращение Ники.

Через некоторое время слышу легкие шаги, звукоткрываемой двери, закрываемой и основа открываемой. Видимо ходила к дочери, сейчас пошла к себе.

Переодеваюсь в пижамные штаны и футболку. Откуда они у меня без понятия, да и не пользовался ими ни разу, а теперь придется — напугается, если заявлюсь к ней в одних боксерах.

Подхожу к ее двери, поворачиваю ручку и захожу внутрь. В комнате полумрак — она собралась ложиться спать. Прикроватная лампа освещает ее стройную фигурки.

Ника смотрит на меня удивленно.

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел спать, — да, хоть все изначально пошло не так, от плана своего я не отказался.

— В смысле спать? Со мной? — она совсем растерялась.

— Ну, а с кем еще? Ты же моя жена, — усмехаюсь. Но смотрю на ее лицо и понимаю, что она не в состоянии, воспринимать шутки, пусть это и не шутка, — Ника, мы уже неделю спим вместе.

— Что? — она вскрикнула и отступила на шаг назад.

Опять не так все поняла. Бл@дь.

— Ника, успокойся, — не двигаюсь с места, захочу подойти по любому будет истерика, — в прошлые выходные я проходил мимо твоей комнаты и услышал, как ты кричала — у тебя был кошмар, я прижал тебя к себе и ты уснула, — хорошо, что она не помнит о том, что было до этого, — я тоже уснул рядом. У тебя каждую ночь кошмары, поэтому я здесь. Я просто хочу, чтобы ты высыпалась. Будет проще, если я сразу буду здесь.

Неделя. Почти неделю я сплю с ней. Причем реально нах сплю. Кто б мне месяц назад сказал, что в постели рядом с понравившейся мне девушкой, я буду смотреть сны, счел бы его больным на голову — с понравившимися девушками нужно сексом заниматься, а тут… сплю.

Вижу, как она заметно расслабилась. И тоже мысленно выдохнул. Не знаю, чего сейчас хочу больше — рассмеяться, потому что оправдываюсь за то, что помогал справиться с кошмарами, или свернуть шею тому ублюдку, из-за которого она в каждом мужчине видит насильника.

— Мы просто ляжем спать и все.

— Тебе не обязательно это делать. В своей комнате ты не услышишь криков, здесь вроде хорошая звукоизоляция. — Делает слабые попытки отказаться.

— Ник, я могу сейчас уйти. Но когда ты уснешь, я все равно приду, потому что не смогу спать спокойно, пока ты тут кричишь от страха. — И вижу, как последний аргумент пробивает броню ее протестов.

— Ладно, — шепчет тихо. Сегодня она слишком устала, чтобы спорить со мной. Это и был мой план, чтобы расслабилась с друзьями и перестала спорить, правда, в этот план Лейла не входила.

Укладывались несколько минут, хотя надо то, подойти лечь под одеяло и все. Я лег с другой стороны от Ники, она же сначала долго стояла не решаясь, а теперь, когда легла, изображает из себя статую — не шевелится, не дышит, не удивлюсь, если и не моргает.

Рискую, но хрен с ним. Подвигаюсь ближе и обнимаю ее со спины. Она моментально напрягается и дергается.

— Тише, не бойся, мы спим так каждую ночь. — Да уж, аргумент так себе. Так она меня точно за маньяком считать будет — пробираюсь ночью в комнату к спящей девушке. Сплю с ней рядом и сваливаю рано утром. П@здец. — Я не сделаю ничего против твоей воли.

— По моей воле тоже ничего не получится, — говорит еле слышно.

Прижимаю ее к себе крепче.

— Поэтому нам лучше все прекратить. Ты взрослый здоровый мужчина, а я никогда не смогу дать тебе то, чего ты хочешь. — Судорожно сглатывает и замирает в ожидании ответа.

Поворачиваю ее к себе лицом. Ника опускает глаза и смотрит мне в футболку. Есть ли смысл что-то ей говорить? Поверит ли?

Чувствую себя сапером. Боюсь лишний раз движения в ее сторону сделать, что бы она снова не закрылась в своей раковине. И вот сейчас лежим вместе в одной постели, но одно неверное движение и будет взрыв. Никакие слова не помогут.

Аккуратно беру ее руки и опускаю себе на грудь. Она едва отдергивает свои пальчики, но я их прижимаю, она должна привыкнуть ко мне — не только к тому, что я касаюсь ее, но и делать это сама.

— Ты еще не попробовала, а уже сдаешься.

Поглаживаю ее по щеке. Очерчиваю скулы, подбородок, губы — она слегка их приоткрывает, ее дыхание сбивается.

Тело прошибает разрядами возбуждения. Как под гипнозом, не сводя с нее глаз, касаюсь ее лица и не могу остановиться. Провожу по светлой коже шеи к плечам, по рукам и к пальчикам, целую каждый по очереди и прикусываю мизинец, чувствую, как Ника слегка вздрагивает. Слегка дрожащей рукой прикасается к моим губам, а я стискиваю зубы, чтобы не наброситься на нее.

Она просто коснулась меня, а крыша уже отъехала. Член в штанах изнывает и просится вырваться. Кажется, когда очередь дойдет до него, над ним засверкает салют и прогремят дифирамбы, а пока причиняет физическую боль.

— Поцелуй меня, пожалуйста, — просит тихо, прикусывая губки.

«К черту все. Хочу эту девочку».

Запускаю руку в ее волосы, наматывая их на кулак, и впиваюсь в сладкие губы. Хочу забрать ее всю себе, выпить всю ее сладость до дна, исследовать каждый сантиметр ее тела, чтобы принадлежала мне полностью.

Придерживая за плечи, опускаю ее на спину, отрываюсь от губ и заглядываю в глаза.

— Ты доверяешь мне? — Голос хрипит, а голова отказывается работать, но мне важно знать. Ее глаза заволокла дымка возбуждения. Она хватает ртом воздух, грудь быстро вздымается под тонкой тканью сорочки. Постепенно туман рассеивается из ее взгляда, но мне не это нужно. Снова долго целую ее губы, пока не вырывается тихий стон. — Ты доверяешь мне? — повторяю. Она смотрит мне в глаза и кивает — дайте мне сил сдержать себя, — Просто останови меня, если испугаешься.

Губы, подбородок, шея. Ее кожа словно бархат, мягкая и нежная. Хочется всю зацеловать, оставить свои следы от макушки до пят, что бы видели — эта девочка моя.

Целую ключицу и спускаюсь вниз к груди, сдвигаю лямку сорочки и освобождаю грудь. Ника пытается закрыться руками, но я их развожу в стороны.

— Не закрывайся от меня, маленькая, — касаюсь груди, приближаясь к искушающе торчащему соску.

Обвожу его языком, и втягиваю в рот сладкую горошину, слегка прикусывая и тут же зализывая. Ника выгибает спину и с ее губ слетает стон удовольствия.

Спускаю лямку с другого плеча и захватываю губами второй сосок, руку опускаю на грудь и слегка сжимаю. Перевожу взгляд на ее лицо — не испугалась, ей хорошо, щеки раскраснелись, а зубки до красноты искусали губы.

Крышу рвет. Тело отказывается слушаться. Член в штанах просто каменный, еще чуть-чуть и кончу, как малолетний пацан. Но собираю остатки самообладания и продолжаю исследовать тело своей девочки. Не важно, что была в прошлом, она моя. Чувствую это и точно знаю, не отпущу. Полюбит меня, научится доверять.

Опускаю руку на бедро и скольжу вверх к краю трусиков, касаюсь и чувствую, как Ника напрягается. Замираю и смотрю ей в лицо. На дне глаз плескается страх. Снова. Бл@дь. Поторопился.

— Остановиться? — перестаю узнавать свой голос, и удивлен, что еще способен адекватно соображать.

Хочется зацеловывать до онемения в губах, затрахать, до громких криков. Чтобы знала, что только моя, только мне принадлежит, чтобы забыла обо всем, что было и больше в жизни мысли не допустила о других мужчинах.

Но все вылетает из головы от ее охрененного сексуально хриплого голоса:

— Нет, пожалуйста, не останавливайся.

— Не бойся родная, — Накрываю ее губы своими и сдвигаю трусики в сторону.

Тело Ники все еще напряжено. Зацеловываю ее губы, пока снова не чувствую, как ее тело расслабляется. Раздвигаю складочки и чувствую дрожь в ее теле. Аккуратно растираю круговыми движениями припухший и истекающий соками клитор.

— Ах… — громкие стоны и судорожные вздохи смешиваются, сводя меня с ума и лишая рассудка.

Ввожу в нее указательный палец, не прекращая поглаживать клитор. Стоны становятся не сдержаннее, отклик тела все ярче. У меня перед глазами от возбуждения расплываются радужные круги. Второй палец входит с трудом. Делаю поступательные движения, сильнее надавливаю на клитор, и тело Ники содрогается от оргазма, плотно обхватывая пальцы.

Не выдерживаю напряжения, сажусь на колени, стягиваю штаны вместе с боксерами, передергиваю и сперма выстреливает в кулак.

Ника резко дергается от меня. Бл@дь.

— Тихо солнце, — свободной рукой натягиваю обратно штаны, — я тебя не трону. Не бойся.

Ника едва слышно выдыхает. Иду в ванну и споласкиваю руку. Напряжение спустил, а вот удовольствие — не получил. Но самое главное, моя девочка. Она кончила, чувствовал ее оргазм, она получила удовольствие и это только начало. Покажу ей все, на что способно ее тело.

Возвращаюсь в комнату. Ника натянула одеяла до подбородка и лежит не шевелится. Засмущалась, смешная. Ложусь и перетягиваю ее к себе на грудь. Она утыкается носом в мою футболку, а я перебираю ее волосы.

— Спи малыш, — целую ее в макушку. Скоро ее дыхание выравнивается и она засыпает.

Глава 29

Ника.

Как же жарко! Поворачиваюсь на спину и пытаюсь скинуть с себя одеяло, но я и так не накрыта. Почему тогда жарко и еще что-то тяжелое лежит на мне? В голове мелькают воспоминания о вчерашнем вечере.

Господи! Это же был сон?

Приоткрываю глаза — не сон. Прижав меня к своей груди, спит Амир. Его тяжелая рука лежит на моем бедре, но даже во сне он сжимает его. Он такой горячий и совсем рядом.

Странное ощущение мужского тела рядом, но чувствую себя так уютно. Будто сейчас все правильно, словно так и должно быть.

Смотрю на мужчина взглядом воришки — он сейчас спит и я могу беспрепятственно его рассмотреть. Касаюсь пальцами широкого лба, бровей, щеки. Он сейчас такой безмятежный, такой близкий. В груди разливается тепло. От нижней части скулы бежит полоска шрама. Веду по его контуру от скулы по шее и к вырезу футболки. Как далеко идет этот шрам?

Продолжаю любоваться им пока не цепляюсь за едва пролетевшую мысль — сколько сейчас время? Почему не сработал будильник? Поворачиваю голову — часы показываю пять пятьдесят утра. Будильник сработает через десять минут. Отдергиваю руку — он может проснуться. А что вообще делать, когда он проснется? То, что было вчера — мое тело плавилось в его руках, его губы дарили такое удовольствие, что даже сейчас от воспоминаний, низ живота стягивает узлом.

Как себя вести теперь с Амиром? Что делать и что говорить? Чувствую, как щеки начинают пылать от стыда. Ведь ничего особенного не произошло, он же мой муж и это нормально.

Нет. Не смогу посмотреть ему в глаза. Надо уйти сейчас. Аккуратно приподнимаю его руку и боком пытаюсь сползти с кровати. Еще чуть-чуть…

— Далеко собралась? — Слышу хриплый ото сна голос. Амир перехватывает меня за талию, притягивает к себе, и я утыкаюсь носом в его футболку. Он зарывается в мои волосы, чувствую его обжигающее дыхание.

— Аааа… в ванну. И мне на пробежку пора и готовить завтрак, и Ксюшу будить. — Немного отодвигаюсь, говорю бессвязно, рассматривая складку на футболке.

Чувствую его пальцы на своем подбородке. Он приподнимает мою голову, поглаживая большим пальцем щеку — мурашки бегут по спине от этой простой, но такой нежной ласки.

— Посмотри на меня, — даже не заметила, как прикрыла глаза.

Открываю и словно попадаю в водоворот. Он улыбается и смотрит на меня с такой теплотой во взгляде, что сердце вдвое ускоряет свой ритм.

— Хотела сбежать, да, — скорее утверждает, чем спрашивает. Закусываю губу и мотаю головой из стороны в сторону, но предательский румянец выдает меня.

Запускает руку в мои волосы и касается моих губ — аккуратно, легко, так нежно, что в груди становится тепло.

— Доброе утро маленькая, — на губах играет счастливая улыбка, он продолжает поглаживать мои щеки, а я не знаю, как себя вести. Мне уютно и хорошо рядом, но… как себя вести? Что делать?

— Доброе, — едва узнаю в этом сипении свой голос.

— Я не дам бегать тебе от меня. — Говорит неожиданно серьезно, — Тебе нечего смущаться, мы с тобой муж и жена.

— Ну, мы же не нас… — сама не соображаю, что несу.

— Не смей, — он сжимает мое лицо в ладонях и смотрит прямо в глаза — злится, — не смей никогда больше этого говорить и даже думать. Мы настоящие муж и жена, Ксюша наша дочь и ничего этого не изменит. Поняла меня? — Если и существуют слова, от которых кружится голова, то это именно они.

Но длилось это не долго, в следующую секунду твердые мужские губы накрыли мои. Меня снесло шквалом эмоций, а дыхание перехватило. Мысли улетучились из головы.

Амир укладывает меня на спину, нависая надо мной. Мужские руки плавно скользили по телу. В тех местах, где они касались, кожа покалывала. Эти движения сводили с ума, заставляя плавиться под умелыми ласками мужчины.

Почувствовала руку, скользящую по бедру пробирающуюся под сорочку к трусикам и замерла.

— Мне нужно в душ и к дочери, — хватала ртом воздух, оторвавшись от голодных губ. Вот только это говорил мозг, а тело молило не останавливать его и получить все, что он может дать.

— Еще рано. Ксюша спит. Ты сейчас нужна мне, — не понимаю, как сердце до сих пор не остановилось. Он шептал, осыпая лицо поцелуями. И я сдалась во власть его рукам и губам.

Его ласки распаляли меня, низ живота скручивал узел желания и требовал развязки, а все на что я сейчас была способна, это стонать и прижиматься еще ближе к Амиру.

Лямки сорочки слетели с плеч, открывая жадному взгляду грудь. Он опустил к ней голову и захватил губами сосок, от чего тело захлестнуло волной желания.

Но удовольствие рассеивается от одного сигнала будильника. Мы оба замираем, пытаюсь собрать мысли в кучу и сообразить, что происходит. Амир глубоко вздыхает, упирается лбом мне в грудь и рычит, от чего я вздрагиваю.

Он тянется к прикроватной тумбочке и выключает надоедливый звук. Пытаюсь прикрыться руками — сейчас, когда пелена желания спала, снова накатывает смущение. Я лежу перед ним практически голая.

Амир хватает меня за запястья и разводит руки в стороны, «приковывая» их к простыням.

— Не закрывайся от меня.

— Но… но… я почти голая, — под его пристальным изучающим взглядом, мысли разбегаются, не давая сложить слова в предложения. По телу прокатывается волна истомы.

— Тебя это смущает? — он резко отпускает мои руки и садится. Под кожу пробирается неприятный холодок, я тянусь к лямкам пытаясь вернуть их на место, но замираю, стоит увидеть, что делает Амир.

Он закидывает руку за спину и стягивает футболку. Разводит руки в стороны:

— Смотри. — Я завороженно прохожусь взглядом по рельефам смуглого тела, не в силах отвести взгляда. Рука сама собой тянется к нему. Провожу пальцами по той части шрама, которая до этого была скрыта футболкой. Очерчиваю твердые мышцы груди, спускаюсь к прессу и замираю возле убегающей под штаны тонкой полоски волос. Опускаю глаза ниже и вижу, насколько мужчина возбужден.

Тело обдает жаром, а кровь приливает к щекам. Задержав дыхание, прохожу путь от пупка к резинке штанов и останавливаюсь. Тело мужчины напрягается. Хочу отдернуть руку, но Амир перехватывает ее и опускает на свой пах. Дергаюсь, но мужская рука держит крепко.

