Месть Порченного, или Как я провел это лето [Виктория Викторовна Михайлова] (fb2) читать онлайн

Виктория Михайлова Месть Порченного, или Как я провел это лето

Ура! Я еду на игру!

– Ничего не забыл? – голос матери, притворно-спокойный, но в действительности очень недовольный, доносился до меня из «передней».

Так здесь, в Тисираэ, называют место перед входной дверью. У нас в доме она, скорее, боковая. Так бывает, когда твоим далеким предкам уперлось поселиться в историческом центре с видом на море. В старых районах, таких, как наш, раньше действительно были прекрасные виды из окон. У нас вообще из всех комнат вид на залив, а сам дом вырублен в скале, чтобы фасад освещался розовым утренним светом. Но потом порт разросся, стал серым. И теперь гавани «серые», хотя по документам все ещё «Розовые». А я – гордый внук хозяина крошечных и неудобных апартаментов в центре старого имперского района, ставшего в наши дни рабочей окраиной. Хотя даже у нас на задворках относительно чисто и народ приветливый. Возможно, из-за близости гавани, а может от пресловутого родства местных жителей с легендарными Перворожденными. Тисираэ – город культурный, читающий, верующий. Театрально-богемный. Политкорректный и терпимый ко всякого рода инакомыслящим. А что вы хотели от портового города, стоящего на Вечном море?

Так что вид у нас из окон «замечательный». Между нашей исторической скалой и морем стоит два ряда панельных одноподъездных «щепок», построенных в середине прошлого века для портовых рабочих. А за ними «лес» из грузовых кранов и огромных кораблей. Ещё мы всей семьей много лет гадаем, чем же здесь так воняет? И пока что не пришли к окончательным выводам. Я мельком глянул в окно, отметил, что подъемные краны издали похожи на сражающихся за добычу гигантских животных, и снова уткнулся в рюкзак. Конечно, в туристической части порта море почище. Берега одеты в серебристый морской камень. И даже пришвартован навечно у берега корабль в виде лебедя. По мне, так это жуткий китч. Место для фотографирования. А этот уродский парусник слишком маленький и тяжелый, чтобы куда-то плыть. И вообще, весь этот псевдоисторический антураж ужасно раздражает. Мы здесь живем, как будто в театральных декорациях. И на каждом углу одетые в белое эльфы с длинными волосами и в коронах времен Великих Королей. Для тех, кому интересно, ДА, ЗИМОЙ ТОЖЕ. Только под невесомыми, якобы мифриловыми доспехами и тончайшими туниками в пол актеры носят шерстяные свитера, стеганные штаны и валяные тапочки, в изобилии продаваемые на гномьих развалах. Я сам так подрабатывал, когда учился на первом курсе. Намерзся на всю оставшуюся жизнь.

Рюкзак оказался неподъемным. Я вздохнул, и принялся выкладывать скарб обратно на пол. Вот у гномов эволюция шла «от тяжелого к легкому». В ходе мировой истории они постепенно сменили свои тяжелые кольчуги и шлемы на лёгкий армейский камуфляж и бронежилеты. Мы, эльфы, простых путей не ищем. И, утратив секрет производства легчайшего и прочнейшего металла мифрила, перешли на обычные для всего остального мира сталь, кеврлар и пластик. Глобализация, однако. В итоге рюкзак пришлось перетрясти сверху донизу. Самое тяжелое я, как любой приличный турист, положил на дно. Игровой пистолет и высокие армейский ботинки со стальными носами. Все это завернуто в бронежилет. Игровой, но выглядит, как настоящий. А весит, как два. Вся моя игровая одежда ужасно тяжелая. Раньше, когда я жил на подачки от родителей, у меня все было скромное, дешевое и легкое. Сейчас я подрабатываю, и могу себе позволить кое-что покупать. Не самого лучшего качества, но и сам уже ничего не мастерю. Все, кто думают, что эльфы склонны к тонкой изящной работе по дереву и металлу, просто мерзкие расисты. Мои руки гордо растут из пятой точки, и обычно сработанные ими поделки никому нельзя ни продать, ни даже подарить.

– И на какую глупость ты в этот раз потратишь дни своего отдохновения? – ворчит мама, не ожидая от меня ответа.

Дни отдохновения! Вот, когда начинается настоящая студенческая жизнь! В эти благословенные три месяца ролевик дикий – обыкновенный, вроде меня, успевает прожить несколько жизней. Я, конечно, не ухожу полностью в мир своих фантазий. Все, что должен, делаю. Худо-бедно, выучился стрелять из лука и неплохо грести веслами на физкультуре в школе. Средненько готовить на уроках домоводства. На этом сходство с моими далекими предками заканчивается. И если на танцы меня родители все же загнали общими усилиями, то от предложения научиться ходить на лыжах я отказался вполне осознанно. Правда, ну сколько можно?! Почему, если предки современных эльфов пришли на материк по снегу, я должен отморозить себе пятую точку? Хоббиты же не ходят босиком до сих пор! Ладно, не будем о грустном. Я подумал, и принялся старательно рассортировывать весь игровой хабар на два рюкзака. На месте сразу переоденусь. Тогда одна сумка у меня освободится, а во второй я везу всякую легкую мелочь и еду. На себе от стоянки до шатра как-нибудь дотащу. Там недалеко.

–А тебе обязательно так странно стричься летом? – мама устала сердиться издали, и заглянула в комнату.

– Ма, – недовольно отмахнулся я, – это только на одну игру. Роль такая, понимаешь?

– Ты бы в храм так старательно собирался, – проворчала она, и вышла, нарочно громко вздыхая.

Я поднялся и подошел к зеркалу. Ну да, нормальный эльф так коротко не подстрижется. И в районах, населенных орками, за такие волосы могут и поколотить. С другой стороны, от этих отморозков можно получить за все вообще, начиная от коротких волос, заканчивая кроссовками модной расцветки. При том, как они сами выглядят, это странно. Не думаю, что орки вообще отличают эльфов от людей, к примеру. Хотя для меня, так люди отличаются, и ещё как. Не только формой ушей, как может показаться. Тем более, что уши у современных эльфов значительно уступают ушам их средневековых предков. И это научно доказанный факт. В этом я действительно разбираюсь, потому что учусь на криминалиста. Кожа и волосы у эльфов немного светятся в темноте. Это жутко неудобно, когда речь заходит о ночной боевке, или возвращении домой в темноте через орочьи районы. Эльф никогда не будет рельефным качком, как бы он не старался. Зато мы не болеем. Люди же не вылезают от зубного лекаря. А у гномов проблемы с позвоночником. Это не расизм, это наука.

Расизм, это заявлять, что все гномы должны идти после школы в ремесленное училище. А потом зарываться в землю, или до конца жизни трудиться на каком-нибудь металлургическом заводе. У меня на факультете гномов полно. Люди тоже учатся, правда, у них условия совсем другие. Понятное дело. Они ведь живут от силы лет восемьдесят. А трудоспособный возраст у них заканчивается где-то в шестьдесят. Может быть поэтому они все делают быстро? Говорят, едят. Принимают решения. Женятся и рожают детей. Со мной в группе учится парень, который стал отцом в двадцать! У меня в мои двадцать даже девушки нет. Хотя сейчас есть и разводы, и искусственное оплодотворение для эльфов. Аборты для людей, кстати, тоже. Просто, похоже, об этом не все знают.

Уже на пороге мама вновь окинула меня страдальческим взглядом и устало протянула мне толстую книгу в дешевом переплете. «Месть Порченного». Ну да, чуть не забыл.

– Я не могу понять твоих увлечений, сын мой, – она грустно глянула на обложку с одетым во все кожаное огромным бугаем. Коротко стриженным, лишенным части зубов. И с таким огромным пистолетом, что невольно задумаешься о половой несостоятельности его обладателя. Я вздохнул и опустил глаза. Чтением морали должен заниматься мой отец, а он сейчас на работе. И когда я окончу академию, меня тоже ждет тяжелый и местами нудный труд стража. Между прочим, пожизненный. Что в моем случае следует понимать, как «вечный». Если, конечно, я не устану от мира, и не соглашусь на эвтаназию.

– Могу я хотя бы сегодня покинуть дом без нотаций? – я как можно приветливее улыбнулся, – это моя последняя игра. А потом экзамены, работа, рутина и вообще все, как вы с отцом любите.

– Если сможешь мне объяснить, – мама поджала губы, – почему ты поступил в академию стражи, если хотел быть актером? Это почетный и хорошо оплачиваемый труд.

Я задумался. Как я объясню, почему каждое лето уезжаю в лес, чтобы там притворяться человеком?

– Иди уже, – сдалась мама, подставляя мне щёку для поцелуя, – в храм не забудь зайти!

Вперед, на полигон!

Далеко у ворот меня уже поджидали друзья. Ещё одним минусом проживания в историческом центре, помимо заоблачных цен на недвижимость, является отсутствие каких-либо удобств. Вместо лифта у нас строительный подъемник. И когда я говорю «у нас», именно себя в виду не имею. Потому что подъёмный механизм работает только на верхних этажах, а наш дом вырублен на втором ярусе. Ни о каких парковках здесь никто и не мечтает. На мощеную розовым кварцем дорожку молится общество сохранения исторического наследия, и покрыть двор асфальтом нам никогда не дадут. И уж тем более никто не станет сносить белокаменные ворота и следующую за ними лестницу ради моего удобства.

– Мел! – крикнула мне Йени, единственная девушка в нашей компании, – не надрывайся! Я сейчас помогу!

Вообще-то, меня зовут Мелитасий. Но полными именами у нас давно не принято пользоваться. Это по паспорту я Мелитасий, сын Аэрадия. А в миру просто Мел. Метрового роста Йени, дочь Двалина, тряхнула рыжей курчавой шевелюрой вместо приветствия, легко закинула себе на плечи тяжеленный рюкзак с моими игровыми доспехами и помчалась за ворота, к машине. Я с завистью уставился ей вслед. Из-за своего роста гномиха не может водить эльфийский автомобиль. Зато любой груз тянет на своих хрупких девичьих плечиках не хуже портового грузчика. Возле машины, вальяжно облокотившись на капот, стоял и ухмылялся Тан. Тананир, сын Тарилайя. Вот, кого невозможно обвинить в отсутствии классической эльфийской мужественности! Тан в жизни своей не станет стричься ради какой-то там игры в людей. Свои русые волосы он холит и любовно отращивает с самого совершеннолетия. А ещё он стрелой убивает муху с двадцати шагов. Поет, аж заслушаешься. Танцует так, что девушки завидуют. Не знаю, хорошо ли он катается на лыжах, но в паломничество на Север с родителями ездит регулярно. Уж больно у них семья религиозная, в отличие от нашей.

– Сейчас Ода дождемся, и можно ехать, – улыбнулся Тан, легонько отстраняя Йени, большую любительницу хлопать дверцей багажника, и преувеличенно нежно закрывая створки над моими вещами.

Я не знаю, почему родители Тана позволяют ему брать машину в лес. В общем-то эльфийская техника для экстремальных поездок по бездорожью не предназначена. И если багажник у такой машины не забит полностью, то она будет подскакивать на каждой лесной кочке, подбрасывая сидящих внутри пассажиров к потолку. Особенно трясет на заднем сиденье. Хотя назвать эльфийские автомобили непрочными нельзя. Они, к примеру, не тонут в воде из-за своего маленького веса. Но и не разваливаются. В общем, хотя секрет мифрила утрачен, но автопроизводители явно что-то недоговаривают. Особенно разница технологий видна рядом в огромным орочьим внедорожником Ода. В другую машину он попросту не втиснет свои широченные плечи. Да что там, он даже из своего автомобиля выходит так, как будто пиджак снимает.

Од орк. Но не из тех, которые до полусмерти избивают случайных прохожих. Начиная с того, что из нас Од самый богатый. Он вообще на курсе самый богатый, у него отец торговец. И, хотя по эльфийской мерке Од сирота, у него нет матери, сам он себя таковым не считает. Оддарик, сын Каргка, ни в чем не нуждается, хотя отец его нежностями не балует. Лет с шести отправил сынка на заработки, и даже не к себе, а к кому-то из соседей. У них так принято, это вам любой скажет, от орка до человека. Так что был наш Од и битым, и голодным все детство. Зато сейчас отличник. Они вдвоем с Йени бьются за лидерство на потоке. И я даже немного ревную, когда они, поругавшись в академии, отправляются вечером выпить пива.

Ожидаемо, машина Ода к нам во двор заехать не смогла. Он даже припарковаться где-то рядом не смог. Мы об этом узнали по телефону. Смешно искаженный аппаратом грубый голос Ода сообщил нам, что весь не поместившийся хабар он может взять к себе в багажник, но сам не потащит. Машину оставить нельзя. Район у нас, видите ли, небезопасный. Уж молчал бы! Зато наш друг оказался обладателем внеуровневого терпения. Пока мы с Таном зашли в храм, он успел дважды проиграть Йени в шент*, а это не самая быстрая в мире игра. И в храме я не мог сосредоточиться, все думал, что гномиха, она ведь орку по колено ростом. Но кокетничает с ним, смеется и, кажется, они друг другу нравятся. Во всяком случае, со мной или Таном она себя так не ведет. Хотя, чего я завелся-то? Межрасовые браки бывают. Но обычно между людьми и эльфами. А гномы, они не расисты, конечно. Но… ну, в общем, вы меня поняли.

Начав собираться затемно, к обеду мы оказались на трассе. Люблю это время. Когда, перебрасываясь шутками по рации, мы едем в лес по ровному, хорошо уложенному асфальту. Его тоже гномы кладут, кстати. И бесплатно переделывают, если что случится. А ничто так не противно сердцу гнома, как бесплатная работа. Последний раз я видел ремонт на дороге, когда только учиться поступил, и на первую свою игру выехал. Мы тогда дружили с одним парнем из людей, но потом он к ролевому движению охладел, а вскоре женился. Но компания, в которую он меня привел, осталась, чему я несказанно рад. Только Йени, пересевшая от нас в машину к Оду, меня немного беспокоила. Скучно ей с нами. Эльфийский юмор, он на любителя, а путь не близкий, часов восемь, если не заблудимся. А ещё из-за Йени у нас вся машина шашлыком провоняет. Эльфы – вегетарианцы. А орку норм, и даже за счастье.

Заблудиться мы не заблудились. У Ода, который ехал впереди, отличное чувство пространства и дорогущий навигатор. Это мы с Таном путешествуем в лучших эльфийских традициях. По принципу: «Мне карта не нужна. Я знаю короткую дорогу». Обычно с этого начинаются наши самые долгие и запутанные путешествия. Зато так я побывал на местах самых известных сражений древности. После таких поездок у нас в машине царит неловкое молчание. Попробуйте в компании двух эльфов, одного гнома и одного орка обсудить Битву Четырех Сил и не поругаться. Чтобы без конца не ворчать о том, кто кому и чего должен, мы раз и навсегда постановили: политики из-за нас не спорят, а значит, и мы из-за них не будем. Всё!

А ещё я очень люблю заезжать на игровой полигон. Так по-научному называется выделенный для всяческого разгула и непотребства участок леса, где нам разрешают резвиться в свое удовольствие. Игры бывают разные. Бывает, что на стоянке пять машин, а сам полигон крошечный. Игроков три команды от силы. Но эта игра из больших. На пару тысяч участников. И многие живут к этому лесу куда ближе нас. Разумеется, когда мы в темноте заруливали на слабо освещенную стоянку, места оставались только по краям. И нести вещи к отведенному для нашей команды участку игрового пространства предстояло довольно далеко. Я все время с грустью об этом думал, пока переодевался в свое игровое. Не скажу, что идти от этого стало легче. Но впереди бодро топала Йени, тоже в кожаной куртке и высоких ботинках. Несла на спине свой гигантский рюкзак намного больше моего. Ну не буду же я ныть при девушке!

По дороге образовалась небольшая пробка из будущих участников. Йени то и дело покрикивала на тех, кто её толкал. Временами приходилось вмешиваться Оду. Ему даже кричать не надо, у него плечи метровые. Он, если захочет, может Йени к себе на руки взять вместе с её вещами. Просто гномиха не из тех, кто легко сдается. Она лучше полчаса на пеньке пересидит, чем на кого-то свои вещи свалит. Феминистка она в общем. Но тут по её меркам идти всего ничего. Полигон от стоянки отделяло небольшое озеро, вдоль которого мы сейчас и чалили всей нашей дружной компанией. Кто-то впереди уже начал подвывать всем известную песню, и мы тут же присоединились. Наши, ролевые песни, никто кроме нас не знает. Ролевики, как закрытая секта, обрастают своими традициями, обрядами и музыкой. Зато по этим мало кому известным знакам мы опознаем друг друга в городе. И часто случайно завязавшиеся знакомства перерастают у нас в крепкую дружбу, а то и в любовь.

– Расступись! – послышалось откуда-то сзади. Судя по голосу, какой-то орк требовал освободить для него дорогу. Я машинально подвинулся, даже оборачиваться не стал. Орки, они, как танки. Такой, если захочет, то и через камень пройдет. Не то, что через меня. Но свободного пространства невидимому крикуну почему-то не хватило. По крайней мере, меня он с дороги не спихнул. В какой-то момент я обернулся, и увидел, как его широкоплечая фигура удаляется прямо по воде, медленно поворачиваясь для удобства. Орк, видимо, решил срезать путь прям по озеру. Брел он нетвердой походкой выпившего и зашел уже довольно глубоко. Этот игрок тоже был одет в кожаную куртку. Значит, как и мы, приехал играть за «бандитов». Потом в лагере узнаю, как его зовут. Смелый парень на задании пригодится.

И вдруг голова смелого орка ушла под воду. Я обернулся посмотреть, не бросится ли кто-то на помощь. Но то ли в темноте на пьяного игрока никто не обратил внимания, то ли посчитали такую ношу слишком тяжелой. Никто не кричал, не указывал рукой на тонущего. Я, стиснув зубы, прибавил скорости и догнал Ода. Он мигом оценил ситуацию и, не раздеваясь, бросился в озеро. А нам пришлось подобрать его вещи и тащиться дальше. Слишком много за нами было народу. Йени все время оборачивалась и даже предлагала вернуться и помочь. Но на самом деле у эльфов с погружением на дно не особо. Кости у нас легкие, полые изнутри. Плаваем мы отлично, а вот с нырянием обычно не складывается. И уже ночью, когда мы прошли, наконец, регистрацию и с трудом добрели до нашей игровой локации, то узнали, что этот незнакомый нам пьяный парень утонул.

*Шент – распространенная эльийская игра

Два мира

Лагерь ставили в темноте. Хотя, «ставили», это громко сказано. Дотащившись до окраины нашей локации, мы разложили свои спальники прямо на земле. Ночи сейчас теплые, а комары пока что не голодные. Обойдемся как-нибудь. Тем более, что спать нам не придется. В первую ночь на полигоне, когда игра ещё официально не началась, все сидят у костров, пьют чай и пиво. Курят ароматный табак. Орут песни и строят планы на ближайшие дни. Многие встречают здесь старых знакомых и принимаются травить ролевые байки. А к концу игры все эти случайно собравшиеся вместе эльфы, орки, люди и хоббиты станут друзьями не разлей вода. Я раньше не понимал, когда слышал от стариков: «Наш отряд вели любящие сердца». Думал, что речь идет о каком-то старинном обычае. Или даже непотребстве, мало ли. Но после первой же игры все встало на свои места.

Я забрался в свой шелковистый спальник веселенькой расцветки, с удовольствием потянулся и уставился в ночное небо. Как и всякий эльф, я люблю смотреть на звезды. И для того, чтобы хорошо себя чувствовать должен хотя бы раз в три месяца босиком пройтись по траве или посмотреть вблизи на снег. К счастью, мне для этого не приходится брать дополнительные дни отдыха. Потребность эльфов общаться с живой природой уже давно заложена в наш религиозный календарь. Живя в городе, я так или иначе каждую неделю захожу в храм. Какой-никакой, а уголок живой природы в мегаполисе. Там я сколько угодно могу топтаться по свежей траве летом, жухлой листве осенью. Белоснежному снегу зимой и первым весенним цветам весной. Я питаю природу, а она меня. Такой вот симбиоз. Как обстоят дела у моих друзей мне неизвестно. Спрашивать об этом как-то неудобно. Я знаю, что Од время от времени посещает капище. А Йени вроде бы атеистка.