Стыд, любопытство, желание, все смешивается в невероятный коктейль. Перед глазами всю будто плывет. Жар с новой силой приливает к щекам и кипятком проносится по всему телу, в ушах шумит. Не понимаю, что делать, что чувствую, чего хочу. Голова гудит, дыхание сбилось — дышу через рот, наполняя грудную клетку до предела, но воздуха, будто не хватает. Не понимая, что творю, дергаю резинку штанов вниз, выпускаю эрегированный член наружу.

Слышу, как глубоко вдыхает Амир, его слегка покачивает. Как и меня, его штормит от перевозбуждения. Вот только меня держит страх, застрявший на подкорке. А что держит его?

Во рту пересохло, перед глазами разбегаются цветные круги. Я даже не уверена возбуждение это или страх. В таком состоянии обычно находятся люди с температурой под сорок, а я сейчас, просто сидя перед мужчиной. Будто застряла в прострации, тело не слушается, выполняя команды известные только ему.

— Просто коснись его, — слышу сиплый голос, — не бойся.

Закусив губу, едва касаюсь, а после чуть уверенней провожу подрагивающими пальцами по твердому гладкому стволу. Член дергается под моей ладонью и я обхватываю его. Сейчас в моих руках то, что может подарить нереальное блаженство и то, что вызывает во мне животный страх.

Амир опускает свою руку на мою и сильнее сдавливает. Не могу совладать со своими эмоциями, все скачет и мельтешит, удивлена, что я все еще в сознании. Руки в связке скользят по члену. Алая головка то прячется в кулаке, то снова показывается снаружи.

Два, три, пять. Словно под гипнозом, наблюдаю за движениями наших рук. Я словно приручаю дикого зверя — он отвечает на мои ласки и слушается. Еще несколько движений и член выстреливает спермой, оставляя на моих ногах белые следы.

Амир притягивает меня к себе и глубоко и жадно целует губы, пожирая их.

— Мое солнце. Моя сладкая, нереально смелая девочка, — встает, поправляет на себе штаны и, подхватив меня на руки, уносит в душ.

Ставит меня на ноги уже в душевой кабине. Сорочка, болтающаяся до этого на уровне талии, падает мне под ноги.

Настраивает воду и, не обращая внимания на намокающую одежду, мягко обмывает мое тело. Массирует плечи, грудь, задевая вершинку сосков, запуская разряды по всему телу. Спускается к бедрам и заглядывает мне в глаза:

— Ты доверяешь мне? — но у меня язык слов налит свинцом, все, что сейчас могу это кивнуть. Меня не отпустили ощущения после спальни, а тут новая порция удовольствия, которое переполнило меня до предела, а теперь ищет выхода, но не может найти.

Амир сдвигает меня к стене, и я облокачиваюсь на гладкую поверхность плитки. Она холодная, но тело горит таким жаром, что не уверена, есть ли способ его потушить.

Одним четким движением мужчина стягивает мои трусики и опускается на колени, высвободив ноги, одну отставляет на бортик и раздвинув складочки, впивается губами в сосредоточение моего естества. Все происходит настолько быстро, что не успеваю что-либо сказать или возразить. Его язык выписывает узоры, вырывая из моей груди стоны удовольствия. Ноги подкашиваются, отказываясь меня держать, но мужская рука фиксирует тело на месте. Откидываю голову назад и, больше не сдерживая себя, отдаюсь чувству сумасшедшего удовольствия.

Амир закидывает отставленную ногу к себе на плечо, сильнее впиваясь в промежности. Его руки жестче сжимают ягодицы. Еще несколько выверенных ударов языка о клитор, и мой мир рассыпается на тысячи осколков. Ноги окончательно подгибаются, но меня подхватываю сильные руки мужчины.

— Вот так моя сладкая девочка. Все хорошо родная.

Глава 30

Амир опустил меня на простыни, и я провалилась в царство Морфея.

Проснулась, когда стрелки на часах показывали девять. Резко подскочила на ноги — я проспала все на свете. Амира рядом не было. Схватив халат, побежала к дочери в комнату. Там было пусто, волнение нахлынуло, и я побежала искать ее. Внизу услышала шум и пошла на звуки, оказавшись на кухне.

Ксюша была рядом с Амиром и уплетала печение. Расул давился смехом, а подруга возле плиты, от который валил дым, размахивала тряпкой.

Тысяча вопросов, даже не знаю с какого начать спрашивать. Нужно спасти дом от пожара для начала. Я догадалась, что она пыталась приготовить.

— Ириш, что ты делаешь? — на звук моего голоса все оборачиваются.

— Это у нас еще один великий кулинар, пытается удивить своими шедеврами. — Подкалывает Расул.

— Она и может удивить, — забираю кастрюльку из рук подруги, и она мне благодарно улыбается, — единственное исключение молочные каши. А вот в домашних пельменях и варениках ей нет равных.

— Хм… — Расул пристально рассматривает Иру. А я убираю кастрюлю в раковину и включаю вытяжку. Эти… мужчины, нашли, чем развлечь себя с утра. — Зачем ты тогда взялась ее готовить?

— А кто сказал, что в этом доме завтракают только кашей? — возмутилась подруга. Я попыталась сдержать смех.

— Ириш, — я мягко коснулась ее плеча — сейчас будет взрыв, — они едят абсолютно все. Кашу я варю только для Ксюши и то редко, ты же знаешь, она не очень любит ее.

— Ксюше? — подруга начинала медленно закипать. Я киваю. — И редко? — я снова киваю и отступаю к Амиру с дочерью. Все притихли, видимо поняли, что, что-то будет.

Ира медленно берет полотенце и одним быстрым движением оказывается рядом с Расулом, лупит его по всему, до чего может дотянуться.

— Ну, привет, — не заметила, как совсем вплотную подошла к Амиру. Он сгреб меня, усадив к себе на колени и я перестала, что происходит вокруг, — хорошо спала?

— Угу. Почему ты меня не разбудил? — улыбнулась ему.

— Хотел, чтобы ты выспалась. К тому же мы сами прекрасно справлялись, — кивнул в сторону Ксюшу, которая все так же весело жевала печенье, — ну почти, — покосился в сторону плиты.

Я рассмеялась. Амир заглянул мне в глаза и нежно провел пальцами по щеке, запуская табун мурашек по всему телу.

— Мы еще тут, — раздался голос Расула, и я, опомнившись, попыталась встать с колен, но Амир удержал меня, сцепив руки на моей талии.

— Я могу это быстро исправить, — муж выразительно посмотрел на брата.

Расул поднял руки вверх, сдаваясь. Иришка стояла рядом, загадочно улыбаясь, в ее взгляде так и сверкала бегущая строка, что допроса с пристрастием мне не избежать.

— Кстати об этом. Ириш ты вроде вчера домой собиралась? Что-то случилось? — спросила у подруги.

— Случилось. — Она повернулась и красноречиво взглянула на Расула и проговорила, глядя ему прямо в глаза. — Случился один наглый, самоуверенный тип, который не слышит слова «нет».

— Эм… — я не знала, что сказать. Между этими двумя что-то происходило. Похоже, допрос у нас с Ирой будет взаимным. — Завтракать будем?

Все трое активно закивали. Амир поцеловал меня в плечо и все-таки спустил с колен. Я встала ближе к дочери и приступила к готовке, Иришка помогала. Меньше чем через час завтрак был готов, все это время мужчины смотрели за нами и упорно не понимали намеков уйти. Как и мне, Иришки было не по себе заниматься готовкой под таким пристальным взглядом. Удивительно, что она выдержала и не послала их куда подальше, от нее это было бы ожидаемо — из нас двоих она самая эмоциональная и активная, я более тихая.

За завтраком мне вспомнилась фраза произнесенная Расулом:

— А что значит еще один великий кулинар? И где Алия с Яримом? — Лейлу здесь ждать глупо, да и не особо то хотелось, а вот эти двое никогда не пропускали мои завтраки, да и на ужинах они частые гости.

— Аааа… — Амир сидевший рядом рассмеялся, — это Расул придумал наказание для Лейлы, но по факту, для всех, а страдают сейчас дети.

Мне хоть и не хотелось слышать про Лейлу, но… наказание то из-за меня, не смогу пройти мимо.

— И что за наказание? — осторожно спрашиваю.

— Далия на некоторое время уехала в отпуск на родину. Теперь домашними делами занимается Лейла, уборка, стирка и готовка. — Поясняет Расул.

— Да, да, про готовку придумал ты, а пробуют ее кулинарные «шедевры» сейчас дети. — Не упустил возможность подколоть брата Амир.

Как я поняла за это время, Лейла домашними делами не занимается, а судя по рассказу мужчин, с готовкой явные проблемы. Надо потом покормить ребятишек, если все совсем плохо. По справедливости надо было отправить туда Расула.

После завтрака мы с Ирой и Ксюшей ушли в гостиную, где играя в кубики, как и планировалось, устроили друг другу допрос.

— А что происходит у вас с Расулом? — пошла в атаку, как только смогла отбиться от всех вопросов подруги.

— Ничего. Он самоуверенный и наглый мужлан. Вдруг решил, что я должна остаться здесь и моего мнения, конечно же забыл спросить.

— Блин, я не додумалась вчера позвонить и узнать, я думала ты уехала с Димой. Почему ты не пришла ко мне.

— Ну… — подруга хитро улыбалась, — не хотела вам мешать, и как видно не зря.

Я отмахнулась, но губы против моей воли расплылись в улыбке. Мне кажется со стороны я была похожа на идиотку — сижу, улыбаюсь и не могу остановиться, а самое главное, не хочу. Я счастлива.

Рядом дочь, любимый мужчина и друзья.

Любимый? Да, я все-таки влюбилась в Амира. Он нежный и заботливый, заботится обо мне и дочери.

Возможно ли влюбиться за пару месяцев знакомства? Как оказалось, да. Возможно ли узнать хорошо человека за те же пару месяц? Наверное, да, но мне этого не удалось, как я пойму намного позже. А пока я играю с дочерью в игрушки, болтаю с подругой и украдкой любуюсь на своего мужа.

Ночи с Амиром проводим вместе. Он дает мне свободно изучать его тело, а сам руками и губами уносит меня на такие грани наслаждения, о которых я и не подозревала. Я понимаю, что ему этого мало, точнее от меня он так ничего и не получил, а я все не могу решиться. Вроде знаем все до последней родинки на теле друг у друга, но дальше зайти не могу, да и Амир, кажется, не торопится.

Выходные проходят в счастливом блаженстве. Амир всегда рядом. Мы общаемся, играем с Ксюшей. Ира все-таки осталась в доме — у них с Расулом что-то вроде холодной войны, поэтому она по возможности пропадает на нашей половине. Я предложила ей перебраться к нам, но, как она выразилась, не хочет нам мешать и не бежит от проблем (имела в виду Расула и его замашки). Наблюдать за ними было… странно и весело.

Почему не может быть так всегда?

Глава 31

Утро понедельника началось с нежных объятий и жарких поцелуев мужа.

— Мне нужно вставать, иначе я опоздаю на работу, — я, конечно, говорю это, но сама уже напоминаю подтаивающее мороженное, еще чуть-чуть и растекусь лужицей. Почему он на меня так действует?

— Давай будем считать, что я тебя на сегодня украл, — шепчет словно змей — искуситель. Знала бы я, что принесет с собой этот день, согласилась бы, но я не знаю, поэтому…

— Нет, нет, нет, — улыбаюсь и отползаю от него, пытаясь скинуть с себя его руки, но кто ж меня отпустить. Бороться с ним то же самое, что сдвинуть скалу.

Но из постели все же, выбираемся только через полчаса. Кормлю Ксюшу и Амира завтраком, и муж увозит меня на работу.

Семен Евгеньевич загружает делами так, что вспоминается окончание стишка о бессмертном пони. Под конец дня вымотана, будто разгружала вагоны, а не перебирала бумажки, а еще встречи, с заискиваниями и неискренним восхищением моей персоной. Даже через десять лет не смогу к этому привыкнуть. Говорят, что научиться можно чему угодно, но для меня, очевидно, я не смогу научиться управлять этой махиной, это просто не мое.

Учить иностранным языкам — это да. Возможно, в будущем открою языковую школу и к нему интернет портал, для занятий онлайн. Но транспортная компания — если к тому времени компания будет еще на плаву, дочь, если захочет, сможет управлять ею, а пока пусть этим займется совет. Все, что я смогу это разрушить дело, на которое столько сил положил и дед и Макс.

От размышлений меня отрывает голос секретаря.

— Вероника Алексеевна, к вам посетитель.

Меня решили сегодня добить. А ведь назначено больше никому не было, точно знаю. На всех таких встречах обычно присутствует Семен Евгеньевич, потому что как насаглашаюсь на что-нибудь и компания развалится раньше, чем ее попытаются отобрать.

— Приглашай. — Отрываюсь от бумаг и жду «гостя».

Дверь открывается и заходит мужчина. Высокий, с мощной фигурой. На лице оскал, вместо улыбки. Ежусь под его взглядом. Проходит, присаживается в одно из гостевых кресел возле стола, его поведения, будто здесь он хозяин положения.

— Добрый день Вероника Алексеевна.

— Добрый день… — даю понять, что хотелось бы услышать его имя.

— Марат, называйте меня просто Марат. — «Добродушно» предлагает. От его манеры разговора липкие щупальца страха ползут по коже. Он явно пришел не по тому делу, по которому приходят все остальные. Не знаю, как я поняла — интуиция, шестое чувство или третий глаз, но это тот, кто хочет забрать компанию.

— Чем могу помочь? — натягиваю улыбку. Мы это предполагали. Все так, как и предупреждали Расул с Амиром. Одному Богу известно, сколько наставления я выслушала от них. И самое главное из них — «Не бойся, мы всегда рядом».

Он меня не убьет. Просто не посмеет. Отсюда ему тогда не выбраться. Ему не это нужно. Моя смерть ему ничего не даст. — Повторяю, как мантру.

— Сочувствую вашей потере. — Ни грамма искренности. Плохой из него актер.

— Благодарю, — отвечаю холодно, — Так чем могу помочь? — хочется сбежать и спрятаться в объятьях Амира. Мне страшно и мне нужен он. Уверена, он уже в пути сюда, в кабинете установлены камеры и он знает, что происходит в режиме реально времени.

— Это я Вам могу помочь юная леди.

— Чем же? — включаю «дурочку». Страшно, нереально страшно. Вроде понимаю, мне ничего не сделают. Охрана уже за дверью и в любой момент ворвется сюда, но страх то чувство, которое не слушает доводов рассудка.

— Ну, ты же не глупая девушка Вероника, — переходит на «ты». — Я пришел за компанией. Хочу избавить тебя от такой тяжкой ноши. И ты отдашь ее девочка. — Вот и пропала даже наигранная доброжелательность.

— А если нет? — Амир был против, но Расул предложил попробовать вытянуть побольше информации. Из меня допросчик никакой, но позадавать вопросы можно попробовать.

— Не боишься? — ухмыляется, а я нервно сглатываю, наверняка выдав себя этим.

— Ну, так вы и не пугаете особо, — мужчина неожиданно громко смеется, я вздрагиваю.

— Глупая, глупая девочка, — цокает языком, — ты ввязалась в то, в чем совсем не понимаешь и доверилась не тем людям.

— Я верю своему мужу. Ему не нужна компания и он это доказал. Вы ничего о нас с ним не знаете, — Говорю в запале — это так прорывается мой страх. Еще тогда поверила в бескорыстие Амира, когда узнала, что он, даже не обсуждая это со мной, подписал бумаги. Он друг брата и помогает его дочери — с самого начала. А сейчас, хоть и не говорит мне этого, но я уверена, что, по меньшей мере, нравлюсь ему и он помогает искренне.

— Да. Он очень мудро поступил, — издевательские нотки в голосе не скрывает. Он будто знает то, чего не знаю я, и от этого становится не по себе. — Так все обыграл. Святой воплоти. А на счет того, что ничего не знаю — неужели не понравилось тебе представление новой родственницы с медицинской картой?

Молчу. Ничего не понимаю. Что за странные намеки? И Лейла связана с ними? Если смогли найти мою старую карту, вполне возможно знают они обо мне не мало.

— Максим был соперником, да таким, что пришлось его убрать, а ты сама все отдашь, даже просить станешь, чтобы все забрали. У тебя же больше никого не осталось. — Продолжает.

Пропускаю мимо ушей слова о брате и намеки на предательство Амира. Сейчас нужно сосредоточиться на другом и не показывать страха, хотя какой тут не показывать, уверена, у меня все на лице написано.

— Чего бы мне это делать?

— Ты вышла замуж. Муж усыновил твою дочь. Ты в безопасности. Вот только ты сама не поняла, в какую ловушку угодила. Я хотя бы говорю честно, что мне нужно, а вот твой новый муж… — качает головой.

— О какой ловушке речь? — почему вечно надо говорить загадками? Неужели нельзя все четко и ясно. И порядком надоедает постоянно слушать о предательстве близкого мне человека. Амир действительно стал для меня таковым. Не собираюсь допускать даже малейшего сомнения в нем.

— Скоро узнаешь. И вот тогда, — он встает, — обращайся. Уверен, дочь ты любишь больше этой компании.

— Вы угрожаете моей дочери? — страх почти полностью поглотил меня.

— Не я. Я предлагаю вам защиту в обмен на компанию. — Говорит серьезно. Тон такой, что хочется верить.

Что за бред Ника? Они хотят отобрать компанию и будут пытаться обмануть.

— Мне не нужна ваша защита, — говорю четко.

— Понадобится, выбора, девочка, у тебя не будет. Либо я, либо твой муж, — изображает руками весы, будто уверен, что я выберу его. Но это же бред. Откуда у него такая уверенность? — А я помогу, когда понадобится. Скоро, очень скоро. До свидания, Вера.

Хлестким ударом звучит это «Вера». Сомнений не остается, он знает обо мне не просто много, он знает все.

Что это вообще было? Я ожидала запугиваний, угроз… но то, что было. Мне померещилось или действительно слышала, как предложили помощь? И от кого? От Амира и его семьи. Что вообще за бред? Намеки сыпались, как из рога изобилия, вот только я ничего так и не поняла. Какая для меня может быть угроза от Амира с Расулом. Мы с ними не так давно знакомы, а брат дружил много лет. Бред. Полнейший.

— Ника. Ника, милая, посмотри на меня. — Знакомый голос настойчиво пытался пробиться в мое сознание, а сильные руки потряхивали за плечи.

Сосредоточила взгляд и увидела перед собой Амира. Он сидел на корточках и обеспокоенно смотрел на меня. Я настолько погрузилась в свои мысли, после ухода этого Марата, что даже не заметила, как приехал муж и пытался дозваться.

— Ника, девочка моя, ты как? — понимаю, что так и не произнесла ни звука. Несколько раз моргаю и кидаюсь в его объятья. Крепкие руки смыкаются на моей спине.

— Бл@дь, не надо было этого всего допускать. Все маленькая, этого больше не повторится, — шепчет и поглаживает меня по волосам, целует в висок.

Все, что могу, это кивать. Не понимаю своего состояния. Меня не запугивали, но ощущение такое, будто под бетонной плитой побывала.

Амир поднимает меня, придерживая за плечи. Рядом с ним спокойно, что я расслабляюсь.

— Все, идем домой.

— Но я еще не закончила, — пытаюсь сопротивляться, но он меня не слушает.

— На сегодня ты закончила, — хватает мою сумку, вещи и ведет на выход. В приемной сталкиваемся с Семеном Евгеньевичем.

— Амир. Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает.

— Да. Они были здесь, я забираю ее. — Без лишних вопросов Семен Евгеньевич понимает, о чем идет речь.

— Тогда жду ее в следующий понедельник.

— Почему в следующий? — Удивляюсь, сегодня понедельник, а меня ждут через неделю.

— Потому что до этого времени ты на выходных, — говорит Амир, пожав Руку председателю совета и подталкивая меня к выходу.

Едем домой, всю дорогу в машине Амир не спускает меня с колен и поглаживает по волосам. Прижавшись к нему, откидываю все мысли на второй план. Подумаю обо всем завтра, а еще лучше, если это завтра не наступит, потому что какой-то странный червячок в груди шевелится и что-то упорно шепчет.

Глава 32

Амир.

На работе по привычке подключился к камерам в офисе Ники. Смеюсь — сидит и практически умирает над бумагами. Это совсем не ее. Ей бы заниматься своими языками, а приходится «страдать». Может открыть ей какую-нибудь фирму или студию, школу, в которой бы она учила детишек языкам? Вот только детишек, а то эти ее нынешние ученики, бесят изрядно. Особенно то, что большая часть из них мужики. Рассказывает им постоянно что-то, улыбается, смеется. Я уже ненавижу этот ноутбук, может камеру на нем сломать?

А еще этот Арсений. Судя по всему тогда дома у нас ему разговора было мало. Постоянно ошивается возле нее в офисе. Пока держу себя в руках, но подойдет к ней ближе, чем на метр, руки обломаю. И это Ника еще сидит дома, а закончится эта хрень и она выйдет? Подружка ее за два выходных раз десять успела сказать, как она вытащит Нику в клуб. А Ника вспоминала про клетку.

Ага, как же, сто раз она в эту клетку войдет. В комнате такую сделаю, если так нравится, и пусть для меня танцует. Нехрен, чтоб на нее всякие утырки слюни пускали.

Бл@дь, запер бы ее в комнате и вообще никуда не выпускал. Мне б так спокойней было, но ведь нельзя.

Подрываюсь с места, когда вижу, как в кабинет заходит мужчина и слышу, о чем они говорят.

«Ну, привет, с@ка. Ждали тебя». Знаю точно Артем уже работает — у него последнее время одно единственное задание, вытащить все, что может из этого дела.

От охраны на телефон падает извещение, они уже под дверями кабинета. Хоть и уверен, что он ей ничего не сделает, рисковать не готов. Хотел бы вообще стоять рядом, чтобы даже тени страха в ее глазах не было.

«Не бойся моя девочка, я скоро буду». Последний раз соглашаюсь на эту хрень, чтобы она участвовала. Не фиг Нике в таких передрягах делать. От всего уберегу и начну с этого… гражданина.

До отъезда его не успеваю перехватить. Да это и лучше, поймал бы и весь дух выбил. Вот толку от этого сейчас мало. Позже позволю себе отыграться. Забираю Нику и увожу ее домой. Как котенок ластится ко мне, не отпускал бы от себя никогда, ни на одну минуту.

— Ника, как ты? — у порога дома нас встречает Расул. У него тоже прямое включение к камерам и поэтому он тоже все видел.

— Ей надо отдохнуть, — провожу ее мимо него, но Ника останавливается и заглядывает в глаза своими синими омутами, будто в саму душу смотрит.

— Хочу к дочери. — Киваю, возможно, ей это сейчас важнее чем любой сон. Веду ее в гостиную, где Ксюша с няней. — Ксюша, солнышко, иди ко мне, — Ника присаживается на корточки и сжимает в объятьях подбежавшую девочку.

Две хрупкие девочки и такой груз на плечах у обеих. Друг для друга самые важные в мире люди. Кровь в венах вскипает, когда думаю о том, что кто-то пытается протянуть к ним свои поганые ручонки.

— Ника тебе нужно отдохнуть, — беру ее за плечи. Она отрывается от дочери, ставит ее на пол, расцеловывает лицо и Ксюша убегает играть с няней.

— Я не устала Амир, правда, — прижимаю ее к себе, убираю за ухо выбившую прядь волос. — Просто перенервничала в офисе, но сейчас уже все хорошо.

— Идем тогда поговорим, — Расул кивает на выход.

Выходим на кухню. Усаживаю Нику за стол и наливаю травяной чай — Далия как-то принесла, сказала, успокаивает. Ставлю перед Никой. Она так тепло улыбается, что в груди щемит.

— Ника, ты молодец. Пока вы ехали, я посмотрел камеры, ты держалась молодцом, — подбадривает ее брат. — Сейчас наш админ, копает информацию, скоро мы будем знать с кем имеем дело.

— Я хочу Ворона привлечь, лишним не будет, — говорю.

Брат кивает:

— Согласен.

— Он сказал, что убил Макса, — глухо произносит Ника.

Сжимаю кулаки, и вроде понимаю, что муж и она его любила, вот только боль в ее голосе полоснула по живому. Отчего ж так хреново то, он ее прошлое, сейчас она со мной и ничего этого не изменит.

— Мы слышали Ника, — пытаюсь говорить спокойно. Когда этот мудак говорил о том, что убрал Макса, не учел, что за него есть, кому мстить. Я это просто так не оставлю.

Гребаное разрывающее чувство. С одной стороны Макс мой друг и само собой я буду за него мстить, с другой, Ника опять страдает по нему и это все внутренности выворачивает наизнанку. Вот и как это понимать?

— Так может обратимся с этим в полицию? — вскидывает на меня глаза.

— Ника, — брат вздыхает и перетягивает ее внимание на себя, — то, что он говорил в кабинете, это просто слова. Доказательств никаких. И, наверное, стоило сразу сказать, садить в тюрьму этих людей никто не собирается.

Опускаю руки на плечи жены и чувствую, как она напрягается.

— В смысле не собирается? — голос леденеет, она передергивает плечами, сбрасывая мои руки.

Сильнее сжимаю ее плечи, поворачиваю к себе и приподнимаю голову за подбородок, так, чтобы смотрела мне прямо в глаза. Мыслительные процессы у нее быстрые — еще не объяснили, но уже на придумывала.

— Ника, они не простые люди. Им сошло с рук убийство и наверняка еще много незаконных делишек, но они все еще на свободе. И у нас нет доказательств, чтобы их посадить, если бы и были не факт, что они бы не откупились. Но мы нароем то, что заставит их отступить и держаться от тебя и Ксюши подальше. Вы будете в безопасности. Так просто смерть Макса им тоже с рук не сойдет. В порошок их сотрем, но не допустим, что бы они к вам приблизились. — Несколько секунд рассматривает меня, ища признаки лжи — но ее попросту нет. Выдыхает и едва заметно расслабляется. Целую ее нежные губы — просто не могу удержаться. — А сейчас иди к дочери.

Уходит. Мы с братом поднимаемся в его кабинет, где и начинается разбор «полетов». Не мне одному вся ситуация произошедшая в кабинете кажется странной. Не на такой волне разговор ожидали услышать. Намеки более чем очевидны, эти люди считают, что за мной есть косяк, который заставит Нику прийти к ним. Но, мать твою, я с ней знаком чуть меньше двух месяцев, что тут может быть. Надо поговорить с ней — чтобы не произошло она должна прийти ко мне, а не делать поспешных выводов и необдуманных действий.

После звонка Артема становится окончательно понятно — просто не будет. Не хотелось этого признавать, но эту мразь придется убить. По-другому он никому не даст спокойно жить. Слишком не простой человек. Даже, если отдать ему компанию, свидетелей он оставлять не будет. Ника и Ксюша даже на другой планете не смогут вздохнуть спокойно, пока он жив. Если только забьются в самую глубокую дыру и носа от туда не высунут, и то не факт.

Князь, как его все называют, пытается в своей незаконной деятельности подмять под себя весь город. Теперь становится понятным для чего ему такая крупная компания, все транспортные развязки, договора с другими фирмами и еще много других бонусов, которые могут обеспечить бесперебойную контрабанду и перевозку оружия и наркотиков. Такие люди просто не оставляют свидетелей, а мне выбора.

Это будет единственным, о чем Ника никогда не узнает. Но для ее защиты сделаю все что угодно.

Отрываюсь от размышлений и набираю Ворона. Возможности Артема почти исчерпаны, а вот у Ворона только начинаются.

— Мир, какие люди, рад слышать, — похоже, в нем проснулось красноречие, вот только я совсем не настроен сегодня.

— Ворон, ты обещал мне информацию. Сегодня в офисе были гости. Мне нужно все, что сможешь накопать на человека, здесь его все знают под именем Князь.

— Да, видел я. Смелая у тебя жена Амир однако, — слышу, как ухмыляется.

— В смысле видел? — охреневаю от того, как легко он это говорит.

— Ну Мир, чего ты как маленький? Взломал я вас слегка.

«За@бись, вот это отличная у нас система безопасности»

— Не беспокойся, — продолжает, словно прочитал мысли — экстрасенс тоже мне нашелся, — система у вас, что надо. Дам пару советов твоему админу и даже я взломать не смогу. А на счет Князя, инфы на него много уже, сейчас скину тебе. Я больше недели на него копаю.

— И что мать твою это значит? Может, объяснишь? — все слишком странно. С какого перепугу он роет наКнязя? И начал намного раньше, чем мы вообще о нем узнали. — Что за игры ведешь за моей спиной Ворон? — рычу. Терпеть не могу, когда не понимаю, что происходит вокруг меня.

— Остынь Амир, никаких игр нет. — Говорит серьезно, — Меня нанял человек, который так же, как и ты хочет уничтожить Князя и дело уже далеко не только в твоей семье, хотя то, что он не получит компанию сильно его пошатнет и это будет началом.

— Почему я тогда бл@дь не в курсе, раз это касается моей семьи? Мы же договорились. — Злость выплевываю.

— Не о чем было потому что рассказывать. Пока только информация собиралась. Не позвони ты сейчас, я сам бы набрал тебя в течение двух часов. Ты и твои связи в городе сейчас нужны как никогда.

— Кому нужны?

— Тебе и тому с кем вы теперь будете работать, что бы убрать эту гниду из города. Друг без друга вы не справитесь. Вас уже целая компашка собирается. Отправляю тебе сейчас все контакты, созванивайтесь, договаривайтесь. Компьютерщик у вас тоже теперь будет другой, я все что мог сделал — этот же паренек сидит внутри всех дел Князя. Толку от него больше будет. Так что удачи вам парни. — Прощается, а потом с усмешкой добавляет, — Удивишься, узнав, с кем будешь работать.

Глава 33

Это, бл@дь, какая-то шутка. Как такое возможно? И если в отношении Князя теперь все складывается наилучшим для нас образом — у него уже начались проблемы, то в остальном… Хотя вопрос о том, что же такого знает Князь, что Ника сама к ним придет, так и остался открытым. Идей никаких — ни у кого.

Проторчали в кабинете с Расулом до позднего вечера, обсуждая с новым «партнером» по телефону планы. Пока только такое общение доступно. П@здец. В голове не укладывается.

Поднимаюсь к себе в спальню, а потом иду к Нике. Нахер все, нужна общая спальня, какого хрена я до сих пор этого не сделал? Думал полно времени. Дебил. А сейчас страшно. П@здец как страшно. Ничего не боюсь, но вот потерять эту девочку… Привык уже к нашим утренним подъемам, завтракам, играм с Ксюшей. Чувствую, что обрел семью. Домой с работы лечу, как на крыльях бл@дь. Сдохну, если потеряю все это. Физическая оболочка будет ходить, дышать, что-то делать, а вот морально… ничего живого в теле уже не будет.

— Не спишь? — в комнате уже темно, только прикроватная лампа, как всегда горит. Вижу силуэт, накрытый тонким одеялом и россыпь светлых волос на подушке.

Ложусь на кровать и со спины притягиваю свою малышку к груди. Целую щеку, шею, плечо.

— Ммм, — тихонько стонет, — ты вернулся? — поворачивает голову. Заспанные глаза. Такая нежная и хрупкая, как цветок. Моя девочка.

— Вернулся, родная, вернулся, — прижимаю еще сильнее — хочу чувствовать изгибы ее тела, уловить ее дыхание, каждый удар ее сердца.

— Что-то случилось? — поворачивается всем телом, прижимает свои маленькие ладошки к моим скулам и хмурит бровки — забавная.

Добрый, светлый человечек. Моя сладкая девочка. Она как луч света, хочется согреться в ней, раствориться. Хочу, чтобы стала моей полностью, вся без остатка.

Накланяюсь и захватываю ее губы. Вкусные и сладкие — лучший нектар. Кусаю, зализываю и снова кусаю, хочется поглотить ее всю. По телу Ники пробегает дрожь. Она стонет прямо в рот, запуская разряды возбуждения по всему телу. Хотя ей и этого не нужно, стояк дает о себе знать, каждый раз, когда она рядом. Чувствую себя подростком, хорошо еще, что не кончаю в штаны, как пацан зеленый, хотя еще чуть-чуть и это произойдет.

Все эти дни зацеловывал, ласкал, трахал пальцами, но дальше не заходил, сам не понимаю, откуда взялось столько терпения, что не набросился на нее. Но осознание того, что она пережила, заставляет остановиться и засунуть подальше свое «хочу». Когда-нибудь будет так, как мне хочется, и я уверен, что она получит удовольствие больше, чем когда либо, а сейчас главное не сорваться.

Лишь бы тормоза окончательно не слетели.