Я прикрыл глаза и прислушался. Лагерь гудел, как летний улей. Про утонувшего парня никто не вспоминал. Скорее всего, о его смерти вообще не было известно никому, кроме стражей и мастеров. Смерть на ролевой игре не такая уж и редкость. Как и травмы, кражи, драки и прочие неприятности, связанные с несоблюдением этикета и техники безопасности. Но на игре все эти новости проходят стороной. Рядовой игрок узнает обо всем много позже, из интернета. Маленькие скромные некрологи мелькают в ряду благодарственных посланий организаторам, объявлений о потерянных и найденных вещах и прочих разнородных сообщений. «Ищу белобрысую эльфийку из кабака», «На полигоне найдены человеческий паспорт и водительское удостоверение. Хозяин – отзовись!». «Ты, тот, кто украл мой пистолет! Чтоб он тебе ногу прострелил!» «Пистолет в траве лежал! Я не виноват! Высылаю почтой». И в самом конце: «Погиб наш товарищ. Да выйдут предки ему навстречу!»

Од вернулся, когда полуночные звезды уже вышли из своего зенита. Устало стянул мокрые вещи. Любовно пристроил свои гигантские ботинки на просушку. Опустился рядом со мной, набросив свой огромный спальник себе на плечи. Прислонился к стволу ближайшего дерева, отчего тот легонько качнулся, и мне на голову посыпались какие-то опилки. Тан давно сидел у костра, распевая что-то немелодичное, явно человеческое на пару с каким-то хоббитом. Йени посапывала, укутавшись с головой в ярко-розовый спальник. А я смотрел на своего друга и ждал, когда он заговорит. У нас не принято соваться собеседнику в душу. Наверное, поэтому эльфов считают заносчивыми. Ещё один стереотип. Но орк молчал, хотя видел, что я не сплю. А может быть, ему тоже нравится просто сидеть рядом. Вовсе не обязательно трепаться обо всяких пустяках, чтобы сблизиться.

И тут я подумал, что в миру, вдали от этого полигона, сделано все возможное, чтобы мы с Одом как можно реже пересекались. Мы учимся в одной группе, но наши столы разделяют несколько метров свободного пространства. Нам говорят, что это для удобства. Орку нужно много места, чтобы никому не навредить. Но любой, кто был в обычном супермаркете, поймет, о чем я. Вспомните, как вы идете мимо забитых товарами полок. Вот милые взгляду любого эльфа развалы с зелеными овощами, мёдом и орехами. Все в очаровательных баночках, милых пакетиках. Узорные бутылки с водой постепенно сменяются обычными. Глиняными, стеклянными. Да и между банками с консервированным горохом и фасолью нет-нет, да и мелькнет «Баранина тушеная с каштанами».

Значит, вы преодолели невидимый барьер, и выбрались в зону «для всеядных». Людей, гномов и хоббитов. Здесь ждут своих покупателей консервированные соки и фруктовое варенье. Маринованные огурцы и грибы. Длинные коробки с макаронами. Тушеная свинина и курятина. И то, от чего меня всякий раз бросает в дрожь – мясо лебедя. Не знаю, каково на вкус филе священной птицы эльфов. Йени пробовала, говорит, фигня. Тем не менее, эти полуфабрикаты безмерно популярны. Люди вообще всеядные. Запросто могут отведать мяса собаки, осьминога или лошади. Этих умных и гордых животных. Но их еда хотя бы упакована в банки с бумажными этикетками. Если мне противно, я могу отвернуться и не смотреть.

А вот дальше, там, где Од и его отец покупают продукты себе домой, лежит одно мясо. Оно никак не упаковано. Огромные окорока попросту висят на крюках. Туши быков и овец покачиваются, когда мимо проходит очередной покупатель. Отвратительно воняет гигантская копченая рыба. И живая, тоже огромная, смотрит на мир через не слишком-то чистое стекло тесного магазинного аквариума. Орки не жалуют заморозку. Не покупают еду про запас. Иногда, да почти всегда, их половина магазина отделена от остального помещения небольшим заборчиком. А то и стеной. Им действительно нужно много места, чтобы развернуться. Это не значит, что в орочьем магазине нельзя ничего покупать людям или гномам. Я часто вижу человеческих женщин, запихивающих в багажник огромных хамон или гигантский мешок мясного фарша. Просто эльфу рядом с орками в продуктовом супермаркете делать нечего. Вот мы туда и не ходим.

Не лучше обстоят дела и с другими товарами. Вы же видели эти огромные мотки пряжи? Они для орочьих носков, свитеров и шарфов. Хотя из одного такого клубка можно связать шали для небольшой семьи гномов. Чайные чашки размером с ведро и лыжи, из которых при случае можно построить мост. И все это великолепие тоже отделено если не стеной, то хотя бы веревочкой. Могут, впрочем, и витрину поперек магазина развернуть. Сами по себе магазины «Только для орков» огромные. С большими дверьми, широченными проходами между витринами. Вместительными лифтами если они нужны. Эльфы отгораживаются от представителей всех прочих рас изящными стеклянными дверями. А чтобы поглядеть из нашей половины магазина на ту, брутальную, что для орков, нужно купить бинокль.

Кстати о туристическом снаряжении! Йени все время ворчит, что ей пытаются продать розовые ботинки, рюкзак или камуфляжную куртку. Кому нужна розовая маскировка в лесу?! А я давно мечтаю о брутальном спальнике в орочьем стиле. Од любит вышитые эльфийские вещи. К слову, именно эти мечты ни у кого из нас не сбудутся. Дизайнеры, как сговорившись, выпускают на рынок все новые «мифриловые» топоры и пилы. Меня даже не спрашивают, хочу ли я рубить дрова чем-то легким, голубого металла с радужным отливом. Со скользкими рукоятками, покрытыми причудливой резьбой. У меня просто нет выбора. Для эльфа слишком тяжел даже простой человеческий топор. А привычный перочинный нож Ода выглядит в моих руках, как оружие из фильма ужасов. Но дело даже не в том, что нам вечно предлагают какие-то «традиционные» решения. А в том, что никогда отдел для орков и для эльфов не будут соседствовать ни в одном магазине. Их всегда разделяют витрины «для всех остальных».

Од все время поглядывал на меня и тяжело вздыхал. Пришлось тоже выбраться из спальника, и притулиться рядом. Значит, ему так проще.

– Его звали Аркс, – почти сразу же заговорил орк, – я из мастерки сразу к нему в лагерь пошел. Надо было его девушку как-то утешить. И друзей. Вроде как я виноват. Не заметил вовремя, что он тонет. Не смог вытащить. Всегда думал, что справлюсь. Вон я какой большой! А на деле что?

– Неужели там так глубоко? – удивился я.

– Прилично, – кивнул Од, – Аркс как раз в яму угодил. Я нырять начал, и даже под водой за что-то зацепился. Думал, куртка. А оказалось, что рюкзак.

– Ты не виноват, – я похлопал друга по плечу, – это просто цепь дурацких совпадений. Никто не заставлял этого парня пьяным штурмовать вброд озеро. Дошел бы как все.

– У тебя просто завышенное чувство долга, – проворчала из своего спальника Йени, – кончайте лясы точить, спать мешаете.

Полигон

Меня разбудил солнечный луч. И сразу всю тревогу вчерашнего вечера как рукой сняло. Эх, будь моя воля, с роду не жил бы в городе! Сердце мое тяготится той теснотой и серостью, которую дает так любимая стариками крыша над головой. Что может быть приятнее, чем пробуждение от легкого порыва ветра или нежного прикосновения солнечного блика? Ни одна музыка не сравнится для меня с шумом ночного дождя. И мало какой аромат так же привлекателен, как запах горящего костра зимней ночью.

Рядом смешно посапывала Йени. Из копны рыжих кудрей я видел её забавно приподнятую губу и два передних зуба. Она такая милая, когда спит. Совсем не похожа на тот концентрат ярости, в который обычно превращается на играх. Это из-за того, что гномиха маленькая. Ей приходится потрудится, чтобы быть принятой всерьез. Это мы с ребятами знаем, что она выбивает десять из дести по движущейся мишени на скорость. А остальные почему-то нам на слово не верят. Сомневаются. Я приподнялся на локте и осмотрелся вокруг. Тана нигде не было видно, но его шатер уже стоял под деревом собранный. Од старательно размазывал по своей лысой макушке светло-бежевый густой крем, сидя за складным туристическим столиком. Вернее, столищем. Это же из орочьего магазина. А видели бы вы его шатер! Это трехкомнатный дворец. Ещё у него огромный ящик с хорошим театральным гримом и целая куча баночек с искусственной кровью. Он сильно заморочен по игровому антуражу.

Игровая локация делится на две части: непосредственно игровую, и «пожизню», место, где стоят шатры, готовится еда, чинится антураж и как попало валяется всяких не игровой хлам. На игровой половине происходят все основные события локации. Её убранство зависит от способностей её обитателей, наличия у них свободного времени на постройку стен и оборонительных сооружений и материального положения собравшихся. Те, кто много работает, учится или ленится, и приезжают прямо к началу игры, на строительство не попадают. Приходится платить игровой взнос чуть больше, зато приезжаешь на все готовое. Мы никогда не приезжали на стройку, хотя я был бы не прочь.

Ещё я мечтал хоть раз в жизни поиграть в большой команде. Там, где пятьдесят или больше ролевиков выстроили себе огромный город со всякими крупными магазинами и заводами, барами, стриптизом и хорошей тюрьмой. Но в такие локации меня ни разу не приглашали. Приходится довольствоваться маленькими городами, отдаленно расположенными от игрового центра и мастерятника. Пока непонятно, да? Сейчас попробую объяснить. Вы читаете фентези? Весь этот бред про бандитские разборки в мире, населенном только людьми. Обычно эти книги в переплетах разной степень твердости стоят в отделах человеческого авторства. Ну да, кто ещё станет придумывать многочисленные миры, где нет ни гномов, ни эльфов ни орков?

Уж не знаю, чем меня, эльфа, будущего стража, так привлекает эстетика криминального мира. Наверное тем, что в реальности она практически недостижима. Это сейчас Тан, уйдя на приличное расстояние от лагеря, пристреливается по мишени из автомата с оптическим прицелом. Он обычно на такие игры киллером заезжает. А Йени – королева массовых бандитских разборок. Од со слишком уж интеллигентным для орка лицом сейчас гримируется. Закрашивает свою сероватую кожу тональным кремом, чтобы стать максимально похожим на человека. Огромные нижние клыки не в счет. На играх такие мелочи обычно не учитываются окружающими. Главное достоинство нашего орка в том, что после всех ухищрений рожа у него станет бандитская. А сам он полностью перевоплотиться в бойца маленькой криминальной группировки. В жизни же эти трое и мухи не обидят, в отличие от персонажей книги. Читали «Порченного»? Если нет, то хотя бы слышал.

Серия «Порченный» одна из самых известных в ролевой среде. Про парня, который оставшись сиротой, долго мыкался по улицам. Времена были неспокойные. Один социальный строй сменялся другим, бандитским. Мальчик голодал, бродяжничал, нюхал клей и набивал кулаки. А потом связался с какими-то шестерками и попался на воровстве. На задержании ему повредили глаз, а на суде продажный полицейский заявил, что это «порча». За что в камере мальчонка и получил свою кликуху. Первая книга серии посвящена тому, как герой мотал по малолетке, и как не давал себя зачмырить сокамерникам постарше. Под конец Порченного переводят на взрослую зону, где его замечает и берет под свое крыло старый авторитет по кличке Дед.

В этот раз мы играем по второй книге этой же серии. В ней Порченный, уже отмотавший второй срок узнает, что его наставник, Дед, убит. И в смерти престарелого авторитета сокамерники винят его. В итоге от Порченного отвернулись кореша. Он не может получить свою долю из общака, куда исправно отстегивал. Его бросает красивая молодая «шкура». Захватывающе, короче. Так вот, полигон, или все скопище маленьких и больших игровых локаций, представляет собой как бы кусок родного для бандита Порченного мира. Понятно, что разместить на небольшой площади все упомянутые в книге города, оплетенные сетью железных дорог, невозможно. Поэтому берутся главные и самые крупные населенные пункты. Столица, второй основной город-соперник, и пара-тройка маленьких провинциальных городов, в одном из которых и обитает на игре моя команда.

Чтобы создать дополнительную движуху, мастера (ребята, которые сами не играют, но все нам тут организовывают, доставляют и оформляют в лучшем виде) ставят на полигоне ещё несколько обособленных путевых точек, не привязанных к городам. Например, центральный ресторан. Здесь собираются банды со всего полигона, певцы, всякие приключенцы. Тусуются проститутки. Разумеется, игровые. Секс на играх, как и смерть, и вообще любое игровое действие чем-то отигрывается. То есть, изображается, но не происходит. Ладно, у меня не происходит. Я довольствуюсь массажем, медом или тем, чем не очень противно заниматься девчонкам всю игру с потными грязными парнями вроде роевика трехдневного розлива. Кроме центрального ресторана может быть ещё несколько «малин», где тоже будут девки, карты, игровая наркота, и где строят всякого рода заговоры. Кроме того, отдельной игровой точкой выступает страна мертвых – мертвятник.

И чего только не происходит в мертвтнике! Начиная с того, что отбыть к своему посмертному существованию просто так игрок не может. Он должен повязать на голову белую ленточку. Эта метка означает, что ролевик сейчас находится вне игры. Умер или идет к мастерам в их специальную локацию – мастерятник. Игровая смерть и разного рода походы к мастерам происходят на играх часто. Надо ли объяснять, что под конец игры многострадальный белый хайратник становится совершенно черным? Находясь в мертвятнике, его можно снять, чтобы не так сильно пачкался. Лично я не люблю просто так просиживать штаны после «смерти». Хорошие мастера строят игровой процесс так, чтобы из мертвятника можно было выкупиться, исполнив определенные работы на игре. К примеру, помыв посуду в центральном ресторане два часа. Или, если смерть настигла тебя ночью, можно поработать серийным убийцей на полигоне.

Кстати, будете на игре, обязательно посвятите одну ночь боевке или бесцельному брожению по локациям. Узнаете много интересного о тех, кто живет в другом конце страны. Поговорите, поорёте вместе песни, поедите незнакомую еду. Не все родевики заезжают на игру бандитами. Да, игроки опытные и продвинутые в плане боевки и всякого рода интригах, занимают ключевые роли. Лично я не знаю, как на них пробиться, а теперь уже не узнаю никогда. Но приезжают и просто людьми. Хозяевами торговых точек, работниками игровой тюрьмы и милиции. Даже фермерами. Ролевики бывают весьма взрослыми, и выезжают на полигон целыми семьями. Обычно так могут развлекаться только те, у кого летом время отдохновения или в целом работа со свободным графиком. Блогеры, фотографы, прочие свободно занятые специалисты.

Поняв, что больше валяться уже нельзя и пора приводить свое бренное тело в порядок, я нехотя выпростался из спальника и побрел умываться. Мне не нужно мыло или чистая вода. Я могу даже пить из не совсем чистой реки. Мне ничего не будет. Кстати, это большое везение, получить место для локации возле водоема. Всегда можно постирать вещи, отдохнуть в тени, любуясь бликами на воде. Искупаться, не проходя в оба конца по пыльной дороге. Опять же, ночью вода приятно шумит. Эльфы слышат в этих переливах музыку или тихую беседу. Я на миг замедлил шаг, чтобы послушать лес. Что за чудо, утренняя песня леса!

В воде по колено стоял Тан. Исподнее мокрое, глаза закрыты, на голове венок. Ну, понятно! Его Родина послала прицел отрабатывать, а он тут молится! Я тоже вошел в воду. Плеснул себе в лицо, с удовольствием ловя пальцами упругие струи на глубине, чувствуя под ногами плотный мокрый речной песок. Ко мне тут же подплыла стайка мелкой речной рыбы. Так всегда происходит, когда эльфу случается зайти в воду. А если ненадолго присесть где-то в поле, могут придти в гости мыши или ежик. В свободное время я люблю смотреть на белочек. Это мои любимые лесные обитатели. Забавные, лохматые, рыжие и шустрые. Может, поэтому мне так нравится Йени? Которая вот-вот проснется. Три, два, один…

– ГДЕ ВАС НОСИТ!!!!!!! – послышалось из-за кустов.

Новый пахан

Йени с остервенением возилась в ворохе оранжевой материи. Отпихивая ногой свой спальник, она старательно продевала алюминиевую стойку в узенький чехол для каркаса. Мы с Таном спокойно прошли мимо. Не потому, что не хотели ей помочь, или плохо воспитаны. Просто мы слишком хорошо знаем свою подругу. Она не примет помощь не только от нас, но даже от собственных родителей. В нашей компании Йени единственная приезжая. В Тисираэ она перебралась из маленькой шахтерской деревни, и живет на съемной квартире вместе с двумя такими же сельскими девчонками. И ещё она работает. Не подрабатывает, а именно работает. Охранницей в стрелковом клубе. Жалование у неё приличное, и отдохновение всё время летом. К тому же стрелковый тир со всеми наворотами в её полном распоряжении. Стреляй, хоть круглосуточно. Вот она и стреляет.

– Од, – мурлыкнула Йени, любуясь на свою работу, – я у тебя в палатке переоденусь?

– Да хоть всю игру живи, – улыбнулся тот, – потом шею мне сзади накрасишь?

На самом деле у гномихи есть своё туристическое жилье. Маленькое оранжевое недоразумение, притулившееся между корней молодого дуба, это и есть палатка Йени. Палаточка. Гробик одинокого туриста. Одноместное полупрозрачное создание, в котором гномиха ухитряется помещаться вся, и даже с рюкзаком. Причем если брать в целом, то именно у гномов самое дорогое и навороченное туристическое снаряжение. Простые смертные и бессмертные довольствуются шатрами, где нет пола. А гномы создают у себя на фабриках настоящие палатки. С прочным дном, вентиляцией и отоплением. Зачастую помимо тента, хитроумной системы каркасов и колышков в ней будет солнечная батарея, или даже душ. Очень часто эти высокотехнологичные модули снабжены креплениями на крышу внедорожника. Есть только одно «НО». Сами гномы в этих палатках не живут. Никогда их не покупают, да и туризмом обычно не увлекаются.

Так же обстоят дела со специальными машинами для гномов. Если вы видите на улице нечто прозрачное, овальное, с джойстиком вместо руля, с тремя или пятью колесами, знайте: какой-то хоббит купил машину, сделанную гномами. Стоить такое чудо может, как два орочьих внедорожника. Эта крошка умеет сама парковаться. В ней уже есть встроенный навигатор, микроволновка или маленький телевизор. Работает, как водится, от солнца, ветра на худой конец заряжается от обычной розетки. При этом её конструктор колесит по округе на велосипеде, доставшийся ему от дедушки. Да и дед его не купил, а смастерил у себя на заводе из отходов. У Йени, кстати, тоже был такой велосипед. Трехколесный! Есть кое-что, что вы должны знать о гномах. Они жадные. Хотя, это же стереотип? Скажу иначе, гномы экономные и склонны к накопительству. Что, кстати, не мешает им очень много есть.

Возле столика, за которым сидел Од, остановился высокий плечистый парень-человек. Судя по «золотой» цепи и нескольким внушительным перстням на пальцах, местный авторитет. Я окликнул его и спросил, не хочет ли он принять нас в банду. Выскочив из орочьего шатра, как из величественного храма, Йени прихватила волосы обыкновенной резинкой, и тоже сунула «пахану» свой игровой паспорт. Заселившись на полигон и выплатив мастерам игровой взнос, ролевик получает на руки некий заменитель документов. В таком паспорте обычно пишут игровое имя и статус, а так же отмечают карьерный рост, если он у вас происходит. В случае игровой смерти этот паспорт уничтожается.

– Не, – отрицательно покачал головой «пахан», – у меня комплект. Хотя, вот бычару вашего я бы нанял.

– Спасибо, – холодно отозвался Од, – обойдусь.

Йени неприятно усмехнулась и пожала плечами. С таких отказов обычно начинаются все её игры. То ли от того, что она маленькая, то ли от вида её дешевых костюмов и косметики, но от девушки обычно отмахиваются, как от незначительной букашки. А вот орка, напротив, ждут с нетерпением в любой «банде». Тан недовольно закатил глаза, показывая свое отношение к ситуации. Он уже пристроил свои божественные волосы на макушке и прикрывал их сейчас коротким черным париком. Я сидел на поваленном стволе дерева и ждал, пока Од закончит гримироваться.

– Ничего, – гномиха проводила взглядом «пахана», аккуратно свернула свой паспорт, и сунула во внутренний карман, – ещё пересечемся.

И она, кокетливо покачивая бедрами, направилась на выход из «пожизни». А мы потрусили следом. До начала игры оставалось не больше получаса, и народу на дороге было полно. Ролевики из всех локаций спешили на большую поляну возле мастерятника, чтобы принять участие в параде. Таких парадов на каждой игре бывает два. На открытие и на закрытие. На первом команды показывают себя другим участникам, пока костюмы у всех ещё чистые. Знакомятся с мастерами, и слушают их напутственную речь. Красивое зрелище. Многие готовятся к первому параду специально, чтобы устроить маленькое представление. Второй и последний на игре парад совсем другой. Уставшие но довольные, игроки проходят строем мимо своих боевых друзей, союзников и врагов. Все вымотанные, не раз поссорившиеся с мастерами и с командой. По несколько ходок отсидевшие в мертвятнике, охрипшие от криков, пения и ночного купания в холодной воде. Грязные и перемывшие целую гору чужой посуды. Прожившие на игре целую жизнь, и не одну. Мастеров, если игра всем понравилась, несут на парад на руках.

Я с удовольствием разглядывал чужие команды. Вот, проходят полуголые парни в трениках, покрытые нарисованными татуировками. Кто-то повторил мой подвиг и подстригся. А кто-то пошел дальше, и побрился наголо. Это «зэки». По условиям игры они с самого начала сидят в тюрьме. Тут пол команды орков. Это и хорошо, и плохо. Нужно постараться не спалиться, и не «сесть». Такие в два счета «опустят». С другой стороны, если повезет, с орками вдвое проще устроить в тюрьме бунт, а то и вовсе сбежать.

А вот проходит сильно разрозненная по расовому составу команда. Впереди почти одни только эльфы. Ну, может парочка гномов среди них и затесалась. Все в малиновых пиджаках, с толстыми «золотыми» цепями на шеях. И у каждого за спиной шествует огромный орк в черном костюме. Это бизнесмены со своими телохранителями. Хозяева игрового банка. Они всю игру будут биться насмерть за свои хранилища. Отчаянные ребята, надо сказать. Попробуйте спрятаться в лесу от киллера в таком ярком прикиде! Интересно, получится переманить охрану на свою сторону?

Мимо меня, загадочно ухмыляясь, прошло несколько ярко «татуированных» брюнетов с катанами. Они-то здесь откуда?! Это же якудза то ли из шестой книги, то ли их восьмой. Тогда Порченный как раз ездил за границу. Влюбился в элитную гейшу и попутно нарвался на местную братву. В целом история неплохая. Но почему на каждой игре есть какие-то персонажи из другой книги? И если бы только из «будущего». Бывает, что какой-то шальной игровой ветер заносит на полигон совершенно левых игроков. Видели команду «красных шапочек»– охотниц на волков? А я этих девчонок с арбалетами на всю жизнь запомнил, когда ночью по лесу от них спасался.

Игровой ресторан, несколько публичных домов и какое-то подпольное казино мы с ребятами проводили равнодушными взглядами. Здесь интересна не сама команда, а ихлокация. Надо бы все эти злачные места в первую же ночь навестить. Посмотреть, где и как там можно устроить перестрелку. Судя по плотно сжатым губам Йени, она уже все продумала. Поправила пистолет на поясе, проверила нож в ботинке. Я проследил за её взглядом и усмехнулся. Ох, рано наш местный «пахан» на девчонок из борделя заглядывается. Не доживет он до ночи, чует мое сердце.

По дороге «домой» Од окликнул какую-то девушку из орков. Коротко стриженную, с двумя парами белоснежных клыков. Она обернулась к нам, и я увидел, какие у неё опухшие, заплаканные глаза.

– А нас стражи домой не отпускают, – пожаловалась она, – у Арка в крови наркоту нашли. Все рюкзаки наши перетрясли. Только перед парадом от нас отстали.

– Баловался? – сочувственно поинтересовался Од, придерживая собеседницу под руку.

– На какие деньги? – удивилась та, – да и незачем ему… было. Мы пожениться собирались, квартиру искали. Арк совсем не такой…был. Он же педагогический закончил. В школе работал. Он и не пил почти. Так, мимо «ресторана» прохолодил, и пива глотнул. Весь день на жаре локацию достраивали. Устали. Имеет право орк после работы пива выпить?!

И она разрыдалась, громко хлюпая носом.

В локации все уже было готово. После парада игра официально началась, и заходить внутрь со стороны «пожизни» теперь запрещалось. Пришлось нам тащиться через главный вход. Лагерь, обнесенный веревками с натянутым по периметру черным полотном, представлял собой город, пораженный коррупцией. У единственной двери дежурили два охранника-бугая. Судя по тому, как спокойно Йени напросилась на аудиенцию к пахану, и как легко отдала свой пистолет она что-то задумала. Нас всех обыскали, отобрали у Тана «ствол». Долго и тщательно шмонали нашего орка. Тот держался молодцом, даже улыбался.

Гномиху проводили к «пахану». Тот сидел на «троне», а по бокам стояло два плохо загримированных под людей орка. Парень тут же замахал руками едва девушка появилась перед ним.

– Я ж тебе человечьим языком сказал, – гаркнул он, – мне такие шмары даром не нужны!

– За базар отвечаешь? – любезно улыбнувшись, поинтересовалась Йени.

Ответить за базар «пахан» не успел. Гномиха ловко подпрыгнув, толкнула его в плечо. Шаткий «трон» не устоял, и опрокинулся назад. В это время Йени изловчившись, выудила у телохранителей пистолеты, и почти тут же спустила курки. Оба орка стояли, тряся головами. У каждого во лбу красовалось цветное пятно от расплющенного шарика. А гномиха, резко развернувшись, выстрелила с обеих рук в мою сторону. Я почувствовал, как шарик с краской просвистел мимо виска. Меня обдало розовыми каплями. А «убитый» охранник, мастерски отыгрывая смерть, растянулся возле двери. Од не стал долго раздумывать, и ринулся навстречу поднимающемуся с земли «пахану». В одну минуту заломил ему руку за спину, и перешагнув через парня одной ногой, завис над ним. А ещё через минуту прозвучал "контрльный" в голову.

– Это не по понятиям! – верещал бывший «пахан», пытаясь вырваться из медвежьей хватки орка.

– Паспорт давай, – холодно отозвалась Йени, – и стул освободи. Здесь теперь новый пахан.

– «Опускать»-то зачем было? – смущенно проворчал парень, поднимаясь и отряхиваясь.

– Это тебе за «шмару», – огрызнулась гномиха, разрывая его игровой паспорт и возвращая обрывки бывшему сопернику. И вдруг смущенно пискнула, глядя на меня.

– Мел, тебя застрелили.

Я стянул куртку и вздохнул. Посреди спины, как раз между лопатками, красовалось алое неровное пятно. Второй телохранитель помахал мне пистолетом и смущенно улыбнулся.

Я служу

Мертвятник был пуст. Так бывает в самом начале игры. Я был раздосадован своей быстрой смертью, и только в пол уха слушал покойного «авторитета». Он кипел негодованием. Игра только началась. Даже братва не вся в локацию вернулась. Разве можно вот так сразу игрока убивать, не забив стрелку и даже толком не поговорив?! Похоже, мы с Йени нажили себе кровных врагов, едва объявившись на полигоне. Это обнадеживало. Мастер мертвятника, недовольный гном с рыжими дредами, аккуратно заплетенной в косу бородкой и в растаманской шапке, быстро сунул каждому из нас бумажку с направлением на исправительные работы, и нетерпеливо махнул рукой. Я, если честно, обиделся. «Авторитету» достался двухчасовой рейд по окрестностям. Кто-то должен был создавать на игре видимость беспредела, но почему он? Теперь этот недобоец криминального фронта будет два часа в свое удовольствие на дороге шмонать по сумкам и карманам в поисках игровой наличности и сотовых телефонов. А я был послан в помощь центральному ресторану чистить картошку. Слушайте, может, меня прокляли?

Из мастерятника меня передали хозяину ресторана. Высокому взрослому человеку с большим пивным животом и внушительной лысиной. Все в лагере были какие-то растерянные. Мастера сидели молча, угрюмо поглядывая на ярко-оранжевую рацию. Лагерь мастеров обычно держится на игре особняком, являясь единственным воплощение стабильности в море ролевого хаоса. Но сейчас тут была прямо какая-то пустыня. Я, пользуясь случаем, протянул мастеру по боевке свой пистолет, и он, внимательно его осмотрев и отстреляв несколько цветных патронов по запачканной алой краской мишени, молча приклеил прямо на ствол маленькую бумажку с надписью: «одобрено». Вот. Теперь я официально вооружен и очень опасен.

– Голодный? – поинтересовался ресторатор, – ща насыплю тебе чего-нить поклевать.

Во время беседы стало заметно, что игрок он ещё не старый. Это мне так показалось из-за его большой лысины и несвежего цвета лица. Но голос и манеры собеседника принадлежали человеку тридцатилетнему. Не удивительно, что я ошибся, ведь люди так по-разному стареют. Звали его Арсин, и он был из местных. Других на игру рестораном и не приглашают. Но это не мешало мужчине сетовать на грубость аборигенов. Накануне вечером какие-то пьяные бугаи из ближайшей деревни заехали на своей машине прямо в недостроенный ресторан, и сломали барную стойку. Хорошо, что соседняя локация на помощь подоспела! Разобрались с обидчиками, да и с ремонтом потом помогли. Бесплатно, хоть и гномы.

В ресторане меня усадили на задворках, за шатром. Вручили два ведра помытой картошки и нож. Арсин, широко улыбаясь, поставил рядом со мной тарелку зеленых яблок и бутылку воды. В городе он держал своё небольшое кафе, которое летом обычно простаивало. Вот хитрец и подрабатывает, вывозя на большие столичные игры свой огромный кабак. Мужчина знал толк в еде, и не стал бы предлагать эльфу яичницу или пирожок с мясом. Хотя от каких-нибудь картофельных оладий я бы не отказался. Я немного погрыз яблок, и уткнулся в работу. Хозяин ушел на полигон раздавать рекламные визитки. Его ресторан работал и за игровые деньги, и за обычные. Отбрасывая в тазик с водой очередную очищенную картофелину, я разглядывал внушительный строй коробок с алкоголем. В кабаке у меня за спиной кто-то тихо беседовал, и я от скуки начал прислушиваться.

– Да вы поймите, – мрачно ворчал какой-то молодой парень, – я не могу отвечать за каждого игрока. Их только сейчас больше трех тысяч, а днем ещё опоздавшие заедут. Ни поймать каждого за руку, ни удержать силой не в состоянии ни одна мастерская группа. Это невозможно.

– Я тебе верю, – отвечал ему приятный тягучий мужской баритон, – и ни в чем пока что не обвиняю. Я просто хочу прояснить ситуацию. Ты отказываешься от помощи следствию, Анрдри?

– Рад бы, – вздохнул невидимый Андри, – но не представляю себе, как. Да и вы, как мне кажется, плохо понимаете, с кем имеете дело.

Я осторожно отложил неочищенную картофелину и нож. Стараясь ступать как можно тише, прокрался ко входу в шатер и заглянул внутрь. За большим деревянным столом сидели трое. Одного из них я не по интернету видел впервые, и потому не сразу узнал. Это был Главный Мастер игры, Андри. А вот его собеседников я опознал с лету, хотя раньше не видел ни разу. Это были два стража, эльф и человек. Последний держал на коленях маленькую чистенькую собачку в форменной жилетке с надписью: «Я служу!» У нас нет ничего похожего на тайную полицию из фантастических романов. Нет коррумпированных чиновников или продажных полицейских и вот почему. Каждый, кто поступает на работу в органы власти, получает себе на лицо специальную метку. Ни стереть, ни как-то по-иному избавиться от этой метки нельзя. Да никто и не стремится. Это красиво, нравится девушкам и вызывает уважение у окружающих. Но лишь в том случае, когда вся служба в целом безупречна и служит гражданам.

Вот представьте себе наш материк. Огромный кусок суши, омываемый со всех сторон Вечный морем. Где-то посередине, между Ладейными горами и непроходимой в древности чащобой – Рощей Предков, высится необъятный столичный мегаполис – Нанеир. И пилить из той столицы на окраину по семь дней в одну сторону ни у одного короля времени не хватит. Вместо того, чтобы провести всю свою вечную жизнь в скитаниях по провинциям, владыка давно уже расселил по всем крупным городам материка своих детей, внуков, правнуков и прочих наместников, не связанных с ним кровными узами. Управлять таким способом намного удобнее. Сейчас же не Темные века. Есть телефон, и интернет. Да и война давно закончилась. На первое место во всем мире вышла экономика и все, что с ней связано. Довольное население – счастливый правитель. Но как узнать, не врет ли тебе твой наместник, рассказывая, какой крутизны достигли кисельные берега его провинции в районе ближайшей молочной реки? Да никак. И незачем, когда есть специальные знаки отличия для чиновников. Не нравится жителям, как ими наместник управляет – они придут, и все ему в лицо выскажут. А то и побьют, бывали случаи. Владыка, кстати, всегда на стороне местного населения выступает. Так что не хочешь быть битым – управляй хорошо.

То же касается и стражи. Раньше-то, пока орки по всем окраинам бунтовали, они ещё за регулярной армией числились. Но смутные времена давно прошли. И теперь все солдаты брошены на поддержание порядка мирными способами. Но правила для них те же, что и для чиновников. Даже построже. Берет страж взятку в какой-нибудь отдаленной провинции, а репутацию портит своим коллегам по всей стране. Нам об этом в академии все уши прожужжали. Стражи – ребята суровые. Если поймают в своих рядах нарушителя, мигом ему голову открутят, и я сейчас выражаюсь не фигурально. Доведение до самоубийства – одна из самых частых причин служебных разбирательств. А так и не скажешь, когда видишь, как подтянутый мужчина с серебристым рисунком на лбу кормит заплаканного ребенка мороженным или утешает престарелую матрону, потерявшую кошелек. И потом тот же страж может с разбегу вломиться в толпу дерущихся орков. Благо, мастерство позволяет одиночку с несколькими противниками биться. Лично у меня от их крутизны дух захватывает. Но в обычной жизни стражи, это самые вежливые и тактичные из госслужащих. У нас под это дело специально этику общения преподают.

– Что это? – спокойно спросил эльф, кивая на лежащий на столе коричневый пакет, обмотанный со всех сторон скотчем.

– Игровые наркотики, – охотно объяснил Андри, – я сам лично для нужд наркоторговли мешок сахарной пудры на заводе купил, привез и расфасовал. Моё личное клеймо на каждом пакетике с дозой стоит.

– И куда потом эти «наркотики» отправились? – чуть изменившись в лице, поинтересовался эльф.

– Часть в «больницу», – пожал плечами главмастер, – часть дилерам. Остальное равномерно распределено по полигону. Но есть ещё незаконный оборот. Это же сахар. Его кто угодно может в магазине купить и привезти. А такие пакетики в любом супермаркете продаются.

– Мне все сложнее относиться к вашему мероприятию непредвзято, – проворчал эльф.

– Уверен, – чуть улыбнулся Андри, – что процент наркоманов среди ролевиков крайне невелик. У нас на это нет ни времени ни денег. И не думаю, что какой-то синтетический кайф сравнится по силе с игровым катарсисом. Вы даже не представляете себе…

– Я тебе верю, – прервал его эльф, – но кто-то ведь привез сюда наркотики. Покойный орк, например. Мне нужно знать, была ли это разовая доза, только для себя. Или кто-то притащил сюда целый мешок на продажу.

– И у нас лишь три дня на то, чтобы найти и собрать у всех игроков эту вашу «наркоту». – Подал голос его коллега, человек, – Да так, чтобы преступник ничего не заметил, и не сбежал. А как это сделать, не привлекая внимания?

– Так вы в «дурацкое» перекиньтесь, – подал я голос, входя в шатер. И видя, что стражи меня не понимают, поправился, – в игровое переоденьтесь.

– Парень дело говорит, – подтвердил Андри.

Звезда

Из «дурацкого» у стражей были только рубашки. Оно и понятно. В обычной жизни их главная задача состояла в том, чтобы выделяться. Быть заметными в толпе. Эльф, оправив и без того идеально сидящий багряный мундир, отбыл обратно в город, чтобы не привлекать лишнего внимания. А мы остались наедине с его напарником и служебным биглем. Легче всего оказалось замаскировать под окружающую обстановку именно собаку. С неё просто сняли жилет, превратив в обыкновенного очаровательного пёсика по кличке «Тефтелька». А вот с его хозяином предстояло повозиться. Переодеться он мог за пять минут, а вот с печатью у него на лбу, переходящей на переносицу, нужно было что-то решать. Я вспомнил, что у Ода целый сундук театрального грима, и предложил вызвать орка прямо сюда, чтобы не демаскировать нашего внедренного агента. Андри, подумав минут десять, сделал несколько вызовов по рации, и пока мы ждали, все втроем быстренько дочистили картошку. Работа есть работа.

Стража звали Зарием. Он легко согласился на все предложенные условия, спрятал свой мундир в ящик на задворках, закатал рукава у рубашки, и дальше работал молча. А я все гадал, сколько же ему лет. У него уже было порядочно седых волос, а вот морщин почти не было. Серебристый знак у него на лбу начинался прямо над бровями, что придавало его взгляду некую суровость. Хотя глаза у него были добрые. Никаких обручальных медальонов мужчина не носил, а расспрашивать его об этом было бы совершенно неприлично. Да он и не должен был мне ничего рассказывать. В конце концов, он на службе, хоть и в странной обстановке. А я всего лишь студент криминалистического факультета. Да к тому же из чужого города. Зарий мне ничем не обязан.

Первым в ресторане появился Од. Молча выставил на стол свой ларец, и сделал приглашающий жест. Зарий слегка поджал губы, но возражать не стал. И от огромных рук орка не отстранялся. У Ода весь рукав был заляпан алой пистолетной краской. Пока я отбывал своё посмертное рабство, в локацию вернулись братаны убитого нами авторитета. Случилась небольшая потасовка. В общем, Йени теперь паханка нашей локации, и скоро у неё игровая свадьба. Я завистливо присвистнул. У меня ни разу не было игровой свадьбы, а Йени у нас девушка популярная. В обычный день я бы пожалел о том, что пропускаю что-то интересное, но не сегодня. Да, в лагере произошел маленький ролевой переполох. Зато я участвовал в чем-то настоящем. В том, о чем нельзя говорить при посторонних. Зарий глянул в зеркало на свой «чистый» лоб, и одобрительно кивнул.

Вскоре региональщик, то есть наместник главного мастера в одной из игровых локаций, привел какого-то бугая. Окинув собравшихся взглядом опытного зэка, тот прошел вдоль стены, чуть прихрамывая и немного сутулясь. Буркнул что-то вместо приветствия. Потом взял стул, развернул спинкой к присутствующим и сел, сложив руки на его деревянной спинке. Лицо ролевика украшала недельная щетина. Правую щеку мужчины пересекал заметный шрам, проходивший через глаз и бровь. Так это же Порченный!!! Да, тягаться с таким перевоплощением я бы не смог. Никто из моей команды не смог бы.

– Софир, – тихо обратился к нему главмастер, – не в службу, а в дружбу. Старый приятель в гости заглянул. Не посмотришь ему чего-нибудь из прикида? Только чтобы недорого.

– ? – Порченный шмыгнул носом, и смерил «приятеля» пренебрежительным взглядом.

– Рубашки цветной нет? – пояснил Андри, – и платочка голубого. Он за «глиномеса» играть будет.

– За кого? – впервые подал голос Зарий.

– Активного гомосексуалиста, – ничуть не смутившись, отозвался мастер.

Страж прикусил губу, и тяжело вздохнул.

– А чего ты хотел с такой собакой? – удивился Андри, – была бы овчарка, проканал бы за вертухая*. Или ты на «петуха**» согласен?

– Обычными людьми эта вселенная не богата? – сдавленно уточнил Зарий, машинально прижимая к груди Тефтельку.

– Хочешь, чтобы тебя на всех углах щемили? – прищурился главмастер, уже выписывая стражу игровой паспорт, – к «глиномесу» ни один блатной даже близко не подойдет. Но, вообще, советую телохранителя нанять. Вон, гримера своего, например.

– Актив, так актив, – вздохнул Од, – осторожно возвращая Зария обратно на стул, – тогда докрасить надо. А то когда он краснеет, видно, что только лоб замазан.

Добившись полноценного сходства стража с практикующим мужеложцем, каким его себе представлял мой друг, Андри повел его переодеваться. Од неспешно шагал следом. А я увязался на правах автора идеи, хотя именно меня никто не звал. Но уж больно мне было интересно, как и чем живут звезды ролевых игр. Те, кого мастера приглашают на главные роли и знают по именам. Софир обитал в самой большой, столичной, локации. Ворота в ней были в три орочьих роста высотой. На входе он свистнул, и нас впустили безо всяких паролей, допроса и обыска. Один я сюда никогда бы не попал. Палатка у Порченного была дорогая, гномья. Трехкомнатная, в человечий рост высотой, снабженная солнечной батареей. Все в ней просто вопило: «ДОРОГО!!!!!». Внутри был тот особый беспорядок, каким обрастает обитаемое туристическое жилье в первый походный день. Софир выкатил на середину средней, самой большой секции огромный мягкий короб для одежды, заскрипел молнией. И под отброшенным верхом открылось настоящее богатство – ролевые костюмы. Сверху как положено, самое легкое. Девичьи топики, юбочки и прочая легкая мелочь. А где-то на дне, судя по запаху, дожидалась своего часа натуральная кожаная куртка. Продавец заметно оттаял, и даже прорекламировал кое-что из своего богатого ассортимента. Но сам Зарий ничего выбрать не мог, а главмастеру ни одна вещь не глянулась.