Запускаю руки под одеяло и касаюсь мягких складочек. Чувствую, как смазка начинает сочиться из ее распухшего клитора. Сегодня будет ночь полноценного наслаждения, член стоит колом, все тело сводит судорогой и требует развязки.

Терзаю губы, продолжая выводить узоры вокруг клитора. Медленно, распаляя, заставляя выгибаться и громко стонать.

Разум помутился от ее близости. Целовал ее шею, прикусил нежную кожу ключицы.

Просунул руку под поясницу. Приподнял хрупкое тело и быстрым движением сдернул сорочку с ее тела. Глазами облапал каждый сантиметр великолепного тела.

— Ты красавица, — посмотрел в ее глаза и чуть не сдох от ее помутневшего взгляда. Она была великолепна, с раскиданными по подушкам светлыми локонами, искусанными приоткрытыми от стонов губами, горящих от возбуждения глазами — она не оставляла ни единого шанса устоять перед ней.

Быстро стянул через голову футболку — хотел чувствовать ее всем телом. Каждый сантиметр, каждый изгиб, кожа к коже. И то, что она отзывалась на мои ласки, срывало тормоза напрочь.

Спустился от груди ниже, поддел резинку ее трусиков и спустил их, скользнув руками по длинным стройным ногам. Аккуратно провел по ногам вверх к коленям и развел их в стороны.

— Амир, — простонала и попыталась свести ноги вместе. Ее щечки залил румянец. Хоть и проделывал это с ней уже ни один раз, продолжает смущаться. А меня от ее стонов на части рвет, черт, никогда такого не было.

— Не прячься от меня маленькая, — чуть сильнее надавил, продолжая покрывать ее тело поцелуями.

— Амир… ах… — простонала, когда коснулся языком ее складочек, такая нежная, горячая, просто не мог устоять перед ней.

Провожу языком по набухшему клитору. Ника стонет, заставляя меня дуреть от этих звуков, выгибается, сминая простыни тонкими пальчиками.

Ввожу в нее один палец, сам продолжаю ласкать языком и губами. Почувствовал, как она подходит к краю, но я не даю ей упасть, замедляюсь, и она дергается в мою сторону, умоляя не останавливаться.

Приподнимаюсь и смотрю ей в глаза:

— Впустишь меня? — если ответит отказом, точно разорвусь и сдохну у ее ног. Она смотрит затуманенным взглядом и тяжело дышит, хмурится пытаясь собрать мысли и понять о чем я говорю. Беру ее руку и опускаю на ширинку, под которой уже вовсю пульсирует каменный член, — Впустишь меня? — повторяю.

Она закусывает губу. Возвращаю руку к ее промежности, обвожу клитор по кругу и ввожу палец внутрь. Продолжаю движения пальцами, снова подводя к краю и вырывая из Ники очередной стон. Это особый вид кайфа смотреть, как она извивается под тобой и получает удовольствие.

— Впустишь меня? — замедляю движения.

— Да, да, пожалуйста, — полу стон — полу крик, поддается ко мне всем телом, и цепляется за руку, требуя продолжения. А меня ведет от нее.

— Сейчас милая, — быстрым движением избавляю себя от штанов. Подхватываю ее под бедра и придвигаю вплотную к себе, несколько раз провожу членом между складочками, размазывая ее соки.

— Моя сладкая девочка, — шепчу у самых губ и, накрыв их своими, подаюсь бедрами вперед резко вхожу в нее.

«П@здец» — единственная мысль в голове. Искры из глаз посыпались, чуть не кончил, как только оказался внутри нее.

Замер и посмотрел в ее лицо. Увидел слезинку, скатившуюся по щеке. Внутри все оборвалось. Бл@дь, неужели сделал больно?

— Милая ты как? Больно? — ресницы затрепетали, глаза открылись Скажи мне? — Сука. В голос хотелось завыть, руки себе пообломать, поторопился, куда нах спешил спрашивается.

— Мне не больно, — помотала головой, — просто странно.

«Странно» — я выдохнул и чуть не рассмеялся в голос. Не такого от девушки в постели хочешь услышать, но я догадываюсь, что она имеет в виду.

— Не бойся и просто чувствуй, — захватил губами ее сосок, очертил пальцем узор вокруг клитора и двинул бедрами, снова погружаясь в нее. Оторвался от груди, и медленно задвигался, отслеживая ее реакцию. Толчок и вот она снова закрывает глаза, выгибает спину и стонет. Руки беспорядочно комкают простыни под нами, беру и закидываю их себя на плечи, хочу чувствовать это, хочу до малейшего движения ощущать, как ей хорошо.

Медленно, размеренно. Толчок, еще толчок. Ее лоно плотно обхватывает член. Крыша едет от ощущения себя в этой девушке. Никогда, никогда бл@дь, мне не было так хорошо.

— Прости девочка моя, не могу больше, — прохрипел и, сильнее сжав ее бедра, ускорил темп.

Чувствую, как ее лоно стало стремительно сокращаться, делаю еще несколько толчком и кончаю глубоко внутри нее.

Заваливаюсь на бок, пытаясь выровнять дыхание, и притягиваю Нику к себе. Она слегка вспотевшая, тяжело дышит и прячет лицо у меня на груди.

— Ты как девочка моя? — целую ее спутанные волосы.

— Не знаю, вроде хорошо, — она вскидывает на меня свои океаны и пытается прикрыть обнаженное тело.

Смеюсь.

— Ника, ты сейчас просто одним словом уничтожила во мне мужчину.

— Почему? — вижу, как ее начинает смаривать сон.

— Ну, девушки после постели обычно благодарят, восхваляют, порой наигранно, но все же. А ты «вроде хорошо», — поддеваю ее.

— Я… я не то… — слегка отодвигается и с удивлением пытается оправдаться.

Чувствую себя идиотом, любуюсь как она краснее. Такая милая, такая нежная. Моя девочка. Целую сладкие губы.

— Тшшш… я пошутил. Не волнуйся так. Ты сейчас сделала меня самым счастливым мужчиной. — Целую кончик носа.

Она наигранно возмущается и прикусывает кожу на груди, запуская новую волну возбуждения. Что ж ты творишь девочка? Для тебя одного захода на сегодня хватит. Придет время, когда будешь всю ночь стонать подо мной, но не сегодня. Но скоро, очень скоро.

Ника покусывает губу и заметно напрягается, улыбка сползла с ее красивого личика.

— А… много их было? — приподнимаю бровь. О ком она? — тех, кто восхвалял?

Смотрю ей в глаза. Да она ревнует. Девочка моя.

— Ника послушай меня, — говорю серьезно. Беру ее лицо в руки и держу, чтобы смотрела в глаза и не отводила взгляда, — я не маленький мальчик, и да, у меня были женщины, но все они были до тебя. С тех пор как ты пришла в этот дом, никого не было и не будет. Мне нужна только одна девушка и это ты. — Никого не было с тех пор, как увидел тебя в клубе в первый раз. Но вслух этого не произношу.

Ника снова закусывает губу:

— А Лейла? — почти шепчет. Черт, она же видела нас тогда и все не правильно поняла, удивительно, что вообще позволила к себе приблизиться.

— С Лейлой у меня ничего и никогда не было. Она тогда пробралась в мою комнату, и я выставил ее. Веришь мне? — смотрю ей в глаза.

— Да, верю, — обвивает меня руками.

Целую ее:

— А теперь тебе надо поспать.

Ника удобно устраивает голову на моей груди и засыпает. Любуюсь спящей девушкой и вскоре сам погружаюсь в сладостное небытие.

Утром просыпаюсь от стука в дверь.

Смотрю на часы. Шесть утра. И кто ж этот «хороший человек», который пытается испоганить такое хорошее утро?

Аккуратно встаю, чтобы не разбудить Нику. Хотя, если этот дятел так и будет долбить, она все равно проснется. Натягиваю штаны и иду к двери. За ней стоит брат.

— Я надеюсь, у тебя была веская причина прийти в такую рань и выдернуть меня прямо из постели?

— Веская, — говорит таким тоном, что сомнений не остается — опять какая-то хрень произошла, — жду тебя через десять минут внизу.

Глава 34

Не так я планировал начать сегодняшнее утро. Должен был разбудить Нику и повторить вчерашний секс и лучше не один, а как минимум пару раз. Но вместо этого одеваюсь и спускаюсь вниз.

Брата нахожу в нашей гостиной. Он сидит в кресле с коньяком, второй бокал стоит для меня. Тааааак… это уже интересно.

— Смотрю, у вас все наладилось? — спрашивает брат не без улыбки. — Не ожидал найти вас вместе. Прости, что пришлось прервать. — Это уже произносит серьезно.

— Если ты это сделал, значит, была причина. — Сажусь напротив. — Князь? Ты, кстати, узнал, как Лейла связана с ним?

Если она с ним работает, хрен кто ее убережет от наказания. Совсем баба не думает, что творит.

— Никак. — Расул разводит руками, — Она ездила в салон красоты и ей это подкинули.

— Куда смотрела охрана? — как так получается, что даже под охраной кто угодно может подойти к нашей семье, — я их всех уволю к чертовой матери.

— Охрана не при чем. Заплатили парикмахеру, и она передала карту. Лейле временно запретил выходить из дома. Так что угомонись. У нас сейчас другая проблема. — Делает глоток, — Дядя будет здесь в течение часа.

П@здец, вот его только сейчас не хватало.

— Ну и что на этот раз натворил наш любимый братик? А лучше скажи, почему мы постоянно разгребаем его проблемы?

Связывается с наркотиками, влезает в долги, проигрываясь в карты, пару раз мы откупались от его чрезмерно настойчивых любовниц. Что в этот раз?

— Дядя не сказал, что случилось, — брат залпом выпивает оставшийся коньяк и тяжело вздыхает, — а на счет второго вопроса. У брата жена из уважаемого рода и, если его проделки вылезут наружу, проблемы будут у всей семьи. И разбираться больше некому, кроме нас с тобой.

— Когда дядя уже начнет вести себя, как глава рода? Давно должен был поставить Сабиха на место.

— Это не важно. Главное, дядя не лезет в нашу жизнь. Вот только, если не будем все решать, разборок с другим кланом нам не избежать.

— Это пока все его проблемы можно решить деньгами. А что будет, когда брат перейдет черту?

Расул крутит пустой бокал в руке, потом снова его наполняет. Я беру свой и делаю глоток:

— Тогда и будем решать. Но скорее всего он просто получит пулю в лоб.

Да, однажды он влезет в передрягу, а мы просто можем не успеть все разрулить. На этом тему решаю пока закрыть.

— Куда ты, кстати, подружку Ники дел, ммм?

Расул плотно сжал челюсти. В глазах полыхнул огонь. Ого. Я же ничего такого не спросил. Пока, не спросил.

— Или она от тебя сбежала?

Брат встает на ноги и отходит к окну.

— Значит сбежала. — Судя по рыку и сжатым кулакам, попал в точку. Она конечно вряд ли выпрыгнула в окно, просто нашла способ уехать и брату это не понравилось. Ладно, разберется не маленький.

Еще полчаса и охрана докладывает о прибытии дяди. Выходим его встречать на улицу.

Машина открывается, и он выходит, едва мазнув по нам взглядом. Подходит к задней дверце открывает и за руку вытаскивает девушку.

Это еще что за нах? Брат рядом тоже напрягается.

Девушка молодая, не больше двадцати пяти. Она плачет, пытается упираться, но дядя тащит ее как на буксире, не обращая внимания на ее крики. Швыряет девушку к нашим ногам, она падает на колени.

— Это что такое? — Расул срывается на рык.

— Совсем разучились проявлять уважение к старшим щенки. — Ухмыляется.

Кулаки сжимаются сами по себе. О каком к черту уважении может идти речь? Три года, с того момента, как заболел отец, все проблемы решаем мы с Расулом. Я несколько раз со службы приезжал в короткие отпуска по день-два, что бы разгребаться. То, что должен был отстаивать и защищать дядя, развалилось. А мы с Расулом пытаемся сделать так, чтобы семью не покрыли позором и не пристрелили нигде в подворотне. Заколебались уже. Если дядя стоит сейчас живой и невредимый перед нами в этом точно заслуга брата.

— Какое нах уважение? Что за девчонка и на кой хрен ты ее сюда приволок?

— Эта потаскуха, — тыкает пальцем во всхлипывающую девочку, — залетела от вашего брата. Так вот, этой проблемы больше не должно быть.

— Ты щас пошутил? — ору на него, — Она живой человек, а внутри у нее — это бл@дь твой внук или внучка. Ты вообще о чем? — Он соображает, о чем нах просит сейчас?

— От безродной шлюхи внук? — орет, брызгая слюной, — нах он такой нужен?

П@здец. У него хоть какие-то понятия остались или все за деньги продал? Так нужны бабки жены сына, что готов любого стереть в порошок.

— Хорошо, — выдает брат, а я чуть челюсть не роняю. Он головой где-то еб@нулся, — мы все сделаем.

Поворачиваюсь к нему. С языка так и рвется поток не цензуры в адрес теперь уже и брата, но стоит увидеть выражения его лица, закрываю рот.

— Да, я все устрою. От ребенка и девушки избавимся, — произношу медленно. Надеюсь, я правильно понял посыл брата. Увезем девочку подальше, в зависимости от того оставит ребенка или нет, обеспечим жильем и необходимым содержанием, так чтобы дядя не нашел никогда.

Услышал вскрик позади и обернулся. Ника стояла на крыльце и, судя по выражению лица, все слышала.

П@здец. На кой хрен вышла сюда?

— Ника зайди в дом. — Говорю сквозь стиснутые зубы. Смотрит на меня, как на исчадье ада.

— Вы… вы с ума сошли, — она пытается броситься в нашу сторону, видимо помочь девушке, которая так и лежит на земле.

— Иди в дом, — рявкнул так, что она подпрыгнула на месте и замерла. Нехрен, чтобы дядя знал о ней. Даже приближаться к ней не позволю. Этот ублюдок для своей безупречной репутации кого угодно уничтожит, а мы все-таки с ним одна семья. Вот только церемониться он не будет. А Ника в качестве моей жены может ему мешать — она ж иноверка еще и с ребенком.

— Действительно Ника, пойдем. — Со стороны задних ворот, где парковка, идет Ира. И тоже, что у Ники выражение лица — за@бись.

— В дом. Обе. — Чеканит брат, — позже с вами поговорим.

Ира пробегает мимо и уводит Нику в дом.

— Шл@х в дом притащили? — Смеется дядя, а мне хочется начистить ему рожу здесь и сейчас. Дергаюсь вперед, но меня удерживает брат. Родственник даже внимания на это не обращает. — Только не заиграйтесь. Я жен вам подобрал — останетесь довольны.

Сука. Что он нах несет?

— Мы все решим. — Говорит брат, — Уезжай.

Дядя разворачивается и идет к машине.

— Сабих сегодня к вам приедет и побудет некоторое время, пока я дома все улажу. — Бросает через плечо, не поворачиваясь. Затем садится в машину и уезжает.

Оба молчим.

— П@здец, — ерошит волосы брат.

Согласен с ним полностью. Припер беременную девчонку, в дом, мать твою, приволок. А мы от нее избавиться должны. Еще каких-то жен нашел, еще и договорился с семьями поди. П@здец в общем. За тот год, что он не объявлялся совсем крышей поехал.

— Сейчас к ним пойдем? — оборачиваюсь на дверь.

— Нет. Сейчас она, — кивает в сторону девушки. К нам уже подошли охранники. — Шамиль машину сюда и на одну из квартир нас вези.

Девушка сидит на земле и поднимает на нас заплаканное лицо:

— Вы убьете меня?

— Нет. Тебя никто не собирается убивать. — Долго ж придется ей втолковывать — хоть бы вообще сообразила. — Вставай и пошли.

— Но вы сказали… сказали… — заикается и всхлипывает.

— Совет на будущее, в мужские разговоры никогда не лезь и не слушай их, жить спокойнее будет, — брат берет ее за руку и поднимает ее. Он, конечно, сейчас перегнул — сложно не услышать разговор, когда у ног говоривших валяешься, но, в целом, прав — этот разговор был не для женских ушей. И наши тоже выперлись послушать — надо будет Нике объяснить кое-что на эту тему, живем вместе и ситуации похожие, не раз и не два будут происходить.

Увозим девчонку на квартиру и там разговариваем детально. Она спала с Сабихом, но не беременна. Хотела к себе его привязать вот и соврала. Идиотка. После той нервотрепки, что ей устроил дядя, она больше не сунется. Советую десятой дорогой обходить Сабиха, если где увидит. Отпускаем ее и приставляем человека, чтобы присматривал.