– У меня в машине ещё две сумки, – недовольно проворчал Порченный.

И мы потащились на стоянку. По дороге я догнал Софира, и мы разговорились. Идти предстояло далеко. Его машина, как и наши две, тоже стояла в конце парковки. Он никогда не заезжал на стройку по причине своей невероятной игровой загруженности. Этого ролевика рвали на части мастерские группы со всего запада. За год он успевал объездить дюжину игр, если не больше. Естественно, мужчина нигде не работал. Вернее, не трудился по найму. Жил он тем, что продавал на играх ролевую одежду и предметы быта. Было у него даже оружие, но я не стал спрашивать цену. Зачем? Все равно больше играть не поеду. И мой следующий пистолет будет уже настоящий. Это странно полоснуло по душе. Горько и сладко одновременно.

Яркая розовая рубашечка и синий платочек действительно нашлись в одном из чемоданов в дорогущей, даже, кажется, раритетной, машине. Софир, брезгливо приняв от Андри деньги, ушел, даже не попрощавшись. Было видно, как вновь сгибается его позвоночник, и как игрок опять начинает прихрамывать. Я его не осуждал. Мы же его из роли вырвали, а человек уже был в образе. Мне так никогда ни в одну роль вжиться не удавалось. И я спокойно остался у машины ожидать, пока Зария переоденут в дурацкое. А на обратном пути Од остановился, чтобы показать мне машину погибшего орка. Запыленный микроавтобус стоял в самом первом ряду, прямо перед озером. Только ручки дверей у него были чистыми, недавно протертыми.

– Они на стройку приехали в самый первый день, – объяснил Од, – и теперь уехать не могут. Машину на парковке соседи «заперли». Я удивлен, что стражам удалось к дверям подобраться во время обыска.

–Какой же Аркс наркоман? – я задумчиво потер переносицу, – это же неделю, если не больше надо без «дозы» прожить. Вон, как машину пылью занесло. Они что даже в магазин отсюда не выезжали?

– У них там не тюрьма, а стройка тысячелетия, – одобрительно кивнул Од, – если по игре нас посадят, сам увидишь.

Я кивнул, печально улыбнувшись. Да, игра у меня не задалась с самого начала. Но обидно по этому поводу почему-то не было. Я участвовал в чем-то действительно крутом и куда более опасном.

– А Софир этот чего-то темнит, – продолжал орк, оглядываясь на стоянку, – двенадцать игр в год. Это же одних взносов игровых на два средних жалования. А ещё жилье надо оплачивать. Барахло это покупать. Что-то есть. Он же не эльф, травой питаться не может. И палатка у него что надо, и машина.

– Так он же торговец, – я непонимающе уставился на друга.

– Как и мой батя, – кивнул он, – и я слишком хорошо знаю, сколько у торговца свободного времени. Я отца раз в неделю вижу, и то по случаю. Мимоходом на кухне, или ночью, когда он спать возвращается. А здесь у человека вагон времени. Он только и делает, что играет. В это время остальные игровые торговцы на полигоне в магазинах безвылазно сидят. Что-то тут не сходится. Тебе не кажется?

Я кивнул. Глянул на спокойно шагающего рядом Зария. Он внимательно и молча слушал нас всё это время.

*Сойдешь за охранника в тюрьме.

**Пассивный гомосексуалист.

По злачным местам

Весь день мы пробегали по полигону. Впереди шел Од, распугивая встречных гопников, цыган и проституток. За ним с беззаботным видом, свойственным всем собакам породы бигль, семенила Тефтелька. Следом своей мягкой кошачьей походкой вышагивал страж, а я замыкал шествие. Пару раз попадались на дороге менты. Проверяли наши игровые паспорта и пытались раскрутить нас на дачу взятки. Первого Зарий по незнанию уложил лицом на землю. Нам с Одом чудом удалось отбить несостоявшегося взяточника. А второму «оборотню в погонах» повезло больше. Он встретился нам возле самых столичных ворот, и к этому времени я уже успел прочесть нашему неискушенному в делах ролевухи спутнику небольшую лекцию об игровых «понтиях».

Я радовался, что оказался хоть чем-то полезен. Даже чувствовал некоторое превосходство над новичком. Зарий, хоть и выглядел в зрелым мужчиной, смущался размалеванных девчонок в коротких юбках. А вопросы охранников на входе буквально в каждое заведение приводили его в замешательство. К моему огромному удивлению, он не только никогда не читал «Порченного», но даже о нем не слышал. Понятное дело. У стража криминальной романтики и на службе хватает. Вряд ли я стал бы с упоением зачитываться историями из жизни эльфов, да к тому же своих современников. Зарий никак не комментировал услышанное, только вежливо кивал и улыбался. Надеюсь, я хотя бы показал ролевиков начитанными интеллектуалами. С тараканами в голове и шилом в одном месте.

В каждой локации, которую нам удалось посетить, страж спускал с поводка Тефтельку. А сам спокойно отправлялся в столовую, ресторан или магазин, торгующий ролевыми безделушками. Мы шли за ним и до посинения разглядывали и перебирали магазинные и самодельные часы, бусы, гранаты, пистолеты и прочую ролевую ерунду. Или до одури сидели за неровно сколоченными столами на скамьях, изобилующих занозами. На нас поглядывали местные авторитеты, но никто не наезжал. Даже близко не подходили, как и предсказывал главмастер. Чтобы хоть как-то заполнить эти паузы, я рассказал стражу об остальных видах ролевых игрищ. В частности, реконструкции. Сам я ни разу на таком мероприятии не был. И даже не потому, что это баснословно дорого. Просто не могу себе представить, как мы с Одом и Йени, одетые в латы враждующих армий, бьемся по разные стороны. Едва ли орку, гному и эльфу разрешат сражаться в одном строю на исторической батальной игре.

Проболтавшись по чужим лагерям почти до ночи, мы надолго зависли в «столичном» кабаке. Здесь танцевала тощая некрасивая стриптизерша, было темно, душно и шумно. Гуляла местная мафия. Порченного нигде не было видно. Скорее всего, он искал себе оправдания среди братвы в отдаленной локации, или забил кому-то стрелку в тюрьме. От нечего делать, я заказал себе овощной салат, и принялся высматривать в распахнутом пологе огромного кабацкого шатра Тефтельку. Как собака даст понять, что нашла наркотики, я не знал. А Зарий не утруждал себя объяснениями. С чего бы? Ну, кто мы с Одом для профессионального стража? Два начитанных дебила в странной одежде. И когда он, подкармливая свою уставшую, возвратившуюся ни с чем помощницу вареной курицей, вдруг обратился ко мне с вопросом, я сперва растерялся.

– Чем это пахнет?

Мы с Одом одновременно принюхались. Орк нахмурился, а я покраснел. Вообще-то, Андрий немного покривил душой, когда заливал, что среди ролевиков наркоманов нет или почти нет. Есть и торчки, и алкоголики, куда же без них. Видимо, мастер, как и многие из нас, не учитывает любителей забить косячок. Лично я не вижу большой разницы между табаком и «травкой». То и другое растет в поле и вызывает привыкание. Да ещё от травы быстрее дуреешь. Я не пробовал, просто Йени одно время встречалась с хоббитом. Знатный был идиот, надо сказать. Но мы его терпели, и вот почему.

Каждый школьник знает, что в Битве Четырех Сил хоббиты участия не принимали. Народ они мирный, оседлый. Ленивый, чего уж там. Ладно. Назову это «тяжелый на подъем». А ещё у этой немногочисленной расы не было на тот момент ни денег, ни собственной армии. Быть единственным в мире народом лишенным возможности себя защитить, так себе преимущество. Но когда враждующие армии убивали Старых Богов, этот досадный недостаток вдруг обернулся для хоббитов огромным достоинством. Ведь после Битвы только их руки, да ещё руки эльфов не были обагрены кровью павших Создателей. Хоббиты прослыли мирным племенем, были всячески обласканы владыкой Танатием. В частности, они получили свои собственные, исконно занимаемые земли в автономное пользование. И сохранили древние промыслы, среди которых оказалось выращивание и курение наркотической травы.

Этот запах отлично знаком стражам, преподавателям и студентам. Как и то, что выращивать и употреблять «травку» могут только хоббиты. Я вновь потянул носом. Запах был совсем слабый, сильно перебиваемый вонью чьих-то дешевых сигарет и булькающего рядом со мной кальяна. Ну, вроде бы закон не был попран. Примостившись в самом конце длинного добротно сделанного стола и болтая короткими ногами в огромных кедах, вялый улыбающийся хоббит смолил косячок. На самом деле, они всегда так выглядят. Хотя ребята неплохие. Кроме того парня, с которым встречалась моя подруга, у нас в академии я видел ещё троих. Кажется. Учиться хоббиты могут. И даже хотят. Обычно, зарезав и продав по осени кабана, семья наскребает денег своему низкорослому чаду на обучение.

Крошка-хоббит старательно встает каждое утро, проезжает час или два в одну сторону на электричке. Жить в городе им непривычно да и неудобно. Народу много, продукты и съемные квартиры дороги. А сами они далеко не так богаты, как гномы. Хоббит может быть очень прилежным студентом, и даже выбиться в отличники. Все это время он будет вам добрым приятелем, отличным слушателем ваших дурацких баек. Он будет смеяться над вашими анекдотами и будет вместе с вами тусоваться. Все будут вкалывать, как деревенские тяжеловозы, а ваш приятель спокойно сдаст экзамены, даже не утруждая себя повторением пройденного. Вначале вам покажется странным, что на них никто из преподавателей не наседает. Так ведь хоббитов и на работу никто в городе не ждет. Потому, что, едва такой студент получает на руки диплом он тут же уезжает обратно к себе на малую Родину. И остаток жизни проводит, выращивая овощи, откармливая хрюшек на тушенку и покуривая травку. Зато теперь он делает это с дипломом на руках. Редкий хоббит оседает в городе. Этот травокур, небось, ещё учится.

– Можно попросить не курить здесь! – силясь перекричать общий гвалт ресторана, выкрикнула тоненькая, полупрозрачная эльфийка.

На неё сразу зашикали, засвистели и заорали недовольные. Девушка поджала губы, и гордо удалилась, растворившись в клубах серого дыма. Я проследил за ней взглядом. У входа в шатер стояла совершенно зеленая девчонка, и со страдальческим видом ловила душный предгрозовой вечерний воздух. Эльфийка участливо похлопала её по плечу, и отрицательно покачала головой. Сходила к барной стойке и принесла оттуда тарелку с воткнутой в тушеную картошку одноразовой вилкой. Ожидать, что целая толпа народу перестанет курить ради некурящей посетительницы, было наивно. Но и уйти девчонка никуда не могла. Скорее всего, она приехала одна, и рассчитывала в этом кабаке столоваться. Я обернулся, и увидел что Зария нет рядом со мной. Он стоял, чуть нависая над столом там, где собрались любители подымить. Те недовольно внимали чему-то, что им втолковывал страж, прижимая к столу игральные карты. Сперва кто-то из них ворчал, ругался и посмеивался. Но вдруг все как-то разом затихли. Потом один из них, огромный, не слишком трезвый парень встал. Тряхнул коротко стриженой головой, поправил на шее цепь, и басом процедил: «Выйдем».

Мы с Одом замерли. Орк подорвался было вмешаться, но не успел. Очень бледный картежник вернулся обратно. Громко, хотя и растерянно, скомандовал: «Туши». Стриптизерша и официантки зааплодировали. Некурящие посетители одобрительно загалдели. Я удивился тому, как много их оказалось по сравнению с теми, кто курит. Последних было человек десять от силы. Непонятно, почему остальные, будучи в большинстве, молча терпели весь вечер. Эльфийка в задумчивости стояла у края полога. Зарий не возвращался. Мы с Одом пробрались между зрителями, и вывалились на улицу. Наш спутник, покачивая на руках свою полусонную собаку, о чем-то беседовал с моим старым знакомым, Арсином. Хозяин главного ресторана узнал меня, и кивнул.

– Я признателен вам обоим, – одними губами улыбнулся Зарий, – можете меня больше не провожать. Дальше я сам справлюсь.

Мы раскланялись, и пошли к себе в локацию. Тем более, что уже стемнело. Началась ночная боевка, и уже появились первые гопники. Но тут выяснилось, что мы идем в одном направлении. Я предложил Оду чуть поотстать, чтобы не мешаться. Невежливо идти рядом с тем, с кем уже простился. Но не возвращаться же через кусты. До нас долетали обрывки разговора. Арсин рассказывал стражу про драку и сломанную барную стойку. И мы с моим приятелем так увлеклись красочными подробностями повествования, что пропустили поворот, и тоже свернули в соседнюю локацию – «Тюрьму». Решив не спорить с судьбой, мы с Одом уже собирались пробираться к себе задворками. Благо, дорога вела прямо через тюремный пожизневый лагерь. Как вдруг Тефтелька, до этого спокойно плетущаяся рядом с хозяином, натянула поводок и заскулила. Я напряг зрение в поисках других собак, которые могли её отвлечь. Зарий нагнулся и отцепил ошейник. Мы молча застыли.

– Нашла, – спокойно констатировал он, прислушиваясь к заливистому лаю откуда-то из-за кустов.

Дело не закрыто

Подрабатывая второй год писарем у стражей, я несколько раз присутствовал при изъятии наркотиков. Это в столице, где эльфы в подавляющем большинстве, под самым носом у Владыки, употреблять синтетические стимуляторы попросту некому. А в провинции этого добра навалом. Я знаю, о чем говорю. В порту каждый год с большим шумом проводятся то обыски, то задержания. Так что ничего нового я для себя этим вечером не почерпнул. Меня только удивила реакция Зария. Молча составив протокол об изъятии, он остался сидеть за обеденным столом посреди пожизневого лагеря. Прямо на скамье рядом с ним посапывала спящая Тефтелька. Вокруг были раскрытые палатки и шатры с незадернутыми пологами. Од утешал рыдающую подружку покойного орка. Мы с Арсином топтались в стороне.

Пакет с белым порошком был небольшой. Килограмм, не больше, если исчислять по метрической системе. Или полтора оза, если менять по гномьи. Но я, если честно, даже старыми эльфийскими мерами не пользуюсь. В детстве меня учили этому немного, но за ненадобностью все эти роады, сильмы и прочие единицы измерения расстояний, массы, длин и сил из моей памяти выветрились. Хватит с меня и того, что все книги и деловая документация пишется на эльфийском. У нас даже шутят. У кого во рту четыре языка? У эльфа. Ибо есть четыре алфавита для разных нужд, и если ими не овладеть в раннем детстве, то как бы выпадаешь из жизни. Количеством букв эти алфавиты друг от друга не отличаются. Различны только внешний вид, количество знаков препинания и

С первым ты сталкиваешься, едва родившись. Все младенческие метрики и прочая юридическая документация пишутся алфавитом «точным». Там всего по минимуму. Именно этот алфавит первым был оцифрован и поставлен на службу зарождающейся компьютерной эре. Второй, на мой вкус уже отмирающий, алфавит личной переписки. С небольшим количеством длинных причудливых завитков, тремя начертаниями вежливости и пятью знаками препинания. В настоящее время, когда мало кто переписывается от руки, он почти вытеснен видеозвонками, смайликами и первым алфавитом, встроенным в каждый телефон и компьютер. Тем не менее, школу ты не закончишь, пока не напишешь полноценного длинного письма именно вторым алфавитом.

Третий алфавит называется «штилль», и предназначен для печатной продукции. Все книги любого авторства издаются на штилле. Причем рукописи в редакцию подаются на нем, а вот сопроводительные письма нужно писать вторым алфавитом. И, наконец, четвертый. Раньше первый и единственный эльфийский алфавит. Сохранен с одной целью – письма и прошения Владыке. Писать наместнику, будь он хоть сто раз королевских кровей, ты будешь вторым алфавитом, если от руки, или первым, если посылаешь письмо по электронной почте. Что характерно, писать Владыке ты можешь хоть на асфальте мелом. Хоть углем на бумаге. Кровью, чернилами или детскими мелками. Правитель примет письмо, написанное даже губной помадой. Но только четвертым алфавитом. Кстати, в нем всего одно начертание вежливости, означающее «склоняю голову».

Неожиданно Зарий обернулся, и поманил нас к себе. Мы с Арсином рысцой бросились к столу и плюхнулись на соседнюю скамейку сразу с двух сторон.

– Мне нужно, – глядя куда-то мимо нас, произнес страж, – чтобы эта локация была изолирована. Я бы не хотел, чтобы в неё кто-то входил, или сами персонажи покидали пределы этого участка между веревками и забором. Как это можно сделать, не привлекая внимания остальных играющих?

– Карантин, – после некоторого раздумья предложил я, – в третьей книге в такую же тюрьму, как эта, послали чумную палочку. Пришлось все закрыть. Только это с мастерами нужно согласовывать. Чип на воротах повесить и оповещение произвести.

– И что, сработает? – недоверчиво нахмурился Зарий.

– Ещё как! – согласно закивал Арсин, – ролевики, народ увлеченный и замороченный.

– А как можно без лишних свидетелей поговорить с тем, кто здесь главный? – поинтересовался страж, – кто всех в эту поездку собирал?

«Батя» оказался орком на голову выше Ода. Он не стал мазаться тональным кремом, зато всё его тело было покрыто сине-зелеными изображениями звезд, перстней, погон и прочих знаков, по которым я опознал в нем вора в законе. Пока он о чем-то мрачно переговаривался со стражем, я с любопытством рассматривал изображенный у него на спине храм с пятью высокими остроконечными башнями на фоне разведенных лебединых крыльев, явно скопированными с одного известного столичного эльфийского собора. Батя все ещё не вышел из образа и не остыл после обыска.Он с большой неохотой пошел на диалог с властью. Орк даже не стал садиться на скамью. Так и стоял, по-тюремному заложив руки за спину. Зато по одному кивку его огромной лысой головы в пожизневый лагерь были доставлены два гнома. Я их для себя назвал «толстый» и «тонкий».

Тонкий был совсем молоденький гном с зачатками каштановой бороды. Тоже полураздетый и с небольшим количеством татуировок, показывающих, что это его вторая ходка. А Толстый оказался русоволосым, с густой аккуратной бородой, мешавшей определить его возраст. Этот был одет в клетчатую рубашку и подвернутые джинсы. Гномы тоже не стали садиться, а так и стояли за моей спиной. Я даже сидя был сейчас с ними одного роста. Хозяин ресторана обернулся, и утвердительно кивнул. Именно эти двое пришли ему на помощь в борьбе с местными. Сломали этим недоумкам машину. Будут знать!

– Да мы чутка только, – потупился Толстый, – они потом очень быстро колеса обратно прикрутили. Мы ж ничего плохого с машиной не сделали. А могли бы двиган разворотить!

– Вы не знаете, – тактично прервал его Зарий, – чем был вызван конфликт? При начале драки не присутствовали?

– Так они что же, – вступился за своих Батя, – в суд что ли подали? Да они же сами чуть моему дружбану в спину на машине не въехали! Первыми напали, да ещё в мусарню стуканули*?!

– Сделаю вид, что я этого не слышал, – огрызнулся страж, – мне интересно, почему деревенские парни вообще сюда приехали. Далеко, дорога так себе. Выпивка дороже, чем в соседнем городе.

– Воровать, – уверенно отозвался Тонкий гном, – мы потом все ролевое барахло у них из машины забрали. Два пистолета игровых. Полностью заряженных, между прочим. Куртку кожаную. Сахара пакет. Мы все Арку в палатку сложили.

– А на пакете так и было написано, что это сахар? – насторожился Зарий.

– Зачем? – искренне удивился Толстый, – все и так знают, что здесь вместо наркоты сахарная пудра.

– Что-то не сходится, – страж повертел на столе замотанный скотчем пакет, – я утром здесь обыск делал, и никакого «сахара» не нашел.

– Так мы полдня в очереди простояли, – охотно пояснил Толстый, – со всего лагеря оружие на проверку носили и пакет этот заодно. Там Андрий чип наклеить забыл. Непорядок. Мы только час назад вернулись. Очередь ещё вчера заняли, да не успели. Народу много было. Только время зря потратили. А пока мы подле мастерятника терлись, Арк нам за продуктами на стоянку ходил. Только назад не дошел. Утоп.

– Ещё бы он не утоп, – поморщился страж, – с такой «дозой» в крови и полным рюкзаком консервов.

– Арк не употреблял! – решительно подал голос Батя, – мы в школе работали вместе и дружили крепко. Я бы знал.