Девчонку водитель увозит. Садимся в машину, выруливаю на трассу в сторону дома.

— Расул, надо что-то решать. — Говорю, — Херня это все полнейшая. Раньше в клиники запихивали, долги раздавали, от жадных давалок откупались. Но сегодня к нам приперли девку, еще и якобы беременную, убрать — это уже перебор.

— Сам знаю. Короче так, с парой старейшин переговорю, совета попрошу, посмотрим, что скажут. — Отвечает. Я киваю соглашаясь. — Позвоню Шамилю, узнаю, как там девчонки наши.

Достает телефон, звонит, слушает, что говорит охрана.

Сжимает аппарат в руке до хруста корпуса.

— Что там? — киваю на телефон.

— Девки из дома сбежали, — отвечает

Что за п@здец сегодня?.

— В смысле бл@дь сбежали? — Бью по тормозам, брат выставляет руки, что б не влететь в лобовое стекло, — Куда охрана смотрела?

— Они с Димой уехали, через полчаса после нас. Ника, Ира и Ксюшу забрали с собой. Диме допуск мы сами дали, охрана и выпустила.

З@ебись — подслушали, не поняли, додумали, сбежали. Все такие или это нам так с братом подфортило?

Глава 35

Ника.

Проснулась от стука в дверь, но даже открыть глаза не смогла. Слышала, как Амир с кем-то разговаривал, а потом оделся и ушел. Все тело было расслабленно и словно плыло в неге. От воспоминаний, что вчера происходило в этой самой постели, в которой сейчас лежу, щеки запылали, но пришло осознание — я хочу еще, не просто кого-то, а именно Амира.

Для меня это стало не просто ночью, когда я отдалась мужчине, а падением стены страха. Не все такие, есть те, кто способны доставить удовольствие, получить его сами, не причинив тебе боль. В один миг все не прошло, но только теперь понимаю, что раньше секс воспринимался мной, как боль и грязь, то сейчас эти ощущения начали меняться — я доверилась. Поняла, что Амир не сделает больно ни физически не морально — а может это просто так проявляется моя влюбленность, но я совершенно точно больше не боюсь.

Позволив поваляться себе еще какое-то время в кровати, пошла на поиски Амира вниз. Что случилось, если он ушел в такую рань? Но вот внизу… Я вдруг увидела перед собой другого человека. У ног лежит и плачет девушка, а он говорит, что избавится от нее — холодно, безразлично, будто это в порядке вещей. С этим человеком я провела сегодняшнюю ночь? Определенно нет. Где тот мой?

— Девочки, я уверен, вы все не так поняли, — Дима вывез нас из дома. Привез в клуб. Мы сидели в пустом зале, клуб закрылся несколько часов назад. Здесь успели навести порядок и только после обеда начнут приходить официанты и бармены, что бы готовиться к следующей ночи. Ксюша сидела рядом с игрушками, которые я захватила, сбегая из дома Амира, почти на автомате помогала перебирать дочери кубики, машинки, куколок, сама же уже часа два пыталась понять, что это было. Выглядело все однозначно, но сейчас, когда эмоции немного схлынули… нет, я не увидела ситуацию по другому, я просто, как влюбленная идиотка, искала оправдания тому, что видела и слышала.

— Дима мы слышали все своими ушами, — мы с Ирой дословно рассказали ему все, что произошло дома, но он явно не верил.

— Девчонки, я знаю Амира и Расула дохрена лет. Они таким не занимаются, — уверенно покачал головой Дима, — Стоит с ними поговорить и все.

— Не не не, нихрена, — Иришка выставила руки вперед отступая на шаг, — хочешь говорить, говори, но к нам они пусть и близко не подходят.

— Вы не поговорили с ними и ничего не выяснили. Просто взяли и сбежали. И я повелся на это, — вздохнул устало друг.

— Да, Дим, я действительно просто сбежала, — уверенность Димы, в том, что парни не могли такого сделать. Заставляло усомниться. А может мне просто не хотелось верить в то, что я ошиблась в ставшем дорогим мне человеке. — Но мне стало страшно. А постоянно живу в напряжении, а тут такое. Человек, которому я доверила наши с дочерью жизни, он…

Замолчала, не в силах произнести окончание фразы. В голове сумбур. Что это вообще было? С какими людьми я живу в одном доме? За это время, что провела у них, ни на секунду не сомневалась в их порядочности. Но снова чертов недостаток информации — Амир рассказывал много и обо всем, но. Пресловутое «но»…

— Что «он» Ника? — Послышался за спиной знакомый голос и мы все обернулись. Там стоял Амир с братом, на его лице отразилась усталость и злость. — Он убийца? Такого ты обо мне мнения?

Внутри все оборвалось. Сердце билось, как сумасшедшее, вот только не от страха. Только теперь поняла, что такое, когда мозг с сердцем не в ладах.

— Спасибо, что сообщил, где вы. — Амир пожал руку Диме.

— Оставим их, — Это уже Расул. Он берет Иру за руку и как на буксире тащит за собой, — Дим мы займем твой кабинет?

— Без проблем, — отзывается Дима, — только не разнесите его, он мне целым нужен.

— Отремонтирую. — Отзывается брат мужа и уволакивает, пытающуюся вырваться подругу, из зала.

— Я, пожалуй, пойду, проверю алкоголь в подсобке, — отзывается друг и тоже быстро смывается. Повисает гнетущая тишина. Звук передвигаемых Ксюшей игрушек сейчас звучит, как гром среди ясного неба. Амир все это время сверлил меня взглядом.

— Все, что от тебя было нужно, — заговорил Амир после нескольких безумно долгих минут тишины, — это довериться мне. Это сложно? Я где-то дал повод в себе усомниться? И из-за одной ситуации, в которой даже не разобралась, ты просто сбежала.

Я не знала, что ответить, молчала, но он явно ждал моего ответа. Я же ничего не сделала, но почему тогда я сейчас чувствую себя виноватой?

— Ты испугалась меня настолько, что пренебрегла безопасностью и себя и дочери? Или ты уже забыла, что за наследством Ксюши все еще охотятся? — смотрел на меня испытывающе.

Да, я, черт побери, об этом я не подумала. Я о многом не подумала. Я просто устала.

— Мы были с Димой. И он не забрал бы нас, если б не мог защитить.

— Ему ты, значит, доверяешь? — прорычал Амир.

— Да, я доверяю ему.

— Ясно, — он казался еще злее.

— Что это было утром? — спросила то, что меня действительно беспокоило.

— К чему этот вопрос? — усмехнулся, но это была настолько недобрая усмешка, что на секунду мне стало не по себе.

— Ты же вроде сам сказал, что я должна была разобраться, прежде чем делать выводы?

— Это надо было делать дома. Дождаться и поговорить, а не бежать, схватив и потащив в неизвестном направлении ребенка.

Я опустила голову. Вряд ли он вел бы себя так уверенно, если б сделал что-то плохое.

— Собирайся. — Амир берет Ксюшу на руки, — мы едем домой. Вечером у нас будет гость.

— Вот так просто? Собирайся, поехали? И забудем все, что произошло? — спросила напряженно. Он так ничего и не объяснил. И хоть я уже была почти уверена, что они с девушкой ничего не сделали, но эта недосказанность между нами, висела якорем и тащила на дно.

— Для того, чтобы я тебя отпустил, тебе придется придумать что-то посущественнее, чем обвинения в несуществующем убийстве.

Глава 36

Амир с Ксюшей на руках пошел к выходу из клуба. Я растерялась. Голова идет кругом — с ума сойду от таких эмоциональных переворотов.

— Дим, — крикнул Амир, он успел дойти до выхода из зала и сейчас притормозил. Дима появился со стороны бара. — Я увожу домой Нику и Ксюшу, брату скажи, что машину им пришлю. — Друг кивнул, а муж повернулся ко мне, — Ты идешь или как?

— А? Да. Конечно, иду, — заикаясь, ответила. У меня разве были другие варианты? Он уносит мою дочь. Оглянулась на вещи и игрушки, которые забрала из дома и которые сейчас просто лежали на диване.

— Я соберу и отправлю с Расулом, — проследив за моим взглядом, сказал Дима и, кивнув в сторону уходящего Амира, добавил, — догоняй мужа.

И я побежала догонять. Когда вышла из клуба, на подходной площадке уже никого не было. Наткнулась взглядом на машину Амира, припаркованную недалеко от входа. Подошла и села на переднее сиденье. Ксюша уже сидела сзади в детском кресле и теребила свою любимую игрушку, которую почти никогда не выпускала из рук, муж, вцепившись в руль, смотрел вперед и был напряжен. На щеках играли желваки, руки были так сильно сжаты, что побелели костяшки.

Как только захлопнула дверцу, машина тронулась. Пространство между нами было наэлектризовано, удивительно, что искры не летели, тишина нависала бетонной плитой и давила.

— Амир, давай поговорим, — я дотронулась до его плеча, но одернула руку, будто обожглась — от него исходили штормящие волны злости.

— Дома, — коротко отрезал он, не сводя взгляда с дороги.

Даже лепет Ксюши сзади, не снимал этого напряжения. И я уже тысячу раз пожалела, что не села к ней назад, может там смогла хотя бы нормально дышать. Благо до дома добрались быстро.

Амир так же молча вышел из машины забрал Ксюшу и пошел к дому. Мне ничего не оставалось, как идти за ними. Шли они быстро, поэтому даже полу бегом не могла их догнать. Нашла я их уже в доме. Амир раздел дочь и играл в игрушки в ее комнате.

— Приготовь что-нибудь. Обед скоро. Ксюшу надо покормить. — Бросил отрывисто, не поднимая на меня глаз.

Я вздохнула и оставила их. Спорить было бесполезно. Он всем своим видом показывал, что не собирается со мной разговаривать. Да и я, честно признаться, уже сама не знала, о чем тут говорить.

Пока готовила, чувствовала себя странно. Утром, когда уезжала, а точнее, практически сбегала из дома, казалось, что поступаю правильно, сейчас же была уже ни в чем не уверена.

На автомате готовила суп, тушила овощи, запекала картофель — в голове раз за разом, прокручивая события сегодняшнего утра. Хотелось хоть чем-то занять руки, и может быть отключилась бы голова. Но мысли вертелись без остановки и упорно не хотели складываться во что-то осмысленное. С одной стороны я живу с Амиром, и он ни разу не давал мне ни одного повода усомниться в нем. С другой, как я могла по-другому среагировать, увидев такую ситуацию, и услышав, что они говорят.

Я влюблена в мужчину, которого практически не знаю за пределами этого дома. У нас не было обычного знакомства, не проводили время вдвоем, не узнавали друг друга и не присматривались друг к другу, как это бывает. Просто щелк и вот мы муж и жена и живем вместе. Я ведь даже сплю с ним уже. Все вышло слишком быстро, чтобы я успела разобраться в себе и не делать глупостей.

Амир с Ксюшей появились на кухне, как раз к тому моменту, когда все было готово.

Я накрыла на стол, Амир помогал покушать дочери и ел сам, а мне кусок не лез, словно ком встал в горле, который никак не могла проглотить.

— Уложи дочь спать, — очередная просьба-приказ, уже сбилась со счету какой за сегодняшний день. Как будто я сама не знаю, что дочери пора ложиться. Амир же встал из-за стола и вышел. Мне уже хотелось завыть в голос. Ненавижу такую ситуацию. Молчание давило.

Да, судя по всему я сглупила, но блин… Как так получилось, что из напуганной я вдруг стала виноватой?

Унесла дочь наверх и долго пела ей песенки, пока она не уснула. Но даже тогда не торопилась уходить — здесь спокойно. А там за дверью появится напряженное молчание и недопонимание между мной и Амиром.

Из комнаты дочери ушла через минут сорок, зашла к себе в комнату и остановилась на пороге. Амир стоял у окна, сложив руки за спиной, он был словно натянутая до предела струна — тронь и лопнет.

Не знала, что сделать, развернуться и уйти или остаться. С одной стороны надо было поговорить, с другой, я как самая настоящая трусиха, боялась разговаривать, когда он в таком настроении. Нет, я была уверена, что он мне ничего не сделает, но я не знала его такого, видела за все это время всего пару раз, и до этого момента рядом кто-то был, а сейчас я вот с таким Амиром один на один и я не знала как себя вести.

Муж повернулся, быстро преодолел расстояние между нами и навис надо мной. Я, отступив на шаг назад, оказалось зажата между мощным телом Амира и дверью.

Его глаза сверкали, как два костра в ночи. Запах этого мужчины окутал меня облаком, заставляя все внутри сжаться. Вот только это не было страхом, это было томление, низ живота скручивало желание. Почему я постоянно на него так реагирую? Между нами вроде как недопонимание, а я вся плавлюсь от его близости, забывая обо всем на свете.

Я уперлась руками в его грудь, намереваясь сдвинуть с места, чтобы в голове хоть немного прояснилось. Но Амир был не согласен. Он перехватил мои руки, закинув их себе на плечи, и вжался в меня всем телом, у меня воздух вылетел из легких.

Он наклонился, обжигаю меня своим дыханием:

— Ты должна мне доверять. Разговаривать, а не сбегать. — Прорычал он в миллиметре от моих губ, — Ты моя жена и ничего это не изменит. Я тебя уже не отпущу. Запомни.

И его губы ураганом набросились на мои, своим потоком унося все мысли. Это было бешено, до умопомрачения, до тумана в голове, до разноцветных кругов перед глазами.

Он кусал, руками сминая мое тело. Под его горячими ладонями, тело полыхало и плавилось. Амир оторвался от губ и спустился к шее и груди, а я жадно хватала ртом воздух. Это было удовольствие на грани со страхом. Он всегда был нежен, но сегодня… я понимала, что раньше сдерживался, но такого шторма все равно не ожидала.

Подхватив меня под попу, заставил обвить его торс ногами, отошел от двери и унес на кровать. Лег сверху и продолжал целовать, оставляя жаркие следы по всему телу. Кофточка, сорванная с тела, полетела в сторону, как и его рубашка. Добрался до моей юбки, скинул свои брюки. Губы настойчиво спускались вниз. Оторвавшись, впился в мое лицо затуманенным взглядом.

Он играл на моем теле, как виртуозный скрипач на своем инструменте. Замечал любые изменения происходящие со мной. Ослаблял напор, когда охватывал страх и продолжал, когда расслаблялась и снова таяла под ним. Он был нежным и диким одновременно — этот контраст сводил с ума.

Амир коснулся членом моего разгоряченного лона, и меня снесло волной сумасшедшего желания. Невыносимо медленно он входил меня, распаляя все больше. А мне хотелось быстрее, мне хотелось посмотреть, каким Амир может быть, если перестанет сдерживаться себя. Мои барьеры в эту минуту снесло окончательно.

— Пожалуйста… — молила прекратить это мучительное наслаждение.

— Чего ты хочешь милая?… Девочка моя… — он замер и тяжело дышал.

— я… — щеки опалило жаром. Я не знала, как сказать, никогда о таком не говорила вслух. Амир не двигался — ждал моего ответа. Было видно, как ему сложно, тело подрагивало, член внутри меня пульсировал, посылая разряды по всему телу.

— Солнышко, — он прижался своим лбом к моему, заглядывая в глаза. Даже от такой небольшой смены позы, тело непроизвольно выгнулось, и из груди вырвался стон, — просто скажи, чего ты хочешь. Я должен знать, когда тебе плохо, когда хорошо. И чего ты хочешь тем более… просто скажи…

— Быстрее, — я подавила в себе стыд, — я хочу быстрее. Покажи, каким ты можешь быть.

Он оторвался от меня и замер:

— Ты уверена? — спросил напряженно.

— Да, — закусила губу и кивнула.

— Тогда держись, — он впился в мои губы, сильнее сжал бедра и на запредельной скорости стал вколачиваться в меня. От такого быстрого темпа я вскрикивала и впившись ногтями в его плечи, расцарапывала их в кровь. Но Амир будто получал удовольствие от этой боли. Он рычал, кусал мои губы, до легкой боли прикусил шею и тут же зализывал языком место укуса.

Внизу живота закручивалась пружина, заставляя сильнее выгибаться на встречу рукам и губам мужчины.

— Скажи, что ты моя. — я слышала его голос словно через слой ваты. — Скажи что ты только моя. Скажи мне. — замедлил темп, всматриваясь в мои глаза. Мне уже хотелось почувствовать развязку, а он тянул. Я всхлипнула. — Скажи мне.