– А что ты преподаешь? – машинально уточнил страж.

– Рисование, – потупился орк.

Изолировать тюрьму орки согласились под нажимом обстоятельств. Арсин взялся предупредить мастеров, а я легонько повел носом. Через полчаса, максимум час, начнется гроза. Я окликнул Ода, и предложил Зарию переночевать в нашем лагере. От нас не убудет, перекантуемся в орочьей палатке. А страж, который уже клевал носом, получал в свое полное распоряжение мой шатер и спальник. Тот подумал, посмотрел на свою спящую собаку и устало кивнул. Все равно утром ему нужно будет привести себя в порядок. Дело-то не закрыто. Да и проделать путь до соседней локации в компании светящегося в темноте эльфа гораздо проще, чем одному по темноте возвращаться в кабак или на мастерятник, где к тому же тебя никто не ждет.

Я мог бы поклясться, что во тьме ночного леса видел, как от тюремной стены в сторону главной дороги удаляется сутулый прихрамывающий человек.

*Заявили в милицию.

Утренний кофе

Несмотря на рыцарский храп Ода, я прекрасно выспался. Даже успел ночью поразмыслить о том, что Зарий, хоть он и профессионал, во многом заблуждается. Пасует перед незнакомым ему студенческо-раздолбайским окружением. И что без меня ему не обойтись. Окрыленный этой мыслью, я высунулся из палатки, путаясь в сетчатой занавеске, и увидел Йени. Она о чем-то разговаривала с белокожей воздушно-одухотворенной эльфийкой. Я смутился. При дневном свете официантка из столичного ресторана показалась мне совершенно нереальной. Вчера вечером, среди всего этого кабацкого разгула и табачного дыма она потерялась в полумраке. И без того бледная, девица показалась мне исчезающее-прозрачной. На взгляд эльфа совершенно непривлекательной. Но сегодня! Эта лебяжья шея, с двумя выбившимися из туго затянутой косы прядками, пронзительно серые глаза. Проколотые в нескольких местах длинные острые уши. Нежный румянец. И вся её точеная фигурка будто бы пронизанная солнечным светом, ступала по траве, почти не приминая её.

Девушка увидела меня и улыбнулась. А я покраснел. Надо же, она зачем-то пришла сюда, через весь полигон. Где-то в закоулках моего сознания встрепенулась тщеславная мысль, что официантка увидела меня вчера и запомнила. Меня раньше никогда не замечали девушки. Эльфийские девушки. Для человеческих я тоже не магнит, надо сказать. Но эльфийки это отдельная тема. Несмотря на огромное количество подобных сюжетов в кино для взрослых, эльфийская женщина никогда не воспылает страсть к случайно встреченному в лесу человеческому мужчине. И уж точно не подарит ему тех незабываемых минут, ради которых он потащился в такую даль. Не спешите завидовать эльфийским рыцарям. Чтобы привлечь нашу девушку, нужно нешуточно постараться. И ещё наши эльфийки всегда подходят знакомиться первыми. Если этого правила не придерживаться, можно прожить всю вечную жизнь холостяком. Правильная тактика эльфийского флирта заключается в том, чтобы показывать свои лучшие качества, в надежде, что их кто-то заметит. Поэтому эльфы зачастую предпочитают не усложнять себе вечную жизнь, и начинают ухаживать за человеческими девушками. Это куда проще.

– Это Фанадиэль, – задорно сообщила Йени, кивая в сторону эльфийки, – ищет какого-то взрослого мужика в синем шейном платке. Я сказала, что это не у нас, но она не верит.

– У нас, – заверил я, безжалостно вышвыриваемый из своих возвышенных фантазий, – он у меня в шатре ночевал.

– А, этот, – тут же помрачнела моя подруга, кивая на распахнутый полог, у себя за спиной, – он ещё утром ушел. Странный такой.

– Как ушел? – насторожился я, – куда?

– А я знаю? – надулась гномиха, – на рассвете пришла, а он тут сидит. Мелочь на столе перекладывает. Собаку свою взял, и свалил. Может, в кабак пошел?

– Как жаль, – вздохнула Фанадиэль, которую близкие наверняка зовут Фана, или Фани, – мы с девчонками ему поесть собрали.

И она аккуратно поставила на стол какую-то тарелку, обернутую яркой девичьей шалью. Я мгновенно провалился в пучину самой отвратительной зависти. Всегда думал, что, став стражем, буду буквально окружен девушками. Дамы падки на багряные мундиры и рыцарскую выправку. Но тут я впервые осознал, что дело далеко не в мундире. И даже не в пресловутой мужской красоте, которую якобы видят только женщины. Вчера Зарий был одет, как ярмарочный клоун. И так же примерно загримирован. Впрочем, в этом плане мы все тут образцы художественного китча. К тому же он почти седой и старый. Но что-то подсказывало, что ради меня, молодого икрутого, эта эльфийка и шагу бы из своей локации не сделала.

– Ему что-то передать? – сухо спросил я.

Фана пожала плечами и отрицательно покачала головой. Взгляд её мгновенно погас. И вся она будто бы сникла.

– А что он сказал тому парню, – спросил я на прощание.

– Главное не «что», а «как», – отозвалась девушка. И покраснела совершенно очаровательным «эталонным» пунцовым румянцем. Ровным, с плавными границами. Такой румянец во многом заменяет для эльфиек макияж.

Я проводил Фани долгим взглядом. Потом кое-как затолкав разбушевавшиеся мысли обратно в темную коробку с моими эмоциональными проблемами, откуда их вообще не стоило выпускать, подошел к столу и плюхнулся рядом с Йени. Расчесывая свои роскошные волосы и зевая, вышел из своего шатра Тан. Потянувшись так, что земля у нас под ногами слегка дрогнула, сел у себя в палатке Од. Уперся головой в крышу, отчего вся конструкция слегка накренилась и жалобно скрипнула. Потом мы всей компанией с интересом наблюдали, как он постепенно покидает своё туристической пристанище. Сперва выпростав из полуприкрытой мягкой «двери» свои огромные ноги, и долго пытаясь сунуть их в гигантские берцы. Потом снаружи оказалась его лапища. Од пощупал чуть влажную после грозы траву. Качество последней его вполне устроило, и, наконец, наш приятель выкатился из палатки весь, целиком. Видимо, для ускорения процессов, он сразу захватил с собой зубную кору, и все время, пока я рассказывал друзьям о наших вчерашних похождениях, орк старательно её пережевывал.

В котелке кипела вода. Йени, единственная потребительница чая и кофе в нашей компании, щедро сыпанула половину кофейного внушительного мешочка прямо в котел, и в задумчивости уставилась на всплывшую гущу. Потом, нырнув почти по пояс в свою неудобную палатку, вернулась обратно с маленькой прозрачной бутылочкой. Мы с Таном неодобрительно переглянулись. Ну да, гномы и орки выпивают. Но выходить на большую дорогу с пистолетом, пускай ненастоящим, и перед этим выкушать литр «шары»* в одно жало крайне неразумно. Гномиха щедро плеснула в котел, принюхалась, сунула в середину чью-то деревянную ложку, и недовольно констатировала: «Фигня!» Од понимающе усмехнулся. Ему тоже надо было добраться до кабака. Привезти с собой ту порции свежего мяса, которая способна прокормить нашего великана, не в состоянии ни один турист. Разве что у него есть собственный прицеп с холодильником. А вот в игровой ресторан такие поставки совершаются в течение всей игры.

Забавно мы, должно быть выглядели, когда шли по нашей полупустой дороге в игровой общепит. Впереди, тщательно оберегая свой горячий котелок, топала гномиха. За ней тащился орк. И, если девушке приходилось почти бежать, то Од еле плелся. А за ними, прикрывая тылы от шальной пули, следовали мы с Таном. У того были полные карманы игровой наличности. Он вчера времени не терял, и совершил несколько заказных убийств. В какой-то момент его и самого захотят убрать. Романтика! Проходя мимо «Тюрьмы», я показал спутникам на огромную бумажку с мастерской печатью. Ворота были наглухо закрыты. Было видно, как в пожизневом лагере за столом сидят понурившись друзья покойного Арка.

– Так себе тактика поиска наркоторговца на игре, – проворчала Йени, усаживаясь в кабаке за общий стол, и заказав огромную кружку холодного молока, – и вообще все это расследование сплошная показуха.

– Почему? – удивился Тан.

– Разве не видно? – пожала плечами гномиха, – щедро выливая молоко прямо в остывшую кофейную гущу, – Этот ваш Зарий уже все для себя решил. Потому и ушел. Виноватым как всегда будет орк. В нашем случае очень вовремя утонувший. Сахар есть?

Од протянул ей маленький прозрачный пакетик с игровым чипом. Йени плюхнула его себе в чашку, подлила сверху свой молочно-алкогольный кофе, отгоняя от края котла густую коричневую шапку, и подняла на меня свой живой суровый взгляд.

– А ведь так все и было, – тихо сказала она, – Арк пришел сюда выпить шары. Или здесь заказал, не суть. И кто-то из посетителей предложил ему «сахарку».

– Наркоту бесплатно отдали первому попавшемуся орку? – недоверчиво протянул Тан.

– Может его потому и бить начали, – пожала плечами гномиха, – что не бесплатно. А какие у Арка деньги? Видели его ботинки? Это даже не кожа. Он в самом дешевом прикиде приехал. У них и на взносы полной суммы не набиралось, и пришлось на стройку заезжать.

– А пакет откуда взялся? – спросил Од.

– Деревенские приперли, – огрызнулась девушка, – что им, за каждой «дозой» к себе возвращаться? Привезли большую кучу и продавали тут понемногу.

– И откуда по-твоему у деревенских столько «порошка»? – насмешливо поинтересовался я.

– У деревенских не откуда, – раздалось с другой стороны, от входа, – так они и не местные.

К моим ногам деловито подошла собака, породы бигль, вежливо помахивая хвостом.

* Шара – традиционный туристический напиток из крепкого чая или кофе с молоком и водкой.

Без очереди

Зарий умылся и избавился от синего шейного платка. И я снова был удивлен. Сейчас, в полутьме кабацкого шатра, он показался мне молодым. Не студент, конечно, но и не старик. Мне надо поработать над собой, раз уж я собрался быть стражем. Жертвы и свидетели часто путаются в возрастах нападающих. Гномы, обрастающие бородой, всегда выглядят старше. Йени, если бы не подбривала свои бакенбарды, давала бы встречным мужчинам понять, что уже вышла из подросткового возраста. Впрочем, ей гладкое «детское» личико не мешает. А вот к её многочисленным парням уже есть вопросы. Орки для многих на одно лицо. Даже я иногда путаюсь. Не мудрено ошибиться, ведь им свойственно подражать друг другу в одежде и манерах. Многие говорили, и я потом имел случай убедиться, что участники одной банды всегда похожи на своего вожака, даже женщины. А вот с эльфами проблемы только у людей, гномов и орков. Я определяю возраст своих сородичей с точностью до пяти лет. Это же так просто, если разбираться в выражении глаз!

– Стражи обыскали соседнюю деревню, – спокойно продолжал Зарий, присаживаясь на скамью напротив меня, и опуская на пол блюдечко с вареным мясом для собаки, – даже близко нет такой машины, которую описывают свидетели нападения. И, хоть убейся, я не понимаю, кому они тут собирались продавать свой товар. Здесь попросту нет потребителей этой отравы.

– Скажи уж прямо, – пробурчала Йени себе в чашку, – в нашей толпе нищебродов ни у кого нет на это денег.

– Я этого не утверждаю, – страж красноречиво глянул на Ода, – интереса нет, это верно. Кроме того, я почти уверен, что нападавшие искали здесь какого-то орка, с которым раньше не были знакомы.

Теперь уже все мы обернулись на Ода. Зарий заметил это, и поспешил исправиться.

–Люди почти не различают орков в лицо, – вежливо, но холодно улыбнулся он, – вот и подсунули дозу тому, кто более-менее подходил под описание. Если бы они не ошиблись, то обменяли бы небольшой пакет на большой чемоданчик с монетами. У нас в лаборатории проверили. В крови Арка тот же химикат, что и в пакете.

– И что, – насторожился орк, – теперь всех наших на игре арестуют?

– Это нереально и слишком заметно, – вздохнул страж. Наметки есть, конечно, но…

– Вот если бы у тебя был кто-то, кто хорошо разбирается в ситуации на полигоне, – язвительно пискнула гномиха, опустошая третью чашку своего алкогольного кофе. И, поймав на себе внимательный взгляд стража, продолжила, – мы могли бы помочь.

– Слушаю, – отозвался тот после недолгой паузы.

– Многие себе не представляют, – болтая ногами, сообщила Йени, – с каким удобством здесь можно обделывать даже самые опасные дела, не привлекая внимания. Либо этот орк сам ролевик, либо у них здесь есть какой-то сообщник Тот, кто рассказал им, как на этой игре будут упакованы наркотики. Для этого нужно быть близко знакомым с мастерами. Этой информации в интернете не было. Иначе тут каждый второй по такому пакету на игру привезет.

– Кто-то подсказал, какое место выбрать для встречи. – согласно кивнул Тан – Почему именно недостроенный ресторан посреди полигона, а не собственная локация? Зачем так усложнять? Лично я бы такую встречу в лесу организовал, без лишних свидетелей.

– Почему они вообще разминулись? – задумчиво произнес Од, – Слишком уж высока цена ошибки.

– Давайте допустим, – предложил я, – что встреча и правда была назначена за пределами игровой территории. Но по какой-то причине их сообщник не заехал в нужное время на полигон, или прибыл впритык, и на встречу не успел. Ребята, не дождавшись его в условленном месте, занервничали. И пришли туда, где им было указано ждать в случае форс-мажора.

– Скорее всего, – согласился со мной Зарий, – И на случай длительной прогулки по полигону у них тоже был план. В машине были какие-то игровые вещи. Если бы они не встретились, то один из нападавших переоделся бы, и пошел искать своего покупателя на полигоне. А второй остался бы караулить наркоту в машине. В любом случае они точно знали, в какое время приехать, чтобы народу было не так много. Может быть, этот орк заходил в кабак сразу после драки, или даже застал разборку, но побоялся в ней засветиться. Но вот что из этого следует?

– Что сообщник кто-то из мастеров? – как будто сама себя спросила Йени, – а можно их вещи посмотреть?

Ресторан постепенно наполнялся посетителями. Не слишком-то вежливо было занимать целый стол для разговоров. И терять время на посиделки ужасно не хотелось. В итоге Од прихватил с собой ведро порезанной сырой говядины, а мы с Таном взяли на двоих небольшой кочан капусты. Йени, видимо, подрастеряла весь аппетит от волнения. Она в «Тюрьму» почти бежала, помахивая опустевшим котлом из-под кофе. А про Зария никто из нас не мог точно сказать, когда он вообще ест и спит. На улице, при дневном свете снова стало заметно, какой он вымотанный. Мужчина как будто разом состарился лет на десять. У него в глазах набухли сосуды. Ему не мешало бы побриться. Но это на мой, эльфячий взгляд. Я часто вижу людей в таком виде. И у многих из них небритость не связана с отсутствием времени или усталостью. Все-таки, эльфы задуманы Создателями более изящно. Зато страж позаботился о своей служебной собаке. Тефтелька, хоть и поглядывала на ведерко с лакомством в руках орка, но не клянчила.

Пистолеты оказались обычными. Правда, не из дешевых. И так сильно похожи на настоящие, что Зарий, засомневавшись, пару раз выстрелил цветными шариками в землю. А в отобранную у наркоторговцев куртку мы вцепились, как охотничьи собаки. Тан, осмотрев и тщательно ощупав мягкую черную кожу, вынес вердикт: «Тэлька!» Находящиеся в карантине, скучающие обитатели лагеря понимающе переглянулись. И все мы все разом уставились на стража. Было заметно, что ему это имя ни о чем не говорит. Тэлень, для знающих ролевиков просто Тэлька, на сегодняшний день одна из самых дорогих ролевых швей. Не смотря на то, что работает она, как и многие гномы, день и ночь, но выпускает на рынок не более двадцати вещей в год. И все они разлетаются по стране, как священный лембас* на эльфийском празднике плодородия. Но, что самое важное, Телька трудится здесь, буквально под самым полигоном. В соседнем городе. Не столица, конечно, но и не провинция.

– Я раньше к ней очередь за два года занимал, – пояснил для стража Од, снимая свою огромную куртку, и показывая клеймо швеи под воротником. – У неё просто так ничего не купишь. Записываться надо. Или что-то дорогое часто заказывать, чтобы в постоянных клиентах оказаться. Зато теперь я у неё в первой десятке стою в любой очереди.

– А я на такое даже не замахиваюсь, – мрачно процедила Йени.

– У нас тут тоже с вещами от Телль не богато, – проворчал местный Батя, орк-художник, – нам на такую куртку всей командой целый год откладывать надо. А смысл? Одну куртку на всех не поделишь.

– Значит, – задумчиво отозвался Зарий, поднимая глаза на Ода, – не все ролевики такие уж нищие. Кого-то элитным товаром по первому зову снабжают. Позволь остальные твои вещи осмотреть.

– Ты о чем это? – мигом взвилась Йени, отшвыривая ногой недовольно звякнувший котел, – ты с нами второй день тусишь! Небось, всю локацию ночью обыскал! И для чего, спрашивается? Чтобы всё на порядочного орка свалить?

– Йени, – окликнул я её, – не заводись, пожалуйста.

– Сбрызни! – гаркнула моя подруга, – ему что? Он в двух шагах от столицы. Здесь дело «раскроет», и полетит на повышение. А Од на каторгу, пожизненно.

– Успокойся, – я старался говорить как можно вежливее, – ты сейчас спьяну наговоришь того, о чем не думаешь. Потом жалеть будешь.

– Без суда никого на каторгу не посылают, – спокойно ответил Зарий, поднимаясь и нависая над гномихой.

– Эльфов не посылают, – бледнея, процедила Йени сквозь сжатые зубы, – людей может быть тоже, но не так часто. Гномов через раз. А орки, они же «все на одно лицо».

– Не для меня, – и страж, резко развернувшись, ушел в сторону нашего лагеря, сопровождаемый своей верной собакой.

А мы остались стоять возле развороченной палатки. Йени зло поглядев по сторонам, и растолкав собравшихся локтями, дотопала до обеденного стола, и вскарабкалась на скамью. А я со вздохом полез в карман за телефоном. Сейчас интернет в каждом лесу ловит. Удобно. Пароль от сервера на моей будущей службе я вспомнил не с первого раза. Но, наконец, минут через десять нервного ожидания, передо мной раскрылся файл с личными делами всех стражей страны. Вообще-то, эта информация никакой тайны не составляет. И её можно получить в любой день по обычному запросу. Но это требует времени, а я спешил.

Обычно для поиска нужен личный номер из удостоверения или со служебного жезла – табельного оружия стража. Но по имени «Зарий» нашлось всего несколько человек. Разыскать среди них «нашего» не составило труда. Я прочел лишь несколько первых абзацев, и почувствовал, как стремительно краснею. Тан глянул мне через плечо, и тоже смутился. Я почувствовал горячее дыхание у себя на макушке. Батя читал, нависнув надо мной, как огромный серый расписной валун. И когда Йени недовольно спросила: «Ну, и что там?», я не нашелся, что ответить, и опустил глаза.

– Ему двадцать семь лет, – отозвался вместо меня Тан.

Дело у Зария было небольшое. Почти всю свою службу, семь лет, он отработал в одной из отдаленных орочьих провинций. Трудился кризисным переговорщиком, потом перешел в отдел по борьбе с наркотиками. И не так давно, буквально в прошлом году, попал со всей своей командой в засаду на заброшенной шахте. Орки-наркоторговцы, хранившие там свои драгоценные запасы, устроили на шахте взрыв, чтобы замести следы. Никому не хотелось идти на каторгу. Зарий потерял всех напарников, среди которых был его родной брат и трое стражей-орков. А его самого, единственного уцелевшего, нашла служебная собака, которую он свое время выкупил из мясной лавки. Тогда у неё, разумеется, никакого имени не было. И кому-то показалось забавным назвать её Тефтелькой, в честь несостоявшегося предназначения. Чудом не утонувшего стража, принесшего в отдел годовой запас белого порошка, мигом повысили. Перевели во второй по размеру и значимости город страны. В отдел ЭОНАРК «Эльфийский отдел наркоконтроля». Людей там всего трое. Человеку надо быть на сто один процент эльфом, чтобы там оказаться. Там работают эльфы с кристально чистой репутацией. И Зарий один из них. Не просто такой же, а признанный равным своими коллегами-эльфам. И что же страж-герой нашел здесь? Толпу неуправляемых детей, с упоением играющих в преступников.

– Не по понятиям, – проворчал Батя, мрачно глядя на мою подругу.