— Твоя… твоя… пожалуйста, — молила.

— Я тебя никуда не отпущу. Я тебя ему не отдам. — Не понимала, о чем он говорит, все мои мысли были далеко. Амир с животным рыком стал вколачиваться в меня, подталкивая к краю пропасти.

Несколько сильных толчков и я взорвалась, рассыпавшись на миллионы осколков. Амир тяжело дышал, поцеловал мои губы, перекатился на бок и перетянул меня на свою грудь. От такого сумасшедшего удовольствия кружилась голова, а тело парило где-то в облаках.

Амир перебирал мои волосы, а я лежала, вдыхая потрясающий запах его тела. Запах моего мужчины.

— С ней все в порядке. — Неожиданно сказал он.

— С кем? — я пребывала в неге, мозг отказывался работать.

— С той девушкой. Сегодня утром. Я никогда и ничего не сделал бы ей.

— Тогда почему ты так сказал? — нахмурилась.

— Так нужно было. — Он тяжело вздохнул, — Просто верь мне.

Он смотрел мне в глаза, будто заглядывая в душу. Он не юлил, не придумывал оправданий, он говорит, что так было нужно, значит, так и есть. И я поверила. Мне нужно была эта вера во взрослого сильного мужчину. В моего мужчину, который решает проблемы, защищает от проблем, помогает справиться с трудностями.

Мой мужчина. Эти слова рвались с моего языка. Хотелось сказать ему, что влюбилась в него, что уже не смогу без него и услышать подобное в ответ. Но надо мной весел груз прошлого, мне нужно рассказать обо всем Амиру. Если я хочу быть с ним, не хочу чтобы мое прошлое стояло между нами. Он борется с моими страхами, спасает от кошмаров и, наверное, имеет право знать, от чего спасает меня каждый день и как это важно, как меняется моя жизнь. Как страх перед всеми мужчинами сменяется любовью к одному единственному. Как благодаря ему, я больше не хочу зарыться в норку, а хочу выйти в мир — в безопасный мир, который он мне показал. Я обязательно все это ему скажу.

А сейчас… я прижалась к нему всем телом, Амир обнял и зарылся в мои волосы. Мы лежали и наслаждались близостью друг друга, нашим маленьким уютным счастьем. Амир вырисовывал пальцами на моей спине замысловатые узоры, и я улыбалась. Была так хорошо и спокойно. Так хотелось, чтобы время остановилось именно в этот момент.

Но телефон Амира зазвонил и он с обреченным стоном потянулся за ним.

— Мне дадут когда-нибудь нормально побыть со своей женой? — задал вопрос в воздух. Я тихо рассмеялась — он так мило возмущался.

— Слушаю, — Амир ответил на звонок, и увидела, как он нахмурился. Внимательно смотрел на меня.

— Что там? — спросила, чувствую, как он напрягся всем телом.

Амир отодвинул телефон от уха и прикрыл динамик.

— Ник, у ворот стоит женщина. Хочет с тобой поговорить.

Странно. Единственной знакомой мне женщиной, которая могла прийти, была Иришка, но она была с Расулом.

— Я никого не жду. Что за женщина?

Амир внимательно смотрел на меня, будто раздумывая, стоит говорить мне или нет. И приняв решение, сказал аккуратно:

— Там твоя мама.

Глава 37

— Ты уверена, что хочешь этого? — Амир уже не в первый раз задает этот вопрос, пока я неудачно пытаюсь натянуть на себя одежду. Непонятное волнение и ожидание. Чего? Не знаю, чего я жду от нее.

— Да, я хочу с ней поговорить, — наконец правильно надела кофточку — то шиворот-навыворот, то задом-наперед.

Амир встает, подходит ко мне и, сжимая плечи, поворачивает к себе лицом.

— Если решила с ней поговорить, то для начала перестань нервничать. — Смотрит мне в глаза и поглаживает плечи. От его близости я не то, что успокаиваюсь, я начинаю плавиться. Как вообще можно спокойно стоять возле абсолютно голого мужчины.

— Я… я успокоюсь… только оденься, — заикаюсь, старательно не опускаю глаза ниже. И, конечно, Амир это замечает. С усмешкой, нарочно подходит ближе, прижимается всем телом, так что я чувствую все до последнего изгиба, а точнее внушительной выпуклости.

— Мне и так хорошо, — издевается надо мной.

— А мне нет, — отпрыгиваю от него, — и мне надо идти.

— Ладно, — он примирительно поднимает руки, — жди. Я иду с тобой.

И начинает быстро одеваться.

— Тебе не обязательно, — не представляю, о чем будет говорить мама. Конечно, где-то теплится надежда, что она хочет увидеть меня и внучку, что скучала, но внутренний голос настойчиво говорил, что ничего хорошего не стоит ждать.

— Тебе, наверное, не стоит идти, — пытаюсь его остановить.

— Я иду с тобой, и это не обсуждается. — Настроен был решительно.

Пока спускаемся вниз, вертятся вопросы. Зачем она здесь? А самый непонятный для меня — Как она меня нашла? Мы не общались с того самого дня у нее дома сразу после больницы. И если раньше она могла бы меня найти через родителей Макса, они то знали, в каком городе он живет и где работает, они встречались несколько раз, пару лет назад, то сейчас я замужем за другим человеком. Так как она смогла меня найти? Этот вопрос я и задаю Амиру.

— Я думаю, об этом лучше спросить у нее самой.

Прежде чем зайти в гостиную, куда проводили неожиданную гостью, останавливаюсь. Держусь за ручку, а повернуть смелости не хватает.

— Ты все еще можешь передумать. — Слышу голос мужа сбоку от себя.

Я только отрицательно мотаю головой и толкаю дверь.

Возле двери стоит один из охранников. При нашем появлении он кивает и выходит, прикрыв дверь. Мама сидит в кресле и, хмыкая, осматривает окружающую ее обстановку. Сердце в груди затрепыхалось, как птица в клетке, такого я не ожидала. Я скучала по ней? Что за странная реакция организма?

Она мало изменилась. Все тот же лоск и блеск, который был, когда она жила с Митей. Такая холодная и далекая женщина с лицом моей мамы — как будто все человеческое в ней было продано за статус. Вроде узнаю и не узнаю ее одновременно.

Я замираю на пороге, рассматривая ее. Нет, она пришла не потому что соскучилась — не знаю зачем, но точно не для того чтобы увидеться.

Не виделись три года. Она не изменилась, а изменилась ли я? Смогла ли перестать быть той маленькой девочкой, которая нуждается в маме?

Мама оборачивается на звук открываемой двери, вижу усмешку на ее лице, которая застывает, стоит ей взглянуть за мое плечо. Оглядываюсь, проследив за ее взглядом — прислонившись к косяку и, скрестив руки на груди, стоит Амир.

— Оооо… смотрю, ты неплохо устроилась, — с трудом узнаю этот голос, до последнего звука пропитанный ядом. — А так убивалась.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — Не такого диалога я ожидала между матерью и дочерью после трех лет разлуки.

— Я о нем, — кивает в сторону Амира. Вижу удивление на его лице, он изгибает бровь.

— Мы знакомы? — спрашивает.

Вздрагиваю от резкого звука ее смеха. Что за театр? Все выглядит таким наигранным.

— Зачем ты здесь? — спрашиваю. Всего минута разговора, а мне кажется, будто из меня выкачали все силы. Уже сейчас хочется уйти и больше не продолжать этот странный непонятный разговор.

— Из-за денег, — усмехаюсь, закрыв лицо руками. Такое вообще бывает? Она выгнала меня из дома. Три года не интересовалась как я и что со мной, а теперь появляется и говорит про деньги.

— И сколько же тебе надо? — я не собираюсь ничего ей давать, но есть вялое любопытство.

— От тебя, — смотрит взглядом победителя, — ничего. Мне заплатят за этот разговор. — Сейчас окончательно понимаю— она чужой мне человек. Чувствую на своих плечах горячие руки мужа.

— Ты продала меня? — голос сел, болезненный ком подступает к горлу.

— Ну, ты же не захочешь мне помогать. К Максиму приходили его родители, а этот неблагодарный даже слушать их не стал, — выплюнула, — И ты и Макс эгоисты, не думающие ни о ком…

— Закрой рот, — неожиданно даже для самой себя рявкаю на нее, меня всю трясет от злости — не смей своим поганым языком пачкать имя Макса. — Женщина вздрагивает от неожиданности. Руки на моих плечах напрягаются.

— О чем вас попросила поговорить с Никой? — Стальной голос Амира раздается над моей головой.

— Напомнить с кем она развлекалась три года назад. — Усмехается, — Хотя зачем? Если она и так в этом доме.

— О чем ты говоришь? — рычу на нее, — я не развлекалась и ты это знаешь. — До нее так ничего и дошло тогда.

— Да, да, да, — отмахивается, как от назойливой мухи, — ты говорила, что тебя якобы изнасиловали…

Воздух вылетает из легких, меня будто кислотой облили. Ноги подкашиваются, я судорожно хватаю воздух, как рыба, выброшенная на берег.

— … ты просто шлюха, если бы все было, как ты говоришь, твоей ноги бы здесь не было.

— Закрой свой поганый рот. Охрана, — от рыка Амира воздух буквально вибрирует. Бросаю быстрый взгляд на Амира, не знаю, что хочу там увидеть, поддержку или призрение, а там… Он знал. Он совершенно точно знал. Голова закружилась, и только сильная хватка на плечах не дала упасть.

Охранник появляется в ту же секунду.

— Подожди, — снимаю с себя руки Амира и отхожу от него. Как? Откуда? Но сейчас мозг зацепился за другое. — Почему моей ноги бы здесь не было?

— А какая нормальная девушка после такого пришла бы в дом к насильнику? — говорит едко.

Бах. Мне кажется, этот дом упал мне на голову, и я завалена обломками. Все происходит, как в замедленной съемке. Повернулась к Амиру лицом, а из-за его спины появляется человек. Человек из моих кошмаров.

— Кажется я вовремя, — в наглую ухмыляется он. Проходит и садится в кресло.

Я стояла и не могла пошевелиться от ужаса.

«Нет, нет, нет… Это все не со мной. Это какой-то бред. Страшный сон, ставший явью».

Передо мной стоял человек, который уничтожил меня.

А мой муж? Амир… Это был он… это он откупился, что бы спасти это чудовище.

В голове пронеслись слова трехлетней давности: «Если бы не этот со шрамом, братец твоего тр@харя с его деньгами…»

Амир делает шаг ко мне, я дергаюсь, как от удара. Стою загнанным зверем между всеми этими… я не знаю, как их назвать. Хочется бежать без оглядки. Вот только куда?

Мне плохо физически — голова кружится и болит, задыхаюсь, как будто выкачали весь кислород. Может я просто во сне? В очередном кошмаре, который закончится, как только я проснусь? Пожалуйста, пусть я проснусь сейчас. Что творится с моими эмоциями, я даже разобрать не могу, как после взрыва, все разлетается на части, что-то догорает в ближайшем овраге, полный хаос.

Женщина, в прошлом именуемая моей матерью встает и кидает на столик папку.

— Там документы, тебе нужно поставить подпись. Тебе просили передать, что ты и твоя дочь, — последнее слово выплевывает, — можете рассчитывать на защиту, которую тебе обещали. Теперь ты понимаешь, кто говорил правду, а кто врал?

Все ее слова, как через толстую подушку, глухо, как будто далеко от меня, но доходят. Не надо быть гением, чтобы догадаться, какие документы лежат в папке. Я отдаю компанию, а мне обеспечивают защиту от Амира и его семьи.

И теперь все слова Марата до последнего, становятся понятными. Он намекал, что эта семья уже заполучила компанию вместе с моей дочерью. Вот только если на первую мне было наплевать, то дочь… Мне предлагают спастись… вот только спасение ли это?

Я просто хочу уйти отсюда со своим ребенком, а они пусть сами разбираются и рвут друг друга из-за этой чертовой компании.

Как же я в это все умудрилась вляпаться? И как теперь из этого выпутываться? Мне все это не надо, только мой ребенок.

А Амир? Какова вероятность, что я встретила его через три года случайно? Она ничтожна. Он знал про изнасилование, он все знал. К черту! Он мог просто попросить, и я бы отдала, но он решил влюбить меня в себя. Зачем ему все это было нужно? Сволочи. Беспринципные твари. Что они сделали с моей жизнью? Мою дочь они не получат. Убью их, но уйду отсюда только с дочерью.

Через несколько секунд в комнате остались я, Амир и его брат. Это был кошмар. Воспоминания трехлетней давности накинулись удушающей петлей. Смотрю на эту сволочь, эти мерзкие щупальца вместо рук — снова почувствовала эти липкие прикосновения на себе. Это лицо — только сейчас поняла, что это его лицо видела все эти годы в своих кошмарах.

— Брат, что за малышка? — ухмылялся этот ублюдок.

— Рот закрой, — рявкнул Амир. И встревоженно смотрел на меня, пытаясь подойти ближе, — Ника, подожди… я не до конца понимаю, что происходит, давай поговорим, — его голос дрожал, а мне было все равно, судорожно хватала ртом воздух, но это не помогало, сознание стремительно покидало меня.

Перед глазами все плыло, вскользь вижу промелькнувшую тень и сквозь вату слышу голос, и не верю своим ушам и глазам.

— Я сейчас ухожу, только из-за нее. Но вы все трупы.

Я определенно сошла с ума. Меня подхватываю сильные руки и я отключаюсь.

Глава 38

Инкогнито (пока).

Подхожу к дверям, как только в него входит парень. Смутно помню его, Амир рассказывал, это вроде его двоюродный брат, постоянно влипающий в неприятности из которых его выпутывали Амир и Расул. Остаюсь за дверь — пока не нужно, что бы эта сука, мать Ники, видела меня. Мразь явно пришла сюда от Князя, мне не надо, чтобы он пока знал про меня. Осталось немного, скоро он увидит, кто забил последний гвоздь в крышку его гроба. Это буду я.

— А какая нормальная девушка после такого пришла бы в дом к насильнику?

Сука! Что? Что она сейчас сказала? Мне бл@дь слух подводит или она это сказала?

— Там документы, тебе нужно поставить подпись. Тебе просили передать, что ты и твоя дочь, можете рассчитывать на защиту, которую тебе обещали. Теперь ты понимаешь, кто говорил правду, а кто врал?

Шавка передает послание от хозяина и выходит за дверь.

— Брат, что за малышка?

— Рот закрой, — рявкнул Амир, — Ника, подожди… я не до конца понимаю, что происходит, давай поговорим.

Врываюсь внутрь. Нике плохо. Ее уже всю шатает. Значит все правда. Глаза, которыми она смотрит на этого братца — говорят лучше любых слов. Сознание застилает красная пелена. Разорву ублюдков. В один удар отправляю эту гниду в накаут. Отталкиваю Амира в сторону. Он нихера не понял? Я объясню тебе!

— Я сейчас ухожу, только из-за нее. Но вы все трупы. — говорю сквозь стиснутые зубы и подхватываю обмякшее тело Ники на руки.

В помещение залетает Ира и Расул.

— Какого… — Ира замирает раскрыв рот, во все глаза, уставившись на меня.

— Иди, забирай Ксюшу. — Отдаю приказ. Сейчас не до разговоров, мне бы не придушить этих ублюдков. — Живо. Заходишь, берешь на руки и выходишь, завернув в плед. Ничего собирать не надо. Живо, — ору на застывшую девушку. Она подпрыгивает на месте от неожиданности и убегает.

— Что здесь творится? — Рычит Расул. — Объясните мне мать его кто-нибудь.

Объяснить? Объясню тебе сука сейчас. Закидываю Нику на плечо, освобождая одну руку и выхватываю пистолет, прикупил при случае и теперь он со мной всегда. Наставляю на братьев. Всего три быстрых рывка рукой и они трупы. Их брат изуродовал жизнь Ники, а эти мрази помогли ему скрыть это.

— Я сейчас ухожу вместе с девчонками. — Рычу, сдерживаясь из последних сил, — Я мог бы пустить пулю в лоб прямо сейчас каждому из вас. Но это будет сильно просто за те мучения, что она пережила. Прячьтесь, у вас сутки форы, а потом я доберусь до каждого из вас.

— Мы… мы готовы… — в дверях появляется Ира с завернутой в плед малышкой.

Не убирая ствола, выхожу из дома. Охрана моментально окружает.