– Без тебя знаю, – огрызнулась она, соскакивая со скамьи, и направляясь догонять стража.

Нашли мы его возле речки. Он совершенно по-эльфийски сидел прикрыв глаза, облокотившись спиной на изогнутый ствол дерева и поглаживал свою собаку, пристроившую голову у него на коленях.

– Извини, – Йени плюхнулась на траву рядом с ним, – я погорячилась.

Страж, не открывая глаз, дернул плечом. Что у людей, видимо, означает: «Не бери в голову».

– Ты всё неверно делаешь, – не заморачиваясь плавным переходом, продолжила гномиха, – а мы знаем, как здесь все устроено. И поможем разрулить.

– Что ты предлагаешь? – Зарий чуть склонил голову в её сторону.

– Ты никого здесь не найдешь, – уверенно заявила Йени, – торговцам проще на свой товар забить, чем сгинуть на каторге. Но можно сделать так, чтобы они за своим пакетом вернулись.

– Исключено! – страж впервые открыл глаза и строго глянул на неё, – они могут быть вооружены. И совершенно точно опасны.

– Эй! – перебила его девушка, – я тут паханка! УВАЖАЙ МОЮ ВЛАСТЬ!

*Лембас – эльфийский хлеб.

Дети

Элитная ролевая портниха Тэлька трудилась в одном из рабочих районов Риави, второго по величине и значимости города на материке. Од рвался поехать к ней один, но Зарий настоятельно рекомендовал ему взять с собой кого-то из эльфов. И уже проезжая мимо гипермаркета на окраине города мы поняли, зачем. На невероятных размеров парковке возле длинного торгового ангара практически не было больших, типично орочьих, автомобилей. Зато разных форм сияющих перламутром и глянцем эльфийских легковушек теснилось так много, что издали стоянка походила на россыпь крупного жемчуга.

Несмотря на свои гигантские размеры, город изобиловал парками. Эльфы вообще любят окружать себя лесопосадками в ущерб новостройкам. Навигатор Ода сводил нас с ума, настоятельно рекомендуя свернуть с пешеходного маршрута. Время от времени на нас строго поглядывали конные стражи. Оно и понятно. Мы с моим другом представляли весьма специфическое зрелище. Но, к счастью, Риави, хоть и населен в основном эльфами, привычен к разного рода неформалам. Во всяком случае такого количества «модных штучек» с побритыми висками и в татуировках, я дома не видел. У нас в этом отношении довольно консервативный город. Туристов вокруг тоже почти не было. Да и на что им тут смотреть? Сюда едут за дорогими вещами, за большим жалованием или на работу в научный центр ЭЛНА, Эльфийскую лабораторию нано-технологии. Надо объяснять, что орков с гномами туда не принимают?

Плутая неудобными асфальтовыми тропами, мы выехали к огромной городской школе. Я первым разглядел детишек, стоящих на пороге, и попросил остановиться. Од пожал плечами, но спорить не стал. Лето – время инициации у эльфов. Свою я помню, как будто это было вчера. Волновался я так, что у меня пошла носом кровь. Вот, спрашивается, с чего бы? Надо всего лишь отдать свой первый долг согражданам на бесплатной общественной работе. Сейчас эльфийский десятилетний малыш практически ничем не рискует. Времена нынче не те, что после Битвы. Нам прочитали длинную лекцию об ответственности, и отправили на сутки мыть посуду в рабочую столовую для орков на окраине порта. С одной стороны это первый раз, когда ты не ночуешь дома и не находишься под наблюдением. С другой, свой дом я из порта прекрасно видел, и мог в любой момент туда сбежать. Но не стал. Потому, что инициация это важная веха в жизни эльфа. С этого дня он сам начинает принимать решения и нести за них ответственность.

История этого обычая уходит своими корнями в Битву Четырех Сил. Вернее в последовавшие лет через триста после неё восстания орков. Орды грязных, одетых в лохмотья шахтеров, в которых постепенно превратились наши побежденные противники, штурмом взяли городские ворота. Перебив голыми руками и шахтерскими инструментами стражу, они двинулись ко дворцу Владыки Танатия, круша все на своем пути. Была ночь, и дворец пробудился от зарева пожаров. Уже поднялись по тревоге рыцари. И выступила навстречу напирающим оркам тяжелая конница. Но Владыка недаром прослыл великим дипломатом и хитрецом. Он выслал к восставшим парламентера, чтобы вызвать на поединок их вожака.

Предводитель восставших орков, Унор, поверив эльфийскому королю, подошел к самой дворцовой лестнице вместе с небольшим отрядом таких же, как он сам обозленный и уставших от непосильного труда рабочих. Традиция пожизненного найма не сегодня зародилась, знаете ли. Владыка вышел к ним, одетый в сияющую броню, и вооруженный одним из лучших мечей в королевстве. Одновременно со всех сторон к пришедшим обратились спрятавшиеся на стенах лучники и арбалетчики. Ничто не могло спасти восставших орков, кроме чуда. И таким чудом оказался десятилетний царевич Алланад. Он выбежал на лестницу, встав между своим отцом и орком Унором, со словами: «Государь! У них тоже есть дети!»

Собственно, на этом красивая часть истории заканчивается, и начинаются трудовые будни нашего нынешнего Владыки. Традиция обмениваться малолетними детьми существует у орков с незапамятных времен. Эльфийский принц ушел к ним добровольно, и был в эту систему принят безо всяких исключений и поблажек. Мой дед уже не застал классическую инициацию, и не провел целый год в рабстве у орков. Тогда этот срок был сокращен до полугода. Отец работал на благо обездоленных только месяц. На долю моего поколения выпадает один единственный день. Я никогда не спрашиваю Ода, как прошло его детство в чужой семье. Об этом и так можно судить по отпечатку железной пряжки ремня у него на спине. Год, проведенный будущим правителем на орочьих шахтах, многому его научил. Тощий и вымотанный, наголо остриженный, он вернулся во дворец с готовым списком законопроектов по улучшению положения завоеванного народа. Владыка и сейчас, спустя семьсот лет все ещё лично курирует этот вопрос. Правда, он уже начал поговаривать об отречении. Но те два раза, когда Алланад выходил на вече и слагал с себя венец, собрание перворожденных ему отказывало. Это мы с Таном можем свалить в уединенные северные земли, лежащие за Вечным морем, когда нам захочется. У Владыки такого права нет.

Я обернулся, чтобы украдкой взглянуть на своего друга. Од равнодушно наблюдал, как стайку детишек после торжественной речи усаживают в маленьких белый автобус, чтобы отвезти куда-то на окраину. В столице принято ездить на пока ещё работающие шахты, так уж исторически сложилось. Йени говорит, что у них в деревне дети просто идут работать в поле. Эльфийские и орочьи без разбору. У гномов и людей никакой инициации нет, представляете? Но люди вообще странные. Они, например, никак не влияют на природный цикл своими молитвами, но все равно ходят в храмы. В школе на природоведении даже опыт такой ставят, специально для детей. Дают эльфам небольшую делянку с пшеницей, и предлагают молиться на ней в течение недели. Обычно за это время между колосьями прорастает сорная трава, на которую перебегают всякие вредители, а сама пшеница начинает неистово переть вверх. Так школьникам объясняют роль и значимость эльфов в природе.

Мою значимость в этой поездке трудно было недооценить. Тэлька жила в доме с небольшой дверью, предназначенной для людей. А кнопки на домофоне были такие маленькие, что Од никогда не смог бы набрать на них нужную комбинацию цифр. Дворик был небольшой, тенистый. Лишенный парковки за ненадобностью. У входа было кое-как цепями прикручено несколько велосипедов и пара самокатов. Стояла чья-то уродливая детская коляска. Прямо на газоне у подъезда росли тыквы и кабачки. В общем, невооруженным взглядом было видно, что проживают здесь в основном гномы.

Лифт тоже был крошечный. И такой страшный, вонючий и темный, что я предпочел подняться по лестнице вместе с орком. Там тоже было тесно. На каждом этаже был ящик с картошкой. Судя по запаху, разных сортов. Многие жильцы отгородились от соседей прозрачными решетчатыми стенками, и складывали в эти закутки не помещающийся в квартиру хлам. Мне показалось, что я видел в одном из таких закутков собачью конуру. К счастью, нужная нам квартира была не на последнем этаже. А захламленность – типичная черта гномьих поселений. Насколько я знаю гномов, в городе они захватывают крыши, подвалы, смежные постройки, присоединяя их к своему законному жилью. Те, кто живет в районах с тесной застройкой, ухитряются строить что-то вроде длинного моста между соседними домами. А владельцы квартир на первых этажах зарываются под землю. Гномы, они копать любят.

Портниха встретила нас неприветливо. Мы оторвали её от работы. Од, сильно ужавшись и пригнув голову, протиснулся следом за мной в полутемный коридорчик, где валялись лыжи, тазы и стоял в уголке старый шкаф. Здесь тоже было два ящика с картошкой, а между ними высился свернутый, пахнущий кошками, ковер. Оттуда мы попали в не шибко прибранную квартиру-однушку. Все здесь было подчинено рабочему графику Тэльки, оказавшейся маленькой даже по гномьим меркам женщиной с рыжей короткой, но уже густой бородой. У неё за спиной, возле крошечного продавленного дивана стояла старенькая детская кроватка. Но все остальное место занимал большой гладкий стол. По стенам висели какие-то картонные и бумажные детали с надписями. Доски с насаженными на гвозди огромными катушками. В углу, на обтрепанном манекене, было наброшено что-то мешкообразное в черно-белую полоску. Тоже на какую-то тюремно-криминальную игру. И везде, куда не глянь, лежала свернутая черная кожа. Многим нравится этот специфический запах, но меня он немного смущает. Я натуральную звериную кожу не ношу.

Од, обменявшись с хозяйкой несколькими фразами и короткими ролевыми приветствиями, поинтересовался, нельзя ли купить уже готовую куртку человечьего размера. Друг проездом в гости пожаловал. Игра в соседнем лесу простаивает. Тэлька выслушала его, но покачала головой. Все, что она в прошлом году сшить успела, уже разобрано. Да и за новое заплачено. Нет. Из цивилов, то бишь, народа, никакого отношения к ролевому движению не имеющего, никто таких курток не покупает. Клиенты на один заказ её не особо интересуют. Искусственной кожи она сроду даже пальцем не касалась. И дешевые натуральные куртки ей как портнихе, шить не выгодно.

– Я одна ребенка тяну, – кивнула она в сторону кроватки, шмыгнув носом, – на мне и хозяйство, и магазины, и работа. Матери в деревне помогать надо. Мне много дешевых тряпок шить – только лишняя морока. И ущерб для репутации. Сошью десять хороших курток – и полгода свободна. А вы, чем по городу мотаться, топливо тратить, найдите-ка лучше на этой игре продавца одного. Он у меня уже второй год все подчистую выкупает. Софира знаете небось?

Мы с Одом переглянулись. Кто же не знает Софира?

Не может быть

Не может быть!

Это была единственная реакция собравшихся на наши с Одом новости. Время шло к вечеру. Ребята давно уже наигрались, искупались и ждали нас в тюремной локации. Все, кроме Зария, качали головами. Софир находился на вершине игровой иерархии. Он был тем редким типом ролевика, который не просто мается дурью на полигоне, решая (или усугубляя) свои эмоциональные пролемы. Он был полностью интегрирован в ролевой мир. Здесь у него были уважение и признание. Тут он зарабатывал деньги и немалые. Скорее всего по всей стране проживало несколько десятков девушек всех рас, считающих его своим суженным. И когда я говорю «всех рас», я не преувеличиваю. Такие, как он, никогда не устраиваются на «настоящую работу». Ролевая игра и есть его работа. Лес – стены его конторы. Палатка – его кабинет. А дом он, скорее всего, рассматривает только как склад для товара и место, где можно принять ванную.

Ролевики его уровня обычно сильно выделяются на полигонах. Прежде всего возрастом. Как ни крути, а ролевуха, это движение для молодых. Так что если здесь вы видите перед собой старого человека, гнома с длинной бородой и морщинами или орка, потерявшего все зубы, знайте – это патриархи ролевых игр. Таких единицы. Их имена на слуху. А сами они передвигаются от локации к локации, рассказывая молодым о том, как они однажды… Когда я начинал, мне тоже казалось, что я стану таким стариком. Только когда мне самому пришло время уходить, я начал замечать, что эльфы в ролевом движении после учебы не задерживаются. И это к лучшему. Пожилые эльфы жуткие зануды. Да и не это сейчас важно. Важно понять, что ветеранам ролевухи не нужно как-то ухудшать ситуацию на полигоне. Ролевая жизнь устраивает их в своем естественном виде. Никому из них и в голову не придет торговать на игре наркотиками, воровать или убивать.

Зарий придерживался иного мнения, на которое его навели слова Йени. Да, Софир прекрасно ориентируется на игровом полигоне. Знает здесь все входы и выходы. Наверняка дружит со всеми мастерами. А где дружба, там и послабления. Место в хорошей локации, Свободный стол в центральном ресторане. Досрочный выход из мертвятника без отработки. Или информация о том, как будет упакован игровой наркотик. Для стража наш герой не был заслуженным ветераном ролевого движения. «Порченный» мог заиграться. Что, если мир игровой криминальной тусовки в его сознании давно сросся с реальностью? Денег никогда не бывает слишком много. Быть может, у ролевого торговца выдался неудачный год, а тут выпал случай подзаработать. И хорошо, если только случай, а не стабильно работающий канал поставок. Полигоны никогда не охраняют наряды стражей. Так, один-два местных сотрудника. В нашем случае, деревенских. Кому это знать, как ни старому заслуженному ролевику?

В какой-то момент Зарий с Йени объединились и не слабо закусились с игроком из тюремной команды, который давно играл с Софиром на разных полигонах и знал его лучше прочих. Когда спор уже вышел на ту стадию, после которой принято хвататься за игровые ножи, что-то тихо просвистело в воздухе. Раздался звук от двух разрывов игровой пули. Один глухой, от попадания в лацкан игровой куртки. А второй вязкий, чавкающий. Гномиха ойкнула и смачно выругалась. По её лбу плавно стекала алая синтетическая краска. Страж привычным жестом вытолкнул вперед себя стол, прикрываясь им от возможной повторной атаки. Опытные игроки попадали на землю и ползком юркнули к нему. Я оказался со всех сторон прижат расписными телами орков. Из-за давки Тана нигде не было видно. Стоять осталась одна девушка.

– А если бы в глаз?! – возмущенно выкрикнула она в темноту леса, откуда прилетел «контрольный».

Зарий, на которого тоже попали алые брызги удивленно наблюдал в щель между плохо подогнанными досками столешницы, как Йени рвет свой игровой паспорт. В его понимании мы находились на какой-то невидимой территории, раз на воротах мастерский чип и сюда не заходят чужие. Но всем остальным было ясно, что карантин вовсе не делает ролевую тюрьму незаметной для остальных игроков. Вот если бы мы сидели в пожизневом лагере, тогда другое дело. Но раз уж шумная перепалка происходила на тюремном дворе, извольте соблюдать правила. Гномиха нервным движением выхватила из кармана не слишком белый хайратник, обмотала им лоб и молча удалилась, сопя от возмущения. В лагере повисло тяжелое молчание. Кто мог заказать это убийство? Я тут же вспомнил, как видел уходившего отсюда Софира и дискуссия о его виновности продолжилась, правда, уже шепотом.

Ночью мне не спалось. Од остался в тюрьме. Удивившись тому, что на их территории произошло заказное убийство, команда покойного Арка предпочла не спорить с судьбой и вновь включилась в игру. Нашего друга послали в мастерятник выяснить подробности. Йени не возвращалась. Скорее всего, в мертвятнике её накрыло очередным игровым приключением. Или она с кем-то познакомилась, и вообще ночевать не придет. Не то, чтобы я ревновал или нервничал. Просто не люблю ждать шагов возле своей палатки. Пусть лучше моя бешенная подруженция ведет своих кавалеров сюда, в наш лагерь. Так мне будет спокойнее. А так я всю ночь могу проваляться в палатке, прислушиваясь к звукам ночного полигона. И как нарочно где-то в ближайшем подлеске еле слышно беседовали. Такие отдаленные разговоры для моего уха так же неприятны, как писк одинокого комара в темноте. Я потихоньку выкатился из палатки и пошел на голоса.

Первое, что я увидел, это прислоненное к дереву ружье Тана. Мой друг о чем-то беседовал со стражем. Собака Тефтелька меланхолично лежала у ног своего хозяина, и её длинные уши покоились на поникших листьях и траве. При видя меня псина подняла голову и негромко тявкнула. Тан обернулся и я удивился тому, что его лицо не светится в темноте. Совсем как у стража. Казалось, что беседуют два человека. Я сам несколько раз порывался купить такой маскирующий крем. Не только для игры. Но меня отпугивала цена. Проще научиться быстро бегать от хулиганов. И вот оказалось, что несколько лишних нолей в ценнике не способны напугать ролевика. Это же для дела. Вот только для какого? Страшная догадка поразила меня настолько, что я в первое мгновение не мог говорить. Тан упрямо поджав губы, снимал черные перчатки.

– Ты что, стрелял в Йени?! – от возмущения у меня немного ломался голос.

– Так надо, – твердо произнес Тан, – Она со своей кипучей энергией может все испортить. Её нужно было ненадолго устранить.

– Она тебе этого не забудет, – предупредил я.

– Есть вещи много хуже, – вздохнул Тан, – теперь, когда Ода больше не подозревают, Йени готова загрызть любого. Софир ей просто не нравится. За то, что человек. И за то, что смог в ролевухе нормально пристроиться, а ей после учебы придется уйти. Но это же не повод отправлять кого-то на каторгу, правда?

– Что, если он действительно виноват?

– В любом случае будет суд, – попытался вклиниться Зарий. Но его примирительный тон возмутил меня больше, чем предательство друга. Я резко развернулся, и не разбирая дороги ринулся в сторону мертвятника.

– И что они ему предъявят? – кричал мне вслед Тан, – куртку, купленную без расписки из магазина? Допустим, Телька подтвердит, что Софир все выкупил. А он скажет, что клифт на игре сбондили*. Ты в его палатке белого порошка не видел, обыск в лагере ничего не дал. Единственный пакет с наркотой нашли у гномов. А что, если это маленькая часть большой партии? И пока стражи будут с шумом арестовывать Софира, его подельники спокойно поедут продавать свою отраву в другое место. А если и дома у нашего героя ничего не найдут, то и вовсе отпустят. Куртка вообще ничего не доказывает!

Я уже не слушал. Это маленькое предательство навело меня на мысль, что ради рекомендации в ЭОНАРК мой друг Тан однажды переступит и через меня. А чего стесняться? Мы с ним в учебе не из первых. Впереди целый батальон желающих служить в спецподразделении. И если меня туда не примут, а меня не примут, Тан окажется на заветном рабочем месте один. Сложно сказать, будет ли его мучить совесть. Ведь в остальном он прав. Ему дорога в столицу, а мне в местный участок, охранять улицы от карманников. Что же, зато я не предавал своих друзей. За этими невеселыми размышлениями я не заметил, как миновал половину дороги до мастерской локации. Подлесок здесь был порядком вытоптан. Да что там, между деревьями уже наметились протоптанные тропки, шириной с городские пешеходные дорожки. И поэтому, когда я упал, то сперва не понял, об какой корень споткнулся. Мне даже показалось, что меня сбило порывом ветра. И если бы не странно заломленная за спину рука, я ещё долго бы комплексовал по поводу своего веса. Но тут прямо перед моим лицом пришла и улеглась собака породы бигль.

– В этом пакете тысяча "доз", – голос Зария у меня над головой был удивительно спокойным и тихим. Я попробовал вырваться, но страж удержал меня почти без усилий, – Такова цена ошибки стража. Я никому здесь не желаю зла. Но я ДОЛЖЕН найти виновного. Не абы кого, не того, кого не жалко или некому защитить. ВИНОВНОГО! И на это у меня только одна ночь. Потом все разъедутся, и я уже ничего не смогу доказать. Решай, парень, что для тебя важнее. Выберешь дружбу, не беда. Это не плохо, дружить. Тебя просто вывезут с игрового полигона чуть раньше. Или можешь помочь следствию.

Тан ожидал меня возле палатки. Он смыл свою краску и лицо его сияло белесым светом, похожим на лунный.

– Ты в ЭОНАРКЕ будешь по нам скучать? – спросил я, давая понять, что временно принял его сторону.

– Уж если кому и светит столичная должность, – усмехнулся мой друг, – так это Йени. Я ещё никому не говорил, но я хочу остаться дома. И в ролевухе, если получится.

– Ты серьезно? – наверное у меня от удивления дрогнули кончики ушей, – а семья твоя как же?