— Отпустить, — слышу команду Расула за спиной. Перестрелял бы всех, но все равно унес отсюда. Гнев настолько разрывает внутренности, что расстрелял бы всех в мясо и никакой жалости или сострадания. Не так я представлял нашу встречу. Совсем не так.

Глава 39

Амир.

Бл@дь.

Только, когда он уносит мою девочку за пределы комнаты, доходит все, что здесь сейчас было. По ее состоянию понимаю, что это не недоразумение, ни шутка и не ошибка. Этой мразью, сотворивший это зверство с Никой был мой, мать его, брат. Вспоминаю историю трехлетней давности и понимаю, что все сходится. Вспонимаю, что тогда сделал я. Вот откуда мне показалось знакомой ее мать, только не предал этому значения.

Сабих приходит в себя, но это ненадолго. Убью эту падаль. С одного удара отправляю его обратно на пол и методично превращаю в мясо. Я ждал момента, когда уничтожу того, кто тронул мою девочку, кто уничтожил ее жизнь, сейчас этим и занимаюсь, вот только удовлетворения не наступает. Только разъедающая до основания пустота. Потому что, сука, к этому руку и я приложил.

Оторвал от этого фарша меня захват брата. Он отбрасывает меня в сторону, от размозжённой рожи Сабиха. Кидаюсь обратно, но Расул врезал так, что на секунду теряюсь. Даже не знал, что у него такая тяжелая рука.

— Что здесь мать его произошло? — рычит он, — С какого перепугу он увез девчонок? Какого хрена ты метелишь Сабиха? Что вообще произошло?

— Что произошло? — смеюсь, понимая всю хрень сложившейся ситуации. Макс когда-то доверил нам Нику, а в итоге она попала к тем, от кого бежала последние три года.

Откидываюсь на стену и опускаюсь на пол.

— Хочешь узнать, что случилось? — вяло спрашиваю брата. — Случилось то, что мы с тобой полнейшие мрази и мразь прикрывали.

— Объясни толком, что происходит? Хватит наматывать сопли на кулак. — Расул хватает меня за грудки и встряхивает, но в чувство это не приводит. Падаю обратно на пол.

— Помнишь года три назад я летал разбирался в один городок, где наш братец свои приключения заснял на видео и распространил? Дружок, который с ним тогда был, позвонил, попросив вытащить, они были под дурью и влезли в долги у местных, те угрожали им. — Какой же я, дебил, даже не соотнес ситуации, когда обо всем рассказывал Ворон.

— Припоминаю что-то такое, и? Причем здесь все это? — мотает головой, — Да хватит тянуть кота за хвост, — рыкнул.

— Это Ника. Той девушкой была Ника.

— Что бл@дь? Что ты сейчас сказал? — брат уже орал. Орал так, что уши закладывало. — Охрана, — через минуту на пороге появляется Шамиль, Расул пинает до сих пор валяющуюся тушу Сабиха, — убрать этого отсюда, запереть и не выпускать. Привести в порядок.

Шамиль утаскивает Сабиха, а мне надо чем-то заглушить боль. Достаю бутылку коньяка из бара и делаю глоток с горла, но он идет как вода. Ничего не чувствую. А совесть? Чем заглушать совесть?

— По порядку рассказывай, — брат садится рядом, забирает у меня бутылку и тоже делает глоток. — Ты тогда сказал, что там ничего серьезного не было и вроде быстро все уладил.

— Так и было. Я приехал, нашел Сабиха. Он сидел на дури и влез в долги. Этот мудак с дружком, пока находились под кайфом, рассказали, как развлекались с девчонкой и видео показали. Она там была об долбанная. И бл@дь, там она почти в отключке была, не поймешь добровольно все или… — запустил руку в волосы. Только сейчас понимаю, там было «или», — Нашел мать девочки, но та сказала, что ее дочь наркоманка, раздвигает ноги перед каждым встречным, она мне даже показала ее — была в каком-то притоне почти в бессозналовке. Мать намекнула, что кругленькая сумма и конфликт будет улажен, типо они от всех скрывают состояние дочери, но это видео нанесло по их репутации удар, там вроде отец каким-то бизнесменом был. Я заплатил ей и по долгам рассчитался и уехал. Все. Проверять больше, ничего не проверял.

— Я понял, — сказал притворно тихо, а потом заорал, — но как ты мать твою умудрился не узнать ее сейчас? Как?

— Да она вообще не похожа. Та девчонка темненькая была. Точно не такая яркая блондинка, как Ника. Только сейчас вспоминая, понимаю, что они смутно похожи. Я даже эту мать не сразу узнал, было что-то знакомое, но мало ли со сколькими людьми я пересекался. Не соотнес даже.

— П@здец. То есть Сабих грань переступил три года назад… — кивнул, — А мы с тобой благополучно его задницу прикрыли? — снова кивнул. Так и есть. — З@ебись бл@дь.

— Они накачали Нику наркотой и… — сказать вслух этого не мог. Злость просыпалась с новой силой. Это была Ника. Моя, мать его, Ника! Моя девочка! –

— Потом ее нашел Макс, вылечил, увез сюда, и женился записав дочь на себя. Получается, — медленно проговорил Расул, — Ксюша… наша племянница, — он замялся и правильно, этот мразь не имеет право зваться ее отцом.

А имеем ли мы право после всего зваться ее дядями? И если Расул в этом не участвовал, то я… Сука, как я мог не поговорить тогда с ней? Как мог не пробить о ней инфу подробнее, чем данные семьи? Надо было остаться и помочь с определением ее в клинику, надо было… А что толку сейчас говорить? Я нихера тогда не сделал из того, что должен был. Заплатил, как тысячи раз платил другим девчонкам, которые хотели наживы, кредиторам… а здесь ее родственникам. Даже в голову не пришло, что мать может вот так отвернуться от дочери.

Никого винить не собираюсь. Тут от и до, моя вина. Надо было во всем разобраться, а вообще не надо было изначально разгребать его проблемы. Послать все к черту, дать, чтобы открутили ему башку и сейчас ничего бы не было.

— Надо ехать и поговорить с Никой, — Расул встает, — Сабих мудак, и заслужил пули в лоб, но ты не виноват ни в чем. Да, ты нихрена не проверил, но… бл@дь.

Усмехаюсь. Вот именно — бл@дь, он сам понимает, что оправдания мне нет.

— И ты вот так отпустишь любимую женщину? — спрашивает, после долгого молчания.

— Именно потому, что она моя любимая женщина, я ее и отпущу.

Вот и сказал, то о чем догадывался, но даже себе не признавался. Это не было помутнение. Это не было желание трахнуть понравившуюся девку — мы уже переспали с Никой и не раз, а меня не отпустила, наоборот переклинило на ней, чертовым счастливчиком себя почувствовал, что теперь моя и уже точно не отпущу. Вот только, это все надо было ей говорить, каждую гребанную секунду, пока она была со мной. А сейчас что? Отпускаю. Точно зная, что она не сможет переступить через прошлое, да и кто бы вообще смог через такое переступить? Ей же до сих пор, кошмары каждую ночь снятся. Она бы может и жила дальше спокойно, но попала не в ту семью, в нашу… А с ним она будет счастлива, он ее герой, поэтому отпускаю.

— Что с Сабихом решать будешь? — вырывает из раздумий Расул, — Ника твоя женщина, это твое право. Отдашь ему?

— Отдам, — вяло. Нихрена она уже не моя женщина. Я просто не заслужил такой женщины, как она, — отдам то, что от него останется. Доказать и посадить его не получится, да и сильно мягко это, а уйти безнаказанным не позволю.

Расул кивает:

— А что ты дальше будешь делать со своей жизнью?

— Ничего, — развожу руками, — он же сказал, что придет за нами, вот я его и дождусь.

— Сдохнуть захотел? — рычит.

— Я уже сдох. Когда понял, что я с ней сотворил. Когда глаза ее, полные боли, увидел — сдох. — Ору в ответ.

Душа сдохла. Осталось только тело следом отправить.

Глава 40

Ника.

Сознание возвращалось медленно и будто нехотя. Я же пыталась поскорее вырваться из мира грез. Мне не хотелось в реальность и хотелось одновременно — с одной стороны ужасная правда о том, кто является моим мужем и кому я отдала всю себя, с другой — в реальности у меня дочь, которая нуждается во мне, а еще нужно было понять, тот человек в гостиной, который подхватил меня, был настоящим или я сошла с ума.

— Это прозвучит, как шутка, но, — произнес до боли знакомый голос, когда я все-таки пересилив себя, открыла глаза, — но тебе вкололи успокоительные и нам надо поговорить, пока оно действует.

— Почему все наши встречи начинаются именно так? — поинтересовалась, заглядывая ему в глаза, он ответил таким же взглядом. Пару секунд зрительного контакта и мы рассмеялись в голос, у меня даже слезы из глаз брызнули. Но все за секунду сошло на нет. Я пыталась подняться — лавина воспоминаний хлынула на меня.

— Где Ксюша? — я с ужасом представила, что моя дочь могла остаться в том доме.

— Не волнуйся, — родные теплые руки уложили меня обратно, — она в соседней комнате с Ирой. Приведешь себя в порядок и пойдешь к ней.

Я выдохнула, если он так говорит, значит действительно все хорошо. Он тот человек, которому всегда верила безоговорочно, и он никогда не подводил меня.

Конечно, мне сейчас хотелось бы прижать к себе мою маленькую принцессу, но все то, что произошло лучше не обсуждать при ней. И, наверное, будет легче это осмыслить, пока я в «успокоенном» своем варианте. Вколоть себе еще я не позволю, поэтому нужно решить все сейчас.

Я долго рассматриваю его лицо, пытаясь подметить хоть малейшие изменения, но их нет, будто он просто вышел за хлебушком в магазин, а через пятнадцать минут вернулся.

— Привет братишка, — расплываюсь в счастливой улыбке.

— Привет мелкая, — он расплывается в такой же и прижимает меня к своей груди.

И от осознания того, что он жив, и это все реальность, меня будто отпускают сжимавшие до этого тиски.

Не знаю, где я нахожусь, судя по открывающемуся виду на комнату, это точно не больничная палата, но успокоительные здесь хорошие. Да, кажется, это тоже уже было.

Но, если б не они, вряд ли б я так легко смотрела, после двух месяцев после похорон, на сидящего рядом, живого брата. Были только тысячи вопросов, на которые хотела услышать ответы, но Макс и сам это понимал.

— Расскажи, — тихо попросила его.

— Это ты меня спасла, — произнес он. Я нахмурилась в непонимании. Брат с тяжелым вздохом продолжил, — Ты же вредина непослушная. Я вызвал тебе в клуб водителя, а ты поехала сама, оставив его мне.

— Я думала, ты будешь выпивать, не хотела, чтобы садился за руль в таком виде, — вспоминаю тот последний наш вечер в клубе. Как я раньше не подумала о водителе? Так упивалась своим горем, что мозги совсем не работали.

— Он и погиб, — снова вздохнул брат, — а я выжил. Ну, а подменить документы, что бы в трупе опознали меня, было легче легкого. Сложнее было бы, настаивай ты на тесте ДНК. Ну а поскольку этого не было…

— Я об этом даже не подумала

— И хорошо, что не подумала. — Он смотрел на меня с болью в глазах. — Прости меня, я знаю, как тебе было хреново, когда думала что хоронишь меня. Я хотел вернуться. Но потом понял, что пока я официально труп, у меня развязаны руки. А тот человек Ник, который пришел за компанией, даже заполучив ее не оставил бы нас в покое. Он не оставляет свидетелей.

Все, на что я была сейчас способна, это кивнуть. Слов не было, мыслей тоже. На брата не обижалась, уверена он делал все, что бы защитить меня и Ксюшу.

— Мы ему сумели организовать проблемы. Большие проблемы Ник, — продолжал Макс, — ему даже на самом деле уже из-за проблем времени практически никакого нет компанию отжимать у нас. Но это еще не конец. Он сейчас загнан в угол и поэтому опасен. Планировал, что с Амиром дожмем его и сможем все выдохнуть свободно, и я воскресну, а тут так получилось…

Он встал и отошел к окну, как когда то в клинике. Тогда ошарашил, что я беременна, что будет в этот раз?

— Ник, я не позволю этим мразям по земле ходить. Лично каждого закопаю.

Мне не нужно было называть имена, я точно знала, о ком он говорит.

Глава 41

Амир.

Закрыл в нашей половине все двери, чтобы брат не смог зайти. Всего за час достал так, что хотелось ему морду начистить. Из дома не выходил. Бродил словно привидение. Хотелось разгромить каждый угол, потому что все напоминало о Нике и Ксюше — память ко дну тащила якорем.

В кухне на сушилке так и осталась стоять посуда, помытая Никой после обеда. Наверху смятая постель — не убрали, перед тем как идти вниз. У Ксюши в комнате разгром — Ира сильно рьяно пыталась забрать девочку.

Иду в одно из помещений, куда оттащили Сабиха, комната в доме ему теперь не светит, пусть спасибо скажет, что не подвал. Сидит, откинувшись на стену, с месивом вместо лица, видно, что парни обрабатывали ему раны — правильно Расул же сказал привести в порядок.

— Амир, что за хрень? — подняться даже не пытается, да и после того, как я делал из него отбивную, вряд ли у него это нормально получится.

Смотрю и не могу понять. Где мы мать его ошиблись? Где проворонили, что из веселого пацана вырос у@бок, каких еще поискать надо? С детства втроем были — я, Расул и Сабих. Когда разошлись наши дороги? Когда понятия чести и совести у нас стали разными?

Говорить не хотелось, только еще раз отметелить — вот только дурь из его башки от этого никуда не денется.

— Тебе было девок мало, которые сами на тебя вешались? Слово «нет» не понимаешь? — спрашиваю.

— Ты вообще о чем?

— О том, что ты три года назад изнасиловал девочку в клубе. Вспоминай, — вижу, что понимания в глазах не много, — вы видео еще засняли.

У самого до конца дней картинки этого видео перед глазами стоять будут. Когда понял, что на самом деле, на нем происходит, они, словно раскаленное железо, оставили клеймо в памяти.

— Эта вся хрень из-за девки, которую я трахнул три года назад? — орет так, что слюни во все стороны летят.

Хватаю за горло и впечатываю в стену.

— А она хотела, что б ты ее трахнул? — рычу на него и еще раз долблю об стену.

— Да мне похрен хотела или нет. Я получил то, что хотел… — это было последнее, что он смог произнести. Тормоза сорвало, и я вколачивал в него кулаки, слушая хруст костей. Оттащили меня охранники сторожившие под дверью. Скрутили и выволокли на улицу. Там уже был Расул, он вмешался только для того, чтобы я его не убил сейчас.

Ушел к себе и снова закрылся. Видеть никого не хотел. Наставления брата о том, что нужно поговорить с Максом тоже. Мне нах сейчас разговоры с Максом не нужны. Я хотел поговорить с Никой, вот только слушать меня она не станет и будет права. К черту все.

В скитаниях по дому провел четыре дня. Если ко мне кто и приходи, посылал всех в далекое пешее. Мысли роем бились в голове, но одно дело нужно было сделать точно.

На пятый день позвонили с поста охраны. Приехал Макс. Усмехнулся. Только отбитый на голову пойдет убивать прямо в доме. Хотя на месте Макса так бы и сделал.

У них с Никой было все фиктивно, но все равно печется о ней и готов все ради нее размазать. Хоть убей, не понимаю, что между ними за отношения, и это убивает. Чувствую себя мудаком. С одной стороны понимаю, что прав на нее больше никаких не имею. С другой — не представляю, что она может быть с кем то кроме меня — размажу любого, кто к ней приблизится.

Хотя тогда, несколько дней назад отпустил ее с Максом, видел ее состояние, то, как она на меня смотрела и отпустил…

Дверь открыл и стою, жду, когда зайдет.

Впервые за столько лет мы с ним по разные стороны баррикад.

Ну привет старый друг!

Глава 42

Месяц спустя.

Макс.

Стою на одном из мостов через реку, смотрю на второй ожидая начала представления. Целый месяц разрабатывали все до последней детали, чтобы прошло как по нотам. И сейчас будет завершающий аккорд, вот тогда и смогу, наконец, увидеть сестру и племяшку — уже месяц только смс по телефону и недолгие разговоры.

Сейчас Князь поедет через этот мост, в попытке сбежать от меня под крылышко к своему дружку и плюх буль буль. Вот только до этого был целый месяц преследований и угроз, запугиваний. Пока думал, кто его преследует, не знал, куда себя девать, а сейчас, когда я воскрес, решил сбежать, поджав хвост.