–Им важно, чтобы я был счастлив, – тонко улыбнулся мой друг, – и что дурного в том, чтобы в моем родном городе стало на одного хорошего стража больше?

Я пожал плечами. У нас в доме карьера это все. Отец у меня профессор ЭЛОГЕО, эльфийского института геологии и природосозерцания. Мама почетный член "Академии красоты мира". Эти двое сына родили не для того, чтобы он со счастливым лицом патрулировал окрестности порта.

– Поэтому для меня очень важно, – продолжал Тан, – чтобы ролевое движение существовало. Пусть со временем я сам отойду от игр. Стану старым занудным седым и строгим. Но я был счастлив здесь. И я не могу допустить, чтобы моё поколение ролевиков стало последним. Чтобы один преступник, решивший тут что-то спрятать, не оказался из наших. Понимаешь? Я не хочу обвинить Софира. Я хочу его оправдать. Решай быстро, времени у нас до утра. Ты со мной?

– С тобой, – кивнул я, – что надо делать?

* Куртку на игре украли (феня).

Позор

План у нас был незатейливый. Слишком простой для выпускников академии стражей. Поскольку Софир внезапно сделался единственным подозреваемым, то все силы следовало бросить на его разоблачение. Но ведь нельзя подойти к потенциальному преступнику и просто спросить: «Послушай, а это не твоя наркота третий день болтается у гномов в палатке?» Умный наркоторговец, а если верить Зарию, других в природе не существует, тут же откажется. Проще бросить весь «товар» на дороге, чем пойти на каторгу из-за одного жалкого пакета. Хотя, чего это он жалкий. Тысяча «доз». Даже один такой мешок с белым порошком тянет на неплохое состояние. Хватит, чтобы год прожить в столице, ни в чем не нуждаясь. Кажется, что это немного. Но ведь эти деньги не заработанные.

Оставалось только найти нашего антигероя. Сказать, впрочем, легче, чем сделать. Тот, кто ни разу не был на ролевой игре, не может себе представить тот хаос, ту неразбериху, которые царят на полигоне в последнюю игровую ночь. Давно уже смешались меж собой враги и друзья. Распались все игровые банды, а на их место пришли другие. Где-то случился военный переворот, где-то проститутки захватили мэрию. Криминал сросся с официальной властью в локации и город, пораженный коррупцией, сейчас бунтует. А где-то победил закон. Да, такое тоже случается на криминально-приключенческой игре. Ни телефонов ни раций у нас с собой не оказалось. Рации нам по роли не положены. Они нужны только мастерам для быстрой связи. А телефон лично я с собой не ношу из соображений безопасности. Потеряю или другие бандиты на дороге ограбят. Конечно, потом аппарат можно вернуть. Но таскаться в поисках нужного тебе грабителя придется ещё полдня. А это время можно потратить более продуктивно.

Искать Софира лично можно было до утра. Но на то мы с Таном и опытные ролевики, чтобы так не лохануться. Чем бегать по локациям, проще заставить самого Порченного найти нас. Сделать это проще простого, нужно только знать общие законы обмена информацией на игровом полигоне. Вариантов тут немного. Первый, самый тупой и неэффективный, это разместить предложение о продаже куртки от Тэльки на доске объявлений в Мастерятнике. Почему неэффективный, вы поймете сразу, как только увидите, во что превращается такая доска к моменту окончания игры. Если в первый день этот кусок фанеры прикрывают лишь одно-два мастерских объявления, то сейчас это сплошная пачка разноцветных листочков. Под их тяжестью кривенькие стойки доски объявлений давно уже угрожают подломиться, да все никак не соберутся. Кстати, если это чудо инженерной мысли не упадет под тяжестью чужих объявлений в последний игровой день, то простоит до следующей игры. Мне случалось видеть такие доски, что пережили игр больше, чем я сам.

Меня больше устраивает второй вариант, а именно передача информации в игровой форме. Мы с Таном посовещавшись быстро отсеяли те локации, куда Порченный не попадет никогда. Всевозможные «города» на периферии полигона. Там обычно ничего не происходит, кроме местечковых разборок. Провинция, она и на игре провинция. А вот Столица, Центральный Кабак и Центральный Банк, тоже стоящий отдельной крепостью на большой дороге, это как раз те места, где Софира видят чаще всего. В последнюю игровую ночь никто не спит. Найти Порченного с его приметной внешность труда не составит. Куда сложнее вытянуть его на откровенный разговор. Но по словам Тана, это тоже проще простого. Этот торговец уже два года выкупает все куртки «от Тэльки» подчистую. И если пройтись по ключевым локациям с объявлением о продаже такой дорогой вещи за половину или треть цены, это не может его не заинтриговать. Если наш главный подозреваемый ни в чем не виноват, то в ответ на такую вопиющую наглость он скорее всего примчится на разборку. Куда хуже, если не примчится. Значит куртку ему тоже проще сбросить вместе с наркотиками, как они и были оставлены неизвестными людьми в Центральном Кабаке.

Игровой Банк выпало навещать мне. Бегаю я быстро, а эта локация на игре оказалась не слишком удобно расположена. В противоположной от нашей собственной локации части полигона. Довольно далеко от мастерятника, хоть и на главной дороге. С другой стороны, Центральный Ресторан тоже стоит на отшибе. Это не мешает ему всю игру быть переполненным. Тан взял на себя именно этот притон разврата и порока. Там мы и встретимся, чтобы потом вместе пойти в Столицу. И в каждой локации будем усиленно рекламировать заветную кожанку, отправляя всех желающих её выкуить в Игровую Тюрьму. Туда, где уже поджидает Зарий. Сам он никуда выйти не может со своей меткой на лбу, а Од ещё из мастерятника не вернулся. Закрасить отметку стража без него некому. Да и незачем. Орку мы решили ничего не говорить и с собой его брать не стоило. Они с Йени дружат слишком близко, чтобы не поделиться информацией. А наша гномиха не из тех, кто спокойно дожидается каких-то извести в локации или тихо интригует всю игру. Она человек боя. Для тайной операции опасный.

Ещё на подходах к Банку я понял, что покупать куртку от Тэльки даже за треть цены здесь некому. Если бы задача стояла просто толкнуть кожанку, я бы сразу развернулся и сбежал. Со стороны пожизневого лагеря тянуло дешевой тушенкой. Такую даже я могу отведать, ибо в ней нет ни кусочка мяса. Как и многие ролевики, обитатели этой локации отыгрывали на полигоне какие-то свои несбыточные мечты. И если Тюрьму населяли орки и гномы интеллигентных профессий, учителя и художники, которым в жизни не хватало брутальности, то Банк был населен обладателями маленького жалования. Дешевые палатки, простая ткань стен локации вместо полотен с росписью в виде кирпичей, какие случаются в локациях мажоров. Да и малиновые пиджаки банкиров были не у всехшерстяные. Меня встретил человек в одежде, сшитой на скору руку из самой дешевой подкладочной ткани. Выслушал он меня без интереса. В про Софира сказал, что днем во время налета его видели здесь последний раз. Охрана сбежала с ним вместе, прихватив львиную долю полигонных денег. Так что банкиры не только по жизни обнищали, но и тут, на игре. Зато повонзались, постреляли и побегали по лесу в свое удовольствие. Глаза у парня горели так, что было понятно: зарабатывание денег по сравнению с ненастоящими убийствами для него процесс менее привлекательный. В самой локации у костра сидела большая разношерстная компания в грязной одежде. Выли песню под плохо настроенную гитару. Пили что-то дешевое, разливное. Или даже самодельное, среди них были гномы, а они признанные мастера самогоноварения. Здесь уже царила атмосфера постигрового расслабона. Всем всего хватило. Все здесь были счастливы. Я мысленно позавидовал всем, у кого игра складывается интереснее, чем у меня и побрел в Центральный кабак.

Локация гудела, как пчелиный улей в середине лета. Под конец игры сюда стеклось пол полигона. Внутри играла живая музыка. В такие места всегда тянутся барды со всех ближайших городов и деревень. Бывают даже столичные знаменитости. Похоже, что я вместе со своей последней игрой пропустил ещё и музыкальный конкурс, а я их обожаю. Пытаясь не наступать слишком часто присутствующим на ноги, я пробрался к барной стойке и увидел Тана. Голого по пояс, с распущенными волосами и у стриптизного шеста, роль которого в ресторане отыгрывала опорная стойка шатра. Я невольно засмотрелся на своего друга. Он танцует, как айнур! Не то, чтобы я когда-то видел живого айнура. И вряд ли кто-то из богов стал бы вот так затейливо крутиться вниз головой у шеста. Но создатели мира все делали божественно, как им и положено. И вполне можно было ожидать от них великолепного владения телом.

У дальней стены гитарист и барабанщик играли что-то незнакомое, зато ритмичное и завораживающее. Зрители хлопали. Музыкантов тоже можно понять. Мало кому из них в жизни за пределами полигона достается та слава, то признание, которое они имеют здесь. Играть в оркестре это прилично, даже почетно. Но ты там один из многих. Не станешь во время выступления и песню не затянешь. А здесь музыкант это звезда полигонной величины. Многие из них так известны, что ездят на игры без взноса. Лишь бы привезли с собой инструменты и хорошее настроение. Музыка делает наш выдуманный мир живым. И, хотя эти двое приехали сюда петь блатняк, который знают и любят только ролевики, да и то не все, они охотно согласились подыграть стриптизеру.

Тан тем временем отцепился от угрожающе пошатывающейся опоры и пошел в народ. Мягкими кошачьими шагами он перетекал от одного зрителя к другому. То снимал с кого-то куртку, то приобнимал случайно попавшегося под руку толстяка. Одного из зрителей-людей весьма нетактично обнял, красиво выходя из поворота, отчего его шелковистые волосы, совершив плавный полет, обвились вокруг шеи этого случайного в общем-то зрителя. Упали ему на плечи. Волосы у эльфов никогда не путаются. Когда мои волосы отрастают, я утром встаю, окутанный шелковой волной. Расчесываться мне не нужно. Тану тоже, он делает это из тщеславия. И в пику Йени, голова которой с утра похожа на гнездо. И пока я предавался воспоминаниям, пропустил страшное. То, что заставило меня забыть на минуту об игре и страже. О куртке, наркотиках и наших друзьях, находящихся где-то на полигоне. Видимо, разгоряченный танцем, Тан забылся, или это была часть его сегодняшнего образа. Но, едва музыка смолкла, я увидел, как он в последнем па своего танца коснулся губами губ незнакомого человека.

Это даже не позор. У меня просто не было слов.

Пистолет

Опомнился я на заднем дворе между ящиками с каким-то алкоголем. Ноги слушались плохо. Да я весь сделался как тряпочный. Мой друг поцеловал человека. Нет, не так. МОЙ ДРУГ ТАН ЦЕЛОВАЛСЯ С ЧЕЛОВЕКОМ!!! Тан, которого я знаю несколько лет. Мой друг, у которого такая религиозная семья, что я боюсь у них в доме обмолвиться ненароком, что ни разу не был в паломничестве у могил Создателей целовался с человеком. Целовался с потомком убийц моих Богов. Наших с Таном Богов. Никто не сможет понять моего ужаса. Все самое худшее, что могло случиться, случилось на этой игре. И это последняя капля. Решив, что терять мне нечего, я открутил крышку у выбранной наугад бутылки и сделал глубокий глоток. Обжигающая струя полилась мне в горло. Рот наполнился пенной горечью. Эльфы не употребляют алкоголь. Это для нас не яд, просто ничто грязное не должно попадать в храм твоего тела. НИЧТО! Всевидящие Айнуры! Тан поцеловал человека!

Ну, человек. Да, когда-то в незапамятном прошлом во время Битвы Четырех Сил Валары проиграли людям. Да, люди нечистоплотные, невоспитанные, часто лживые, временами глупые существа. Они снимают фильмы для взрослых, в которых насилуют эльфов и эльфиек. И, хотя культура эльфов на взгляд стороннего наблюдателя весьма гомоэротична, но эльфы далеко не так доступны, как… как… КАК ЛЮДИ! Если я имею смелость устыдиться увиденного, то должен проявить храбрость признать. Я РАСИСТ. Стыд. Какой это стыд! Никогда не думал, что от стыда меня может так развезти. Все мои предки сейчас отвернулись бы от меня. Даже не знаю, смогу ли я рассказать об этом отцу. Я устыдился стоять рядом со своим другом, который поцеловал человека. Как будто он не нашего эльфийского уровня, а много хуже. Об этом не принято говорить. И даже думать стыдно. Но, видимо, в душе я всё же почитаю людей недостойными. Хотя понимаю, что не все они порочны, глупы и не все смотрят порно. Мне вдруг открылось, что я подсознательно ставлю зверей и людей на один уровень. Зверей даже повыше. Мне все время кажется, что все живые существа, имеющее хоть одно физиологическое отверстие, для человека приемлемые половые партнеры. А у эльфов поцелуй уже идет за интимную близость. Мы просто слишком разные. И я виноват, что вижу это. Многие знакомые моих родителей женаты на человеческих женщинах. Мне одному это кажется чем-то на грани добра и зла. Стало быть, проблема в моей голове.

Как же трудно оказалось преодолеть это первобытное животное отвращение к себе. Я вырос в культурной семье. Мои родители приличные уважаемые эльфы. А где-то внутри меня живет расист, готовый разделить мир на достойных и недостойных, исходя лишь из собственных предпочтений. Как же легко заставить эльфа стыдиться. Да он и сам справится, не утруждая окружающих. Нас воспитывают в стыде. Добропорядочному эльфу должно быть стыдно всегда и за все. Когда малыша лет пяти спрашивают о его самом большом желании, он должен ответить: «Умереть за Владыку». На самом деле никого не интересует, о чем на самом деле мечтает маленький эльфийский спиногрыз. Просто к этому возрасту родители должны научить ребенка давать стандартные ответы на традиционные вопросы. Это тест на правильное воспитание. К пяти годам родители уже порядочно потрудились над тем, чтобы ребенок усвоил хотя бы азы эльфийского этикета. Дальше он сам будет стыдить себя всю жизнь. Укоризненный голос отца в моей голове не замолкал до самой тюремной локации.

За столом при свете одинокого тусклого фонаря сидели орки. Од увидел меня ещё издали сделал приглашающий жест. Мне сразу стало легче. Папа в моей голове простил меня за минуту расизма. Я подсел к собравшимся, вежливо поблагодарил за железную кружку с чаем. В голове у меня шумело, а мир чуть покачивался от выпитого в кабаке алкогольного напитка, которому я даже не знал названия. Тихая речь моего друга подействовала на меня успокаивающе. Пока мы беседовали, пришла Йени. Стража не было. Он ещё час назад ушел за подкреплением в город. Новость о том, что нам велено сидеть в локации и ждать подкрепления, вызвала у гномихи нервный смешок. Она уже куда-то там сходила, с кем-то поговорила. А тут её поучают, как школьницу. Солнце, между прочим, и без стражей сопливых светит! За время, проведенное в мертвятнике, она ничуть не успокоилась. Моя подруга кипела от возмущения и жаждала мести. Рассказывать ей сейчас, что её подстрелил Тан, было равнозначно пожизневому самоубийству. Чтобы успокоиться, и не выдать себя случайным словом или трясущимися руками, я принялся крутить в руке чей-то игровой пистолет. Расписные парни из Тюрьмы уже начали потихоньку собираться. На столе были разложены ещё чьи-то вещи: тюремные полотенца, пайки хлеба, блокноты с эскизами, чьи-то черные очки. Прочий ролевой и туристический хлам. Два пакета с игровыми наркотиками, которые были куплены в разных частях полигона.

– Отошли все от стола! – раздалось у меня над головой.

Мы с Одом обернулись. Остальные застыли от неожиданности. В темноте на самой границе освещенного пространства за нашими спинами стоял человек. По крайней мере мне так показалось. Одет он был обычно для ролевухи трехдневной давности. К этому времени все немного забивают на костюм и могут даже играть в той одежде, в которой дома ходят. На черную кофту с капюшоном была наброшена дешевая куртка не по размеру. Лицо нападавший закрыл какой-то помятой банданой. Весь он был в черном. Открытыми оставались только его лоб и глаза. Так часто одеваются всякие герои-одиночки, приехавшие без команды. Искатели ролевой удачи. Видимо, парень решил оторваться в последнюю игровую ночь. Я улыбнулся. Хорошо, что Тана нет. Он, скорее всего пошел в столичную локацию, как мы и договаривались. К его приходу я уже успею сделать вид что ничего не произошло. И все у нас будет по прежнему. Я даже успею поиграть за оставшееся время!

– И руки поднимите, – продолжал разбойник.

– Ты с какого района? – поднимая руки, поинтересовался пахан локации.

– С какого надо, – буркнул мужчина, подходя к столу и приглядываясь к разложенным на нем вещам, – порошок сюда! Быстро!

Од усмехнувшись, поднял и протянул ему один из пакетов с «наркотиками». Второй уже был порван. Из бумажной прорехи торчала ложка. Половина сахарной пудры полша тюремщикам на чефир.

–Второй давай! – скомандовал нападавший, прижимая к груди пакет с сахаром, обмотанный скочем. Бумажный чип почти оторвался и болтался сбоку.

– Брось. Рассыплется, – поморщился Од.

– БЫСТРО! – нервно выкрикнул мужчина, зачем-то поднимая пистолет и нажимая на курок. И тут я на время оглох.

Выстрел прогремел так неожиданно, что мы ничего не успели понять. Это неправда, что пистолет с глушителем стреляет тише обычного. Нам на занятиях объясняли и даже показывали. Просто никто на уроках у меня над головой не стрелял. Мы всегда в наушниках были. Надо сказать, потрясение от первого в моей жизни настоящего выстрела оказалось весьма сильным. Быстрее всех среагировала Йени. Она резко выбросила в лицо атакующему свою кружку, почти тут же тюремный пахан отшвырнул стол в сторону. На меня посыпались вещи, а сам я упал со скамейки под ноги собравшимся. Од резко развернулся, но успел только ухватиться за полу куртки. Мимо моей головы пролетела оторванная половина рукава из дешевого кожзама. Мужчина выронил пакет с сахаром, который тут же лопнул, осыпав всех собравшихся белой пылью, и бросился в темноту. Побежавшие за ним гномы вернулись ни с чем. Вокруг меня кто-то бегал, что-то говорили. Но я был, как в тумане.

– Получается, Софир и есть наш наркоторговец, – доносились до меня как через стену слова Йени, – я в Столице к нему подходила. Сказала, что у меня его куртка. Что верну за вознаграждение.

– А он что? – басил чей-то знакомый голос.

– Чет орать начал, – отмахнулась гномиха, поднимая с земли пистолет и засовывая себе за пояс юбки, –как истеричка базарная. А ещё старый ролевик! Пошли! Над ему навалять! Мел! Слышь меня? Дождись Зария. Скажи, что мы на разборку ушли.

Я тряс головой, сидя на траве. Понимал, что нужно что-то сделать, но почему-то не мог встать. Все мои движения были замедленны. Я как будто выпал из реальности. И когда пришел в себя, тюремная локация уже опустела. Никогда больше не буду пить! Никаких моих проблем это не решило, а новые, кажется, создало. Я все делал слишком медленно. Обычно я куда шустрее. Почему-то мне показалось, что нужно прибраться. И я принялся собирать рассыпанную мелочевку. Подтащил обратно стол, уложил на него чей-то разбросанный скарб, поднял и протер игрушечный пистолет. И несколько минут вяло разглядывал свои находки, не в состоянии понять, что же здесь не так. Почему меня насторожил именно пистолет? Йени унесла какой-то ствол. Но ведь она пришла-то из мертвятника невооруженная. Откуда она взяла свой пистолет? С земли. А этот тогда чей? Я же отлично помню, что крутил в руке игрушку, так сильно похожую на боевое оружие. Второй пистолет мог быть только брошен здесь этим неизвестным нападавшим. Я взвел курок и выпустил прямо по столу несколько пуль. И ещё с минуту вяло глядел на расплывающиеся алые пятна от синтетической краски. Получается, Йени утащила с собой настоящее боевое оружие?

Я бросил ставший вдруг бесполезным в моих глазах игровой пистолет прямо на землю и кинулся в сторону столичной локации.

Привилегия

Хотя по бегу я с детства первый среди сверстников, сейчас мне казалось, что я еле плетусь. Мелькали кусты и деревья, я наступал на какие-то торчащие из земли обломки молодой поросли и огрызки сушняка. Топтал летнюю траву и цветы. Сейчас мне было не до убытков, которые я по недосмотру причиняю Лесу. Я бежал и ругал себя за медлительность. Как же не хватало сейчас крыльев! Что будет, если я опоздаю? Йени убьет Софира и сядет в тюрьму. Больше ни о чем другом я думать не мог ещё и потому, что точно знаю, какие сроки и в каких тюрьмах отбывают за убийство по неосторожности. Определенно, эта игра по списку неудач мигом вырвется на первое место. И совершенно точно войдет в историю, как последняя ролевая игра нашего времени. Возможно, будущие поколения смогут сделать игры более мирными и безопасными. Но, скорее всего, ролевуху попросту запретят.

Не утруждая себя объяснениями с охраной на распахнутых воротах «Столицы», я бодро промчался мимо скучающих парней в запыленных черных кожанках и юркнул под натянутую вдоль пожизневого лагеря полотняную стену. Огромная локация шумела. Работало несколько генераторов, без устали вырабатывающих электричество. На игровой территории было светло и даже мило. Освещением служили лампы, фонари и какие-то праздничные гирлянды. Играл музыкальный центр в большом шатре. Было видно, что внутри маячат фигуры танцующих и ритмично мигают цветные лампы. Если бы не страшные обстоятельства моего визита, я тоже сейчас нырнул бы к ним. Почему-то я стесняюсь танцевать у всех на глазах при свете. А в темноте пожалуйста.

Разборка была в самом разгаре. Посреди главной площади собралась уже приличная толпа, в центре которой, и это я знал точно, находится Йени. Не, в общем-то она молодец. Ей не стыдно отстаивать свою точку зрения. У неё нет проблем управления толпой. Она отменно раздает инструкции и легко следит за их исполнением. Но сейчас её голос звучал как-то особенно зло. Звонко, истерически. И когда я протиснулся вдоль торговых палаток и ввинтился в толпу, то понял, почему. В центре круга о чем-то горячо дискутировали Порченый, Йени и Тан. Од пытался их утихомирить, но, видимо, боялся навредить окружающим избыточной жестикуляцией. Он вежливый. Не то, что гномиха.

– Ты на стража учишься, или на адвоката? – срывался на хрип голос моей подруги, обращенный к Тану, – я тебе говорю, что Софир преступник. Он сейчас нас в лагере чуть всех не перестрелял, а ты его защищаешь?!

– Я все время тут был! – басил торговец, обводя руками лагерь, призывая в свидетели зрителей, среди которых было немало мастеров.

– Успокойся, – Тан старался говорить с гномихой, как на занятиях учили, хотя голос его тоже подводил, – давай дождемся настоящих стражей.

– Давай, – рявкнула Йени, – давайте вообще до утра подождем, чтобы его дружки свою тачилу подальше в лес отогнали!

– Нельзя разбрасываться такими обвинениями, – пытался вклиниться Андри, но гномиха его перебила.

– А ты на суде тоже будешь дружбана своего прикрывать? – выкрикнула она.

– Ты не можешь быть объективна, – продолжал Тан, – я не зря тебя в мертвятник отправил. Думал, ты там успокоишься, а ты чуть все дело не испортила.

–ТЫ?! – Йени на миг замерла, но я знал, что это она только сил набирается перед новой атакой, – Ты в меня стрелял?!

– Успокойся пожалуйста, – Од навис над нею, заслоняя от неё эльфа, – ты сейчас наговоришь лишнего, в потом пожалеешь.

– Он прав, – спокойно кивнул Тан.

Йени и правда ненадолго замолчала. От толпы уже даже стали отходить те из зрителей, кому ролевые разборки не так интересны, как еда, выпивка и посиделки у последних игровых костров. Гномиха поймала в толпе мой взгляд и я опустил глаза.

– И ты тоже все знал? – зло спросила она, буравя меня глазами, – а быстро вы, лопоухие, договорились!

– Йен! – Тан укоризненно покачал головой.

– Двадцать три года Йен, – гномиха не двигалась с места. И, кажется, стала чуть выше, – что ж. В конце концов, договариваться у всех за спиной это ваша эльфячья привилегия. Нам бы уже пора привыкнуть, а Од!

Я стоял и со стыдом слушал её обвинения. Да, я принадлежу к привилегированной расе. Йени и Од учатся куда лучше меня, но шанс найти хорошую работу выпадет сперва нам с Таном. А они будут выбирать из того, что останется. И это знают абсолютно все, кто с нами учится. Во всех очередях, всех списках эльфы всегда на первых местах. И на то, чтобы ситуация поменялась коренным образом, уйдут годы, которых у Йени с Одом попросту нет. Это мы, эльфы, бессмертные. Остальным повезло куда меньше. И нет смысла брать на работу кого-то, кто состарится через пятьдесят лет, а через сто умрет. Гномы живут долго. У людей шанс найти хорошую работу ещё ниже. А у орков такая отвратительная репутация, что Од и не пытался подавать документы в стражи. Сразу пошел на адвокатский факультет. Чтобы скрыться от стыда и от укоризненного взгляда своих друзей, я старательно смотрел куда угодно, лишь бы не им в глаза. Глядел остальным зрителям за спины. И только сейчас увидел, как из большого торгового шатра, забитого самой разной ролевой одеждой, осторожно выбирается какой-то незнакомый мне орк. Я бы может и внимания не обратил. Мало ли, кто куда идет через самую большую на игре локацию. Но когда орк выходил из своей палатки, то задел плечом мощную стальную вешалку с настоящей кожаной курткой «от Тэльки».

Когда мама спросила меня, почему я выбрал профессию стража, я постыдился ответить. Мне почему-то всегда стыдно, когда меня об этом спрашивают. Я обычно отшучиваюсь. Говорю про мундиры и девушек, которые будут осыпать меня вниманием, стоит мне заполучить на лоб заветную серебристую метку. Я шучу, чтобы не сорваться на оправдания. Почему-то я думаю, что мой повод для выбора этой профессии покажется всем смешным и незначительным. Но с тех пор, как меня впервые избил хулиган по пути домой и до сегодняшнего вечера, когда Зарий остановил меня по дороге сюда, к Йени, я точно знаю, почему я решил стать стражем. Потому, что они всегда знают, что делать. И сейчас я обернулся к воротам в надежде увидеть там людей в багровых мундирах. Как в кино, когда стражи приходят в последний момент и всех спасают. Но чуда не случилось. Орк спокойно удалялся в сторону распахнутых ворот у меня на глазах, постепенно прибавляя шагу. И почему-то я знал, что не должен его отпускать. В этот момент я совершенно забыл, зачем бежал сюда. Из моей памяти выпал настоящий пистолет, торчащий у Йени из-за пояса. Все, что я видел, это как орк убегает.

Тан проследил за моим взглядом и нахмурился. Следом за ним в ту же сторону обернулся Од. Мы втроем по привычке встали рядом. Нам для этого уже давно не нужны ни команды ни советы. Ни переговоры. Я точно знаю, что и как будут делать мои друзья. И только тут я увидел, что Йени, протиснувшись вперед с другого конца большой толпы зрителей, целится убегающему орку в спину из пистолета. Но вместо того, чтобы остановить её, я почему-то побежал. В ушах у меня свистел ветер. Короткие волосы прижались к голове. Ног я почти не чувствовал. А выстрел услышал, когда уже валился на землю вместе с убегающим и что-то полоснуло меня по затылку. От неожиданности я сперва ничего не почувствовал, кроме противно стекающей за воротник горячей воды. Почему-то тогда мне показалось, что это именно вода. А откуда она взялась, я даже не подумал.

Я обернулся, чувствуя нарастающую резь в затылке и увидел белое лицо Йени. Она стояла, зажимая себе рот обеими руками, а рядом с нею алело пятно чьего-то форменного мундира. Такие же пятна стремительно приближались ко мне. Орк пытался меня скинуть, но не успел. А может быть тоже понял, что произошло и так же как я испугался. И когда стражи разжимали мои пальцы, которые вцепились в его кожаный лацкан мертвой хваткой, я услышал где-то совсем рядом голос Софира.

– Норх! – хрипло и растерянно спросил Порченый, – Тебе что, бабла не хватало?!

Я взглянул на него и не поверил своим глазам. Лицо у него было совершенно детское. Потерянное. Похоже, он впервые узнал, что денег никогда не бывает слишком много.

Счастлив

Эльфам пить вредно. Я до поздней ночи был какой-то вареный. Пока нас по очереди допрашивали, Тефтелька сидела у меня в ногах, преданно глядя в мою тарелку с тертой морковью. Оказалось, что я забыл поесть. Где-то на день забыл. И давление у меня как-то уж очень опасно понизилось. Это не я сам придумал, я даже не чувствовал, если честно. Это Зарий сказал. Но мне кажется, страж преувиличивает. Сейчас он о чем-то беседовал с Йени. Вот у неё с давлением действительно была какая-то беда. Губы стали даже не светлыми, а голубоватыми. Нос заострился. Я такой бледной ещё никогда раньше не видел. Это я всего один день не ел, а она весь день не выпивала. Отчего у неё опасно снизилось в крови содержание алкоголя. Не каждый гном способен долго продержаться на одной воде. И я сейчас не шучу.

Мне вдруг сало все безразлично. Лица окружающих мелькали, как привидения. Вроде бы даже Андри подходил поблагодарить. Обещал в следующем году нам всем место в столичной локации и всяких плюшек от мастеров. Но сама беседа как-то вылетела у меня из памяти. Есть такое выражение, "лишиться чувств". Я раньше его неверно понимал, думал, речь идет об обмороке. Но теперь все стало на свои места. Я даже не мог толком порадоваться за судьбу ролевого движения. Нас не прикроют. Ура. Хотя, кого это "нас"? Их не прикроют. А свою дверь, ведущую на полигон, я, кажется, уже прикрыл. И даже на ключ запер. Но все равно меня очень утешала сама мысль о том, что арестованный орк, помощник Софира, никакого отношения к ролевухе не имеет. Он просто нашел дурачка со странными увлечениями и решил подзаработать за его счет. Мы же все для остальных дурачки, бессрочно задержавшиеся в детстве.

Чтобы никого не смущать своей кислой миной, я сел в самый дальний угол столичного кабака. Трактирщик очень удивился, когда я вместе с морковью оплатил ему и за бутылку открытого безалкогольного пива. Сказал, что я первый в его жизни пьющий эльф, а что-то впервые случается в его возрасте не каждый день. Стражи к тому времени уехали за подельниками орка-наркоторговца. Это для нас кошмар закончился, а у них служба. На полигоне остался только Зарий. Мне кажется, я видел, как он сидит без мундира и молча потягивает травяной чай. Хотя он заслужил чего-то покрепче. Йени права, его теперь повысят. Я дернулся было к барной стойке, чтобы купить своему новому знакомому чашку гномьего спиртового кофе, но обернувшись понял, что опоздал. Единственная знакомая мне эльфийская официантка, уже переодевшаяся в обычные городские штаны и выцветшую футболку, стояла перед стражем, приветливо улыбаясь и застенчиво краснея. На плече у неё болтался полупустой рюкзак. Уезжает. Пришла попрощаться. Позже я видел, как они целовались за шатром, но это мне тоже вдруг стало безразлично.

Мы на последний парад решили не оставаться, хотя трудами стражей и мастеров почти никто не полигоне не был в курсе предотвращенного преступления. Это не очень хорошо для репутации любого публичного мероприятия, когда на нем убивают отдыхающих и продают наркотики крупными партиями. Пришлось оставить свои данные властям. И в академию, конечно, тоже сообщат. Йени, вся зеленая, тихо копошилась в своей палатке-коротышке. Если станет известно, что она чуть не убила подозреваемого, её могут отчислить. Я для себя решил, что никому об этом не расскажу даже под присягой. Это была случайность. Я хочу верить, что случайность. Лагерь собирали молча. Раньше всех с полигона уехали друзья покойного Арка. На месте тюремной локации остался только покореженный стол и три мешка с мусором. А мы все ходили кругами вокруг своих палаток, не решаясь заговорить.

Од рванул с места так, что мы с трудом поспевали за его огромным внедорожником. Теперь когда мы с Таном остались вдвоем, трудного разговора уже было не избежать.

– Почему ты побежал валить орка? – тихо спросил он, не глядя на меня, – ведь Йени была ближе.

– Из головы вылетело.

Наверное, даже пассажиры проезжающих мимо нас машин могли видеть, как я покраснел. Разумеется, вместо рискованной пробежки, от которй у меня на затылке теперь останется пулевой шрам, можно было окликнуть гномиху. Но я в тот момент побоялся, что в ответ на моё сообщение про настоящий пистолет она при всех крикнет: «Знаю, не лезь!» Она часто так огрызается. И слишком давно работает в тире, чтобы не отличить игровой пистолет от настоящего.

–Не дал ей совершить ошибку? – на всякий случай уточнил Тан.

Я кивнул. Одно опрометчиво брошенное слово может разрушить всю жизнь, не говоря уже о попытке убийства. И Йени бы не промазала, точно вам говорю. Да наркоторговцу место на каторге. Может быть, их вообще стоит убивать. Но кто будет решать, какая вина достойна убийства? Иногда лучше отпустить десяток виновных, чем случайно наказать одного невинного. Я свой выбор сделал. Любая жизнь священна и неприкосновенна. И я от души надеюсь, что со временем мы все снова помиримся. Пришли же мы независимо друг от друга к одному и тому же тактическому ходу. Мы давно дружим, такая дружба не умирает за один вечер. Помиримся мы на учебе или позже, во время экзаменов, не так важно. По крайней мере, сможем снова общаться. Хотя, факта нашего с Таном предательства ничто не исправит, пусть даже наши намерения и были благими.

– Я тебя видел в баре, когда танцевал, – продолжал Тан, – думаю, у тебя много вопросов.

Я не выдержал и отвернулся.

– Это не был случайный поцелуй, – настойчиво продолжал мой друг, – его зовут Белтан. Он художник. Мы давно встречаемся. И после экзаменов мы с ним официально съезжаемся. Он без ума от нашего порта. У него все картины на морскую тематику. Я родителям сразу сказал. И тебе давно надо было рассказать, но я всё решиться не мог. Мне казалось, что ты…, ну в общем…

– Расист?

–Гомофоб, – неловко улыбнулся Тан, – я ничего не могу с этим поделать. Мне всегда парни больше нравились. И сейчас нравятся.

– А мне, кажется, Йени нравится, – вздохнул я, – да, ты прав. Стало намного легче.

– Зарий говорил с ней, – задумчиво сообщил Тан, – сказал, что ей лучше воздержаться от профессий, связанных со стрельбой на год. Что она слишком импульсивна и должна поработать над собой. Видел бы ты её харю недовольную!

– Эй!!! – раздался из рации хрипящий искаженный голос Йени, – Лопоухие! Вы что там, колесо пробили? Мы вас нахрен потеряли!!!

– Йени! – хитро усмехнувшись, выкрикнул Тан, не дав мне и слова вставить, – Ты Мелу нравишься!

– Знаю! Не лезь! – рявкнула гномиха. Рация замолкла.

Я усмехнулся. Обстановка и правда сразу как-то разрядилась. Хотя внедорожник Ода давно скрылся из виду, я почему-то не волновался об этом больше. Пустота, которую я чувствую в себе сейчас, постепенно заполнится чем-то новым. Дайте только время.

Дома никого не было. Я с трудом дотащил свои рюкзаки до квартиры, а там бросил их прямо в передней-боковой. Пока я усиленно намывался в душе и придирчиво отбирал в холодильнике хорошие яблоки от лучших, на порт постепенно наваливался вечер. Порозовел закат над падающем в воду солнцем, засвистели на ветках деревьев у нашего дома ночные птицы. А я принялся наводить порядок в своей жизни. Отобрал книги, которые нужно отдать на благотворительность. Вытряхнул из шкафа ролевую одежду, которую предстояло раздать знакомым. Почему-то мне особенно жаль было расставаться с кожаными ботинками. Привык я к ним за эти годы, что ли? Готов был поклясться, что их черные матовые носы глядят на меня с тоской и непониманием. Я как будто избавлялся от постаревших собак и меня заедала совесть. Когда я снимал со стен собственное фанатское творчество с изображением бандитских разборок, вернулся домой мой отец. Было слышно, как он спотыкается в передней об мои вещи и поминает Эру всуе.

– Разделишь со мной стакан воды? – спросил он, настороженно оглядывая устроенный мной хаос.

Вслед за ним я вышел в столовую, освещенную единственной маленькой настольной лампой. Уже совсем стемнело. Папа любит устраивать нравственные беседы именно в такие вечера, как этот. Почему-то я сразу понял, что мама к нам не присоединится. Когда отец готовится говорить со мной на серьезные темы, она обычно в храм на танцы уходит. А значит, вернется только под утро.

– У тебя скоро экзамены, сын мой, – начал он, любезно пододвигая в мою сторону блюдце с нарезанным лимоном, – назад пути не будет. Ты это осознаешь или только говоришь, что принял?

Ещё три дня назад я бы начал вздыхать и оправдываться. Но сейчас был уверен в себе и спокоен, как никогда. Моя пустота уже начала потихоньку заполняться. Я взглянул на отца и печально улыбнулся.

– Просто мне кажется, что ты несчастлив, – папа держал в руке стакан, но не пил. Глядел в окно на ночное небо.

– Это чувство постепенно пройдет, – пообещал я.

– Мы с мамой очень тебя любим, – продолжал он, оборачивая ко мне своё печальное лицо, – и если ты хоть немного сомневаешься, не ходи на экзамены. Мы не станем тебя осуждать. И никому другому не позволим.

– Все нормально, пап, – улыбнулся я, – ты себе не представляешь, что у меня было в эти дни.

– Представляю, – тяжело вздохнул отец, – нам утром звонили из ЭОНАРКа. Хвалили тебя на все лады, как будто чужого, незнакомого. Приглашали нас с тобой посмотреть их казарму в столице. Тебя туда кто-то рекомендовал. Мне послышалось, что это был какой-то человек. Но я не уверен.

– Не стоило трудов, – холодно отозвался я, – есть много более достойных этого места студентов. Предпочитаю труд простого стража. Хотя, если ты мечтал о большой должности для меня…

– Я мечтаю, чтобы в мир возвратился мифрильный сплав, – покачал головой отец, – а ты можешь быть хоть стражем, хоть ночным сторожем в порту, если сам так решишь. Иди на экзамен, и пусть Эру тебя напутствует. Но учти, знак со лба не смыть. Ты хорошо подумал?

Я кивнул. Допил залпом свою воду и улыбнулся ему.

Эпилог

– А тебе так не жарко? – наглая улыбка юноши заставила меня чуть улыбнуться в ответ. И верно говорят, что улыбка заразна.

– Благодарю за заботу, – я чуть склонил голову, – а теперь отдавай чип на игровой пистолет, который ты себе в карман притырил. Да смотри, на игре не вздумай ничего переклеивать. Я на стрельбы приду, проверю.

– Ты давай повежливее, – буркнул мастер по оружию, отнимая у незадачливо юноши незаконно добытую бумажку с игровой печатью, – ни то пробегаешь у меня в опущенных до самого последнего парада!

Стоящие рядом одобрительно зашумели, а я не стал дожидаться окончания раздачи игровых паспортов. Отошел и присел под тентом. Чуть разгромленный и несколько избыточно заваленный игротезническим скарбом шатер был пуст. Мастера обходили полигон перед игрой. Пока я наблюдал за чиповкой оружия, вернулся Андри. Оценивающе глянул на меня и присел рядом. Выудил из-под своего колченогого пластикового стула сумку-холодильник. Бросил мне банку ледяной воды.

– За счет мастеров, – усмехнулся он, салютуя мне ополовиненным стаканом чая, – я на днях с этим вашим громилой по работе встречался. Одом. Ещё выше стал, или мне показалось?

Я кивнул.

– А гномиха не приехала? – не унимался Андри, одной рукой удерживая стакан, а другой стремительно подписывая стопку игровых чипов на «наркотики» На этот раз это был мак. А играть предстояло по той книге, в которой Порченного посылают в долину опиумных полей, договариваться о разделе территории. И где он падает с хотма, теряет память и полкниги болтается по кишлакам.

– Йени, – вздохнул я, – потеряли мы девку. Её ЭОНАРК перехватил. Первая гномиха в истории ведомства. Я даже звать не стал. Она с работы не вылезает.

– Достойно! – одобрительно покачал головой главмастер, – но и ты тоже молодцом. Печать на лбу тебе очень к лицу. Не сочти за двусмысленный комплимент. Как тебе вообще удалось присутулить стражей к ролевым играм по всей стране? У нас охраны целая рота. Мне на игре так спокойно уже много лет не было.

– Ничего сложного, – улыбнулся я , вставая и застегивая багровый мундир, – было бы желание. Всегда мечтал работать там, где я точно знаю, что нужно делать. А Владыка все прошения рассматривает, лишь бы правильно написано было!

Оглавление

Ура! Я еду на игру!

Вперед, на полигон!

Два мира

Полигон

Новый пахан

Я служу

Звезда

По злачным местам

Дело не закрыто

Утренний кофе

Без очереди

Дети

Не может быть

Позор

Пистолет

Привилегия

Счастлив

Эпилог