Он оказался далеко не всесильным, а у меня много друзей еще со службы осталось, которые с удовольствием подключили своих друзей, а у Расула много друзей в этом городе. Как не крути запугать до чертиков у нас получилось и развалить под ноль бизнес. Тот паренек, которого посоветовал Ворон вместо себя — Берк, сидящий внутри всех дел Князя, оказался просто находкой. Развалил все так, что никто и не понял, как так вышло. Ему, наверное, даже больше чем мне, хотелось уничтожить все, созданное когда-то Князем. И сейчас, этот самый Князь, пытавшийся подмять под себя весь город, просто сбегает, в надежде отсидеться у друга и вернуться с новыми силами. Но доехать до места назначения ему не суждено, я не дам.

Несчастный случай — не подкопаешься.

— Не сердишься из-за брата? — спрашиваю у стоящего рядом Расула. Он тоже участвовал в этом всем и захотел посмотреть, как мразь пытающаяся утопить город в наркоте, захлебнется в водах этого же города.

— Нет. Ты сделал все правильно — я бы даже сказал, что поступил гуманно — думал, будет хуже. На твоем месте я бы просто пустил пулю в лоб.

— Сомневаюсь, что то, что я сделал гуманно, — усмехнулся, — но Ника не хотела чтобы я пачкал руки в крови, единственное что попросила, по возможности сделать так, чтобы он ни с кем не сотворил того же, что и с ней. Я это выполнил. — Главное не говорить ей, как именно я это сделал.

— Повторить он уже точно не сможет. После химической кастрации это физически невозможно. Плюс в том горном ауле, где он теперь проведет остаток своих дней, за ним присмотрят, я договорился. — Отозвался друг вполне спокойно, вот только было понятно, что спокойствие это поверхностное. Тяжело принимать, что брат, с которым ты рос с детства, способен так поступить с женщиной.

Только это всепоглощающее чудо — Ника, которая считает, что каждый заслуживает второго шанса, уберегла Сабиха от судьбы провести остаток жизни, совсем без члена.

Даже не могу сказать, хорошо это или плохо, что в ней столько доброты, у меня ее уже не осталось. Только с таким большим сердцем ей нужен рядом нормальный мужик, а не хлюпики вроде Арсения, который уж сильно бурно расстроился ее отсутствию, а скорее всего тому, что я ее муж и вернулся. Хотя теперь, когда мы с ней разведемся… бл@дь, что греха таить, мне страшно ее от себя отпускать. Но она все решила и отступать не намерена, то каким она твердым голосом это говорила, не оставляло сомнений — может она намного сильнее, чем я привык думать. Для меня она навсегда останется младшей сестрой, которую надо оберегать.

Ника вдруг решила вылезти из своего кокона. Уговорила, что лучше жить отдельно, поэтому мне пришлось покупать другой дом — мне то все равно, в каком доме жить, а она, кажется, влюблена в наш коттедж, поэтому решил, что он останется девчонкам. Правда мое новое жилье все равно по соседству — мне ж надо где-то питаться, сестренка точно не даст умереть с голоду. А еще вскроем с ней совместный счет, который был на «черный» день и потратим его на «белый» — Ника решила открыть языковую школу. Деньги мы с ней еще заработаем, а вот осуществление мечты может так никогда и не наступить — это я четко осознал в тот момент, когда выпрыгивал из машины за секунды до взрыва. Она, конечно, еще этого не знает, пробивает информацию по кредитам для бизнеса — будет сюрприз, когда вернется. А то, что она вернется, я уже не сомневаюсь.

Чувствую вибрацию телефона и поднимаю трубку.

— Все готово. Хорошо вам повеселиться мальчики. — Слышу в трубке глухой женский голос. И вроде пытается придать голосу веселости, но у нее не получается.

— Присоединишься?

— Нееее, — тянет, — я буду в центре событий.

— Что это значит? — сейчас на громкой связи, поэтому Расул тоже слышит, — Слышь идиотка, отвечай, что ты там опять удумала? — рычу, понимая, что просто так она это сказать не могла. Сумасшедшая девчонка, как и Берк, была внутри шайки Князя и была информатором и еще черт знает кем только не была. До белого каления довела своими выходками. Поседею с ней раньше времени. — Ну? — прикрикиваю.

В это время на мосту появляется машина Князя. Не успевает доехать до середины, как ее заносит и она летит в воду.

— Пока пока Максик, — слышу уже изрядно повеселевший голос, и после гудки.

— Сучка, — оторви и выбрось, а не девчонка.

— Сейчас искать пойдешь? — спрашивает повеселевший Расул.

— Сутки форы ей дам. Пусть побегает. Так интереснее, — чувствую, как по крови разливается предвкушение охоты.

— Поехали. Дима с Ирой уже ждут в клубе, — говорит друг, читая, по всей видимости, смс на телефоне.

— А Амир?

— Позже приедет. Он сейчас на мосту, — кивает в сторону того, где произошла авария, — хочет убедиться, что Князь не оживет.

Понимаю, что это нужно сделать для предосторожности, но начинаю ржать, потому что в этом случае, видимо, он не хочет таких сюрпризов, какой получился со мной. Помню его взгляд, когда впервые увиделись после того, как я «ожил» — с одной стороны он вроде был рад, что я жив, с другой хотел порвать за то, что Ника из-за меня убивалась, была и третья сторона — боялся потерять мою сестренку — что она уйдет ко мне, после моего официального «воскрешения», наш брак был восстановлен автоматически, он так и не знает про то, что мы родственники.

— Как он? — спрашиваю. После того, как я увез сестру из их дома, он с ней не смог не увидеться, не поговорить — я быстро выслал ее, Ксюшу и Иру из страны, и если последняя вернулась не так давно, то сестренка…

Если говорить о том, почему не размазал их с Расулом, как и обещал, то и здесь вмешалась Ника — выдернули ее мать и обстоятельно с ней поговорили. Амир не знал правдивую версию того, что сделали с Никой, эта сука вывернула все, позже пораскинув мозгами и поговорив с самим Амиром понял, что он бы так это не оставил, знай правду с самого начала.

— Сдыхает по ней, — отвечает Расул, — считает, что даже если вернется, то точно ни к нему.

— Из-за брата? Она не держит на него зла.

— Из-за тебя тоже. Она три года терпела твоих баб… да и по ней видно, что любит тебя, а у них, вроде и все налаживаться начало, но… Бл@дь он поплыл по ней, а вот она, не ясно. Он шею тебе не пытается свернуть только потому, что ее это расстроит.

А мне снова захотелось заржать. Лучший друг и сестра. Пожалуй, лучшей партии для нее представить сложно.

Я за те три дня, что мы были вместе, понял, насколько она поплыла по нему, как светились ее глаза, когда доказала мне, что он ничего не знал — она почти с первой минуты говорила, что не верит, что Амир мог так поступить. Там в доме, когда увидела Сабиха и поняла, кто он такой шок сыграл свое дело, а успокоившись, отказывалась верить в то, что Амир подонок. Даже я, признаться честно, сомневался немного, а вот она нет. Думал дура влюбленная, а оказалось чуйка на людей получше моей будет.

Вот только это все равно мало что меняет — она решила новую жизнь начать, бизнес, свой дом, вот только тараканчики в голове могут не дать вернуться к Амиру. «Захочет ли Амир быть с девкой пользованной его братом?» — что-то типа такого она обронила в разговоре.

А Амир считает, что Ника любит меня и не простит его за брата.

П@здец, не заставляйте меня только в сваху играть.

— Нику это очень расстроит. Так что пусть себя в руках держит, — усмехаюсь. — Ладно, поехали. Нельзя заставлять Иришку ждать тебя.

И снова заржал, увидев, как сжал челюсти Расул. Нервы подруга ему знатно портит. И че спрашивается выпендривается? Тоже ведь поплыла по нему, ан нет характер у нее стервозный, признаться так просто не может. Собственнические замашки в нем ее не устраивают. А вот как она хотела? Расул нормальный мужик, который защищает свое, а она «я свободная и буду делать, что хочу, когда хочу и с кем хочу», а нам теперь оттаскивай Расула от этих «с кем хочу», а то мест в травматологии не наберешься.

Ушел из дома, а вернулся в какую-то Санта Барбару бл@дь.

Беру телефон и отправляю смс: «Ты в безопасности мелкая».

Глава 43

Амир.

Стою на втором этаже возле перил VIP зоны ночного клуба и окидываю взглядом танцевальную площадку внизу. Музыка здесь не долбит так, как на нижнем ярусе, зато весь зал как на ладони — удобно.

Сегодня, впервые после последнего отдыха здесь же, сидим таким составом — я, Расул, Дима, Макс и Ира. Вот только расслабления это не приносит.

Наконец — то сегодня закончили с Князем. Лично проверил, что это он. Приспешников его раздавить плевое дело. Теперь Ника в безопасности — пох, пусть и не рядом со мной. Хотя кого я обманываю… Душу вынула океанами своими — поселилась там, а сейчас пустоту оставила.

Закинул бы на плечо, унес и запер, вот только смысл в этом, если она счастливой не будет от этого. Уехала. Где она? Что она? Ничего не знаю. Еще теперь муж ее вернулся. П@здец. Все что остается, это видеть ее, когда будем общаться с Ксюшей — уверен, она позволит нам с Расулом видеться с племянницей. Вот только этого мне будет мало.

Еще раз окидываю взглядом зал и выцепляю фигурку девушки, поднимающуюся к одной из клеток. Длинные светлые волосы — даже собранные в высокий хвост опускаются ниже лопаток, простая черная майка, очерчивает высокую полную грудь и тонкую талию, черные лосины обхватывают стройные длинные ноги в туфлях на высоком каблуке.

Девчонка заходит в клетку, закрывать ее за собой и, как только музыка меняется, начинает двигаться.

Она наклоняется до самого пола, медленно обводя пальчиками каждый изгиб своего тела, так же медленно разгибается, слегка задевая и приподнимая край маечки, открывая не больше пары сантиметров светлой атласной кожи живота, вверх по груди и к шее, выгибая при этом спину.

Ника.

Делая вдох через плотно сжатые зубы. Совсем крышей поехал. Девушка просто сильно на нее похожа. Ники здесь нет.

Резко отталкиваюсь от перил и возвращаюсь к столику. Там о чем-то спорят, смеются, Ира спорит с Расулом — либо поженятся, либо кто-то один убьет второго, но сейчас я не обращаю на это внимание. Я ни на минуту не могу выкинуть из головы образ Ники. Даже загруженность этого месяца не помогла. Возвращаюсь в нашу с ней спальню, а там ее вещи, расческа, духи, сумка и еще несколько мелочей — рука не поднимается даже переложить что-то на другое место.

Залпом выпиваю свою порцию коньяка, наливаю еще одну и снова выпиваю. Все за столом видят мои манипуляции — разговоры замолкают и они впериваются в меня взглядом.

— Что? — получается слишком резко. Хотя похрен. Надо валить. Каждый из здесь присутствующих напоминает мне о Нике и я начинаю звереть. Выпиваю еще порцию коньяка и собираюсь встать, когда меня пригвождает на месте одна единственная фраза, произнесенная ее подругой.

— Ника звонила, — сказала вроде как про между прочим, но при этом, выгнув бровь и ухмыльнувшись, смотрела на меня.

Да мать твою, если будет разговор про Нику, я не уйду. Чувствую себя придурком, но готов хоть от кого слушать про нее, лишь бы хоть что-то узнать. Услышать, что нее все хорошо и она счастлива.

— И как она? — интересуется Дима расслабленно. Кажется, надомной просто издеваются, хочется взять Иру за плечи и тряхнуть, чтобы не тянула время и уже рассказала мне о ней.

— Хорошо, — пожимает плечами девушка. Бл@дь, если это все что она хотела сказать, то я пошел.

— Как ее путешествие? Ей нравится? — снова задает вопрос Дима.

— Нравится, — расплывается в широкой улыбке. Почему все такие счастливые сидят? Их подруга, жена (кулаки снова сжимаются) черт знает где, а они сидят и лыбу давят. Так и хочется кому-нибудь из них в челюсть съездить. Ира не счет — остается еще три чересчур довольных претендента.

— Впрочем, — продолжает девушка, — она сама лучше об этом расскажет, — кивает в сторону лестницы.

Разворачиваюсь в том направлении и вижу головку с забранными в хвост светлыми волосами, покатые плечи, высокую грудь, стройное тело, обтянутое черной тканью.

Она легко дотрагивается длинными пальчиками до лица, снимает маску и поднимает глаза, а я чувствую, что тону в этих синих омутах.

Моя девочка! Ника! Она здесь!

Если это сон, то я не хочу просыпаться.

Все тело охватывает дрожь. Она здесь. Она вернулась. Будто мешком по голове долбанули. Как же я скучал по тебе моя девочка.

К черту всех. Я не смогу ее отпустить. Ни к кому. Землю переверну, но она будет счастлива вместе со мной.

Но пока я сижу и туплю, не отлепляя от нее взгляда, она обнимает Расула, Диму, Иру и садится рядом с Максом напротив меня. Он притягивает ее к себе за плечи и целует в макушку.

Бл@дь. Это какое-то дежавю. Как и в прошлый раз, я сижу и пялюсь на жену своего друга. П@здец.

Еще одна порция коньяка — но облегчение не приходит, будто воду пью.

— Ксюшка с няней? — спрашивает Макс.

— Угу, — Ника складывает губы в легкой улыбке, а у меня внутри все переворачивается.

Лапаю ее глазами, пытаясь подметить любые изменения в ней, и мне пофиг, что мы не одни и рядом с ней ее муж. Я тоже пусть и недолго был ее мужем. И она, черт побери, должна сейчас сидеть рядом со мной. Потому что она МОЯ.

Сжимаю кулаки и с трудом отвожу от нее взгляд. Только сейчас понимаю, что никто кроме меня не выглядит удивленным ее появлению. Я один был не в курсе, что она вернулась. П@здец, ладно остальные, но брат то мог меня предупредить. Я б тогда нажрался до того, как она сюда поднялась, чтобы не смотреть в ее глаза и не чувствовать боль, будто в меня вогнали нож и прокручивают без остановки.

Приходит официант и приносит девчонкам коктейли. Ника протягивает руку и берет свой, пробуя на вкус. С удивление отмечаю, что не давала никому его пробовать, ни мне, ни Максу.

— У меня тост, — Она поднимается с места, — Позволите?

Парни кивают. А я все так же наблюдаю за ней, не хочу пропустить ни одной детали.

— Максим, — она слегка коснулась своим бокалом о его стакан с коньяком, — Ребята, — обводит все взглядом, — можете нас поздравить. Мы с Максом теперь официально в разводе.

— Ууууу…. — тянет довольная Ира, — наконец-то, не прошло и полу года.

— Вообще — то прошло три года, — поправляет Ника, но при этом не сводит с меня глаз. Если мне все это снится я сдохну. Я же не получил сотрясения и мне не снится, что она разводится и значит свободна и значит ей нахрен не нужен Макс? По крайней мере я это сейчас вижу.

Ника поджимает губы, не дождавшись от меня реакции, снова отпивает свой напиток и садится обратно. Да, бл@дь, я сейчас вообще ни на что адекватное не способен. Я все еще поверить не могу, что она реально здесь. А если поверить, что она не держит на меня зла за прошлое…

— А может ну его, развод этот? — спрашивает вдруг Макс, — давай снова поженимся?

Я выхожу их ступора, дергаюсь вперед. Какой к черту «снова поженимся»? Нах его. Встаю из-за стола — заберу нахрен ее. Она моя женщина!

Но следующие слова Ники снова, словно обухом по голове:

— Ну, если только ты готов снова записать племянника на себя, — и смотрит на меня. Глаза в глаза.

Замираю.

— Бл@дь, Амир, если не перестанешь тупить, сестру нахрен тебе не отдам и плевать, что она от тебя беременна.

Я нихера не понимаю.

Но главное… наклоняюсь и быстро притягиваю Нику к себе, сжимаю хрупкую фигурку и впиваюсь в сладкие губы. И она отвечает, обхватывает мой затылок тонкими пальчиками.

Моя девочка. Моя жена. Мать моего ребенка. Моя жизнь.

— Люблю тебя, — шепчу то, о чем должен был кричать с первой минуты, как увидел.

— Люблю тебя, — отвечает.

И это все, что мне нужно!

Оглавление

ЧАСТЬ 1 Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

ЧАСТЬ 2 Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43